Удивительные истории маленького ежика

Вступление

Трогательная сказка, рассказанная православным монахом, в ненавязчивой форме знакомит малышей с проявлениями христианского милосердия к больным и слабым, показывает прекрасные примеры истинной дружбы.

Часть I. Маленький Ёжик и Кузнечик Богомол

В местах, окружающих деревню Палики, расположенную в Калужской губернии на реке Жиздре, случилась однажды летом засуха. Целую неделю, если не больше, при очень жаркой погоде не было дождя. Цветы в полях и лугах бессильно поникли. Ручеёк почти пересох, и маленьким рыбкам, которые в нём жили, приходилось закапываться во влажный ил и так дышать. Хищник Филин, пользуясь беззащитностью рыбок, прилетал и таскал их себе на обед. Деревья на берегу ручья приуныли, листочки их стали бледными и вялыми. Бабочки спрятались в тень. У кузнечиков не было даже сил прыгать. Птички улетели на дальнее озеро, куда не всякому было легко добраться. Грустная была картина! Одни муравьи не теряли бодрости: они выстроились цепочкой от своего многоэтажного, построенного из сухих хвоинок дома до маленького болотца и черпали оттуда остатки воды, которой поливали муравейник, чтобы он не загорелся от жаркого солнца.

В этом-то самом месте, в овражке, находившемся у леса напротив дома, где отдыхали летом сестры Ксения и Люба, жил маленький Ёжик со своей матерью. Жили они тихо, далеко не ходили, даже не знали, что делается рядом с ними, в паликском лесу.

Ёжик читал книжки про животных, маленькие, с картинками, доставая их из большого и сухого дупла обожжённого грозой дерева. И вот однажды, читая рассказ про Божью Коровку, про то, как она хотела полететь на небо, очень поучительный, Ёжик задумался: “Почему это так много зверей, птиц и насекомых страдают от засухи? Нельзя ли им всем как-нибудь помочь?” И он спросил свою мать-Ежиху:

— Почему у нас так жарко и зачем все страдают?

— Потому, — отвечала мудрая Ежиха, — что все мы обижаем друг друга вместо того, чтобы славить Бога, создавшего всех нас и всё вокруг. Посмотри, что творит разбойник Филин, что делают Змея и Ворона… Птицы вместо зёрнышек или ягод хватают живых насекомых.

— А как надо славить Бога?

— Да очень просто: поел — скажи: “Слава Богу! ” Проснулся — тоже. Спать собрался, опять: “Слава Богу!” Идёшь куда-нибудь, тверди: “Слава Богу!” Вот и всё. У нас у всех одна ведь от Бога молитовка.

— Разве никто этого не делает?

— Делают, да не все. Вот и послал Господь засуху, чтобы образумить всё наше царство.

Ёжик задумался: “Хорошо, что мы с мамой всегда так делаем… Вот у нас пока ещё и яблочки есть… Ну а как же другие?”

Сначала Ёжик решил молиться за всех. Целый день, почти без перерыва, он повторял: “Слава Богу! Слава Богу! Слава Богу!” Дождя всё не было. И тогда он спросил у матери:

— А что ещё можно сделать, чтобы Бог помиловал всё паликское царство?

— В таком случае люди идут к святым местам, — сказала Ежиха. — Иногда путь их далёк, они преодолевают многие препятствия, но добираются до цели, А в тех местах есть великие молитвенники. Вместе с ними паломники и славят Бога, просят Его обо всём, как дети Отца.

— А у нас есть такие молитвенники?

— Есть один… Но о нём, кажется, все забыли и не ходят к нему. Это Кузнечик Богомол. Он пришёл к нам со Святой горы Афон и живёт в своём теремке в роще, за ручьём… Но кто знает — жив ли он ещё?

— Пойду к нему! — загорелся Ежик.

— Далеко, сынок, и очень опасно. На этом пути Ворона хулиганит… Змея возле ручья живёт. Да и Филин, их друг, часто там бывает.

— Ты всё-таки пусти меня.

— Ну иди, только будь осторожен. Вот тебе последнее наше яблоко, не забывай поделиться им с голодными.

— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..

Идёт Ежик и твердит громко эти святые слова. Вот кончился овражек, началось поле. Рожь на нём стоит невысокая, с поникшими колосками… Земля кругом твёрдая и пыльная. Солнце печёт.

Шёл-шел Ежик и вдруг увидел, что Ворона тащит из земли червяка, а тот вырывается, кричит, зовёт на помощь…

“Помогу-ка я ближнему, попавшему в беду”, — сказал себе Ежик, свернулся колючим клубочком и храбро наскочил на Ворону. Та бросила червяка, который мигом исчез в норке, и злобно закаркала.

— Нельзя есть живое, — строго сказал ей Ёжик, — лучше говори “Слава Богу!”, и Он пошлёт тебе в пищу зёрна, семена, ягоды, шишки и ещё много чего другого!

— Разбойник! — каркала Ворона, понемногу отступая. — Не буду я никого славить! Ешь сам свои шишки и зёрна! Берегись! Сейчас полечу к Змее и пожалуюсь на тебя. И улетела. А Ёжик продолжил свой путь.

Идёт Ёжик, а кругом поникшие колокольчики, васильки, ромашки, пожелтевшая травка… Всюду лежат и тихо стонут голодные и ослабевшие кузнечики, паучки, жучки, стрекозки и другая малая живность.

“Надо спешить!” — говорил сам себе Ёжик, но всё-таки в пути останавливался и каждому из страждущих отщипывал го кусочку от своего яблока.

— Слава Богу, — тихо шептали бедные страждущие, и у них прибывало сил.

— Идите за мной, — говорил им Ёжик. — Мы все соберёмся у старого Богомола и будем вместе с ним молиться о дожде!

Многие из насекомых поднялись на ножки и пошли за Ежиком, а те, у кого были крылышки, полетели. Даже улитки поползли. А за ними двинулся и рак-отшельник.

Возле следующего овражка Ёжик встретил Змею и Ворону.

— Тебя-то мы и ждём! — сказала Ворона. — Сейчас ты перестанешь твердить “Слава Богу” и заплачешь… А друзей твоих мы вмиг передавим!

— Слава Богу за новое испытание! — воскликнул Ёжик. — А ну, войско моё, не бойся, помогай!

Кинулся Ёжик отважно на Змею, а великое множество жуков, кузнечиков, пауков и других насекомых — на Ворону. Тут и рак с клешнями подоспел.

Не ожидали разбойники такого натиска и в страхе исчезли.

— Слава Богу!..

Слава Богу!..

Слава Богу!… — восклицали победители. Ободрившись, с пением и стрекотанием они направились дальше. Их собралось уже так много, что всё поле звенело от голосов.

Эти голоса слышали колосья и цветы, листочки на деревьях и трава, и надежда начала оживлять их. “Слава Богу…” — пока ещё тихо шептали они, пытаясь приподнять головки.

Ёжик со своими многочисленными спутниками шёл дальше. Стало темнеть. Пришлось всем заночевать возле трёх сосен у ручья. Тут Ёжик увидел на сосне осиное гнездо и подумал: “Живы ли там бедные осы?” Он постучал осторожно по стенке этого осиного домика:

— Эй! Есть ли тут кто живой?

— Е-е-есть, — слабо ответило несколько тонких голосков. — Но только мы умираем от голода.

— Держите! Вот вам кусочки Яблока…

Подкрепились осы и вылетели наружу. Спрашивают:

— Это ты нас спас, Ёжик?

— Нет, не я. Это Бог послал вам пищу.

— Слава Богу! — зажужжали осы.

Многих спас от голода Ежик своим яблоком, а оно, к его удивлению, совсем почти не убавилось! Только чуть-чуть сбоку ямочка появилась.

Настала ночь. Собрал Ёжик кучу сухих листьев, и все улеглись спать. А Ёжик не лёг, — надо же было кому-то сторожить! Он сидел, прислонившись к дереву, и, глядя в звёздное небо, шептал:

“Слава Богу! Скоро придём к Кузнечику Богомолу”.

Вдруг что-то тёмное бесшумно налетело и закрыло над ним небо. Трава, как от ветра, заколыхалась: кто-то большой прилетел… Это был ночной разбойник Филин, Ежик вскочил.

“Что делать? — подумал он. — Как защитить моих спутников?” И тут его осенило: он вновь постучал по стенке осиного домика:

— Дорогие осыньки, выручайте! Разбойник хочет нас обидеть… Мне-то его не достать!

— Не дадим, не дадим вас в обиду! — зашумели осы. Вылетели они и смело напали на хищную птицу.

— Ух! Ой! — закричал Филин, заметался в воздухе и улетел.

— Теперь спите спокойно, — сказали осы. — Не вернётся разбойник.

Вот и роща. На небольшой полянке лежит опутанная травой и цветами корзинка, — это теремок Кузнечика Богомола. Когда-то отроковица Ксения пришла сюда за ягодами, но передумала и стала собирать цветы. Набрала целую охапку и ушла, забыв про корзинку… В ней-то и поселился Кузнечик Богомол. Он укрыл свой домик кленовыми листьями, сделал маленькую дверку и окошечко, выходящее на восток. Это был настоящий подвижник, а пришёл он сюда со Святой горы Афон, где жил в кустах возле русского Пантелеимонова монастыря. Он почти ничего не ел, совсем мало спал, и день и ночь клал земные поклоны со словами:

“Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..”

Здесь, на этой полянке, несмотря на засуху во всей округе, роса изобильно покрывала цветы, а листья на деревьях блестели, как изумрудные. Но Богомолу этого было мало, он хотел, чтобы Господь оказал милость всему тому обширному царству, которое окружает деревню Палики. “Вот если бы со мной ещё кто-нибудь молился! — сокрушался он. — Соборная-то молитва куда как сильнее!”

Он продолжал делать неустанные поклоны. Давно уже никто не приходил к нему, чтобы помолиться вместе. Богомол даже стал бояться впасть от этого в уныние.

В это тихое утро Кузнечик Богомол особенно усердно кланялся: в тишине. И когда солнце взошло, он вдруг услышал громкие возгласы:

— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!.. Уже несколько долгих недель Кузнечик не слыхал ничего подобного.

Он надел очки и вышел из теремка. Из-за деревьев к нему направлялась огромная толпа жуков, кузнечиков, пауков, травяных клопов, в воздухе летели стрекозы, бабочки, осы и пчёлы, а впереди шёл маленький Ёжик.

“Слава Богу!..” — гремело вокруг теремка изумлённого отшельника. Кузнечик Богомол всё понял, и они с Ёжиком по-братски обнялись.

— Братья! — сказал Богомол. — Будем спасать наше царство молитвой ко Господу! А если по Его великой милости пойдёт дождь, то и тогда не оставим молитвы!

— Слава Богу! — ответили все разом.

Весь следующий день длилась общая молитва на поляне возле теремка. И на другое утро, к радости всех, вдруг упало на землю несколько крупных капель, а в небе загремело… Налетел свежий ветер… И начался грибной дождь. Светило солнце, дождь хлестал, и радуга стояла над рощей!

— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!.. — кричали кузнечики, бабочки, жуки и все-все те, кто молился на поляне.

Их поливал дождь, но они не прятались от него, а прыгали от радости. Вокруг всё больше разливалось благоухание — дивное, такое, как было весной, когда природа пробуждается от зимнего сна. Словно пришёл сюда невидимый ангел с невидимым кадилом…

Домой Ёжик возвращался один. Он едва узнавал те места, которыми шёл к Кузнечику Богомолу. Трава колыхалась сочная, зелёная, цветы бодро подняли свои чашечки, смоченные влагой… Выпрямилась и рожь на поле” заблестела, как золото… Бабочки перепархивали с цветка на цветок и пили нектар. Жуки грызли вкусные травинки… И всюду слышались радостные возгласы:

— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..

Вот Ёжик увидел Ворону, — она сидела на ветке сосны и с недовольным видом клевала шишку. В дупле старого вяза сидел Филин, весь опухший от осиных укусов. Увидев Ёжика, он виновато потупился…

Встретилась Ёжику и Змея. У неё на шее красовался бант, и она приветливо виляла всем телом… Ежик поздоровался с ней, но разговаривать не стал. Как-то не верилось ему в искренность Змеи…

Он шёл домой. Небо было голубое-голубое, на горизонте ещё клубились облака. Слышалось пение птиц, — они вернулись домой. Весело бурлил ручей, и рыбки сновали в прозрачной воде. Из деревни Палики вкусно пахло яблочным пирогом, который пекли Ксения и Люба.

Когда Ёжик проходил мимо их дома, они вышли на улицу, держа в руках по кусочку пирога. Им хотелось и пирога попробовать, и посмотреть, как всё сияет вокруг после дождя.

— Ой, — воскликнула Люба, — вот идёт Ёжик!

— Какой маленький и хорошенький — сказала Ксения. — Надо угостить его пирогом.

Ёжик не испугался, а тихо стоял, пока девочки накалывали ему на иголки кусочек пирога. “Какие добрые отроковицы, — думал он. — Их угощение понесу маме.”

Ёжик побежал дальше, а Люба и Ксения ещё долго смотрели ему вслед.

Часть II. Необыкновенное паломничество в Оптину Пустынь

Однажды Ёжик подумал: “А не навестить ли мне Кузнечика Богомола?” Хотя шёл сентябрь, дни стояли ещё тёплые и благодатные — “Надолго ли это тепло? — размышлял Ёжик. — Вон птицы собираются в стаи и готовятся к отлёту”.

Кузнечик Богомол обрадовался Ёжику. Они помолились, попили яблочного компота, затем опять помолились.

— Друг мой Ёжик, — сказал Богомол, — Хотя ты ещё и очень молод, можно сказать, отрок, но я чувствую в тебе собрата… Задумал я совершить паломничество в Оптину Пустынь, а мне одному это будет трудно сделать. Я ведь уже стар…

— Как это одному? — воскликнул Ёжик. — Вместе и пойдём!

— Что ты за золотое существо, Ёжик, — проговорил с умилением старый Богомол. — Всегда-то ты всем готов помочь! Но сначала пойди и спроси, отпустит ли тебя мать-Ежиха.

Хотя и не совсем охотно (уж слишком далеко!), Ежиха отпустила своего малыша, так как очень доверяла старому Богомолу.

Они решили добраться до реки Жиздры и плыть по ней на каком-нибудь плоту до Оптиной Пустыни. Река была от рощи и от деревни Палики довольно далеко, — нужно было пересечь большое поле, преодолевая канавы, болотистые места, взбираясь на бугорки… На это у них ушёл целый день.

Старый Богомол на середине пути выбился из сил, даже падать начал.

— Садись ко мне на спину, — сказал Ёжик, — только сначала положи на неё несколько листочков.

Богомол так и сделал, и Ёжиковы иголки его не кололи. Ежик быстро пошёл вперёд, а Кузнечик, сидевший на нём, потихоньку стрекотал:

— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..

Река встретила их приятным журчанием. Берега её заросли ивовыми кустами, камышом, осокой и множеством цветов… В небольших заводях, где вода стояла неподвижно, словно в пруду, плавали на воде кувшинки. Птички, по-осеннему молчаливые, перепархивали с куста на куст.

Настал вечер. Кузнечик Богомол и Ёжик решили отложить до утра поиски плота или чего-нибудь другого, на чём можно было бы плыть вниз по течению. Они нашли в траве удобное местечко и там, помолившись, крепко заснули.

Когда Ёжик проснулся, то увидел, что старый Богомол уже молится, встречая солнце, которое показалось из-за кустов противоположного берега реки. Ёжик вскочил и быстро присоединился к нему.

— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!.. — восклицали они, и всё вокруг звучало и шелестело: “Слава Богу!.. Слава Богу!..”

А потом они сошли к воде умыться. Ёжик промыл глаза, но очень сокрушался о том, что не успел взять зубную щётку.

— Ничего, друг Ёжик, — сказал Кузнечик Богомол. — Пусть это будет одним из лишений, которые необходимо потерпеть.

Нужно было решить главный вопрос: на чём плыть? Долго они бродили по берегу, но вот Ёжик обнаружил стоянку туристов. Здесь чернели остатки костра, валялось несколько пустых банок и зелёная кастрюлька с ромашкой, нарисованной на боку, В ней была алюминиевая ложка.

Ёжик сел на обгорелую головешку и задумался, глядя на всё это. В его голове зрела какая-то важная мысль. Так, задумавшимся, и застал его тут старый Богомол.

— Что ты, Ёжик, тут сидишь? — спросил он.

— Да вот, — ответил тот, — смотрю на эту кастрюлю и на эту ложку…

— И что?— Да ведь это корабль и рулевое весло! — воскликнул Ёжик и вскочил, — Сейчас мы спустим его на воду… Вот так… Раз-два, взяли! Он упёрся передними лапками и лбом в кастрюлю, а задними — в землю, напрягся и запыхтел от усилия. Кастрюля сдвинулась и покатилась — всё быстрее и быстрее, кое-где даже подпрыгивая по склону берега и, наконец, плюхнулась в воду. Ёжик вставил ложку в одно из ушек кастрюльки и, когда Кузнечик Богомол тоже вскочил, оттолкнулся от берега. Речная струя легко подхватила судёнышко.

Ёжик рулил, а Богомол смотрел вперёд, предупреждая его об опасностях, следил, чтобы не наткнуться на корягу или не сесть на мель.

Солнце поднялось высоко. В нежно-голубом небе сияли чистые, белые облачка, которые отражались в реке так ясно, что и река казалась бездонным небом, — страшно было и посмотреть туда!

— Дальше-то река, надо полагать, пошире будет, — сказал Богомол. — Только бы нам здесь не застрять.

— А долго ли нам плыть? — спросил Ёжик.

— Если всё будет хорошо, то дня три. В Оптиной Пустыни большой праздник ожидается: Рождество Богородицы! Успеть бы нам.

Они плыли и очень внимательно глядели вперёд. Миновали мель, обогнули корягу, проплыли под упавшим деревом…

Какими внимательными нужно было быть! Но и поговорить хотелось.

— А как ты, Богомол, добрался с Афона до нашей паликской рощи? — спросил Ёжик, — Расскажи, если можно.

— Как? Я теперь уже не очень ясно помню все подробности, — ответил Кузнечик, — столько времени прошло! Но вспоминаю, что один монах, ехавший из Пантелеимонова монастыря в Россию, и именно в Оптину Пустынь (его звали отец Илий), вышел из ворот и, прежде чем направиться к пристани, поставил свой баульчик возле куста, где я жил, и сделал земной поклон, А я, сам не знаю как, взял да и влез к нему в баульчик, который был не закрыт. Вот и всё. Плыл он на корабле, ехал на поезде… А я сидел-сидел в бауле, и так мне захотелось на свежий воздух, что я вылез и выскочил в открытое окно вагона. Вот я и оказался в деревне Палики, в вашей роще.

Ёжик так внимательно слушал, что позабыл про руль.

Тук… Корабль врезался в песок. Богомол, сидевший на бортике, упал в воду, не успев даже вскрикнуть.

Три раза нырял Ёжик в воду и, наконец, достал Богомола. Посреди мели было сухое местечко, там Ёжик и положил Кузнечика обсохнуть. Там он пришёл в себя.

— Слава Богу! — сказал он, — Могло быть и хуже. Если бы не ты, друг мой Ёжик, я погиб бы. Спасибо тебе!

— Чего уж! — смущённо сказал Ёжик. — Слава Богу, и всё тут.

Затем Ёжик посадил Богомола в кастрюльку и стал её сталкивать в воду. После долгих усилий она закачалась на волнах. Он снова сел за руль. Путешествие продолжилось.

— Вот я тогда, — продолжал Богомол свой рассказ, — не сподобился добраться до Оптиной Пустыни, терпения не хватило. А потом, живя в роще, все думал: побывать бы там… Ну вот теперь, слава Богу, плывём… Помоги, Господи!

А всё же, несмотря на тепло, чувствовалась осень: жёлтые листочки плыли по воде, да и вода-то была уже очень холодная.— Кхе-кхе-кхе… — закашлял Кузнечик.

— Ой! — Ёжик испугался. — Да ты простудился! Надо тебя во что-нибудь укутать.

Он причалил к берегу, выскочил из кастрюльки и огляделся. Невдалеке рос большой мягкий лопух, “Вот и одеяло!” — подумал Ёжик и сорвал его. Действительно, очень тёплое вышло одеяльце для простуженного старого Кузнечика Богомола.

Ночь прошла спокойно. Ёжик бодрствовал, но чувствовал такую усталость, что его глаза слипались. Он и не предполагал, какая опасность ждёт его впереди!

Кузнечик Богомол, завёрнутый в лопух, спал на дне кастрюльки. Изредка он просыпался, слабым голосом говорил “Слава Богу…” и снова умолкал. Ёжику стало его так жалко, что он заплакал.

Утром они проплывали мимо деревни, расположенной на самом берегу Жиздры. Мальчик лет шести, ещё не ходивший.в школу, увидел плывущую кастрюльку и Ежика ней, подумал, что этот Ёжик терпит бедствие и не может выбраться на берег. Несёт его вода неведомо куда…

Принёс мальчик длинный прут, подогнал кастрюльку к берегу, взял Ёжика и понёс домой. Ёжик пытался сказать ему, что не надо этого делать, что лучше посадить его обратно в кастрюльку — там его товарищ, простуженный Кузнечик Богомол, лежит на дне, что они спешат в Оптину Пустынь на праздник, но мальчик не понимал его звериного языка.

Дом был недалеко, на горке. Мальчик принёс Ёжика на террасу и пустил на пол. Потом поставил перед ним блюдце с молоком и сказал:

— Пей, Ёжик! И не сердись. Давай с тобой дружить!

До самого вечера Ёжику не удавалось убежать. Несколько раз его ловили уже у самой калитки.

Но вот настала ночь. Наконец-то в доме все уснули. Ёжик толкнул носом дверь, и она тихонько приоткрылась. Светила луна… Он бросился бежать изо всех сил, а с берега скатился колобком. Вот и кастрюлька. Вскочил в неё Ёжик, оттолкнулся от берега, и понесла река маленьких паломников дальше, к благословенной Оптиной… Ночь была светлая, звёздная и прохладная.

Кузнечик Богомол спал и во сне выздоравливал. “Расскажу ему завтра про своё приключение”, — подумал Ёжик. И хорошо стало у него на душе.

“Мальчик ведь не желал мне зла, — думал он. — Наоборот, он хотел меня спасти и оказать мне гостеприимство. Мы друг друга не поняли… Что делать, и такое бывает”.

Боясь разбудить Богомола, он тихо, почти шёпотом запел.

Бывают в пути искушенья,
Но Бог нас всегда бережёт!
И скоро речное теченье
К Обители нас принесёт.

Мы будем стремиться без устали
На праздник в монашеский лес,
Где Скит возле Оптиной Пустыни
И сосны стоят до небес!

И волны звенят колокольцами,
И плещут, и вторят певцу,
Мы стали сейчас богомольцами,
Молитвы слагаем Творцу.

Повсюду цветов изобилие,
В пути нам не страшно вдвоём.
Нам машут кувшинки и лилии,
Мы в Оптину Пустынь плывём.

Утром Кузнечик Богомол проснулся совсем здоровым. Он внимательно выслушал рассказ Ёжика о вчерашнем приключении и сказал:

— Значит, действительно хорошее дело мы затеяли! Я слыхал ещё на Афоне, что всякое доброе начинание сопровождается искушениями. А мальчик тот ничего худого не сделал, ведь он не обижал тебя. Смотри, Ёжик, — продолжил он, — природа начинает готовиться к зиме, но как она прекрасна! Пусть не так, как весной или летом, но она и теперь славит Бога — тихо, почти без слов… Давай сделаем привал, сойдём на берег и послушаем эти тихие славословия, ведь нам здесь, на реке, почти ничего не слышно. Они увидели сосновую рощу почти на самом берегу и небольшой лужок среди неё. Причалили наши паломники и сошли с корабля. На лужке стоял стожок сена, согретый солнцем. Ежик и старый Богомол прислушались:

— Слава Богу… Слава Богу… Слава Богу…

Эти слова раздавались со всех сторон. Они проникали в самое сердце, и так радостно становилось от них!..

Кто же их произносил? Да всё, что здесь было, повторяло их — высокие золотистые сосны, уже подросшая после сенокоса трава, осенние цветочки, пчёлы, жуки и бабочки, птицы, собирающиеся лететь на юг, ветерок, веющий благоуханием сена, цветов, хвои…Но вот они увидели спичечную коробочку, прикрытую жёлтым кленовым листом. Оттуда тоже доносилось славословие, произносимое как-то особенно благоговейно: “Слава Богу…”

— Здесь живёт отшельник! — воскликнул Богомол. — Этот кленовый лист говорит мне о многом… Он постучал по коробочке, и из неё выползла Божья Коровка, у которой был очень смиренный вид. Она поклонилась пришедшим и спросила, кто они и куда путь держат.

— Мы плывём по реке Жиздре в Оптину Пустынь. А ты что делаешь тут, в этой коробочке?

— Я, братья мои, дала обет славить Бога. В этой коробочке мне быть до той поры, как навсегда засну с наступлением холодов. Некогда, это было очень давно, в самом начале лета, от двух отроковиц, Любы и Ксении, я услышала, что я не просто жучок, а коровка, и не просто коровка, а Божья. И решила лететь на небо — прямо в рай… В рай я не попала, а оказалась в болоте, вон там, за рощей… Ну, это длинная история.

— Я читал об этом в одной из своих книжек! — воскликнул Ёжик. — Вот так встреча! Неужели это ты? Тебя понёс ветер, а одуванчики, на которых ты хотела лететь на небо, рассыпались?

— Да, это истинная правда. Эта книжка и у меня есть, там картинки прекрасные и всё описано очень точно..- А если вы действительно направляетесь в Оптину Пустынь, то, может быть, встретите по пути Ксению и Любу. Поклонитесь им от меня. И пусть они простят меня, недостойную… Прощайте, братья.

И Божья Коровка скрылась в спичечной коробочке. На пути к реке Ёжик воскликнул:

— Вон оно что! И кто же это написал такие хорошие книжки? Не выдумал ничего, а как интересно! Значит, и в других книжках, что хранятся у меня в дупле, — всё по правде!

Прошёл ещё день плавания. Река делала частые повороты и становилась всё шире. Она текла то среди лесной чащи, то среди полей, где видны были деревни, сёла и маленькие города с церквями… С каждым днём всё больше пожелтевших и красно-багряных листьев наносил в воду ветер…

Оптина Пустынь была уже близко. Ёжик и Кузнечик Богомол очень волновались и надеялись, что с ними уже ничего не случится. Но как они ошибались!

Последнюю ночь паломники решили провести на берегу, чтобы получше отдохнуть и набраться сил. Они нашли уютную пещерку в корнях старой ивы, принесли туда сухих листьев и уснули. Кораблик их, зелёная кастрюлька с изображением ромашки на боку, покачивался у берега, привязанный к ветке травинкой.

Утром странников разбудили голоса. Это пришли два человека — отец со своим маленьким сыном. Отрок увидел кастрюльку и воскликнул:

— Папа! Какая хорошая посудина! Видно, кто-то её бросил… Можно, я возьму её, чтобы варить кашу для Тузика?

— Можно, — коротко ответил папа. Они взяли кастрюльку и ушли.

Ёжик и Кузнечик вышли из своего укрытия, увидели, их любимого кораблика больше нет, и очень расстроились. Старый Богомол опомнился первым:

— Что ж! — грустно сказал он. — Слава Богу! Это опять искушение. Не будем унывать, Ёжик. Слава Богу! Он велит нам потрудиться.

Странники пошли пешком в надежде найти что-нибудь подходящее для передвижения. Но ничего подходящего не попадалось. Старый Богомол совсем устал, видно, сказывалась перенесённая им простуда.

Ёжик посадил его к себе на спину и продолжал идти. Но вот и он выбился из сил. Тогда сошли они к самой воде и стали просить:

— Господи! Мы самые маленькие и беззащитные в этом мире создания! У нас нет больше сил! Пошли нам кораблик доплыть до Оптиной Пустыни!

И тут совершилось чудо. Настоящий маленький кораблик подплыл прямо к ним и, ткнувшись носом в песок, остановился, как бы приглашая их подняться на борт.

Ёжик и старый Богомол в изумлении смотрели на него. А это был хотя и игрушечный кораблик, но довольно большой, с парусом. Маленькое судно сделал своими руками один деревенский отрок. Когда он пустил его на воду на длинной верёвочке, то эта верёвочка вдруг оборвалась и судёнышко унеслось по волнам вниз по течению. Мальчик так и не смог его догнать.

Наконец, опомнившись, Ёжик и старый Богомол в один голос воскликнули: “Слава Богу!” Затем, не теряя времени, влезли в кораблик и Ёжик повернул парус на ветер.

Быстро полетел кораблик по реке Жиздре, — и всё слышнее становился колокольный звон. Приближалась святая обитель.

День был солнечный, тёплый и дышал миром.

Накануне праздника Рождества Богородицы наши паломники закончили своё плавание. Они нашли маленькую, укрытую ветками бухточку, где и оставили, как в тайнике, чудесный кораблик. Потом они поднялись по крутому берегу. Перед ними открылся дивный белостенный монастырь с башнями, блистающими куполами и крестами храмов. Такой красоты Ёжик никогда не видел! И он запел.

Сиянье небосвода
Отражено водой,
— Пришли мы в эту рощу
К обители святой.

Там всё молитвой дышит
И близостью небес,
— И ту молитву слышит
И повторяет лес.

Там богомольцев много!
И голосом своим
Там славословит Бога
Всё, созданное Им!

Приближалось время всенощной. Люди шли и шли в открытые врата…

Подъезжали автобусы, машины. Ёжик и старый Богомол пошли вдоль стены, чтобы не мешать никому, и вскоре оказались в сосновом лесу между монастырём и Иоанно-Предтеченским скитом.

— Остановимся здесь, — сказал Кузнечик Богомол, — не полагается нам смущать богомольцев в храме… Слава Богу! Мы достигли своей цели с Его чудесной помощью!

Они собрали немного веточек и устроили себе при корнях старого дерева шалашик. Это было напротив святого Амвросиевского колодца. Отсюда хорошо были видны и скитские святые врата. Маленьких паломников никто не замечал, хотя по дорожке из обители в скит и обратно часто проходили иноки и миряне. Ежик и Богомол здесь никого не знали. Но когда на дорожке появился старенький, немного согбенный монах, Богомол, несмотря на свои больные ножки, подпрыгнул от радости и воскликнул :

— Отец Илий!.. Отец Илий!..

Но отец Илий, бывший афонский инок, не услышал этого слабого голоса и прошёл мимо, весь погружённый в Иисусову молитву.

В эту предпраздничную ночь Кузнечик Богомол совсем не ложился спать. После вечерней трапезы (а они с Ёжиком питались только яблоками) он встал у входа в шалашик и начал творить поклоны, тихо и с большим чувством повторяя: “Слава Богу!.. Слава Богу!..”

Ёжик присоединился к нему, но так как он был ещё маленький, то быстро устал, прилёг на листья и заснул.

Утром он проснулся от громкого звона колоколов.

— Благовест! — воскликнул Богомол, — Праздничная служба начинается. Будем делать и мы то, что нам велено Богом: славить Его здесь, в лесу!

И Ёжик встал рядом со старым Богомолом, который после ночи ещё и не прекращал своих поклонов и славословий, ведь это был истинный подвижник с афонской закалкой.

Так прошло утро. А потом на дорожке, ведущей от монастыря к скиту, опять появились люди: монахи, миряне, в одиночку и целыми группами.

Вдруг Ёжик навострил ушки: он услышал знакомые голоса! На дорожке, как раз напротив шалашика, стояли две девочки, — Ксения и Люба — и о чём-то разговаривали.

— Пойдём, передам им поклон от Божьей Коровки, — радостно сказал Кузнечику Ёжик, и они выбежали прямо к ногам девочек. Увидев Ёжика, отроковицы обрадовались:

— Какой хорошенький Ёжик! Совсем как тот, которого мы в Паликах угощали яблочным пирогом.

— Да это я и есть! — закричал Ёжик. — Я тут не один, вот мой друг, Кузнечик Богомол, Мы приплыли сюда по реке… А вам поклон от Божьей Коровки! Но Ежик вдруг понял, что отроковицы не понимают звериного языка. Он так расстроился, что даже слёзы закапали из его глаз.

— Он плачет, бедный! — сказала Люба. — Ему здесь плохо. Не взять ли нам его с собой?

— Конечно, — согласилась Ксения. — Отвезём его к нам в деревню и поселим в сарайчике. Если захочет, пусть живёт.

И они посадили Ежика в корзинку. Еле успел он подхватить старого Богомола, чтобы не расстаться с ним навсегда. Отроковицы же и не заметили, что Ёжик был не один.

Паломники ехали домой сначала на автобусе, потом на поезде. Старый Богомол сидел тихо, а потом сказал Ёжику;

— Ты знаешь, маленький друг мой, что Господь всё премудро устраивает и нам на пользу… Ведь эта корзинка — мой теремок! Я сразу узнал его. Вот дверка, а вот и окошечко… Это значит, что отроковица Ксения нашла свою корзинку и приехала с нею в Оптину Пустынь… И откуда, как ты думаешь?

Ёжик, наморщив лобик, соображал. Потом воскликнул:

— Из деревни Палики?!

— Вот-вот, — подтвердил Богомол. — Мне нечего к этому больше прибавить… Дивны дела Твои, Господи!

Часть III. Жизнь в сарайчике

— Вот и слава Богу, — сказал Ёжик, утаптывая сено в старом сарайчике. — Ксения и Люба отвели нам хороший уголок.

— Да, да, — ответил Кузнечик Богомол, — Вот тут внизу выпал сучок из доски и получилось круглое оконце. И что удивительно — прямо на восток… Посмотри, Ёжик, как из него всё хорошо видно: и поле, и рощу…

Кузнечик прилёг, вздохнул и сказал:

— Знаешь, Ёжик, я что-то устал… Вероятно, я скоро умру. Осень в разгаре, — всё холоднее и холоднее становится.

— Что ты говоришь, Богомол! — воскликнул Ёжик. — Только мы с тобой подружились, только я начал у тебя учиться всему хорошему, так уже и расставаться?

— Ну, не сию же минуту… Я ещё поживу, пожалуй, недельки две-три… А ты пойди домой и попроси свою добрую матушку отпустить тебя на это время сюда, пожить со мной.

Ёжик вышел из сарайчика и быстро побежал домой, в родной овражек. Это было недалеко.

Как обрадовалась Ёжикова мама, что сын вернулся из путешествия целым и здоровым! Она велела ему умыться, посадила кушать и стала подкладывать ему то орешков, то ягод… Всего было вдоволь у неё, а главное — большой запас сладких яблок. Ёжик ел и рассказывал матери про чудесное путешествие по реке Жиздре, а она слушала его и всему удивлялась… Но вот Ёжик окончил свой рассказ и заплакал.

— Что это с тобой, сынок? — воскликнула Ежиха. — Здоров ли ты? Не обидел ли тебя кто-нибудь?

— Нет, — сказал Ёжик и перестал плакать. — Никто меня не обидел, но старый Богомол болен и собирается умирать.

— Очень жаль, — сказала мать. — Это наш самый главный молитвенник… Сколько добра принёс Богомол нашей округе! Да что делать, видно, его время подходит. Вот так когда-нибудь подойдёт и наше…

— Можно ли мне пожить с ним? — спросил Ёжик,

— Конечно. Возьми яблок, орехов и сушёных ягод… Да слушайся его во всём! А от меня передай ему поклон. Но не мог ли ты побыть ещё немного со мной, сынок?

Ежик пробыл дома ещё целый день и только к вечеру возвратился в сарайчик. Там, возле окошечка, лежал на сене Кузнечик Богомол, который, глядя на заходящее солнце, тихо шептал:

— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..

Утром Кузнечик посмотрел в окно и сказал:

— Дни уже не такие ясные… Вот и дождик моросит! Я зябну… А как ты думаешь, Ёжик, что мы должны сделать в этот первый день своего пребывания в гостях у Любы и Ксении?

— Наверное, хорошо себя вести и сидеть тихо?

— Да, конечно, но мы ещё должны выразить свою благодарность им. Сделать для них что-нибудь приятное.

— А что? Не могу ничего придумать, — сказал Ёжик, — Но если ты, Кузнечик, скажешь мне, что нужно сделать, я все силы на это положу.

— Пойди потихоньку в дом, и там, может быть, удастся тебе узнать, чем мы можем услужить Любе и Ксении, |

Часа через два Ёжик вернулся из дома в сарайчик.

— Слава Богу! — сказал он. — Есть нечто полезное, что нам под силу сделать!

— Что же ты узнал?

— Ну, я пришёл на террасу, а там как раз Люба и Ксения с мамой и бабушкой обедают. Мне поставили на пол блюдце с молоком, я поблагодарил и стал понемногу отпивать… А между тем слушал разговоры, Я в них почти ничего не понял, куда уж мне, но кое-что для нас полезное узнал.

— Молодец, Ёжик. Так что же это?

— Вот, например, Мышь прогрызла тапочку Ксении, сделала дырку… А зачем? Мы должны поговорить с ней серьёзно, то есть не с Ксенией, а с Мышью… По вечерам комары сильно нападают на Любочку, не дают спокойно полюбоваться на закат… что за кровожадность! А бабушка очень любит маленькие полевые фиалочки, но они почти уже отцвели, хотя и встречаются ещё… Но разве ей самой найти их? Надо помочь…

До позднего вечера проговорили обо всём этом старый Богомол и маленький Ёжик.

На следующий день после утренней молитвы Кузнечик Богомол окликнул через окошечко пролетавшую мимо Муху.

— Слушай, матушка, — сказал он. — Если у тебя найдётся минутка, позови ко мне атамана всех паликских комаров. Не бойся, он тебя не тронет, только скажи, что ты от меня. Я бы и сам сходил, но не могу, ноги болят.

Через минуту в сарайчик прилетел атаман всех паликских комаров. Несмотря на свой свирепый вид и красный нос, он повёл себя очень сдержанно и даже поклонился Богомолу.

“Как же! — думал атаман. — Богомол столько добра сделал для всего нашего царства! Нет у нас никого, кто не любил бы и не уважал его, даже самые отпетые разбойники.”

— Друг мой Комар! — сказал Кузнечик. — Я не хочу тебя ни в чём обвинять, так как все мы несовершенны… Но могу ли я попросить тебя об одном одолжении?

— Все исполню! — с готовностью ответил атаман.

— Не трогайте больше Любочку и Ксению, не кусайте их, пусть они спокойно любуются вечерними красками заката… Кроме того, им скоро надо будет возвращаться в Москву.

Атаман, несмотря на свою готовность к доброму делу, никак не ожидал подобной просьбы.

“Эх, как жаль! — подумал он — Эти девочки так любят сладкое и едят так много конфет”… Но вслух он сказал:

— Рад услужить тебе, Кузнечик Богомол! Отныне моё комариное войско не будет прилетать к этому дому. Даю тебе в том моё крепкое атаманское слово.

Старый Богомол воскликнул:

— Слава Богу! Вот и первое доброе дело сделано.

— Слава Богу! — подхватил Ёжик. — Такого страшного атамана ты так быстро уговорил, Кузнечик!

— Да ведь это оттого, что ради Бога,.. А теперь нам надо что-то сделать с Мышью. Ты не знаешь, где она живет?

— Это нетрудно угадать. Скорее всего, под домом.

— Пойдём к ней вместе. Подай мне вон ту палочку, я буду опираться на неё и на тебя.

Они обошли вокруг дома и, наконец, увидели небольшую дверь под террасой. Постучались.

— Кто там? — послышался тонкий голосок. — Кузнечик Богомол и Ёжик.

— А-а! Входите… — Мышь отворила дверцу. — У меня как раз самоварчик поспел… Садитесь, гостями будете. Слышала я о вас… У Мыши под террасой была летняя комната. Зимой она жила под самым домом, где у неё и постель была устроена возле печки. В разных тёмных углах подполья у неё хранились запасы пищи чуть ли не на три года… “И всё-то у неё ворованное!” — подумал Ёжик, но тут Богомол, словно прочитав его мысль, взглянул на него с упрёком:

— Не будем начинать разговор с осуждения, — сказал он тихо. — Садись, Ёжик, окажи честь хозяйке. Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..

На столе был чай в пластмассовых напёрстках и несколько мятных леденцов с прилипшими к ним соломинками.

Кузнечик повёл речь издалека. Он рассказал о том, как атаман комаров, разбойник и беспощадный кровопийца, согласился не обижать отроковиц.— Никто не должен никого огорчать, — сказал Богомол и обратился к Мыши: — Скажи, Ксения и Люба тебе сделали что-нибудь плохое?

— Нет, — ответила та.

— А не знаешь ли ты, кто прогрыз дырку в новой тапочке Ксении? Кто бы он ни был, он должен, во-первых, повиниться и больше никогда этого не делать, а во-вторых, загладить свой поступок уж как ему удастся…

Стыдно стало Мыши, и она так, как будто речь шла не о ней, спросила:

— А каким же добрым делом ты посоветовал бы заняться этому обидчику отроковицы?

— Я хотел бы, — сказал Кузнечик, пристально поглядев ей в глаза, — чтобы такое дело для него придумала ты.

Мышь подумала и сказала:

— Сначала надо починить тапочку. — Правильно… А вообще?

— Не прогрызать пакетов с мукой и крупой… Не залезать на стол… подбирать крошки только с пола…

— Молодец! — воскликнул Кузнечик. — Итак…

— …вообще не воровать, — закончила Мышь свою речь.

— Слава Богу! — вместе сказали старый Богомол и Ёжик. А старый Богомол ещё прибавил:

— Я так и думал, матушка, что в тебе есть много доброго. Расстались они очень тепло. Мышь загорелась стремлением к хорошему и решила переменить образ жизни.

Утром снова не было солнца, но не было и дождя. После утренней трапезы Ёжик сказал:

— Теперь я пойду поищу полевые фиалки.

— Жаль, что я не могу идти с тобой, — сказал Богомол. — Я буду тебя ждать и думать о тебе. Мухи везде есть. Если с тобой что-нибудь случится, пришли ко мне какую-нибудь из них с известием о себе.

Кузнечик глядел в круглое оконце до тех пор, пока Ёжик не скрылся далеко в поле.

Прошёл весь день, потом настала ночь, а Ёжик всё не возвращался. На рассвете следующего дня у окошечка появилась большая зелёная Муха. Уставший от бессонной ночи, Богомол встрепенулся:

— Ты от Ёжика, матушка?

— Да.

— Ну, лезь ко мне в окно… Так. Рассказывай, что с ним.

— В двух словах всё объясню. Лечу я, значит, в поле, вдруг вижу: в ямке блестит чистая вода… Дай, думаю, попью… И вкусная же оказалась водица! Заметила рядом кустик, чтобы опять найти, когда пить захочется…

— А Ёжик-то что?

— Сейчас, погоди. Попила я, полетала кругом, захотелось чем-нибудь полакомиться. Думала-думала, — вспомнила! В одном месте, недалеко от дороги, валяется банка из-под варенья! Я уж там бывала. Из-под малинового… Помчалась, значит, туда. Гляжу: муравьи-то уже всё там обчистили… И когда успели?..

— Да ладно уж, матушка, всё-то подряд рассказывать. Скажи мне лучше, видела ли ты моего друга Ёжика?

— Как же! Как же! Да ведь это он и послал меня к тебе. Ну уж, если ты такой нетерпеливый, то слушай… Лечу это я себе, сама не знаю куда, вдруг слышу голос: “Матушка Муха! Постой!” Села я на ветку, смотрю, что за диво: сидит в траве под деревом Филин, весь обложенный лопухами, а около него Ёжик хлопочет. “Лети, — говорит он мне, — в Палики, в сарайчик к старому Богомолу, скажи, что я вернусь только завтра. Вот видишь, во время бури большой сук отломился и упал прямо на Филина, сидевшего на пороге своего дупла… Сейчас ему уже лучше. Как только он сможет подняться в дупло, я запасу ему яблок и сразу вернусь”.

— Ах, Ёжик, Ёжик! — прослезился старый Богомол. — Ничего другого я от тебя и не ожидал, милосердный ты мой самарянин! Пока ты не нашёл фиалок, но твои добрые дела благоухают сильнее цветов

— Ну, как ты там? — спросил Ёжик, подсадив Филина в дупло.

— Слава Богу, — ответил тот, устраиваясь поудобнее.

— Поешь яблочка! Да не вывались! Я тебя скоро проведаю. И Ёжик пустился в обратный путь, но вдруг вспомнил профиалки и посмотрел вокруг. Трава, кусты, множество желтых листьев… Никаких цветов не видать. “Как же я вернусь без обещанных фиалок? — печально подумал Ёжик. — Чем же ещё мы с Богомолом можем порадовать бабушку Любы и Ксении?”

Попытался Ёжик ещё поискать фиалок. Побегал-побегал по полю и устал. Сел он на травку и загрустил. Вдруг слышит Ёжик рядом с собою:

— Кар-р-р!.. Кар-р-р!..

Это была Ворона. Она тихонько подсматривала за Ёжиком и видела, как тот ухаживал за Филином. Удивлялась Ворона: “Филин-то этот — разбойник! И чего это Ёжик прислуживает ему?” Думала она, думала и решила: наверное, Ёжик не разбирает, кому делать добро — добрым или злым. “Случись что со мной, — решила она, — Ёжик поможет и мне”.

— Что ты тут сидишь, Ёжик? — спросила Ворона.

— Да вот, не могу придумать, как мне быть. Бабушка Ксении и Любы больше всех цветов любит полевые фиалочки, они очень маленькие, но красивые… Да, видно, уже отцвели они.

— Я помогу тебе, Ёжик, — пообещала Ворона. — Сиди тут, а я быстро облечу всё поле. Если ещё есть где-нибудь фиалочки, то принесу их тебе. Жди.

Долго сидел Ёжик. Стало понемногу темнеть. Появились хмурые облака. Начал сеять мелкий-мелкий дождик… Но вот послышался шум крыльев, и возле него присела Ворона, уставшая и запыхавшаяся. В клюве она держала пять маленьких свеженьких фиалочек.

— Вот, Ёжик, возьми эти цветочки, отнеси бабушке отроковиц.

Ёжик даже подскочил от радости:

— Спасибо тебе, матушка Ворона! Ты мне очень помогла.

И побежал Ёжик с цветочками в Палики, мысленно повторяя: “Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..”

А на другое утро бабушка вышла на террасу накрыть стол для завтрака и увидела в стаканчике пять свежих фиалочек.

— Ксения! Любочка! — обрадованно воскликнула она. — Это вы нашли фиалочки? И где же? И когда вы успели?

А Ксения и Люба ещё только проснулись и ничего не могли понять из слов бабушки, — какие ещё такие фиалочки?..

Ёжик в это время был на террасе. Он скромно примостился возле блюдца с молоком и помалкивал.

Ксения взяла свои тапочки, но вдруг заметила, что дырки, которая была в одной из них, больше нет, она умело заштопана.

“Наверное, — подумала девочка, — это бабушка сделала незаметно, пока мы спали”.

В это время под столом блеснули, словно бусины, маленькие глазки. Это Мышь, сидевшая там в ожидании крошек, переглянулась с Ёжиком, — и они поняли друг друга без слов.

Однажды выдался тёплый осенний денёк. Богомол взял свою палочку и сказал Ёжику:

— Для меня это последние хорошие дни. Надо пойти погулять.

Они вышли к маленькому ручейку, через который был переброшен мостик из берёзовых жёрдочек. Дальше вилась узкая тропинка в поле. Ёжик и Богомол сели на сухом бугорочке.

— Слава Богу, — сказал Богомол. — Какое чистое голубое небо! Какие лёгкие облачка, словно сейчас лето. А деревья уже наполовину облетели, трава засыпана жёлтыми листьями… Хорошо здесь, но я хотел бы всё-таки умереть на Афоне. Жаль, что это невозможно. А как было бы прекрасно, если бы моя никому не известная могилка находилась в пещере возле русского Пантелеимонова монастыря…

— А вдруг это как-нибудь сделается? — воскликнул Ёжик. — Нам кажется, что никак этого нельзя, но для Бога-то всё возможно!

— Кто-то идёт, — сказал старый Богомол. — Посмотри-ка, Ёжик.

На тропинке появился грязный худой Котёнок. Он подошёл к мостику и немного попил из ручья. И только потом увидел Ёжика и Кузнечика.

— Мяу! Нет ли у вас чего-нибудь поесть? — спросил он жалобно.

— Найдём что-нибудь, — сказал Ёжик. — А ты кто такой, откуда и куда идёшь?

— В Калугу… Я слыхал, что там есть большой молочный магазин.

— Ну так и что? Молока-то где угодно можно найти, вот хотя бы и у нас.

— Да нет, я хотел бы так всегда жить, чтобы и молоко, и сыр, и йогурт, всё было. Вот я и убежал из дома. Давно уже иду, а не знаю, сколько мне ещё идти.

— Не дойдёшь, — сказал Ёжик. — Мы с Богомолом из Калуги сюда на поезде ехали. Нас везли отроковицы. А кто тебя повезёт, такого тощего и грязного?

— Что же мне делать?

— Поживи у нас, — сказал Ёжик. — Я тебе буду своё молоко отдавать, хватит мне и яблок… А наберёшься сил, отмоешься, увидим, что с тобою делать. Так ли я говорю?

— Так, Ёжик, — сказал старый Богомол. — Бедному страннику помочь — это великое дело.

И остался Котёнок в сарайчике жить. Ёжик утром водил его на террасу, где тот пил его молоко. Скоро Котёнок стал чистеньким и пушистым. Он оказался очень красивым: усы большие, сам весь белый, только на хвосте чёрные крапины.

Ксения и Люба стали подкармливать Котёнка. Он начал ходить за ними по пятам, забыл про свою Калугу, да и про сарайчик. Отроковицы назвали его Мурзиком и скоро так привыкли к нему, что решили взять его с собой в Москву.

— Слава Богу! — сказал, услышав обо всём этом, старый Богомол. — Вот и страннику нашлось хорошее место.

Дни становились всё пасмурнее. Ветер нёс дождевые облака, дышал осенью. Трава в поле повяла. Стаи птиц одна за другой летели на юг. В сарайчике стало холодно и неуютно. Старый Богомол, прикрытый для тепла толстым лопухом, почти не смотрел в оконце, а вскоре попросил Ежика и вовсе заткнуть его клочком сена.

— Грустно, — сказал он, — смотреть, как всё увядает. Однако всему бывает конец. Но как мудро устраивает всё Господь! Сколько мог — молился я за всё здешнее царство. А после меня здесь будешь ты, маленький Ёжик. Мне радостно видеть, как вокруг тебя умножается добро!

Ночью поднялась такая буря, обрушился с неба такой ливень, что повредилась крыша сарайчика и вода полилась ручьями на Ёжика и старого Богомола. Они вмиг промокли, а вода всё прибывала. К тому же было очень темно.

— Богомол, где ты? — позвал Ёжик с тревогой, не находя его на месте.

— Я здесь, на стене, но уже едва держусь, вот-вот упаду в воду, — послышался голос Кузнечика.

Ёжик на ощупь отыскал его и, по пояс в воде, понёс его к выходу. Дверь на террасу оказалась запертой. Тогда они постучались в дверцу комнатки Мыши.

— Кто это так поздно? — послышалось изнутри.

— Скорее открой! — кпикнул Ёжик.

Вскоре Богомол, продрогший и кашляющий, был положен в тёплой комнатке возле печки и напоен горячим чаем. Ёжик сидел возле него и старался придумать, что бы ещё сделать, чтобы ему помочь.

— Скажи, не хочешь ли ты чего-нибудь, дорогой Богомол? — спросил он, — я всё сделаю для тебя.

— Ничего, Ёжик, мне не надо, — слабым голосом отвечал Кузнечик. — Это моя последняя ночь. Я умираю. Но я счастлив! И я до последнего вздоха готов повторять: Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!.. Было у меня, правда, одно желание…— Чтобы могилка твоя была на Афоне?

— Да. А если нельзя этого, то что же делать! И с этими словами старый Богомол умер.

Ежик сидел возле постели своего друга и плакал. А потом задумался и тихо запел:

Множество мы лишений
Перенесли в пути,
Страннику без искушений
К цели нельзя дойти.

Если скорбишь ты сильно,
Должен ты твёрдо знать:
Только вера с молитвой
Дадут тебе радость опять.

В бурных и быстрых событиях
Путь свой молитвой мерь,
И при любых невзгодах
В Божию милость верь!

— Господи, помоги. Научи, как мне выполнить пожелание Кузнечика, — взмолился Ёжик. Всё думал-передумал — ничего не пришло на ум…

Вдруг Ёжик поднял голову и прислушался… Что это ещё там за звуки? А! Это журавли! Это их курлыканье… Но они не мимо летят, а садятся для отдыха в паликском поле. Всё громче и громче слышны их грустные голоса.

— Я скоро вернусь! — сказал Ёжик Мыши, выбежал на улицу и помчался со всех ног в поле.

Журавли были совсем недалеко. Вот они расправляют уставшие крылья, ходят вперевалку, встряхиваются… А вот и вожак их — строгая и гордая птица с блестящими зоркими глазами.— Чего ты хочешь от нас? — спросил вожак.

— Мой старый друг Кузнечик Богомол сегодня ночью скончался…— Он верил в Бога, постоянно славил Его и научил всех в этом краю делать то же самое. Для себя он ничего не хотел. Но одно желание всё же высказал мне в последний день своей жизни — быть похороненным на Афоне возле Пантелеимонова монастыря.

— Вижу, что твой друг был истинное Божье чадо. Но чего же ты от нас-то хочешь?

— Вы, журавли, летите на юг… — робко сказал Ёжик. — Не случится ли вам пролетать над Святой горою Афон?

— А! Вот оно что! Да, мы будем на Афоне, там место нашего однодневного отдыха перед перелётам в Палестину, ответил вожак.

— Отнесите старого Богомола туда! Он совсем лёгонький, сухой, ничего не весит! Я принесу его в коробке, а ты привяжи её ниточкой к своей ноге.

— Молодец, Ёжик! — воскликнул восхищённый его догадливостью журавлиный вожак. — Ты верный друг. А мы, журавли, очень ценим верных друзей. Неси Богомола скорее сюда, а то нам уже пора в путь.

Принёс Ёжик старого Богомола в закрытой коробке и привязал её крепко к ноге вожака.

— Не беспокойся, — сказал журавль. — Я найду пещерку возле Пантелеимонова монастыря и положу туда твоего друга.

И вот, собрались журавли теснее, взмахнули крыльями и поднялись в осеннее голубое небо, а там выстроились клином. Вожак впереди. Закурлыкали журавли и начали быстро удаляться, поднимаясь всё выше и выше.

— Прощай, мой старый друг!

Долго смотрел вслед журавлям одинокий Ёжик. Вот уже скрылись они из виду, а он всё стоял и смотрел в небо.

— Что-то Ёжик не пришёл сегодня пить молоко, — сказала Люба, увидев на полу полное блюдце. — Мурзик-то со своим давно управился!

Бабушка и мама собирали вещи, — надо было ехать в Москву. И вот всё сложено. Двери заперты. Мурзик посажен в корзинку, бывший теремок старого Богомола.

Перед уходом на станцию Люба и Ксения заглянули в сарайчик. Ёжика там не было. На полу виднелась большая лужа…

— Крыша ночью протекла, — сказала Ксения. — Вот Ёжик и убежал.

— А он вернётся следующим летом? — спросила Люба.

— Кто знает… Плохо мы позаботились о нём. Бежим, нас зовут! Отроковицы пустились догонять маму с бабушкой. Бабушка несла корзинку, в которой сидел довольный Мурзик. А вслед им смотрела Мышь, стоявшая у своей дверцы под террасой.

“Вот и всё, — грустно думала она. — Кончилось лето… Совсем кончилось”.

Часть IV (дополнительная). Маленький Ёжик и его Лесной теремок

Маленький Ёжик спал всю зиму в большой куче сухих листьев, заваленной сверху снегом. Он лежал, прижав лапки к груди, и за всё время сна не проснулся ни разу. А ранней весной ему приснился старый Кузнечик Богомол.

— Кузнечик, ты живой? — обрадовался во сне Ёжик.

— Нет-нет, — ответил тот. — Я не живой, ты меня видишь во сне. Но всё равно это я. Ты пока спи, у вас тут ещё холодно и везде полно снегу. А когда пробьётся первая травка, иди в паликский лес.

— Жить отшельником, как ты?

— Нет. Тебе ещё рано быть отшельником. Ты просто иди в лес и всё, что бы ни случилось, принимай и говори: “Слава Богу!” Действуй по совести. Как сердце тебе подскажет.

— Слава Богу!

— Да, да… Помни наши с тобой славословия и в роще, и на реке Жиздре, и в Оптиной Пустыни.

— Слава Богу! — тихо сказал Ёжик во сне и, не удержавшись, спросил: — А хорошо ли тебе там, в пещере на Афоне?

— Прекрасно… Журавли исполнили всё, как обещали. Я благодарен тебе за твою заботу, мой маленький друг…

И вот некое, неизвестно откуда набежавшее облачко скрыло Кузнечика. Ещё с полминуты поблёскивали его очки, а вскоре и их не стало видно. Ёжик снова задремал. А в один прекрасный день внезапно проснулся оттого, что ему на нос упала холодная капля… Он смахнул её, закрыл глаза и хотел немного поспать, но тут ему на нос вылился ценный ручей!

— Весна! — воскликнул Ёжик, сообразив наконец, в чём дело. — Слава Богу — весна! — Вставай, сынок, — услышал он голос Матери. — Зима прошла. Я тебя долго не будила, ждала, пока снег растает.

Ёжик вскочил и отряхнулся. Старые листья, смоченные талой водой, разлетелись во все стороны. Ежиха уже прибрала всё в том уголке, где они жили прошлым летом. Там, на пенёчке, стояла плошка, в которой дымилось уже что-то вкусное… “И когда это она успела всё приготовить?” — подумал Ёжик и с жадностью схватил протянутую ему кружку компота из сушёных яблок…

Да, да, с жадностью, а как же, — ну-ка, попостись, кто смелый, целую зиму!..

Ёжик выпил три кружки, и живот у него стал круглым. Только тогда он огляделся.

— Весна! — снова воскликнул он и засмеялся: — Слава Богу, весна! И травка зеленеет, и птички щебечут… Вон и бабочка пролетела!

Он достал книжки для животных, спрятанные в дупле старого вяза, читанные им и перечитанные, хотел ещё раз перечесть, но раздумал — положил их обратно в дупло и сел, подперев головку лапкой.

— Что это ты вдруг поскучнел? — спросила его мать.

— Я думаю, — ответил Ёжик. — Зимой, во сне, приходил ко мне друг мой Богомол и велел идти в лес.

— А ты где сейчас находишься? Разве не в лесу?

— Да, но мы на самом его краю, почти в поле… А лес-то ведь большой-пребольшой! Сначала наш, паликский, а за ним и ещё какой-то… Не знаешь ли ты чего-нибудь о том лесе?

— Могу только сказать, что за избушкой Медведицы начинается чистый лес, а далее — поляна с огромным муравейником, потом лесной пруд, а уж за ним, как говорят, такая тёмная чаща, что туда и ходить страшно.

— Понятно. Я уж не буду терять времени и пойду. Ты не против?

— Что ж, если покойный Богомол так велел, то ступай, — сказала Ежиха. — Возьми мешочек с сушёными яблоками да не забывай славить Господа.

— Я скоро вернусь! — пообещал маленький Ёжик, взял палку, мешочек с яблоками и бодро зашагал к кустам.

А поскольку в лесу было тихо, если не считать птичьего гомона, то мать Ежиха долго слышала звонкий голосок Ёжика: “Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..”

Но вот и затих Ёжиков голос… Далеко, видно, ушёл маленький путешественник.

Медведица сидела на пороге своей избушки. Возле её ног возился маленький Медвежонок.

— Ёжик, посмотри-ка на моего малыша, — сказала Медведица. — Правда, он хорошенький?

— Правда, матушка. Только глазки у него очень озорные… А откуда он взялся?

— Он-то? — улыбнулась Медведица. — Да вот после зимы я проснулась, стала разбирать старые ветки в своем домике, чтобы почище было, смотрю — Медвежонок пищит — есть хочет… Вот.

Угостил Ёжик Медвежонка сушёными яблочками и пошёл дальше.

Паликский лес просыпался! Множество птиц прилетели с юга и уже успели свить себе гнёзда: в траве, на ветках, в дуплах… Со всех сторон слышится их разнообразный щебет. Вот иволга словно в маленькую флейту дует. Вот дятел барабанит, да так ловко, так раскатисто… Вот пеночка как будто с трещоткой летает, рядом слышится неумелое подражание соловью — это дрозд… Издалека доносится задумчивое “ку-ку!”. Ищет кукушка чужое гнездо. Как зазевается какая-нибудь птичка, хоть маленькая зарянка с малиновой грудкой, хоть поползень с длинным острым клювиком, — тут и подсунет ей безответственная кукушка в гнездо или дупло своё яйцо. А то ещё сидеть-высиживать, кормить! Лучше на свободе летать и куковать.

Вот Белочка разложила возле своего дупла на ветках для сушки маленькие подушечки. Из гнезда выглядывают три маленьких бельчонка.

— Как поживаете? — спросил Ёжик, задрав голову.

— Слава Богу! — ответила Белочка. — Куда идёшь, Ёжик?

— Не знаю! Просто в лес.

— Но дальше пруда не ходи. Там страшно. Там живут Волк и Кабан. Говорят, они разбойники.

— Да? — удивился Ёжик. — Настоящие?

— Не знаю. Они в наш лес ещё не приходили.

Пошёл маленький Ёжик дальше. Вот вылез из норы Крот, облокотился на края круглого отверстия, поглядел по сторонам — хорошо подышать весенним воздухом… Вереницей бегут муравьи, разные: большие и маленькие, рыжие и чёрные, несут соломины, сухие веточки и ещё много всякой всячины… Мимо промчался Заяц. Всюду слышатся звуки работы: скрипение, шуршание, стук…

Липы и берёзы, клёны и вязы уже покрылись изумрудной листвой. А дуб, хотя и согретый весенним солнцем, всё ещёчего-то ждёт, — он выпустит листочки попозже. Хвоинки на ёлках посвежели, а кора сосны, казалось, впитала в себя самые первые весенние лучи солнца… Между деревьями то заячья капустка, то кустики черники с маленькими, словно лакированными листочками, то резные листья земляники. Вот-вот и ягоды, красные и чёрные, начнут в прятки играть…

Понемногу начали оживать и насекомые. То муха пролетит, то бабочка запорхает над первыми цветами. Пчёлы и осы, шмели и жуки так и мельтешат повсюду. Вдруг Ёжик увидел Сычика. Это такая сова, только очень маленькая, почти с воробья. Сычик сидел на нижней ветке клёна и трясся, как будто заболел лихорадкой. Увидев Ёжика, он даже запрыгал на ветке.

— Что это с тобой, Сычик? — спросил Ёжик. — Ты нездоров?

— Я не болен, — отвечал Сычик. — Это я такой злой.

— Отчего?

— Да и сам не знаю… Таким уж уродился… Вот кто бы ни прошёл, ни пролетел, так и хочется мне кинуться на него и хотя бы клюнуть, хотя бы перышко выдрать… А кого же клюнешь? Хоть я и злой, но вон какой маленький.

— А ты хотел бы стать добрым?

— Еще бы… но как?

— Я и сам пока этого не знаю, — сказал Ёжик. — Но давай пойдём вместе, может, и придумаем что-нибудь.

— Пойдём!

Ёжик идёт, а Сычик перелетает с ветки на ветку и не отстаёт от него. И слышит, как Ёжик весело повторяет: “Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..” С каждым шагом (а для Сычика — с каждым взмахом крыльев) злоба в груди бедной птички затихала.

— На тебя, Ёжик, только посмотришь, — удивился Сычик, — так на душе теплее становится… Что же ты за существо такое? Теперь я от тебя не отстану.

— Говорить нам с тобой пока не о чем, — сказал Ёжик Сычику, — но чтобы веселее было в пути, давай споём.

— Я не знаю ни одной песни, — пожаловался Сычик.

— Да? А ведь и я почти ничего… почти… Что ж! Придётся постараться и что-нибудь сочинить.

Ёжик наморщил лобик, стал что-то невнятно бормотать, а потом вдруг запел тоненьким голоском:

Слава Богу! Слава Богу!
Хорошо в лесу весной!
Я отправился в дорогу!
Сычик маленький — со мной!

Сычик чуть не упал на землю от удивления.

— Как хорошо! — воскликнул он. — Надо же такое придумать! И про весну, и про меня!

Ёжик скромно промолчал, но через некоторое время запел снова:

Богу слава! Богу слава!
Велика Его Держава!
Радость ждёт нас впереди!
Помолись и в путь иди!

— У тебя всё Бог да Бог, Ёжик… А Кто это? — спросил Сычик.

— Да это знает каждая муха! А ты не знаешь? — удивился Ёжик. — Неужели не слышишь, что каждый листок на дереве славит Бога? И птички о Нём поют, и кузнечики о Нём трещат? Бог — это Создатель всего, что есть. Он всему даёт жизнь!

— Мне никто не говорил об этом, — печально вздохнул Сычик.

— Жаль! Вот поэтому ты и стал злым. Впрочем, я замечаю, что ты исправляешься. Прислушайся к тому, как и о чём поют птицы…

— В самом деле… Я никогда не слушал, всё занят был собой. Но вот слышу… Они поют о Боге… Те самые слова, что ты всё время по дороге повторяешь: “Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..”

— А ты разве не птица? И ты повторяй.

— Слава Богу! — обрадовался Сычик, вспорхнул и несколько раз весело кувыркнулся в воздухе над деревьями. Потом сел возле Ёжика.

— Слава Богу! — сказал он, запыхавшись.

А в это время там, позади, у домика Медведицы и на опушке, происходило печальное событие, о котором Ёжик узнает ещё не скоро. Дело в том, что Медвежонок оказался непослушным и попал в беду. Простившись с Ёжиком, Медведица собралась идти к пчёлам за мёдом и сказала малышу, чтобы он тихо сидел дома и никуда не выходил. А он взял и ушёл!

“Погуляю немного… Что тут такого? — подумал он. — И вернусь”.

Гулял-гулял и вышел на опушку леса.

Мимо проходили Люба и Ксения, на днях приехавшие в Палики отдыхать от занятий в школах — и обычной, и музыкальной… Их друг Алёша Кузьминский не мог на каникулы выехать в деревню и потому попросил сестёр поймать для него в лесу медвежонка, чтобы не так скучно было сидеть в городской квартире. Они шли и как раз об этом-то и говорили. Вдруг…

— Тише, тише… Стой! — сказала шёпотом Люба. — Кажется, к нам идёт Медвежонок…

— Где? Где?

— Да вон… совсем маленький, его за кустом почти не видно. Есть у тебя конфета?

— Есть… “Василёк” называется.

— Годится. Эй, малыш, ты куда идёшь? Медвежонок нисколько не испугался.

— Куда? — ответил он. — Откуда я знаю. А вы кто, тоже медвежата?

— Ну да… Пойдём с нами! Вот тебе конфета “Василёк”… Попробуй-ка… Нравится?

— Угу… Ещё как!

— А у нас дома целая корзина этого “Василька”. Он ведь растёт недалеко от Палик, но только в одном известном нам месте… Мы тебе всю корзину отдадим.

— Правда?! Тогда бежим скорее!

Привели Ксения и Люба Медвежонка к себе домой, дали ему молочка, потом ещё одну конфету и сказали:

— Ты пока живи в нашем сарайчике, не убегай. А мы тебе будем каждое утро и каждый вечер давать по конфете. Согласен?

— Согласен, — сказал глупый Медвежонок.

Всё это слышала Мышь, незаметно вышедшая из своего жилища под террасой. “Жаль, — думала она, — что Ёжика нет здесь… Он разумный, сразу поставил бы всё на своё место… Ну, поглядим, что дальше будет”.

Вот лес поредел и на залитой солнцем полянке показался рыжий конус большого муравейника, построенного вокруг гнилого пня. Ёжик и раньше видел муравейники, но такого большого он ещё не встречал. Бесчисленные хвоинки и палочки уложены были в нём ровно и прочно. Узкая дорожка в виде карниза шла спиралью вокруг муравейника, поднимаясь всё выше и выше к его верхушке. А вдоль дорожки, если внимательно приглядеться, можно было увидеть бесчисленные маленькие оконца и дверки. Около некоторых дверок стояли едва видные горшочки с цветами.

Большинство дверей и окон муравейника по случаю солнечной погоды было открыто. Вниз и вверх по карнизу бежали муравьи со своими ношами. Их было видимо-невидимо! Но при этом не слышалось ни звука. Ёжик остановился невдалеке от муравейника.

— Давай посидим, Сычик, — сказал он, — подумаем… Ведь тут есть чему поучиться и над чем поразмышлять!

“Эти трудолюбивые работники, — стал вслух думать Ёжик, — без всяких команд и каких бы то ни было слов быстро делают своё дело… Их вон как много, а они не задевают друг друга, никто никому не мешает, и, я вижу, даже помогают тем, кто несёт слишком большой груз. Я не знаю, кто из них что делает, но не могу не любить их всех до единого… Какие же молодцы! Поселил их Бог вместе, так они и живут, не разбегаются в разные стороны, никакого другого житья и знать не хотят! Разве это не подвижники послушания? А как, вероятно, хорошо жить вместе, в одном большом доме… Наверное, вот так живут те монахи на Святой горе Афон, о которых рассказывал мне мой друг, Кузнечик Богомол!”

— Послушай, брат, — остановил он пробегавшего мимо Муравья, который нёс сухое крыло стрекозы. — Хорошо ли вам жить в вашем теремке?

— Ещё как хорошо! — отвечал Муравей. — Каждый из нас благодарит Бога за Его милость, но мы, муравьи, благодарим молча, про себя… Нас ведь вон сколько! Если мы заговорим, то будет слишком много шуму. Прощай, брат, спешу.

И Муравей убежал.

— А что, Сычик, — сказал Ёжик, — если и мы с тобой начнём строить свой теремок? Я не знаю точно, зачем старый Богомол послал меня сюда, но может быть, и для этого? Чувствую, что это похоже на правду.

— Я не знаю, — ответил Сычик. — Я — как ты…

Они пошли дальше.

За поляной лес стал гуще. Ёжик шёл то среди кустарников и маленьких ёлочек, то совсем скрывался в зарослях папоротника.

Сычик окликал его:

— Ёжик, ты где?

— Я тут! — отвечал Ёжик. И они продвигались вперёд.

Когда стемнело, путники поели сушёных яблок и уснули в укромном уголке. И снова пришёл к Ёжику во сне старый Богомол, и сказал: “Ты почти у цели, друг мой. Тут совсем рядом лесной пруд, на другой стороне которого стоит разбитый грозой высохший дуб. В нём есть многочисленные дупла, пригодные для устройства келий. Это и будет твой теремок, который ни низок ни высок, а как раз — царской середины… Принимай в него всех, кто попросится, за исключением Змеи, Кабана и Волка, о которых ты скоро услышишь. Они живут немного далее, в тёмной чаще. Они разбойники. Только не бойся, — им не одолеть будет твоего братства. Слава Богу, Который нас не оставляет!” — сказал старый Богомол и исчез.

Проснувшись, маленький Ёжик стал вспоминать, что говорил ему во сне старый друг. “Так, так… — думал он. — Вот и цель похода… Волк и Кабан? И Змея с ними? Ну что же, Бог милостив… А Змея-то не та ли самая?”

— Давай, Сычик, молиться, — сказал он. — Солнце всходит.

— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!.. — стали они звонко повторять, но едва слышали друг друга, так как со всех сторон гремело — и справа, и слева, и сверху, и снизу: “Слава Богу!” Вся природа, всё живое славили своего Создателя.Дальнейший путь Ёжика и Сычика был короток. Скоро открылся перед ними лесной пруд, круглый, окаймлённый камышом, необыкновенно красивый. Часть пруда была покрыта ряской, а в остальной части, в воде, чистой, как хрусталь, отражались сосны, клёны, кусты малины и шиповника, облака, голубое небо, солнце… А на другой стороне пруда возвышался толстый, лишённый верхушки засохший дуб, покрытый мхом, вьющимися цветами и травой.

— Наш теремок! — воскликнул радостно Ёжик. Обрадовался и Сычик: он стал легко перелетать в воздухе из стороны в сторону, словно танцуя.

— Слава Богу! — сказал Ёжик, подходя к дубу. — Прекрасное жильё! Сколько келий! Мы с тобой тут, Сычик, сможем приютить и бедных, и бездомных, и калек, и странников!

Они принялись за работу. Стали чистить дупла, приводить в порядок место вокруг дуба. Ёжик выбрал себе маленькую келию внизу, с выходом к воде, а Сычик занял самое верхнее, маленькое, но глубокое дупло, куда натаскал сухой травы. Устроился он там, выглянул, и так ему понравилось всё увиденное, что он звонко запел:

— Слава Богу!..

В тот же день в Паликах бабушка обнаружила в сарае нового жильца. Он сидел в полутьме на соломе в ожидании вечерней конфеты… А день длился так долго, что ждать он устал, а ещё соскучился по матери, которая, конечно, принесла уже мёд домой… Поэтому он тихо и жалобно плакал.

— Ксения, Люба, откуда здесь Медвежонок? — спросила бабушка.

— Он пришёл за нами из леса.

— Как же он пошёл-то? Это вы его, наверное, приманили? И чем же?

— Конфетами! А что было делать? Мы же обещали Алёше Кузьминскому привезти осенью медвежонка…

— Ну, теперь всё ясно, — сказала бабушка. — Вы обманули маленького сладкоежку и лишили его родной матери… А как же она? Верно, бегает по лесу, ищет, плачет… Я эту Медведицу знаю, она добрая, живёт тихо в своём домике и никого не обижает. Все в Паликах уважают её. Даже Макар!

Люба и Ксения стояли, опустив головы, — им было стыдно за то, что они похитили у Медведицы её единственную радость.

— Так что же будем делать? — строго спросила бабушка. Отроковицы утёрли слёзы.

— Мы отведём Медвежонка домой и отдадим ему все конфеты “Василёк”. Их, правда, не целая корзина, а небольшой целлофановый мешочек, но всё же… — пообещала Ксения. — Так, Люба?

Люба в знак согласия кивнула.

— Вы его так замучили, к тому же он так расстроен, — сказала бабушка, — что придётся вам нести его в корзине.

Сестры посадили Медвежонка в корзину, положили туда конфеты и баночку мёда и понесли вдвоём через поле в лес. Они не заметили, как в корзину забралась и спряталась в конфетах Мышь…

Когда они подошли к опушке леса, то почувствовали тревогу. Плачущие звери, птицы, насекомые убегали в другой лес, покидая свои жилища: норы и гнёзда.

Оказалось, что Волк и Кабан, оставив Змею стеречь свой дом, пошли прогуляться по тому лесу, где они ещё не разбойничали. Ну и прогулочка вышла у них! Они разрывали заячьи норы и уничтожали зайчат. С деревьев сбивали камнями гнёзда вместе с птенцами… В одном месте увидели муравьиную тропу, по которой маленькие труженики бегали туда и обратно, не думая ни о какой опасности. Кабан, хрюкая, безжалостно стал топтать муравьев. Передавил, перекалечил великое множество лесных тружеников! А Волк при этом ещё и смеялся: “Ха-ха-ха!.. Глупые какие… Не понимают, что с ними делают! Ты гляди, бегут себе и всё”.

Они натворили ещё много бед. Стон стоял в паликском лесу… Напоследок разбойники разломали домик Медведицы и, довольные, вышли на опушку. А тут… А тут — Люба, Ксения и Медвежонок!

Отроковицы увидели Волка и Кабана и стали молиться:

— Господи, спаси и помилуй! Помоги нам!

Может быть, поэтому злые хищники их не тронули, но корзину с Медвежонком отняли и скрылись в чаще леса.

— Что мы теперь будем делать, Ксения? — плача, спросила Люба.

— Пойдём всё-таки к Медведице, — ответила та, — расскажем ей всё, как есть, и попросим прощения. И уж вместе будем спасать Медвежонка.

Вскоре они увидели Медведицу, которая сидела на куче брёвен своего разваленного домика и тяжело стонала. Она долго бегала по лесу в поисках малыша. И Медвежонка не нашла, и дом не спасла от разбойников!

— Матушка Медведица, — обратились отроковицы к печальной Медведице, — бабушка говорит, что ты добрая, поэтому надеемся, что ты нас не тронешь. Прости нас. Ведь это мы заманили твоего Медвежонка к себе…

— Где же он?

— Бабушка нас очень укоряла за наш некрасивый поступок, и мы глубоко раскаиваемся.

— Ладно уж… Прощаю, прощаю… А где он?

— Вот только что на опушке леса у нас отняли корзину, в которой мы несли Медвежонка, чтобы возвратить его тебе.

— Кто отнял?

— Волк и Кабан.

Медведица задумалась: “Надо догнать и выручить Медвежонка немедленно… Да, но не так-то легко справиться с такими сильными разбойниками, как Волк и Кабан, в одиночку… Хотя можно и попробовать… Но как бы не пострадал при этом мой малыш”, — и сказала:

— Вот что, отроковицы… Делать нечего, надо выследить бандитов, узнать, куда они направились и что хотят предпринять. А там увидим, как поступить.

Вскоре Медведица нашла следы Волка и Кабана. Через какое-то время она увидела и самих разбойников.

Волк и Кабан возвращались в своё логово на всякий случай совсем не той дорогой, на которой разбойничали. Бандиты устали и побаивались, что кто-нибудь там опомнится и отомстит им… Они далеко обошли муравейник и пруд. В стороне остался и теремок.

Медведица и отроковицы шли по тёмной чаще так осторожно, что ни одна сухая веточка не хрустнула. И вот они увидели обложенный дёрном и покрытый еловыми лапами дом, вокруг которого валялись косточки съеденных хищниками зверюшек и птиц. Земля здесь была голая, без травы и цветов. Куда ни глянешь — сухие деревья, заболоченные полянки… Не слышалось птичьего пения.

Волк и Кабан с корзиной, в которой находились Медвежонок и Мышь, спрятавшаяся в конфетах, вошли в логово. Лязгнул железный засов, стукнула тяжёлая дверь, и всё надолго стихло…

Вот уже собрались Медведица и отроковицы уходить, чтобы где-нибудь в стороне подумать о том, как дальше действовать, как вдруг увидели Мышку… Она встала перед ними на задние лапки, и видно было, что очень хочет что-то сказать… Медведица прислушалась.

— Что она говорит? — спросили отроковицы.

— Мышка была всё время в корзине, начиная от вашего дома в Паликах и до этого места. Просит нас не волноваться, так как слышала разговор Волка и Кабана, из которого узнала, что они вовсе не собираются Медвежонка есть. Во-первых, у них имеются запасы, а во-вторых — разбойники хотят потребовать большой выкуп. Сейчас Мышка вернётся к Медвежонку, там спрячется и будет за всем следить, всё примечать. Она наш союзник! — рассказала девочкам Медведица и продолжила: — Она просит нас идти на берег пруда. Если что, то она туда прибежит с новыми известиями…

— Господи, помоги нам! — воскликнули отроковицы.

А там, где беда прошла стороной, лесная жизнь была тихой и мирной. Ёжик и Сычик сначала убрали свое жилье, а потом сделали пригодными для жилья и другие келий. Они очень сильно устали, сделали перерыв, восславили Бога и поели сушёных яблочек, попили водицы из пруда, которая оказалась необыкновенно чистой и сладкой. Солнце начинало клониться к закату. Было тихо, только лягушки не переставали квакать… Ничто не предвещало тревоги.

Вдруг они увидели Зайца, который едва брёл, опираясь на палку.

— Что это с тобой? — спросил Ёжик.

— Во всём виноваты Волк и Кабан! Они лишили меня всей семьи, а мне сломали лапу… Что теперь делать? Как и где мне жить?

— Иди к нам, в теремок.

Ёжик и Сычик перевязали Зайцу лапу, покормили яблоками и поселили в уютной, тёплой келий с окошечком.

Настал вечер. Только собрался Ёжик уснуть как послышались шорохи и тихие голося Множество искалеченных муравьев вышли из травы, а один из них подошёл к Ёжику и сказал:

— Мы пришли к тебе с просьбой. Волк и Кабан уничтожил много наших братьев. А мы оставшиеся, стали калеками…

Я слыхал о твоих подвигах, которые ты совершил прошлым летом. Мы боимся, вдруг Волк и Кабан опять будут убивать нас… а может, и муравейник наш разорят.

— Я пока не знаю, что можно сделать, — ответил Ёжик, — но Бог поможет! Надо помолиться и хорошенько всё обдумать.

И он действительно сел и глубоко задумался.

Вскоре к теремку подошли Медведица, Люба и Ксения. Сычик захлопал крыльями и заверещал от страха. Ёжик, очнувшись от дум, увидел пришедших и вскочил… Да, это были те самые отроковицы из деревни Палики, где жили прошлым летом он, Ёжик, и старый Богомол…

Как же обрадовался Ёжик! Как счастлив он был видеть знакомые и милые лица! Так, что даже и Медведицу не сразу заметил, несмотря на её большой рост.

Но как раз она-то, Медведица, и спросила Ёжика:

— Ты здесь живёшь?

— Да, матушка, я и маленький Сычик… вон он наверху сидит на ветке! А ещё теперь и Заяц хромой поселился.

— А ты не тот ли самый Ёжик, что спас всё наше царство от засухи прошлым летом?

— Ну… разве это я… Я всего-навсего находился возле Кузнечика Богомола, который и вымолил тогда дождь вместе со всеми, кто тогда к нему пришёл. Как всё тогда ожило и расцвело! Потом мы с Кузнечиком совершили паломничество в Оптину Пустынь, а осенью жили в сарайчике вот у этих добрых отроковиц.

Ёжик обратился к Любе и Ксении и сказал:

— Спасибо вам.

Наступил вечер. На берегу пруда возле теремка сели кружком Ёжик, отроковицы, Заяц, начальник муравьев Муравей, Сычик и Медведица. Люба и Ксения рассказали им подробности двойного похищения Медвежонка… Заяц и Муравей дополнили их рассказ. Получилась жуткая картина!

Пока разговаривали, совсем стемнело. Вдруг в воздухе мелькнули две тёмные фигуры. Это были Филин и Ворона, старые знакомые Ёжика. Они присели рядом.

— Ух! — сказал Филин. — Еле тебя нашли, Ёжик. Мне сегодня Поползень, Зарянка и Лесная Горлица пожаловались, что Волк и Кабан разорили их гнёзда и что эти разбойники много бед натворили в лесу… Мы с Вороной решили, что этого нельзя так оставлять: за разбой надо наказывать! В нашем лесу должна быть мирная жизнь, такая, какую завещал нам Кузнечик Богомол. Но без твоего совета, то есть без совета ученика старого Богомола, мы ничего делать не будем.

Все замолчали, с надеждой глядя на Ёжика.

Ёжик не сразу ответил. Он подумал о том, как бы поступил Кузнечик Богомол в этой ситуации, и ответил:

— Убивать, уподобляться разбойникам, мы не будем. Наше спасение не в силе, а в правде. Волк и Кабан не останутся без возмездия. Сам Господь накажет их. А нам надо помолиться, чтобы разумно, без лишних потерь освободить маленького Медвежонка и восстановить мир в лесу.

С наступлением ночи все расположились на отдых. Ёжик долго не спал, творил поклоны и негромко повторял:

— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!.. Господи, помоги!

В полночь он услышал, что в дверь его кто-то стучится.

“Мышь!” — догадался он.

— Входи, входи…

Что там?

— Во-первых, здравствуй, — сказала ночная гостья, — давно я тебя не видела, а вспоминала часто… Очень рада.

— И я, матушка, рад.

— А там-то вот что. Волк и Кабан посадили Медвежонка в деревянную клетку, а сами чего-то там наелись и напились, а теперь спят на своих грязных тюфяках. Крепко спят. Попробовала я их пощекотать, ничего не чувствуют. Видно, уморились от своих разбойничьих проделок. Надо действовать прямо сейчас! Да и Медвежонок испуган и потихоньку плачет, хотя я и сказала ему, что Медведица близко и скоро освободит его.

— Беги обратно, — сказал Ёжик Мыши, — и предупреди Медвежонка, чтобы не пугался, когда раздастся сильный шум. Это мы придём его освобождать.

На рассвете Ёжик поднял всех жителей и гостей теремка на ноги. Все дружно собрались и ждали приказаний Ёжика.

— Друзья! — обратился Ёжик ко всем, кто тут был. — Пришло время постоять за мир в нашем лесу, освободить маленького Медвежонка.

— Как же мы победим таких сильных и злобных зверей, как Волк и Кабан? — со страхом в голосе спросил Заяц.

— Им не устоять перед собором лесных жителей. Господь поможет нам и образумит разбойников.

— А дальше что? — захлопала крыльями Ворона.

— А вот и мой план. Ты, матушка Медведица, позволь Филину сесть тебе на плечи и, как самая сильная, выломай дверь и громко рычи, а ты, Филин, ухай пострашнее, как бывало… Ты же, матушка Ворона, позволь сесть тебе на спину Сычику, а потом разбей окно и влетай внутрь… Кричите и вы громче.

— А дальше-то что? — не унималась Ворона.

— Ничего! Мне кажется, этого хватит, чтобы до полусмерти запугать и Волка, и Кабана. А там положимся на волю Божию.

— А мы что будем делать? — спросили Люба и Ксения.

— А вы, — сказал Ёжик, — поскольку дела очень уж звериные, подождите немного, а как всё утихнет, входите в дом. Вам снова придётся нести Медвежонка в корзине, так как он от страха не сможет идти сам.

И все пошли в лес, стараясь не шуметь, а там окружили дом Волка и Кабана. Изнутри слышался храп спящих разбойников…

В это время шёл по лесу один из паликских охотников по имени Макар. Он не собирался стрелять ни в кого, кроме самых злобных хищников, а уж ему с детства было известно, что это — Волк да Кабан.

“Пойду-ка я, — думал он, — поищу, где это они там живут… И почему до сих пор никто до них не добрался? Не меня ли они ожидают?”

Он миновал поляну с муравейником, прошёл невдалеке от пруда и углубился в тёмную разбойничью чащу. Здесь он остановился, зарядил как следует свою двустволку, взял её наизготовку и двинулся осторожно вперёд… Всё было тихо. Ни Волка, ни Кабана… И тут он увидел странный приземистый дом.

“Что это такое? — удивился Макар. — Не логово ли это тех самых хищников, которых я ищу? Поглядим”.

Как опытный охотник, Макар со вниманием начал изучать обстановку. Прошло несколько минут. Из дома никто не выходил. Но… Вокруг происходило нечто необыкновенное. Лесные жители стали собираться у логова злобных хищников. Муравьи и насекомые бесконечными цепочками ползли к дому, а Филин и Ворона бесшумно сели напротив его окна. Ёжик вместе с Сычиком несколько раз обошёл этот дом. Из-за ближайших кустов видны были заячьи уши. Три осиные стаи, как облака, нависли над домом.

“Сейчас что-то будет”, — подумал Макар.

“Трах!” — затрещали деревья. Из чащи леса вышла большая Медведица и со свирепым видом пошла в том же направлении. Ёжик и Сычик уже сидели у неё на плечах.

Макар в страхе попятился. Медведица не знала, что в засаде сидит человек, и несдобровать бы охотнику, если бы не Ёжик.

— Стой, матушка! Ты раздавишь человека, — закричал Ёжик.

Медведица остановилась.

— Сычик, передай лесному воинству “отбой” на полчаса,— последовал другой приказ. — Непредвиденное обстоятельство.

Макар долго не мог прийти в себя от увиденного и услышанного. То ли страх так подействовал, то ли чудо случилось, — он стал понимать язык лесных жителей.

— Кто ты? Как тебя звать и что ты здесь делаешь? — спросил Ёжик.

— Макар. Я Макар. Охотник. А что происходит? Почему Медведица не раздавила меня и Ёжик разговаривает со мной? Я в тридевятом царстве?

— Нет, Макар, ты в паликском лесу. У нас случилась беда. Разбойники — Волк, Кабан и Змея — пришли в наш лес и разорили его. А мы решили прогнать этих разбойников и восстановить мир и тишину. Помоги нам! — попросил Ёжик.

Медведица выразительно, с надеждой, посмотрела на Макара.

— Да я и сам хотел разобраться с Волком и Кабаном. Они — известные разбойники, — ответил охотник.

— Вот и хорошо. Пора! Вперёд, друзья! —- сказал Ежик. Лесные жители бросились на штурм разбойничьего логова.

Затрещала дверь, отлетел железный засов, а с другой стороны зазвенели разбитые стёкла. Раздались страшный рёв, уханье, карканье и верещание…

Волк и Кабан проснулись и страшно перепугались, увидев каких-то неведомых страшилищ: в дверях возвышалась косматая фигура с двумя головами — медвежьей и птичьей, клыкастая пасть и крючковатый клюв, огромные жёлтые глаза… С другой стороны — невиданные птицы, щёлкающие клювами, каркающие и верещащие. С ними идёт настоящий охотник с ружьём.

Погреб был открыт. Разбойники, не имея возможности отступить, юркнули туда. Медведица захлопнула люк и поставила сверху тяжеленную кадушку с любимой капустой Кабана.

— А где же Змея? — удивился Ёжик.

— Сбежала, — ответила Мышь. — Её не так-то легко поймать.

Волка и Кабана решено было пока оставить в подвале, откуда им никак нельзя было выбраться. Там были овощи, репа и морковь (подвал давно уже обследовала Мышка), так что голодная смерть им не грозила. Змея, если вернётся, не сможет сдвинуть кадушки…

Медвежонок так долго плакал, что у него уже не осталось слёз, поэтому он только всхлипывал и подвывал.

— Ну что, — спросила у него Медведица, — будешь теперь слушаться свою маму, неслух?

— Бу-у-у-у-ду…

— То-то.

В это время из-за облака выглянуло радостное солнце и ярко осветило мрачный лес… Ёжик огляделся и вздохнул:

— Ох! Сколько же здесь потребуется труда! Всё затоптано, засушено, завалено, загажено, захламлено… Ох! Неужели и нашему лесу грозило то же самое?

— Похоже, что да, — ответила Мышка.

И все отправились к теремку. Медведица решила не восстанавливать свою разрушенную избушку на старом месте, а перенести брёвна и всё остальное сюда. Филин и Ворона получили в теремке келии и сразу полетели за своими пожитками. Любе и Ксении тоже хотелось поселиться возле Ёжика, но они сомневались, — позволят ли мама и бабушка проводить здесь ночи… Ёжик посоветовал им пока построить возле пруда лёгкий шалашик.

— Если вам не разрешат здесь жить, — сказал он, — то всё же хоть иногда приходите сюда, а мы будем считать вас насельницами теремка.

— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..

На следующий день Макар проснулся от оживлённого лесного шума, в котором и он стал отчётливо различать: “Слава Богу! Слава Богу! Слава Богу!”“Дивны дела Твои, Господи, — с радостью подумал он. — Пора браться за дело. Лесных разбойников надо выдворять из паликского леса”.

С выражением твёрдой решимости на лице Макар появился перед лесными жителями.

— Я не дам в нашем лесу в обиду никого, — сказал он. — Сейчас пойду и поведу Волка и Кабана в лесную глушь за семью оврагами и глубокой речкой. Живите спокойно в паликском лесу, в вашем теремке. Знайте, что теперь вы под моей надёжной защитой.

Охотник вывел из подвала связанных Волка и Кабана.

— Лапы вверх! — грозно произнёс Макар. — По решению собора лесных жителей я отведу вас в лесную глушь, где даже птичьего пения не слышно. Дороги назад в паликский лес вам не найти. А если, не дай Бог, и получится, знайте: ружьё моё всегда наготове.

Долго ещё вспоминали паликские жители, как Макар решительно вёл связанных друг с другом Волка и Кабана. Впереди шёл понурый Волк, а за ним плёлся жалобно хрюкающий Кабан.

По всему паликскому лесу пронёсся слух о чудесном теремке, где всякий болящий, увечный или бедный, а то и просто желающий покоя, мог не только получить помощь, утешение или совет, но и келию.

Однажды Ёжик сильно устал, перевязывая раненые лапки, промывая травяными настойками ранки, прикладывая пластыри из подорожника, ромашки, календулы или зверобоя зверюшкам и птицам, разным насекомым, лягушкам, улиткам… Как только они, оживали, то снова начинали радоваться жизни!

Много лесного народа пострадало от одной только “прогулки” Волка и Кабана… Устал маленький Ёжик и, придя в свою келию, помолился и заснул.

Ему опять приснился Кузнечик Богомол. И опять Ёжику показалось, что он видит его не во сне, а наяву! Старый Богомол сначала вроде бы не видел Ёжика и делал поклоны со своей обычной молитвой: “Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..” А потом повернулся к своему маленькому другу и сказал:

— Слава Богу! Теперь уже не будет разбойников в этом лесу: Волк и Кабан сюда не вернутся. А ты, друг мой, оставайся здесь, в теремке, как ты назвал эту обитель в память о моём жилье в паликской роще, и призови сюда свою матушку, не оставляй её одну, и захвати все пожитки, а особенно книжки для животных. Теремок твой будет расти и населяться. Принимай всех, кто попросится. Это будет самое богоугодное место в лесу.

— А что нам делать кроме молитвы? — спросил Ёжик.

— Вам надо будет расчистить, оживить разбойничий лес, сделать его таким же светлым и радостным, как и паликский. И пусть его снова заселят звери, птицы и всякие насекомые. Пусть там зеленеет свежая листва, весело алеют ягоды, пестреют цветы… Это благое дело! Вам помогут Люба и Ксения, да и Макар не останется в стороне. Но самое главное, маленький брат мой, в другом. Ты, Ёжик, должен донести до каждого жителя паликского леса Божий заповеди, а до жителей лесного теремка и Устав лесной обители. У нас, на Афоне, конечно, всё сложнее. Но и вам потрудиться придётся, чтобы жить благочестиво, дружно и радостно.

— А какие это заповеди, Кузнечик Богомол? — с интересом спросил Ежик.

Главная заповедь — любите Господа Бога и славьте Его! Не обижайте друг друга. Любите ближних, как самих себя! Живите мирно, все ссоры старайтесь разрешать без драки! Слушайтесь старших и родителей! Берегите природу — свой дом! Далее Богомол задумался.

— Пока достаточно. Будь мудрым наставником, Ёжик! А Устав лесной обители сами обсудите, соборно.

И опять белое облачко постепенно закрыло фигурку старого Богомола… Проснувшись утром, Ёжик вспомнил слова своего покойного наставника. “Слава Богу! — мысленно сказал он. — Скорее за дело!”

Хотел этого Ёжик или не хотел (а он и не думал об этом!), но он сделался как бы “настоятелем” лесной обители. Вокруг сломанного дуба появилось множество всякого вида хижин, шалашиков, домиков, нор, гнёзд… Часть построена была даже в пруду, — там жили лягушки, жуки-плавуны, водомерки, рыбки-колюшки, а также большой рак с красными клешнями.

Раз и навсегда Ёжик завёл здесь правило: утром просыпаться всем вместе и первым делом воздавать хвалу Богу, всё-всё создавшему. И не только в солнечную и ясную погоду, но и в туманную или дождливую. “Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..” — гремел необыкновенный хор на весь лес. А если в это время появлялся в лесу кто-нибудь из посторонних, то он улавливал будто бы музыку дивного оркестра, в котором словно звучали многие инструменты: щебет и всевозможные трели певчих птиц, стрекотание кузнечиков, писк мышей, лай лисиц, медвежий и лосиный рёв, слышались и другие звуки, поднимавшиеся к небу… А если лечь на землю и сосредоточиться, то можно было услышать и тихие голоса — шорохи трав и цветов: “Слава Богу… Слава Богу… Слава Богу…” Набегал ветер и колебал ветки деревьев: листья шумели, подобно морскому прибою; а если порывы ветра были сильнее, то начинали поскрипывать и высокие стволы сосен, лип, вязов и клёнов.

В бывшем разбойничьем лесу становилось всё светлее и благообразнее. Медведица усердно таскала поваленные деревья и сухой валежник, разламывая его на части и складывая на краю поля, у оврага. Она знала, что всё это с благодарностью унесут жители деревни Палики для топки печей. Насекомые убирали листья, слежавшиеся гнилым ковром… Червяки и кроты взрыхляли почву, чтобы она дышала воздухом. Филин, Ворона и другие птицы приносили цветы с корешками, а Люба и Ксения сажали их на очищенную почву леса.

Вот пришёл и Макар. Дом Волка и Кабана он переделал, вставил новые рамы, навесил другую дверь, терраску пристроил, внутри покрасил полы, а крышу накрыл свежей дранкой. Вскоре он принёс и новую мебель, хотя и самую простую, им самим сделанную. Было решено, что этот домик теперь будет служить для отдыха гостей, странников, для всех, кто пожелает познакомиться с жизнью паликского теремка.

Любе и Ксении, как и предполагалось, бабушка не разрешала ночевать в лесу.

“Ну что ж! — сказали они. — Послушание выше всего! Слава Богу!”

И стали приходить к теремку ранним утром, приучившись таким образом не терять даром такое благодатное время, как утро. Чего же хорошего в том, что некоторые люди, любители поспать, никогда не видят восходящего солнца?! Любе и Ксении это стало казаться совершенно неправильным. Встаёт солнце, всё просыпается и начинает славить Господа, а где-то некий лентяй-лежебока — спит!

Однажды Мышка поскреблась у двери Ёжика. Он впустил её и спросил:

— Чего тебе, матушка Мышь?

— Вот я… — сказала она, — подумала… захотела… что…

— Ну-ну, матушка, не тяни.

— … чтобы мы с тобой навестили в Паликах Любу и Ксению прежде, чем зазимовать тут, в нашем теремке.

— А когда навестить-то?

— Хорошо бы сегодня, так как они завтра уезжают в Москву. Видишь, уже с неделю, как отроковицы не приходят к нам, конечно, их не пускают из-за предосенней сырости.

И они тотчас отправились в Палики. Проходя полем, маленький Ёжик нашёл три — ровно три! — поздние фиалочки и очень обрадовался:

— Вот чудесный подарок бабушке, Ксении и Любе! Слава Богу!

Чем ближе они подходили к паликскому дому, тем грустнее становилось им. Но они не понимали, отчего это…

— Что-то мне невесело, — вздохнул Ёжик. — Разве не всё хорошо?

— Хорошо-то, конечно, всё, — сказала Мышь, — но всегда ведь бывает грустно прощаться с родными, дорогими, любимыми и близкими существами, пусть и ненадолго, всего только до весны…

Они подошли к знакомой террасе и услышали звонкие голоса Любы и Ксении, — там шли сборы к отъезду в Москву. Когда вещи были собраны и все — мама, бабушка, Люба и Ксения — присели на диван перед дальней дорогой, Ксения увидела на окне три фиалки.

— Смотрите, смотрите. Фиалки! — вскрикнула радостно она. — Это Ёжик приходил к нам попрощаться.

— Какой у нас хороший и добрый друг, — сказала бабушка. Спасибо тебе, Ёжик, за подарок.

Люба ничего не говорила, потому что тихо плакала, жалея о долгой разлуке с лесными друзьями.

Вслед за последнею строкой,
Хотя и грустною такой,
Скажу ещё два слова:
О том, что пролетит зима,
И милый Ёжик к нам в дома
Придёт, читатель, снова!

Наступила поздняя осень. Многие птицы улетели в тёплые страны, а все другие лесные жители уже приготовились к зиме. Макар тоже заготовил на зиму дрова и всё чаще в доме топил большую печь. Непрерывно шли дожди. Стало холодно и неуютно. Добрый охотник беспокоился: “Как там живётся, в лесном теремке? Не холодно ли? Мирно ли?” Хотя Ворона не раз прилетала и успокаивала: “В лесу — порядок”.

Однажды в сумерки в дом Макара постучался почтальон Фёдор.

— Интересные письма пришли на твой адрес, Макар, — сказал он, надевая старые очки на резиночке. Вроде тебе, а вроде и нет. Смотри. Калужская область. Деревня Палики. Охотнику Макару. Для Ёжика. Какой такой Ёжик? Никогда не видел у тебя никакого Ёжика!

— Какие вопросы, Федя?! Написано Макару, — значит, давай письма мне. А что про Ёжика на конверте написано, — не смущайся. Может быть, это моё лесное конспиративное имя. Я же — охотник! — отговорился Макар.

— Так и быть… — с недоверием отдал письма почтальон. И, уходя, ещё долго озирался по сторонам во дворе дома.

На следующее утро Макар оделся потеплее и пошёл в лес, к лесному теремку. “Тук, тук, тук”, — вежливо постучал охотник в главную келию теремка, где жил настоятель. Дверь открыл заспанный Ёжик.

— Прости, друг. Я знаю, что ты уже приготовился к зимнему сну. Но тебе письма пришли. Вот они.

— От Любы и Ксении? — спросил радостно Ёжик и тут же стал нюхать, распечатывать полученные письма. — Нет… — нюхом чую, не от них. А от кого же? Прочитай, Макар.

Охотник надел на свой большой нос очки и стал медленно читать первое письмо.

Здравствуй, Ёжик!

Ксения и Люба рассказали мне о тебе и о ваших приключениях. Ты мне сразу понравился. Я хочу стать твоим помощником и защитником паликского леса. Вдруг Кабан и Волк вздумают возвратиться! Может быть, на следующее лето мои родители отпустят меня отдыхать вместе с Любой и Ксенией в деревню Палики.

Пожалуйста, попроси прощения у Медведицы и Медвежонка. Я тогда не мог представить, какой бедой обернётся мое желание иметь дома маленького медвежонка.

До встречи следующим летом.

Алёша Кузьминский

— Так-так. Жаль, что Медведица и Медвежонок уже спят. Но ничего, в следующем году передам им это письмо. И всё-таки Люба и Ксения о нас вспоминают! Это приятно. Читай другое письмо, Макар.

Здравствуй, Ёжик!

Недавно я узнала о новых твоих приключениях. Ты меня не разочаровал. И новые друзья твои мне тоже понравились. Но почему ты не выполнил благословение Кузнечика Богомола и не принял в лесной обители Устав соборной жизни? Без этого разве могут жить мирно в одном месте и насекомые, и птицы, и животные, и даже люди? Я долго думала: как сделать так, чтобы все жили мирно? Если мои мысли тебе пригодятся — буду рада.

Не ешьте друг друга.
Если ты рассердился, не высказывай этого.
Будьте все на равных.
Слушайтесь старших.
Не обижайте слабых.

Когда надо, помогайте другим.
Делитесь с бедными своим добром.
Старайтесь быть смиренными.
Молитесь каждый день.
Благодарите Бога за всё.

Аня Вавилова

Закончив читать письмо, Макар перевёл дыхание и сказал: “Какая девочка! Такая маленькая, и уже такая умная!”

Ёжик молчал. Потом попросил Макара ещё раз прочитать письмо девочки.

— Да, многое мы сделали этим летом, но главное — забыли, — после раздумья сказал Ёжик. — Спасибо Ане, что она обратила внимание на наш Устав и дала такие добрые советы. В следующем году Устав лесной обители будет нашим первым делом.

— Ёжик, давай пригласим Алёшу и Аню к нам в гости, — посоветовал охотник.— Не возражаю. Ведь у нас есть лесная гостиница. Только там нет хозяина. Ты будешь директором, Макар?

— Я? Не знаю, справлюсь ли я. Я ведь простой охотник. А принимать гостей — дело непростое. Нужно много терпения.

— И кротости и любви. А ты поезжай в Оптину Пустынь к отцу Илию. И попроси его совета и молитв. Тогда всё получится.

— Хорошо, Ёжик. За зиму всё обдумаю и в Оптину Пустынь обязательно поеду. Ну, я пошёл.

— Подожди, Макар. Вот тебе наши лесные подарки, — сказал Ёжик, доставая с полки сушёные грибы и ягоды.

— Спасибо. Это — хороший припас, особенно на Великий пост. До свидания.

Ёжик вышел проводить доброго охотника. Макар, надев на плечи рюкзак с подарками, быстро зашагал в сторону своей деревни. Ёжик с некоторой печалью смотрел вслед уходящему другу. Потом, опомнившись, вскрикнул: “Макар, будешь в Оптиной Пустыни, попроси отца Илия помолиться за нас, чтобы без холода и голода зиму перезимовать и всем лето красное встретить”.

Конец и Богу слава!

Информация о первоисточнике

При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.

При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:

"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).