Благовещение Пресвятой Богородицы

Раздел I. Мысли на праздник

РАДОСТНОЕ ТОРЖЕСТВО

   Благовещение — один из самых радостных праздников года. Самое слово «благая весть» говорит нам об особой радости, как и все Евангелие, — что с греческого языка значит тоже «благая весть»; и даже звон в храм называется «благовестом»: значит, люди им созываются на радостное богослужение. И к этому — у нас был хороший обычай: в этот день выпускать из клеток на волю птичек. Служится в этот день не сокращенная литургия Преждеосвященных Даров и не долгая литургия святителя Василия Великого, а обычная — святителя Иоанна Златоуста. Пост разрешается — в том смысле, что дозволяется есть рыбу; другой раз в Великом посту это разрешается лишь на Вход Господа в Иерусалим. На трапезе вообще «бывает утешение братии велие: ядим рыбы, пием вино, в кий либо день случится» в посту.
   Впрочем, на страстной неделе, в первые четыре дня, разрешение дается «на елей и вино точию»; а в великую пятницу — только на вино; и «ядим сухоядение»: обыкновенно в этот день монахи не едят и даже не пьют ничего...
   Но что является особым исключением для этого праздника — зажжение свечей пред 9-й песнью канона, как и на полиелее.
   Конечно, никогда не поется «Покаяния отверзи ми...»: время — не покаянное, а только — радостное... Благовещение...
   Звон — «во вся тяжкая».
   Так радуется Церковь!

НАЗАРЕТ

   Обратимся к краткой истории жизни Пресвятой Девы — до Благовещения. Как мы можем помнить, родители Пречистой Марии, Иоаким и Анна, дожили до старости бездетными, — о чем они неутешно горевали и молились. У евреев было общее желание — иметь детей: они хотели, по крайней мере, в потомках дождаться пришествия Мессии. Этой верой жил весь народ. И неимеющие детей считались наказанными Богом; а потому они и у людей не пользовались уважением, а — осуждением. Так было и с Иоакимом и Анной.
   Но Господь по премудрому Своему Промыслу даровал им дщерь Марию уже в старости. И это имело много благих различных последствий. Именно: они дали обет посвятить дитя Богу с трехлетнего младенчества. Это и сделали. Это извлекло Марию, хотя и из добрых родительских, но мирских и нежных условий. И Она воспитывалась при храме, в духовной обстановке, что у евреев было в обычае и для чего там были особые помещения. Но девицы оставались там до зрелого возраста, когда их должны были выдать замуж. Мария прожила при храме двенадцать лет; следовательно, Ей было около пятнадцати лет. Некоторые думают: четырнадцать; а иные — даже около шестнадцати. На Востоке замуж выходят раньше, чем в северных странах.
   Но прежде чем Ей оставить храм, Она, читая пророка Исаию, остановилась на словах его: «...Дева... зачнет и родит Сына; и нарекут имя Ему Еммануил, — что значит: с нами Бог» (Ис. 7:14; Мф. 1:23).
   Мария, — по замечанию святителя Епифания и святителя Амвросия, — была остросмысленная. И Сам Дух Святой просвещал Ее.
   И Ей хотелось бы быть у Матери Еммануила хоть последней служанкой! Никакого недоумения или вопроса — как у Симеона или потом у Нее Самой — не было: Она была проста в вере Своей.
   Но откуда явилось у Пречистой Девы еще и желание девства? Не нужно много думать об этом: благое, чистое, боголюбивое сердце естественно желает всецелого отдания себя только Богу; а это — как всякий может понять — возможно в девстве.
   Этому же настроению содействовало житие в храме... Подобный же пример любви к Богу и девства мы видим и в Иоанне Крестителе; и в апостолах, и потом в пустынниках, и вообще — в монахах. Даже и брачным людям заповедовалось хранить чистоту в посты, под богослужение... И нам известны такие примеры еще и теперь. Правда, это уже — в Новом Завете, в благодатной Церкви.
   Но и в Ветхом Завете — тоже были так называемые «назореи»: это был у евреев особый класс посвященных Богу. Они давали обет всякого воздержания, чистоты; не пили вина; не стригли волос. Таковы, например, Симеон, Самуил и — целое направление в жизни евреев (Чис. 6). Пусть они даже имели жен; но самая идея воздержания и посвящения Богу — была знамением особого благочестия и любви к Богу.
   Тем более этой любовью горела душа Пречистой Марии.
   И посему Она дала обет безбрачия. Когда же пришло время Ей оставить храм, родителей Ее уже не было в живых; и священники храма должны были думать об устройстве их питомицы. Но Она заявила им, что замуж не пойдет, ибо дала Богу обет оставаться навсегда девой. Тогда они решили избрать особый путь: не нарушать Ее обета, но и не оставлять беззащитной. Поэтому захотели выдать Ее за какого-либо старца, чтобы он был Ее хранителем.
   Предание, сохраненное византийским историком Кедриным Георгием, писателем XII века, но собиравшим и иногда просто копировавшим своих предшественников, говорит следующее.
   Из потомков Давида, что очень чтилось у евреев, были избраны и двенадцать безженных старцев; и их жезлы были положены во святилище. Между ними был и Иосиф. И его жезл прозяб за ночь; и даже на нем, по свидетельству блаженного Иеронима (340 — 419 гг.), была видена голубица, слетевшая свыше. Отсюда было познание, что Пречистая Дева вручается Иосифу на хранение.
   Старцу Иосифу в то время было, думают иные, около восьмидесяти лет. Следовательно, если принять во внимание, что он с Матерью Иисусовою «потеряли» в Иерусалиме двенадцатилетнего Отрока, то ему тогда было девяносто два года. Затем о нем в Евангелиях больше не упоминается: очевидно, умер в глубокой старости.
   К нему, в местечко Назарет, и переселилась на житие Дева Мария. Это селение Галилейское находилось к западу от южной оконечности Галилейского озера. Оно существует еще и теперь, под именем Эн-Насира. Назарет настолько незначительное место, что о нем сложилась поговорка: «из Назарета может ли быть что доброе?» (Ин. 1:46). И когда хотели сказать что-либо унизительное, то и Христа называли «Назарянином». Так называла Его служанка Каиафы, когда заявила Петру, что он «был с Иисусом Назарянином» (Мк. 14:67).
   Да и вообще вся Галилея считалась иудеями страною низкою в религиозном смысле, так как туда переселено было много язычников из Вавилона, почему она прямо называлась «Галилея языческая» (Мф. 4:15).
   И в такое место переселилась к Иосифу Дева Мария.
   Но это-то и нужно было Промыслу Божию. Пречистая Дева была там незаметна. И Христос набрал Своих апостолов оттуда же: у них не было такой обрядоверности и фанатизма, как у иерусалимлян и вообще у иудеев, а тем более у начальников.
   Иосиф же был плотником: скромное и бедное ремесло. И Христос, работавший с мнимым отцом, назывался тоже «Сыном плотника» (Мф. 13:55; Мк. 6:3).
   Сюда и прибыла Мария. И в дальнейшем жизнь Христа вращалась в близлежащих местностях: здесь было совершено первое чудо в соседней Кане Галилейской; здесь на горе Фавор совершилось преображение Господне; здесь Христос воскресил сына вдовы наинской. Здесь недалеко был Капернаум — главное исходное место деятельности Христовой; здесь была гора Блаженств, с которой изречены были проповеди Его; здесь была Вифсаида, где Господь творил много чудес, а за неверие жителей ее Спаситель изрек на нее грозное прещение (Мф. 11:21).
   Так тот же Промысл Божий отвел и «Сына Марии» в страну более простых людей, рабочих, рыбаков.
   Здесь была и Магдала, откуда вышла Мария Магдалина, пламенная ученица Христова. И Саломия, мать Иакова и Иоанна. И Иоанна, жена царедворца Хузы, и многие другие женщины, которые ходили со Христом и служили Ему; а потом — сделались первыми благовестницами воскресения Христова.
   Сюда и явился архангел Гавриил с благовестием о воплощении от Марии Сына Божия.

БЛАГОВЕСТИЕ АРХАНГЕЛА

   Переходим к событию нынешнего праздника, славному благовестию архангела...
   В этом незначительном местечке, Назарете, совершилось величайшее в мировой истории чудо: воплощение, или вочеловечение, Сына Божия...
   Мы, христиане, так теперь привыкли к предметам нашей веры — Троица, Сын Божий, Дух Святой, Богородица, воплощение, ангелы, чудеса, — что уже перестали дивиться им. И произносим мы это просто, — а иногда и холодно... В самом же деле эти имена касаются таких вещей, которые и непостижимы, и чрезвычайны, и сверхъестественны, и могут душу наполнить страхом.
   Расскажу об одном недавнем случае в моей жизни. Мне пришлось быть в смешанном обществе людей верующих и немногих неверующих, и русских, и евреев. Хозяйка дома, молодая женщина, мать трехлетней девочки, была прекрасный человек. Но, к глубокому сожалению, она боялась верить — именно боялась, — как увидим потом, к нашему научению... Насколько она была хороша, видно из одной лишь ее фразы. «Мне стыдно, — сказала она, — быть неверующей среди вас, верующих!» От таких искренних слов, и на редкость деликатных, хотелось заплакать. Потом я наедине спросил ее: почему она не верует?
   — Боюсь! Ведь страшно и подумать, что Бог... воплотился... От этого одного умереть можно! Сердце не выдержит!
   ...Никогда в жизни я не слышал такого — даже! — мнения!
   Вот это — страх Божий!
   А свою трехлетнюю дочку она — через других — крестила и просит кого-нибудь причащать ее.
   Не напрасно царь Давид говорит в псалме: «работайте Господеви со страхом, и радуйтеся... с трепетом» (Пс. 2:11). И святой Златоуст молится: «Господи! всели в меня корень благих: страх Твой в сердце мое».
   И мы должны приступить к описанию Благовещения, хоть с благоговением, помолясь Самой Богородице — о помощи в этом деле.
   Не напрасно и Церковь в своих песнопениях представляет даже архангела Гавриила смущающимся пред явлением его Пресвятой Деве. Например, на богородичном седальне (после 1-й кафизмы, понедельник, 3-го гласа) она поет: «Красоте девства Твоей, и пресветлой чистоте Твоей, Гавриил удивився, вопияше Ти Богородице: кую Ти похвалу принесу достойную? что же возъименую Тя? Недоумеваю и ужасаюся! Темже (однако), якоже повелен есмь, вопию Ти: радуйся, Благодатная!»
   Даже он «недоумевает и ужасается»! А как же нужно было бы чувствовать себя нам?! Но и мы приступим к объяснению, испросив на это милости и помощи у Самой Пресвятой Девы!
    «В шестый месяц, — так начинает рассказывать Евангелие, — послан был ангел Гавриил от Бога... к Деве... Марии» (Лк. 1:26-27).
   Откуда начинается этот счет месяцев? «В шестый месяц» чего? Пред этим повествовалось о зачатии Елисаветой, матерью святого Иоанна Крестителя: «зачала Елисавета, жена Захарии, и таилась пять месяцев» (Лк. 1:24). Обычно после пяти месяцев дитя показывает жизнь во чреве матери. И Елисавета тогда открыла о зачатии, говоря: «так сотворил мне Господь во дни сии, в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми» (Лк. 1:25). Известно, что у евреев неплодие считалось признаком немилости Божией, так как всякий еврей хотел, чтобы хоть кто-нибудь из его потомков дождался явления Мессии.
   После этой милости Божией, «призрения» Божия на Елисавету, и начинается явно шестой месяц зачатия. Это слово «призрел» потом скажет и Пресвятая Дева, потому что в Ней благоволил зачаться Богомладенец Христос: это было величайшей милостью Божией и для Марии, и для всего рода человеческого.
   В этом месяце — не в конце его, как думают некоторые, — и совершилось Благовещение Богородице. Это было 25 марта, как ныне и празднуем мы (по старому стилю) это святейшее событие. По преданию, усвоенному многими святыми отцами, в марте же сотворен был мир и человек; и приличествовало быть и воссозданию падшего человека, — для чего и воплотился Богочеловек.
    «Послан был... от Бога.» Ангелы суть слуги Божии (Пс. 103:4; Евр. 1:7). Архангелу Гавриилу поручалось и предсказание о зачатии Крестителя (Лк. 1:19); ему же повелевается объявить зачатие и Сына Божия от Девы Марии. Вообще он почитается возвестителем милостей Божиих, особенно явления Спасителя; тогда как архангел Михаил является охранителем славы Божией. И самые имена их, с еврейского языка, говорят об этом: Михаил — переводится — «кто как Бог!». Эти слова сказаны были им, когда восстал против Бога сатана. А Гавриил значит: «человек Бог».
   И вот именно архангелу Гавриилу и повелено было благовестить о «Боговочеловечении». А так как в то время Мария жила у Иосифа, в Назарете, то туда и «послан» был архангел. А чтобы читатель, некий достопочтенный Феофил, которому и писал свое Евангелие и Деяния апостолов евангелист Лука, не думал, что зачатие могло быть естественно, — то он предупреждает заранее, что Мария была, собственно, не жена Иосифу, а только обрученица. Обрученные же живут между собою, как брат с сестрой. И потому Мария — была Девой (Лк. 1:27).
   Конечно, это точно нужно было знать и архангелу, и Феофилу, и вообще — всем.
   А почему прибавлено: «из дома Давидова»? По еврейскому закону муж брал жену из того же колена, из коего происходил и сам, — дабы не спутались и колена; и жена должна была выходить замуж за того, из которого колена происходила и сама.
   Но зачем нужно было писать об этом евангелистам? Потому, что Мессия должен был родиться от Авраама и Давида: так обещано было, что из их потомства произойдет будущий Мессия. Об этом говорится явно и в Писании (Пс. 131:17; Мих. 5:2; Мф. 2:6; Лк. 1:69). «Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид?» (Ин. 7:42). Так твердо верили и евреи. Так часто называли Христа: «Сын Давидов» (Мф. 12:23, 15:22, 20:30); даже маленькие дети вместе с народом при входе Господа во Иерусалим кричали: «осанна Сыну Давидову» (Мф. 21:9, 15). И Сам Господь прилагает к Себе имя «Сын Давидов» (Лк. 20:40-44). И в Апокалипсисе о Господе Иисусе Христе говорится, что Он происходит от корня Давидова: «Я есмь корень и потомок Давида...» (Апок. 22:16, 3:7, 5:5).
   Поэтому и волхвам было объяснено, что Мессия, Царь Иудейский, должен родиться в Вифлееме Иудейском, — как предсказал Дух Святой через пророка Михея (Мф. 2:5 - 6; Мих. 5:2).
   Поэтому и евангелист Матфей, писавший свое Евангелие к евреям, часто ссылается на Священное Писание и на общую веру их, что Христос произошел из дома Давидова.
   Но можно усматривать в этом не только исполнение пророчества Писания как свидетельства о Мессии, но и особый Промысл Божий о Христе: Он по переписи римского Августа должен был с Пресвятою Матернею явиться в Вифлеем Иудейский; совершить Свое обрезание и сретение в Иерусалиме, откуда было ближе в Египет; потом возвратиться в неизвестный почти Назарет, — где и воспитывался до тридцати лет. Оттуда, из Галилеи, набрал Себе апостолов и первых последователей. Потом открылся после крещения в Иудее, — где почва к принятию Его была подготовлена чтимым пророком Иоанном, родители которого, Захария и Елисавета, жили в Иудее.
   Там, в Иерусалиме, Христос и пострадал за мир...
   И с этим же связано и благовещенское путешествие Богоматери из Назарета в иудейский город Горняя... Но об этом далее...
   А если бы Христос происходил из Своего иудейского города, Вифлеема, и жил бы там, то зоркие и подозрительные вожди иерусалимские и род царя Ирода еще ранее могли бы восстать против Него. И то, только что успел Христос появиться в Иудее, вожди уже послали «священников и левитов к Иоанну, спросить его: кто ты?» (Ин. 1:19 - 22). А он указал на Христа...
   Иродов же дом мог грозить еще раньше. Ирод мог бы и убить Его, в числе вифлеемских младенцев. Даже когда Иосиф и Мария с Богомладенцем вернулись из египетского бегства «в землю Израилеву, то Иосиф, услышав, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего, убоялся туда идти; но, получив во сне откровение, пошел в пределы Галилейские; и пришед, поселился в своем городе Назарете, да сбудется реченное чрез пророков, что Он Назореем наречется» (Мф. 2:20 - 23; Суд. 13:5).
   Ведь и в нашей жизни, при внимательном прозрении в обстоятельства ее, мы без всякого труда можем усмотреть действия Промысла Божия...
   После этого обратимся к самому Благовещению.
    «Ангел, вошедши» к Марии в дом (Лк. 1:28)... Ангелы Божии, как и Сам Господь после воскресения, могут являться в человеческом виде... Как? Не будем задаваться таким неразумным вопросом: это из «иного» мира; и потому всякие наши вопросы, которые мы задаем из «этого» мира, — просто не умны...
   Вероятно, у Девы Марии было отделено помещение, где она проводила время.
   Появившись столь неожиданно, он тотчас же произнес приветственные слова: «радуйся, Благодатная! Господь с Тобою, благословенна Ты между женами!» (Лк. 1:28). «Радуйся!» Какое прекрасное вводное слово ко всей будущей мировой истории! Ведь и мы в первых словах наших приветствий выражаем главные свои мысли, пожелания, чувства!
   А у греков и доселе приветствуют друг друга этим же ангельским словом: «Радуйтесь!» («χαίρετε»). Было ли это приветствие среди еврейского народа во время Благовещения, нам неизвестно: можно думать, что нет, ибо дальше мы увидим, что Деву Марию «смутило» именно это приветствие, самые слова ангела (Лк. 1:29).
   Но когда вдумаешься во всю будущую историю христианства, то лучшего слова и не найти... Радуйся, человечество, что приходит к тебе спасение от диавольского плена и грехов! Радуйся, что для этого сходит с небес Сам Бог! Радуйся, что Он делается тебе близким, входит в твою семью, назовет Себя Сыном Человеческим! Радуйся, что Он воплощается! Радуйся, что Он, по человечеству Своему, будет совершенно такой же человек, как и ты; а ты, значит, можешь быть таким, как Он! Радуйся, что в крещении сойдет на Него — а следовательно и на тебя — Дух Святой! Радуйся, что Богочеловек услышит глас Бога Отца: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, через Которого (о Немже) возвратится Мое благоволение» к людям, вместо прежней клятвы: и ты, человек, можешь быть «сыном» Божиим, по благодати! Радуйся, человечество, что будешь свидетелем чудных вещей еще на земле: и по воде можешь ходить, и от болезней исцеляться одним Его словом! Радуйся Его славному преображению, от которого горячий Петр скажет в неразумном порыве: «Хорошо нам здесь: построим три шалаша» (Мф. 17:4)! Радуйся, что и пятью хлебами можно будет насытить пять тысяч человек! Радуйся, что воскреснет сын наинской вдовы и выйдет из гроба четверодневный, уже смердящий, Лазарь! Радуйся... Впереди видится крест, на котором Он, Спаситель, висит... Матери, как меч, пронзит это душу... Но зато возрадуется весь мир: через него, через крест, и «совершится» «примирение» падшего рода человеческого с Богом; Он скажет громко всему миру: примирение «совершилось» (Ин. 19:28)! Радуйся, что разбойник первым войдет в тот же день «днесь» в рай! Радуйтесь, все грешники: ибо Он сказал: «Я пришел не праведников спасать, а грешников!» (Мф. 9:13).
   А дальше: найдутся ли нужные для этого слова?!
   Он сойдет в самый ад... Умерший телом, «во аде с душею, яко Бог», освободит Адама и праведников, до Него бывших!
   Радуйся! Он Своею смертью уничтожит главного врага человечества — смерть! Радуйся! Он и Сам воскреснет, и всех воскресит! Радуйся, человечество, что смерти уже не будет! Радуйся, что наступит вечное блаженство! Радуйся, что и самая природа, самая тварь, изменится и возвратится в прежнее, духовное, состояние!
   Радуйся, человечество, что возвратишься к создавшей тебя Пресвятой Троице, — в Которой все блаженство твое! Там узришь и Эту «Благодатную» (Богородицу) и всех святых...
   Начнется христианство с маленького кружка самых простых людей, рыбаков; а потом разольется по всему миру: невероятно? но так будет! Неученые победят самых ученых! Против них ополчатся и цари, и духовенство, и все религии, и народы, — но будут побеждены! Восстанут еврейские вожди и возбудят народ! Но христианство, подобно волнам, несмотря на все эти преследования — а отчасти и благодаря им, — будет разливаться в языческом мире: ничто не остановит его.
   Начавшись с Иерусалима и Галилеи, оно перекинется на Европу и Азию... Оттуда — на весь мир... Будут сначала жить, как братья, даже лучше. Никто ничего не будет называть «своим», — будет все общим (Деян. 4:32)... Но скоро христиан будут мучить... Триста лет: мечи, огонь, кресты, звери и прочее — все будет против них, безоружных; но христианство победит и эти муки! И не чем-нибудь жестоким, а именем Христовым! И кротостью, и смирением, и крестом, страданиями за него... За Его имя пойдут охотно на все пытки... И — победят!!!
   Кончатся насильственные муки, многие люди за имя Христово пойдут в пустыни... Тысячи тысяч пойдут! Оставят семьи, богатство, честь, сладость, ученость, даже — одежду, сон; и будут жить — почти как ангелы.
   Потом и цари сделаются христианами... А потом... Но это еще не скоро будет... Это уже в воле Господа... И нам, и ангелам не дано знать...
   ...И всему этому виной будешь Ты, Мария! Потому — «радуйся»!
    «Благодатная...» «Облагодатствованная»... Так назвал Ее ангел. То есть облеченная в благодать Святого Духа... Там, на небе, все облагодатствованно; все живет Духом Святым, и ангелы... На земле не так: человечество лишено благодати: потому оно и само несчастно, и грешно. Но вот Ты начнешь другой род: Тот, Кто родится от Тебя, пошлет Духа Святого в мир; Тебе — первой, а потом и другим... Ты уже и сейчас — во благодати! Благодать утешает, радует, — как ничто другое на земле. Ведь благодать — это Бог с нами... «И с Тобою Господь».
    «Благословенна», славна, счастлива, ублажаема, хвалима, «Ты между женами»!
   Вот каково было приветствие ангела.
   Мария же, «увидев его, смутилась.» Отчего же? Что после таких радостных слов смутило Ее? Может быть, самое присутствие Гавриила? Никак! И, согласно Преданию, он служил Ей еще во храме: Она знала его. И в самом евангельском тексте говорится — отчего Она смутилась: «от слов его»; дальше сказано: «размышляла, что бы это было за приветствие?» Что значит оно? Чему радоваться? Как это — Господь со Мною? И за что Я «благословенна»? И притом же Он назвал Меня «женщиной»... А так называют замужних; Я же — Дева; Я дала Богу обет всегда оставаться Девой... Что-то непонятное... странное... Вот поэтому Она и «смутилась» не от явления ангела, а от непостижимого Ей «приветствия» (Лк. 1:29).
   ...Да и нам не нужно ли было бы недоуменно растеряться или смутиться, если бы кто-нибудь, — хотя бы из самых близких нам людей, — вошел в дом и сказал бы хоть одно-два слова: «Радуйтесь! Какие вы счастливые!»? Но мы бы тотчас же, не медля ни одной секунды, не раздумывая, поспешно спросили бы: «Что такое?»
   Но не такова была Приснодева. Она не была торопливой. Наоборот, была крайне сдержанной, самособранной, вдумчивой... И, услышав такие необычайные слова, ничего не говорит, не спрашивает, а молчит и размышляет: что они означают?
   Такими и теперь бывают самособранные, осторожные, духовные люди. Они не только за своими делами и словами, но даже и за мыслями, и за тайными чувствами души следят: не погрешить бы?! Опасаются: не искушение ли?
   Тогда сам ангел успокаивает Деву: «не бойся, Марие!» Нет ничего — ни худого, ни опасного. Наоборот: «Ты обрела благодать» особую «у Бога» (Лк. 1:30)... Какую? он уже меня назвал «Благодатною»; а теперь повторяет это же... Но не успела Она «размыслить» дальше, как он объявил от Бога: «и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына» (Лк. 1:31).
   ...Вместо успокоения Она услышала от вестника Божия еще более необыкновенное и даже невозможное: «родишь Сына». Какая дева могла бы перенести спокойно такие слова?! Но ангел, нисколько не смущаясь, продолжал откровение даже об имени Сына: и назовешь Его «Иисусом...» Это значит: Спаситель.
   ...Новое недоумение: имя — Спаситель! От чего же Он будет спасать?
   У евангелиста Матфея восполняется это: «от грехов их» (Мф. 1:21). Следовательно, разумеется спасение не политическое, не национально-еврейское, а более глубокое, существенное, духовное, коренное; ибо корень всяческого зла есть грех в человеке.
   Это рождение будет, однако, не естественным, не обычным человеческим, — успокаивает Марию ангел. Он «будет Великим» (Лк. 1:32), не таким, как все люди... Но и этого слова мало было: «великим» называют и людей... Да, называют лишь; но Он «будет Великим...» Сын Ее еще не зачался, когда ангел говорил Деве...
   И он постепенно усиливает слова своего благовестил: будет «Сыном Всевышнего», то есть Божиим (Лк. 1:32)... Но что значит: «наречется»? Ведь Он уже есть «Сын Всевышнего»? Да, но здесь разумеется — Сын и по человечеству, однако Он и по человечеству будет тем же Сыном Божиим — каковым именем и будут называть Его... Здесь ангел предсказывает, что в Нем «будет», останется одно естество — Сын Божий, но только в двух Ипостасях. А «Всевышним» именуется Бог потому, что Он есть превыше всякой твари... И это имя, в приложении к Богу, употреблялось и в Ветхозаветном Писании (Втор. 32:8; 2 Цар. 22:14; Иов. 31:28; Ис. 14:14; Дан. 4:14, 21). И особенно часто это имя употреблялось в псалмах Давида (Пс. 9:3, 7:18, 20:8, 45:5, 90и т. д.). А псалмы постоянно употреблялись в богослужении; и Пресвятая Дева, конечно, знала об этом прекрасно.
   К тому же это слово «Всевышний» для слуха человеческого было легче, чем если бы сказано было прямо: «Бог»... И все же — необыкновенно! невозможно! невероятно — с точки зрения человеческой. Правда, это слово успокаивает Деву: зачатие будет не от мужа, не от человека... Но оно устрашает еще большим: от Бога...
   И как можно тут успокоить Марию?
   Ангел ссылается на Писание. Как мы видели, Мессия должен был произойти от Давида. Потому Гавриил на него и ссылается. И у «Сына Всевышнего» тоже есть отец по человечеству: Давид. Наследником его и будет Сын Марии.
   Но зачем ангел упоминает о «престоле» царя Давида? Мария, как истинно религиозная, не интересовалась земными «престолами». Почему же вестник говорит Ей об этом? Он хочет объяснить прежде употребленное слово «Великий», ибо цари именуются великими; и Сын Ее будет Царем... Но Царем — совершенно необыкновенным: Его царствованию «не будет конца...» Вечный Царь... Это — не человеческое царство... Вечен один лишь Бог!
   А ссылка для верующего человека есть то же, что слово Самого Бога. Слово Божие... А Божие слово — конец всем сомнениям! Бог сказал: значит — истинно! Никакому маленькому уму человека уже более нет места. Остается только поверить Божиему слову! Таков закон познания Божественного откровения: принятие, вера! Кажется, теперь все ясно! Она могла бы теперь не «смущаться»...
   Но у Марии оставалось еще одно сомнение: «как будет это?» (Лк. 1:34)... Она даже не хочет произнести человеческие обычные слова: зачатие, ношение во чреве, рождение... И спрашивает: «это... Я мужа не знаю.»
    «Как?»
   Что на этот естественный вопрос мог ответить ангел? Он нимало не затрудняется: ему это было открыто Богом при посольстве его... Да и по творению мира ему известно было, что все совершено силой Божией, силой Всевышнего... Известно было ему, что «Дух Божий носился» над мирозданием (Быт. 1:2). Потому на этот вопрос Девы немедленно отвечает: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя!» И «посему раждаемое будет Свято, бесстрастно, непорочно... Значит, непорочна — будешь и Ты... А Сын — будет, и назовется Сыном Божиим.»
   При чем же здесь муж? Ему тут никакого места нет!.. Иосифу же довольно будет сна, когда ему будут приведены слова пророчества Исаии: «се Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил, — что значит: с нами Бог» (Мф. 1:23)... Этих слов ангел не сказал Марии: Она их знала Сама. Но Гавриил — придет время — явится во сне усомнившемуся в чистоте обрученной ему Девы и скажет их ему... Ей же другое Писание сказано ангелом — большее, высшее: Он будет Сыном Всевышнего, Сыном Божиим, наследником «отца Его Давида»; зачнется от Духа Святого, силою Всевышнего...
   В конце благовестия ангел ссылается на пример родственницы Ее — Елисаветы: вон и та (это может проверить Сама Дева!) — прежде называли ее «неплодною» по естеству — «зачала сына в старости своей; и ей уже шестой месяц» идет, как она — непраздна (Лк. 1:36)...
   Не знала этого и Мария... Не знала Она, что родится сын... Не знала Она, что зачался он уже более пяти месяцев... А Гавриил все это знает...
   И одно это еще более успокаивает Марию...
   Конечно, там зачатие и рождение естественны. Правда, в старости Елисавета зачала; но это уже не ново... Вон и Анна зачала Самуила в старости. И казалось бы, что ангелу не должно было бы ссылаться на неподходящие, к Божественному зачатию Девы, примеры... И конечно, он сам знал это...
   Но Гавриил знал и другое, еще более истинное и действенное: всемогущество Божие. И на пример Елисаветы он сослался совсем не потому, что примеры подобны; а только потому, что в обоих случаях проявилось Божие всемогущество. Потому он, объясняя пример Елисаветы, и говорит об этом, — а не о Марии: «ибо (потому что) у Бога не останется бессильным никакое слово» (Лк. 1:37). Следовательно, и с Пресвятой Девой!
   Вот — последнее основание истинности его благовестил: Бог все может! И одного этого совершенно достаточно было для Пресвятой Девы! Да больше и сказать нечего!
   Оставалось действовать... Оставалось Деве: или дать Свое согласие на волю Божию? или же и дальше сомневаться, не верить?
   Ведь Господь сотворил нас по образу Своему — свободными. И без нашей воли не может быть никакого добра; и самые хорошие дела без свободного нашего согласия не имеют в очах Божиих никакого значения... У животных нет свободной воли, потому и нет нравственных дел. У человека же есть воля для выбора того или иного пути. И Господь этого ждет от нас. А уже потом творит Свою волю с нами.
   Так совершилось и с Пресвятою Девой Марией... Все, что можно было ангелу возвестить и объяснить Ей, было сказано им. В беседе он дошел до последнего края: Бог действует; а Богу — все возможно! Здесь — предел всяким вопросам и ответам. Остается: или веровать, или не принимать.
   И Дева Мария спокойно и твердо говорит ангелу: «Я — раба Господня! Да будет Мне по слову твоему!» (Лк. 1:38).
   На некоторое время остановимся сердцем и мыслию...
   Решающий для мира ответ!
   Представим себе обратное...
   Нет! Даже и думать об этом — и не хочется, и немыслимо, — по отношению к Пречистой, Пресвятой Деве!
   Но какая вера в Бога!
   Какое смирение сердца!
   Какая твердость души!
   Какая глубина премудрости!
   Какая красота духа!
   Воистину поражаться нужно!
   Не буду объяснять этого больше...
   Благоговейно смолчим пред таким ответом!
   Одно скажем: нас поражает он больше всего! Никакие объяснения не будут довольны пред этим ответом!
   Даже дерзновенно и объяснять!
   Страшно сказать, но душа слышит в таком ответе — нечто Божественное! Свойственное одному Богу!
   И где же нам — грешникам, неразумным, гордым, слабым — стараться еще «объяснять»?!
   Видим силу, красоту, величие, при глубине смирения, — и умиляемся... И преклоняемся... И только остается славить Матерь Господню; даже не благодарить, ибо и для этого мы недостойны и неспособны...
   И, может быть, молчание наше есть лучший отзыв на Ее ответ...
   Церковь — как увидим — будет славословить, радоваться... Зажжет, к 9-й песни, свечи... И скажет: «Благовествуй, земле, радость велию! Хвалите, небеса, Божию славу!»
   А мы умолчим... И ангелы трепещут пред Богом...
   Божий Сын в этот момент воплотился...
   И ангел Гавриил отлетел от Матери Божией, исполнив повеление Божие.

ПУТЕШЕСТВИЕ В ГОРНЕЕ

   Зачем Матерь Божия идет, после Благовещения, к Своей родственнице Елисавете? В Евангелии не сказано, но благочестивые предположения можно делать об этом.
   Нет сомнения, что Она идет к ней не для проверки ангельского сообщения, будто она в старости зачала; и уже пять месяцев прошло с тех пор. Такое недоверие было бы неверием в самое Благовещение Ей от Бога. А Она и прежде не сомневалась, а только «смутилась» от приветствия ангела да недоумевала по поводу сохранения своего девства. А о Своей непреложной вере Она твердо объявила ангелу: «да будет Мне по слову твоему.»
   Нет, иное могло побуждать Ее к такому путешествию... Событие Благовещения было невероятное, немыслимое, чрезвычайное... И сердечное настроение Ее — невыразимое было; но оно было прерадостным, едва переносимым... И Ей хотелось с кем-нибудь поделиться им...
   А Елисавета была родственницей Ей. Судя по старому возрасту, ей было, вероятно, около семидесяти лет; а Деве Марии — около пятнадцати; следовательно, она могла быть Ей даже бабкой, а в крайнем случае — теткой.
   Иосифу Матерь Божия никак не могла сообщить о совершившемся; Она и после не говорит ему об этом, когда стало заметным Ее материнство; а теперь тем паче ничего нельзя бы сказать ему.
   И Матерь Божия решается идти к Своей родственнице...
   Назарет Галилейский от «града Иудина», где жили Захария и Елисавета, был в расстоянии около ста верст, в Иудее. Захария как священник из левитов должен был жить неподалеку от Иерусалима. Какой это был город, в Евангелии не сказано. Просто упомянуто Горняя (по-греч. όρεινήν от корня όρος ­­ гора); по-русски переведено двумя словами: «в нагорную страну» (Лк.1:39)... По поводу этого толковниками делаются разные соображения — не без натяжек. Не вдаваясь в рассмотрение их, мы скажем и наше мнение. От жившего в Иерусалиме, лично мне известного епископа я точно помню, что недалеко от этого города и сейчас есть местечко «Горняя», куда и он паломничествовал. Это место и есть тот город, где жили Захария и Елисавета и куда приходила Божия Матерь из Назарета, посему и сейчас почитается это место.
   Впрочем, то или иное толкование не касается существа дела, то есть путешествия Богоматери.
    «Воставши» (Лк. 1:39); это слово предполагает, что доселе человек сидел или лежал. Но не должно непременно думать, что оно относится к беседе Девы Марии с архангелом Гавриилом, который стоял, а Она сидела; ибо пошла Она в Горнее не сразу после Благовещения, а «во дни сии»; иначе сказано было бы «тотчас». Да и вообще Пресвятая Дева была мерной, неторопливой, несуетливой. Нужно было и Иосифа предупредить. И в далекий путь — на два-три дня — подготовиться надобно.
   Не будем мечтать о пути... Да хранит Божию Матерь благодать и ангелы!
   Сказано об этом лишь два слова: «воставши», то есть в противоположность обычному домашнему положению — сидеть, приготовиться к пути куда-нибудь; и второе слово: «с поспешностью» пошла. Это слово нам тоже понятно: событие Благовещения было настолько поразительно, чрезвычайно, что в таком состоянии непременно должно предполагать «спешность», скорость, быстроту путешествия.
   Перенесемся теперь в Горнее.
   Здесь чудо на чуде!
   Не успела Матерь Божия войти в дом Захарии и приветствовать родственницу привычным у евреев способом, как совершилось первое чудо: едва «Елисавета услышала приветствие Марии, как вдруг взыграл младенец во чреве ее» (Лк. 1:41), — то есть не просто проявил свою жизненность, а как-то «радостно» (Лк. 1:44) задвигался, именно «взыграл...» Но второе чудо было еще дивнее: «Елисавета исполнилась Святого Духа...» Нам понять это не только трудно, но и невозможно! А что она действительно исполнилась Святого Духа, это ясно видно из последующего: она, при молчании Богоматери, узнала уже, что Мария — Матерь, хотя ничто не показывало этого, ибо Благовещение и зачатие было только в эти «дни сии.» И еще более невероятное узнала Елисавета: Мария стала Матерью не человека, — а Матерью «Господа» (Лк. 1:42-43). Сими словами она, — а лучше сказать, Дух Святой, — исповедует, что Младенец — Бог, Господь! Дивны дела Божии!
   И об этом она — вопреки старческому тихому обычаю — «воскликнула громким голосом, и сказала словами ангела Гавриила: благословенна Ты между женами! И благословен плод чрева Твоего! И откуда это, — то есть за что это — мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне!» (Лк. 1:42 - 43).
   Третье чудо еще раньше совершилось: первым Матерь Божию познал младенец во чреве Елисаветы. Об этом свидетельствует сама мать: «ибо, когда голос — один лишь звук голоса — приветствия Твоего дошел до слуха моего, взыграл младенец радостно во чреве моем» (Лк. 1:44).
   Отсюда Мария, хотя и не искала этого, могла узнать и то, что Елисавета действительно зачала младенца, — как говорил Ей ангел... И что это — «сын», а не девочка (Лк. 1:36, 41, 44): так сказал и ангел; так чувствует и мать «младенца.»Это — четвертое чудо!
   И заканчивает Елисавета свое славословие — похвалой Матери Божией, — что Она поверила этому необычайному делу... Здесь мы видим пятое, а если угодно, и шестое чудо: она уже знает, что у Нее был вестник Благовещения! И что Она, не без смущения (еще бы!), но поверила этому!
   И за эту веру «совершится» седьмое, самое великое, чудо: исполнится предсказание Ей Господом — Сын Божий станет Сыном Человеческим! Так кончила свой восторг словами ангела Гавриила (Лк. 1:28, 35).
   Какое многочудесное свидание!
   И хотя бывшее в Назарете Благовещение — поразительнее всего, но и теперь сколько мы видим чудес!
   Елисавета кончила свою восторженную похвалу... Замолчала...
   И тотчас же последовал ей ответ от благословенной Матери Господа.

ГИМН БОГОМАТЕРИ

   Сердце Марии, доселе закрытое и для Иосифа, теперь раскрылось и разрешилось величественным гимном, который Церковь поет ежедневно и ныне во всем мире.
   Она узрела, что для Елисаветы все уже открыто Духом Святым и нечего уже таить, поет радостную песнь Господу.
   Нужно знать, что в основе своей этот гимн взят Ею из Священного Писания, и особенно — из славословия, прежде неплодной, Анны, матери Самуила (1 Цар. 2:1 - 10); а отчасти — из псалмов Давида и других книг.
   И это — чрезвычайно дорого нам. Пречистая Богородица могла бы и Сама составить хвалу; но Она предпочла Писание. Это объясняется разными причинами. Прежде всего — тем, что наши переживания за милости Божии к нам — сродни другим; и потому нет нужды стараться составлять новые хвалы. Затем, всегда — как и ныне — слова Священного Писания для нас более авторитетны, чем наши собственные. Наконец, это для нас — и смиреннее, чем наши составления. Да, — можно добавить: это и легче нам, как уже известное, — и нам, и другим.
   А ко всему этому мы не должны забыть того, что Мария, живя еще при Иерусалимском храме, прекрасно знала Священное Писание, нося его «на краю языка Своего».
   Чтобы показать это сродство славословий, мы приведем слова из песни Анны.
    «Возрадовалось сердце мое в Господе; вознесся рог мой (сравнение) в Бозе моем... я радуюсь о спасении Твоем. Нет столь святого, как Господь... Из праха подъемлет Он бедного, из брения возвышает нищего, посаждает их с вельможами и престол славы дает им в наследие» (1 Цар. 2:1 - 2, 8).
   Все эти мысли мы видим и в гимне Богоматери.
   Но особенно дороги были Ей последние слова песни Анны, — ибо они говорили Ее сердцу о воплощении в Ней Христа Мессии, или Помазанника: «Господь... даст крепость Царю Своему и вознесет рог Помазанника Своего» (1 Цар. 2:10).
   Или возьмем псалмы Давида: «славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его» (Пс. 117:29). Бог «поселяет алчущих в плодородной земле; и изливает бесчестие на князей... бедного же извлекает из бедствия» (Пс. 106:36-41).
   Часто в Писании прославляются смиренные и низлагаются сильные, гордые, надменные (Пс. 110:9, 102:13, 125:3; Плач. 1и т.д.).
   Но при всем этом Пресвятая Матерь внесла, как увидим, и Свои собственные хвалы Богу; или же выразила данное в Божественном Откровении, но Своими словами.
   Теперь обратимся к Ее гимну.
    «Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем» (Лк. 1:46 - 47). Как видим, это — буквальные слова Анны. Но они так подходят к духовному состоянию Марии! Всякий религиозный человек прежде всего хвалит Господа, благодарит за все Бога. «Слава Богу за все», — говорят верующие еще и ныне... А что же могла чувствовать Мария! Сам Сын Божий во чреве Ее! Какое слово может выразить ту радость, которую испытывала Она?! Если и мы теперь, при посещении благодати Божией, испытываем блаженное состояние, так что иногда слезы могут неудержимо литься из очей наших; если мы, от духовной радости, бываем не в силе произнести дорогих сердцу нашему слов; если человек едва выдерживает самую жизнь, при посещении Божием, — по слову Господа: «не может человек видеть Меня и остаться в живых» (ср.: Исх. 33:20), — то что же можно сказать про состояние Божией Матери?! Радость Ее была ни с чем не сравнима! Потому — далее умолчим об этом.
   ...Почему Она сказала: о «Спасителе Моем»?
   Прежде всего потому, что это слово, только выраженное иначе: «о спасении Твоем», есть у Анны; а главное — потому, что спасение наше совершается не нами, а Богом, Спасителем нашим; в данном же случае — потому, что рождается Искупитель, Спаситель всех людей, включая и Саму Матерь Его; тем более что ангел предсказал Марии, что Она по рождении даст «Сыну имя Иисус», что значит тоже: «Спаситель».
   Итак, Мария радуется, благодарит и величает — как и должно — прежде всего Бога.
   Ведь и Церковь всякие службы, моления, прошения начинает с славословия, хвалы, благодарения Бога: «Благословен Бог наш»; «Благословенно Царство» Его; «От сна востав, благодарим Тя, Святая Троице», все возгласы после эктении и молитв и т. д.
   Тем более благодарить и величать стремилась Мария после Благовещения: ведь в Ней, выражаясь образно, все «горело» огнем благодати и радости. Мы только чуть-чуть можем «понять», краем сердца — прикоснуться к Ее блаженству...
   Ее величает Елисавета; а Она величает Самого Бога. Она не отказывается от величания тетки Своей, — хотя бы по смирению Своему; а Сама присоединяется к ней и тотчас славит Господа. Не приписывает Она Себе — ничего; а все относит — к Богу. Весь Ее гимн устремлен к Господу: и Она только перечисляет Его силу, милость, правду и прочее.
   Этим отличается Ее величание от похвалы Елисаветы: Она ничего не приписывает, как увидим, Самой Себе; а все относит только к Богу... Так и было при Благовещении... Так бывает с верующими всегда... Так бывает и теперь, а мы этого не понимаем... Она же твердо знала!
   Чему же именно Она радуется?
   Радуется тому, что «За что» же избрал? Он «призрел на смирение» Ее... Мы обычно думаем, что «смирение» и есть то дело, которым Она будто заслужила у Бога такую величайшую милость... Но я думаю иначе... Нет! Она и самого такого вопроса не ставит: «за что?» Ибо это значило бы видеть какую-либо «заслугу» за собою; а Она совершенно далека от этого... Может ли раба или раб какое бы то ни было дело свое считать «заслугой» пред господином? Никак!
    «Станет ли он (господин) благодарить раба сего за то, что он исполнил приказание? Не думаю. Так и вы, говорит Господь апостолам, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать!» (Лк. 17:9-10).
   И смирение, — если бы мы считали его заслугой, — было бы лишь должным делом: чем же тут хвалиться? Раб есть раб! И Богоматерь считает Себя лишь «рабой» Богу.
   И слова, «что призрел Он на смирение рабы Своей» (Лк. 1:48), — как нам кажется, — отнюдь не являются ответом на вопрос: «за что?» Нет! А только — пояснением Ее радости, — не причиною выбора Ее, а объяснением Ее величания и радости.
   ...Возьмем простой пример. Господину угодна стала какая-либо раба его. И он оказал ей свое внимание: как высший, он «призрел» низшую и — допустим — женился на ней. Разве бы он за какую-либо заслугу ее сделал это, хотя бы — за скромность, за смирение? Нет! И могла ли она возмнить о себе, что она «заслужила» этот неравный выбор? Никак! Да одна эта мысль ее о себе тотчас оттолкнула бы ее от господина! Ибо эта мысль была бы самомнительной, нескромной, гордой. Нет! она об одном лишь думает, что господин оказал ей, низкой, такое высокое внимание! Лишь высокий может «призреть» низшего...
   Вот это и обрадовало Ее!
   Потому и мы не будем думать, «за что» пал на Нее выбор Господа; и «почему» Она радуется...
   И может быть, можно бы слово «смирение» заменить другим: «недостоинство»? Как мы иногда и подписываемся на письмах: «недостойный» такой-то. Греческие епископы и доселе подписываются: «смиренный» (ταπεινός) такой-то (имя). Конечно, это отнюдь не означает того, что епископ считает себя «смиренным»: это было бы не смиренно, а лишь указывает на его скромность, сознание своего недостоинства носить высокое звание преемника... апостолов... Теперь, думаю, ясна наша мысль...
   Смысловое ударение — не на смирение, — а на «призрел».
   Но как же с этим примирить дальнейшие Ее слова: «ибо отныне ублажат Меня все роды» (Лк. 1:48)? С первого раза кажется, будто Она похваляется? Нет! в таком случае какая же Она «смиренная», — даже если понимать это слово в буквальном смысле? И не уничтожали бы дальнейшие Ее слова об «ублажении всеми родами» и самого смирения? Несомненно, так!
   Тем более они уничтожали бы сознание Ею Своего истинного недостоинства... Недостойный не ждет себе похвал и ублажения: он и «недостоин» их!
   Как же мирятся они?
   Не так трудно понять это. Мы всегда должны помнить: что вся песнь Ее и во всяком слове — сосредоточена лишь на одном Боге. И в частности, и слова об ублажении так или иначе могут быть связаны только с Богом: Сама Божия Матерь является лишь орудием в руках Божиих или следствием Его действия. Все — Бог!
   И теперь Он знает, что за это Его, Божие, «призрение» Ее, недостойную, будут славить «все роды»... Не за Ее преимущества какие-либо, не за достоинства, а только — за Божию милость к Ней, недостойной. Все дело — в этой милости Его! А Она — лишь пример этой милости: и от этой милости Бога Она и радуется! И как этому не радоваться?!
   ...Ведь и мы радуемся, когда Господь радует нас Своей милостью.
   Господь «сотворил Мне величие», — далее поет Богородица (Лк. 1:49)... Вот другая причина радости: возвеличение Ее Господом... Матери — Сына Божиего... Что может быть величественнее этого?! Но это — знает Она — не Ее заслуга... А дело Того же всемогущего Бога, — «сильного», всесильного. Ему и хвала и слава! «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу...» — припоминаем мы слова царя Псалмопевца (Пс. 113:9). А Пречистая хорошо знала и слова этого псалма; и прекрасно сердцем понимала и ощущала всю правду этой истины! За все славь Господа! И теперь еще это сознают религиозные люди; и в их языке мы часто слышим: «Слава Богу!» Спросишь: «Здоровы ли вы?» — отвечают: «Слава Богу!» Спросишь: «Как поживаете?» — «Помаленьку, слава Богу!» Святитель Иоанн Златоуст любил и сам говорить эти слова, и других учил тому же: «Слава Богу за всё!» И последний вздох его, на пути в третье изгнание, были те же слова: «Слава Богу за всё». И доселе это пишут на иконах его.
   Матери ли Божией не говорить о том же в Своем величании, — когда у Нее все «горело» в душе и рвалось излиться?! Но только Она иначе выражала это, как говорилось тогда: не «слава Богу», а: «свято имя Его!» (Лк. 1:49). «Имя Твое: свято оно!» (Пс. 98:3). «Свято и страшно имя Его!» (1Пар. 16:35; Пс. 102:1, 105:47, 144:21, Иез. 36:21, 39и т.д.). Поэтому и Господь в молитве Своей повелел нам прежде всего молиться: «Да святится имя Твое», Сам Ты!
   И если нам дана такая заповедь, то не иначе чувствовала и Божия Матерь: благодарила, славила Господа, радовалась о Господе! Ведь такая милость от Сильного, от Всемогущего!
   Впрочем, подобная, — хотя и не такая, конечно, — милость не одной Ей дарована, а дается всегда, всем, «в роды родов боящимся Его» (Лк. 1:50)...
   Божия Матерь ставит Себя в ряд прочих людей, лишь бы и они «боялись Бога» (Исх. 20:6; Пс. 102:13, 17)... И Себя Она причисляет к этим «боящимся Его»... Радость Ее соединяется со страхом; как сказано и в псалме: «служите Господу со страхом и радуйтесь [пред Ним] с трепетом» (Пс. 2:11).
   Этим стихом кончается «радостная» часть гимна Богоматери... Четыре стиха... Большая часть песни Ее: как и подобает!
   А дальше начинается другая часть, — совсем будто бы не похожая на первую... И даже кажется, она не понятна в устах младой Матери, особенно — после преславного Благовещения... И может быть, мы — обычные богомольцы — не вполне сознаем это... Но сначала приведу все эти три последующих стиха, — чтобы мы увидели сильное различие этой части от первой.
    «Явил силу мышцы Своей; рассеял надменных (гордых) помышлениями сердца (а не сердца) их; низложил сильных с престолов, и вознес смиренных. Алчущих (нищих) исполнил благ, и богатящихся (не — богатых даже, а — старающихся, желающих обогатиться) отпустил (отослал) ни с чем» (Лк. 1:51-53).
   Какие необычайные, несвойственные для смиренной Девы Марии мысли!
   О каких «гордых» людях вспоминает Она? О каких «сильных, низложенных с престолов» говорит Она? Кого разумеет Она под «богатящимися»?
   Особенно — после Благовещения Господня?
   И в другое время Ей неуместно было бы вспоминать о гордых, властных, богатых: смиренный человек не осуждает других. А уже после дивного благовестия тем паче!
   Нельзя, например, думать, чтобы Пречистая так отзывалась об язычниках, политически завладевших иудейским народом... Да, евреи, как известно из истории, вообще были неспокойным племенем, возбуждавшим часто восстания, революции: такой ли народ можно было защищать Ей? Никак нет. Она жила — в Боге!
   О каких же «сильных, низложенных с престолов» мыслит Она? И притом славит Господа, как о деле совершившемся, — говорит об этом уже в прошедшем времени («низложил» и проч.). Между тем язычники тогда были крепки. И через несколько месяцев Она Сама, по повелению римского кесаря Августа, пойдет смиренно с Иосифом в город Вифлеем Иудейский и там, в пещере, родит Спасителя... Нет, и об этом Она не может думать! Она знает, что жизнь души — в Боге! А особенно — теперь, когда Она носит во чреве Спасителя мира! Спасителя «от грехов»...
   О каких же врагах Она вспоминает теперь? И мы видим, что Она говорит о них без жалости, а — наоборот — радуется над унижением их... Конечно, не по-человечески «злорадствует», — а как Божия раба, радуется победе над ними Того же Бога, Которым Она всегда жила и особенно живет теперь, после Благовещения.
   Здесь разумеются иные враги. Кто же? Это — враги Божии и враги богочестивых и благочестивых: это — диавол с своим нечестивым воинством! Может быть, такой вывод покажется неожиданным? Но не для Девы!.. Впрочем, для большей верности, сошлемся сначала на святых отцов. «Радостно празднество нынешнего дня»: ныне «отменяется осуждение мира; утверждается восстание древле падшего (Адама) и всем нам обещается спасение. Ангел беседует с Девою — и упраздняется злоумышление змия, отражается коварное нападение его. Виновник зла, змий, лишается своей власти над человеческим родом; и узнает ныне, что тщетно боролся против (Божия) творения: ибо силы его не имеют ухищрения против нас». Так говорит в начале своего слова святитель Фотий, Патриарх Константинопольский. Вот каких врагов он разумеет: диавола и клевретов его!
   «Ныне враг наш диавол связан; и все служение бесам уничтожено... Ныне Ева попирает главу древнего обольстителя диавола и призывает весь мир к веселию» (Слово из «Пролога»).
   И тогда понятно будет, что это спасение от диавола теснейшим образом связано с воплощением в Марии Спасителя... Этому Она и радуется тоже: спасению мира от обольстителя, губителя... От обольстителя творения Божия!
   И тот, кто любит Бога всею душою, не только не может любить врагов Божиих, — но и не жалеть их; ибо и жалость к ним есть похуление Бога и некое сочувствие к врагам несчастного человечества, столько веков страдавшего от них!
   Нет! Богоматерь радуется Божиему домостроительству, Божией победе чрез воплощение в Ней Сына Вышнего, пришедшего спасти мир от надменных врагов Его и человечества.
   Теперь те, кто казался «сильным», или, как потом скажет Господь, — «князьями мира сего, — осуждены, низложены с престолов» (Ин. 16:11, 12:31, 14:30; Еф. 5:12). И иудейский народ веровал в «князя бесовского» (Мф. 9:34, 12:24; Мк. 3:22-27; Лк. 11:14 - 20). Апостол Павел говорит о целой «державе смертной», диавольской (Евр. 2:14). И действительно, весь мир до Христа был во власти сатаны. Поэтому во время искушения Господа диаволом в пустыне, он говорил: «все это, все царства земли и славу их, дам Тебе, если, падши, поклонишься мне» (ср.: Мф. 4:8-9). А дать можно только то, что принадлежит нам. Диавол и бесы воображают себя «богатящимися», стремятся к овладению всем; а на самом деле они бессильны, — если Бог не даст им власти.
   Откуда взяла все эти мысли Пречистая Отроковица?
   Прежде всего, конечно, из Священного Писания: Она знала, несомненно, историю падения прародителей через «змия».
   Имела ли Она и Свой собственный опыт об этом, — о том в Евангелии нигде не сказано. Но если диавол искушал Самого Господа; то, вероятно, эти искушения — в каком-то виде — знала и Она. И во всяком случае Она знала о власти сатаны над миром. И теперь пришел Избавитель от него, «Спаситель» мира. Кончается держава диавола.
   И теперь начинается новая, христианская, эпоха, новая история Церкви; прежде была Ветхозаветная, теперь — наступает Новозаветная, Христова. Открывается Царство Христа. И если в первой части гимна Богоматери, в четырех первых стихах его, величается Господь, показавший такую милость на Ней; то в этой второй части славословится Он за разрушение гордой державы диавольской; на место которой теперь устанавливается, или учреждается, Царство смиренных и алчущих, то есть скромных, бедных, «нищих духом», — как скажет Господь в Нагорной проповеди (Мф. 5:3). Таким образом, мы видим, что эта вторая часть Ее гимна теснейшим образом связана с первой: только в первой Бог прославляется в отношении к Пресвятой Деве Марии; а во второй — ко всему миру, спасаемому от сатанинской власти; для чего Сын Божий и воплотился.
   Но вот остался один стих, который касается преимущественно «Израиля», еврейского народа. Эти слова, мы помним, из 2-го стиха: Бог «воспринял, то есть снова принял, Израиля, отрока Своего, воспомянув милость , как говорил отцам нашим Аврааму и семени (потомству) его до века» (Лк. 1:54 - 55).
   Почему, в заключение Своего гимна, Божия Матерь вспоминает об Израиле, о Своем народе? Потому, что, — скажет Господь самарянке, — «спасение — от иудеев» (Ин. 4:22), от израильского народа. Он — избранный для этого слуга.
   В славянском языке «отрок» означает не только молодого сына, но и слугу.
   В этом смысле весь избранный Израиль был слугою Божиим, давшим миру «доброту Иаковлю», Марию. Но это слово особенно прилагается к Господу Иисусу Христу, Который явился Слугою Бога Отца в деле спасения мира. Еще пророк Исаия говорит от имени Божия: «вот, Отрок Мой... избранный Мой, к Которому благоволит душа Моя... Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит...» (Ис. 42:1, 3). Эти пророческие слова прямо отнесены к Господу Иисусу Христу в Евангелии (Мф. 12:18). И именно из-за Него и весь израильский народ является слугою Божиим! Богоматерь знала это пророчество Исаии. Знала Она и обещание Божие Аврааму и прочим «отцам, предкам нашим», и всему последующему потомству — о происхождении Спасителя от «Авраама и семени его до века» (Втор. 7:7; Быт. 17:4, 7, 18:18, 22и т. д.).
   Обратим внимание на некоторые отдельные слова этого отдела гимна.
    «Воспринял»: значит, что раньше Господь уже отверг избранный народ, по грехам их; а теперь, пришло время, снова восстановил «милость» Свою, через Благовещение Марии Деве. В этом смысле употреблено и слово «воспомянув»; это образное выражение, — будто Он доселе забыл даже прежнее Свое обетование, — говорит о том, что Израиль на некоторое время был отвержен, исключен из любви Божией; а теперь она возвращена ему. Тем более что во время плена вавилонского уже не было особых откровений Божиих о пришествии Спасителя, то есть как бы не было воспоминаний о его служении Богу чрез Мессию — Христа. Народ потерял свое самостоятельное политическое значение; рассеян по чужим владениям: где уж было ему мечтать о каком-нибудь мировом значении?! «Бог забыл нас!»
    «До века». А теперь, вопреки такому общему печальному мнению, ангел возвестил Деве, что Ее Сын «будет царствовать над Израилем во веки, и Царству Его не будет конца» (Лк. 1:33). И это благовестие Гавриилово Матерь Божия повторяет теперь. Конечно, Она понимала это вечное воцарение не в политическом смысле (да и что тут значительного, если бы и восстановлено было самостоятельное царствование над небольшой территорией Палестины, а в духовном — по всему миру.
   И ко всей предыдущей радости Богоматери присоединяется и эта: Спаситель мира избран и выйдет именно из Ее народа, как и предсказано было «отцам нашим», говорит Пресвятая... Здесь опять не следует разуметь «националистическую гордость» в Ней: это недостойно было бы Ее святой души! А радуется Она только «милости» Божией (Лк. 1:54) к Ее народу.
   Следовательно, сначала величает, радуется о Себе (Лк. 1:46 - 49); радовалась за всех «боящихся» Бога (Лк. 1:50); благодарила за освобождение всего мира — от державы диавольской (Лк. 1:51 - 53); а теперь радуется духовно и за милость к Ее израильскому народу. Притом: согласно обетованию «отцам нашим» (Лк. 1:54 - 55).
   И весь гимн Богоматери можно озаглавить двумя словами: благодарность (или хвала) Богу! Ему лишь одному! Все мысли и чувства Ее, — как видим и как подобает, — сосредоточены — на Боге!
   Так чувствуют и все истинные боголюбцы — во все времена... Так еще пел царь Псалмопевец Давид: «истаевает (славянское слово: «исчезает») душа моя о спасении Твоем... Истаевают очи мои о слове Твоем...» (Пс. 118:81-82)... Подвижники знают это и по опыту. Тем паче — так чувствовала Божия Матерь... Их дух как бы растворяется в Боге, — как свеча в огне, делаясь и сама огнем. Ничто иное и не может быть в боголюбивом сердце!
   Так ответила Елисавете Пречистая Дева Матерь! И так все это исполняется и теперь: Ее гимн ежедневно восклицается во всем мире! Ее «ублажают все роды»! Держава диавола сломлена! Царство Христово, благодать Божию, получают смиренные и «нищие духом»! Израиль свое дело совершил!
   Правда, враги еще существуют; но — для упражнения нашего в добре! Израиль вторично отошел от Господа, — но первыми в христианстве были израильтяне; а «останок спасется» (Рим. 9:27) и присоединится к «останку» из язычников (Лк. 18:8; ср.: Апок. 3:7 - 9). Слава Богу за всё!
   Греческое слово «благодать» (χάρις) одного корня с «радуйся» (xai re); «радуйся, Благодатная» ­­ «χαῖρε, κεχαριτωμεvν », можно переводить: «радуйся, Обрадованная».
   Возможно, что слово «Горняя» есть русское произношение греческого слова: «орини», общего корня — «ороо» — гора. Тем более что в греческом языке пред этим словом «орини» поставлен член, что бывает пред каким-либо определенным предметом, а не пред прилагательным; и дальнейшее слово град Иудин тоже стоит с членом, то есть определенный город.
   В греческом языке на этот раз употреблено иное слово: «Сотир» (Σωτήρ), которое обычно прилагается ко Христу как Искупителю; а Иисус, собственно, означает: Целитель, Врач, Спаситель.
   При этом мы должны предупредить, что поставленные там сотвори, расточи, низложи стоят никак не в повелительном наклонении, как просьба, моление, — а в прошедшем времени... Рядовые же богомольцы, не знающие славянского языка, и доселе думают, что здесь мы молимся об этом (повелительное наклонение). Между тем в 52-м стихе вознесе и в 54-м [восприят] ясно, что глаголы там стоят в прошедшем времени (аорист): вознесе — вознес, восприят — воспринял; и раньше — возрадовася (ст. 47), призре — призрел. Пречистая благодарит Бога за содеянную уже милость к Ней, а не просит ее.
   Образное выражение силы. Сила человеческая — в мышцах рук (ср.: 2 Пар. 32:8; Иов. 40:4; Пс. 43:4; 88, 14 и т.д.).
   Греческое слово: έλεος — «милость».
   См.: Суд. 9:54: отрок, оруженосец; Быт. 22:3: Авраам взял двух слуг, чтобы нести дрова для жертвы; 4 Цар. 9:4: отрок, слуга пророка; Мф. 8:6-13: отрок — слуга сотника, и т.д.
   Вот теперь восстановлено политически государство Израиль; но кто придает ему значение? А христианство господствует во всем мире!

Раздел II. Богослужебное величание

КАНОН ПРАЗДНИКА

   Этот канон написан Кир Феофаном, игуменом Сигрианского монастыря. С 1-й по 8-ю песнь он изложен в виде беседы архангела Гавриила с Девой Марией. А когда этот диалог кончился верой Ее, — то последняя, 9-я, песнь посвящена была прославлению Богоматери. В первых же восьми песнях идет богословский разговор на тему: как может быть воплощение Бога, — и притом от Девы?
   К нему, прежде других объяснений богослужения, и переходим, — так как канон есть распространение евангельского сказания о Благовещении, — о чем мы только что говорили; но здесь с несколько иным освещением.
   Ведь богослужение есть человеческое творчество; и каждый автор вносит сюда отпечаток и своей личности (как и во всякой литературе). Но другой автор может освещать вопрос и с другой точки зрения. Основанием же служит, конечно, евангельское благовестие. А Церковь проверяет истинность или возможность того или иного освещения — как Евангелием, так и собственным разумением, если оно не противоречит Евангелию.
   Но — повторяю: это не исключает другого истолкования евангельского текста.
ПЕСНЬ 1-я
   Ирмосы канона — 4-го гласа, радостно-торжественные: «Отверзу уста моя, и наполнятся Духа; и слово отрыгну (изреку от сердца) Царице Матери (в честь Ее); и явлюся светло торжествуя; и воспою радуяся Тоя чудеса (дивные события Богородицы)».
   Переходим теперь к тропарям канона: в них выражаются мысли творцов песнопений о празднике.
   Автор, Кир Феофан, приглашает Деву Марию послушать самого Давида, праотца Ее: он зовет свою «дочь» внимать «радованному гласу» ангела, который «радость возвещает» Деве «неизглаголанную».
   Таково — предисловие.
   Не сам Давид, «движа свирель духовную», поет «Дочери» — потомку — хвалу; а приглашает для этого специального певца — Гавриила... Но зачем же он упоминается в начале канона? Давиду было обещано Богом «посадить... на престоле царства его» потомка: а ныне Он, Христос, зачинается. И Давид, радуясь, призывает ангела славить Ее. Сам он, давно почивший, этого сделать уж не может (ср.: песнь 5-я, тропарь 4-й); но певец — более могущий: он вестник — от Бога.
   Ангел: «Вопию Тебе веселяся, приклони ухо Твое и вонми ми, Божие возвещающу (возвещающему) безсеменное зачатие: обрела бо благодать пред Богом», какой никогда не получала «другая», кроме Тебя, «Всечистая»!
   Дева Богородица: хочу разуметь, «ангеле, твоих глаголов силу, како будет», что сказал ты? объясни «явственнейше: како зачну, Дева сущи (будучи), Отроковица? како же и Мати буду Зиждителя (Творца) Моего?»
   Два вопроса смущают Марию: сохранение девства и возможность зачатия Творца Бога.
   Ангел: как «мню», Ты «помышляеши», что я вещаю «лестно», ложно? но и этому я «радуюся, зря (видя) Твое утверждение (твердость, а не легковерие), дерзай, Владычице! Богу бо хотящу (когда хочет), скончаются (исполняются) и преславная (дела)».
ПЕСНЬ 3-я    Богородица: правда, «оскуде (прекратился) князь (скипетр) от Иуды», — ссылается Она на пророчество Иакова, пока «не придет Примиритель» (Быт. 49:10): «время наста (настало) прочее (иному)», когда «явится языков (народов) надежда, Христос». Но «ты» «скажи»: «како Сего рожду, Дева сущи?»
   Ее уже теперь тревожит один вопрос: девство. Как же успокаивает Деву ангел?
   Ангел: Ты «ищеши от мене уведети, Дево, образ зачатия Твоего?», хочешь понять это? «Но той (он) несказанен есть!» Впрочем, ангел не остановился на этой непостижимости, а добавил: «Дух [же] Святый, зиждительною (творческою) силою, осенив Тя, совершит (осуществит)».
   Почему так отвечает ангел?
   Для ангелов точно известно было: все совершается силою и действием Святого Духа; и в их ангельском мире все делается Духом Святым: такова для него — истина. Поэтому так же — знает он — будет и с Девой!
   Богородица — вспоминает искушение праматери Евы: тогда змий тоже говорил о Боге (Быт. 3:1-5). «Моя прамати, приемши разум (объяснение) змиин, пищи Божественныя (рая) изгнана бысть: темже (поэтому) и Аз боюся целования (приветствия) страннаго твоего, стыдящися (опасаясь) поползновения (искушения)».
   Достойно примечания, что во всем каноне Пресвятая упоминает (и не раз) прародительницу Еву, но не касается праотца Адама: потому что Ева была первою соблазненною и соблазнительницею Адама. Кроме того — по моему мнению — Дева Мария не хочет винить Своего праотца по смирению; и берет на женский пол вину. И теперь Она боится искушения.
   Ангел — успокаивает Ее, убеждает не бояться его; потому что он — действительно Божий посланник и предстатель (пред Богом), которому повелено поведать Божий «совет», решение; а змий и не представлял себя таковым и не называл; наоборот, он обвинял Бога в зависти к людям, будто Он боится, как бы люди сами не сделались «богами». Чего же Дева напрасно боится? «Что мене боишися, Всенепорочная», несоблазняемая? «паче», — я сам — больше боюсь Тебя. «Что благоговееши мне (предо мною), Владычице, Тебе (пред Тобою) честно (почтительно, “со страхом” — ср.: стиховна предпразднества: «И ныне») благоговеющему?»
   Далее следует седален. Разговор прерывается. В нем обращает внимание выражение: «печатию едина сохраншися», — то есть охраненная печатию девства.
   В богородичне употребляется слово «непреложне», то есть неизменно, навсегда — соединятся во Христе два естества: Божеское и человеческое.
ПЕСНЬ 4-я
   Богородица — спрашивает теперь именно об этом. «Священную некую Деву раждающую, слышах (еще слышала Я от) пророка, древле Еммануила прорекша» (Ис. 7:14); это еще нужно — и можно принять. Но вот «хощу разумети, како Божества растворение (соединение) естество человеческое претерпит (выдержит)?»
   Как видим, Ее теперь приводит в недоумение другой вопрос.
   Ангел — ссылается на горевшую и неопалимую купину, как на прообраз: «Явила (показала) есть купина, неопальна пребывши», хотя и «приемши пламень, обрадованная Всепетая»: это было прообразование «на Тебе таинства преславное (пречудесное)». Ангел сознает, что здесь таинство для ума; и потому прибегает к сравнению, к аналогии, известной из Писания и Деве.
   И снова утверждает Ее девство, — хотя Она теперь спрашивает не о нем уже, а о соединении Божества с человечеством.
   Богородица — и Богоматерь, как бы поправляя ангела, снова спрашивает его по другому вопросу: «Освещаемь сиянием Бога Вседержителя», — то есть веруя уже ему как Божию посланнику, а не искусителю, — «истины проповедниче, глаголи, Гаврииле, истиннейшая: како нетление бывши чистоте Моей (будучи нетленной), Слова рожду с плотию Безплотнаго?» Недоумение Ее углубляется; прежде Она вообще спрашивала: выдержит ли человек Божество? теперь хочет понять, в частности: как можно родить плотию Безплотного? Как видно, этот вопрос действительно новый. Что же ответит Ей собеседник?
   Ангел — со страхом говорит: «Со страхом Тебе, яко раб госпоже, предстою», даже «с боязнию, Отроковице... смотрити стыждуся Тебе!» Отчего здесь страх?
   По многим причинам.
   Его самого начинает страшить таинство; знал он и слово Самого Бога: «не может человек видеть Лице Мое и оставаться живым» (Исх. 33:20; Втор. 4:33, 5и др.), а здесь — воплощение? страшить его начинает и мудрость Отроковицы, — большая, чем его... И что он может ответить Ей на страшный вопрос? Умом? — ничего... Остается снова прибежать к сравнению: «...Яко дождь на руно (шерсть), снидет на Тя (Тебя) Слово Отчее, яко благоволи», — как Он Сам соизволил. Но это — не объяснение, а лишь сравнение, взятое из природы, но не из человеческой жизни... Правда, ангел добавил: как Он (Слово) благоволил... Но это — для веры действенно; а для ума — не объяснение...
ПЕСНЬ 5-я
   Богородица: «Разумети не могу», — а Она этого-то разумения и ищет, — «твоих словес известия (откровения): чудеса бо быша множицею, Божественною силою чудодействуема, знамения и образы (прообразы) законнии»; но чтобы «роди (родила) Дева неискусомужне (без мужа)», этого не было «никогдаже»...
   Ангел — что он может ответить Деве? Справедливы Ее слова! Она имеет право и говорить так, и удивляться...
   «Дивит, Всенепорочная! И», — действительно — «странно (непостижимое, небывалое) чудо Твое: едина» , — ибо больше подобных примеров не было и не будет, — «Ты всех (всего) Царя приимеши, во утробе — воплощаема». Разуметь этого нельзя; но вот упомянутые Тобою «пророческая речения (Ис. 7:14) и гадания (сравнения), и законнии (из Ветхого Закона) образы» «Тебя» и «прообразуют» — ссылается и ангел на Писание.
   Богородица — видит Дева беспомощность ангела объяснить невозможное, снова утверждает непостижимость воплощения для ума: «Всеми (всем) Невместимый и всеми (никем) Невидимый», — как Он (слав.: «Сей») «может во чрево Девиче вселитися, еже (которое) Сам созда (создал)? како и (Я) зачну Бога Слова, Собезначальна Отцу и Духу?»
   Ангел — снова и он ссылается на Писание, притом более определенное, к Ней относящееся: Бог «праотцу Давиду обещася посадити от плода Твоего чрева на престоле царства его» (2 Цар. 7:12; Пс. 131:11). Для этого Он, «Иаковлю (Иаковлеву) Тя доброту (красоту), едину (единственную, ни с чем не сравнимую), избра (избрал) в словесное (духовное) селение». А Она происходила от Иакова и Давида...
   Что еще ангел мог сказать? Ничего...
   Бог так заранее обещал праотцу: что же недоумевать, спрашивать? Нужно лишь принять это!
ПЕСНЬ 6-я
   Богородица — теперь будто успокоилась и потому радостно говорит: «Глагол (глаголов) твоих, Гаврииле, глас радованен (радующий) приемши (поверовавши), веселия Божественнаго исполнихся (исполнилась)»; ибо ты ведь «радость поведаеши, и веселие возвещаеши безконечное (величайшее, безмерное)!»
   Ангел — теперь славит Ее: «Тебе», именно Тебе, «дадеся (дана) радость, Богомати, Божественная! Тебе — радуйся! — вся тварь вопиет, Богоневесто! Ты бо (ибо) едина (единственная) — Мати Сына Божия пронаречеся, Чистая!»
   Достойно примечания, что ангел доселе называл Марию «Владычицей», «Девой», «Непорочной», «Приснодевой», «Отроковицей», «Красотою Израиля». Но теперь, когда Она «приняла» откровение, ангел именует Ее уже «Богоматерью», «Матерью Сына Божия»... Казалось, его служение теперь совершилось: Дева согласилась, — ибо Бог ждет и человеческого свободного согласия, — и Сын Божий зачнется в Ней.
   Богородица — вспоминает о Своей праматери Еве. Почему? Это видно будет из Ее слов: «Евы Мною... да упразднится (уничтожится) осуждение (за грехопадение)! Да воздастся Мною (ее) долг (вина) днесь! Мною заимствование (ответ пред Богом) древнее да дастся (воздастся) преисполнено (с избытком)».
   Почему Пречистая вспоминала о Еве?
   Она всегда связывала свою жизнь с праматерью: ведь от той зачался грех, и начался род человеческий... И от нее произошла и Мария. Таковы все богоугодные люди: они не живут одиночками, только собою; наоборот, они любовью объединяются с другими, особенно — с родными, хотя бы и самыми дальними, «древними». А теперь Мария, зная, что грядет «Спаситель» и воплотится от Нее, видит, что вина Евы уплачивается с лихвой — Ею.
   Ангел — подтверждает это ссылкой на Авраама: «Обещася (обещался) Бог Аврааму праотцу», что благословятся «в семени (потомке) его языки (народы)», — вместо клятвы, проклятия, наложенного за преслушание; Авраам же показал величайшее послушание: готов был заклать, по повелению Божию, единородного сына, Исаака...
   Недоумения, казалось, все кончились...
КОНДАК
   «Взбранной Воеводе...» Он стоит вне песней канона. Смысл его — в том, что Богородица есть наша Заступница от всяких врагов и бед: от диавола, людей и несчастий: за это мы и благодарим Ее и еще просим заступления.
   Посему этот кондак — хотя по уставу он не полагается — поется пред уходом из храма, после утрени, под покровом нашей Матери, Заступницы усердной.
   Икос повторяет тринадцать раз ублажение Ее, с припевом «Радуйся»... Это самостоятельное произведение; и к канону не имеет отношения.
ПЕСНЬ 7-я
   Богородица — теперь выражает похвалу ангелу за «светлое Благовещение»: «Свет невещественный поведая» (вот Она нашла Сама слово — не смущающее Ее, не касающееся девства: свет не омрачает ничего, наоборот — просвещает), «в вещественне (вещественном) телеси совокупляемь за милосердие многое (великое)» Бога, это «светлое Благовещение, Божественная (Божественное) проповедания (проповедание, то есть откровение ангела) ныне взываеши Ми: благословен, Всечистая, плод Твоего чрева!»
   Ангел — взаимно отвечает тоже радостью: «Радуйся, Владычице Дево», — опять «Дево», а не Мати, — как мы только что видели это (песнь 6-я): ни в 7-й, ни в 8-й песнях этого нет; точно это имя «Мать» скрывается. Что же это значит? Ангел узрел, что зачатия еще нет: значит, полного согласия еще не выражено: «буди Мне!» Это будет после... Поэтому он по-прежнему именует Марию Девою... Продолжим его похвалу: «Радуйся, Пречистая! Радуйся приятелище (приемница) Божие!» Хотя зачатие еще не совершилось, — но ангел зрит его, как уже наступившее: он верит в это. «Радуйся, свещнице (подсвечник) Света»... Он вспоминает это слово Самой Пречистой. «Адамово воззвание, Евы избавление!» Она вспоминала Еву; а он и Адама. «Горо святая! Преявственное священие (Пс. 30:4; Ис. 2:2; Зах. 4:7 и проч.) и чертог безсмертия» (Пс. 18:6; Иоил. 2:16). Последнее слово противополагается — смерти, как последствию греха.
   Богородица — теперь уже Сама обращается к ангелу, чтобы он, — который принес Ей «светлое Благовещение», — приготовил Ее к великому таинству... Значит, Она Сама еще не считала Себя доселе совершенно готовой к этому! «Душу очисти; тело освяти; церковь (храм) сотвори Мя вместительну (способную вместить) Бога; скинию Богоукрашену; одушевлен храм наитием Пресвятаго Духа; и — Жизни чистую Матерь».
   Церковь, скиния, храм — такими словами Богородица сравнивает Себя (приготовленную к зачатию) с молитвенными зданиями; и если они удостоены быть «жилищами Бога», эти неодушевленные предметы, — то не тем ли более может вместить Его одушевленный человек?! Только нужно его «очистить», «освятить»: об этом и просит Пресвятая... Увы! человек падший стал считать себя — ниже камней, полотна скинии, дерева храма! И только во святых мы теперь чтим и мощи телесные, и даже части костей (например, в антиминсах — частицы [мощей] мучеников, на которых создалась Церковь Божия), и одежду, и камни (преподобный Серафим [молился] на камне тысячу дней и тысячу ночей, — и чтится этот камень). И Приснодева смиренно хочет быть подобною этим святыням... Она, будущая вместительница Сына Божия, сравнивает Себя с молитвенными зданиями, почитаемыми из-за присутствия Бога!
   Ангел же отвечает Ей иначе: он уже видит Ее готовой: «Яко многосветлую свещу, и Богоделанен (Богом созданный) чертог вижу (уже “вижу”) Тя ныне (уже теперь) яко злат кивот». Поэтому Она не нуждается в его услугах, в исполнении спасительных заповедей закона, — потому что Сам «закона Податель» вселится в Нее: Его, «закона Подателя приими, Богоневесто, благоизволившаго человеческое избавити Тобою тленное (смертное, согнивающее после падения) существо».
   И святой Иоанн Дамаскин воспевает Деву, что Она уже «предочищена Духом», — как верит теперь и вся Церковь Божия (лития, «Слава»).
   Итак, казалось бы, все готово к зачатию... И вдруг... мы, в 8-й песни, опять слышим какие-то недоумения, раздвоение мыслей... Это и нам — неожиданно и непонятно, после всего вышесказанного... Но вдумаемся...
ПЕСНЬ 8-я
   Автор канона, Кир Феофан, по духу и образованию своему, ввел это раздвоение согласно своему разуму... Пусть на самом деле не так было у Пресвятой Девы. Но он так мыслил... И, говоря по-человечески, это может быть... И бывает...
   Вот человек как будто и решил что-нибудь... И основания есть к этому... Но «вдруг» пред самым концом опять появляется недоумение... Опять насильно идет сомнение уму. ...Ведь тайна — все же есть тайна для него: а человеку хочется «умом понять» все. Такая уж испорченность и нерассудительность падшего ума нашего! Не так было до падения: тогда сомнений не было... Как у детей... И в будущем Царствии Божием не так будет...
   С другой стороны, очень много данных для приятия какой-либо истины... И — тоже для ума...
   И начинается борьба в душе... Раздвоение...
   И тут требуется от человека его собственное, и притом окончательное, решение в какую-нибудь сторону...
   Вот такой момент и изобразил Кир Феофан после — «почти решения» Девы...
   Богородица: «Ум всяк побеждается (бессилен) земных (людей), — отвеща Девица, — ищущи» ответа на то, что «Мне вещаеши преславная (преславное)»: Я «слышах (слышала) твоя словеса»... И какое еще преславное! Божественное!.. «Но (недоумение!) боюся, ужасающися (до ужаса!)», как бы ты «не» прельстил «лестию (обманом)» — как «Еву» и этим не «далече послеши от Бога (не удалил)». Еву враг соблазнил славным обещанием: «будете богами!..» «Но обаче (однако) се вопию: благословите, вся дела Господня, Господа, и превозносите Его во веки», — вспоминает Дева песнь отроков в вавилонской печи... Следовательно, пересиливает в раздвоении — славословие Богу... Но пока не вполне.
   Ангел — отвечает, что прежде уже разрешилось Ею Самою: дело непостижимое! Верь же Своим словам! А я, ангел, не сомневаясь, радостно зову... «Се Тебе недоуменное (недоумение) разрешися, глаголет к сим (в дополнение к сему) Гавриил, добре (хорошо, правильно) рекла еси (прежде): вещь неудобопостижна! Словесем Твоих (же) устен повинующися прочее (далее, в дальнейшем). Не сумнися яко лести», — наоборот, «якоже вещи (делу, истине) веруй! Аз бо (вот и я) радуяся, вопию: благословите, вся дела Господня, Господа, и превозносите Его во веки!»
   «Веруй...» Следовательно, еще нет полной веры у Нее...
   Богородица — опять Она говорит с недоумением о безмужном рождении. «Закон сей (такой) от Бога есть (установлен) человеком (людям), Непорочная абие (тотчас) глаголет»: от «общия (взаимной) любве рождество происходит». А Я «не вем супружника сласти всеконечно (решительно)». Поэтому как «глаголеши», что «рожду? боюся: егда (нежели) лесть (обман) глаголеши? Но обаче (однако) се вопию: благословите, вся дела Господня, Господа, и превозносите Его во веки».
   Она успокаивается — на вере в Бога!
   Ангел также сводит к Богу! «Глаголы, яже (которые) мне вещаеши (излагаешь), Чистая, — ангел паки глаголет», — в обычае «есть (при) рождестве человеков смертных», — это верно; но я воистину «Бога Тебе обещаваю, паче (выше) слова же и смысла воплощаема, — яко (как Он Сам) весть, — из Тебе: темже и радуяся, вопию: благословите, вся дела Господня, Господа (слава Богу за все Его дела), и превозносите Его во веки».
   Нужно за всё, за всё благословить Его!.. Можно ли тут верующему что-либо возражать? Никак! Бог всё может! Так всё, в беседе ангела и Богородицы, свелось
   — к Богу и вере Ему!
   И Пресвятой Деве оставалось одно:
   — поверить!
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
   Сомнения, недоумения, вопросы, возражения ума — кончены! Для ответа — лишний тропарь...
   Богородица: «Являешися Мне истины вещатель (вещателем), — рече Дева, — радости бо общия (всеобщей) пришел еси благовестник!» В первый раз Дева называет таким именем Гавриила: и это тоже доказывает Ее веру в него... Теперь Я — готова!
   ...И прежде Она просила его «душу очистить, тело освятить» (песнь 7-я, тропарь 3-й); а теперь Она про Саму Себя свидетельствует: «...душу убо очистих (очистила) с телом!..»
   Как так? Почему такое различие?
   Мнится нам, два ответа есть на это: первый — полная вера! Доселе Она сомневалась еще; а сомнение, неверие — есть духовная нечистота; теперь Дева преодолела ее Своею верою: «очистила» Себя от этой нечистоты.
   Второй ответ — в благодати Святого Духа: пока Она сомневалась, благодать Божия не могла действовать в Ней. А если бы и действовала, то это было бы, так сказать, принуждением; а Богу угодно совершенно свободное наше волеизъявление... И того уже много делает Господь: ангела послал к Ней! Теперь — последнее слово за Ней. А теперь Она согласна: и в Нее входит благодать!
   И Дева произносит это слово... Душа уже «произнесла» в Ней. Но для посланника нужно прямое и окончательное выражение уст Ее!
   «По глаголу твоему — буди Мне!»
   «Буди»! «Да будет...» Это слово было произносимо и Богом при творении... И слово Божие становилось делом, бытием, исполнением. Так делается и теперь, и всегда! И Спаситель при жизни на земле спрашивал: веруешь ли? «все возможно верующему!» (Мк. 9:23); а за «неверие» упрекал (Мк. 16:14); и даже в родном городе, «в отечестве Своем, не мог творить чудес по неверию их» (Мф. 13:54 - 58).
   В делах Божиих нужна вера! Уму — места нет! Богородица ясно и твердо говорит: «Да вселится Бог в Мя!» И опять — припев 8-й песни: «К Немуже вопию с тобою» вместе: «благословите, вся дела Господня, Господа, и превозносите Его во веки!»
   Зачатие в этот момент совершилось...
СВЕТЛОЕ ТОРЖЕСТВО
   К этому времени, при пении катавасии, раздаются свечи... Свет быстро распространяется по всему храму... И Церковь, устами диакона, весело, радостно запевает: «Бла-го-вест-вуй, зем-ле, ра-дость ве-ли-ю! Хва-ли-те, не-бе-са, Бо-жи-ю сла-ву!»
   Единственный раз в году поет это Церковь со свечами!
   Какая радость! Какое торжество!
ПЕСНЬ 9-я
   Ангел отлетел... Дева зачала... Церковь славит Ее... В ирмосе говорится: «Устне же верных Богородице немолчно (неумолкающе), глас ангела воспевающе, с радостию да вопиют: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою!»
   И тот же припев — «Благовествуй, земле» — повторяется «к прочим тропарем праздника». А они заканчиваются ангельскими словами: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою!»
   И сердцу так радостно, что даже не слышишь, какие там произносятся слова тропарей! Но мы коснемся и их.
   «Паче смысла (понимания) заченши Бога, естества (человеческого) обычая утаися (укрылась, охранялась, сбереглась), Отроковице: Ты бо в рождестве (зачатии) матерскаго избежала еси тленнаго естества, и превышши сущи (будучи). Темже достойно слышиши: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою! »
   Церковь чуду дивится: «Како точиши млеко, Дево Чистая, не может изрещи язык землен! Странну бо (для) естества показуеши вещь, законнаго (по закону естества) рождества устав (установление) преходиши. Темже достойно слышиши: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!»
   Всё — сверхъестественно!
   Но в Писании были о Ней прообразы: «Тайно во Священных Писаниих глаголася о Тебе, Мати Вышняго: лествицу бо древле Иаков, Тя образующую (прообразовавшую), видев, рече: степень Божия Сия (Быт. 28:11, 22). Темже достойно слышиши: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!»
   «Чудное священноявленному Моисею купина и огнь, показа (показала) чудо! Ищай же конца (исполнения, совершения прообраза) в прехождении времен, во Отроковице чистей, рече: узрю (Втор. 32:20; ср.: Иов. 19:27). Ейже, яко Богородице, да речется: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!»
   Далее Церковь вспоминает другие проречения.
   «Даниил Тя гору нарече мысленную (Дан. 2:35); Родительницу же Божию Исаия (Ис. 7:14); видит же, яко руно, Гедеон (Суд. 6:37); Давид же священие (освящение) глаголет (Пс. 45:5); дверь же Тя — ин (Иез. 8:8). Гавриил же Тебе взывает: «радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!» (Лк. 1:28)».
   Всё это не требует объяснений.
   Только обращает наше внимание, что автор канона в последней песни именует Ее одновременно и «Отроковицей» (песнь 9-я, тропарь 1-й), «Девой» (тропарь 2-й), — и «Матерью» (тропарь 3-й), «Богородицей» (тропарь 4-й), «Родительницей Божией» (тропарь 5-й). Так и должно: Она и Матерь, и Дева!
   В светильне — существенное нам известно уже. И далее — еще объяснится. Закончим канон «иным светильном», — где кратко, но все сказано: «Еже от века днесь познавается таинство Божие: Бог Слово, Сын Девы Марии за милосердие бывает, и радость Благовещения Гавриил провещавает. С нимже возопием Ей: радуйся, Мати Господня».

ДОПОЛНЕНИЕ К КАНОНУ КИР ФЕОФАНА

СЛУЖБА АРХАНГЕЛУ ГАВРИИЛУ
   На другой день Благовещения празднуется Собор (или соборное служение духовенства) святого архангела Гавриила. Там два канона: первый — в честь Богородицы; второй — архангелу Гавриилу.
   Первый канон построен по образцу Феофановского, — в виде диалога между Богородицей и ангелом. Автор его не указан в заглавии. По содержанию и стилю едва ли можно приписывать этот канон тому же Кир Феофану... Да он бы, вероятно, и не скрыл своего имени.
   Нам нет нужды рассматривать его; потому что особенных мыслей в нем почти нет; и нет такого развития и последовательности, какую мы видели в благовещенском каноне.
   Что касается второго канона, архангелу Гавриилу, то он принадлежит знаменитому и плодовитому Иосифу († 883). Им составлено одних канонов — до трехсот! За иконопочитание он много пострадал.
   Патриарх Фотий называл его «отцом отцов» и «ангелом Божиим»; и назначил его духовником константинопольского клира. Тут он, по-видимому, и скончался. Причислен к лику святых ([память] 4 апреля).
   Канон архангелу Гавриилу — прославляет его как вестника Благовещения; а также — и молитвенника за всех нас.
   В каноне не раз упоминается о нападении врагов на православную греческую страну: «Утиши лютую варварскую бурю»; «низложи шатания агарянская, на стадо Твое часте находящая»; «укроти бурю безмерных искушений», «советы языков разори». Упоминается не раз о «церковных раздорах», — тогда еще они не изжиты были между иконопочитателями и иконоборцами.
МОЕ ЛИЧНОЕ МНЕНИЕ
   Выше я не раз упоминал о том, что наши богослужения представляют творческие произведения разных авторов; следовательно, они не могут не быть субъективными, до известной степени.
   Однако авторитет Церкви, пользующейся ими доселе, ручается в том, что там всё — православно.
   Но, как я говорил, это совсем не исключает и других точек зрения на празднуемые события, — или: иного подхода, иного освещения событий.
   В частности, на меня лик Богоматери, по Евангелию, производит несколько иное впечатление, чем в каноне Кир Феофана. Именно. В разговоре Богородицы с Гавриилом Она задала ему один-единственный вопрос: как может быть рождение без мужа? Она очень чтила девство как любовь к Богу; и не могла представить Себе: как это можно было совместить с рождением? Ангел ответил Ей; и Она уже не повторила вопроса.
   О соединении же Божества с человечеством Дева Мария даже и не спрашивала ангела.
   Другое слово, которое Она произнесла, было — поразительное согласие Ее: «Я — раба Господня: буди Мне по глаголу твоему!»
   И только!
   О соединении же двух естеств можно было говорить богослову-философу Кир Феофану.
   Это благочестиво и правильно.
   Но нам, грешным, более соответственным с ликом Пречистой является Ее молчаливость и смирение.
   Например, на приветствие ангела: «радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!» — Она «смутилась о словеси» этом; но молчит и про Себя размышляет... На все прочие, еще более странные и страшные (для Девы, но не Ее), — Она молчит...
   Сравнение с Елисаветой только в одной стороне убедительно — как свидетельство о всемогуществе Божием; но для ума не убедительно: там зачатие было естественным... Но Она не возражает ангелу... Молчит...
   И только в конце его Благовещения говорит краткое: «Я — раба Господня!» И спокойно принимает откровение Божие.
   Вот эти немногие, но величайшие слова удивляют (и не меня одного!) в Ней! Какая нужна была глубочайшая вера! Какое непостижимое смирение! Какая Божественная простота! Какое невероятное послушание!
   Всё это вызывает у нас умиление, — и гораздо большее, чем Ее осторожность: не прельщение ли?
   И вот об этом можно было бы написать «ин канон» Ей... Но тогда получилось бы два лика Ее...
   Посему, подражая Ее молчанию, — замолчим и мы...
    М.В. 1955—11IV
   Равным образом поются и на стихирах «подобны», составленные на особый распев. Их было множество (думаю, более шестидесяти-семидесяти); особенно много их в постной Триоди. Обычно над стихирами указывается: «подобно» какому образцу, или оригиналу, поются нижеуказанные стихиры. Поэтому мы видим на этих «подобнах» звездочки, которые расставляются совсем не по смыслу поемых стихир, седальнов, светильнов, — а по образцу стихотворных песнопений — выше указанных над ними, оригиналов, «подобно» коим они поются.
   Прежде они певались в монастырях, — да и то у нас — не все.
   Сей Феофан, известный под именем «Византийского», родился в 758 году, скончался 12 марта 817 года. По имени устроенного им Сигрианского монастыря называется еще Сигрианским. Из знатной константинопольской фамилии. Стоял за иконы на VII Вселенском Соборе. Очень образованный. За иконы был мучим. Сослан в Самофакию (в Малой Азии), где и умер 12 марта 817 года. Святой; память в день кончины. Кир — почетное имя: господин, отец.
   Я, например, написал бы канон иначе, с иным душевным объяснением, — о чем скажу в заключение Кир Феофановского.
   Небольшое замечание — об ирмосах. Слово это греческое: είρμός, что значит — «связь»; ибо последующие тропари канона связаны с ирмосами, как по содержанию (хотя и не всегда) своему, так и по стихосложению. Ведь греческие богослужебные «песнопения» (так и говорится!) составлялись стихотворной формой; и тропари канона непременно писались по образцу ирмоса. Поэтому мы легко можем видеть: каков ирмос — большой или малый по объему, — таковы и последующие тропари.
   Песнь 2-я обычно опускается, — как грозное предупреждение Моисея народу за неблагочестие.

Раздел III. Догматические мысли в богослужении...

   Эти мысли очень богаты и многоразличны. Расскажу о них в некотором порядке; хотя в самом богослужении они разбросаны по разным местам: Церковь, ее авторы, не заботились об этом; потому что распорядок мыслей не имеет существенного значения для молитвы. Впрочем, иногда можно бы усмотреть некоторую связь, — и кое-где мы будем отмечать ее; но, вслед за Церковью, и не будем особенно заниматься этим.

ТАИНСТВО

   Как и в других праздниках — и даже более, чем в некоторых, — Церковь зрит в Благовещении великую тайну для человеческого разума. И действительно! Как мы теперь привыкли к этим словам: воплощение, Богочеловек, Богородица, — что и не обращаем на них должного внимания; а произносим их, как нечто совершенно обыкновенное, как будто нам известное. Между тем событие вочеловечения, или воплощения, Бога столь чрезвычайно, что оно нам не только непостижимо, но должно даже ужасать! В самом деле. Бог, Существо превысшее, бестелесный Дух, притом — Пресвятая Троица Трех Ипостасей, или — Лиц, во Едином Существе, и прочее; и при всем нераздельном единстве Сын Божий воплощается; да еще — силою Божиею и нашествием Святого Духа; всё это — страшно и непостижимо!
   Но Сам Воплотившийся открыто явил это, — утвердил и словом и фактом...
   Это есть величайшее, преестественнейшее событие! Событие — со стороны Бога!
   И притом — во утробе Пречистой Девы... И Она приняла это верою: «се раба Господня: буди Мне по глаголу твоему!» (Лк.1:38) — сказала Она архангелу Гавриилу...
   Это — тоже величайшее, непостижимейшее чудо! Как человек мог согласиться на это Божественное изволение?! Какая нужна вера! Какая нужна мудрость, чтобы это не испытывать умом! Этого ранее никогда не бывало и впредь не будет! Одна во все веки веков Женщина сподобилась этой несказанной милости Божией! И согласилась на нее!
   Это — непостижимое чудо со стороны человека! И если коснешься этого события, хотя краем ума, — приходишь в полное недоумение... Недаром в богослужебных песнопениях говорится: «Верою» разумеваемое; «непостижением... почитаемое» (пятница 5-й недели Великого поста, канон, песнь 9-я).
   И, о, если бы мы — хоть осознали эту непостижимость! Тогда бы мы отчасти поняли, быть может, почему Церковь называет [так] событие Благовещения?! Но думается, что даже такое элементарное «познание» есть не столько дело нашего ума, сколько дар Божий, просвещение благодатию Святого Духа. Посему лучше перейдем к текстам богослужения.
   «О чудесе!..» — поет на литийной «славе» великий Дамаскин: «...Бог в человецех! Невместимый в ложеснах! Безлетный в лето». И что — «преславнее»: «зачатие безсеменно! ...истощание (уничижение, умаление Бога) несказанно! И таинство елико (какое).
   Бог бо (ибо) истощавается и воплощается, и зиждется... (творится)!»
   «Непостижимое и несказанное чудо!» (праздник, утреня, седален). «Странное и неизреченное чудо!» (праздник, светилен). «В Тя» Господь «паче естества» вселися (предпразднество, канон, песнь 1-я, 3-й тропарь). «Глубино неудобозримая» (праздник, [на] «Господи, воззвах», [стихира] 1-я).
   Таинство это было неведомо даже ангелам: «Сокровенное таинство, и ангелом неведомое» (предпразднество, [на] «Господи, воззвах», [стихира] 1-я), — так начинает Церковь славить в предпразднество; «Великое таинство, первее ангелом неведомое... единому уверися (доверено) тебе, Гаврииле...» (попразднество, [на] «Господи, воззвах», 10-я стихира).

ПРЕВЕЧНЫЙ СОВЕТ

   Это таинство предрешено было еще прежде сотворения мира и человека; ибо Господь знал, что человек падет; и потому, еще ранее создания его, Бог измыслил план спасения чрез посольство Сына в мир, чрез воплощение Его.
   Так именно и начинается первая стихира на «Господи, воззвах» в праздник: «Совет превечный открывая Тебе, Отроковице, Гавриил предста, Тебе лобзая (приветствуя) и вещая...»
   «...Отец свыше благоволит, — и изменение (падшего человечества) общим творится советом...» («И ныне», стиховна праздника). «...Девича утроба Сына приемлет: Дух Святый низпосылается...» (там же).
   «Пресущественное Слово, плотию вселися в Тя, Отчим советом, Богородице Дево, назда род, иже по (подобный) нам...» (хвалитны праздника).
   Объявление этого решения, «прежде век определеннаго страшнаго таинства» было вверено архангелу Гавриилу (26 марта, канон, седален по 3-й песни); «таинство, древле прежде век предопределенное» в Пресвятой Троице, «явление начинает приимати» (предпразднество, канон, песнь 4-я, тропарь 1-й). Христос — «великаго Совета Ангел» (предпразднество, канон, песнь 5-я, тропарь 4-й).

БОГ СЛОВО — ЧЕЛОВЕК

   Это изменение, исправление возлагается на второе Лицо Святой Троицы — Сына Божия. Причину этого избрания Церковь видит в том, что через Него был и создан человек; и потому Он же берет на Себя и дело воссоздания падшего Своего творения. И для этого Он прежде всего воплощается в человеческий образ.
   Ангел «вопиет Тебе, Пресвятая: еже радуйся, уготовися словом, Бога Слова Твоими ложеснами прияти» (предпразднество, вечерня, [на] «Господи, воззвах», стихира 1-я).
   «И раждающая явишися, от Отца прежде денницы возсиявшаго» (праздник, хвалитны, 3-я стихира).
   «Зачнеши Сына, Адама древнейшаго, Творца веков...» (там же, стихира 1-я).
   «В Тебе бо все исполнение (полнота) вселися Божества телесне, благоволением Отца присносущнаго и содейством Всесвятаго Духа» (праздник, лития, 3-я стихира). Эти слова, о вселении Божества телесно (реально, действительно), взяты из Послания к колоссянам (Кол. 2:9-10).
   И, исполнив все дело домостроительства, Христос, Сын Божий, «по (подобное) нам прием естество, к Себе возведе» (праздник, стиховна, «И ныне»).
   Это соединение Божества с человечеством с того времени остается во Христе неизменным: «и мы радующеся вопием» Богородице: «из Нея воплотивыйся непреложно, Боже, мир мирови даруй...» (предпразднество, стиховна утрени, «И ныне»).

ВОССОЗДАНИЕ ЧЕЛОВЕКА

   План Божий состоял в том, чтобы возобновить, воссоздать падшее естество; для этого — и воплощение, и всё последующее за тем.
   «Преклонив небеса (смирившись) Твоя, к нам сниди: престол уже уготовася Тебе, Слове, утроба Девича: на немже (котором) яко Царь крепчайший (сравнение с ослабевшим человеком) сед, воздвигнеши от падения», — кого? — «десницы Твоея (руки) создание» (предпразднество, песнь 9-я, тропарь 2-й).
   «Радуйся, Адамово воззвание...» (праздник, [на] «Господи, воззвах», 1-я стихира).
   «Се воззвание ныне явися нам: паче (выше) слова Бог человеком соединяется...» (праздник, стиховна 3-я). И через это совершается «непостижимое и несказанное чудо, человеков обновление» (праздник, седален по 2-й кафизме).
   Во многих местах богослужений говорится, что цель всего домостроительства состоит в том, чтобы возвратить падшего человека в прежнее, потерянное им, совершенное состояние. Настоящее же состояние есть упадочное, испорченное, о чем мы ныне даже и не думаем, считая его нормальным и не представляя себе иного.
   Не так говорит Церковь.
   «Светоносная палата уготовася Тебе, Владыко, утроба чистая Богоотроковицы: гряди к Сей и сниди! ущедри создание Твое... и доброту первую погубившее...» (предпразднество, [на] «Господи, воззвах», 2-я стихира). Господь потому и «возжелал» воплотиться, чтобы «от страстей безобразия (потери образа Божия) род человеческий избавить, и доброту (красоту) древнюю» даровать опять (предпразднество, канон, песнь 9-я, тропарь 4-й). «...Бог, яко человек», из Девы «младодействуется... назидаяй (воссозидая) весь человеческий род: людие благовестите обновление мира» (праздник, светилен (1-й)). «Буди Мне по глаголу Твоему, — говорит Дева Гавриилу, — и рожду бесплотнаго, плоть от Мене заимствовавшаго, яко да возведет человека... в первое достояние...» (праздник, [на] «Господи, воззвах», стихира 3-я).

ЛУЧШЕЕ СОСТОЯНИЕ

   И даже мало того, что Господь возвратит человеку потерянное достояние, — но даже возведет его в лучшее состояние, чем было оно до падения.
   Вот что об этом поет Церковь.
   «Сын Божий — Сын Человечь бывает, да (чтобы), хуждшее восприем подаст ми лучшее». И далее объясняется это: «солгася (обманулся) древле Адам». Как? «Бог возжелев быти», — как соблазнял его сатана, — «не бысть». А теперь «человек (человеком) бывает Бог, да (чтобы) бога (богом) Адама соделает» [праздник, на хвалитех, «И ныне"]... Вот это и есть «лучшее»: он становится, может теперь быть «богом». А прежде это, как говорят святые отцы, было «преждевременным»; и человек, вместо этого, пал. Теперь же он может достигнуть такого состояния «обожения», уже не рискуя опасностью.
   Святитель Афанасий Великий приводит такое сравнение. В Индии, говорит он, есть лен; если его сжечь, то он станет твердым, как камень! Так и человек — после Христа: когда достигнет святости, то уже не может пасть, — как мог пасть Адам. Вот это улучшение и дается людям во Христе!
   Эта мысль выражается не один раз еще в богослужениях. Стихира 3-я ([праздник], на «Господи, воззвах») кончается так: Господь возведет человека «в первое достояние», и даже — «с растворением», то есть с дополнением, улучшением: как, например, холодную воду можно «растворить» горячей, и та будет теплою; горькую — «растворить» сладкою, так что она потеряет свою горечь.
   «Сень (тень, прообраз лучшего, истинного) нашего существа, обожением (во Христе Боге) приемшаго смешение (соединение)» делается уже «церковь Божия» (праздник, стиховна, «И ныне»), — «храмом Святого Духа», как говорит апостол Павел (1 Кор. 6:19), и Бог «живет» в христианах. И таким образом получается «на-здание», надстройка, приращение (праздник, светилен; [на] хвалитех, стихира 4-я).

ТВАРЬ ВСЯ ОБНОВЛЯЕТСЯ

   И не только человек «обновляется», но и весь мир; «Да веселится тварь, да ликовствует естество...» (предпразднество, стиховна), «вся тварь»: «зриши тварь всю, — говорит Гавриил Деве, — врагом порабощену»; и Господь благоволит «помиловати ю (ее) за милосердие милости» (предпразднество, канон, песнь 7-я, тропарь 4-й). «Мир разрешися (освободился от) первыя клятвы. Да радуется тварь... Господи, слава Тебе» (праздник, стиховна 3-я). «Днесь всемирныя радости начатки...» (тропарь предпразднества). «Днесь вся тварь радуется...» (предпразднество, седален по 3-й песни). «...Земля и небесная согласно возвеселитеся...» (предпразднество, канон, песнь 4-я, тропарь 1-й). «Да веселятся небеса и радуется земля» [праздник, на литии, «Слава"].
   Но об этом мало еще говорится в богослужении: только как бы мимоходом Церковь затрагивает и это.
   На Пасху же святитель Григорий Богослов и Иоанн Дамаскин поют яснее; тогда уже Христос показал на Себе Самом и новую тварь: воскрес — при запечатанном гробе, — являлся, исчезал, проходил через запертые двери и т. п.
   В Благовещение же об этом было еще рано говорить много: нужно благовествовать хоть «начатки» домостроительства, воплощение Сына Божия.
   Но и самое зачатие Бога во чреве Девы «без семени», с сохранением девства, — есть величайшее изменение законов твари: «И еже преславнее (всего чудеснее!), яко и зачатие безсеменно... Бог бо истощавается, и воплощается, и зиждется (творится)» (лития, «Слава»).
   Дивно и сочетание рождения и девства. Дева пребудет нетленна. «...И пребудеши нетленна, и родиши Господа, Пречистая» (предпразднество, [на] «Господи, воззвах», «И ныне»). «Родиши бо Господа, и нетленна пребудеши» (предпразднество, стиховна 1-я). «И родиши Сына соблюдающа Твое девство неврежденно» (стиховна 3-я). Непостижимое чудо! «Выше естества»! «...Онебесити бо грядет земнородных смешение, в (для) сие мудре оболкся» (предпразднество, канон, песнь 1-я, тропарь 4-й). Замечательное слово!

ЗА МИЛОСЕРДИЕ МИЛОСТИ

   Довольно часто отмечает Церковь, что все это домостроительство нашего спасения, восстановления, наздания, обновления — есть дело любви Божией.
   «За милосердие милости вочеловечивыйся, Боже наш, слава Тебе» (предпразднество, стиховна, «И ныне»).
   Гавриил возвещает «великаго совета Ангела, воплощаема... за благость» (предпразднество, канон, песнь 8-я, тропарь 2-й).
   «Ущедрив тварь Зиждитель, милосердием же Своим прекланяемь (склоняемый), во утробу Девы Богоотроковицы вселитися спешит» (малая вечерня, [на] «Господи, воззвах», стихира 1-я). Какой прекрасный образ любви — «спешит»!
   «Тобою», Богородице, «человечество, на древнее блаженство, за благоутробие» призывает (там же, стихира 3-я).
   Дева зачала «Превечнаго Бога, несказанно благоволившаго вочеловечитися, во (для) спасение душ наших» (там же, «И ныне»).
   «Щедротство прием и человеколюбную милость, Себе постави во истощание...» (лития, «Слава»).
   «Богатство благости несказанно!..» (праздник, стиховна, «И ныне»).
   Эти мысли часто употребляются за богослужениями вообще и на Благовещение в частности. Но мы мало придаем значения им. Между тем они так утешительны, ободрительны, обнадеживающие нас! И недаром Церковь во всех возгласах указывает на благость, милость, щедроты, любовь: она лежит и в основе воплощения: от Благовещения — до Голгофы.
   Но это — источник домостроительства. А самое спасение лежит в ином действии Бога Слова, — не в воплощении, а в -

ИСКУПЛЕНИИ — СПАСЕНИИ

   Но об этом на Благовещение говорится еще очень мало... Да и понятно: ныне господствует радость от благовестия!
   Однако несколько моментов мы видим и ныне.
   «О нескверная Агнице! Агнец 6о Бога нашего во утробу Твою внити тщится, вземляй наши согрешения» (предпразднество, канон, песнь 5-я, тропарь 1-й).
   «Соприсносущное Слово Пребезначальнаго Отца, не разлучився горних, ныне предста дольным, ради крайняго благоутробия, милость прием еже на ны поползновения (то есть взял на Себя наши поползновения ко греху)... вообразися (воплотился) в чуждее» (то есть в плоть человеческую) (праздник, [на] хвалитех, [стихира] 2-я).
   И, взявши на Себя грехи наши, спас нас «от бесовския крови» идоложертвенной, «ради милости от ребр Твоих истекшею кровию» (предпразднество, [канон], ирмос 6-й песни).
   И этою кровию — или крестом, — «Тобою», то есть воплотившись от Тебя, «примирит поборенныя и прельщенныя (люди), Богомати, лукавым советом змииным» (предпразднество, канон, песнь 6-я, тропарь 4-й).
   С кем же Воплотившийся и взявший на Себя наши согрешения «примирит» нас?
   Здесь не сказано... Но ясно: с Отцом Своим, — через то, что Сын взял на Себя наши грехи.
   И этим Он «спасет люди Своя от грех их» (малая вечерня, [на] «Господи, воззвах», «И ныне»). «Сей явлься, спасет люди Своя, яко (на то и) благоизволи» (там же, стиховна 3-я).
   А об этом спасении говорится много; а особенно — в тропаре...
   А что действительно нужно «примирить» нас с Богом, или с Отцом, об этом говорит Его клятва на нас. Об этом говорит и вторая проповедь приложенная, митрополита Московского Филарета.

КЛЯТВА БОЖИЯ

   О клятве на Благовещение говорится часто. Начнем с ирмоса на 9-й песни [канона] предпразднества: «Ева убо недугом преслушания клятву вселила есть: Ты же, Дево Богородице... мирови благословение процвела еси».
   И затем Ева не раз вспоминается за богослужением как виновница падения своего и Адама: «Ева убо объят плод, смерть делающь всегубительную: посреди же Тебе возрастет плод безсмертия ходатайственен, Христос сладость наша, Владычице» (предпразднество, канон, песнь 9-я, тропарь 1-й). «Праматернее поползновение исправляяй, Избавитель явится...» (там же, песнь 4-я, тропарь 3-й).
   Но еще чаще говорится о клятве Божией за это преступление. С самого начала предпразднества Церковь поет, еще чрез будущее явление Гавриила: «...Радуйся клятвы разрешение (освобождение, прощение, снятие)...» ([на] «Господи, воззвах», [стихира] 3-я). «...Безсмертный клятвы изимая тя (земля), ныне приходит» ([канон], песнь 3-я, тропарь 1-й). «Клятвы праотчи (праотчей) разрешися соуз (узы)» (седален [по 3-й песни], «И ныне»).
   И теперь возвращается «радость во чреве», то есть Христос, — «юже (которую) Ева преступлением... погуби (погубила)» (там же, песнь 6-я, тропарь 1-й). И вместо клятвы Имеющий прийти даст благословение: «...праматернюю клятву потребив всю, сущих из Адама благослови (благословил) из Нея Прозябый» (светилен).
   Итак: клятва наложена была Богом за преслушание данной в раю заповеди: не вкушать от запрещенного древа; иначе, говорил Господь, — «смертью умрешь» (Быт. 2:17, 3:17). Слово Бога есть то же, что и клятва, то есть безусловно верное, нерушимое; как делаем и мы — клянемся во утверждение истины. Эту клятву мог снять только Сам Бог в Троице; ибо отменить ее мог лишь равносильный. Христос был только Посредником за нас: Он взял нашу клятву на Себя; и исполнил ее смертию Своею. Сим Он исходатайствовал нам прощение, будучи Сам Богом и в Боге Троице. Он есть и «приносяй и приносимый» (тайная молитва на «Херувимской»). Он есть жертва.
   Теперь становится понятным, почему так много говорится в праздник Благовещения — о клятве: для этого нужна была Голгофская жертва; а для страдания и смерти необходимо было воплощение, вочеловечение.

ЗАВИСТЬ ДИАВОЛА

   Но начало падения произошло не от невинных прародителей, а — от опытного во зле диавола: от его зависти к первым блаженным людям. Сам, потеряв блаженство, он не может (и в прошлом, и теперь — тоже), когда кто-либо блаженствует, радуется — или даже хвалится: зависть съедает его.
   На место низвергнутого с небес «сатаны» (противника Божия) Господь и создал первого человека, поселил его в раю, ввел его в близкую любовь и общение с Собою.
   Об этой зависти врага и говорится в богослужении.
   В предпразднестве, в первой же стихире, говорится о явлении Сына Божия от Девы; а в следующей (второй) вот и указывается о причине этого величайшего события: «...ущедри (помилуй) создание Твое, завистно (по зависти) брань (вражду) приемшее работою (искушением, усилием) удержанное (от блаженства) льстиваго (сатаны, обольстителя)»; обещавшего, что Бог по зависти запретил людям вкушать от древа познания добра и зла; а на самом деле Бог (будто бы) знал, что, вкусивши от него, они и сами будут «яко бози» (Быт. 3:1-5).
   Но зависть была не в Боге, а в нем самом.
   «Архангеловым гласом прелесть (прельщение сатаны) отгоняется...» (праздник, стиховна 3-я). «...Зиждитель (Творец) наш Господь... воплотитися... хощет, яко да проженет (прогонит) злосмрадие прелести благостию» (предпразднество, канон, песнь 8-я, тропарь 4-й). Как от солнца исчезает тьма, так и от Воплотившегося исчезнет «злобы омрачение» (там же, тропарь 1-й); ибо зависть — от злобы, от нелюбви.
   «Днесь змиино омрачается шатание...» (предпразднество, седален по 3-й песни, «И ныне»); пример берется из «шатающихся» во тьме разбойников. То же повторяется и в седальне на праздник (по 3-й кафизме): значит, Церковь придает этому особое значение. И это же говорит она устами Пречистой Девы архангелу: «...не прельстиши, человече (а не ангеле), якоже прежде Еву праматерь змий льстивый» (малая вечерня, стиховна 2-я).
   Довольно сего!

ОБЩЕЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

   Всматриваясь вообще в песнопения на предпразднество, по сравнению их с самим праздником, можно заметить, что в эти две службы внесено некоторое различие: в предпразднество Церковь богословствует более о причинах и значении тайны воплощения; в праздник же — о самом событии и о радости, которую вызывает оно в сердцах наших и в жизни.
   Впрочем, в основе того и другого лежит «светлое Благовещение» (праздник, канон, песнь 7-я, тропарь 1-й), радость: и это является главной идеей всего праздника.

НЕИЗГЛАГОЛАННАЯ РАДОСТЬ

   «Послан бысть Гавриил к Деве Марии, и возвести Ей неизглаголанную радость: яко безсеменно зачнет, и не истлеет. Родиши бо Сына, предвечнаго Бога, и спасет люди Своя от грех их. И свидетельствует (удостоверяет) Пославый мя (Бог) вопити Тебе, Благословенная, еже радуйся!..» (праздник, седален по полиелее).
   Поэтому — в особенности в самом празднике — часто повторяется слово «благовестить», возвещать радостное событие.
   Основной припев к стихирам на стиховне: «Благовестите день от дне спасение Бога нашего»; «Воспойте Господеви песнь нову, воспойте Господеви вся земля (народы)». А мы знаем, что на стиховнах повторяются стихи, особо характерные для события: например, на Сретение все дни слышим: «Ныне отпущаеши...» из песни Симеона Богоприимца; на Крещение: «...помянух Тя от земли Иордански...» и: «Видеша Тя воды, Боже... и убояшася», и т.п.
   То же «Благовестите...» — и прокимен на утрене и на литургии. На литии, «И ныне»: «Благовествует Гавриил Благодатней днесь: радуйся, неневестная Мати и неискусобрачная». Та же стихира «Благовествует Гавриил...» поется и по 50-м псалме после Евангелия. Припев к 9-й песни канона поется сначала диаконом пред иконой Богоматери: «Благовествуй, земле, радость велию, хвалите, небеса, Божию славу». И этот же припев повторяется «к прочим тропарем» этой песни. В светильне: «...людие, благовестите обновление мира».
   Так же часто мы слышим другое слово: «радость». «...Радость Благовещения Гавриил провещавает. С нимже возопием Ей: радуйся, Мати Господня!» (светилен, «И ныне»). Архангел послан «принести Отроковице радость Благовещения... радуйся, Обрадованная!., радуйся, вместилище невместимаго естества... радуйся... Адамово воззвание и Евино избавление, и радость мира, и веселие рода нашего!» (лития, [стихира] 2-я). «...Радуйся, престоле огнезрачный... радуйся, седалище Царя Небеснаго; радуйся, горо несекомая...» (там же, [стихира] 3-я). «...И еже радуйся (Гавриил) приносит, печали сопротивное... ( противоположное )» (предпразднество, стиховна, «И ныне»).
   «Радуйся, Благодатная!», «Радуйся, Обрадованная!», «Радуйся, Невесто Неневестная!», «Тебе дадеся радость, Богомати Божественная!», «Радуйся, вся тварь вопиет, Богоневесто!»
   Это мы слышим постоянно в праздник. В икосе четырнадцать раз повторяется «радуйся», — будто маленькие колокольчики вторят большим — «благовестите»; и т. п.
   А перед 9-й песнью канона ко всей этой радости «паки вжигают свещи братие». На величании, пред Евангелием, это делается во все большие праздники; но на 9-й песни — только на Благовещение, потому что только на 8-й изъявила Свое согласие Богоматерь архангелу — Свое преславное: «Буди Мне!» И зачался Сын Божий! И тогда — и зажжены свечи... И «благовествуй земле радость велик""... Звон «во вся тяжкая»!
   Но об этом было уже сказано на каноне.
   Нет нужды снова объяснять: чему и почему Церковь так часто и сильно радуется! Пришло спасение миру! Восстановлено общение Бога с человеками! Сын Божий — Сын Девы бывает!

ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛАГОДАТИ

   Главное же «спасение» состоит в том, что прародителями погублена была благодать общения с Богом.
   Не станем много углубляться в это; но одно лишь несомненно исповедует Церковь: зиждительным, творческим началом в Троице является Дух Святой. И мы постоянно читаем в «Царю Небесный»: «...и жизни Подателю...»
   И Он дает жизнь и ангелам, и человекам.
   Но они отпали от Бога. И за это лишены были благодати Святого Духа; и изгнаны были из рая, из блаженного общения, чрез Святого Духа, с Богом. Если же в ком и оставались еще остатки этой благодати, то это было от прежнего состояния.
   А теперь пришло время ее возвращению.
   Для этого потребовалось посредство Творца, Сына Божия: для этого Он и воплотился, и пострадал, и искупил нас Своею кровию. Но последняя цель всего дела Христова состояла в том, чтобы возвратить людям погубленную ими благодать Святого Духа. Это и совершилось в день сошествия Духа Святого, в праздник Пятидесятницы. Этим именно и закончилось все дело Христово, начиная с воплощения.
   «Радуйся... Богорадованная: ныне с Тобою Бог наш! ...Обрела бо еси благодать, юже (которую) погуби (погубила) Ева прежде, прамати Твоя...» (малая вечерня, [на] «Господи, воззвах», стихира 1-я). «...Гавриил благодать благовествует. Темже и мы с ним Богородице возопиим: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!» (тропарь [праздника]). Так же поется и в тропаре предпразднества: «Се бо Гавриил... к Ней вопиет: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!»
   Эта благодать Святого Духа возвращена была людям за Христов крест, за искупление нас у Отца Небесного, — как мы и прежде писали; «...распятаго же за ны...», — как мы и теперь поем в Символе веры.
   Пятидесятница есть конец дела Христова; а рождение — начало; зачатие же — днесь .
   Потому и архангел приветствовал Деву этим славным именем: «радуйся, Благодатная», — что и «смутило» Ее! Смутило — самое приветствие это. «Смутися о словеси сем» (Лк.1:29) .
   Между тем в этом имени и слове указывается главное Ее назначение: возвращение через Нее благодати: «Радуйся, Благодатная: Господь с Тобою и Тобою с нами!»
   Но ныне только «главизна» (тропарь); начатки: «Днесь всемирный радости начатки» (тропарь предпразднества); «Всем земным начало спасения нашего...» (кондак предпразднества): то есть в зачатии Девы Марии.
   Кондак «Взбранной Воеводе» по видимому не сообразуется с этим значением «Благодатной». Но это — лишь обратная сторона благодатности: чрез благодать Она и Сама радуется в гимне Своем — поражению демонских сил, врагов Божиих; и нам помогает: Она — наша Заступница; почему мы и поем этот кондак, уходя из храма, под покровом Матери!

ПРООБРАЗЫ И СРАВНЕНИЯ

   Когда мы не понимаем чего-нибудь, — даже из естественного мира, то мы обращаемся к уподоблению, к сравнению с чем-либо известным нам или опытно переживаемым; например, кто не знает вкуса какого-либо неизвестного фрукта, то обычно ему указывают на какой-либо известный: винограда — на черную смородину, и т. п.
   Но и это в конце концов не дает понятия о неизвестном.
   Так же (не более и не менее) бывает и при сравнении вещей духовных, небесных, с чем-либо. Но подобные явления облегчают принятие неизвестного нам — тем, что сравниваемое нами, как факт, уже известно нам, — хотя и оно по существу нам не понятно.
   Поэтому, утвердившись на тайне непостижимости чего-либо, Церковь, однако, нередко прибегает к сравнениям и прообразам.
   Тем более если прообразы указывали именно на прообразуемое.
   Так поступает Церковь и в Благовещение.
   Соединение Божества с человечеством, — притом с сохранением свойств обоих естеств, — она видит, например, в купине, пылавшей, но неопалимой; лествице, поднимавшейся от земли до неба; жезле, происшедшем от кореня Иессеева; в сладкой манне, собранной в «стамне» (блюде, сосуде); в горе, от коей оторвался камень без участия рук человеческих; в Авраамовом шатре, принявшем невместимую Троицу; в кивоте, в капле, — и т. д.
   В беседе с Девой архангел ссылается на пример Елисаветы, зачавшей в старости. Конечно, это необычно; но все же — зачатие происходит естественно и притом рождается человек. А при зачатии Девы — все происходит без семени мужа, и воплощается Бог, а не человек.
   Общее же в обоих случаях одно: в них совершается все по воле Бога и всемогущим действием Его силы.
   Однако в конце концов дело решает простая вера... И это — даже в естественном мире: ведь люди факт, бытие, принимают за «знание» их. На самом же деле: это две разные вещи... И познание открывается нам опытом...

МУДРОСТЬ ПРОСТОЙ ВЕРЫ

   Ввиду вышеизложенного истинно мудрым исходом является так называемая простая вера. И она была проявлена Божией Матерью в простом восприятии Ею благовещения архангела.
   В каноне, как мы видели, идет долгая и сложная беседа между Богородицей и архангелом. И он приводит Ей разные «доказательства». А Она спросила лишь об одном: останется ли чистым девство Ее?.. Заметим это ясно: спрашивает только об этом... И потом: «се раба Господня! Буди Мне по глаголу твоему!» (Лк.1:38).
   Какая мудрость «простой» (то есть истинной) веры! Она — была мудрее архангела! Дивное дело: Отроковица — и такая премудрая!
   Указание на это мы видели и в Евангелии; но можно заметить и в богослужении. Например. Архангел Ей «благовести (благовестил) из Нея Избавителю проити. Темже (поэтому) приемши целование (приветствие), зачат Тя, Превечнаго Бога, несказанно (необъяснимо) благоволившаго вочеловечитися, во спасение душ наших» (малая вечерня, стиховна, «И ныне»). То же повторяется и в праздник на стиховнах (1-я стихира).
   «Бог, идеже хощет, побеждается (превосходит) естества чин... и яже паче (выше) человека содеваются...», — говорит Ей архангел. «Она же возопи: буди Мне ныне по глаголу твоему!..» (праздник, [на] «Господи, воззвах», [стихира] 3-я).
   «Глаголов Божественных послушлива, Чистая, Гаврииловых была еси: и пребезначальнаго Слова плотию родила еси, безсловесия (недоразумности — при всем уме) мир Избавльшаго» (26 марта, канон, песнь 6-я, тропарь 7-й).
   «Радуйся, Тебе (и мы) вси, Мати Христова, со ангелом вопием верно (верою)» (праздник, [на] хвалитех, [стихира] 4-я).
   И сия «простая вера» нами зрится, как наиболее соответствующая величию Пресвятой Девы и Ее тишайшему духовному состоянию... И такая вера — угодна Богу более, чем вопросы и недоумения. И нам она слаще умственных рассуждений. И поучительнее для верующих вообще. О таких сказал Христос Господь Фоме: «блажени не видевшии, но веровавше» (Ин. 20:29).

ЧТЕНИЯ ИЗ ПИСАНИЙ

   Об этом скажем очень кратко.
   1. Первая паримия говорит о видении Иакову лестницы до неба (Быт. 28:10 - 17).
   Вторая — о видении пророком Иезекиилем — затворенных врат (девственности Марии) (Иез. 43:27-44, 4).
   Третья — о создании Премудростию (Словом Божиим) дома Себе, — то есть о воплощении Сына Божия (Притч. 9:1 - 11).
   Четвертая — о неопалимой в огне купине, — то есть о совместимости Божества и человечества (Исх. 3:1-8).
   Пятая — о «создании», бытии Премудрости, Сына Божия, прежде мира, — но воплотившегося после (Притч. 8:22-30).
   2. Апостол — из Послания апостола Павла к евреям (Евр. 2:11 - 18), где говорится о воплощении; но это имеет целью, чтобы Господь мог пострадать и умереть; а Своею смертью «лишить силы имеющего державу смерти, то есть — диавола» (Евр. 2:14); и об «умилостивлении Бога Отца за грехи народа» (Евр. 2:17).
   3. Евангелие то же, что и изъяснялось выше — о Благовещении; но с прибавлением о зачатии Елисаветой; на что ссылался архангел Гавриил (Лк. 1:24-38).
   А утреннее Евангелие о путешествии в Горнее, о ублажении Богоматери Елисаветой и о гимне Богородице, — первые четыре стиха его (Лк. 1:39 - 49, 56). Прочие — (50 — 55 стихи) опускаются; так как они говорят не о Ней Самой, — а о других: о людях богобоязненных (Лк. 1:50), о злых духах (Лк. 1:51-53) и об Израиле (Лк. 1:54 - 55).
   Сатану с его слугами Пресвятая даже не хотела назвать: как врага Божия... И мы, христиане, тоже не любим именовать его.
   Причастен: «Избра Господь Сиона, и изволи его в жилище Себе» (Пс. 131:13) — тоже говорит о воплощении Сына Божия в Деве Марии.
   Аминь.
   Потому святые отцы не любили ни корить, ни хвалить; и других тому же учили. Если же кто похвалится, жди непременно скорбей, искушений. Если же и в самом деле нам хорошо и мы хотим об этом сказать, то должны «оградить себя именем Божиим», говорил мне духовный отец. Потому православные говорят: «помаленьку», «слава Богу».
   Поэтому на повечерии в Пятидесятницу поются ирмосы (кроме 1-го и 9-го) рождественские, начала дела Христова домостроительства.
   См. Слово митрополита Московского Филарета, 1-е (с. 342).

Раздел IV. Приложение

ДВА СЛОВА ПРИСНОПАМЯТНОГО ФИЛАРЕТА, МИТРОПОЛИТА МОСКОВСКОГО

1-е слово. СЛОВО В ДЕНЬ БЛАГОВЕЩЕНИЯ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ
    «Она же видевши смутися о словеси его...» (Лк. 1:29)
    «Она же видевши смутися о словеси его». Кто приводит в смущение Ту, Которая должна быть исполнена мира, как призываемая родить «Мир наш» (Еф. 2:14)? Человек ли неприязненного расположения духа? Дух ли неприязни, всегдашний враг мира, потому что сам его не имеет; обыкновенный производитель смущений и смятений, потому что живет в мятеже непрерывном? — Нет! К удивлению, виновник смущения Марии есть ангел, мирный служитель Бога мира. Но, может быть, образ, в каком и как он явился Ей, имел в себе нечто слишком необычайное или ужасное? Нет, и сего не видно. Евангелист не приписывает ему ни вида поражающего, ни света ослепляющего, ни явления, приводящего в изумление: может быть, для того самого, чтобы собрать все внимание Девы в предмет небесного посольства, и нимало не развлечь оного видом посланника, сей посланник является, сколько можно, просто и не употребляет ничего чрезвычайного; ангел тихо входит и говорит: «вшед к ней ангел рече.» Итак, от чего же Она смущается? — «Смутися о словеси его.» Разве слово сие было грозно? — Напротив, оно было слово радости и благословения: «радуйся, Благодатная: Господь с Тобою, благословенна Ты в женах.»
   Углубимся несколько в разумение сего ангельского слова, чтобы найти сокровенную причину смущения Мариина. До сих пор ни один и, особенно, ни одна из земнородных не слыхали с небес подобного приветствия. Приметно, что небесные вестники не расточают приветствий: поелику чистой небесной истине также не сродна изысканная ласковость, как и ненужная суровость. «Мир тебе», сказал ангел Господень Гедеону, по надобности успокоить его: ибо Гедеон, по понятиям своего времени, думал, что видение ангела будет ему смертоносно (Суд. 6:23). Но приветствие «радуйся» беспримерно в древних явлениях ангелов. «Господь с Тобою» — так приветствовал ангел Гедеона же, и также по особенной надобности — вдохнуть ему силу и бодрость для чудесной победы на врагов и для спасения народа израильского. Многократно и щедро благословлял Бог Авраама, как, например: «воистинну благословя благословлю тя, и умножая умножу семя твое, яко звезды небесныя, и яко песок вскрай моря; и наследит семя твое грады супостатов; и благословятся о семени твоем вси языцы земнии...» (Быт. 22:17 - 18); и паки: «Авраам бывая будет в язык велик и мног, и благословятся о нем вси языцы земнии» (Быт. 18:18). Но не сказано здесь, чтоб Авраам был благословлен в мужах, то есть преимущественно пред всеми мужами. А о благословении Сарры, хотя и она участвовала в произведении на свет благословенного семени, совсем умолчано.
   Правда, сказал Господь однажды и о Сарре: «благословлю же ю...» (Быт. 17:16): но достойно примечания, что и сие краткое благословение изречено не в лицо ей, а в отсутствии ее, Аврааму. Видно, так надлежало по судьбам Божиим, столько же праведным, сколько и благим, чтобы от жены (Евы), в которой утрата благословения в блаженном раю началась прежде мужа; но долее, нежели от мужа, — таились (в Марии) начатки возвращающегося благословения на несчастной земле. Без сомнения, разумела сие Дева Мария, как из писаного слова Божия, так и посредством собственного смиренного богомыслия. И потому, когда слышит, что неожиданный посетитель приветствует Ее не только миром, но и радостию; приписывает Ей благодать не как дар, но как Ее неотъемлемое достояние; возвещает Ей благословение, преимущественное пред всеми женами в мире: тихая душа Ее от сильных слов Духа, как тихая вода от сильного дыхания ветра, по необходимости приходит в движение: «смутися о словеси его.» Нет в сем смущении ничего нечистого, но нет в минуту смущения той душевной тишины, которая ему предшествовала! Когда ветер, ударяя в поверхность воды, частию поднимает ее от места ее покоя, тогда и чистая вода трепещет и кажется возмущенною: так душа Марии, хвалебным словом ангела не только подъемлемая из самоуничижения, в котором она обыкла покоиться, но и возносимая превыше всего сотворенного, трепетала чистым страхом, и Ее постоянное стремление во глубину смирения, сделавшееся ощутительным от того, что Ее превозносили, обнаружилось в виде смущения.
   Видим теперь, как и святая и бесстрастная душа входит в смущение. Посмотрим: останется ли она в нем и как выходит из оного?
    «Смутися о словеси его, и помышляше, каково будет целование сие.»
   Когда в какой душе происшедшее смущение продолжается, усиливается, берет решительный перевес над спокойствием, тогда мы слышим обычно нетерпеливые слова, примечаем неправильные движения, видим беспорядочные действия. Ничего такого не оказалось в Пресвятой Марии. Смущение не подвигло Ее ни к какому действию, не исторгло у Нее ни одного слова. Из сего видно, что в смущении, в которое Она вошла по необходимости, ни минуты не оставалась Она по произволению своему; но как скоро почувствовала себя в оном, тотчас обратилась, чтобы выйти из оного. И первым орудием против смущения употребила молчание.
   Другое средство, которое премудрая Дева употребила против смущения, было размышление: «помышляше, каково будет целование сие.» Евангелист не излагает подробно, в чем состояли сии помышления; без сомнения, чистые, как Ее душа; возвышенные, как Ее дух, сильные, как данная Ей благодать. Он не нашел для нас нужною сию подробность; он написал о смущении Марии только то, что полезно узнать всем, подверженным смущению, то есть что Она выходила из смущения посредством основательного и осторожного размышления. Если, дабы довершить восстановление внутреннего мира Ее, нужно было потом успокоивающее слово ангела: «не бойся», — то для приготовления к новому принятию слов ангельских не менее нужно было Ее собственное успокоивающее размышление, одушевляемое и молитвою, — как из известного постоянного расположения духа Ее без сомнения заключить должно. Небесное влияние приносит совершенный мир душе: но только твердая против внешних и внутренних обуреваний душа, восходящая от основательного размышления к богомыслию, способна принимать высокие и обильные влияния небесные.
   Благодать Богоблагодатныя Мариами да будет со всякою душою христианскою в ее невольных смущениях, и да вспомоществует и утишать оные молчанием, и совершенно прекращать размышлением и молитвою, дабы беспрепятственно мог возглаголать сердцу нашему ангел мира, и не исторгаемо посеять в нем «плод правды, который сеется в мире творящим мир» (Иак. 3:18). Аминь.
2-е Слово. СЛОВО В ДЕНЬ БЛАГОВЕЩЕНИЯ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ
    «И исповедуемо велия есть благочестия тайна: Бог явися во плоти...» (1 Тим. 3:16)
   Благоговейно вспоминаем и торжествуем мы ныне тот единственный во временах день, то великое мгновение, когда велия благочестия тайна: «Бог во плоти», не в слове только, но в силе Вышнего, принесена архангелом Гавриилом на землю, скрыта в чистом сердце и в приснодевственной утробе Преблагословенныя Марии, запечатлена смиренным Ее молчанием. После сия «тайна, сокровенная от век и от родов» (Кол. 1:26), превратилась во всемирную славу: но тем не менее и теперь еще остается тайною. «Велия есть благочестия тайна, Бог явися во плоти.»
    Чем более непостижимою видим тайну, тем более находим ее достойною непостижимого Бога, тем более благоговеем, тем более славим Бога, тем более просвещаемся Его славою и блаженствуем. Ведение и слава не противоречат и не завидуют тайне: и тайна до бесконечности умножает славу и свет.
   Как приемлет дивную тайну Бога во плоти, — земля, для которой, собственно, сия тайна и изобретена, и употреблена, и сокрыта, и открыта, и низведена, и вознесена, и предана позору, и прославлена? — Воистину благодатна и благословенна в женах единственная Пресвятая Дева, Которая представила Себя достойным хранилищем пришедшей с небес тайне... Которая, быв возводима в превыспренний сан Богоматери, не попустила Своему помыслу, ниже на один волос, подняться из глубины смирения; Которая умела обнять бесконечное Слово Божие столь малым словом человеческим: «се раба Господня, буди Мне по глаголу твоему» (Лк. 1:38). А мир? Он не хотел было принять спасительной для него тайны Божией: по слуху о ней, он восстал было в тревоге, чтобы подавить ее, чтобы затмить ее лжами, запутать вымыслами, покрыть презрением и клеветами, чтобы преградить ей путь мечом, залить ее кровию ее свидетелей, погребсти в их могилах, сжечь в огне, потопить в воде, истребить всеми возможными способами истребления. Не удалось! Вопреки усилиям мира, тайна Бога во плоти превратилась... во всемирную славу. Но и теперь сколько еще людей, которые или не познали сей тайны, или, познав, не приняли! И что еще прискорбнее, даже между теми, которые получили оную по наследству от отцев и праотцев, или остаются, или вновь являются такие, которые не знают, что делать с сею непонятною тайною; спрашивают то с любопытством — почему для спасения человеческого рода употреблено столь необычайное средство — воплощение Божества, то с сомнением — неужели без сего невозможно спасение человека. А где любопытство, там еще нет чистого ведения; где сомнение, там еще нет полной веры.
   Тайна гонит от себя прочь любопытство по тому самому, что есть тайна. Она призывает к себе веру: впрочем, не возбраняет ей мимоходом пользоваться пособием скромного размышления, для снятия с ее пути претыканий, которые бросает на него сомнение.
   ...Человек не может прийти к Богу сам собою, без особенного, чрезвычайного низведения к нему силы Божией; без такого посредства, которым бы расстояние между Богом и человеком было наполнено, разделение уничтожено, общение, ничем не пресекаемое, восстановлено; без посредства, которое бы с совершенным единством касалось обеих разделенных сторон — Бога и человека. И такое посредство есть Богочеловек.
    «Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но имать живот вечный» (Ин. 3:16). Бог не может делать ничего излишнего и ненадобного: ибо сие было бы несообразно с Его премудростию. Итак, если Бог дал Единородного Сына Своего миру, то, видно, сие было нужно. Для чего? Для того, как сказует Сам Сын Божий, «да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но имат живот вечный.» Неужели иначе погиб бы мир и не имел бы живота вечного? Видно, так. Почему? Чтобы сделать сие, по возможности, понятным, взойдем мыслию к началу тварей. В книге Премудрости написано: «Бог смерти не сотвори» (Прем. 1:13). Сию строчку из книги Премудрости Божественной без затруднения может переписать в свою книгу всякая премудрость человеческая, если она не совсем лишена понятия о Боге Творце всесовершенном. Бог есть чисто жизненное начало. Тварь, как тварь, подвержена переменам: но ее перемены, в творении и под управлением всесовершенного Творца, могут быть устроены в порядке, к совершенству... Откуда же беспорядок, безобразие, нечистота, страдание, разрушение, тление — словом, смерть. Мне кажется, что и естественное рассуждение не найдет на сие сказать ничего другого, как то, что говорит откровенное Богом учение: «грех в мир вниде, и грехом смерть» (Рим. 5:12). Грех, как отлучение от Бога, есть, вместе, «отчуждение от жизни Божия» (Еф. 4:18), и, следственно, раньше или позже, — смерть для существа телесного, разрушимого, временная, а для духовного, неразрушимого, вечная, потому что, кроме Бога, нет и никогда не будет другого источника жизни. Таким образом, грех и смерть ручаются в мире друг за друга, что они тут. Видишь ли владычествующий в мире грех — ты можешь сказать: мир находится на пути смерти. Видишь ли в нем смерть — ты также можешь сказать: мир, видно, согрешил, и идет к погибели. Кто не так слеп, чтобы не видеть в мире владычества ни того, ни другого, ни греха, ни смерти, тот может понять, сколь нужно было миру избавление от погибели, дарование вновь вечной жизни. И для сей-то потребности Бог «Сына Своего Единородного дал есть.» Смерть и погибель приходят на человека и как естественное следствие удаления от Бога, и, вместе, как действие правосудия Божия над грехом. Посему для спасения человека нужно, во-первых, удовлетворить правосудию Божию, потому что никакое свойство Божества не может лишено быть свойственного ему действия; и потому что объявление безусловного прощения или ненаказанности стоящего уже на пути греха человека всего легче повело бы далее по сему пути, и, следственно, не ко спасению, а к погибели; во-вторых, вновь ввести в человечество жизнь Божию, которая бы воцарившуюся в нем смерть победила и уничтожила. Требования трудные и естественно невозможные! УДОВЛЕТВОРИТЬ ПРАВОСУДИЮ БОЖИЮ значит предать грешника вечной смерти: за сим совершенно исчезает для него возможность вечной жизни. Как же приблизить жизнь Всесвятого Бога к человеку грешнику? Столь резкая противоположность сближаемых крайностей более угрожает истреблением недостойной твари, как сена от огня, нежели обнадеживает спасением. Что же творит Бог чудес? Он вводит Свою Ипостасную жизнь, Своего Единородного Сына, в малую, избранную долю человеческого естества, — долгим, сокровенным действием судеб Его приготовленную, от заразительной примеси греха предохраненную, — соединяет Божество и человечество в единую Ипостась Богочеловека; низводит облеченное человечеством Божество в состояния человеческие, кроме греха, даже в немощи, в страдания, в смерть. И что же? Правосудие Божие всесовершенно удовлетворено, потому что в лице Богочеловека человечество понесло присужденную себе смерть, и понесло вполне, так как и мгновение смерти Богочеловека, по присутствию вечного Божества, равняется вечности; НА УДОВЛЕТВОРЕНИИ ПРАВОСУДИЮ ОСНОВАНО ПРАВО ИСКУПИТЕЛЯ ПРОСТИТЬ КАЮЩЕГОСЯ ГРЕШНИКА, без пагубной надежды ненаказанности для некающегося; и в то же время жизнь Божия, нисшедшая в глубину человеческой смерти, но смертию по своему естеству не одержимая, из глубины смерти сияет во всё умершее грехом человечество и вносит вечную жизнь во все души, которые ей открывают себя верою, а не отражают ее от себя неверием и ожесточением. «ТАКО ВОЗЛЮБИ БОГ МИР.»
   Лучший и действительно спасительный подвиг разума человеческого к совершенству и блаженству человечества может состоять только в том, чтобы... приблизиться «К ВЕЛИЕЙ БЛАГОЧЕСТИЯ ТАЙНЕ», положить к ее стопам свое оружие и свой венец; и предать себя в благородный плен, в свободное послушание вере в «БОГА, ЯВЛЬШАГОСЯ ВО ПЛОТИ.»
   Христиане, чада веры, наследники откровения, хранители тайны Божией! Благословим Бога таин и откровений. Прославим Богочеловека, Начальника и Совершителя веры. Сохраним тайну Божию, толико снисходительно нам вверенную. Помыслим также при сем, что неприлично было бы хранить тайну благочестия в душе и жизни нечистой. Должно хранить святое и Божественное сокровище в ковчеге от злата чиста, — «ТАИНСТВО ВЕРЫ В ЧИСТОЙ СОВЕСТИ» (1 Тим. 3:9). Аминь.  
   И этого Ей Самой хотелось! Все Ее недоумения, собственно, и происходили для твердости веры. И теперь Ей оставалось лишь изречь это последнее слово, этот решающий ответ: «Да!» Этого ждет Пресвятая Троица! Для этого и послан Гавриил!
   Здесь и далее митрополит Вениамин ссылается на издание: Сочинения Филарета, митрополита Московского и Коломенского: В 5 т. М., 1877. Т. 3. С. 77—83. — Ред.
   Указ. соч. Т. 3. С. 337—346. — Ред.

Информация о первоисточнике

При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.
При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).

Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).