Русская Церковь в Магрибе

Глава 1. Путь в изгнание

Русское духовенство, по сравнению с другими социальными группами, подвергшимися репрессиям в советской России, дало наибольшее число жертв и меньше всего беженцев. Лишь около 0,5% священников ушло в эмиграцию [2]. Сравнительно высокий процент епископата (10%) [3] ушедшего за границу, свидетельствует, как раз о том, что отрыв иерархической верхушки от народной паствы достиг своего напряжения.

Архиереи, связавшие свою судьбу не с судьбой народа, а с судьбой монархии, образовали Зарубежную часть Русской Церкви. Другая часть высшего духовенства, ради видимой структуры церкви пошла на компромисс и сотрудничество с коммунизмом и, тем самым действительно сохранив церковные учреждения в СССР, в вопросах морали подчинилась советской системе двойных стандартов. Третья часть, преодолев национальное русское тяготение, стала Экзархатом Вселенской Патриархии.

С отходом армии генерала П.Н. Врангеля из Крыма, территория полуострова постепенно занималась большевиками. О том, какая непростая ситуация в отношении к религии и церкви сложилась здесь свидетельствуют следующие факты: "Матросами убит прот. Михаил Чефанов только за то, что напутствовал Святыми Тайнами приговоренного к смерти" [4]. В городе Севастополе после прихода красных собор был, подвергнут бомбардировке. В других местах, тоже проявлялись негативные случаи, так "в 20-ти верстах от Симферополя солдаты ворвались в храм, издевательски спросили у настоятеля, почему на лампаде лента зеленая, а не красная. Вывели о. Иоанна Углянского на церковный двор и расстреляли" [5].

Историк церкви пишет: "...Несчастная Ялта разделила ужасы, которые витали над всей Россией. Ненависть к духовенству граничила с животной злобой... вообще на юге во всех городах, занятых большевиками, кровь лилась рекой..." [6]. Тема послереволюционного террора против православной церкви и борьба с религией в СССР, в настоящее время подвергается объективному историческому изучению.

Но, дабы быть объективным, необходимо сказать о том, какое место религия занимала в белых рядах. На этот счет сохранились мемуарные свидетельства представителей армейского и флотского духовенства. Служивший во врангелевской армии, епископ (впоследствии митр.) Вениамин (Федченков) вспоминает: "...Я был поражен духом добровольцев. Да, это были действительно отчаянные герои! Да, они любили Россию и безумно складывали за нее свои буйные головы...", далее, об одном офицере, архиерей пишет: "Но он в этот же вечер, накануне смерти, совершенно открыто, почти цинично насмешливо заявил мне, что ничуть не верит в Бога..." [7].

Об уровне морали и этике в армейской среде защитников старой России, в воспоминаниях того же владыки, говорится: "И я слышу, как он самой площадной бранью ругает и Бога и Божью Матерь, и всех святых! Я ушам своим не верю. Добровольцы, белые - и такое богохульство!" [8] Один благочестивый офицер, в разговоре с епископом, сказал: " - Где же нам, маленьким бесенятам, победить больших бесов - большевиков? И это сказано было не для красного словца, а спокойно, с глазу на глаз" [9].

"Везде матерная брань висела в воздухе. Несколько позже я обратился к главнокомандующему с настойчивой просьбой принять решительные меры против этой разлагающей гнусности. - Хорошо! Заготовьте об этом приказ по армии от моего имени. - Я поручил написать проект моему помощнику по флоту, протоиерею о. Георгию Спасскому, человеку талантливому и давно знавшему военную среду. Приказ был написан сильно и коротко. Последние две строчки приблизительно говорили: "И пусть старшие показывают добрый пример младшим в решительном искоренении этого ужасного обычая! - Как оказалось, в последствии Приказ не вышел, генерал был против. Вскоре, однако, стало известно, что Троцкий [10] издал приказ по Красной Армии - вывести беспощадно матерщину" [11]. Далее этот иерарх писал: "Не высока была и мораль: не белыми были, а серостью" [12].

С горечью он писал: "Такое тяжелое впечатление получил я от первого знакомства с нашей армией. И только одно светлое воспоминание унес я от Перекопа - ту группочку безусых розовых мальчиков, которые у тлеющего костра спрашивали меня ночью: - А что? Мы победим? Ведь мы за Бога и Родину. - Когда я вернулся с фронта то доложил нашему Синоду, а потом и ген. Врангелю. Буквально так: - Наша армия героична, но она некрещеная! - Вывод в сущности ужасный. Что делать? Синод, архиереи - мы были бессильны и совершенно не авторитетны в глазах военных" [13].

Церковь уже давно в России превратилась из силы направляющей общественную мораль, вдохновляющую на примеры и подвиги во имя священных понятий веры и национальных святынь, в общество по удовлетворению культовых потребностей и совершения привычных ритуалов. Эту мысль можно подтвердить следующей цитатой: "Авторитет Церкви вообще был слабый. Необходимо сознаться в этом. Голос наш дальше храмовых проповедей не слышался. Да и всё движение добровольцев было, как говорилось, патриотическим, а не религиозным. Церковь, архиереи, попы, службы, молебны - все это для белых было лишь частью прошлой истории России, прошлого старого быта, неизжитой традиции и знаком антибольшевизма, протестом против безбожного интернационализма. А горения не было ни в мирянах, ни даже в нас, духовных. Мы не вели историю, а плелись за ней, как многие иные, потому не имеем никаких оснований жаловаться на паству, по пословице: "Каков поп, таков и приход", и наоборот... Все люди ученые, будто бы умные. Но почти бессильные. Ни Гермогенов [14], ни Палицыных [15] среди нас не оказалось... Да, мы оказались бряцающим кимвалом [16], которого никто почти не слышал. Ничего нам сваливать вину лишь на других" [17].

Религиозные порывы и влияние церкви сохранялись, разве что в среде простого народа. Так, когда в Севастополь привезли знаменитую чудотворную Курскую-Коренную икону Божией Матери [18], очевидец вспоминал: "Когда пароход прибыл в Севастополь, то навстречу иконе вышел, чуть ли не весь город, человек около семисот тысяч, преимущественно рабочие люди. Подъем был необычайный! За эти три года люди намучились и хотели чуда..." [19]

Были и среди русских офицеров отдельные благочестивые люди, равно, как и, наоборот, среди духовенства ремесленники-требоисполнители. В мемуарной литературе упоминается такой случай, произошедший в момент эвакуации "Я предложил о. Николаю, сидевшему в канцелярии среди груды всяких узлов и вещей - отслужить молебен. "Все уже уложено", отвечал он, как будто для этого нужны были кресты или иконы" [20].

Церковь сопровождала паству, а это в данном случае, были люди военные, члены их семей и примкнувшие в момент бегства другие россияне, в эмиграцию. Уже в период временного пребывания в беженских лагерях, русские приспосабливали для церковных целей подходящие условия. Так, "была устроена галлиполийская [21] церковь, художественно украшенная изделиями из самых простых материалов, включая консервные банки, превращенные в изящные орнаменты" [22], - пишет историк.

"Значение православной церкви в жизни русского зарубежья было очень велико и нельзя кратко изложить все то, что она сделала вне России" [23] - справедливо пишет историк. Спасаясь бегством от насилия, грабежей и ужасов войны, революции и братоубийства, люди оказывались в состоянии потерянности, безысходности и отчаяния. При всей невосполнимости утрат материального положения и общественного статуса, самой тяжелой представляется крушение привычных психологических и духовных ориентиров. Вслед за ломкой дорогих идеалов и надежд наступает состояние духовного одиночества и потеря морального равновесия. "Внутренняя опустошенность застыла в глазах тех, кто эвакуировался из Крыма, гражданских беженцев в бывших лагерях для военнопленных, детей и студентов во временных убежищах, мужчин, женщин и детей в наспех сооруженных бараках в Латвии, Болгарии, Югославии или тех, кто по воле случая оказался без средств на улицах..." [24] Прежние общественные и политические идеалы утратили свое значение. Привычные ценности общественного строя, казавшиеся незыблемыми, были не просто поколеблены, но подчас и низринуты со своих пьедесталов. Монархия, как форма государственного и общественного устройства оказалась отжитым явлением, показав неспособность удержать общество от хаоса. Либеральные и социал-демократические программы оказались также малосостоятельны. В таких условиях, церковь, из всех привычных общественных институтов, оставалась едва ли не единственным образованием, способным утешить, вдохновить, наполнить внутренним содержанием и силой, помочь преодолеть последствия утрат и душевной пустоты.

Для русского человека вера традиционно ассоциируется с русским православием. В центре такой организации жизни находится авторитетность иерархии, исполнение обрядов и приоритет определенных идеалов. Вполне естественно, что в условиях эмиграции жизнь заставляла отказываться от строгого следования старым обычаям и искать новые формы организации церковной жизни.

НА ЧУЖБИНЕ

Эмигранты селились в чужом окружении маленькими группами, соответственно и их приходы тоже были небольшими, бедными, зачастую ютились во временных помещениях. Часто один священник обслуживал несколько таких церквей, здесь следует также учитывать и факторы финансового свойства, когда приходы не в состоянии были содержать своих священников. Зарубежный историк пишет: "повсюду, где возникали русские колонии или просто поселения группы русских, первым их делом было построение храма или, по крайней мере, устройство помещения для совершения богослужений. Вокруг церквей объединялись русские и в центре их общественной и культурной работы, почти всегда стоял храм. Начав со скромных комнат в частных квартирах, иногда даже без иконостаса и с временным столом для литургии... русские колонии обзаводились постепенно постоянными помещениями, потом строили церкви-бараки, которые украшались и расширялись" [25]. Именно с богослужений, организованных в 1928 г. в таком бараке, переданном французской администрацией, началась жизнь русской общины в Рабате. "Следующим этапом было построение деревянного храма, который потом заменялся кирпичным, а иногда и каменным с куполом и звонницей" [26], - продолжает тот же автор. И вновь его слова оказываются справедливыми, как иллюстрация истории построения Воскресенского храма в марокканской столице.

В Каире русские начали создание своего прихода с того, что в приемной поликлиники, где работали русские врачи, повесили икону и крест. В этой же комнате они собирались по воскресным и праздничным дням для общественного богослужения. Затем, эта инициатива переросла в специально оборудованное помещение. Таким образом, возникла русская церковь при медицинском учреждении.

В Тунис церковная жизнь пришла вместе с военными кораблями. Затем культовое оборудование перенесли в один из казематов форта. А уже в 1937-1938 гг. построили храм в честь святого Александра Невского в Бизерте, а в 1957 г. возникла Воскресенская церковь в столице - г. Тунисе.

Позволю здесь обратить внимание на то, какие названия русские присваивали своим храмам. "Святого Воскресения" в Рабате и Тунисе - это, очевидно связано с надеждой на новое, на перемены к лучшему на родине, с верой в воскресение России. "Андрея Первозванного" в Алжире - в честь святого покровителя российского флота и государства Российского, этот апостол принес первым свет христианской религии в пределы Руси. "Киприана Карфагенского" в Танжере - святителя древней африканской церкви, тем самым русские подчеркивали свою духовную связь с историческими корнями христианства на этой земле.

Относительно эстетического и архитектурного вкуса этих храмов необходимо сказать следующее. Святыни строились на беженские гроши и, среди них был "ряд красивых церквей в русском стиле, из которых некоторые значительных размеров" [27].

Важную роль для затерянных в глухой африканской, провинции русских эмигрантов, имело общение со своим административным центром и епархиальным начальством. Когда в 1932 г. состоялось освящение церкви в Рабате, то "приезд митр. Евлогия в Марокко и возглавление им торжества православия в г. Рабате имели огромное значение. Русские почувствовали себя объединенной семьей чад Православной Русской Матери Церкви" [28].

"Вокруг церквей создавались школы, читальни, библиотеки, сестричества, хоры, организации молодежи, благотворительные учреждения. Они были местом встреч русских и при них устраивались лекции и собрания" [29]. Нередко общины возникали возле заводов, где работали русские. Такой случай имел место в Марокко, в городе Курибге. "Некоторые из (заводских церквей) были малочисленны и не могли содержать священника, другие приглашали их изредка и тут встало два трудных вопроса: недостаток духовенства и его полная необеспеченность. Из России... выехало всего полпроцента священников" [30].

Что касается способности к выживаемости русских людей, то для иллюстрации того, в каком бедственном положении, подчас, пребывали русские батюшки, приведу пример: однажды митр. Евлогий, рассматривая смету одного заводского прихода, заметил, что "это не сумма, а сума нищего странника" [31]. Действительно, среди русских священников, встречались разные типы. Были привычные профессионалы, которые и за границей сумели создать возню, ее возглавить и затем стать церковными администраторами и "талантливыми" руководителями. Были и другие пастыри - всегда и везде видевшие долг помощи и самоотверженного служения.

Проблему подготовки церковных кадров решали по-разному, это и экстернат, например, в случае со священником в Рабате отцом Варсонофием (Толстухиным) и обучение в семинариях Сербии и Болгарии, как, это делал, например отец Митрофан (Ярославцев) из Курибги. Нередки были случаи посвящения в сан людей без образования из числа благочестивых мирян.

Важную роль в церковной жизни диаспоры играл, созданный в Париже, русскими богословами, под руководством митр. Евлогия, Богословский институт [32]. Посвятив это научно-богословское и учебное заведение покровительству преподобного Сергия Радонежского [33], организаторы тем самым подчеркивали связь с родиной. Ведь имя святого Сергия является символом для всей православной Руси. Когда митр. Евлогий обратился к русскому обществу за границей с просьбой о помощи создаваемому институту, русские откликнулись с энтузиазмом. В своих воспоминаниях, письменно оформленных к 1938 г., владыка-архиепископ писал: "Замечательно, что один жертвователь из Марокко, пожелавший остаться неизвестным, до сих пор, на протяжении многих-многих лет ежемесячно вносит на Сергиевское подворье по 100 франков в месяц. Дай ему Господь здоровья и всякого благополучия!" [34]. Финансовую помощь в этом деле оказывали приходы Западно-Европейской русской епархии, составной частью которой были также православные общины в Северной Африке. Церковный архив в городе Рабате содержит финансовые документы, подтверждающие участие русских церквей в Магрибе в содержании богословского института. В свою очередь из Парижа шла методическая помощь по вопросам организации духовно-просветительской приходской работы. Кроме того, говоря о влиянии этого богословского и учебного центра, следует иметь в виду, что результат частных и деловых контактов духовенства и возможность получения систематического образования, делали это влияние ощутимым в православных приходах Туниса, Алжира и Марокко. По разным причинам, в первую очередь экономическим, не все студенты проходили полный курс обучения, но, безусловно, то, что благодаря подготовке кадров духовенства Сергиевский институт сыграл свою роль в сохранении русской культуры в диаспоре. Преподаватели института были авторами некоторых известных книг, через чтение которых формировались религиозные взгляды русских людей.

Можно указать на некоторые книги, сохраняющие свою актуальность до наших дней и пользующиеся спросом среди читающей русской публики в современном Рабате. Это книги проф., прот. Георгия Флоровского [35] "Пути русского богословия", в библиотеке Воскресенского храма имеется раритетное парижское издание 1928 г. Среди наиболее известных его книг: "Восточные отцы ранней церкви" и "Византийские отцы церкви". Книги другого автор Г. Федотова [36] "Святые древней Руси" и "Жизнеописание митрополита Филиппа", так же представлены в церковной библиотеке.

По разным адресам русского рассеяния рассылались, издаваемые при институте Сергиевские листки. Это было дешевое, популярное, необходимое издание, по типу, знаменитых в России Троицких или Почаевских изданий. В Марокко их присылали в количестве 13 экземпляров. Таким образом, можно говорить, что Свято-Сергиевский институт в Париже в немалой степени способствовал сохранению религиозной жизни в чуждом национальном и конфессиональном окружении, восполняя недостаток, который испытывала диаспора в религиозной литературе.

Другая известная церковная организация в диаспоре - РСХД (Русское Христианское Студенческое Движение) [37]. О его влиянии на русские общины в Северной Африке можно говорить исходя из того, что издания этой организации представлены на полках библиотеки. Касаясь анализа печатной продукции можно указать на ежемесячный "Вестник". Он содержит в себе, в первую очередь статьи посвященные проблемам православного вероучения и богослужебной практики, отчеты о конференциях, молодежных встречах и летних лагерях, сообщения о других религиозных движениях, идеях и дискуссиях в европейских кругах.

Эмигрантские церкви занимались большой благотворительной работой, причем сами условия существования, этих приходов были и есть более чем скромные. Многие приходы в России, и в таких слабо развитых странах, как, например, арабские страны африканского Магриба, получали посылки с литературой из Фонда помощи, образованного при церкви "Введения во храм Пресвятой Богородицы" в Париже. Разница в юрисдикционном положении не могла быть препятствием для проявления чувства взаимопомощи. Например, зарубежный приход в г. Лос-Анжелесе, известен своей активной просветительской деятельностью. Брошюры, издаваемые отцом Александром Милеант [38], пополнили приходскую библиотеку в Марокко. Слова благодарности следует, так же отнести и греческому архимандриту Тимофею из монастыря параклит, направлявшему книжные посылки для русских прихожан в Марокко.

Религия для эмигрантов выступала и, как фактор объединения. Воскресные и праздничные богослужения, использовались, как форма активности, как место встречи. Современный исследователь пишет: "Стержнем, делавшим из эмиграции единый национальный организм, была церковь. В "бесплотном" эмигрантском состоянии, в отрыве от родной земли, очень остро чувствуется потребность в материальных ее символах. Такими символами подлинной России были русские храмы...- они-то и стали центрами притяжения эмиграции. Кто-то писал, что бывает странно выходить из русского храма и видеть иностранную улицу..." [39] Люди, идя в церковь, надевали парадную форму, знаки отличия, награды. Здесь они чувствовали себя в своей среде, в искусственно воссозданной атмосфере, в старой, привычной, но потерянной жизни. Этим, в немалой степени, объясняется активное участие эмигрантов в церковной жизни, в работе ассоциаций и т.д. Православные приходы выполняли не только религиозные цели.

Учитывая то обстоятельство, что в жизни православной церкви большую роль всегда играли монастыри, следует упомянуть о некоторых из них, имеющих непосредственное значение к церковной истории северно-африканских приходов. Монастыри оказывали заметное влияние на духовную жизнь диаспоры. Известная обитель преподобного Иова Почаевского, расположенная в Западной Украине, по условиям Рижского мирного договора, отошла к Польше. Таким образом, монастырь оказался в пределах соседнего государства. Далее деятельность этого монастыря продолжалась в Ладомировой в Восточной Словакии.

При монастыре была образована первоклассная типография. Настоятель обители архимандрит Виталий (Максименко) организовал выпуск дешевой литературы для простого народа. Помимо миссионерских листков, попавших из этой обители в приходскую библиотеку Рабата, можно указать на книги богослужебного характера. Богослужебные книги и брошюры распространялись по всему русскому зарубежью. До сегодняшнего дня в Воскресенской русской церкви марокканской столицы совершаются богослужения, в том числе и по этим книгам. Немалое количество богослужебной литературы из монастырской типографии попадало и на другие русские приходы в Африке.

После второй мировой войны деятельность монастыря и типографии переносятся в США, в Джорданвилль [40]. Этот церковный центр за годы своего существования издал немало хорошей литературы для нужд русского православия за границей.

Монастыри Валаамский и Коневский, оказавшиеся на территории Финляндии связаны непосредственным образом с личность архимандрита Варсонофия (Толстухина) - первого русского священника и организатора православной церкви в Магрибе.

Помимо того, следует упомянуть знаменитый монастырь святого Иоанна Рыльского в Болгарии [41], который также интересен нам в свете духовных связей, через личность отца Варсонофия. Последний провел в этом монастыре некоторое время после отъезда из Финляндии.

Женская обитель-приют "Нечаянной Радости" в Гарган-Ливри во Франции [42], где также был о. Варсонофий до получения назначения в Рабат, также привлекает наше внимание.

Подводя итог настоящему краткому обзору, приведу слова современного исследователя: "любой группе эмигрантов свойственно сохранять и поддерживать традиционную роль своей церкви. Однако модернизация общественной роли церкви и активизация ее идейной жизни, которые имели место в Русском Зарубежье, отнюдь не являются типичной чертой всякой эмиграции. Будущее покажет, найдут ли эти достижения применение на родине. Судя по некоторым признакам, это представляется вполне возможным. Если так произойдет, это может иметь глубокие последствия для развития русской культуры, а быть может, и русской общественной жизни. Это будет ценнейшим даром Русского Зарубежья новой России" [43]

Примечания
1. Цит. По: Вениамин Ф. Ук. соч. - с.271.
2. См.: Ковалевский П. Ук. Соч. - с.201.
3. См.: Там же.
4. Русак В., д. Свидетельство обвинения. Ч.1. - М. - с.64.
5. Там же. - с.65.
6. Там же.
7. Вениамин Ф. Ук. соч. - с.245.
8. Там же.
9. Там же. - с.246.
10. Троцкий (Бронштейн) Лев Давыдович (род. 1877).
11. Там же.
12. Там же.
13. Там же. - с.247.
14. Гермоген - патриарх Русской церкви (1530-1612 гг.), служил священником в Казани, в его приходе была обретена чудотворная Казанская икона Божией Матери. Будучи патриархом, в период польско-литовской интервенции был заточен в Чудов монастырь в Кремле, писал послания, одно из которых подняло нижегородское народное ополчение, под предводительством Минина и Пожарского. Поляки уморили патриарха голодом. Канонизирован, память 17 февраля, 12 марта и 5 октября (ст. стиль).
15. Палицын Авраамий, архим., келарь Троице-Сергиевой лавры, известный деятель Смутного времени, патриот, скончался в 1626 г. в Соловецком монастыре.
16. См.: "Аще любви не имам… кимвал бряцаяй" (1Кор.13:1), здесь в смысле - пустой звук.
17. Там же. - с.266-267.
18. Курская Коренная икона Божией Матери, - иконографический образ по типу "Знамения", прославилась многими чудесами. После опустошительного нашествия Батыя, разрушившего г. Курск, один охотник обрел икону у корней дерева в лесу в 1259 г. В последствии иконы была перенесена в г. Рыльск. При отступлении частей Белой армии, икона вывезена за рубеж. В настоящее время находится в ведении РПЦЗ.
19. Там же. - с.267.
20. Кнорринг Н. Ук. Соч. - с.125.
21. Галлиполи, - полуостров в северной части Греции, вблизи Афона, где под наблюдением французских военных властей были размещены части Первого корпуса русской армии, эвакуированного П. Врангелем из Крыма.
22. Ковалевский П. Ук. Соч. - с.302.
23. Там же. - с.197.
24.Раев М. Ук. Соч. - с.152.
25. Ковалевский П. Ук. Соч. - с.200.
26. Там же. - с.200.
27. Там же. - с.302.
28. Историческая записка о Воскресенской церкви в г. Рабате. - ОВЦС МП. Архив. - с.25.
29. Ковалевский П. Ук. Соч. - с.201.
30. Там же.
31. Евлогий Г. Ук. Соч.
32. Свято-Сергиевский Богословский институт в Париже основан в 1925 г. в приобретенном на аукционе здании протестантского храма. Институт оказал огромное влияние на духовное становление Русского Зарубежья. Преподавателями и студентами института были многие видные иерархи Русского Зарубежья, ведущие духовные писатели и богословы. В настоящее время здесь учатся студенты из Франции, России, Румынии, Греции, Белоруссии и других стран мира.
33. Сергий Радонежский (1314-1392 гг.), преподобный, основатель и игумен Троицкого монастыря, один из самых почитаемых русских святых.
34. Там же. - с.405.
35. Флоровский Георгий Васильевич (1893-1979 гг.), проф., прот., выпускник Новороссийского университета. Преподавал, с 1926 г. профессор патрологии Богословского института в Париже. Переехал в США.
36. Федотов Георгий Петрович (1886-1951 гг.), - русский религиозный философ, историк, публицист.
37. РСХД было основано в 1923 г. на учредительной конференции в г. Пшеров (Чехословакия). С Движением тесно связано парижское издательство "YMCA-Press", выпустившее немало книг, сыгравших значительную роль в духовном становлении Русского Зарубежья и современной России. С 1928 г. издается журнал "Вестник Русского студенческого христианского движения" (позднее - "Вестник Русского христианского движения").
38. Александр (Милеант), род. в Одессе в дворянской семье. В1944 г., в 6-летнем возрасте, вместе с семьей покинул Россию. В 1948 г. попал в Аргентину, где поступил в университет, с 1963 г. учился в Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле (США), которую закончил бакалавром в 1967 г. С 1967 г. священники. Служил в Покровском приходе в Лос-Анджелесе. Окончил Калифорнийский университет со степенью магистра (1979 г.). С 1980-х гг. составлял православные миссионерские листки. С тех пор издано более 100 наименований, около 50 переведено на английский и 20 на испанский языки. В 1995 г. возведен в сан архимандрита. С 1998 г. епископ Буэнос-Айресский и Аргентино-Южно-Американский.
39. Назаров М. Ук. Соч. - с.36.
40. Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле основан в 1930 г. Новый этап в деятельности монастыря начинается около 1948 г., когда в монастырь переезжают монахи из обители преп. Иова Почаевского под руководством. При монастыре действуют издательство преподобного Иова Почаевского, иконописная мастерская, Свято-Троицкая духовная семинария, библиотека, русское кладбище и исторический музей. Главная святыня обители - почитаемый список Почаевской иконы Божией Матери. Монастырь является фактической резиденцией нынешнего Первоиерарха РПЦЗ - митрополита Лавра.
41. Иоанн Рыльский (876-946гг), преподобный, подвижник, основатель знаменитого в истории Болгарии Рыльского монастыря, современник царей Симеона и Петра, когда Болгарское царство достигло наибольшего расцвета. Память 18 августа и 19 октября.
42. Обитель в честь иконы Божией Матери "Нечаянная Радость" в Гарган-Ливри, под Парижем возникла в 1926 г. монахиней Евгенией (Митрофановой Е.К.), вдовой ректора Варшавского университета, принявшей монашество в Константинополе, с целью приюта и обучения детей. Просуществовал монастырь около 8 лет, затем настоятельница уехала в Иерусалим.
43. Раев М. Ук. Соч.- с.197.

Глава 2. Место Русской Церкви в окружающем мире

Что касается темы русской эмиграции, необходимо заметить, что религиозный фактор, также присутствовал в среде русских беженцев, но он не был решающим. Согласно статистических данных, количество духовенства, по отношению к основной массе русских, покинувших пределы России, после революционных событий 1917 года, было незначительным. Основная масса православных пастырей осталась на родине и, в последствии, разделила страдания своего народа.

Атмосфера церковной жизни диаспоры во многом отлична от жизни современных православных приходов в России, где прихожане совершенно далеки от церковных проблем. Напротив, жизнь церкви интересовала эмигрантов, независимо от того, где они жили в респектабельном Париже или в заводском поселке при фосфатном заводе в марокканской Курибге. Один из эмигрантов, анализируя проблему церковного разделения, так описывал ситуацию: "...возглавляемая двумя "первоиерархами", (ну чем не российский двуглавый орел? Тело церкви одно, а голов две и обе смотрят врозь друг от друга!)" [46].

Эмигранты осмысливали исторический путь православия и судьбы церковной отечественной истории. Критически смотрели на роль Церкви в условиях царской опеки и проблемы, возникшие с приходом новой власти, один из рабатских пастырей писал: "...В прежние времена наша Церковь была тесно связана с государственным строем и находилась под непрошеной опекой правительства (цезарепапизм). Это сказалось на полной растерянности духовенства (епископата в частности) в период революции... не могли принять новые условия отделения церкви от государства, авторитетные архипастыри выступали против власти... не понимая и не принимая социальных изменений... Отсюда жестокое гонение на священнослужителей и стихийная борьба марксизма с религией..." [47] Далее тот же священник, старался оправдать процесс легализации церкви в сталинский период, перед лицом монархической критики в адрес вынужденных работать в советских условиях своих коллег: "Святая Церковь - "мистическое Тело Христово" - состоит из епископата, клира и мирян; отделить правящих епископов от клира и мирян невозможно без нарушения канонической полноты церковного организма - соборности Церкви. Признавать Русскую Православную Церковь каноничной, а Ее Первосвятителя и епископов - около 100 человек, тесно связанных с двумя десятками тысяч священнослужителей и с миллионами пасомых, - считать как бы не на канонической почве, является абсурдом и своеволием..." [48]

Проблема церковного разделения русскими очень болезненно переживалась. Вот, как писал о расколе настоятель Воскресенской церкви в Рабате архимандрит Варсонофий: "У митр. Евлогия возникло недоразумение с Заместителем Российского патриаршего престола митр. Сергием. Здесь позволю себе кратко ввести читателя в курс этого недоразумения. Карловацкий Собор русских архиереев-беженцев в Сербии отринул акты, связывающие их с Московской патриархией и еще примешал к церковным вопросам чисто политические... Митр. Евлогий не согласился с мнением и решением собравшихся архиереев... Московская Патриархия защитила митр. Евлогия от неканонических деяний Карловацкого собора и возвысив его поставила во главу над Западно-Европейскими церквями... Митр. Сергий, Местоблюститель Патриаршего Престола, желая направить корабль церковный по тихому течению, чтобы не повторялись деяния политического характера в Заграничной церкви, запросил от митр. Евлогия и от всех священнослужителей подписку в том, что они не будут обращать церковный амвон в политическую трибуну. К этому времени прежние деятели Карловацкого Собора перебрались из Сербии в Париж и плотной стеной окружили доверчивого митр. Евлогия... (он) отринул требуемую подписку... и перешел в юрисдикцию Константинопольского Патриарха" [49].

И если авторитетность и абсолютная непререкаемость Вселенского патриархата обезопасила, как самого митр. Евлогия, так и возглавляемые им приходы, в том числе и в Северной Африке от политической борьбы и, несоответствующих церковной жизни склок и мирских страстей, по крайней мерк на все время земной жизни митрополита и канонического пребывания приходов в этой юрисдикции. То, с переходом церковных общин в лоно Матери - Московской церкви страсти разгораются с новой силой.

Часто авторитет пастыря в церковно-политических вопросах, для прихожан, был решающим "Они слушали покойного своего пастыря и когда в 1945 году произошло воссоединение Высокопреосвященного Митр. Евлогия с Русской Православной Церковью, Рабатский приход, вместе с отцом настоятелем, последовал примеру архипастыря и с тех пор свято соблюдал и соблюдает единение с Матерью-Церковью Русской" [50].

Со стороны духовенства карловацкой направленности в адрес промосковских собратий постоянно сыпались обвинения и оскорбления. Москва, в ответ, платила тем же, причем взаимное непризнание руководства Московской Патриархии и Русской Православной Церкви Заграницей иногда доходило до курьезов. Так Аттестат отца Варсонофия (Толстухина) выданный в 1922 году, со ссылкой на экзамен проф. Н.Н. Глубоковскому, за подписью митр. Антония (Храповицкого), когда естественно не было никаких представительств Московской патриархии за рубежом, и находившийся в Сремских Карловцах русский церковный центр был единственной авторитетной организацией способной подтвердить степень богословской подготовки, обратившегося туда священника, - был в Москве, спустя почти 30 лет, признан не действительным. Московская Патриархия, уже в 1950, утверждением патриарха Алексия I, со ссылкой на того же проф. Н.Н. Глубоковского, выдала диплом, приравнявший архимандрита, которому жить уже оставалось на этой земле всего два года, к выпускникам Московской духовной семинарии. Сообщал об этом радостном событии, т.е. конвертации диплома, в Рабат митр. Крутицкий Николай (Ярушевич) [51], Председатель Отдела внешних церковных сношений, письмом от 5 мая 1950 г., за №248 [52].

ПОМЕСТНЫЕ ЦЕРКВИ

Появление русских православных приходов в диаспоре, вслед за приездом эмигрантов, в странах исторически исповедовавших другие, отличные от православия формы религии, вполне понятно и оправданно. Но в тоже время мы сталкиваемся с таким явлением, когда русские никогда и нигде, не вливались в паству местных православных патриархатов, это относится, как к славянским братским церквям Болгарии и Югославии, к территории Эллады, так и к греческим приходам Северной Африки и Ближнего Востока. К этому можно отнести и Каир, где православные церковные структуры исторически достаточно развиты.

Пребывание русских беженцев в Константинополе, в военных лагерях на греческих островах, затем расселение на Балканах и т.д., сопровождалось присутствием своего русского духовенства. В рамках одной православной религии, каждый народ создал свои особенные отличия в обрядах и обычаях. На острове Лемнос греки предоставили в распоряжение русских одну пустовавшую церковь. В связи с приближавшемся праздником Пасхи, в этой церкви совершались службы в соответствии с нашими национальными отличиями. Глядя на происходящее, Греки, не знавшие российских богослужебных традиций, недоумевали. В Страстной Четверг русские шли после вечернего богослужения со свечами в руках, с тем, чтобы донести горящий огонек до своего жилища. Единоверные греческие крестьяне, не имея такого обычая, в страхе останавливали прохожих на улице и говорили, что еще нет Пасхи, - "Христос не воскрес".

Проходя пастырское служение вдали от родины, приходится и в Марокко, сталкиваться с большой разницей в обычаях и обрядов, когда за неимением своих национальных церквей, греки, болгары, сербы, румыны и православные арабы обращаются в русский храм со своими религиозными просьбами. Причем, наибольший консерватизм при этом выявляется, как раз со стороны русских. Мы мало способны, в силу исторических условий, сформировавших понятие, в том числе и церковного превосходства, с пониманием отнестись к своим собратьям по вере.

Положение, при котором православные русские приходы совершенно спокойно сосуществуют параллельно с историческими, например греческими общинами, как в Северной Африке, сложилось не сразу. Появление русской общины в Марокко стало возможным благодаря тому, что в этих местах в 1926 г., оказался греческий архимандрит отец Василий (Левандос), ехавший из Иерусалима в США, через Касабланку, он то и совершал первые службы для русских. В 1927 г. из Парижа, был прислан для русских специально иеромонах Варсонофий (Толстухин) и устроил полноценный приход. С этого самого момента начинаются активные попытки подчинить этот приход административному руководству греческого Александрийского патриархата. "Район Марокко церковно-географически сходит в состав областей Александрийской патриархии, и в Касабланке была маленькая греческая церковь, возглавляемая архимандритом. Когда мы открыли нашу церковь, в Касабланке были этим недовольны и мне пришлось обратиться к Александрийскому патриарху, дабы этот вопрос уладить. Внешние трения исчезли, а внутренне они не изжиты, и по отношению к отцу Варсонофию по-прежнему косые взгляды" [53], - писал управляющий епархией митр. Евлогий (Георгиевский). Процесс этот принял затяжной характер.

Таким образом, существование русских церквей на канонических территориях восточных патриархатов зависело от договоренности с главами этих церквей. "В каноническом заведовании Митрополита Западно-Европейских русских православных церквей состоят все русские православные церкви, находящиеся во всех государствах Западной Европы; за исключением тех стран, в коих имеются самостоятельные православные церкви и особая, управляющая ими иерархия. С согласия последней и в этих странах русские православные церкви могут поступать в каноническое подчинение Митрополита Западно-Европейских православных церквей" [54].

Не решаясь открыто конфликтовать с общепризнанным авторитетом парижского русского архиерея, александрийское духовенство в Марокко, просто устраивало локальные провокации. В Марокко греческие приходы были в городах Фесе, Мекнесе, Танжере, в настоящее время, остался только один храм в Касабланке, посвященный Благовещению Пресвятой Богородице. Когда же, после смерти митр. Евлогия в русской церковной среде "одни остались верными Патриарху Московскому и пошли путем исповедничества, другие с архиепископом Владимиром [55] ушли на вечные времена из Русской церкви в Константинопольскую греческую церковь, третьи откололись и последовали за митр. Анастасием. В это смутное время архимандритом Варсонофием был получен от Патриарха Александрийского циркуляр за №406 от 15 февраля 1946 г. призывающий его и всю марокканскую русскую паству повиноваться лишь ему, патриарху Александрийскому и поминать одного его имя за богослужениями. Этот циркуляр озадачил отца Варсонофия и его помощников, тем более им было известно, что патриарх Александрийский в 1945 г. присутствовал на избрании и интронизации Патриарха Московского, после избрания, которого было постановлено на соборе, в присутствии патриарха Христофора [56], поминать имя патриарха Алексия во всех заграничных русский церквях" [57].

Искра церковного раздора разгоралась. Но в это время, как известно, благодаря поддержке со стороны Советского правительства Московская Патриархия укрепляла свое международное влияние, в том числе и среди древних патриархатов Востока. Из Парижа Экзарх митр. Серафим (Лукьянов) [58] писал: "...во время имевшего место собеседования представителей Московской Патриархии с Блаженнейшим Патриархом Христофором выявилось ясное взаимопонимание, полная договоренность и единомыслие по церковным вопросам, интересующих обе стороны. Таким образом, циркуляр... не имеет значения и смысла. Предлагается Вам вышепоименованное постановление сообщить греческому архимандриту Димитрию в г. Касабланке" [59]. Странным, на мой взгляд, в этой истории является то, что о таком важном деле, как договоренность на уровне патриархий, сообщить не просто друг другу, а главе Поместной церкви предлагается через посредство рядовых священников. Подобная практика "церковной дипломатии", унаследованная от лукавых фанариотов [60], к сожалению, имеет место и в наши дни. Например, поднимавшийся в 1998 г. вопрос организации служб на славянском языке для русских, болгар и сербов в греческой Благовещенской церкви Касабланки из-за административной несогласованности так не удалось решить Руководство ОВЦС МП переадресовало приходского настоятеля к митрополиту Карфагенскому Хризостому.

Но, вернемся к нашей теме. В 1945 г. Святейший патриарх Московский Алексий (Симанский) посетил братские Восточные Церкви, в том числе, был он и в Египте. "В Каире… его встретил и приветствовал Блаженнейший патриарх Христофор" [61]. Патриарх Александрийский Христофор трижды посещал Москву, соответственно в 1945, 1955 и 1958 гг. и имел встречи с русским священноначалием на самом высоком уровне [62]. Он писал буквально: "нет слов для того, чтобы в полной мере выразить восторг от посещения Советской России" [63].

Далее, по материалам архива узнаем, сохранившиеся документальные свидетельства: "Русская церковная делегация во главе с митр. Григорием [64], посетившая в декабре 1946 г. Александрийского Патриарха, разрешила вопросы, касающиеся церквей в Северной Африке", - сообщала канцелярия из Парижа [65]. Интересно, какие были последствия этого мирного разрешения вопросов, архимандрит Варсонофий пишет: "...постановление было переслано греческому архимандриту, а им в свою патриархию. Из Александрийской Патриархии в ответ было прислано постановление от 10 июня 1947 г. Бумага, содержание которой из-за невыдержанного стиля, здесь не уместно привести, так как знаю, что в 1948 г. в Москве состоялось Совещание глав православных церквей. На этом Совещании присутствовал патриарх Александрийский Христофор и со всеми недоуменными вопросами, было покончено" [66]. Бедные реликтовые греческие структуры в Африке, вынуждены были признать право русских на независимую религиозную жизнь в диаспоре. Здесь еще следует иметь в виду тот факт, что в целях материальной поддержки было принято решение, о ежегодном субсидировании братьев православных в Египте со стороны Советского правительства.

Налаживались контакты и на местном уровне. Так, священниками братских церквей совершались совместные богослужения. Подобное имело место в греческом приходе Феса, где жили русские, но не было своей русской церкви. Для удовлетворения духовных нужд своих соотечественников туда приезжал в 1950-е годы священник отец Василий Солнышкин, он служил с греком архимандритом Дорофеем. О том, как использовали совместную помощь друг друга русские и греческие православные в Марокко, писала церковная пресса: "Почти все большие города Марокко...- благодаря нашим и греческим приходам регулярно обслужены" [67].

ИНОСЛАВНЫЕ

Когда русские только появились в своем рассеянии, ни о каком экуменизме не было еще и речи, - просто христиане местных стран оказывали помощь беженцам. Так в Константинополе священник Александр Сипягин создал католическую школу-интернат, директором которой он был с 1921 по 1923 гг. Через монсеньера Дольчи в 1920 г., оказавшемуся на Босфоре, митр. Антонию (Храповицкому) [68] предлагалась пенсия "достойная его рангу" [69], от которой он правда отказался. О простом сердечном отношении верующих христиан во время эвакуации пишется, например, в воспоминаниях эмигрантов. Во время плавания в Константинополь, на одном из английских кораблей "команда состояла из индусов и, некоторые из них - католики были удивительно милы и добры к русским, особенно к детям" [70], вспоминал участник этого похода. На первых порах пребывания русских в Бизерте, помощь, опять же - детям, оказывал французский епископ Шарталь. Парижское издательство "YMKA-Precc" создавалось на деньги христиан-методистов. В судьбе эмигрантов, как первой, так и второй волны некую роль сыграл папа Пий XII [71]. Серьезную моральную и материальную поддержку русским оказывал кардинал Мерсье [72].

Русские оказавшиеся в местах, где в древние времена, в период неразделенной церкви, существовали центры христианства, открывали для себя новые знания, о единой церкви. Имена многих древних святых, которых почитали на Западе, не вошли в русские святцы. Поэтому деятельность епископов Иоанна (Максимовича) [73] и Нафанаила (Львова) [74] направленная на исследование и обогащение церковного календаря именами древних подвижников, способствовала сближению западных и восточных христиан на основе единой христианской истории и святости. Оба архиереи, некоторое время руководили церковной жизнью Северной Африки.

Межхристианские контакты имели место и на бытовом уровне. Русский священник в Тунисе отец Георгий Спасский вспоминал о случае, который современные богословы, сейчас назвали бы "интеркомюнион", но в то время не знали еще такого термина: "Подходит молодая женщина, жена морского офицера, и со слезами на глазах шепчет: "Батюшка, - я лютеранка, я жажду святого причастия и исповеди, а пасторов здесь нет. Умоляю вас, не оттолкните меня... тянет ко Христу. - А взор такой скорбный..." [75]

Ну и, конечно же, не об экуменизме следует говорить, а о простых человеческих отношениях, в связи с историей появления Ченстоховской иконы Божией Матери в Воскресенской церкви г. Рабата. Екатерина Алексеевна Джебли, полька вышедшая замуж за местного араба, еще в дореволюционный период, привезла эту икону, как родительское благословение и затем пожертвовала ее в русский храм. "Польское происхождение и конфессиональное отличие не помешали ей стать активной прихожанкой православного храма. В 1935 году ходатайство о предоставлении решающего голоса в приходских делах госпоже Е. Джебли, римско-католического вероисповедания, было утверждено Епархиальным советом в Париже..." [76] О религиозном единстве пишется в наши дни: "Наша небольшая церковь, в далеком Марокко, мистически объединяет разрозненные души в едином молитвенном порыве, устремленном к Небесному Отцу. Висят на стенах иконы из разных мест: русские, болгарские, румынские, греческие. На престоле лежит коптский крест. В ризнице - облачения сирийской работы. С мавританскими узорами кадильница, подсвечники и паникадило, используются в богослужении" [77].

Добрые отношения с местной католической иерархией сложились у русских с первых дней их приезда в Марокко. В городе Курибге католики отдали помещение своей старой церкви русским. Когда митр. Евлогий посещал свою североафриканскую паству, он также заметил добрые отношения между христианами двух обрядов: "Встретили меня в Курибге торжественно. Инженеры завода во главе с директором... стояли на перроне... наутро я служил обедню, которую (директор) выстоял до конца. Потом местная русская колония устроила скромный завтрак... застольная речь отличалась сердечностью. "Прежде русские были наши союзники, теперь они наши братья..." - сказал (директор)... В конце завтрака (он) попросил меня съездить на кладбище: - У одного инженера недавно умерла жена, сделайте доброе дело, помолитесь на ее могиле, это его утешит... - При прощании (директор) благоговейно сложил руки и сказал: "Благословите меня, как вы благословляете своих..." [78]

Об установлении взаимопонимания и поддержки между православными русскими и французами католиками говорит тот факт, что русская колония в Рабате устраивала детский праздник, посвященный Рождеству Христову, совместно с католической общиной, по григорианскому календарю, т.е. 25 декабря. В другом городе - Касабланке, администрация кафедрального собора предоставляла свои помещения для проведения детских мероприятий нашим соотечественникам, создавшим ассоциацию при Успенской православной церкви. На строительство русской церкви в Бизерте большое пожертвование сделал директор местного угольного завода француз-католик [79].

Заслуженным уважением у окружающих пользовался русский священник отец Варсонофий. Когда он умер, на его похоронах "было много молящихся, не только православных, но и католиков. Викарий местного Архиепископа посетил нового настоятеля и от лица своего патрона и всего католического духовенства выразил ему соболезнование… Местная печать всех направлений поместила сочувственные отзывы" [80], - читаем в официальной сводке.

Как видим, на бытовом уровне конфессиональных проблем не было. Каноничность территорий не оберегалась, а оберегалась чистота морали и нравственности. И если русские, благодаря своей приверженности православию в условиях эмиграции укреплялись в традиционной своей вере, то иностранцы, наоборот открывали для себя православие.

В исследовательских материалах по истории русской православной церкви за границей, подчеркивается значение, "какое имело православное рассеяние по всему миру в деле взаимного сближения христиан и ознакомления их с основами православия" [81]. Во-первых, через личное общение православных с протестантами, католиками и англиканцами западный мир познакомился с одной стороны с православием, а с другой стороны - начался диалог между ними самими. Через организацию братских встреч образовался своеобразный мост между разными частями христианства. Во-вторых, православие, через икону, литургию и святоотеческие писания произвело переворот в миропонимании и духовной жизни западного человека.

Отличавшийся широким кругозором и оригинальным, нестандартным мышлением рабатский настоятель архимандрит Митрофан (Ярославцев) писал: "Близких своих любят и язычники, а христиане должны любить и врагов. Для меня, православного христианина и русского, ближе верующий немец или француз, чем безбожник соотечественник, скажу даже больше - ближе последнего и еврей, и мусульманин, если они люди религиозные" [82]. Как известно, сам термин "экуменизм", не что иное как, существующее в другой традиции слово "вселенскость". В этой связи отец Митрофан продолжал: "Принцип вселенскости затемнен у многих православных глубоким провинциализмом и обособлением отдельных национальных церквей (болеют только своей болью)" [83]. И, как бы провидя перспективы, к которым подойдет развитие экуменизма в наши дни, он отмечал: "... всякое единение прекрасно, всякий мир хорош, но главная задача Православной Церкви указана Самим Христом: "проповедуйте Евангелие всей твари". Исповедуя свою веру не только словами, но и делами, мы православные привлечем к себе сердца инославных; это более трудный путь, тернистый, узкий, но единственный, а идти широким путем - механического соединения и уступок - не церковный, не по стопам Христа и апостолов" [84].

Не смотря на обрядовые и административно-канонические особенности, представители различных христианских направлений имеют немало возможностей для совместного приложения усилий в деле заповеданного Христом служения. Одним из таких направлений является миссионерство и духовное просвещение. Международная христианская организация "Британское Библейское общество", распространяющее Священное Писание на разных языках мира, в том числе печатало и печатает большое количество изданий на русском языке. Русский архимандрит из Марокко Митрофан Ярославцев принимал участие в работе этой организации, о чем говорят бумаги из его переписки. Руководство секретариата занятого проблемами перевода, благодарило за "отзыв о пробном выпуске пересмотренного текста Евангелия от Матфея. Ваши комментарии переданы Комиссии по пересмотру русского текста Нового Завета..." [85]

В последующие времена жизнь русского прихода в Марокко отличалась активной жизнью в сфере межхристианских контактов. При архимандрите Льве (Церпицком) устраивались совместные детские елки в монастыре францисканок в Агдале (Notre Dame de la Paix, 6 Zankat Aguelmane Sidi Ali, Agdal) [86]. На межцерковном уровне обсуждались серьезные богословские вопросы. Во время приезда в Марокко митр. Никодима (Ротова) в 1977 г. имели место контакты с римо-католиками, англиканами, представителями реформатских общин [87].

ИСЛАМ

В силу того, что территории Северной Африки исторически принадлежат к религиозному влиянию ислама, местные арабы и берберы, начиная с VII столетия, исповедуют здесь мусульманскую религию. То так или иначе, местное европейское меньшинство соприкасается с этой мировой религией. Кстати сказать Марокко, единственная страна из всех официально исповедующих ислам, которая принимала папу Римского. В Рабате существует католический исследовательский институт по христианско-исламскому диалогу "La Source" [88].

На бытовом уровне контакты с мусульманами, естественно неизбежны. В настоящее время большинство прихожан - это женщины, связавшие свою судьбу с местными мусульманами, нередко и сами русские и из других стан СНГ женщины принимают ислам.

Справедливо упомянуть о том, что у истоков создания и строительства Воскресенского храма в Рабате стояла местная арабская семья Джебли. Глава этой семьи, знатный араб Шериф Хусейн Джебли, в благодарность за помощь русского священника в своем исцелении от болезни подарил участок земли под церковь.

Определенное значение официальным христианско-исламским контактам придается и на более высоком уровне. В 1970-е годы настоятель прот. Николай Захаров писал: "Состоявшиеся в минувшие годы визиты из СССР в Марокко главы Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана муфтия Зияутдинхана ибн Ишана Бабахана положили начало более тесным контактам между верующими людьми из Советского Союза и Марокко. В том же направлении, хотя и в меньшей мере, содействует созиданию дружеских отношений с мусульманами Марокко и Воскресенский приход в Рабате" [89].

О визите Председателя Отдела Внешних Церковных Сношений Московского патриархата митр. Никодима (Ротова) в Марокко в 1977 г., Журнал Московской Патриархии сообщал, что это явление: "...вызвало интерес местной национальной общественности, прессы, телевидения, мусульманских кругов, что говорит о могущих иметь место благоприятных последствиях для взаимопонимания христианства и ислама в этой стране" [90].

О диалоге, вновь, вспомнили спустя двадцать лет, когда в Рабат на торжества, посвященные 70-и летнему юбилею храма, прибыл митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. По каналам ТАСС, в те дни сообщалось: "Учитывая позицию Рабата в исламском мире, его богатый опыт соотношения исламских традиционных духовных ценностей с открытостью к современному миру, строительство динамичного современного общества, опыт Марокко представляет интерес и в плане установления диалога" [91], - сказал митр. Кирилл. Он подчеркнул, что Московская Патриархия придает особое значение православно-исламским связям, учитывая тот факт, что, "видимо, XXI век будет веком еще большего соприкосновения этих двух огромных исторических цивилизаций" [92].

Один из прихожан, участник встречи с митрополитом, сообщает: "...Марокко занимает весьма значительное место в исламском мире, а русская Церковь развивает отношения с исламом. По словам митрополита Кирилла, это происходит в силу ряда причин, в первую очередь потому, что в России православно-исламские отношения приобретают все большее и большее значение" [93].

Примечания
44. Анастасий (Грибановский А.А.) (1873-1965 гг.), в 1897 г. окончил Московскую Духовную академию, в 1906 г. рукоположен в епископа Серпуховского, с 1916 г. архиепископ Кишиневский и Хотинский, с 1919 г. в эмиграции, в 1936 г. избран митрополитом РПЦЗ, до 1944 г. проживал в Белграде, затем в Германии, с 1950 г. в Нью-Йорке.
45. Анастасий (Грибановский), митрополит. Соблазн вырвать плевелы. -//Церковная мысль, 1934, №4.
46. Калугин А. Альбом Церковь, т. 2, 1953. - Библиотека-фонд "Русское зарубежье". Москва.
47. Ярославцев М. Тетради. - ВХРМ.
48. Ярославцев Митрофан, архимандрит. Отзыв на обращение к православной общественности…, 1953.07.06. - ВХРМ.
49. Историческая записка о Воскресенском храме в г. Рабате. - ОВЦС МП. Архив.
50. Светлой памяти архимандрита Варсонофия (Толстухина). Некролог. - //Голос православия. - Берлин: Издание Германской епархии МП, 1952, №4. - с.52.
51. Николай (Ярушевич Б.Д.), с 1922 г. епископ Петергофский, викарий Ленинградской епархии, с 1935 г. архиепископ, с 1936 г. управлял Новгородской и Псковской епархиями, с 1940 г. на волынской кафедре, с 1941 г. митрополит Киевский и Галицкий, с 1944 г. на Крутицкой кафедре. С 1960 г. на покое, (+1961 г.).
52. Письмо митрополита Николая (Ярушевича), 1950.05.5. № 248. - ВХРМ.
53. Евлогий Г. Ук. Соч. - с.502.
54. Правила об управлении православными русскими церквями в Западной Европе. - Машинопись. ВХРМ.
55. Владимир (Тихоницкий), епископ Белостокский викарий Гродненской епархии, с 1925 г. в Ницце, с 06.3.1947 г. архиепископ, с 16.7.1947 г. митрополит Западноевропейских русских церквей, Экзарх Вселенского патриарха.
56. Христофор (Харлампос Данилидис) (1876-1967 гг.), родился на Галлиполийском полуострове, жил и учился в Иерусалиме, с 1908 г. епископ Аксумский (Эфиопия), затем в г. Хартуме (Судан), с 1914 г. митрополит Леонтопольский (Египет), в 1939 г. избран 111 патриархом Александрийским.
57. Историческая записка…- ВХРМ.
58. Серафим (Лукъянов) (+1959 г.), с 1917 г. временно управляющий Финляндской епархией, с 1918 г. епископ Финляндский и Выборгский, с 1920 г. архиепископ, с 1921 г. глава Автономной Православной Церкви в Финляндии. В 1924 г. уволен, из-за не соответствия требованию государственного закона об официальном языке. В 1927 г. перешел в РПЦЗ, в 1945 г. воссоединился с Московской Патриархией. С 1946 г. - митрополит, Экзарх МП в Западной Европе, с 1949 г. на покое.
59. Там же.
60. Фанар - квартал в Стамбуле (Константинополе), где с XVII в. до сего дня располагается резиденция Вселенских Патриархов. На протяжении веков, благодаря исключительным дипломатическим способностям, греческому руководству в Константинопольской церкви удавалось сохранять власть над многонациональной паствой в пределах Османской империи, за что иерархия получила прозвище "фанариоты", ставшее синонимом "льстецы", "обманщики".
61. Иванов Н., кандидат богословия. Взаимоотношения РПЦ с церквами-сестрами за последнее сорокалетие. - //ЖМП, 1958, №2. - с.60.
62. См.: Пимен, епископ Неврокопский. Христофор II, папа и патриарх Александрийский и всея Африки. - //ЖМП, 1959, №3. - с.70.
63. Стаднюк М., протоиерей. Блаженнейший патриарх Александрийский и всея Африки Христофор II. - //ЖМП, 1967, №9. - с.51.
64. Григорий /Чуков Н.К./, с 1942 г. архиепископ Саратовский, с 1944 г. Псковский и Порховский, с 1945 г. митрополит Ленинградский и Новгородский, (+1955 г.).
65. Письмо канцелярии Западно-Европейского Экзархата, 1947.7.7, № 490. - ВХРМ.
66. Историческая записка… - ВХРМ.
67. Вестник храма Воскресения, 1955, №6 (апрель). - ВХРМ.
68. Антоний (Храповицкий А.П.) (1863-1936 гг.), сын генерала, в детстве встречался со святым равноапостольным Николаем (Касаткиным), просветителем Японии, окончил Санкт-Петербургскую Духовную академию, преподавал, был ректором Казанской Духовной академии. С 1897 г. епископ Чебоксарский, с 1899 г. епископ Чистопольский, викарий Казанской епархии. В 1900-1902 гг. на Уфимской кафедре, с 1902 г. архиепископ Волынский и Житомирский, затем архиепископ Харьковский, в 1917 г. уволен на покой в Валаамский монастырь. С 1918 г. митрополит Киевский, в 1919 г. эмигрировал в Югославию, в 1927 г. отделился от Московской патриархии, с 1928 г. Председатель Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей.
69. Курдюмов М. Рим и православная церковь. - Париж, 1939. - с.71.
70. Де Мазьер П. Ук. Соч.
71. Пий XII (Евгений Пачелли), папа Римский. Будучи нунцием, в Мюнхене монсиньор Пачелли вел переговоры о выдаче в Ватикан Николая II с семьей. - См.: Юдин А. Факты и размышления по поводу одного безрадостного юбилея. - //Свет Евангелия, 1998, №8. - с.5.
72. См.: Курдюмов М. Ук. Соч. - с.27-28.
73. См.: Роуз с.Ук. соч. - с.338-339.
74. См.: Нафанаил Л. Ук. соч. - с.204 -228.
75. Спасский Г. Ук. соч. - с.12.
76. Ростислав, игумен. Ук. соч.
77. Там же.
78. Евлогий Г. Ук. Соч. - с.505.
79. См.: Памятник кораблям в Бизерте. - //Морской журнал, 1936, №3. - Прага. - с.20.
80. Кончина архимандрита Варсонуфия. Некролог. - //ВРЗЕПЭ, 1952, №9. - с.27.
81. Ковалевский П. Ук. соч. - с.196.
82. Ярославцев М. Тетради. - ВХРМ.
83. Там же.
84. Там же.
85. The British and foreign Bible Society, 1954.22.01. - ВХРМ.
86. См.: Invitation, a l'occasion du Noel Orthodoxe Russe.- ВХРМ.
87. См.: Захаров Н. Ук. Соч. - с.17.
88. La Source - источник (фр.).
89. Там же.
90. ЖМП, 1978, №6. - с.16.
91. Лагутин В. Завершился визит в Марокко митрополита Кирилла. - Сообщение ИТАР-ТАСС.
92. Там же.
93. Володиевский Ф. Установление диалога или главная цель визита. - //Школа, 1997, №4.

Глава 3. Приходская жизнь в Тунисе

ЧАСТЬ 1. ЭМИГРАНТЫ ПЕРВОЙ ВОЛНЫ. БИЗЕРТА

"Мы православные русские люди, рассеянные ныне, подобно ветхому Израилю, по всем народам земли, нередко высказываем вполне справедливую мысль об особой провиденциальности этого нашего рассеяния…"
Архиеп. Аверкий (Таушев) [94]

Русская эскадра прибыла в Бизерту со своими корабельными церквями и морским духовенством. Современный исследователь насчитывает в составе эскадры 13 православных священников [95]. Земля Туниса в древности славилась богатой христианской историей. Имена Киприана Карфагенского [96], других святых мучеников прочно вошли в историю древней церкви. Затем арабское нашествие принесло в эти края ислам.

Но прежде чем перейти к описанию жизни православной русской общины сложившейся в среде моряков и членов их семей, пришедших с кораблями Черноморского флота, объективности ради, следует упомянуть, что православная нога уже ступала по этой красной африканской земле и, возносились здесь уже знакомые наши славянские молитвы.

Вновь прибывшие русские обнаружили, что недалеко от Бизерты, сбоку от проселочной дороги стояла часовенка. Набредший на нее русский офицер записал, что там "…стоят большие образа Спасителя и Богородицы, очень выразительные… За часовенкой - сербское кладбище, печальный памятник недавнего лихолетья. После разгрома, сербские войска частью эвакуировались в Бизерту, - в некотором роде они были нашими предшественниками, значит, - и здесь, по лагерям, в тоске по родине и с болью военной неудачи умирали от полученных ран. На кладбище они, как на параде - длинная шеренга крестов, однообразных, похожих один на другой, со стертыми бесцветными надписями. У некоторых офицеров могилы были убраны и украшены, но, видимо, давно уже не касались их заботливые руки - почва кое-где треснула, земля оползает, могильные плиты поломались" [97].

Русские моряки в Бизерте свою гарнизонную церковь устроили в одном из помещений форта. Вот какое описание дает Владимир Берг об этой церкви: "Вы входите в полутемный каземат. Там - в, стране магометанских мечетей и католического костела поставил отец Георгий Спасский русскую православную церковь в пещерном каземате пещерного Кебира. С низкого, сводчатого потолка спускаются зеленые гирлянды пушистого воска и туи, в них вплетены живые цветы. Гирлянды темной рамой окружают белый иконостас с Царскими вратами. На иконостасе образ Христа Спасителя и святого Павла Исповедника.

Справа и слева две белых хоругви и знаменитый флаг. Белые покрывала на аналоях сшиты из бязи и золотых позументов, паникадило из жести. Через узкую бойницу падает луч солнца на Тайную Вечерю над Царскими вратами.

В этой церкви, бедной и скромной, уютной ласковой совершал все службы и требы церковные для Морского Корпуса и их семей, заместитель Епископа Северной Африки, митрофорный прот. отец Георгий Спасский - настоятель церкви святого Павла Исповедника, духовник Морского Корпуса и его законоучитель, лектор, оратор, писатель" [98].

Церковь явилась важным психологическим фактором для людей, потерявших привычные жизненные опоры. "Мы, как осенние листья", - говорил отец Георгий на молебне, на госпитальном дворе, среди непривычных зданий, перед отъездом в Джебель-Кебир. Сам он в последствии напишет: "Когда мы пели наши печальные церковные песни, в окна смотрели на нас бородатые французы-офицеры, внимательно рассматривая, будто стараясь разгадать наши молитвы…" [99]

"Церковь сделалась составной частью Морского корпуса, и церковная жизнь вошла существенным элементом в наш русский африканский быт. К ней привыкли и с ней свыклись все, не только одни православные. Вспоминая наши многочисленные церковные службы, можно сказать с уверенностью, что церковь вносила какую-то умиротворяющую регулярность в наш годовой служебный обиход, объединяла, давала много сладких минут своим утешением и красотой.

Наша церковь строилась общими усилиями. В глубине темного коридора, под земляным валом, в самом далеком каземате, слабо освященном узкими амбразурами окон. Иконостас был взят с эскадры. Плащаница, венцы, хоругви, иконы делались местными художниками. Ризы и церковные облачения шили дамы. Каждое новое достижение в этом отношении было предметом общего внимания и составляло гордость всех. На праздниках ходили в поля за зеленью и цветами… У правого клироса, в особом киоте, стояла наша местная икона Богородицы "Радость странным"; она была написана в Сфаяте и являлась религиозным символом утешения странников. Перед ней всегда горела лампадка…

Хор был предметом особого внимания… Оказалась и нотная библиотека, подобранная с большим вкусом, и любители церковного пения могли услышать здесь, помимо старых напевов, и итальянщину, вроде "покаяния" Веделя и высокую и глубокую музыку Гречанинова [100], Архангельского [101], Чеснокова [102]" [103].

Особо следует сказать о появлении в Бизерте, упоминавшейся в предыдущей цитате иконе Божией Матери под названием "Радость странным". Православная церковь, как в России, так и в других странах, в своей литургической жизни и в многообразии форм народного благочестия, имеет множество икон Богородицы, что в прочем относится и в целом к христианству. Происхождение этих иконы имеет глубокие корни в национальной истории каждого народа и религиозно бытовой практике. Поэтому не случайно обращение русских эмигрантов к привычному символу, выразившемуся в образ Защитницы бездомных странников. Не случайно один из бизертцев пишет: "У нас была "своя" икона - "Радость странным" [104].

О ее происхождении, сохранились воспоминания одного из моряков: "мысль о ней возникла на эскадре, где кто-то видел сон - Божию Матерь, как покровительницу странников - беженцев. Отец Георгий захотел запечатлеть этот религиозный момент, и одна художница, жившая в Корпусе, написала икону - Богородицу в лучах среди наших кораблей и беженских лагерей" [105].

В русской беженской среде стал распространяться акафист, происхождение которого, вполне может принадлежать авторству отца Георгия Спасского. Этот церковный гимн, написанный по образцу древних византийско-русских поэтический произведений, по своему содержанию, очень соответствовал утешительным целям, направленным к мятущимся русским сердцам. Одна из близко знавших отца Георгия, женщин писала о психологическом восприятии и влиянии на эмигрантскую мятущуюся душу, слов этого акафиста: "Где моя родина, где мой дом?… устало, взывает в агонии тоски наша истерзанная душа. Не этот ли, убогий, жалкий угол, случайный приют для обездоленных тружеников... - Где моя родина, где мой дом? Сколько мучительных вопросов, сколько жалобной мольбы живет в этом стоне души: пусто, холодно, одиноко, зачем жить?.. - Где наша родина, где наш дом? - Ответ уже живет в благоговейной тишине храма и, не ожидая вопроса, он вселяется в душу бессознательным чувством внезапного успокоения… Пустыня одиночества и страданий превращается в цветущий сад райской обители. В нашей церкви православной, в родном храме. Мы нашли нашу Родину…. - Где наша родина, где наш дом?! - Какой странный и ненужный вопрос! Церковь - наша родина, храм - наш дом" [106].

Другой офицер писал по этому же поводу: "Бизерта - …в тихое воскресное утро или в бурный вечер субботы разносит ветер тихий благовест русского храма… Горят лампады перед новой иконой странников бездомных - "Радость Странным". В облаках, плывущих над морем с белыми кораблями, над зеленым полем с белыми лагерями (русских беженцев) растянула Царица Небесная Свой святой покров Богородицы и внемлет молитве-акафисту защитница странников бездомных. Русские женщины, девушки, мальчики и девочки, русские воины моряки слушают песнь сию утешительную на коленях в волнах ладана. Жарко горят восковые свечечки под венцем живых цветов, окружающих Лик Богородицы. "Защити, помоги и помилуй войско русское, войско белое под покровом Твоим святым на высокой горе в этой крепости!" В амбразуру стены ворвался ветерок и колеблет хоругвь с Ликом Христа и белое знамя с крестом Андрея Первозванного; а высоко над церковью на валу крепостном льется ласковый звон родного колокола. - Это тоже Бизерта" [107].

Церковь сделалась "…неотъемлемой, органической принадлежностью нашего быта, и церковные праздники со всею их красотой возвращали нас к праздничной теплоте детства и вносили много духовной уютности в нашу серенькую, беженскую обстановку" [108].

Особое значение в унылом, однообразном быту, где в чуждом национальном и культурном окружении ничего кроме гарнизона больше не было, приобрели церковные праздники. "…В христианских праздниках есть нечто радостное и очищающее… и эти минуты стояния в церкви и успокаивают нервы, и отвлекают от будничной прозы" [109]. Кнорринг дает глубоко поэтические и богословски осмысленные картины, пишет о Страстной Седмице: "Медленный звон большого колокола. Продолжительное и монотонное чтение в церкви, поклонные молитвы, наивная, обруселая мелодия "Да исправится" и прочее. А какой торжественный момент, когда на всенощной перед раскрытыми царскими вратами раздается вдруг громкое и потрясающее "Чертог Твой, Спасе, вижу я украшенный!"… А служба в Великий Четверг… Слово за словом проходит трагедия Голгофы. Нужно здесь хорошо и внятно читать евангелия. В первом раскрывается вся философия этого момента, затем проходят картины и тайны этой ночи в Гефсиманском саду, и колокол мерно отсчитывает время, близящееся к развязке…" [110]

Пишет далее о том, как идущие сквозь ночную мглу люди сосредотачивают все свое внимание, "чтобы защитить… слабый огонек оттуда и донести его бережно домой", - в этом древнем пред пасхальном русском обычае - "есть высокая прелесть. Пасхальная ночь… - на валу форта горит крест… Очень красивы были крестные ходы… Долгожданное "Христос Воскресе" подхватывается хором и как бегущие волны раздаются его всплески, неудержимые, захлебывающиеся, и так во все время этой, дивной по красоте и неистовству ликования, заутрени, и когда среди сплошной пляски, цветов, слов, звуков раздается приветственное: "Христос Воскресе", то нельзя себе представить, чтобы в это время можно было промолчать в ответ…" [111].

Переживший те моменты человек, оставлял в своей душе неизгладимые впечатления: " И когда в корабельной церкви, у всенощной запели: "Рождество Твое, Христе Боже наш!", то у всех замигали ресницы и, захватило дух. Нашу страну вспомнили, детство, славильщиков" [112].

"Так, в нашем русском уголке в Африке церковь врастала в быт. С ней были связаны и наши радости, она же утешала нас, когда видела наши слезы. Вот почему, когда мы вспоминаем нашу Африку, мы вспоминаем и темный коридор и большую комнату с узкими амбразурами. Там, над алтарем был нарисован голубь. Церковь разобрали, иконостас сложили, а голубь остался… Может быть, он цел и до сих пор" [113].

Горькая участь ждала далее наших соотечественников. О судьбе одно из священников из Бизерты о. Василие, передал в своих дневниках эмигрант. В 1922 г. батюшка приехал в Париж, в феврале месяце вынимал частицы из просфор на службе в соборе, а в апреле узнали, что умер отец протоиерей. "Никто его не пригрел, и он скончался в больнице от разрыва сердца.., тело брошено и ему грозила участь быть разрезанным и закопанным в общей могиле без отпевания…" [114] Когда отпевали пусто было в храме, некому было проводить в последний путь человека, похоронили на кладбище Batignolles [115].

Нет больше флота, покосились или совсем разбиты кресты на русских могилах в далекой исламской стране, стали архивным достоянием те небольшие воспоминания, которые оставили свидетели той жизни, книги о Бизерте - уже давным-давно библиографическая редкость. Разрушается форт, где когда-то жили морские офицеры и совершенно уже даже не найти, где была та гарнизонная церковь. Но память о той частичке русской жизни жива.

После спуска Андреевского флага в 1924 г. оборудование из корабельного храма с "Георгия Победоносца" было перенесено в квартиру на rue Anjou. Корабельное имущество распродавалось. Например, оборудование и утварь одной из походных церквей, бывший флотский протоиерей Николай Венецкий в 1924 г. перевез в приход г. Крезо во Франции, устроенный русскими рабочими при пушечном заводе [116].

В 1937-1938 гг. в Бизерте был построен специальный храм, в честь святого князя Александра Невского, в память о русской эскадре. Адрес этого храма: Eglise Russe, rue d'Espagne prolongee, Bizerte, Tunisie, N-Afrique.

Пожертвования на строительство храма поступали из Туниса, Франции, Чехословакии. Инженер-коммерсант А.П. Клягин, работавший прежде в аппарате военного агента в Париже, передал в храм много предметов с купленного им одного из кораблей - люстры, якоря, мраморные плиты. Церковь строилась по проекту и под руководством военного-инженера полк. Н.С. Сухоржевского [117]. Торжественное освящение храма состоялось 10 сентября 1938 г. Первым настоятелем церкви был священник Иоанникий Полетаев [118].

О том событии сохранилась запись: "На церемонию закладки были приглашены все высшие французские и тунисские власти, военные и гражданские, вся русская колония Тунизии, последний командующий эскадрою контр-адмирал Беренс и командиры кораблей. Закладку совершил митрофорный протоиерей Константин Малиженовский. Место будущей церкви, строящейся во имя святого благоверного великого князя Александра Невского, было красиво убрано флагами, причем около места будущего святого престола красовались русские флаги - морской Андреевский и национальный. В закладной камень были вложены икона Спасителя, коробочка с русской землей и кусок пергамента с "надписанием" о закладке. Трогательная церемония закладки русского храма произвела на иностранцев глубокое впечатление", - писал "Морской журнал", издававшийся в Праге [119]. Вместо алтарной завесы на царских вратах повесили Андреевский флаг с корабля "Георгий Победоносец", от туда же иконы Христа Спасителя, Богоматери, Константина [120] и Елены [121].

В самой столице, городе Тунисе, еще в 1922 г. для проживавших там русских были устроены богослужения в доме № 60, rue Selliers. Храм оборудовали утварью взятой из корабельной церкви. Службы в ней совершал священник К. Михайловский.

ПОКРОВИТЕЛЬ ФЛОТА

Необходимо, несколько остановиться на такой важной теме, как почитание среди российских моряков, пришедших в Бизерту и, затем распространившихся из Туниса по африканским, и иным пределам, памяти святого Павла Исповедника. Имя этого древнего святого тесно связано с историей Морского корпуса.

Дело в том, что день памяти святителя, обозначенный в богослужебном календаре, принятом до сего дня в русской православной церкви, является днем основания корпуса. Святой Павел Исповедник патриарх Константинопольский жил в IV в., в эпоху, последовавшую за царствованием императора Константина Великого. В это время Византийская империя была раздираема богословскими спорами о личности Иисуса Христа. Константинопольский патриарх, не находя поддержки и понимания в своих православных убеждениях со стороны руководящей церковной и светской греческой верхушки, неоднократно был вынужден скрываться в Риме, где он пользовался покровительством, помощью и поддержкой папы Юлия [122]. Перенесенные жизненные страдания в борьбе за истину, вменены этому иерарху в святость.

Каждое воинское соединение в российской армии и флоте имели свой престольный праздник, день памяти патрона своей церкви. Каждый христианский храм имеет свое название, это имя святого или важный праздник церковного года, выбранный в покровительство. Павел Исповедник стал небесным покровителем Морского корпуса, потому что, именно на этот день приходится дата основания корпуса. Внучка Петра I, российская императрица Елизавета Петровна [123] подписала соответствующий указ 6 ноября (по юлианскому, т.н. старому стилю) 1755 г.

Корпус был размещен в бывшем дворце фельдмаршала Б. Миниха [124], на Васильевском острове. Сам хозяин, как известно, попал в опалу и был отправлен в ссылку. Архитектор Ф.И. Волков произвел необходимые работы с целью перестройки здания и приспособления его для учебно-воспитательного процесса. В этом же помещении, согласно русской традиции, был устроен домовый храм, посвященный святому Павлу.

Официальная церемония освящения церкви была проведена в 1797 г. Как отмечали современники, церковь эта выделялась из всех прочих домовых храмов Петербурга своими размерами. Помимо непосредственно культового назначения, храм являлся своеобразным музеем, в котором хранились наиболее чтимые святыни, реликвии и другие памятные предметы, связанные с православной верой и отечественной историей. Многие из святынь были привезены прославленными флотоводцами и знаменитыми моряками - выпускниками корпуса из различных европейских и азиатских стран, из Палестины и Иерусалима. После революционных событий 1917 г. просуществовала церковь при Морском кадетском корпусе не долго. Богослужения в ней были прекращены в 1918 г. Само же помещение храма сохранялось до середины 1930-х годов, когда в нем был произведен капитальный ремонт, повлекший за собой абсолютную перестройку [125]. Ныне в здании бывшего Морского корпуса, по адресу: Набережная лейтенанта Шмидта, 17, располагается Суворовское училище.

На страницах зарубежной печати, сохранились воспоминания самом храме, о том значении, которое он имел для воспитанников: "Идешь в уютную церковь, слушаешь трогательную службу, и невольно глаза останавливаются на черных мраморных досках с фамилиями офицеров, погибших во славу Родины… И эти черные доски не только напоминание о смерти но и воспоминание о совершенных подвигах предков..." [126]. Состарившийся на чужбине русский моряк-офицер, с грустью писал о счастливых днях, о праздниках и радости, о своей юности, о каникулах в рождественские дни, о нарядно украшенном парадном зале, расположенном рядом с храмом. Когда наполнялось сердце мистическим трепетом в ожидании торжественных минут праздника. Пока все помещения оставались во мраке, столовая зала - самая большая в Петербурге, ждала посетителей. "Только картинная галерея с портретами адмиралов чуть освещена отблеском света, идущим из комнаты дежурного офицера… Да.., все это было и никогда уже не вернется вновь... На смену нам пришли новые люди, принесли свои идеи, а в этих идеях как-то потерялась настоящая морская радость и сам великий праздник Рождества Христова" [127].

Кадеты, воспитанники корпуса, впитывали на всю жизнь славные традиции родного корпуса. Покинув родину, проживая в дальних краях, многие предавались воспоминаниям. Морской офицер Н. Кнорринг в своих записях, относящихся к периоду жизни в Бизерте, среди прочего писал: "Этот день праздновался особенно пышно, с ним связывалось у моряков много личных дорогих воспоминаний…

Здесь на африканском берегу, он получил довольно точное оформление. К нему готовились задолго. У этого праздника были свои традиции: когда-то, кажется, императрица Анна Иоанновна, прислала в этот день кадетам на обед гуся, и с тех пор стало традицией вводить в меню торжественного обеда этого жирного гуся. В наших условиях выполнить это было довольно трудно, но старались" [128].

В условиях нормальной жизни, в довоенной и дореволюционной России моряки заранее готовились к престольному празднику, принимали гостей, важных чиновников, представителей императорского двора, ветеранов флота, к кадетам приезжали в гости родители. Начинались торжества с особого молебна, который помимо корпусного священника служили высшие иерархи церкви, затем проводился военный парад, следом был - торжественный акт и праздничный обед. Заканчивался день балом, в сопровождении духового оркестра.

Но, увы, пришли другие времена. Проводилась спешная эвакуация из Крыма, условия были совсем не подходящие. Участник тех событий вспоминал:

"Ни земли, ни скалы, ни островочка. Наступило 6-е ноября день святого Павла Исповедника - праздник Морского корпуса. На корме парадный аналой. Стоят в форме офицеры, гардемарины и кадеты. Тут же дамы, барышни и дети.

Епископ Вениамин служит торжественный молебен, поет свой хор кадет и вольною птицей несется молитва в открытое небо.

В походной кухне… сварен жирный суп и в нем, несмотря на всю тогдашнюю бедность, плавает "традиционный" гусь.

Дамы и барышни жарят кадетам "лепешки" на мангалках в придачу к ежедневному корнбифу. Белые жирные лепешки взамен обычного серного хлеба. Вот и отметили праздник Корпуса бедные, бездомные, беженцы-переселенцы. Впрочем "дом" еще есть! Есть еще и Россия! Пока на родном корабле, под сенью андреевского флага - это все еще родная земля, все еще Россия! Так думают эти люди на стальном корабле среди спокойного синего моря. Поберег их Господь до Босфора. Не дал кораблям раскачаться, не увлек их на темное дно с роковою их перегрузкою, да с пустыми и легкими трюмами. Наступила ночь и прошла. Снова взошло солнце. Земля!" [129].

Это был Босфор. Морской корпус оказался в Константинополе, а затем отправился в Африку. Об условиях жизни, во время этого последнего в истории корпуса, перехода писал воспитанник: "…Ввиду большого числа пассажиров, было очень трудно находить питание. Хлеба не было, ели консервы и получали по несколько картофелин раз в день. Было голодно… Стоявшие на палубе походные кухни не были рассчитаны на такое количество ртов и многие, удовлетворившись лишь запахом баранины, ели противную камсу в рассоле и самодельные лепешки" [130].

В одном из редчайших, буквально чудом сохранившихся, единичных, издаваемых, на правах рукописи, сборников, удалось обнаружить стихотворение, посвященное празднику. Статьи в эти сборники писали, редактировали материалы и размножали, молодые офицеры энтузиасты в Бизерте.
ШЕСТОЕ НОЯБРЯ

"Шестое ноября. Красивый Праздник Флота
Там в залах Корпуса на берегах Невы-
Так ждали все питомцев прежних слета,
Так Корпусом своим гордились Вы…

Душой сливались все шестого ноября…
В кают-компании шестого ноября
Все пили Вы за флот, за Корпус, за Царя…

Но пробил час тяжелых испытаний
Три года мук, борьбы, бесчисленных могил,
Тяжелый крестный Путь, но день воспоминаний
Шестого ноября и он не омрачил…

Но ночь пройдет и загорится снова,
Засветится прекрасная заря -
И вновь соберет нас всех - день памяти былого
Ваш светлый день - Шестое ноября…" [131]

Моряки устроились на жизнь, кто в Африке, кто-то в других местах. Судьба разметала русских из Бизерты по разным уголкам, но память о святом Павле покровителе флота сохранилась.

Контр-адмирал Н.Н. Машуков от своего усердия пожертвовал в Парижский собор Святого Александра Невского уникальную икону, изготовленную в виде несущегося по волнам корабля с тремя парусами, на которых изображены святые покровители флота святитель и чудотворец Николай, архиепископ Мирликийский, апостол Андрей Первозванный и исповедник Павел Цареградский.

В русской зарубежной печати, время от времени появлялись воспоминания о былом, о пережитом, о славном прошлом [132].

В середине 50-х годов, состарившийся на чужбине, русский офицер-моряк, с горечью писал: "Наша смерть унесет в небытие все вековые традиции бывшего Морского корпуса - колыбель офицеров Императорского флота, жизнь и воспитание целых поколений..." [133].

ЧАСТЬ 2. ЭМИГРАНТЫ ВТОРОЙ ВОЛНЫ

Помимо небольшого числа, оставшихся от бизертского сидения русских моряков, в конце 40 - начале 50-х годов община соотечественников в Тунисе, пополнилась новыми пришельцами. Русский церковный источник сообщал о том, что в 1949 г. часть перемещенных лиц из лагеря в Зальцбурге переселяли в разные страны, в Аргентину, Бразилию, Венесуэлу, Канаду, Австралию, США, Чили. "Были среди этих людей также те, кто уехал в Тунис и Марокко"[134]. Представители "первой" волны продолжали жить по своим представлениям, в соответствии со старыми традициями, по заведенному укладу. Работали, молились, встречались для общения, вспоминали былое, чтили историю и памятные даты. Большинство общественно значимых событий, так или иначе, было связано с флотом, с прошедшей эпохой. Например, отмечая юбилей создания Навигацкой школы, от которой в России пошли многие флотские традиции, первым делом отслужили по этому воду специальную церковную службу. Местные клирики поздравили своих прихожан - отставных моряков. Адмирал Техменев выступил на собрании с докладом, в котором вспоминал русскую историю, гордился Петром I и его эпохой [135]. Традиционно отмечались царские дни, газеты тех лет писали: "25 декабря 1952 г. в храме Александра Невского в Бизерте протоиерей К. Малиженовский отслужил панихиду по Николаю II [136] и царской семье" [137].

В центре церковного внимания, как обычно оставались дети, для которых устраивали специальные праздники. Русский настоятель писал о "Елке" и Новогоднем празднике организованном сестричеством храма св. Александра Невского: "После игр и резвых шалостей, дети, радостные и утомленные, разошлись. Начали веселиться и вспоминать минувшее - взрослые; пение, танцы и дружеская беседа за стаканчиком "африканского" затянулись до позднего вечера" [138].

Одним из последних священников связанным с Западно-Европейским Экзархатом в Париже был протоиерей Николай Николаевич Афанасьев (1893-1960 гг.) известный русский богослов. Родился он в Одессе, учился в университете, участник первой мировой войны, с 1920 г. в эмиграции. В 1925 г. окончил богословский факультет Белградского университета, преподавал в Скополье в 1925-1930 гг. В 1930 г. переезжает в Париж и становится профессором канонического права в Свято-Сергиевском Богословском институте. В 1940 г. Н. Афанасьев принимает рукоположение в священный сан. С 1941 по 1947 гг. служит настоятелем русского прихода в Тунисе. В 1950 г. отец Николай защищает докторскую диссертацию по богословию. Умер в Париже.

С появлением представителей "второй" волны, церковь в Тунисе оказывается в подчинении зарубежников. Очевидно, определенную роль в этом сыграл прибывший в страну священник карловацкой ориентации. "Тунис посетил известный на юге Франции миссионер о. иеромонах Феодосий... вдохнул новые силы в сердца уставших и ослабевших русских изгнанников" [139], - писал один из местных корреспондентов в Париж. В 1947 г. газета Русская мысль" сообщала: "После временной советизации русской православной церкви в Тунисе, русская колония, не разделяющая московской позиции, вновь обрела свой храм... отслужена панихида по всем русским людям, замученным в СССР и умершим без погребения..." [140]

Русский храм пострадал от бомбардировок, которым подвергалась военно-морская база во время военных действий. В 1949 г. "Русская мысль" сообщала: "Стараниями 25 русских семейств и игумена Феодосия, храм теперь полностью восстановлен и открыт для богослужений. Французское правительство ассигновало на ремонт 957000 франков. Остальные суммы, до полутора миллионов, были собраны среди верующих" [141].

В Тунисе сложилась достаточно большая русская колония, с активной церковно-приходской жизнью. Руководство Зарубежной церкви видело перспективность этой общины и в этой связи приняло решение направить в Северную Африку архиерея, с целью устройства отдельной епархии. Этим русским архиереем стал владыка Пантелеимон [142]. Архиерею часто приходилось служить за священника из-за болезни настоятеля [143]. Не обошлось в Тунисе без конфликтов с местными греческими клириками. О разногласиях между русским и греческим духовенством из-за канонических юрисдикций, сообщалось в прессе: "Конфликт, вызванный приездом архиепископа Пантелеимона в Северную Африку, пока не разрешен. Назначенный управлять православными русскими приходами, находящимися в ведении Зарубежного Архиерейского Синода, без предварительного соглашения с патриархом Александрийским, которому канонически подчинена вся Африка, он прибыл к месту своего нового служения. Это вызвало немедленную реакцию со стороны греков. Только что налаживавшееся сотрудничество в постройке совместных православных церквей, нарушилось и патриарх запретил своему духовенству общение с русскими священниками, поминающими архиепископа Пантелеимона" [144].

Архиепископа Пантелеимона сменил преосвященный Нафанаил (1906-1986 гг.). Владыка Нафанаил, происходил из старинного русского рода князей Львовых. Его отцом был Владимир Николаевич Львов (род. 1872 г.), крупный помещик Самарской губернии, депутат IV Государственной Думы, предпоследний обер-прокурор Святейшего Синода (03/16.3.1917-7.1917 гг.), принимал участи в Корниловском мятеже, затем, в эмиграции, он проживал в Берлине, после вернулся на родину и окончил дни свои в Тобольской ссылке.

Будущего архиерея, в миру звали Василием, родился он в Москве. Учился в гимназии в Санкт-Петербурге, в реальных училищах в Бугуруслане и Томске. Далее перед угрозой коммунизма, в массе тысяч русских беженцев, эмигрировал в Китай. В 1922 г. кончил Харбинское реальное училище, после окончания, которого работал рабочим на Китайской Восточной железной дороге до 1929 г. С 1928 по 1931 гг. учился на вечерних богословских курсах. Был келейником, некогда знаменитого Камчатского миссионера архиепископа (в последствии митрополита) Нестора (Анисимова) [145]. В 1929 г. Василий Львов принял монашество, в постриге получил имя Нафанаил, рукоположен в сан иеромонаха. Трудился законоучителем в детском приюте при Доме милосердия в Харбине. В период с 1935 по 1936 гг. находился на миссионерском поприще в штате Керала, в Индии. В 1936 г. удостоен сана архимандрита, с 1937 по 1939 гг. был начальником православной миссии на Цейлоне. С 1939 г. отец Нафанаил проживал в монастыре пр. Иова во Владимировой (Ладомирова) в Карпатах, с 1946 г. призван к епископскому служению в качестве правящего архиерея Брюссельской и Западно-Европейской епархии РПЦЗ. После 1951 г. преосвященный Нафанаил возглавлял епархию Северной Африки с центром в Тунисе, с 1954 г. он был переведен в Берлин, в 1966 г. стал настоятелем обители пр. Иова в Мюнхене, в 1981 г. получил сан архиепископа.

Епископ Нафанаил (Львов), по прибытии в Тунис, увидел необходимость более интенсивной работы с целью расширения церковной жизни в русской среде, оценил возможности и решил строить новый русский храм. Местом для будущей церкви избрали столицу - город Тунис. Задумывалось, что это будет кафедральный собор для всего Магриба. На страницах прессы тех лет находим интересные подробности: "Этот памятник древнему русскому благочестию был задуман давно, но осуществление его началось благодаря исключительной энергии епископа Нафанаила... Высокообразованный и проникновенный духовный проповедник, отлично знающий европейские языки, епископ Нафанаил увлек за собой всю паству, победив царивший до него здесь скептицизм. Начался приток пожертвований. Лаской и духовным обаянием владыка объединил всех, сумев заинтересовать постройкой церкви и местные гражданские власти..." [146]

По некоторым данным, в Северной Африке проживало тогда около 4000 русских, не считая легионеров [147]. Закладку церкви совершил 11 октября 1953 г. еп. Нафанаил (Львов) в сослужении настоятеля протоиерея Малиженовского. Строителями нового храма были русские архитекторы Козмин и Логодовский. Русская пресса, в те дни сообщала о том, что на праздничном богослужении "бей был представлен генералом Бахчи, резидент - начальником дипломатического кабинета, маркизом де Шуазель" [148]. От лица русской общины в Тунисе присутствовал старшина колонии адмирал Техменев.

Интересная подробность: "В углублении, под будущей алтарной стеной замурована грамота, написанная на русском, французском и арабском языках… Грамота эта, художественно исполненная, была воспроизведена в местных газетах" [149].

Владыка, подходя к вопросу строительства, проявил сметку и мудрость, он сумел заинтересовать и подключить к делу архитектора и подрядчика, занятых на строительстве рядом стоящих зданий. Получилась экономия на транспорте, подъемном кране, строительной технике, сокращение расходов по наблюдению за строительством. Но, как известно, доброе дело всегда сопровождается искушениями, особенно у русских… все остановилось.

Так вот, в самом разгаре стройки Синод резко перевел епископа Нафанаила в Германию, "где ему было назначено особое послушание, по поводу которого тунисской пастве не было дано никаких объяснений" [150]. Со скорбью и горечью прихожане взирали на то, как Синод запутался в обещаниях. Церковь все это время оставалась без настоятеля. Присылались временные командированные священники из Парижа, "что связано с большими расходами, в то время, как у прихода на учете каждая копейка в связи с постройкой храма" [151]. Пока суть да дело, "прекратила существование налаженная владыкой детская школа, в которую ему удалось привлечь небывалое до сих пор количество ребятишек, без обычных упреков по адресу родителей, а исключительно лаской и умением подойти к детям, которые все сразу к нему привязались" [152].

Тем временем "умер староста церкви С.С. Плешко, вкладывавший в дело постройки всю свою душу". Прихожане совершенно справедливо замечали: "...нам думается, что конфликты в недрах правящего епископата и дисциплинарные взыскания, если таковые вообще бывают, не должны быть заметны для паствы" [153]. Однако Синод упорно стоял на своем, выдерживая пассивную оборону и, водя за нос своих пасомых, очевидно полагая, что овцы предназначаются только для стрижки, исключая пастьбу.

В последствии церковь была достроена. Посетивший в наши дни Тунис российский корреспондент писал: "…Это небольшое белоснежное здание с покрытым глазурью куполом, увенчанным золотым православным крестом, напоминает старинную церковь где-нибудь под Владимиром или Псковом. Глядя на нее, забываешь, что находишься за несколько тысяч километров от России, на африканской земле. Теперь, когда Тунис разросся, церковь Воскресения Христова оказалась в самом центре города, на проспекте Мухамеда V" [154]. Адрес храма Святого Воскресения и святителя Киприана Карфагенского: 12, Avenue Mohammed V, Tunis, Tunisie, N-Afrique.

Среди замечательных русских людей связанных с Тунисом, следует назвать имя знаменитого подвижника святителя Иоанна (Максимовича) [155], который по долгу архипастырского служения посещал свою паству в этой африканской стране в 1952 г.

С 1992 г. русские церкви в Тунисе принадлежат Московской Патриархии, в настоящее время служит там отец Дмитрий Нецветаев.

Примечания
94. Аверкий (Таушев), архиепископ. О необходимости усиления внутренней миссии. - //Русский пастырь, №30, 1988. - с.13.
95. См.: Панова М. Ук. соч. - с.14.
96. Киприан Карфагенский, родился после 200 г. в богатой языческой семье, в 246 г. принял крещение, с248 г. епископ Карфагена (на территории современного Туниса), крупнейший церковный авторитет, сохранились его произведения и письма, обезглавлен при императоре Валерие в 258 г.
97. Кнорринг Н. Ук. соч. - с.159-160.
98. Берг В. Ук. соч.
99. Кнорринг Н. Ук. соч. - с.157.
100. Гречанинов Александр Тихонович род. 1864 г., русский церковный композитор. Его произведения по, характеру находятся в тесной связи с русским народным песенным творчеством, отличаются простотой, отсутствием вычурности, програмностью в строгом соответствии с текстом.
101. Архангельский Александр Андреевич (1845-1924 гг.), русский духовный композитор, считавший, что лучшие достижения мировой музыкальной культуры созданы в рамках культуры церковной, создатель знаменитого хора, знакомившего публику с лучшими образцами отечественного и зарубежного репертуара.
102. Чесноков Павел Григорьевич (1877-1944 гг.), выдающийся русский церковный композитор, педагог, окончил Московскую консерваторию (1917 г.), автор более 360 церковных и 100 светских вокальных произведений. В его творчестве характерно проявляется высокое религиозное вдохновение, задушевность, глубокое раздумье и созерцательность.
103. Там же.
104. Кнорринг Н. Воспоминания об о. Георгие. - В кн.: Спасский Г. Ук. соч. - с.86.
105. Там же.
106. Е. А. М. Акафисты в храме Святой Троицы. Воспоминания об о. Георгие. - В кн.: Спасский Г. Ук. Соч. - с 129-131.
107. Берг В. Ук. соч. - с.78.
108. Кнорринг Н. Ук. Соч. - с.86.
109. Кнорринг Н. - В кн.: Узники Бизерты. - с.158.
110. Там же. - с.159.
111. Там же. - с.156.
112. Там же. - с.159.
113. Берг В. Ук. соч.
114. Ковалевский П.Е. Дневники 1918-1922. - СПб.: Европейский дом, 2001. - с.380.
115. Там же. - с.382.
116. См.: Евлогий Г. Ук. Соч. - с.467.
117. Комитет по сооружению храма в Бизерте. - //Морской журнал. - Прага, 1937, № 1. - с.16.
118. См.: Россия в изгнании. Ук. Соч. - с.84.
119. Цит по: Панова М. Ук. соч. - с.14.
120. Константин Великий (272-337 гг.), объединил Западную и Восточную части империи, победив Максенция, под знаком Св. Креста в 312 г., провозгласил христианство равноправной религией в Милане в 313 г., открыл I Вселенский собор в Никее в 325 г.
121. Елена (244-327 гг.)- мать императора Константина, способствовала распространению христианства, в 325 г. отправилась в Палестину, предприняла раскопки в Иерусалиме, в результате чего обнаружено место погребения Христа Спасителя, над которым воздвигнут храм и обретен Св. Крест.
122. Юлий I (+352 г.), 36-й папа Римской.
123. Елизавета Петровна (1741-1761 гг.), российская императрица, дочь Петра I, пришла к власти в результате дворцового переворота. В ее царствование основаны: Московский университет (1755 г.), Академия художеств (1757 г.), появился профессиональный театр, осуществлен ряд научных экспедиций. После смерти Елизаветы власть перешла к ее племяннику Павлу III, мужу Екатерины II.
124. Миних Б.Х. (1683-1767 гг.), граф, генерал-фельдмаршал, служил инженером в различных западноевропейских армиях, с 1721 г. на русской службе, в 1742-1762 гг. в ссылке.
125. См.: Шульц С.С. Храмы С.- Петербурга (история и современность). Справочное издание. - СПб.: "Глаголъ", 1994. - с.90. См. также: Историческая панорама Санкт-Петербурга и его окрестностей. - Вып.2. - М.: Товарищество "Образование", 1911-1915. - с.20.
126. Оноприенко Н.В. Рождество Христово в Морском Корпусе. Из былого. - //РМ, 1952, №411. - с.6.
127. Там же.
128. Кнорринг Н. Ук. Соч. - с.153.
129. Берг В. Ук. соч. - с.55-68.
130. Варнек П.А. в кн.: Узники Бизерты. - с.226.
131. Рышков Николай. -//МС, 1921, №1. - с.3-4.
132. См.: Зернин А. Бал. Из жизни Морского Корпуса. - //РМ, 1953, №517. - с.6.; Зернин А. На миноносце. Из быта Морского Корпуса. По случаю юбилейного года Навигацкой школы. - //РМ, 1952, №417. - с.6.
133. Оноприенко Н.В. Ук. соч. - с.6.
134. Наш Приход. - Париж, 1949, №6. - с.32.
135. См.: А.В. Празднование юбилея Навигацкой школы. - //РМ, 1951, №322. - с.4.
136. Романов Николай II Александрович (1868-16.7.1918 гг.), сын Александра III, российский император с 1894 по 3.3.1917 гг., свергнут Февральской революцией, отрекся от престола, в марте 1917 г. арестован, вместе с семьей выслан в Тобольск, затем в Екатеринбург, где расстрелян по приказу Уральского областного совета в подвале дома купца Ипатьева. Канонизирован РПЦ.
137. Бизерта. - //РМ, 1953, №516. - с.4.
138. Малиновский С., прот. Тунис. - //РМ, 1951, №322. - с.4.
139. Нам пишут из Туниса. - //РМ, 1947, №32. - с.4.
140. Там же.
141. Русская церковь в Бизерте. - //РМ, 1949.21.12.
142. Пантелеимон (Рудык Петр) (1896(8?)-1968 гг.), окончил православный богословский факультет Варшавского университета. Несколько лет был архимандритом Почаевской Свято-Успенской лавры. Епископ Львовский с 1941 г., в 1941-1943 гг. управлял Киевской епархией Автономной Украинской Церкви, с 1944 г. архиепископ. Эвакуировался в Германию, присоединился к РПЦЗ, направлен в Тунис, переведен в Буэнос-Айрес, затем управлял Эдмонтонской и Канадской епархией. Похоронен на кладбище при храме Рождества Богородицы в мест. Реббит Хилл (Канада).
143. См.: Хроника церковной жизни в Тунисе. - //РМ, 1951, №369. - с.5.
144. См.: Иванов И. Церковные дела в Тунисе. - //РМ, 1951, №402. - с.4.
145. Нестор (Анисимов) (1884-1962 гг.), основатель миссии и первый епископ на Камчатке (1916 г.), с 1921 г. в эмиграции, с 1933 г. в сане архиепископа, в 1944 г. воссоединился с РПЦ, с 1946 г. митрополит Харбинский и Маньчжурский, в 19148-1956 гг. в заключении, с 1956 г. митрополит Новосибирский и Барнаульский, с 1958 г. на покое.
146. Зернин А. Русская жизнь в Тунисе. - //РМ, 1954, №690. - с.3.
147. Нафанаил Л. Ук. соч. - с.205.
148. Кафедральный собор в Африке. - //РМ, 1953, № 600 (25.10).
149. Там же.
150. Зернин А. Там же. - с.3.
151. Там же.
152. Там же.
153. Там же.
154. Баранчук Н., (ИТАР-ТАСС). Русский храм под небом Африки. - Православный мир, 1997, № 2. - 35.
155. Иоанн (Максимович) (1896-1966 гг.), родился в Харьковской губернии, во время Гражданской войны с родителями эвакуировался в Югославию, в 1925 г. окончил Богословский факультет Белградского университета, преподавал, пострижен в монашество в Сербии. С 1934 г. епископ Шанхайский, возведен в архиепископы, в 1949 г. вместе с паствой эвакуировался на остров Тубабао (Филиппины), с 1951 г. возглавлял Западно-Европейскую епархию, с 1962 г. в Сан-Франциско.

Глава 4. Церковь в Марокко

ЧАСТЬ 1. ХРАМЫ

ВОСКРЕСЕНСКИЙ ХРАМ В РАБАТЕ

Просьба русской общины в Марокко о присылке священника, была удовлетворена в 1927 г. Митрополит Евлогий (Георгиевский), пишет: "Отец Варсонофий прибыл в Рабат - главный центр экономической и политической жизни Марокко… Познакомившись с паствой… приступил к выработке устава православного прихода… Благодаря некоторым связям удалось получить пустующий барак покинутый строительными рабочими, а с помощью русского населения, с великой радостью встретившего весть об организации церковного прихода, явилась возможность преобразовать его в церковь, украсить и снабдить всем необходимым. Эта православная церковь в скромном бараке знаменовала исторически важное событие - появление вновь в этой части Африки православия" [156].

Вслед за этим приступили к строительству каменной Воскресенской церкви. Не имея никаких средств для приобретения земли, отец Варсонофий неожиданно получил помощь от одного исцеленного араба. Русский священник помолился над больным марокканцем и, тому стало лучше. Выздоровление сочли за чудо, и больной человек фактически подарил необходимый для строительства участок земли в районе Babe Temara (новый адрес: Bab Tamesna). Тогда это была окраина города, в прилегавшем квартале селились преимущественно испанцы.

В купчей грамоте было сказано, что сделка совершена за 1 франк. "План храма подтвержден Министерством изящных искусств в Марокко в мавританско-византийском стиле" [157]. Интересен опыт русских по изысканию финансовых средств на строительство своей церкви. Обратились с воззванием к соотечественникам. Но "русские насельники Марокко были… не богаты. Посему решено было устраивать русские вечера с театральной программой, на которые шли охотно французы и, оставляли деньги" [158].

Митрополит Евлогий вспоминал о том, что русские дети своими танцевальными способностями помогали зарабатывать деньги на строительство храма. Концерты молодых танцовщиц пользовались у местного населения огромным успехом, народ буквально валил валом, "можно сказать без преувеличения - наши девочки своими ножками вытанцевали, - выстроили наш чудный храм в Рабате" [159]. Попечительский совет по строительству храма устраивал русские балы в Рабате и Касабланке. Об этом можно судить по приглашениям. В 1930 г. такой бал, например, давался в салоне отеля "Уксцельстор" на площади Франции. Дамы заранее готовились, пекли пироги и потом, когда начались танцы, можно было в буфете купить русской водки с пирогами. Все это приносило доход [160].

Церковный архив содержит сведения о том, что обращались с просьбой за колоколами в Финляндию [161]. Ожидали на освящение храма прибытие патриарха Александрийского Мелетия [162], ему было послано специальное приглашение [163].

Итальянец подрядчик-строитель согласился построить также и церковный дом на весьма выгодных условиях, всего за 25000 франков, с тем, чтобы священник, проживающий в доме, ежемесячно выплачивал в качестве квартирной платы по 500 франков, пока не будет погашена задолженность. "Таким образом, в августе 1932 г. на земле чудесно приобретенной за 1 франк, воздвигнут, был храм стоимостью в 60000 франков. При храме выстроена колокольня за 25000 франков и возник домик за 25000 франков" [164].

На освящении храма, помимо настоятеля, митрополиту Евлогию, прибывшему из Парижа, сослужили: греческий архимандрит Димитрий и марокканское русское духовенство: - иеромонах Авраамий (Терешкевич), иеромонах Александр (Тюменев), - оба они приехали в Марокко в 1930 г., и диакон Евгений Вдовенко [165], сопровождавший владыку. На освящении присутствовали представители правительства. От Александрийского Патриарха Мелетия пришло поздравление: "...Да будет на боголюбивые дела рук Ваших благодать нашего Спасителя" [166].

В 1933 г. при церкви был открыт Благотворительный комитет и стал собирать в помощь нуждающимся деньги и вещи. В церковном архиве сохранились документы, связанные с работой этой общественной организации. Так, например, по одному из обращений была оказана помощь в оплате за срочную операцию. Русских эмигрант граф В.А. Игнатьев просил помочь его больному сыну [167].

О русской жизни тех лет говорят записи в церковных книгах. В 1936 г. в приходе числилось - всего 280 семей по разным городам, изменения в составе - крещено 10 младенцев (8 мальчиков, 2 девочки), бракосочетаний - 4, умерло - 8 душ [168].

До 1946 г. Воскресенский храм русской православной церкви, а Рабате находился в каноническом подчинении Экзархата в Париже, затем перешел в юрисдикцию Московской Патриархии.

Пример строительства Воскресенского храма в столице воодушевил наших соотечественников на создание православных приходов в других местах. "Да благословит Господь все Ваши добрые пастырские начинания, особенно же по устроению святых храмов Божиих. Очень радуется мое сердце, что в далекой Африке раздается глас Слова Божия на родном нашем славянском языке, впрочем, впервые от начала мира" [169], - написал в письме, адресованном "отцу Настоятелю и богоспасаемой пастве его в Марокко" митр. Евлогий.

СВЯТО-ТРОИЦКИЙ ХРАМ В КУРИБГЕ

Интересна история появления второй русской церкви в Марокко. Документальные записи тех лет говорят: "В 1929 г. по ходатайству отца Васонофия Правление фосфатных копей в г. Курибге устроило деревянный храм, который и был освящен... во имя Живоначальной Троицы" [170]. Первый священник - иеромонах Авраамий (Терешкевич), был принят на работу в заводское управление, так как сами прихожане были не в состоянии содержать настоятеля. В 1937 г. этот пастырь покинул Марокко по болезни, а на его место назначен вновь посвященный отец Михаил Ярославцев. Митрополит Евлогий посетивший Марокко в 1932 г., оставил воспоминания: "Курибга - огромное предприятие по добыванию фосфатов... Один из директоров М. de Sainte Mare, племянник маршала Лиоте, относился к русским превосходно. Заводское управление дало нам помещение католической церкви... и русские устроили там маленькую церковь... Завод дал батюшке квартиру и положил 500 франков ежемесячного пособия, но, дабы эту выдачу провести по книгам, формально зачислил его служащим в заводской конторе" [171].

Вот какое описание церкви, оставил игумен Митрофан: "Храм наш... вмещает до 150 человек, деревянный на каменном фундаменте; пол мозаичный, крыша железная; звонница с двумя колоколами и над нею большой голубой купол со звездами и восьмиконечным крестом. Внутри просторно, светло, чисто; прекрасно исполнена иконопись" [172].

Дальнейшая судьба храма: "По причине выезда всех русских из Куригбы храм... был закрыт" [173]. Само здание деревянной русской церкви сохранялось до 80-х годов XX века, очевидцы из числа советских граждан, побывавшие в этих местах, видели его пустующим. В архиве Российского торгового представительства в Рабате сохранилась фотография группы специалистов из СССР, работавших на фосфатном предприятии в г. Курибге, где за их спинами видна деревянная русская церковь.

УСПЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ В КАСАБЛАНКЕ

В городе Касабланка, в 1935 г., среди членов русского кружка возникла идея создания своей церкви. Первоначально оборудовали часовню в наемном помещении. Затем был устроен храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. С 1948 г. этот храм перешел в ведение Русской Православной Церкви Заграницей.

Сведения о появлении в Марокко русских второй волны, сохранились в церковном архиве: "Во время войны из Германии приехала большая группа новой эмиграции с двумя священниками и хорошим хором. Эти эмигранты и священнослужители в своем большинстве были враждебно настроены по отношению к Московской Патриархии. В силу ряда причин часть прихожан примкнула к приходу, организованному карловчанами в Рабате и Касабланке" [174]. Спокойной жизни пришел конец. Граф В.А. Игнатьев в одном из писем, излагал: "Раскольники анастасьевцы или карловчане, которых в Марокко раз в десять больше, чем нас, посягают на наше недвижимое имущество, (т.е. на землю и построенные на нем храм и домик)" [175].

Инициатива молодых, задиристых, по овладению Успенским храмом в Касабланке увенчалась успехом. Общину возглавил известный в русском зарубежье священник отец Митрофан Зноско-Боровский, впоследствии епископ.

В настоящее время статистические справочники РПЦЗ помещают в сведениях о своих приходах в Африке информацию об Успенской церкви на rue de Blida, 13, настоятелем этого храма числится прот. Николай Семенов, священник храма - памятника, в честь святого праведного Иова Многострадального в Брюсселе, Бельгия. Священник приезжает раз в несколько лет. В помещении служебной квартиры при храме в настоящее время размещается офис Представителя Верховного комиссариата ООН по делам беженцев (Delegue Honoraire du Haut Commissariat des Nations Unies pour les reftigies). Возглавляет это учреждение господин Mohamed M'Jid депутат парламента и известный марокканский общественный деятель. В самом помещении церкви поддерживается относительный порядок, в полной сохранности книги, иконы, облачения и все необходимое для совершения богослужений. На престоле Успенского храма хранится святой Антиминс, подписанный архиепископом Иоанном (Максимовичем). В бытность владыки Иоанна епархиальным архиереем в Париже (РПЦЗ), его каноническая власть, распространялась на североафриканские приходы.

Сегодняшние арендаторы храма любезно разрешают придти в церковь и помолиться любому из русских.

ДОМОВЫЙ ХРАМ СВЯТИТЕЛЯ КИПРИАНА КАРФАГЕНСКОГО В ТАНЖЕРЕ

Помимо упомянутых храмов, возникает приход в Танжере - портовом городе на Гибралтарском проливе, откуда русские открывали для себя загадочную африканскую страну. Домовая церковь в честь святителя Киприана Карфагенского просуществовала до 1962 г. В приходском архиве сохранились сведения: "В числе сокращений оказался... наем помещения для церковных богослужений в Танжере. Последний раз ассигнование на наем этого помещения будет переведено Экзархатом за март месяц сего года" [176]. Храм находился на улице Дикенс, 9.

ЧАСОВНЯ ПР. СЕРГИЯ В МАРАККЕШЕ

Кроме того, русские священники с целью совершения богослужений, посещали другие города страны. Заслуживает особого внимания история, связанная с устройством православной часовни в городе Мараккеше. В этой часовне служил литургию митрополит Евлогий в 1932 г. Сохранились его собственные воспоминания об этом: "Я познакомился, на освящении нашего храма в Рабате, с французом-инвалидом (он хромал и носил протезы), заявившем мне, что он православный. Разговорились. В Великую войну он был тяжело ранен и попал в госпиталь, где его соседом по койке оказался русский офицер. Врачи считали ранение француза смертельным и в горячке госпитальной работы на него махнули рукой: ухода за несчастным не было никакого. Русский, сам раненный, стал за ним ухаживать, и выходил больного товарища. Благодарность француза русскому другу была столь горяча и глубока, что повлияла на его религиозные убеждения. Он перешел в православие, полагая, что братская любовь по отношению к нему, чужому человеку, иностранцу и католику, есть проявление особого духа православной веры. После войны ему, как инвалиду, правительство отвело в Мараккеше большой кусок земли. Уехать туда, расставшись с русским другом, он не хотел, и увез его с собою. Некоторое время они работали вместе, потом русский умер. Француз горько его оплакивал. Над его гробом он воздвиг мавзолей. Когда у него родился сын... имя ребенку дали в честь покойного друга: Дмитрий; а когда ребенок умер, его гробик поставили рядом с гробом русского" [177]. В этой-то часовне мавзолее и совершал богослужение русский митрополит с духовенством, - "Трогательное и незабываемое впечатление! Ощущение безбрежной пустыни за полосой оливковых и апельсиновых садов... возгласы песнопения нашей православной литургии под африканским небом... и сознание, что обедню, мы здесь служим благодаря тому, что два чужеземца стали братьями... Что-то в этой картине и ее смысле напоминало времена первохристианства" [178].

В архивных записях содержится упоминание о том, что "В Мараккеше - устроена часовня во имя преподобного Сергия Радонежского на счет господина Сергия Фурние, принявшего православие" [179].

Отдаленную паству в Мараккеше священники посещали наездами из Рабата. Мараккеш - древний город, старинная столица страны, резиденция прежних династий. Тут жило немного русских… Но тем не менее, священники приезжали для духовной опеки, проводили занятия с детьми по Закону Божию, служили литургию и другие службы [180].

ПРИХОД РПЦЗ В РАБАТЕ

В Рабате в 1950 г. благодаря усилиям зарубежников возник самостоятельный приход, который был устроен в подвальном помещении частного дома. Священником там стал протоиерей Григорий Баранников.

Вот сведения об этом приходе, которые удалось обнаружить среди скупых источников в зарубежной прессе: "С прибытием в Марокко новой группы эмигрантов, в 1947 г. и позже, бежавших от кремлевского коммунистического ига, возник вопрос о духовной пище для этой группы верующих...", - писала парижская газета "Русская мысль". И далее по публикациям тех лет: "Таким образом, в 1950 г. возник в Рабате второй приход православной русской общины. Усилиями прихожан нанято подвальное помещение, старательно сделаны иконостас, иконы, церковная утварь" [181].

О том, что в основе деятельности были отнюдь не религиозные, а политические интересы, говорит следующий факт: "Свою политическую подоплеку рабатский приход Зарубежного Архиерейского Синода выявил в газетном объявлении о Светлой Заутрене, приглашая присутствовать на ней "свободных русских", что явилось дурным тоном" [182]. В противовес этому настоятель Воскресенского храма писал: "В нашем же храме были вообще православные, французские граждане, греки, русские апатриды и, кажется, не больше 2-3 советских граждан" [183].

Примирения двух русских частей православия в Марокко была сильнее понятий христианского долга и совести. Печальные примеры, есть тому подтверждением. Простые прихожане легче перешагивали через юрисдикционные границы, тогда как пастыри позволяли себе профессионально увлекаться идеологическими лозунгами.

В 1954 г. умер архимандрит Митрофан (Ярославцев) настоятель Воскресенского храма в Рабате, "для совершения его погребения гр. Игнатьев и гр. Шереметева, состоящие в приходе Московской юрисдикции, посетили церковного старосту нового прихода Г. Шпилиотова и просили о вызове отца Григория" [184].

Прихожане, в первую очередь, идут в церковь с религиозной необходимостью, они не взирают на то, каких взглядов придерживаются настоятели. Люди идут к Богу. Отец Григорий в это время находился в г. Фес с целью посещения проживавших нам соотечественников и проводил занятия с детьми. Получив известие о смерти архимандрита Митрофана, он спешно выехал в Рабат. Однако, местный диакон Николай Шкарин не допустил его совершить погребальные службы над почившим. На аэроплане срочно из Парижа прислали своего, патриархийного батюшку. Непримиримость была взаимной.

СВЯТО-ТРОИЦКИЙ ХРАМ В БУРНАЗЕЛЕ

Компактным местом проживания русских, приехавших в Марокко из беженских лагерей Германии, после второй мировой войны явился поселок Бурназель, расположенный в пригороде Касабланки. Здесь активизируется общественная жизнь, возникает необходимость устройства церкви, т.к. для многих было неудобно ездить в центр города на богослужения в Успенский храм.

В 1950 г. община на собрании под председательством адмирала А. Русина, поднимала вопрос о строительстве новой церкви и даже целого подворья [185]. В это время среди жителей Бурназеля было 780 человек русских. Около 100 человек приняло участие в собрании, на котором был заслушан доклад отца Митрофана, затем приступили к решению организационных вопросов. Старостой общины был избран адмирал А. Русин. Из прессы тех лет узнаем о расширении "...деятельности общины, материальной и моральной помощи русским людям, попавшим в беду, обслуживание групп русских, работающих и живущих в глухих местах Марокко и изыскание средства для постройки своего храма и дома" [186]. Причем на тот момент времени земля в размере 1000 кв.м. была уже куплена.

Мнения людей о будущем строительстве разделились. Прихожане побогаче, из числа работающих специалистов, не плохо устроившихся в Марокко, сумевшие обзавестись собственным имуществом, которым и в старости есть куда голову приклонить, мечтали о большом, настоящем храме. А вот те, кто не знает, куда деться, если сил не хватит на хлеб зарабатывать, не прочь бы были, если бы выстроили на приобретенной земле домик для престарелых и недужных, а при нем уж помещение для церкви попроще, да подешевле.

В заключение собрания инженер Травлев выступил перед соотечественниками с призывом: "не гасить в себе той старой истинной русской православной самобытности, благодаря которой мы сохраняем на чужбине свою русскость, обычаи и церковную жизнь, что так облегчает нам тяжелую судьбу в изгнании, и не теряем веры увидеть освобожденную национальную и православную Россию!" [187]

Временно, до постройки своего храма, богослужения стали проводить в бараке. Так получалась своеобразная домовая церковь, посвященная Святой Троице. О пасхальных торжествах 1952 г., проходивших в этом временном храме имеются записи очевидцев: "Еще задолго до полуночи русская часть поселка бывших французских комбатантов ожила... Как в прошлые годы, съехалось много французов, уже по привычке встречающих русскую православную Пасху... Церковь не могла вместить множества молящихся, - большинство стояло во дворе. От многочисленных зажженных свечей издали было видно зарево вокруг церковного барака. Эффектное, приятное русскому сердцу впечатление, производила зеленая луковка с восьмиконечным православным крестом... Куполок освящался прожекторами, ярко горели буквы "Христос Воскресе" на транспаранте при входе в церковь, как и освященный образ Воскресения Христова. Вход украшен зеленью и пальмовыми ветвями..." [188]

Регентом церкви был Евгений Иванович Евец. И далее, на страницах русской прессы читаем: "...Пасхальные песнопения с особенным подъемом исполнявшиеся хористами, тихая, теплая ночь, все это вызывало в душе и сердце молящихся особенное умиротворение, умиление и будило воспоминания о прошлых пасхальных заутренях, о родных и близких, утерянных и разбросанных по всему Западному миру... Более 500 человек молящихся дружно и громко отвечали священнику: "Воистину Воскресе!" и чувствовали, что этот момент, эта пасхальная заутреня под африканским небом вновь ободряют, укрепляют слабеющие сердца изгнанников, вселяют в них новую силу, веру и уверенность в бессмертие русского православного и национального бытия, уверенность в освобождении и возрождении Национальной, вечной России! Пасхальные дни в Марокко и, особенно в Касабланке русские эмигранты провели по праздничному. Иностранная и инославная среда большого международного города-порта с разноязычным и цветным населением никак не повлияли на русскую традицию: тоже повсеместное христосование, бесконечные визиты, богатый пасхальный стол с куличами и бабами, сырной пасхой и прочей снедью - предмет бесконечных хлопот хозяек - все это создает приподнятое, чисто пасхальное настроение. Наблюдая из года в год ревностное исполнение русскими людьми на чужбине своих национальных обычаев и традиций, которые никакая беда и потрясения не в состоянии искоренить или уничтожить, - убеждаешься еще и еще раз в том, что русские люди обладают неиссякаемой моральной и национальной силой, которая утверждает нас в том, что рано или поздно мы изживем и низвергнем чужеродное иго на нашей Родине, которую ожидает большое и славное будущее!" [189] Необходимо сказать несколько слов о упоминавшемся выше Евгении Ивановиче Евец. Родился он в 1905 г. в Гродненской губернии. После революции произошло изменение государственной границы, это была уже территория Польши. С 1933 по 1936 гг. Евгений учился в Варшавской консерватории, далее работал, музыкальным педагогом и хормейстером. В 1939-1941 гг. был псаломщиком и регент в г. Бельск-Подляски Белостокского воеводства в Польше. В результате второй мировой войны оказался в Германии. В 1947 г. принимал деятельное участие в организации православной церкви в лагере Менхегоф, близ г. Кассель (Германия), был регентом этой церкви. В 1948 г. переехал в Марокко, где руководил церковным хором. С 1962 г. жил во Франции. С 1968 г. регент хора Александро-Невского собора на улице Дарю в Париже. Член почетного комитета парижского Общества ревнителей православного церковного пения. С 1970 г. преподавал основы музыкального знания и гласовое пение на вечерних курсах церковного пения и чтения при Свято-Александро-Невском соборе. Скончался в 1990 г. Похоронен на кладбище Sainte-Genevieve des Bois, под Парижем [190].

Его сын Евец Василий Евгеньевич, стал регентом хора кафедрального собора Св. Александра Невского (Париж) после смерти отца в 1990 г. [191]

Много трудились для храма в Касабланке инженер Тихомиров с сыном Вадимом, подстароста И.Н. Ростовцев с членами Приходского совета и прихожанами. Особая "...сердечная благодарность постоянным добровольным труженикам по украшению наших храмов: художнику Косенко М.М. и Колтовскому М.М., прикованному сейчас к постели тяжелой болезнью" [192].

В 1952 г. приход в Касабланке испытывал неприятности в связи с проблемами аренды помещения. Но по всему видно, что вопрос был решен в пользу русских [193].

Политические симпатии накладывали отпечаток на характер общественных мероприятий, проводимых в русской общине. В переполненном храме служились панихиды по жертвам коммунизма. Другая служба, "панихида по атаману Каледину [194] и всем атаманам и казакам, в смуте убиенным и в мире скончавшимся… была отслужена по инициативе группы казаков, чинов РОВСа", - такие объявления встречаются в газетах тех лет. Ежегодно РОВС ("Русский Общевоинский Союз") устраивал традиционные балы для всей русской общины - 14 июля.

ЧАСТЬ 2. ПАСТЫРИ

В Северной Африке служили выдающиеся священники, этим замечательным пастырям - протоиерею Георгию Спасскому и отцам архимандритам Варсонофию (Толстухину) и Митрофану (Ярославцеву), посвящены отдельные работы. Здесь же остановимся на других священнослужителях, проходивших свое служение родному народу и святой православной вере в далекой Африке.

Авраамий (Терешкевич), иеромонах

Отец Авраамий приехал в Марокко в 1930 г. Митрополит Евлогий, в своих воспоминаниях оставил о нем лестную характеристику. Он пишет о батюшке, как о умном, красноречивом, тактичном человеке. Молодой иеромонах окончил Богословский институт в Париже. Прежде он служил на одном из приходов во Франции. "Молодой настоятель, живой, горячий, но приятный в обращении, сумел сплотить прихожан вокруг себя…К сожалению, через несколько лет (я) огорчил приход, отняв от него о. Авраамия… Я послал его в Африку с миссионерской целью, считая ее соответствующей его монашескому пути. Однако там никакой миссионерской работы нет, а прихожан мало" [195], - сознавался митрополит спустя годы.

Отец Авраамий, был принят на работу в заводское управление в городе Курибге, так как сами прихожане были не в состоянии содержать священника. Настоятелем Свято-Троицкой церкви в Курибге он оставался до 1937 г., когда был вынужден покинуть Марокко из-за болезни.

Александр (Тюменев), иеромонах

Отец Александр (Тюменев) приехал в Марокко в 1930 г., на псаломщицкую вакансию. Служил в Рабате, помогал настоятелю о. Варсонофию (Толстухину). Скончался в 1943 г.

Шкарин Николай, священник

Отец Николай (Шкарин) приехал в Марокко в 1932 г. в сане диакона. В 20-х годах XX в. он в массе русских эмигрантов оказался в Париже. Митрополитом Евлогием направлен в Марокко. Воспоминаниях П.П. Де Мазьер читаем: "Был замечательный, колоритный дьякон отец Николай Шкарин. Он обладал прекраснейшим голосом, невероятным чувством юмора, жил в колокольне, куда мы забирались по четвергам учиться Закону Божию и, где он день за днем переписывал партитуры изумительно красивым почерком, - он в Москве служил в городском адресном отделении и там научился так красиво писать. Отец Николай любил выпить, но умеренно и прекрасно читал вслух: его иногда приглашали домой и после бесконечного для нас, детей, ужина - он ел медленно и с расстановкой - он принимался читать Лескова, Гоголя, со вкусом и выражением" [196].

Отец Николай руководил хором Воскресенского храма в Рабате, который сумел привести на достаточно высокий профессиональный уровень. В последствии (ранее 1955 г.), он был рукоположен в священники [197]. На хиротонию ездил в Париж, по-французски говорить так, и не научился, т.ч. поездка из Рабата во Францию без провожатого была для него достаточно сложной.

Феодоров Г., священник

Отец Г. Федоров приехал в Рабат в 1943 г. на место почившего иеромонаха Александра (Тюменева), бывшего в Рабате на псаломщицкой вакансии. Вскоре уехал.

Солнышкин Владимир, священник

В последующие годы, "...некоторое время, в приходе служил отец Владимир Солнышкин, который способствовал укреплению прихода тем; что стал издавать Приходской бюллетень" [198]. Ввернувшись во Францию, перешел к епископу Иоанну (Ковалевскому) (1905-1970 гг.) РПЦЗ, руководившему с 1964 г. приходами Французской Православной Церкви западного обряда.

Кретьен Григорий, священник

Отец Григорий Кретьен, - православный француз, принявший православие. Помимо служения в Воскресенском храме Рабата, о. Григорий опекал общину в Танжере, совершал службы в домовом храме Киприана Карфагенского (до 1962 г.). Этот священник положил в Марокко добрую традицию совершения некоторых богослужений на французском языке, что позволило "объединить, с большой легкостью православных людей разных национальностей" [199]. Особое внимание он уделял молодым прихожанам и детям. Архиепископ Николай (Еремин), писал о том, что "не знающие ни русского, ни славянского языков, дети могут понимать и участвовать в молитве, только совершаемой на французском языке. Оставить их вне понимания, а потому вне молитвы и литургии, мы не имеем права и, если бы так сделали, то это было бы значительной несправедливостью" [200]. В последствии, вернувшись во Францию, о. Григорий Кретьен перешел к епископу Иоанну (Ковалевскому) РПЦЗ, руководившему приходами Французской Православной Церкви западного обряда.

Владимир (Балин), архимандрит

Далее, в храме служили архимандрит Владимир (Балин). Из Церковного вестника, издававшегося в Париже, узнаем: "В воскресенье 10 апреля 1955 г. во время Божественной литургии в храме Трехсвятительского подворья в Париже, высокопреосвященным Николаем, архиепископом Клишским, рукоположен в сан иеродиакона инок Владимир (в миру Борис Балин)" [201]. В архивных документах Воскресенского храма в Рабате есть запись, характеризующая священника: "это был общительный, жизнерадостный и деятельный человек, долгое время работавший в доме известного французского летчика и писателя Антуана де Сент-Экзюпери [202]" [203]. Советский сотрудник, встречавшийся с архимандритом, оставил воспоминания: "По случаю годовщины Октября посольство устраивало официальные приемы. На них приглашались и некоторые члены русской общины. Одной из наиболее колоритных фигур среди приглашенных был отец Владимир - настоятель небольшого православного храма, построенного на средства прихожан" [204].

Скончался архимандрит Владимир в 1976 г. в Париже.

Беликов Александр, протоиерей

Отец Александр Беликов, прибыл в Марокко на смену о. Владимиру (Балину). Протоиерей Александр прежде трудился в Югославии, он был профессором философии в Белградском университете. В Рабате протоиерей Александр был всеми уважаемый человек, общался с представителями французской администрации, принят был при королевском дворе, вхож в посольства. Престиж русской общины в Марокко заметно возрос при его руководстве приходом. С тех пор вошло в традицию, сохраняемую до нашего времени, когда на официальные государственные торжества в королевский дворец, как представитель русской колонии приглашается настоятель храма Воскресенского храма. Вторым человеком, представляющим Россию, принимающим участие в этих же церемониях, стал после установления дипломатических советско-марокканских отношений в 1958 г., - посол СССР, сейчас Российской Федерации.

После служения в Марокко отец Александр вернулся в Югославию. Скончался он в Белграде в 1974 г.

Сидун Иоанн, священник

Среди последующих настоятелей Воскресенского храма в Рабате отец Иоанн Сидун выделялся следующим качеством. Протоиерей Н. Захаров пишет: "Кратковременное служение отца Иоанна Сидуна отмечено усилением экуменической деятельности в приходе" [205].

В ведении ОВЦС МП

В 1972 г. приход в Рабате был переведен в непосредственное ведение Председателя ОВЦС, и для пастырского служения из Москвы был направлен протоиерей Николай Захаров.

После смерти протоиерея Николая Захарова Воскресенский приход поочередно возглавляли: архимандрит Лев (Церпицкий) [206], протоиерей Георгий Давыдов, игумен Гурий (Шалимов) [207], архимандрит Иосиф (Пустоутов)... С 1991 г. - священник Анатолий Егоров [208].

Следует, также упомянуть о том, что Председатели ОВЦС МП дважды посещали Марокко. Первым это сделал митрополит Никодим (Ротов) [209] в 1977 г. В 1997 г. в связи с 70-летним юбилеем основания русской общины в Рабате, праздничные торжества в Марокко возглавил митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев) [210].

Вообще же, канонически, православные, проживающие в странах Магриба, относятся к Североафриканской епархии Александрийского патриархата. Возглавляющий эту епархию митрополит Карфагенский Хризостом (Пападопулос), находясь с пастырским визитом в Марокко в 1999 г., после совершения богослужения в греческом Благовещенском храме Касабланки, посетил и Воскресенскую русскую церковь в Рабате. Митр. Хризостом в период 1972-1974 гг. проживал в нашей стране, будучи экзархом Александрийского патриарха, исполняя послушание настоятеля Троицкого храма-подворья в Одессе. Владыка владеет русским языком, оставил самые добрые воспоминания о нашей стране и русском народе.

Епископ Митрофан (Зноско-Боровский)

Владыка Митрофан (Зноско-Боровский), несколько лет прожил в Марокко с 1948 по 1959 гг. В сане протоиерея он возглавлял русскую православную общину в Касабланке. С его именем связан определенный период расцвета в деятельности колонии наших соотечественников, второй эмигрантской волны, если можно применить это слово, к духовной жизни вынужденных страдальцев-изгнанников.

Родился отец Митрофан в 1909 г., в западнорусской духовной семье, его отец служил священником в г. Брест-Литовске.

М. Зноско-Боровский, для получения образования поступил на богословский факультет Варшавского университета. В 1932 г. переехал в Белград, как стипендиат Сербского патриарха Варнавы для учебы на богословском факультете университета.

Затем, по возвращении в Польшу, Зноско-Боровский преподавал и с 1935 г. служил диаконом, а с 1936 г. священником в Никольской Братской церкви Бреста [211], где ему пришлось пережить советскую, затем немецкую оккупацию [212]. Вместе с отступавшими немецкими войсками, перед угрозой Красной армии, протоиерей вместе с семьей ушел на Запад. В августе 1944 г. Германский митрополит Серафим (Ляде) [213] выдал отцу Митрофану удостоверение о принятии в клир РПЦЗ. Зноско-Боровский с семьей проживал в это время в Вене, откуда по субботам и воскресеньям ездил в лагерь фирмы "Лейхметалл" в Берг-Энгерау, где опекал угнанных на принудительные работы соотечественников [214]. В 1947 г. он оформлял документы для выезда в США, готовился принять приглашение на должность разъездного миссионера. Однако, как сообщает он в своей автобиографии: "дело закончилось отказом, в июне того же года архиепископ Виталий [215] ответил: "что, к сожалению, не может выписать вас в Америку, ибо ему трудно обеспечить содержание такой большой семьи, как ваша" [216]. Митрополит Анастасий (Грибановский) получил в апреле 1947 г. от владыки Нафанаила (Львова) письмо, в котором последний просил о назначении протоиерея Зноско-Боровского в Марокко. Таким образом была решена судьба священника и вместе с тем наметились последующие страницы касабланской русской церковной истории. Прот. Митрофан прибыл в Марокко в 1948 г., и оставался здесь до 1959 г., когда выехал в США (в 1989 г. протоиерей овдовел и с 1992 г. призван к архиерейскому служению). Преосвященный владыка Митрофан был епископом Бостонским, викарием Нью-Йоркской и Восточно-Американской епархии, преподавал в Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле. Скончался владыка в 2002 г.

О времени проведенном в Марокко, Зноско-Боровский достаточно подробно излагает в своей книге "Хроника одной жизни: К 60-летию пастырского служения IX. 1935-IX.1995." [217].

Баранников Георгий, протоиерей

Отец Георгий приехал в Марокко в составе большой партии русских второй волны. Это были люди, ранее содержавшиеся в беженских лагерях в Германии. Первоначально он служил в Касабланке, где помогал протоиерею Митрофану Зноско-Боровскому, настоятелю Успенского храма. В 1950 г. был организован самостоятельный приход РПЦЗ в Рабате, который возглавил протоиерей Баранников. Также батюшка опекал православные семьи в других городах страны, в частности в Фесе, где совершал службы, занимался с детьми Закон Божиим, проводил пастырскую работу в области душепопечения. После отъезда в 1959 г. прот. Митрофана Зноско-Боровского в США заменил его на посту настоятеля Успенской церкви. Умер в 1960 г. в Касабланке [218].

ЧАСТЬ 3. РУССКАЯ ОБЩИНА В КАСАБЛАНКЕ

Зарубежная русская паства разрасталась. Большинство эмигрантов селилось в Касабланке, т.к. город-порт, город-мегаполис, промышленный и экономический центр, был способен обеспечить работой. За годы французского протектората население Касабланки из 25000 выросло в 650000 человек. "Ныне Касабланка живет полным размахом стройки. Город переполнен. Найти себе пристанище, а тем более целую квартиру, в европейских кварталах города можно только за очень большие деньги… Квартирный вопрос, в общем, в Касабланке самый тяжелый. Конечно, если есть связи знакомства... Русская публика, как приехала и поселилась в барачном пригороде Бурназель (Bournazel), так там, в большинстве случаев и застряла, ютясь в условиях... со всякими их недостатками, ценя, главным образом, то, что живешь среди своих... Что касается вопроса заработка, то в Касабланке или в Марокко вообще, всегда можно, постепенно обжившись, зарабатывать себе на сносную жизнь при условии, если у вас есть какая-либо специальность. Без специальности тут дело плохо, ибо арабского труда для черной работы сколько угодно, и он оплачивается слабо" [219], читаем в русской эмигрантской газете.

Как и везде в эмиграции, общественная активность проявлялась через работу различных организаций. Выделялся среди них Красный Крест. Возглавляла работу этой организации в Касабланке княгиня В.В. Урусова. Обычно Правление общества устраивало традиционный бал под масленицу. Об одном из танцевальных вечеров, устроенном с целью благотворительности, читаем: "На вечере встретилась вся русская колония, французы - друзья и американцы. Организовала вечер инициативная группа в составе: В.Н. Буткова, Т.Н. Ростовцева, Н.Ф. Рудко, Н.С. Подзолова, В.Ф. Григорьева и г-ж В.М. Шимановской и Сорокиной. Сложное и хлопотливое дело по организации буфета блестяще провели г-жа А.Н. Буткова, инж. В.И. Травлев и собственник магазина "Кавьяр" Е.Е. Ельский, снабдивший буфет деликатесами и помогавший личным участием и советами. Жертвенно работали по сменам в буфете многие дамы и особенно г-жи Старикова, А.Н. Сидоренко и Кузнецова, а юноши Володя Сидоренко, Юра Брюно, Вася Евец и Коля Козловский весь вечер помогали везде, где было нужно. Успех вечера превзошел все ожидания, хотя расходы, с ним связанные, оказались также сверх предполагавшихся. Дружная отзывчивость в деле устройства вечера всех русских эмигрантов в Касабланке.., показала, что русская колония могла бы регулярно объединяться в таких начинаниях, без различия групп и партий, принося пользу своим соотечественникам, попавшим в тяжелые условия, и отдыхая морально в своей среде, в непринужденной обстановке" [220]. На вечере звучали песни, романсы. Среди почетных гостей была госпожа Бонифас жена губернатора. "Все местные газеты отметили вечер русской колонии в теплых выражениях, пожелав русским изгнанникам счастья и успеха в жизни, в новых условиях" [221].

Один из спектаклей "…прошел под эгидой Православной Общины в Марокко и весь чистый сбор был отправлен председателю Берлинского Комитета помощи русским беглецам из-за "железного занавеса" [222].

В Касабланке прошло детство будущего протоиерея Анатолия Ракович, который проживал здесь с родителями. Ныне о. Анатолий служит в парижском соборе св. Александра Невского.

Следует обратить внимание на детский вопрос. Эмигранты гордились своими потомками, видели в них смену. "Нам кажется, что в Русском Зарубежье, почти везде русские дети и юноши пожинают лавры школьных успехов. Нам приятно сообщить, что и в Марокко русская молодежь так же достойно поддерживает русское имя в местных учебных заведениях", - читаем в "Русской мысли" [223]. В Бурназельской общеобразовательной школе обучалось 15 русских детей, "как правило, русские в своем классе идут первыми..." [224]. В 1951 г. в Колледже Касабланки отличилась русская девочка Ирина Шимановская, "взявшая все три награды лицея по чисто французским предметам (литература, язык и история)" [225], - отмечалось в газетной статье.

Кружковая работа, дополнительное образование, организация досуга, спорт и другие проявления детской активности имели место в жизни русской общины. Был организован русский детский струнный оркестр, в котором мальчики на выступления одевали косоворотки, а девочки национальные сарафаны. Некоторые дети посещали профессиональную школу танцев госпожи Михайловской. В газете тех лет читаем о том огромном "удовольствии, которое получили и многочисленные родители, гордые за своих детей, блестяще поддержавших русское имя и еще раз наглядно показавших русский талант и русские способности" [226].

Молодежь занималась спортом. Была попытка организовать свой русский спортивный клуб в Касабланке. Наши играли довольно успешно, последовательно брали кубки Марокко. Один из юношей был отправлен в центральную федеральную школу в Париж [227]. Среди юниоров выделялись русские игроки, команда которых выиграла "Рождественский кубок" по волейболу в 1951 г. [228]

По немногим публикациям в эмигрантской прессе узнаем о жизни в далекой стране. "В Африке многого нет, что нам привычно. Не найдете вы тут маку; редко, редко, случайно встретите творог; вместо пшена здесь "кус-кус"; о гречневой крупе не приходится и заикаться; хорошей селедки и не сыскать... И вот тут на помощь приходит обычно какой-нибудь предприимчивый человек. Смотришь, появился магазинчик с русскими товарами, где найдешь и черный хлеб, и зеленый сыр, и многое еще. Есть такой магазин и в Касабланке. Перед Пасхой в нем открывается запись на творог, на куличи... Идут в ход сельди самых разнообразных сортов, водится зубровка, водка..." [229]

Большинство публикаций о жизни русской общины в Касабланке, которые появлялись в газете "Русская мысль" приходятся на период рассвета, если можно применить это слово, к жизни изгнанников на чужбине, на начало и середину 50-х годов. Наиболее активным автором этих небольших заметок был наш соотечественник, который под своими статьями ставил подпись: "Рей-Лохмач". Он оставил много интересных описаний, из которых узнаем о городе, в котором жили, о достопримечательных местах, местных особенностях и многом другом. Вот, например как он представляет саму Касабланку: "...расходятся обычно пять, шесть, семь и больше улиц и понять, куда надо идти человеку, привыкшему к строгой распланировке средней Европы, зачастую сначала очень трудно... Утомляет... отсутствие тени, особенно летом... Уютных, тихих, тенистых уголков, куда бы было можно с удовольствием пойти погулять, в Касабланке нет. И вообще, некуда пойти погулять. В улицах города шумно и жарко. За город не суйся - летом там выжженная солнцем равнина, а зимой, хоть и зелено, но всюду полно народа... Пойдешь к океану - он суров и мрачен. К нему и подойти трудно... А подойдешь, то хоть и посмотришь в бесконечную даль, но купаться в нем не следует. Можно только полоскаться у берега... унесет в море течение..." [230] И все же, как не хорошо все это, а "...не напоишь воздух африканских пустынь свежим ароматом... трав" [231], - ностальгически заключал он свои замечания.

В другой статье, Рей-Лохмач, писал о своей работе и о небольшом происшествии, свидетелем которого был: "Это было в глуши, в арабском местечке, на окраине которого мы проживали в сильно потрепанной временем глинобитной постройке, отведенной нам благоволением местного каида..." [232]. Далее описывал унылую местность, это была пустыня, кругом - камень и галька, глушь, до ближайшей почты десятки километров. Печально смотреть на горы, лишенные признаков жизни, "...за ними вздымался к небу острой крутой грядой сам Атлас, весь покрытый в зимние месяцы белым, белым снегом. Острые же ребра гор были то розовыми на восходе и закате солнца, то чисто белыми, когда лучи солнца их не касались, то, наконец, голубовато синими в ясные ночи полнолуния, когда месяц висел на прозрачном африканском небе, заливая своим холодным светом все кругом и преображая даже пустынные горы во что-то таинственное и фантастическое" [233].

Как-то после работы, наш автор читал газету, одновременно наблюдая за жизнью местных рабочих, которые прикармливали арабскую собачонку, "...была она неимоверно худа, т.к. многие арабы принципиально не кормят своих собак... В двух-трех десятках метров от нас, за загородкой, из собранных на равнине сухих колючих кустарников, торчали арабские шалаши, покрытые ячменной соломой..." [234] - там жил рабочий.

В 1956 г. Марокко освободилось от французского влияния, иностранцы покидали страну в массовом порядке. Коснулся этот процесс и русских второй волны. Церковный источник сообщает: "Разделение продолжалось до марта 1956 г., когда после провозглашения независимости Марокко эти лица покинули пределы страны" [235].

При восшествии на престол бывший султан, объявивший себя королем под именем Мухамед V, 2 марта 1956 г. провозгласил независимость Марокко. Дипломатические отношения между СССР и королевством Марокко были установлены в 1958 г. После всех этих событий русские эмигранты стали в массовом порядке покидать Марокко. Как не нуждалось молодое независимое государство в специалистах, однако, русские люди уже знали, что такое национализация и прочие сопутствующие ей процессы, увы, из собственной истории.

ЧАСТЬ 4. ПАСТВА И ЦЕРКОВНАЯ ПОЛИТИКА

"Милосердие не может творить неправды, а правосудие не может выливаться в форму мести".
Архим. Митрофан [236]

Об атмосфере церковного разлада, сложившегося в Африке и о том, как тяжело это отражалось в жизни прихода много писалось. Наибольшую остроту борьба, неуместная в жизни церкви, приобрела после смерти авторитетного старца архимандрита Варсонофия. Его продолжатель отец Митрофан писал: "Последние годы своего настоятельства почивший провел в чрезвычайно тяжелых условиях неприязненной атмосферы клевет, доносов и преследований со стороны отпавших от своей Матери-Церкви людей, целью жизни своей сделавших несправедливую борьбу против нее. До последних дней, больной уже, он не переставал получать анонимные письма, полные всяческих угроз и совершенно непристойных ругательств" [237].

Разве что, смерть могла, до такой степени непримиримых соотечественников, ходивших по воскресеньям к обедне в разные храмы, собрать вместе для молитвы, как писал об этом тот же архимандрит Митрофан, описывая отпевание и похороны почившего собрата, когда миряне - представители разных юрисдикций собрались в Воскресенской церкви Рабата. Духовенство и на этот раз осталось при своем.

В период "первой" волны эмиграции, русская диаспора жила, хоть экономически трудно, но спокойно, и даже строила храмы и создавала приходы. Появление "второй" волны принесло в Марокко, да и в другие страны политизированных церковников. Один из таких североафриканских пастырей писал о своих взглядах: "Вспоминаю, как... в лагерях Германии и в Африке, все мы жили... надеждой на скорое падение цепей..." [238]

"...Церковное разъединение в Марокко началось с 1946 г., но постепенно обоюдное раздражение стало затихать. При приезде новой партии беженцев осенью 1947 г., я их обслуживал, был два раза в их лагере, совершая погребения и бракосочетания, посещал и причащал больных в касабланских госпиталях. С приездом протоиерея Митрофана Зноско-Боровского в 1948 г., раздор усилился, вдохновляемый им, который не содействовал умиротворению, а разжигал вражду, добиваясь овладения всей русской марокканской паствой и ее достоянием в Рабате. Свидетельством этому являются также Приходские листки..., полнейшие яда и раздражения" [239], - писал рабатский священник отец Митрофан. И далее: "С появлением в Марокко протоиерея Митрофана Зноско-Боровского начался натиск на наше церковное общество с целью захватить с налета и "покорить под нозе". Когда же это не удалось, началось сманивание наших прихожан и старание скомпрометировать нас пастырей..." [240]

"С прибытием в Марокко новой группы эмигрантов, в 1947 г. и позже, бежавших от кремлевского коммунистического ига, возник вопрос о духовной пище для этой группы верующих...", - писала парижская газета "Русская мысль" [241].

Верные Московской Патриархии духовенство и прихожане болезненно наблюдали за успехами своих идеологических противников, так, одно из заседаний Приходского совета посвятили обсуждению, статьи, напечатанной в газете "La vigie Marocain" от 26 января 1958 г., касающейся звания протоиерея Зноско-Боровского, где он именуется главой всех православных церквей на всю Северную Африку. Постановили: одобрить посылку письма с приложением вышеупомянутой статьи и передачи всего дела архимандриту греческому Ieretheos'y Chassapis'y [242] в Касабланке, который обещал, обо всем этом, донести до сведения патриарха Александрийского Христофора. Копию всего дела отправить архиепископу Николаю (Еремину) в Париж для сведения. Примечание: газетную статью и письмо хранить в архиве, под литерой "З" (Зноско-Боровский)" [243].

Многие люди в эмиграции понимали всю ненормальность складывающейся ситуации в церковной жизни зарубежья. "Система параллельных приходов… по природе антихристианская, ибо цель захватническая, разделяющая верующих по политическим признакам, и вредная для православия... Приходится защищать свои приходы и пасомых от посягательств воинственно настроенных деятелей церковной организации зарубежного Архиерейского Синода: нападки, злобные писания, переманивания прихожан и параллельные приходы и т.п. никому не дают спокойно молиться, а пастырям исполнять свой религиозно-нравственный долг. Об этом несутся жалобы буквально отовсюду, куда внедрились воинствующие не на грех, а на ближних священнослужители. Русские православные люди за границей устали от церковных раздоров и наветов и хотят церковного мира..." [244], - с болью писал один престарелый русский генерал, в эмиграции надевший рясу священника.

В качестве иллюстрации церковного разделения диаспоры и того, как эти разделения отражались в жизни на периферии, в частности в русской среде в Северной Африке, предлагаю выдержки из переписки между двумя настоятелями, по стечению обстоятельств, у них даже были одинаковые имена, и тем не менее, не было между ними, несмотря на единое русское происхождение и принадлежность к одной религии - русскому православию, - взаимопонимания. Из Касабланки в Рабат писали: "...Настоятелю Свято-Воскресенского храма Московской юрисдикции в г. Рабате, архимандриту Митрофану (Ярославцеву)... Во исполнение постановления Общего собрания членов "Общины Православной Русской церкви заграницей", бывшего в г. Касабланка 30 марта 1952 г., сообщаю Вам следующую резолюцию... "Общее собрание... полагая себя выразителями настроений 91% православного населения русского происхождения, проживающего в Марокко, для какового неприемлемы ни в какой форме влияния, исходящие от Московской Патриархии, находящейся в пленении коммунистической безбожной власти в Москве... и стремясь всемеро... к достижению церковного единства, считает возможным столь вожделенное объединение осуществимым лишь под руководством Синода Русской Зарубежной Церкви, для чего и обращается к настоятелю прихода Московской Патриархии в г. Рабате, а через него - к Правлению "Православной церкви и Русского Очага в Марокко" [245]. Настоящее письмо было передано 6 мая, через протоиерея Григорий Баранникова, которого зарубежники, не дожидаясь мнения патриархийных сторонников, уже назначили своим священником в Рабат.

Ответное письмо в центр сторонников зарубежной юрисдикции - Касабланку, был отправлен через 3 дня. В нем, в частности писалось: "Протоиерею отцу Митрофану Зноско-Боровскому... По существу могу заметить следующее: ссылка на количественное - в процентах превосходство в церковном деле не играет никакой роли; к тому же - вычисление (91%) - слишком тенденциозно. Неприемлемость ни в какой форме влияния - исходящего от Московской Патриархии - имеет причины исключительно политического характера, но отнюдь не церковного... Указание на пленение Московской патриархии коммунистической безбожной властью - голословно и, опять таки подчеркивает политический характер резолюции "Общины" и расцерковленность (мирские вожделения) принявших резолюцию..." [246]

Что касается характеристики самого административного органа Русской Зарубежной Церкви, то отношение к его легитимности в африканских приходах было не однозначным: "...этот "Синод" составляют архиереи - находящиеся под прещением высшей русской церковной власти, оставившие свои епархии и не могущие претендовать на автокефальность их Церкви... Название "Русская" - ...не походит Церкви "Синода и Собора архиереев", ибо они не признают законное русское священноначалие... "Зарубежная" Церковь тоже никакими канонами не предусмотрена... Александрийский патриархат, Блаженнейший Христофор воспретил своим священнослужителям иметь литургическое общение с архиепископом Пантелеимоном в Тунисе... личные и политические вожделения превозмогают. Последние выразились в целом ряде выступлений - отнюдь не церковного характера - ... благодарственный адрес Гитлеру [247], в коем он назывался "вождем в мировой войне за мир и правду", служились молебны о спасении России помощью Гитлера и т.п. Позднее митрополит Анастасий призывал к очищению Русского Народа атомной бомбой, огнем и кровью (Пасхальное послание 1948 г. и речь его 29 июля 1951 г.)... Здесь же - в Марокко на общем собрании "Церковной" общины в Касабланке в 1950 г. дебатировался вопрос о вхождении в "политическую организацию (кн. Белосельского-Белозерского [248]) ...В Приходских Листках №№ 3, 4 и 5 - Вы клеймили нас всех большевиками... в Приходском Листке №4 - поносили ныне усопшего архимандрита Варсонофия и меня - как слуг сатаны - советских подданных, хотя я не имею советского паспорта... Ваше утверждение (Пр.Л. №4), что в нашем "Обществе" засилье советских граждан, также не верно, их всего 26% общего состава... Вы очевидно с целью умаления - называете... "советским патриархом", а... русскую церковь - "подсовецкой", подобные политические термины здесь преследуют нехорошую цель... Из Пр.Л. №3 видно, что у Вас в "Общество" принимаются люди определенных политических убеждений... За три года своего пребывания в Марокко и, - бывая много раз в Рабате, - Вы не удостоили меня Своим посещением, никогда к нам - двум рабатским священникам не обращались с предложением жить в мирном согласии, содержанием же подписанных Вами Пр. Листков - № 3, 4 и 5 - показали явное нежелание мира между нами"... Во всех писаниях в русских и французских газетах Ваших пасомых ясно высказывалось одно желание завладеть нашим храмом в Рабате не Вами и не ими созданном, а старыми эмигрантами... Оставьте нас в покое, не досаждайте своими необоснованными претензиями и не мешайте спокойно молиться" [249].

О политическом характере касабланской православной общины сообщалось в публикациях тех лет. Газета "Русская мысль" в 1950 г. поместила статью под заголовком "Церковь и политика. Православная жизнь в Марокко", где в частности писалось о том, что на приходском собрании поднимался вопрос участия в строительстве антикоммунистического центра в Нью-Йорке [250].

Отчасти злобность и непримиримость церковных и политических лидеров второй волны эмиграции можно объяснить их жизненной безысходностью, ведь "первые" русские любили Россию, мучительно переживали ее беды и хотели ее блага и процветания. С надеждой всматривались в перспективные направления внутренней и внешней политики. Прошедшие лагеря для военнопленных, насильно угнанные в Германию на работу и не захотевшие возвращаться в Россию, люди, жили ненавистью к СССР, не признавая ничего положительного в происходящих на родине процессах. Советский Союз, создал невыносимые условия для своих сынов и дочерей, вынужденных бежать от "Родины-Матери", как от злой мачехи.

В этой связи, становится понятно, почему религиозные символы примешивались к политическим понятиям. Например, касабланский зарубежный священник писал: "...советский паспорт в руках эмигранта - это билет от самого сатаны, а обладатель этого билета, добровольно отказывающийся от дара свободы, сознательно или не сознательно становится, несомненно, слугою сатаны" [251]. С точки зрения правомочности, данное утверждение просто не христианское и противоречит евангельскому смыслу.

В церковно-народной психологии, очень часто, в переломные моменты истории образу врага придаются черты противника церкви и Христа. Подобное явление, начиная с римских времен, можно наблюдать и в связи с реформами Петра [252] и с именем В.И. Ленина [253], равно, как и с личностью последнего советского реформатора М.С. Горбачева [254]. Эти же мысли беспокоили русскую церковную среду в эмиграции. Современник писал: "В русских настроениях той эпохи нередко прощупывался эсхатологический [255] привкус" [256].

И если, карловацкое церковное крыло, апеллируя к угрозе конца света, пугая антихристом и бесами, - все это применяло к советскому, коммунистическому строю, то нормальные священники относились к проблеме государственного устройства, как и следовало, исходя из сути христианства. Архимандрит Митрофан в Рабате, по этому поводу писал: "...пастырям - надлежит молиться за Родину и народ свой, а не уподобляться неистовому Аввакуму [257] с его истерическими воплями об антихристе. История повторяется; как при патриархе Никоне [258] и при императоре Петре говорили об антихристе, так и ныне, а Промысел Божий ведет нашу Родину своими путями, а не нашими хотениями. Хула не простится, а молитва - за кого бы то ни было - всегда благословенна. Не нахожу ничего плохого, если при божественном служении реже будут упоминаться злые духи и сатана, а то некоторые духовные лица привыкают чаще упоминать их, чем священные имена Господа Бога, Пречистой Его Матери и подвижников" [259]. Трезво оценивая всю пагубность для души и неспасительность разделения, тот же русский старец писал: "...Жалко становится наших русских православных людей, рассеянных по белому свету; терпящих нужду, горе, всякие лишения и, из-за внушенного им изуверами ложного понятия, боящихся поднять свои глаза на светящийся благодатью лик призывающей их Матери Патриаршей Церкви. Они даже верят, что, отвращаясь от Нее, они служат Богу (Ин.16:2)..." [260]. Для марокканских священников, оказавшихся в изгнании с 20-х годов XX века церковь была истинным, выстраданным символом спасения: "...Церковь действует на особом поприще, отличном от поля действия государства; у нее своя территория - это верующая совесть, своя политика - оборона этой совести от греховных влечений. Но, воспитывая верующего для грядущего града, Она постепенно и, незаметно обновляет и перестраивает и град зде пребывающий (государство, социальный строй общества)" [261].

Примечания
156. Евлогий Г. Ук. Соч. - с.501-502.
157. Историческая записка. - ВХРМ. - с.17.
158. Там же. - с.18.
159. Евлогий Г. Ук. Соч. - с.503.
160. Записка, направленная о. Варсонофию из Касабланки, 1930 г. - ВХРМ.
161. Письмо Приходского совета в Финляндское православное церковное управление, 1931.10.7. - ВХРМ.
162. Мелетий, 110-й папа и патриарх Александрийский и всей Африки (+1939 г.).
163. Историческая записка. - ВХРМ. - с.21.
164. Там же. - с.21-22.
165. Вдовенко Евгений, диакон, рукоположен в 1921 г. в Сербии. Ранее жил в Крыму, где имел имение и хороших кровных лошадей, работал инженером-техником.
166. Там же. - с.22.
167. Просьба графа В.А. Игнатьева, 1941.01.5. - ВХРМ.
168. Клировая ведомость. - ВХРМ.
169. Письмо митрополита Евлогия, 1929.15/28.02. - ВХРМ.
170. Историческая записка. - ВХРМ. - с.11.
171. Евлогий Г. Ук. Соч.
172. Митрофан, игумен. Православный приход в г. Курига (Марокко). - //ЖМП, 1948, №4. - с.53.
173. Письмо священника Владимира Балина митрополиту Николаю, 1962.06.3.. - ВХРМ.
174. Записка по истории Касабланского прихода. - УХКМ.
175. Письмо Игнатьева к архиепископу Дионисию, заместителю Экзарха, 1957.20.11. - ВХРМ.
176. Письмо митрополита Николая священнику Владимиру Балину, 1962.01.3. - ВХРМ.
177. Евлогий Г. Ук. Соч. - с.506.
178. Там же.
179. Четвертое Епархиальное собрание, Париж, 1936 г., 1 июля. - ВХРМ.
180. В 1999 г. автору приходилось бывать в шерифской семье Саади (потомки династии правившей в Марокко до Аллауитов). Бабушка Джиада Саади вспоминала о тех русских семьях, которые жили в Мараккеше. В молодости она работала в доме одной русской женщины в Мараккеше.
181. Церковные дела в Рабате. - //РМ, 1954, №634 (16.02).
182. Отзыв на обращение… Ук. соч. - ВХРМ.
183. Там же.
184. Церковные дела в Рабате. - //РМ, 1954, №634 (19.02).
185. См.: Петровский Н. Ук. Соч.
186. В.Б. Русская жизнь в Марокко. Православная община. - //РМ, 1952, №441. - с.4.
187. Там же.
188. В.Б. Русская Пасха в Касабланке. - //РМ, 1952, №448. - с.4.
189. Там же.
190. См.: Незабытые могилы: В 6 томах. Т. 2: Г-З. -М.: Пашков дом, 1999. - с.468.
191. См.: Карпова М. (Франция). - http://zarubezhje.narod.ru/index.html.
192. Там же
193. См.: Р. Лохмач. Касабланский русский храм под угрозой. - //РМ,1952.21.7.
194. Каледин Алексей Максимович (1861-1918 гг.), генерал от кавалерии, атаман войска Донского, после военного краха сложил с себя полномочия и застрелился.
195. Евлогий Г. Ук. Соч. - с.470.
196. Де Мазьер П.П. Ук. Соч.
197. См.: Письмо митрополита Николая (Еремина), 1955.22.11. - ВХРМ.
198. Егоров А. Ук. соч.
199. Bulletin de la Paroisse Orthodoxe de la Sainte Resurrection, 1955, №5. - р.2.
200. Письмо архиепископа Николая священнику Николаю Шкарину, 1955.22.11. - ВХРМ.
201. Рукоположения и награждения. - //ВРЗЕПЭ, 1955, № 22. - с.115.
202. Антуан де Сент-Экзюпери (1900-1944 гг.), французский писатель, военный летчик, погиб, не дожив 3-х дней до освобождения Франции.
203. Захаров Н. Ук. Соч.
204. Луконин Ю.В. Ук. Соч. - с.49.
205. Там же.
206. Лев (Церпицкий), с 1987 г. епископ Ташкентский и Среднеазиатский, с 1990 г. епископ Новгородский и Старорусский, с 1995 г. - архиепископ.
207. Гурий (Шалимов), с 1993 г. епископ Корсунский, с 2003 г. епископ Магаданский.
208. Егоров А. Ук. Соч.
209. Никодим (Ротов), с 1960 г. председатель ОВЦС МП, с 1960 г. епископ Подольский, викарий Московской епархии, далее, епископ Ярославский и Ростовский, с 1961 г. архиепископ, с 1963 г. митрополит Минский и Белорусский, далее Ленинградский и Ладожский, с 1967 г. Ленинградский и Новгородский, + 1978 г.
210. Кирилл (Гундяев), с 1976 г. епископ Выборгский, викарий Ленинградской епархии, с 1977 архиепископ, с 1984 г. архиепископ Смоленский и Калининградский, с 1991 г. митрополит.
211. Николо-Братская церковь в Бресте известна тем, что в ней состоялся в 1596 г. униатский собор.
212. См.: Митрофан (Зноско-Боровский), епископ. Хроника одной жизни. - М.: Издание Св. Владимирского братства, 1995. - с.86.
213. Серафим (Ляде Карл Георг Альберт) (1893-1950 гг.), митрополит, родился в немецкой протестантской семье в Лейпциге, в 1904 г. принял православие, до 1916 г. учился в Московской Духовной академии, в 1919-1920 гг. служил священником в Белой армии. В 1923 г., приняв монашество, хиротонисан обновленцами в епископа Ахтырского. С 1930 г. проживал в Германии, перешел в РПЦЗ, получил титул епископа Тегельского, с 1938 г. возглавлял Германскую епархию, с 1939 г. архиепископ, с 1942 г. митрополит, скончался в Мюнхене.
214. См.: Там же. - с.137.
215. Виталий (Устинов) первоиерарх РПЦЗ, в 1951 г. рукоположен в Лондоне в епископа Монтевидеосского (Канада), до 2000 г. был Председателем Синода Зарубежной Церкви.
216. Там же. - с.157.
217. См.: Там же. - с.163-226.
218. См.: Православная Русь. 1960. №20. с.3; 1961. №11. с.4.
219. Рей-Лохмач. У подножья Атласа. Касабланка. От нашего корреспондента. - //РМ, 1952, №415. - с.4.
220. В Касабланке (от нашего корреспондента). - // РМ, 1952, №429. - с.7.
221. Там же.
222. В.Б. Марокко. Русские спектакли. - // РМ, 1952, №471. - с.6.
223. Марокко, успехи русской молодежи. - // РМ, 1952, №471. - с.6.
224. Там же.
225. Там же.
226. Там же.
227. Там же.
228. См.: Р.Л. Русские волейболисты в Касабланке. - //РМ, 1952, №415. - с.4.
229. Рей Лохмач. У подножья Атласа. Из русской жизни. - //РМ, 1952, №456. - с.4.
230. Рей-Лохмач. У подножья Атласа. Касабланка. - //РМ, 1952, №415. - с.4.
231. Там же.
232. Рей-Лохмач. У подножья Атласа. "Скетч" в пустыни. - //РМ, 1952, №439. - с.4.
233. Там же.
234. Там же.
235. Историческая записка… - ВХРМ.
236. Ярославцев М. Тетради. - ВХРМ.
237. Кончина архимандрита Варсануфия. Некролог. - //ВРЗЕПЭ. - с.26.
238. Зноско-Боровский М. Предисловие. - В кн.: Православие, римо-католичество, протестантизм и сектантство. 2 изд. - Св. Троице-Сергиева лавра, 1992. - с.3.
239. Отзыв на обращение… Ук. соч. - ВХРМ.
240. Там же.
241. Церковные дела в Рабате. - //РМ, 1954, №634 (16.02).
242. Архимандрит Хасапис Елпидис упоминается в качестве экзарха Александрийского патриархата, настоятеля Троицкого храма-подворья в Одессе в 1960 г. - См.: Петлюченко Виктор, протоиерей. Двадцати пятилетие Александрийского подворья в Одессе. - //ЖМП, 1981, 38. - с.30.
243. Протокол Приходского собрания от 25.02.1958 г. - ВХРМ.
244. Там же.
245. Письмо Общины РПЦЗ в Касабланке, 1952.29.4. - ВХРМ.
246. Письмо настоятеля Воскресенского православного русского прихода в Рабате, 1952.09.5. - ВХРМ.
247. Гитлер (Шинкльгрубер Адольф) (1889-1945 гг.), фюрер Национал-социалистической партии Германии с 1921 г., глава фашистского немецкого государства, инициатор второй мировой войны. С 1933 г. немецкое правительство принудило русские приходы в Германии перейти из подчинения митрополиту Евлогию (Георгиевскому) в юросдикцию карловацкого Берлинского епископа Тихона (Ляшенко). В 1938 г. правительство оказало помощь в ремонте 19 карловацких храмов в Германии (См.: Ципин Владислав, прот. История Русской Церкви 1917-1997. т.IX. - М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. - с.583.). Тогда же митрополит Анастасий (Грибановский) назвал Гитлера вождем "в мировой борьбе за мир и правду" (Троицкий С.В., проф. О неправде карловацкого раскола. - Париж, 1960.). Зарубежный митрополит Серафим (Лядэ) именовался в Германии "вождем всех православных в III империи" (Поспеловский. Русская Православная Церковь. - М.: Издательство "Республика", 1995. - 203.).
248. Белосельский-Белозерский Сергей Сергеевич (1895-1978 гг.), кн., окончил Пажеский корпус, находился на военной службе. В эмиграции в Финляндии, в Англии, во Франции и США. В 1945 г. создал Русско-американский союз защиты и помощи русским вне СССР (под омофором РПЦЗ), который, в частности рассылал специальные поручительства русским эмигрантам и помогал им устроить новую жизнь в США, Австралии и Канаде, открывал дома для престарелых, покровительствовал молодежной Патриотической организации русских разведчиков (ПОРР), созданной в 1954 г. при его участии в г. Лейквуд близ Нью-Йорка. Церковный благотворитель. Приобрел землю и оказывал материальное содействие в устройстве мужской обитель Новая Коренная пустынь в г. Махопак (РПЦЗ) (там хранится чудотворный образ Курской Коренной иконы Божией Матери), храму-памятнику в г. Джексон и другим монастырям и храмам русского зарубежья, в том числе и за пределами США. Основатель и руководитель Российского антикоммунистического центра, переименованного впоследствии во Всероссийский комитет освобождения (1950 г.) и Представительство российских эмигрантов в Америке.
249. Там же.
250. См.: Петровский Н. Церковь и политика. -//РМ, 1950.14.6.
251. Зноско-Боровский М. - Приходской листок, №4. - УХКМ.
252. Романов Петр I Алексеевич (1672-1725 гг.), император, младший сын царя Алексея Михайловича Романова, осуществил крупнейшие реформы в политической, административной, экономической, культурной жизни России.
253. Ленин (Ульянов) В.И. (1870-1924 гг.), организатор КПСС, основатель СССР, философ.
254. Горбачев М.С. (род. 1931 г.), Генеральный секретарь ЦК КПСС (1985-1991 гг.), президент СССР (1990-1992 гг.).
255. Эсхатология, - учение о кончине мира, о последних вещах, конечной судьбе человечества.
256. Курдюмов М. Ук. соч. - с.27.
257. Аввакум Петрович (1620-1682 гг.), протопоп, один из основателей и деятельных участников раскола старообрядчества, прозаик, публицист, полемист, оставил около 45 произведений в защиту "старой веры", подвергался преследованиям, с 1667 г. содержался в земляной тюрьме, сожжен в срубе в Пустозерске.
258. Никон (1605-1681 гг.), священник, овдовев, принимает монашество, подвизался в монастырях Макарьевском Желтоводском, Соловецком, Кожеезерском, Московском Новоспасском, с 1648 г. митрополит Новгородский, с 1652 г. патриарх Московский. Реформы, предпринятые Никоном к расколу старообрядцев. Собором 1666 г. лишен архиерейства и священства, сослан в Ферапонтов монастырь, с 1676 г. - в Белозерский. Умер, не дождавшись решения о восстановлении в патриаршем сане, подписанном восточными патриархами в 1681 г. Погребен в Новоиерусалимском Воскресенском монастыре.
259. Отзыв на обращение… Ук. соч. - ВХРМ.
260. Там же.
261. Там же.