Русский след в Африке

Глава 1. Анализ русского присутствия в науке, культуре и образовании

Часть 1. Русские ученые и наука

Целью данного раздела является попытка дать освещение того вклада, который оставили русские по происхождению, культуре и воспитанию люди, в государствах Северной Африки. Национально-политическая катастрофа начала XX века, разразившаяся в Российской империи привела к массовому бегству и насильственному переселению миллионов россиян за пределы своего отечества. Многие талантливые русские люди продолжали жить, трудиться и созидать, пополнять мировую сокровищницу, в тех землях и странах, которые их приютили и обеспечили приемлемыми, часто весьма примитивными условиями существования.

Как известно среди эмигрантов первой волны из России ушел цвет интеллектуальных сил. О положении русской науки и ученых за рубежом в первые годы эмигрантского существования, писал бывший ректор Московского университета профессор М.М. Новиков: "Русские ученые… тотчас же начали изыскивать новые возможности для продолжения научной работы. Конечно, лишь в исключительных случаях им удалось восстановить приблизительно такую же обстановку работы, какой они располагали дома. Большинство русских эмигрантских ученых было принуждено или довольствоваться скромным положением в иностранных научных учреждениях или организовывать свои русские учреждения, которые естественно располагали для работы лишь минимальными материальными средствами… Однако, ни катастрофа, сломавшая весь жизненный и научный обиход ученых, ни тяжелые условия зарубежного существования не угасили духа научного искания и в настоящее время на пространстве всего почти земного шара русские ученые успешно шествуют по путям исследовательской работы…" [1].

Действительно русский творческий потенциал и сейчас приносит славу, уважение и почет именами наших ученых, но к величайшему сожалению научное, экономическое и политическое состояние самой России, в настоящее время находится в катастрофическом положении. Вполне естественно, звучит в этой связи вопрос: - Не пора ли России научиться ценить свое богатство?

Даже такой удаленный и слабо развитый регион, как арабские территории Северной Африки, может гордиться проявившимися здесь способностями наших соотечественников.

В 1971 г. в Париже вышла книга "Зарубежная Россия", в которой подводится итог русского присутствия в эмиграции за пятидесятилетний период. Автор этого труда русский эмигрантский историк Петр Евграфович Ковалевский посвятил две специальных статьи вкладу русских геологов и почвоведов в изучение Северной Африки. "Ни в одной научной области русские за рубежом не развили такой широкой деятельности, как в геологии и связанной с ней науке почвоведения, применяя в них русские методы, унаследованные от основоположников этих наук в России. Необходимо отметить, что в этих двух дисциплинах проявили свои таланты и трудоспособность все три поколения русских за рубежом: те, которые были уже видными учеными в России; те, кто начали свою работу вне родины; наконец те, которые получили образование и даже родились вне России, но сохраняли живую связь с русскими научными традициями" [2].

Основным местом работ и научных исследований русских геологов в Северной Африке были территории французского влияния, - это колониальный Алжир и, находившиеся под протекторатом, соседние с ним Тунис и Марокко.

Самым крупным русским специалистом мирового уровня в области геологии, был Николай Николаевич Меншиков. Родился он в 1900 г. в Москве, где окончил среднюю школу. Для получения высшего образования родители направили Николая в Париж. В Сорбонне Меншиков защитил диссертацию на степень доктора геологии. Исследователь отмечает, что "его главные работы посвящены Сахаре, где он в течение многих лет производил геологические испытания. В Бени Аббесе [3] он основал центр изучения Сахары. Созданный буквально из ничего, этот центр включает теперь три отдела: физический, геологический и биологический с отделениями животным и растительным, и является крупным научным центром по изучению пустыни. Он имеет отделение в Париже, куда поступают материалы, собранные на месте. Большую роль Н.Н. Меншиков сыграл в деле нахождения в Сахаре воды и нефти. Необходимо отметить труды его жены, Екатерины Сергеевны, которая не только была все время ему помощницей, но основала при центре ботанический сад.

Николай Николаевич является возглавителем целой школы молодых геологов. Из его учеников и помощников назовем Андрея Феофиловича Мейендорфа (1918-1942 гг.), который много раз сопровождал его в Сахару, а потом начал самостоятельные исследования Большого Эрга. Он погиб в Сахаре, на пути обратно во Францию, выпив отравленной воды из пустынного колодца. Насколько значительны были заслуги молодого Мейендорфа показывает то, что французское правительство объявило его заслужившим национальную похвалу (ситэ а л'ордр де ла насион), Н.Н. Меншиков, со своей стороны, был награжден высшими отличиями за свои выдающиеся труды. Главной заслугой среднего поколения русских геологов было осуществление геологических карт Африки… Каждый из исследователей занялся отдельным районом и посылал данные и минералогические образцы в Париж, где они разбирались под руководством опытного геолога-петрографа Е. Ереминой, работавшей в Сорбонне, и неизменной руководительницы и советницы русских молодых геологов. Материалы по Сахаре и Ливийской пустыне были [собраны] Н.Н. Меншиковым, по югу Туниса - Е. Беркаловым, по Тибетси - А. Шуберским, по французской Западной Африке - С. Серпокрыловым…

По собранному материалу была составлена первая геологическая карта Африки А. Качевским. Она была начерчена М. Клеменьевым, а гравирована Б. Поповым. В июле 1933г. известный французский геолог проф. Люто повез ее на Международный геологический съезд в Вашингтоне и она была принята потом, как необходимое пособие при изучении геологии во многих странах" [4].

"В Марокко с 1930 по 1968 гг. провел крупную геологическую работу Николай Владимирович Гуськов. Он родился в 1901 г. в Екатеринославе, где и окончил среднее образование. Во Франции он учился на естественном факультете в Париже и в Геологическом институте и в Высшей школе нефтеведения в Страсбурге, а с 1930 года производил разведку меди в Атласе. С 1934 г. по 1940 г. он исследовал геологические залежи в Северном Марокко и составил общую геологическую карту этой страны.

Кроме того, он провел оводнение района Коломб-Бешар в Алжире, а в 1954 г. нашел воду в окрестностях Бискры и в его честь эта буровая скважина была названа "Айн Гуськов". Позднее его работы до выхода в отставку были проведены в качестве советника по гидрологии алжирского правительства. За работой бурения 60 скважин на воду, он наблюдал до своего отъезда из Алжира в 1968 году [5].

Другой геолог русского происхождения Г. Шуберт долгие годы был начальником геологической службы Королевства Марокко.

К следующему поколению русских ученых, работавших в Северной Африке, следует отнести Андрея Павловича Овтрахт, специалиста по изучению руд [6].

В Марокко работал также Георгий Осипович Шероцкий. С 1931 года в течение почти сорока лет он производил работы по гидрогеологии, преподавал минералогию и петрографию в горной школе в Рабате и горном отделении школы инженеров и опубликовал петрографический словарь.

Больших успехов добились русские ученые в Северной Африке и в такой близкой к геологии науке, как почвоведение. В настоящее время почвоведение преподается практически во всех университетах мира и высших специальных учебных заведениях. Но основу и основу процесса по изучению почв положили русские ученые. Наиболее известным из них является Василий Васильевич Докучаев (1848-1903 гг.) Ученик этого талантливого ученого Владимир Константинович Агафонов развил эту область науки и создал целую русскую школу почвоведов. При содействии и непосредственном участии В.К. Агафонова (1863-1955 гг.) была составлена первая почвенная карта Франции и частично Северной Африки. Его почвенная карта Туниса была представлена на международном конгрессе в 1935 г. В 1937 г. вышел его капитальный труд "Почвы Туниса".

Из этой плеяды вышел другой ученый соратник В.К. Агафонова - Г. Журавский, который также посвятил свои изыскания почвам Туниса.

Георгий Мелентьевич Брысин известен как геолог, работавший в Марокко, но также он много сделал и в отношении изучения почв в этой стране. В других местах русские ученые почвоведы пользуются заслуженным уважением за свои труды.

Относительно других отраслей науки, в которых русские ученые добились заметных результатов, можно упомянуть следующее:

В Тунисе достаточно известны были труды зоолога проф. А.Т. Васильева.

Выдающееся положение в научном мире занимал Борис Петрович Уваров (1888-1970 гг.). Он считался самым большим специалистом по саранче и прямокрылым насекомым, как известно для стран Африканского континента эта проблема является весьма актуальной. В своей работе о саранче Б.П. Уваров указал источник и развитие нашествий саранчи и благодаря, его основательному труду, был создан международный план борьбы с этим бедствием. Начиная с 1945 г. Б.П. Уваров стоял во главе Центрального бюро борьбы с саранчой. Он был избран в 1950 г. членом Британской академии наук [7].

В области такой науки, как энтомология потрудился А. Балаховский (род. 1900 г.), он занимался проблемой применения энтомологии к земледелию и борьбой с вредными насекомыми в Северной Африке. С 1947 г. он состоял в сотрудничестве по отделу паразитологии с Пастеровским институтом.

Историк русского зарубежья П.Е. Ковалевский в своем исследовании об истории культурно-просветительной работы в диаспоре отмечает еще одну личность в связи с научной работой в Северной Африке. Это - "Шумович Владимир Антонович, старший лейтенант, натуралист и археолог, родился в Москве, окончил Морской кадетский корпус в 1916 г. и служил радио-офицером на линейном корабле "Святой Евстафий". После эвакуации из Крыма в Бизерту, он сперва работал на электрической станции в г. Руза, потом в Сфаксе на фосфатных рудниках и, наконец, обосновался в Муляресе. Там он занялся изучением природы, фауны и флоры и основал музей. Как знаток животного царства и растительности восточной части Сахары, он продолжил свои изыскания в Редейефе, так как Мулярес был разрушен во время второй мировой войны. Он организовал три зоологическо-ботанические экспедиции в Сахару. Музей в Метлави назван его именем" [8].

В Северной Африке трудились талантливые русские астрономы. Вениамин Павлович Жеховский, родился в 1881 г. в Варшаве, и после Московского университета работал в Парижской обсерватории с 1912 г., потом был астрономом в Алжире, где сделался, известен, как специалист по небесной механике.

Так же астроном - Л. Филипов, родился в 1983 г., тоже работал в Алжире. Умер в 30-е годы.

Другой ученый Николай Николаевич Донич, родился в 1878 г., окончил Новороссийский университет, по окончании которого обзавелся собственной обсерваторией в г. Старые Дубоссары, в Бесарабии. Был членом Румынской Академии Наук. С 1945 г. работал во Франции, с целью исследования зодиакального света организовал экспедицию в Африку [9].

К вышесказанному следует так же добавить имя русского инженера Лелявского, главного строителя малого барража дельты Нила в Египте.

А среди преподавателей русского Морского корпуса в Тунисе заметной фигурой был генерал-лейтенант К.Н. Оглоблинский, знаменитый девиатор, профессор компасного дела. Вообще это учебное заведение в Бизерте славилось высококвалифицированными учебными кадрами, профессорами там были выпускники пяти российских университетов. В Морском корпусе были разработаны и написаны уникальные курсы по высшей математике.

Помимо русских специалистов трудившихся в исследовательских и научно практических областях сельского хозяйства, химии и геологии, по изучению залежей и переработки угля и фосфатов, сделавших открытия в потрудившихся над сохранением флоры и фауны оставались еще сферы научной приложения русского таланта. В этой связи следует назвать медицину.

Особо выделяется, среди живших и работавших в Северной Африке русских ученых, имя выдающегося хирурга Ивана Павловича Алесинского (1871-1945 гг.). Этот талантливый хирург и педагог оказался на Западе, в результате эвакуации из Крыма вместе в бар. П.Н. Врангелем. И.П. Алексинский преподавал клиническую хирургию, вел интенсивную научную работу по изучению актуальных проблем хирургии. Еще в России вышло его сочинение "Эхинокок в брюшной полости". За рубежом исследования продолжались. Последние годы своей жизни Иван Павлович прожил скромно, редко появлялся в научных кругах и в обществе, скончался он 26 августа 1945 г. и погребен в Касабланке. В этом городе он некоторое время трудился в качестве Председателя церковной общины при русском православном храме Успения Божией Матери.

Что касается, в целом состояния медицины и медицинской науки в североафриканских условиях, то положение русских врачей и их возможности были сильно ограничены. Право врачебной практики в некоторых странах было под сильным контролем местных законодательств, в целях обеспечения работой, в первую очередь, своих специалистов. В ряде стран иностранцам и вовсе запрещено было практиковать.

Поэтому, многие русские врачи, в большинстве случаев, получали право практики в колониях, где они сыграли большую и очень благодетельную роль. Как пишет зарубежный исследователь: "многие из них погибли на посту, заразившись тропическими болезнями. Особенно много русских врачей поехало в Африку…" [10].

Из русских работавших в Каире известны заслуженный профессор Московского университета К.Э. Вагнер и доктор В. Беллин. Последний, в частности писал: "К врачам население относится хорошо. Конкуренция огромна, но видно наша "альма-матер" вложила в наши головы достаточно умения и знаний, что успеваем держаться в разряде лучших врачей, а врачей в Каире около 500" [11].

Трудившиеся в Египте доктора, вели большую преподавательскую и исследовательскую работу. Их силами при Русском медицинском обществе с 1932 года издавался "Бюллетень русской поликлиники" в Каире. Лекции читал проф. Платонов. От профессоров Анрепа и Б.В. Булгакова, преподававших медицину, остались письменные работы.

Что касается гуманитарных областей, в которых приложили свои силы русские ученые, связанные с Северной Африкой, следует отметить некоторые известные нам факты. Так в Рабате настоятелем православного русского храма был протоиерей Александр Беликов профессор философии Белградского университета.

Съемками иероглифов занимался в Египте Всеволод Владимирович Стрекаловский. Другой египтолог, Викентьев известен благодаря своим письменным работам.

Русский эмигрант в Египте Анатолий Марков, владевший арабским языком, принимал участие в работе американской научной экспедиции в сотрудничестве с Каирским университетом, занимавшейся исследованиями в древних христианских монастырях [12].

Из уважения к русской научно академической мысли, согласно, штатному расписанию, в Каирском университете полагался один русский профессор, последним из них была госпожа Разумовская.

В области военно-исторической науки, заметно имя адмирала А.М. Герасимова. Будучи в Тунисской Бизерте, куда на французскую средиземноморскую военную базу прибыл Черноморский флот, названный адмирал, занимался переводами серьезных военно-исторических материалов немецких и английских авторов о первой мировой войне.

В Северной Африке жил и трудился архиепископ Нафанаил (Львов), оставивший серьезные работы о первохристианской церковной истории этого региона: "О святых Африки (Доклад 1)" [13] ; "О святых Африки (Доклад 2)" [14] и "Духовное наследие Северной Африки" [15].

Следует назвать имя известного богослова, связанного с интересующей нас тематикой, - это профессор, протоиерей, Николай Николаевич Афанасьев, который, оставив кафедру канонического права в Париже и приняв священный сан, переехал в Тунис, где служил настоятелем в период с 1941 по 1947 гг. Здесь о. Николай продолжил свои научные изыскания в области богословия и церковной истории.

Другой известный православный священнослужитель - протоиерей Митрофан Зноско-Боровский пробовал себя, как публицист и апологет [16].

В настоящее время русская диаспора в Северной Африке претерпевает естественное сокращение, утрачивается память, уходят в небытие ее носители, как из числа живых свидетелей, так и свидетельства материальной культуры. Но дабы сохранить для истории и в поучение потомкам, чтобы мог, как и прежде гордиться русский человек своим происхождением, своей принадлежностью к великой, нации, - систематизирован настоящий материал.

Часть 2. Образование Сеть учебных заведений

"Ведь Вы готовите кирпичи, из которых будет сложено чудное здание новой России. Какой прекрасный кирпичный завод"
Прот. Георгий Спасский [17]

Первой причиной приведшей к эмиграции сотен тысяч русских были соображения личной безопасности. Чуть позже к этому присоединился еще и фактор их несогласия с теми процессами, которые происходили на родине и не соответствовали их представлениям о будущем России. Русские беженцы остались за границей, где начали строить новую жизнь. Одной из причин, побудившей их к невозвращению, можно назвать также желание привить своим детям взгляды на сущность русской культуры, в том свете, как они это сами понимали. И, несмотря на все противоречия, которые имели место в русской эмигрантской среде, они преодолевались ради молодого поколения, которому по их убеждению предстояло строить новую свободную Россию.

Первой задачей в этой связи, было необходимо восстановить равновесие, между физическим и моральным здоровьем детей. Эта деятельность, направленная на попечение и нормализацию жизни подрастающего поколения была одной из самых успешных и плодотворных в русской зарубежной среде, так как значительное число людей изъявило желание работать в направлении попечения, детского воспитания и образования. Особо здесь следует отметить деятельность организаций Красного Креста и Земско-городского комитета помощи российским гражданам и объединение земских и городских деятелей.

"Земгор", как его называют в зарубежье, является второй общественной организацией, начавшей свою деятельность в России и развившей ее после эвакуации почти во всех странах рассеяния. Мы говорили уже о значительной культурно-просветительской работе Земгора... В период расцвета своей деятельности Земгор содержал полностью или субсидировал в разных странах 65 учреждений и обслуживал в школьном отношении свыше 6000 детей" [18].

Основным направлением работы в сфере детской психологии, была цель, чтобы, как можно быстрее залечить душевные раны, полученные юными существами. Все эти вопросы, связанные с психологическими травмами обсуждались в эмигрантской печати, но, к сожалению, на серьезный методический уровень эти материалы не вышли. Все осталось в виде исследовательских попыток частного характера. В первую очередь, это материалы, как локального, так и более широкого спектра, написанные в форме автобиографических сочинений [19].

Для нашего дня, думаю, может показаться во многом полезным, опыт наших соотечественников живших за рубежом, в абсолютно чуждом культурном окружении, по сохранению, особенно у детей знаний традиционной русской культуры. Мы, проживающие в России сегодняшней, оказались в условиях стремительной деградации и разрушения векового культурно-исторического наследия, совершенно бессильны и беззащитны перед темными силами зла. Нам остро необходимо сохранять и прививать навыки, которые позволили бы в будущем играть созидательную роль на благо России. Здесь, наша цель, у тех, кто пытался сохранять Россию за рубежом и у тех, кто живет в современной России, - едина. Вот, что писал в 1924 г. один из русских педагогов в диаспоре: "Нам нельзя думать только о снабжении учащихся каким-нибудь комплексом знаний... нельзя думать только об интеллекте, когда больна вся душа... Весь строй школы должен... одновременно лечить, воспитывать и учить... Далее наша школа, в виду переживаемого времени, должна думать о воспитании воли, характера, борьбе с той дряблостью и мягкотелостью, которая так разительно сказалась в русской интеллигенции в годину тяжких испытаний. Наконец... самое важное: руководствуясь новейшими течениями педагогики и психологии, наша школа должна быть строго национальной, на нас лежит трудная, ответственная задача сохранить в детях, а в нужных случаях зажечь святой огонь любви к утраченной отчизне, познакомить их с величием родной истории, красотой родной поэзии и литературы - словом дать знание и понимание родного края" [20].

Первые русские школы в условиях эмиграции появились уже в Турции. Заслуживает внимания, имевшая место в этот период времени, инициатива Софии Владимировны Денисовой, которая устроила приют с обучением ремеслами для детей вывезенных из Константинополя. Основная же заслуга в создании русских школ для детей в начальный период эмиграции принадлежала Земско-городскому комитету. Параллельно с этим создавались другие учебные заведения, такие как: гимназия В.В. Нератовой, гимназия Святителя Николая Чудотворца в Харбие, приют-школа Британского благотворительного общества в Буюк Дере, начальная школа бар. О.М. Врангель [21] и католическая школа-интернат, основанная священником Александром Сипягиным [22] [23] в 1921 г.

В других местах русского расселения также уделялось внимание детскому образованию. В Греции, несмотря на свои проблемы, связанные с последствиями принятия собственных беженцев, тем не менее, появилась гимназия в Салониках, действовавшая при материальной поддержке со стороны митр. Платона (Рождественского) [24].

Что касается ситуации, связанной с расселением русских в славянских странах и уделяемому там вниманию на воспитание русских детей, то этот вопрос, безусловно, заслуживает особого исследования, я же позволю, в настоящей работе в качестве характеристики привести слова современника и очевидца тех дней, который говорит "о радушии народных масс... исполненный симпатии характер порыва, которым был охвачен весь славянский мир под впечатлением разразившейся над русским народом катастрофы. Этот могучий моральный порыв, особенно ценный в нашу бездушную эпоху, не может не принести плодов" [25] для русских детей.

Большим покровителем школьного дела в Париже был архиепископ Иоанн (Максимович), известный также и в Северной Африке, как епархиальный архиерей Касабланского прихода Успения Божией Матери [26]. Касабланский приход в Марокко славился хорошо организованной постановкой занятий с детьми, в местном Церковном Вестнике упоминалось русской школе, изучении религиоведческих дисциплин, о занятиях скаутов и кружковой работе. Сам же "...архиепископ Иоанн все послевоенные годы собирал деньги на... содержание и неизменно содействовал процветанию и воспитанию... юношей в русском и православном духе" [27].

Особо о роли зарубежных приходов в деле воспитания и образования детей, в настоящей работе посвящена отдельная глава. Материал же настоящего раздела, нацелен на освящение светского характера зарубежных педагогических инициатив в диаспоре.

Так как местные школы, принимавшие русских детей, не могли дать необходимых знаний о России, то непосредственно эмигрантские учебные заведения, напротив, основной упор делали на преподавание таких дисциплин, как русский язык, литература, история, география. Исходя из того, что главной целью системы образования в эмиграции было сохранение русского самосознания, поэтому, естественные науки и математика, интернациональные по своему характеру, преподавались по учебным программам местных стран. Для собственно своих школ, русская диаспора взяла за образец систему преподавания, которая использовалась в старых русских дореволюционных гимназиях, где главный упор делался на преподавание гуманитарных наук, особое внимание уделялось русской литературе, отечественной истории и классическим и новым языкам.

В 1924 г. в зарубежье насчитывалось 90 школ Земгора, в которых было 8835 приходящих учеников и 4954 учащихся на полном пансионе [28].

История школьного дела африканской русской диаспоры имеет уникальные об образцы организации школьного дела. Так, например, в тунисском городе Бизерта была устроена школа для 500 русских детей на военном корабле - линкоре "Георгий Победоносец". Преподавателями здесь были люди с опытом военно-педагогической работы, а также профессора, выпускники пяти российских университетов.

Из других североафриканских стран следует назвать Марокко, где в городе Курибге, при фосфатном предприятии, на котором работало много русских специалистов, заводским управлением была устроена специальная школа для русских детей [29].

В тех местах, где русские общины были малочисленны и, где не было возможности иметь полноценную русскую школу, детей отдавали в местные учебные заведения. Основную общеобразовательную программу они выполняли наряду с детьми основного населения страны проживания.

В педагогическом процессе, охватывающем русских эмигрантских детей новые тенденции наблюдались в преподавании так называемых "русских дисциплинах" - языке, истории и географии. В отличие от россиян, постоянно проживающих в пределах своей родины, дети русских эмигрантов не видели ее пейзажей, не были знакомы с ее природой, не знали народных обычаев и т.д. Новое поколение видело только чужие страны и не знало России. Все эти проблемы и недостатки, на сколько позволяли возможности, необходимо было преодолевать в учебном процессе. Педагоги старались максимально использовать иллюстративный материал, приводить больше примеров из литературных и художественных источников. Были в этом стремлении и некоторые курьезы, так, например, оберегая все, что было связано со старой Россией, строго придерживались старых орфографических форм в правописании, совершенно не принимая нового русского алфавита.

Как известно реформа русской орфографии была подготовлена Академией Наук еще до революции, но сам факт, что правительство большевиков законодательно изменило привычный шрифт в соответствии с новыми правилами - сделал неприемлемой новую орфографию и связал ее с коммунистическим режимом.

Другое новшество, переход на новое летоисчисление, прошел достаточно быстро и безболезненно. Дело в том, что так называемым "новым стилем" или в более привычном для Запада названии - григорианским календарем, Европа пользовалась уже несколько столетий. Этот календарь был естественен для тех условий, для того окружения, в которых оказались русские за границей.

Что касается, такого основного предмета, как история, то в условиях русской диаспоры складывались следующие традиции, определяемые в первую очередь мировоззрением старшего поколения эмигрантов. Основное внимание акцентировалось на истории царствующих династий, на военных и дипломатических успехах России. Положительно оценивалась роль Москвы в объединении русских земель, в формировании централизованной власти и тяготении окраинных земель к центру. Самым популярным в этой связи был учебник С.Ф. Платонова [30] "Краткая история России", написанный в духе национальной гордости за славу и достижения предшествующих эпох. За рубежом этот учебник выдержал несколько изданий. В библиотеке при русской церкви в Рабате сохранилось несколько экземпляров этой книги, помогшей не одному поколению русских детей в формировании знаний об отеческой истории.

Единственное русское учебное заведение в Северной Африке, которое могло себе позволить возможность печатания учебников собственными силами, - это Морской корпус в Бизерте. Эвакуированное из Крыма, данное учебное заведение воспользовалось тем, что на Русской военно-морской эскадре пришедшей в Тунис была своя типография. Высокий уровень педагогического состава позволил написать собственные учебники, которые и были напечатаны в военной типографии.

Что касается в целом вопросов, связанных с изданием специальных детских книг, то во-первых, нужно признать, что их было очень мало, а во-вторых они были малодоступны. Ведь основная масса эмигрантов, особенно на первых парах была крайне бедна. С горечью писалось в те дни: "О детях как-то все позабыли, и тысячи их... забывают родной язык и кроме случайно купленной у букиниста старой хрестоматии - часто ничего не имеют" [31]. Эти слова из письма поэта Саши Черного к писателю А. Амфитеатрову [32] в 1924 г. можно смело отнести к той ситуации, которая складывалась во всех местах русского рассеяния, включая и Северную Африку, а может быть ситуация здесь была и еще драматичнее в силу географической удаленности.

Проблему книжного дефицита, в русских общинах пытались решать при помощи создания библиотек. Практически при каждом церковном приходе была своя библиотека. На скромные эмигрантские гроши выписывались книги из зарубежных издательских центров. Состоящие, например, в фонде Рабатской библиотеки книги - это дешевые издания, подчас в мягких переплетах, на серой газетной бумаге. Эти свидетели бережного отношения к национальной культуре, могут не только разделить тоску по родине, но и многому научить, подсказать. Помимо русской классики, вероучительной литературы, мемуаров и исторических сочинений, особого внимания заслуживает детский фонд, где кроме собственно книг, в обычном понимании, бережно хранятся машинописные и даже рукописные пособия для занятий.

"Совершенно нельзя понять успехов зарубежного школьного дела, если не оценить по заслугам роль русского учителя, самоотверженная деятельность которого, зачастую в самых невероятных жизненных условиях, только и сделала возможным сохранение и даже дальнейшее развитие русской национальной школы в изгнании" [33].

В русской школе Бизерты имело место уникальное явление, там преподавателями были профессора, адмиралы и генералы, пришедшие в Африку с Морской эскадрой. А священник отец Георгий Спасский был благодаря своему педагогическому таланту известен вообще в пределах всего русского зарубежья.

О материальной стороне учительского труда имеются свидетельства, русских исследователей. Вот одно из них: "Учитель получает нищенское содержание, составляющее лишь часть самого низкого беженского прожиточного минимума. Он вынужден зачастую пополнять свой бюджет тяжелым физическим трудом. В классе он вынужден обходиться без самых необходимых учебных пособий или приготовлять их самому во внеурочное время. Тем не менее и в этих условиях русский учитель не оставляет своего дела, не бросает его даже тогда, когда ему представляется возможность переменить свое занятие на более выгодную в материальном отношении профессию" [34].

Помимо проблемы сохранения традиций национальной культуры, не менее важной задачей было дать подрастающему поколению трудовые навыки. Подготовить их к вступлению в самостоятельную жизнь, то есть дать необходимые естественные и технические знания и практические умения. Так, например известны случаи, когда потомки старинных российских аристократических родов в Марокко и в других странах Магриба трудились, женщины - медицинскими сестрами, а мужчины специалистами по сельскохозяйственным машинам. Такие профессии они приобрели, обучаясь во Франции и других Европейских странах, когда проживали там с родителями, вывезшими их из России в эмиграцию/

Дополнительное образование и воспитание

В условиях русской североафриканской диаспоры широкое распространение получили такие формы дополнительного образования, как кружки. Например, в русской общине Египта, большой популярностью пользовался шахматный кружек, который объединял определенную группу детей. Кроме того, в г. Каире функционировал ряд кружков русской национальной молодежи.

Работа русских литературных обществ и кружков активно развивалась в таких центрах русской культуры, как Бизерта в Тунисе и Каир в Египте. Что касается всего комплекса вопросов, связанных с подготовкой к вступлению в жизнь подрастающего поколения, то нельзя обойти молчанием и такое направление, как забота о здоровье и физическом развитии. Например, в Египте при русской общине большой популярностью пользовалась балетная студия, мальчики с удовольствием занимались в школе фехтования. В Тунисе, в бытность там русского Морского корпуса, для спортивных нужд, контр-адмирал Н.Н. Машуков специально закупил гимнастические снаряды и специальное оборудование во Франции. Профинансировал покупку Красный Крест. О том, как проходили спортивные праздники, оставил свои воспоминания один из педагогов, священник Георгий Спасский: "...Гимнастический праздник: очень хорошо поставлена эта сторона. Праздники такие действительно дают внушительную картину физического развития: ловкости, силы, гармонии и красоты. Точно воскресал перед нами дух древней Эллады или Рима" [35].

Относительно развития детских и молодежных команд имеются сведения в источниках по Египту, Бизерте и другим местам. В Марокко русский детский танцевальный коллектив не просто являлся формой досуга, маленькие дети зарабатывали деньги на нужды колонии. Из мемуаров митрополита Евлогия: "Местное русское население устраивало концерты и балетные вечера, на которых с большим успехом выступали местные русские балерины - маленькие девочки 9-10 лет. Стоило появиться на улице афише о выступлениях маленьких танцовщиц, - арабы валили валом, а устроители выручали... по 3-5 тысяч" [36].

Цели физического и морального здоровья, служило, получившее широкое распространение в эмигрантской среде, движение скаутов. Если в дореволюционной среде скаутизм только начал развиваться и не получил большого распространения, то в новых условиях жизни русской диаспоры это молодежное направление стало весьма популярным. Оно развивало в детях самые необходимые качества. Достаточно активная группа скаутов-разведчиков была в Каире, где каждый год устраивались летние лагеря у моря. В Марокко, также известно было скаутское движение, как одна из форм работы с молодежью. В местной церковной печати за 1949 г., сохранилось сообщение об одном из мероприятий, имевшем место в городе Касабланке: "Собственными усилиями наших юных разведчиков 10 июля был устроен в зале при римско-католическом храме Notre Dame вечер с выступлением детского хора, прекрасно подобранными декламациями и двумя сценками из Гоголя" [37].

В городе Рабате, так же по примеру скаутских отрядов, была организована "группа для мальчиков в возрасте от 10 до 14 лет", ставившая своей целью занять их в свободные дни "так, чтобы это время провождение, развлекая их, одновременно способствовало бы их духовному воспитанию и физическому развитию" [38]. С этой целью устраивались прогулки, игры и так далее. Руководил работой отец настоятель.

Интересен так же опыт русских "соколов". Это движение, прежде всего, помимо спортивного характера, обладало четко выраженным славянским и патриотическим характером, направленным на возрождение славянского единства. Летние лагеря и ежегодные слеты позволяли молодежи не только проводить время с пользой для здоровья, но знакомиться с друзьями и активно готовиться к самостоятельной взрослой жизни. Среди африканских русских общин движение соколов было наиболее активным в Египте. Самое большое "гнездо соколов" было в г. Александрии. Интересно здесь привести мнение зарубежного исследователя об аналогичных тенденциях, имевших место в СССР: "...в первые годы советской власти прогрессивная школа и движение пионеров откликнулись на сходные потребности в воспитании инициативы и самостоятельности с той лишь разницей, что как часто бывало в Советской России, идеализм и инициатива отдельных людей были подавлены бюрократическим тоталитаризмом" [39].

Большую просветительскую работу вели молодежные организации и лагеря. Во время летних школьных каникул детей отправляли на природу. В это время жили в палатках, дышали горным воздухом, набирались сил. Но не только отдых, купание в озере и игры до здоровой усталости ставились целью этих лагерей. "Если школы могли дать русским детям познания в русском языке, в истории и географии России, то только тогда, когда при них были пансионы или интернаты дети проводили внешкольные часы в русской обстановке. В лагерях, наоборот, в течение месяца, а иногда и двух, молодежь попадала в особенно благоприятные условия, так как там устраивались кроме занятий походы и экскурсии, требовалось говорить между собой по-русски, подготавливались "костры" и спектакли, и почти в каждом лагере была церковная палатка, а во многих лагерях, кроме педагогического персонала жил священник" [40].

Союз Православных Приходов, который занимался в диаспоре организацией летних лагерей, благодарил русскую общину в г. Рабате "...всех тех, кто так щедро отозвался на помощь детям, кроме материальной поддержки, даром своим вселил в души и детей и взрослых веру в подлинное братство во Христе" [41].

Интересная методика из опыта работы с детьми, проводимого юношеским отделом Российского студенческого христианского движения, может быть полезна и в современной России, где в педагогический и воспитательный процесс сейчас активно внедряются иностранные методики, а дети кроме как компьютерными играми, ничем больше не интересуются. Так вот, русским детям в летних лагерях, каждый вечер при спуске флага предлагалось разобрать один из заветов великого русского полководца А.В. Суворова из книги "Наука побеждать". Темы других лет были: А.П. Чехов, Россия XIX столетия, география России и т.д.

Подобным же направлением работы с юношеством занималась "Национальная организация Витязей" или сокращенно НОВ. Практически во всех странах компактного проживания русских эта организация имела свои, так называемые округа. В Марокко активная работа НОВ продолжалась до 1959 г. [42].

Церковь и дети

В основу настоящего раздела положены материалы из опыта работы церковных общин Северной Африки с детьми и молодежью. Основные факты, анализируемые в свете духовно-просветительской и педагогической деятельности приходских детских проектов, излагаются по имеющимся архивным данным "Ассоциации православной церкви Марокко и Русского Очага в Марокко", с привлечением другого доступного материала, направленного на раскрытие темы.

Опыт, накопленный и сохраненный для истории нашими соотечественниками в плане возрастания подрастающего поколения в основах православной веры и национальной культуре, как в виде отдельных идей, так и практических наработок, на мой взгляд, может быть, во многом полезен для современной России, где последствия целенаправленного разрушения национального самосознания и этнокультурных корней, еще не скоро будут изжиты. Анализ имеющегося опыта послужит поддержкой, как русскому делу в целом, так и сохранению веры и культуры.

Русская община в Марокко свои лучшие времена пережила в годы Французского протектората. Русские люди, прибывающие в эту часть африканского континента, постепенно налаживали свою жизнь и быт, обзаводились семьями, в которых подрастали дети. С приездом священника и строительством церкви, сразу же был поднят вопрос о подрастающем поколении, об их непростой судьбе, о вопросах воспитания и образования. Официально учащихся приняла французская школа, но она не могла дать полноты представления о русской истории, литературе и православной религии, многие из детей даже не знали отеческих молитв. Конечно их сверстники, которые воспитывались в это время в России, в плане религиозного обучения, находились в более худших условиях. Что, налагало тем большую ответственность и тем более остро воспринималось думающими людьми в эмиграции.

Осознавая себя русскими и православными людьми, русские в диаспоре несли высокую моральную ответственность за судьбу русских детей перед угрозой денационализации. С болью писал один из прихожан Воскресенского храма в г. Рабате настоятелю отцу Варсонофию (архимандриту Варсонофию Толстухину) в 1929 г., о том, что мы не можем "денационализации самого святого и ценного, что нам удалось вывести из России - русских детей, того, что должно вновь вернуться в Россию, чтобы построить Православную Национальную Святую Россию" [43].

Высшие церковные структуры, руководившие русским рассеянием, запрашивали с приходов информацию о библиотеках, "сведения об учреждениях благотворительных, просветительных и иных, состоящих при церкви,.. каков состав прихода и колонии: интеллигенция, рабочие, учащиеся,.. дети, их число, как организовано преподавание Закона Божия, есть ли иностранные школы и особенно интернаты, где живут дети, сведения об этих интернатах и их отношение к попечению о вере детей" [44]. Эти сведения обрабатывались, анализировались, затем делались выводы и принимались конкретные меры, как в общецерковном масштабе, так и на местах. В рамках епархии был создан Учебно-просветительский комитет, в работе которого принимали участие, приезжающие с мест, ответственные за просветительскую работу. "Не достаточно создать церковь и приход, нужно, чтобы в церковь ходило и молодое поколение и, чтобы быть членами русской заграничной православной церкви они должны сами быть русскими, т.е. не "денационализироваться..." - говорилось на одном из собраний в епархиальном центре [45].

Там, где было возможно, при городских, профессиональных и частных школах создавались отделения с преподаванием Закона Божия, русского языка, истории и географии России, а где невозможно создавались маленькие группы, в которых преподавали миряне [46].

Епархиальное управление помогало, как могло, конечно, оно не располагало специальными средствами, но изыскивались альтернативные виды помощи. Так бесплатно, или по льготным ценам присылались детские книги, осуществлялось педагогическое руководство, в рамках которого была разработана программа минимума "по Закону Божьему и русскому языку, со сведениями по русской истории и географии, даны методические указания к плану занятий и составлен примерный список учебников и учебных пособий" [47]. Церковное руководство в эмиграции прибегло к оригинальной форме обучения, когда "по желанию родителей, дети обучались Закону Божьему по переписке с Богословским институтом в Париже, так учились в Кенитре дети Шидловских и в Касабланке дети Соколовых" [48].

Интересно прочитать документы тех лет, говорящие о том, какими способами решались финансовые проблемы. "Материальные условия для учебно-просветительной деятельности крайне неблагоприятны, всюду жалуются на отсутствие или скудость средств, помещений, учебников, книг для внеклассного чтения... и, что всего прискорбнее, на равнодушие, иногда, родителей... В общем источниками средств являются взносы родителей, пожертвования благотворителей, доходы от дня Русской Культуры и Дня Русского Ребенка, концертов, лекций, церковных сборов" [49].

В новых условиях невозможно было создать церковно-приходские школы, в старом, дореволюционном их понимании, где занятия проводились бы ежедневно и учащиеся усваивали весь программный материал на русском языке. "Начальная школа в эмиграции давала азы грамотности и религии на русском языке" [50]. Главной целью преподавания ставилась такая задача, чтобы привить ученику способность свободного владения русским языком, знание литературы, истории и географии " Нововведением по сравнению с дореволюционной школой, где преподавание религии было формальным, можно считать повышенное внимание к религиозному воспитанию, причем на первый план выходили не столько ритуальные моменты, сколько духовные и исторические аспекты православия" [51]. Проведя параллель в сегодняшний день русской церкви на родине, можно заметить, что, к большому сожалению, в наши дни и для нашего народа, а тем более для будущих поколений, делается крайне мало и в основном усилиями отдельных энтузиастов.

В русских колониях создавались, условно называемые "Воскресные школы", нередко занятия, правда проводились по четвергам, в частности, это касается территорий с французским влиянием. В том числе такая школа была создана и в г. Рабате. Четверговых школ, исключая саму материковую Францию, в других странах французского присутствия, включая Марокко было 10 [52]. Обращаясь со специальным письмом к рабатскому духовенству по поводу состояния работы с детьми и, одновременно затрагивая вопрос работы Четверговой школы, митр. Николай (Еремин) писал из Парижа: "Будучи верными сынами нашей Матери Православной Церкви, мы призываемся Ею и почитаем своим священным долгом перед Богомладенцем Христом передать светоч веры и нашим детям, вырастающим в исключительно трудных современных условиях" [53]. Осознавая задачи, которые стоят перед русским духовенством, в епархиальном источнике писалось: "...главная доля религиозного воспитания падает на родителей, но на священниках лежит большая ответственность, чем на родителях. В особенности эта ответственность видна теперь, когда родители от утра до вечера заняты изнурительным трудом для обеспечения своих семей хлебом насущным" [54].

Руководствуясь призывом своего архипастыря и нуждами прихода, клирики Воскресенского храма в г. Рабате, обратились к родителям с настоятельной просьбой присылать детей, как маленьких, так и больших в четверговую школу. Для детей младшего школьного возраста при церкви возник, своего рода "детский сад", для подрастающих - устраивались беседы более серьезного характера на разные темы. В случае если родители, по практическим условиям затруднялись приводить детей в церковь, организаторы сами приходили на помощь. Дети могли завтракать при церкви, а послеобеденные часы проводили, а играх [55].

Здесь же, позволю упомянуть, что церковь помимо организации уроков по изучению русского языка, истории и географии, устраивала также детские сады, организовывались поездки и т.д. Сверх обычных занятий имела место такая интересная форма работы, как дополнительный подготовительный класс к экзаменам. Когда в свободное время в помещении при церкви с плохо успевающими детьми занимались пожилые педагоги пенсионеры из числа прихожан по общеобразовательным предметам. При храмах были курсы сестер милосердия, кружки по изучению православного богослужения, кроме того, курсы по вопросам православного мировоззрения, циклы лекций и групповые собеседования. В приходской библиотеке Рабата, например, собраны учебные пособия и дидактические материалы по курсам Священной истории и иконописи. Многосторонняя деятельность приходских комитетов включала в себя даже курсы по изучению кройки и шитья, иностранных языков и паломнические программы. Там, где для этого были подходящие условия, на приходах создавались амбулатории и благотворительные столовые.

Четверговые школы существовали при приходах на весьма скромные средства от сборов и ассигнований Епархиального управления, они "устраивали праздники и спектакли и вели большую культурную русскую и церковную работу" [56]. Например, устраивались совместными усилиями общества Красного Креста и приходов недели помощи русским детям [57]. Особой популярностью и любовью пользовалась традиция устраивать детские спектакли, приурочивая их к главным христианским праздникам - Рождеству и Пасхе.

В скором времени работа дала результаты. Можно было заметить, что дети стали более интенсивно настроены в национальном смысле, чем их упавшие духом родители. Их жизнь стала более интенсивной, интересной и разнообразной. Дети привыкали к церковному пению, прислуживанию в церкви, был устроен обмен книгами для духовно-нравственного чтения, проводились елки и детские светские праздники. Издававшийся в то время при церкви Бюллетень писал: "Наше Общество имеет целью... поддерживать православную веру. Молодежь, отошедшая от церкви, теперь к ней возвращается... другие просто вышли из безразличия... Так мы начали издавать приходской Вестник, который понемногу распространяется. Отметим также открытие Четверговой школы... Закон Божий преподается в Рабате и Танжере. Дети собираются в церкви по четвергам. Мы доставляем их таким образом полезно препровождение времени и приучаем их к жизни около церкви. Наша церковь становится, таким образом, тем, чем она всегда была - центром русской общины в Марокко и вообще. Это делается совершено очевидным, когда вспомнишь об удачной Рождественской елке, устроенной в прошлом году нашим благотворительным комитетом и группой дам, которых я считаю должным, особенно поблагодарить, не только за столь удавшийся вечер, всем доставивший удовольствие, но и за то, что этот вечер был важным шагом в нормальном возвращении нашей общины к тому положению, которое она естественно всегда занимала. Напоминаю, для тех, кто не смог присутствовать, что свыше сорока детей были на этом празднике" [58]. Следует также указать, что в других городах, занятия также проводились в приходах Курибги и Касабланки.

В африканских условиях, как правило, русские колонии были малочисленны, поэтому, основное образование русские дети, получали, как правило, наряду с местными детьми в официальных школах. В таком случае забота о получении религиозных знаний и основных понятий о русской истории и культуре ложилась на местные православные приходы. Преподавательскими кадрами в таком случае были, в первую очередь, русские священники, или прихожане, работавшие по собственной инициативе и на добровольных началах, под руководством духовенства.

Духовенство не оставляло своим вниманием детей и во время летнего отдыха. Епархиальное начальство, поощряя данную форму работы, отмечало: "...многие дети в наше время растут вне церкви, в неверующих семьях и только в лагере соприкасаются с церковью" [59].

С течением времени, для североафриканской русской общины встал вопрос, с которым, естественно, встречается всякая эмигрантская среда. Это вопрос языка. Церковь не могла остаться в стороне от решения, данного вопроса. В письмах тех лет, есть тому свидетельства: "Вы, несомненно, помните слова апостола Павла: "вера от слышания. Как можно веровать, если не слышишь". Для объяснения Закона Божия нужен тот язык, который детям более понятен. Благо, если в семьях дедушки и бабушки научают детей молитве и понятию о Боге, вере и церкви на русском языке. Но хуже, если с детьми никто не занимается по Закону Божию, а в школе, в учреждениях и между собой дети говорят только по-французски" [60]. Дабы каким-то образом приблизить понимание совершаемых в церкви священнодействий "мы... должны служить литургия на французском языке, потому, что, наши, молодые, прихожане и дети, не знающие ни русского, ни славянского языков, не могут понимать и участвовать в молитве, только совершаемой на французском языке. Оставить их вне понимания, а потому вне молитвы и литургии, мы не имеем права. И если бы так сделали, то это было бы значительной несправедливостью. Из четырех, а иногда и пяти воскресных литургий в месяц, мы должны посвятить одну нашим молодым прихожанам, на которых возлагаем надежду, что они будут продолжать наше святое дело распространения православной веры и нашей Русской православной церкви на Западе" [61].

В приходском листке рабатской церкви настоятель объяснял: "Мы служим раз в месяц по-французски. Эта мера... судя по ее результатам, - понятна и поддержана. Благодаря этой мере, мы можем духовно окормить... главным образом наших детей, которые часто с трудом понимают и русский язык и, почти, вовсе не понимают славянского. Конечно, я знаю, что мы являемся членами Русской православной церкви, но виновны ли мы в том, что дети не знают русского языка? И можно ли - если они теряют привычку говорить по-русски, если начинают терять свое русское происхождение - допустить, чтобы они также потеряли свое православие?" [62]

Специальная подготовка

Как решались вопросы, связанные с проблемой получения специального образования для русских, оказавшихся в Северной Африке?

В первую очередь, в этой связи следует упомянуть Морской Корпус, пришедший в Бизерту с русским Черноморским флотом. Это специальное учебное заведение за пять выпусков, своего существования в Африке, подготовило 300 младших морских офицеров, которые служили во флотах Франции, Югославии и Австралии.

Говоря о качестве и уровне преподавания можно привести пример, связанный с деятельностью преподавателя офицера Николая Кнорринг, который читал по университетской программе курс "Истории русской культуры". Как он сам объявил цели и задачи, которые преследовались в процессе преподавания - это, не только сохранение у юношества, оказавшегося за границей основных понятий из русской культуры и истории, но и выработка политического понимания особой роли истории. Разбирая вопросы, связанные с археологией, литературой, музыкой, изобразительным искусством, с экономикой и политической историей России, задача темы сводилась к одному - к оправданию Российского пути в общемировом историческом процессе, и все это преломлялось через призму беженского существования [63].

В других местах русского присутствия в Африке не удалось создать специальных чисто русских учебных заведений. В Египте, правда, некоторое время существовали медицинские образовательные проекты при "Русской поликлинике" в Каире, где преподавали талантливые профессора медики из числа русских врачей. Но основная цель этой медико-педагогической деятельности была направлена на подготовку местных кадров.

Русская молодежь из Северной Африки для получения среднего специального и высшего образования отправлялась в европейские центры русского рассеяния. Специальные учебные заведения были в Париже, Праге, в Белграде, Софии и других местах. В диаспоре были созданы централизованные общественные фонды и советы, призванные руководить помощью русской молодежи в получении образования. Африканские православные общины сотрудничали с Центральным комитетом по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей, созданному в Париже. Так председатель этой организации писал в Марокко: "...вынужден вновь обратиться к русской эмиграции, к русским людям, которым более чем всем остальным дороги судьбы России, которым вместе с тем и ясно, насколько нашей Родине необходимы кадры культурных работников, подготовляемые сейчас за пределами России. Я глубоко верю в Вашу поддержку моего призыва о помощи русским студентам с высоты церковного амвона. Вашему слову пастыря, я придаю особое значение" [64]. Процитированное письмо одно из многих, хранящихся в архиве. Как правило, подобные призывы, не оставались без ответа.

Получение специального богословского образования для желающих посвятить себя церковному служению, было возможно в созданном в Париже Богословском институте или семинариях и академиях единоверных Болгарии и Югославии.

Часть 3. Культура

Книга

Книга для русских эмигрантов была не только произведением художественного творчества, источником информации или приятных эмоций на родном языке, но и объединяющим фактором. Разобщенное, разбросанное по разным странам русское зарубежье объединялось посредством печатного слова. Культурная, цивилизованная жизнь невозможна без печатной продукции. В книгах нуждались эмигрантские школы. Разбросанное по всему свету зарубежное русское общество для сохранения своего самосознания и духовно-интеллектуального развития не в меньшей степени нуждалось в книгах. Едва ли не единственным средством коммуникации для русской среды были книги, журналы, газеты.

Собственного издательского центра в Северной Африке создать не удалось. Данный регион отличался естественной экономической слабостью и всецелой зависимостью от Франции. Однако смело можно указать на имевшие место факты собственного издательского, литературного и писательского энтузиазма русских людей. Первые опыты книжного дела следует отнести к периоду пребывания в порту Бизерты Морского корпуса. В Тунисе группа флотских офицеров издавала "Морской сборник". Причем, издание осуществлялось в собственной типографии, доставленной в Африку в составе русской эскадры. Эта же типография печатала оригинальные учебники для педагогических нужд. В Бизерте же была создана одна из первых и лучших русских библиотек. Что касается мемуаров, то можно указать на нелишенные художественного изящества произведения Н. Кнорринга и В. Берга, созданные на основании пережитого опыта, за время проведенное в Тунисе. Африканская тема присутствует в литературных опытах флотского священника отца Георгия Спасского. В вышедшей после его смерти в Париже книге можно познакомиться с литературными трудами этого человека, среди которых "Письма из Африки" в газету "Новое время".

В других местах Северной Африки тоже велась активная творческая жизнь. В Каире, куда на английских военных судах из Новороссийска была эвакуирована группа русских эмигрантов, выходило специальное научно-медицинское издание "Бюллетень русской поликлиники". В Египте жил и трудился известный в эмигрантских кругах писатель - А.Л. Марков, о нем известно, что он служил в местном отделении полиции, а писал под псевдонимом "Шарки".

С марокканским городом Касабланкой связано имя протоиерея Митрофана Зноско-Боровского, на основе пережитого жизненного опыта им созданы мемуарные произведения [65]. С этим же городом связано имя проживавшего здесь, известного в эмиграции писателя, историка-антикоммуниста Н.А. Ульянова [66]. Рабатский архимандрит Митрофан (Ярославцев) пробовал свои силы как церковный публицист. Научные исследования, которые проводил православный епископ в Тунисе Нафанаил (Львов), нашли отражение в его работах по истории древней церкви [67].

Помимо упоминавшихся издательских опытов Бизерты, могут быть названы, скромные попытки приходов выпускать собственные "Вестники", "Бюллетени" и "Листки". Все они, во-первых, были локального характера и, во-вторых, имели слабую редакторскую подготовку. Несмотря на то, что эти издания выходили под церковной эгидой и содержали, в основном, религиозно-просветительскую информацию, их содержание нельзя отнести целиком к освящению только духовных вопросов. На страницах представлен весь спектр общественной, культурной и интеллектуальной жизни русских общин. Безусловно, это объясняется тем, что церкви в эмиграции выполняли более широкие задачи, чем мы это обычно представляем.

Ассоциации Русского Очага в Марокко, пыталась собственными силами издать церковный календарь на 1943 г. В приходском архиве сохранился его макет. Помимо собственно церковных дат и праздников, богослужебных указаний и иллюстраций на темы священной истории, в календаре содержатся небольшие литературные заметки, связанные с библейскими повествованиями, житиями святых, а также российской историей, поучения морально-нравственного характера и стихи отечественных поэтов.

Материалы о жизни наших соотечественников появлялось в 50-е годы на страницах газеты "Русская мысль". Наиболее активным корреспондентом, посылавшим свои репортажи из Марокко в Париж, был автор, подписывавшийся, как "Рей Лохмач". Читаем его описание русской библиотеки: "В укромном углу в Касабланке.., приютился маленький двухэтажный домик с русской библиотекой, Поднявшись по винтовой лесенке на второй этаж, попадаешь сразу в переднюю, сплошь заставленную полками книг. Потом входишь в библиотечную комнату. Те же полки с книгами, постель владелицы, добрейшей Маргариты Сергеевны, а посередине большой стол, за которым и происходит выдача книг и кругом которого рассядется иной раз немало посетителей. Выбирают они себе книги из тех, что на столе, и сами роются на полках. А при всем том ведут длинные беседы... В пятницу за этим же столом обед для тех, кому вздумается на него из читателей придти.

Книг в библиотеке не так уж много. Всего около двух с половиной тысяч. Но все время приобретаются новые и новые. Здесь вы найдете и почти все эмигрантские новинки, и достойные внимания книги советских авторов. Большинство книг - беллетристика и воспоминания. И читают их много, Это бросается сразу в глаза уже по их внешнему виду. И как ни старается хозяйка, сама переплетая книги и заворачивая их в бумагу, а они все треплются и треплются. Платных читателей в библиотеке маловато, всего человек пятьдесят, но читают эти книги в Марокко все русские" [68].

Свидетелем и хранителем русской памяти в Марокко остается до наших дней библиотека в Рабате. Основу ее фонда составляют богослужебные и вероучительные книги, многие из которых привезены из России, часть других приобретена уже в условиях эмиграции. Многие из книг связаны, так или иначе, с судьбой местных священников. Первым из них был архимандрит Варсонофий. Что-то привез он сам в составе личного багажа, что-то подарено другими людьми. Часть книг, содержит краткие записи, позволяющие уточнить некоторые детали жизненного пути владельца. Как известно, в годы своей молодости, будучи монастырским послушником, Василий Толстухин трудился, как миссионер в Карельской миссии. Напоминанием об этом служит издание Нового Завета на финском языке, изданное в городе Хельсинки. Рядом раритетное издание Библии на славянском языке, 1863 г. На титульном листе книги есть запись: "иеродиакон". Такая же приписка содержится на шестом томе "Творений Иоанна Златоуста", в русском переводе, Санкт-Петербургского издания 1900 г. Автограф из другой книги, напечатанной в типографии Почаевской Успенской Лавры в 1881 г., говорит: "Подарен, сей псалтырь иеродиакону Варсонофию от братьев покойного Преосвященного епископа Киприана, скончавшегося 1914 г., 18 июня в 3 часа с минутами в городе Санкт-Петербурге". Некая С.А. Дукаева, урожденная Стегдиди, в 1911 г. в Выборге подарила, как значится на ее автографе, книгу - служебник на греческом языке. Эта книга, безусловно, пригодилась в Африке, где православную паству составляли не только русские, но и единоверцы из других стран, включая и греков. Очевидно, напоминанием о времени проведенном в Болгарии, осталась книга "Творения Иоанна Златоуста", 2 т., издание Санкт-Петербургской Духовной академии, 1899г. На титульном листе стоит печать "Севастопольская морская офицерская библиотека 23 октября 1902 г.". С морскими офицерами, эвакуированными из Крыма, через Константинополь, мог познакомиться священник во время своего пребывания в Болгарии. Сборник под названием "Введение нового стиля в Финляндской Православной Церкви и причины нестроении в монастырях", год издания - 1927, содержит на титульном листе запись: "Его Высокопреподобию Архимандриту Варсонофию от автора. Игумен Харитон". Этого же дарителя еще есть книги - "Умное делание. О молитве Иисусовой", издание Валаамского монастыря 1936 г. с автографом: "Его Высокопреподобию Архимандриту Варсанофию на молитвенную память. Игумен Харитон, 20.XI.36"; и - "Что такое молитва Иисусова по преданию Православной Церкви", Сердоболь, издание Валаамского монастыря, 1938 г., тоже с посвящением: "Его Высокопреподобию Архимандриту Варсанофию в молитвенную память, Игумен Харитон. Валаам. 20.IX.38". К попавшим в Африку валаамским изданиям, можно добавить: "Старческое наставление отца Назария, игумена Валаамского с кратким сказанием о его жизни и подвигах", - Санкт-Петербург, 1912 г.

Среди богослужебных и церковно-литургических книг: "Акафист преподобному и богоносному отцу нашему Арсению Коневскому чудотворцу", - Выборг, 1924 г., - с подписью: "На молитвенную память от составителя Марии Шуйской". Далее, - "Служба и акафист преподобным и богоносным отцам Сергию и Герману, валаамским чудотворцам", - Санкт-Петербург, Синодальная типография, 1907 г., - "Дар на молитвенную память отцу архимандриту Варсанофию от признательнейшего собрата иеромонаха Александра (Тюменева). Рабат, 11 сентября ст. ст. в память препп. Сергия и Германа Валаамских чудотворцев. 1934 г.".

Следующая книга - "Требное Евангелие", открыв латунные застежки, под искусно гравированным окладом, можно прочесть следующую запись: "Дар игумена Валаамской обители Харитона архимандриту Варсонофию". В числе книг церковной библиотеки - "Триодь Цветная", на первой странице имеется штамп: "Выборгской Гарнизонной Петропавловской церкви библиотека", книга имела большие утраты, восстановленные рукой отца Варсонофия. Он переписал заново страницы, содержащие службы пасхального цикла. "Январская Минея", издания 1807 г., - имеет интересную судьбу, судя по надписи: "Сия книга принадлежит Церкви Валаамского подворья пожалована из кабинета Его Императорского Величества в 1821 г. подписал оного подворья иеродиакон Сергий". Книга ровесница царствования Александра I [69], из Зимнего дворца передана была книга в храм на монастырское столичное подворье. Затем из Санкт-Петербурга переехала на Валаам. И новое путешествие в Рабат. "Праздничная Минея", 1901 г. издания, содержит запись личного характера: "На молитвенную память дорогому другу Его высокопреподобию отцу Архимандриту Варсонофию от Вашего друга Иеромонаха Руфина, Валаамский монастырь 1 июня 1935 г.". На нижеследующих богослужебных книгах содержатся отметки о принадлежности "Библиотеке Первоклассного Спасо-Преображенского мужского монастыря: "Минея Апрельская", издания 1788 г.; "Минея Сентябрьская", - 1868 г.; "Псалтирь", - 1858 г.; "Ирмологий", - 1848 г.; три книги "Минеи", соответственно за: март, июнь и июль, изданные в 1741 г., подписанные рукой иеромонаха строителя Ефрема.

Кроме того, Валаамскому монастырю принадлежала книга "Церковно-Певческий сборник", Санкт-Петербург, Синодальная типография, 1900 г., - с несколькими свидетельствами: печать - "Иеромонаха Исаакия", печать - "Казначей иеромонах Никандр" и круглая печать с вытравленными буквами - "Тверской Еп... Монастырь Осташков".

В музыкальном отделе церковной библиотеки, где представлены Валаамские нотные издания - "Херувимская песнь. Партитура для смешанного хора" и "Обиход одноголосного церковно-богослужебного пения по напеву Валаамскою монастыря", 1902 г. издания.

Прекрасное, в кожаном переплете, издание "Житий Святых" 1815 г. на церковно-славянском языке, также имеет печать, отмечающую, прежнюю принадлежность библиотеке Валаамского монастыря.

Художественные издания, которые напоминают о связях между Валаамским монастырем и русской церковью в Рабате, - это "Альбом Валаамского Спасо-Преображенского монастыря и его скитов", издан в Одессе, Е.И. Фесенко, 1917 г. и альбом "Valamo", изданный в Helsinki, Kustannuisosakeyhtio Otava, 1933 г., - с записью: "На память многоуважаемому о. архимандриту Варсанофию. Sortavala, 2 kesakuuta 1935. Протодиакон Лев Коланский".

Что касается периода так называемой первой волны русской эмиграции, то среди издательств, осуществлявших выпуск литературы религиозного характера, чья продукция оказывала определенное влияние на читающую публику русской общины в Марокко, следует указать на типографию святого Иова Почаевского, действовавшую в Закарпатье. Это дешевые популярные листки для простого народа [70]. В условиях зарубежья русские люди ценили каждый такой листок. В библиотеке при церкви в Рабате имеется несколько сборников, в которых в единый переплет материалы по темам морали, нравственности и основных направлений православного вероучения.

К подобного рода актуальным и доступным изданиям следует также отнести "Сергиевские листки", которые печатал одноименный Богословский институт в Париже. Распространялись листки через епархиальное управление. Православная церковь в Марокко, например, получала 13 экземпляров каждого такого издания.

Богатое собрание периодических изданий церковного плана - живые свидетели истории. Это, "Церковный Вестник Западно-Европейского Патриаршего Экзархата", выходивший в Париже и берлинский "Церковный Вестник, Берлин", а также "Журнал Московской Патриархии", регулярно присылавшийся из России. Исторические, политические и философско-богословские материалы широко представлены в журнале "Вече", издающемся русскими патриотами в Мюнхене. Подписка на "Вестник" РСХД так же осуществлялась храмом в Рабате.

Брюссельское издательство "Жизнь с Богом" присылало свою книжную продукцию на благотворительной основе. В Рабате также получали бесплатные посылки из г. Лос-Анджелеса в США. Издательский центр, руководимый настоятелем этого прихода епископом Александром Милеант, известен по всему зарубежью. Дешевые, доступные брошюры религиозного характера, с четко изложенным материалом, ориентированные на современного читателя, с благодарностью читают в Марокко.

Краткие молитвословы, простые книги о православном вероучении и назидательные поучения на русском языке в качестве подарка прислал издатель из Греции, архимандрит Тимофей из монастыря Параклит. Этот род печатной продукции наиболее удачно подходит русским женщинам, так называемым "совгражданкам", которые, не получив в свое время никаких понятий о православной религии, оказавшись в инокультурном и конфессиональном окружении, тянутся к русской церкви, как к последнему островку надежды, связывающему с родиной.

Следующий пласт книжной продукции - это произведения русских классиков. Как правило, их печатали небольшие издательства. Сохранялась здесь и традиция, уходящая корнями в старое дореволюционное общество, когда периодические издания печатали на своих страницах художественные произведения. Следует упомянуть некоторые книги, представленные в библиотечном фонде Ассоциации Православной Церкви в Марокко, т.к. их значение и влияние на читающую публику сохраняет свою актуальность. Это произведения А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова, И.А. Тургенева и др. Без этих книг невозможно вырастить и сформировать россиянина. По этим книгам измученные русские беженцы вспоминали Россию, по ним учили своих детей. Эти книги помогали преодолевать трудности и невзгоды чужбины. Откуда еще можно впитать любовь к России, как не из этих полных источников национального духа? Полина Петровна де Мазьер (Шереметева), родившаяся в Рабате, в русской аристократической семье, вспоминает о своем детстве, об атмосфере эмигрантской жизни: "...колоритный дьякон отец Николай (Шкарин) … он обладал прекраснейшим голосом... и прекрасно читал вслух: его иногда приглашали домой, - он принимался читать Лескова, Гоголя, со вкусом и выражением" [71].

Художественная литература - хранитель культуры. Читающий человек окунается в жизнь героев. Чтением формируются вкусы, взгляды, характеры. О заметном внимании и любви к авторам старой России могут свидетельствовать сборники произведений М.Ю. Лермонтова и Ф.И. Тютчева, И.А. Крылова, А.В. Кольцова и А.А. Фета, хранящиеся на полках библиотеки при русском храме в столице Марокко. Глядя на потертость переплетов, можно заключить, что немалым спросом пользовались у русских рабатцев произведения русских классиков. Читают и сегодня, только редко, приходят поляки, болгары и даже румыны, как правило, сотрудники дипломатических миссий и члены их семей, в свое время учившие русский язык. Здесь же, имея свободное время, могут благодаря библиотеке практиковать и освежать знания.

Из собственно эмигрантских авторов назовем М. Алданова и Н. Берберову. Следует также упомянуть о мемуарной литературе, которая пользовалась заметным интересом у читателя. В этих книгах говорится о судьбах известных людей, о пережитых эмигрантами событиях. Авторы этих книг были в прошлом, как правило, видными представителями придворных кругов, военачальниками, политическими и государственными деятелями. Отдельные издания мемуарного плана достаточно широко представлены в фонде русской библиотеки в Рабате.

Что касается изданий технической литературы, то специалисты в отдельных отраслях деятельности прибегали к использованию в своей работе пособий, вышедших на языке страны проживания. На это указывает большое количество литературы, сохранившейся в церковной библиотеке, по темам: физическая география, геология и почвоведение, архитектура и здравоохранение. Большинство этих книг на французском языке. Встречаются также единичные экземпляры старых пособий дореволюционного русского выпуска.

В наши дни единственным периодическим изданием и, соответственно единственным источником печатного слова, осталась газета "Русская мысль".

Творчество

Русский потенциал развивался в таких областях культуры, как драматургия и сценическое искусство. Нередко исполнители совершенствовали свое творчество до высокого профессионального уровня.

В русской колонии Туниса, создавались оригинальные драматургические произведения. Офицер-преподаватель Морского корпуса Владимир Берг написал несколько пьес. Одна из них, под названием "Руфь" передавала библейское повествование об одноименной героине [72]. В пьесе проводилась аналогия между судьбой Руфи вынужденной покинуть родину ради самоотверженной любви и Русью загнанной в чужие края. О значении, которое имело это произведение для небольшой русской общины, затерянной в Северной Африке, сохранилось воспоминание гарнизонного священника: "Иногда устраивались спектакли... поставлена была пьеса - (творчество одного нашего ротного командира, опытнейшего руководителя и талантливого, несомненно, писателя... известна его книжка под заглавием "Звездочкам земли")... Проведена была параллель между скитающейся на полях богатого Вооза [73] благородной Руфью и трудящейся на чужих полях изгнанной Русью. Ставили в декорациях натуральных - среди живых растений и цветов и каменных стен форта. Библейские костюмы были сделаны из бязи и одеял. Парики достали в Бизерте. При волшебном свете прожектора сглаживались все шероховатости, и впечатление получилось прямо сильное. Помню, в одном месте, где на полях вифлеемских молятся жнецы (мелодекламация) пред отходом ко сну, обращается ко мне сосед и шепчет - Правда, точно в Художественном театре? - Были очень удачные постановки и других пьес" [74]. Среди других произведений В. Берга в мемуарной литературе упоминается пьеса "Памятник России", в которой в светлых тонах передается вера в воскресение родины.

Русское Музыкальное общество в Египте устраивало концерты под управлением Н.А. Венедиктова, которые высоко ценились каирской публикой. Балетному искусству посвятила свою жизнь А.Н. Стрекаловская, которая организовала балетную школу в Каире.

В первые годы русского присутствия, под патронажем Генерального резидента устраивались артистические вечера и русские балы в Марокко. В сохранившейся от 30-х годов программке читаем: оркестр балалаек, национальные русские танцы, цыганские песни, "Гопак", "Казачек" и так далее. В другой программке, по случаю проведения Большого русского музыкального фестиваля, устроенного институтом Высокого искусства в Рабате, можно прочесть фамилии композиторов, чьи произведения исполнялись: - это М.П. Мусоргский [75], П.И. Чайковский [76], Н.А. Римский-Корсаков [77] и др. "Давались концерты в главном театральном зале Рабата. Пели духовную музыку, а также и народную - и тогда дамы были одеты в кокошниках и сарафанах" - пишет в своих воспоминаниях очевидец [78].

На высокий уровень было поставлено творчество русских исполнителей второй волны эмиграции в Касабланке. Газеты 50-х годов писали: "Первым культурным и артистическим начинанием русских эмигрантов в Марокко был хор Е.И. Евец, первыми же своими выступлениями завоевавший симпатии не только своих соотечественников, но и французских культурных и артистических кругов. Затем устраивались регулярно "Дни русской культуры" [79]. Русские спектакли стали определенного рода значительным событием в культурной жизни страны. Исполнители из числа наших соотечественников стали знаменитостями, это - Елена Романова, бывшая актриса Белгородского театра и Надежда Копьева. Н. Копьева была дочерью морского офицера Копьева из Бизерты, в последствии она переехала в Рабат. Газеты, отмечали Н. Копьеву, "как прекрасную певицу, обладающую бархатным, сильным меццо-сопрано, с большим неизменным успехом выступающую на русских и французских балах и вечерах" [80]. Славилась также исполнительница цыганских песен и романсов Баева.

Североафриканский период оставил свой след в жизни таких художников, как И.Я. Билилин, В.Я. Рутковский, Е. Кассеситов. В Египте работали Владимир и Всеволод Стрекаловские, А. и С. Дивовы, миниатюрист Мак, скульптор Б.О. Фрейдмана-Клюзель. С Касабланкой связано имя профессионального декоратора, театрального художника Владимира Жедринский, который в 1930-1941 гг. работал художником в театрах Белграда и Загреба, а затем перебрался в Марокко, где работал в муниципальном театре до 1952 г. [81].

Следует так же упомянуть о работах Зинаиды Серебряковой, которая в результате поездок по Марокко в 1928 и 1932 гг., создала цикл оригинальных работ. В этих картинах нашел отражение самобытный мавританско-арабский колорит [82].

Что касается теоретических вопросов связанных с изучением русской культуры, то нам известно имя Николая Кнорринга, который, будучи преподавателем Морского корпуса, разработал оригинальный курс по университетской программе, под названием "Истории русской культуры". Учебной целью этого цикла было - показать значение русского пути в историческом мировом процессе и ответить на вопрос современности о роли России и русских. Особенно важно было, в этом учебном курсе, предназначенном для будущих морских офицеров, уяснить, как оказавшимся в несчастии, русским людям выйти из зла, увидеть перспективу и свет для России в мировой истории. Сам Н. Кнорринг, для себя вывел такое философское объяснение, что страдания приводят к осмыслению жизни. И назначение России - быть светом миру. Свет исходит от России. Ведь русские эмигранты, так и считали - "рассеяние" по-русски происходит от слова "сеять".

Задумаемся и мы над этим, что мы можем дать, что принести, что посеять?

Икона

"Иконы - те же портреты наших близких, но не по крови, а по духу"
Архим. Митрофан (Ярославцев) [83]

Иконография - это особое творчество, часть национального искусства, религиозный символ и святыня. Именно, благодаря русской диаспоре, происходит повышенный интерес за рубежом к русской иконе, что в конечном итоге приводит к её всемирному признанию.

В первую очередь, обратим внимание на святыни, имеющие историческую связь с родиной. В составе беженского багажа попали они на далекий Африканский континент.

В Воскресенском храме Рабата - это образа Святителя Николая Чудотворца и Святителя Павла Исповедника, прошедшие сложный путь с русской Черноморской эскадрой. С древнейших времен святой Николай почитался, как покровитель моряков. Без преувеличения можно сказать, что на каждом корабле военно-морского флота была икона этого Божьего угодника. Небольшая икона святителя Павла, небесного покровителем Морского корпуса, очевидно, была пренесена в Марокко, кем-то из моряков - офицеров флота.

Другие образа, - пожертвования частных лиц. Ченстоховская икона Божией Матери [84], когда-то принадлежала одной польской семье, проживавшей в Саратовской губернии. Еще задолго до революционных событий 1917 г. родители из Саратова послали дочь Екатерину учиться в Европу. В Женеве девушка познакомилась с молодым арабом Хусейном Джебли, который учился в университете. Ченстоховская икона была родительским благословением на брак молодых. Далее Екатерина Алексеевна Джебли проживала в Марокко. Когда в Рабате появились эмигранты и построили русский храм, она передала туда свою семейную святыню [85].

Историю иконы святого Воскресения, помогают узнать надписи сделанные на тыльной стороне. Принадлежала она одной семье, проживавшей в Баку, затем хозяева, очевидно спасаясь от ужасов революции и гражданской войны переехали в Кишинев и уже оттуда переслали икону в Марокко. Надпись гласит: "Дар св. храму Воскресения Христова в Рабате (Марокко) от Вадима Саргани из Кишинева (Бесарабия), сентябрь 1937 г." [86].

С именем архимандрита Варсонофия (Толстухина), связано появление нескольких икон, которые он привез с Валаама, чтобы украсить свою вновь построенную церковь. Это Коневская икона Божией Матери, по краям образ обложен чеканными серебряными пластинами, внизу есть надпись: "Истинное изображение с самого чудотворного образа Пресвятыя Богородицы Коневския [87], Которой празднество бывает месяца июлия в 10 день". Далее, - две иконы с изображением святых преподобных Сергия и Германа Валаамских чудотворцев. Еще, - небольшая иконка преподобного Арсения Коневского, на оборотной стороне имеет надпись: "В день ангела Леле от иер. Варсонофия, 1918 г., 21 мая, Выборг".

Следует упомянуть о иконе Божией Матери именуемой Троеручица. Старый прихожане рассказывали о том, как в 80-90-х годах XX в. храм стал посещать испанский полковник - военный атташе. Он рассказал, что его привлекала именно икона Троеручица. Однажды его матери приснился сон, в котором она увидела странный образ Девы Марии с тремя руками. В западной христианской традиции подобно нет. Сон надолго остался в памяти женщины и ее семьи, с членами которой она поделилась своими впечатлениями. И вот спустя годы сын этой испанки случайно, оказавшись в русском храме Рабата, увидел необычную икону. С тех пор, в течение своей командировки, по воскресным дням полковник усердно приезжал в православную церковь поклоняться Пречистой Богородице чествуя Ее святой образ.

Традиция иконописания продолжается в центрах зарубежной русской культуры. Из сохранившихся в приходской библиотеке Рабата брошюр, составленных из издававшихся в Чехословакии Почаевских листков узнаем, что во Владимировой в Карпатах принимались заказы на исполнение православных икон: "Иконы художественной работы, пишутся опытным мастером монахом в древнерусском и современном стиле по желанию заказчиков на досках яичными красками по старинному способу и на холсте масляными красками" [88]. Среди собрания икон Воскресенского храма есть такие иконы. Например, на образе "Собор Архангела Михаила", с тыльной стороны есть запись: "Написана и освящена в миссионерской обители преподобного Иова Почаевского на Пряшевской Руси, 1935 г.".

В одном из писем среди корреспонденции настоятеля отца Варсонофия имеются сведения о том, что для вновь сооруженного храма в Рабате, размещались заказы на иконы в Европе. Париж, как известно, стал одним из мест, где возник свой иконописный центр. Одна из храмовых икон, изображающая святого Георгия Победоносца, датированная 1929 г. выполнена в Париже художником иконописцем В.В. Сергеевым. До переезда в Париж, В. Сергеев некоторое время провел в Каире, где также остались его иконы. Образа его работы распространились по разным русским семьям в Западной Европе [89].

По просьбе служившего в Курибге архимандрита Митрофана (Ярославцева) князь Контакузен в Ницце написал несколько икон для Троицкой церкви, выстроенной при фосфатном заводе.

Находятся в Африке и свои собственные мастера, которые оформляют эмигрантские церкви в государствах Магриба. В мемуарной литературе имеется упоминание об изготовлении иконы Божией Матери Покровительницы странников бездомных в Бизерте. Эта икона была написана по вдохновению одной русской женщиной, в беженском лагере "Сфаят" в Тунисе, предположительно в 1921-1922 гг. Одному из русских эмигрантов приснился сон, в котором явилась Божия Матерь, как Покровительница беженцев, странников. На основе этого у местного священника протоиерея Георгия Спасского явилось желание запечатлеть образ Богородицы в лучах над русскими кораблями, нашедшими последний приют в бухте далекой Бизерты и беженскими лагерями, расположенными на африканской земле. Оттуда же идет и традиция молитвенного почитания образа в специально составленном Акафисте "Радость странным" [90].

Следует обратить внимание на иконостас в Успенской церкви г. Касабланки, представляющий собой попытку оформления интерьера храма в соответствии с многовековыми русскими классическими традициями. Приходской архив содержит сведения о мастере, - это Д.П. Шкотт, который, "...весь свой досуг в течение двух с половиной лет посвятил на непрерывный труд по иконописанию" [91].

Молодой художник еще в России интересовался церковным искусством, но творческому таланту суждено было, проявиться проявился в Африке. В небольшой церквушке, до наших дней сохранился удивительный иконостас с традиционными образами. Все это было создано, "благодаря неустанной энергии Данила Павловича Шкотта, который все свободное время посвящал работе... посвятил этому все накопленные им знания по русской церковной иконописи и архитектонике" [92], - читаем в архивных документах. К Пасхе 1936 г. были закончены 2 нижних яруса иконостаса и 5 икон верхнего яруса. "Кроме того закончена была резьба рам Царских врат, безвозмездно выполненная Петром Николаевичем Коларовичем. Все работы по столярной части исполнены бар. Мореншильд, который вложил в это дело много труда", - говорят архивные источники [93].

Известный русский художник-график И.Я. Билибин, выполнил эскиз, по которому был изготовлен иконостас в русском храме Каира [94]. В Египте была небольшая, но творчески активная русская община. Газета "Русская мысль" сообщала: "Приятно для русского самолюбия отметить, что художником Синая и обители святой Екатерины является в настоящее время в Египте русский, Николай Стрекаловский. Его прекрасные картины, иллюстрирующие красоты Синая недавно выставлены в Каире и имели большой успех" [95].

В Марокко имеются уникальные иконы, написанные не русскими по происхождению людьми, иностранцами, родившимися в традиции западной культуры, но полюбившими восточную литургическую жизнь и византийскую обрядность. Монахини греко-мелькитского [96] монастыря (Monastere de la Visitatin) в селении Тазерт (Tazert), находящегося в предгорьях Среднего Атласа (регион Мараккеш), написали и подарили несколько икон в Воскресенский храм Рабата. Привез их настоятель русской церкви прот. отец Николай Захаров, назначенный в Марокко в 1972 г. Батюшка бывал в монастыре Тазерта, общался с игуменией матерью Вероникой [97].

Имеется опыт в деле оформительского труда для русской церкви в Марокко и в наши дни. Русский путешественник Владислав Степанович Кетов, в 90-е годы XX в. совершавший поездку на велосипеде вдоль береговой материковой линии, был вынужден задержаться в Марокко, для получения визы в Алжир. Приютил странника настоятель отец Анатолий Егоров. Свободное время В. Кетов, в некоторой степени владеющий кистью, потратил на написание нескольких икон для храма [98].

Некоторые памятные иконы привезли из России, митр. Никодим (Ротов) в 1977 г. и митр. Кирилл (Гундяев) в 1997 г., во время своих официальных визитов. Имеются случаи, когда простые прихожане дарят храму памятные образа. Одна из соотечественниц, вышедшая замуж за марокканца, постоянно проживающая в Рабате, во время визита на родину, присутствовала на освящении храма Христа Спасителя в Москве, в память об этом событии она подарила, купленную в Софринском магазине Владимирскую икону Божией Матери. Болгарский гражданин, работавший в Марокко, перед отъездом на родину, оставил в церкви икону преподобного Иоанна Рыльского. Прот. Анатолий Егоров приобрел в Москве несколько икон, современной работы, выполненных в соответствии с древней традицией.

Благодаря соприкосновению западной культуры с русским рассеянием, инославный мир открыл для себя русскую икону, которая теперь ценится и как произведение искусства, и как священный предмет.

Примечания
1. Новиков М.М. проф. Русская научная организация за границей. - Прага, Издание Русского свободного университета, 1935.
2. Ковалевский П.Е. Ук.соч. - с.129.
3. Бени Бель-Аббесс, город в центральной части Алжира, где находилась главная военная база французского Иностранного легиона в Северной Африке.
4. Там же. - с.130-131.
5. Там же. - с.132.
6. Овтрахт А.П. - ныне здравствующий, приняв монашество, проживает в одном из православных монастырей во Франции, в годы жизни в Марокко длительное время был регентом церковного хора в Воскресенском храме Рабата. Интересен в этой связи отзыв о нем его духовника, который отмечал положительные качества, как "…рвение, высокую моральность, аскетический образ жизни". - Письмо протоиерею Николаю Захарову, 1977.10.02. - ВХРМ.
7. См.: Там же. - с.138.
8. Там же. - с.78.
9. Там же. - с.78 -79.
10. Там же. - с.143.
11. Беллин В. Письмо в редакцию. - //Русский врач в Чехословакии, 1935, №10(12). - с.287.
12. См.: Марков А. Монастыри пустыни. - //РМ, 1950.12.4.
13. См.: Нафанаил (Львов), архиепископ. Доклад 1 о святых Африки. - В кн.: Беседы о Священном Писании и о вере и церкви. - т.1. - Комитет русской православной молодежи за границей, 1991. - с.204.
14. См.: Там же. - с.226.
15. См.: Там же. - с.237.
16. Основная работа: Зноско-Боровский Митрофан, протоиерей. Православие, Римо-Католичество, протестантизм и сектантство. Разные издания. - Появилась позже, но апологетические способности и полемические успехи у автора начали проявляться в период его настоятельства в Успенской церкви г. Касабланки, о чем свидетельствует обширная переписка сохранившаяся в архиве Воскресенского храма г. Рабата.
17. Спасский Георгий, протоиерей. О необходимости воспитания детей. - Сборник. - Париж, 1938. - с.91.
18. Ковалевский П.Е. Ук.соч. - с.225.
19. См.: Зеньковский В.В., ред. Дети эмиграции. Сборник статей. - Прага, Педагогическое бюро по делам средней и низшей школы за границей, 1925.
20. Петров А. Русская школа за рубежом, 1924, №9. - с.96.
21. Врангель Ольга Михайловна, баронесса, жена генерал-лейтенанта П.Н. Врангель, фрейлина императрицы Марии Феодоровны.
22. Сипягин Александр (1875-1926 гг.), племянник министра внутренних дел Сипягина Ф., окончил Харьковский университет, с 1905 г. член I Государственной Думы, перешел в католичество, стал священником восточного обряда, в 1921-1923 гг. руководил школой для русских детей сирот в Константинополе.
23. См.: Ковалевский П.Е. Ук.соч. - с.43.
24. Платон (Рождественский) (1866-1934 гг.), с 1907 г. архиеп. Алеутский и Североамериканский.
25. Руднев В. Зарубежная русская школа. - Париж, 1924.
26. См.: Роуз Серафим, иером.. Блаженный Иоанн чудотворец. - М.: Правило веры, Русский паломник, 1993.
27. Ковалевский П.Е. Ук.соч. - с.62.
28. См.: Зеньковский В. Ук.соч. - с.249-250.
29. См.: Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. - М.: Московский рабочий, 1994. - с.505.
30. Платонов С.Ф. (1860-1933 гг.), историк, профессор.
31. Раев М. Ук.соч. - с.266.
32. Амфитеатров А.В., род. в Калуге в 1862 г., сын известного протоиерея проповедника о.Валентина, русский зарубежный писатель.
33. Руднев В. Ук.соч.
34. Там же.
35. Спасский Г. Ук.соч. - с.344.
36. Георгиевский Е. Ук.соч. - с.503.
37. Приходской листок православной общины в Марокко. - Касабланка, бульвар дэ Лорен, 1949, №5 (июль). - УХКМ.
38. Вестник православного прихода святого Воскресения, 1954, №2. - ВХРМ.
39. Раев М. Ук.соч. - с.74-75.
40. Ковалевский П.Е. Ук.соч. - с.66.
41. Письмо Союза православных приходов, 1951.22.7. - ВХРМ.
42. См.: Ковалевский П.Е. Ук.соч. - с.71.
43. Письмо Заушкевич С. архимандриту Варсонофию из Курибги, 1929.30.12. - ТХКМ.
44. Епархиальное собрание. - //ЦВЗЕЕ, 1927, №1. - с.14.
45. Ковалевский Е.П., член епархиального совета. Религиозно-просветительская работа. - //ЦВЗЕЕ, 1933, №10-11. - с.29.
46. См.: Постановление Епархиального собрания 1930.02.7. по докладам Религиозно-просветительной комиссии. - Машинопись. - с.2. - ВХРМ.
47. Ковалевский Е.П. Ук.соч. - с.32.
48. Де Мазьер П.П. Ук.соч.
49. Ковалевский Е.П. Ук.соч. - с.32.
50. Раев М. Ук.соч. - с.67.
51. Там же.
52. Ковалевский Е.П. Ук.соч. - с.30.
53. Письмо Николая, митрополита Корсунского, 1962.12.12. - ВХРМ.
54. Ковалевский Е.П. Ук.соч. - с.33.
55. См.: Вестник православного прихода святого Воскресения, 1954, №1. - с.2. - ВХРМ.
56. Ковалевский П.Е. Ук.соч. - с.63.
57. См.: Письмо: Croix Rouge Russe, Comite de secours aux enfants russes, 1935.26.7. - ВХРМ.
58. Вестник православного прихода святого Воскресения, 1954, №1. - с.3. - ВХРМ.
59. Письмо Николая, митрополита Корсунского, 1960.27.03. - ВХРМ.
60. Письмо Николая, митрополита Корсунского священнику Николаю Шкарину, 1955.22.11. - ВХРМ.
61. Там же.
62. Вестник православного прихода святого Воскресения, 1954, №1. - с.2. - ВХРМ.
63. См.: Кнорринг Н. Ук.соч.
64. Письмо Центрального комитета по обеспечению высшего образования русскому юношеству заграницей, 1930.17.9. - ВХРМ.
65. См.: Митрофан Зносо-Боровский. Из миссионерской пастырской деятельности на ниве Христовой в эмиграции: Слова и беседы. - Джорданвиль, Свято-Троицкий монастырь, 1985.; Митрофан Зноско-Боровский, епископ. Хроника одной жизни: К 60-летию пастырского служения. - М.: Издание св. Владимирского братства, 1995.
66. См.: //Вече, 1985, №18. - с.194.
67. См.: Нафанаил (Львов). Ук.соч.
68. Рей-Лохмач. У подножья Атласа. Из русской жизни. - //РМ, 1952, №456. - с.4.
69. Романов Александр I Павлович (1777-1825 гг.), сын Павла I, российский император, на престоле с 1801 г.
70. Традицию издания дешевых популярных листков для просвещения простого народа положил архим. (в последствии архиепископ) Никон (Рождественский). Тираж "Троицких листков" в 1899 г. доходил до 90 миллионов экземпляров. Эту традицию продолжили издававшиеся в одноименном монастыре на Волыни "Почаевские листки". С переездом типографии в Карпаты (Чехословакия), монахи-эмигранты продолжили просветительские традиции.
71. Де Мазьер. Ук.соч.
72. Руфь - название одной из книг Ветхого Завета, одноименно имени главной героини. Книга рассказывает о том, как разразившийся голод вынуждает семью израильтянки Ноеминь покинуть Вифлеем и отправиться в страну Моав (к востоку от Иордана). После смерти мужа и сыновей Ноеминь остается вдвоем с невесткой иноземкой Руфью, которая отказывается покинуть свекровь. Собирая на скошенном поле колосья пшеницы, Руфь встречает Вооза, который, оценив ее верность и благородство, женится на ней. Тема книги - любовь и верность, забота Бога о каждом человеке независимо от национальности.
73. Вооз - богатый израильтянин, тронутый верностью и преданностью иноплеменницы Руфи, которая не покинула в беде свою свекровь Ноеминь, женился на ней. - См.: Руфь. Ветхий Завет. Библия.
74. Спасский Г. Письма из Африки (1922-1923 гг.). Ук.соч. - с.344.
75. Мусоргский М.П. (1839-1981 гг.), композитор, член "Могучей кучки", автор опер "Борис Годунов", "Хованщина" и др.
76. Чайковский П.И. (1840-1893 гг.), композитор, в творчестве представлены все музыкальные жанры, ведущими были опера и симфоническая музыка. Автор произведений: Первый концерт для фортепиано с оркестром, Шестая симфония, опер "Орлеанская дева", "Мазепа", "Пиковая дама", "Евгений Онегин", "Лебединое озеро", "Щелкунчик", "Спящая красавица".
77. Римский-Корсаков Н.А. (1844-1908 гг.), композитор, автор Первой симфонии, опер "Псковитянка", "Садко", "Царская невеста" и др.
78. Де Мазьер. Ук.соч.
79. В.Б. Марокко. Русские спектакли. - //РМ, 1952, №471. - с.6.
80. Там же.
81. См.: Мнухин. История русской эмиграции - живая и "видимая". - //РМ, 1999, 16-21 апреля. - с.18.
82. См.: Князева В.П. Зинаида Евгеньевна Серебрякова. - М., 1979.
83. Ярославцев Митрофан. Архимандрит. Тетради. - ВХРМ.
84. Ченстоховская икона Божией Матери, - предание относит написание иконы св. евангелисту Луке. В 66-67 гг. иерусалимские христиане спрятали образ в пещерах Пеллы. Царица Елена привезла в 326 г. привезла образ в Константинополь. Галицко-волынский кн. Лев Данилович во второй половине XIII в. Привез икону на Русь. В 1352 г. икона перенесена на Ясную гору в Ченстохову (Польша), где прославилась чудесами в эпоху гуситских (протестантских) войн и XVII в. при шведском нашествии.
85. См.: Ростислав, игумен. Польская икона в Африке. - //Свет Евангелия. - М., 1999, №17 (25.4).
86. См.: Колупаев Р. Икона из Кишинеэу в Африке. - //Столица. - Кишинев, 1999, №14 (10.4). - с.5.; Kalupaev Rostislav, egumen. O icoana din Chisinau in Africa. - // Alfa si Omega, 1999, №7.
87. Коневская икона Божией Матери, - первообраз иконы принесен с Афона преподобным Арсением Коневским в конце XIV в., прожившим там несколько лет. Находилась в одноименном монастыре, расположенном на одном из островов Ладожского озера, в настоящее время находится в Ново-Валаамском монастыре в Хейнэвеси в Финляндии.
88. ВХРМ.
89. См.: Ковалевский П.Е. Ук.соч. - с.320-324.
90. См.: Кнорринг Н. Воспоминания о Спасском. - Сборник, Париж, 1938. - с.86.; Кнорринг Н. Сфаят. Ук.соч. - с.157.
91. Записка по истории Касабланского прихода. - УХКМ.
92. Там же.
93. Там же.
94. См.: Ковалевский П.Е. Ук.соч. - с.320-324.
95. Марков А. Монастыри пустыни. - //РМ, 1950.12.4.
96. Греко-мелькиты, - (от аль-малик (араб.) сторонники императора) христиане говорящие на арабском языке, сохранившие византийский обряд в богослужении, с 1443 г. признали унию с Римом, возглавляются патриархом Антиохийским (Сирия).
97. Захаров Николай, прот. Отчеты. - ОВЦС МП. Архив.
98. Егоров Анатолий, прот. Отчеты. - ОВЦС МП. Архив.

Глава 2. Русские воинские традиции в Африке

Часть 1. Иностранный легион

Россияне на службе в Легионе в досоветский период

Одной из наиболее малоизученных сторон русской жизни в диаспоре является тема присутствия русских людей из числа профессиональных военных, оказавшихся в рядах французского Иностранного легиона. Дело в том, что материалов на эту тему очень мало, и то немногое, что мы имеем, принадлежит к разряду мемуарной литературы. С одной стороны, создавшаяся ситуация отчасти объясняется тем, что это специальное военное заведение, по вполне понятным причинам, строго соблюдает определенный режим секретности. С другой стороны, люди, которые попадали служить в легион, совершенно не были настроены на писательский лад. Это были суровые солдаты, преданные приказу и долгу. Но, тем не менее, постараемся составить целостную картину, из того немного имеющегося в наличии материала.

Французский Иностранный легион был создан в 1831 г. После провозглашения герцога Луи-Филиппа Орлеанского королем Франции, бельгийский бар. де Бегар, состоявший на французской службе, выступил с идеей создания специального воинского подразделения, преданного метрополии, но не связанного никакими узами с самой Францией, способного выполнять задания любой сложности и обеспечивать боеспособность на высоком уровне. Легионерами могли становиться мужчины иностранцы в возрасте от 18 до 40 лет. Законодательно оговаривалось использование легиона в военных действиях только за пределами Франции.

Сведения о том, что наши соотечественники становились солдатами Легиона, появились на рубеже XIX-XX вв. Как пишут исследователи, "в ряды легионеров стали все чаще вступать российские подданные, как правило, из числа малообеспеченных трудовых мигрантов и переселенцев, устремившихся на Запад по социально-экономическим, этническим и конфессиональным причинам. Большинство среди них составляли недавние жители западных и юго-западных губерний - поляки, украинцы, евреи, немцы" [99]. Особо большой приток новобранцев в Легион из России приходится на время после революционных событий 1905-1907 гг. В это время за границей появляется немало русских из центральных губерний. Как правило, это были люди, принадлежавшие к слабо образованным слоям общества, поэтому они испытывали трудности в овладении иностранных языков и, как следствие этого, для них было проблематично устройство на приличную работу. Неудивительно, что многие молодые люди из числа российских мигрантов соглашались заключить контракт и вступить во французский Иностранный легион. "Лояльное отношение царского правительства к подобной практике во многом обеспечивал русско-французский политический союз, провозглашенный на исходе XIX века" [100].

Среди известных случаев, когда русские солдаты попадали на службу в это интернациональное армейское соединение, можно указать на пример знаменитого русского философа Николая Онуфриевича Лосского. Еще в дореволюционные времена он был в Алжире, даже некоторое время служил в Иностранном легионе [101].

Иностранный легион пользовался дурной славой. "В прежнее, довоенное время легион пополнялся почти исключительно преступниками и бродягами с малым процентом искателей приключений, банкротов и других неудачников", - писал один из бывших легионеров [102]. Илья Эренбург, в период первой мировой войны проживавший во Франции и пытавшийся в 1914 г. вступить во французскую армию, писал в этой связи: "Иностранный легион до войны состоял из разноплеменных преступников, которые меняли свое имя и, отбыв военную службу, становились полноправными гражданами. Легионеров отправляли обычно в колонии усмирять мятежников. Понятно, какие нравы царили в легионе" [103]. Были в легионе и русские из числа политических эмигрантов, студенты, евреи, покинувшие черту оседлости, и другие. В качестве одного из источников, относительно присутствия россиян в Иностранном легионе, могут послужить документы, обнаруженные в дипломатических архивах Франции. При Российском посольстве в Париже до революции 1917 г. действовало Русское благотворительное общество [104], куда нередко обращались и наши соотечественники, особенно из числа новобранцев. Таковыми в легионе считались все проходящие первый пятилетний срок службы.

В апреле 1911 г. из города Сиди-Аббеса, где находилась главная база легиона в Северной Африке, поступило прошение в Благотворительное общество в Париже. В нем некий Михаил Смоленский писал: "Ввиду наступающего великого праздника Святой Пасхи прошу всепокорнейше обратить внимание на своего соотечественника и дать возможность хоть кое-как встретить сей праздник по-христиански. Так как я в настоящее время нахожусь в Легионе и получаю лишь 5 сантимов в день, которых не хватает даже на табак, то надеюсь, что благотворительное общество не оставит без внимания мою просьбу и отзовется" [105].

В другом письме, посланном 1 августа 1911 г. из Жебду, от лица троих русских солдат легиона и подписанном по поручению товарищей Н. Бочковским, говорилось: "Маленькая горстка русских… взывает… и просит о следующем. Служа во французской армии, куда мы попали по собственной вине, ища счастья за границей, попали в такое положение, в котором при худшем положении на родине никогда бы не очутились.

Стоим буквально в пустыне, скука ужаснейшая, а главное, ничего не знаешь, что творится на родине, да и вообще нечего почитать.

Жалование наше состоит из одного су в день, на который не возможно приобрести и папироску, без которой приходится очень трудно, не говоря о других предметах, как мыло, вакса, иголки, нитки, - и тому подобных вещах, необходимых в солдатском обиходе.

Из России помочь никто не может, так как родители умерли и оставленная ими тысяча рублей оставлена во Франции, и финал - Иностранный легион.

Мы горько каемся в необдуманном поступке, но есть надежда, что, окончив свою службу здесь, вернемся в Россию и будем служить верой и правдой Государю и родине.

Теперь же умоляем, слезно умоляем… помогите нам на необходимое и благоволите прислать газет или журналов на русском или французском языках" [106].

Из Таурирта, в декабре того же года Адриан Иванович Асеев, который подписался "Истинно русский человек", писал: "Находясь во французском Иностранном легионе и за неимением ни русских книг, ни русских, осмеливаюсь обратиться к Вам, если найдете возможным помочь мне, выслав какие бы ни было русские книги или денежную помощь для покупки этого" [107]. Послу Российского Императорского правительства в Париже, на должности которого в это время находился А.П. Извольский [108], русский проситель, состоявший в команде военных музыкантов М.Ф. Пастушков писал из Сиди-Бель-Аббеса с просьбой помочь в приобретении скрипки и самоучителя [109].

В декабре 1913 г. там же, на главной военной базе Легиона в Сахарской пустыне было написано следующее письмо: "Попав на военную службу в легион в Алжире, трудно мне приходится - еще потому, что мало знаю язык. Скажу вкратце: нуждаюсь в словаре Французско-русском и Русско-французском. Умоляю доставить мне таковые - буду до гроба благодарен". И подпись: "Кайданский… Запасной солдат Русской армии" [110].

Еще один человек, в январе 1914 г. комиссованный из Легиона по причине слабого здоровья, просил о помощи, "потому что теперь очень зимняя пора, - а в летнем костюме, какой дают в Африке, на проезд в Россию есть невозможный" [111].

Так же в 1914 г. один из русских просил продолжить прерванную высылку ему в Сиди-Бель-Аббес газеты "Парижский вестник" [112] и далее: "Остается мне служить еще 20 месяцев; владея разговорными французским и немецким, желал бы изучить также и теорию этих языков, но не имея учебников, имею смелость просить выслать мне…" [113].

Русский военный атташе при посольстве России в Париже граф А.А. Игнатьев [114] в своей книге "Пятьдесят лет в строю", сообщает о том, что после начала первой мировой войны, когда во Франции была объявлена мобилизация, военнообязанные российские граждане оказавшиеся в этой стане, должны были оформить свое отношение к военной службе. В противном случае по закону им угрожал арест и содержание в концентрационном лагере. Однако по тем же французским законам, иностранцы не могли служить в регулярной французской армии. Возле дипломатического представительства России собралась огромная толпа. Полковник Игнатьев вынужден был выйти к людям. Вот, как он далее описывает происходившее: "Особенно выделялся своим громким голосом и громадным ростом молодой брюнет, заявлявший о своем желании быть отправленным немедленно на фронт. Я не помню его фамилии, но не забыл его трагической судьбы. Будучи зачислен, как и большинство русских, в Иностранный легион, он после первых недель войны стал во главе соотечественников, возмутившихся против бесчеловечного к ним отношения со стороны французских унтер-офицеров, привыкших иметь дело только с теми подонками общества, которыми в мирное время комплектовался Иностранный легион… Возмущение русских легионеров, людей преимущественно интеллигентных, царившими в легионе порядками… вылилось в кровавый бунт против командования… Расправа была жестокая: полевой суд приговорил бунтовщиков к расстрелу" [115].

Русские кадровые офицеры на службе в Легионе

Активное проникновение русских в Иностранный легион происходит в результате эвакуации частей белой армии под командованием бар. П.Н. Врангеля. Вербовкой эмигрантов, покинувших пределы нашей страны, французы занялись с первых же дней эвакуации. В ноябре 1920 г. ген. Петр Врангель со своей армией пересек Черное море и прибыл в Турцию. О тяжелой ситуации в Стамбуле вспоминали участники тех событий, - весной "внезапно появились всевозможные политические агитаторы - платные агенты, которые были готовы обещать все, что от них хотели услышать… Эту ситуацию использовали… и агенты-вербовщики Иностранного легиона... собравшие немалый урожай" [116]. Как видим, первые записи в Иностранный легион были уже в турецких портах [117]. Очевидец тех дней оставил свидетельство: "Ранее других в историю русского зарубежного воинства вошел французский Иностранный легион. Не успела русская эскадра с войсками ген. П.Н. Врангеля войти в Константинополь и стать на якорь в бухте Мод, на кораблях появились вербовщики в легион. С этого времени тысячи русских офицеров, солдат и казаков провели долгие годы военной страды под знаменами пяти полков легиона. На их долю выпала вся тяжесть борьбы с рифанцами и берберами в Северной Африке…" [118]. Русским военным, оказавшимся в тяжелом материальном и моральном положении, предлагалось продолжить службу, с тем, чтобы не остался не востребованным их армейский опыт. Известно, что многие русские даже поступали на службу к Кемалю Паше Ататюрку, боровшемуся за независимую Турцию, об этом писалось в газетах [119].

Союзники, контролировавшие Константинополь, боялись массовой концентрации русских частей в самой Турции, поэтому большая часть белых эмигрантов была разбросана на греческих островах. Именно здесь вербовщики Легиона проявляли настойчивость. Большинство русских беженцев приняли такие страны, как Болгария и Сербия, однако еще долгое время эмигрантам приходилось ждать решения своей участи в лагерях, где царили мрачные настроения. Например, один только остров Лемнос дал немалую жатву. Из расквартированного там Донского корпуса поступило на французскую службу более 1000 человек [120]. Правда, впоследствии казаки не пользовались успехом в Легионе и в большинстве уезжали во Францию.

О службе в Легионе пишет современный автор: "Возможность начать новую жизнь гораздо сильнее, чем связанные с ней приключения, привлекает в Легион неудачников… Поскольку легион называется Иностранным, французским гражданам запрещается вступать в него… Кроме того, новобранцы узнают, что они уже больше не поляки, австралийцы, немцы или японцы, а граждане страны по имени Иностранный легион, с ее бескомпромиссным кодексом чести, который, в частности, гласит: "Каждый легионер независимо от национальности, расовой или религиозной принадлежности - твой брат по оружию" [121].

Неизвестность, печальные думы о будущем покинутого отечества, личная неустроенность, - все это угнетало русского человека. В беженских лагерях русские офицеры и солдаты подчас доходили до отчаяния. Для того чтобы только вырваться из лагеря, многие соглашались на вступление в Легион. Но не только эти доводы следует признать решающими. Для того чтобы до конца понять, что творилось в душе эмигрантов, почему они решались на столь серьезный шаг, позволю привести слова одного из писателей, чье творчество раскрылось именно в условиях диаспоры. Е. Тарусский тонко подмечал особенности национальной психологии и был знатоком глубин русской души. В 30-е годы XX века он писал: "Голода и холода русский офицер не боялся. Но зато он боялся нищеты и "дна". Голод и холод в рядах полка, в траншеях и походах его не страшили, голод и холод на дне, среди человеческих подонков его ужасали" [122]. С одной стороны, Легион давал возможность устроить свою жизнь, агенты не задавали вопросов о прошлом и не интересовались личной жизнью [123], но это еще не все. Русских офицеров привлекала такая стороны службы в Легионе, как возможность очутиться в особом психологическом климате. Внутренний уклад, воинский дух, который сложился среди "солдат удачи", был близок и понятен русским воинским традициям, когда взаимоотношения между офицерами и солдатами преодолевают казенный формализм и воины действительно составляют единую семью. В Легионе "авторитет офицеров базировался не на происхождении, а на реальном боевом опыте. Офицеры делили со своими подчиненными все тяготы полевой жизни, отчего в Легионе возникал особый дух боевого братства, столь близкий русскому офицерству" [124].

Тем не менее, ради объективности картины, следует привести свидетельства самих легионеров, для того, чтобы до конца понять те условия и ту среду, в которой оказывались наши соотечественники. Один из них, капитан Архипов писал: "Отношение настолько хамское, что едва хватает сил удержаться. Кормят настолько скверно, что даже вспоминаю Галлиполи. В последних боях погибло очень много русских" [125]. В дневниковых записях русского историка П.Е. Ковалевского, содержится замечание о том, что он в декабре 1921 г. получил письмо от бывшего знакомого, "Он теперь в Марокко в легионе. Добровольные каторжные работы на пять лет. Плохо кормят, живут в бараках, обращение, как со скотом, климат ужасный, никаких сношений с внешним миром, умоляет прислать словарь и газеты" [126].

Тот факт, что большое количество русских военных оказалось на службе в Легионе, отразился на моральном климате, на самом духовном облике, на той атмосфере, которая царила в подразделениях. "Места авантюристов и жизненных неудачников заняли настоящие воины, искавшие только чести, хотя бы и под чужим знаменем" [127]. Эти люди, можно смело сказать, сделали честь Легиону. Они стали его наиболее "дисциплинированной и боеспособной и наиболее ценимой частью" [128]. "Значительная часть легионеров оставалась в легионе до 10-15 лет, хотя служба в нем длилась 5 лет. Легион становился их домом, в нем была их жизнь" [129].

Интересное свидетельство оставил один из офицеров. В России этот человек был подполковником. Франция сделала его капралом. Итак, слившись с основной массой своих сослуживцев, переплавившись в пламени сражений, став частью Легиона, он писал: "Можно смело сказать, что как боевой материал иностранные полки - самые лучшие во французской армии. И Алжир и Марокко завоеваны, главным образом, руками иностранцев… Рассказывая о боях, в которых они участвовали, легионеры неимоверно хвастают и врут. Но гордиться своей частью, как лучшей единицей французской армии, они в полном праве" [130]. Определенная доля этой воинской гордости, без сомнения, принадлежит русской плоти и крови, а главное - духу.

Один из бывших русских легионеров, подводя итог своей службе, писал о тех нескольких тысячах человек поступивших во французский Иностранный легион, о том, что они стали его наиболее "дисциплинированной и боеспособной и наиболее ценимой частью… На долю русских легионеров выпала тяжесть борьбы с рифянами, кабилами, туарегами, друзами и другими восставшими племенами в период 1925-1927 гг. В раскаленных песках Марокко, на каменистых кряжах Сирии и Ливана, в душных ущельях Индокитая, - всюду рассеяны" русские кости [131].

Новобранцы Легиона начинали новую для себя жизнь в учебных лагерях в жгучей, песчаной пустыне. Сохранились описания этой местности. На страницах русской эмигрантской прессы соотечественники делились впечатлениями: "Первый этап в "карьере" каждого легионера - Сиди-Бель-Аббес, город на северо-западе Алжира. Это главный учебно-тренировочный пункт Легиона, или, по выражению самих легионеров, "врата ада". Отсюда только два пути: смерть от малярии, дизентерии и других заболеваний, которые косят легионеров в Сиди-Бель-Аббесе, а для оставшихся в живых - в случае неповиновения - тюрьма в Коломб-Бешаре, в центре Сахары, оттуда ни один человек не выходит живым" [132].

В 1921 г. в алжирский городок Сиди-Бель-Аббес попал русский подполковник артиллерист Э. Гиацинтов. В Легионе он дослужился до капрала. О впечатлениях, вынесенных за годы службы, этот человек, позднее писал в книге мемуарного характера. "Тут говорили, по-моему, на всех языках, существующих в мире", но при этом он отмечал, что "русских в Бель-Аббесе было всегда очень много… кадр учебной команды, т.е. сержанты-инструктора были почти все русские" [133]. "Между собой старые легионеры говорят всегда по-французски, вернее сказать, на особом солдатском жаргоне. Это считается высшим шиком" [134].

По официальным источникам, можно установить следующие статистические данные. В 20-х годах XX века в составе Иностранного легиона насчитывалось до 8000 русских, из них проходили службу в Алжире около 3200 человек [135].

Нелегкой была служба в Легионе. Подчас попавшие туда опытные, бравые русские военные, имевшие за плечами долгий срок службы, участие в сражениях, отмеченные боевыми наградами и т.д., оказывались в совершенно новых условиях. "Старые, заслуженные полковники, прошедшие всю великую войну, участники многих сражений должны были подчиняться, как рядовые, молодым иностранным поручикам, и благодарить Бога и страну, давшую им приют и службу… жизнь такова, как ее создают себе сами люди" [136].

Позволю здесь также поместить некоторые сведения, которые удалось установить и о других соотечественниках, служивших в Легионе. Бывший в 30-х годах прошлого столетия в Марокко, русский легионер С. Андоленко, сообщает о погибшем в бою на Тазиуате в 1932 г. поручике второго пехотного полка Александровом-Дольском [137]: "5-го сентября французские войска перешли в наступление. Уже в этот день, будучи в тяжелом бою Александров-Дольский выказал чудеса храбрости. "Мы все поражались, - говорят его товарищи, - тому спокойствию, с которым он вел себя; пули свистели и впивались в землю вокруг него, валились люди, а он шел большими шагами вперед, с каким-то неземным хладнокровием, как будто не видя того ада, который творится вокруг него". Командир подразделения писал: "Я вижу еще поручика Александрова с револьвером в руке, увлекающего своих людей. После жестокой рукопашной схватки, легионеры овладели позицией и, оставшиеся в живых марокканцы уже спасались бегством, как вдруг один из них обернулся и выстрелил в упор в Александрова-Дольского. Сраженный пулей в сонную артерию Александров был убит наповал. В надгробной речи командир полка так отозвался об убитом: "Мы горды Вами. Вы заплатили Вашей жизнью за доблестное и героическое поведение, которое делает честь не только Легиону, но всей Армии. Вы прибавили новую страницу славы к истории полка и память, о Вашем славном поведении будет священна и, послужит примером будущим поколениям" [138].

В 50-е годы прошлого века на Западе вышла книга одного из легионеров [139]. Этот человек пишет о своих товарищах, о воинском подразделении, "в котором было особенно много немцев и русских, нашедших здесь себе пристанище в результате происшедших у них на родине переворотов... Сразу сблизился он с лейтенантом Шалидзе, кавказцем, немного грустным, но прямым и хорошим товарищем. Денщиком ему дали черкеса Епандиева, заботливого и старательного солдата" [140].

В знаменитом французском Военном музее во дворце Инвалидов в Париже есть специальный русский отдел, где хранится память о доблестных сынах России, сумевших и за рубежом стяжать славу своей родине.

Легион в Северной Африке

В рассматриваемый период времени, когда произошел массовый исход из России военной контрреволюции, Франция активно проникала в государства Магриба. Алжир стал колонией в 1830 г., Тунис подпал под отношения протектората с 1881 г., Марокко с 1912 г.

Подобно тому, как европейцы сгоняли индейские племена в США, также французские колонисты покоряли арабов и берберов. Внутренняя структура североафриканских стран отвечала исторически сложившимся факторам, связанным с особенностями восточно-мусульманской цивилизации. "В Марокко отсутствовали отношения крепостной зависимости… структура власти в стране была недостаточно четкой и устойчивой… отсутствовали крупные частные владения, поскольку… земля юридически считалась собственностью султана, но под свободным контролем племен. Наконец, становлению традиционного феодализма препятствовала племенная солидарность, которая имела важное значение в общественной жизни страны" [141]. Напротив, капиталистические отношения, по которым развивалась экономическая, политическая и социальная жизнь Франции, приводили к активной колониальной экспансии. В первую очередь это отразилось на африканских территориях. Лучшие плодородные земли отдавались переселенцам из метрополии. Наряду с преследованием политических и экономических интересов, европейцы осуществляли идеологическое вмешательство. Французские миссионеры пытались христианизировать местных жителей [142].

Вслед за захватом территорий, европейцы начали проводить геологическую разведку в Атласских горах и в пустыне Сахара, с целью последующей разработки источников полезных ископаемых. Французские источники тех лет сообщают об использовании Легиона в деле умиротворения восставших племен Северной Африки и необходимости защиты мирных поселенцев, занимающихся земледелием от диких кочевников [143]. Один из военных писал о Легионе: "По своим легендарным качествам - спокойствие, храбрость, преданность - он остается лучшим воинским подразделением, каким только можно располагать. Его батальоны замечательны и в атаке, и в обороне, они вызывают восхищение тех, кто видел их в бою. Более того, в деятельности, предшествующей и сопровождающей наступательные операции, Иностранный легион успешно справляется с различными другими заданиями, благодаря наличию в его составе рабочих разных профессий" [144].

В 1920 г. в Марокко было создано общество "Оффис ширифьенн де фосфат" с целью разработки месторождений в зоне Курибги. Это центральная часть страны, традиционно населенная одним из берберских племен. Как пишет исследователь, "к моменту окончания первой мировой войны во французской зоне Марокко оставались непокоренными почти все горные и пустынные районы страны" [145]. На основании данных, связанных с историей экономического развития, можно восстановить ход войны, которую вели подразделения французского Иностранного легиона против местного населения в Северной Африке. Изложенные факты, упоминания о населенных пунктах и географических названиях, так или иначе, находят подтверждение в письмах, воспоминаниях и других официальных сведениях, с которыми приходится встречаться, изучая сведения, оставшиеся от русских легионеров, прошедших через марокканский период службы.

Итак, в 1923 г. происходят активные боевые действия в районе города Тазы, расположенного в северо-восточной части Среднего Атласа в малодоступной горной местности. Затем легион продвигается далее, в район Тадлы и юго-западную часть Среднего Атласа. Следующий этап - юг и горные массивы Высокого Атласа и Анти-Атласа. К 1924 г. военные действия переносятся в долину реки Уэрги. Как отмечает историк, на летний период этого же года (июнь-август 1924 г.) приходятся наиболее ожесточенные военные действия с племенами [146]. Французские газеты тех лет писали о войне в горах Рифа на севере [147]. Общественный резонанс, вызванный войной в Марокко, приобретал мировые масштабы. Ожесточенное сопротивление племен, нежелание подчиняться колонизаторам, а значит тяжелое положением Иностранного легиона, вынужденного проводить свои операции в неимоверно трудных условиях, становилось темой для обсуждения не только в прессе. Например, советский военачальник М.В. Фрунзе [148] внимательно изучал особенности военных операций и писал о преимуществах партизанской тактики рифских племен [149]. Безрезультатные ожесточенные бои в горах продолжались до весны 1925 г.

В апреле французское командование принимает решение усилить свои батальоны. В войну вступают свежие силы, из Алжира на Марокканский фронт были переброшены дополнительные части Иностранного легиона [150]. Однако желаемых результатов это не принесло. Скупое газетное сообщение, опубликованное в центральном французском издании, достаточно красноречиво говорит о ситуации: "Каждая группа карликовых пальм, каждый утес скрывают за собой стрелка" [151]. Потребовался еще целый год, чтобы закрепить основные стратегические позиции в регионе. О переброске дополнительных войск в 1926 г. сообщало телеграфное агентство из Рабата: "Подкрепления из Алжира производят высадку и направляются к местам своего будущего расположения" [152]. Вполне справедливо звучат слова одного из участников тех боев о том, что "марокканцы не имеют фронта ни в длину, ни в глубину" [153].

Работая со старыми эмигрантскими изданиями, которые выходили в русской интеллектуальной среде в первые годы рассеяния, по немногим скудным сведениям, удается отчасти восстанавливать атмосферу военных будней. В 1926 г. один из легионеров писал из Марокко: "Я живу в центре политическо-экономической и религиозной жизни вновь завоеванного племени, которое занимает часть Большого Атласа… Мавры, временно подчинившись два года назад, не оставляют мысли сбросить с себя власть чужеземцев. Привыкшие к независимости, они презирают наши законы и порядки. Набеги на нас почти не прекращаются… Кормят хорошо. Но однообразная, полная невидимой опасности (пули из-за куста, из-за угла, из-за песчаного бугра) жизнь создает необходимость искусственных возбуждений. Книг нет. Газеты редки. И все-таки для такой службы - а русскому выбирать не из чего - нужно особое счастье" [154].

Покорение племен продолжалось вплоть до 1934 г., одновременно с этим в крупных городах Марокко постепенно сосредотачивалось значительное количество французского населения: рабочих, мелких служащих, чиновников правительственных учреждений, появлялась мелкая и средняя буржуазия, интеллигенция [155]. Однако, задачи Легиона по обеспечению мирного развития страны под Французским протекторатом не ослабевали. Об этом можно судить, изучая факты биографии русских легионеров, продолжавших свою службу на Севере Африки.

В последующие времена встречаются единичные случаи службы русских людей во французской армии в Африке. В частности в середине 50-х годов Александр Терентьев (1931-1998 гг.) будущий священник (служил на русских приходах Франции и Италии), "отбывал он воинскую повинность в Марокко и участвовал в военных действиях против повстанцев" [156].

Связь легионеров с церковью и русской общиной в Марокко

В Северной Африке на французских территориях создавались очаги русской жизни. Эмигранты, пришедшие в Бизерту с Черноморским флотом и прибывшие в результате единичных переездов из европейских стран, формировали русские общины в различных городах Алжира, Марокко и Туниса. Соотечественники, продолжавшие военную карьеру в Иностранном легионе, становились в определенной степени частью русского присутствия в регионе, о чем сохранились свидетельства тех дней. Например, первый русский священник, приехавший в Марокко в 1927 г., писал об этом. В приходском архиве Воскресенской церкви города Рабата сохранилась записка, составленная отцом Варсонофием (Толстухиным). В ней, в частности говорится, о том, что "…отбывшие срок в иностранном легионе и в его рядах участвовавшие в войнах по замирению Марокко…" русские солдаты и офицеры [157] были первыми членами русской общины в этой стране.

Эти же сведения подтверждает в своих мемуарах митр. Евлогий (Георгиевский): "Приход в Марокко возник в 1925 г. под влиянием потребности в церковной жизни русских, рассеянных в Африке. Потребность эта была особенно настоятельна среди служащих в "Иностранном легионе". Туда принимали людей без паспортов: всякий годный для военной службы, независимо от национальности, зачисляется в легион под номером и попадает в ту массу, которая, хорошо обученная и скованная железной дисциплиной, образует грозную боевую силу, известную под названием "Иностранный легион". Тяжелая служба! Всегда на передовых позициях, в кровавых стычках с арабами, в томительных переходах по знойной пустыне… Среди духовенства моей епархии один отец Григорий Ломако [158] был священником в "Иностранном легионе", но не в Африке, а в Месопотамии. Французское правительство не могло долго отпускать кредиты на содержание православного священника, и отец Ломако там не удержался. Я начал переписку с военным министром, ходатайствуя о разрешении прислать священника в Марокко, ссылался на пример священнослужителей других религий, которые это разрешение получили, - ничего из моего ходатайства не вышло. А между тем из Африки доносились вопли: русские дичают! Русские люди пропадают! Пришлите священника!" [159]. В приходском архиве русской церкви в Рабате сохранился интересный документ, подтверждающий усилия, которые прилагало православное руководство для организации капелланской службы в Иностранном легионе среди своих соотечественников. Так, в письме на бланке Епархиального управления православных русских церквей в Европе, за подписью архимандрита Никона, со ссылкой на сведения, полученные от настоятеля Воскресенского прихода в Рабате отца Варсонофия, сообщалось, - что "французская власть принципиально согласна назначить военного священника для православных на всю Северную Африку. Священник должен быть французским гражданином. Оклад будет 3000 франков в месяц, с пребыванием в Сиди-Бель-Аббесе" [160].

Занимаясь изучением источников, относящихся к теме, связанной с русским присутствием в Марокко, автору этих строк пришлось немало поработать с документами церковного архива Воскресенской церкви в Рабате. Там среди писем, поступавших на имя настоятеля, имеется одно свидетельство, которое иллюстрирует отношение одного из русских корреспондентов к Иностранному легиону. Только самое тяжелое состояние могло подтолкнуть на согласие служить в этом воинском формировании. Один молодой человек, 32-х лет от роду, в прошлом офицер-артиллерист, уже в эмиграции окончивший Софийский университет в Болгарии по экономическому отделению, но отчаявшийся от тщетных, многолетних попыток найти подходящую работу, писал в Марокко, архимандриту Варсонофию с просьбой помочь в работоустройстве и решении жизненных проблем: "Теперь стало невыносимо тяжело доставать и эту работу, а на постоянные места русских берут в виде исключения… Обидно идти в Иностранный легион, куда идут неудачники и вообще - лишние люди. Покуда лишним себя не считаю" [161].

Когда русские в Марокко построили свою церковь и на освящение этого храма зимой 1932 г., приехал митр. Евлогий из Парижа, он имел возможность встретиться с единоверными соотечественниками, связавшими свою жизнь с военной службой в Иностранном легионе: "Храм, созданный общими усилиями марокканской эмиграции, сделался в те дни центром всей русской жизни. Легионеры выпросили разрешение у начальства, и пришли на торжество со своей музыкальной командой. Я имел возможность побеседовать с ними и узнать подробности их жизни.

Легионерам живется трудно. Кормят их неплохо, зато томиться жаждой приходится часто и мучительно. Она бывает столь невыносима, что солдаты убивают лошадей и пьют их кровь. Выручает радио, посредством которого сообщают требование о немедленной доставке воды; прилетает аэроплан и сбрасывает куски льда. Случается, что лед попадает не легионерам, а падает в стан врагов. Был случай, когда офицер такого "мимо" не выдержал и застрелился. Для перехода в 25-30 верст полагается брать с собой две фляжки воды: одну для - себя, другую - для котла. Боже упаси прикоснуться к этой "общественной" фляжке - изобьют до полусмерти. На привале разводят огонь и выливают принесенную для общественного пользования воду в котел. Наступает долгожданный час еды и отдыха. Не тут-то было! Вдруг, как дьяволы, налетают арабы… Приходится от них отбиваться. Стычка длится 10-15 минут, но все пропало: котел опрокинут… Измученные люди сидят голодные, слышится отборная ругань на всех языках. Офицер командует: "По стакану рому!" Сразу настроение меняется - веселье, хохот, песни… А тут же и смерть поджидает: вокруг бивуака выставляются дозоры, человек пять-шесть, с младшим офицером; арабы в своих белых бурнусах подползают неприметно, как змеи, и, случается, кривыми ножами вырезают всех дозорных…

Среди легионеров встречаются два типа людей. Одних трудная жизнь закаляет, делает несокрушимо выносливыми, сильными, до жестокости, людьми; других она губит, они спиваются, раздавленные тяжестью службы и существования. В числе легионеров этой категории мне довелось встретить в тот приезд житомирского певчего, который когда-то певал мне: "Ис полла эти деспота" [162]. Теперь это был спившийся человек. Я был свидетелем, как он набросился на откупоренную бутылку белого вина, которую приметил на окне у отца Варсонофия. Отцу Варсонофию приходилось воевать с москитами, и он травил их каким-то снадобьем из пульверизатора; множество москитов попадало в бутылку и испортило вино: пить его было невозможно. Певчий набросился на бутылку. "Можно? Можно выпить?.." - и вмиг, прикрыв горлышко платком, осушил ее до дна" [163].

Русские легионеры сохраняли связь с православным храмом в Рабате. В церковной статистике есть сведения: под 1936 г. зафиксирована смерть легионера Павла Дерфановского, над которым совершен обряд отпевания [164]. Другое свидетельство говорит: "В бытность генерала Пешкова в Иностранном легионе в Марокко были поставлены кресты на могилах русских легионеров: Аркадьева, Коненко и Федорова" [165].

Некоторые легионеры, из числа русских отслужив положенный срок и выйдя в отставку, оставались в Марокко, обзаводились семьями, вливались в жизнь русской общины [166]. Другие - уезжали в Европу или продолжали искать обманчивое счастье где-то еще.

По возможности легионеры старались участвовать в культурной жизни русской общины. В архиве Воскресенской церкви Рабата сохранилась "Программа музыкального вечера и бала", в которой говорится о том, что управлял игрой оркестра на этом празднике капитан шеф-оркестра и дирижер из числа легионеров [167]. Упоминавшийся выше русский офицер Э. Гиацинтов, с определенной гордостью отмечал высокий уровень участия соотечественников в музыкальном и вообще культурном отношении: "Каждый четверг на городской площади играл симфонический оркестр Легиона. Говорят, он занимал второе место между всеми оркестрами Франции. В этом оркестре было очень много наших, русских. Вообще попасть в музыкальную команду всегда очень много желающих, так как им живется гораздо лучше, чем всем остальным. Благодаря этому у капельмейстера большой выбор, и набирает он только действительно ценных музыкантов" [168].

В среде русской диаспоры в Северной Африке велась достаточно интенсивная культурная и интеллектуальная жизнь. Легионеры по мере возможности становились участниками этих событий. Известная русская художница Зинаида Серебрякова оставила заметный марокканский след в своем творчестве, она дважды посещала Северную Африку. В 1928 г. работала в древней столице Мараккеше, а в 1932 г. была в городе Фесе [169]. В это же время офицером Иностранного легиона служил в Марокко Зиновий Пешков. Речь об этом человеке пойдет ниже. Здесь же позволю отметить только то, что, по мнению биографа этого знаменитого россиянина, всю жизнь посвятившего служению Франции, ген. З. Пешков в период службы в Иностранном легионе был близко знаком со знаменитой художницей. В частности, "предполагать знакомство Пешкова с Серебряковой есть все основания: уж очень часто пересекались их пути… Она изъездила всю Северную Африку, где служил Пешков", - пишет М. Пархомовский [170].

Зиновий Пешков (Свердлов)

Несмотря на все трудности и беды, русский человек, в силу своего национального характера и природных качеств, и в Иностранном легионе добивался успехов, и нам есть, чем гордиться за соотечественников. В эмигрантской литературе сохранились свидетельства о том, что многие русские, служившие в Иностранном легионе в Северной Африке, достигли достаточных успехов по службе. Пятеро из них дослужились до высших чинов, среди них З. Пешков, Нольде, Фавицкий, Румянцев Н. и Андоленко. Об одном из них, а именно генерале Зиновии Пешкове, следует сказать особо.

Имя этого человека высечено на одной надгробной плите с княгиней В. Оболенской [171]. Зиновий - старший брат Якова Свердлова [172], приемный сын и крестник М. Горького [173], написавшего о нем: "…сей маленький и сурово правдивый человек, - за что повсюду ненавидим…" [174]. Зиновий родился в еврейской семье. Отец работал сапожником в Нижнем Новгороде, куда семья переехала из Белоруссии. По законам Российской империи лица иудейского вероисповедания были ограничены в правах. Поэтому многие из них принимали православие, в частности наш герой решается на перемену веры для того, чтобы иметь возможность получить высшее образование. По российским законам, а Церковь тогда была учреждением государственным, для того, чтобы стать православным, а значит не иметь ущемления в правах, при совершении Таинства крещения требовалось наличие двух восприемников-свидетелей (мужчины и женщины). Таким человеком, или по распространенной народной традиции, крестным отцом и стал для Зиновия Алексей Максимович Пешков, под псевдонимом "Горький".

Французский справочник "Кто есть кто" сообщает о Пешкове следующие сведения: родился он в 1884г. в г. Нижнем Новгороде. Перед первой мировой войной вынужден был эмигрировать из России, добровольцем вступил во французскую армию в 1914 г. Участвовал в миссиях: в США - 1917 г., Китай, Япония, Манчжурия и Сибирь - 1918-1920 гг., Кавказ - 1920 г. Участник войны в Марокко, офицер Иностранного легиона - 1921-1926 гг., командир Иностранного легиона в Марокко - 1937-1940 гг., присоединился к "Свободной Франции" [175] - 1941 г. Представитель "Свободной Франции" в ЮАР, в ранге министра - 1941-1942 гг. Глава Миссий в Британской Африке - 1943 г. Французский посол в Китае - 1943-1945 гг. и Японии - 1945-1949 гг. Награды: Большой Крест Почетного Легиона; Военная медаль; Военный Крест [176].

Большой французский энциклопедический словарь "Larousse" содержит следующие сведения: "Pechkoff (Zinovi), general fransais d'origine russe" ("Пешков (Зиновий), французский генерал русского происхождения" (с фр.)). Поступил в Иностранный легион в 1914 г., в Марокко с 1922 по 1925 гг., далее в Африке опять с де Голлем в 1941 г. [177].

Из богатой и интересной биографии нашего соотечественника, собственно, в рамках настоящей статьи, остановимся на марокканском периоде его жизни. Биограф генерала пишет в этой связи следующее: "Зиновий Пешков служил в легионе достаточно долго - в 1921-1926, в 1933 и в 1937-1940 гг. Он был человеком твердых убеждений, и вряд ли оставался в Легионе столько лет, если бы это противоречило его совести" [178].

В архивных документах А.М. Горького сохранились некоторые сведения, говорящие о продолжении связей писателя со своим крестником, в частности некоторые письма содержат информацию, позволяющую осветить марокканский период жизни З. Пешкова. Один из зарубежных корреспондентов писал в августе 1922 г. А.М. Горькому: "Что касается Зиновия, то он находится сейчас в Марокко и организует культурно-просветительскую работу среди подчиненных ему чинов…" [179]. Из другого письма узнаем: "Он уже в Марокко, комендантом крепостного округа на Среднем Атласе (Казбах-Тадла)" [180]. Среди бумаг в архиве знаменитого пролетарского писателя сохранилось письмо, которое он получил от своего крестника. В нем, в частности, молодой офицер Иностранного легиона Пешков дал описание своих сослуживцев: "В моей роте около сорока человек русских… У меня, между прочим, замечательный русский хор… Есть и солисты. Два у меня тут солдата никак не могут вклеиться в эту обстановку, один бар. Т.., нежный блондин, мягкотелый, никак даже до капральского чина достукаться не может, поет цыганские песни, а другой длинный и худой молодой господин в очках, сын помещика Орловской губернии, поет песенки Вертинского: "твои пальцы пахнут ладаном", ты видишь эту картину… в горах Среднего Атласа, одетый в шинель легионера, закрыв глаза и раскачиваясь, кто-то с надрывом поет о пальцах, пахнущих ладаном…" [181].

Среди записей Зиновия сохранились еще следующие сведения о русских воинах: "Они просты, они скромны, солдаты Иностранного легиона. Они не требуют вознаграждения за свою службу. Они не ищут славы. Но их энтузиазм, их усилия, вызывающие восхищение, их сердца, которые они вкладывают в свое дело, не могут остаться незамеченными теми, кто их видел в деле. Легионеры не помышляют о героическом принесении себя в жертву. Они не считают себя мучениками. Они идут вперед, и если они умирают, то умирают с умиротворением.

Могилы этих неизвестных героев затеряны в пустыне или в горах. Их имена на деревянных крестах стирает солнце и уносит ветер. Никто не узнает, какими были люди, покоящиеся там, и никто не склонится над их могилами…" [182]. Далее, он писал об одном русском полковнике, волей судьбы оказавшемся в Легионе: "Во время исключительно тяжелого зимнего отступления 1923 г. я потерял выдающегося сержанта Козлова, в прошлом полковника русской армии, одного из наиболее храбрых воинов нашего отряда, человека, который с исключительным стоицизмом переносил тяжелую жизнь сержанта Иностранного легиона. Старший лейтенант отряда характеризовал его мне: "Лучший из нашего отряда. Выдающийся инструктор. Свободно говорит по-французски, исключительно корректен, все относятся к нему с большим уважением. Русские отряда называют его "полковником". В тот же вечер я пригласил его в кабинет и спросил его, действительно ли он был офицером русской армии. "Да, - заявил он, - я прослужил в последней 25 лет". Из дальнейшего выяснилось, что Козлов был несколько раз ранен во время войны 1914-1918 гг. и контужен в голову, результатом чего явились частые кровоизлияния в мозг. Поэтому он предпочитает не брать никаких повышений по службе, дабы не нести ответственности. Это был человек самый спокойный в отряде. Командуя, он никогда не повышал голоса, но самый тон его был настолько убедительным, что все следовали за ним безоговорочно. Все сержанты очень его уважали. Во время последнего для него боя он был ранен несколько раз, но не оставил строя. Последнее ранение в голову было смертельным" [183]. Таковы страницы русской зарубежной истории.

Постараемся далее восстановить факты по редким сохранившимся от того времени свидетельствам. В 1924 г., после двухлетней марокканской компании легионеры провели некоторое время на отдыхе в относительно спокойной восточной части Алжира. "Зиновий в Африке, в Нумидии, командует ротой. Прислал оттуда интересные открытки. Неуемный парень" - сообщают нам строки из частного письма [184]. В апреле этого же года, судя по письму, отправленному из Эль-Крейдера к А.М. Горькому, узнаем о том, что Пешков принимает участие в сражениях. Легион ведет в это время активные военные действия [185]. Проходит чуть больше месяца, и из ответного сообщения узнаем: "3 июня 1925 г. Дорогой мой..! Ты снова воюешь? Когда я думаю об этой войне, я беспокоюсь о тебе…" - писал Алексей Максимович в Марокко [186]. Тогда же в 1925 г. А.М. Горький пишет одному из адресатов: "…Зиновий ранен в ногу, лежит в госпитале в Рабате" [187]. Позже сам Зиновий Пешков следующим образом будет описывать свою жизнь того периода: "Летом 1925 г. я находился в военном госпитале в Рабате, где ждал заживления раны на левой ноге, полученной в боях с рифами. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать и восстановить в памяти годы службы в Марокко, в Иностранном легионе. Я почувствовал себя обязанным людям, судьбу которых разделял в течение нескольких лет и ряды которых только что покинул. Мне следует воздать должное неизвестному величию этих людей, по случаю ставших солдатами, этим кочующим труженикам, которые под солнцем Африки выполняют множественные и трудные задачи. Они могли бы сказать о себе, как солдаты Рима: "Мы идем, и дороги следуют за нами". В интервалах между боями, там, где едва намечались тропинки, они прокладывают дороги, которые открывают аборигенам их собственную страну. Всегда воины, но и по очереди саперы, землекопы, каменщики, плотники. Они - пионеры, работа и жертвы которых позволяют другим людям жить счастливо и мирно в этих отдаленных местах. Это под защитой постов, сооруженных ими, под защитой постов, неустанно бодрствующих, цивилизуется Марокко" [188].

Вернемся к истории. В 1926 г. герой наш уже в чине капитана, к этому же времени он имеет несколько боевых орденов и медалей, о чем узнаем из переписки тех лет. "Крестника моего Зиновия Михайловича Свердлова, капитана французской армии, украшенного множеством орденов и лишенного одной руки по плечо", - упоминает А.М. Горький [189]. Официальная информация также имеет интересное свидетельство: "Пешков (Зиновий), капитан 1-го полка Иностранного легиона, по представлению Военного Министерства и Совета ордена Почетного Легиона, за исключительные заслуги, блестящее исполнение обязанностей капитана, прекрасное воспитание солдат, замечательную энергию и хладнокровие, проявленные во всех сражениях, в которых он принял участие, начиная с 1 мая по 27 июня 1925 г., и в которых получил ранение под Баб Таза (Марокко) 27 июня, ведя в атаку свое подразделение, награждается Военным Крестом Т.О.Е. с пальмовой ветвью", - писал в 1926 г. "Le journal officiel" [190].

Впечатления, наблюдения, переживания и личный опыт службы в Марокко Зиновий Пешков выразит в своей книге об Иностранном легионе, работу над которой он в этот период времени предпринимает. Вскоре в свет выходит первое издание. Появилось оно на английском языке в США под названием "Звуки горна. Жизнь в Иностранном легионе" в 1926 г.

Французское издание книги выходит годом позже с несколько иным названием: "Иностранный Легион в Марокко". В предисловии, написанном Моруа, говорится: "Все цивилизации имеют своих изгоев. Достоевский их называл униженными и оскорбленными. Например, русские, не принявшие большевиков, немцы, которые не могут переносить свою муштру, бельгийцы и швейцарцы, жертвы какой-нибудь личной драмы. Для всех этих людей дисциплина Иностранного легиона не оскорбительна. Автор - один из тех командиров, которые знают и умеют поднимать униженных и оскорбленных, приобщая их той задаче, которую Иностранный легион унаследовал от Римского легиона, - задаче служения цивилизации. Везде, где проходят легионеры, прокладываются дороги, возводятся дома. Здесь европейцы выполняют свою задачу обучения современной технике. Посетив Марокко с промежутком три года, я не узнал город, так он изменился к лучшему. По качеству строительства дорог, фабрик, зданий, по гигиене он превосходит Европу.

Иностранный легион - больше чем армия военных, это - институт. Из бесед с Зиновием Пешковым создается впечатление о почти религиозном характере этого института. Зиновий Пешков говорит о легионе с горящими глазами, он как бы апостол этой религии. Пешков рассказывает о солдатах в госпитале, которые, умирая, вскакивают, чтобы приветствовать своих офицеров" [191].

Многие стороны жизни легионеров раскрываются в книге Пешкова. Там описываются чаепития в городе, пьянки, которые устраивали солдаты в дни получения жалования. Упоминается также христианское кладбище возле города Мараккеш в центральном регионе Марокко, где хоронили сослуживцев, в том числе и соотечественников - русских. Один итальянец-каменщик сделал для погибших кресты из местного горного мрамора. Священника тогда не было, хоронили сами. Из этой же книги узнаем о том, что капитан З. Пешков, будучи по казенным делам в Париже, сам на свои деньги покупает в 1923 г. горны и флейты для батальона. Интересная, несколько сентиментальная подробность, - у далекого форта Уайзет русский капитан посадил две пальмы. Пешков называл словом "босяки" своих несчастных сослуживцев-подчиненных. И как пишет биограф, "он знал всех "босяков" своего батальона - от донского казака - своего ординарца, дважды в день собиравшего цветы, потому что они напоминали ему родные степи" [192].

Книга З. Пешкова о легионерах в Марокко получила достаточную по тому времени популярность. Впоследствии, по мотивам этого произведения, в Голливуде был создан фильм по сценарию и с участием Пешкова, съемки которого проводились в Северной Африке.

В 1933 г. в Париже З. Пешков дал интервью газете "Paris midi", в котором на вопрос корреспондента выразил свое мнение и свою преданность делу, призвавшему его и ставшему частью его жизни: "О легионе распространяется много лжи и клеветы, но он остается тем же… Есть один французский Иностранный легион. К этому ничего нельзя добавить" [193].

Позволим себе вновь вернуться к известному нам Зиновию Пешкову. Наш герой накануне второй Мировой войны продолжает службу в Северной Африке. Командование Иностранного легиона 11 августа 1938 г. принимает решение о продлении срока службы З. Пешкова в Марокко на 2 года - с 11 января 1939 г. Как известно, 3 сентября 1939 г. Франция объявляет войну фашистской Германии. Между этими странами начинаются боевые действия, затронувшие, в том числе, и территорию Северной Африки. Пешков участвует в боях Иностранного легиона против гитлеровцев на территории Марокко. Кстати, следует добавить, что здесь бои начались накануне объявления войны, а именно - 2 сентября и длились еще почти два месяца после капитуляции Франции, которая состоялась 22 июня 1940 г. Как утверждает биограф, "некоторые командиры Легиона, в их числе Пешков, отказываются признать позорное для Франции перемирие…" [194]. Пешков оформляет уход в отставку. Последняя запись в его послужном списке гласит: "20.8.1940 г. в связи с достижением возрастного предела для своего звания отправляется на постоянное место жительства" [195]. В некрологе, опубликованном после смерти генерала Пешкова, сообщается интересная деталь, позволяющая восстановить атмосферу тех дней и проясняющая обстоятельства принятого решения. "Вторая Мировая война застала его в Марокко, где он командовал батальоном Иностранного легиона. После поражения 1940 г. он отказался принять перемирие с фашистами и бежал ночью на пароходе, прибыв в Лондон одним из первых" [196].

Испанский Иностранный легион

Еще с одним, заслуживающим внимание историческим событием связаны русские военные из числа, служивших в испанском Иностранном легионе. Это относится к известной войне в Испании 1936-1938 гг. В июле 1936 г. в Испании реакционные силы не признали победу на выборах революционного народного фронта. Вспыхнул фашистский мятеж, который был поддержан Германией и Италией. Началась оккупация страны. СССР оказывал республиканцам негласную моральную и материальную поддержку. Тысячи русских людей в составе интернациональных бригад сражались в Испании. Одновременно с этим с другой стороны фронта также были русские по крови люди. Вновь братоубийство столкнуло соотечественников, разделенных уже многие годы идеологическими и политическими взглядами. "1 августа 1936 г. харбинская газета "Наш путь" опубликовала интервью испанского проф. Е. Афенисио под заголовком "Испанское восстание подняли русские эмигранты, чины Иностранного легиона в Марокко". Как известно, север Марокко находился под особым оккупационным режимом, в силу беспокойного характера местных племен. Контролировал ситуацию в этих местах Испанский Иностранный легион, "где русские составляют наибольший процент, как солдат, так и офицеров… первые события начались в Мелилье и Сеуте, гарнизонах..., где как раз стояли части, исключительно состоящие из русских эмигрантов… Поэтому я убежден, что восстание в Марокко, которое перекинулось сейчас и на континент, дело рук ваших соотечественников, которые первые предоставили в распоряжение восстания свою реальную силу в лице полков… иностранного легиона", - писал испанский профессор [197].

Часть 2. За Родину

Бои против немецко-итальянских войск в Северной Африке

Как известно, Франция терпит поражение в войне с фашистским альянсом. Оккупация страны, создание марионеточного правительства Виши, все это было следствием перемирия, которое было заключено между Францией и гитлеровской Германией 22 июня 1940 г. и франко-итальянским договором от 24 июня 1940 г. Метрополия "…находилась в весьма трудном положении, хотя и продолжала сохранять контроль над своими колониальными владениями в Северной Африке (Тунис, Алжир, Марокко)" [198]. Однако, фашисты, добившись использования в своих целях экономических ресурсов, военно-стратегических баз и административного аппарата в регионе "начали вывозить из Марокко железную руду и молибден, из Алжира и Туниса - продовольствие" [199].

В это же самое время, как в самой Франции, так и в колониях находятся патриотические силы, не желавшие смириться с поражением и готовые отдать себя на борьбу с врагом. Эти силы стали объединяться вокруг генерала Шарля де Голля. Легендарный генерал, бежав из Парижа, укрылся на Британских островах. По Лондонскому радио 19 июня 1940 г. было передано следующее воззвание де Голля: "От имени Франции я твердо заявляю следующее: абсолютным долгом всех французов, которые еще носят оружие, является продолжение сопротивления. Сдача оружия, оставление участка фронта, согласие на передачу какой-либо части французской земли под власть противника будут преступлением против родины. В данный момент я говорю, прежде всего, обращаясь к французской Северной Африке, не захваченной врагом… В Африке Клозеля, Бюжо, Лиоте, Ногеса прямой долг всех честных людей - отказаться выполнять условия противника" [200]. Одним из первых, кто откликнулся на призыв, был Зиновий Пешков. Он стал ближайшим соратников де Голля и уже в этом качестве возвращается в Северную Африку.

Англичане в первый раз использовали формирования генерала де Голля в Западной Африке, во время проведения Дакарской операции, которая началась 3 августа 1940 г. Однако сил оказалось недостаточно, так как в то время "Комитет Свободная Франция" располагал всего лишь двумя батальонами Иностранного легиона. Неудача была вызвана тем, что подготовку, которая велась в Лондоне, не смогли скрыть от шпионов [201]. Активные боевые действия Иностранного легиона в борьбе с фашистами начинаются с проведения операций в средиземноморской части Африки. В своей речи, произнесенной в Алжире 14 июля 1943 г., генерал де Голль отмечал: "Когда же огонь войны перекинулся на землю нашей Северной Африки, то там оказалась французская армия, чтобы славно послужить авангардом союзников в Тунисе" [202]. Исследователь биографии З. Пешкова, на основании документов, пишет о том, что "…можно придти к выводу, что он сражался против войск Роммеля [203] в Северной Африке где-то с февраля по май 1941 г." [204].

Что касается других русских из числа эмигрантов, оказавшихся на стороне союзников и воевавших против немецко-итальянских войск, то о них сохранилась запись одного из участников. Ветеран французского Сопротивления Н.В. Вырубов писал: "Эти воины своей доблестью, достойной службой и самоотверженностью заслужили вечную память…" [205]. Многие из участников войны похоронены на кладбищах Франции и в других местах, чьи-то могилы остаются, неизвестны [206]. Добровольцев, изъявивших желание вступить в войска генерала де Голля, было незначительное количество. Это обстоятельство объясняет очевидец событий: "Так как само население страны в основном оставалось пассивным, эмигранты не чувствовали необходимости проявить себя. Кроме того, по соображениям личным и семейным эмигранты часто опасались что-либо предпринимать…Тем не менее, многие из них сочувствовали победам русских войск, гордились ими" [207]. После капитуляции Франции в 1940 г. и нападения Германии на СССР в 1941 г. отмечается вступление русских, из числа проживавших в диаспоре, в добровольцы. "Им хотелось участвовать в войне, сражаться за "свою вторую родину", с которой они были связаны культурой… они не чувствовали себя связанными перемирием 1940 г., ими руководило желание внести свой вклад в достижение победы" [208]. Далее, эмигрантский автор продолжает: "После 1941 г. все изменилось: Родина подверглась нападению, само ее существование было под угрозой. Для тех, кто был воспитан в русском духе, жил в русской среде, главным мотивом участия в войне, безусловно, стала Россия. Они боролись за победу на стороне союзников" [209]. Также, очевидно, возымели свое действие слова легендарного руководителя движения "Сопротивления", услышанные русскими: "Свободная Франция вместе со страдающей Россией. Сражающаяся Франция вместе со сражающейся Россией. Повергнутая в отчаяние Франция вместе с Россией, сумевшей подняться из мрака бездны к солнцу величия" [210].

12 ноября 1942 г. англо-американские войска высаживаются в Африке, через четыре дня занимают город Бонн в Алжире, двигаются к Тунису, где 16 ноября произошло первое столкновение с немецкими подразделениями. "Германское командование, не располагавшее военными резервами в непосредственной близости от театра военных действий, было вынуждено спешно перебрасывать в Тунис части различных соединений" [211]. Задача немцев состояла в том, чтобы укрепиться в районе Бизерты, воспользовавшись ее фортами. Здесь определенную роль играли воинские формирования "Свободной Франции", в которых сражались в т.ч. и наши соотечественники. Одним из таких русских военных был В.И. Алексинский [212]. В своих мемуарах, оформленных в послевоенном Париже, он писал о том, что в войсках де Голля в Северной Африке воевало множество русских [213].

Многие из числа наших соотечественников отличились в боях против фашистов во время проведения боевых операций в Тунисе, Алжире и Марокко. Среди легионеров, награжденных "Крестом Освобождения" [214], имена: подполковника Д. Амилахвари, погиб в Египте в 1942 г., Н. Румянцева, командира 1-го марокканского кавалерийского полка, капитана А. Тер-Саркисова. России должны быть также известны имена воевавших в Северной Африке ее сынов, вот некоторые из них: Ващенко Алексей солдат 2 кл. II полка Иностранного легиона (+1947 г.), погребен в Вилье на Марне; Гайер, (+20.5.1940 г.) погиб при Поррон; Гомберг (?), младший лейтенант; Золотараев, младший лейтенант, (+1945 г.); Попов, вахмистр 1 кавалерийского полка (+1946 г.); Регема, лейтенант (+1945 г.); Ротштейн, младший лейтенант (+1946 г.); кн. Сергей Урусов; Земцов, награжден двумя Военными Крестами, уволен в отставку в 1940 г., в 1941 г. пошел добровольцем в легион, вторым Крестом награжден посмертно [215].

Ю.В. Луконин, бывший в Марокко на дипломатической работе в 60-е годы XX века и лично знавший некоторых из представителей старой русской эмиграции, оставил записи о русских по происхождению людях, воевавших в Северной Африке на стороне союзников. "Два автора - один из них служил в авиации, другой во флоте - получили после победы над фашизмом громкую литературную известность. Особенно бывший летчик - Ромен Гари (Роман Касев). Он стал известным романистом, дипломатом, членом Французской академии. В автобиографической книге "Предчувствие зари" он воспроизводит тяжелую, тревожную атмосферу вишистского безвременья в Марокко, описывает свои скитанья по Мекнесу и Касабланке перед дерзким побегом в британский Гибралтар, навстречу боевым будням в одном из подразделений деголевской авиации [216]. Что же касается бывшего моряка, контр-адмирала запаса Алекса Васильева, то его перу принадлежит сборник увлекательных новелл "Неизвестные солдаты минувшей войны" [217]. В нескольких новеллах он воскрешает пережитое им в Северной Африке, в частности, высадку мощного союзного десанта в Марокко и Алжире в ноябре 1942 г." [218]. В декабре 1940 г. на Атлантике, возле Касабланки затонула французская подводная лодка "Сфакс", среди членов экипажа был старший лейтенант П. Еникеев. Во время немецкой оккупации Бизерты, на одной из вражеских подводных лодок устроил диверсию служивший на базе механиком бывший лейтенант русского флота С.Н. Еникеев.

Однако, к сожалению, были и обратные случаи, когда из числа бывших русских военных, в том числе и легионеров, находились лица, шедшие на сотрудничество с фашистами. Об одном из таких людей оставила записи эмигрантская писательница Нина Берберова. В своих дневниках за 1942 г. она писала: "В восемнадцать лет пошел к Шкуро и кого-то резал… Он шатался где-то, потом поступил в Иностранный легион и уехал в Африку (была война французов с Абд аль-Кримом [219])… В Африке он опять кого-то резал, вернулся через пять лет… И вот теперь он в немецкой форме, сражается на восточном фронте, вернее - служит переводчиком у немцев в России. Сейчас вернулся в отпуск из-под Смоленска…". Впоследствии она узнала дальнейшую судьбу этого человека. В 1944 г. он погиб под Черновцами [220].

Примечания
99. Бойко Ю.В. Находясь во французском иностранном легионе.- //Исторический Архив, Москва, 2002, №2. - с.81.
100. Там же. - с.82.
101. Русское Зарубежье. Золотая книга эмиграции. - М.: РОССПЭН, 1997. - с.271.
102. Гиацинтов Э. Записки белого офицера. - СПб., 1992. - с.197.
103. Эренбург И.Г. Собрание сочинений. - М., 1966. - т.8. с.162.
104. См.: Бойко Ю. Ук.соч. - с.221-241.
105. Там же. - с.83.
106. Там же. - с.83-84.
107. Там же. - с.84.
108. А.П. Извольский занимал должность Российского посла во Франции в 1910-1917 гг.
109. Там же.
110. Там же. - с.85.
111. Там же.
112. "Парижский вестник" еженедельная газ. выходила в Париже в 1910-1914 гг., тиражом 10000 экз.
113. Там же. - с.86.
114. Игнатьев А.А., граф, генерал, сын члена Государственного совета А.П. Игнатьева, род. 1877 г., окончил Киевское кадетское училище, Пажеский корпус, Академию Генштаба, участник русско-японской войны, военный агент в Швеции, Дании и Норвегии, с 1912 г. военный агент в Париже. Перешел на сторону советской власти, с 1937 г. работал в Москве.
115. Игнатьев А. Ук.соч. - с.439.
116. Даватц В., Львов Н. Русская армия на чужбине. - Белград, 1923. - с.90.
117. Но не только белогвардейцы оказывались в Легионе. Существует предположение, что Бела Кун с 1923 г. по 1927 г. возможно служил в Марокко, в Иностранном Легионе. См. об этом: Пархомовский М. Сын России, генерал Франции. - М.: Московский рабочий, 1989. - с.188-189.
118. Абданк-Косовский В. Русская эмиграция. - //Возрождение. - Париж, 1956, №5 (июнь). - с.132.
119. См.: Казаки в Чаталдже и на Лемносе в 1920-1921 гг. - Издание Донской исторической комиссии. - Белград, Русская типография, 1924.
120. См.: Легионер. Русские во французском Иностранном легионе. - //Часовой, Париж, 1931, №55. - с.16-17.
121. Харисс Д.А. Иностранный легион. - //Reader's Digest, май 1998. - с.48.
122. Тарусский Е. Ук.соч. - с.19.
123. См.: Сперскис Я. Янычары. -//Солдат удачи. 996, №1. - с.7.
124. Окороков А.В. Краткий исторический обзор деятельности политических организаций первой волны эмиграции. - В кн.: Эмиграция и репатриация в России. - М., 2001. - с.404.
125. Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. - М., 1981. - с.61.
126. Ковалевский П.Е. Дневники. - с.350.
127. Тарусский Е. Ук.соч. - с.19.
128. Легионер. Ук.соч. - с.16-17.
129. Пархомовский М. Сын России, генерал Франции. - М.: Московский рабочий, 1989. - с.183.
130. Гиацинтов Э. Ук.соч. - с.201,204.
131. Легионер. Ук.соч. - с.16 -17.
132. Судьба легионеров. - //Наша газета, № 198, 13.6.1954.
133. Гиацинтов Э. Ук.соч. - с.198,206.
134. Там же. - с.204.
135. См.: Недзельский Е. Русские в Иностранном легионе. -//Своими путями. Прага, 1925, №8/9. - с.36-40.
136. Краснов А.П. Амазонка пустыни. - Берлин, Издание Сияльсий и Крейшман, 1922. - с.3-7.
137. Александров-Дольник в 1931 г. по окончании курса военной школы, по прошению зачислен в Иностранный легион, награжден "Военным Крестом".
138. Андоленко С. - //Часовой, - Париж, №112-113, 15.11.44.
139. Jacques Weygand. Legionnaire. - Eds. Flammarion, 1950.
140. А.Ш. Романтика "Иностранного легиона". - //РМ, 1951, №384. - с.5.
141. Уаллау Ф. Очерки марокканской экономики. - М.: Прогресс, 1983. - с.116.
142. В XIX веке французским миссионерам удалось обратить в христианство несколько тысяч берберов в Горной Кабилии в Алжире. - См.: Менташашвили З.А. Берберы в общественно-политической жизни Марокко. - М.: Наука, 1985. - с.52. После прихода французов в Марокко для работы в берберских районах было направлено 600 миссионеров. См.: Yung T. Les arabes et L'Islam en face des novelles croisades. - Paris, 1931. - р.46.
143. См.: Armengaud, gеnеral. La pacification de L'Afrique encore insoumise. - Paris, Berger-Lavrault, 1930. - p.1-2.
144. Damidaux C. Combats au Maroc 1925-1926. - Paris, Berger-Levrault, 1928. - p.129-130.
145. Луцкая Н.С. Ук.соч. - с.112.
146. См.: Там же. - с.116-117.
147. См.: Illustration. - Paris, 1924, 29.11. - р. 487.; Le Temps. - Paris, 1925, 29. IV.
148. Фрунзе М.В. советский военоначальник, с 1919 г. командующий Туркестанским фронтом, с 1920 г. - Южным фронтом, с 1925 г. Председатель Реввоенсовета, умер в 1925 г.
149. См.: Фрунзе М.В. Европейские цивилизаторы в Марокко. - Избранные сочинения. - М., 1940. - с.209.
150. См.: - Луцкая Н.С. Ук.соч. - с.124-125.
151. Le Temps. - Paris, 1925, 3. VI.
152. Semard P. La guerre du Rif. - Paris, 1926. - р.89.
153. Fabre. - La tactique au Maroc. - Paris, 1931, - р.51.
154. Немирович-Данченко В. Наши в далях. - //Всеславянский календарь. - Прага, Пламя, 1926. - с.98.
155. См.: Луцкая Н.С. Ук.соч. - с.190.
156. Отец Александр Терентьев. Некролог. - //ЕВАПРЦЗЕ, 1998, №9. - с.15.
157. Историческая записка… Ук.соч. - ВХРМ. - с.2-3.
158. В 1925 г. переведен из Будапешта в Ментон (Франция).
159. Евлогий Г. - с.500-501.
160. Письмо, 1938.30.11, №1276. - ВХРМ.
161. Из частного письма к архимандриту Варсанофию. - ВХРМ.
162. "На многая лета господин" (с греч.), - песнопение, исполняемое во время совершения православного богослужения архиереем.
163. Там же. - с.504.
164. Клировая ведомость. - ВХРМ.
165. Пешков З. Иностранный легион в Марокко. - 1929. - с.217.
166. Русский корреспондент из Марокко передавал: "Интересна одна трагическая подробность... Некий.., бывший легионер, проживавший в Марокко уже 13 лет тихо и мирно, вышел из своего дома, сказав, что зайдет заплатить за квартиры. Он был примерным семьянином и скромно проживал со своей женой и матерью. Домой он не вернулся. Только как-то постучал соседний лавочник, коротко сообщивший: "Ваш муж лежит перед домом в своем автомобиле мертвым". - Рей Лохмач. У подножья Атласа. Террористы льют в Марокко кровь. - //РМ, 1953, №623. - с.3.
167. Programme, 1933. - ВХРМ.
168. Гиацинтов Э. Ук.соч. - с.201.
169. См.: Князева В.П. Зинаида Евгеньевна Серебрякова. - М., 1979.; Серебрякова З.Е. Альбом. - Советский художник, 1980.
170. Пархомовский М. Ук.соч. - с.176.
171. Оболенская (Макарова) Вера Аполлоновна (1911-1945 гг.), кн., активный участник французского "Сопротивления", расстреляна фашистами в Берлинской тюрьме.
172. Свердлов Яков Михайлович (1885-1919 гг.), член РСДРП с 1901 г., председатель ВЦИК с 1917 г.
173. Горький (Пешков Алексей Максимович) 1868-1936 гг. русский, советский пролетарский писатель.
174. Архив А.М. Горького. - т.IX, с.40.
175. "Свободная Франция", движение созданное генералом де Голлем, бежавшим в Лондон, с целью антифашистского сопротивления, в 1942 г. переименовано в " Сражающуюся Францию".
176. Из французского сборника "Кто есть кто", 1953/1954.- Цит. по: Пархомовский М. Ук.соч. - с.95-96.
177. Grand dictionnaire encyclopedique Larousse. V. 8. - Paris, 1984. - p.7929.
178. Пархомовский М. Ук.соч. - с.180.
179. Письмо М.А. Михайлова, август 1922 г. - Архив М.Горького (из неопубликованного) - Цит. по: Там же. - с.171.
180. Письмо А.В. Амфитеатрова. - Цит. по: Там же. - с.170.
181. Пешков З. - М. Горькому, февраль 1924. - Цит. по: Луконин Ю.В. Ук.соч. - с.47.
182. Пархомовский М. Ук.соч. - с.182-183.
183. Пешков З. Ук.соч. - с.219.
184. Письмо А.М. Горького к Екатерине Павловне, от 15.01.1924 г. - Цит. по: Пархомовский М. Ук.соч.- с.193.
185. См: Пархомовский М. Ук.соч. - с.194.
186. Горький А.М. - Цит. по: Там же. - с.192.
187. Письмо Н.Е. Буренину, 1925.01.8. - Архив Горького, т.XIV, с.235.
188. Звуки горна. Жизнь в Иностранном Легионе. - США, 1926 г. - Цит. по: Там же. - с.182-183.
189. Письмо А.М. Горького Д.А. Лухотину от 1 мая 1926 г. - Архив Горького т.XIV, с.410. - Цит. по: Там же. - с.181-182.
190. Le journal officiel, 1926.11.7. - с.187.
191. Цит. по: Пархомовский М. Ук.соч. - с.182.
192. Там же. - с.185.
193. Paris midi, 12.02.1933. - с.186.
194. Пархомовский М. Ук.соч. - с.220-221.
195. Там же. - с.221.
196. L'horaire. - Paris, 29.11.1966.
197. См.: Афанасьев А. Полынь в чужих краях. - М.: Молодая гвардия, 1987.
198. Вооруженная борьба империалистических держав Европы за господство на Средиземном море и в Африке. - В кн.: Вторая мировая война. - М.: Воениздат, 1958. - с.100.
199. История второй мировой войны 1939-1945 гг. т.3. - М.: Воениздат, 1974. - с.148.
200. За профессиональную армию. Идеи Шарля де Голля и их развитие в XX веке. - М., Военный университет, 1998.- с.161.
201. См.: Colonel Passy. Souvenirs. - Monte-Carlo, 1947. - p.94
202. За профессиональную армию. Ук.соч. - с.192.
203. Роммель Эрвин (1891-1944 гг.), немецкий генерал-фельдмаршал времен второй мировой войны, принимал участие в военных действиях в Польше, Франции, Италии и Северной Африке. Замешан в заговоре с целью свержения Гитлера, предпочел принять яд вместо грозившей ему казни.
204. Пархомовский М. Ук.соч. - с.221.
205. Вырубов Н.В. В память павших воинов. (Имена русских, павших в рядах французской армии и Сопротивления 1939-1945 гг.) - Париж, 1991. - с.3.
206. На русском кладбище в Сан Жененвьев де Буа под Парижем А. Воронко-Гольдберг сооружен памятник в честь ее сына и его соратников погибших во французских войсках (A la memoire des russes tombes qu combat du morts en deportation au cour de la guerre 1939-1945).
207. Там же. - с.4.
208. Там же. - с.5.
209. Там же.
210. Выступление генерала де Голля по Лондонскому радио 20 января 1942 г. -//За профессиональную армию. Ук.соч. - с.170.
211. Ермашев И. На африканском плацдарме. - //Большевик, 1943, №6. - с.50.
212. См.: Луконин Ю.В. Ук.соч. - с.66.
213. См.: Алексинский В.И. Несколько слов о русских добровольцах в рядах "Войск Свободной Франции". - //Вестник Русских Добровольцев, Париж, 1947. - с.23-27.
214. "Орден Освобождения" создан ген. Де Голлем в 1940 г. для награждения за особые отличия. Всего орден вручен 1053 участникам второй мировой войны, из них 10 человек из числа российских эмигрантов.
215. См.: Вырубов В.В. Ук.соч. - с.13-31.
216. См.: Gary R. La promesse de l'aube. - Paris, 1980.
217. См.: Vassilieff Alex. La guerre des soldats inconnus. - Nice, 1991
218. Луконин. Ю.В. Ук.соч. - с.66.
219. Абд аль-Крим - национальный герой Марокко, возглавивший национально-освободительную борьбу против французского колониализма. Руководил повстанческой армией, которая была разгромлена французами в 1926г. Его именем названа одна из центральных улиц Рабата.
Берберова Н. Автобиография. - М., 1996. - с.487-488,498.

Глава 3

Часть 1. Конфликт поколений

Вторая мировая война явилась определенным водоразделом между двумя волнами русской эмиграции. Официальные данные международных организаций по делам беженцев, указывают цифру в 8 миллионов перемещенных лиц, оказавшихся в Европе на 1949 г. [221] Что касается русских людей, а именно они составляли большинство в этой огромной людской массе, то их можно условно разделить на две категории:

Во-первых, это откровенные предатели, сотрудники оккупантов, участники антисоветских вооруженных формирований, во-вторых, - насильно перемещенные на работу в Германию лица. Политические взгляды этих людей, отличались от тех, которыми жила эмиграция первой волны. Изведав черствый хлеб на чужбине, аристократы, военные, казаки и их семьи, проникались симпатией к, пусть даже советской, но родине, ставшей победительницей в мировой войне. О политическом примирении, говорят слова, произнесенные бывшим послом Временного правительства в Париже Маклаковым, которые он произнес во время визита в посольство СССР в 12.02.1945 г.: "Мы борьбу прекратили, от тех, кто хочет ее вести мы отделились".

Напротив новая партия русских, прибывшая из СССР, дышала исключительно злобой по адресу родной страны. Исключением были, разве что простые люди, насильно угнанные на работы, но боявшиеся возвращения в виду предстоящего преследования со стороны карательных органов на родине.

Определенная доля вины в укоренении антисоветского настоя вреди невозвращенцев, лежит на самом Советском государстве. Приказ № 20, от 16 августа 1941 г., заочно приговаривавший к смерти, сдавшихся в плен и инициировавший репрессии против членов их семей, был хорошо известен среди военнопленных. По этому поводу пишет историк: "Ясно, что государство своим репрессивным законодательством, где сам факт пленения рассматривался, как измена родине, где преследовались не только сами пленные и перемещенные лица, но члены их семей, по сути дела отторгло сотни тысяч своих граждан" [222].

Договоренность между союзными государствами, заключенная в Ялте 11.2.1945 г., о выдаче советских граждан, не зависимо от их согласия, по состоянию границ на 1 сентября 1939 г., только усугубляла дело.

В отличие от своих предшественников - эмигрантов 20-х годов, новые беженцы, отнюдь не стремились к воссозданию России за рубежом. Одни из них хотели лишь мира, покоя, элементарного бытового устройства, - забыть кошмары плена, унижения, уйти от проблем неустроенности западной жизни и страха от советской действительности. Другие - были, напротив агрессивно активные, себя считали борцами, героями. Только негде было прилагать геройские силы, все это осталось там, на востоке, за советской границей. Здесь же были общины русских, поседевших, постаревших, утративших былую активность людей. Собственно они никогда и небыли идеологическими противниками вновь прибывших, так как жили в разных россиях, в разных культурах, в разных идеологиях, в разных социальных слоях. Зарубежный автор, склонный видеть в русской эмигрантской массе общность и единство, тем не менее, пишет: "Вторая эмиграция"... представляла все социальные слои, имевшиеся к началу войны. Это был сколок общества уже советизированного, о6езглавленного, но и наиболее ожесточенного... лишь постепенно вторая волна воспринимала культурно-религиозные ценности, хранимые первой, дорастала до духовного уровня..." [223].

Пока же о духовном росте говорить не приходится. На примере африканских русских общин мы видим, что вновь прибывшие не вливаются в уже существующие русские общественные институты, организации, ассоциации, а создают свои, как бы в параллель. Это относится и к церкви. Храмы для "второго волны - это уже, но только место молитвы, а сфера проявления политических симпатий и антипатий.

С прибытием на новые места, начался захват, а где не удавалось, - там создание альтернативных приходов. И это в тех местах, где уже на протяжении десятилетий были русские церкви, со своими сложившимися традициями и богослужебным укладом, приспособленным к местным условиям. Все эти факты наблюдаем на примере Марокко, Алжира и Туниса.

В Марокко, например, большая организованная группа русских, приехала с двумя священниками и хорошим спетым хором. Тунис становится местом пребывания зарубежных архиереев, - архиепископа Пантелеимона, затем епископа Нафанаила (Львова). Приход в Касабланке обрел альтернативного владыку, одно время им являлся Иоанн (Максимович), о котором следует сказать, что это был наиболее достойный святитель из всех зарубежников. Он мало интересовался политикой, был молитвенником и аскетом, уделял большое внимание благотворительности, просвещению, утешению страждущих душ. Оппонент зарубежного лагеря в Марокко писал о нем: "Исключением являются такие кроткие святители, как Иоанн (б. Шанхайский), да еще, наверное, найдутся, но таких меньшинство" [224]. По словам, близко знавших его людей, "архиепископ вообще не абсолютизировал юрисдикции, что в последствии явилось причиной осуждения его со стороны "более серьезных" зарубежных иерархов, для которых партии и "течения" имели большее значение, чем заповеди Христовы" [225].

Как реагировали священники уже существовавших церквей на появление своих беспокойных собратьев? Об этом писалось в церковной зарубежной прессе: "Не так давно, настоятель нашего храма, архимандрит Митрофан (Ярославцев), получил предложение от местного представителя юрисдикции митр. Анастасия (Грибановского), протоиерея Митрофана Зноско-Боровского, перейти вместе со всем приходом в карловацкую юрисдикцию. В своем ответе на это странное предложение архимандрит Митрофан подробно разъяснил отцу протоиерею всю не каноничность церковного устроения, так называемой Зарубежной Церкви и, считая излишним дальнейшие переговоры на тему о "переходе", просил только одного "мирного существования", без вмешательства в чужие дела" [226].

Часть 2. Совгражданки

"Людей, покидающих отечество для чужих краев, на чужбине не уважают, а на родине чуждаются"
Эзоп.

Итак, кто же, они, наши соотечественники, которые сегодня составляют основной костяк русской диаспоры в стране Магриба?

Необходимо сразу подчеркнуть, что в массе своей это женщины. Их появление здесь связано со вступлением в брак с местными арабами и берберами. Многие молодые люди из Марокко учились в советских вузах, да и в наше время продолжают получать образование в России и других странах СНГ. Большая часть этих женщин - не русские, а украинки или белоруски. Что самое интересное, все они всегда представляются русскими и в быту используют исключительно русский язык. Отдельный разговор о том, что в связи с отсутствием во многих североафриканских странах дипломатических представительств Украины и Белоруссии, этим женщинам приходится преодолевать массу проблем визового, юридического и паспортного характера (ближайшее украинское дипломатическое представительство находится в Тунисе). Марокканские студенты учатся также в Казахстане и среднеазиатских республиках, но спутниц жизни оттуда, как правило, не привозят.

Попадая в арабский, исламский мир Северной Африки, славянки сталкиваются с проблемами адаптации. Рассмотрим на конкретных примерах, как же этот непростой, процесс протекает в Магрибе.

Как правило, женщины, которые на официальном консульском языке по старой памяти именуются "совгражданки", не порывают отношений с оставшимися на родине родственниками, дети у них двуязычны, обычно владеют русским и французским, нередко и третьим языком - арабским. Последнее, характерно для тех, кто воспитывается в арабских семьях, где сильны патриархальные устои. Обычно интеллигентные современные семьи, зная местный диалект, предпочитают говорить в семье по-французски, тем более что со стороны "совгражданок" заметно постоянное негативно-критическое отношение ко всему арабскому и мусульманскому.

Исламское законодательство не признаёт браков, заключенных вне этой религии, поэтому жены вынуждены принимать ислам. Но, не имея гражданских внутренних паспортов, а только вид на жительство, они во всем зависят от мужа. Вид на жительство для иностранцев, прибывших из стран Восточной Европы, необходимо ежегодно продлевать, а для этого нужно в числе необходимых бумаг предъявлять справку с места работы мужа.

Детей, рожденных в совместных браках, родители стараются отправить учиться в Россию и другие страны СНГ. Женщины, принадлежащие к старшему поколению, пытаются влиять на внуков через книги, игры и т.д., но, как правило, внуки уже не говорят по-русски, зато французский и арабский считают своими одинаково родными языками. Совгражданки стараются завести знакомство с интеллигенцией из числа русских, приезжающих в страну для работы по контрактам и в официальные командировки. Мужья-арабы этому, как правило, не противятся - наоборот, сохранив хорошие впечатления о России за годы учебы в нашей стране, тянутся к русской культуре, охотно говорят по-русски. Определенную долю в этом процессе играют Российский культурный центр, библиотеки, видеофильмы и т.д. Местная пресса постоянно помещает на своих страницах положительные отзывы о работе культурного центра.

Попытки продлить или создать атмосферу русской бытовой среды выражаются в покупке старых русских вещей, мебели, посуды у тех соотечественников, которые, закончив срок работы в Марокко, возвращаются на родину. Но в силу низкого культурного уровня все это принимает порой уродливые и даже карикатурные формы.

Церковь, оставшуюся от старых русских эмигрантов, совгражданки тоже пытаются сделать местом своих встреч и досуга. Православное богослужение, вероучение, книги (а приход обладает большими возможностями в плане выбора литературы, недоступной соотечественникам в России), - все это интереса не вызывает. С одной стороны, в церковь приходят за психологическим утешением, когда совсем плохо на душе от избытка отрицательных эмоций, связанных с пребыванием в чуждой этно-религиозной и культурной среде. С другой стороны, как уже отмечалось, кусочек русской земли используется, как место встреч. Обращений к священнику за советом в плане духовной жизни, традиционного исполнения треб и обрядов - типа заказных записок, молебнов, исповеди, причащения и т.д. - практически не бывает. Единственные молебны в церкви - "о путешествующих", когда кто-то из сотрудников официальных представительств летит домой в отпуск или в связи с окончанием командировки.

Отношения в самой среде совгражданок далеко не простые. Постоянному обсуждению подвергаются бытовые и семейные вопросы. Отсутствие социальной активности, достоверной информации, помноженное на низкий интеллектуальный и моральный уровень, рождает постоянные сплетни и склоки. Среда совгражданок никогда "не простит" кому-то из соотечественниц, если та сможет устроиться на приличную работу. Как правило, русские и русскоговорящие женщины не трудоустроены, так как не обладают необходимыми качествами и навыками, первым из которых является хорошее знание французского, а нередко и арабского языка. Идти на не квалифицированную работу они тем более не способны. Поэтому они сидят дома, во всем зависят от мужей и обычно не ладят с многочисленными родственниками. Их мужья-арабы в этом отношении выглядят намного симпатичнее и благороднее.

Патриархальный арабский семейный быт, построенный на нормах исламской морали, имеет немало положительных элементов. Попадающие же в эту среду совгражданки, фактически разрушая среду, в которой оказались, не приносят в арабский мир ничего положительного из русской культуры, религии, быта и этики. Поэтому в местной среде зачастую складывается неверное отношение ко всему русскому и к России. Иногда, откровенно говоря, испытываешь чувство вины и позора за русскую нацию. Например, общаясь с простыми жителями, мне приходилось не раз разъяснять, что я русский священник: тогда в ответ не редко задавали вопрос: "А что, разве у русских есть религия?" В таком отношении к России и русским, конечно, нельзя винить только совгражданок. Определенную долю антирусского накала несут современные средства массовой информации. Просматривая, как арабские, так и западные телеканалы на французском, английском и других языках, постоянно видишь и слышишь о негативных процессах в современной России. Стыдно, что синонимом слова "русский" стало слово "водка".

Действительно, женщины, приехавшие в Рабат из бывшего СССР, в вопросах вероучения не сведущи. Им, воспитанным на атеистических началах и ничего не знающим о православии, чужда вообще всякая религия. Кроме того, следует принимать во внимание то обстоятельство, что совгражданки агрессивно не приемлют ислам, не смотря на то, что официально многие из них числятся мусульманками. В противоположность женам, их мужья охотно говорят на религиозные темы, показывают знание, как коранических положений, так и азов христианства, с удовлетворением осознают те моменты вероучения, которые говорят об изначальной исторической общности наших монотеистических религий.

В правовом отношении местное законодательство, основанное на нормах шариатского права, совершенно необычно для европейского сознания. Это относится к теме разводов, возможности иметь других жен, к вопросам, связанным с воспитанием детей, положением женщины в обществе, ее социальной активностью. Подчас, когда марокканец, не делая ничего предосудительного с точки зрения закона, религиозных норм, общественных и семейных традиций, совершает поступок, который с точки зрения европейского менталитета не может быть принят, в смешанных семьях случаются трагедии. Совгражданки, даже прожив десятки лет в арабской среде, так и не хотят узнать или понять, как же здесь строятся взаимные отношения.

По емкому выражению одного из российских дипломатов, много лет занятого работой с совгражданками, "они там (т.е. на родине) хотели быть иностранками и здесь тоже хотят остаться иностранками". Заключая брак с арабами, многие женщины думали, что станут женами если не принцев, то во всяком случае родственников короля. На деле оказалось, что принцы обычно учатся в Европе, а в СССР учились дети бедняков.

Часть 3. Будни прихода

Что касается характеристики других оказавшихся в условиях заграницы российских граждан, которые приходят в храм, то это находящиеся в официальных командировках, работающие по контрактам и т.п. Естественно, что в этой среде сильна тенденция к сохранению своего обособленного образа жизни. Люди живут во временных, стесненных условиях с минимальной адаптацией, не вживаясь, а скорее приспосабливаясь к местной жизни.

Положение Церкви в Марокко непосредственным образом связано с явным неуспехом христианской миссии в этой стране. Священники Московской Патриархии приезжают на небольшой срок и совершенно не подготовлены к работе в местных условиях, Деятельность священников развивается в различных направлениях, но только не в области душепопечения. Дело в том, что обычно на воскресной литургии бывает от одного до трех человек, в большие праздники - максимум 15, причем это не регулярно молящиеся, а просто посетители. Обычные формы деятельности приезжавших из СССР, а ныне из Российской Федерации священников - активный отдых, путешествия, бесконечные общения со скучающей публикой, проживающей на территории посольства и создающими видимость занятости дипломатами и примкнувшими к ним. Масса свободного времени побуждает к чтению, интеллектуальным занятиям, изучению иностранных языков.

Тем не менее, несмотря на все трудности, русская община продолжает существовать в Рабате. Благодаря братской помощи греческого архимандрита Тимофея из монастыря Параклит, а также международных христианских благотворительных организаций библиотека пополняется новыми изданиями. В ответ на просьбу В.П. Бутковского, директора российской посольской школы, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, председатель OBЦС МП, прислал комплект видеокассет "Слово пастыря". Доктор педагогических наук Владимир Петрович Бутковский с супругой Еленой Леонидовной и дочерью Екатериной, за время проведенное в Марокко, показали себя, как самые добрые христиане и очень симпатичные люди.

Затронув тему православной церкви в Рабате, нельзя не сказать еще об одном. В связи с резким ухудшением экономического положения в странах Восточной Европы, многие сербы, румыны, болгары, поляки едут в поисках работы в североафриканские страны. Для многих церковь становится частичкой родины. Совместные богослужения по случаю дней памяти общих святых и событий славянской истории объединяют людей. Частыми посетителями храма стали болгарские прихожане. Постоянно присутствует на богослужениях посол Болгарии, причем он с удовольствием принимает участие в чтении богослужебных текстов, как на церковнославянском, так и на болгарском языке. С большим усердием и серьезностью посольство Республики Болгария, откликнулось на инициативу предложенную настоятелем, по проведению дня памяти святых просветителей славянских Кирилла и Мефодия. Этот праздник готовили и проводили в 1998 и 1999 гг., последовательно трудившиеся в Марокко, господа послы Тодорин Пакеров и Георгий Карев. Аналогичные празднества в честь святого Саввы Сербского были проведены 24.01.1999 г., как раз в то время, когда международное сообщество восстало против Сербии, дипломатический корпус Марокко игнорировал и бойкотировал посольство Югославии. Сербы, проживающие в Рабате, Касабланке и других городах собрались в русском храме. Господин посол Голуб Лазовик участвовал в богослужении, он по сербскому обычаю разрезал хлеб и полил его вином, как принято в обряде "сербской славы". Затем в церковном саду был устроен прием.

Посол Греческой Республики, обычно приезжает в русский храм на Крестный ход в пасхальную ночь и затем уезжает в Касабланку, где принимает участие в богослужении, совершаемом в Благовещенской церкви Александрийского патриархата. Оказав уважение единоверным русским людям, посол встречает Пасху среди греческой общины.

К сожалению, к нашей церкви практически безучастным остается посольство РФ, на богослужениях российские дипломаты не бывают. Исключение составляет разве что праздник Пасхи, когда, потолкавшись во время крестного хода, россияне дружно начинают празднование в саду под навесом. В храме в этот момент остается не больше десятка человек, а к концу обедни и вовсе только священник и несколько любителей-хористов. Залитые воском ступени паперти, окурки на плитках дорожек и разбросанная по зеленому газону белая пластиковая одноразовая посуда напоминают о том, что прошедший праздник останется в сознании тех, кто связывает себя с русской культурой.

Таковы во многом субъективные впечатления от пребывания на должности настоятеля Воскресенского храма в Рабате.

Объективности ради, следует назвать имена замечательных людей, благодаря самоотверженной преданности которых продолжает существовать русский храм и проявляется необходимая забота к этому уникальному месту, связанному с русской историей и культурой. Это неутомимая Людмила Михайловна Мулин (фактически староста русской церкви), Нина Алексеевна Эль-Кинони - регент церковного хора, Ирина Александровна Васильева - библиотекарь приходской библиотеки. Много помогали и оживляли скудные будни русской общины в Марокко Вячеслав, Галина и Вероника Семеновы, и Николай Александрович Васильев, за время их проживания в Рабате. Большое внимание и дружбу к русским проявлял польский торговый консул пан Теофил Станиславский с супругой пани Сильвией и дочерью Майей.

Духовную связь с Воскресенской церковью сохраняет матушка Мария (Екатерина Васильевна Гурко). Она внучка знаменитого соратника Скобелева, освободителя Болгарии генерал-фельдмаршала Иосифа Гурко, именем которого названа одна из улиц Софии. Ее отец генерал Василий Гурко женился на француженке, дочери министра юстиции Trarieox, Софии. С 1946 г. София и Екатерина Гурко проживали в Рабате. После смерти матери Екатерина Васильевна переехала в Париж, где, приняв монашеский постриг она трудилась в канцелярии Экзархата.

Список прихожан Воскресенского храма, Рабат, Марокко, 1999 г.
1. Шереметева М.Д., графиня
2. Эль-Кинони Н.А., совгражданка
3. Мулин Л.М., совгражданка
4. Холявко К.М., 1925 г. рожд.
5. Факири Р.В., совгражданка
6. Израр Е.Н., совгражданка
7. Алексеенко Н.В., совгражданка
8. Балашов В.А., служ. командировка.
9. Балашова Г.М.
10. Балашова Маша
11. Савенков Л.Л., служ. команд
12. Савенкова А.
13. Савенков Владислав
14. Пирджанян В.Г. иностр. специалист по контракту
15. Пирджанян Н.И.
16. Пирджанян Григорий
17. Васильев Н.А. ин. спец.
18. Васильева И.А.
19. Кавраков И.П. ин. спец.
20. Кавракова Я.П.
21. Стефанов С.К. служ. командировка

Примечания
221. См.: Поремский В. Политическая миссия российской эмиграции. - Франкфурт-на-Майне, 1954. - с.12.
222. Тарле Г.Я. История российского зарубежья. - М., 1996. - с.32.
223. Назаров М. Ук.соч. - с.11.
224. Отзыв на обращение к православной общественности - с разъяснением - "от духовенства православных русских приходов в Марокко" юрисдикции Архиерейского Синода РПЦЗ, 1952.9/22.7. - ВХРМ.
225. Роуз С. Ук.соч. - с.331.
226. Хроника Русской православной церкви в Западной Европе. - На правах рукописи, 1952, №9. - ВХРМ. - с.7-8.

Заключение. С любовью к Отчизне

"Как нам не любить Родину, где родились, крестились, воспитались. Учились, посещали святые храмы, дышали воздухом ее полей и лесов, любовались природой и т.п. В земле отцов и дедов нам дорого все русское - свое, склад русско-славянской души. Национальная история, научно-литературное наследие, народные герои и святые... Надо правильно понимать действительность, оценивая ее не пристрастно и всегда молиться за свою страну и народ".
Архим. Митрофан [227]

Подводя итог настоящей работе посвященной анализу русского фактора в условиях Северной Африки, с позиций внутреннего развития эмигрантской среды можно говорить о том, что сохранение и уважительное отношение к российской истории, ответственность за судьбу родной страны и готовность жертвенно служить ей, на примере русских общин не оказались бесплодно затраченными.

Историко-культурное единство, забота о будущности России, подготовка нового поколения преданного русской идее, сохранение религиозных святынь и церковное освящение бытия народа, все эти факторы, так необходимые родине, особенно в наши дни, имеют глубокий опыт в русской среде диаспоры.

Мы можем говорить о прошедшей истории, как ценном опыте в строительстве будущей России, России воспринявшей, оценившей и мудро распорядившейся своим духовным богатством. Надеюсь, что эта Россия будущего, займет свое достойное место в мировой семье народов.

Идея преданности России, в зависимости от политических взглядов и прогнозов на строй и форму правления, претерпевала в зарубежье серьезные и мучительные изменения. Разногласия в этом вопросе оказывались на руку только врагам России.

Церковное освящение идеи единства, как видим, имеет две стороны. Благодаря приверженности общему для всех эмигрантов языку и традиционным православным ритуалам совместные молитвы были не только актом веры, но и подтверждением преданности единой национальной и культурной традиции, которая отделяла соотечественников от другого общества. Одновременно с этим, неправильно понятая национально государственная задача, привязанная к отжившему общественному строю привела к расколу, сначала иерархии, затем через церковные институты - русской среды в диаспоре.

Единственно верной и правильно понятой в эмиграции перспективой развития и сохранения русского фактора явилась идея национального патриотизма. От ненависти и отчуждения к враждебному строю, утвердившемуся на родине, эмиграция эволюционизирует к уважению и гордости за победы и достижения, совершаемые в нашей стране. Особенно это заметно в годы, когда произошло восстановления традиций старой российской национальной политики и исторического наследия прошлого. Лучшие люди в эмиграции приветствовали создание политически могущественного Российского государства, где вновь зазвучала тема русского государства, преемственности между Киевом, Москвой, Петербургом и Кремлем.

Не менее важно, чтобы культура созданная в зарубежье вошла составной частью в русскую культуру, не осталась безвестной в отечестве, а была впитана нашим народом. Художественные произведения, музыка, изобразительное искусство, лучшие образцы этого, как часть творческого русского духа, должны остаться в памяти поколений, как россиян, так и в сокровищнице мировой культуры, именно, как национальное достояние. Ибо любое общечеловеческое в первую очередь - национально по-своему происхождению. Именно в перекрещивании прошлого, настоящего и будущего России, мы обретаем новое, вечное, предназначенное нашему Отечеству место в мировом процессе. Современный автор пишет: "национальная, образовательная, культурная и религиозная политика государства должна быть направлена на то, чтобы наши дети были именно нашими детьми. Чтобы они говорили на нашем языке, чтобы они ценили то, что придавало смысл жизни нашим предкам и нам. Чтобы то лучшее, что создано нашей культурой в прошлом, жило и в будущем" [228].

Современным реформаторам России, если они, конечно, хотят пользы России, а не движимы только желанием личного, причем сиюминутного обогащения, следует принять во внимание и осмыслить трагический путь раскола единой нации. Необходимо постараться сделать все необходимое для скорейшего преодоления последствий катастрофического распада привычных форм и идеалов миллионов россиян. Если конечно думы и стремления этих "архитекторов реформ" не притягивают к себе блага западной цивилизации. Тогда, тем паче им следует усвоить, что только с валютным запасом, без любви к родине и богатой интеллектуально развитой жизни, им там себя не сохранить, как личности принадлежащей к русскому этносу.

Вся страна не может уехать в эмиграцию.

Позвольте закончить настоящую работу словами, напечатанными в 1921 г. в "Морском сборнике" в Бизерте: "Не умерла наша Мать Россия. Нет. Это развалилась… свалилась в бездну… фальшь ее пастырей и учителей, писателей и книжников, мирившихся с Кривдой, забывших заветы Бога…

Святое, чистое, истинное, благородное - оно не свалится в эту бездну… Оно окажется снаружи и засверкает светом Божией Правды" [229]

Примечания
227. Ярославцев М. Тетради. - ВХРМ.
228. Кураев Андрей, д. Православие и право. - М., Издание Сретенского монастыря, 1997. - с.9.
229. Камчатский И. Привет возрождающемуся "Морскому сборнику". - Из жизни эскадры и лагерей. - //МС, 1921, №1. - с.86-89.

ХРАМЫ

АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО ХРАМ В БИЗЕРТЕ

Храм-памятник о Русской эскадре, построен в В 1937-1938 в Бизерте, адрес: Eglise Russe, rue d'Espagne prolongee, Bizerte, Tunisie, N-Afrique. Пожертвования на строительство храма поступали из Туниса, Франции, Чехословакии. В храме сохраняются многие реликвии, связанные с флотом. Инженер-коммерсант А.П. Клягин, передал в храм много предметов с купленного им одного из кораблей - люстры, якоря, мраморные плиты. Церковь строилась по проекту и под руководством военного-инженера полк. Н.С. Сухоржевского. Торжественное освящение храма состоялось 10 сентября 1938г. Первым настоятелем церкви был священник Иоанникий Полетаев. Вместо алтарной завесы на царских вратах повесили Андреевский флаг с корабля "Георгий Победоносец", от туда же иконы Христа Спасителя, Богоматери, Константина и Елены. Храм сильно пострадал в результате авиа-налетов на военную базу Бизерты в период второй мировой войны. В 1949г. восстановлен, под руководством игумена Феодосия, организовавшего сбор средств. В Бизерте в то время проживало 25 русских семей. Французское правительство выделило на ремонт975 000 франков, остальные суммы, до полутора миллионов, были собраны среди верующих.

Источники:
Панова М. Русский Тунис. - //Русская мысль. - Париж, 1998, N4247 (02.12).- с.14
Русская церковь в Бизерте. - // Русская мысль. - Париж, 1949.21.12.
Россия в изгнании. - М., 1999. - с.84.
Комитет по сооружению храма в Бизерте. - //Морской журнал. - Прага, 1937, N 1. - С.16.

АНДРЕЯ ПЕРВОЗВАННОГО ХРАМ В АЛЖИРЕ

Устроен русскими эмигрантами первой волны. В течение тридцати лет в этом храме прослужил протоиерей Василий Шустин (в Алжир приехал после 1930).

ВОСКРЕСЕНСКИЙ ХРАМ В РАБАТЕ

В 1927 митрополит Евлогий (Георгиевский) направил в Марокко иеромонаха Варсонофия (Толстухина). По прибытии в Рабат, священник, познакомившись с паствой, приступил к выработке устава православного прихода. В скором времени, благодаря связям удалось получить от французских властей пустующий барак, покинутый строительными рабочими и преобразовать его в церковь, украсить и снабдить всем необходимым.

Вслед за этим приступили к строительству каменной Воскресенской церкви. Не имея никаких средств для приобретения земли, отец Варсонофий неожиданно получил помощь от одного исцеленного араба. Русский священник помолился над больным марокканцем, который в знак благодарности подарил необходимый для строительства участок земли в районе Babe Temara (новый адрес: Bab Tamesna). Тогда это была окраина города, в прилегавшем квартале селились преимущественно испанцы.

Деньги на строительство храма поступали из разных мест русского рассеяния. Русские насельники Марокко были не богаты. Поэтому решено было устраивать русские вечера с театральной программой, на которые шли охотно французы и оставляли пожертвования.

Особой популярностью пользовались детские концерты. Митрополит Евлогий вспоминал, что русские дети своими танцевальными способностями помогали зарабатывать деньги на строительство храма.

Таким образом, в августе 1932 воздвигнут был храм стоимостью в 60 000 франков. При храме выстроена колокольня за 25 000 франков и возник домик за 25 000 франков.

На освящение храма из Парижа прибыл митрополит Евлогий, которому сослужили греческий архимандрит из Касабланки о. Димитрий и марокканское русское духовенство: - иеромонах Авраамий /Терешкевич/, иеромонах Александр /Тюменев/, - оба они приехали в Марокко в 1930 г., и диакон Евгений Вдовенко, сопровождавший владыку. На освящении присутствовали представители правительства. От Александрийского Патриарха Мелетия пришло поздравление.

В 1933 г. при церкви был открыт Благотворительный комитет и стал собирать в помощь нуждающимся деньги и вещи. О русской жизни тех лет говорят записи в церковных книгах. В 1936 г. в приходе числилось - всего 280 семей по разным городам, изменения в составе - крещено 10 младенцев (8 мальчиков, 2 девочки), бракосочетаний - 4, умерло - 8 душ.

До 1946 г. Воскресенский храм русской православной церкви а Рабате находился в каноническом подчинении Русского Экзархата в Париже, затем перешел в юрисдисцию Московской Патриархии.

Пример строительства Воскресенского храма в столице воодушевил наших соотечественников на создание православных приходов в других местах. "Да благословит Господь все Ваши добрые пастырские начинания, особенно же по устроению святых храмов Божиих. Очень радуется мое сердце, что в далекой Африке раздается глас Слова Божия на родном нашем славянском языке, впрочем, впервые от начала мира", - написал владыка евлогий в одном из писем в Рабат

Источники:
Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. - М.: Московский рабочий, 1994.
Историческая записка о Воскресенском храме в г. Рабате. - Отдел внешних церковных связей (сношений) Московского патриархата. Архив. Дело Воскресенского храма в Рабате, Марокко.
Клировая ведомость. - Воскресенский храм, Рабат, Марокко. Архив, Фонд не описан.
Колупаев В.Е. Русские в Северной Африке, 1920-1998: Диссертация на соискание ученой степени кандидат исторических наук. - М., 1999.
Письмо митрополита Евлогия, 1929.15/28.02. - Воскресенский храм, Рабат, Марокко. Архив, Фонд не описан.

ВОСКРЕСЕНСКИЙ ХРАМ В ТУНИСЕ

После расформирования Русской эскадры и расселения наших соотечественников по Северной Африке, русская колония появилась в столице Туниса. Православные богослужения проводил протоиерей Константин Малиженовский в домовом храме. С переездом в Тунис русских беженцев из лагерей для перемещенных лиц в Германии, русская колония в этой стране значительно возросла. Назначенный в Тунис епископ Нафанаил (Львов) приступил к строительству кафедрального собора для всего Магриба. В Северной Африке проживало тогда около 4 000 русских. Закладку храма была совершена 11 октября 1953, строителями были русские архитекторы Козмин и Логодовский, староста церкви С.С. Плешко. С отъездом владыки Нафанаила из Туниса, строительство остановилось. В это время присылались временные командированные священники из Европы.

В последствии церковь была достроена. Храм представляет собой небольшое белоснежное здание с покрытым глазурью куполом, увенчанным золотым православным крестом, напоминает старинные древнерусские храмы. С 1992г. русские церкви в Тунисе принадлежат Московской Патриархии. Адрес храма Святого Воскресения и святителя Киприана Карфагенского: 12, Avenue Mohammed V, Tunis, Tunisie, N-Afrique.

Источники:
Баранчук Н., (ИТАР-ТАСС). Русский храм под небом Африки. - Православный мир, 1997, N 2. - 35.
Зернин А. Русская жизнь в Тунисе. - // Русская мысль. - Париж, 1954, N690. - с.3.
Кафедральный собор в Африке. - // Русская мысль. - Париж, 1953, N 600 (25.10.).

КИПРИАНА КАРФАГЕНСКОГО ХРАМ В ДЖЕБЕЛЬ-КЕБИР

Русские моряки, придя в порт Бизерты, устроили свою гарнизонную церковь в одном из помещений форта Джебиль-Кебир. Настоятелем этого храма был протоиерей Георгий Спасский. Храм был снабжен иконами и утварью, взятыми на одном из кораблей. Описание храма: Гирлянды из туи и цветов, украшали белый иконостас с Царскими вратами. Справа и слева две белых хоругви и знаменитый андреевский флаг. Белые покрывала на аналоях сшиты из бязи и золотых позументов, паникадило из жести. Через узкую бойницу падает луч солнца на Тайную Вечерю над Царскими вратами. Иконостас был взят с эскадры. Плащаница, венцы, хоругви, иконы делались местными художниками. Ризы и церковные облачения шили дамы. У правого клироса, в особом киоте, располагалась местная икона Богородицы "Светлая обитель странников бездомных"; она была написана в лагере Сфаять и являлась религиозным символом утешения русских изгнанников. Мысль о написании иконы возникла на эскадре, после вещего сна, в котором, одному из соотечественников Божия Матерь предстала, как покровительница странников - беженцев. Одна русская женщина-художница Богородицу в лучах среди русских кораблей и беженских лагерей. В облаках, плывущих над морем с белыми кораблями, над зеленым полем с белыми лагерями (русских беженцев) растянула Царица Небесная Свой святой покров. При храме сложился хороший хор, сложилась традиция петь акафист, который составил о. Георгий Спасский, в честь иконы "Странников бездомных". После расформирования эскадры храм прекратил свое существование. Богослужения стали проводиться в городах Бизерта и Тунис, куда переместились русские люди.

Источники:
Берг В. Последние гардемарины. - Париж, 1930-е гг.
Кнорринг Н. Сфаят: Очерки из жизни Морского корпуса в Африке. - Париж: "Библиотека иллюстрированной России", 1930-е гг.
Спасский Георгий, прот. Сборник. - Париж, 1938.

КИПРИАНА КАРФАГЕНСКОГО, ДОМОВЫЙ ХРАМ В ТАНЖЕРЕ

Русский приход в Танжере, имел домовую церковь в честь святителя Киприана Карфагенского, богослужения в нем совершали священники, приезжавшие из Рабата. Приход просуществовала до 1962, когда было прекращено финансирование на наем помещения. Храм находился на улице Дикенс, 9. Ныне на месте дома, в котором был домовый храм святителя Киприана Карфагенского разбит сквер. (В Танжере, в саду при англиканской церкви апостола Андрея Первозванного, похоронен русский иеромонах Анастасий, с крейсера Аврора, заходившего в порт в 1905, по пути следования на Дальний Восток).

Источники:
Колупаев В.Е. Русские в Северной Африке, 1920-1998: Диссертация на соискание ученой степени кандидат исторических наук. - М., 1999.
Письмо митрополита Николая священнику Владимиру Балину, 1962.01.3. -Воскресенский храм, Рабат, Марокко. Архив, Фонд не описан.

ПРИХОД РПЦЗ В РАБАТЕ

В Рабате, в 1950 самостоятельный приход РПЦЗ, который был устроен в подвальном помещении частного дома. Настоятелем этого прихода был протоиерей Григорий Баранников. Староста прихода - Г. Шпилиотов.

Вот сведения об этом приходе, которые удалось обнаружить среди скупых источников в зарубежной прессе: "С прибытием в Марокко новой группы эмигрантов, в 1947 г. и позже, бежавших от кремлевского коммунистического ига, возник вопрос о духовной пище для этой группы верующих...", - писала парижская газета "Русская мысль". И далее по публикациям тех лет: "Таким образом, в 1950г. возник в Рабате второй приход православной русской общины. Усилиями прихожан нанято подвальное помещение, старательно сделаны иконостас, иконы, церковная утварь".

Источники:
Отзыв на обращение к православной общественности - с разъяснением - "от духовенства православных русских приходов в Марокко" юрисдикции Архиерейского Синода РПЦЗ, 1952.9/22.7.
Церковные дела в Рабате. - // Русская мысль. - Париж, 1954, N634 (16.02).

РУССКИЙ ПРИХОД В КАИРЕ

В Египет русские эмигранты прибыли в результате эвакуации на английских кораблях из портов Новороссийская и Одессы в 1920. Постепенно русские врачи организовали в Каире "Поликлинику русских врачей специалистов". При этом медицинском учреждении был устроен домовый храм. Служил в нем митрофорный протоиерей Симеон Неделько. Иконостас храма был выполнен по эскизу И.Я. Билибина, оформляли храм русские художники эмигранты.

Источники:
Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека (1920 - 1970). - Paris, Librairie des cinq continents, 18, rue de Lille (7-е.).
Колупаев В.Е. Под солнцем Африки. -// Военно-исторический архив. - М., 2004, N 1 (49). - с.8-9.

СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО ЧАСОВНЯ В МАРАККЕШЕ

Мараккеш - древняя столица Марокко. Здесь была устроена часовня во имя преподобного Сергия Радонежского на счет господина Сергия Фурние, принявшего православие. В 1932, в этой часовне служил литургию митрополит Евлогий (Георгиевский). Из его воспоминаний: "Я познакомился, на освящении нашего храма в Рабате, с французом-инвалидом (он хромал и носил протезы), заявившем мне, что он православный. Разговорились. В Великую войну он был тяжело ранен и попал в госпиталь, где его соседом по койке оказался русский офицер. Врачи считали paнение француза смертельным и в горячке госпитальной работы на него махнули рукой: ухода за несчастным не было никакого. Русский, сам раненный, стал за ним ухаживать и выходил больного товарища. Благодарность француза русскому другу была столь горяча и глубока, что повлияла на его религиозные убеждения. Он перешел в православие, полагая, что братская любовь по отношению к нему, чужому человеку, иностранцу и католику, есть проявление особого духа православной веры. После войны ему, как инвалиду, правительство отвело в Мараккеше большой кусок земли. Уехать туда, расставшись с русским другом, он не хотел и увез его с собою. Некоторое время они работали вместе, потом русский умер. Француз горько его оплакивал. Над его гробом он воздвиг мавзолей. Когда у него родился сын... имя ребенку дали в честь покойного друга: Дмитрий; а когда ребенок умер, его гробик поставили рядом с гробом русского... Трогательное и незабываемое впечатление! Ощущение безбрежной пустыни за полосой оливковых и апельсиновых садов... возгласы песнопения нашей православной литургии под африканским небом... и сознание, что обедню мы здесь служим благодаря тому, что два чужеземца стали братьями... Что-то в этой картине и ее смысле напоминало времена первохристианства".

Источники:
Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. - М.: Московский рабочий, 1994.
Четвертое Епархиальное собрание, Париж, 1936г., 1 июля. -Воскресенский храм, Рабат, Марокко. Архив, Фонд не описан.

ТРОИЦКИЙ ХРАМ В АЛЖИРЕ

Храм устроен русскими эмигрантами первой волны. Служил в нем протоиерей Е. Логодовский, адрес храма: 39 Bd. du Telemly, Alger, N-Afrique.

ТРОИЦКИЙ ХРАМ В БУРНАЗЕЛЕ (КАСАБЛАНКА)

Большая группа русских эмигрантов второй волны переехала в Марокко из беженских лагерей в Германии. Компактным местом проживания этих людей стал поселок Буназель (Bournazel), в пригороде Касабланки. Здесь в бараках разместились семьи наших соотечественников. В связи с тем. Сто Успенский русский православный храм, был расположен в центральной части Касабланки, куда было неудобно добираться большинству русских, в их среде возникает желание устроить церковь в Бурназеле. Что и было исполнено. Для богослужений приспособили один из бараков. Храм посвятили Св. Троице. Настоятелем его был протоиерей Митрофан Зноско-Боровский. Староста адмирал А. Русин, помощник старосты И.Н. Ростовцев, регент хора - Е.И. Евец. Оформляли храм художники М.М. Косенко и М.М. Колтовский. В 1950, среди жителей Бурназеля было 780 человек русских, около 100 человек приняло участие в собрании на котором, поднимался вопрос о строительстве настоящей церкви и даже целого подворья, земля в размере 1 000 кв.м была уже куплена.

Источники:
В.Б. Русская жизнь в Марокко. Православная община. - // Русская мысль. - Париж, 1952, N441. - с.4.
В.Б. Русская Пасха в Касабланке. - // Русская мысль. - Париж, 1952, N448. - с.4.
Петровский Н. Церковь и политика. -// Русская мысль. - Париж, 1950.14.6.
Р. Лохмач. Касабланский русский храм под угрозой. - // Русская мысль. - Париж, 1952.21.7.

ТРОИЦКИЙ ХРАМ В КУРИБГЕ

В 1929 по ходатайству о. Васонофия (Толстухина) правление фосфатных копей в г. Курибге, Марокко, устроило деревянный храм, в помещении бывшей католической церкви. Первый священник - иеромонах Авраамий /Терешкевич/, был принят на работу в заводское управление, с тем, чтобы в свободное время совершать службы для русской колонии. Завод дал батюшке квартиру и положил 500 франков ежемесячного пособия. В 1937 он покинул Марокко по болезни, а на его место назначен вновь посвященный отец Михаил Ярославцев. В 1932 храм в Курибге посетил митрополит Евлогий.

Вот какое описание церкви, оставил игумен Митрофан: "Храм наш... вмещает до 150 человек, деревянный на каменном фундаменте; пол мозаичный, крыша железная; звонница с двумя колоколами и над нею большой голубой купол со звездами и восьмиконечным крестом. Внутри просторно, светло, чисто; прекрасно исполнена иконопись".

После 1956, по причине выезда всех русских из Куригбы храм был закрыт". Само здание деревянной русской церкви сохранялось до 80-х годов XX века, очевидцы из числа советских граждан, побывавшие в этих местах, видели его пустующим. В архиве Российского торгового представительства в Рабате сохранилась фотография группы специалистов из СССР, работавших на фосфатном предприятии в г. Курибге, где за их спинами видна деревянная русская церковь.

Источники:
Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. - М.: Московский рабочий, 1994.
Историческая записка о Воскресенском храме в г. Рабате. - Отдел внешних церковных связей (сношений) Московского патриархата. Архив. Дело Воскресенского храма в Рабате, Марокко.
Колупаев В.Е. Русские в Северной Африке, 1920-1998: Диссертация на соискание ученой степени кандидат исторических наук. - М., 1999.
Митрофан, игумен. Православный приход в г. Курига (Марокко). - //Журнал Московской патриархии. - М., N 4. - с. 53.
Письмо священника Владимира Балина митрополиту Николаю, 1962.06.3. - Воскресенский храм, Рабат, Марокко. Архив, Фонд не описан.

УСПЕНСКИЙ ХРАМ В КАСАБЛАНКЕ

В городе Касабланка, в 1935, среди членов русского кружка возникла идея создания своей церкви. Первоначально оборудовали часовню в наемном помещении. Затем был устроен храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. Богослужения в нем проводил приезжавший из Рабата архимандрит Варсонофий (Толстухин).

С 1948 г. этот храм перешел в ведение Русской Православной Церкви Заграницей. Общину возглавил известный в русском зарубежье священник отец Митрофан Зноско-Боровский, впоследствии епископ.

В настоящее время статистические справочники РПЦЗ помещают в сведениях о своих приходах в Африке информацию об Успенской церкви на rue de Blida, 13, настоятелем этого храма значится протоиерей Николай Семенов (священник храма - памятника, в честь святого праведного Иова Многострадального в Брюсселе, Бельгия).

В помещении служебной квартиры при храме в настоящее время размещается офис Представителя Верховного комиссариата ООН по делам беженцев (Delegue Honoraire du Haut Commissariat des Nations Unies pour les reftigies). Возглавляет это учреждение господин Mohamed M'Jid депутат парламента и известный марокканский общественный деятель. В самом помещении церкви поддерживается относительный порядок, в полной сохранности книги, иконы, облачения и все необходимое для совершения богослужений. На престоле Успенского храма хранится святой Антиминс, подписанный архиепископом Иоанном (Максимовичем). Сегодняшние арендаторы храма любезно разрешают придти в церковь и помолиться любому из русских.

Источники:
Записка по истории Касабланского прихода. - Успенский Храм Касабланка, Марокко. Архив. Фонд не описан.
Колупаев В.Е. Русские в Северной Африке, 1920-1998: Диссертация на соискание ученой степени кандидат исторических наук. - М., 1999.
Справочник приходов РПЦЗ. - Церковный календарь. - Джорданвилль, Издание Св.-Троицкого монастыря.