EPUB FB2 MOBIPOCKET HTML

О терпении

Глава 1. О том, что терпение есть величайшая добродетель

Исповедуюсь пред Господом Богом, что я довольно смело, если даже прямо не дерзостно, осмеливаюсь писать о терпении, к осуществлению которого, как человек, не владеющий никаким добром, я совершенно не способен, а между тем надлежит, чтобы, принимающиеся за доказательство и разъяснение какого-нибудь предмета, сами предварительно в жизни овладели этим предметом и примером собственного поведения закрепляли настойчивость (своего) наставления, чтобы слова не краснели пред недостатком дел. И о если бы эта краска стыда послужила (для нас) врачевством, — чтобы стыд не осуществлять того, что мы другим имеем намерение преподнести для осуществления, стал (нашим) учителем! Конечно, есть подавляющее величие (magnitudo) некоторых добродетелей, — как и пороков, — так что постижение и осуществление их совершается одною благодатью божественного вдохновения. Ибо что составляет благо по преимуществу, то и находится преимущественно у Бога, и никто иной этого не сообщает, а только Тот, Кто (им) владеет, и Кому именно Он благоволит открыть. Отсюда является своего рода утешением рассуждать о том, обладание чем не дается, — на подобие больных, которые, хотя лишены здоровья, но не могут умолчать о его благах. Посему и я, достойный всякого сожаления, всегда страдающий вспышками нетерпеливости, должен, поскольку не владею здоровьем терпения, воздыхать, и просить, и вести о терпении речь, так как вспоминаю и на основании созерцания своей немощности убеждаюсь, что доброе здравие в вере и здравие в хождении по заповедям Господним не может быть легко кем-либо достигнуто, если не придет на помощь терпение. Добродетель терпения так возвышена над делами Божиими, что без него никто не может исполнить какой-либо заповеди, никто не в силах совершить какое-либо дело угодное Богу. Благо ее признают даже те, которые живут подобно слепым, ибо прилагают к ней наименование «высочайшей добродетели» (summae virtutis). По крайней мере, философы, которые считаются живущими единственно для мудрости, настолько придают ей значение (subsignant), что, разноглася между собою вследствие различного рода привязанности к своим школам и соревнования в своих мнениях, они, однако, все помнят об одном только терпении и только его, как предмет (своих) философских занятий, считают областью мирною. В обсуждении его согласны между собою, на нем примиряются, им единодушно занимаются, в ревностном стремлении к добродетели, и всякое обнаружение мудрости заимствуют из терпения. Великое свидетельство в пользу его, — когда даже суетные учения века сего оно побуждает его хвалить и прославлять. Или, быть может, несправедливо, что божественное прилагается к житейским делам (artibus)? Но это пусть сами дознают те, которым должно быть стыдно за свою мудрость, разрушенную и развенчанную вместе с веком сим.

Глава 2. О долготерпении Божием

Что побуждает нас к укреплению терпения, это не человеческое состояние цинического равнодушия, возникающее на основе какого-то оцепенения чувств, а — божественная отличительная особенность живого и небесного христианского учения, где Сам Бог представляется образцом терпения. Ибо Он одинаково распространяет росу света(rorem lucis) над праведными и неправедными, одинаково дает возможность достойным и недостойным пользоваться благами времен, службою элементов природы, дарами всякой производительной силы, терпя неблагодарнейших язычников, которые чтут суетные произведения своего искусства и дела рук своих, а имя Его и Его чад преследуют, — терпя их неумеренность, жадность, несправедливость, злобу, с каждым днем увеличивающуюся, так что, вследствие Своего долготерпения, Он лишается подобающего Ему. Многие потому не верят в Господа, что так долго не знают о Его гневе к миру.

Глава 3. О том, что Христос дал нам совершеннейший образ терпения

Но это (скажут) такой род божественного долготерпения, который находится как бы вдали (от нас), так что он может быть оцениваем только в горних областях (de supernis). Однако, что представляет тот род терпения, который обнаруживается явно среди людей, на земле, так что может быть уразумеваем как бы непосредственным осязанием? Бог благоволил быть зачатым во чреве Матери и (по закону природы) находился (как бы) в выжидательном состоянии. Родившись, Он подлежал возрастанию, и, возросши, не желал быть узнанным, но (как бы) противился Своему прославлению, и принимает Он крещение от Своего раба и отражает нападки искусителя одними только словами. Когда Господь становится Учителем, научающим человека, как придти ко спасению, следовательно Учителем уже навыкшим терпению, связанному с оскорблением и дающему (нам) помилование; то Он не воспрекословил, не возопиял, никто не услышал на распутии гласа Его, трости сокрушенной Он не преломил и льна курящегося не угасил (Ис 42.1—4; Мф 12.18—20). Не обманут был пророк, а нашел подтверждение со стороны Самого Бога, давшего Сыну Духа Своего, соединенного со всяким терпением. Никого, желающего к Нему придти, Он не отвергал; ничьей трапезы и ничьего крова Он не презирал; Сам уготовал воду для омовения ног учеников. Не презирал ни грешников, ни мытарей. И на тот град, который не желал Его принять, Он не разгневался, тогда как ученики желали низвести божественный огонь на это место, причинившее такую обиду (Лк 9.52—56). Он исцелял неблагодарных, прощал преследовавших Его.
И мало того: даже своего предателя Он имел при Себе, не обнаруживал его всегда. Когда Он предается, когда был ведом, яко овца на заклание — ибо Он так же не отверзал уст, как агнец пред стригущим — то Он, — Коему, если бы пожелал, легионы ангелов, по единому слову, явились бы с неба, — не одобрил меча мщения даже одного из учеников. Терпение Господа в Малхе было оскорблено (vulnerata est ). Посему Он осудил на будущее время употребление меча и по долготерпению — матери милосердия Он, восстановивши здоровье (Малха), принес удовлетворение тому, кому Сам Он не причинил вреда. Я умалчиваю о том, что Он распинается: на сие это Он и пришел. Однако, разве необходимо было, чтобы принятие смерти было соединено с поношениями? Но, намереваясь изыйти из мира, Он желал насытиться радостью терпения. Он оплевывается, бичуется, осмеивается, бесславно облачается, а еще бесславнее увенчивается. Дивная крепость, соединенная с спокойствием! Кто положил сокрыть Себя (latere) в образе человека, не подражал ни в чем нетерпеливости человека. Отсюда вы, фарисеи, должны в особенности познать Господа: такого терпения никто из людей не обнаружил. Подобные и столь многие свидетельства, возвышенность которых служит, правда, для язычников к уничижению веры, а для нас по истине — основанием и утверждением ее, достаточно ясно показывают, — не словами только путем научения, но самым перенесением Господом страданий, — достаточно ясно показывают тем, коим дарована вера, что терпение Божие есть существенное обнаружение (natura), действие и преимущество (praestantiam) некоторой природной (божественной) качественности (proprietatis).

Глава 4. О том, что терпение имеет свой корень в послушании

Итак, если мы видим, что все рабы честные и доброй настроенности поступают сообразно нраву (ingenio) своего господина (так как средством сделать себя кому-либо угодным является послушание, существо же послушания образует добровольное подчинение); то тем более надлежит нам быть благонравными по Богу. То есть подобает быть рабами Бога живого, суд Которого над своими состоит не в наложении оков, или (наоборот) в наложении головного покрывала свободы (pileo), а — в вечном осуждении, или в вечном спасении. Чтобы избе жать такой строгости или сподобиться такой милости необходимо усердное послушание, стоящее в соответствии с тем, чем угрожает строгость, или что обещает милость. И однако будем выражать послушание не только подобно людям, порабощенным рабством, или обязанным послушанием по какому-либо иному юридическому праву, а — подобно бессловесным домашним животным, подобно зверям, которые, как мы знаем, определены Богом и переданы для наших нужд. Неужели лучшим, чем мы, окажется в исполнении (disciplina) послушания то, что нам Бог подчинил? То именно на самом деле признают, чему повинуются. Будем ли сомневаться слушать Того, Кому Единому мы подчинены, т. е. Богу? И как было бы несправедливо, какою было бы неблагодарностью, если бы за то, что ты получил, по благости другого, пред другими, ты не воздал тем же Тому, чрез Кого получил!
Не будем больше говорить о необходимости послушания, которое должно быть воздаваемо нами Господу Богу. Познание Бога достаточно уразумевает, какие обязанности на него возлагаются. Однако, чтобы не показалось, что, говоря о послушании, мы внесли нечто не относящееся к делу, (замечу), что само послушание вытекает из терпения. Нетерпеливый всегда не повинуется, а терпеливого нет такого, который бы не был снисходительным. О той добродетели, которую Господь — Носитель и Одобритель всякого блага явил в Себе Самом, — о ее благе кто имеет нужду подробно распространяться? Для кого может быть сомнительным, что всякого рода благо, поскольку оно принадлежит Богу, должно быть всею мыслию достигаемо теми, которые принадлежат Богу? Так скоро, на подобие сокращенной судебной речи (in compendio praescriptionis) устанавливается и похвала, и увещание к терпению.

Глава 5. О том, что нетерпение имеет свой источник в диаволе и есть мать всех грехов

Однако, продолжить рассуждение об основных истинах веры («de necessariis fidei») не будет делом праздным, ибо это де до не бесплодное. Многоглаголивость, хотя иногда заслуживает упрека, но, если имеется в виду назидание, она не является дурной. Посему, когда речь идет о каком-нибудь благе, то самое существо дела требует, чтобы рассмотреть и то, что составляет противоположность благу. Лучше прояснишь, что должно осуществлять, если раньше рассмотришь, чего необходимо избегать. Итак, относительно нетерпения рассмотрим, не окажется ли, что как терпение (имеет основу) в Боге, так его противоположность рождена и введена нашим противником, — чтобы отсюда стало ясным, насколько нетерпение по существу противоречит вере . Ибо что зачато соперником Божиим, то, конечно, не может быть в согласии с божественным. Существует такое же несогласие реальностей («retum»), как и их виновников. Если Бог есть существо самое благое, то, по противоположности, диавол — существо самое злое. Самою своею противоположностью они свидетельствуют, что один другому не могут оказать какой либо помощи, так что нам невозможно сколько о зле сказать что-нибудь доброе, столько же о добре — что-нибудь злое. Посему начало нетерпения (natales impatientiae) я полагаю в самом диаволе , который уже тогда не стерпел, что Господь Бог подчинил все твари, какие создал, Своему образу, т.е. человеку (Быт 3.1) Ибо он не скорбел бы, если бы мог терпеть, и не позавидовал бы человеку, если бы не был сне даем скорбью. Таким образом, он обманул его, потому что завидовал, завидовал же, поелику скорбел, а скорбел, так как, конечно, не мог терпеливо снести этого. Чем сначала был этот ангел погибели, — злым ли, или нетерпеливым, я не считаю нужным спрашивать, ибо явно, что или нетерпение началось вместе с злобою, или же злоба произошла от нетерпения, а потом они совместно вели свои злоумышления и нераздельно возросли во едином лоне (своего) отца. Ибо (то нетерпение), какое диавол сам первый почувствовал и чрез это вступил на путь греха, — то (самое нетерпение) он, — наученный собственным опытом, что содействует греху, — призвал на помощь, чтобы толкнуть человека на преступление. Встретившаяся тотчас с ним жена была обвеяна — чтобы не выразиться как-нибудь необдуманно — чрез самую беседу с ним заразительным духом нетерпения, так что она никогда не согрешила бы, если бы сохранила терпение, будучи послушною божественному запрещению. Но она не довольствуется одною только этою встречею, не имеет терпения сохранить молчание пред Адамом, который еще не был ее мужем (nondum maritum) и не обязан был ее слушаться, и де лает его продолжателем того, что она заимствовала от злого. Таким образом, ведется к погибели и другой человек чрез нетерпение своей половины; скоро и сам он погибает за свое нетерпение, обнаруженное в двояком отношении: и в отношении к заповеди Божией и в отношении к обольщению (circumscriptionem) диавола, — когда не удержался ту сохранить, а это — отвергнуть. Оттуда начало осуждения, оттуда — начало греха: с того времени Бог начинает гневаться, когда человек соблазнен был оскорбить (Его).
С тех пор — первое терпение Божие, когда обнаружилось первое неповиновение. Ограничившись тогда одним проклятием, Он изрек его, в виду наказания, только на диавола. А раньше этого преступления, обнаруженного в нетерпении, какой порок был присущ человеку? Он был невинен, он — ближайший друг Божий и насельник (colonus) рая. Но как только единожды он подпал нетерпению, он перестал обретать в Боге наслаждение, лишился возможности быть носителем небесного. С того времени человек, преданный земле и удаленный от очей Божиих, начинает легко быть увлекаемым, вследствие нетерпеливости, на все, что может оскорбить Бога. Ибо так как плодородие жены, в силу воспринятого от диавола семени, стало злым, то она произрастила сына гнева и научила свой отпрыск (editum) своим хитростям. И что подвергло Адама и Еву смерти, то самое научило и сына начать с человекоубийства. Последнее я напрасно приписывал бы нетерпению, если бы Каин, этот первый человекоубийца и первый братоубийца, спокойно, терпеливо перенес отвержение Богом его приношения, если бы он не был разгневан на брата, если бы, наконец, он никого не убил. Но так как он не иначе мог совершить убийство, как только во гневе , а гневаться мог только вследствие нетерпения; то этим он показывает, что совершенное им во гневе нужно относить к тому, чем возбуждается гнев. Но это была как бы колыбель нетерпения, находившегося тогда еще в младенческом состоянии. Неудивительно, впрочем, что оно так скоро возросло. Ибо если оно впервые приводит ко греху, то естественно, что, будучи первою, оно стало и единственною матерью всякого греха, давая из своего источника разнообразные греховные воды. О человекоубийстве уже сказано. Происшедшее первоначально вследствие гнева, оно, какие бы причины впоследствии для себя ни находило, все-таки сводится к нетерпению, как своей основе. Пусть кто-нибудь совершит это преступление из вражды, или ради грабительства (praeda), но, однако, предшествует (prius est) то, что он делается нетерпеливым в (своей) ненависти, или жадности. Что бы ни разжигало, но, при отсутствии нетерпения, оно не может перейти в осуществление. Кто иначе впадет в блудодеяние, как не при обнаруженной нетерпеливости в отношении к похоти? И если оно (т. е. блудодеяние) вынуждено у женщин платою, то такая продажа целомудрия обусловливается (ordinatur), конечно, нетерпением: с презрением отнестись к (подобной) прибыли. Вот как возникают основные (principalia) грехи пред Богом. Ибо, говоря кратко, всякий грех должен быть приписан нетерпеливости. Зло есть нетерпеливость в отношении к добру. Всякий распутный не имеет терпения к целомудрию, и бесчестный — к честности, и нечестивый — к благочестию, и беспокойный — к спокойствию. И злым всякий делается потому, что он не мог устоять в добре. Посему как же такая змея (excetra), (рождающая) грехи, не оскорбляет Бога, Который отвергает, зло? Разве не ясно, что сам Израиль всегда погрешал пред Богом вследствие нетерпения, когда, забывши о небесной деснице, которою был избавлен от египетских страданий, он требует у Аарона себе богов — вождей (deos duces) и принесенное свое злато употребляет на (соделание) истукана? Вынужденное замедление Моисея, беседующего с Господом, он принял с нетерпением. После насыщающего дождя манны, после источения воды из камня, они усомнились в Господе, не могши перенести трехдневную жажду. Ибо это также вменяется им Господом в вину, как выражение нетерпения. И чтобы не потеряться в частностях (скажем): они всегда погибают только за грех нетерпения. Как бы иначе они наложили руки на пророков, если не по нетерпению к их словесам? И Самого Господа они убили вследствие нетерпения Его видеть. Если бы они обнаружили терпение, были бы освобождены от рабства (греху).

Глава 6. О том, что терпение связано с верою

Самое терпение и следует за верою, и предшествует ей. Так, поверил Авраам Богу и вменено было Им в правду; но его веру утвердило терпение, когда он получил повеление заклать сына, — не скажу, — для искушения веры, но для типического (typicam) свидетельствования ее. Бог вообще знал, кому Он вменил правду (justitiae deputasset). Столь трудное повеление, приведение коего в исполнение и Господу неугодно было, он терпеливо выслушал, и, если бы Бог восхотел, осуществил бы (его). Следовательно, подлинно (merito) он блажен, ибо поверил, подлинно поверил, ибо оказался и терпеливым. Так, вера, освещенная терпением, — когда она всеяна была среди язычников чрез Семя, которое есть Христос (Гал 3.16) и присоединила (superduceret) к закону благодать, — для расширения и исполнения закона соделала своим помощником терпение: оно именно одно до сих пор отсутствовало в ветхозаветном учении о правде . Ибо некогда требовали: «око за око», и «зуб за зуб» (Исх.21:24), и воздавали злом за зло; не было еще на земле терпения, ибо отсутствовала вера, и нетерпение в это время употребляло в свою пользу благовидные предлоги, представляемые законом (occasionibus legis fruebatur). Это легко было, ибо не пришел еще Господь и Учитель терпения. А после того, как Он явился и умножил благодать веры терпением, не позволительно уже ни словом оскорблять, ни называть: «уроде», не подвергаясь опасности осуждения (Мф 5.22). Воспрещен гнев, сдержано негодование, обуздано своеволие рук, изъят яд языка; закон более приобрел, нежели потерял, когда Христос говорит: «люби́те врагов ваших, и благословляйте клянущих, и молитесь за гонителей ваших, да будете сынами Отца вашего небесного» (Мф 5.44—45) Видишь, какого Отца приобрело нам терпение! В этом основном наставлении содержится все учение о терпении, ибо не позволяется творить зло даже по добрым побуждениям (ne digne quidem malefacere concessum est).

Глава 7. О том, что терпение научает правильному пользованию земными временными благами

Если мы теперь обратим внимание на причины нетерпения, то и прочие нравственные наставления выступят на своем месте. Когда дух наш волнуется вследствие потери имущества, то, ведь, божественными писаниями, чуть ли не в каждом месте, заповедуется презирать век сей; и нет более сильного увещания презирать злато, как то, что Сам Господь вовсе не обретался (живущим) в богатстве. Всегда Он ублажает нищих и наперед осуждает (praedamnat) богатых. Так Он узаконил презрение к богатству, чтобы терпеливо переносили потерю имущества, показывая отвержением богатств, что лишение их не должно быть принимаемо во внимание. Чего нам меньше всего нужно желать, — ибо и Господь этого не желал, уменьшение того или даже полное его отнятие мы должны переносить без жалоб. Дух Господень чрез Апостола изрек, что «сребролюбие... есть... корень всех зол» (1Тим 6.10). Полагаем, что оно состоит не в пожелании только чужого; ибо что представляется нашим, то есть собственно чужое; ничто не наше, а все Божие, и мы сами также (Божии). Посему, когда вследствие потери (имущества) мы обнаруживаем нетерпение; то, скорбя о лишении того, что не наше, мы повинны, так как находимся в состоянии близком к сребролюбию. Домогаемся чужого, если потерю чужого со скорбью переносим. Кто мятется нетерпением вследствие потери, тот согрешает против Бога, предпочитая земное небесному. Ради временного он приводит в смятение дух, полученный от Бога.
Итак, охотно потеряем земное, чтобы сохранить небесное. Пусть погибнет век (сей), только бы я приобрел терпение. Кто не в силах спокойно перенести какую-нибудь незначительную потерю, происшедшую вследствие ли воровства, или насилия, или даже (собственной) не деятельности, то, не знаю, легко ли и от души ли он может возложить руку свою на имение свое ради благотворения. Ибо кто, не будучи в силах, подвергнуться операции со стороны другого, сам вложит нож в свое тело? Терпение, при потере (имущества), это — подготовка к щедрости и уделению другим. Тому не жаль давать, кто не боится потерять. Вообще, кто иной, имея две рубашки, даст одну из них нагому, как не тот, кто берущему рубашку может отдать и верхнюю одежду (Мф 5.40)? Каким образом мы будем приобретать себе друзей от маммоны (Лк 16.9), если настолько ее любим, что не можем перенести ее потери? Мы погибнем вместе с погибшим (имуществом). Что обретем там, где мы можем только терять? Язычникам свойственно обнаруживать нетерпение, при всяких убытках, — язычникам, которые, может быть, предпочитают деньги (своей) жизни. И действительно, они делают это, когда из страсти к наживе предпринимают по морю прибыльные, но опасные торговые путешествия; когда ради денег они даже на форуме не сомневаются решаться на то, за что нужно бояться суда; когда, наконец, отдают себя на игры и на воинскую службу (castris); когда разбойничают по дорогам, подобно зверям. А нам, в силу различия, существующего между нами и ими, надлежит не душу полагать за деньги, а деньги — за душу, — полагать или добровольно, когда раздают (имущество), или с покорностью; когда (его) теряют.

Глава 8. О терпеливом перенесении обид

Самую душу свою и тело мы имеем в веке сем, как бы выставленными всем для обиды, и подвергаемся этим обидам терпеливо; можем ли поэтому печалиться от утраты гораздо меньших вещей. Да будет далеко от раба Христова, такое постыдное действие, чтобы (его) терпение, испытанное в больших искушениях, исчезало в вещах ничтожных. Если кто старается насилием (manu) возбудить (provocare) тебя, то существует в наличности Господне наставление: «бьющему, — говорит Мф 5.39, — тебя в лицо, обрати... и другую... щеку». Изнеможет бесстыдство от твоего терпения... Каков бы ни был этот удар, соединенный со скорбью и поношением, еще сильнее он будет отражен от Господа. Ты больше поражаешь этого нечестивца терпением, ибо он будет наказан Тем, ради Которого ты терпишь. Если горечь языка извергает за собою злословие или брань, помысли о сказанном: «когда вас... злословят, радуйтесь!» (Мф 5.12). Сам Господь стоял под клятвою закона (Втор 21.23), и, однако, Он один благословен (Гал 3.15). Итак, мы рабы последуем за Господом, и будем терпеливо переносить злословие, чтобы быть нам ублажаемыми. Если я недостаточно спокойно перенесу что-нибудь худое или постыдное, сказанное на меня; то необходимо, чтобы и сам я воздал взаимно (какою-нибудь) горечью, или же мучился безмолвным терпением. Следовательно, когда я, будучи злословим, ударю (оскорбителя), то следую ли я учению Господа, заповедавшего, что человек оскверняется не нечистотою сосудов, а тем, что исходит из уст (Мф 7.15—18). Также: за всякое слово пустое и праздное нас ожидает ответ (Мф 12.36). Отсюда следует, что от, чего нас (самих) Господь удерживает, то самое Он увещевает нас переносить со стороны других. Здесь уже (напоминает) о радости (voluptate) терпения. Ибо всякая обида, причиняемая словом, или насильственным действием, когда она сталкивается с терпением, получает такой же исход, как стрела, пущенная и ударяющаяся о скалу необычайной крепости. Поелику она тут же падает, не имея силы и оставаясь без действия; а иногда, возвратившись назад на того, кто ее пустил, поражает его обратным ударом. Для того, ведь, тебя кто-нибудь поносит, чтобы ты испытал скорбь, ибо намерение оскорбляющего — это скорбь оскорбляемого. Следовательно, когда ты уничтожаешь его намерение тем, что не скорбишь, то сам он необходимо скорбит о бездейственности своего намерения. Тогда ты отходишь, не только не претерпевши оскорбления, чего уже одного для тебя достаточно, но кроме того ты утешен неверным ударом противника и получил безопасность вследствие его скорби. Вот польза и радость терпения.

Глава 9. О терпении при смерти ближних

Не извинителен и тот род нетерпения, когда, при потере наших (т. е. христиан), берет скорбь под свою защиту известного рода настроение (affectio). Ибо нужно оказать предпочтение повелению Апостола, который говорит: «да не скорбите при кончине кого-нибудь, подобно язычникам, не имеющим упования» (1Фес 4.13). И правда. Поелику, веруя в воскресение Христа, веруем и в воскресение нас, ради которых Он и страдал, и воскрес. Следовательно, если несомненно воскресение мертвых, то не имеет места (vacat) скорбь о смерти, не имеет места и нетерпение, обнаруживаемое при скорби. И для чего ты скорбишь, когда веришь, что не погибнешь? Почему нетерпеливо переносишь удаление (того), относительно коего веришь, что он будет возвращен? Что считаешь смертью, то есть только переход (profectio). Кто имеет (пред нами) преимущество, о том нельзя скорбеть, а он должен быть предметом нашего желания. И самое это желание должно быть также умеряемо терпением. Почему нетерпеливо переносишь, что отошел тот, за кем ты скоро имеешь последовать? Вообще нетерпение в подобного рода вещах дает и надежде нашей дурное предзнаменование, и веру отклоняет от прямого пути. И Христа оскорбляем, если нетерпеливо принимаем званных Им, считая их заслуживающими сожаления. «Желаю — говорит Апостол — разрешиться уже и быть с Господом» (Флп 1.23). Насколько лучше он представляет предмет христианской надежды! Следовательно, если вследствие нетерпения скорбим, что другие достигли этого предмета надежды, то сами (значит) не желаем его достигнуть.

Глава 10. О мщении.

Существует и другое сильнейшее побуждение к нетерпению, — страсть к мщению, служащая или честолюбию или злобе. Но и честолюбие, конечно, дело пустое, и злоба всегда ненавистна Господу, особенно в том случае, когда, возбужденная злобою другого, она превосходит (другого) в мщении, и, отплачивая, усугубляет то зло, которое раз было совершено. Мщение, при ложном понимании, представляется утешением в скорби, а, при истинном взгляде, раскрываются только (ее) злые свойства. Ибо какое различие между вызвавшим (зло) и вызванным (на зло), как не то только, что тот сначала, а этот после возбуждается злом. Однако, и тот и другой повинен в оскорблении человека пред Богом, который все недостойное и воспрещает, и осуждает. В дурных действиях не имеет значения их порядковый счет; да и пространство не разделяет того, что сближает (внутреннее) сходство. Поэтому безусловно предписывается, чтобы за зло не было воздаваемо злом (Рим 12.21). Одинаковое действие имеет и одинаковую отплату (meritum). Соображаемся ли мы с этим, если, отвращаясь (от дурных действий), не будем иметь отвращения к мщению. Какую честь воздадим Господу Богу, если себе самим присваиваем право защиты? Мы, — ничтожные (utres), сосуды глиняные, — если наши рабы присвояют себе право мщения над (своими) сорабами, чувствуем себя жестоко оскорбленными; и тех, которые обнаружили пред нами свое терпение, не только хвалим, как помнящих о (своем) унижении, рабстве, уважающих право господской чести, но и творим им большее воздаяние, чем сами они имели в виду. Сомнительно ли это для нас в отношении к Господу, столь справедливому в оценке (деяний) и столь могущественному в осуществлении (своих) действий? Каким образом можем верить, что Он есть Судья, если Он не есть и Каратель? Это Он Сам обещает нам, говоря: «Мне отмщение и Аз воздам» (Евр 10.30), т. е. Мне — терпение и Я за терпение дам награду. Ибо когда говорит: «не суди́те, да... не... будете... судимы» (Мф 7.1), то разве Он не требует терпения? Кто не будет осуждать другого, как не тот, кто будет иметь терпение не защищаться? Разве кто осуждает, чтобы прощать? А если после и простил, то, однако, он таил нетерпение, желая осуждать, и восхитил честь единого Судьи, т. е. Бога. И на сколь многие несчастья такого рода обыкновенно наталкивается нетерпение! Сколько раз оно раскаивалось в своей самозащите ! Сколько раз упорство оказалось хуже, чем вызвавшие его причины! Ибо ничто, замышляемое нетерпением, не может быть осуществлено без порывистой стремительности (impetus); и нет ничего, совершаемого с стремительной порывистостью, что или не наткнулось бы на нечто другое, или не опрокинулось бы, или не полетело бы стремглав вниз. Если будешь защищаться быстро, то придешь в бешенство; а если продолжительно, то изнеможешь. Что мне за польза от мщения, правильную меру которого я не могу установить вследствие нетерпения, причиненного скорбью? Если буду утверждаться на терпении, то не буду скорбеть, а если не буду скорбеть, то не ставу желать мщения.

Глава 11. О сохранении терпения.

После того как мы рассмотрели, насколько могли, главные поводы (materias) нетерпения, к чему нам расширять речь о других поводах, которые имеют место и внутри, и извне (foris) нас? Действие зла широко и обширно: многообразны возбуждения метающего в нас стрелы (злого) духа, — то малые, то значительные. Но малые ты, по своей малости, можешь презирать, а значительным, по своей горделивой непобедимости, можешь уступать. Где обида мала, там нет нужды обнаруживать терпеливость. А где обида больше, там тем необходимее врачевство против обиды — терпение. Итак, попытаемся перенести то, что причиняется злом, чтобы ревность нашего терпения обратила в ничто (искусительные) попытки врага. Если сами мы навлекли что-нибудь на себя, — по неразумию, или добровольно, — то должны терпеливо переносить то, что самим себе приписываем. А если верим, что что-нибудь послано (на нас) Богом, то пред кем же более, как не пред Ним, мы обязаны обнаруживать терпение? Он, ведь, поучает нас благодарить и радоваться тому, что мы удостоились божественного наказания. «Кого — говорит — люблю,.. наказываю» (Притч 3.12; ср. Евр 12.6; Откр 3.19). О, блажен тот раб, при исправлении коего соприсутствует (instat) Господь. Кого Он удостоил гнева, того Он не вводит в искушение призрачностью (Своего) вразумления. Таким образом, отовсюду мы побуждаемся к осуществлению терпения. С какой бы стороны ни исходила потребность (его) — в виду ли наших заблуждений, или козней зла, или наставлений Господа, — награда за его исполнение велика, именно — блаженство. Ибо кого, как не терпеливых, Господь наименовал блаженными, говоря: «блаженны нищие духом, ибо тех есть царствие небесное» (Мф 5.3)? Нищий духом есть подлинно только смиренный. А кто смиренный, как не терпеливый? Ибо никто не может подчиняться, если не будет первой ступени терпения, состоящей в подчинении себя самого. «Блаженны, — говорит, — плачущие и скорбящие» (Мф 5.4). Кто же будет это переносить, при отсутствии терпения? А потому таковым обещается помощь (advocatio) и радость (risus; ср. Лк 6.21). «Блаженны кроткие» (Мф 5.5). И этим наименованием вовсе нельзя обозначать нетерпеливых. Равным образом, когда миротворцев прославляет тем же наименованием: «блаженны» и называет «сынами Божиими» (Мф 5.9), то разве нетерпеливые близки к миру? Только немудрый это подумал бы. Когда, наконец, говорит: «радуйтесь и веселитесь, сколько бы вас ни злословили и ни преследовали, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф 5.11—12); то, конечно, обещается награда не нетерпению, ибо никто не возрадуется при неприятностях, если не признает их незначительными, никто не посчитает их незначительными, если не обладает терпением.

Глава 12. О плодах терпения.

Что касается дисциплины миролюбия, так угодного Богу, то кто (спрошу), вполне преданный нетерпению, простит брату своему, хоть один раз («не говорю...: до семи и до седмижды семидесяти раз». (Мф 18.22))? Кто, намереваясь судиться с своим соперником, поведет дело к миру, если он уже раньше не подавил в себе гнева, нравственной жестокости, злости, т. е. не истребил (amputaret) ядов нетерпения? Каким образом ты будешь прощать и тебе будет прощено, если, при отсутствии терпения, ты будешь упорствовать в нанесении обид? Никто, возмущенный духом на брата своего, не может принести дар ко алтарю, если он раньше, примирившись с братом своим, не возвратится к терпению (Мф 5.23—24)? Если солнце зайдет во гневе нашем, то мы подвергаемся опасности (Еф 4.26). Непозволительно нам и одного дня оставаться без терпения. Если терпение управляет всяким родом спасительной дисциплины, то что удивительного, если оно помогает и покаянию, — этому обычному средству помощи для павших, кроме другого средства — расторжения брака (по той, однако, причине, что мужу ли, или жене надлежит принять на себя постоянное вдовство). Для тех, которые желают получить спасение, терпение (так сказать) с надеждою выжидает покаяния, страстно жаждет его, вымаливает его. Сколько блага оно приносит и той, и другой половине. Одну — не делает повинною в прелюбодеянии, другую — очищает. И примерами Господних притч убеждаемся в необходимости святым терпения. Терпение пастыря ищет и обретает заблудшую овцу (Лк 15.4), ибо нетерпение легко презрело бы единую овцу. Труд поисков предпринимает терпение, и терпеливый носильщик приносит на раменах оставленную греховную овцу (Лк 15.5). И этого расточившего имение сына принимает вновь именно терпение отца; оно и одевает, и питает, и оправдывает, в виду (обнаруженного) нетерпения со стороны раздраженного брата (Лк 15.22—32). Спасен, следовательно, тот, кто «изгибл» (Лк 15.32), ибо он вступил на путь покаяния. Покаяние не погибает, ибо нашло опору в терпении. Любовь — это величайшее таинство веры, сокровище христианского исповедания, — любовь, которую Апостол восхваляет всеми силами, данными ему Духом святым, — как она усвояется, если не дисциплиною терпения? «Любовь, — говорит, — великодушна», следовательно она пользуется терпением. Она милосердна: терпение не творит зла. «Не завидует»: это именно свойственно терпению. «Не превозносится»: в терпении она почерпает скромность. «Не гордится, не бесчинствует», ибо это не подходит к терпению. «Не ищет своего», когда отдает свое, если это полезно другому. «Не раздражается», иначе был бы в ней остаток нетерпения. Посему говорит: «любовь все переносит, все терпит», — очевидно потому, что она терпелива. По справедливости, значит, она «николиже отпадает» (1Кор 13.4—8), так как все прочее упраздняется, имеет конец. Умолкнут языки, знание, пророчество, а пребывают вера, надежда, любовь: вера, которую принесло терпение Христа, надежда, которую так страстно желает терпение человека, и любовь, которой, по научению Бога (Deo magistro), сопутствует терпение.

Глава 13. О влиянии терпения на тело.

До сих пор говорилось о терпении, как добродетели простой и единообразной (simplici et uniformi) и покоящейся только в духе, тогда как оно во многих отношениях оказывает пользу и телу, которое должно быть связано с Господом. И в Самом Господе оно дано, как добродетель тела, ибо дух, как управитель (rector), легко сообщает жилищу своему — духовные воздействия (invecta). Итак, каково же дело терпения в области, относящейся к телу?
Прежде всего изнурение тела, да будет оно умилостивительною жертвою Господу чрез подвиг уничижения, — когда терпение приносит Господу печальные одежды со скудостью питания, довольствуясь простою пищею и одним питьем воды, когда оно прилагает пост на пост (jejunia conjungit), когда пребывает в пепле и рубище. Такое терпение тела делает угодными наши моления (precationes), утверждает наши прошения (deprecationes). Оно отверзает для нас слух Христа Бога, отвращает строгость, привлекает милосердие. Так, этот царь Вавилонский; оскорбивши Бога, жил в продолжении семи лет в грязи и нечистоте, вне человеческой формы существования. И, принесши жертву терпения в отношении к своему телу, он и царство вновь получил, и что гораздо желательнее для человека, принес удовлетворение Богу. А если обратим внимание на высшие и более счастливые формы телесного терпения, то именно оно содействует святости чрез воздержание тела. И вдову оно удерживает, и деву сохраняет, и добровольного скопца возвышает к царству небесному. Что имеет основу в добродетели духа, то получает (свое) осуществление в теле и, таким образом, в преследованиях решает спор именно терпение тела. Если угрожает бегство, то все тягости бегства препобеждает плоть. Если наперед предстоит темница, то тело (caro) находится в узах, тело — в кладях (ср. Деян 16.24), тело — на голой земле и в недостатке света, и в этом терпеливом страдании, (идущем) со стороны мира. А когда подводят для окончательного засвидетельствования христианского блаженства, и когда предстоит случай второго крещения, восхождения к божественному лону, тогда выступает нечто иное, как терпение тела. Когда дух бодр, а плоть без терпения немощна (Мф 26.41), где тогда спасение духа и самого тела? И так как Господь говорит это о плоти, признавая ее немощною, то этим самым Он показывает, что именно нужно для ее укрепления — необходимо, чтобы терпение твердейшим образом переносило все, что готовится (врагами) для исторжения веры или для ее наказания, как то: биение, огонь, крест, дикие животные, меч; терпя это, пророки и апостолы одержали победу.

Глава 14. Примеры величайшего терпения в телесных страданиях.

Благодаря тем силам, которые дает терпение, перепиливается Исаия и не умолкает о Господе; побивается камнями Стефан и просит своим врагам прощения. О, блажен также тот, кто обнаружил всяческое терпение против всякого рода силы диавола, — кого ни угнанные стада, ни эти богатства малым скотом, ни погибель детей, вследствие падения храмины под единым натиском ветра, ни его собственные страдания от ран тела не могли отклонить от терпения и преданной веры в Господа, кого диавол напрасно избивал всеми (своими) силами. Ибо, под влиянием стольких скорбей, он не уклонился от благоговения вред Богом, но устоял, чтобы дать нам пример и свидетельство, как в духе и плоти, в душе и теле должно быть осуществляемо терпение, чтобы мы не падали ни вследствие убытка временных благ, ни при потере дорогих лиц, ни даже при страданиях тела. Какой трофей над диаволом воздвиг в этом муже Бог! Какое Он возвысил знамя славы Своей над врагом, когда этот муж, ври всяком горестном слове вестников, ничего другого не произносит из уст, кроме благодарения Богу; когда он проклинал жену, уже подавленную бедствиями и советующую прибегнуть к дурным средствам помощи (remedia)? Как радовался (ridebat) Бог, как печалился диавол, когда Иов с великим спокойствием очищал нечистые отложения своих ран, когда, как бы забавляясь (ludento), он вновь возвращал выползающих червей (bestiolas) в те же язвины и те же места кормления (червей) своей изрытой плоти? И, таким образом, этот соучастник (operarius) Божией победы, притупивший панцирем и щитом терпения все копья искушений, вновь получил от Бога здоровье тела, и что раньше потерял, тем в двойном количестве овладел. И если бы он восхотел, чтобы возвращены были также погибшие дети, он опять назывался бы (их) отцом. Но он лучше пожелал, чтобы они возвращены были ему в последний день. Возложивши упование на Господа, он отложил эту радость. Переносил добровольно неимение детей, чтобы, таким образом, не жить без, (обнаружения) терпения.

Глава 15. Похвала терпению.

Верным, следовательно, поручителем нашего терпения является Бог. Он — мститель, если принесешь Ему свою обиду; Он — восстановитель, если ты потерпел урон; Он — исцелитель в скорби, Он — воскреситель в смерти. Как широка, следовательно, область терпения, если оно делает должником Самого Бога! И по заслугам! Ибо все угодное Ему оно охраняет, при всех Его заповедях соприсутствует. Веру укрепляет, мир водворяет, любовь утверждает, смиренномудрию научает, раскаяния страстно желает, покаяние запечатлевает (adsignat), плотью управляет, духу служит, язык обуздывает, руку удерживает, искушения подавляет (inculcat), соблазны изгоняет, мученичество усовершает, бедного утешает, богача делает умеренным, больному сокращает время здоровому не вредит, верующего радует, язычника привлекает, соединяет раба с господином и господина — с Богом, жену украшает, мужа возвышает; любят его в детях, похваляется оно в юношах, почитают его в старце; прекрасно оно во всяком поле, во всяком возрасте.
А теперь определим его образ и его внешние черты. Лицо его мирное, кроткое; чело чистое, не омраченное морщинами скорби или гнева; брови радостно надвинуты, при глазах, опущенных от смирения, а не от несчастья; рот запечатлен красотою молчания; цвет лица, какой бывает у людей безмятежных духом и ни в чем не повинных; частое движение головы направлено против диавола, а усмешка — это угроза против него; одежда, вокруг верхней части тела, белая и плотно пристающая к телу; чтобы она не вздувалась (nec inflatur) и не причиняла беспокойства. Терпение восседает на троне своего духа — кротчайшего и тишайшего, который (т. е. трон) не охвачен вихрем, не застилается облаком, но отличается нежною ясностью, чист и прост, каким, при третьем явлении, видел его Илия (3Цар 19.11 и дал.). Ибо где Бог, там и Его возлюбленное чадо, то есть терпение. Следовательно, когда Дух Божий нисходит, терпение неотлучно Его сопровождает. А если мы не даем, вместе с Духом, доступу и терпению, то пребывает ли Он в нас навсегда? Не знаю, долго ли Он может оставаться. Необходимо признать, что без своего спутника и слуги Он во всяком месте и во всякое время чувствует себя как бы сдавленным (angatur). Куда его враг ни ударяет, он один не в силах выдержать, будучи лишен орудия для выдерживания (удара).

Глава 16. Терпение христианское и языческое.

Вот учение (ratio) о терпении, вот его дисциплина (disciplina), вот дела небесного и истинного, т. е. христианского терпения, — не такового, как терпение язычников, которое ложно и постыдно. Ибо, чтобы и в этом случае явиться соперником Богу, стоять на равной линии (хотя самое различие добра и зла чрез это по величине не уравнивается, диавол научил и своих особенному терпению, — тому, говорю, терпению, которое подчинило властительству жен мужей, подкупленных приданым, или занимающихся сводничеством, — тому терпению, которое для уловления бездетных переносит, с притворным расположением, всякие тяготы вынужденного послушания, — тому терпению, которое преданных чреву, при подчинении своей свободы постыдной зависимости, делает рабами обжорства. Такие упражнения в терпении знают язычники, и в своих мерзких делах присвоили себе слово, обозначающее столь великие блага; терпеливы они к своим соперникам, к богачам, к приглашающим на трапезы, и не имеют терпения только к одному Богу. Но оставим мы их с их терпением и терпением их князя, которое ожидает подземный огонь. А мы да любим терпение Божие, терпение Христово; воздадим терпением Тому, Кто за нас его принес. Веруя в воскресение плоти и духа, принесем, как жертву, терпение духа, терпение плоти.

Информация о первоисточнике

При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.
При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).

Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).