I.
С именем св. Игнатия Богоносца мы переносимся к древней церкви сирийской и ее митрополии – Антиохии, где он был епископом. Этот царственный город селевкидов, после Рима величайший в пределах римской империи, большею частью населенный жителями, говорившими на греческом языке, достопамятен в истории первобытной христианской Церкви тем, что здесь уверовавшие в евангелие из язычников первые стали называться христианами.
Св. Игнатий Богоносец был родом сириец: слог его посланий, написанных на греческом языке, по отзыву ученых, доказывает, что он не был природный грек. О месте и времени его рождения, о первоначальном его воспитании и дальнейших обстоятельствах жизни до мученической кончины его нет определенных сведений. Название «Богоносец» (θεοφόρος); которое придавали ему другие, и сам он употреблял о себе в посланиях, по его собственному объяснению, означало человека, «имеющего Христа в сердце» (Acta Martyr. c. 2). Но в позднейших жизнеописаниях оно получило другой смысл (θεόφορος) и послужило поводом к следующему сказанию: будто Игнатий был тот самый отрок, которого Господь в последний год Своего служения на земле поставил в пример апостолам, спорившим о первенстве, говоря: иже смирится, яко отроча сие, той есть болий во царствии небеснем (Мф. XVIII:2—5). Достойно внимания то, что Златоуст воспитывавшийся и проходивший свое пресвитерское служение в Антиохии, где епископствовал св. Игнатий, в похвальном слове св. Игнатию, прямо говорит, выражая тем предание самой церкви антиохийской, – что он не видел лица Иисуса Христа во плоти.
Кто был наставником Игнатия в вере христианской, об этом древние писатели говорят неодинаково: одни называют его учеником ап. Петра (Григорий Великий epist. 37 ad Athanas.) другие – Павла, иные Иоанна Богослова (Acta Martyr. c. 3). Впрочем эти разногласные показания не исключают одно другого, потому что Антиохия была поприщем проповеднических трудов обоих апостолов – Петра и Павла, а по смерти их деятельность ап. Иоанна в Малой Азии не осталась чуждою и церкви сирийской. Поэтому-то Златоуст вообще говорит, что он воспитывался под руководством апостолов и называет св. Игнатия вообще «общником апостолов и в речах и в том, что неизреченно» (Hom. in S. Ign.). – Гораздо труднее примирить несогласные свидетельства древности о том, кем он был поставлен в епископа Антиохии. Апостольские Постановления (VII, 46) говорят, что Игнатий поставлен в епископа ап. Павлом, а Еводий, с которым вместе он управлял антиохийскою Церковью, поставлен ап. Петром. Златоуст, напротив, и другие – сказывают, что он принял это достоинство от св. Петра. По свидетельству Евсевия (Церк. Ист. III, 22) Игнатий был вторым епископом Антиохии и преемником Еводию, избранному апостолами. По словам Феодорита (Dial. 1) он преемствовал ап. Петру. Чтобы согласить эти противоречивые показания, Бароний, (Ann. 45, 14 и 71, 11) и Александр Наталис (Sec. 1 Diss. 14, prop. 1) на основании Постановлений апостольских полагают, что Еводий и Игнатий были одновременно предстоятелями антиохийской Церкви, и что Еводий был поставлен ап. Петром для Церкви из иудеев, Игнатий – ап. Павлом для христиан из язычников и, уступая на время правление Еводию, по смерти его один управлял Церковью.
О деятельности Игнатия в продолжение 40-летнего управления антиохийскою церковью предание сообщает очень немногое. По словам Златоуста, он был образцом добродетелей, и явил в лице своем все достоинства епископа. Церковный историк Сократ передает, что Игнатий способствовал благоустройству богослужения учреждением антифонного пения. В гонение Домициана, он «кормилом молитв и поста, неутомимостью в учении, ревностью духа противодействовал волнению, чтобы не потонул кто-либо из малодушных или неопытных!» (Acta Mar. 1). С прекращением бедственных дней он радовался о мире своей паствы, но сам скорбел, что не достиг надлежащей любви к Иисусу и совершенного достоинства ученика. Нося Христа Бога в своем сердце, он пламенно желал явить доброе исповедание в мученической смерти, засвидетельствовать свою любовь к Искупителю жертвою своей жизни, чтобы теснее соединиться с Господом. Пришло время, и исполнилось то, чего желала, о чем молилась его святая душа. Об этом обстоятельстве жизни св. Игнатия довольно подробные сведения сохранились в записках об его мученичестве, написанных очевидцами .
Император Траян одержал блестящие победы над скифами, даками и другими народами. Упоенный своим воинским счастьем, он решился поразить христианство, распространение которого беспокоило его, и дал повеление, чтобы христиане приносили жертвы богам вместе с язычниками, угрожая нарушителям его смертью. Это было в 9 год его царствования (106 г. по Р. X.). Между тем, отправившись с своими войсками в поход против армян и пароян, Траян (107) прибыл в Антиохию, куда достигло и его повеление против христиан. Тогда-то Игнатий «доблественный воин Христов», заботясь о Церкви антиохийской, добровольно явился к императору, чтобы, если возможно, отклонить его от гонения на христиан, или умереть мучеником за имя Христово. Траян встретил его словами: – кто ты, злой демон, что стараешься нарушать наши законы, да и других убеждаешь к тому же, чтоб они погибли несчастно. «Никто, возразил Игнатий, Богоносца не называет злым демоном: злые духи бежат от рабов Божиих: если же ты называешь меня злым для этих демонов, потому что я неприязнен им, я согласен». – А кто такой Богоносец, спросил Траян. «Тот, кто имеет Христа в сердце своем», отвечал Игнатий. – Разве мы, думаешь ты, не имеем в душе богов, которые помогают нам против врагов? сказал Траян. «Ты по заблуждению величаешь языческих демонов богами: един есть Бог, сотворивший небо и землю и море и все, чтó в них, и един Христос Иисус, Единородный Сын Божий, в царство Которого я желал быть принятым». Траян спросил: – ты говоришь о том, что распят при Понтии Пилате. «Да, о Том, отвечал Игнатий, – Который распял на кресте мой грех вместе с виновником его, и всю демонскую лесть, всю злобу осудил и поверг к ногам тех, которые носят Его в своем сердце». – Итак, ты носишь в сердце Распятого? сказал Траян. «Так точно, ибо написано: вселюся в них и похожду» – были слова Игнатия. Тогда император произнес определение отвести Игнатия в оковах в Рим под воинскою стражею и там предать на съедение зверям для забавы народа.
Услышавши смертный приговор, св. исповедник с радостью воскликнул: «благодарю Тебя, Господи, что Ты удостоил меня засвидетельствовать совершенную любовь к Тебе и благоволил связать меня железными узами, подобно как апостола Твоего Павла». С радостью он возложил на себя оковы, как будто прекрасное ожерелье из жемчуга, – драгоценное украшение, с которым он желал и воскреснуть в будущей жизни (Игн. к Ефес. XI), и в слезной молитве вручивши Богу оставляемую им паству, отдался воинам, которым назначено отвести его в Рим.
Путь св. Игнатия, ведомого десятью воинами, которых он за жестокое обращение называет леопардами, путь крестоношения и терпения был вместе путем славы и торжества христианской веры и ее исповедника. В Селевкии, при морской гавани неподалеку от Антиохии Игнатий сел на корабль, который должен был проходить вдоль берегов Малой Азии и после долгого и опасного плавания прибыл в Смирну. Пользуясь свободою, которую предоставлял узникам римский закон, а еще более произвол стражей, смягчаемых подкупом, Игнатий поспешил видеться с смирнским епископом Поликарпом, который был, подобно ему, учеником Иоанна Богослова. Там ожидали его депутации от христиан малоазийских церквей, которые желая выразить свое уважение и любовь к славному епископу Антиохии, прислали к нему свои приветствия и дары чрез своих епископов, пресвитеров и диаконов. Словом и примером утверждая христиан в вере, увещевая всего более беречься возникавших и распространявшихся тогда ересей и строго держаться апостольских преданий (Евс. Церк. Ист. III, 36). Игнатий вместе просил Поликарпа и вообще всю церковь содействовать его мученическому подвигу своими молитвами, чтобы Бог удостоил его сделаться пищей зверей и явиться пред лицом Христовым. В благодарность за оказанную ему любовь и для засвидетельствования истинного учения, которое готовился он запечатлеть кровью, Игнатий писал послания к приветствовавшим его Церквам. Но опасаясь, чтобы братская любовь христиан не воспрепятствовала ему в совершении мученического подвига, о котором он сам пламенно молился и других просил молиться для него, Игнатий написал послание к Церкви римской куда достигла весть об осуждении Игнатия от пришедших в Рим антиохийцев. Чтобы римские христиане вместе с другими не возымели малодушного намерения отклонить смерть св. исповедника, Игнатий в самых трогательных увещаниях просил римских христиан не препятствовать ему соединиться со Христом чрез мученический подвиг. «Боюсь любви вашей писал между прочим, – чтобы она не причинила мне вреда... Не делайте для меня ничего, кроме того, чтобы я покорен был Богу... Только просите мне у Бога внешней и внутренней силы, чтобы я не только говорил, но и желал, чтобы не назывался только христианином, но и на самом деле был... Я пишу всем церквам
находит главное основание отвергать подлинность послания к римлянам, предполагающего какую-то возможность того дела. С другой стороны Ульхорн (Zeitschr. f. histor. Theologie, 1851. Heft. II), защищая подлинность этого послания, настаивает на возможность ходатайства римских христиан пред императором, так как осуждение Игнатия последовало от римского правителя Антиохии, и поэтому отвергает свидетельство мученических актов, признаваемых им за подложные. Но содержание послания к римлянам дает место другому представлению дела без ущерба для исторической истины актов. Речь идет не о ходатайстве или апелляции пред императором, а о молитве христиан, которою они могли надеяться испросить у Бога спасение Игнатия от жестокой смерти. Вспомним, что Игнатий (Магн. XIV. Ефес. I. V), очень ясно поставляет свой мученический подвиг в зависимость от общей молитвы церквей. Понятно, что он мог опасаться любви римских христиан, их молитв о сохранении его жизни. Исполнение или неисполнение желания Игнатия соединиться с Богом чрез мученическую смерть представляется (Римл. IV. VIII) в великой зависимости от христиан: «вам так легко сделать, пишет он – чтó вы захотите, а мне трудно достигнуть Бога, осли будете жалеть меня» (гл. I). Он просит только их молитв у Бога о внутренней и внешней силе к совершению подвига (гл. III), просит даже подустить зверей, чтобы они пожрали его (гл. IV), а не так как случилось с некоторыми, к коим они побоялись прикоснуться (гл. V). – Из других мученических актов видно, что по молитве христиан Бог являл Свою чудодейственную силу к сохранению или прославлению мучеников. См. послание церквей лионской и венской у Евсевия (Церк. Ист. V, 1). Пример того же встречается в апостольской истории – Деян. XII. и всем свидетельствую, что добровольно умираю за Бога, если только вы не воспрепятствуете. Умоляю вас: не оказывайте мне неуместной любви. Оставьте меня сделаться пищей зверей и посредством их достигнуть Бога; я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Божиим. Лучше приласкайте зверей, чтоб они сделались гробом моим, и ничего не оставили от моего тела, дабы и по смерти не быть мне кому-либо в тягость. О, если бы не лишиться мне приготовленных для меня зверей. Я молюсь, чтоб они скорее бросились на меня. Я буду ласками манить их, чтоб они тотчас же пожрали меня, а не так, как случилось с некоторыми, к коим они побоялись прикоснуться. Если же добровольно не захотят, – я принужу их. Простите меня, я знаю, чтó для меня полезно. Теперь только начинаю быть учеником. Ни видимое, ни невидимое, ничто не удержит меня прийти к Иисусу Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечение, расторжение, раздробление костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, лютые муки диавола пусть придут на меня, – только бы достигнуть мне Иисуса Христа... Его ищу, умершего за нас, Его желаю, за нас воскресшего. Простите мне, братия! Не препятствуйте мне войти в жизнь, не желайте мне смерти. Хочу быть Божиим, – не отдавайте меня миру. Позвольте мне быть подражателем страданий Бога моего. Кто сам имеет Его в себе, тот поймет, чего желаю я, и окажет мне сострадание, видя, чем я занят!.. Зависть да не обитает в вас, и если бы я даже лично стал просить вас (об ином), не слушайте меня, а верьте более тому, о чем пишу вам. Живой пишу вам, горя желанием смерти. Моя любовь распялась, и нет во мне огня, любящего вещество, но вода живая и говорящая во мне, из внутри взывает мне: «иди к Отцу». Молитесь о мне, дабы я достиг. Не по плоти я написал вам это, но по воле Божией».
Послание это, написанное 24 августа 107 г. было отправлено с некоторыми из ефесских христиан, сопровождавших св. Игнатия, которые отправились в Рим кратчайшим путем еще до отбытия своего пастыря из Смирны.
Из Смирны, Игнатий, побуждаемый воинами, которые спешили в Рим к общественным играм, прибыл в Троаду. Здесь он получил радостную весть, что гонение утихло в Антиохии и Церкви возвращен мир. Помня во всех молитвах своих о своей осиротевшей Церкви, он просил всех верующих молиться о ней: тем сильнее была его радость о спокойствии его паствы, тем благодушнее он шел на встречу смерти. В таком расположении он написал послания к Филадельфийцам(в Килисирии) и Смирнянам, побуждая христиан принять деятельное участие в радостном событии антиохийской Церкви, и в особенности он писал к Поликарпу, епископу смирнскому, прося его отправить кого-нибудь из клира в Антиохию для утешения тамошней Церкви и поручая ему написать к другим Церквам, чтобы и они сделали то же.
Из Троады Игнатий отплыл в Неаполь (в Македонии) и потом в Филиппы. Прошедши Македонию и Эпир, он в Епидамне (или Диррахиуме, ныне Дураццо) опять сел на корабль и чрез Адриатическое и Тиррейское море спешил в Италию, не останавливаясь на встречавшихся на пути городах. Когда увидел он издали Путеолы (в Компании, ныне Пуццоло), он хотел сойти здесь на землю, чтобы прийти в Рим тем же путем, которым некогда апостол Павел шел в таком же положении. Но сильный ветер не допустил корабль до берега, и Игнатий в одни сутки прибыл в Порто. Воины спешили в Рим, чтобы поспеть к публичным зрелищам, которые уже приближались к концу. Между тем распространился слух о прибытии антиохийского епископа, и собравшиеся христиане встречали его, полные радости и вместе глубокой скорби. Некоторые надеялись уговорить народ, чтоб он отказался от кровавого зрелища смерти праведного мужа. Но Игнатий умолял из любви к нему не делать этого и, преклонивши колена вместе с присутствовавшими братьями, молился Сыну Божию о Церквах, о прекращении гонения и о сохранении взаимной любви между братьями – верующими. – Немедленно он был отведен в Рим в амфитеатр, так как зрелища должны были скоро окончиться, и предан голодным зверям, которые в одну минуту растерзали и сели его; согласно желанию мученика – и по смерти никого не обременять, остались от его тела только твердейшие части, которые были собраны верующими и перевезены из Рима в Антиохию.
«Мы, видевши это собственными глазами, – так заключают описатели мученичества св. Игнатия,– всю ночь провели (παννυχισαντες) дома в слезах, и с коленопреклонением и молитвою просили Господа утешить нас о случившемся. Когда потом мы немного заснули, некоторые из нас увидели, как святой Игнатий вдруг явился к нам и обнимал нас, другие видели его молящимся за нас, иные же – облитым пóтом, как бы после великого труда, и предстоящим Господу. С радостью увидевши это и сообразив сонные видения, мы воспели хвалу Богу, подателю благ, ублажили святого мужа, и заметили для вас день и год (его кончины) для того, чтобы, собираясь в день его мученичества, иметь нам общение с подвижником и доблестным мучеником Христовым».
Мученическая смерть св. Игнатия, по сказанию мученических актов, последовала 20 декабря 107 года: в этот день доселе празднуется память его в православной Церкви.
II.
Как драгоценное наследие после великого пастыря-мученика остались для христианской Церкви написанные им послания. По свидетельству мученических актов о св. Игна-
некоторые ученые (Персон, Пажи и др.) год смерти его полагают в позднейшее время, именно в 116 году, основываясь на том, что Траян, по случаю похода против парфян, зимовал в Антиохии в 115 году, когда он едва не погиб от бывшего землетрясения. Но против этого мнения Тиллемон (Memoires pour servir... T. II. 195 и 583) и Гефеле (в своем третьем издании Мужей апостольских) представляют, что имп. Траян не один раз предпринимал поход против парфян и не один раз приходил в Антиохию. Это доказывается темь, что 1) по свидетельству Зонары и Диона Траян получил название оптима (Optimus) за покорение Армении; а на многих монетах, выбитых в 5-е консульство Траяна уже встречается название Optimus; поэтому он покорил Армению прежде 112 года, в котором он принял консульство уже в шестой раз. 2) На одной монете относящейся к 10 году царствования Траяна, он называется, между прочим, «парфянским», из чего следует, что он еще до 108 года (10 г. Траяна) вел войну с парфянами. Это дает право допустить раннее отправление Траяна на Восток и пребывание его в Антиохии, и согласиться с показанием мученических актов о смерти Игнатия в 107 г. Ульхорн, отвергая осуждение Игнатия в Антиохии самим императором, год кончины полагает согласно с мученическими актами на основании показаний Церковной Истории Евсевия, Пасхальной Хроники и каталога Иеронима. тии, «он в возмездие Церквам, встретившим и приветствовавшим его чрез своих предстоятелей, отправил к ним благодарственные послания, источающие вместе с мольбою и увещанием духовную благодать». Но описатели его мученичества не говорят, сколько и к каким Церквам написано им посланий: только послание к Римлянамони прямо называют и вполне приводят в своих записках. Св. Поликарп в своем послании к филиппийским христианам говорит о многих посланиях Игнатия, указывая в том числе на послание к нему, Поликарпу. «Послания Игнатия, пишет он, – присланные к нам от него и другие, сколько их есть у нас, мы отправили вам, по вашему требованию, вместе с сим моим письмом; вы можете почерпнуть из них большую пользу, потому что они содержат в себе веру, терпение и всякое назидание в Господе нашем». Ученик Поликарпа, св. Ириней Лионский, который удостоверяет об его послании к Филиппийцам, свидетельствует об осуждении Игнатия на съедение зверям и приводит его слова из послания к Римлянам: «я пшеница Божия и измелют меня зубы зверей, чтобы стать чистым хлебом» (Adv. haer. V, 28. Евсев. hist. eccl. III, 36). Ориген приводит из послания к Ефесеям (гл. 19) слова Игнатия, который, по его словам, во время гонения сражался в Риме со зверями: «от князя этого века было сокрыто девство Марии» (Hom. VI in Luc.). Кроме того он приводит из послания к римлянам (гл. 7): «любовь моя распялась» (Prolog. in Cantic. Canticor.) Наконец Евсевий свидетельствует о путешествии св. Игнатия в Рим и довольно подробно упоминает о семи посланиях, написанных им на пути. Вот его собственные слова: «предание говорит, что он за исповедание Христа был отправлен из Антиохии в Рим на съедение зверям. Хотя он был веден под крепкою стражею, однако же, в каждом городе азийском, чрез который проходил, назидал Церкви беседами и увещаниями... Из предосторожности он почел необходимым даже записать свои увещания, отходя на мученичество. Итак, когда он прибыл в Смирну, где был Поликарп, то написал послание к Церкви ефесской, в котором упоминает об ее пастыре Онисиме; другое – к Церкви Магнезии, что на Меандре, и в нем упоминает об епископе Дамасе, – еще к Церкви траллианской, предстоятелем которой называет Поливия. Кроме этих, он написал также послание к Церкви римской, в котором увещевает римских христиан, чтобы они не вздумали отвратить от него мучение, и чрез то не лишили его вожделенной надежды. (Следует выписка 8-й гл. из послания Игнатия к римлянам; после чего Евсевий продолжает). Когда же, вышедши из Смирны, достиг Троады, – отсюда он беседовал чрез письма с филадельфийцами, с Церковью Смирнской и особо с предстоятелем ее Поликарпом».
Не приводим здесь свидетельств и цитат, находящихся у Иеронима (Cat. scr. eccl. c. 16), св. Афанасия Александрийского (de Syn. Arimin. 47), св. Златоуста и блаж. Феодорита (Dialog.) Но обратим внимание на то, что язычник сатирический писатель II века Лукиан самосатский в своем сочинении о смерти Перегрина (de morte Peregrini), в лице которого он хотел осмеять последователей цинической школы и вместе христиан с их самоотвержением и готовностью на мученическую смерть, представил, хотя в карикатурном виде, многие черты, явно заимствованные им из истории св. Игнатия антиохийского. Так Перегрин – по рассказу Лукиана – обратившись в христианство, изучил всю «дивную мудрость» христиан и скоро превзошел своих учителей; он изъяснял священное писание христианам, и сам сочинял много, и написал к знаменитейшим греческим городам послания с своими распоряжениями; прошедши низшие степени священнослужения, он сделался предстоятелем (συναγωγεύς, προυτάτης) и пользовался величайшим уважением. Когда он попал в темницу, то христиане имели случай выразить к нему свою необыкновенную преданность и почтение. Ему щедро приносили всякого рода дары; в его темнице совершались вечери любви (δεῖπταποικίλα и λογοιἰεροί); азийские христиане отправляли послов засвидетельствовать ему свое сочувствие. Такие черты, приписанные Перегрину Лукианом, показывают, что этому писателю были известны подробности жизни св. Игнатия из устного предания или письменных памятников, и во всяком случае подтверждают исторический характер личности Игнатия и сказания об его мученичестве, равно – как и подлинность написанных им писаний.
Таким образом должно признать исторически достоверным то, что Игнатий на пути в Рим писал послания к христианам разных церквей. Отвергать это и предполагать, чтобы кто-нибудь в половине II-го века сочинил послания под именем Игнатия (как это делают Баур и Гильгенфельд) противно началам здравой критики. Кроме того, что такой громадный подлог невероятен в то время, когда еще был в живых друг Игнатия, Поликарп († 168 г.), – для такого предположения нужно отвергнуть подлинность послания самого Поликарпа к Филиппийцам, засвидетельствованного св. Иринеем, нужно отвергнуть авторитет Иринея († 202 г.), свидетельство которого тем важнее, что он был учеником Поликарпа и от него слышал об Игнатии, его жизни и посланиях. При всем том, подлинность посланий св. Игнатия, несомненная для христианских писателей древних веков, возбуждала против себя сомнения и возражения с самого начала их обнародования в печати в XV веке. Дело в том, что под именем Игнатия, кроме семи известных в древности посланий его, были изданы еще 8, которые по своему слогу и многим анахронизмам в содержании не могут принадлежать этому отцу. Три из них написаны на латинском языке: одно к Пресвятой Деве Марии и два к евангелисту Иоанну Богослову; они первые явились в свет в 1495 г. Другие пять написаны на греческом языке; таковы: – послание к некоей Марии Кассобольской, к тарсянам, антиохийцам, к Ирону диакону антиохийскому и к филиппийцам. Кроме того, остальные семь посланий, перечисляемых у Евсевия дошли до нас в греческом тексте неодинакового вида и достоинства. Сперва были открыты и изданы (1557 г.) Валентином Фридом послания Игнатия в пространной рецензии, которая и была признана подлинною. Только спустя почти сто лет были открыты подлинные послания Игнатия в краткой рецензии и изданы Исааком Фоссом (Vossius) в 1646 г. по кодексу (XI в.) библиотеки Медичи во Флоренции. Тщательное рассмотрение краткой и пространной рецензий привело к предпочтению первой, как древнейшей, пред пространною: последняя носит явные следы распространения лишними прибавками и цитатами и отличается вялою риторикою сравнительно с сильным и сжатым языком Игнатия в краткой рецензии; притом места, приводимые у Евсевия и св. Афанасия, читаются именно в краткой. – Такое разнообразие текста и числа посланий св. Игнатия, равно как и противоречие излагаемого в них догматического учения новым мнениям, явившимся в недрах протестантства, были поводом к попыткам оспорить подлинность самых посланий. С особенною силою в прежнее время старались доказать подложность их Казимир Уден, Иоанн Даллей и другие, которым не нравилось учение св. Игнатия о божестве Иисуса Христа, или божественном установлении епископского чина или о святом таинстве евхаристии. Но против доводов противников подлинности Игнатиевых посланий Иоанн Персон (Pearsonius), пресвитер и потом епископ англиканской церкви, написал превосходное сочинение (1672 г.) под заглавием: Vindiciae Ignationae ; так что в первых десятилетиях настоящего века подлинность кратких посланий была общепризнана учеными богословами. Явившиеся после того (с 1836 г.) возражения против посланий со стороны Баура, главы тюбингенской школы, и других, опиравшиеся на шатких воззрениях субъективной критики и произвольных построениях истории христианства, основательно опровергнуты Роте, Гефеле, Ульхорном и др.
В новую фазу вступил вопрос о подлинности Игнатиевых посланий в 1845 году, когда английский ученый Вильям Кюртон издал древний сирский перевод посланий Игнатия к Поликарпу, к ефесеям и римлянам. Еще в 1839 году англичанин Генрих Таттам, знаток коптского языка, путешествуя по Египту, нашел в сирском монастыре Нитрийском весьма древний, написанный ранее половины VI века кодекс, который содержал сирский перевод послания святого Игнатия к Поликарпу. – Во второй раз, в 1842 г. Таттам отправился в Египет и успел приобрести покупкой многие другие рукописи, хранившиеся в том монастыре: в них нашелся еще древний (VI или VII в.) сирский перевод трех посланий св. Игнатия – к ефесеям, к римлянам и к Поликарпу. Этот сирский перевод содержит, вместо 7 посланий, только три, и те в значительно сокращенном виде даже сравнительно с краткой редакцией греческою. Кюртон издал эти три сирские послания Игнатия с переводом на греческий и английский языки, присоединивши к тому найденные им самим в 1839 г. в британском музее сирские отрывки мученичества св. Игнатия и послания его к Римлянам. На основании таких открытий он высказал свое мнение, что найденные три сирские послания суть подлинные послания Игнатия, которые впоследствии времени были переделаны и распространены вставками в пользу церковного учения о Божестве Иисуса Христа и об епископской власти, и вместе дополнены другими четырьмя подложными посланиями к Магнезийцам, Смирнянам, Филадельфийцам и Траллийцам. Нашедши подтверждение своему взгляду в третьем сирском кодексе, который содержал те же три послания св. Игнатия и в такой же краткой форме, Кюртон полнее и с бóльшей силой изложил свои доказательства в новом издании под заглавием: Corpus Ignatianum, – a complete collection of the Ignatian epistles, genuine, interpolated and spurions (Lond. 1849). Мнение его нашло ревностных последователей и защитников в германских ученых: Бунзене, посвятившем ему два значительных сочинения о св. Игнатии и его посланиях , Ричле (Die altkath. Kirche...) и др. Но против защитников сирского текста восстали ученые разных вероисповеданий и научных направлений. Баур и Гильгенфельд, отрицавшие подлинность всех посланий Игнатия, отдавали, однако, предпочтение краткому греческому тексту их, как древнейшему сирского. Греческий же текст, но вместе и подлинность 7 посланий Игнатия защищали Гефеле (Patres apost. Ed III et IV. proleg), Денцингер, протестант Ульхорн и Петерман. Последний ученый предпринял новое издание посланий Игнатия, основанием которого послужил армянский перевод их, относимый к V веку и отпечатанный в 1783 г. в Константинополе, но малоизвестный на Западе. В примечаниях к греческому тексту он поместил армянский перевод и сличил его с переводами сирским и древним латинским. Следствием этого ученого труда было убеждение, что армянский перевод, хотя в целом согласен с греческим текстом (по код. Медичи), но сделан не с греческого, но с древнего сирского перевода, содержавшего текст семи посланий и не в том сокращенном виде, в каком обнародован сирский перевод Кюртоном. По мнению Гефеле, Денцингера и Ульхорна сирский текст есть ничто иное, как сокращение посланий Игнатия, сделанное монахом или другим кем для цели назидания. Кроме общей исторической основы – предстоящего мученичества св. Игнатия, послания его как по сирскому тексту, так и по греческому, сходны между собою в главных пунктах православного учения о лице Иисуса Христа. Равным образом, те же указания на лжеучения, которых должно остерегаться, те же увещания к единению церковному, к повиновению епископу с пресвитерами и диаконами, тоже учение об епископе, который есть видимая глава частной Церкви и представляет ее единство в вере и любви, без которого ничего не должно делать в церкви, частью прямо высказываются, частью предполагаются в сирском тексте посланий Игнатия, как и в краткой греческой рецензии; только в последней они чаще встречаются и пространнее. Вообще разница между обоими текстами состоит в ощутительной для читателя отрывочности сирского и большей (сравнительно) связности греческого текста. Что на сирском языке было известно в древности более, нежели три вышеупомянутых послания Игнатия, это доказывается изданными Кюртоном же сирскими отрывками из других его посланий.
Правда, вопрос о тексте посланий св. Игнатия в настоящее время не может считаться окончательно решенным, если принять во внимание, что многие древние книгохранилища и находящиеся в них литературные сокровища остаются нетронутыми, неизвестными или мало-исследованными:
epistolae una cum ejusdem martyrio. Lipsiäe. 1849. В нем кроме семи подлинных посланий Игнатия помещены и подложные. может быть новое открытие в этой области подтвердит или опровергнет тот или другой приговор о письменном памятнике. Но по отношению к посланиям Игнатия Богоносца, решение вопроса о тексте их может видоизменяться только для внешнего знания, имеющего в виду внешний вид, – букву текста. Дух же его, содержащееся в посланиях учение христианской веры – в сущности одинаково, как в самом кратчайшем тексте сирском, так и в греческом.
Послания св. Игнатия, за исключением послания к римлянам, направлены против современных ему лжеучений, – с одной стороны иудействующих, почитавших христианство только дополнением к иудейству, и с слепой привязанностью к ветхозаветному закону соединявших уничижительное понятие о лице Иисуса Христа и евангелии, а с другой – докетов, односторонне понимавших божество Христа-Спасителя, не признававших в нем ничего человеческого, отрицавших действительность Его воплощения, страданий и воскресения. По обстоятельствам, в которых находился епископ антиохийский, когда писал свои послания, он не столько излагает и опровергает те лжеучения, сколько предостерегает от них христиан и в кратких, но исполненных духа и силы, выражениях свидетельствует и внушает им принятую от апостолов веру свою в истинное божество и человечество Искупителя. Преимущественно же св. Игнатий против заразы ложными учениями предлагает не обширные теоретические доказательства, но практические ограждающие меры: удаление от еретиков, единение церковное в вере и любви, и повиновение епископу, как видимому представителю Невидимой Главы Церкви. «Некоторые имеют обычай – пишет он к Ефесянам – коварно носить имя христиан, между тем делают дела недостойные Бога: от них вам должно убегать, как от диких зверей; ибо это бешеные псы, исподтишка кусающие» (Ефес. 7). «Умоляю вас – пишет к Траллийцам – не я, но любовь Иисуса Христа, питайтесь одною христианскою пищей, а от чуждого растения, какова ересь, отвращайтесь: к яду своего учения еретики примешивают имя Иисуса Христа... они подают смертоносную отраву в подслащенном вине». (Тралл. 6) – «Вступивши в сожительство с Богом, оказывайте друг другу уважение, и никто не взирай по плоти на ближнего, но всегда любите друг друга во Иисусе Христе. Да не будет между вами ничего такого, чтó могло бы разделить вас; но будьте в единении с епископом и председящими... Ничего не делайте без епископа и пресвитеров; и не думайте, чтобы вышло что-либо похвальное у вас, если будете делать это сами по себе; но в общем собрании да будет одна молитва, одно прошение, один ум, одна надежда в любви и в радости непорочной» (Магнез. 6—7). «Старайтесь иметь одну евхаристию. Ибо одна плоть Господа нашего Иисуса Христа и одна чаша в единение Крови Его, один жертвенник, и один епископ с пресвитерством и диаконами» (Филад. 4). – «Старайся о единении, – внушает он епископу Поликарпу – лучше которого нет ничего... Ничего не должно быть без твоей воли; но и ты ничего не делай без воли Божией» (Полик. 1, 4).
Мысль о внутреннем и внешнем единстве Церкви, увещания христианам к соблюдению его, так часто встречаются в посланиях св. Игнатия, так глубоко занимали его душу, проникали все его наставления, что справедливо можно назвать св. Игнатия учителем единения, как и сам он сознавал себя, «человеком, предназначенным к единению» (Εἰςἕνωσινκατηρτισμένος, Филад. 8). По этому направлению своему послания св. Игнатия занимают важнейшее место в ряду сочинений мужей апостольских, и заслуживают тщательного изучения православного богослова.
С именем св. Игнатия Богоносца мы переносимся к древней церкви сирийской и ее митрополии – Антиохии, где он был епископом. Этот царственный город селевкидов, после Рима величайший в пределах римской империи, большею частью населенный жителями, говорившими на греческом языке, достопамятен в истории первобытной христианской Церкви тем, что здесь уверовавшие в евангелие из язычников первые стали называться христианами.
Св. Игнатий Богоносец был родом сириец: слог его посланий, написанных на греческом языке, по отзыву ученых, доказывает, что он не был природный грек. О месте и времени его рождения, о первоначальном его воспитании и дальнейших обстоятельствах жизни до мученической кончины его нет определенных сведений. Название «Богоносец» (θεοφόρος); которое придавали ему другие, и сам он употреблял о себе в посланиях, по его собственному объяснению, означало человека, «имеющего Христа в сердце» (Acta Martyr. c. 2). Но в позднейших жизнеописаниях оно получило другой смысл (θεόφορος) и послужило поводом к следующему сказанию: будто Игнатий был тот самый отрок, которого Господь в последний год Своего служения на земле поставил в пример апостолам, спорившим о первенстве, говоря: иже смирится, яко отроча сие, той есть болий во царствии небеснем (Мф. XVIII:2—5). Достойно внимания то, что Златоуст воспитывавшийся и проходивший свое пресвитерское служение в Антиохии, где епископствовал св. Игнатий, в похвальном слове св. Игнатию, прямо говорит, выражая тем предание самой церкви антиохийской, – что он не видел лица Иисуса Христа во плоти.
Кто был наставником Игнатия в вере христианской, об этом древние писатели говорят неодинаково: одни называют его учеником ап. Петра (Григорий Великий epist. 37 ad Athanas.) другие – Павла, иные Иоанна Богослова (Acta Martyr. c. 3). Впрочем эти разногласные показания не исключают одно другого, потому что Антиохия была поприщем проповеднических трудов обоих апостолов – Петра и Павла, а по смерти их деятельность ап. Иоанна в Малой Азии не осталась чуждою и церкви сирийской. Поэтому-то Златоуст вообще говорит, что он воспитывался под руководством апостолов и называет св. Игнатия вообще «общником апостолов и в речах и в том, что неизреченно» (Hom. in S. Ign.). – Гораздо труднее примирить несогласные свидетельства древности о том, кем он был поставлен в епископа Антиохии. Апостольские Постановления (VII, 46) говорят, что Игнатий поставлен в епископа ап. Павлом, а Еводий, с которым вместе он управлял антиохийскою Церковью, поставлен ап. Петром. Златоуст, напротив, и другие – сказывают, что он принял это достоинство от св. Петра. По свидетельству Евсевия (Церк. Ист. III, 22) Игнатий был вторым епископом Антиохии и преемником Еводию, избранному апостолами. По словам Феодорита (Dial. 1) он преемствовал ап. Петру. Чтобы согласить эти противоречивые показания, Бароний, (Ann. 45, 14 и 71, 11) и Александр Наталис (Sec. 1 Diss. 14, prop. 1) на основании Постановлений апостольских полагают, что Еводий и Игнатий были одновременно предстоятелями антиохийской Церкви, и что Еводий был поставлен ап. Петром для Церкви из иудеев, Игнатий – ап. Павлом для христиан из язычников и, уступая на время правление Еводию, по смерти его один управлял Церковью.
О деятельности Игнатия в продолжение 40-летнего управления антиохийскою церковью предание сообщает очень немногое. По словам Златоуста, он был образцом добродетелей, и явил в лице своем все достоинства епископа. Церковный историк Сократ передает, что Игнатий способствовал благоустройству богослужения учреждением антифонного пения. В гонение Домициана, он «кормилом молитв и поста, неутомимостью в учении, ревностью духа противодействовал волнению, чтобы не потонул кто-либо из малодушных или неопытных!» (Acta Mar. 1). С прекращением бедственных дней он радовался о мире своей паствы, но сам скорбел, что не достиг надлежащей любви к Иисусу и совершенного достоинства ученика. Нося Христа Бога в своем сердце, он пламенно желал явить доброе исповедание в мученической смерти, засвидетельствовать свою любовь к Искупителю жертвою своей жизни, чтобы теснее соединиться с Господом. Пришло время, и исполнилось то, чего желала, о чем молилась его святая душа. Об этом обстоятельстве жизни св. Игнатия довольно подробные сведения сохранились в записках об его мученичестве, написанных очевидцами .
Император Траян одержал блестящие победы над скифами, даками и другими народами. Упоенный своим воинским счастьем, он решился поразить христианство, распространение которого беспокоило его, и дал повеление, чтобы христиане приносили жертвы богам вместе с язычниками, угрожая нарушителям его смертью. Это было в 9 год его царствования (106 г. по Р. X.). Между тем, отправившись с своими войсками в поход против армян и пароян, Траян (107) прибыл в Антиохию, куда достигло и его повеление против христиан. Тогда-то Игнатий «доблественный воин Христов», заботясь о Церкви антиохийской, добровольно явился к императору, чтобы, если возможно, отклонить его от гонения на христиан, или умереть мучеником за имя Христово. Траян встретил его словами: – кто ты, злой демон, что стараешься нарушать наши законы, да и других убеждаешь к тому же, чтоб они погибли несчастно. «Никто, возразил Игнатий, Богоносца не называет злым демоном: злые духи бежат от рабов Божиих: если же ты называешь меня злым для этих демонов, потому что я неприязнен им, я согласен». – А кто такой Богоносец, спросил Траян. «Тот, кто имеет Христа в сердце своем», отвечал Игнатий. – Разве мы, думаешь ты, не имеем в душе богов, которые помогают нам против врагов? сказал Траян. «Ты по заблуждению величаешь языческих демонов богами: един есть Бог, сотворивший небо и землю и море и все, чтó в них, и един Христос Иисус, Единородный Сын Божий, в царство Которого я желал быть принятым». Траян спросил: – ты говоришь о том, что распят при Понтии Пилате. «Да, о Том, отвечал Игнатий, – Который распял на кресте мой грех вместе с виновником его, и всю демонскую лесть, всю злобу осудил и поверг к ногам тех, которые носят Его в своем сердце». – Итак, ты носишь в сердце Распятого? сказал Траян. «Так точно, ибо написано: вселюся в них и похожду» – были слова Игнатия. Тогда император произнес определение отвести Игнатия в оковах в Рим под воинскою стражею и там предать на съедение зверям для забавы народа.
Услышавши смертный приговор, св. исповедник с радостью воскликнул: «благодарю Тебя, Господи, что Ты удостоил меня засвидетельствовать совершенную любовь к Тебе и благоволил связать меня железными узами, подобно как апостола Твоего Павла». С радостью он возложил на себя оковы, как будто прекрасное ожерелье из жемчуга, – драгоценное украшение, с которым он желал и воскреснуть в будущей жизни (Игн. к Ефес. XI), и в слезной молитве вручивши Богу оставляемую им паству, отдался воинам, которым назначено отвести его в Рим.
Путь св. Игнатия, ведомого десятью воинами, которых он за жестокое обращение называет леопардами, путь крестоношения и терпения был вместе путем славы и торжества христианской веры и ее исповедника. В Селевкии, при морской гавани неподалеку от Антиохии Игнатий сел на корабль, который должен был проходить вдоль берегов Малой Азии и после долгого и опасного плавания прибыл в Смирну. Пользуясь свободою, которую предоставлял узникам римский закон, а еще более произвол стражей, смягчаемых подкупом, Игнатий поспешил видеться с смирнским епископом Поликарпом, который был, подобно ему, учеником Иоанна Богослова. Там ожидали его депутации от христиан малоазийских церквей, которые желая выразить свое уважение и любовь к славному епископу Антиохии, прислали к нему свои приветствия и дары чрез своих епископов, пресвитеров и диаконов. Словом и примером утверждая христиан в вере, увещевая всего более беречься возникавших и распространявшихся тогда ересей и строго держаться апостольских преданий (Евс. Церк. Ист. III, 36). Игнатий вместе просил Поликарпа и вообще всю церковь содействовать его мученическому подвигу своими молитвами, чтобы Бог удостоил его сделаться пищей зверей и явиться пред лицом Христовым. В благодарность за оказанную ему любовь и для засвидетельствования истинного учения, которое готовился он запечатлеть кровью, Игнатий писал послания к приветствовавшим его Церквам. Но опасаясь, чтобы братская любовь христиан не воспрепятствовала ему в совершении мученического подвига, о котором он сам пламенно молился и других просил молиться для него, Игнатий написал послание к Церкви римской куда достигла весть об осуждении Игнатия от пришедших в Рим антиохийцев. Чтобы римские христиане вместе с другими не возымели малодушного намерения отклонить смерть св. исповедника, Игнатий в самых трогательных увещаниях просил римских христиан не препятствовать ему соединиться со Христом чрез мученический подвиг. «Боюсь любви вашей писал между прочим, – чтобы она не причинила мне вреда... Не делайте для меня ничего, кроме того, чтобы я покорен был Богу... Только просите мне у Бога внешней и внутренней силы, чтобы я не только говорил, но и желал, чтобы не назывался только христианином, но и на самом деле был... Я пишу всем церквам
находит главное основание отвергать подлинность послания к римлянам, предполагающего какую-то возможность того дела. С другой стороны Ульхорн (Zeitschr. f. histor. Theologie, 1851. Heft. II), защищая подлинность этого послания, настаивает на возможность ходатайства римских христиан пред императором, так как осуждение Игнатия последовало от римского правителя Антиохии, и поэтому отвергает свидетельство мученических актов, признаваемых им за подложные. Но содержание послания к римлянам дает место другому представлению дела без ущерба для исторической истины актов. Речь идет не о ходатайстве или апелляции пред императором, а о молитве христиан, которою они могли надеяться испросить у Бога спасение Игнатия от жестокой смерти. Вспомним, что Игнатий (Магн. XIV. Ефес. I. V), очень ясно поставляет свой мученический подвиг в зависимость от общей молитвы церквей. Понятно, что он мог опасаться любви римских христиан, их молитв о сохранении его жизни. Исполнение или неисполнение желания Игнатия соединиться с Богом чрез мученическую смерть представляется (Римл. IV. VIII) в великой зависимости от христиан: «вам так легко сделать, пишет он – чтó вы захотите, а мне трудно достигнуть Бога, осли будете жалеть меня» (гл. I). Он просит только их молитв у Бога о внутренней и внешней силе к совершению подвига (гл. III), просит даже подустить зверей, чтобы они пожрали его (гл. IV), а не так как случилось с некоторыми, к коим они побоялись прикоснуться (гл. V). – Из других мученических актов видно, что по молитве христиан Бог являл Свою чудодейственную силу к сохранению или прославлению мучеников. См. послание церквей лионской и венской у Евсевия (Церк. Ист. V, 1). Пример того же встречается в апостольской истории – Деян. XII. и всем свидетельствую, что добровольно умираю за Бога, если только вы не воспрепятствуете. Умоляю вас: не оказывайте мне неуместной любви. Оставьте меня сделаться пищей зверей и посредством их достигнуть Бога; я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Божиим. Лучше приласкайте зверей, чтоб они сделались гробом моим, и ничего не оставили от моего тела, дабы и по смерти не быть мне кому-либо в тягость. О, если бы не лишиться мне приготовленных для меня зверей. Я молюсь, чтоб они скорее бросились на меня. Я буду ласками манить их, чтоб они тотчас же пожрали меня, а не так, как случилось с некоторыми, к коим они побоялись прикоснуться. Если же добровольно не захотят, – я принужу их. Простите меня, я знаю, чтó для меня полезно. Теперь только начинаю быть учеником. Ни видимое, ни невидимое, ничто не удержит меня прийти к Иисусу Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечение, расторжение, раздробление костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, лютые муки диавола пусть придут на меня, – только бы достигнуть мне Иисуса Христа... Его ищу, умершего за нас, Его желаю, за нас воскресшего. Простите мне, братия! Не препятствуйте мне войти в жизнь, не желайте мне смерти. Хочу быть Божиим, – не отдавайте меня миру. Позвольте мне быть подражателем страданий Бога моего. Кто сам имеет Его в себе, тот поймет, чего желаю я, и окажет мне сострадание, видя, чем я занят!.. Зависть да не обитает в вас, и если бы я даже лично стал просить вас (об ином), не слушайте меня, а верьте более тому, о чем пишу вам. Живой пишу вам, горя желанием смерти. Моя любовь распялась, и нет во мне огня, любящего вещество, но вода живая и говорящая во мне, из внутри взывает мне: «иди к Отцу». Молитесь о мне, дабы я достиг. Не по плоти я написал вам это, но по воле Божией».
Послание это, написанное 24 августа 107 г. было отправлено с некоторыми из ефесских христиан, сопровождавших св. Игнатия, которые отправились в Рим кратчайшим путем еще до отбытия своего пастыря из Смирны.
Из Смирны, Игнатий, побуждаемый воинами, которые спешили в Рим к общественным играм, прибыл в Троаду. Здесь он получил радостную весть, что гонение утихло в Антиохии и Церкви возвращен мир. Помня во всех молитвах своих о своей осиротевшей Церкви, он просил всех верующих молиться о ней: тем сильнее была его радость о спокойствии его паствы, тем благодушнее он шел на встречу смерти. В таком расположении он написал послания к Филадельфийцам(в Килисирии) и Смирнянам, побуждая христиан принять деятельное участие в радостном событии антиохийской Церкви, и в особенности он писал к Поликарпу, епископу смирнскому, прося его отправить кого-нибудь из клира в Антиохию для утешения тамошней Церкви и поручая ему написать к другим Церквам, чтобы и они сделали то же.
Из Троады Игнатий отплыл в Неаполь (в Македонии) и потом в Филиппы. Прошедши Македонию и Эпир, он в Епидамне (или Диррахиуме, ныне Дураццо) опять сел на корабль и чрез Адриатическое и Тиррейское море спешил в Италию, не останавливаясь на встречавшихся на пути городах. Когда увидел он издали Путеолы (в Компании, ныне Пуццоло), он хотел сойти здесь на землю, чтобы прийти в Рим тем же путем, которым некогда апостол Павел шел в таком же положении. Но сильный ветер не допустил корабль до берега, и Игнатий в одни сутки прибыл в Порто. Воины спешили в Рим, чтобы поспеть к публичным зрелищам, которые уже приближались к концу. Между тем распространился слух о прибытии антиохийского епископа, и собравшиеся христиане встречали его, полные радости и вместе глубокой скорби. Некоторые надеялись уговорить народ, чтоб он отказался от кровавого зрелища смерти праведного мужа. Но Игнатий умолял из любви к нему не делать этого и, преклонивши колена вместе с присутствовавшими братьями, молился Сыну Божию о Церквах, о прекращении гонения и о сохранении взаимной любви между братьями – верующими. – Немедленно он был отведен в Рим в амфитеатр, так как зрелища должны были скоро окончиться, и предан голодным зверям, которые в одну минуту растерзали и сели его; согласно желанию мученика – и по смерти никого не обременять, остались от его тела только твердейшие части, которые были собраны верующими и перевезены из Рима в Антиохию.
«Мы, видевши это собственными глазами, – так заключают описатели мученичества св. Игнатия,– всю ночь провели (παννυχισαντες) дома в слезах, и с коленопреклонением и молитвою просили Господа утешить нас о случившемся. Когда потом мы немного заснули, некоторые из нас увидели, как святой Игнатий вдруг явился к нам и обнимал нас, другие видели его молящимся за нас, иные же – облитым пóтом, как бы после великого труда, и предстоящим Господу. С радостью увидевши это и сообразив сонные видения, мы воспели хвалу Богу, подателю благ, ублажили святого мужа, и заметили для вас день и год (его кончины) для того, чтобы, собираясь в день его мученичества, иметь нам общение с подвижником и доблестным мучеником Христовым».
Мученическая смерть св. Игнатия, по сказанию мученических актов, последовала 20 декабря 107 года: в этот день доселе празднуется память его в православной Церкви.
II.
Как драгоценное наследие после великого пастыря-мученика остались для христианской Церкви написанные им послания. По свидетельству мученических актов о св. Игна-
некоторые ученые (Персон, Пажи и др.) год смерти его полагают в позднейшее время, именно в 116 году, основываясь на том, что Траян, по случаю похода против парфян, зимовал в Антиохии в 115 году, когда он едва не погиб от бывшего землетрясения. Но против этого мнения Тиллемон (Memoires pour servir... T. II. 195 и 583) и Гефеле (в своем третьем издании Мужей апостольских) представляют, что имп. Траян не один раз предпринимал поход против парфян и не один раз приходил в Антиохию. Это доказывается темь, что 1) по свидетельству Зонары и Диона Траян получил название оптима (Optimus) за покорение Армении; а на многих монетах, выбитых в 5-е консульство Траяна уже встречается название Optimus; поэтому он покорил Армению прежде 112 года, в котором он принял консульство уже в шестой раз. 2) На одной монете относящейся к 10 году царствования Траяна, он называется, между прочим, «парфянским», из чего следует, что он еще до 108 года (10 г. Траяна) вел войну с парфянами. Это дает право допустить раннее отправление Траяна на Восток и пребывание его в Антиохии, и согласиться с показанием мученических актов о смерти Игнатия в 107 г. Ульхорн, отвергая осуждение Игнатия в Антиохии самим императором, год кончины полагает согласно с мученическими актами на основании показаний Церковной Истории Евсевия, Пасхальной Хроники и каталога Иеронима. тии, «он в возмездие Церквам, встретившим и приветствовавшим его чрез своих предстоятелей, отправил к ним благодарственные послания, источающие вместе с мольбою и увещанием духовную благодать». Но описатели его мученичества не говорят, сколько и к каким Церквам написано им посланий: только послание к Римлянамони прямо называют и вполне приводят в своих записках. Св. Поликарп в своем послании к филиппийским христианам говорит о многих посланиях Игнатия, указывая в том числе на послание к нему, Поликарпу. «Послания Игнатия, пишет он, – присланные к нам от него и другие, сколько их есть у нас, мы отправили вам, по вашему требованию, вместе с сим моим письмом; вы можете почерпнуть из них большую пользу, потому что они содержат в себе веру, терпение и всякое назидание в Господе нашем». Ученик Поликарпа, св. Ириней Лионский, который удостоверяет об его послании к Филиппийцам, свидетельствует об осуждении Игнатия на съедение зверям и приводит его слова из послания к Римлянам: «я пшеница Божия и измелют меня зубы зверей, чтобы стать чистым хлебом» (Adv. haer. V, 28. Евсев. hist. eccl. III, 36). Ориген приводит из послания к Ефесеям (гл. 19) слова Игнатия, который, по его словам, во время гонения сражался в Риме со зверями: «от князя этого века было сокрыто девство Марии» (Hom. VI in Luc.). Кроме того он приводит из послания к римлянам (гл. 7): «любовь моя распялась» (Prolog. in Cantic. Canticor.) Наконец Евсевий свидетельствует о путешествии св. Игнатия в Рим и довольно подробно упоминает о семи посланиях, написанных им на пути. Вот его собственные слова: «предание говорит, что он за исповедание Христа был отправлен из Антиохии в Рим на съедение зверям. Хотя он был веден под крепкою стражею, однако же, в каждом городе азийском, чрез который проходил, назидал Церкви беседами и увещаниями... Из предосторожности он почел необходимым даже записать свои увещания, отходя на мученичество. Итак, когда он прибыл в Смирну, где был Поликарп, то написал послание к Церкви ефесской, в котором упоминает об ее пастыре Онисиме; другое – к Церкви Магнезии, что на Меандре, и в нем упоминает об епископе Дамасе, – еще к Церкви траллианской, предстоятелем которой называет Поливия. Кроме этих, он написал также послание к Церкви римской, в котором увещевает римских христиан, чтобы они не вздумали отвратить от него мучение, и чрез то не лишили его вожделенной надежды. (Следует выписка 8-й гл. из послания Игнатия к римлянам; после чего Евсевий продолжает). Когда же, вышедши из Смирны, достиг Троады, – отсюда он беседовал чрез письма с филадельфийцами, с Церковью Смирнской и особо с предстоятелем ее Поликарпом».
Не приводим здесь свидетельств и цитат, находящихся у Иеронима (Cat. scr. eccl. c. 16), св. Афанасия Александрийского (de Syn. Arimin. 47), св. Златоуста и блаж. Феодорита (Dialog.) Но обратим внимание на то, что язычник сатирический писатель II века Лукиан самосатский в своем сочинении о смерти Перегрина (de morte Peregrini), в лице которого он хотел осмеять последователей цинической школы и вместе христиан с их самоотвержением и готовностью на мученическую смерть, представил, хотя в карикатурном виде, многие черты, явно заимствованные им из истории св. Игнатия антиохийского. Так Перегрин – по рассказу Лукиана – обратившись в христианство, изучил всю «дивную мудрость» христиан и скоро превзошел своих учителей; он изъяснял священное писание христианам, и сам сочинял много, и написал к знаменитейшим греческим городам послания с своими распоряжениями; прошедши низшие степени священнослужения, он сделался предстоятелем (συναγωγεύς, προυτάτης) и пользовался величайшим уважением. Когда он попал в темницу, то христиане имели случай выразить к нему свою необыкновенную преданность и почтение. Ему щедро приносили всякого рода дары; в его темнице совершались вечери любви (δεῖπταποικίλα и λογοιἰεροί); азийские христиане отправляли послов засвидетельствовать ему свое сочувствие. Такие черты, приписанные Перегрину Лукианом, показывают, что этому писателю были известны подробности жизни св. Игнатия из устного предания или письменных памятников, и во всяком случае подтверждают исторический характер личности Игнатия и сказания об его мученичестве, равно – как и подлинность написанных им писаний.
Таким образом должно признать исторически достоверным то, что Игнатий на пути в Рим писал послания к христианам разных церквей. Отвергать это и предполагать, чтобы кто-нибудь в половине II-го века сочинил послания под именем Игнатия (как это делают Баур и Гильгенфельд) противно началам здравой критики. Кроме того, что такой громадный подлог невероятен в то время, когда еще был в живых друг Игнатия, Поликарп († 168 г.), – для такого предположения нужно отвергнуть подлинность послания самого Поликарпа к Филиппийцам, засвидетельствованного св. Иринеем, нужно отвергнуть авторитет Иринея († 202 г.), свидетельство которого тем важнее, что он был учеником Поликарпа и от него слышал об Игнатии, его жизни и посланиях. При всем том, подлинность посланий св. Игнатия, несомненная для христианских писателей древних веков, возбуждала против себя сомнения и возражения с самого начала их обнародования в печати в XV веке. Дело в том, что под именем Игнатия, кроме семи известных в древности посланий его, были изданы еще 8, которые по своему слогу и многим анахронизмам в содержании не могут принадлежать этому отцу. Три из них написаны на латинском языке: одно к Пресвятой Деве Марии и два к евангелисту Иоанну Богослову; они первые явились в свет в 1495 г. Другие пять написаны на греческом языке; таковы: – послание к некоей Марии Кассобольской, к тарсянам, антиохийцам, к Ирону диакону антиохийскому и к филиппийцам. Кроме того, остальные семь посланий, перечисляемых у Евсевия дошли до нас в греческом тексте неодинакового вида и достоинства. Сперва были открыты и изданы (1557 г.) Валентином Фридом послания Игнатия в пространной рецензии, которая и была признана подлинною. Только спустя почти сто лет были открыты подлинные послания Игнатия в краткой рецензии и изданы Исааком Фоссом (Vossius) в 1646 г. по кодексу (XI в.) библиотеки Медичи во Флоренции. Тщательное рассмотрение краткой и пространной рецензий привело к предпочтению первой, как древнейшей, пред пространною: последняя носит явные следы распространения лишними прибавками и цитатами и отличается вялою риторикою сравнительно с сильным и сжатым языком Игнатия в краткой рецензии; притом места, приводимые у Евсевия и св. Афанасия, читаются именно в краткой. – Такое разнообразие текста и числа посланий св. Игнатия, равно как и противоречие излагаемого в них догматического учения новым мнениям, явившимся в недрах протестантства, были поводом к попыткам оспорить подлинность самых посланий. С особенною силою в прежнее время старались доказать подложность их Казимир Уден, Иоанн Даллей и другие, которым не нравилось учение св. Игнатия о божестве Иисуса Христа, или божественном установлении епископского чина или о святом таинстве евхаристии. Но против доводов противников подлинности Игнатиевых посланий Иоанн Персон (Pearsonius), пресвитер и потом епископ англиканской церкви, написал превосходное сочинение (1672 г.) под заглавием: Vindiciae Ignationae ; так что в первых десятилетиях настоящего века подлинность кратких посланий была общепризнана учеными богословами. Явившиеся после того (с 1836 г.) возражения против посланий со стороны Баура, главы тюбингенской школы, и других, опиравшиеся на шатких воззрениях субъективной критики и произвольных построениях истории христианства, основательно опровергнуты Роте, Гефеле, Ульхорном и др.
В новую фазу вступил вопрос о подлинности Игнатиевых посланий в 1845 году, когда английский ученый Вильям Кюртон издал древний сирский перевод посланий Игнатия к Поликарпу, к ефесеям и римлянам. Еще в 1839 году англичанин Генрих Таттам, знаток коптского языка, путешествуя по Египту, нашел в сирском монастыре Нитрийском весьма древний, написанный ранее половины VI века кодекс, который содержал сирский перевод послания святого Игнатия к Поликарпу. – Во второй раз, в 1842 г. Таттам отправился в Египет и успел приобрести покупкой многие другие рукописи, хранившиеся в том монастыре: в них нашелся еще древний (VI или VII в.) сирский перевод трех посланий св. Игнатия – к ефесеям, к римлянам и к Поликарпу. Этот сирский перевод содержит, вместо 7 посланий, только три, и те в значительно сокращенном виде даже сравнительно с краткой редакцией греческою. Кюртон издал эти три сирские послания Игнатия с переводом на греческий и английский языки, присоединивши к тому найденные им самим в 1839 г. в британском музее сирские отрывки мученичества св. Игнатия и послания его к Римлянам. На основании таких открытий он высказал свое мнение, что найденные три сирские послания суть подлинные послания Игнатия, которые впоследствии времени были переделаны и распространены вставками в пользу церковного учения о Божестве Иисуса Христа и об епископской власти, и вместе дополнены другими четырьмя подложными посланиями к Магнезийцам, Смирнянам, Филадельфийцам и Траллийцам. Нашедши подтверждение своему взгляду в третьем сирском кодексе, который содержал те же три послания св. Игнатия и в такой же краткой форме, Кюртон полнее и с бóльшей силой изложил свои доказательства в новом издании под заглавием: Corpus Ignatianum, – a complete collection of the Ignatian epistles, genuine, interpolated and spurions (Lond. 1849). Мнение его нашло ревностных последователей и защитников в германских ученых: Бунзене, посвятившем ему два значительных сочинения о св. Игнатии и его посланиях , Ричле (Die altkath. Kirche...) и др. Но против защитников сирского текста восстали ученые разных вероисповеданий и научных направлений. Баур и Гильгенфельд, отрицавшие подлинность всех посланий Игнатия, отдавали, однако, предпочтение краткому греческому тексту их, как древнейшему сирского. Греческий же текст, но вместе и подлинность 7 посланий Игнатия защищали Гефеле (Patres apost. Ed III et IV. proleg), Денцингер, протестант Ульхорн и Петерман. Последний ученый предпринял новое издание посланий Игнатия, основанием которого послужил армянский перевод их, относимый к V веку и отпечатанный в 1783 г. в Константинополе, но малоизвестный на Западе. В примечаниях к греческому тексту он поместил армянский перевод и сличил его с переводами сирским и древним латинским. Следствием этого ученого труда было убеждение, что армянский перевод, хотя в целом согласен с греческим текстом (по код. Медичи), но сделан не с греческого, но с древнего сирского перевода, содержавшего текст семи посланий и не в том сокращенном виде, в каком обнародован сирский перевод Кюртоном. По мнению Гефеле, Денцингера и Ульхорна сирский текст есть ничто иное, как сокращение посланий Игнатия, сделанное монахом или другим кем для цели назидания. Кроме общей исторической основы – предстоящего мученичества св. Игнатия, послания его как по сирскому тексту, так и по греческому, сходны между собою в главных пунктах православного учения о лице Иисуса Христа. Равным образом, те же указания на лжеучения, которых должно остерегаться, те же увещания к единению церковному, к повиновению епископу с пресвитерами и диаконами, тоже учение об епископе, который есть видимая глава частной Церкви и представляет ее единство в вере и любви, без которого ничего не должно делать в церкви, частью прямо высказываются, частью предполагаются в сирском тексте посланий Игнатия, как и в краткой греческой рецензии; только в последней они чаще встречаются и пространнее. Вообще разница между обоими текстами состоит в ощутительной для читателя отрывочности сирского и большей (сравнительно) связности греческого текста. Что на сирском языке было известно в древности более, нежели три вышеупомянутых послания Игнатия, это доказывается изданными Кюртоном же сирскими отрывками из других его посланий.
Правда, вопрос о тексте посланий св. Игнатия в настоящее время не может считаться окончательно решенным, если принять во внимание, что многие древние книгохранилища и находящиеся в них литературные сокровища остаются нетронутыми, неизвестными или мало-исследованными:
epistolae una cum ejusdem martyrio. Lipsiäe. 1849. В нем кроме семи подлинных посланий Игнатия помещены и подложные. может быть новое открытие в этой области подтвердит или опровергнет тот или другой приговор о письменном памятнике. Но по отношению к посланиям Игнатия Богоносца, решение вопроса о тексте их может видоизменяться только для внешнего знания, имеющего в виду внешний вид, – букву текста. Дух же его, содержащееся в посланиях учение христианской веры – в сущности одинаково, как в самом кратчайшем тексте сирском, так и в греческом.
Послания св. Игнатия, за исключением послания к римлянам, направлены против современных ему лжеучений, – с одной стороны иудействующих, почитавших христианство только дополнением к иудейству, и с слепой привязанностью к ветхозаветному закону соединявших уничижительное понятие о лице Иисуса Христа и евангелии, а с другой – докетов, односторонне понимавших божество Христа-Спасителя, не признававших в нем ничего человеческого, отрицавших действительность Его воплощения, страданий и воскресения. По обстоятельствам, в которых находился епископ антиохийский, когда писал свои послания, он не столько излагает и опровергает те лжеучения, сколько предостерегает от них христиан и в кратких, но исполненных духа и силы, выражениях свидетельствует и внушает им принятую от апостолов веру свою в истинное божество и человечество Искупителя. Преимущественно же св. Игнатий против заразы ложными учениями предлагает не обширные теоретические доказательства, но практические ограждающие меры: удаление от еретиков, единение церковное в вере и любви, и повиновение епископу, как видимому представителю Невидимой Главы Церкви. «Некоторые имеют обычай – пишет он к Ефесянам – коварно носить имя христиан, между тем делают дела недостойные Бога: от них вам должно убегать, как от диких зверей; ибо это бешеные псы, исподтишка кусающие» (Ефес. 7). «Умоляю вас – пишет к Траллийцам – не я, но любовь Иисуса Христа, питайтесь одною христианскою пищей, а от чуждого растения, какова ересь, отвращайтесь: к яду своего учения еретики примешивают имя Иисуса Христа... они подают смертоносную отраву в подслащенном вине». (Тралл. 6) – «Вступивши в сожительство с Богом, оказывайте друг другу уважение, и никто не взирай по плоти на ближнего, но всегда любите друг друга во Иисусе Христе. Да не будет между вами ничего такого, чтó могло бы разделить вас; но будьте в единении с епископом и председящими... Ничего не делайте без епископа и пресвитеров; и не думайте, чтобы вышло что-либо похвальное у вас, если будете делать это сами по себе; но в общем собрании да будет одна молитва, одно прошение, один ум, одна надежда в любви и в радости непорочной» (Магнез. 6—7). «Старайтесь иметь одну евхаристию. Ибо одна плоть Господа нашего Иисуса Христа и одна чаша в единение Крови Его, один жертвенник, и один епископ с пресвитерством и диаконами» (Филад. 4). – «Старайся о единении, – внушает он епископу Поликарпу – лучше которого нет ничего... Ничего не должно быть без твоей воли; но и ты ничего не делай без воли Божией» (Полик. 1, 4).
Мысль о внутреннем и внешнем единстве Церкви, увещания христианам к соблюдению его, так часто встречаются в посланиях св. Игнатия, так глубоко занимали его душу, проникали все его наставления, что справедливо можно назвать св. Игнатия учителем единения, как и сам он сознавал себя, «человеком, предназначенным к единению» (Εἰςἕνωσινκατηρτισμένος, Филад. 8). По этому направлению своему послания св. Игнатия занимают важнейшее место в ряду сочинений мужей апостольских, и заслуживают тщательного изучения православного богослова.
Информация о первоисточнике
При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).
Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).
© Онлайн библиотека сайта Православие и мир, 2011–2024
В Православной электронной библиотеке
использованы материалы
"Издательства сестричества им. свт. Игнатия Ставропольского";
онлайн-библиотек
pagez.ru,
lib.eparhia-saratov.ru,
wco.ru,
sedmitza.ru,
pravbeseda.ru,
orthlib.ru
и других открытых ресурсов.