Письмо 1. Три миссионера пишут махарадже Малабара...
Салам, светлый наш махараджа!
Сообщаем тебе, что мы перешли из настоящей Европы на Балканы, и вот мы в Сербии — центральном балканском государстве.
До сих пор мы старательно и подробно описывали тебе в письмах наши впечатления и наблюдения об европейских народах. Все они очень далеки от нас своими мыслями, чувствами и идеалами. Наш общий вывод таков: Европа — это больной, выдающий себя за здорового; безумец, строящий из себя умника; нищий, притворяющийся богачом, и хилый, изображающий из себя сильного.
Главная причина падения Европы — в ее отпадении от Бога. «Мы отвернулись от Бога, и Бог отвернулся от нас»,— говорил нам один немецкий пастор. А во Франции мы слышали такое саркастическое высказывание: «Некогда Христос ехал на осляти, а нынче ослы ездят на Христе».
За целый год нашего странствования по европейским державам мы всеми силами старались найти связь людей с Божеством, связь земли с небесами, то есть то, что у нас, в Индии, столь очевидно, что бросается в глаза! То, что важнее всего в жизни людей. Как мы ожидали увидеть на каком-нибудь торжище картину, столь обычную у нас в Бомбее и Калькутте, а именно: чтобы в отведенное для молитвы время продавец молился Богу, а покупатели ждали его,— но напрасно. Напрасно — этого не было нигде и ни разу. Они только раз в неделю ходят в храм для молитвы, и то в столь малом количестве, что это поражает. Мы исследовали, высчитывали и поняли, что лишь один процент населения знает о храме и ходит в храм на молитву, причем раз в неделю. Это значит, что в городе с тридцатью тысячами жителей — а таких городов в Европе много — три тысячи душ ходят в храм на молитву один раз в семь дней.
Можно представить себе, каким несчастным почувствовал бы себя ты, если бы услышал, что в Малабарском царстве молится Богу лишь каждый сотый человек, о ты, наисветлейший цветок лотоса! В Европе люди ищут истину в науке, а правду — в равенстве. Это два напитка, которым упоено это белое человечество. Между тем, мы, испытав их, нашли, что и в одном, и в другом напитке больше яда, чем сладости. Нет ни истины в науке, ни правды в равенстве. Но говорить европейцам что-нибудь против науки и равенства было бы так же бесполезно и даже небезопасно, как говорить пьяницам о вреде вина и водки.
Европейские ученые в университетах и академиях принимали нас с учтивостью, но без любви, и приглашали нас читать лекции об Индии. Когда мы предлагали рассказать им о религии, о Божестве, о монашеских мистериях, о мудрости Веданты и подобном этому, они с презрением отклоняли это и предлагали поговорить об экономической ситуации в Индии, о политических правах граждан, о полезных ископаемых нашей родины, о статистике людей, животных, экспорта и импорта, всех и вся. Обо всем, но только не о Боге и не о тайне человеческого существа до его рождения и после его смерти. Мы отчаялись из-за этого. Мы дышали европейским воздухом, как ядом.
Сейчас нам немного легче дышится здесь, на Балканах. Но об этом мы тебе скоро напишем.
Да приумножит бог Вишну дни твои и да укрепит твое здоровье. Да будешь ты днями и здравием настолько богаче нас, насколько твой золотой престол выше треногих скамеечек малабарских крестьян.
Пандит Гаури Шанкара Рама Ямуна Сисодия Феодосий Мангала
Махараджа (санскр. «великий правитель») — титул индийских князей или царей.
Малабар находится на юге Индии. Это княжество с главным городом Траванкор. Тут проживает около четверти миллиона христиан, которые не являются ни римокатоликами, ни протестантами. Называют они себя православными, хотя в их учении содержатся некоторые еретические примеси [Например, в одном из христианских монастырей Индии православный путешественник сделал в первой половине ХХ века такие наблюдения: «Отличительные черты яковитского монашества — отсутствие аскезы… Нет долгих служб, нет употребления Иисусовой молитвы, серьезной сосредоточенности, нет и обетов при пострижении. Молитва и послушание не являются сущностью монашеского подвига, а как бы обрамляют монашескую жизнь; общие молитвы в монастыре частые, но краткие…» (Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. Париж, 1947. С. 559). Христианство в Индии появилось благодаря проповеди апостола Фомы, и с тех древних времен до наших дней в Индии продолжает существовать Церковь, носящая его имя. Вероятно, именно о христианах этой Церкви и пишет святитель Николай Сербский. В VIII веке эта Церковь стала автономной, в Индии появился собственный митрополит, и до того, как Васко да Гама открыл в 1498 году кратчайший путь в Индию, она была здесь единственной христианской Церковью. С последовавшей за этим открытием колонизацией Индии португальцами появились католические миссионеры, началась христианизация индийцев, нередко насильственная. С началом в 1600 году Ост-Индийской компании на смену португальцам пришли англичане и вместе с ними стал проникать протестантизм разных толков. В разных источниках можно встретить различные названия христианских Церквей в Индии, о которых сообщается следующее. Сиро-Малабарская Церковь изначально была несторианской, однако в период португальской колонизации Индии приняла католицизм с сохранением местной обрядности. Затем, порвав с католичеством, вернулась не к несторианству, а к монофизитству (яковитству). От яковитов в 1865 году отделилась церковь святого Фомы (церковь Мар Тома), тяготеющая к протестантизму. В середине ХХ века в нее входили около 200 приходов, объединявших около 100 тысяч верующих. Другая часть яковитов вступила в унию с Римом и образовала Сиро-Маланкарскую Церковь. От нее, в свою очередь, отделилась неонесторианская Халдейская Сирийская Церковь. Имеются сведения о том, что в 1851 году представители еще одной, Ортодоксальной Сирийской Церкви (Южной) Индии, расположенной в Траванкоре, отправились в Константинополь для переговоров о присоединении к Русской Православной Церкви, но переговоры прервала начавшаяся в 1853 году русско-турецкая война. В 1909 году эта Церковь отделилась от яковитов, но лишь в 1962 году автономия ее была признана патриархом Антиохийским. Названа она Малабарской Сирийской Церковью, возглавляется католикосом. Индийская Православная (дохалкидонская) Церковь также называется Малабарской. Ее вероисповедание основано на монофизитстве. Объединяет всех индийских «православных» то, что они не состоят в евхаристическом общении с нами. В 80-е годы при описании количественного состава верующих Индии упоминались следующие старохристианские церкви: униатская халдо-католическая Сиро-Малабарская церковь (2,2 млн.), яковитская Маланкарская Сирийская православная церковь (1,5 млн.), Малабарская Сирийская церковь святого Фомы (579 тыс.), униатская сиро-католическая Сиро-Маланкарская церковь (213 тыс.) и неонесторианская Халдейская Сирийская церковь (5 тыс.). Западную группу христианских церквей составляли католики разных обрядов (9,7 млн.) и протестанты различных толков (4,3 млн.). Упоминаются также христианская независимая кафедра Толипюра, Англиканская Церковь в Индии и другие. По данным католических источников, в настоящее время в Индии 25 млн. христиан, 17 млн. из них католики. Всего в Индии христиане составляют около 3 % населения, это третья по величине религия после индуизма и ислама. В наши дни самой многочисленной и влиятельной в Индии христианской Церковью является Римо-католическая. В ее ведении находятся 7500 детских садов и яслей, 14638 начальных и 9414 общеобразовательных школ, 460 общеобразовательных и 64 медицинских и педагогических колледжей. Христианское образование считается в Индии самым престижным. Традиционно в христианство переходили представители низших каст, поскольку получение образования открывало для них перспективы лучшей жизни. Однако этим нарушался священный для индусов кастовый строй, и стало нарастать недовольство традиционалистски и патриотически настроенного населения. Христианство здесь разрешено законом. Однако в наши дни в Индии начались преследования и погромы христиан, достигшие невиданного размаха. Например, в одном только 1998 году было совершено 120 нападений на христианские церкви и школы. В следующем году был сожжен в автомобиле австралийский миссионер с двумя своими сыновьями. В том же 1999 году вопреки запрету властей состоялся огромный марш протеста против намеченного приезда в Индию римского папы, что, однако, не изменило его планов: он приехал 5 ноября и пробыл в Индии три дня. Порочится память даже матери Терезы, служившей обездоленным людям Калькутты более 50 лет и ныне причисленной католиками к лику святых. Неприязненное отношение к христианству тем более удивительно, что индуизм отличается такой редкой особенностью, как веротерпимость — так, на индуистских праздниках веселятся пестрые толпы народа всех вероисповеданий. Причина столь острого неприятия христианства заключается в разочаровании в нем, вернее в его западной форме. Христианство воспринимается индийцами как орудие, используемое западными странами для достижения антииндийских политических целей. Индусы, обращенные в христианство, насильственно подвергаются «очищению» от него и возвращаются в индуизм. Индийцев, традиционно исповедующих христианство, призывают создать свои собственные Церкви и порвать связи с иностранными христианскими Церквами. Эту идеологию развивает мощная патриотическо-националистическая организация РСС (Раштрия сваямсевак сангх), близкая к правящим кругам Индии. Так, в 2000 году состоялся митинг в честь 75-летнего юбилея РСС с присутствием министра обороны Индии.). Они считают Диоскора (Видимо, имеется в виду Диоскор († 454), патриарх Александрийский (444—451),— монофизит, организовавший в 449 году так называемый «разбойничий» собор. Был осужден вместе с Евтихием на IV Вселенском соборе в Халкидоне и сослан. Монофизитство (от греч. monoj — «один» и fusij — «природа») — ересь, признающая во Христе только одну природу, Божественную, а не две — человеческую и Божественную. Монофизитство увело из Православной Церкви миллионы приверженцев: «Сирийцы, армяне, копты, эфиопы разорвали на этой почве свою духовную и политическую связь с (Византийской) империей и тем подготовили более легкую добычу арабам-завоевателям» (Карташев А.В. Вселенские соборы. Клин, 2002. С. 305). В Антиохии монофизитский патриархат был устроен стараниями сирского епископа Иакова (Барадея; 541—578), почему они и называются яковитами. Отсюда оно проникло и в Индию. Ред.] святым. Вообще говоря, они большие ревнители христианской веры и весьма милые и добродушные люди.
Все примечания со звездочкой принадлежат святителю Николаю Сербскому. Примечания издателей представлены цифрой. Святые, дни памяти которых приведены в настоящей книге, внесены в месяцеслов Русской Православной Церкви. Собор сербских святителей празднуется 30 августа 12 сентября; многие сербские святые были афонскими монахами, и ко дню их памяти добавляется также день Недели второй по Пятидесятнице — собор святых, просиявших в подвигах на Святой Афонской Горе.— Ред.
Лотос - цветок, любимый в Индии и часто упоминаемый в индийских священных книгах. Цветет он над водой и бывает разных оттенков. Есть статуи Будды, где Будда изображен сидящим на цветке лотоса скрестив ноги.
Лотос почитается индийцами как священное растение. Он растет с самого дна реки, стебель его проходит через воду, а цветок распускается над водой, не прикасаясь к ней. Лотос символизирует дух, который проходит через материю, не оскверняясь ею.
Веды (от санскр. «ведать», «знать», отсюда и слова «ведовство», «ведьма») — самая древняя индийская религиозная литература. Это священные тексты ариев, вытеснивших около 1500 года до Р.Х. аборигенные народы Индии протодравидов и мунду. Арии, сородичи иранцев и предков германцев, славян и греков, были язычниками. Центром их религиозной жизни были жертвоприношения, в том числе человеческие, считавшиеся высшим видом жертв. Веды — это оформившиеся в канонической форме во II-I тысячелетиях до Р.Х. сборники священных песен, гимнов, магических заклинаний и жертвенных формул, использовавшихся при этих жертвоприношениях. «…Считалось по традиции, что убийство ради бога — это не убийство (этот тезис окончательно не отвергнут и поныне: кровавые, в том числе человеческие жертвы, практикуются в глухих районах страны и в наши дни)» (Васильев Л.С. История религий Востока: Учеб. пособие для студ. вузов. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1988. С. 239). Всего Вед четыре, первая из них включает 1028 гимнов, вторая — 1549 песен, третья — около 200 гимнов, четвертая — 731 заклинание. Религии Индии, признающие Веды, считаются ортодоксальными. Веданта (санскр. «конец Вед») — это наиболее известная и распространенная система древнеиндийской философии, основа индуизма; Ведантой, в частности, называются Упанишады — комментарии к Ведам. Ведущим среди апологетов Веданты является Вивекананда.
Вишну в пантеонах бесчисленных индийских божеств занимает важное место, он входит в тримурти, тройку главных божеств индуизма. Он прост, не рационален, а эмоционален, миролюбив и даже склонен к проказам. Он четырехрук, изображается сидящим на троне из белого лотоса или плывущим на тысячеглавом драконе. Бесчисленное множество раз Вишну принимал облик людей, в том числе облик Рамы и Кришны. Здесь и далее описания языческих божеств приведены по изданию: Мифологический словарь Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М., 1990.
Письмо 2. Сисодия пишет своему брату Арджуне...
Салам, дорогой мой Арджуна
Усталые и огорченные впечатлениями от Европы, мы намеревались быстро пройти Балканы. Мы спешили как можно скорее добраться до нашей дорогой Индии.
Мы полагали, что Балканы — это какая-то незначительная окраина Европы, лишенная всякой оригинальности, не представляющая для нас никакого интереса. Ведь ты знаешь, что мы в Индии едва ли слышали о Балканах, равно как и на Балканах едва ли слышали о нашем святом городе Бенаресе или о буддийском Тибете. Но мы сильно ошиблись. По совету известного любителя Индии, живущего в Лондоне серба Митриновича, мы остановились в Сербии.
Первой неожиданностью для нас стало полученное нами из королевского дворца приглашение явиться к королю Сербии. Король — это махараджа Сербии. Король принял нас с простодушной любезностью. Три его сына говорили с нами по-французски, а между собой по-английски. Это удивило нас. Почему бы им не говорить на языке своего народа? Король прежде всего спросил нас, как живет народ в Индии. Затем спросил, какова была наша миссия в Европе: политическая, экономическая или культурная. Мы отвечали, что светлый махараджа Малабара послал нас изучить дух, душу и характер европейских народов и понять основные причины минувшей страшной мировой войны, которая не пощадила и нашу далекую отчизну.
— Ваш махараджа,— сказал король,— должно быть, великий мудрец и Божий человек, если предпринял нечто подобное. Но скажите мне, благородные господа, если это не секрет, к каким выводам вы пришли? То есть что обусловило последнюю мировую резню?
— Безбожие, эта злая мать двух злых дочерей: эгоизма и насилия.
— Верно, верно! — воскликнул король с таким радостным удивлением, будто гадалка открыла перевернутую карту.
Далее, когда я в ходе беседы признался, что сам я кшатрий и после религии меня больше всего интересует армия, он пригласил нас прийти в первый день Пасхи на смотр своей гвардии. А это самый великий христианский праздник, когда славят Воскресение Христа из мертвых.
— Как вы сказали? — спросил король.— Вы сказали, что вас как кшатрия больше всего интересует армия после религии? Значит ли это, что ваше воинское сословие, кшатриев, религия все-таки интересует больше, чем армия? Так ли это?
— Это так, светлый махараджа,— ответил я.— Для всех сословий Индии, то есть для браминов, кшатриев, вайшьев и париев, религия прежде всего и выше всего. Всё ниже религии и существует в свете религии.
Король, чуточку взгрустнув, посмотрел вдаль и сказал:
— Да, это так. Именно так должно быть всегда и у всех народов.
В день Пасхи мы были во дворцовом храме. Божественную службу служили священники в златотканых облачениях. Как мы потом узнали, у христиан Божественная служба символизирует драму жизни Христа Мессии. Пелась одна и та же песнь — то протяжно и магично, то быстро и с восклицанием и чуть ли не с пляской. Пелась бесчисленное множество раз. Эта песнь звучит так:
Христос воскресе из мертвых,смертию смерть поправи сущим во гробех живот даровав.
Действительно, чудо и таинство. Я дрожал от какого-то необъяснимого страха. Наши христианские миссионеры в Индии бесконечно убоги в сравнении с этим образом величественного Мессии, Победителя смерти. Священник произнес речь, весьма волнующую. Я просил брата нашего Феодосия Мангалу постараться перевести ее на индийский.
В конце службы все присутствовавшие подходили к королю и поздравляли его с праздником следующими словами: «Христос воскресе!», на что король каждому отвечал: «Воистину воскресе!». По выходе из церкви мы пошли на смотр королевской гвардии. Гвардейцы были в праздничной красочной форме, что нашим глазам было особенно приятно. Все воины — молодцы, дивные статью и красотой. Как наши кашмирцы и гималайские горцы. Трубы возвестили прибытие короля. Как мне объяснили, трубы исполняли пьесу «Это наш король! Это наш король!». Когда воцарилась тишина, король приветствовал войско словами: «Христос воскресе, братья!», на что грянул громогласный ответ из сотен молодецких грудей: «Воистину воскресе!». В волнении я сказал себе: вот где люди не шутят с верой. Вот неслыханная и невиданная для нас картина: чтобы властитель поздравлял свою армию с самым неслыханным и невиданным фактом человеческой истории — Воскресением Христовым! Он поздравляет, будто утверждает факт Христова Воскресения, а его армия поздравляет его в ответ подтверждением этого факта: «Воистину Христос воскресе!». Здесь нет того заигрывания с верой, какое имеется у нас, в Индии.
После военного парада мы были приглашены во дворец на завтрак. Здесь дарили друг другу вареные яйца, окрашенные в красный цвет в знак радости. В знак радости о победе Христа над смертью. В самом деле удивительно! Затем стали христосоваться яйцами: король и королева, и их дети, и офицеры, и все приглашенные гости. Один держит яйцо в руке, а другой ударяет. Тот, кто ударяет, восклицает: «Христос воскресе!», а тот, кто держит, отвечает: «Воистину воскресе!». Когда мы вышли на улицу, со всех сторон слышали поздравления: «Христос воскресе!» и «Воистину воскресе!». Никто не говорит: «Доброе утро» или «Добрый день», но: «Христос воскресе!» и: «Воистину воскресе!». Газеты печатают передовицы с заголовком: «Христос воскресе! Воистину воскресе!». Весь воздух исполнен этим поздравлением. Я сказал бы, что и птицы щебечут, и листья шелестят, и великий Дунай гудит только эти слова: «Христос воскресе!» и «Воистину воскресе!».
О мой Арджуна, в первый раз мое сердце осияла радость с тех пор, как я разлучился с Индией. Благодарение богине Кали, которой мы здесь всегда мысленно приносим жертвы. А ты не забудь принести ей жертву по нашему обычаю и от моего имени тоже.
Любящий тебя брат Рама
Имя Арджуна переводится с санскр. как «утренняя звезда», «светлый», «серебряный». Арджуной звали в Махабхарате сына бога Индры, шурином Арджуне доводился сам Кришна — «верховная божественная личность». «Бхагавад-гита» и есть изложение уроков аскетизма, преподанных Арджуне Кришной.
Бенарес считается священным городом в Индии. В нем много храмов, посвященных многим божествам. Расположен он у впадения Ганга в море. Это такое же место паломничества для индийцев, как Мекка для мусульман.
Мекка (Макка) с VI века была одним из религиозных центров язычников Аравии, а впоследствии стала таковым для всех мусульман. В ней расположено святилище Кааба («куб») с хранящимся в нем знаменитым черным метеоритом, состоящим из нескольких кусков, скрепленных серебряным обручем. В течение веков все мусульмане пять раз в день в молитве обращаются в сторону Мекки. Совершить хадж (паломничество) в Мекку — одна из пяти основных обязанностей мусульманина.
Королевская власть была восстановлена в Сербии в 1882 году, через пять лет после полного освобождения ее от турецкой зависимости; королем Сербии стал Милан Обренович. В 1941 году вследствие оккупации Сербии сербский король Петар I был вынужден бежать в Англию, пришедший затем к власти коммунистический режим запретил королю возвращаться в Югославию. В Англии в настоящее время проживает сын последнего Сербского короля, Петар II (р. 1945).
Жертвы Югославии в первой мировой войне составили 1 млн. человек при всем ее населении 4 млн. человек (см.: Журнал Московской Патриархии. 1973. № 2. С. 15).
Брамины, кшатрии, вайшьи и шудры — четыре касты, на которые индийский народ поделен с незапамятных времен. Брамины — носители и толкователи философской мудрости. Они высшая каста. Часто брамины бывают беднее шудры, но все же, когда даже самый бедный брамин появляется в обществе, ему отдают почесть первенства и перед ним все встают, даже князья. Кшатрии — военная каста. Они наследуют это звание. Они стражи и защитники народа и отчизны. Вайшьи — торговцы и трудовые люди. Шудры — низшая каста, с ними люди высших каст не едят за одним столом, но ведут с ними дела и дружат. Шудры в основном земледельцы. Они потомки покоренных народов, населявших Индию до прихода индоевропейцев.
В данном контексте парии означает шудры, то есть представители четвертой, самой низкой, презренной касты рабов. Парии — люди отверженные, «внекастовые», «неприкасаемые». Исключенный из касты человек оказывается вне закона: его никто не примет в свою касту, он не может сесть рядом с членами других каст, его дочь не возьмут замуж и т.д. Париями становятся дети, родившиеся в результате смешения каст (варн), а именно когда женщина вступает в брак с мужчиной более низкой касты; мужчина же более свободен в выборе будущей супруги, и для него могли быть сделаны послабления закона. К вайшьям первоначально принадлежали крестьяне, впоследствии к ним присоединились торговцы и весь прочий трудовой люд, то есть большая часть населения Индии. Удел каждой касты описывается в Бхагавад-гите следующим образом: «Героизм, сила, решимость, находчивость, отвага в бою, благородство, умение руководить — вот природные качества, определяющие деятельность кшатриев. Земледелие, защита коров и торговля — естественная работа для вайшьей. Физический труд и служение другим — предназначение шудр» (Шри Чримад А. Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада. Бхагавад-гита, как она есть. Полное издание с подлинными санскритскими текстами, русской транслитерацией, дословным и литературным переводами и подробными комментариями: В 2 т. М.; Л.; Калькутта; Бомбей; Нью-Дели, 1990. Т. 2. С. 378—379. Глава 18, текст 43—44 [далее цит.: Бхагавад-гита]). Деление людей на четыре касты заповедано в священных текстах; в частности, в десятой книге Ригведы утверждается его извечность. Однако в результате метисизации, отпочкования, включения в индийское общество новых племен, хозяйственной специализации и т.д. образовалось множество других каст (джат), общее число их достигает в настоящее время 2—3 тысяч.
На сербском языке пасхальный тропарь звучит так: «Христос воскресе из мртвих, смрчу смрт сокруши и мертвим у гробовима живот дарова».
Кашмир — северная окраина Индии, расположенная на склонах высоких гор. Будучи горцами, кашмирцы здоровы и статны. Чаще всего они занимаются скотоводством. В мире славятся кашмирские овцы и кашмирская шерсть. Из кашмирской шерсти на английских фабриках изготавливают самые изысканные ткани.
Богиня Кали весьма почитаема во всей Индии. У нее есть свои храмы. Ей приносят ежедневные жертвы. Миллионы человеческих существ призывают ее на помощь специальными молитвами и песнопениями. Она одна из жен злого бога Шивы. Некоторые считают богиню Кали доброй и милостивой, а некоторые, наоборот, защитницей всех воров и разбойников. Ее именем назван самый большой в Индии город, Калькутта. Это означает «Уголок Кали» [Калин кут (серб.)] или «Дом Кали». Слово «кут» санскритского происхождения и употребляется в сербском языке в том же значении: «кут» (угол), «кутич», «куча» (дом), «кучиште» [земля вокруг дома].
«Вообще облик Кали суров и страшен; это трехглазое чудовище с оскаленными зубами, высунутым языком, множеством (чаще — четырьмя) рук, в которые вложено оружие. Ее серьги — в виде тел младенцев, ожерелье — из черепов. Праздники в ее честь красочны и популярны. Но ее боятся и потому почитают, принося кровавые жертвы… Кали считается покровительницей всех, занятых нечистыми делами, в том числе профессиональных преступников, грабителей и убийц, не говоря уже о членах касты душителей-тхагов, убивающих людей в ее честь» (Васильев Л.С. История религий Востока. С. 245). «Богини Дурга и Кали… выглядят устрашающе и нередко являются объектами поклонения кровавых культов» (Элиаде М., Кулиано И. Словарь религий. [М.; СПб.,] 1997. С. 164). «Есть еще такие,— писал неоиндуист Вивекананда,— которые высмеивают Кали. Но ведь сегодня она здесь, в толпе. Люди вне себя от страха, и солдаты призываются, чтобы сеять смерть. Кто посмеет утверждать, что бог не проявляет себя во зле, так же как в добре? Но только индуист осмеливается поклоняться ему как злу» (цит. по: Отец Серафим (Роуз). Православие и религия будущего. [М.,] 1991. С. 37).
Письмо 3. Феодосий Мангала пишет митрополиту Малабара...
Христос воскресе, старче митрополите. Скажи: «Воистину воскресе», и тогда мы по-сербски поздравим друг друга.
Вчера мы так поздравляли друг друга во дворце сербского короля, а он — махараджа сербов. Сербы так поздравляют друг друга и сегодня, на второй день Пасхи; и мне говорят, что так будет целых сорок дней, до самого праздника Вознесения Христова. Поистине, удивительно и трогательно.
Вчерашний день, первый день Пасхи, был для нас, индийцев, днем восхищения и духовного укрепления. Мы были гостями короля сначала на молебне в дворцовой церкви, а потом на завтраке во дворце.
Ты уже видел православную литургию, и тебе известно, насколько она драматична и мистична. Потому не стану описывать тебе то, что ты знаешь. Хочу лишь передать тебе дословно переведенную речь старого дворцового священника, которую он произнес в конце литургии. Я потрудился сделать этот перевод и по личному моему желанию, и по желанию моих друзей, Пандита Гаури Шанкары и Рамы Ямуны Сисодии. Речь эта гласит следующее.
«Государь король, Христос воскресе!
По предвечному плану Божию должен был Мессия и Спаситель мира сойти в мутный поток земного бытия человечества, который как омут засасывал всех людей в подземный ад; сошел, чтобы очистить этот поток и направить его течение вверх, к бессмертному Царству Небесному, Царству вечного света и вечной жизни. Эту задачу полного переворота не мог выполнить человек, даже самый великий из величайших, но только один Бог всемогущий. Для этого явился миру как Мессия, вечный Сын вечного Отца в лице Человека Господа Иисуса Христа, рожденного во плоти от Духа Святаго и Святой Девы Марии и исполненного Божественной мудрости, силы и красоты. Явился среди народа еврейского Тот, пришествие Которого Бог веками готовил через пророков и праведников, и через страшные знамения и чудеса, и образы и обстоятельства, слова и символы. Но — о слепота людская! — Его не приняли. Евреи отвергли Его за то, что Он творил добро для всех людей и народов, а не только для евреев, и за то, что назвал Себя Мессией всего мира, а не только малого племени Израилева. Дегенерировавшие в ведении и вере еврейские священники времени Иисусова пожелали лучше провозгласить своим мессией разбойника Варавву, который кровью отомстил римлянам за пролитую ими еврейскую кровь, нежели Иисуса, проповедовавшего милость и любовь ко всем людям. Всякого, сделавшего что-либо доброе неевреям, евреи воспринимали как своего врага, сколько бы добра он ни сделал им самим. По их понятиям, Мессия должен был не только делать добро лишь евреям, но точно так же должен был причинять зло всем другим народам.
Такова была суть противостояния, государь король. Столкнулись зависть и доброта, злоба и любовь, самолюбие и человеколюбие, шовинистическая узость и торжествующая всечеловечность Божия, мрак духовный и свет небесный.
Зло победило. Но его победа над добром была мнимой. Она продолжалась всего лишь три дня. На третий день Христос воскрес из гроба. И добро таким образом победило зло. И эта победа продолжается, торжествует и ширится вот уже две тысячи лет. Победа зла продолжалась неполных три дня, а победа добра длится вот уже две тысячи лет и будет продолжаться до конца времен.
Велика победа над злобой людей, еще величественнее победа над злом демонским. Но самая великая победа — это победа над смертью. Христос одержал все три победы: над людьми, над демонами и над смертью.
Кто из великих людей когда-либо одерживал все эти три победы? Никто. Если кто и побеждал людей, то никто не побеждал демонов. Помышлял ли когда-нибудь кто-нибудь из самых великих в мире людей победить смерть? Никогда и никто на всех пяти континентах. Один лишь Христос трижды победитель — несравнимый, непознаваемый и недостижимый. К этому Христу, победителю всех победителей, прилепился наш сербский народ тысячу лет тому назад и от Него не отделяется. Для него нет ничего дороже Христа, нет ничего светлее и святее. Крест Христов стал знаменем сербского народа. На всех битвах сербского народа с неверными реял крестный флаг: как над царем Душаном, так и над Лазаревым войском в Косове, и над нашими крестьянскими князьями-повстанцами Карагеоргием и Милошем, на Мишаре и Любиче.
Мессию мира, Которого евреи отвергли и распяли на Кресте, мы, сербы, приняли и сделали заступником нашего народа, нашей истории, нашей судьбы.
Но за это наша история превратилась в новую драму Его жизни. За это мы, как народ Христов, много раз страдали, много раз умирали и много раз воскресали. Наш исторический путь отмечен кровавым крестом и светлым воскресением. Всё под знаком Христа, распятого и воскресшего. И все наши великие исторические личности прославились только потому, что прошли путем Христовым, путем Голгофы и Воскресения.
Потому, государь король, для нас, сербов, Великий Пяток вдвойне тяжек, а Пасха вдвойне радостна. Ведь оплакивая Христовы страдания на Кресте в Великий Пяток, мы оплакиваем миллионы наших соотечественников, убитых за Христа во все века; а славя Христово Воскресение, мы славим и их, бессмертных в Небесном Царстве Христовом, в великой многомиллионной Сербии, торжествующей на небесах. В этой бессмертной небесной Сербии торжествуют и многие твои предки, государь, и я, как и всякий серб, надеюсь, что есть там и мои предки. Нашу радость мы соединяем с их радостью. И вместе с ними восклицаем: «Христос воскресе!». А это значит: Бог победил сатану; жизнь поглотила смерть; правда стерла неправду; любовь упразднила ненависть; свет разогнал тьму. Потому и поем мы трижды: «Христос воскрес! Христос воскрес! Христос воскрес! — радость принес!. Аминь».
Когда ты прочтешь эту речь, старче митрополите, ты поймешь, какое огромное впечатление она произвела не только на меня, но и на моих некрещеных земляков: на брамина Гаури Шанкару и кшатрия Раму Сисодию. Тем более после нашего печального опыта в безбожной и окамененной Европе.
Знай, что через месяц, когда ты получишь это письмо, в этой чудесной земле во все концы еще будет звучать приветствие: «Христос воскресе!» и: «Воистину воскресе!».
Желаю тебе всяческой радости от Христа и остаюсь преданным тебе
Феодосий Мангала
Крест и в настоящее время остается символом сербской нации. Символ этот изображается в виде четырехконечного симметричного креста с четырьмя буками «С», символизирующими, по некоторым толкованиям, девиз: «Само слога Србиjа спасава» — «Только единение спасает Сербию».
Стефан Урош IV Душан (1331—1355) — девятый правитель славной сербской династии Неманичей, самый знаменитый и самый могущественный Сербский король. Был суровым и храбрым, за 24 года правления он только на Византийскую империю нападал 13 раз. Душан поднял Сербию на такую высоту, которой она не достигала никогда: в его правление Сербия простиралась до Адриатического моря, а Душан был провозглашен королем почти всех стран, входивших ранее в Византийскую империю. Сербия была самым сильным и цветущим царством на Балканском полуострове ко времени нашествия турок. Мощи короля Душана почивали в главной его задушбине (так в Сербии называются монастыри или храмы, построенные кем-либо во спасение своей души, то есть пожертвованные «за душу») — монастыре святых Архангелов Михаила и Гавриила близ Призрена. В 1968 году святые мощи перенесены в Белград в храм святого апостола Марка.
Великомученик Лазарь (ок. 1329—1389; память 1528 июня и в Неделю третью по Пятидесятнице) — князь Сербский с 1371 по 1389 год, любимый народный герой сербов. Объединил разрозненные после смерти короля Душана сербские земли, добился у Византии сана патриарха для Сербского архиепископа. Мужественно сражался с турками, стремившимися покорить Балканы. Героически погиб в Косовской битве, в день своей Крестной славы (дня памяти его святого). Святые мощи его покоятся в его задушбине, монастыре Раваница, в храме Вознесения Христова, и подают притекающим к ним исцеление. В Косовской битве 1389 года сербские войска были разбиты турками, и на Балканах начался почти пятисотлетний мрачный период турецкого владычества. В Косово, этом святом для сербов месте, сегодня, после событий 1999 года, сербов почти не осталось.
Карагеоргий — вождь сербского народа, национальный герой, возглавивший в 1804 году первое победоносное антитурецкое восстание. Поводом к восстанию послужило убийство турецкими янычарами семидесяти лучших сынов сербского народа. К 1807 году сербы отвоевали почти все свои земли и при поддержке России добились от Турции широкой автономии. Однако в 1813 году «турки жестоко расплатились с сербами за эти десять лет вынужденных уступок… турки выжигали и вырезали целые селения, продавали сербов тысячами в рабство (в одном Белграде 17 октября 1813 года было выставлено на продажу 1800 человек сербов, женщин и детей)» (Погодин А.Л. История Сербии // История Сербии и Черногории. Босния и Герцеговина, Македония, Словения, Хорватия. С. 316). Карагеоргий вынужден был бежать в Австрию, а в 1814 году — в Россию. Вернувшись в Сербию, был предательски убит 13 июля 1817 года во время сна. Его голову доставили в Константинополь, где она была повешена для обозрения на стене сераля с надписью: «Это голова разбойника Кара-Джорджа». В Смедереве, на месте его убийства, сербы выстроили церковь «Покайница».
Милош Обренович (1780—1860) — сербский старейшина, верховный князь сербов (1817—1839), продолжатель дела Карагеоргия. В 1815 году он возглавил второе сербское восстание против турок, внушая сербам, что у них нет другого выхода, кроме победы или смерти; проявлял подлинные чудеса храбрости. После нескольких побед добился от турок признания в том же году автономии Сербии, в 1826 году по аккерманскому договору Сербии было возвращено самоуправление, в 1830 году по адрианопольскому миру между Россией и Турцией Сербии была возвращена независимость. В правление Милоша Сербия навсегда избавилась от опасности турецкого ига.
В славной битве при деревне Мишаре в первом антитурецком восстании (1804) сербские повстанцы под командованием Карагеоргия начисто разгромили турецкие войска.
В 1815 году победоносные для сербов битвы при Любиче, Чачаке и Ратарах разогнали турок, и большая часть Сербии очистилась от них.
На сербском языке это приветствие звучит так: «Христос воскресе! Христос воскресе! Христос воскресе! — радост донесе!».
Письмо 4. Госпожа Индумати пишет своему супругу Пандиту Гаур...
Желаю тебе счастья — больше тебе, чем мне.
Ты это я, я это ты. Это чувство с первых наших дней живет во мне, и сейчас, спустя двадцать лет, оно цветет, как прекраснейший лотос на священной реке Ганг. Это чувство еще более окрепло по причине долгого твоего отсутствия. Изо дня в день и из ночи в ночь я живу более с тобой там, в этой дикой Европе, чем здесь, в нашей Индии. Действительно, я больше ты, чем я. Там, с тобой, действительная я, здесь же только моя тень. Одно за другим получила я несколько твоих писем, и все они — одно другого горше. И если ты, призванный как брамин к сдержанности и строгой объективности, настолько мрачно пишешь о Европе, то я могу представить, как страшна эта зверская земля, не обладающая ничем, кроме зубов и желудка. Поэтому, чтобы облегчить твою участь, я взяла на себя труд и пошла в Аллахабад на праздник свечей в честь богини Кали.
Тебе этот праздник известен, мы не раз с тобой на нем были. Никогда он не был для меня ни таким красивым, ни таким торжественным, как сейчас,— но не был и таким грустным, без тебя. Скажу тебе, что в этом году в Аллахабаде было около двух миллионов паломников со всей Индии. Будто песок на берегу Ганга ожил и превратился в людей. Привела я с собой и нашего сына Ануширвану. Никогда он еще не был в Аллахабаде. Ночью, когда паломники зажгли миллионы свечей и пустили их по реке в честь богини Кали, вид был такой величественный, что Ануширвана запрыгал и захлопал в ладоши от восхищения и возбуждения. Он своими руками, как я научила его, зажег и пустил по Гангу семь свечей за твое счастье, в честь наших самых великих божеств: Брахмы, Вишну, Шивы, Индры, Савитри и Кали. Чтобы они были тебе защитниками в твоем пути через эти зверские джунгли. А я, со своей стороны, зажгла много свечей в честь любимой мною Кали, чтобы она сохранила нам тебя и вернула живым. Ты это я, я это ты. Почитает тебя и кланяется тебе
Индумати
Аллахабад — город в Центральной Индии на берегу Ганга. Большие религиозные празднества устраиваются в этом городе каждый год. Особенно известен «праздник свечей» в честь богини Кали, жены бога Шивы.
«Ты это я, я это ты» — это выражение часто употребляется в Индии. Им хотят показать иногда единение одного человеческого существа с другим, а иногда единение человека с каким-нибудь божеством. В песнях и молитвах богу Кришне это выражение употребляется часто.
Индусы считают Ганг священной рекой. Таковой считается и река Джумна, однако в меньшей степени, чем Ганг.
Брамины (брахманы) — жрецы, особо привилегированная, высшая каста, они занимают положение земных богов. Отличительный признак брамина — священный шнур, надетый через левое плечо. Шнур этот брамин получает в возрасте шести лет при посвящении в касту и носит его постоянно. Снятие шнура приравнивается к отказу от касты. Браминов четыре вида, каждый из них имеет свою специализацию: хотри — заклинатель, удгатри — певец, адхварью — занимается материальной частью ритуала, брахман — жрец-хранитель; существует и другая их градация. Касты находятся между собой в оппозиции, и это хорошо видно на брамине Парашураме, герое Бхагавад-гиты, который был заклятым врагом кшатриев и пролил столько кшатрийской крови, что ею он наполнил пять озер (см.: Бхагаватгита. 3-е изд., доп. Введение, пер. с санкср. и коммент. Б.Л. Смирнова. СПб., 1994. Глава 23, текст 27 (далее цит.: Бхагаватгита). Указанное место отсутствует в упомянутой выше «Бхагавад-гите, как она есть», издаваемой обществом «Бхактиведанта бук траст» и распространяемой кришнаитами).
Брахма — индуистский бог, входящий вместе с Шивой и Вишну в тримурти — тройку главных божеств. Он отличается наиболее интеллигибельными, абстрактными атрибутами и потому близок к понятию Брахмана-Абсолюта в брахманизме. Ему приписывается функция создания мира. Изображается красным, с бородой, с четырьмя телами и восемью руками, в них он держит четыре Веды, жезл, сосуд с водой из Ганга, жертвенную ложку, иногда цветок лотоса, жемчужное ожерелье и лук. Брахма мало вовлечен в сюжеты мифов, число храмов, посвященных ему, в Индии исчисляется единицами.
Шива — индуистский бог, входящий в тройку главных божеств, тримурти. Главная функция Шивы разрушительная, он бог смерти, разрушения, почему и изображается с третьим глазом, глазом разрушителя. Третьим глазом он смог сжечь даже бога любви Каму. Шива выпил яд, способный сжечь и отравить всю вселенную, поэтому он уничтожает мир и богов в конце каждой кальпы (эры). Культ и облик Шивы устрашающ. Свиту его составляют праматхи — злые духи, обитающие на кладбищах и питающиеся человеческим мясом. Эманацию Шивы составляют ужасные существа, например, изо рта Шивы исторгнут тысячеголовый и тысячерукий змей, из своего лба Шива создал чудовище с гигантскими клыками, опоясанное змеями и черепами. Он также почитается как покровитель аскетов, поскольку стал первым аскетом, хоть и не по своей воле: Шива был осужден на вечные лишения за то, что отсек голову самому Брахме. Облик Шивы-аскета таков: он сидит на тигровой шкуре, погруженный в медитацию, тело его, совершенно голое, покрыто золой, а волосы стоят копной, он украшен серьгами из змей и ожерельем из черепов. Шива гроза демонов. Он также бог ритма и танца; свой оргиастический танец «тандава» Шива исполняет вместе со своей женой Деви (она же Парвати, Дурга, Кали, Ума и т.д.) на теле убитого им Апасмары. Отличительные признаки изображений Шивы: четыре (или пять) лица, столько же рук, третий глаз, трезубец, барабан в виде песочных часов, боевой топор или дубинка с черепом у основания, лук, сеть и пр. Наиболее популярен культ Шивы как покровителя жизненной силы и мужского начала, которые символизируют столбовидные лингамы в храмах и домашних алтарях индийцев, а также бычки Нанди. «Культ лингама в Индии приобрел широкое распространение. К Шиве, к символизирующему его лингаму обращаются … жаждущие потомства, в его храм стекаются бездетные женщины, ожидающие от него помощи, подчас считающейся воплощенной в жрецах храма, реального содействия» (Васильев Л.С. История религий Востока. С. 242). Вот как описывается паломничество в пещеру Амарнатх — место поклонения Шиве, расположенное глубоко в Гималаях: «Изображение Шивы в пещере само по себе удивительно: это ледяная статуя, образовавшаяся из капель просачивающейся воды. В зависимости от фазы луны она растет или уменьшается: в полнолуние это природное изваяние достигает потолка пещеры — около 15 футов (4,6 м), а в новолуние от него почти ничего не остается. И это повторяется каждый месяц — рост и уменьшение… Я вошла в пещеру со слезами благоговения. То, что произошло там, трудно описать. Пещера вибрировала — совсем как хижина ифугао [туземное племя] в полный разгар баки [ритуальный магический обряд]. Потрясенная необъяснимой нечистотой этого места, я выбежала, едва сдерживая тошноту, не дождавшись, пока жрец закончит жертвоприношение от меня громадному ледяному идолу» (Отец Серафим (Роуз). Православие и религия будущего. С. 34). Шива и его супруга Шакти — основные божества тантризма. О том, что «существует много так называемых последователей господа Шивы, желающих предаваться курению ганджи (марихуаны) и подобных наркотиков», говорится даже в самой Бхагавад-гите (Глава 3, коммент. к тексту 24. Т. 1. С. 190).
Индра — центральный и наиболее популярный бог древнейшего, ведического пантеона. Он первенец бога неба Дьяуса и богини земли, он повелитель вселенной, оторвавший небо от земли, в результате чего возник мир. Индра — бог грома и молнии, битвы, богатства, мужской силы, вдохновитель певцов и воинов. В Ригведе ему посвящено 250 гимнов. Боги, подчиненные Индре, располагаются на третьем небе.
Савитри — одна из жен Брахмы, созданная им самим. Чтобы всегда видеть ее красоту, он создал себе четыре лица. Савитри считается образцом верной и мудрой жены, ее называют также спасительницей.
Письмо 5. Снова госпожа Индумати пишет своему мужу Пандиту Г...
Письмо 6. Феодосий Мангала пишет Малабарской Церкви...
Мир вам и радость от Господа Иисуса Христа.
Вот мы и в Сербии, чудесной стране на Балканском полуострове. Мы здесь не думаем о чудной красоте здешней природы, ведь природа Божия всюду есть несказанное чудо красоты, а думаем об этом народе и его исторической судьбе. Ибо человек важнее природы, а часто и прекраснее ее. Не человек ради природы, но природа ради человека.
Мы взяли себе за правило, как только ступим на какую-нибудь новую землю, прежде всего узнавать прошлое ее народа. В Сербии нам сопутствовала удача и мы нашли индолога, который прекрасно знает и весьма любит Индию. Десять ночей он читал и рассказывал нам об истории сербского народа. Если бы даже он рассказывал нам не десять ночей, а десять месяцев, нам и того было бы мало. Но то, о чем мы услышали от нашего нового друга и любителя Индии за десять ночей, я должен, к отчаянию моему, сократить так, чтобы вы могли прочитать это за десять минут. Ведь письмо, которое невозможно прочитать за десять минут,— это не письмо, а уже иной жанр литературы.
Святые люди сделали самостоятельными и объединили племена, переселившиеся некогда на Балканы из Индии. Запомните это: из Индии. Святой Симеон Неманя и его сын святой Савва совершили это дело. Династия Неманичей служила Богу и народу в течение двухсот лет. Почти все жупаны, короли, деспоты и князья, так же как и их супруги и близкие и дальние родственники, стали святыми. Их святые тела сохраняются в раках нетленными и сейчас в разных монастырях и храмах — не только на сербской земле, но и на всех Балканах: в Греции, Болгарии, Румынии и Албании. Это были истинно святые люди; каждый из них всегда подписывался так: «Слуга Христа Бога». Только потому, что они в своем сиянии, силе и богатстве предали себя на служение Богу, они и смогли так блистательно послужить людям. Ведь люди не могут любить друг друга как братья, если они все вместе не любят Отца своего Небесного. Многие из династии Неманичей, и мужчины и женщины, посвятили себя монашеской жизни, ведя борьбу против плоти и крови и духов злобы поднебесных. Другие из них столь же героически боролись против гуннов, монголов, татар и папства под священным девизом: «За крест и свободу!». Запомните этот сербский девиз, которому уже много столетий, но который и сегодня для сербов так же нов и современен, как путеводная Полярная звезда. И в нынешние дни вы повсюду услышите от сербов: «Мы живем и боремся за честной крест и золотую свободу». Честной крест — это Христов крест, а золотая свобода — это чистая и святая свобода во Христе.
Братья мои и сестры, нет народа на свете, который так последовательно и упорно боролся бы против Спасителя мира, как евреи, и нет народа на свете, который так последовательно и упорно боролся бы и жертвовал собой за Христа, как сербский народ. Я прошу вас, всех вас, крещеные души в Малабаре: молитесь Богу за этот необыкновенный, святой и героический народ.
На Косовом поле в 1389 году состоялась битва между мусульманами и сербами. И по непостижимому Божию Промыслу мусульмане победили сербов. Это самая великая дата в истории сербского народа. В этой битве погибло все сербское войско во главе со святым князем Лазарем, чьи мощи лежат сейчас в раке — такие, будто он умер вчера. Если вы спросите сербов, именно этих сербов ХХ века, почему сербская армия проиграла турецкой в Косове, то получите всегда один и тот же ответ: «Потому что она возлюбила Царство Небесное, а не земное». И с тех пор четыреста с лишним лет длится эпоха сербских мучеников за веру, то есть за честной крест и золотую свободу. Миллионы сербов были вырезаны, как ягнята, посажены на кол, умерщвлены голодом и другими муками — для того, чтобы жить вечно.
В 1804 году сербские крестьяне подняли восстание против Турецкой империи. Горстка христиан против огромной, сильной империи, простиравшейся от Дуная до Индии. Вся Европа была поражена этой неравной борьбой. И вот чудо из чудес: сербы отвоевали свою свободу и независимость с Божией помощью. Даже вопреки Европе, которую Сербия веками заслоняла грудью своих сыновей от напора турецкой мощи. Только с Божией помощью: подобно тому и библейский Гедеон с тремястами человек и с Богом победил несчетное множество мадианитян.
Есть Бог, братья. История сербского народа должна войти в религиозные хрестоматии всех народов как доказательство существования Бога.
Вот, на сегодня все. Если бы я стал писать больше, то написал бы книгу; да, я написал бы новую Библию. Но поскольку пишу вам не книгу, а письмо, то должен заканчивать. Сотню раз старался я запомнить нечто такое, что должен рассказать вам потом, когда мы вернемся в Малабар.
Вчера на нас засмотрелись дети на белградской улице, ну и один, посмелее других, спросил:
— Откуда вы, господа?
— Из Малабара,— ответил я.
— Малабара! Да ведь это сербское слово,— говорит мальчик.— Оно означает «Мала Бара». Значит, вы из Малой Бары?
Наш провожатый и друг, индолог, засмеялся, погладил мальчика и сказал:
— Ты прав. Это так.
Напоследок хочу еще привести вам сербский гимн, самый возвышенный изо всех национальных гимнов Европы:
Боже правды, Ты, доныне спасавший от погибели нас,Внимай нам и отныне и будь нам Спас!Мощной десницей Твоей управь и защити будущности сербской корабль;Боже, спаси, Боже, храни сербского короля, сербский народ!Из мрачной тени гроба сербская корона засияла вновь,Настало новое время — нового счастья, Боже, подай!Королевство сербское, пятивековой борьбы плод, защищай!Сербского короля, Боже, спаси,— молится Тебе сербский народ!.
Это самый величественный гимн из всех, какие я когда-либо слышал. Другие европейские гимны или пренебрегают Богом и вовсе не упоминают о Нем, или представляют собой обыкновенные высокомерные оды, национальное самовосхваление. Мне говорят, что англичанам в мировую войну более всего полюбился сербский гимн как гимн, превосходящий все гимны, и они пели его в Англии по всем церквам. И хорошо делали. Когда вернемся, я научу вас, как поется сербский гимн. Благодать Божия да пребудет с вами.
Всех вас приветствую и целую,Феодосий Мангала
Преподобный Симеон Мироточивый, царь Сербский //(Стефан Неманя; † 1200; память 1326 февраля, Неделя вторая по Пятидесятнице) — основатель великой династии Неманичей, объединитель сербских земель. В 1159 году он отвоевал у греков все сербские земли, а также завладел новыми территориями. Он образовал мощное государство, в которое входили девять крупных областей: Сербия, Срем и часть Словении, Босния, восточная Далмация, Герцеговина, Черногория, Зета, Албания и Македония. При нем в 1190 году Сербия была признана Византией независимым государством. Завершив свои земные дела, преподобный в 1195 году оставил царский трон и последовал за своим сыном, святым Саввой Сербским', ', на Святую Гору Афон и там в ангельском образе предал Богу свою душу. Святое тело его было перенесено святым Саввой в Сербию, а рака в монастыре Хиландар, где оно лежало, стала источать миро. Возле нее произросла лоза, называемая лозой святого Стефана, она приносит виноград, от которого люди получают чудесную помощь даже в наши дни. Самые крупные задушбины царя Симеона — монастыри Юрьевы Столпы, Студеница и Хиландар.
Святитель Савва Сербский (1169—1237; память 1225 января) — самый почитаемый в Сербии святой, создатель Сербской Церкви, святой покровитель Сербии, великий светоч, силой духа которого сербский народ укрепляется в течение всей своей истории до наших дней. Родился святой Савва (мирское имя Растко Неманич) в семье святых царей: преподобного Симеона Мироточивого (память 1326 февраля) и сербской святой Анастасии (Анны); брат святого Саввы, король Стефан Первовенчанный, тоже сияет в лике святых (память в Неделю вторую по Пятидесятнице). Оставив царские палаты, святой Савва в юном возрасте удалился с русскими монахами на Святую Гору Афон. Здесь он со своим святым царственным отцом основал в 1199 году мощный сербский духовный центр — Хиландарский монастырь, никогда не прерывавший связей с родной для его иноков страной и ставший очагом просвещения для всего православного мира. Святой Савва стал в 1219 году первым предстоятелем ставшей самостоятельной Сербской Православной Церкви, он основал ее, укрепил и расширил, устроил сербское монашество по образцу афонского, направил сербское народное самосознание к высоким идеалам преданности святой вере православной до смерти. Монашеская жизнь в Сербии до наших дней определяется Типиком, составленным для нее святым Саввой. Чудотворные мощи святого Саввы были сожжены турецкими поработителями Сербии в 1595 году в отместку за восстание, поднятое сербами против них в 1594 году. Память этого страшного злодеяния до наших дней совершается сербами 27 апреля10 мая, в храме святителя Саввы на Врачаре в этот день служится литургия архиерейским чином.
Династия Неманичей — это святой Симеон Мироточивый и девять его потомков, правившие Сербией примерно с 1170 года по 1371 год. В их правление Сербия была создана как государство, главным принципом которого была верность Православию, и пережила свой золотой век. Семь из десяти царей династии Неманичей сияют в лике святых: Стефан Неманя (преподобный Симеон Мироточивый; память 1326 февраля), Стефан Первовенчанный (преподобный Симон Монах; память в день собора афонских святых), Владислав Сербский (память 24 сентября 7 октября), Драгутин (в иночестве Феоктист; память 30 октября 12 ноября), Стефан Милутин (память тогда же), мученик Стефан Урош III Дечанский (память 1124 ноября) и мученик Стефан Урош V (память 215 декабря).
Жупан — титул южнославянских князей; жупы — древнейшее название областей или округов, на которые Сербия была поделена в военных целях. Жупан возглавлял свой народ и в мирное время, и в военных сражениях.
Деспот (греч. despothj — «владелец, неограниченный повелитель, господин, царь») — титул сербских правителей, пожалованный им Византией в 1402 году, когда Сербия стала ее союзницей.
Косово поле представляет собой межгорную котловину площадью около 500 кв. км при впадении реки Лаб в Ситницу, на юге Сербии. Косовская битва произошла 1528 июня 1389 года. Поражение на ней православных объясняется тем, что турецкая армия по численности превосходила балканские войска в несколько раз, к тому же турками впервые было применено огнестрельное оружие — пушки и мушкеты.
Сербы XXI века тоже демонстрируют чрезвычайно высокий уровень религиозности. Так, по результатам переписи населения Сербии (без Косово и Метохии), проведенной в 2002 году, 95 % ее жителей считают себя верующими, не определились 4,5 % и отнесли себя к атеистам 0,5 %. По вероисповеданию сербское население на 85 % состоит из православных, католиков среди сербов 5 %, мусульман 3, 3 %, протестантов 1,1 % и иудеев 0,01 %.
Османская империя основана в 1301 году. Турки приняли мусульманство в Х веке, но уже с XI века стали самыми ярыми воинами ислама.
Сербы, страдавшие от турецкого ига, вынуждены были искать убежища в сопредельных странах. Австро-Венгрия, предоставив им убежище, расселяла их на узкой полоске земли на своей южной окраине, где они должны были создать войсковой кордон наподобие русских казацких линий. Таким образом, с конца XV века сербы вместе с хорватами охраняли австро-венгерскую границу и отбивали многочисленные турецкие нападения.
См.: Суд. 6—7.
Мала Бара дословно: «малое озеро». Бар (бывшая римская провинция Антибариум, затем, будучи частью Венецианской республики, назывался Антивари) — древнейший город в Черногории на берегу Адриатического моря, состоящий из двух частей: Нового Бара и Старого Бара. В житии преподобного царя Симеона Мироточивого упоминается о богатых дарах, посылаемых им храму святителя Николая Чудотворца в Баре. Возможна также ассоциация с названием пригорода Белграда — Маринкова Бара.
Речь идет о первой мировой войне.
Письмо 7. Госпожа Катьяяни пишет своему сыну Раме Ямуне Сисо...
Рама, сын мой, мир тебе и здравие от всех богов индийских.
Особенно молюсь богу Кришне, защитнику всех кшатриев, да сохранит он тебя в этой жизни, чтобы я, твоя мать, еще раз увидела тебя и глаза мои налюбовались бы тобой. Весь мир видимый и невидимый не может утолить материнских глаз так, как может сын, да еще такой геройский сын, любимец великого Кришны, каков ты, Рама, сын мой, зеница моего ока и сердце моего сердца.
Брат твой Арджуна читал мне твои письма из этой страшной и немилосердной Европы, а я, слушая, трепетала от испуга, как ветка махагониевого дерева от ветра. Пиши нам, сын мой, что-нибудь более утешительное или, еще лучше,— не пиши ничего, а поторопись вернуться в Индию. Мои дни уже сочтены, и я каждую минуту жду смерти и реинкарнации в какое-нибудь новое, лучшее, чем это, тело.
Не могу сказать тебе, сын мой, что у нас все хорошо. По карме с каждым случается то, чего он заслужил. Новостей здесь много, и больше неприятных, чем приятных. Но если боги могут смотреть на все неприятности на свете, то должны и мы навыкнуть подражать богам в этом.
Умер Кабир, твой родственник, молодой и дивный; умереть суждено ему было, и не мог он не умереть, когда пришло время. Сакунтала, жена его, которую ты знаешь как непревзойденную красотой и добродетелью, пошла на сати из любви к Кабиру, и сгорела в огне, и пепел ее развеян над Джумной. Это было сделано тайком, так, чтобы все закончить ранним утром, пока бог Агни не направит первые лучи солнца на землю, чтобы ничего не узнали англичане, которые в это время спят. Я присутствовала при этом по ее желанию. Я помогала ей после омовения одеться в белые шелковые одежды.
Сияющая подобно полной луне, с глазами черными, как безлунная полночь, она почудилась мне богиней. Не верю, чтобы кто-нибудь мог бы выглядеть прекрасней ее, даже Сита Рамина и Радх Кришнина. Одевшись, она поклонилась всем нам, воскликнула: «Дхарма!» и взошла в лодочку, разукрашенную зеленью и голубыми лотосовыми цветами. Мы глядели на нее, стоящую на костре, и тут первые лучи солнца коснулись ее лица. Хотя мы и знали, что она делает то, что в Индии должна по дхарме сделать верная супруга, но все трепетали от ужаса. Когда огонь охватил ее и ее лицо исчезло в пламени, мы услышали страшный вопль: «Кабир мой, я иду к тебе!».
* * * Ах, сердце человеческое, сожмись и вытерпи, если сможешь, все ужасы этой житейской самсары!
Сына Кабира и Сакунталы я забрала к себе. Знаю, что ты поступил бы так же и что тебе это будет отрадно.
Но доносчики англичан узнали об этом происшествии на Джумне и сообщили английской полиции. Припоминаю, что когда она поджигала себя на костре, мимо нас кто-то промчался на велосипеде. Одни говорили, что это мужчина, а другие, что женщина. Сейчас полиция расследует это происшествие, ну и меня, старую, привлекли как свидетельницу и соучастницу. Что будет, не знаю. Но я не боюсь ни тюрьмы, ни смерти. Европейцы, которые сегодня женятся, а завтра разводятся, конечно, не понимают этой высшей жертвы, жертвы любви женщины к своему мужу. Да, я слышала от христианских миссионеров слова их Священного Писания: «Любовь сильнее смерти». Но у них это только на языке, в то время как у нас — на деле.
Остерегайся, сын мой, европейских женщин. Это чудовища. Они катаются на велосипедах. Носят мужскую одежду. Стригут волосы. Сидят нога на ногу. Курят, пьют и смеются, скаля зубы. У них девичество оскверненное, а материнство бездетное. Как только умирает муж, они сразу распечатывают завещание, чтобы увидеть, что он им оставил в качестве дохода или пенсии. У них из сотен миллионов не найдется ни одна, которая из любви к умершему мужу пошла бы на добровольную смерть. Между тем, эти эгоистичные варвары клеймят нас, индусов, как народ с варварскими обычаями! Да осудит их громовержец Индра. Поспеши вернуться, умоляю тебя. Беги как можно скорее из Европы.
Твоя мать Катьяяни
Имя Катьяяни (санскр. «из рода Ката», мифического мудреца) — один из эпитетов Дурги, жены Шивы.
Кришна считается в Индии богом, часто появляющимся в образе человека. Он бог воинственный, помогающий воюющим или уничтожающий их. Он явился королю Арджуне на поле боя и продиктовал ему целую Бхагавад-гиту. Жена Кришны зовется Радхой. Кришна считается особенным защитником пастухов. Кришну и его мифические поступки, совершенные им среди людей, особенно воспел один слепой поэт по имени Шур Даш.
Махагониевое дерево, или свитения,— вечнозеленое растение высотой до 15 м, один из сортов так называемого красного дерева. Древесина его отличается красивой текстурой с золотистым оттенком.
Реинкарнация — повторное рождение, рождение в новом теле. Испокон веков индусы знали, что в человеке есть живая душа. Умирает тело, а душа не умирает. Душа носитель жизни, потому она и называется на санскрите жива или джива. Когда тело умирает, душа выходит из тела и появляется в новом теле, будь то человеческое тело или животное, согласно не Божией воле, а карме, которой подчинены и сами боги.
Карма — совокупность дел, добрых и злых, совершенных в прошлой жизни отдельного человека, определяющая, в каком теле или статусе появится его душа, когда выйдет из умершего тела. Карма определяет судьбу богов и людей.
Историческое лицо с именем Кабир значимо для индийской религиозной культуры. Так звали индийского поэта (1380—1460 или ок. 1440-ок. 1518), мусульманина из Бенареса, тяготевшего равно и к исламу, и к индуизму. Он учил, что бог находится в каждом человеке, поэтому особые ритуалы и места поклонения ему не нужны. Кабир положил начало широкому религиозному движению против каст, он почитается как святой и предтеча гуру Нанака, основателя сикхизма.
Сакунтала — героиня драмы поэта Калидаса (V в.), называемого индийским Шекспиром, символ самой возвышенной любви. Пьеса «Сакунтала» вдохновила на создание художественных произведений Гете, Гейне, Шиллера, Бетховена, Шуберта, Карамзина, Тютчева, Фета, Бальмонта, ее постановкой открылся Московский камерный театр в 1914 году. Задолго до перевода индийских религиозных текстов пьеса открыла европейскому миру Индию с лучшей стороны и тем самым способствовала формированию односторонних, идеализированных представлений о ней, не изжитых до сих пор.
Сати — костер. По древнейшему индийскому закону вдова сжигается заживо на костре вместе со своим умершим мужем. Некоторые индийские махараджи запрещали сати, но без особого успеха. Лорд Бентик (Лорд Бентик был вице-королем Индии в 1828—1835 годах. Этим титулом назывался высший представитель королевского двора страны-колонизатора в странах-колониях, например, представитель английского королевского двора в Индии Бентик прославился своими планами разобрать знаменитый шедевр архитектуры мавзолей Тадж-Махал, а затем вывезти его по частям в Европу и распродать на аукционах. Ред.), будучи вице-королем Индии, принял строгий закон против сати. Этот закон ужесточали несколько раз в течение XIX века, и это привело к тому, что количество самосожжений уменьшилось, но они не вышли из обычая.
Сати звали первую жену Шивы. Согласно Ваю-пуране, она бросилась в жертвенный огонь, чтобы спасти честь мужа. Примеру богини веками следовали индийские женщины. В Индии «участь вдовы особенно жалка. Вторично замуж она выходит редко, а в прежние времена, особенно среди высших каст, считалось нормальным, когда жена, будь она даже девочкой 13—14 лет, только что выданной замуж, живьем сжигала себя на костре рядом с трупом мужа» (Васильев Л.С. История религий Востока. С. 256).
Джумна, или Джамна,— приток Ганга, священная для индусов река. На месте слияния Джумны и Ганга находится Аллахабад — один из священных в Индии городов. На берегу Джумны в городе Агра расположен знаменитый мавзолей Тадж-Махал. «В Индии нет кладбищ — только священные места, на которых сжигают умерших. К такому месту выносят обернутого в полотно покойника, его старший родственник разжигает костер. Когда огонь гаснет, обгорелые останки помещают в сосуд и топят в реке» (Васильев Л.С. История религий Востока. С. 256). Этот обряд похорон, вернее их отсутствия, называется шраддха; в знак траура индийцы носят белую одежду.
Агни — бог огня. Само слово «агни» означает «огонь», и «огонь» — «агни».
Сита — жена Рамы. В отсутствие короля Рамы чужестранцы уводят его супругу далеко на Цейлон. Рама с армией людей и обезьян идет на бой против похитителей Ситы. Ценой больших усилий и жертв Рама освобождает свою верную супругу и возвращается домой. Таково содержание знаменитой индийской поэмы Рамаяна.
Радха — пастушка, возлюбленная Кришны. Кришна вообще любил шалить, проказничать, качаться на качелях и сводить с ума своей музыкой пастушек. Некоторые кришнаитские секты почитают не Радху, а первую, законную супругу Кришны — Рукмини.
Дхарма означает долг, неизбежный и непреодолимый. Дхарме нужно следовать без сопротивления.
Самсара означает круговорот жизни. Поскольку, согласно индийской мифологии, этот мир бесконечен и вечен, то он в действительности представляет собой круговорот, из которого не могут выйти ни люди, ни боги.
Допустимы оба варианта написания этого слова: самсара и сансара (санскр. «странствование по воплощениям»).
Крепка, как смерть, любовь (Песн. 8:6).
Южные славяне также традиционно приучали юных девиц сохранять благообразное, целомудренное выражение лица. Грубый смех, раскрытый рот и обнаженные зубы считались признаком или уродства, или распущенности.
Письмо 8. Сисодия пишет своему брату Арджуне...
Салам, дорогой мой Арджуна.
Много писем послал я тебе из Европы, а это второе, что пишу тебе из Сербии. Но от тебя ни слуху, ни духу. Что с тобой? Болен ли ты или здоров? Если ты болен, я не требую извинений; но если здоров, не приму оправданий. Ты всегда был высокого мнения о Европе, но это, вероятно, потому, что ты никогда в ней не был. Если бы ты там был и увидел то, что мы видели, то ты или, оставаясь человеком, изменил бы свое мнение, или же стал бы нечеловеком, отрицающим наш опыт, опыт очевидцев. Одно могу тебе пожелать: молись, чтобы наши боги, девата, защитили Индию от европеизации. Достаточно одной Европы, отравительницы мира, достаточно и без Индии. Если бы Индия стала второй Европой, второй отравительницей мира, тогда я поверил бы, что близится «ночь Брахмы» — конец вселенной и возвращение всего в небытие, в хаос и сон без сна.
Но я ни на миг не теряю веру в Индию. Напротив, здесь, в Сербии, среди народа, похожего на нас, эта моя вера крепнет. Нигде в Европе мы не были приняты с такой искренностью и любовью, как среди сербов. Каждый серб несет в себе, сознательно или подсознательно, частичку Индии — или в интуициях и привычках, или в склонностях, или же в гостелюбии и вкусе к прекрасному.
«Мы, сербы,— часть великой Индии», — так начал свою речь доктор Ефим, индолог и наш друг. Это было вчера вечером на заседании, устроенном в столице в честь нас, индусов.
«Судьба разлучила нас с Индией еще до Христова Рождества и направила через Европу и Переднюю Азию на Балканы. Отдаленные физически, мы, однако, никогда не отпадали духовно от своей прародины — Индии. Санскритские слова и мистика, легенды, пословицы, народные заговоры, фантастические песни о людях, превратившихся в змей и других животных,— все это у нас, сербов, сохранилось в несравнимо большей степени, чем у остальных индоевропейских народов. Само слово «серб» санскритского происхождения, и точное его значение неизвестно. Важно и то, что ни у одного народа Европы (а может, и всего мира) нет р как гласного звука, кроме индусов и сербов.
Но я хочу сейчас говорить вам не о Сербии, а об Индии, нашей расовой праматери.
Индия -это богатая залежь мистических, социальных и философских сокровищ. Мистика человечества в смысле религиозном нигде в мире не получила такого практического значения, как в Индии. Там люди верят в три необычные реалии и по ним ориентируют всю свою жизнь, личную и общественную. Эти три мистические реалии, по верованию индусов, следующие: карма, дхарма и реинкарнация. Карма — это судьба, дхарма — это долг. Реинкарнация — это повторное рождение после смерти в новом теле, человеческом или нечеловеческом.
В социальном плане индийское общество разделено на четыре касты: брамины, кшатрии, вайшьи и шудры. Это общественное устроение сохраняется в Индии в течение тысяч лет без перемен и без желания перемен. Такой строй не мог бы сохраняться столь долго, если бы люди всегда не думали о смерти и о том, что их постигнет после смерти. И если бы не думали еще о карме и дхарме. Карма, дхарма и реинкарнация — это замкнутый треугольник, который в Индии все определяет, все объясняет и умиротворяет. Брамин, прожив свой век, может после смерти родиться шудрой, а шудра — брамином, царь — попрошайкой, а попрошайка — царем. Ими восстанавливается истина, и благодаря им человек смиряется со своим статусом и уделом в жизни. Европа, атеистичная Европа, не думающая ни о смерти, ни о том, что будет после смерти, бунтует и требует достижения полной справедливости для каждого в этот краткий промежуток времени от рождения до смерти одного человека и одного поколения. Ее метр — это не метр, а миллиметр. А измеряя все миллиметрами, она все бунтует, бушует, возмущается, мечется, бросается и падает из одной ямы в другую.
По разнообразию философских направлений и систем Индия богаче всех остальных мыслящих народов, вместе взятых. Всё, что люди способны придумать и постигнуть без Божия откровения своим разумом и своим воображением, придумано и постигнуто индийскими мудрецами. Нет такой философии в мире, которая бы не имела корней или даже не получила полной разработки в Индии. Это теплая и плодоносная материнская утроба, родившая все, что только может родиться, от возвышенного до безобразного. Одному только Богу под силу открыть нечто новое, чего люди в Индии своим умом не смогли постичь. И Бог действительно открыл человечеству это новое — открыл Радостную весть через Иисуса Христа. Но об этом мы поговорим в другой раз и в другом месте. Могу сказать вам только одно, что даже материалистическая индийская философия, известная под названием санкхья, не менее духовна, чем самые духовные европейские философии».
Затем доктор Ефим сказал:
«Никакой из европейских народов в такой степени не призван понять Индию и протянуть ей руку братства и дружбы, как сербский народ. Без какого бы то ни было политического, экономического или другого видимого и материального интереса мы сегодняшним вечером приветствуем великую Индию как нашу наиближайшую родственницу на азиатском континенте. В лице ее честных сынов, которые оказали нам честь своим посещением, мы желаем ей всякого блага от Бога и всяческого процветания, прежде всего ей и нам. И если мы, сербы, как ее малая частичка, по некоему Божию смотрению на этом страшном мирском распутье, на этом мосту между Европой и Азией и падем, то да благословит Бог Индию, нашу матерь по крови и языку, принять из наших рук знамя борьбы за вечную истину Божию».
Это огонь, а не слова, брат мой Арджуна. Прочти это и дай прочесть другим. Мы ошиблись в своей оглядке только на так называемые великие народы мира, а не на малые. Но ведь и Вишну часто вещал через малое, а не великое. Ты знаешь, как явился великому нашему философу Санкаре и бог Шива в образе нищего. Не презрим же малого, чтобы достигнуть великого. Прочитай это нашей матушке и поклонись ей от моего имени до земли, как богине.
Любящий тебя брат Рама
Девата — домашние боги. Каждый дом в Индии держит своего идола в качестве домашнего защитника. И каждое село имеет своего, причем не одного. Их деревянные или каменные статуи можно увидеть на улицах, вдоль дорог, на полях и на высотах. По верованиям индийцев, девата делают людям добро не по своей доброте, а ввиду жертв, которые люди приносят им неопустительно каждый день, будь то мукой, или мясом, или молоком, или цветами. («Полубоги, ответственные за удовлетворение различных жизненных потребностей, ублаготворенные совершением жертвоприношений, даруют все необходимое. Тот, кто наслаждается этими дарами, не предлагая их со своей стороны, несомненно является вором» (Бхагавад-гита. Глава 3, текст 12. Т. 1. С. 176—177).— Перев.).
Ночь Брахмы, день Брахмы, год Брахмы — это космические эры, временные периоды вселенной, или кальпы, каждая из которых исчисляется миллионами лет. В день Брахмы дух пробуждается, возникает жизнь и нарушается равновесие мироздания. В ночь Брахмы жизнь исчезает и равновесие восстанавливается. Чередование дней и ночей Брахмы продолжается бесконечно. «По земному исчислению, тысяча эпох, вместе взятых, равна одному дню Брахмы. И так же долго длится его ночь» (Бхагавад-гита. Глава 8, текст 17. Т. 2. С. 21).
Шудры резко отличаются от других каст: они не «дважды рожденные», как члены остальных каст, поскольку над ними не совершается обряд инициации, и как таковые они не имеют полных гражданских прав. Шудры не имеют права изучать Веды и Веданту, участвовать в религиозных культах, владеть землей, занимать государственные посты, принимать участие в политической жизни, им запрещены браки с женщинами первых трех каст; дети, рожденные от таких союзов, считаются внекастовыми, «неприкасаемыми». Религиозными предписаниями запрещено употреблять пищу, приготовленную более трех часов назад, запрещено трем высшим кастам, но не шудре и т.д. Каста шудр складывалась из покоренных племен и чужаков. Вообще члены каждой касты рисуют на лице отличительные знаки разного цвета.
Ими — то есть кармой, дхармой и реинкарнацией.
Санкхья (санскр. «число») — одна из крупнейших философских школ Индии, основанная в VIII-VII веках до Р.Х. мыслителем по имени Капила (философ по имени Санкхья жил значительно позже). Оперирует такими понятиями, как причина, следствие, эволюция, первопричины — материя и дух, «великое» (единство), «я» и «не-я», самосознание, познающее и познаваемое, тонкие элементы, материальные элементы, тело, душа, страдание и освобождение от него. В индийском словоупотреблении это пракрити, пуруша, сансара, карма, мокша и т.п. Философия подчеркнуто дуалистична. Мир состоит из 25 элементов, из которых один духовен (пуруша), а остальные материальны. Освобождение духа от этих 24 таттв и значит обретение блаженства. Существование Бога считается недоказуемым, однако в качестве совершенного Духа Бог необходимо соприсутствует миру. Санкхья оказала влияние на учения йоги, буддизма и на различные философские теории.
Санкара (Шанкара) — знаменитый индийский религиозный мыслитель (ок. 788—820), испытавший влияние ислама. Единственным источником познания считал Веды, написал о них множество трактатов. Развивал теорию недвойственности: начало мира одно, это Брахман, видимый же мир есть только иллюзия, майя, возникшая по причине незнания. До настоящего времени традиция Санкары остается наиболее влиятельной в философии Индии.
Шива, как и все мифические индийские боги, являлся людям бессчетное количество раз. Однажды он явился и великому философу Санкаре. Когда Санкара после купания в Ганге вышел на берег, какой-то пьяный шудра, шатаясь, коснулся его. А как раз прикосновение шудр к высшим кастам запрещено. Разгневанный философ стал кричать на пьяного шудру: как посмел он прикоснуться к нему? Тогда шудра ответил Санкаре, что один и тот же дух жизни обитает во всех существах и что жизнь всех существ в совокупности есть единство. Санкара удивился, услышав, что говорит ему пьяный человек из самого низкого сословия. Вдруг вместо пьяного шудры предстал перед философом сам бог Шива, и философ пал к его ногам и поклонился ему.
Письмо 9. Госпожа Индумати пишет своему супругу Пандиту Гаур...
Желаю тебе мира, блаженный мокша,— больше тебе, чем себе.
О, как рада была бы я, если бы могла написать тебе такое письмо, которое усладило бы тебя, как букет благоуханных цветов. Но на этот раз лишены мы этой радости, и я, и ты. Это мое письмо — не цветы, а терния. Христиане рассказывают, как евреи возложили на Христа терновый венец вместо полагавшейся Ему Царской короны и как из-под тернового венца кровь текла по Его лицу. Видимо, и наши индийские боги желают, чтобы кто-то из нас понес терновый венец из-за людей безбожных и неправедных.
Известный воевода Рамачандра из славного рода индийских кшатриев написал мне письмо, умоляя меня как можно скорее пойти к старой госпоже Катьяяни, матери твоего друга и спутника Рамы Сисодии. Зачем — не сказал мне. Но я почувствовала недоброе. Когда я пришла в дом князя Сисодии, мне сказали, что старая госпожа арестована и к ней невозможно попасть. Когда я спросила о молодом князе Арджуне, брате Рамы, слуги с горькой усмешкой покачали головой и промолчали. «Что делать?» — думала я. Чего хотел от меня воевода Рамачандра? Недоумевая, я сразу поспешила в ближайший храм бога Шивы, принесла ему в жертву цветы и масло и направилась в темницу.
— Здесь ли благородная госпожа Катьяяни Сисодия и могу ли я с ней поговорить? — спросила я стража.
— Здесь, но говорить с ней нельзя.
Я дала ему на чай, прости меня.
Увидев меня, старая госпожа зарыдала. Сквозь слезы она поведала мне о своих действительно горьких муках.
Первая мука в том, что она арестована. А арестована она за то, что, по мнению полиции, побудила Сакунталу, молодую вдову Кабира, пойти на самосожжение и что при самосожжении помогала ей одеваться, ободряла ее, и прочие безумства, какие только могут взвалить на человека полицейские, чтобы показать себя заслуживающими свою плату. Как тебе известно, закон против самосожжения вдов весьма строг, так что старую госпожу Сисодия может ожидать самое худшее.
Но вторая мука страшнее первой. Она полагает, что полиции на нее донесла какая-то любительница-журналистка, шоферка что ли, не знаю, по имени Глэдис Фаркхарсон, в которую влюбился ее младший сын князь Арджуна. Эта дама, кажется, намного старше Арджуны, а ее манеры и поведение таковы, что ее появление в нашей божественной Индии можно уподобить открытию гнойной раны. Ну, представьте себе подобную личность связанной со славным кшатрийским и княжеским родом Сисодиев!
Но к этому позору добавляется еще одна срамота, пятнающая и дом воеводы Рамачандры. Уже семь лет как дочь Рамачандры помолвлена с Арджуной. А сейчас Арджуна избегает ее и дурачится с этой, как я назвала ее, Глэдис Фаркхарсон. (Ух, что за страшные имена!) Тут я поняла, зачем писал мне воевода Рамачандра. Но я еще не могла понять, зачем меня во все это вмешивают и чем бы я могла тут помочь.
— Ничем другим, дочь моя золотая, ничем другим, как только написать Пандиту Гаури Шанкаре, чтобы он как-нибудь исподволь и умело дал знать моему Раме, солнцу жизни моей, не причинив ему сильных страданий. А ему боги откроют, что нужно сделать.
Когда я вышла из темницы на мрачную улицу, кто-то схватил меня за руку. Я испугалась и вздрогнула.
— Не бойся, благородная Индумати, да наградит тебя Вишну тысячу раз за твою доброту. Разве ты не узнаешь меня? Несчастье изменило меня, и беды состарили. Я воевода Рамачандра. Благодарю тебя за то, что ты вняла моей просьбе и пришла.
— Не стоит,— отвечала я,— мне только жаль, что я совсем не нахожу, чем бы могла послужить и тебе, и старой госпоже Катьяяни.
— Ты можешь многое,— сказал воевода,— вернее всё. Напиши твоему супругу, нашему знаменитому брамину, которого сам махараджа ценит выше всех браминов в царстве, напиши ему, пусть расскажет Раме, какую срамоту навел Арджуна на его и на мой дом. И пусть скажет ему прямо, что я приложу все старания, чтобы Арджуна своей кровью смыл эти два позорных пятна с двух индийских кшатрийских домов.
Вот таковы терния — большие, чем ты ожидал. Сожалею, но что делать? Когда розы отцветают, остаются терния. И только терния не исчезают. Сточные канавы жизни неожиданно вливаются в наши тихие воды, и наши родники забрасывают камнями. Делай как знаешь. В этом я тебе не советчица. Могу только сказать, что всей душой чувствую боль старой Катьяяни и гнев воеводы Рамачандры.
Почитает тебя и кланяется тебе Индумати
Письмо 10. Феодосий Мангала пишет Малабарской Церкви...
Мир вам и радость от Господа Иисуса Христа.
Вчера был праздник — Спасов день. Славила белградская община. Была служба в церкви Вознесения и лития по всему городу.
Что такое лития, это мы знали и в Малабаре. Но не знали, что такое слава. Это исключительно сербский религиозный обычай. Каждый сербский дом имеет своего святого покровителя. Как вы знаете, христианские святые — не какие-нибудь вымышленные боги, а реальные личности, которые жили на земле богоугодной жизнью, освятились и переселились в рай. Они молятся о нас, живущих на земле, и Бог из любви к ним — ибо они доказали свою любовь к Богу — исполняет их молитвы. В день славы сербский дом сияет светом и радостью. На стол ставятся в честь святого три вещи: зажженная восковая свеча, пшеничный пирог и вино. Свеча знаменует свет истины, коей Христос осиял мир. Хлеб и вино символизируют духовную пищу и радость, всё от Христа и Христом . Вся челядь одета в этот день в праздничные наряды, и все готовятся к встрече гостей. Специально гости не приглашаются, но кто бы ни пришел и кто бы ни встретился, бывает встречен как желанный, с почетом. Разумеется, цыгане и слепые старательно пользуются этим сербским обычаем. Не только чтобы наполнить желудок, но и торбы. Благодаря славам в Сербии люди никогда не умирали от голода. Ведь славы бывают довольно часто, а милостыня составляет половину славы. И король славит. Его слава — святой апостол Андрей. Запомните это, и когда наступит день святого Андрея, пошлите королю Сербии поздравление из Индии. Для него это будет большой радостью и приятной неожиданностью.
Однако не только все сербские дома славят славу, но и все учреждения и организации: и села, и города, и церкви, и школы, и войска — каждый воинский полк имеет свою славу,— и цеха ремесленников, и больницы, и разные благотворительные заведения.
Вчера славили белградская община, и церковь Вознесения, и богомольческое общество, и еще несколько обществ и учреждений. Это великий день для сербской столицы.
Патриарх служил службу в церкви Вознесения с несколькими епископами и множеством священников. Патриарх произнес речь, из которой хочу привести вам лишь несколько слов:
«Около двухсот миллионов православных христиан во всем мире славят сегодня величайшее событие Вознесения Христа от земли на небеса. Сошел Он с неба в образе бедняка, а вознесся на небо как Господь, Коему, по Его собственным словам, дадеся всяка власть на небеси и на земли . Ангелы слетали на землю, когда Он родился в пещере вифлеемской, Ангелы парили вокруг Него, когда Он с Масличной горы возносился на небо. Когда Он родился, простые пастухи поклонились Ему, а когда возносился, поклонились Ему простые рыбаки, апостолы Его. Пастухи и рыбаки — есть ли кто проще и честнее? Это люди, которые не могут сфальсифицировать свою работу. Ни пастух не может выдумать искусственную овцу, ни рыбак продать искусственную рыбу. Не избрал Господь ни менял, которые торгуют абстрактными деньгами, ни фабрикантов, которые производят искусственный шелк.
И наш сербский земледельческий и пастушеский народ избрал Он, да послужит он Ему истиной, и правдой, и добром перед лицом многих других народов с ненатуральной жизнью и неестественными занятиями. Возблагодарим Господа за миссию, какую Он предназначил нам по Своей неисследимой мудрости и милости. И как я призывал вас в Рождество Христово поклониться нам всем вместе с вифлеемскими пастухами родившемуся Мессии, Спасителю мира, так и сегодня призываю вас вместе с рыбарями, апостолами мысленно поклониться на Елеонской горе Ему, возносящемуся к небесному престолу славы Своей с воинствами светозарных Ангелов».
Еще много дивных слов сказал Патриарх, но я не смог их запомнить. А закончил он так:
«В сегодняшний день славят многочисленные храмы в нашей Отчизне. Славит и святая Жича, первая архиепископия наша, в которой коронован и первый король сербский Стефан. Славят также многие села и идут крестными ходами по полям и нивам. Славят и многие общества. Да услышит их молитву и да поможет им прославляемый Христос. Но славит и наша столица — Белград. Да изольется милость Божия на нее. Белград — голова государства, а голова должна быть здоровой. Если голова больна, болеет и все тело. А надо сказать, эта голова государства не совсем здорова. Она в ранах, проказе и гное. Потому мы сегодня пойдем крестным ходом по этому городу, чтобы крестом, молитвой и духовными песнопениями освятить его, а это значит — чтобы очистить от злых духов и всецело посвятить его Христу».
Выйдя из церкви, мы пошли крестным ходом. Это был настоящий наш малабарский крестный ход со множеством людей, хоругвями, крестами, хорами и ярким разноцветьем. Было на крестном ходе около ста тысяч душ. В былые годы сам король шествовал рядом с патриархом, но в этом году, неизвестно почему, его не было. Из-за этого народ, слышу, возмущается… Войска, четники, музыка, мундиры, парады.
Вошли мы в здание управы, любезно приглашенные Патриархом. В зале на столе стоит зажженная свеча, пирог и вино. Пропели тропарь Вознесению Господню и сотворили молитву с обрядом. Затем председатель управы приветствовал гостей и пригласил всех к столу. За трапезой председатель стоя поприветствовал отдельно нас, индусов, словами: «Добро пожаловать». Затем какой-то элегантный господин подошел к председателю, поклонился и что-то шепнул ему на ухо. Председатель кивнул головой, и этот господин встал перед нами и продекламировал эти стихи:
Индия древняя, земля, дорогая для нас,И мы ветвь от твоего ствола,И мы дети Индостана.Ты сербов не знаешь, но мы тебя знаем,О тебе думаем, о тебе поем.От Гималаев до ХиндукушаС тобою наши сердца и души.
Этого молодого господина зовут Богданович. Он изъездил всю Индию и очень полюбил нашу страну. Мы были у него и за чаепитием долго говорили. Он водил нас в парк, называемый Калемегдан, чтобы мы полюбовались солнечным закатом, что необычно в этом городе.
Калемегдан сейчас — это парк, место прогулок. Но история этого места жуткая. Оно веками было сербской кровавой Голгофой. Что Колизей для Рима, то Калемегдан для христиан в Белграде. Там христиан бросали зверям, а здесь турки сажали сербов живыми на кол. Если провести кропотливые исследования, то, вполне возможно, окажется, что в Калемегдане пострадало больше христиан, чем в Колизее. Ведь мученичество сербов-христиан под мусульманами длилось дольше, чем мученичество христиан под языческими римлянами. Вдумайтесь: человек человека сажает на кол! Ни тигр, ни питон в Индии не способны так мучить свою жертву. Но демоны, когда получают власть над людьми, научают их тому, как мучить свою братию.
Слушая повесть о сербских мучениках, пострадавших на этом месте, я уносился мыслями в Индию к мученикам за Христа, прежде всего к святому апостолу Фоме, основателю нашей Церкви, а затем к многочисленным страдальцам Христа ради времен царей Авенира, Акбара и Могула. Я подумал: как связывает все христианские народы кровь мучеников! И я ощутил всем сердцем, как калемегданские мученики привязывают меня к Сербии — больше, чем что бы то ни было другое. И если бы меня спросили, какая связь между Индией и Сербией самая сильная, я бы ответил: кровь мучеников.
Целует вас и благословляетФеодосий Мангала
Спасовым днем у южных славян называется праздник Вознесения Господня.
Лития (или литания, от греч. lith, litaneia — «коленопреклонение, усердное всенародное моление») — моление в притворе храма или вне его. В настоящее время обычно совершается на всенощном бдении накануне праздников. Обычай служения литии появился в Византии, тогда во время всенародных бедствий православный народ собирался для усиленного моления. В наши дни лития тоже может совершаться во время бедствий и соединяться с крестным ходом. Литией также называется краткое моление об усопших. В Сербии сохранился обычай совершать литию с крестным ходом и в честь праздников.
Ср.: Рим. 11:36.
Любопытны и другие детали замечательного сербского праздника Крестной славы. «В каждом доме есть свой святой покровитель, день которого празднуется с необыкновенным торжеством. За обед, на который приглашаются все родственники и друзья, сами хозяева и члены их семейства не должны садиться ни под каким видом. Они, напротив, обязаны все время прислуживать своим гостям, а сами обедают уже после всех… Среди стола по обычаю ставится большой ржаной хлеб и на нем горит освященная свеча… Накануне вечера младший сын семейства от имени отца отправлялся приглашать на праздник друзей и знакомых. Подойдя к двери, он обыкновенно говорил: “Дай Бог вам Царствия Небесного! Мой отец вам кланяется и приглашает вас прийти к нему сегодня вечером”… Друзья без дальних разговоров отправлялись в путь и, придя в дом, здоровались с хозяином, говоря: “Доброго вечера! Поздравляем с праздником; дай тебе Бог в здоровье и веселье праздновать его долгие годы!” Затем начинали пить, есть, веселиться, и певцы с восторгом начинали петь свои поэтические песни про юнаков удалых, что не один десяток голов турецких порубили в кровавой сече. Торжество было полное» (История Православной Церкви в XIX веке: В 2 кн. Кн. 2. Славянские Церкви. М., 1998. Репринт. издания 1901 года. С. 403—404). В день своего Крестного имени даже цари прислуживали гостям, как об этом поется в старинной народной песне: «Святого славит Сербский царь Стефан, / Святого славит — святого Архангела. / …Царь Стефан холодное разносит вино, / господам по порядку чашу подает, / как по-царски нужно и требуется / свое Крестное имя служить. / Но говорят господа христианские: / “Царь честной, солнце яркое! / Нам просто и неловко, и совестно, / что ты нам вино подаешь; / но ты сядь вместе с нами за стол; / слугам отдай — пусть разносят вино”. / Обманулся Сербский царь Стефан / и сел с ними за стол, / а еще чаши в честь Славы не выпил / и молитвы не прочитал… / Пока царь Стефан на ногах был, / стоял возле него святой Архангел, / стоял у правого плеча его, / крылом по лицу миловал его. / Когда царь Стефан сел за стол, / рассердился Архангел святой, / крылом по лицу ударил царя / и ушел из царского двора. / Этого из двора никто и не заметил, / кроме одного монаха старого, / и он слезы льет по лицу… /Об этом придворные царю доложили. / Тогда царь на ноги встал / и поднял трехсот священников / и двенадцать великих владык / и четырех старых проигумнов, / и взяли они книги старинные / и читали молитвы великие / три дня и три темных ночи; / молятся Богу и святому Архангелу, / и на это наконец едва смиловался, / едва смиловался Архангел святой / и царю тот грех простил…» (/Войнович Д/. История сербского народа. История Зеты и Черногории // История Сербии и Черногории. С. 55—56). Кто крестное имя служит, тому и Бог помогает — таков смысл песни о воеводе, томившемся в день своей Крестной славы в темнице: «“О дивная, прекрасная Слава Божия, / святой Георгий, мое имя крестное! / Избавь меня от темницы проклятой”. / Тут явился юнак перед темницей: / “Выходи ко мне, воевода Тодор! / Ворота темницы открыты”… /Тогда вышел воевода Тодор,— / перед темницею чудный добрый юнак / на витязе — зеленом коне; / на нем чистый зеленый бархат / и славная шелковая шапка, / за шапкой ноя (страуса.— Ред.) — птицы крыло,— / тень бросает на коня и юнака, / чтобы лице от солнца не загорело! / …Обернулся воевода Тодор, / чтобы юнака вином угостить,— / но не стало ни коня, ни юнака» (там же, с. 56—57). Входящий в обряд Крестной славы чин «резания колача» включен во все сербские требники (см.: Журнал Московской Патриархии. 1983. № 7. С. 40).
Ср.: Мф. 28:18.
Монастырь Жича построен в XIII веке сыновьями святого царя Симеона Мироточивого — святым королем Стефаном Первовенчанным и святым Саввой Сербским', '. В 1219 году святой Савва был хиротонисан в Византии в первого архиепископа Сербского и привез с собой мастеров для росписи жичского собора Вознесения Господня. Через два года, в 1221 году, в этом соборе в день его храмовой славы (престольный праздник) святым Саввой был венчан на царство первый король Сербский, Стефан Первовенчанный. Здесь же были венчаны на царство еще 19 королей Сербских. Жичский Спасов дом был сердцем сербского Православия, он именовался Великой церковью и Матерью другим церквам. За долгую историю монастыря его неоднократно разрушали, даже в середине и в конце ХХ века, но он всегда поднимался из руин. В 1804 году Жичу восстановил знаменитый Карагеоргий, а в 30-е годы прошлого столетия- великий святитель Сербский Николай, автор настоящей книги. Святитель Николай много заботился и о духовном благоустройстве Жичи, и при нем духовная жизнь Сербии достигла расцвета. Сегодня Жичский монастырь самый крупный в Сербии, в нем подвизаются 45 насельниц.
В оригинале дословно: «носят литию».
Четники в Сербии — то же, что казаки в России. Четы, вооруженные партизанские отряды самообороны сербов, возникли в тяжкие времена турецкого ига, в XV веке. Состояли они в основном из гайдуков. «От Балкан до кремнистого далматинского приморья, от Карпат и до Пинда не было ни одной планины (плоскогорья), которая не скрывала бы в своих недрах хоть одного отряда (четы) сербских гайдуков, которые здесь хранили кадило сербской свободы и самостоятельности и отсюда слетали в долину, где кроваво мстили своим тиранам» (Погодин А.Л. История Сербии. С. 296). В 1904—1908 годах ввиду террора, развязанного албанскими башибузуками, турецкими и болгарскими отрядами против сербов в Македонии и Старой Сербии, четническое движение активизировалось. Его деятельность поддерживалась МИДом Сербии. С 1908 по 1941 год четники составляли националистическую великодержавную монархическую организацию Народная оборона, объединявшую сербских патриотов («родолюбов»). В апреле 1941 года Югославия была захвачена Германией. Уже в мае 1941 года четники, предводимые полковником югославской армии Михайловичем Драгутином (1893—1946), открыли мощное Движение сопротивления. К середине лета воевало уже более 50 тысяч партизан, а к концу 1943 года — более 200 тысяч. Правительство Югославии в изгнании присвоило Михайловичу звание генерала (1942), назначило его военным министром, а четников приравняло к военнослужащим югославской армии. Однако в ноябре 1943 года И.Б. Тито, первый секретарь коммунистической партии Югославии, запрещенной в Югославии с 1921 года, организовал Национальный комитет освобождения. Четники не признавали иной формы правления, кроме монархии, и коммунизм в том числе. Тито, придя к власти, запретил Сербскому королю возвращаться в Югославию, казнил в 1946 году в памятный день 417 июля вождя четников Драже Михайловича как военного преступника, а с четниками жестоко расправился с помощью армий союзных стран, конкретно — с помощью Советской Армии.
Хиндукуш — горная система в Афганистане.
Калемегданом называется древняя крепость на месте впадения Савы в Дунай. Здесь же находятся часовня святой Петки, воздвигнутая над святым источником, пещера, где покоились ее мощи, и церковь Рождества Богородицы Ружица.
Колизей (от лат. colosseum — «колоссальный») — самый крупный амфитеатр в древнем Риме, символ его величия, рассчитанный на 87 тысяч зрителей. Построен в 84 году по Р.Х., освящен по языческим обрядам. Был предназначен для гладиаторских боев и всякого рода иных зрелищ, особенно кровавых; для сокрытия следов крови арена Колизея была посыпана песком и китайской киноварью. Во времена гонений на христиан в Колизее совершались их массовые казни.
Немецкий путешественник XVI века писал: «Когда кто-либо назовет турка турком, его бьют и ругают. Турки хотят, чтобы их называли мусульманами, что значит верующие» (Славяне и их соседи: Сб. статей. Вып. 4 Отв. ред. Г.Г. Литаврин. М., 1992. С. 33). Надеемся, что в наши дни ввиду давности описываемых событий использование этнонима «турок» никому уже не кажется неуместным.
Зверства турецких захватчиков в Сербии были особенно жестокими. Так, если султан Мурад, завоевав Византию, постановил отбирать здесь у родителей шести-семилетних мальчиков для нужд Османской империи каждые пять лет, то в Сербии их отбирали всегда, когда только туркам было угодно. Это называлось «дань кровью» («данак у крви» или «детски данак»). Сто дней в году сербы должны были работать на пашу и, кроме того, отдавать десятину от всех своих плодов и скота. Подушную подать платил каждый серб с семи лет. Так как метрических книг не было, то возраст детей определялся приблизительно, путем измерения окружности их шеи. Сербов называли нечистой райей (скотом), им «не дозволяли носить оружие, ездить верхом, одеваться по-турецки» (Добронравов Н. Сербия. Черногория. Босния. Герцеговина // История Сербии и Черногории. С. 15). Многих славян забирали в рабство, например, целая треть населения города Гребен была уведена Мехмедом Завоевателем в плен (см.: Димевски С. Историjа на Македонската Православна Црква. Скопjе, 1989. С. 207). И, конечно, сербов истребляли физически. Например, «Баязид II разрешил своим войскам в 1452 году резать народ в Тепеделене целых 24 дня» (там же. С. 208). Особенно жестоко турки мстили сербам за восстания: «Обезображенные тела валялись по полям, семьи распродавались в рабство в отдаленные края, все, что было дорого народу, церкви и монастыри, предавались поруганию, и сам Патриарх Иован был свергнут с престола и отведен в Константинополь» (Погодин А.Л. История Сербии. С. 297). Чтобы выжить, сербы вынуждены были покидать свою родину. Массовых переселений сербов было несколько, например, только в 1481 году в Австрию переселились 50 тысяч сербов. Уже в 1664 году английский путешественник засвидетельствовал опустошение Сербии: «Все турецкие земли представляют такую пустыню, что часто за целый день пути вы не встретите одно селение, и это наблюдается как за Дунаем до Белграда, так и в путешествии до Адрианополя… работники же здесь только христианские» (Погодин А.Л. История Сербии. С. 294). В 1690 году в Австрию же переселилось 37 тысяч сербских семейств, что составляло до полумиллиона человек; процесс исхода продолжался, и в 1735 году оказалось, что в сравнении даже с 1718 годом от населения Сербии осталась лишь половина. Вскоре сербы попросили убежища и у России, и сразу после выхода в 1751 году указа императрицы Елисаветы Петровны «О принятии в подданство сербов, желающих поселиться в России и служить особыми полками» 16 тысяч сербов переселились в Малороссию. На территории современных Черкасской, Полтавской, Днепропетровской и особенно Луганской областей они образовали области Новую Сербию и Славяно-Сербию с административным центром в Новомиргороде. Это были военно-земледельческие колонии, укрепленные селения в которых назывались шанцами. Сербы несли воинскую службу в России, из них было укомплектовано несколько гусарских полков. Лишь в 1783 году села сербов получили статус гражданских поселений.
Апостол Фома (Дидим, Близнец; память 619 октября и в Неделю вторую по Пасхе) — один из двенадцати учеников Христа, просвещавший светом евангельского учения Индию при царе Гондофере. (Речь может идти о царе Гундафоре, царившем в 7—29 годах по Р.Х. в Парфии — территории, расположенной западнее Индии, или о царе Гундапхаре (Пахт-и-Бахи), царившем в северо-западной Индии в 20—46 годах по Р.Х.). Апостол Фома был заключен индийцами в темницу, но чудесным образом освободился из нее. За проповедь Христова Евангелия был снова схвачен, подвергнут пыткам и пронзен мечом. Местом его мученичества является Мадрас на восточном побережье Индии, точнее — гора в десятке километров от форта святого Георгия, известная в наши дни как гора апостола Фомы. (По другим источникам, апостол Фома пострадал в Каламине (Мальяпуре)). По преданию, император Александр Север (222—235) после успешной войны с Персией перенес мощи святого апостола Фомы в Эдессу, и она стала центром его почитания. Из Эдессы святые мощи были перевезены сначала в Киос в 1258 году, а затем в Оронту. Пустая гробница апостола Фомы в районе Малабарского побережья до сих пор глубоко почитается местным населением, нехристианским в том числе, как чудотворная. Над ней воздвигнут большой собор, вблизи действует католический монастырь. Поныне в Индии существует церковь, где верующие называют себя «христианами апостола Фомы». Предание о том, что апостол Фома был апостолом Индии, восходит к Ефрему Сирину. О трудах святого апостола по просвещению восточных язычников известно также из сочинений Евсевия (в 3-ей книге его «Церковной истории» говорится следующее: «Апостол Фома получил в удел для проповеди Парфию») и святителя Иоанна Златоуста, сообщающего предание, согласно которому апостол Фома посетил страну волхвов, крестил их и сделал их столпами веры.
Акбар — мусульманин, завоеватель Индии в XIII веке. «Акбар» — арабское слово и означает «победитель». Царь Акбар прославился как мудрый и умеренный правитель. Он был терпим к немусульманским верам до такой степени, что помогал строительству брахманских пагод и своими министрами назначал индусов-немусульман. Но злую славу стяжал его правнук Аурангзеб, страшный магометанский фанатик и кровопийца.
Могул (Могол) — монгольский завоеватель Индии, под которым Индия горько стонала.
О царе Авенире (Абанере) см. примеч. 176. Акбар, третий падишах (верховный правитель, то есть и военный предводитель, и религиозный вождь в одном лице; такова и власть халифа) из династии Великих Моголов,— это царь Соломон для Индии. Он захватил весь Индостан и правил в Индии 50 лет (1556—1605). Был мудрым, покровительствовал поэтам, стремился объединить все порабощенные народы в один. Для этой цели основал свое собственное религиозное учение («дин-и-иллахи») — единую «божественную веру», составленную из различных элементов ислама, индуизма, зороастризма и даже христианства. Он построил особый молитвенный дом, в котором собирались индусы, мусульмане, сикхи, джайны, христиане, парсы, иудеи и обсуждали богословские проблемы. При Акбаре была построена и первая христианская церковь. Против него как вероотступника в 1580 году было поднято восстание. Его жизнь описана в книге «Акбар-Наме». Под Могулом, вероятно, подразумевается султан Бабур, основатель великой тюркской династии Великих Моголов, захвативший Индию в 1526 году. Аурангзеб правил в 1658—1707 годы. Династия Великих Моголов распалась в первой половине XVIII века. Имя Могул (Могол) стало нарицательным, оно использовалось как титул царей, например «Могул Акбар». На севере Индии имеется знаменитая мечеть Могула.
Письмо 11. Пандава, градоначальник Бенареса, пишет Раме Ямун...
Желаю тебе мира и света твоим ногам.
Твои родственники прибыли в наш святой город с паломниками и передали мне приветствие от тебя. Говорят, что ты очень сетовал в одном из писем: «Мой друг Пандава меня забыл!». Когда я услышал это, сразу поспешил в храм Шивы и принес жертву за тебя. Верю, что эта жертва воздействовала на твою душу и ты просветился и стал благосклоннее ко мне.
Нельзя судить о дружбе по частоте писем. Но и два вола, долго шедшие под одним ярмом, когда разлучаются, тоскуют и ревут друг за другом, а тем более люди без писем. Наступили дни, когда мне хочется кричать от мук оттого, что ты далеко от меня. Ты нейдешь из моей памяти, особенно в это засушливое время, когда Бенарес уподобляется муравейнику от бесчисленных паломников, стекшихся со всей Индии. Ты по заповеди тоже каждый год в эту пору приходил в святой город Бенарес и много, много помогал мне. Одно только присутствие верного друга — уже большая помощь, даже без каких-либо дел. Когда ты сидел рядом со мной, я ощущал сугубую силу.
Я не страдаю от наших людей, я страдаю от европейцев. В это время труднее разместить сотни европейцев, чем тысячи индусов. Ведь каждый из этих сотен требует отдельную комнату в гостинице, тогда как наши люди, ты знаешь, не требуют ничего, они спят на улице, в поле, на берегу Ганга, в лодках. Но еще тяжелее негодование и ропот нашего народа против них. Наши люди приходят в Бенарес, чтобы утолить свои души, в то время как европейские туристы, журналисты и искатели приключений приходят, чтобы насытить свои глаза, чтобы фотографировать и фотографировать без конца, а затем поверхностно все описать и заработать деньги на фотографиях и очерках. В сущности, они ничего не понимают; знание входит в них только через глаза. Им непонятно такое чудо, как множество наших людей, целыми днями сидящих на берегу реки и не открывающих глаз от восхода солнца до заката.
И все-таки ты помогаешь мне, хотя ты и далеко. Потому что я думаю: если мне так тяжко от одной горстки европейцев в Бенаресе, то каково же моему Раме в Европе среди одних европейцев? Эта мысль придает мне силу и стойкость в терпении. Но я должен сказать тебе по секрету, что у меня появляются помыслы уединиться в лесу и стать саниязи. Что ты скажешь на это? Ведь жизнь — это горечь и иллюзия. Шакьямуни был во всем прав. И когда наступают минуты услады и радости, это только увеличивает горечь, накатывающуюся за ними, как одно колесо за другим.
Ах, сколько горечи и муки! Вчера вечером принесли с поля моего слугу мертвым. Питон, царь змей, обвился вокруг него и задушил его. Такова была его карма. В этом году кобры снова чрезвычайно яростны. Каждый день происходит несколько случаев смерти от их укусов. Потому я распорядился, чтобы в храме змей давали больше еды кобрам и чтобы жгли жертвы богу Агни.
Кроме того, угроза холеры не дает мне покоя. В нескольких селах под Бенаресом вспыхнула холера. И мы, конечно, боимся, чтобы она не перекинулась и в сам город, куда стеклось столько паломников со всей Индии, и чтобы зараза не разнеслась повсюду.
Но, в конце концов, что толку бояться? Мусульмане говорят, что ничего не бывает без кисмета, а мы говорим: ничего без кармы. Карма приводит нас в эту жизнь и уводит из нее, и опять приводит и снова уводит. Колесо рождения и смерти и повторного рождения даже боги не могут остановить, не то что мы, люди.
А сейчас я заканчиваю. Чтобы не сваливать тебе на голову еще и Индию. Достаточно того, что Европа давит на тебя — и на голову, и на сердце.
Написал я это, чтобы чернилами засвидетельствовать мою любовь к тебе, любовь, которую сердце мое выражает каждым своим неслышным ударом.
Твой Пандава
Трудности в обслуживании паломников ложатся не только на градоначальника, но и на жрецов. Среди них создалась для этой цели даже специальная каста браминов-панда. Для совершения ритуального омовения они должны быть тщательно обриты, на них не должно оставаться ни волоска, вплоть до бровей и ресниц.
Саниязи — монах в индуизме и неоиндуистских сектах, апеллирующих к агни-йоге и «Бхагавад-гите».
Шакьямуни. Этим именем называется Будда. Умер около 480 года до рождения Христа.
Змея в индуизме почитается как священное животное, так же, как корова.
Кисмет (араб. «наделение») — шестая доктрина ислама. Под этим словом подразумевается судьба, предопределенность и даже обреченность. Понятие близко в этом смысле к понятию кармы.
Пантеон, вернее пандемониум, восточных божеств чрезвычайно велик (в Ведах говорится о существовании 3399 богов) и варьирует по своему составу от одной индийской религии к другой. Но одна общая черта объединяет всех индийских богов — это отсутствие у них всемогущества. Эта их особенность описана следующим образом на примере брахманизма — религии, исходной для всех индийских вер: «По понятиям брахманизма, власть богов ограничена… для брахманиста тот или иной бог является скорее символом ступени психического развития эволюционирующего индивидуума, скорее отвлеченным понятием, нежели конкретной личностью. Можно говорить об Индре, Брахме как о каком-то “чине”, иерархической ступени: каждый в своей эволюции может стать Индрой, Агни и пр.» (Бхагаватгита. СПб., 1994. С. 490—491).
Письмо 12. Пандава, градоначальник Бенареса, пишет Раме Сисо...
С моим сегодняшним письмом высылаю тебе воззвание твоего брата Арджуны, которое тут, в Бенаресе, и в других городах Индии появилось в один день, расклеенное по всем зданиям.
Воззвание к индийскому народу
Сыны и дочери великой Индии,Братья и сестры,Пробудитесь, встаньте!Пробил час подняться Индии от долгого сна! Индия спит.Она заболела сонной болезнью. Она не живет, а видит сон. Причем, сон самый глупый и отвратительный.
Пробудись, Индия. Стряхни с себя эту тяжесть, которая гнетет и давит тебя во сне. Стряхни с себя всех раджей и махараждей. Стряхни и сбрось всех богов. Отбрось карму, дхарму и реинкарнацию. Это все вымыслы и глупости, которые как вурдалаки высасывают все твои жизненные соки.
Разрушь касты. Уравняй в правах всех своих сыновей и дочерей. Создай союз свободных республик.
Встань и реши свои экономические и социальные проблемы. Не кланяйся больше воображаемым божествам. Есть только одно божество — природа. Есть только одна жизнь у человека — жизнь от колыбели до гроба. Будем наслаждаться этой жизнью.
Пробудись, Индия, и встань. Отрешись от прошлого. Начни жить современностью.
От имени общества “Пробуждение Индии”
Арджуна Сисодия
Когда я прочел это воззвание, у меня дух перехватило. «Возможно ли это?» — спрашивал я сам себя. Разве это должен блеять в уши нашей славной Индии Арджуна из знаменитых кшатриев Сисодиев и брат моего доблестного друга Рамы?
Это европейская холера, она опаснее для людей, чем индийская. Та губит тело, а эта — души.
Заканчивая, могу сообщить тебе, что только что я получил известие из Дели: там арестована некая женщина по имени Глэдис Фаркхарсон. Она схвачена, говорят, на месте преступления, когда разбрасывала эти воззвания Арджуны.
Бенаресские святыни да умирят твой дух, чтобы ты не отчаивался.
Твой Пандава
Раджа (сансрк. «царь») — княжеский титул в Индии, наиболее распространенное наименование вождя в Ведах и государя в древних памятниках.
Письмо 13. Рама Сисодия пишет Халилу Сеад-Едину в Дели...
Салам, мой Халил.
Я думал, что вы, мусульмане, причинили больше всего зла в Индии. Но я ошибся. Турки-мусульмане причинили несравнимо больше зла христианам на Балканах. Подумай только: живые люди, посаженные на кол! Этого не делал даже Могул, а еще меньше Акбар в Индии. Причем сотни и тысячи посаженных на кол, к тому же на протяжении веков. Даже твоя мусульманская совесть возмутится этим. Я знаю, что ты не любишь турок и стараешься их преступления приписать им как туркам, а не как мусульманам. Завоеватели Индии Акбар и Могул в первое время погубили много нашего народа, но впоследствии смягчили свои насильственные методы и сделали сносными условия его жизни. Особенно Акбар, который с течением времени все более оказывал уважение религиям индуизма по мере того как знакомился с Ведантой и с нашими гималайскими аскетами и мудрецами. И строил он не только мечети, но помогал воздвигать и пагоды. А еще министрами своими делал индусов, а не арабов.
Между тем турки на Балканах не оставили по себе никакой доброй памяти. А владычествовали они над тамошними христианскими народами полтысячи лет. Старую культуру греческих и сербских королей они разорили, а новой не привнесли. Не могли они привнести то, чего сами не имели. Воинственное и захватническое племя, турки постепенно покорили всю Азию от Индии и Йемена до Пешта и Беча. И перенимали у покоренных народов в Азии и на Балканах, из их культур то, что им подходило. Даже для того, чтобы обустроить и укрепить свое государство, султаны долгое время брали в великие визири сербов, греков и армян. Только из сербов было десять великих визирей. Это были пастухи, которых турки схватили, увели, потурчили и сделали янычарами. Эти великие визири больше, чем сами султаны, расширили и утвердили турецкое государство в Европе,— чудо великое. Целое столетие при турецком дворе сербский язык был языком моды и дипломатии наподобие французского в XIX веке.
Ты писатель и драматург, Халил. Думаю, что удивлю тебя, когда скажу тебе, что история сербов так же драматична, как наша, индийская; я осмелился бы даже сказать: она драматичнее индийской. Потому у сербов и существует эпос столь обширный, столь драматичный и блистательный, что ему в Европе нет равных. Только народы с великой, драматичной историей имеют свой эпос. Сербский эпос сродни только нашим индийским эпосам, Махабхарате и Рамаяне. У сербского эпоса есть лишь один недостаток: он не связан в одно целое. А это происходит оттого, что сербы не имели ни Гомера, как греки, ни Вальмики, как индийцы. Но сербский эпос имеет то превосходство над греческим и индийским эпосами, что он намного больше основывается на действительности, чем на фантазии, я хочу сказать: намного больше описывает реальные исторические личности и события, а не мечты и сонные видения.
Хочешь, я приведу тебе всего лишь два-три примера из сербской истории и народных песен, которые ты не можешь не найти великолепно драматизированными? Вот они.
Самый младший сын князя Немани, Савва, в семнадцать лет убегает от своих родителей на Святую Гору, или, как бы мы выразились, в «лесной аскетический университет». Опечаленные родители пытаются вернуть его, но тщетно. Он становится монахом и привлекает и своего отца-старика к принятию монашеского образа. Два старших брата Саввы ссорятся из-за престола, и Савва приносит мертвое тело отца, чтобы над ним примирить братьев. Он становится архиепископом национальной Сербской Церкви. Утверждает веру в народе. Учит властителей и народ истинному и святому пути, дважды путешествует в Иерусалим, а также в Вавилон, Египет и на Синайскую гору. На обратном пути он умирает в Тырнове, столице болгарской. Перенесен в Сербию. Во время турецкого владычества народ черпает утешение и духовные силы у его гроба. Дабы прекратить это, Синан-паша переносит его мощи в Белград и сжигает на костре. Однако, как поется в песне, он «сжег святые кости, но не святого». С этих пор святой Савва становится еще более кипучим источником утешения и силы для своего народа.
Как тебе это нравится?
И еще вот это.
Последний свободный князь сербский, Лазарь, по трагичности своей судьбы похожий на последнего свободного индийского царя Прити Раджи, получает письмо от султана Мурата. Чтобы он или сдался султану, или выходил на сражение. В это самое время Ангел Божий является Лазарю и говорит, что он должен выбрать одно из двух царств: или Царство Небесное, или земное. Если выберет земное, то победят турки, но он останется царем. Если выберет Небесное, то погибнет он и все его войско тоже. Думал Лазарь, думал, какое предпочесть царство. Метался и колебался. «Если предпочесть царство земное,— говорил он себе,— то земное царство мало значит, а если предпочесть Небесное, то Небесное навсегда, навеки». В конце концов он выбирает Царство Небесное и гибнет в бою за веру христианскую. С ним погибает на Косовом поле все сербское войско. Но Лазарь становится святым, и его тело до сегодняшнего дня покоится в одном монастыре нетленное, освященное и чудотворное. А славная гибель христиан в Косове становится неисчерпаемым источником вдохновения для следующих пятнадцати сербских поколений.
А это как тебе нравится, Халил? К сказанному я мог бы добавить для тебя множество блестящих подробностей, которые ты жадно глотал бы, умиляясь и удивляясь.
Если хочешь, я опишу тебе в письмах сотни таких драматичных сюжетов из сербской истории. Напиши мне и ответь. Для тебя я готов сделать все. Ты не турок. Ты по происхождению из арабских кшатриев, под Акбаром покоривших Индию. Твоя исламская вера состоит в милости, а не в насилии. Не на острие меча пророка, а в глубине сердца Аллаха.
Твой Рама Сисодия
В Индии в конце ХХ века проживало около 850 млн. человек, из них 680 млн. (более 80 %) — индусы. Индуизм состоит из множества религиозных направлений, из которых основными являются вишнуизм (поклонники Вишну), шактизм (поклонники богинь, или Шакти), шиваизм (поклонники Шивы). Мусульмане составляют 11 % населения Индии, христиан около 18 млн. (2,1 %), сикхов 16 млн. (1,8 %), буддистов 6 млн. (0,7 %), джайнов 3 млн. (0,35 %), парсов 85 тысяч (0,01 %).
Пагода — европейское название буддийской ступы, многоэтажного сооружения в монастыре, стоящего рядом с храмом. В пагодах хранятся буддийские святыни.
Основатель ислама Мухаммед умер в 632 году. Его сторонники с молниеносной скоростью стали огнем и мечом покорять страны одну за другой. Уже через три года после его смерти участь немусульман была предрешена в сборнике законов для райи («Канун-и-райя»), составленном халифом Омаром I в 635 году для христиан и евреев покоренного им Дамаска и соблюдавшемся вплоть до ХХ века по отношению ко всем порабощенным. Вот выдержки из этого сборника: «1. Христиане и евреи не смеют в покоренных странах строить монастыри, церкви и кельи. 2. Не смеют ремонтировать свои церкви. 3. Живущие по соседству с мусульманами могут поправлять свой дом только в случае крайней необходимости. 4. Для нужд путников они должны расширять ворота монастырей и церквей. 5. Всем случайным странникам должны оказывать три дня гостеприимство. 6. Не должны принимать у себя шпионов, а, увидев таковых, сразу должны предавать их мусульманам. 7. Не смеют обучать своих детей Корану. 8. Между собой не имеют права выносить приговоров. 9. Никому из своей среды не смеют препятствовать стать мусульманами. 10. К мусульманам должны относиться с почтением, вставать при их появлении и уступать им место без ворчания. 11. Одежду и обувь не могут носить такую же, как мусульмане. 12. Не смеют изучать арабский книжный язык. 13. Не смеют ездить верхом на оседланном коне, носить саблю или другое оружие, а также иметь его в доме или вне его. 14. Не смеют продавать вино и носить длинные волосы. 15. Не смеют свое имя тиснить на перстнях с печатью. 16. Не смеют носить широкий пояс. 17. Вне своих домов не смеют открыто носить ни крест, ни свое Писание. 18. В своих домах не смеют во всеуслышание и громко звонить, а только умеренно. 19. В них могут только вполголоса петь. 20. Могут только тихо молиться о покойнике. 21. Мусульмане могут пахать и сеять на христианских кладбищах, если они больше не служат для захоронения. 22. Ни христиане, ни евреи не смеют держать рабов. 23. Не смеют покупать порабощенных мусульман, а также заглядывать в дом мусульманина. 24. Насколько мусульманин истерзает христианина или еврея, настолько он заплатит предписанный штраф» (Цвиjиuћ J., Андриuћ И. О балканским психичким типовима. Београд, 1996. С. 102—103). В то же время в одном только Белграде турками были устроены 80 мечетей.
Пешт был в XI-XIII веках крупным торговым центром, в 1541 году был захвачен турками и до 1686 года находился под их владычеством. Пешт, Буда и Обуда были объединены в 1872 году в один город — Будапешт.
Беч, древнее название Вены, известное, пожалуй, лишь археологам по одноименному урочищу, до сих пор используется сербами. Словенцы тоже называют Вену по-своему: Дунай. Вена дважды выдержала осаду турок, в 1529 и 1683 годах, и осталась непорабощенной.
Визирь (везир) — титул министров и высших сановников в мусульманских странах. Великий визирь был вторым лицом в государстве после султана, его доверенным лицом. Он возглавлял Порту (правительство), председательствовал в диване (государственном совете), был хранителем султанской печати, контролировал все действия главного казначея (башдефтердара), издавал от имени султана фирманы (указы), подписывал договоры, а со второй половины XIV века стал также командующим армией.
Из великих турецких визирей самой яркой личностью был серб Мехмед Соколович (1506—1579), о честности и доблести которого сербы хранят много преданий. Ребенком он был уведен турками в рабство, впоследствии поднялся на высшие ступени власти, был губернатором Румелии (османское государство было разделено при Мураде I на две части, или бейлербейлики: Румелию и Анатолию), а с 1555 года 15 лет до самой своей смерти неограниченно правил Османской империей. Великим визирем был при трех султанах: Сулеймане II, Селиме II и Мураде III. Мехмед много сделал для облегчения участи своих порабощенных братьев по крови и для укрепления Православия. В 1557 году он восстановил патриаршество в Сербии, упраздненное турками, патриархию учредил в Пече, а патриархом Сербским назначил Макария, игумена Хиландарского монастыря, который доводился ему родным братом. Великий визирь во спасение своей души построил в своем родном селе Соколовичи задушбину, будучи мусульманином. Он планировал работы по рытью Суэцкого и Волго-Донского каналов. Погиб от руки дервиша. В Стамбуле существовал целый греческий квартал Фанара вокруг резиденции греческого патриарха, откуда и произошло название «греки-фанариоты». Так называли представителей греческого духовенства и представителей олигархии, разбогатевших на турецкой службе и пользовавшихся у турок значительными привилегиями. Грекам-фанариотам были отданы на откуп целиком Румыния с Молдавией, Болгария и Греция, где они веками правили жестоко и бесконтрольно до 20-х годов XIX века. Печально известны они и в других порабощенных странах, в том числе на своей родине, в Греции. Например, великий визирь Ибрахим-паша, грек по происхождению, был причастен к ликвидации Сербской Патриархии около 1525—1528 года.
Янычары (тур. «ен чары» — «новое войско») — цвет армии, турецкая гвардия, составленная из отборных юных христиан, обращенных в ислам. Их силой отбирали у порабощенных славян в детском возрасте (так называемая «дань кровью»). Психологию янычар объясняет следующий текст. «Мальчик получал турецкое имя, образование, янычарскую одежду и воспитывался в духе религиозного мусульманского фанатизма, причем воспитатели относились к христианским мальчикам очень бережно, обращались с ними ласково, сулили им впереди золотые горы и внушали им презрение к домам несчастных, бесправных рабов-христиан, райа (стада). Теперь этот христианин должен был слезать с коня, увидев янычара-мальчика, еще вчера такого же бесправного гяура (еретика), как и он; христианин не смел носить оружие, не смел открыто пить вино, есть свинину, надевать то же платье, что и мусульманин; его дом должен был уступать величиной и красотой мусульманскому, на его упряжи должны были красоваться иные цвета, нежели у правоверного. И вот, из этого бесправного положения мальчик сразу возносился на высшую ступень величия: становился не только мусульманином, но и мусульманином из мусульман, лучшим из лучших, янычаром. Само собою разумеется, что только сильные души могли уберечься от того соблазна, который заключался в возможности потурчиться» (Погодин А.Л. История Сербии. С. 295—296). В первой половине XV века турецкая армия состояла из 150 тысяч воинов, 12 тысяч из них были янычарами; число их все время росло и к концу XVI века достигло 30—35 тысяч, к первой половине XVII века — 46 тысяч, в 1687 году — 70 тысяч и в 1727—1728 годах — 81 тысячи (см.: Османская империя: система государственного управления и этнорелигиозные проблемы. Сб. статей Отв. ред. С.Ф. Орешкова. М., 1986. С. 28, 169).
Достоверно известно, что «Московия» и Молдавия получали от султана грамоты, написанные на сербском языке (см.: Журнал Московской Патриархии. 1949. № 4. С. 37).
Рамаяна (создана в IV-III веках до Р.Х.) и Махабхарата (V-IV века до Р.Х.) — древнеиндийские эпосы. «Рамаяна — любимая поэма индийцев. Многие ее стихи они знают с детства и пересказывают наизусть. В деревнях специальные сказители, чаще всего брахманы, долгими зимними ночами по частям нараспев пересказывают ее, как и другую великую эпическую поэму древней Индии, Махабхарату, жадно внимающим слушателям» (Васильев Л.С. История религий Востока. С. 247). Сюжет Рамаяны прост, это история благородного царевича Рамы и его возлюбленной Ситы. Махабхарата («битва бхаратов») повествует о гигантских баталиях богов и героев, она очень объемиста — включает сто тысяч шлок (строф по два или четыре стиха) и в восемь раз длиннее «Илиады» и «Одиссеи», вместе взятых; описывает чрезвычайно запутанные сюжеты, связанные с участием огромного количества действующих лиц.
Гомер (IX-VIII вв. до Р.Х.) — древнегреческий поэт, автор эпических поэм «Илиада» и «Одиссея». По преданию, был слепым. Весьма почитался греками, за честь называться родиной Гомера спорили семь греческих городов.
Вальмики (санскр. «муравейный») — легендарный первый индийский поэт, автор «Рамаяны». Был разбойником, затем, чтобы искупить свои грехи, много лет простоял неподвижно, с головы до ног покрытый муравьями.
Столицей Болгарии, так называемого Второго Болгарского царства, город Тырново стал в 1186 году при царе Асене I, освободившем болгарские земли от византийского владычества. В 1393 году, через четыре года после Косовской битвы, султан Баязид после трехмесячной осады взял Тырново и уничтожил Тырновскую патриархию. Турецкое иго ослабло для болгар только после русско-турецкой войны 1877—1878 года, а полную независимость они получили позже всех, в 1908 году. Османская империя распалась только в 1918 году, а турецкий султанат продолжал существовать и после ее распада, до 1922 года.
См. примеч. 132.
Письмо 14. Доктор Ефим пишет отцу Каллистрату Святогорцу в Б...
Честный отче Каллистрате, благослови.
Несколько встреч, что у меня были с тобой, убедили меня в том, что Святая Гора не перестала быть тем, чем была тысячу лет. Центром самого глубокого богословия, ареной самой острой борьбы человека с самим собой ради Царства Небесного, неисчерпаемым кладом реальных чудес и самого необыкновенного религиозного опыта, хранительницей бесценных воспоминаний и культурных и исторических памятников. Ты подлинный представитель этой Святой Горы.
Ты наверняка узнал, что наша страна удостоилась посещения трех весьма замечательных личностей из Индии. Один из них ученый брамин, другой — воевода из знаменитых кшатриев, а третий — потомственный священник христианской Церкви в Малабаре. Они пришли в Сербию с особой миссией, как посланники махараджи Малабара. По моему мнению, их миссия благороднейшая из всех, каких только можно пожелать. Это не миссии из Европы, которые приходят затем, чтобы шпионить в нашем государстве, или захватить наши рудники, или у нас, неопытных и нерасторопных, выманить всякие концессии: лесные, железнодорожные, промышленные. Это не та лукавая миссия с коварством в мыслях, которая подкрадывается, как тигр, на мягких лапах, пока не схватит свою жертву, и тогда показывает когти. Это — миссия духа, заботы и мудрости. Они пришли, чтобы поставить диагноз болезни кровоточивой Европе; чтобы выяснить, отчего Европа болеет; чтобы разобраться, может ли ей Индия чем-нибудь помочь, и чтобы понять, как Индия может уберечься от этой самой европейской болезни.
Их миссия — подлинная сенсация нашего времени. Они сенсация и для нас, балканцев: для нас, взрослых, из-за сути их миссии, а для детей из-за их лиц и одеяний. Может, ты видел их на улице. Дети бегают за ними ватагами и разглядывают их с детским любопытством. Все наши гости смуглые, но красивые и привлекательные. Люди чисто арийской породы. Все трое ходят в тюрбанах и разноцветных кафтанах. Всегда шествуют в одном и том же строю: в середине ученый брамин маленького роста и изможденным аскетическим лицом и огромными глазами, редко когда закрывающимися. Справа от него воевода, высокий и мощный, с золотым поясом и мечом на боку. Слева же священник, весь в черном, с черным тюрбаном и крестом на груди. У него одного длинная борода, а двое других побриты.
Если ты их не видел, то вот, предоставляю тебе случай увидеть их и поговорить с ними: стань членом нашего комитета. Мне поручено сформировать комитет, который заботился бы о них, пока они будут пребывать на нашей земле. Они хотят обойти всю нашу страну, увидеть, услышать и почувствовать все. Тебя я беру в комитет с тем, чтобы ты был их проводником по нашим монастырям — задушбинам наших славных царей. А когда они прибудут на Святую Гору, чтобы ты принял их как своих знакомых, провел по всем святыням и всюду представил и отрекомендовал. Ведь я знаю, с какой настороженностью святогорцы встречают чужеземных гостей, к тому же столь необычных и из необычной страны.
Я написал и нашему писателю Митриновичу в Лондон, чтобы он приехал в Сербию и был с нами во время путешествия этих великих индусов по нашей земле. Митринович мой учитель и самый крупный знаток индийской мысли и религии из всех ныне здравствующих западников, во всей Европе и Америке. Его индийские ученики почитают его как нового аватару. Он мог бы нам сильно помочь как переводчик между индийцами и сербами. Захочет ли он приехать, не знаю.
А тебя прошу, возьми на себя этот труд, который в действительности большая честь, и благослови мне прийти к тебе как-нибудь вечером для совещания.
Поручаю себя твоим святым молитвам и остаюсь сердечно преданным тебе
Ефим
Концессия (лат. concessio — «разрешение», «уступка») — договор государства с иностранной фирмой или лицом о предоставлении права осуществлять определенную хозяйственную деятельность. Концессии используются монополистами для эксплуатации народов развивающихся стран.
Аватара (санскр. «нисхождение») в индуизме и буддизме — нисхождение божества на землю, его воплощение в смертное существо для выполнения определенной миссии. Инкарнации божества — явление не частое, но не единичное. Больше всего аватар было у Вишну, они описаны в 18 больших и 18 из 70 малых пуран, у Шивы насчитывается 28 аватар.
Письмо 15. Пандит Гаури Шанкара пишет махарадже Малабара...
Светлый махараджа, мир тебе от бога Шивы и радость от богини Кали.
Да будет этот век последним веком в твоей жизни, без повторного рождения в других телах, без реинкарнации. И да достигнет душа твоя вечной нирваны, где нет чередования дня и ночи, ни малейшего ветра и волнения. Ом. Ом. Ом.
Гостелюбивые сербы так приняли нас в своих монастырях, что я не могу сказать, что был когда-либо в своей жизни принят любезнее в наших священных местах в Пури или Бенаресе. А у них много монастырей, и большинство из них было разрушено во время турецкого владычества. Как наши монастыри, так и сербские были в течение многих веков единственными университетами. Если бы они и сейчас были тем же! Они то же и сейчас для народной массы, но не для интеллигенции. Но об этом печальном разделении, от которого и мы в Индии начали страдать, напишу тебе в другой раз.
В путешествии по монастырям нас сопровождали три удивительных человека: доктор Ефим, Богданович и монах Каллистрат с какой-то Святой Горы. Этот Каллистрат удивительная личность. Он никак не соглашался сесть с нами за трапезу, извиняясь то одним, то другим, а в действительности из-за того, что мы некрещеные люди. Мы не обижались на это, ведь мы, брамины, в Индии не садимся за одну трапезу с нашими шудрами — людьми нашей веры. Но в то время как мы с шудрами не едим вместе из-за расовых и кровных различий, Каллистрат не ел с нами из-за различий религиозных.
Вообще говоря, этот Каллистрат — милейший человек из всех, кого мы до сих пор встречали в Сербии. Он прислуживал нам за трапезой. Он непрестанно потчевал нас едой и питьем. И все время журил нас за то, что мы ничего не едим. «До Индии далеко. Нужно хорошо подкрепиться перед такой долгой дорогой. А вы ничего не едите и не пьете. Вы больше аскеты, чем мы, святогорцы. Я расскажу это монахам Святой Горы и скажу им: “Нам должно быть стыдно перед индийцами. Их князья и воеводы больше воздерживаются от еды и питья, чем мы. Одна ложка риса, и ее им хватает на целый день. А мы, обжоры, едим и маслины, и рыбу, и раков, и икру, да еще и вино пьем”. Возьмите вот это, господа, вот это хорошо. Но ведь вы ничего не едите. Простите. Наша еда, видимо, для вас, утонченных людей, слишком груба и невкусна». И так все время извинялся и все свое принижал, как какой-нибудь китаец.
Но Каллистрат не только прислуживал нам за трапезой и потчевал. Больше того. Он чистил нам ботинки, вытряхивал и чистил щеткой одежду, гладил тюрбаны. У воеводы Рамы он как-то ночью взял золотой пояс и меч и так их вычистил и надраил, что воевода поразился. Каллистрат стоял у наших дверей и не давал никому пройти по коридору, чтобы не разбудили нас. Как только мы открывали дверь комнаты, перед нами появлялся Каллистрат с каким-нибудь угощением, будь то кофе, чай или холодная вода, или с цветами. Кроме своего Бога, он ни о ком столько не думает, сколько о нас. За исключением его тайных молитв и чтений, он все время посвящает нам, хлопочет вокруг нас, заботится о нас. Я верю, что даже в своих молитвах он не забывает нас. Но вместе с тем он не ест с нами за одним столом. Ведь мы некрещеные души. Вот это вера. Ты знаешь, светлый махараджа, как мы, индийцы, умеем это ценить.
Посетили мы все знаменитые монастыри. Их история тесно переплетена с историей сербской нации и государства. Побывали мы в Жиче, Арилье, Студенице, Грачанице, в Печской Патриархии и Дечанах.
Студеница стала для нас неожиданностью. На зеленой горе огромная церковь из белого мрамора. В церкви две раки, отца и сына, Немани и Стефана, первых сербских господарей из династии Неманичей. К этим ракам подводят больных, особенно бесноватых, монахи читают над ними молитвы, и они становятся здоровыми. В таких чудесных исцелениях здесь никто не сомневается. Рака святого Немани никогда не открывается, но из нее время от времени истекает чудотворное миро. Рака святого короля Стефана открывается лишь раз в году, в день его смерти.
Жича красная, как кровь, Студеница же белая, как голубь. Грачаница пестрая, как райская птица. Построена она из желтого камня и красных кирпичей. На ней пять стройных куполов. Находится она на Косовом поле, где было главное сражение мусульманской Азии и христианской Европы. Во имя христианской Европы сербский князь Лазарь со своим крестоносным войском принял на себя удар Азии и погиб. Но освятился он и все его войско. А повесть о Косовской битве более всего похожа на нашу Махабхарату, больше всех эпопей христианской Европы. Грачаницу построил великий сербский махараджа Милутин в XIV веке. О нем повествуется, что, восходя на престол, он дал обет Богу построить столько монастырей, сколько лет Бог будет держать его на престоле. Царил он 42 года и воздвиг 42 храма.
Затем мы оказались в Печской Патриархии. Здесь в течение веков была резиденция предстоятелей Сербской Церкви, называемых патриархами. Некоторых из них турки повесили. Храм приземистый, из тесаного желтого песчаника. Он не столь величествен по размерам, как Жича, Студеница или Грачаница, но, мне кажется, его интерьер притягательнее и для человеческой души теплее и ближе всех других храмов, виденных нами. Храм полон усыпальниц сербских патриархов, все они помещены в тяжелые каменные саркофаги.
Вот, наконец, мы в Дечанах. Это полная неожиданность. Храм высокий, как иная наша пагода. Древний, ему 600 лет. Весь из цветного мрамора. Полон знаменитых усыпальниц. В одном углу расположена костница, где хранятся останки умерших монахов. Перед алтарем расположена рака святого короля Стефана Дечанского, сына святого короля Милутина, ктитора грачаницкого. К раке подводят болящих, и они исцеляются. Подходят и мусульмане. Каждую пятницу мусульмане из ближних и дальних мест приходят к раке для поклонения и для исцеления от разных болезней. Вокруг монастыря со всех сторон слышится журчание горных потоков и родников. Есть там и бурный источник целебной минеральной воды. Несказанная красота!
Что тебе сказать в завершение, светлый махараджа? Видели мы на днях такую красоту, мистику и славу, какой в Индии ничем не превзошли.
Верный и преданный тебеПандит Гаури Шанкара
Ом. Истолкованию слова «Ом» посвящена целая упанишада — Мандукья. «Ом (om, aum) — торжественное восклицание, почитающееся символом высшего начала у индуистов (а также у буддистов); употребительно в начале и при завершении молитв, религиозных церемоний и часто ставится в начале текстов. По значению “Ом” близко к “истинно!”, “да будет так!” (ср. “аминь”). Религиозная традиция отождествляет три составляющих его звука a, u, m — с верховной триадой индуистского пантеона» (Упанишады: В 3 т. Перевод, предисл. и коммент. А.Я. Сыркина. М., 1992. Т. 1. Примеч. С. 161). «В Упанишадах появляется волшебное (иначе не назовешь!) слово, скорее слог — “Ом” (“Аум”). Слово это ничего не значит и ничего самостоятельно не выражает. И в то же время оно значит все, имеет поистине волшебную силу. “Ом — это Брахман, Ом — это все” (Тайттирия упанишада, 8, 1). “Аум” — это прошедшее, настоящее и будущее, это Атман и Брахман, причем каждая из трех букв трехчленного варианта прочтения слога имеет особый смысл, соотносясь соответственно с состоянием бодрствования, легкого и глубокого сна (Мандукья упанишада). Произнося “Ом”, брахман говорит: “Да достигну я Брахмана” и достигает его (Тайттирия уп., 8, 1)» (Васильев Л.С. История религий Востока. С. 196). В Бхагавад-гите Кришна отождествляет себя с этим словом: «О сын Кунти, я — вкус воды, я — свет солнца и луны, слог “ом” в ведических тантрах» (Глава 7, текст 8. Т. 1. С. 361). Иными словами, ом — это сверхъестественный слог, представляющий собой абсолютную истину.
Пури и Бенарес (Варанаси), а также Аллахабад и Вриндаван — священные города Индии, места паломничеств. Священными местами у индийцев считаются также истоки больших рек.
Арилье — монастырь на юго-западе Сербии, воздвигнутый в 1296 году святыми королями Драгутином и Милутином. На фресках монастыря сохранились древние портреты Неманичей.
Печской Патриархией называется монастырь с главным храмом в честь Вознесения Господня. Основан он в 1253 году и с 1346 года, то есть с первого патриарха Сербского Иоанникия II, был местопребыванием сербских патриархов. Печская Патриархия трижды упразднялась турками: в 1459 году, в период между 1525 и 1528 годами и в 1766 году. Печская Патриархия оставалась единственным институтом полностью порабощенной Сербской державы. В настоящее время резиденция сербских патриархов находится в Белграде, однако к их титулу добавляется наименование «архиепископ Печский», и после интронизации, происходящей в Белградском кафедральном соборе, новый патриарх торжественно возводится в Печском монастыре на трон архиепископов Печских. Город Печ находится в автономном крае Косово, в 70 км к западу от Приштины.
Ктитор (греч. kthtwr) — создатель, попечитель, вкладчик святой обители или храма, а также церковный староста.
Письмо 16. Госпожа Катьяяни пишет своему сыну Раме Сисодии в...
Желаю тебе избавления от этой нелепой самсары — больше тебе, чем себе, милый мой Рама, сын мой. Чтобы я оказалась твоей последней матерью и чтобы больше не нашлось ни одной материнской утробы, ни человеческой, ни животной, которая вновь родила бы тебя и бросила в круговорот этой самсары.
Знаю, что ты очень страдаешь из-за того, что вынужден терять дни в этой безбожной Европе, где люди не знают ни Бога, ни человека, ни даже животного. Ведь Бога они отрицают, а человека считают животным. Из-за этого у них утрачена и божественность, и человечность; осталось только скотство. Это я испытала и здесь, в Индии, в последние дни, черные, как подземное царство бога Ямы.
Мне хотелось не причинять тебе боль. Ее ведь и без того слишком много в этой беспросветной жизни. Но все же не могу скрыть от тебя то, что происходит в доме твоих предков Сисодиев, главой которого сейчас являешься ты. И я попросила госпожу Индумати, чтобы она через своего супруга Пандита Гаури Шанкару полегоньку ввела тебя в мрак событий, делающих твой славный дом несчастнейшим из всех знаменитых домов Индии. Боюсь, что умру, и кто тебе тогда скажет правду?
Расскажу тебе все по порядку.
Первое, я уже два месяца сижу в темнице из-за прекрасной и преданной Сакунталы, которая сожгла себя у Джумны вслед за своим умершим мужем Кабиром, нашим родственником. Мой надзиратель — мусульманин, который ест мясо коровы. Представь себе этот ужас! Через окошко моей камеры я несколько раз видела, как закалают корову, это священное животное, образ высших индийских божеств. Ах, почему их не поразил громовержец Индра! После этого я зареклась смотреть в окно и вообще ни на что не смотрю, кроме своей души и своей кармы.
Золотой мой Рама, да померкнет для тебя поскорее это видимое ложное солнце и вечная тьма нирваны да даст тебе покой. Но я вынуждена тревожить тебя своим повествованием. Меня привели на суд. Прочитали мне приговор, будто я виновница смерти вдовицы Сакунталы и потому должна понести наказание за убийство, а это значит — смерть. На это я отвечала:
— Я не европейская женщина, чтобы посметь служить лжи, обману и адвокатам. Я обязана говорить правду. А правда в этом случае заключается вот в чем: я не подстрекала и не подговаривала Сакунталу идти на добровольную смерть. Если бы я это сделала, то уменьшила бы ее славу. Это ее личное решение, которое я только одобрила и благословила до высоты небес и до глубины Индийского океана.
— Почему ты этот поступок столь вдохновенно одобряла?
— Потому что он доказал мне, что Индия еще жива и в ней не исчез исконный дух супружеской верности до смерти.
Далее я сказала:
— Не только я радовалась этому событию. Ему радовался и последний махараджа свободной Индии Прити Раджа, погубленный Могулом. Радовался и дух его прекрасной супруги Санджугты, которую как рабыню Могул хотел взять и сделать своей наложницей. Санджугта для виду обещала Могулу пойти за него и упросила его дозволить ей пойти и отдать последнее целование своему бывшему супругу. Могул дозволил ей это. Но она вошла в костер, приготовленный для сожжения тела убитого Прити Раджи. И когда ее охватил пламень, она вскричала: «Я иду к тебе, возлюбленный мой!», обняла изрубленное мертвое тело своего мужа и погибла. Всего этого вы, европейцы, не понимаете! И как бы вы могли понять, когда у вас между мужем и женой нет ни верности, ни какой-либо иной связи, кроме телесной? И когда почти каждый после короткого брака разводится со своей женой?
Мне было сказано, что я и дальше должна оставаться в темнице, пока дело не дорасследуют. И меня вернули в мою камеру. Проходя через тюремный двор, я видела коровье мясо, коричневое и кровавое, его несли и бросали из рук в руки. О, священные коровы индийские, не осудите нас, но мусульман. Они виновны в вашем умерщвлении, а не мы, последователи Веданты и Шакьямуни.
Второе несчастье больше первого, мой сладкий сын. Арджуна, брат твой и, по несчастью, сын мой, связался с какой-то демонической европейкой Глэдис — Кладис, как я ее называю. Она его подучила организовать какой-то революционный комитет какого-то освобождения Индии от англичан. Ах, бедный мой Арджуна, почему ты не знаешь, что наш долг, наша дхарма — не освобождение от людей, а освобождение от этой печальной и жалкой жизни? Напечатал он, значит, воззвание к Индии, чтобы она пробуждалась, бралась за оружие и силой добивалась своей свободы. Забыл он, что свобода добывается не оружием и силой, а постом и самоотвержением. Говорят, что это та женщина написала вместо него этот призыв к бунту. Он стал ее женихом и хочет жениться на ней.
И эта вторая беда тяжкая-претяжкая. Но третья еще тяжелее. Арджуна отрекся от помолвки с дочерью Рамачандры, женихом которой он стал еще будучи мальчиком. В Индии это непростительное беззаконие. Он опозорил и наш дом, а именно твой дом, Рама, и дом уважаемого воеводы Рамачандры.
Надзиратель, как я тебе сказала, грозный мусульманин, который ест коровье мясо, и от него я не ожидаю никакого утешения душе моей. Но его помощник — индус, нашей веры, почитающий корову, как и мы. Он мне как-то шепнул, что Арджуна арестован из-за той женщины и того воззвания и заключен в ту же темницу, что и я. Но мне нельзя видеться с ним. Тем сильнее моя боль.
Мне было бы легче, только если бы ты был здесь, солнце жизни моей, светлее того солнца, которое рождается каждое утро над снежными вершинами Гималаев и которого я не вижу. Когда ты придешь? Увижу ли я тебя еще? Как ты собираешься стереть весь этот позор с нашего рода? Я ничего не знаю.
Я больна и хочу умереть. Всеми силами хочу умереть. Многие из твоих друзей дали мне знать о себе и прислали мне слова утешения. И Сомадева из Бомбея, и Пандава из Бенареса, и наш великий Махатма Ганди, и поэт Рабиндранат, и даже тот мусульманин из Дели, Халил, депутат Конгресса.
Ум мой мутится. Делай что знаешь. Не могу советовать тебе. Только люблю тебя сердцем.
Твоя мать Катьяяни
Яма — подземный бог, бог ада. Он на время принимает души умерших людей до их нового воплощения, реинкарнации в соответствии с принадлежащей каждому карме. Сербы говорят яма о проломе в земле. Очевидно, что это слово санскритское и оно имеет связь с именем подземного бога Ямы.
Рабиндранат Тагор (Тхакур; 1861—1941) — знаменитый индийский гуманист, поэт, писатель, музыкант и художник, лауреат Нобелевской премии в области литературы, присужденной ему за поэтический цикл «Жертвенные песни» (1913), неоведантист. Создал собственное религиозное учение «божество жизни» (джибандебота). Автор государственных гимнов Индии и Бангладеш. Родина Тагора — Бенгалия, один из крупнейших центров развития индийской литературы.
Имеется в виду Индийский национальный конгресс, самая массовая политическая партия Индии. Создан в 1885 году под лозунгом борьбы за независимость Индии. Его руководителем был Ганди, и гандизм был официальной идеологией Конгресса. В 1947 году, когда Индия получила независимость, Конгресс сформировал ее правительство и фактически стоял во главе государства до 1977 года.
Письмо 17. Халил Сеад-Един пишет Раме Сисодии в Сербию...
Салам, дорогой мой Рама.
Твое письмо доставило мне большую радость. Представь, именно тогда, когда ты писал мне письмо, я думал о тебе. И когда почтальон стукнул кольцом в мою дверь, я подумал: «Это письмо от Рамы». Я убежден в существовании сверхъестественных явлений. Души человеческие соединены неразрывной связью. Но вместо того чтобы исследовать это, мы здесь, в Дели, занимаемся политикой — без Бога, без души и без какой бы то ни было связи с духовными сущностями этого непостижимого мира. Если бы не было среди нас Махатмы Ганди, наш Конгресс в Дели превратился бы в биржевое безобразие, как парламент во Франции. Но его святая личность всех нас пристыжает и отводит от бесплодной политической болтовни.
Несмотря на то что я мусульманин, я член одного оккультного общества, не связанного, однако, ни с демонической личностью госпожи Блаватской, ни с этой надоедливой англичанкой Анни Безант. Вместо того чтобы быть ученицами Индии, они пожаловали к нам как учительницы. Ну, а чтобы завоевать популярность в Индии, они нагло очерняют христианство и во весь голос поносят церкви христианские. Это нам стало просто неприятно. Я читал Евангелие Иисуса Христа и могу сказать тебе, что чувствую большее почтение к Божественной Личности Иисусовой, чем обе эти европейки, вместе взятые.
Но все же формально я придерживаюсь ислама. Во-первых, потому, что я рожден в нем, а во-вторых, потому, что мне кажется, что ислам самая простая, хоть, может, и не самая глубокая, религия для народных масс. Я плохой мусульманин. Иногда ем свинину и пью вино (это тебе поверяю как другу). Но, Аллах мне свидетель, что скорее все ходжи и дервиши станут повинны в крови человеческой, чем я. На днях кое-какие события, не знаю уже в который раз, снова повторились здесь, в самом Дели. Поссорились из-за чего-то индусы с мусульманами, и, чтобы еще больше досадить друг другу, мусульмане пронесли заколотую корову через индусское селение, а индусы подбросили зарезанную свинью в мечеть. Из-за этого завязалась драка, и много людей погибло с обеих сторон. Возглавили толпу мусульман и настроили ее против индусов ходжи и дервиши. Вопрос об этом был поднят в Конгрессе, и шум стоял большой. Лишь Махатма Ганди молчал. И его молчание утишило бурю. Иначе бы пошли в ход кинжалы и пистолеты даже в стенах Конгресса.
Но это, к сожалению, обычное явление у нас, в Индии. Тебе это неизвестно. И тебя больше заинтересует нечто совсем новое, неожиданное и для меня, и для тебя. И очень печальное. Надеюсь, что кто-нибудь сообщил тебе об этом до меня. Ведь я никогда не стремился быть первым выразителем черных мыслей. Однажды, когда я, сидя в Конгрессе, по правде говоря, задремал, утомленный страшной жарой, некто из депутатов обратился в президиум с вопросом об Арджуне Сисодии и какой-то подозрительной европейке, именуемой Глэдис Фаркхарсон. Я встрепенулся при упоминании имени Сисодии и сразу подумал о тебе, моем бесценном друге. Арджуна Сисодия, сказал депутат, распространил по всей Индии какое-то нигилистическое воззвание и призвал «дремлющую Индию» пробудиться. Он призывал на бунт против всех махараджей, и всех религий, и каст, и всякого порядка в этой стране. Полиция схватила упомянутую Глэдис Фаркхарсон на месте преступления, когда та разбрасывала воззвания, и заключила ее под стражу. На допросе эта женщина всю вину взвалила на твоего брата Арджуну, ее жениха, как она выразилась. Она, будто бы, невиновна: Арджуна и воззвание составил, и ей приказал распространить его по всей Индии. Депутат потребовал, чтобы Арджуна тоже был арестован и допрошен. Ведь он, говорит, чувствует, что все нити тянутся из какого-то антииндийского заговора со стороны, а именно из Европы. Решено было арестовать Арджуну и провести тщательное расследование. Вот и все. Знаю, что это будет для тебя новой тяготой в довершение к тому, что ты уже переносишь. Но, как друг, я должен тебя об этом известить.
Ты намного счастливее меня, ведь ты можешь писать мне о вещах более прекрасных, чем я тебе. Твои впечатления о маленьком сербском народе для меня настоящее открытие. Действительно, мы в Индии не знаем об этом славном народе ничего. Яркие сцены из сербской истории, которые ты описал мне в письме, вдохновили меня на написание новой драмы. Безмерно благодарю тебя и прошу: собери всё, все подобные случаи и жизнеописания великих сербов, а когда придешь сюда, расскажи мне об этом подробнее. Писательство для меня единственная отрада. Я живу надеждой, что мои произведения принесут какую-нибудь пользу моему народу. Мне досадно, что наши люди носятся по большим странам и совсем не интересуются малыми народами. Мне больше по душе крохотные колибри, чем громоздкие кречеты. И бабочки намного милее слонов и обезьян.
Что касается турок, могу сказать, что я их никогда не любил.
Ты описываешь мне злодеяния, которые они совершили над христианами на Балканах. Я этого не знал. Но знаю о злодеяниях, которые они совершали над единоверными им арабами, причем на протяжении веков. И я как араб по происхождению, а ныне индиец никогда не смогу им этого простить. Они просто вырвали знамя ислама из рук арабов, законных вестников ислама. И опозорили его. Аллах будет судить их по делам их.
Вчера вечером я поспорил с одним ходжой здесь, перед мечетью Акбара. Дело коснулось веры. И он стал укорять меня в том, что я защищаю индусов; затем, почему я ем и пью с индусами все, что едят и пьют они и что Коран запрещает. А я ответил ему словами какого-то известного христианского мудреца: «Если вы и пепел едите, а милости к людям не имеете, ад будет вам вечным домом».
Арджуна меня беспокоит. Смотри как хочешь. Знай, что если я могу чем-нибудь помочь, то сделаю все безо всяких исключений. В остальном все да будет по кисмету. Даже свами Пенгамбер, наш пророк, был бессилен против кисмета. Когда его войска гибли или жены умирали, он и себя утешал, и другим все объяснял одним-единственным словом — кисмет. Аллах акбар!
Твой Халил
Блаватская Елена Петровна (1831—1891) — русская писательница, медиум, теософ. Вернувшись из путешествий по всему миру, в 1859 году стала организовывать в России спиритические сеансы. В 1873 переехала в США и в 1875 основала в Нью-Йорке Теософское общество, которое, несмотря на убедительные обличения ее в шарлатанстве, быстро распространялось по всему миру. В 1877 приняла американское гражданство, но уже в 1879 перебазировалась в Индию. В 1884 вернулась в Европу, и тогда были преданы гласности ее личные письма, уличавшие ее в обмане и мистификациях.
Безант Анни (1847—1933) — преемница Блаватской, ирландка, ярая противница христианства, прошедшая путь от материализма до теософии, и в 1907 году ставшая председателем Теософского общества. Усыновила мальчика Кришнамурти, поражавшего своей способностью непроизвольно впадать в экстаз, и объявила его новым «спасителем» человечества. Он, однако, отрекся от Безант и продолжил самостоятельные занятия мистикой. Вела в Индии активную пропаганду равенства женщин.
Ходжа (перс. «господин, хозяин») — почетный титул духовных лиц в исламе и вообще влиятельных людей. Ходжами также называются представители исмаилитской секты низаритов, возникшей в XI веке; после 1256 года ходжа остались только на северо-западе Индии, в 70-е годы ХХ века их насчитывалось около 20 миллионов. Большинство ходжей являются последователями имама Агана-хана, бывшего мультимиллионером, и почитают его как бога.
Дервиш (перс. «нищий, бедняк») — мусульманский странствующий монах, суфий (приверженец мистического направления в исламе). Дервиши перебирают четки, занимаются размышлениями о Боге, дыхательными упражнениями, музыкой и танцами и прочими ритуальными шумными радениями. «Набожность суфиев весьма часто предполагает только любовь к Богу в ущерб остальным Его созданиям. Дружба, семья, дом, пища и даже красоты природы оставляют суфия равнодушным, ибо они вступают в противоречие с идеалом полного самоотречения (факр, главное достоинство факира)» (Элиаде М., Кулиано И. Словарь религий. С. 188). Исламские ортодоксы «предают анафеме суфиев за пантеизм, вольномыслие, антиномизм, пренебрежение к молитве, посту и паломничеству. При некоторых режимах их изгоняли и преследовали. Нищенствующих суфиев часто принимали за шарлатанов или еретиков. Великий суфий… ал-Халладж… прославился тем, что хвалил иблиса (имя сатаны в Коране)… Халладж известен также дерзким определением своего экстатического слияния с Богом: Ана-л-Хакк — я есмь Истина ( Бог)» (Там же. С. 189—190). Имеются ордена весьма эксцентричных дервишей. Так, крутящиеся дервиши, последователи поэта-суфия Джалал ад-дина Руми, через ритуальные головокружительные вращения добиваются определенного состояния психики. Бывают еще вопящие дервиши.
Корова для индуса — священное животное. На коровах не пашут. Коров не режут. Мясо коров не едят. Коровьей мочой лечат многие болезни.
Махатма Ганди учился в Англии. Как адвокат долгое время жил среди индийцев в Южной Африке. Вернувшись в Индию, отверг все европейское и обратился к вере своих предков. Был человеком веры не на словах только, но и в жизни. Противник силы и насилия. Воспрепятствовал многим кровавым переворотам в Индии. Признанный вождь индийского народа. Постник, молитвенник и государственник. Коза, дававшая ему молоко, и кусок ткани, в которую он одевался, были всем его имуществом.
Кречет — хищная птица семейства соколиных.
Златоуст сказал: «Если и пепел едите, а милости не имеете, ад ваш вечный дом».
Свами — человек, способный полностью контролировать свои чувства, а также тот, кто дал обет отречения.
Пенгамбер — арабское слово, означающее «пророк». По мнению мусульман, Мухаммед — последний пенгамбер, пророк, и другого не будет. Хоть Мухаммед и записал в Коране, что Иисус, Сын Марии, будет судить мир. Следовательно, он признавал Иисуса большим себя.
Аллах акбар (араб. «Велик Аллах» или «Аллах превыше всего») — восклицание, которое произносят мусульмане перед началом молитвы и в других житейских случаях.
Письмо 18. Феодосий Мангала пишет митрополиту Малабара...
Помоги тебе Бог, старче митрополите.
Отвечай: «Бог тебе помог». И таким образом мы поприветствуем друг друга по-сербски. Так сербы всегда приветствуют друг друга, за исключением великих Христовых праздников. Это древний обычай сербский — старшие приветствуют младших, а младшие отвечают им. Я слышал, что таков был и древний индийский обычай.
Мы видели сербского священника, ехавшего верхом на коне. На ниве возле дороги народ жал пшеницу.
— Помоги вам Бог, братья,— крикнул священник.
— Бог тебе помог,— ответили все в один голос.
А если бы священник их не поприветствовал, то и они бы его тоже.
Возле меня сидел отец Каллистрат, замечательный монах со Святой Горы, один из наших проводников по Сербии. Вздохнул отец Каллистрат и сказал:
— Вот так среди народа. А наши господа приветствуют друг друга так: «Доброе утро» и «Добрый день». Что это за приветствие, в котором не звучит святое имя Божие? Здоровье приходит к нам не от утра, или дня, или вечера, а от Бога. И еще: когда исходит из уст святое имя Божие, очищается воздух, освящается вся природа и разгоняются злые духи.
Я спросил его:
— А что говорят при расставании?
— «Идите с Богом!» и: «Оставайтесь с Богом!».
Доктор Ефим, индолог и второй наш провожатый, сердится на Каллистрата за то, что он критикует сербских господ. Доктор хотел бы выделить для нас все, что есть хорошего у сербов, и обойти молчанием плохое. Каллистрат, наоборот, замалчивает все хорошее и набрасывается на плохое.
— Зачем ты, отче Каллистрате, омрачаешь радость наших гостей? Почему ты не показываешь им то, что хорошо и красиво у сербов?
— Затем, доктор, что они и сами увидят, что хорошо и красиво у нас, но боюсь, не смогут увидеть наше зло и вернутся в свой дом с ложным представлением о сербах.
— Тогда давай, вытряхивай всю торбочку наших зол! — сказал недоброжелательно доктор.
— Хочу, хочу вытряхнуть, только не торбочку, а полный мешок. Разве это не плохо, что мужчины, даже старики, целуют руки молодым женщинам в знак приветствия? Откуда вы, сербские господа, переняли эту глупость? Древний и пристойный сербский обычай в том состоит, чтобы молодые целовали руки только старцам и старицам. Но новые реформаторы попрали этот пристойный народный обычай и завели одну глупость и соблазн. Ну разве не зло то, что сербские господа завели обычай, чтобы невеста приносила жениху приданое? У сербов тысячу лет был другой обычай: или свадьба без приданого с обеих сторон, или уж жених дарит подарки родителям девушки. Довольно того, что родители отдают ему, чужому, свою дочь, которую они годами растили и питали, омывали водой и слезами, и совсем хорошо было бы, если бы жених воздал им хоть золотом, хоть чем-нибудь еще, как некое признание и утешение родителям. Но у нас дошло до какого-то вопиющего разделения между народом и господами, до двух крайностей: приданое без любви и любовь без приданого.
Доктор Ефим замахал руками, будто отбиваясь от монаха:
— Довольно, довольно,— восклицал он.
— Как это «довольно», дорогой доктор? Я еще не почал торбочку, а не то что мешок наших зол. Скажи мне, что наши господа сделали с воскресеньем — днем, в который Христос воскрес из гроба? Разрешили всем пивным, винокурням, табачным киоскам, игорным домам в этот день работать без перерыва и законом запретили открывать хлебные лавки. Значит, в воскресенье нельзя продавать хлеб, а всякую отраву можно! Так этот священный день стал преимущественно днем отравы. И в то время как священники в воскресенье прославляют в церквях Воскресение Христа из гроба, наши господа и то нравственное убожество, что следует их примеру, погубляют свои души по пивным и игорным домам. Ну посмотрите, что эти безбожники сделали с нашими монастырями? Нарочно провели шоссейные и железные дороги рядом с величайшими сербскими святынями и этим сгубили и покой, и имение монастырское. Еще отняли у всех монастырей большую часть имущества, а вдобавок обложили их тяжкими налогами и податями. Между тем, даже турки не облагали налогами монастыри, так же, как и свои вакуфы. Но турки все же азиатский народ, а это значит — народ с сильной верой в Бога, в то время как сербские господа — ученики безбожной и выжившей из ума Европы. Опустошили, ограбили и обременили наши монастыри так, что в наши дни мало кто решается пойти в монахи. Одним словом, погубили наше монашество — главный столп правой и истинной Церкви Христовой. Да взыщет с них Бог!
— Хватит, хватит! — завопил доктор Ефим. — Господа, прошу вас, не слушайте его. Он преувеличивает; это не так. Почему ты не расскажешь им, отче Каллистрате, как монах, о величественности Дечан, о красоте Грачаницы, о…
— Они сами видели эти величественные постройки. Не нужно говорить им об этом. Если б я мог сказать им о величии нашей души и нашего характера, что должны соответствовать красоте этих зданий, воздвигнутых ради души и характера, а не ради суеты! Но не могу. Я святогорец с наистрожайшей заповедью говорить правду, а вы, мирские люди, во все привносите политику, то есть смешиваете истину с неистиной.
Тогда все мы, трое индийцев, стали просить Каллистрата завязать свою торбочку, чтобы хоть сколько-нибудь спасти доброе расположение двух других наших провожатых. Разумеется, в душе мы одобряли его искренность.
Народ, который умеет себя критиковать и так немилосердно разоблачает себя, не может погибнуть. Ничего нет более симпатичного, чем когда какой-нибудь человек или народ свободно исповедует свои грехи. Но у разных народов разное воспитание. Например, в то время как англичане непрестанно унижают и критикуют себя, американцы тяжело переносят даже малейшую критику.
Я бы поставил в пример и нашим верующим в Малабаре искреннюю позицию этого удивительного святогорского монаха. Каллистрат стал мил нам, как родной брат. И не только мне как крещеному человеку, но и Пандиту Шанкаре и Раме Сисодии.
Мир тебе и благодать от Господа нашего и Спаса, как тебе, так и всей нашей верующей братии в Малабаре.
Покорный и преданный тебеФеодосий Мангала
По-сербски «приветствовать» звучит как «поздравити».
Вакуфы — недвижимое имущество мусульманского духовенства.
Письмо 19. Ануширвана пишет из Бомбея своему отцу Пандиту Га...
Желаю тебе сотни счастий от сотен индийских богов и аватар. А над всеми счастьями желаю тебе одно, которое я разделил бы с тобой и которое не отдал бы за все прочие счастья,— это чтобы нам как можно скорее увидеться здесь, в Индии.
Мама писала тебе, что мы были в Аллахабаде и что мы здесь пережили. Для меня все, что мы видели, было в новинку. Я был просто в экстазе, когда видел миллионы свечей, горящих и плывущих по Гангу, и знаешь, они все качались на волнах, одна другой кланялись и так уплывали по реке. Действительно ли, папа, этого нет в Европе? Да не может и быть там этого, когда там нет такой реки, как Ганг. Недавно я слушал одного бхикшу на улице, здесь в Бомбее, как он говорил о джайнизме. И он сказал, что живые души есть не только у людей, животных и растений, но и у ветра, и у воды, и у стен, и у песка, и у каждой твари. Я этого раньше не слышал, но знаешь, я убедился в этом на Ганге. Я почувствовал, что Ганг живой и в нем живет какой-то живой дух; и может быть, не один, а многие и многие духи.
Здесь, в Бомбее, я открыл для себя много невиданных вещей. Наш хозяин Шри Сомадева водил меня однажды на фарсийское кладбище. Там высокие-высокие сооружения. На них много-много орлов, кречетов и других хищных птиц. Персы не хоронят мертвых в земле и не сжигают их, как мы, индусы, а относят их к этим высоким сооружениям и просто кладут на землю. Гробовщики, которые относят мертвое тело на кладбище, как только положат его на землю, вынуждены быстро бежать оттуда, потому что хищные птицы налетают огромными стаями и тотчас поедают мясо мертвеца и обгладывают кости. Как это страшно! Ой, не хотел бы я, чтобы мое тело ели орлы.
Затем мы гуляли по улицам. Тут я видел всякое, что-то приятное, а что-то отвратительное. Приятно мне было слушать мудрые слова многих бхикшу. Но факиров с цепями на шее и множеством гвоздей, воткнутых в голую спину, я не смог вынести. Мне не понравились и те, что носят змеюк в корзинах и показывают их людям. Я пугался, глядя, как кобры раздувают шею от злости и показывают язык людям. Хоть я и знаю, что им повытаскивали зубы, но все равно боялся их. Прямо не могу их видеть. Должно быть, у них души самых плохих людей, злодеев, которые по своим черным делам родились после смерти кобрами. И я отказался пойти в храм, где выхаживают и ублажают змей. Мне кажется, что это очень глупо и страшно.
Бомбей огромный и пестрый, но я больше люблю наш Траванкор. Бомбей не чистый. Человеку нельзя и шагу сделать, не наступив на выплюнутый табак. Жуют, жуют, а потом выплевывают на дорогу. Это противно и глупо.
Мама тебя приветствует много раз. Она что-то очень озабочена домом Сисодиев. Вчера сюда пришел воевода Рамачандра и до полуночи говорил со Шри Сомадевой и мамой. Я только слышал от мамы, что старая госпожа Катьяяни Сисодия заболела в темнице. Это все происходит с ней по карме.
Я купил у какого-то факира амулет. Кто носит этот амулет, сказал он мне, у того быстро исполняются все желания. Это такая круглая и гладкая кость, ему дал ее один великий факир из Гималаев, который, говорит, может спать на листьях под деревьями. Сейчас, когда у меня есть этот амулет, я знаю, какое желание буду загадывать каждый день. Ты можешь угадать какое?
Кланяюсь тебе и глубоко почитаю тебя,твой сын Ануширвана
Аватара, по индийскому представлению,— это новая инкарнация какого-нибудь божества, некий новый мессия, который должен исправить и дополнить прежних мессий. Упоминаются многие аватары бога Вишну, бога Брахмы, бога Шивы, Индры и так далее. И о Гаутаме Будде думают, что он был аватарой. А он, Будда, предсказал Майтрею как последнего аватара.
Джайнизм — это система аскезы, названная по имени своего основателя Джины. По учению Джины, каждая травка, каждый листок, каждая капля воды скрывает в себе живую человеческую душу. Поэтому нельзя не только убивать человека или животное, но нельзя также и дерево срубить, и листок сорвать. Это самая крайняя форма аскетизма в истории человечества. Человек должен ходить нагишом и голодать. Самоубийство путем голодания одобряется. Спасается тот, кто голодает двенадцать лет. Ради чего, спросим себя? Ради ничего. Ради уничтожения жизни. Отчаяние и пессимизм неслыханный и невиданный.
Махавира Джина, основатель религии, жил в VI в. до Р.Х. Джайнизм в учении своем мало отличается от других древнеиндийских доктрин, однако требует постоянной работы над собой: изучения священных текстов, йогической тренировки, нравственного самоконтроля с последующим покаянием и неимоверных самоограничений. Будучи мирянами, все члены общины джайнов принимают самое меньшее пять обетов: не причинять вреда живому, не красть, не прелюбодействовать, не стяжать, быть искренним и благочестивым. Джайны составляют менее 1% населения Индии, но обладают немалым капиталом и занимают непропорционально влиятельные позиции. "Аскеты-джайны всегда вели жизнь странников — без дома, без имущества, без права пребывания на одном месте более трех-четырех недель, кроме сезона дождей. Аскет мало спит, с четырех часов он на ногах. Он всегда внимательно следит за тем, чтобы не раздавить невзначай какое-нибудь мелкое животное… Ступеней познания и приближения к спасению, мокше, у монахов-аскетов разных сект насчитывается от 16 до 53, включая смерть. Аскет живет милостыней — причем собирать ее он должен ежедневно, оставлять еду на завтрашний день запрещается… Одной из крайних форм аскезы, тапаса, у джайнских монахов считается отказ от пищи, голодная смерть. Формы тапаса у джайнов наиболее изощренные. К их числу относятся абсолютное молчание на протяжении долгих лет, пребывание на холоде или на солнце, многолетнее нахождение на ногах (тапасья привязывает себя к ветвям дерева и стоит, не садясь и не ложась, чуть ли не годами)» (Васильев Л.С. История религий Востока. С. 213).
От этого ошибочного пантеистического мнения предостерегал уже один из самых первых святых отцов Церкви, Антоний Великий: «Против тех, кои дерзают говорить,— учил он,— что растения и травы имеют душу, написал я сию главу к сведению для простейших. Растения имеют жизнь физическую, но души не имеют. Человек называется разумным животным, потому что имеет ум и способен приобретать познания. Прочие же животные — земные и воздушные, у которых есть голос, имеют дыхание и душу. Все растущее и умаляющееся можно назвать живым потому, что живет и растет, но нельзя сказать, чтоб все такое имело душу. Живых существ четыре различных вида: одни из них бессмертны и одушевлены, каковы Ангелы; другие имеют ум, душу и дыхание, каковы люди; иные имеют дыхание и душу, каковы животные; а иные имеют только жизнь, каковы растения. Жизнь в растениях держится и без души, и без дыхания, и без ума и бессмертия; но и прочее все без жизни быть не может» (Преподобный Антоний Великий. Наставления // Добротолюбие: В 5 т. 3-е изд. Т. 1. М., 1895. С. 93).
Фарси — это персы. Они имели особую веру в бога света и бога тьмы, в Ормузда и Аримана. Эти два бога находятся в постоянной борьбе, и их борьба отражается на людях. Фарси своих мертвецов не погребают и не сжигают, а оставляют голыми, лишь прикрытыми полотном, на кладбище. И птицы-хищники налетают на мертвецов и мигом съедают. Сегодняшние фарси в Индии известны как лучшие торговцы и самые ловкие деловые люди.
Фарсы (фарси, парсы, персы) — зороастрийцы, в Х веке после завоевания Персии арабами поднявшие антимусульманский мятеж и переселившиеся на север Индии. До сих пор их замкнутая община существует и процветает в материальном плане. В 1976 году в мире было 130 тысяч парсов, более половины из них жили в Индии (77 тысяч), 25 тысяч в Иране, 23 тысячи в США и 5 тысяч в Пакистане (см.: Элиаде М., Кулиано И. Словарь религий, обрядов и верований. С. 149).
Факиры — это индийские дервиши. И ничего другого. Мучители самих себя ради ничего, или ради славы.
Траванкор (Керала) — штат на крайнем Юге Индии.
Амулеты. Дарение и ношение амулетов в Индии — всеобщий обычай. Амулеты служат для защиты от злых духов, ведь в индийском пантеоне в действительности нет единого Бога добра, Который защитил бы добрых людей от злых богов и злых духов. Из-за этого индийцы в своих несчастьях прибегают к амулетам, колдовству и жертвам, чтобы защититься от злых духов. Они не знают о Боге, Который защитил бы их.
Письмо 20. Душан Митринович пишет из Лондона доктору Ефиму в...
Ты зря зовешь меня, дорогой Ефим, я не приду.
Ефим мой, как же я приду,Когда я не могу по Белграду пройтиИз-за господства сербских ученых,Не знающих о Боге и душе?
Я был в Белграде несколько раз после мировой войны. Хотел помочь своей Отчизне и чувствовал, что могу ей помочь. Но каждый раз был осмеян, надо мной издевались эти господа, и я решился уехать и больше не возвращаться. Я поступил как апостол Павел, который начал проповедовать Христово Евангелие своему еврейскому народу. Но когда был ими высмеян и поруган, обратился к чужим, языческим народам и стал апостолом язычников.
С посланцами махараджи из Малабара я встречался несколько раз в Лондоне и искренне, от души беседовал с ними. Я откровенно сказал им, что от сегодняшней Европы не могу ожидать ничего хорошего. Европа сама себя сделала несчастной и сейчас, как фурия, отравляет своим несчастьем остальные расы и континенты; она подобна лисице, которая на краже лишилась хвоста и советует всем лисицам отрубить себе хвосты. Она вышла из своего центра и сейчас безумно мечется по периферии, ища центр там, где его нет. Отвергла Христа и оттого обезумела. История не знает такого периода, когда люди мыслили бы мельче, чем в то время, которое сейчас переживают мелкоумные европейцы. Когда я говорю с самыми известными интеллектуалами в этом огромном городе, мне стыдно и я проклинаю судьбу за то, что она произвела меня на свет ныне, а не семь тысяч лет назад, и произвела в Европе, а не в Тасмании или Конго среди негров. Ведь и тасманские людоеды, и африканские негры при всех их заблуждениях чувствуют и признают некую великую тайну, скрывающуюся за всем видимым, и некую высшую силу, стоящую над всеми физическими силами, в то время как интеллектуальная Европа признает только то, что видит глазами и осязает руками. Такой грубый и плоский материализм неслыхан в истории человечества.
Затем я сказал им, чтобы они искали духовное понимание жизни скорее у малых и угнетенных народов, чем у крупных. Говорил я им о Балканах, особенно о Сербии. Сказал я им, что нигде в Европе не найти такого понимания Индии, как на Балканах. Да и надеяться получить какую-то духовную помощь им не от кого, кроме сербского народа, который расово и психологически, подсознательно ближе всего к индийцам.
А Индия будет нуждаться в помощи. И духовной, и материальной, что в конце концов сводится к одному. В ней идет большое брожение. Она не может больше оставаться со своими бесчисленными богами, которые точно так же немощны, как люди, и подвержены тем же человеческим бедам, как увидел это и выразил Гаутама Будда. «Я хочу спасти и людей, и богов»,— говорил Будда. Ну, а если человек так говорит о богах, тогда тут и вовсе нет богов. И действительно их нет. Индийские боги не существуют. Но в Индии имеется религиозный настрой, как нигде в мире. Непреодолимая тяга к высшему, нематериальному миру. Индийская душа, как и индийская земля, буйствует всяческими произрастениями. Разносортная и бурная растительность заполонила души наших братьев в Индии и смутила. Индия в отчаянии. Она тысячи лет была главным носителем и проповедником отчаяния, отчаянного пессимизма. В Индии есть алчба и жажда истинного Бога, Который всесилен и Который любит людей. Есть решимость пойти на смерть, чтобы обрести истину. Есть неслыханная аскеза, самоистязание до самоубийства, в сущности — ради ничего. Ради лучшей реинкарнации по Веданте или ради нирваны по Будде. И то и другое — это отчаяние без просвета и без радости. Но почва исключительно плодоносна и полна жизни и ждет истинного семени.
Протестантские и католические народы, народы большие и сильные, пробовали сеять семя Христово в Индии. Сеют его уже три сотни лет, но напрасно. Не произрастает. Душа индийская не принимает его. Ведь она ощущает, что это сеяние означает больше пропаганду, чем апостольство. Дается не для того, чтобы дать, а чтобы больше взять. Помогают не для того, чтобы помочь, а чтобы схватить и завладеть. Пропагандисты, а не апостолы сеяли до сих пор. Политики, а не братья предлагали и давали до сих пор. Искренняя Индия это почувствовала и отвергла. Всякое семя у нее растет, только не христианство. Не страшно ли это? Двум мировым империям, папской и Британской, не удалось до сих пор сделать даже столько, сколько сделал апостол Фома со своими бедными последователями. Но бедные — вот в чем решение загадки.
От бедняка Индия примет Христа Мессию. Не от богача. И ни за что — от империалиста.
Понимаешь ли ты меня, мой Ефим? От Сербии Индия приняла бы спасоносное Евангелие Царства Небесного. Почему именно от Сербии?
Во-первых, потому, что у Сербии нет никаких ни материальных, ни политических интересов в Индии. Это Индия знает. Потому она будет рада открыть слух свой для искреннего евангельского слова тех, кто от нее не ищет ничего, а хочет дать все.
Во-вторых, потому, что сербы — единственный народ в Европе, который уже тысячу лет во всех битвах и войнах выбирает Царство Небесное, а не земное. Да и который много раз терял свое земное царство, чтобы стяжать Небесное. А это и есть сердцевина Христова Евангелия.
В-третьих, потому, что, как я ранее упомянул, сербы расово и психологически, подсознательно носят Индию в себе. Ибо они сами произошли из Индии.
Этим своим объяснением мне удалось убедить посланников махараджи из Малабара повременить в Сербии и задержаться там, хоть и на самое краткое время. Благодарение им: они послушали меня. Вообще могу сказать тебе, что индийцы слушают меня больше, чем сербы. Сейчас беспокоюсь, с каким приемом они там столкнутся.
Но я дал знать им, что спрут европейской заразы уже вонзил свои щупальца и в сербскую школу, и в школьную интеллигенцию. Чтобы они не упускали из виду ни на минуту, когда будут в Сербии, эту раздвоенность между народом и школьной интеллигенцией. Я сказал им, чтобы они особенно остерегались Белградского университета. Два знаменитых во всем мире человека попали в этом университете из-за своих лекций в такие переделки, каких не было нигде на всех пяти континентах. Это Джон Мотт и Рабиндранат Тагор. Когда доктор Джон Мотт говорил о необходимости христианской веры у студентов, те стали драться и бросать друг в друга стульями, и произошло кровопролитие. А когда славный индийский песнописец Тагор, выступая в университете, сказал, что Европа погибнет, если не обратится к Богу, студенты стали кричать от негодования, назвали его реакционером и стали скандировать: «Да здравствует Ганди!». Тогда удивленный Тагор объяснил, что Ганди его ученик и лучший друг и между ними царит полное согласие во всем. Этим заявлением Тагор утихомирил эту невежественную молодежь и завершил свое выступление.
Итак, убереги этих честных людей от Белградского университета, этого конечного пункта европейского убожества. Веди их в настоящий сербский народ и, если это хоть чуточку возможно,— на Святую Гору.
Преданный тебе Митринович
Фурия (от лат. furоre — «неистовствовать») в римской мифологии богиня мести.
Гаутама Будда родился в княжеской семье в Индии. Точная дата его рождения неизвестна, в многочисленных древних биографиях Будды она варьируется: от IX до III века до Р.Х. Бросив любящую молодую жену и маленького сына, он семь лет скитался. По другой версии, у него были две жены: «В шестнадцать лет Сиддхартха [собственное имя Будды], взяв в жены двух принцесс, вел беззаботную жизнь в отцовском дворце… Пробудившись среди ночи и глядя на истомленные тела своих спящих сожительниц, он вновь осознал бренность всего земного» (Элиаде М., Кулиано И. Словарь религий, обрядов и верований. С. 69). Разочаровавшись после долгих скитаний и нищенствования в аскетическом образе жизни, поняв тщетность самоистязания, он, сидя под деревом бодхи (познания), внезапно прозрел, стал буддой (санскр. «просветленным») и несколько дней просидел под этим деревом, не будучи в силах сдвинуться с места. Близ Бенареса он прочел свою первую проповедь, в которой изложены основы его учения. Следующие 40 лет он скитался по Индии с проповедями и умер в возрасте 80 лет. При всей легендарности и возвышенности образа Будды поразителен тот факт, что последователи не приукрашивают причину его смерти, а именно несварение желудка, последовавшее в результате объедения, по одной версии, грибами, по другой — рыбой. Таковы в общих чертах события из жизни Будды. Однако достоверного «исторического жизнеописания основателя буддизма не существует и, по всей вероятности, никогда и не существовало. Понятно, следовательно, с какою осторожностью должно относиться к сказаниям о жизни Будды» (Кожевников В.А. Буддизм в сравнении с христианством: В 2 т. М., 2002. Т. 1. С. 158).
Идентифицировать слова Будды очень непросто, поскольку отсутствует единый общепризнанный буддийский канон. В разных местностях на разных языках имеются свои каноны изречений Будды, иногда чрезвычайно объемистые. Например, об одном из них, хранящемся в одном из тибетских монастырей, известно следующее: «Канджур (“Перевод слов Будды”), смотря по различным изданиям его, содержит от 100 до 108 томов in folio [толстая книга большого формата], в тысячу страниц приблизительно каждый, что составляет в итоге 1083 трактата. Тяжесть канона такова, что для перевозки его требуется около дюжины тибетских быков (яков)» (Там же. Т. 1. С. 119).
Джон Мотт (1865—1955) — американский протестантский миссионер и общественный деятель, лауреат Нобелевской премии мира (1946), один из зачинателей современного экуменического движения и инициаторов создания Всемирного Совета Церквей. «Он был воплощением экуменического духа, символом, который послужил примером и стимулом для многих… Без пионерского труда д-ра Мотта Всемирный Совет Церквей — говоря по-человечески — не мог был возникнуть» (Журнал Московской Патриархии. 1965. № 11. С. 53). Будучи студентом одного из американских университетов, Мотт возглавил в 1885 году один из первых христианских союзов студентов, а в 1895 году — Всемирную христианскую студенческую ассоциацию. Его детищами являются Христианское студенческое движение, Международный миссионерский совет (1921) и основанное им в Праге издательство YMCA-press (1921). В созданном в 1948 году Всемирном Совете Церквей Мотт был избран почетным президентом. Добивался участия России в экуменическом движении, поскольку «считал, что без участия Православной Церкви экуменизм неизбежно сведется к панпротестантскому движению» (Там же).
Письмо 21. Митринович пишет из Лондона монаху Каллистрату в ...
Мира тебе и здравия от Господа.
Если хочешь услышать обо мне — душа моя в полном покое, а телесное здоровье удовлетворительное, твоими молитвами, дорогой мой Каллистрат.
Из письма доктора Ефима я узнал, что и ты состоишь в комитете по встрече гостей из Индии. Я удивился, что ты в Белграде. Ты всегда говорил, что хочешь не выходить из Святой Горы до самой смерти. Несомненно, ты должен был сделать это «по послушанию», по заповеди своих старцев. Только смотри, как можно скорее беги в блаженный мир Святой Горы, ибо великая буря гнева Божия носится над грешной Европой. Эта буря не пощадит и вас, святогорцев, но вы легче ее перенесете, чем остальной мир.
Я уже отвечал доктору Ефиму, что не собираюсь туда приезжать. Я полагаю, что из Лондона могу сделать для Индии и Сербии больше, чем из другого места. Я упражняюсь в том, чтобы любить весь мир, по рецепту, какой ты дал мне в своей святогорской келии, но Индию и Сербию я люблю без упражнений и усилий.
Что мы в этом мире? Только орудия Промысла Божия. Полагаю, что и я некое орудие Божие, и нарочито для блага Индии и Сербии. Если прочтешь мое письмо, посланное Ефиму, то не станешь требовать от меня новых объяснений. В том письме я сказал все.
Прошу тебя особенно о двух вещах.
Во-первых, посоветуй комитету, чтобы он не устраивал никаких лекций и никаких заседаний в Белградском университете в честь индийских гостей. Ибо я чувствую, что скандал неизбежен. Вспомните, что приключилось с доктором Джоном Мотом и Рабиндранатом Тагором. Обойдите Белград стороной и ведите индийцев в народ, в монастыри, к селянам. Во-вторых, получше встретьте их на Святой Горе, если они решатся туда пойти. Пусть мой друг Христодул выйдет из своего тихого уединения и побеседует с ними. Пусть говорит им свободно и открыто, как он это умеет. Он единственный духовник на Святой Горе, который хорошо говорит по-английски и который глубже всех знает православное богословие и индийскую философию.
Благослови, отче Каллистрате, твоего преданного слугу
Душана
Письмо 22. Пандава из Бенареса пишет Раме Сисодии...
Желаю тебе душевного мира и света ногам.
Получил я твое краткое письмо, которое не сказало мне ничего. И говорю сам себе: мой друг Рама научился европейской дипломатии — говорить сколько хочешь и не сказать ничего. Но, дорогой мой Рама, это отступление от Индии. Мы, индийцы, поскольку больше всего говорим о вере, научились говорить искренне. Ведь вера без искренности — не вера, а холера. Холера духовная. Это мы видим здесь на римокатолических и протестантских миссионерах.
Но это я только так, походя. Главное то, что меня удивил неожиданный визит твоего старого гуру Сундарара Даша. Весь седой, сгорбленный — я едва узнал его, причем только по голосу. В самом деле удивительно, что в человеке все меняется, лишь только голос остается тем же.
«Ом, намо бхагават» — так он поприветствовал меня. И я понял из этого, что он не буддист, не джайнист, а настоящий брахманист. А когда я понял, кто он, то очень обрадовался.
Пришел, говорит, на поклонение в Бенарес.
— Кто знает, даст ли мне Вишну еще хоть раз посетить этот святой город. За всю мою жизнь это мое десятое посещение Бенареса. В первый раз я был им очень очарован, позже очаровывался все меньше и меньше, а сейчас я разочарован. Видел я вчера, как джайнисты спорят на улице. Одни из них были только опоясаны куском белого полотна, а другие совершенно голые, в чем мать родила. Это типичные представители двух джайнистских сект. Одну секту, более умеренную, представляют «монахи, одетые в белое», а другую — экстремисты, «монахи, одетые в воздух». Где сейчас тот судья, который рассудил бы, кто на правильном пути: человек, одетый в полотно, или человек, одетый в воздух? И то, что происходит в джайнизме, видишь и в буддизме, и в брахманизме, этих трех главных школах индийской философии. Я спрашиваю себя, отчего такое резкое разделение, если не оттого, что неизвестна истина? Да ведь и я, в молодости надеявшийся познать истину, сейчас, в старости, должен спросить себя: что есть истина? Я посетил все святые места в Индии и Тибете. Видел и семь буддийских ступ. И все храмы, менее и более отвратительные. Менее отвратительны те, что со слонами, более отвратительны те, что с обезьянами, а самые отвратительные те, что со змеями. И затем, дорогой мой Пандава, прошел я по всем гималайским лесам и пещерам и по всем тибетским монастырям. Был я в Лхасе и целовал руку далай-ламы. Где бы мне ни доводилось узнать, что есть какой-нибудь риши или бхикшу, от которого можно услышать мудрое слово, я был готов пешком идти по шесть месяцев, лишь бы прийти к нему и послушать его. Долго дружил я с бродячими монахами, бхикшу; целые ночи проводил в разговорах с факирами, которые говорят, что обладают сверхъестественной силой. И вот тебе результат одного века человеческого, вывод из долгого и объективного опыта.
Из всего, что в Индии сказано и предсказано, только одно истинно и спасительно,— это то, что появится новый Майтрея, или Мессия, Который откроет миру полную и несомненную истину.
Так дальше нельзя. Индия дышит ядовитыми духами уже тысячи лет. Если бы Индия знала истину, зачем бы она ждала нового аватару, нового спасителя и последнего Майтрею, или Мессию? Нет; но Индия ждет нового потому, что не верит в старое. Ждет Майтрею, или Мессию, потому что видит, что ей не помогают ни Гаутама, ни джен, ни Патанджали, ни Санкхья.
Но где этот Майтрея? И когда он придет в Индию? Этого я не могу тебе сказать, светоносный Пандава. Только ожидаю, что он будет больше всех аватар и всех будд, бывших во всех кастах, во все времена до сегодняшнего дня. И что он будет не только человек, но больше всех людей и всех наших богов.
На днях я был в доме Сисодиев, моих учеников, Рамы и Арджуны. Рама в Европе, а Арджуна в тюрьме. Мне удалось при помощи чародейства увидеться с Арджуной. С помощью разных способов чародейка смогла отворить ворота темницы и впустить меня к Арджуне. Говорил я с ним с вечера до утренней зари. Он в главном придерживается моего учения, хотя немного вдается в крайности. Я согласен с ним только в одном, что Индия не может долго оставаться такой, какая она есть. Это совершенно исключено. Но чем Индия должна стать, этого я не могу сказать. Это скажет новый Майтрея, или Мессия. Арджуна полагает, что знает, чем должна стать Индия, и все мне высказал. Но то, что он мне сказал, так же старо, как корень европейской погибели. Это наука и эгоизм. Из всех скверных вод эти самые гадкие. Это две дочери иудейского материализма, который, как спрут, душит Европу и Америку. Ведь оба они, и наука, и эгоизм, игнорируют Бога, как будто Его и нет вовсе. А это значит, что люди выбросили ядрышко и играются со скорлупой. Я со вниманием выслушал Арджуну, но не смог стать учеником своего ученика. В его душе что-то переворачивается и ломается. Знать бы мне, остался ли хотя бы Рама последователем Вед и пути, которому я учил его.
Расставаясь, Сундарар сказал мне, что задержится подольше в Бенаресе. Говорит, что Арджуна просил подождать его здесь. Как только, говорит, будет выпущен из темницы, сразу придет в Бенарес. Лишь бы он освободился из темницы — физической и духовной, в которую попал. Освободится ли он и когда освободится из этой двойной темницы?
Твой Пандава
Гуру (санскр. «тяжелый», «важный», «почтенный», «учитель») — учитель, обычно духовный. Гуру в индуизме всегда должен быть брамином, человеком пожилого возраста. «Когда ученик принимает от своего гуру посвящение, тот дает ему санскритскую мантру (личную магическую формулу) и индивидуальные религиозные упражнения. Все это чисто эзотерические вещи и существуют исключительно в устной традиции. В печати вы их не найдете» (Отец Серафим (Роуз). Православие и религия будущего. С. 34).
Ом, намо бхагават означает «Ом, поклонение перед божествами». Само же слово «ом» потеряло свой смысл. Чудо! Самое известное слово, и самое непонятное!
Брахманизм — древняя религия Индии, наследница ведизма. Брахманами называются тексты, содержащие пояснения к Ведам, составленные в X-VII веках до Р.Х. Комментировать Веды имели право, и даже были обязаны делать это, только специальные жрецы, называемые также брахманами (браминами). Из брахманизма отпочковались все остальные индийские религии.
Очевидно, имеются в виду крайние аскеты — шветамбары и дигамбары. «У дигамбаров три степени аскезы, и только тот, кто достигает высшей, третьей степени, получает право ходить абсолютно нагим и тем самым почитаться почти святым… Аскеты столь высокого класса не просят милостыню — они ждут, пока ее с трепетом дадут сами миряне. Именно дигамбары наиболее последовательно соблюдают принцип ахисмы (непричинения вреда ничему живому): даже передвигаясь, они подметают опахалом землю перед собой, дабы не задавить невзначай мелких насекомых. Впрочем, метлу имеют при себе и аскеты-шветамбары, которые нередко носят также и кусок материи у рта, чтобы в рот не влетела мошка» (Васильев Л.С. История религий Востока. С. 213—214). Секты возникли после Вседжайнистского собора в Паталипутре в IV или III веке до Р.Х., когда были канонизированы некоторые из многочисленных джайнистских учений. Признавшие канон подлинным стали называться шветамбарами, а не признавшие — дигамбарами.
Ступа — куполообразный склеп с наглухо замурованным входом, могильное сооружение на месте сожжения ранних деятелей буддизма, иногда в них хранилось само тело умершего, мумифицированное с помощью соли или прожаривания в масле (см.: Буддизм. Словарь Под общ. ред. Н.Л. Жуковской. М., 1992. С. 231—232). Первые восемь ступ были сооружены на месте сожжения Будды для хранения его пепла. Позднее ступы сооружались в честь тех или иных событий.
Лхаса (тиб. «обитель богов») — столица Тибета, главный центр северного буддизма, до 1959 года бывший местом пребывания далай-ламы. Здесь расположены главные святыни ламаистов (ламаизм — форма северного буддизма).
Далай-лама (монг. «учитель, чьи знания бесконечны, как океан») — титул духовного, а до 1951 года — и политического владыки тибетцев. Впервые титул был присвоен в 1578 году монгольским князем одному из выдающихся людей Тибета. Всего далай-ламами были 14 человек, но все они воспринимаются как одно лицо, последовательно перевоплощавшееся в разные тела. После смерти далай-ламы начинаются поиски по определенным признакам и идентификация нового далай-ламы.
Риши — мудрец, провидец. В священных книгах индуизма описаны семь божественных мифологических риши; имеются также полулегендарные риши, которым приписывается создание священных текстов, а также исторически реальные риши: философы, аскеты и т.п. Риши почитаются индусами так же, как святые христианами или бодхисатвы буддистами.
Майтрея (санскр. «связанный дружбой») — будда грядущего мирового порядка, единственный бодхисатва (человек, способный избавиться от сансары и стать буддой, но из сострадания остающийся в мире сем, чтобы помочь другим спастись) девятого уровня, которого признают все буддисты. Его приход предсказал Шакьямуни. Майтрея появится, когда миром станет управлять справедливый правитель-буддист, а длительность жизни людей достигнет 84 тысяч лет. Майтрея изображается с золотистым цветом лица, сидящим на троне по-европейски, со спущенными ногами, в руках у него ваза с напитком бессмертия, колесо дхармы и буддийская ступа (культовое сооружение).
Джен (араб. «дженне») — название рая в исламе.
Патанджали — создатель философии йоги во времена царя Ашоки, около двухсот лет до рождения Христа. Был он дворцовым брамином первого короля Сунга. Написал комментарии к одной из сутр Вед (Паннинисутре).
Санкхья — индийский философ. Жил за 400 лет до рождения Христа. Проповедал дуализм в природе. Разработал утонченную психологию человека, но совершенно убогую теологию.
Колдовство в Индии так же естественно, как дыхание. И все виды колдовства преследуют «оборонительную цель». То есть с их помощью человек защищает себя от злых духов.
Письмо 23. Рама Сисодия пишет Халилу Сеад-Едину в Дели...
Салам, сахиб.
Приклони ухо твое и послушай сейчас кое-что об исламе на Балканах. Знаю, что это будет тебе приятнее, чем прения во фракциях Конгресса.
Отхлынули мутные потоки ислама с Балкан и вернулись в свое русло. От этих потоков остались там только омуты и лужи. После Стамбула и Едрена я к омутам отношу Скопье и Сараево. Остальное все мелко, как лужи.
Были мы в Скопье и Сараеве. Оба города являют собой архитектурную смесь Азии и Европы. И потому весьма интересны. Но Европа начинает отвоевывать у Азии дом за домом и улицу за улицей. К сожалению, даже без сопротивления мусульмане как представители Азии начинают сдаваться, а кое-где даже и состязаться с Европой в европеизме. Например, мы удивились, когда увидели в Сараеве, как мусульмане, а не христиане воздвигают первый в этом городе небоскреб. Ты слышал о Сараеве. Это тот город, в котором вспыхнула первая искра, сжегшая мир в пламени минувшей мировой войны. Некий немецкий раджа был убит в этом городе каким-то парнем, и Европа сочла это достаточным поводом для мирового кровопролития, в котором самих европейцев пострадало более тридцати миллионов. Но пострадало и нас, индийцев, немало. И так Европа, всегда отменно готовящаяся к драке, сразу нашла искру, подавшую ей сигнал к началу. У нее все идет по человеческому расчету, без оглядки на огромную молчаливую вселенную и на Того Огромного, Которого и не видно за вселенной.
Скопье известно как давнишняя столица самого сильного сербского махараджи Душана. Мусульмане в Скопье и Сараеве одинаковы только по вере, а в остальном очень различаются. Скопские мусульмане в большинстве своем чисто азиатского происхождения и говорят или на турецком, или на арабском, или по-черкесски. Конечно, сейчас они выучили и сербский. Мусульмане же сараевские — чистые сербы по крови и языку, а также по многим обычаям. Они не говорят ни на турецком, ни на арабском, но на сербском, причем на чистейшем сербском. И ходжи, читающие арабский Коран, не понимают того, что читают. Это потурченцы, точно так же, как многие наши мусульмане в Индии потурченцы. Хотя они и говорят на индостанском языке, все же они мусульмане. Материнский язык, но чужая вера. Благодарение богу Индре, что у меня нет этой двойственности. Но я индус и по породе, и по вере, и по языку. А ты, Халил? Разве ты порой не чувствуешь угрызений совести из-за того, что зовешься Халилом, а не, скажем, Вивеканандой? В остальном ты избавился от этой раздвоенности тем, что уверил себя, что ты никакой не «потурченец», а араб — с арабской кровью, но без арабского языка. То есть ты не потурченный индус, а арабский завоеватель Индии. Таковы и эти мусульмане: одни потурченные христиане, а другие — эпигоны завоевателей Балкан под Муратом, Баязитом, Мухаммедом, Сулейманом и другими султанами; азиаты по происхождению. И те и другие до последнего времени жили в своей замкнутой среде. Восток царил у них в доме, Восток в мечети, Восток в душе. Имели они свои гаремы, так же как в Индии. Такие гаремы были заимствованы и нами, индусами, в старые времена, когда мусульмане покорили Индию. Индийские женщины, чтобы сохранить себя, запирались в гаремах, по-нашему называемых зенанами, и закрывали свое лицо яшмаком. К счастью, это время страха и тирании прошло и нам больше не нужно держать зенаны.
Думай как хочешь, Халил. Но знай, что ислам — это простая вера для простых воинов, которые не размышляют, а ждут приказов. Никогда индусы и христиане не смогут удовольствоваться этой верой, которая только приказывает, но не объясняет; то есть не объясняет ни внутреннее существо Бога, ни существо человеческое. Это вера без теологии и психологии. Потому простые мусульмане удивляются, когда христиане и индусы говорят о Троичном Боге и троичном человеке. Знаю, что осознание этого и заставило тебя обратиться к персидскому мистицизму. Но из-за этого ты испытываешь неприятности со стороны правоверных ходжей и дервишей.
В том, что ты пишешь мне о моем брате Арджуне, я ничем не могу помочь. С ним все происходит по карме. А ты сделай что можешь, чтобы он освободился из темницы и защищался на свободе. Очень тяжело мне из-за страданий моей матери, которая арестована за присутствие на сати (самосожжении) госпожи Сакунталы, жены моего родственника Кабира. Да будет ей тримурти в помощь.
Преданный тебе Рама
Сахиб или саиб, сагиб (араб. «господин») — первоначально так называли всех мусульман, затем в средние века в Индии — богатых людей, а в более поздние времена — европейцев.
Едрен (болг. Одрин) — город Адрианополь, основанный императором Адрианом (117—138). Завоеван турками в 1361 году и с 1365 года до взятия ими Константинополя в 1453 году был их столицей. В 1920—1923 Адрианополь входил в состав Греции, в настоящее время является турецким и называется Эдирне.
Турецкий султан Мурат (Мурад I) напал на Сербию в 1389 году, и сербские войска встретили его на Косовом поле. Перед самым началом Косовской битвы отважнейший Милош Обилич, зять князя Лазаря, хитростью пробрался в стан турок. Когда турецкий султан Мурад протянул ему ногу для целования, Милош выхватил спрятанный кинжал и распорол султана по самое горло. В отместку сын Мурада Баязит (Баязет, Баязид I; 1354 или 1360—1402 или 1403) приказал казнить Милоша вместе с плененным князем Лазарем. Им отрубили головы. Несмотря на все просьбы сербов, даже по прошествии веков голова князя Лазаря так и не была им возвращена. Баязид за время своего правления Османской империей (1389—1402) покорил огромные территории на Балканах и в Малой Азии. В Никопольской битве в 1396 году его 200-тысячная армия разбила крестоносцев, предводимых Сигизмундом I. В 1402 году в Ангорской битве Баязид был разбит Тимуром и взят в плен. Султан Мухаммед (Мехмет II; 1451—1480) смог сделать то, что не удалось Мураду в 1393 и Баязиду в 1422 годах: он в 1453 году взял Константинополь. При нем Сербия в 1459 году перестала существовать как самостоятельное княжество, она стала частью Османской империи. Умер он в итальянском походе в 1480 году. В правление султана Сулеймана (1520—1566) Османская империя достигла максимальных размеров и мощи. В 1526 году он захватил даже Венгрию, а осажденная им в 1529 году Вена спаслась только чудом. В исламской историографии имена этих султанов употребляются с устоявшимися эпитетами: Баязид Молниеносный, Мехмед Завоеватель, Сулейман Великолепный. Сербов же, напротив, не перестает восхищать подвиг Милоша Обилича: «Все черногорцы древней Черной Горы считают Милоша Обилича своим духовным предком, и не только думают о нем и восхищаются им, но даже видят его во сне» (Цвиjиuћ J., Андриuћ И. О балканским психичким типовима. С. 185). У них «над всем прочим преобладают два чувства: слава и честь племени и национальное сознание, или “вера Обилича”, главного косовского юнака. Черногорцы исполнены “верой Обилича”, как ветхозаветные евреи верой в Иегову. Главная духовная пища их — это предания о Косове и Сербской державе Неманичей, и эти предания знают даже женщины и дети» (Там же. С. 39).
Зенана — в Индии и Иране так называется часть дома, отведенная для женщин.
Яшмак — женский головной убор, покрывало. Обычай затворничества индийских женщин, возникший и утвердившийся среди них после распространения там ислама, назывался парда.
Тримурти выражает индийскую троицу, состоящую из трех богов: Брахмы, Вишну и Шивы. Статуя из трех их бюстов находится в Слоновой пещере близ Бомбея.
Письмо 24. Госпожа Индумати пишет из Бомбея своему супругу П...
Желаю тебе мира, блаженный мокша,— больше тебе, чем себе.
Вчера мы посетили Слоновую пещеру близ Бомбея. Мне хотелось, чтобы наш сын Ануширвана поклонился знаменитому божеству тримурти в этой пещере. Ты помнишь, как я и ты много лет назад ходили на поклонение этому высшему божеству, — Махадеви в образе бога Брахмы, Вишну и Шивы.
По дороге туда нас сопровождали наш хозяин Сомадева и воевода Рамачандра. Из уважения к тебе они готовы оказать нам любую услугу. И как только я промолвила, что хочу отвести сына в Слоновую пещеру, они оба заявили, что проведут нас.
Перед пещерой стояло много людей. Их внимание привлекли десяток сади из Северной Индии. Это были действительно необычные люди. У одного из них лицо было испачкано пеплом. Другой был одет в древесную кору. Третий, опять же, был весь в листьях и походил больше на движущуюся копну, чем на человека. Четвертый был совсем голый, со шкурой тигра на плечах. Ануширвана, не мигая, вглядывался в этих необычных людей, чей неподвижный взгляд был устремлен куда-то в невидимую даль или, может, в никуда, в самих себя,— кто знает. Но больше всего его привлек один сади с множеством ожерелий на шее, покрывавших и грудь его, и спину. Ожерелья были нанизаны из колокольчиков разной величины и разного звучания. Когда сади нагибался, выпрямлялся или даже слегка поворачивался, колокольчики начинали звенеть подобно оркестру. И Ануширвана восхищенно смотрел на этого человека, как на какое-то божество. Я дала ему, а он раздал им вареного риса; каждому сади по одной ложке в кружечку.
В пещере мы принесли в жертву триликому божеству рис, молоко и цветы.
Откуда ни возьмись, именно при нас две мыши помчались по каменной статуе. Одна из них уселась на кончике носа Брахмы, а другая на ухе бога Шивы. Увидев это, Ануширвана схватил меня за руку и крикнул:
— Бежим отсюда!
— Почему? — спросила я.
— Ведь если мыши смеют бегать по тримурти, по самому высшему богу, то они сейчас набросятся на нас и отгрызут нам нос и уши.
Из-за этого он на обратном пути шел печальный. И все спрашивал: «Как это Махадеви не может защититься от мышей? Как же он тогда нас защитит от мышей, и от змей, и от зверей? Жив ли Махадеви? Живы ли тримурти?».
И еще он смутил меня вопросом: «Почему богиня Сарасвати не рядом со своим мужем Брахмой? И жена бога Вишну Лакшми почему не рядом со своим мужем? И супруга Шивы Кали почему не рядом с Шивой? Здесь только мужские тримурти в этой Слоновой пещере, а где же женские тримурти?».
Я не знала, что ему ответить. Оставила его, пусть говорит с воеводой Рамачандрой. А воевода с ним охотно разговаривает. Вижу, что любит его.
Вот на сей раз столько. Ты это я, я это ты. Ом.
Индумати
Махадеви (санскр. «великая богиня») — под этим словом могут подразумеваться богиня, великая богиня или шакти.
Сади — это монах особого ордена. Этот орден основал знаменитый философ Санкара в IX веке по рождении Христа. В нем имеется несколько сект. Так, одни больше почитают бога Вишну, а другие бога Шиву. Одни ходят с простым посохом, а другие с тройным. Посох называется данда. Соответственно, те, что ходят с одним посохом, называются екаданди, а с тремя посохами — триданди.
Сарасвати (санскр. «относящаяся к воде, изящная») — главная для индийских ариев река и ее богиня. В качестве жены Брахмы почитается как покровительница искусств и наук, красноречия и мудрости, изобретательница санскрита. Она красива, бела, проста и изящна. Впрочем, в Ведах она поочередно фигурирует и как жена Сарасвата, Агни, Индры и других лиц.
Лакшми (санскр. «добрый знак», «счастье», «красота»), она же Шри (санскр. «процветание», «счастье», «слава») — богиня счастья и красоты. Она всегда рядом с мужем, нежно любит его.
Письмо 25. Монах Каллистрат пишет Митриновичу в Лондон...
Дорогой мой Душан, помоги тебе Бог!
Получил я твое письмо из Лондона и сделаю все по твоему совету. Но чтобы мне удалось хоть что-нибудь сделать как следует, я должен усугубить свои ночные моления как за сербов, так и за индийцев, ну и за тебя, являющегося главным на сегодня мысленным связующим звеном между Сербией и Индией. Советую и тебе непрестанно молиться Богу. Вознеси молитвы свои прежде всего твоему Ангелу-хранителю, и апостолам и пророкам, и святым и мученикам, и Ангелам и Архангелам, и Святой Богородице Деве Марии, и, наконец, со страхом и трепетом — Святой Троице, Богу Единому, неизменному и вечному. Знай, что человек не может без Божией помощи не только совершить добрых дел и идти правильным путем, но не может даже правильно мыслить. Это не все понимают. Люди молятся Богу, чтобы Он помог им в их делах, работе и внешних бедах. Но мало кто молится Богу, чтобы Он помог ему правильно мыслить. Между тем, от качества мысли зависит и качество дела. А ты мыслитель, и потому внимательно наблюдай за тем, чтобы твои мысли были святыми, светлыми и истинными. А этого нельзя достичь без Божией помощи, без наития Святого Духа Божия.
В комитет по встрече гостей из Индии я совершенно не вписываюсь. Все члены комитета хотят, чтобы мы, сербы, показали себя перед индийцами лучше, чем мы есть. А я говорю им: «Это пропаганда, а всякая пропаганда служит лжи. А ведь эти люди пришли к нам из далекой страны, чтобы узнать истину, и потому им нужно истину и говорить, и показывать».
Нашим гостям я прислуживаю чем только могу. Но своей верой не поступлюсь в угоду их вере. Они чрезвычайно любезны и благородны, до такой степени, что многим христианам должно быть стыдно перед ними.
Спешу, чтобы как можно скорее отрешиться от мира и снова обрести себя в монастыре на Святой Горе.
Да благословит тебя Господь.
Преданный тебе Каллистрат
Письмо 26. Митрополит Малабара пишет Феодосию Мангале...
Мира тебе и спасения от Господа Иисуса Христа, распятого и воскресшего Спасителя нашего!
Твои письма из Сербии были нам духовной пищей и темой для обсуждения на наших собраниях в полнолуние. Читали мы их во всеуслышание по несколько раз. Но этого не было достаточно. Мы вынуждены были раздать их, чтобы они пошли из рук в руки — конечно, когда-нибудь они возвратятся ко мне.
Ты знаешь, сколько нашего крещеного люда собирается на ночную молитву, проповедь и крестный ход в каждое полнолуние. В этом году мы были как никогда поражены небывалым множеством пришедших в нашу церковь. Десятки тысяч мужчин и женщин, одетых в белое полотно, сидели целыми ночами при белом, как молоко, индийском лунном свете и слушали беседы о Иисусе Мессии и о духовном пути.
Это были не только наши верующие, члены нашей Малабарской Церкви, но также и римокатолики, и протестанты, и много-много некрещеных индусов. Ты знаешь, какие пакости причинили нам наши римокатолики. Такой пакости не помнится в Индии. Настроенные римской пропагандой, они откололись от нас, а сейчас искусными кляузами в суды силятся отнять у нас все церкви и все имущество. Некрещеные индусы никогда даже не помыслили бы прибегнуть к подобным средствам. Не знаю, как мы справимся с этими бездушными римокатоликами. Если мы не захотели отдать им свои души, то они сейчас требуют от нас денег, денег и денег. Несколько дней тому назад пришел ко мне государственный правозащитник из Траванкора и потребовал, чтобы я сразу положил тысячу фунтов стерлингов на счет римокатолической церкви в Малабаре. Я сказал ему, что мы, малабарские христиане, сущая нищета и нам не о чем и мечтать, кроме как о простыне на спине и горсточке риса. Мы ни денег не имеем, ни работаем за деньги, ни любим деньги. Ходил я и к нашему махарадже жаловаться. А он только воздевает руки к небу, удивляясь, как я могу быть настроенным недоброжелательно по отношению к близким мне по вере людям.
Погляди же теперь да найди защиту и помощь нашей Церкви где-нибудь там, у православных махараджей и епископов.
И еще пиши нам, пиши. Хотя бы два раза в неделю. Так меня все просили, чтобы я передал тебе это как общую просьбу. Ты сам знаешь, как наш народ ничего на свете не жаждет, кроме духовной пищи. И он хочет только быть уверенным, что его вера чистая, святая и апостольская. Все остальное, что в мире есть и что случается, для него будто и не существует.
Многие говорили мне еще, что рады были бы видеть здесь, у нас, православных монахов оттуда, из Сербии. Постарайся привести с собой хотя бы двух-трех. Скажи им, что наша жара будет для них не тяжелее, чем тебе их холод.
Женский монастырь, который ты основал, утверждается в правиле и возрастает в молитве. Все сестры сердечно приветствуют тебя. Каждая из них прикоснулась к этому письму челом в знак почтения к тебе, своему духовному отцу.
Целует тебя и благословляетмитрополит Фома
Письмо 27. Воевода Рамачандра пишет Раме Сисодии в Сербию...
Ты знаешь, что я принадлежу к обществу «Арья самадж», которое основал в прошлом человеческом веке в Пенджабе известный Даянанда Сарасвати. Ты знаешь, что я как член этого общества верую только в единого Бога и гнушаюсь всех идолов индийских. Итак, этот единый и единственный Бог, в Которого верует «Арья самадж», да защитит тебя от зла и да вернет к нам здоровым. А нам твое присутствие здесь очень нужно, поскольку в Индии идет большое брожение: и духовное, и нравственное, и политическое, и социальное.
Об этом я недавно говорил в Траванкоре со светлым махараджей Малабара. Он поистине святой человек, как он, так и рани, супруга его. Он обладает великими отличительными качествами древних индийских царей: Чандрагупты, Ашоки, Чалукии, Харши, Рамачандры, Раджпута и Прити Раджа,— всем, кроме их воинственности. Ему трудно даже выговорить слово «война». И именно он мне говорил о вас троих, посланных им в Европу, чтобы выяснить причины столь частых войн в той земле. «Когда мы поймем причины войн, тогда мы пресечем их в корне и убережем нашу Индию от военного пожара».
Я спросил его:
— Но если только мы пресечем в корне войны, а европейцы этого не сделают, а, напротив, будут этот корень поливать и взращивать, как же мы убережемся от европейских посягательств?
На это светлый махараджа и ответь мне:
— Нас сохранят великие боги индийские.
Не хотелось мне оскорблять его искреннюю веру в весь этот наш идольский гам, но про себя я подумал: «Да кто спасет всех этих богов индийских от натиска богов с Запада? Европейцы действительно правы, когда называют нас идолопоклонниками. Это и для меня ясно, но только и они слабо веруют и в единого Бога». А я искренне верую.
Мой Рама, легко нам было охранять Индию от Европы, но тяжело — от европеизма. А европеизм проник и в наших людей, — не только в вышколенных обезьян, но даже и в самых больших противников Европы и христианства. Это я замечаю и среди членов «Арья самадж», чисто индийского и антиевропейского общества. На наших собраниях они яростно нападают на все, что называется Европой и христианством. Но как только выйдут на улицу, становятся более европейцами, чем индийцами. По-европейски едят, и пьют, и одеваются; по-европейски спорят; и, что хуже всего, по-европейски думают. Причем это не какая-нибудь шудра, а именно те избранные, в которых Индия вперила взоры как в своих вождей.
Таким показал себя и твой брат Арджуна. Тебе писали об этом, и тебе все известно. И он был членом нашей «Арья самадж». Ну а когда он отрекся от многих богов и прилепился к Единому, тогда легко потерял и этого Единого, как это свойственно всем нравственно слабым людям. А став безбожником, он полностью европеизировался. Этим он причинил боль Индии и боль моему дому. Моя дочь Мирабай, как ты знаешь, была помолвлена с Арджуной. Вскоре они должны были пожениться. Между тем Арджуна тайно обручился с какой-то злосчастной чужестранкой по имени Глэдис Фаркхарсон. Тут суть дела в какой-то политической пропаганде и какой-то злодейской шайке — разумеется, европейской. Арестованы они оба: и Арджуна, и эта Глэдис. Наши газеты много писали об этом. Дело обсуждалось и во Всеиндийском конгрессе в Дели. Арестованы и многие другие лица. И сейчас идет следствие. Еще ничего не завершено.
Только одно завершилось окончательно. Это разрыв помолвки между Арджуной и Мирабай. Как кшатрий по чести и друг великого дома Сисодиев я начисто разобрался с этим. Пошел я в темницу к твоей матери, стократ благородной госпоже Катьяяни, и объяснил ей суть дела. И она согласилась со мной, что помолвку между ее сыном Арджуной и моей дочерью Мирабай нужно признать разорванной. Бедная душа! Больная, в темнице, под ударами судьбы и в этом позоре с Арджуной. Она так плакала и рыдала, что даже я, огрубевший воин, вынужден был отвернуться и пустить слезу.
Поскольку между мной и госпожой Катьяяни как родителями помолвленных детей достигнуто соглашение относительно разрыва между Арджуной и Мирабай, то он имеет силу и по законам Ману, и по вековым индусским обычаям. Потому что родители устраивают браки своих детей.
Однако я хочу сообщить об этом и тебе, как брату моего несостоявшегося зятя Арджуны. Итак, пойми и ты все это и одобри. И оставайся и впредь другом твоему искреннему другу
Рамачандре
В прошлом человеческом веке — то есть в прошлом, XIX веке. Кроме человеческих веков, в Индии говорят о других, гигантских промежутках времени, например о космических периодах, длящихся миллионы лет, или о не менее продолжительных божественных циклах, например о годе Брахмы.
Общество «Арья самадж» основано в 1875 году Даянандой (1824—1883) и под лозунгом «Назад, к Ведам!» объединило до полутора миллионов индуистов. Общество видело свою задачу в сохранении индийских религиозных традиций и ознакомлении с ними Запада, боролось против влияния ислама и христианства, но призывало и к отмене сати, каст, борьбе против идолопоклонства и за равноправие женщин. «Арья самадж» содействовала национальному освободительному движению, однако после 1908 года перестала играть заметную роль.
К людям, облеченным властью, и к священникам у индийцев заведомо благоговейное отношение, поскольку они убеждены, что по закону кармы оказаться в столь привилегированном положении могут только люди, в прошлой жизни совершившие исключительные подвиги.
Рани означает «королева» или «махараджица».
Чандрагупта изгнал греков, которые во главе с Александром Македонским завоевали Пенджаб на северо-западе Индии, и основал великое и свободное индийское царство в 321 году до Рождества Христова. Город Патна был его столицей. Его внук Ашока был великим движителем индийской цивилизации. Он примкнул к буддизму и с величайшей ревностью способствовал распространению буддизма вплоть до Китая и Японии. Чалукия — основатель известной династии в 500-е годы по Р.Х. со столицей в Дарваре. Харша, «северный орел», как называют его поэты,— могущественный завоеватель и объединитель Индии в VII веке по Р.Х. Рамачандра — воспетый и популярный индийский герой. Раджпут — династия воинственная и могущественная. Правила до нашествия магометан.
«Гам — разногласный, громкий шум со смехом от множества говорящего народа, собачий лай» (Дьяченко Г., прот. Полный церковнославянский словарь. М., 1900. С. 943).
Ману (санскр. «мыслитель», «человек») — первый из умерших людей, прародитель людей, мифический мудрец. Законы Ману — это, в отличие от священных индийских текстов, один из видов предания; составлены во II-I веках до Р.Х. Юридической силы законы Ману никогда не имели, подобно закону Моисееву, однако фактический их авторитет был непререкаем.
Письмо 28. Рама Сисодия пишет Митриновичу в Лондон...
Пишу тебе как дорогому другу и любителю Индии. Мира тебе и здравия от Бога, в Которого ты веруешь.
Мы, трое посланников махараджи Малабара, никогда не забываем твое гостеприимство в Лондоне, и твою Индоевропейскую школу, и твою всеохватывающую мудрость. По твоему совету мы задержались в Сербии намного дольше, чем задумывали. Это твоя родина, а ты наш друг. И все, что мы слышим из уст или получаем из рук твоих сербов, мы принимаем, как от тебя.
В Сербии мы действительно получили неожиданные утешения. Но печаль, эта черная спутница радости, если не следует за своей госпожой вблизи, то сопровождает ее издалека. Мне она явилась издалека, из моей Индии. Она не удивила меня. Ведь когда бы я ни наслаждался радостью, я ожидаю печаль, и когда терплю горе, надеюсь на радость. Такова ткань жизни вообще — и богов, и людей. И от этого их никто не может спасти.
Печаль пришла из самого моего дома. Мой брат Арджуна, который тебе известен по Лондону, как будто повредился рассудком. В безумие его повергла какая-то женщина по имени Глэдис Фаркхарсон. Оба они сейчас сидят под арестом из-за своих анархических акций в Индии. И оба на суде заявили, что они твои ученики. Подумать только! Чтобы анархисты были учениками того, кто, подобно новому аватаре, проповедует мир, согласие и гармонию всех религий, философий и убеждений? Митриновича, который, правда, и пьет вино, к огорчению мусульман, но который неспособен даже самую уродливую обезьяну убить, к радости индусов!
Пишу тебе это, чтобы ты ждал неприятностей. Ведь эти следователи будут тебя всячески дергать и допрашивать, а может, даже арестуют.
Мы втроем советовались, как тебе помочь. Решили написать письмо в журнал «Индийский вестник» и рассказать то, что знаем о тебе и что должна знать вся Индия. Следственные судьи всё это прочитают и ничего против тебя предпринимать не станут.
Во имя твоего блага этой ночью буду спать на голой земле.
Преданный тебе Рама Сисодия
Письмо 29. Корреспондент «Таймс» пишет из Дели...
Вчера вечером я вернулся из города Пури, который по святости конкурирует с Бенаресом. У меня еще гудят в ушах восклицания паломников: «Джаганат! Джаганат!». Поклонники со всей Индии стекаются сюда в знаменитый храм бога Вишну. И как только их взорам открывается этот тысячелетний храм, они восхищенно кричат: «Джаганат! Джаганат!».
В Пури человек оказывается в атмосфере религиозной и мистической, в Дели — в атмосфере политической. Там архаизм, здесь модернизм. К сожалению, модернизм не только в хорошем, но и в плохом своем проявлении, даже в виде политического и общественного анархизма. На днях весь Дели был взбудоражен анархическим заговором, который был вовремя раскрыт. В числе заговорщиков упоминаются несколько видных индийцев и неизвестные иностранцы. Зачинщица этого заговора — некая Глэдис Фаркхарсон, которой удалось помолвиться с одним кшатрием, не из-за любви и не с целью заключения брака, а только для того, чтобы он послужил для нее орудием в ее планах переворота. На суде она сказала, что она англичанка из Лондона. В качестве своего адреса в Лондоне она назвала улицу и номер дома, где, насколько мне известно, находится теософский книжный магазин «Луизак». Упомянула она и какую-то «Индоевропейскую школу», которой руководит некий ученый серб. Говорит, что в этой школе она идейно подготовилась «к улучшению положения в Индии». Суд не может верить ее словам и разыскивает сведения о ней. Дели полнится разными догадками. Однако в Дели, который никогда не был свободен от озлобления на Европу, ощущается нарастание этого озлобления из-за этой сомнительной личности.
Разумеется, вся Европа не виновна в том, что некоторые люди в Индии легко поддаются влиянию европейских женщин. Так вся Индия поддалась теософскому влиянию госпожи Блаватской и госпожи Анни Безант. И обе эти госпожи стали любимицами в Индии не благодаря какой-нибудь особенной мудрости, а из-за своей ненависти к христианству. Им, возможно, и храм будет воздвигнут, и к божествам их причислят. А сейчас, когда появилась какая-то Глэдис Фаркхарсон, непохожая на Блаватскую и Безант, в Дели послышались возгласы: «Вон из Индии европейских женщин!» или: «Европа еще будет посылать к нам женщин, чтобы они учили нас и судили нас!». А когда их учили Блаватская и Безант, тогда им точно такие же люди рукоплескали.
Вот такова толерантность здесь, в Индии, где каждый студент, прежде чем открыть рот, превозносит индийскую толерантность и ругает европейскую нетолерантность.
Возможно, это восклицание надо понимать как «Джаганнатха», что с санскрита переводится как «владыка мира». Праздник Джаганнатх — достопримечательность города Пури.
Письмо 30. Рама Сисодия пишет своей матери Катьяяни...
Да помогут тебе наши домашние девата, мама.
Знай, что я сейчас разделяю твою боль, как ты всегда делила мою. И как ты бдела надо мной, немощным, в детской колыбели, так и я сейчас не свожу глаз своей души с тебя, больной, в твоей темнице. Удален я от тебя этим смертным моим телом, мертвым еще до смерти, но близок к тебе духом и любовью. Ни время, ни расстояние не могут остановить любовь и дух.
Как только мне написали, что ты болеешь лихорадкой, я каждый вечер встаю на колени и произношу это заклинание от лихорадки из Атарваведы:
«И ты, лихорадка, которая делаешь всех людей желтыми и жжешь их, как Агни, пылающим огнем, — ты стань слабой и бессильной и провались в царство дольнее или исчезни совсем!
Иди найди какую-нибудь девушку-шудру и ее тряси, и сотряси ее насквозь и насквозь.
Уйди, лихорадка, со своей сестрой-судорогой и своим братом-кашлем, уйди к далеким народам».
Ты ревновала о старых законах Индии, мама милая, и благословляла добровольное самопожертвование Сакунталы, вдовы Кабировой. Ты не уговорила ее совершить самоубийство. Но когда она сама решилась пойти в огонь за мужем своим, ты обрадовалась и помогла ей осуществить ее намерение. Наш величайший законодатель Ману так предписал и заповедал, чтобы вдова не смела жить дольше своего мужа. Он пошел еще дальше и повелел, чтобы и невеста, если умрет ее жених, не смела ни за кого выходить, но оставалась незамужней весь свой век. Так нас учили и все остальные индийские аватары. И сейчас ты, мама, страдаешь за их закон. Правы индусы, когда завидуют тебе, и не правы, когда жалеют тебя. А что делать мне, сыну твоему, который в твоем существе видит свое существо и в своем существе — твое? Я и завидую тебе умом, но и жалею сердцем. Ты мне мать.
Будь мужественной и терпи до конца. Если умрешь, то опять родишься, чтобы жить. Мы, индийцы, знаем, что жизнь смертью не прерывается. Мы знаем, что смерть для нас значит не уничтожение жизни, а переход живой души, дживы, в другое тело. Мы не как европейские безбожники, боящиеся смерти, как огня. Ведь хотя они, как христиане, якобы верят в воскресение мертвых, но все же считают смерть концом жизни и существа человека. Они глубоко ниже нас. Страх смерти управляет всей их жизнью и поведением.
Твой сын Рама
Изображения домашних божеств хранятся в специальной комнате, называемой «шитадевата», что переводится как «наедине с возлюбленным божеством». Поклонение домашним божествам совершается по особому ритуалу, имеющему свое название — «дева-пуджана».
Атарваведа. Существуют разные Веды, например: Ригведа, Самаведа, Яджурведа, Атарваведа, Пранаведа.
Письмо 31. Пандава, начальник Бенареса, пишет Раме Сисодии...
Желаю тебе мира, блаженный мокша, и света ногам.
В Бенаресе все идет по-старому. Паломники, жертвы, дым, смерти. Каждый день много мертвецов сжигается на берегу Ганга и их обгоревшие черные тела опускаются в реку. Я думаю, сколько же до сих пор Ганг принял человеческих тел и унес в море, и это за тысячи лет! Если бы все эти тела сложить одно на другое, то получилась бы целая гора, которая превысила бы Гималаи. Целая Индия рождает тела, а Бенарес отправляет их подземному богу Яме. Так мне кажется. И я здесь чувствую себя больше среди мертвых, чем среди живых, и больше в царстве бога Ямы, чем в царстве бога Брахмы. Что такое человеческая жизнь? Только майя, обман, призрак и тень. Сегодня мы есть, завтра нас нет. В котором «завтра» случится, что и мое тело сожгут в огне и столкнут в Ганг? Вопрос только в том, в каком новом теле появится моя душа: в человеке, или в слоне, или в обезьяне, или в кречете, или в ките? Нет ни человека, ни бога, который мог бы остановить колесо повторного рождения и мучения в этой жизненной самсаре. Так учат и Веданта, и Пурана, и Упанишады.
Один только Сундарар Даш, твой гуру, начинает учить о чем-то ином. Он каждый день приходит ко мне и говорит, что Индия находится в конце старого мира и в начале чего-то нового. И непрестанно повторяет, что люди никак не могут спастись своими усилиями без помощи сверхчеловеческой. И еще прорицает, что эту сверхчеловеческую помощь подаст людям новый Майтрея, или Мессия, Который должен появиться после Гаутамы Будды.
Но, может, это не займет тебя столько, сколько та чудная весть, которую принес мне сегодня Сундарар. Эта весть касается и твоего дома. Из-за нее я и взялся написать тебе это письмо. Сундарар рассказал мне, как он встретился здесь, в Бенаресе, с известным монахом по имени Кумара Рам. Это гималайский бхикшу, он редко приходит в Бенарес. Я припоминаю, что видел его только однажды здесь, в Бенаресе. Но о нем говорят, что если уж он спускался из леса к людям, то совершал какую-нибудь неожиданность, о которой затем рассказывали годами.
Ну и мне твой гуру Сундарар сейчас рассказывает, как Кумара жил в Малабаре среди христиан, не европейских, а наших индийских христиан. Несколько месяцев он слушал христианских священников и монахов и наблюдал за их жизнью. После всего увиденного и пережитого в Малабаре Кумара что-то задумался и умолк.
Еще Сундарар сказал мне, что Кумара рассказывал ему, как сильно ему понравились жития христианских святых. И в связи с житием некоего английского святого Албана они вдвоем готовятся что-то устроить для освобождения Арджуны, твоего брата Арджуны, который сейчас томится в тюрьме. Но все это Сундарар прошептал мне сквозь зубы. Вижу, он скрывает какую-то тайну. Что это за тайна — пойму потом. Кумара лишь качает головой и шепчет: «Святой Албан! Святой Албан!». Что за этим скрывается — не знаю.
Не так радостен восход солнца, как твое появление в Бенаресе.
Твой Пандава
Майя (санскр. «иллюзия, обман», от ма — «не», я — «это») — мировая иллюзия, иллюзорность бытия как его принципиальное свойство; «непреодолимая для обыкновенного человека и неизбежная для всего проявленного иллюзия текучести вечно пребывающего бытия, становящегося таким образом быванием» (Бхагаватгита. СПб., 1994. Примечания. С. 499).
Пурана (санскр. «древний») — былины, были, сборники мифических преданий; созданы в 300—1200 годах по Р.Х. Пуран 18, каждая пурана посвящена какому-либо богу. Шесть пуран предназначены для находящихся в гуне невежества, шесть для находящихся в страсти и шесть для обретших добродетель.
Веданта и Пурана — основные книги брахманизма, а Упанишады — буддизма.
Гуру — учитель, наставник, воспитатель. Гуру — это воспитатель детей на селе. Детей, которых хотят обучить, отдают в дом гуру, они живут у него, у него питаются, у него учатся. Но гуру высшего типа — это философ, который толкует Веды зрелым людям.
Святой Албан. Английский святой и мученик первых веков христианства. В Англии многие храмы посвящены святому Албану.
Святой Албан почитается и в Католической Церкви, по меньшей мере с 492 года. О фактах его жизни известно только то, что он происходил из итальянского города Верулама.
Письмо 32. Джон Элиот пишет из Лондона Раме Сисодии...
Почтенный воевода, твой друг, а мой учитель Митринович попросил меня ответить тебе на письмо, которое ты послал ему от имени целой миссии махараджи Малабари. Несколько дней он лежит в постели и сожалеет, что не может написать тебе лично.
С большим вниманием он следит за вашим путешествием по Балканам. И очень обрадовался бы, говорит, если бы вы смогли найти настоящий клад сокровищ на его родине. Это богатство, говорит он, скрыто под столетними наносами и наслоениями европейщины. Он вам по-дружески советует войти в контакт с самым простым народом, если хотите увидеть блеск этого скрытого богатства.
В связи с аферой Глэдис Фаркхарсон и твоего брата Арджуны в Индии Митринович просит вас ничего не писать о нем в индийских газетах. Он большой противник газет и всякой газетной рекламы. Агенты тайной полиции приходили в нашу Индоевропейскую школу и допрашивали некоторых из нас. Мы все заявили, что Арджуну знаем. Пока он был в Лондоне, он часто посещал нашу школу. Все мы его очень любили как человека очень кроткого и благородного. Подлинный аристократ великой Индии. И все удивлены, что он превратился в большого революционера и анархиста. Должно быть, дело тут не в мыслях, а в чувстве. Не эта ли таинственная женщина Фаркхарсон стала причиной этого чувства, кто знает? Но выглядит правдоподобно. Арджуну мы все жалеем, а об этой женщине сейчас вовсю расспрашиваем друг друга. Никто из нашего общества не может вспомнить личность с именем Глэдис Фаркхарсон. Впрочем, это не удивительно. У Митриновича три узких кружка учеников и последователей, из англичан и индийцев, а помимо этого он читает публичные лекции, которые посещает много народа. Но ни его тайные занятия, ни публичные лекции не делают людей насильниками-революционерами и анархистами. Напротив, Митринович делает людей миротворцами и работает на примирение всех народов, прежде всего индоевропейских.
Итак, не пишите ничего в индийские газеты. Скотланд Ярд сам опубликует то, что будет признано за истину.
Твой Джон Элиот
Письмо 33. Брамин Сомадева из Бомбея пишет Пандиту Гаури Шан...
Шри Кришна шаранам мама.
Твоя обожаемая супруга госпожа Индумати, непревзойденная в знании священных Вед,— моя гостья, как она писала тебе. Много часов я провел с ней в беседах о том, о чем учат Веды. Я чувствовал такое наслаждение, как если бы говорил с тобой. Твой светозарный сын Ануширвана — да защитит его бог Кришна от всех злых духов, от пакостных тварей — во всем отблеск твоего сияния; только никогда недоставало ему терпения подолгу слушать священные беседы между мной и его умной матерью. И еще непрестанно прерывал нас и просто приводил в растерянность некоторыми своими необычными вопросами. Госпожа Индумати полагала, что подобными вопросами оскорбляются боги. Потому ходила по всем пагодам в этом городе и в окрестностях и приносила благовония и жертвы умилостивления. Чтобы разъяренные боги не отомстили Ануширване. Прошу тебя, не беспокойся из-за этого. И не расценивай это слишком трагично, как делает это госпожа Индумати. Ей хотелось бы, чтобы дети были спокойными и крепкими в вере, как мы, старшие. Но этого не бывает.
На днях посетил нас знаменитый доктор Какусанда с Цейлона. Ты помнишь его? Это тот врач, который изучил европейскую медицину в Германии и Англии и там получил диплом доктора. Но впоследствии он стал отрицать всю европейскую медицину как ложную и вредную и основал совершенно оригинальную индийскую медицину на основе нашего народного опыта лечения всех болезней. Он доказал, что индийский народ тысячи лет опытным путем находил средства изцеления многих недугов и людей, и животных. Собрал эти лекарства — из кореньев, коры, соков, трав, семян, минералов, всяческой крови и многого другого — и начал лечить. Вскоре он стяжал славу врача превыше всех врачей в великой Индии. А когда перебрался на Цейлон, то был встречен там, как властелин. На него смотрят на Цейлоне, как на какого-то чудотворца. Однако он лечит не только природными лекарствами, но и религиозными мистериями. Он буддист, причем неистовый и непримиримый. Для него существует только одна истина и один путь — это буддизм. Как тебе известно, Цейлон сейчас центр буддизма. На этом острове хранится и зуб Гаутамы Будды. Доктор Какусанда посылает всех своих пациентов целовать этот зуб. Предписывает им медитацию и буддийскую аскезу. Уверяет их, что они выздоровеют, если, помимо лекарств, прочитают Упанишады. Нас, брахманистов, клеймит как невежд. Еще яростнее нападает на ислам. А о христианстве не может даже говорить, не корчась от ненависти и отвращения.
Мы все слушали его со вниманием и большим интересом, но не с одобрением. Из него хлещет яростный сектантский дух. Сказать тебе по правде, я ощутил какое-то удовлетворение оттого, что буддизм сгинул из великой Индии и переместился на Цейлон, в Тибет и в царства желтых народов. И того немногого, что осталось от него в нашей Индии, не было бы, если бы его в свое время не взял под покровительство царь Ашока, когда сам пристрастился к буддизму.
Молодой Ануширвана слушал этого буддийского фанатика сначала с раскрытыми глазами, потом начал дремать и в конце концов в голос засмеялся и вышел. Госпожа Индумати из-за этого упрекнула его и сказала ему: «Мы гости в этом доме и должны уважать тех, кого уважает наш хозяин».
Но это еще не конец рассказа о докторе с Цейлона. Порог моего дома тут неожиданно перешагнул знаменитый монах-бхикшу Кумара Рам. И мой рассказ принимает драматичный оборот, и начинается новая глава. Но об этом в другом письме, которое вместе с этим первым письмом будет плыть к тебе на одном пароходе.
Твой друг Сомадева
Шри Кришна шаранам мама. Ом — «Властелин Кришна мое прибежище».
Зуб Будды — главная реликвия буддизма. По преданию, при сожжении Будды одному из учеников удалось выхватить из погребального костра этот зуб, и он стал объектом культа. Зуб хранится на Шри-Ланке, как еще называют остров Цейлон, в городе Канди, где для него выстроен специальный храм и ежегодно проводятся большие торжества.
Упанишады (санскр. «сидение около», то есть вокруг учителя, впоследствии слово приняло смысл «тайное знание») — духовные наставления учителей, древнеиндийские произведения религиозно-философского характера, примыкающие к Ведам как объяснение их тайного смысла; являются главным источником Веданты. В разные сборники Упанишад входит разное число текстов, от 50 до 108, созданных в VI в. до Р.Х.-XV в. по Р.Х. Это наиболее сложные из индийских религиозных текстов. Так, в самих Упанишадах предписано в разные периоды жизни (ашрамы) читать особую литературу: в детском возрасте Веды, будучи главой семьи — брахманы-комментарии, в зрелом возрасте отшельники могут читать араньяки (лесные книги), и лишь отрекшиеся от мира нищие странники к концу своей жизни должны быть заняты мудростью Упанишад. Как видно, эти тексты по глубине и сложности явно не рассчитаны на массового читателя. Беда в том еще состоит, что английские колонизаторы не создали в Индии системы образования, и к моменту получения Индией независимости в 1947 году только 6 % индийцев (18 млн. из 296 млн.) имели хоть какое-нибудь образование. Даже в конце ХХ века половина населения Индии не умела читать. На Цейлоне, однако, уровень грамотности гораздо выше: грамотными были 80 % взрослого населения в 1974 году.
Ашока (III в. до Р.Х.) — древнеиндийский император, обратившийся в буддизм. Его стараниями буддизм не только распространился в Индии, но стал практически государственной религией и из нее распространился на соседние страны. В самой же Индии влияние буддизма постепенно ослабевало, а после захвата Индии мусульманами и разрушения ими двух главных буддийских университетов буддизм практически исчез.
Письмо 34. Брамин Сомадева из Бомбея пишет Пандиту Гаури Шан...
Шри Кришна шаранам мама. Ом.
Когда бхикшу Кумара Рам вошел в наш дом, доктор Какусанда еще пламенно вещал о буддизме как единственной истине и единственном пути. Кумара его внимательно слушал, сидя скрестив ноги, молчаливый и неподвижный, как статуя, и спокойный, как бог Индра. А бог Индра равно спокоен и когда мечет громы на землю, и когда ласкает светом с вышины.
— Разве и ты не так думаешь, бхикшу? — спросил Кумару доктор.
— Я не буддист,— сказал Кумара,— но готов стать им, если ты убедительно ответишь мне на три вопроса.
— В высшей степени охотно, только говори.
— Первый вопрос: выделял ли себя Гаутама Будда как единственного татагату или признавал, что и до него появлялись спасители, подобные ему, и что после него появится еще один и последний спаситель по имени Майтрея?
— Действительно, Будда говорил, что до него появлялось много будд и что после него придет еще один и последний спаситель по имени Майтрея.
— Если это так, тогда мы должны в первую очередь знать учение всех прежних будд.
— Не вредно было бы знать это.
— Конечно, не вредно, но и не полезно,— сказал Кумара,— поскольку и сам Гаутама ссылался на прежних аватар и признавал и заимствовал их учение о карме, дхарме и реинкарнации.
Тут Кумара замолчал и взгляд его застыл, будто он возносил в уме какую-то молитву. И тогда сказал:
— А сейчас второй мой вопрос. Признаешь ли ты Веданту?
— Не признаю,— ответил решительно доктор.— На что нам Веданта, если Гаутама сказал все, что нужно сказать? Упанишад довольно и без Веданты.
— Нельзя противоречить самому себе и принижать Будду.
— Как это?
— А вот как. Ты только что сказал, что не вредно знать добуддийскую науку. А эта наука — только в Веданте. А сейчас ты отрицаешь необходимость Веданты. Далее, разве ты не принижаешь Будду, когда не признаешь то, что он признавал? А он признавал Веданту и всех прежних будд и аватар, которые в Веданте изложили учение о карме, дхарме и реинкарнации.
Тут доктор закусил губу и решительно заявил:
— Гаутама, и — довольно! Никто нам больше не нужен ни до, ни после него.
— Жаль, что ты не удовлетворил меня твоим ответом. А сейчас, доктор, вот мой третий вопрос. Гаутама Будда предсказал появление одного будды после себя, причем последнего, по имени Майтрея. Это ты сам уже признал. И не мог не признать, когда это написано в изречениях Гаутамы. Сейчас, говоря, что нам никто не нужен ни до, ни после Гаутамы, ты противопоставляешь себя своему учителю, который сказал, что придет Майтрея.
Тут доктор опять гневно закусил губу. А Кумара продолжал:
— Я спросил тебя, доктор, сначала, признавал ли Гаутама прежних будд, а ты отвечал, что да, но они все не нужны, только Гаутама нужен. Тогда я спросил тебя, признаешь ли ты Веданту, и ты отвечал, что не признаешь, хотя Гаутама учился на Веданте. Наконец, я спросил тебя, предсказывал ли Гаутама нового и последнего будду после себя, Майтрею, на что ты согласился, однако выразил убеждение, что никто из инкарнаций будды ни до, ни после Гаутамы не нужен. «Гаутама, и — довольно». Так ты сказал. Вывод ясен: ты не признаешь прежних будд, которых было около двадцати до Гаутамы; не признаешь Веданту и не признаешь Майтрею, последнего татагату, спасителя мира.
Услышав эти слова, доктор Какусанда вскочил и сказал:
— Вы, бхикшу гималайские, живете в лесу и не знаете жизни. Может, вы не будете учить меня?
Увидев, что он рассердился, Кумара замолчал на пару минут, а потом сказал ему мягко и с сочувствием:
— Дорогой доктор, я не хотел причинить тебе боль. У нас на Гималаях есть такое правило среди монахов: как только кто-нибудь в споре об истине и пути разозлится, все прекращают говорить об этом и начинают самый обычный разговор об обезьянах, тетерках и бабочках. Итак, если хочешь, я расскажу тебе об удивительных чудесах из жизни обезьян, тетерок и бабочек.
Ануширвана, который до этого момента внимательно следил за спором двух ученых людей, услышав эти последние слова монаха, вскочил, захохотал, стал топать ногами и аплодировать. Мы вынуждены были просто вывести его на улицу.
Я, как хозяин, чтобы вернуть благое расположение гостей друг к другу, пригласил их на прогулку по моему саду, а потом на завтрак. Но доктор Какусанда учтиво отказался и покинул нас.
Могу сказать тебе только одно: и это происшествие, как и все, что мы сейчас переживаем, с очевидностью свидетельствует о том, что Индия пребывает в небывалом брожении и хаосе. Кто ее спасет, я не знаю. Вся она качается, как пьяный человек.
Преданный тебе Сомадева
Татагата — почетное имя Будды. Означает «просвещенный», «освещенный».
Письмо 35. Феодосий Мангала пишет митрополиту Малабара...
Мир тебе от Бога единого и триипостасного.
Прибыли к нам делегаты из страны Болгарии, расположенной на восток от Сербии, чтобы пригласить нас посетить и их. Поп Боян от имени Церкви и молодой профессор Харамбашев от имени университета. Наш предводитель, Пандит Гаури Шанкара, переутомленный и простуженный, предложил нам двоим отправиться в Болгарию, а он тем временем немного отдохнет. И действительно, наш Пандит — скорее тень, чем тело. Сущий портрет индийского аскета. Хотя люди здесь от жары потеют, он не переставая ежится и дрожит от холода. Ах, где Сербия и где Малабар? Это не удивительно.
Мы еле упросили нашего дорогого монаха Каллистрата пойти с нами. Он согласился только провести нас до границы. И он торопится, чтобы как можно скорее убежать от соблазнов мира сего в свою Святую Гору. Кроме наших просьб, отправиться с нами в этот путь его подвигла старая дружба с попом Бояном. Это два человека, я бы сказал, с одной душой. Единомышленники во всем. Боян — вдовый священник, он жаждет как можно скорее оставить все и уйти к монахам на Святую Гору. С нами пошел и господин Богданович, в то время как доктор Ефим остался, чтобы организовать наш прием в Белградском университете.
В Софии мы были сердечно приняты, особенно церковной иерархией и народными массами. Образованные люди с таким любопытством смотрели на нас, будто на диковинных зверей в зоопарке.
Перекормили нас едой и питьем. Мне думается, что если бы мы так и столько ели, то не жило бы у нас в Индии триста шестьдесят миллионов человек. Однако мы слышали, что болгарский крестьянин обходится очень скромной пищей.
Были мы в знаменитом монастыре святого Иоанна на горе Рилской. Это святыня, которой гордится болгарский народ. Красота монастыря соперничает с красотой природы. Если бы дал Бог, чтобы и мы, нищие христиане Малабара, воздвигли вот такой монастырь! Но мы утешаемся тем, что купол нашего монастыря гораздо выше и красивее куполов святого Иоанна Рыльского. Наш купол — это темно-синее небо, украшенное бриллиантами звезд, которые в Индии сверкают ярче, чем где бы то ни было. Ах, матушка Индия!
На сегодня заканчиваю. Несут почту. Било бьет к вечерне.
Верный и преданный тебе Феодосий Мангала
К настоящему времени численность населения Индии возросла в три раза и составила в 2002 году 1 млрд. 50 млн.; данные о 361 млн. человек относятся к 1951 году.
Преподобный Иоанн Рыльский (ок. 876—946; память 1831 августа, 19 октября 1 ноября) — великий болгарский святой, чудотворец, покровитель Болгарии. В молодости после смерти родителей принял монашеский постриг в Руенском монастыре на Осоговской горе и сразу стал подвизаться в отшельничестве: сначала в убогом шалаше, а затем 12 лет в пещере. Когда его пещеру облюбовали и заняли разбойники, он нашел себе приют в дупле огромного дуба в диких дебрях на горе Рила. Уже седовласого старца, незадолго до кончины его чудесным образом нашли пастухи; слава о совершаемых им чудесах разнеслась по всей Болгарии и за ее пределами, и святой помогал всем приходящим к нему. По смерти тело преподобного не проявляло признаков тления и сильно благоухало. Святые мощи его непрестанно являют чудесную помощь притекающим к ним. Некоторое время они находились в Венгрии, затем в Тырнове, а с 1469 года покоятся в Рыльском монастыре.
Письмо 36. Феодосий Мангала пишет митрополиту Малабара...
Мира тебе и радости от Господа.
Посетили мы и Тырново, древнюю столицу болгарских царей и патриархов. Были мы и в храме Сорока мучеников, в котором святой Савва Сербский отслужил свою последнюю литургию за неделю до смерти. Болгары так любили святителя, что едва позволили сербскому королю перенести его тело в Сербию.
Сельский народ в Болгарии произвел на нас самое сильное впечатление. Кроткий, прилежный, терпеливый, покорный власти и очень церковный.
— Вы должны знать, господа,— сказал нам кто-то из провожатых,— что у нас в Болгарии существует расовая проблема, так же как и у вас в Индии. У нас есть две Болгарии: татар-Болгария и славянская Болгария. Эта раздвоенность причиняла нам много бед и унижений на протяжении ряда веков. И сейчас стоит только почуять чуждую кровь, мы шарахаемся друг друга.
— Так это, так,— воскликнул поп Боян. — Эта расовая раздвоенность фатальна для нас, болгар. Но есть и другая раздвоенность, фатальная для всех христианских Балкан. Эта раздвоенность создана искусственно; а создал ее особый тип людей, которых в Болгарии называют «бай Ганьо», в Сербии «дрипац», а в Македонии «чапкун». Я попросил бы вас, высоких гостей из Индии, помнить об этом и всеми силами остерегаться болгарских бай Ганьо, сербских дрипцев и македонских чапкунов.
Харамбашев начал резко протестовать. К нему присоединился и Богданович. Но поп Боян не поостерегся, он продолжал:
— Бай Ганьо, дрипац и чапкун — самые большие враги Балкан. Очень часто они оказывали решающее влияние на судьбу измученных, едва только освобожденных народов балканских. Не пытайтесь даже заводить с ними речь о Боге, о душе, о Спасителе мира, о Евангелии, о Ведах, о народе как нравственном существе, о неисследимых глубинах всего сущего, о роде людском как единой Божией семье. Это все так же неинтересно им, как тибетские тантры и мантры. Они довольствуются самой низкосортной литературой, причем такой, которая восхваляет страсти, оправдывает пороки и превозносит зло над добром. С утра они раскидывают свои сети в житейском море, чтобы что-нибудь урвать для себя, а вечером перебирают добычу. Собирая же для себя и только для себя, они при этом непрестанно кричат: «За народ! За народ!».
Харамбашев вскочил:
— Я слышу, ты обвиняешь владык, поп Боян!
— Да мой владыка думает так же, как и я,— спокойно ответил Боян.— Но закончим. Эти люди знатоки, но никогда не мудрецы. Это бездарные подмастерья Запада. Они высокопарно хвалятся западной культурой, то есть тем, в создании чего не принимали участия ни они, ни их предки. Им не до культуры и не до Европы — и то и другое они используют только как торговую марку для получения своей личной выгоды. Знайте, эти типы не представляют ни Балканы, ни Европу. Они — нездоровая опухоль на теле Балкан. Они виновны в пролитии крови между братьями, в революциях и войнах, в соблазнении народа, в ненародной политике, в нехристианской школе, в чужеземном управлении нашей экономикой. Берегитесь, господа, бай Ганьо, дрипцев и чапкунов балканских…
Случилась маленькая неприятность прямо у входа в университет. Какие-то студенты стали смеяться над нами. Кто-то начал строить на наш счет разные догадки. «Долой Азию!» — вырвался крик из отдельно стоящей группы.
Поп Боян покраснел и закричал:
— Долой вас, татары! Это благородные азиаты, а вы кровопийцы из Азии.
Когда воевода Рама понял, что кричат эти юноши, он сжал свой меч правой рукой. Знаешь, это кшатрий индийский, он всегда готов с мечом в руках защитить свою честь. Вообще говоря, мы необыкновенно провели время в Болгарии.
Да защитит святой апостол Фома тебя и весь наш Малабар.
Безмерно преданный тебеФеодосий Мангала
Бай Ганьо (болг. «дядя Ганя») — герой рассказов болгарского писателя Алеко Константинова (1863—1897), сконцентрировавший в себе множество отрицательных качеств, особенно подлость, лживость и бессовестность.
Дрипац (серб.) — оборванец, грубый, неотесанный человек.
Чапкун (серб.) — шельма, жулик, бездельник, мелкий вор.
Письмо 37. Визирь махараджи пишет из Траванкора Раме Сисодии...
Ом, намо Махадеви.
Мое недостоинство получило приказ от светлого махараджи написать это письмо тебе, любимец наивысшего божества.
Пришел к нам нарочный из твоего места и принес весть… Хотели бы мы все, из любви к тебе, чтобы эта весть была иной. Но если такая весть и может огорчить слабые души, разве огорчит она тебя, храбрый кшатрий? Тебя, который знает наизусть Бхагавад-гиту и проникает в тайны жизни и смерти так же быстро, как бог Кришна и все наши славные аватары.
Если бы ты, скажем, услышал, что умер какой-нибудь твой сродник или друг, разве огорчилась бы твоя душа, которая берет на себя огорчения всего мира? Сам Ганг не может увеличить море ни на одну пядь. Так никакая потеря и никакое приобретение не может ни увеличить, ни уменьшить море твоего сострадания ко всем живым существам.
Итак, посыльный из твоих мест принес нам весть, что душа, джива твоей матери благородной Катьяяни вышла из досадного своего тела и, конечно, уже родилась в другом теле. Да дарует ей колесничий Кришна светлую жизнь в новом теле или, еще лучше,— да освободит ее совершенно от колеса повторных рождений в этом мире бескрайней печали и горечи.
Тот, кто истинно позналМое божественное рождениеИ познал дела мои,Тот, оставив тело,Не хочет родиться вновь.
Наш светлый махараджа вместе со светлой рани всей душой проникает в твою душу и разделяет с тобой чувство, имеющее охватить тебя, когда до тебя дойдет эта весть. Он изволил приказать, чтобы подавали пинду в течение десяти дней о душе благородной Катьяяни.
Кланяется тебе с глубоким уважением
Кешав, пратиниди
Ом, намо Махадеви — «Я кланяюсь великому богу».
Кришна, согласно Махабхарате, был колесничим и советником воина Арджуны.
Стихи из Бхагавад-гиты (Глава 4, 9. Ред.).
Пинда — вид подаяния за умершего. Пинда состоит из вареного риса, которому придана форма шара. По верованию индусов, пиндой питается душа умершего в течение десяти дней, пока вокруг нее не загустеет тело, называемое штула шарира. С этим телом душа не скитается, а присоединяется к умершим предкам. На одиннадцатый день дается шрада. Собираются сродники умершего человека в его доме, и здесь совершаются известные церемонии. Это повторяется каждый месяц в течение года, а затем однажды в год.
Пратиниди — это великий визирь, или первый министр махараджи. Каждый махараджа в Индии имеет министров. По первое место занимает брамин, который является домашним «духовником». Брамин — религиозное лицо и занимает при дворе ранг более высокий, чем сам визирь. К пратиниди приближен прадхана, или министр общественных дел. За ним идет сачива, или министр армии. За ним следует мантри, или министр внешних дел. Близко к нему находится аматия, или министр сельского хозяйства. Последним числится сукранити, или министр финансов. Таким образом, семь министров, или пракритис.
Письмо 38. Махмуд Омар пишет Халилу Сеад-Едину в Дели...
Салам, сахиб.
Следуя твоему пожеланию, я с готовностью стал адвокатом Арджуны Сисодии в связи с этой загадочной дамой Фаркхарсон и ее бунтовщическим воззванием.
Прежде всего я поговорил с судебным следователем. Все судебные следователи молчаливы и недоверчивы в период следствия, а наш в особенности. Хотя я узнал от него, что Фаркхарсон имела какую-то связь с центральным теософским обществом в Мадрасе.
Он был любезен и дал мне фотографию этой дамы. С этой фотографией я отправился в Мадрас. В теософском обществе мне сказали, что им это лицо известно. Фаркхарсон, говорят, проявила себя как убежденная приверженка теософии. Но это свое убеждение она выражала больше ненавистью к христианству, чем каким-нибудь позитивным верованием. Больше всего она интересовалась книгами о гипнозе. Предлагала каким-то знакомым загипнотизировать их. В течение нескольких месяцев перед смертью Анни Безант, являвшаяся директором всех теософских обществ в Индии, часто принимала эту Фаркхарсон. Это дало основание остальным членам правления относиться к этой иностранке с доверием. Но не до конца. Она вызывала у них подозрения: никак не хотела идти ни в европейские районы города, ни в европейские гостиницы, дружила только с местными жителями, и часто представлялась под другим именем.
Как только я вернулся из Мадраса, я посетил следователя и рассказал ему все, что узнал в Мадрасе. Он расположился ко мне после этой услуги и прочитал мне письмо Арджуны, найденное у Фаркхарсон. Он не разрешил мне переписать его, и потому передаю тебе то, что уловил на слух и запомнил. Это не обычное любовное письмо, а письмо человека, явно загипнотизированного.
Арджуна благодарит эту женщину за то, что она освободила его от всех заблуждений индийских и осияла его ярким светом истины.
Затем он в стихах воспевает красоту ее пышных красных волос и жемчужных зубов.
Соглашается с ней, что нужно как можно скорее вступить в брак. А после этого отправиться в ее большое имение в Англию, где они в тиши проведут подготовку освобождения Индии.
Вот это в основном. Но письмо длинное и переполнено любовной трескотней, из которой я запомнил вот это: «Ты моя Лакшми, ты моя Кали, ты моя Сарасвати. Все женские индийские божества не существуют для меня. Ты их всех заменила. Они легенды и тени, а ты реальная богиня». И подобные глупости.
По прочтении письма следователь сказал мне, что мы имеем дело с очень опасной женщиной. Нашел он, говорит, несколько ее писем, подписанных разными именами, женскими и мужскими, с ее фотографиями в женской одежде и в мужской. На одной фотографии она предстает в образе индийского монаха бхикшу, в оранжевой мантии, с обритой головой и кружкой для милостыни в руке. Почему у нее обрита голова, не понимаю.
Напоследок следователь строго доверительно сообщил мне, что Фаркхарсон ненавидела мать Арджуны, госпожу Катьяяни, и угрожала ей местью. Ясно из-за чего. Ведь Арджуна помолвлен с девицей Мирабай, дочерью воеводы Рамачандры. А мать не разрешала и думать о разрыве этой помолвки. Из полицейских отчетов выяснилось, что некая европейская женщина с красными волосами донесла в одно полицейское отделение, как Катьяяни уговорила Кабирову вдову Сакунталу пойти на сати, костер, и как помогла ей той ночью на Джумне войти в пламя. Войдя в доверие полиции, Фаркхарсон получила разрешение посетить госпожу Катьяяни в темнице и отнести ей якобы какой-то гостинец. После этого посещения Катьяяни сразу слегла. И вот только что стало известно, что она умерла.
Прошу тебя, храни все это в секрете, пока следствие полностью не закончится. Я дал слово следователю. И ни за что не поднимай этот вопрос в Конгрессе.
Да осыплет тебя Аллах цветами своей милости.
Твой Махмуд
Письмо 39. Госпожа Индумати пишет своему мужу Пандиту Гаури ...
Да защитят тебя наши домашние девата от всех пакостных тварей (злых духов). Ом.
Умерла госпожа Катьяяни, мать твоего друга Рамы Сисодии. Она неожиданно заболела в темнице, и когда болезнь усилилась, ее выпустили домой до выздоровления. Перед выходом из темницы она написала несколько слов Арджуне, томящемуся в той же темнице, и закляла надзирателя передать ему. Как только добралась до дому, душа покинула ее и направилась искать себе новое обиталище.
Воевода Рамачандра, чья дочка Мирабай была помолвлена с Арджуной, счел своим долгом пойти на похороны умершей старицы. Когда он сказал нам, мы решили составить ему компанию, я и Сомадева. К нам присоединился и один весьма ученый бхикшу, Кумара Рам, который оказался здесь.
Когда мы пришли, костер был уже приготовлен к тому, чтобы сжечь мертвое тело. Покойница была обвязана веревкой с головы до ног по нашему индийскому обычаю. Лицо Катьяяни выглядело очень странно. Оно распухло, как надутый бурдюк. Все лицо было в каких-то темных полосах, словно в ремнях. Все мы удивились этому. Какой же это болезнью болела несчастная? Какая болезнь так обезобразила ее милое и благостное лицо?
Внезапно между нами оказался доктор Какусанда с Цейлона. Несколько дней тому назад мы познакомились с ним в доме Сомадевы. Будто его кто прислал и будто он спешил, чтобы вовремя успеть: он был весь запыхавшийся. Тотчас он подошел к мертвому телу, нагнулся и заглянул в лицо. Затем встал, повернулся к нам, воздел руки и выкрикнул:
— Отравлена! Отравлена! Эти проклятые европейцы травят нам и души, и тела. Они хотят нас изничтожить. О будда Шакьямуни, избавь нас!
Затем доктор вынул записную книжку и стал что-то писать. Бхикшу Кумара приблизился к доктору и будто стал его умолять о чем-то. Глянул на него доктор косо, ведь они несколько дней назад сильно поспорили о вере, и молча продолжил писать. Наконец написал еще одну бумагу и передал ее Кумаре, слегка поклонился всем нам и быстро удалился.
Тогда тело положили на зажженные дрова. Мертвое тело только обгорело, а огонь уже погас. Собрали мы горсточку-другую пепла, Раме Сисодии на память, и затем тело столкнули в реку. Ах, жалкая жизнь без надежды и страшная самсара без исхода!
Когда мы вернулись в Бомбей, воевода Рамачандра десять дней подавал пинду за умершую Катьяяни. Хотя помолвка между его дочерью и Арджуной расторгнута, он говорит, что считает себя сродником дома Сисодиев навсегда. А сродник должен подавать пинду за умершего сродника.
Нашего сына Ануширвану я не захотела взять на этот раз. Слишком страшно для него, столь юного, видеть мертвое тело. Оставила я его в доме воеводы Рамачандры с любезной госпожой Рамачандра и ее дочерью Мирабай. Я заметила, что Ануширвана любит разговаривать с Мирабай.
Ты это я, я это ты. Мы оба — одно целое в вечной пране.
Кланяется тебе и почитает тебя
Индумати
Прана с санскрита переводится как «дыхание». В одной из неоиндуистских сект этот термин объясняется так: «Кундалини йога — это йога праны. Прана — это жизненная энергия или жизненный принцип вселенной» (Шри Чинмой. Учитель и ученик. Проникновение в суть отношений гуру-ученик. Бм., бг., цит. по: Новые религиозные организации России. С. 222).
Письмо 40. Сарала Метра пишет из Лондона редактору «Индийско...
Мне кажется, что этот Божий мир еще достаточно широк для порядочных людей и слишком тесен для непорядочных.
Тесным стал этот мир и для мадам Глэдис Фаркхарсон. Перебегать с континента на континент для нее такая же обычная вещь, как для честного лондонского труженика ездить из Сити в Уимблдон.
И поскольку она в связи со своей недавней бунтарской деятельностью в Индии пыталась перед судом примазаться к нашей Индоевропейской школе, больше известной как школа Митриновича, то все мы не пожалели сил, чтобы сбросить вуаль с этой таинственной особы. Очень мало смогли мы узнать о ней в Англии, но многое узнали от наших друзей из Америки. И просим Вас любезно опубликовать эти сведения в Вашей уважаемой газете.
Действительное имя этой женщины не Глэдис Фаркхарсон, а Ревекка Натан. Уже само ее имя говорит о том, какого она рода и племени.
Ее отец был ростовщиком и, будучи изгнанным из Польши, поселился в Чикаго, где Ревекка и родилась и где он умер.
Замужем она была столько раз, что не хватило бы пальцев на руках и ногах, чтобы сосчитать. Озлобленная на весь свет участью своего отца, она с ранней молодости вступала во всякие деструктивные и тайные объединения: антихристианские, антирелигиозные и антигосударственные. Многократно была арестована и наказана, но это ее не исправило. Замуж она никогда не выходила из-за каких-нибудь чувств, но только из соображений политики и расчета: чтобы скрыться от полиции или добраться до денег. В конце концов стала членом тайного анархистского объединения в Бруклине, которое представляет собой одну из ветвей главной анархистской организации, находящейся в Испании. В этом объединении Ревекка и остановилась и за последние двадцать лет стала его главной движущей силой. Несколько раз она обошла всю планету со своей сетью, чтобы уловить кого-нибудь своими анархистскими идеями, и своими искрами кое-где зажгла бунты, беспорядки, конфликты, покушения и разорение всего того, что люди и народы строили и воплощали. Ведь разрушение — сердцевина анархистской программы. В Бруклине полиция конфисковала их листовки, которые они разбрасывали, куда только хотели. На этих листовках написаны такие девизы: «Долой старый мир», «Долой богов и государства», «Каждый человек сам себе бог и сам себе государство».
Ревекка уже женщина в летах. Но благодаря косметике она умеет замаскироваться и показаться на двадцать лет моложе, чем есть. Она совершенно лысая. Потому носит искусственные волосы (парик), причем иногда черные, а иногда рыжие или красные. У нее нет ни одного своего зуба. Люди влюбляются в ее волосы и зубы из-за полного неведения. Когда она попадает в опасность от полиции, она срывает волосы с головы, вынимает зубы изо рта и как лысый и беззубый нищий встает и тянет руку за милостыней, даже полицейским. Пользуется всеми средствами, более всего отравлением своих жертв, своих мужей и всех тех, кто встает у нее на пути. Использует также гипноз. У нее большие глаза и колючий взгляд змеи. Вся она упакована разными паспортами и фотографиями, которые представляют ее и как женщину и как мужчину, и как благородную даму и как нищего, и как старуху и как старика. Это вторая Сара Бернар, только не на театральной сцене, а на арене целой планеты.
Достаточно ли Вам этого? Если нет, мы готовы заполнить всю Вашу газету описанием Ревеккиных уловок и авантюр. Подобная особа действительно не может иметь ничего общего с нашей школой, вся деятельность которой протекает под знаком общечеловеческого сближения, доброты и гуманности. А то, что она пыталась пристроиться к нашей школе, не удивительно. Это один из ее маневров: представиться членом какого-нибудь видного общества или клуба, или дочерью какого-нибудь лорда или богача, или же приятельницей какой-нибудь знаменитости. Когда наша известная певица Ратан Деви гастролировала с индийскими песнями по Америке, Ревекка была ее бессменной провожатой. Точно так же она сопровождала и свами Вивекананду по всем странам, где он проповедовал учение Рамакришны о соединении всех вер в одну.
А сейчас для Вас достаточно? Если нет, сообщите, и мы Вас насытим.
Все мы в нашей школе больше всего жалеем несчастного Арджуну Сисодию, легкомысленно попавшего в сети этой современной Кирки, которая каждого, кто к ней приближается, обращает в свинью.
С уважением кланяется Вам
Сарала Метраучитель санскритского языкав «Школе Митриновича»
Свами Вивекананда (мирское имя Нарендранатх Датта, 1863—1902) был ближайшим учеником Рамакришны и после его смерти основал в 1895 году организацию «Миссия Рамакришны», призванную распространять на Западе его идеи и Веданту и ставшую с 1897 года международной. Вивекананда в своем учении стремился соединить не только все религии, но и всю мораль, вообще все духовное начало в мире. На Международном религиозном конгрессе, организованном Парламентом религий в 1893 году в Чикаго, Вивекананда стал общепризнанным духовным учителем, его речам внимали во всем мире. Лучшее представление о Вивекананде дают его высказывания: «Вы еще не понимаете Индии! Мы, индусы, в конечном счете человекопоклонники! Человек — вот наш бог!»; «Стучитесь в любую дверь. Говорите каждому, что он божествен»; «Я поклоняюсь Ужасному! Ошибочно полагать, что всеми людьми движет только тяга к наслаждению. Столь же многие имеют врожденную тягу к мукам. Будем же поклоняться Ужасу ради него самого. Немногие дерзали поклоняться смерти, или Кали! Будем же поклоняться смерти!» (цит. по: Отец Серафим (Роуз). Православие и религия будущего. С. 32, 38, 36). «Я верую, что она [богиня Кали] руководит мною в каждом моем действии и делает со мною все, что ей угодно» (Там же. С. 37). Его религиозным идеалом было «слиться навсегда воедино с Ужасной», то есть с Кали (Там же).
Рамакришна (Гададхар Чаттопадхьяя, 1836—1886) происходил из бенгальских браминов, был очень образованным мистиком, поклонником Великой матери, склонным к экстатическим порывам. Стал аскетом, тесно общался с мусульманскими и христианскими мистиками и создал вместе с Кешабом Чанддером Сеной (1839—1884) неоведантизм — учение о единстве всех религий. Был чрезвычайно популярен, ему поклонялись, как живому богу. Эта индуистская тенденция к объединению всех религий — не его открытие, она имплицитно заложена в такой особенности индуизма, как веротерпимость. «Мы, индусы,— писал впоследствии его ученик Вивекананда,— не просто терпимы, мы объединяем себя со всеми религиями, молясь в мечети с магометанином, поклоняясь огню с зороастристом и преклоняя колени перед Крестом с христианином. Мы знаем, что все религии сходны… Поэтому мы собираем все эти цветы и, связав их вместе нитью любви, создаем из них дивный букет богослужения» (Отец Серафим (Роуз). Православие и религия будущего. С. 39).
Кирка (Цирцея) — в древнегреческой мифологии волшебница, обитавшая на острове Эя и отличавшаяся коварством и ревностью. Прибывших на остров спутников Одиссея Кирка поит колдовским напитком и превращает в свиней.
Письмо 41. Воевода Рамачандра пишет Пандиту Гаури Шанкаре в ...
Да дарует тебе Вишну мир души и свет ногам.
Ты брамин, а я кшатрий. Ты великий брамин, а я скромный воевода. Но все же я тоже не шудра.
Ты знаешь лучше, чем кто бы то ни был, Веданту, и Пурану, и Упанишады, и даже Гант, святую книгу суровых сика, а я мало знаю, ведь я прочел только Махабхарату и Рамаяну. Но все же и я не глупец, который кланяется каждому камню, как божеству, и каждому столбу в селе говорит: «Амма!».
Если я не могу похвастать первенством своей касты, как ты, то разве не могу похвалиться своими предками? Ведь мне имя Рамачандра дано не зря, а по той причине, что во мне течет кровь славного индийского махараджи Рамачандры.
А сейчас, когда я сказал тебе, кто я, я взываю к тебе с известием, что у меня есть дочь Мирабай, как и у тебя есть сын Ануширвана. Если такова их карма, то пусть они станут женихом и невестой и поженятся. Я не посмел бы помянуть тебе об этом как человеку более высокому и мудрому, чем я, если бы мне первой не дала знать об этом твоя благородная супруга Индумати. Она, говорит, обнаружила, что наши дети любят друг друга. Услышала она тайком слова: «Ты это я, я это ты», которые Ануширвана пролепетал моей дочери, и слышала, как те же слова Мирабай сказала в ответ твоему сыну: «Ты это я, я это ты». А то, что это у нас, в Индии, есть выражение истинной любви детей,— это тебе известно лучше меня.
В том, что моя дочь была помолвлена с Арджуной Сисодией и Арджуна бессовестно отрекся от помолвки, Мирабай не виновата. И это не препятствует ей помолвиться с другим. Правда, по законам Ману, если девица помолвится с юношей, а он умрет, то помолвленная девица должна считаться вдовой и не может ни за кого выйти замуж. Но здесь иной случай. Арджуна не умер. И Мирабай потому не вдовица.
Вследствие этого я и моя жена даем свое согласие на их брак, и твоя супруга тоже дала согласие. Но это дело я не могу считать решенным, пока своего согласия не дашь ты, учитель всем нам.
Кланяется тебе и почитает тебя
воевода Рамачандра
И я своей рукой пишу и подтверждаю, что слышала, как Ануширвана и Мирабай, укрывшись в ветвях бамбукового дерева, сказали друг другу: «Ты это я, я это ты». Нужно ли учить тебя, насколько важны эти слова в Индии испокон веков и как тяжко хоть в чем-то возражать им?
Скажи только слово, и они будут счастливы и верны друг другу до смерти, как Рама и Сита.
Индумати
Сика (санскр. «шишья») на языке пали означает «ученик». Сикхи («ученики») — последователи гуру Бабы Нанака (1469—1528), проповедовавшего в Пенджабе новое учение, созданное им из элементов индуизма и ислама. «Не существует ни индусов, ни мусульман»,— заявил новый гуру, а заодно отверг и умерщвление плоти. Священной книгой сикхов является «Грант Сахиб» («Гуру Сахиб» или «Господин Книга сикхов»). В конце XVII века девятый гуру сикхов был распилен императором на части. После этого сикхи начали организовывать боевые дружины и стали грозной военной силой; вопрос о Пенджабе до сих пор остается острой внутриполитической проблемой Индии. В дружину вступали все сикхи, способные носить оружие. При этом они давали клятву верности, добавляя к своему имени слово «сингх» («лев»), по которому их легко можно отличить и сегодня, и давали обет пяти «к»: не стричься, носить бороду, носить удобные для сражений короткие брюки, в волосах носить гребень, иметь при себе короткий меч-кинжал и боевой браслет.
Амма означает «мама», «мать».
См. сноску на с. 97.
Горячность этого письма объясняется не только воинственным характером воеводы, но и остротой ситуации. Дать согласие на этот брак для отца юноши означало бы подписать приговор всем своим потомкам, из которых никто уже не сможет стать священнослужителем, поскольку Мирабай не браминских кровей.
Письмо 42. Пандит Гаури Шанкара пишет благородному Кешаву, в...
Ом, намо Васудевая.
Мои друзья Рама Сисодия и Феодосий Мангала отбыли в страну Болгарию, а я ввиду небольшой простуды остался здесь, в Сербии. Наш друг доктор Ефим никак не хочет оставлять меня одного. К сожалению, здесь люди так не ценят одиночество — источник духовной крепости, как у нас, в Индии. Но это у них с недавних пор. В прошлом, волей-неволей, сербы приучили себя к уединению и молчанию больше всех европейских народов.
Сказал я однажды в присутствии доктора Ефима, что хотел бы немного узнать о сербской женщине. И из-за этого его госпожа устроила чаепитие в своем доме, на которое пригласила многих своих приятельниц.
Несколько часов мы провели в приятной и для меня познавательной беседе.
Никогда сербская женщина не была властительницей страны и народа. Как это похоже на Индию и как непохоже, скажем, на Англию, Россию и Голландию или на древние империи, которыми правили семирамиды и клеопатры! Сербская женщина — царица дома, домашнего хозяйства и детей.
Девица, сестра, жена и мать — эти четыре сербских слова, очевидно, происходят от санскритских корней. «Дева» у нас, в Индии, и сейчас на разговорном языке означает божество и девицу. И действительно, у сербов истинная девица, девственница, считается неким высшим существом, чем-то святым и возвышенным. В южных областях Сербии, где европейская «госпожа культура» еще не испортила народ, перед девицей встают и старики, и старухи. В великом народном эпосе с почтением воспеваются девицы, сестры и матери. Жена как таковая не воспета столько и с таким почтением. А если и воспевается, то не без примеси иронии и шутки. Между тем, нигде нет иронии и шутки, когда речь идет о девице, сестре и матери.
Сербская женщина как отшельница, молитвенница и святая возвеличилась до небес. Святая Петка, Параскева, как дева — изначальный образец для целых поколений женщин во все века. Она жила в Х веке по Рождестве Христовом. Девица из дворянской семьи, она удалилась в Палестину в суровую Заиорданскую пустыню, чтобы жить жизнью святого Иоанна, Христова Крестителя. И прожила там всю свою жизнь до глубокой старости, питаясь, так сказать, ничем и не общаясь ни с кем. Величественный образец, который, без сомнения, импонировал бы и нашим наивеличайшим гималайским аскетам.
Святой Петке подражали и нищенки, и царицы сербские в течение тысячи лет. Почти все королевы и княгини из династии Неманичей удалились в монастыри и окончили свои дни в монашеском чине. Над всеми ними сияет подобно утренней звезде царица Милица, вдова последнего сербского царя Лазаря, убитого турками на Косовом поле. Мы, индийцы, ценим нечто подобное превыше всего. Аскеза — сердцевина Индии: сердцевина ее истории, ее культуры и любой ее философии любого направления.
Сербская женщина как воительница в народной борьбе за освобождение от турок — это святительница своего рода. Княгиня Любица сто двадцать лет тому назад воодушевила разбитую сербскую армию и повела ее на бой с турками. Турки были разбиты, и Сербия освобождена. Подобных этой княгине сербских женщин, известных и неизвестных, великое множество.
А что сказать о сербской женщине — хозяйке и воспитательнице детей? Таковы в основном сербские крестьянки и ремесленницы. Для интеллигенции и людей искусства такие женщины редкость. Всякая сербская крестьянка, хоть и неграмотная, владеет десятком ремесел. Умеет и обед сварить, и хлеб замесить, и молоко заквасить, и ткет, и вышивает, и шьет, и вяжет, и за скотиной ходит, и цветы разводит, и мыло варит, и на зиму запасы заготовляет, и Бог знает сколько еще таких дел делает, какие в Европе четко разделяются и выполняются специалистами.
В новейшее время сербка проявила себя еще и как отличная санитарка и сестра милосердия. Нужда направила ее и на эту новую работу в последние войны за освобождение сербов от турок и австрийцев. И все же это благородное занятие не ново для сербок. Возможно, они освоили его раньше всех остальных женщин в Европе. Как первая военная сестра милосердия, выхаживавшая раненых, упоминается Косовская девица из 1389 года. Засучив рукава, славная девица промывала раны витязям-крестоносцам на поле Косовом и обессилевших раненых кормила белым хлебом и поила красным вином.
Духом всех этих великих женщин из сербского прошлого в огромной степени жива и дышит и современная сербская женщина.
Для нас, индийцев, в длинной цепи реинкарнаций пол не играет никакой роли. Тот, кто сейчас мужчина, может после смерти родиться женщиной, и та, кто сейчас женщина, может в повторном рождении появиться как мужчина. Все это зависит от кармы.
Знай, что это письмо лично мое и написано лично к тебе. Не от лица комиссии, которая еще находится в Болгарии, но от меня. Ну, а если ты сочтешь, что это письмо заинтересует светлую рани, божественную супругу нашего божественного махараджи, то ты передай его ей или прочитай. Но скажи ей, что все, что я здесь успел наскоро написать,— точно капля воды в сравнении с морем тех фактов и примеров, которые я держу в памяти, чтобы, когда мы прибудем в Траванкор, не спеша их рассказывать и пересказывать ей в долгие наши дождливые индийские месяцы.
Да возьмет у меня Васудева половину моего жизненного века и да дарует его тебе.
Твой верный и преданныйПандит Гаури Шанкара
Ом, намо Васудевая - «Я кланяюсь богу Васудеве».
Васудева (санскр. «тот, чей бог Васу») — поклонник Васу (санскр. «доброго»). Васудевой звали отца Кришны, и потому для Кришны это имя является родовым.
По сербски: «девојка, сестра, жена и мати».
Преподобная Параскева-Петка († XI в.; память 1427 октября) весьма почитается сербами, трудно найти церковь в Сербии, где бы не было ее иконы; много храмов и часовен воздвигнуто в ее честь. Она родилась в Сербии, в селении Епиват, после смерти родителей продала все имение, раздала деньги нищим и пошла в Царьград, чтобы поклониться его святыням. Здесь она в молитвенном подвиге жила при одном храме пять лет. Затем посетила Святую Землю, поклонилась ее святыням и уединилась в суровой Иорданской пустыне. Однажды ей явился Ангел и повелел вернуться на родную землю, ибо там она должна была отойти ко Господу. Петка вернулась в свое сербское село и через два года мирно предала Богу свою чистую душу. Однажды на берегу было найдено тело утопленника. После его погребения святая Петка стала являться людям во сне и требовать его перезахоронения. Так были обретены мощи святой, лежавшие рядом с несчастным утопленником. Они стали являть столько чудес, что их, как великую драгоценность, начали оспаривать государи разных стран. В 1238 году мощи святой Петки были перевезены в Тырново. Когда турки напали на Тырново, святые мощи тайно перенесли в Валахию (совр. Румыния). Когда же турки захватили и Валахию, святая княгиня Милица († 1405) упросила турецкого султана отдать ей мощи святой Петки. В XV веке султан Сулейман, ограбивший Белград, унес с собой в Турцию и святые мощи; они с большими почестями были поставлены в константинопольском патриаршем соборе. Наконец, в 1641 году мощи святой Петки были по просьбе молдавского господаря Василия Лупу перенесены в столицу Молдавии Яссы (ныне территория Румынии) во вновь воздвигнутый монастырь в честь Трех святителей. Здесь святые мощи покоились почти два с половиной века, затем были возвращены в Белград.
Царица Милица (преподобная Евгения, в схиме Евфросиния, ок. 1350—1405; память 19 июля 1 августа) — супруга святого князя Лазаря и мать святого Стефана Лазаревича (ок. 1377—1427; память 19 июля 1 августа), правителей Сербии. Происходила из династии Неманичей, была образованна, добродетельна и благочестива, возводила храмы и монастыри. На Косовской битве ее царственный супруг Лазарь героически погиб, Милица осталась вдовой и единственной правительницей Сербии, стремительно порабощаемой Турцией. Она приняла монашество, но по малолетству своего сына, наследника трона, семь лет правила страной. Остаток своих дней царица Милица, преподобная Евгения-Евфросиния, провела в иноческих подвигах в своей задушбине, монастыре Любостыня, где она собрала вдов косовских воинов. Святые мощи ее прославились обильным мироточением.
Княгиня Любица — жена сербского правителя Милоша Обреновича. Похоронена в монастыре Крушедол на Фрушка-горе в Воеводине. В ее дворце (конаке), воздвигнутом в 1829—1831 годах, ныне располагаются белградский музей и концертный зал.
В 1875 году Сербия объявила войну Турции, в 1877—1878 началась русско-турецкая война, результатом этих войн стала полная независимость Сербии. В 1912—1913 годы сербы воевали в первой Балканской войне, итогом которой стала утрата Турцией всех ее европейских территорий и увеличение сербских территорий почти вдвое, в 1913 году — во Второй балканской войне. В 1914 году Сербия была оккупирована Австро-Венгрией и до самого распада последней, произошедшего в 1918 году, вела с ней партизанскую войну.
Девица косовская воспевается в эпическом сказании о Косовской битве. Она провожала сербских воинов на битву, а после сражения обходила поле и искала оставшихся в живых, чтобы облегчить им страдания.
Письмо 43. Махмуд Омар пишет Халилу Сеад-Едину в Дели...
Салам, сахиб.
Сегодня состоялся судебный процесс по обвинению госпожи Глэдис Фаркхарсон и Арджуны Сисодии. Присяжные заняли свои места. Судебный обвинитель зачитал обвинение. Все опубликованное «Индийским зеркалом» подтвердили лондонский Скотланд Ярд, полиция Чикаго и Нью-Йорка с добавлением множества подробностей. Все сходится.
Во время чтения обвинения Глэдис Фаркхарсон сидела неподвижно без малейшей перемены в лице. Арджуна же был нервный и возбужденный. Казалось, все, что было прочитано о его невесте, ему было совершенно неизвестно и ново. Часто он раскрывал рот, будто хватая воздух, и бил себя руками в грудь.
Арджуна обвинен за анархистскую листовку, и только. Ведь госпожа Фаркхарсон на прежнем слушании свалила вину за эту листовку на Арджуну. Когда это было произнесено, Арджуна обеими руками ударил себя по лбу.
Глэдис Фаркхарсон обвинена в двух уголовных преступлениях, а именно: в анархистской деятельности в Индии и в отравлении Катьяяни Сисодии.
Первое свое преступление Фаркхарсон признала, но назвала Арджуну инициатором воззвания. Второе преступление она решительно отрицала. Но когда было зачитано медицинское свидетельство славного цейлонского доктора Какусанды, который на месте преступления зафиксировал факт смерти Катьяяни от отравления, когда были приняты во внимание такие обстоятельства, как ненависть госпожи Фаркхарсон к матери Арджуны из-за того, что она была главным препятствием их помолвки, затем донос обвиняемой в полицию о сожжении вдовы Сакунталы и, наконец, загадочное посещение ею старой госпожи в темнице с мнимым угощением,— когда все это было подробно зачитано, госпожа Фаркхарсон, которая побледнела бы, не будь она намазана румянами, опустила голову на скамейку; Арджуна, услышав об отравлении своей матери возлюбленной им дамой, вскочил и крикнул: «Ты кобра, а не женщина! Ты убила самое дорогое для меня существо на свете».
Затем произошла новая неожиданность. Один из присяжных потребовал, чтобы госпожа Фаркхарсон сняла с головы искусственные волосы и вынула искусственные зубы, чтобы подтвердилась истинность опубликованного в «Индийском зеркале». Суд согласился с этим требованием и попросил обвиняемую саму сделать это, чтобы не прибегать к насилию. Вдруг она вскочила, сдернула с головы свои золотые волосы и вытащила зубы. Перед нами оказалось какое-то пугало, страшнее самого изувеченного факира. Наступила тишина. Арджуна, увидев свою «богиню» в столь мерзком виде, упал без чувств. Его вынесли из зала суда и стали обливать холодной водой.
Суд присяжных в итоге пришел к единогласному мнению, что так называемая госпожа Глэдис Фаркхарсон, соответственно Ревекка Натан, виновна в двух преступлениях: первое — анархистская деятельность и второе — убийство Катьяяни Сисодии. Исходя из этого суд вынес приговор: по первому преступлению — Глэдис Фаркхарсон выслать из Индии, а по второму — приговорить ее к смерти в соответствии с законами ее отечества, Америки. Добавление: поскольку в Индии не разрешена смертная казнь, обвиняемая будет конвоирована к месту своего рождения, то есть в Чикаго, чтобы там быть казненной на электрическом стуле.
И, наконец, последняя неожиданность. Глэдис Фаркхарсон выслушала приговор без малейшей реакции. Старательно надела свои волосы и зубы, а затем была препровождена в тюрьму. Наутро она была найдена мертвой в своей камере. На ее лице виднелись темные полосы наподобие ремней. Этой ночью она отравилась.
Разбирательство дела Арджуны было отложено, поскольку он не мог произнести свое последнее слово. Я упросил суд пощадить Арджуну хотя бы на десяток дней, пока он не поправится.
Вот так и этот запутанный клубок размотался до конца.
Сдается мне, мой Халил, что кисмет не приходит только от Аллаха, но человек сам кузнец своего счастья. Возможно, индусы более правы, когда говорят о карме, чем мы, мусульмане, когда говорим о кисмете.
Да осыплет тебя Аллах цветами своей милости.
Твой Махмуд
Письмо 44. Пападопулос, попечитель церкви в Коломбо на Цейло...
До сих пор я писал тебе светлые письма из этой светлой страны. По одной из легенд, Цейлон был раем, в котором жили Адам и Ева. По красоте своей остров этот и сейчас был бы как рай, если бы люди были слугами Божиими, а не демонскими. В последние несколько месяцев этот земной рай стал для меня адом из-за некоего доктора Какусанды. Этот доктор яростный противник всего европейского и даже европейской науки. Он лечит больных травами и амулетами. Травы он сам собирает по всей Индии и Тибету, а амулеты изготавливает в буддийских храмах из всякой всячины. И, к удивлению, пользуется успехом.
Местные жители считают его божеством. Буддист он фанатичный и часто подстрекает других буддистов нападать на христиан и грабить их.
До недавнего времени это еще можно было терпеть. Но с тех пор как он вернулся на Цейлон из своего последнего путешествия в великую Индию, стало просто невыносимо. Что могло так сильно озлобить Какусанду в Индии, не знаю; главное то, что он вернулся на Цейлон, как разъяренный тигр, готовый наброситься не только на нас, христиан, но и на брахманистов, и мусульман, и евреев, и фарси, и людей любой другой веры, кроме буддийской.
Каждый день он изрекает пламенные речи о том, что великая Индия находится в сплошном великом хаосе. Вся она расшатана. Вся духовно подавлена. Вся сплошная червоточина. Вся отравлена европейским атеизмом. Никто не держится истины, кроме буддистов. Буддизм спасет мир через него, Какусанду, объявляющего себя инкарнацией Будды, причем последней. Называет себя Майтреей, то есть мессией мира. Ты знаешь, что у буддистов было много своих мессий, как и у евреев. Только почему Какусанда говорит, что он последний мессия и что других больше не будет?
Пусть он будет этим, если ему хочется. Но он, как новый будда или последний мессия, проповедует войну против всех небуддистов и на Цейлоне, и в великой Индии, и во всем мире. Он искажает учение Гаутамы Будды с точки зрения метода. Жаждет, как Мухаммед, огнем и мечом истребить всех «неверных».
Удары этого нового мессии ощутил и я на своей спине. Потому и лежу сейчас в постели.
Веришь ли ты теперь, что Цейлон, этот Адамов рай, превратился в Каинов ад? И будешь ли еще в письмах повторять, как ты завидуешь мне, что я живу на Цейлоне?
Caire. ,O Qeoj met, hmwn. ,Amhn. [Будь здоров. Господь с нами. Аминь.— Ред.].
Преданный тебе Пападопулос
Коломбо — столица Цейлона, с 1972 года называемого Шри-Ланкой. Христиане составляют 7 % населения Цейлона, по большей части это католики, 67 % — буддисты, индуистов 17,5 %, мусульман 7 %.
Только в одной из биографий Будды Шакьямуни насчитывается 550 его перерождений: 83 раза он рождался святым, 58 раз царем, 24 раза монахом, 18 раз обезьяной, 13 раз купцом, 12 раз курицей, 8 раз гусем, 6 раз слоном, был также шудрой, рыбой, крысой, плотником, кузнецом, лягушкой, зайцем и т.п. (см.: Кожевников В.А. Буддизм в сравнении с христианством. Т. 1. С. 183—185).
В буддизме нет общепринятого мнения относительно количества будд, предшествовавших Гаутаме. По одним версиям, было шестеро будд, по другим — целых 24 поколения будд, по третьим — тысячи поколений будд.
Письмо 45. Феодосий Мангала пишет игумении женского монастыр...
Христос посреди нас.
Великая милость Божия направила меня на этот путь по твоим молитвам, честная мать игумения, и по молитвам твоих сестер. Я чувствую, что вы молитесь Господу Богу обо мне и что Господь Бог слышит ваши молитвы. Молитва — действительно реальная сила. В этом я убедился и несколько дней тому назад. Когда я и воевода Рама вернулись из страны Болгарии в Сербию, я однажды ночью на молитве воскликнул: «Господи, Иисусе Христе, услышь молитву моих духовных дочерей обо мне и открой мне еще какое-нибудь богатство в этом народе, которое бы нам, индийцам, было полезно для спасения душ наших».
И представь: утром, лишь только выйдя из дома, я встретил трех бородатых людей в крестьянской одежде. Все трое мне поклонились, и один проговорил:
— Мы хотели бы увидеть того из вас троих, пришедших из Индии, кто христианин, и пригласить его на наше молитвенное собрание.
— Я тот, кого вы ищете,— сказал я.— А кто вы, прекрасные господа?
— Никакие мы не господа, а слуги Господни,— сказал самый старший, седоватый человек с благостными влажными глазами.— Мы так называемые богомольцы, простые и неученые люди, единственное богатство которых — вера во Христа. И вот мы посланы позвать тебя на наш невежественный собор, чтобы ты рассказал нам о христианах в Индии. Ибо мы, как необразованные, ничего не знаем об этой стране, кроме того, что читали в житии святого апостола Фомы и святых Варлаама и Иоасафа, царевича индийского.
Я сразу пошел с ними. Собрание происходило в маленьком монастыре, который некогда служил убежищем для сербских рабов во времена турецкого владычества. Было там несколько сотен мужчин и женщин. Говорят, что иногда бывает и по несколько тысяч. Прежде всего все причастились в церкви, а затем начали собрание во дворе перед церковью. Что тебе сказать? Я себя чувствовал словно среди наших. Собрание длилось весь день и всю ночь до зари. Длилось бы и дольше, если бы завтра не был рабочий день. Ведь сейчас в Сербии время жатвы. Вчера было воскресенье и день святого великомученика Прокопия. Произносили речи — каждому дозволяется прийти и высказаться. Пели духовные песни — пели все в голос. Рассказывали о случаях, ясно свидетельствующих о том, что Бог управляет всем миром и судьбой каждого человека в отдельности. Что Он милует и спасает, но также и бьет и наказывает.
Беседы и пение, и снова беседы и пение. Рассказ о каком-нибудь чудесном событии и пение, и снова рассказ и пение. Затем вопросы и ответы и моление, а затем опять вопросы и ответы и моление. День прошел как час, и ночь до зари тоже как час. Меня слушали с самым большим вниманием. По ходу моего рассказа об Индии часто крестились и кланялись. Я понял, что они с любовью молятся Богу о нас. Богомольцы не какая-нибудь секта, а ревнители правой веры в Церкви Православной. Они строго соблюдают все посты, святят воскресенье, воздерживаются от всякого злого слова и хулы. Друг друга любят и помогают друг другу. Читают только Священное Писание и духовные книги. Живут среди мира, но они не от мира. Они готовы с радостью пойти на смерть за Христа. «Это и есть настоящие сербы»,— подумал я. Я нашел у них то, что соответствует великой сербской истории и славным задушбинам, которые мы видели на сербской земле.
Далее в ходе собрания они предлагали мне много вопросов, на которые я отвечал им. Когда я сказал им, что в Индии 360 миллионов человеческих душ, из которых нас, крещеных, мало, очень мало, одна женщина воздела руки к небу и воскликнула:
— Господи, Иисусе Христе, помоги Индии креститься и познать путь спасения! Если евреи отвергли Тебя и распяли, то пусть Индия примет Тебя и прославит, дабы и Ты ее прославил!
Произнеся это, она опустилась на колени. И весь народ, как зачарованный, пал на колена.
— Аминь,— воскликнул весь собор. Многие смахнули слезы с ресниц.
Это было моление сербов о моей милой отчизне Индии. Нимало не сомневаюсь в том, что и вы в Малабаре ощутите силу и радость от этой молитвы.
Твой молитвенник пред Христом БогомФеодосий Мангала
Богомольческое движение было основано в Сербии самим святителем Николаем, автором настоящей книги. Сербия впервые свободно вздохнула после многовекового порабощения лишь в 1918 году, когда после свержения турецкого ига избавилась и от австрийской оккупации. В 1920 году епископом Охридским был назначен будущий святитель Николай. «Владыка ежедневно разъезжал по епархии, проповедовал и поучал народ, восстанавливал разрушенные войной церкви и монастыри, основывал дома для сирот. Предзрев опасность сектантской пропаганды, уже тогда набиравшей силу, владыка организовал Православное народное движение (также называемое «богомольческим»)… Далеко не в каждом сербском и македонском селении была в то время церковь, что являлось последствием многовекового турецкого владычества. Из некоторых высокогорных сел крестьяне редко выкраивали время, чтобы добрести до ближайшего храма, зачастую находившегося за много верст от них. В таких селах владыка Николай ставил крепких в вере народных старейшин, постоянно объединявших крестьян для совместных походов в церковь, а в промежутках между такими походами собиравших их в хатах на своеобразные христианские вечера, где читалось Священное Писание, пелись божественные песни… Православное народное движение, распространившееся усердием владыки Николая по всей Сербии, можно назвать народным религиозным пробуждением, обусловившим возрождение монашества, обновившим веру в простом, зачастую неграмотном народе, укрепившим Сербскую Православную Церковь» (Прийма И. Жизнеописание святителя Николая Сербского // Святитель Николай Сербский. Мысли о добре и зле. //М., 2002. С. 15—16).
Преподобные Варлаам, царевич Индийский Иоасаф и отец его царь Авенир (память их 19 ноября 2 декабря) жили в IV веке. В царствование Авенира христианство стало сильно распространяться в Индии, христианами стали многие слуги царя, и даже его друг и советник стал монахом и оставил его, удалившись в пустыню. Разгневанный царь начал гонение на христиан, чтобы пытками заставить их отречься от своей веры. Когда у Авенира рождается сын Иоасаф, его держат взаперти, не выпуская из дворца, чтобы оградить от христиан. По Божественному откровению об Иоасафе узнает монах-отшельник Варлаам, подвизавшийся в далекой месопотамской Сенаарской (Сеноридской) пустыне. Он отправляется в Индию в царский дворец и под видом купца предлагает с помощью чудесного камня исцелить царевича от сердечной тоски. Камнем этим была вера Христова. Научив царевича истинам слова Божия и окрестив его, Варлаам возвращается в пустыню. Разгневанный отец приказывает найти отшельника, чтобы вынудить его перед лицом царевича отречься от своей веры. Однако Иоасаф уже был настолько утвержден в христианстве, что обратил и самого отца, и все их царство. После смерти Авенира Иоасаф оставляет царский престол и уходит в далекую Месопотамию на поиски дорогого ему старца. Два года он ищет его, претерпевая трудные испытания суровой пустыни, и наконец находит в уединенной пещере. Столетний пустынник оставляет царевича с собой и вскоре отходит ко Господу, проведя в подвиге отшельничества 70 лет. Царевич Иоасаф остается в пещере старца и 35 лет до самой своей кончины продолжает его подвиг. О его кончине сообщает индийскому царю Варахии некий отшельник, царь отправляется в пустыню и находит в пещере нетленные благоуханные тела обоих подвижников. Он переносит их в Индию и хоронит в церкви, некогда построенной самим царевичем Иоасафом.
Великомученик Прокопий († 303; память 821 июля) был римским военачальником по имени Неаний. Император Диоклетиан воздвиг в 303 году новое гонение на христиан и послал его проконсулом в Александрию для истребления христиан. По пути Неанию было видение креста на небе, при этом он услышал слова, как некогда услышал гонитель христиан Савл, направлявшийся в Дамаск: «Неаний, и ты гонишь Меня?».— «Кто Ты, Господи?» — спросил он.— «Аз есмь распятый Иисус, Сын Божий». Так Неаний уверовал во Христа и стал ревностным христианином. За это он был заключен в темницу в Кесарии Палестинской, по жалобе собственной матери. После страшных пыток ночью явился ему в темнице Сам Христос со святыми Ангелами и крестил его с именем Прокопий. Много раз святого пытали, вынуждая отречься от Христа, но он мужественно переносил все мучения. Видя его стойкость и непоколебимость, во Христа уверовали стражи и римские солдаты со своими начальниками, двенадцать женщин и среди них раскаявшаяся мать. Прокопий вдохновлял их идти на страдания за Христа с радостью, как на брачный пир. Все они были казнены. Именем святого Прокопия благословляются молодожены, этим они призываются к тому, чтобы стремиться стяжать венцы Небесного Царствия с такой же ревностью, с какой стремился к этому он. Это благословение произносится в конце чина венчания перед пением молодым «Многая лета»: «Иже в Кане Галилейстей пришествием Своим честен брак показавый, Христос истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере, святых славных и всехвальных апостол, святых боговенчанных царей, равноапостолов Константина и Елены, святаго великомученика Прокопия и всех святых, помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец».
Письмо 46. Пандава из Бенареса пишет Раме Сисодии...
Да дарует тримурти мир твоей душе, силу рукам и свет ногам.
Больше хочется мне сообщить тебе из этого святого города малые новости, чем большие. Ведь большие новости, будь они черные или светлые, больше волнуют душу. А душа должна быть спокойной, как луна, и чистой, как лотос.
Первая малая новость — это несчастье, которое случилось с европейскими туристами в горах над Бенаресом. С сотню их отправилось на охоту за тигром. Послали они загонщиков, ловких наших местных жителей, чтобы они издали распугали зверей, а сами ждали в засаде. Для ночевки они соорудили себе несколько шалашей из веток и листьев. Перепуганные тигры ринулись в сторону этих шалашей, но внезапно налетели на стадо слонов. Слоны помчались от тигров и затоптали эти шалаши. И так ночью во сне все охотники были насмерть потоптаны слонами.
Вторая малая новость. Наши индийские паломники организовали митинг за городом на берегу Ганга, митинг, какого не помнится в Бенаресе. Вынужден был и я пойти на это сборище. Весь Ганг был усыпан лодками, так что походил не на реку, а на базар. Я сидел в одной из лодок и слушал выступающих. Все они говорили под оглушительное одобрение массы о том, что надо ввести закон, который запретил бы европейцам и американцам доступ в наш святой город. Бенарес должен быть открытым только для индусов и буддистов, как Мекка для мусульман. В этом духе была составлена резолюция и отправлена вице-королю и Конгрессу в Дели.
И это тоже малая новость. Но вот большие новости. Вчера вечером пришли ко мне два нежданных гостя: Сундарар Даш и, главное, твой брат Арджуна. Представь себе!
— Это ты, Арджуна? — воскликнул я.
Арджуна молчал. Он весь иссох, как факир. Одет в оранжевую мантию бхикшу.
— Он это, он,— ответил Сундарар, улыбаясь.
Я сразу предложил им искупаться. А когда они искупались, я набросился на них с вопросами. Арджуна и дальше продолжал хранить молчание, серьезный и погруженный в свои мысли. Тогда Сундарар объяснил мне суть дела.
— Сначала,— сказал Сундарар,— расскажу тебе повесть о святом Албане. Албан был английским военачальником и тайным христианином. Это было в старые времена, когда христианские миссионеры только начинали сеять семена Христова учения в Англии. Язычники подвергали их страшным мукам, резали, как ягнят, и давили, как мух. Темницы были полны христиан. Среди них однажды оказался в темнице и гуру Албана, некий христианский священник. Албан очень страдал из-за этого и придумал план, как освободить своего наставника и духовного отца, пусть даже ценой собственной жизни. Однажды вечером он пришел к темнице в воинском одеянии и приказал тюремщику открыть ворота и впустить его в темницу. Нимало не колеблясь, тюремщик впустил военачальника внутрь. Албан бросился к своему учителю, стал лобызать его и затем скинул с себя воинское одеяние. Затем он облачился в мантию наставника, а его одел в свою одежду. Потом выпустил его из темницы, а сам остался вместо него среди узников. Когда это обнаружилось, Албан был приговорен к смерти.
— Прекрасная повесть,— сказал я,— и благородный рыцарь этот Албан. Но я не могу понять, какую связь это имеет с Арджуной и его освобождением из тюрьмы?
— Сейчас поймешь, — продолжил Сундарар. — Мой друг и единомышленник Кумара Рам — ты его помнишь?
— Как же мне не помнить знаменитого гималайского монаха?
— Так вот, Кумара Рам повторил отважный поступок святого Албана. Он вошел в темницу к Арджуне, одел его в свою мантию, а сам надел одежду Арджуны. Арджуна вышел из тюрьмы в обличье монаха, а Кумара Рам остался в тюрьме.
Я онемел от удивления.
— Но что сейчас будет? Разве обман не раскроется? Разве за Арджуной не помчится погоня? Разве Кумара не понесет наказание вместо Арджуны?
— Ничего, ничего. Мы не дети. Вот копия письма, которое Арджуна направил в суд через своего адвоката Махмуда Омара. Прочти его и верни, потому что Арджуна хочет отправить его и своему брату Раме. Арджуна надел монашескую одежду и не снимет ее. Он бхикшу, как и я.
Я взял письмо, прочел и вернул Арджуне.
— Карма! — воскликнул я.
«Карма!» — воскликнешь и ты, мой Рама.
Затем я спросил их:
— Значит, вы сейчас направляетесь в Гималаи, в пещеры отшельников?
— Не сразу. Мы дожидаемся третьего.
— Кумару?
— Кумару.
Вот тебе большие новости, и для тебя, и для меня, и для всей Индии.
Твой Пандава
Письмо 47. Арджуна пишет своему брату Раме...
Не стану утомлять тебя длинным письмом. Когда бы я захотел описать тебе все муки, которые перенес после нашего расставания в Индии,— муки внутренние и внешние, больше внутренние, чем внешние,— потребовалось бы мне бамбуковое дерево вместо пера и Ганг вместо чернильницы. Письмо, которое я направил в суд через моего адвоката Махмуда Омара, объясняет все вкратце. Посылаю тебе копию этого письма.
«Махмуду Омару, адвокату.
Салам, сахиб.
Когда ты будешь читать это письмо, я буду освобожден из тюрьмы. Не только из здания тюрьмы, в которую заперли меня люди, но и из тюрьмы, в которую я по безумию своему вверг свою душу.
Да не судит меня суд и да не осуждает. Я сам себя осудил намного строже, чем осудил бы меня суд земной. Я осудил себя на смерть, вернее на умирание, что тяжелее смерти. Я иду в Гималаи, чтобы умереть как саниязи. Я виновен в том, что связался с этой страшной женщиной-обманщицей. Виновен в том, что нарушил помолвку с Мирабай, дочерью честного воеводы Рамачандры. Виновен в том, что легкомысленно издал это воззвание к индийскому народу. Виновен, хоть и помимо воли, в смерти моей матери. Виновен перед всеми моими предками, славными Сисодиями. Виновен перед моим братом Рамой. Виновен перед всей Индией. Индия дала мне все, а я опозорил Индию. За такие преступления смерть — недостаточное наказание. Я должен не умереть, а умирать.
С сегодняшнего дня я бхикшу, а через несколько дней буду одинокий монах в гималайских лесных дебрях.
Прошу суд не наказывать Кумару Рама. Он мой избавитель, не только высвободивший меня из тюремных застенков, но и обративший к истине и пути. Всей Индии нужны такие люди, как Кумара Рам, сегодня даже больше, чем когда бы то ни было. Если бы суд приговорил его к темнице, Кумара только рассмеялся бы и сказал: “Да я же весь свой век провел во мраке гималайских пещер!”».
Вот такова моя карма, брат Рама.
Твой брат Арджуна
Письмо 48. Пандит Гаури Шанкара пишет визирю махараджи Малаб...
Ом, намо тримурти.
Я надоел своими многочисленными письмами из Европы нашему светлому махарадже — да сохранят его от злых духов всеиндийские аватары. Потому пишу тебе. А когда он будет в добром расположении и спросит о нас, тогда прочти ему это письмо.
Мы ни на день не собирались задерживаться в Сербии, а пробыли дольше, чем во Франции и Германии. Наш лондонский любитель Индии Митринович просил нас в Лондоне побывать на его родине в Сербии, и мы его послушали. И вот мы задержались в этой стране на шесть месяцев. Сейчас сентябрь, для сербов самая благоприятная пора, а для нас, индийцев, страшный холод. Просто невыносимо, особенно ночью. Но мы готовимся тронуться завтра в путь, на юг, а далее в Индию. Здесь люди не купаются каждый день, не говоря уже о том, чтобы мыться по несколько раз в день, как мы в Индии, и для нас это непривычно. Но это неудивительно, ведь они не потеют от жары так, как мы, а потому и не купаются.
О сербах могу еще сказать тебе, что это народ глубокий психологически, а по судьбе своей трагичный. Наступит время, когда будет всеми признано, что этот народ самый глубокий и самый трагичный во всей Европе. Если бы сербы остались верны своему патриархальному укладу, своим обычаям, своим законам и своим понятиям о человеке, семье и обществе, они стали бы самым счастливым и самым примерным народом из всех народов даже при своей трагичности. Мне кажется, что трагичная судьба сопутствовала им и постигала их именно из-за расстройства во всем этом. Расстройство пришло через европейскую школу, в которой обучались государственные служащие. Сербия не имеет своей школы, своего воспитания молодежи. Здесь — корень всех зол. Если когда-нибудь Сербия сможет освободиться от европейской школы и установить свой способ воспитания в духе вековых народных понятий, она снова исполнится духа святости и героизма, подобно сосуду, наполняющемуся и переполняющемуся медом или молоком и переливающемуся через край. Такая Сербия будет безмерно полезна и Европе, и нам в Индии.
А какова чужеземная, ненародная школа в Сербии, это ощутили и мы сегодня вечером. В зале университета был устроен «индийский вечер». Хотя Каллистрат настойчиво отговаривал нас идти на этот «вечер», мы все же пошли по желанию наших друзей доктора Ефима и Богдановича. Каллистрат ударял себя в грудь и восклицал: «Сейчас вы увидите сербский позор!».
С чего начать описывать тебе то, что не поддается описанию? Профессора и студенты из Софии, столицы Болгарии, написали своим друзьям в Сербию, чтобы те не принимали нас и не слушали, ведь мы якобы «английские агенты»! Представь себе! Мы даже не успели начать выступление. Сразу поднялся гам, крик, шум. Погас свет, и ад заклокотал. К нашему великому счастью, Каллистрат в темноте добежал до нас, схватил за руки и вывел на улицу. Пока мы удалялись, за нашими спинами слышалось клокотание ада несербской школы.
Это был настоящий танец Шивы! Ты знаешь, когда бог Шива разгневается, он поднимает вихрь среди людей.
А сейчас, когда я пишу это письмо, мои друзья укладывают вещи, чтобы завтра отправиться в путь. Каллистрат особенно настаивает на том, чтобы мы долее не задерживались. «Эти бесноватые могут завтра прийти и устроить перед этим домом демонстрацию». Мы вняли его совету.
Итак, через несколько часов мы покинем эту землю, но в сердце нашем никогда не угаснет любовь к сербскому народу. Пять столетий страдал этот народ от турецкой тирании, а сейчас страдает от тирании своих отчуждившихся сыновей. Народ необыкновенно глубокий, но крайне трагичный. Скажи мне, визирь, бывает ли глубина без трагедии? И есть ли слава без трагичной судьбы?
Да отнимет Васудева половину моего века и да дарует тебе.
Твой верный и преданный Пандит Гаури Шанкара
Ом, намо тримурти — «Я кланяюсь трем богам», то есть Брахме, Вишну и Шиве.
Турецкие султаны начали взимать дань с Сербии с 1375 года, затем она попала в вассальную зависимость от Турции, а в 1459 году, через 6 лет после захвата Константинополя, полностью утратила самостоятельность: стала турецкой провинцией, пашалыком, разделенным на санджуки. Сербы существовали в едва выносимых условиях. В 1830 году Сербия снова стала самоуправляющимся княжеством, оставаясь при этом вассалом Турции, и только в результате русско-турецкой войны 1877—1878 годов, в которой Сербия воевала на стороне России, она получила полную политическую независимость.
Письмо 49. Монах Каллистрат пишет со Святой Горы Митриновичу...
Дорогой мой Душан, мир тебе и радость от Господа Иисуса Христа.
Ни тебя, ни меня не послушал комитет по встрече высоких гостей из Индии. И устроили в университете «индийский вечер», на котором наши гости пережили разочарование большее, чем некогда доктор Джон Мот и Рабиндранат Тагор. Я едва спас им жизнь. Они не могли прийти в себя несколько часов. Дрожали и молчали. Однако на следующий день к ним вернулось хорошее настроение. Они получили удовольствие от вида огромных толп народа, пришедшего провожать их на вокзал. Грозные проклятия бросали люди в адрес университета как «логова всех зол», «оплота иностранщины», «отравителя сербского народа». Воздух сотрясался от криков и восклицаний. Люди подходили, жали руки нашим гостям и извинялись со словами: «Простите, это были не мы и это не сербский народ. Это иностранщина, без Бога и без души». Дети подходили и целовали им руки. Наши гости были тронуты до слез. Когда поезд тронулся, грянуло громогласное восклицание: «Да здравствует Индия! Да здравствуют индийцы! Счастливого вам пути! Приветствуйте Индию! Приезжайте к нам еще!».
Доктор Ефим и Богданович провели гостей до границ Сербии и вернулись, а я продолжил с ними путь к Святой Горе. Когда мы причалили к святогорской пристани Дафни, греческая полиция сказала, что некрещеные люди не могут быть пропущены на Святую Гору. Только Феодосий Мангала как христианин может сойти на берег, а двое других не могут. Тогда Мангала объявил, что он тоже не желает сходить на берег, оставляя своих друзей. Напрасно просили его Пандит Шанкара и воевода Сисодия, чтобы хотя бы он сошел и посетил монастыри Святой Горы. И поскольку наш корабль должен был плыть дальше, любезный игумен монастыря святого Пантелеимона предложил гостям свою лодку, чтобы они могли поплавать в ней вдоль святогорского полуострова, пока вопрос не решится в протате, в Карее. А я взял на себя труд пойти в протат и испросить благословение на их высадку на берег.
Когда я вошел в протат и стал просить, старцы объяснили мне, что такое решение было принято в прежние времена из-за злоупотреблений каких-то еврейских журналистов.
— Сделайте исключение в настоящем случае. Эти люди приехали издалека.
— Исключение может сделать только Царьградский Патриарх.
Постановили послать телеграмму Патриарху.
Тогда я отправился по твоему совету к отцу Христодулу. Но и тут тоже возникло препятствие. Отец Христодул несколько раз в год затворяется в своей келии и по сорок дней не общается ни с кем. Оказалось, он и сейчас в затворе. Написал я ему письмо о наших гостях, а он мне отвечает, что сожалеет о том, что не может их принять и побеседовать с ними. Но согласен в письмах ответить на их вопросы.
Вернулся я в Дафни и сообщил нашим гостям, что нужно ждать ответа от Царьградского Патриарха, но даже в случае если придет положительный ответ, они не смогут лично поговорить с отцом Христодулом, а смогут только общаться с ним через письма.
Они удовольствовались этим и сразу начали писать письма отцу Христодулу. Эти письма я отношу нашему великому духовнику, а его ответы приносит на лодку поп Боян. Знаешь, кто поп Боян? Это великая душа, осмелившаяся защитить наших индийцев перед университетом в Софии. Это тот герой, который открыто сказал нашим гостям, чтобы они остерегались трех типов людей на Балканах, а именно: дрипцев в Сербии, бай Ганьо в Болгарии и чапкунов в Македонии. Из-за этого он был изгнан из Болгарии и пришел на Святую Гору, к которой как вдовый священник издавна стремился. Мы с ним заодно, я и он. Я буду относить вопросы отцу Христодулу, а он будет приносить ответы нашим гостям. В это время наши гости не спеша плавают на лодке святого Пантелеимона вдоль Святой Горы и с восхищением осматривают старые монастыри этого единственного в мире монашеского государства.
Да осияет тебя Господь Духом Своим и да благословит.
Твой Каллистрат
Монастырь святого великомученика и целителя Пантелеимона расположен на юго-западном побережье Святой Горы Афон между пристанью Дафни и монастырем Ксенофонт. Русские монахи появились на Афоне уже вскоре после крещения Руси, при святом равноапостольном князе Владимире, и им был передан опустевший греческий монастырь Ксилургу. Русская братия переселилась в Свято-Пантелеимонов монастырь в конце XVIII века. Особенно много русских иноков было на Афоне в начале ХХ века: 3600 из 7500 афонских монахов. Некоторое время Россия играла особую роль на Афоне: после его освобождения от турок на Лондонской конференции в 1912 году Святая Гора была провозглашена независимым государством, находящимся под покровительством России, однако в 1923 году была присоединена к Греции.
Святая Гора Афон — это целая монашеская республика. Для управления ею создан специальный орган — протат. В него входят представители всех двадцати монастырей. Протат располагается в монашеском городке Карея, в самом центре Афонского полуострова, на северо-восточном склоне Святой Горы Афон. В Карее до сих пор сохранилась древняя келлия святого Саввы Сербского, называемая Типикарницей.
Царьград — Константинополь.
Письмо 50. Первое письмо индийской миссии монаху Христодулу ...
Честный отче, мы слышали о тебе и нам рекомендовали обратиться к тебе как к человеку, знающему и Индию и Европу, и индийские Веды и Христово Евангелие. И мы кланяемся тебе и просим ответить нам на наши вопросы.
Первый вопрос: От чего страдает Европа и от чего страдает Индия?Второй вопрос:Может ли Индия ожидать спасения из Европы и Европа из Индии?Третий вопрос:Содержится ли истина исключительно в одном «Верую» или в комбинации всех «Верую»?Ответы монаха ХристодулаНа первый вопрос. Eвропа и Индия страдают одинаково от незнания. А незнание произошло от человеческой гордости. Индия никогда не знала верного пути, а Европа сбилась с верного на окольный путь.
На второй вопрос. Ни Индия из Европы, ни Европа из Индии. Ибо ни Индия не носитель истины, ни Европа. А спасение в истине, и оно может прийти и к Европе, и к Индии с той стороны, где истина, а это — Восточная Православная Церковь.
На третий вопрос. Истина не терпит комбинаций, не знает мешанины, не терпит уступок. Истина это истина, так же как арифметические формулы: 2 † 2 4; 5 † 5 10. Если бы дикари на каком-нибудь острове сказали: «2 † 2 6», а на другом: «2 † 2 8», в то время как просвещенные люди утверждали бы: «2 † 2 4», неужели мы стали бы созывать соборы во всех трех случаях, чтобы прийти к истинному знанию? Если бы мы так поступили, тогда мы сложили бы 6 † 8 † 4 и в результате получили бы 18. И сказали бы: «2 † 2 18». А это не отвечало бы действительности. Действительностью остается только одна-единственная формула: «2 † 2 4». Точно так же не может быть принята за истину сумма разных и противоречивых «Верую». Истина чувствительнее арифметических формул. Она не выносит ни чуточки неистины. Как наш человеческий глаз. Если хоть крохотный волосок попадет в него, глаз мутится и вид внешнего мира искажается. Попытки Рамакришны и его ученика Вивекананды соединить все веры в одну и таким образом «пополнить» истину были обречены в самом своем, хоть и весьма бурном, начале.
Письмо 51. Второе письмо индийской миссии монаху Христодулу ...
Четвертый вопрос: Как может незнание произойти от гордости?Пятый вопрос: Что ты думаешь об индийских богах?Шестой вопрос: Кем ты считаешь индийских аватар, воплощением ли богов?Седьмой вопрос: Как ты оцениваешь индийские священные книги: Веданту, Пурану, Упанишады и остальные?Ответы монаха ХристодулаНа четвертый вопрос. Незнание происходит от гордости, когда человек полагает, что может своим умом и его усилиями охватить, или найти, или понять истину Божественного Откровения. Плата за такую попытку — незнание. Только один Бог может открыть и показать истину, ведь Бог — это истина. Это Тот, Кто подает свет и дождь, здоровье и жизнь, то есть то, что никто другой дать не может,— Он содержит истину в Самом Себе и дает ее людям, когда найдет это нужным. Он не дает ее гордым, самовлюбленным и дерзким, но смиренным, несебялюбивым и кротким. Этого Индия никогда не знала, а Европа забыла об этом.
На пятый вопрос. Бог один — святой, вечный, бессмертный, пречистый, всесильный, премудрый, всемилостивый. Кроме Него нет другого Бога ни на небе, ни на земле, ни под землей. Индийские боги — это демонские призраки, адские привидения, не имеющие милости и любви к людям. Индийских богов не существует. Они существуют не как боги, а как демоны под именем богов.
На шестой вопрос. В Индии аватарами называются люди, в которых являлись воплощенные боги, иногда это Вишну, иногда Брахма, иногда Шива, Васудева, Кришна и так без конца. Эти люди искали истину путем огромных усилий, физических и умственных, огромного самоистязания, постом, голодом, без жалости к себе. Они верили, что они, ограниченные, могут достичь Безграничного и смертные — Бессмертного. Здесь корень их гордости, из которой произросло незнание. Были ли они инкарнациями индийских богов, которые не суть боги,— не знаю. Но что ни один аватара не был инкарнацией Единого и Святого Бога, это мне нетрудно понять.
На седьмой вопрос. Веданту, Упанишады и прочую индийскую философию я оцениваю выше, чем философию греческую, и не из-за чего иного, как из-за страшного аскетизма ее создателей. И если бы люди должны были искать истину и спасение в человеческих философиях, а не в Божественном Откровении, тогда они должны были бы искать этого прежде всего в индийской философии. Но, к счастью, Бог открыл человечеству истину, помимо всяких человеческих усилий и предчувствий, и тем любую человеческую философию — и греческую, и китайскую, и индийскую — отверг как вымышленную и вредную.
См.: Иер. 10:10; Ин. 14:6; 1 Ин. 5:6.
См.: Втор. 3:24; 1 Кор. 8:5.
См.: Кол. 2:8.
Письмо 52. Третье письмо индийской миссии монаху Христодулу ...
Восьмой вопрос: Что ты думаешь о реинкарнации?Девятый вопрос: В чем причина индийского пессимизма?Десятый вопрос: Что может спасти Индию от пессимизма?Ответы монаха ХристодулаНа восьмой вопрос. С самых древних времен индийские мыслители считали этот мир бесконечным в пространстве и времени, то есть существующим без начала и без конца. Согласно этому, они не могли допустить существования другого мира, более светлого и лучшего, чем этот. Не могли они и представить себе какой-нибудь другой мир наряду с этим «бескрайним и вечным» миром. По этой причине, когда душа выходит из тела, ей некуда пойти, кроме как в какое-нибудь другое тело в этом мире как единственно существующем. В этом бесконечном и вечном мире пребывают и «боги», и люди. Ведь этот мир без окон и без дверей. Мир, следовательно,— это самсара, круговорот богов, и полубогов, и людей, и всей живности.
На девятый вопрос. Причина индийского пессимизма — это то, о чем мы уже сказали: понимание мира как бесконечного в пространстве и времени. Из него некуда выйти. В нем равны рабы, и боги, и люди — в самсаре без выхода, в круговороте без начала и конца, в существовании без надежды. В подобном ужасном видении мира кто не стал бы пессимистом? И в самом деле, Индия — родина пессимизма. Носитель и учитель пессимизма в Индии не один человек, философ, как в других странах, но целый народ, причем народ, состоящий из сотен миллионов душ, на протяжении тысяч лет. Действительно жутко! Между тем, исходные основания, из которых произрос мрачный пессимизм,— это человеческие вымыслы и демонские обманы.
На десятый вопрос. Индию спасет от пессимизма истина. Не «истина» от людей, а истина от Бога. Когда Индия познает истину, которая от Бога, она поймет и свои вековые заблуждения и отринет их. Когда Индия осознает, что этот мир имеет своего Творца, имеет свое начало и свой конец, что существует иной мир, в котором нет болезни, ни печали, ни воздыхания, тогда всеобщая радость развеет отчаянный пессимизм в ней, как свет уничтожает тьму.
Тогда индийцы отвергнут и ложное учение о реинкарнации. Ибо им станет понятно, что душа, когда выходит из своего тела, уходит из этого ограниченного мира в иной мир, в свое царство, откуда она и возникла, а не будет бесконечно переселяться из тела в тело.
См.: кондак «Со святыми упокой…», глас 8, из чинопоследования панихиды.
Письмо 53. Четвертое письмо индийской миссии монаху Христоду...
Одиннадцатый вопрос: Разве индийская божественная троица, тримурти, не подобна христианской Святой Троице?Двенадцатый вопрос: И разве индийские боги не подобны христианским Ангелам?Тринадцатый вопрос: И разве индийские аватары не подобны христианскому Мессии или христианским святым?
Ответы монаха Христодула
На одиннадцатый вопрос. Только числом три похожа индийская троица, или тримурти, на христианскую Святую Троицу, и ничем больше. Брахма, Вишну и Шива никакие не сродники, они скорее, компаньоны. Каждый из них имеет жену, а кто-то, как Шива, даже много жен. Они очень часто противодействуют друг другу, так что один созидает, а другой разрушает. Совершенно иное — христианская Святая Троица. Это и сущностное, и духовное, и нравственное единство Отца, и Сына, и Святаго Духа. Самое тесное и нераздельное сродство; единство в троичестве и троичество в единстве. В историческом плане не случалось и не могло случиться так, чтобы Отец желал чего-нибудь, чего не желал бы Сын, или чтобы Дух Святый совершил что-либо помимо воли Отца и Сына. Тримурти — это три бога с тремя именами, какими были некогда в Египте Осирис, Изис и Хорус, действовавшие в смертельной ненависти. Святая же Троица — это один Бог с одним именем. Имя Ему — Бог, а Отец, Сын и Святый Дух — это выражение Его внутренних отношений.На двенадцатый вопрос. Индийские многочисленные боги нимало не похожи на небесных Ангелов. Ведь они силы тьмы, а Ангелы — силы света. У них разные воли, а Ангелы исполняют лишь одну волю — волю единого Бога.
На тринадцатый вопрос. Аватары не подобны Мессии. Почему? Потому, во-первых, что аватар много, а Мессия один. Затем, аватары люди, а Мессия — Бог, Сын Всевышнего Бога. Аватары думали спасти людей своей логикой и ничего не смогли; Мессия спас человечество истиной, любовию и самопожертвованием. Если бы о мессиях должно было говорить во множественном числе, как об индийских аватарах, тогда род человеческий никогда бы не увидел своего истинного Спасителя. Я весьма сожалею, что индийцы ожидают прихода все новых и новых аватар, как евреи ждут и провожают одного за другим своих ложных мессий. Множеством аватар или мессий индийцы стали подобны евреям, которых они, вообще говоря, не выносят.
Не подобны аватары и христианским святым. Каждый индийский аватара прибавлял учение к учениям и слова к словам, порой и в противоречие прежним аватарам, в то время как христианские святые все, от первого до последнего, придерживались одного учения и следовали одним путем. А это учение и путь Иисуса Мессии. Каждый аватара представлял себя как воплощение того или иного индийского бога, а между тем наши святые признавали только одного воплощенного Бога, Господа Иисуса, от начала и до конца человеческой истории.
Речь идет о тройке божеств в египетской мифологии. Осирис - бог производительных сил природы, царь загробного мира; Исис (Исида) — богиня плодородия, сестра и одновременно супруга Осириса, символ женственности и семейной верности; Хорус (Гор) — бог света. Согласно мифу, Гор — сын Исиды, зачатый ею от мертвого Осириса, коварно убитого его братом и с помощью магических заклинаний оживленного Исидой.
Письмо 54. Пятое письмо индийской миссии монаху Христодулу и...
Четырнадцатый вопрос: Разве индийские монахи, аскеты не похожи на христианских монахов, скажем, на вас на Святой Горе?Пятнадцатый вопрос: И разве индийские факиры не то же самое, что и христианские чудотворцы?Шестнадцатый вопрос: И разве индийский народ вообще не аскетический народ, как, например, православные народы?Ответы монаха ХристодулаНа четырнадцатый вопрос. В самом деле, аскетизм индийских монахов поражает. Такого самоистязания и самоотречения история не знала ни у одного нехристианского народа. Но для чего это? Чтобы достичь безразличия к боли и радости, к сладкому и горькому, к жизни и смерти и перейти в вечную нирвану, то есть небытие. А аскетизм христианский — ради Царства Небесного. Христианские монахи изнуряют тело, чтобы душа стала чистой и свободной от ветхости и чтобы, став таковой, исполнилась Святым Духом Божиим и удостоилась бессмертной жизни в Царстве Небесном. Следовательно аскеза в Индии, — ради уничтожения жизни вообще, в то время как аскеза у христиан — ради стяжания лучшей жизни, жизни вечной в Царстве Отца нашего Небесного.
На пятнадцатый вопрос. Индийские факиры проделывают разные фокусы с тем, чтобы люди их прославляли, а не для того, чтобы людям как своим братьям помочь. Христианские святые творили и творят чудеса не ради своего имени, а во имя Христа, и не ради своей славы, а во славу Христову, и не для того, чтобы показаться перед людьми чудотворцами, а чтобы помочь людям как своим братьям в их бедах. Известно, что христианские святые убегали человеческой славы и прятались от тех, кто их прославлял.
На шестнадцатый вопрос. В самом деле, индийский народ более постнический, чем многие другие народы. Но не так, как православные народы, ведь цели поста здесь, как мы прежде сказали, совсем различные. И именно из-за своего постничества Индия предопределена Господом Богом к тому, чтобы легче принять Христово учение и полнее и искренне изменить свою жизнь.
Письмо 55. Шестое письмо индийской миссии монаху Христодулу ...
Из твоего ответа на наш шестнадцатый вопрос мы поняли, что ты предвидишь некую великую миссию Индии в будущем. Потому задаем тебе следующие вопросы.
Семнадцатый вопрос: Как Божий человек, действительно ли ты провидишь для Индии некую великую роль в грядущем?Восемнадцатый вопрос: Как следовало бы Индии подготовиться к такой роли?Девятнадцатый вопрос: Кто бы мог помочь ей сейчас в этом приготовлении?Ответы монаха ХристодулаНа семнадцатый вопрос. Великая и славная роль ожидает Индию в будущности, причем недалекой. Не забыл Бог свою Индию, но у Него есть определенные сроки, когда Он выводит отдельные народы, будто скрытые за кулисами, на великую сцену мировой драмы, и все это идет по Его Божественному порядку.
На восемнадцатый вопрос. Не может Индия сама, своими слабыми силами подготовить себя к великой будущности. Но Небесный Бог даст ей мудрости и сил через Своих святых слуг, чтобы они приготовили ее… Подготовка заключается в познании единого истинного Мессии, Спасителя людей, Богочеловека Иисуса Христа и в крещении во имя Его ради очищения от всего греховного прошлого и проклятой кармы.
На девятнадцатый вопрос. Индии сейчас может помочь только один маленький православный народ; маленький, говорю, потому что у Индии нет доверия к большим народам с их империалистическими устремлениями и экономическими и политическими аппетитами; православный, говорю, потому что только в православных народах сохранено чистое и святое христианство.
Письмо 56. Седьмое письмо индийской миссии монаху Христодулу...
Двадцатый вопрос: Почему Восточная Православная Церковь не посылала до сих пор своих миссионеров в Индию?Двадцать первый вопрос: Что принес бы Христос Индии?Ответы монаха ХристодулаНа двадцатый вопрос. Первая православная миссия была в Индии в первом столетии христианской эры. Ее представляли святой апостол Фома и его последователи. Эта апостольская миссия имела значительный успех, но была задушена многобожниками и мусульманами. Осталась лишь одна ее маленькая группа в Малабаре, которая существует и поныне. Следующие восемь столетий Восточная Православная Церковь провела в страшной борьбе с еретиками, из которых последними стали римокатолики. Затем Бог попустил порабощение православных народов турками в Малой Азии и на Балканах и монголами в России. За время этого порабощения западные народы окрепли, создали империи и завладели всеми континентами, и Индией тоже. И только их христианские миссии имели доступ к покоренным народам. Но без успеха. Ибо где кресту предшествует меч, там крест ненавидят. Только теперь народы Восточной Православной Церкви в состоянии подняться для служения своим братьям в Индии.
На двадцать первый вопрос. Один только Христос может сбросить покров мрака с индийского человечества, разрешить его от демонских оков, искупить карму, развеять пессимизм, внести радость жизни, открыть видение Небесного Царства как цели земного существования, препоясать силой и напоить Своей любовию всю Индию.
На двадцать второй вопрос. Будущая Христова Индия представляется моему духовному взору голубицей, крылья которой залиты смолой, и не может она полететь ни вверх, ни вперед. Когда Христос ее омоет и очистит, и Своею Кровию напоит, и на руки Свои возьмет, тогда она полетит, к радости своей и к радости святых небес и всех Божиих народов.
Письмо 57. Восьмое письмо индийской миссии монаху Христодулу...
Двадцать третий вопрос: Кто стал бы в Индии наибольшим противником Восточной Православной Церкви?Двадцать четвертый вопрос: Кто со стороны Европы мог бы мешать работе истинно православной миссии в Индии?Двадцать пятый вопрос: Могли бы святогорские монахи прийти в Индию как христианские миссионеры?Ответы монаха ХристодулаНа двадцать третий вопрос. Наибольшими противниками миссии нашей Церкви в Индии были бы теософы и оккультисты, которые полагают, что нашли ключ к мудрости в смешении и сложении всех религий и всех философий; которые считают, что истина во множестве, а не в чистоте. А вы знаете, что мешок пыли не умножает ценности крупицы золота, зарытой в этой пыли.
На двадцать четвертый вопрос. Со стороны Европы мешали бы работе православных миссионеров все те, кто добился только одного: чтобы индийцы возненавидели христианство.
На двадцать пятый вопрос. Святогорские монахи по собственной воле никогда ни шагу не ступят со Святой Горы. Но Бог, Который по Своей воле движет и звездами небесными, может подвигнуть и кого-нибудь из нас, бедных монахов, на дело, которое Ему благоугодно.
Простите, господа, меня, грешного и недостойного
Христодула
Письмо 58. Феодосий Мангала пишет Церкви в Малабаре...
Христос посреди нас!
Есть и будет вовеки!
Святая Гора! К сожалению, мы, бедные христиане в Малабаре, никогда не слышали о Святой Горе. А я, к моей великой радости, на Святой Горе уже целый месяц. Первые пятнадцать дней нам не разрешали сойти на берег в это райское монашеское государство, и это из-за моих некрещеных друзей, но потом пришло исключительное дозволение Царьградского Патриарха. Пятнадцать дней мы жили в лодочке, тихо плывшей у берегов Святой Горы. Это время мои друзья Пандит и Рама использовали, посылая различные вопросы знаменитому монаху Христодулу, от которого получили весьма интересные ответы.
Царство без короны, государство без армии, страна без женщин, богатство без денег, мудрость без школы, кухня без мяса, молитва без конца, связь с небесами без перерыва, славословие Христу без устали, смерть без сожалений — вот вам Святая Гора Афонская. О, какое счастье было бы для Индии, крещеной и некрещеной, если бы ей можно было совершить обмен и отдать Гималаи за Святую Гору! Ведь на Святой Горе тысячи и тысячи христианских монахов держатся одной веры, исполняют одно правило, питают одну надежду — надежду на Небесное Царство, и признают одну Защитницу своей земли — Пресвятую Богородицу.
Нам удалось посетить десять из двадцати главных монастырей и множество малых монастырей и келий, а также несколько пещер. В нашу честь звонили колокола и возносились церковные песнопения. Мои спутники были просто очарованы. Пандит Шанкара сказал:
— Если бы вся Европа имела в себе дух Святой Горы, она была бы мирной и счастливой; и Индия тогда могла бы любить Европу.
В монастырских трапезных на стенах мы читали следующие четыре монашеских правила: «Целомудрие. Воздержание. Послушание. Безмолвие».
В каждом монастыре есть свой особенный духовник — искусный старец, который для других монахов то же, что родитель для детей.
Любовь — конечная цель всех монашеских подвигов на Святой Горе, любовь к Богу и любовь к ближним.
Я чувствовал себя счастливее и радостнее всех. Только огорчил меня один монах: он сказал мне, что мы, малабарские христиане, придерживаемся какого-то еретического учения. «Вы должны исправить это,— добавил он со всей любовью и лаской,— ведь Божия истина не терпит ни одной соринки неистины». Может быть, и вас это огорчит. Но я от своего и от вашего имени дал слово, что мы отвергнем всякое учение, которое Святая Гора считает еретическим. Мы хотим чистой и святой истины. И именно из-за этого мы вошли в конфликт с римокатоликами, ибо не хотели признать их измышлений как в отношении вероучения, так и в отношении церковного управления и устава.
Каждый монастырь здесь имеет свою ризницу и костницу. В ризницах хранятся драгоценности, святыни и рукописи святогорских мудрецов. В костницах — кости умершей братии. Завтра день поминовения усопших. Каждую субботу в костницах совершаются Божественные службы. Хотя это лишь мертвые кости, но хранятся они с почетом, ведь наступит день, когда вострубит труба Архангела и все кости оживут, как было возвещено и предречено.
Последний день нашего пребывания в этой пречудной земле стал для нас и самым радостным. Это был день, когда монах Христодул вышел из своей келии после сорока дней добровольного заточения. Он в тот день принимал монахов, которые, как пчелы, слетелись со всей Святой Горы, чтобы его увидеть и услышать. Каллистрат упросил его, и он принял и нас.
Мы не говорили долго. Этого нам не нужно было. Слаще было глядеть на лик этого человека-агнца. Я в жизни своей не встречал человека столь кроткого и благостного и в то же время преисполненного достоинства. «Вот человек!» — подумал я в себе. Мои друзья перешептывались:
— Аватара!
Его грустные глаза смотрели вдаль. Он и есть человек из дали, человек с небес, а не от мира сего.
При расставании он пал ниц и трижды поклонился нам.
Мы втроем воскликнули, будто сговорясь:
— Приходи к нам в Индию. Нам нужен такой человек.
На его грустные глаза навернулись слезы, и он ответил:
— Я покойник. Один лишь Христос живет во мне. Что Христос благоизволит, то и будет…
До скорого свидания.
Преданный вам Феодосий Мангала
См.: Мф. 24:31; 1 Фес. 4:16.
Письмо 59. Пандава из Бенареса пишет Раме Сисодии...
Желаю мира, блаженный мокша, душе твоей и света ногам твоим.
Вот новость, которая поразит тебя, как поразила и меня.
Пришел в Бенарес Кумара Рам, бхикшу. Этот многолюдный город встречал его, как царя. Ведь вся Индия узнала об его подвиге: как он вошел в тюрьму и дал возможность твоему Арджуне выйти, а сам остался в ней. Мы все с величайшим нетерпением ждали, что сделает суд: что с Арджуной и что с Кумаром. Боялись мы вынесения сурового приговора и одному и другому. Между тем, после того как Махмуд Омар прочитал суду исповедное письмо Арджуны, суд Арджуну освободил, а от подвига Кумары судьи пришли в умиление, посмеялись и распорядились выпустить славного бхикшу из тюрьмы.
— Такое мог выдать только Кумара Рам,— говорили в суде.— Это как раз в его духе.
Это финал одного действия драмы, но начало другого, как мне кажется, еще более драматичного. Пришли они ко мне все трое: старый Сундарар Даш, Кумара и Арджуна Сисодия. Сундарар и Кумара были радостны, а Арджуна оставался серьезным и задумчивым. А если бы ты знал, что они у меня рассказали! Нечто такое, что скоро раскатится по всей Индии, как гром Индры.
Когда Кумара был выпущен из темницы, он пошел в Малабар. Написал Сундарару и Арджуне, чтобы поспешили к нему. Когда они сошлись, то пошли втроем к христианскому митрополиту и заявили о своем желании стать христианами. Митрополит Фома, который питает великое почтение к светлому махарадже, оставил гостей в своем доме и направился в Траванкор. Явился он к махарадже и сообщил ему о намерении своих гостей.
— Светлый махараджа, эти трое — известные и авторитетные люди во всей Индии, и я не хочу ничего предпринимать, не известив тебя. Ведь ты высоко ценишь всех людей веры и судишь одинаково и брахманистов, и буддистов, и нас, христиан.
Махараджа ответил:
— Делай что хочешь с двумя бхикшу, а Арджуну пошли ко мне для беседы. Он кшатрий, как кшатрии и все мы, махараджи Индии.
Когда Арджуна явился к махарадже, тот посоветовал ему отказаться от своих намерений.
— Истина в наших Ведах, истина не во Христе,— сказал ему махараджа.
— Не может быть двух истин, светлый махараджа, истина только одна,— решительно ответил Арджуна.
Митрополит окрестил Кумару, а остальных двоих принял как оглашенных. Ведь Кумара издавна знаком с верой Христовой, а Сундарар и Арджуна должны еще учиться ей и подготовиться ко крещению.
— А сейчас? — спросил я.
— Сейчас мы идем в Гималаи, все втроем,— ответил Кумара.— Я назначен Церковью наставить этих двух братьев спасоносной науке Христовой. Вот из этих книг. После этого я отведу их в Малабар, чтобы они крестились и таким образом очистились от всякого греха.
Тут Кумара вынул из котомки маленькую книгу, окованную серебром, перекрестился и поцеловал ее.
— Это Евангелие, или Радостная Весть, Господа Иисуса, единого истинного Мессии. А другие книги — это жития святых мужей и жен, мучеников Христовых.
И тогда Кумара стал читать Евангелие и объяснять, красноречиво и убедительно, как только он умеет. Я воскликнул:
— Ты, Кумара, будто хочешь и меня обратить ко Христу?
— О, если бы тебе посчастливилось, Пандава. И о если бы все миллионы индийцев обратились к единственной Истине, единственному Пути и единственному Спасению!
Ануширвана… Чуть не забыл. Они сказали мне, что и сын Пандита Гаури Шанкары, твоего спутника, последовал их примеру. Они обрадовались, но уговорили его подождать возвращения отца. За тем дело и стало.
Я словно в каком-то бреду и лихорадке. Да и вся Индия в бреду и лихорадке. Кто нас освятит? Кто нас исцелит?
Твой верный Пандава
Письмо 60. Монах Каллистрат пишет со Святой Горы доктору Ефи...
Мир тебе и радость от Господа Иисуса Христа.
Вернулся я на Святую Гору из мира со множеством ран на душе. Я должен буду долго лечить свою душу, пока не верну себе ту ясность, цельность и силу, какую имел ранее. Вот и я пережил то, что переживают все наши монахи, когда выходят со Святой Горы в мир. Они не могут после этого годами вернуться в себя. Словно я наелся полыни, настолько я преисполнен горечи.
И ты влил достаточно горечи в мою душу. Послушал других, а не меня и устроил нашим милым гостям из Индии этот стыд и срам в университете. Но да простится тебе все. Да простится и всем остальным, кто добавил свою каплю горечи в мою душу. Сейчас я немощен и не способен к подлинной молитве. Но если Господь вернет мне то, что я раньше имел и чем был, я буду за всех вас, друзей, точно так же, как и за недругов, деннонощно молиться Богу и Святой Пречистой Богородице.
Извещаю тебя, что сегодня утром мы проводили наших индийских гостей. Переночевали они в монастыре Ксиропотам и утром спустились в Дафни. Никто их не провожал, кроме меня и попа Бояна. Ты знаешь, что святогорцы не любопытны. С трудом может кто-нибудь и что-нибудь нарушить их глубокий душевный мир. Хотя все они в своих монастырях были к этим редким гостям любезны и предупредительны. Наши гости переполнили свою поклажу подарками со Святой Горы. Поп Боян, принятый сейчас в послушники старца Христодула, принес им от него кое-какие святогорские поделки на память о Святой Горе.
Они стояли на палубе, а мы на берегу, и махали друг другу руками.
Пандит Гаури Шанкара сказал:
— Мы никогда вас не забудем!
Воевода Рама Сисодия воскликнул:
— Приезжайте к нам в Индию. И пусть к нам приезжает великий духовник Христодул!
Феодосий Мангала, глотая слезы и запинаясь, проговорил:
— Молите Христа Бога о нас… Приезжайте… Индия ждет вас. Индия требует вас.
Тогда мотор затарахтел, а я, не зная, что еще сказать им, продекламировал эти стихи господина Богдановича:
Индия древняя, земля, дорогая для нас,Земля, дорогая для нас, земля всех сокровищ,От стебля твоего и мы ветвь,И мы дети Индостана…
Да благословит тебя Господь Иисус Христос.
Монах Каллистрат
P.S. Если хочешь, напиши обо всем Митриновичу и поприветствуй его от моего имени. Ибо я с сегодняшнего дня перестаю писать кому бы то ни было. Я должен лечить свою душу от мирской горечи. С Богом.
Ксиропотам (греч. «сухой поток») — один из двадцати святогорских монастырей, расположен на юго-восточном склоне Святой Горы. Соборный храм монастыря посвящен памяти Сорока Севастийских мучеников. Обитель Ксиропотам впервые упоминается в V веке. В XIII веке ее посетил константинопольский император Михаил VIII Палеолог (1259—1282), в 1274 году подписавший Лионскую унию с католиками. Он склонил братию к принятию этой унии. Но во время служения католической мессы началось сильное землетрясение, и монастырь был разрушен до основания. Отступники погибли под развалинами, а император успел бежать. Монастырь Ксиропотам расположен близко от единственной святогорской пристани, называемой Дафни,— всего в двух часах ходьбы. Это один из святогорских монастырей, поныне поминающих святых Симеона и Савву Сербских как своих ктиторов.
Информация о первоисточнике
При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).
Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).
© Онлайн библиотека сайта Православие и мир, 2011–2024
В Православной электронной библиотеке
использованы материалы
"Издательства сестричества им. свт. Игнатия Ставропольского";
онлайн-библиотек
pagez.ru,
lib.eparhia-saratov.ru,
wco.ru,
sedmitza.ru,
pravbeseda.ru,
orthlib.ru
и других открытых ресурсов.