Для многих часто оставался нерешенным вопрос, кто из монахов первовачально стал пустынножительствовать. Некоторые, обращая взоры к древности, полагали начало пустынножителей в блаженном Илии и Иоанне. Но, мне кажется, Илия был более пророк, чем монах, а Иоанн начал пророчествовать еще до рождения. Другие (с чем согласно большинство) признают Антония главою пустынножительства; это отчасти справедливо. Но Антоний был не столько первым пустынножителем, сколько человеком, возбудившим общее стремление в этому образу жизни. Сами ученики Антония, Амафа и Макарий, из которых первый похоронил тело учителя, свидетельствовали, что некто Павел Фивейский положил начало пустынному житию, хотя и не дал ему имени; с этим мнением согласны и мы. А некоторые болтают так и иначе, как вздумается; говорят, что (первый пустынножитель) был человек, покрытый до пят волосами, живший в подземной пещере, и выдумывают разныя невероятныя вещи, следить за которыми было бы утомительно; безстыдная ложь этих разсказов, кажется, не стоит опровержения. Так как об Антоние было тщательно писано и греческими и римским стилем, то я решился написать немного о начале и конце жизни Павла более потому, что об этом еще не было писано, чем по надежде на свой ум. А как он жил средину своей жизни, какия перенес искушения от сатаны, об этомь не знает ни один человек.
При гонителях Декие и Валериане, когда Корнелий в Риме и Киприан в Карфагене были осуждены на блаженную кровавую смерть, жестокая буря опустошила многия церкви в Египте и Фиваиде. Долг христианина требовал тогда пострадать от меча за имя Христово. Но хитрый враг, придумывая медленныя убийственныя казни, хотел губить души, а не тела; и, как сам (пострадавший от него) Киприан говорит, желающих умереть не допускал до смерти. Чтобы показать жестокость врага, я приведу два примера для памяти. Некоего мученика, твердаго в вере и оставшагося победителем среди орудий пытки — деревянных лошадей и досок железных, мучитель приказал связать и, скрутивши ему руки за спиною, бросить под палящим солнцем, чтобы был побежден мушиными жалами тот, кого не могли победить железныя сковороды. Другаго исповедника Христова, цветущаго юностию, мучитель приказал отвести в прекрасный сад и там при сладостном журчании ручья и тихом шуме древесных листьев, сотрясаемых ветром, — положить на пуховое ложе, и связать мягкими шелковыми узами, чтобы юноша не мог высвободиться. Когда все удалились, пришла красивая блудница, начала обнимать шею юноши, и даже, о чем и говорить преступно, касаться руками мужеских членов, чтобы, возбудив в теле похоть, лечь на него безстыдною победительницею. Воин Христов не знал, что делать и куда обратиться: похоть побеждала того, Кого не могли победить муки. Наконец, вдохновенный свыше, он, откусивши себе язык, плюнул им в лице лобзающей блудницы, и таким образом чрезмерная сила боли подавила чувство похоти. В то время, когда такия дела совершались в нижней Фиваиде, Павел по выдаче замуж сестры и по смерти обоих родителей остался единственным наследником, — имея около 15 лет возраста, получивший первоначальное образование в греческом и египетском языке кроткий духом, весьма любящий Бога: когда загремела буря преследования, Павел ушел в отдаленную и сокровенную деревню. Но чего не делает над смертными проклятая жажда золота? Муж сестры Павловой задумал выдать того, кого должень бы скрывать. Ни слезы супруги, ни родство, ни видящий все с высоты Бог не удержали его от преступления. Жестокость, принимавшая вид благочестия, была неумолима. Узнавши об этом, благоразумнейший юноша убежал в горныя пустыни; и хотя ожидался конец гонения, по Павел, превратив дело необходимости в дело охоты, то мало-по-малу шел далее, то останавливался, и после нескольких перерывов нашел, наконец скалистую гору, при подошве которой была огромная пещера, заваленная камнем; отвалив камень, и по общечеловеческому стремлению знать сокровенное, тщательно осматривая внутренность пещеры, Павел нашел большое помещение, которое, при открытом сворху небе, прикрывалось широкими ветками старой пальмы и из котораго виднелся самый чистый ключ воды, поток от котораго, только-что прорвавшись наружу, тотчас же снова скрывался в небольшую скважину породившей его земли. Кроме того в горных углублениях было немало опустелых жилищ, в которыхь встречались ржавые уже наковальни и молотки, которыми чеканилась монета. Здесь, по сказанию египетских книг, была мастерская фальшивой монеты в то время, когда Антоний был в связях с Клеопатрою. Полюбивши это место, как бы нарочно приготовленное для него Богом, Павел провел там всю жизнь в молитвах и уединении: пищу и одежду доставляла ему пальма. Чтобы это не показалось кому-нибудь невозможным, свидетельствуюсь Иисусом и Его святыми ангелами, что в той части пустыни, которая возле Сирии примыкает к Сарацинам, видел я монахов, из которых один в течение 30 лет, пребывая безысходно в пустыне, поддерживал свое существование ячменным хлебом и грязною водою; другой, заключившись в старом водоеме (какой Сирийцы на своем народном языке называют кубба), питался ежедневно пятью стеблями тростника. Это покажется невероятным для тех, которые не веруют, что все возможно верующим. Но возвращусь к тому, о чем я начал говорить; когда блаженный Павел уже 113 лет проводил на земле небесную жизнь, а в другой пустыне подвизался 90-летний Антоний, пришла сему последнему, по его собственному сознанию, в голову мысль, что нет в пустыне монаха, который был бы совершеннее его. Но во время ночного отдохновения было открыто Антонию, что есть другой монах гораздо лучше его, и что он должен отправиться в путь, чтобы видеть этого подвижника. И вот, при первых лучах света, почтенный старец, поддерживая посохом нетвердые члены, отправился в путь, сам не зная куда, Уже наступил полдень, и, не смотря на сильный солнечный зной, старец продолжал идти, говоря: «верую Богу моему, что Он покажет мне раба своего, обещаннаго мне». Но бо́льшее этого чудо: Антоний видит странное существо, частию человека, частию коня, которое на языке поэтов зовется иппокентавром: увидевши его, Автоний осенил чело изображением спасительнаго знамения. «Эй ты, — сказал он, — в какой части пустыни обитает раб Божий»? Иппокентавр, бормоча что-то варварское, и скорее коверкая, чем произнося слова, при ужасе старца, старался ласково говорить с ним; протянувши правую руку, он указал ему желанный путь, и, бросившись в бег по широким полям с быстротою птицы, скрылся из глаз удивленнаго старца. Мы не знаем, представил ли диавол призрачное существо для устрашения старца, или в самом деле в пустыне, обильной чудовищными животными, родятся и такие звери. Антоний, недоумевая и разсуждая с собою о том, что видел, идет далее. Немного спустя, в каменистой долине Антоний увидал небольшого человечка с загнутым носом и с рогами на лбу, а нижняя часть его тела оканчивалась козлиными ногами. Пораженный и этим зрелищем, Антоний, как добрый воин, восприял щит веры и броню надежды. Упомянутое животное принесло ему для дорожнаго продовольствия пальмовые плоды как бы в залог мира. Увидав это, Антоний остановился и, спросив у неведомаго существа, «кто ты»? получил такой ответ: «я смертный, один из обитателей пустыни, которых прельщенное всякими заблуждениями язычество чтит под именем фавнов, сатиров и кошмаров, давящих во время сна. Я послан к тебе от своих собратий. Просим тебя, помолись за нас общему Господу, Который, как мы слышали, пришел некогда для спасения мира и во всю землю прошло вещание Его. — Слыша такия слова, престарелый путник орошал лице обильными слезами, изливавшимися от избытка сердечной радости. Он радовался о славе Христа и о погибели сатаны, и удивляясь, что может понимать речь обитателя пустыни, ударяя жезлом в землю, говорил: «Горе тебе, Александрия, вместо Бога чтущая разныя диковины! Горе тебе, град блудницы, куда стеклись злые духи (daemonia) всего мира. Что ты скажешь теперь? Звери призывают имя Христово, а ты чтишь разныя диковины»! Не успел старец договорить этих слов, как рогатое животное удалилось как-бы летучим бегом. Чтобы этот разсказ не показался кому-нибудь недостоверным, мы припомним событие, засвидетельствованное всем миром при царе Констанции. В Александрию был приведен живой человек такого рода и представлял собою для народа немаловажное зрелище; а потом бездушный труп этого человека в предохранение от разложения вследствие солнечного жара был набит солью и принесен в Антиохию на показ императору. Между тем (продолжаю прерванный разсказ), Антоний все шел, да шел, видя только следы зверей, да обширное пространство пустыни; он не знал, что делать, куда направить стопы свои.
Истекал уже другой день. Оставалась только одна надежда для старца, — что Христос не можеть его оставить. Всю ночь, вторично застигшую его в дороге, он провел в молитве, и при слабом разсвете увидал вдали волчицу, которая, тяжело дыша от жажды, прибежала к подошве горы; провожая ее глазами, старец, когда волчица скрылась, увидал вход в пещеру и стал засматривать вовнутрь с тщетным любопытством, потому что мрак мешаль видеть. Но, как говорит Писание, «совершенная любовь вон изгоняет страх» (1 Иоан. 4:18); тихим шагом и сдерживая дыхание, осторожный наблюдатель вошел вовнутрь пещеры, и, мало-по-малу подвигаясь вперед и часто останавливаясь, начал слышать звуки. Наконец, сквозь мрак ночи он видит вдали свет, и быстро спеша к нему, споткнувшись на камень, производит шум. Услышав этот шум, блаженный Павел затворил и замкнул открытую прежде дверь в свою пещеру. Тогда Антоний, стучась у входа даже до шестого часа и долее, просил позволения войти, говоря: «ты знаешь, кто я, откуда и зачем пришел; знаю, что я недостоин твоего лицезрения, но если я не увижу тебя, то не уйду прочь. Принимающий зверей, зачем ты отгоняешь человека? Я искал и нашел. Я толкаю, чтобы мне было отворено; если мои просьбы будут тщетны, я умру здесь при входе в твою пещеру; по крайней мере ты похоронишь труп мой». Антоний Настаивал так, убеждая, и был непреклонен. Кратко ему отвечая, вот что сказал наш герой: (Вирг. Эн. кн. II и IV).
"Никто не просит с угрозами; никто не злословит со слезами: удивишься ли, что я не приму тебя, когда ты пришел с тем, чтобы умереть»? Так усмехаясь, Павел открыл вход; и тогда оба старца бросились друг другу в объятия, приветствовали друг друга по именам и вместе возблагодарили Господа. После святаго лобзания, Павел, севши с Антонием, начал говорить так: «Вот тот, кого ты искал с таким трудом: члены его, полуистлевшие от старости, покрывает некрасивая седина. Вот ты видишь пред собою человека, который скоро будет прахом. Но так как любовь все терпит, то скажи мне, пожалуйста, как живет теперь род человеческий: возвышаются ли в старых городах новыя крыши, какою властию управляется мир и остался ли кто-нибудь увлеченный прелестию демонов»? Во время этих речей, ворон сел на суку дерева, и, тихо слетевши оттуда, положил целый хлеб пред очами дивящихся старцев. Когда он улетел, Павел сказал: «вот Господь поистине благий, поистине милосердый, послал нам обед. Вот уже 60 лет как я ежедневно получаю укрух в полхлеба; но теперь, для твоего прихода, Христос удвоил порцию воинам своим». Итак, воздавши благодарение Господу, оба старца сели на берегу прозрачнаго ручья. Но здесь начался спор, кому первому преломить хлеб, и продолжался до вечера. Павел ссылался на обычай гостеприимства, Антоний — на право старшинства. Наконец, было решено взять хлеб обоим вместе и тянуть каждому к себе, так чтобы у каждаго осталась в руках своя часть. Потом, припавши устами в источнику, они испили немного воды, и, принесши Богу жертву хвалы, всю ночь провели в бодрствовании. И когда день снова возвратился на землю, блаженный Павел сказал Антонию следующее: «Давно, брат, я знал, что ты обитаешь в здешних краях, давно Господь обещал послать ко мне моего сослужителя. Но поелику время успения моего настало и (согласно с моим всегдашним желанием разрешиться и быть со Христом) по скончании течения соблюдается мне венец правды; то ты послан от Господа погребсти мое тело и предать земле землю». Услышав это, Антоний, плача и рыдая, стал молить Павла не оставлять его на земле, но взять с собою в загробный путь. Но Павел отвечал: «не ищи яже своих си, но яже ближняго. Для тебя лучше, сбросивши телесное бремя, последовать за Агнцем; но для братии полезно назидаться еще твоим примером. Поэтому продолжай подвиг, хотя бы он был и тягостен, и принеси для прикрытия тела моего мантию, которую дал тебе епископ Афанасий». Блаженный Павел просил об этом не потому, чтобы слишком заботился, покрытый или обнаженный будет истлевать труп его, тогда как столько времени одевался только сплетением пальмовых листьев; но потому, что хотел, удалив от себя Антония, облегчить этим печаль его о своей смерти. Антоний, изумленный упоминанием Павла об Афанасии и его мантии, как бы видя в Павле Христа и почитая в душе его присутствие Божие, не осмелился возражать более, но, с безмолвным плачем облобызав его очи и руки, пошел назад в монастырь, который впоследствии занят был Сарацинами. Хотя его шаги не соответствовали быстроте его духа, хотя тело его было измождено постами и ослаблено годами, но силою духа он победил немощь плоти. Наконец, утомленный и едва дышащий от усталости, он достиг, преодолев путь, до своего обиталища. Когда на встречу ему вышли два ученика, уже издавна привыкшие служить ему, говоря: «где ты так долго промедлил, отче»? Антоний отвечал: «горе, мне грешнику, ложно носящему имя монаха. Я видел Илию, я видел Иоанна в пустыне, и поистине я видел Павла в раю». Затем, сомкнувши уста, и ударяя рукою в грудь, он вынес из келлии мантию. Когда ученики просили, чтобы он подробнее разсказал, в чем дело, Антоний отвечал: «время говорить и время молчать». Потом, вышедши вон из монастыря, и не взявши с собою даже малаго количества пищи, Антоний снова отправился в путь по той же дороге, по которой пришел, жаждая Павла, желая его видеть, созерцая его умом и очами, боясь только того, чтобы Павел, в его отсутствие, не предал дух Христу, что и случилось действительно. Уже возсиял другой день и Антоний отошел на три часа пути, как он увидал между ликами ангелов, между сонмами пророков и апостолов Павла, сияющаго снежною белизною и восходящаго на высоту. Тотчас павши на лице свое, Антоний посыпал песком голову, и, плача и рыдая, говорил: зачем, Павел, ты оставляешь меня? зачемь удаляешься без моего приветствия? зачем, поздно узнанный, ты так скоро отходишь? Разсказывал впоследствии блаженный Антоний, что остальное пространство пути он пробежал как птица; да и было зачем. Вошедши в пещеру, он увидал бездушное тело, с преклоненными коленами, с протянутой шеей, с воздетыми кверху руками; и сначала думая, что Павел жив, обратился к нему с прежними просьбами, но потом, не слыша обычных вздохов молящагося и воздавши ему плачевное целование, понял, что и труп святаго в благоговейном положении молился Богу, которому все живы. Обервувши и вынесши тело вон из пещеры, и воспевая гимны и псалмы по христианскому преданию, Антоний стал печалиться, что у него нет заступа для ископания земли. Раздумывая так и иначе и разсуждая много сам с собою, Антоний говорил: «если возвращусь в монастырь, то пройдет три дня в путешествии; если останусь здесь, то ничего не сделаю. Умру же, как и подобает, возле твоего воина, Христе, и, упав здесь, предам последнее дыхание». Во время таких размышлений старца, вот два льва с распущенными гривами быстро неслись из внутренней части пустыни. Увидав их, Антоний сначала испугался, но, снова вознесшись мыслию к Богу, он стал смотреть на львов как бы на голубей и пребыл безтрепетен. Львы, между тем, прибежали прямо к трупу блаженнаго старца, ласково махая хвостами, припали к ногам его и рычали с сильным стоном, ясно давая понимать, что они плачуч по-своему. Потом невдалеке львы начали рыть землю ногами, и, быстро выгребая песок, скоро выкопали место, удобное для помещения одного человека, и тотчас, как бы прося награды за труд, опустивши шею и шевеля ушами, подбежали в Антонию и стали лизать у него руки и ноги. Антоний понял, что львы просят у него благословения. И немедленно, прославивши Христа за то, что и безсловныя животныя чувствуют, что есть Бог, старец сказал: «Ты, Господи, без мановения котораго не отрывается лист от дерева и не падает воробей на землю, даждь им, якоже веси». И движением руки повелел им удалиться. Когда львы удалились, Антоний согнул старческия плечи под бременем святаго тела, сложил оное в могилу и, насыпавши сверху землю, устроил по обычаю холм. Наступил другой день, и благочестивый наследник, чтобы не оставить чего-либо из имущества после умершаго без завещания старца, взял себе его тунику, сплетенную им самим из пальмовых листьев на подобие корзины. Возвратившись в монастырь, Антоний разсказал ученикам все по порядку; и в торжественные дни Пасхи и Пятидесятницы всегда надевал тунику Павла.
В заключение этого небольшого сочинения, мне хочется спросить тех, которые не знают счета своим доходам, которые одевают мрамором свои дома, которые на одну нитку нанизывают имущества целых городов: — чего когда-нибудь недоставало этому обнаженному старцу? Вы пьете из драгоценных сосудов: он удовлетворял требованию природы из пригоршней; вы имеете златотканныя туники: у него не было самой дешевой одежды вашего раба. Но за то ему, бедному, отверст рай, а вас, златоносцев ожидает геенна. Он, хотя и обнаженный, сохранил одежду Христову; а вы, облеченные в шелк, потеряли Христово одеяние. Павел лежит покрытый ничтожным прахом, чтобы воскреснуть во славе: а вас, которые вместе с вашими богатствами сделаетесь добычею огня, давят ваши великолепныя каменныя гробницы. Прошу вас, пощадите себя, пощадите по крайней мере богатства, которыя вы так любите. Зачем даже мертвецов своих вы обвиваете золотыми одеждами? Зачем ваше честолюбие не унимается даже во время сетовавия и слез? Неужели трупы богачей умеют гнить только в шелковых одеждах?... Заклинаю тебя, кто бы ты не был, читатель, вспомни грешнаго Иеронима, который, если бы Господь предложил ему на выбор, избрал бы скорее тунику Павла с его наградами, чем порфиры царей с их наказаниями.
При гонителях Декие и Валериане, когда Корнелий в Риме и Киприан в Карфагене были осуждены на блаженную кровавую смерть, жестокая буря опустошила многия церкви в Египте и Фиваиде. Долг христианина требовал тогда пострадать от меча за имя Христово. Но хитрый враг, придумывая медленныя убийственныя казни, хотел губить души, а не тела; и, как сам (пострадавший от него) Киприан говорит, желающих умереть не допускал до смерти. Чтобы показать жестокость врага, я приведу два примера для памяти. Некоего мученика, твердаго в вере и оставшагося победителем среди орудий пытки — деревянных лошадей и досок железных, мучитель приказал связать и, скрутивши ему руки за спиною, бросить под палящим солнцем, чтобы был побежден мушиными жалами тот, кого не могли победить железныя сковороды. Другаго исповедника Христова, цветущаго юностию, мучитель приказал отвести в прекрасный сад и там при сладостном журчании ручья и тихом шуме древесных листьев, сотрясаемых ветром, — положить на пуховое ложе, и связать мягкими шелковыми узами, чтобы юноша не мог высвободиться. Когда все удалились, пришла красивая блудница, начала обнимать шею юноши, и даже, о чем и говорить преступно, касаться руками мужеских членов, чтобы, возбудив в теле похоть, лечь на него безстыдною победительницею. Воин Христов не знал, что делать и куда обратиться: похоть побеждала того, Кого не могли победить муки. Наконец, вдохновенный свыше, он, откусивши себе язык, плюнул им в лице лобзающей блудницы, и таким образом чрезмерная сила боли подавила чувство похоти. В то время, когда такия дела совершались в нижней Фиваиде, Павел по выдаче замуж сестры и по смерти обоих родителей остался единственным наследником, — имея около 15 лет возраста, получивший первоначальное образование в греческом и египетском языке кроткий духом, весьма любящий Бога: когда загремела буря преследования, Павел ушел в отдаленную и сокровенную деревню. Но чего не делает над смертными проклятая жажда золота? Муж сестры Павловой задумал выдать того, кого должень бы скрывать. Ни слезы супруги, ни родство, ни видящий все с высоты Бог не удержали его от преступления. Жестокость, принимавшая вид благочестия, была неумолима. Узнавши об этом, благоразумнейший юноша убежал в горныя пустыни; и хотя ожидался конец гонения, по Павел, превратив дело необходимости в дело охоты, то мало-по-малу шел далее, то останавливался, и после нескольких перерывов нашел, наконец скалистую гору, при подошве которой была огромная пещера, заваленная камнем; отвалив камень, и по общечеловеческому стремлению знать сокровенное, тщательно осматривая внутренность пещеры, Павел нашел большое помещение, которое, при открытом сворху небе, прикрывалось широкими ветками старой пальмы и из котораго виднелся самый чистый ключ воды, поток от котораго, только-что прорвавшись наружу, тотчас же снова скрывался в небольшую скважину породившей его земли. Кроме того в горных углублениях было немало опустелых жилищ, в которыхь встречались ржавые уже наковальни и молотки, которыми чеканилась монета. Здесь, по сказанию египетских книг, была мастерская фальшивой монеты в то время, когда Антоний был в связях с Клеопатрою. Полюбивши это место, как бы нарочно приготовленное для него Богом, Павел провел там всю жизнь в молитвах и уединении: пищу и одежду доставляла ему пальма. Чтобы это не показалось кому-нибудь невозможным, свидетельствуюсь Иисусом и Его святыми ангелами, что в той части пустыни, которая возле Сирии примыкает к Сарацинам, видел я монахов, из которых один в течение 30 лет, пребывая безысходно в пустыне, поддерживал свое существование ячменным хлебом и грязною водою; другой, заключившись в старом водоеме (какой Сирийцы на своем народном языке называют кубба), питался ежедневно пятью стеблями тростника. Это покажется невероятным для тех, которые не веруют, что все возможно верующим. Но возвращусь к тому, о чем я начал говорить; когда блаженный Павел уже 113 лет проводил на земле небесную жизнь, а в другой пустыне подвизался 90-летний Антоний, пришла сему последнему, по его собственному сознанию, в голову мысль, что нет в пустыне монаха, который был бы совершеннее его. Но во время ночного отдохновения было открыто Антонию, что есть другой монах гораздо лучше его, и что он должен отправиться в путь, чтобы видеть этого подвижника. И вот, при первых лучах света, почтенный старец, поддерживая посохом нетвердые члены, отправился в путь, сам не зная куда, Уже наступил полдень, и, не смотря на сильный солнечный зной, старец продолжал идти, говоря: «верую Богу моему, что Он покажет мне раба своего, обещаннаго мне». Но бо́льшее этого чудо: Антоний видит странное существо, частию человека, частию коня, которое на языке поэтов зовется иппокентавром: увидевши его, Автоний осенил чело изображением спасительнаго знамения. «Эй ты, — сказал он, — в какой части пустыни обитает раб Божий»? Иппокентавр, бормоча что-то варварское, и скорее коверкая, чем произнося слова, при ужасе старца, старался ласково говорить с ним; протянувши правую руку, он указал ему желанный путь, и, бросившись в бег по широким полям с быстротою птицы, скрылся из глаз удивленнаго старца. Мы не знаем, представил ли диавол призрачное существо для устрашения старца, или в самом деле в пустыне, обильной чудовищными животными, родятся и такие звери. Антоний, недоумевая и разсуждая с собою о том, что видел, идет далее. Немного спустя, в каменистой долине Антоний увидал небольшого человечка с загнутым носом и с рогами на лбу, а нижняя часть его тела оканчивалась козлиными ногами. Пораженный и этим зрелищем, Антоний, как добрый воин, восприял щит веры и броню надежды. Упомянутое животное принесло ему для дорожнаго продовольствия пальмовые плоды как бы в залог мира. Увидав это, Антоний остановился и, спросив у неведомаго существа, «кто ты»? получил такой ответ: «я смертный, один из обитателей пустыни, которых прельщенное всякими заблуждениями язычество чтит под именем фавнов, сатиров и кошмаров, давящих во время сна. Я послан к тебе от своих собратий. Просим тебя, помолись за нас общему Господу, Который, как мы слышали, пришел некогда для спасения мира и во всю землю прошло вещание Его. — Слыша такия слова, престарелый путник орошал лице обильными слезами, изливавшимися от избытка сердечной радости. Он радовался о славе Христа и о погибели сатаны, и удивляясь, что может понимать речь обитателя пустыни, ударяя жезлом в землю, говорил: «Горе тебе, Александрия, вместо Бога чтущая разныя диковины! Горе тебе, град блудницы, куда стеклись злые духи (daemonia) всего мира. Что ты скажешь теперь? Звери призывают имя Христово, а ты чтишь разныя диковины»! Не успел старец договорить этих слов, как рогатое животное удалилось как-бы летучим бегом. Чтобы этот разсказ не показался кому-нибудь недостоверным, мы припомним событие, засвидетельствованное всем миром при царе Констанции. В Александрию был приведен живой человек такого рода и представлял собою для народа немаловажное зрелище; а потом бездушный труп этого человека в предохранение от разложения вследствие солнечного жара был набит солью и принесен в Антиохию на показ императору. Между тем (продолжаю прерванный разсказ), Антоний все шел, да шел, видя только следы зверей, да обширное пространство пустыни; он не знал, что делать, куда направить стопы свои.
Истекал уже другой день. Оставалась только одна надежда для старца, — что Христос не можеть его оставить. Всю ночь, вторично застигшую его в дороге, он провел в молитве, и при слабом разсвете увидал вдали волчицу, которая, тяжело дыша от жажды, прибежала к подошве горы; провожая ее глазами, старец, когда волчица скрылась, увидал вход в пещеру и стал засматривать вовнутрь с тщетным любопытством, потому что мрак мешаль видеть. Но, как говорит Писание, «совершенная любовь вон изгоняет страх» (1 Иоан. 4:18); тихим шагом и сдерживая дыхание, осторожный наблюдатель вошел вовнутрь пещеры, и, мало-по-малу подвигаясь вперед и часто останавливаясь, начал слышать звуки. Наконец, сквозь мрак ночи он видит вдали свет, и быстро спеша к нему, споткнувшись на камень, производит шум. Услышав этот шум, блаженный Павел затворил и замкнул открытую прежде дверь в свою пещеру. Тогда Антоний, стучась у входа даже до шестого часа и долее, просил позволения войти, говоря: «ты знаешь, кто я, откуда и зачем пришел; знаю, что я недостоин твоего лицезрения, но если я не увижу тебя, то не уйду прочь. Принимающий зверей, зачем ты отгоняешь человека? Я искал и нашел. Я толкаю, чтобы мне было отворено; если мои просьбы будут тщетны, я умру здесь при входе в твою пещеру; по крайней мере ты похоронишь труп мой». Антоний Настаивал так, убеждая, и был непреклонен. Кратко ему отвечая, вот что сказал наш герой: (Вирг. Эн. кн. II и IV).
"Никто не просит с угрозами; никто не злословит со слезами: удивишься ли, что я не приму тебя, когда ты пришел с тем, чтобы умереть»? Так усмехаясь, Павел открыл вход; и тогда оба старца бросились друг другу в объятия, приветствовали друг друга по именам и вместе возблагодарили Господа. После святаго лобзания, Павел, севши с Антонием, начал говорить так: «Вот тот, кого ты искал с таким трудом: члены его, полуистлевшие от старости, покрывает некрасивая седина. Вот ты видишь пред собою человека, который скоро будет прахом. Но так как любовь все терпит, то скажи мне, пожалуйста, как живет теперь род человеческий: возвышаются ли в старых городах новыя крыши, какою властию управляется мир и остался ли кто-нибудь увлеченный прелестию демонов»? Во время этих речей, ворон сел на суку дерева, и, тихо слетевши оттуда, положил целый хлеб пред очами дивящихся старцев. Когда он улетел, Павел сказал: «вот Господь поистине благий, поистине милосердый, послал нам обед. Вот уже 60 лет как я ежедневно получаю укрух в полхлеба; но теперь, для твоего прихода, Христос удвоил порцию воинам своим». Итак, воздавши благодарение Господу, оба старца сели на берегу прозрачнаго ручья. Но здесь начался спор, кому первому преломить хлеб, и продолжался до вечера. Павел ссылался на обычай гостеприимства, Антоний — на право старшинства. Наконец, было решено взять хлеб обоим вместе и тянуть каждому к себе, так чтобы у каждаго осталась в руках своя часть. Потом, припавши устами в источнику, они испили немного воды, и, принесши Богу жертву хвалы, всю ночь провели в бодрствовании. И когда день снова возвратился на землю, блаженный Павел сказал Антонию следующее: «Давно, брат, я знал, что ты обитаешь в здешних краях, давно Господь обещал послать ко мне моего сослужителя. Но поелику время успения моего настало и (согласно с моим всегдашним желанием разрешиться и быть со Христом) по скончании течения соблюдается мне венец правды; то ты послан от Господа погребсти мое тело и предать земле землю». Услышав это, Антоний, плача и рыдая, стал молить Павла не оставлять его на земле, но взять с собою в загробный путь. Но Павел отвечал: «не ищи яже своих си, но яже ближняго. Для тебя лучше, сбросивши телесное бремя, последовать за Агнцем; но для братии полезно назидаться еще твоим примером. Поэтому продолжай подвиг, хотя бы он был и тягостен, и принеси для прикрытия тела моего мантию, которую дал тебе епископ Афанасий». Блаженный Павел просил об этом не потому, чтобы слишком заботился, покрытый или обнаженный будет истлевать труп его, тогда как столько времени одевался только сплетением пальмовых листьев; но потому, что хотел, удалив от себя Антония, облегчить этим печаль его о своей смерти. Антоний, изумленный упоминанием Павла об Афанасии и его мантии, как бы видя в Павле Христа и почитая в душе его присутствие Божие, не осмелился возражать более, но, с безмолвным плачем облобызав его очи и руки, пошел назад в монастырь, который впоследствии занят был Сарацинами. Хотя его шаги не соответствовали быстроте его духа, хотя тело его было измождено постами и ослаблено годами, но силою духа он победил немощь плоти. Наконец, утомленный и едва дышащий от усталости, он достиг, преодолев путь, до своего обиталища. Когда на встречу ему вышли два ученика, уже издавна привыкшие служить ему, говоря: «где ты так долго промедлил, отче»? Антоний отвечал: «горе, мне грешнику, ложно носящему имя монаха. Я видел Илию, я видел Иоанна в пустыне, и поистине я видел Павла в раю». Затем, сомкнувши уста, и ударяя рукою в грудь, он вынес из келлии мантию. Когда ученики просили, чтобы он подробнее разсказал, в чем дело, Антоний отвечал: «время говорить и время молчать». Потом, вышедши вон из монастыря, и не взявши с собою даже малаго количества пищи, Антоний снова отправился в путь по той же дороге, по которой пришел, жаждая Павла, желая его видеть, созерцая его умом и очами, боясь только того, чтобы Павел, в его отсутствие, не предал дух Христу, что и случилось действительно. Уже возсиял другой день и Антоний отошел на три часа пути, как он увидал между ликами ангелов, между сонмами пророков и апостолов Павла, сияющаго снежною белизною и восходящаго на высоту. Тотчас павши на лице свое, Антоний посыпал песком голову, и, плача и рыдая, говорил: зачем, Павел, ты оставляешь меня? зачемь удаляешься без моего приветствия? зачем, поздно узнанный, ты так скоро отходишь? Разсказывал впоследствии блаженный Антоний, что остальное пространство пути он пробежал как птица; да и было зачем. Вошедши в пещеру, он увидал бездушное тело, с преклоненными коленами, с протянутой шеей, с воздетыми кверху руками; и сначала думая, что Павел жив, обратился к нему с прежними просьбами, но потом, не слыша обычных вздохов молящагося и воздавши ему плачевное целование, понял, что и труп святаго в благоговейном положении молился Богу, которому все живы. Обервувши и вынесши тело вон из пещеры, и воспевая гимны и псалмы по христианскому преданию, Антоний стал печалиться, что у него нет заступа для ископания земли. Раздумывая так и иначе и разсуждая много сам с собою, Антоний говорил: «если возвращусь в монастырь, то пройдет три дня в путешествии; если останусь здесь, то ничего не сделаю. Умру же, как и подобает, возле твоего воина, Христе, и, упав здесь, предам последнее дыхание». Во время таких размышлений старца, вот два льва с распущенными гривами быстро неслись из внутренней части пустыни. Увидав их, Антоний сначала испугался, но, снова вознесшись мыслию к Богу, он стал смотреть на львов как бы на голубей и пребыл безтрепетен. Львы, между тем, прибежали прямо к трупу блаженнаго старца, ласково махая хвостами, припали к ногам его и рычали с сильным стоном, ясно давая понимать, что они плачуч по-своему. Потом невдалеке львы начали рыть землю ногами, и, быстро выгребая песок, скоро выкопали место, удобное для помещения одного человека, и тотчас, как бы прося награды за труд, опустивши шею и шевеля ушами, подбежали в Антонию и стали лизать у него руки и ноги. Антоний понял, что львы просят у него благословения. И немедленно, прославивши Христа за то, что и безсловныя животныя чувствуют, что есть Бог, старец сказал: «Ты, Господи, без мановения котораго не отрывается лист от дерева и не падает воробей на землю, даждь им, якоже веси». И движением руки повелел им удалиться. Когда львы удалились, Антоний согнул старческия плечи под бременем святаго тела, сложил оное в могилу и, насыпавши сверху землю, устроил по обычаю холм. Наступил другой день, и благочестивый наследник, чтобы не оставить чего-либо из имущества после умершаго без завещания старца, взял себе его тунику, сплетенную им самим из пальмовых листьев на подобие корзины. Возвратившись в монастырь, Антоний разсказал ученикам все по порядку; и в торжественные дни Пасхи и Пятидесятницы всегда надевал тунику Павла.
В заключение этого небольшого сочинения, мне хочется спросить тех, которые не знают счета своим доходам, которые одевают мрамором свои дома, которые на одну нитку нанизывают имущества целых городов: — чего когда-нибудь недоставало этому обнаженному старцу? Вы пьете из драгоценных сосудов: он удовлетворял требованию природы из пригоршней; вы имеете златотканныя туники: у него не было самой дешевой одежды вашего раба. Но за то ему, бедному, отверст рай, а вас, златоносцев ожидает геенна. Он, хотя и обнаженный, сохранил одежду Христову; а вы, облеченные в шелк, потеряли Христово одеяние. Павел лежит покрытый ничтожным прахом, чтобы воскреснуть во славе: а вас, которые вместе с вашими богатствами сделаетесь добычею огня, давят ваши великолепныя каменныя гробницы. Прошу вас, пощадите себя, пощадите по крайней мере богатства, которыя вы так любите. Зачем даже мертвецов своих вы обвиваете золотыми одеждами? Зачем ваше честолюбие не унимается даже во время сетовавия и слез? Неужели трупы богачей умеют гнить только в шелковых одеждах?... Заклинаю тебя, кто бы ты не был, читатель, вспомни грешнаго Иеронима, который, если бы Господь предложил ему на выбор, избрал бы скорее тунику Павла с его наградами, чем порфиры царей с их наказаниями.
Информация о первоисточнике
При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).
Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).
© Онлайн библиотека сайта Православие и мир, 2011–2024
В Православной электронной библиотеке
использованы материалы
"Издательства сестричества им. свт. Игнатия Ставропольского";
онлайн-библиотек
pagez.ru,
lib.eparhia-saratov.ru,
wco.ru,
sedmitza.ru,
pravbeseda.ru,
orthlib.ru
и других открытых ресурсов.