Слово на память Усекновения главы честнаго Пророка, Предтечи и Крестителя Иоанна
Написано 15 июня, индикта 14, 1466 г.
1. Поистине, блаженный и Креститель Иоанн, живший на границе между Образом и Истиной и ставший как бы некоей связью между временами того и другой, заслуженно предоставляет обильный материал для желающих восхвалить его; и одни, вот, соразмеряют свои речи с воздаваемыми ему почестями в течение года по тому или иному из поводов, связанных с его замечательной жизнью, а другие, беря за тему изложение всей его жизни, пытаются объять в одной речи то, что нуждается во множестве речей: я же, должный ему благодарением не только за общие для всего человечества благодеяния, но и за многие личные для меня, возьму ныне предметом моего посильного приношения завершение им подвигов на земле, — приношения не вполне неугодного ему, взирающему, как и Бог, не на построение слов, а на намерение говорящего, при этом особенно милостиво относящемуся ко мне, прекрасно заключающему, что время всего мiра и мое собственное приближается к концу. Итак, пусть это будет предметом моего изучения; потому что не следует смешивать воедино величайшие предметы; и теперь, когда стали явно обнаруживаться начатки Второго Пришествия Христова, какую лучшую тему для слов в честь его следует взять, как не тему о кончине Крестителя, так же как и о Страстях Самого Христа, в особенности — в нынешние времена; и нося и в душе и на языке воспоминание об оных, важно было бы позаботиться о том, чтобы нам стать сообразными Христу и подготовиться к Его Пришествию. Потому что как, умерев тогда, Он воскрес и, пострадав, был прославлен и взят на небо, до ада же сошел душою, так и ныне в малых предопределенных для жизни душах, которые, взирая на Него, переносят все, Он и страдает, и умирает, и терпит бесчестие, в скором же времени, как можно уверенно прийти к выводу, имеет снова прийти в мiр для того, чтобы совершить суд и окончание всех человеческих дел, а также и тех, ради которых Он подвизался. Итак, тогда предшествуя Рождеству и смерти Христовой, а ныне страдая вместе с благочестивыми душами и умирая вместе с ними, он заслуженно предтечет и Второму Пришествию Христову, и представляет нам подобающий времени предмет для восхвалений его, именно — свою собственную мученическую кончину, которой он предварил смерть Иисуса, а ныне состраждает с теми, которые доблестно страдают ради Него. 2. Итак, это послужило поводами для моего слова. На основании сего, оно не будет идти вразрез с нуждою слушателей (потому что немногим оно будет иметь характер призыва совести на суд, и я заранее об этом воздал слезы в отношении самого себя), но для того, чтобы, будучи доступно сознанию и пониманию всех, оно всецело посвятило себя Гласу, предшествовавшему Слову, уступившему меч борьбы за Истину Являемому им, то, присоединив свою немощь к силе Евангельского текста, оно совершит свой путь под водительством Божиего слова. Ты же, Предтече нашего спасения и Проповедниче Пославшего в мiр прекрасную проповедь, мне, воздающему тебе благодарение за твое путеводительство меня, которым, не без Бога, разрешая мои тяготы, ты направил меня в твой удел и сущее в нем безветрие, уберегая меня от страшной бури раздоров, вторую воздай милость: разреши нам в связи с твоей кончиной прикоснуться к твоим венцам, которые мы сплетаем из слов Евангелия, и даруй нам в покаянии и в тишине, в этих прекрасных состояниях, провести остаток нашей жизни, и если будет должно умереть за Истину, то твоей ревностью снабди мое сердце, прекрасно в нем отражая и оную темницу, и палачей, и мечи, и твое во всем любомудрие, всем же чтущим твое преставление, и тем, кто будут слушать это слово, вдохни, насколько это возможно, ту же твою благодать, — правильно и говорить, и обозревать. 3. Весь круг подвигов у Иоанна прекрасно исполнен, из которых одни он совершил, побуждаемый собственным стремлением к добру и неудержимо жаждая Бога, а другие подвиги он совершил, движимый от Бога, содействуя начертанию всемiрного спасения, именно разлуку с родителями, бегство от мiра, отшельничество в Боге (потому что и до рождения, и родившемуся и воскормляемому произошли от Бога, соответствующие сему, начатки имеющих быть впоследствии прекрасностей), длительное пребывание в пустыне, пищу, какая была с деревьев, как и из мелких живых существ, совмещающаяся с поразительной суровостью образа жизни, и в других отношениях тягости, обнаженность тела, подверженного непрестанно стуже и зною (потому что только ремнем и власяницей он умело прикрывал поверхность плоти, и то не всей и не плотно), местопребывание вместе со зверями, с которыми приходилось сначала бороться, а потом и следы его облизывающими и возвращающимися к естественной ласковости к тому, кто вдобавок к естественному господству (над животным мiром) так светло возвысился, ширину Божией благодати в душе при таком стеснении телесных потребностей, непрестанное углубление мысли в Боге, наставления ангелов, готовность — благодаря всему этому, что невозможно ни словом изобразить, ни перечислить, — к Божественному служению, потом, по указанию пославшего его Духа, возвращение в мiр после пребывания в пустыне, обращение в покаяние народа, крещаемого в водах и отлагающего от себя свои личные скверны (потому что для очищения от прародительских и ставших присущих нашему естеству скверн, с которыми в силу необходимости сочеталось и все наше несчастное положение, было необходимо Христово Крещение, образ смерти Его, бывшей ради освобождения от них), ясное пророчество о Приходящем и издавна ожидаемом (Христе), и то возвещенное им, когда Он еще пребывал во чреве Матери и был скрыт от многих, почему и справедливо он был засвидетельствован как преимущий над всеми рожденными: да, пророки были во много раз большими, чем иные люди; он же сначала пророчествовал, действительно, подобно им, но затем удостоился и увидеть и, возложив на Него руку, крестить Его, подвергающего Себя этому, сначала не соглашаясь этого сделать и возражая, а затем и уступая во исполнение послушания Христу и видя и слыша свидетельство Свыше, не только ему, но и всем присутствующим делающее известным Желавшего до тех пор оставаться скрытым; потому что подобало, чтобы при сохранении в гораздо большей и божественной степени порядка вещей, он, будучи вдохновен воистину Свыше, как это и стало явно из самых дел, предвидел и предсказал Его как по Божеству предвечно рожденного и сущего, так по плоти и по явлению после него рожденного и приходящего; до этих же пор не было явлено тем же людям, что Он уже находится здесь и ходит по этой земле, потому что и Владыке было угодно оставаться еще скрытым; и, вот, тогда (во время Крещения Господня) он впервые познал Его и послужил Ему, и первый уже вошел в разряд Его будущих учеников, предсказывая не Грядущего, но увещевая, что надлежит принять Его как уже Пришедшего; и в то время как пророчествовавшие в древности, жаждая увидеть Его, не видели (потому что тогда еще не пришло время), он, когда наступило исполнение времен, был при этом и возрадовался, послужил, и, свидетельствуя, удостоверил Его Пришествие достойным веровать, а для других он стал тяжек, и весьма огорчились на него дети диавола, угождающие своему отцу, которого они предпочли вместо истинного Отца и Владыки: потому что сам Иоанн прозвал их «порождениями ехидны», Спаситель же утвердил за ними и еще более очевидное наименование, придя для того, чтобы спасти Своих чад, найдя же их бунтующими и скорее присоединяющими себя к губителю. Итак, когда он (Иоанн) завершил эти подвиги, превосходящие всякое число и всякую добрую славу, долженствовало, чтобы и конец его жития стал увенчан подобающей ему таковой честью. 4. Итак, ему долженствовало опередить смерть Иисуса и умереть раньше Его, чтобы не только как придя в жизнь он был Предтечею общего спасения для живущих, но и для сущих под землею, имеющих быть спасенными и насладиться плодом Домостроительства, он пришел бы как Предтеча, и таким образом во всем был Его Предтечею, и, сохраняя за собой прекрасным образом усвоенный ему чин ангелов, служащих Божественным Домостроительствам, и в силу его ангельского образа жизни во плоти не уступил бы уже никому и из первых учеников, сам первый положив душу за любимого Владыку, и то раньше, чем он получил явленнейшее удостоверение Божества во Христе, что Он позднее соблаговолил сделать для Своих учеников; долженствовало, чтобы Христов Креститель стал сообразен и Страстям Христовым, и как Тот добровольно пошел на смерть, так чтобы и он, в награду за свое стояние за законы, таковую принял кончину: не распятие, как Тот имел перенести, не надругательства, не прободение в ребро (потому что это и все подобное принадлежало цели и делу Домостроительства, и по этой причине задолго таким образом было предсказано), — но вынести страдание только головы, которой он, ведая открытое ему будущее, сострадал Ему, с другой же стороны, сорадовался, принимая во внимание проистекающую оттуда пользу для всего человечества. Итак, в этом была нужда, и так и произошло, и это является предметом сегодняшнего дня и всех событий, совершенных и повествуемых в связи с ним. Итак, внешним основанием для сего — не столько страдания, сколько венцов (для Крестителя) — послужила давнишняя ненависть к нему Иродиады и событие, случившееся тогда во время пира (Ирода); истинная же причина заключалась в недобрых замыслах «доблестных» хранителей законов, которые убили Иисуса как якобы разорителя законов, которым казалось недопустимым нарушить субботу; Ироду же они допускали безмерно идти против законов; (так они поступали), потому что они не могли терпеть того, что Иоанн, повсюду возвещающий Иисуса, после оного полного удовлетворения с небес возбудил к себе такое глубокое уважение (как это и следовало ему), так чтобы жить у Ирода и пользоваться у него таким великим почтением, — боясь, чтобы вместе с Иродом он не увлек за собой и все множество иудеев, на что у них, действительно, было доброе основание так заключать; потому что они видели, что Ирод весьма внимает ему и с удовольствием общается с ним и во многом слушается его: потому что он видел в нем святого мужа и праведника и как таковому оказывал большое внимание. 5. Итак, сами они льстили Ироду, эти «прекрасные хранители закона», и, хотя весьма могли бы это, не препятствовали ему нести на себе тяжкую вину в преступлении закона, желая таким образом настроить его против Иоанна и пресечь его благоволение к нему. Но как же это они допустили ему, с пренесением жертвы, торжественно праздновать день своего рождения, в таком большом числе будучи гостями на его пиршестве? Почему не запретили ему участие в жертвоприношениях, чтобы в силу этого дать основание прелюбодейке увидеть, что нарушение ею и Иродом закона видится не только возлюбленному Иоанну, но и гораздо большему числу людей, которых не было бы справедливым вводить в заблуждение? Но тем, что они молчали и покровительствовали беззаконию, этим они устраивали засаду для праведного и мудрого хранителя законов, которому и не было такой необходимости, сколько им, бороться за законы, побуждаемому боголюбивым благоволением (к Ироду) и желавшему спасти души заблуждающихся, и Ирод, таким образом, терпел Иоанна, отечески советующего ему, и уважение его к добродетели мужа в течение долгого времени преимуществовало над разнузданной страстью в нем и над благоволением его к общнице страсти, побуждавшей его не только не слушаться Иоанна, но и убить его; и под ее более сильным нажимом он, угождая ей, действительно заключил праведника в темницу; заключил, но не убил и не должен был бы убить, если бы позднее не стеклись для этого все обстоятельства, когда настал благоприятный день для увенчания праведника, а также приключившийся для гибели беззаконствующих, так, что вместе с разнузданным беззаконием они стали повинны и в убиении желавшего их спасти и очистить (от греха). И, конечно, Бог был силен, если бы пожелал все это дело сразу же прекратить, как и послать легионы ангелов, и разрушить весь город; но как при затмении солнца, которое не терпит от этого никакого ущерба, земля погружается в мрак, и это происходит по известным законам и расписанию, так и то, что произошло с Иоанном, было определено издавна, и единым движением Бог совершил и награды пророку за добродетель, и Ироду возмездие, соответствующее его преступлению; и Он не насиловал воли ни первого в отношении благочестия, ни второго в отношении противоположного сему, так что и у того и у другого поступки были по их воле, и то, что они сами избрали для себя, то и определил Он им; так что ни для Иуды не могло послужить в извинение то, что Христу должно было пострадать, и не ради спасения людей — каковая была цель у единого Владыки, — но по злобе и зависти и любви к славе и деньгам предал он Учителя, и вместе с хлебом принял в себя сатану, вошедшего в него; не тогда, впервые пытающегося войти в него, но тогда, впервые вошедшего в него, он утвердил в себе; что вместо того, чтобы принять благодать, случается и со всеми недостойно причащающимися Божественных Тайн, и если кто находится в числе отвергавших их. Так и здесь то, что должно было Иоанну увенчаться за мученичество, не уменьшает вину убийцы.
6. Итак, своевременно все стеклось вместе, в силу чего должно было совершиться то, что имело быть. Так и наш Иисус в великий праздник Пасхи имел предать Себя убийцам; потому что не Пилат был Его убийцей, неоднократно имевший желание оправдать Его, и когда нечестивцы не смягчились, он умыл водою руки, и Владыка сказал ему, что больше (чем он) согрешили предающие Его: потому что он был чужеземцем и находился в рабской зависимости от религиозных требовании иных народов; виновными же были иудеи и последователи Моисея и ученик (Иуда), с самого начала замысливший преступление, говоривший: «Что ми хощете дати и аз вам предам Его»; возможно, если бы он не достиг здесь успеха и имел бы что дать, он так бы поставил вопрос: «Что вы желаете, чтобы я вам дал, а вы предайте мне Его?» — Так и здесь, когда праздновался день рождения Ирода и происходил пир в честь сего, пророк был в стороне; и как ученик (Иуда) во время Тайной вечери, надругавшись над Кормильцем, предал Учителя, так вот Иродиада при помощи пляски дочери подстроила убийство пророка; и тот оценил свое предательство в тридцать сребренников, а она пляску своей дочери оценила за золотую (бесценную) главу пророка. И если Иоанн является Крестителем, то как осмеливаешься ты, о, женщина, убить Крестителя? И если, производя расценку, ты предпочитаешь обещанной половине царства голову пророка, то почему же с такой легкостью ты готова отсечь ее и являешь мертвой ее, достойную таких сокровищ? — Было некогда, говорит она, когда все высоко чтили Крестителя и его крещение, и он был весьма почитаем; с того же времени, как он, крестив Иисуса, захотел явно возвещать Его и выступать за Него, то, как это признали наши блюстители порядков и законов, оба они заслуживают то же наказание и должны подлежать тем же карам; мне же никто из числа учителей закона не причинил столько неудобства (как Иоанн) и не старался (как он) разорвать мою связь с Иродом, братом Филиппа. Так что я не обмениваю голову на стоимость, но на сильнейшее страдание, которое он мне причинил, и совершенно недопустимо третировал царицу как некую рабыню. 7. Итак, справедливо Владыка наш порицал нарушителей законов, которые лицемерно выдавали себя за хранителей их, за то, что они, «оцеживая комаров, поглощали верблюдов людей простых», и то — будучи в гораздо большей степени виновными, чем те простые люди, потому что и сами во множестве и сознательно согрешали, и другим допускали грешить, когда было возможно воспрепятствовать им это делать; порицает их и за то, что они, воздавая десятую часть даже от малейших плодов, превосходящими меру штрафами за провинности лишали бедных, вдов и сирот их домов и подобно врагам грабили их. О, «мудрые» блюстители совершенства в отношении хранения закона, вы вопите на Христа, обвиняя Его в нарушении субботнего покоя тем, что Он в субботу очистил (исцелил) прокаженного, и в субботу дал зрение слепому, и пригвожденному в течение долгого времени к одру болезни и расслабленному влил в субботу силу ходить, Ироду же попускаете, льстя ему, человеку, до такой степени ужасно нарушающему закон и душевно губящему свою возлюбленную? Признаете ли вы, снисходя, что это сожительство законный брак, или же, несмотря на то, что он не послушался вас, вы не вознегодовали на него и не отлучили его от общения с чистыми, но еще и разделяете с ним пиршество и иные вещи? Считаете ли вы, убогие, оказание помощи несчастным за нарушение закона относительно субботы? Не сам ли Моисей, законоположивший субботний покой, так же поступил бы по милосердию? Потому что в этом понимании он поставил закон и не имел целью делать людей вместо боголюбивых бесчеловечными, потому что в таком случае он не был бы Моисеем, ни вдохновленным Богом; если же, законополагая о субботнем покое, он не присовокупил: «За исключением, если бы кто возмог дать зрение слепому и благодетельствовать подобными великими делами», — то так поступают и все законодавцы, допуская желающим право судить и умеющим, соображаясь с обстоятельствами, приспособлять законы, каковые обстоятельства невозможно было бы ввиду их множества и неисчислимости ни хорошо собрать вместе, ни обозначить их письменами. На основании сего умеющие правильно судить, таким образом применяясь к нуждам, прекрасно пользуются рамками законов для дел благотворительности, не отменяя эти законы и не порицая установителей их; но там, где невозможно было бы согласовать букву закона с данным положением и с разумностью и просто с благом и пользою, они скорее руководствуются тем основанием, что так поступил бы и сам законодавец, если бы присутствовал при этом, и, даже не присутствуя, судил бы в пользу поступающего благостно и мудро. Мы же допускаем и здесь преимущество Господа и распорядок обоих законов; вы же никогда не познаете его, меньше всего видимого для таковых, как вы. Итак, вы порицаете таким образом Самого Творца и Хранителя закона; вы же, уцепившись за узкое значение слов, в чем отнюдь нет нужды, обнаруживаете для многих бессмысленную ревность,-хвалящих вашу стойкость, не замечая истинного смысла вещей и питая злобу на совершающих прекрасным образом дела милосердия, держитесь буквы закона; долженствовавшая же польза от закона заключалась в том, что в некоторых случаях следовало строго держаться предписаний, а в других — уступать чувству любви и нужде; здесь же у вас (в отношении Ирода) отвергаются и буква закона, и цель законодавца и теряется сама присущая естеству справедливость, так что она приспособляется к Ироду в том, чтобы он противозаконно взял себе в жены бывшую раньше супругой своего брата, хотя и оставившего ей семя, и это не кажется вам ни чудовищным, ни недопустимым, а затем вы, вероятно, радуетесь вместе с безрассудно убивающим Крестителя, к которому он раньше благоволил и который не сделал ничего дурного, и к одному злу прибавившим другое зло, еще более тяжкое, — мстя Крестителю, как сочетанному с Христом и родственностью, и своим духовным расположением, и преследуя Самого Иисуса, и боясь Его, и открывая двери для умышленного убийства Его. 8. Таковой они разожгли адский пламень для своих душ и для всего их рода; царь же Ирод огорчился требованием убийства Крестителя, по причине же клятвы и совозлежащих гостей не захотел отослать дочь Иродиады ни с чем. Ты хочешь быть достойным соблюдателем клятв? Достойны твоего признания сотрапезники. Ты боишься нарушить присягу, а, убивая праведного мужа, не страшишься возмездия? Если ты вынес (законный) приговор заключенному, которому раньше внимал как священному лицу и оказывал ему большое уважение, то почему теперь весьма печалишься? Но разве не еще больше позоря скрываемый раньше царской властью грех, ты теперь явно навлекаешь на себя возмездие? Да, тебе скорее следовало бы печалиться о себе самом, если и к обличавшему тебя ты, по благоволению к нему, относился человеколюбиво; если же ты не имеешь ничего, что бы поставить ему в вину, то зачем же казнишь праведника, не сделавшего тебе никакого зла и весьма раньше любезного тебе? Или, в самом деле, ты сошлешься на необходимость, свалив все на прелюбодейку: пиршество, пляску ее дочери, обещания ей награды и связанную с этим клятву, и, всецело опутанный распутной страстью, уберешь из среды (живых) отговаривающего тебя от греха и увещевающего тебя, — делая себя повинным в ином, еще худшем грехе, или став худшим, чем какой-либо безумец, чтобы до такой степени добровольно запутать себя сугубым злом; между тем, ты мог быть свободным и от того, и от другого: и неправедное убийство не совершить, и не скорбеть, совершая его. Почему ты так ценишь мнение своих гостей? — Потому что если они молчат, то нечего и бояться; а если они на стороне девицы, требующей того, что не должно было требовать, то их, как негодных, следовало презреть: потому что, возможно, подозревая изменчивость твоего отношения к божественному мужу, судя по положению вещей, они наперед уже выразили свое одобрение (твоему любому отношению к нему), если же они судили дурным образом, то где же твое царское достоинство, что ты будешь угождать рабам, желающим гибели твоей души? Так, если они посчитают, что ты должен скакать и позорно вести себя, послушаешься ли ты их? Если же, обязав себя клятвой, ты из чувства богобоязни (по причине клятвы) решишься на убийство, то благочестивым был бы ты, не убивая и не исполняя по неосмотрительности данную тобою клятву; ныне же, кощунствуя, ты представляешься благочестивым, в действительности же будучи совершенным богоборцем; потому что Бог не желал бы, чтобы на основании верности клятвы мы кощунствовали. Случится ли, чтобы кто-нибудь убил своего отца, в пьяном виде поклявшись это сделать, отрезвев же после пьянства, стал бы оправдываться, что он был в необходимости так поступить в силу своей клятвы убить отца? Если же, выступив из ума по причине пьянства, к злу прелюбодеяния прибавить и ужаснейшее убийство, то не клятву тебе следует винить и не совозлежащих с тобою, но твой пьяный разгул, благодаря которому, добровольно сам себя сделав невменяемым, ты поставил себя в удел не людей, а свиней и волков; такое зло — пьянство и таковое «благодеяние» приносит захваченным им в плен. Или как возможно было бы при сохранении человеческого достоинства, ради награды за пляску, разделить царство на две половины и, связав себя клятвами, одну из них отдать плясавшей? Но долженствовало тебе даже и все царство оценить за имеющее не большую ценность, чем усекновение таковой главы, а вместе с этим и бедственное усекновение твоей души, если бы ты только возмог понять, что клятву в некоторых случаях должно соблюдать, а в некоторых случаях, по икономии, и нарушать. 9. Ирод так поступил, видится, во время трапезы и при оных присутствующих тогда и разделяющих с ним трапезу, как и повествуется это; потому что сказание не может идти за пределы истории происходящего и обнаруживающего себя, будучи истинным и справедливым; блаженный же Иоанн ради служения тайне в отношении Иисуса был зачат, и родившись и быв воскормлен, и в течение многих лет обитая в пустыне, для этой цели и теперь был послан, возвещая Пришествие Господне и взывая, чтобы приготовить путь Ему, Глас, предтекущий Слову, и Светильник, воссиявший пред Светом, чтобы и таким образом он превзошел всех пророков тем, что при Христе и ради Христа весьма светло пророчествовал, исполнил же все служение Ему, как это должно было, а потом и ради Него и раньше Его был принесен в жертву; и палач, посланный с пиршества, отделил его равноангельную душу от священной оной плоти, и дает его голову девчонке как награду за ее пляску, она же передает ее матери как приятное зрелище, потому что теперь ей уже стало возможным без обличений беззаконствовать и на глазах у всех вести распутный образ жизни, — когда уже нет никого, кто бы отклонял от этого. О, какая блаженная жизнь, и еще более — блаженная кончина! Потому что, не имея что поставить ему в вину, не снося же его наставления (потому что замысел фарисеев и книжников был известен только Ироду и его сожительнице), убивают доблестного мужа, лучше же сказать — перемещают туда, где он весьма желал быть. Потому что что может быть отраднее для любомудрой души, чем умереть, имея при том с собой добродетель? О, какая у него была радость, когда он увидел палача и приготовляющийся меч, и раньше, чем почувствовал удар его, он легкими крылами освободился, не принес с собою никакого груза от общения с телом, и только прародительское препятствие свело его в ад, которое было присуще и Моисею и прочим, хотя и в весьма многом он был счастливее их, потому что более явственными надеждами на ближайшее затем восшествие оттуда он как бы уже жил на небе, но только еще отнюдь не была проторена дорога, ведущая на небо, ожидающая предтечею по ней Владыку всего, для этой цели именно и снисшедшего как Отец, чтобы из числа истинных чад, тех, которых найдет готовыми, теперь же повести вместе с Собою, других же, имеющих быть возведенными, в строгом порядке допустить до вспомоществующего им (духовного) рождения, до тех пор, когда, снова придя и воздая им во много более светлым образом тела, вместе с этим совершенством естества соделает и совершенство счастья для них, облачающимся в сугубые столы (светлые одеяния) и осчастливленными сугубыми награждениями. И, вот, других пророков, которым иудеи оказали подобную «милость», народ убил со многими издевательствами и многочисленными жестокостями, его же один палач освободил от темницы и положил достойный конец его пребыванию в пустыне; потому что пустыня ничем не отличалась от тюрьмы для умеющих там накапливать (духовное) сокровище; и темница может не меньше, чем глубочайшая пустыня, духовно руководить умеющего и привыкшего любомудрствовать, и когда исполнились пределы жизни, нет никакой разницы для любомудрствующих, каким образом освободиться (от тела и этой жизни); загрызет ли зверь в пустыне или палач умертвит в тюрьме; преизбыток же после этого жестокости иудеев в отношении Иисуса был преизбытком одержимости злом у самих совершителей сего, преизбытком же смирения в Терпевшем по человеческому естеству до такой степени многие и таковые великие страдания, благости же в Взявшем на Себя такими способами спасти человеческое естество, преизбытком же благоденствия для имеющих быть спасенными благодаря сему и без этого не могущих спастись; потому что как все это, необходимое для намерения и цели Спасающего, и предсказано было, так было допущено, чтобы и на деле совершилось, как я выше сказал; затем и для имеющих испытать за Христа многие виды страданий нужда была в большой поддержке, убеждающей (укрепляющей) их мiровоззрение к тому, чтобы быть отважными и доблестно переносить их, и не было бы ничего более мощного, чем то, что Сам Владыка ради нас претерпел, подобным образом быв повешен злодеями и подвергнут также и иным мучениям, для того, чтобы они заранее были прекрасно укреплены этим в своем мiровоззрении, таким образом воодушевившись сущим с Неба, превосходящим естество любомудрием, так что это уже не было бы даже выносливостью, а презрением к страданиям, душевным расположением при всех обстоятельствах. 10. К этому, о, блаженне Христов Крестителю и Предтече, сегодня мы вместе сходимся, слушатели твоего гласа, и прежде, чем услышать Слово, начавшие взирать на Истину, отражавшуюся в тебе, Светильнике, прежде, чем полностью воссиял свет; потому что не как с давно отошедшими, но как бы со всеми присутствующими в настоящее время мы внимаем тебе, и ныне, как бы при твоей кончине, твоем переселении отсюда, и мы теперь присутствуем не вместе с Иродом и его сотрапезниками, не вместе с палачом, не принимая в дар твою священную главу в вечное возмездие (да не будет!), но соединяясь вместе с твоими учениками и последуя им, скрывающим под землю твое мертвое тело, скорбя вместе с ними, удрученными до последней степени слухом о твоей несправедливой кончине; воскормленные твоим крещением и твоими словами о Владыке, слыша и видя тебя, они радовались, имея в тебе руководителя к спасению, явленного от Бога по всей стране той, и теперь справедливо скорбели, лишившись такого великого блага; вот, мы вместе с ними и находимся; по правилу же священной любви жалеем убииц, хотя и весьма, весьма дурных людей; а затем мы сорадуемся с тобою относительно твоих счастливейших уделов и в твоем рождении, и в жизни, и в кончине как сущих во всем по Богу и ставших, поистине, общей сокровищницей благ для человечества, радуемся же и нам самим, получив вместе с ними такого великого наставника и попечителя, и твою кончину признаем за достояние твоих чад, потому что ты не меньше продолжаешь жить ими, хотя и находишься в другом месте, и, как бы присутствуя и будучи с ними, услаждаешь их повествованиями о твоем житии, и направляешь свыше твоим руководством, и окормляешь их, имея возможность умолить Всемогущего в силу твоего благословенного и великого дерзновения. Сообразно сему мы чтим этот день; соответственно сему и было произнесено это (наше) слово. 11. От нас отнюдь не осталось скрытым то, что ты бы желал, чтобы мы, чада твои, воздали тебе с нашей стороны при этих песнопениях и священных гимнах, без наличия чего ты не будешь рад этим приношениям тебе. Итак, ты желаешь, чтобы захваченные жизнью, распустившись, не преступали законы, не сочетались противозаконными браками и, злоупотребляя вином, не предавались связанными с нашей природой страстями, которые бдительный разум, не смущаемый желудочными испарениями, умеет усыплять; и те, кто рабски служат своим вожделениям или же гневу и их порождениям, подавили их в себе по любви к Богу и к ближнему и не желали связывать себя клятвами, но делали добрые дела и помимо клятв, в отношении же дурных поступков тем более удерживали язык от клятв и, из порывистости поклявшись, не ставили себе как необходимость или сделать беззаконие, или, не желая сделать зло, иным образом проявляли нечестие, или прибегали к клятвам для того, чтобы показаться честно ведущими дело для незнающих их и дурно судящих о них; и это следует наблюдать больше тем, которые по своему положению превосходят многих; находящимся же в духовном сане не следует ни снисходить к поступающим так, ни обходить молчанием их поведение, но следует всеми способами отклонить людей от связывания себя клятвами, будь то из боязни за свою судьбу, или из рабства нужде, или из страха за свою жизнь, потому что когда Истина и заповеди Господни подавляются таковыми компромиссами (ανοχαΐς) и гибнут души у поступающих так, то, если могущие сохранить и спасти их не останавливают их, пренебрегая тем, что им придется дать отчет о них Богу, — они будут осуждены, если же, несмотря на все усилия (и увещания), они не пожелают послушаться, то следует уже не хотеть иметь с ними ничего общего, но отторгнуть их как язычников и мытарей; самим же им следует Евангельский закон ставить впереди своей личной жизни, и чему для других они сами желают быть примером, служа напоминанием должного для отклоняющихся от сего, побуждаемые только любовью к Богу и без всякого пристрастия, и если приключится им так или иначе пострадать вследствие любви, то не следует принимать это к сердцу, и не ждать за это благодарности и упрекать, ни, тая в себе чувство недоброжелательства, оскорблять истину и становиться соблазном и для себя самих, и для находящихся вне. Ты желаешь еще, чтобы там, где это необходимо и разумно, они снисходили к чадам, нарушающим законы, приводящим в свое оправдание необходимость положения вещей, и, в чем возможно, оказывали им милость, правда, им следует знать различие между Божественными и человеческими законами и держаться того, что прекрасно во всем, не в равной же мере следует наблюдать их, но то, что вечное, и должно быть вечным, именно — Божии законы, в то время как человеческие законы были установлены в соответствии с временами и положениями; поэтому не одинаково в отношении того и другого следует цроводить суждение, не одинаково оказывать снисхождение; потому что как нечестивцев и исказителей Божиих (слов), удобоподвижных к нарушению необходимых (Божиих заповедей), так и несправимых в отношении второстепенных вещей, все, вместе с Павлом, называют «сожженными своею совестью». Ты желаешь, чтобы вместе с этим все ставили общие блага выше личных, самые дела — выше слов, никогда не престающее — выше временного, милосердие — выше ревности, предпочли пострадать, нежели поступить дурно, во всем имели в виду Бога и согласно Божиему закону управляли свой разум и поведение и таким образом незыблемо проводили жизнь. Ты приветствуешь то, чтобы согрешающие каялись; потому что и ты потрудился, обходя страну для того, чтобы «крестить крещением покаяния во оставление грехов», потому что без покаяния люди не могут спастись, но не было возможным, чтобы они правильно покаялись, ни спастись могли; потому что это мог сделать только наш Иисус, Которого в жизни ты пришел быть Предтечей, Который пришел, имея призвать не праведников, готовых к спасению, а грешников — к покаянию, и благодаря этому привести их к спасению; и Он не пришел для того, чтобы судить, но скорее для того, чтобы спасти мiр. И, поистине, потому что отверзлось Царство, Он уже вводит в него кающихся; ты же уготовал их для этого покаяния, так что сразу же для них было отверсто и будущее Царство; потому что в прежнее время покаяние не означало непосредственно следования в Царство и не имело благополучного завершения (потому что путь к нему
был закрыт твердейшей преградой вследствие падения Первых Людей), но было как бы некоей масличной ветвью, приносимой исправившимися в своем образе жизни ради стяжания благоволения от справедливо наказующего Бога, молящих о том, чтобы не была презрена их личная правда из-за общего греха человеческого рода, в каковом грехе, еще и не родившись, они должны были участвовать как имеющие прозябнуть из таких семян; и прекрасно поступая, они таким образом мудрствовали и явились провозвестителями имеющей самим делом последовать милости Божией, которой и обращается Давид, говоря: «Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася»,— явления, которые в прошлое время стояли в расстоянии друг от друга; когда же преграда была убрана в результате Божиего Воплощения и вместе с тем сильнейших и мудрейших действий Домостроительства, то уже для кающихся стало близким стяжание Царства, и получение его в каждом отдельном случае принадлежит власти желающих покаяться; и поэтому ты, конечно, обещал всем близость Царства, чтобы с большей готовностью люди шли к покаянию, поелику уже не откладываются блага, проистекающие от него и имеющие принадлежать им; покаяние же сразу в каком-либо падении способно не только освободить от повинности и отверсти врата спасения, когда правильно совершается все то, что требуется для истинного покаяния, но и делает покаявшихся более твердыми на будущее в силу обитания благодати в очищенных (покаянием), как и, наоборот, отступающей от человека, когда кто неисправимо пребывает в рабстве злу, и тогда, по необходимости, такой человек впадает во многие худшие грехи, что и случилось с Иродом; потому что если бы, убеждаемый твоим советом, он без оглядки убежал от позора своего распутства, то ему, оставленному (Божией благодатью), не случилось бы встретиться с таким множеством зол.
13. Ты хочешь, если бы это было возможно, чтобы все вступили в совершенный образ жизни, мудро предоставленный желанию («Иже хощет, — говорит Господь, — по Мне ити») , и, если возможно, чтобы все взяли на себя по необходимости присущую такому положению трудность, доверившись Божиему Промыслу; если же невозможно, чтобы все таким образом были готовы проявлять мужество, именно; избрав и посвятив себя исполнению на деле своих обетов, но, сделав это не с твердой решимостью возложить руку на плуг, затем отступили (от монашеского подвига) (и таковые подлежат ответственности не за то, что они не возложили руку на плуг, но за то, что, возложив, не пребыли стойкими), то если они и не возмогут соответствовать твоему земледелию и собрать твой плод, выражающийся в полном презрении мiра и своего тела (потому что то, что принадлежит тебе, выше всякого подражания), то пусть они принесут как плод возможное в их положении — истинное покаяние, и пусть не видом (только) или положением принадлежат к разряду кающихся, а при этом лишатся плодов покаяния, и пусть не величаются только добродетелями своих бывших наставников, как некогда фарисеи хвалились в своих словах Авраамом и родственностью с ним, делами же своими были чужды ему и отнюдь не соответствовали ему. Одним словом, ты желаешь и молишься, чтобы мы следовали законам общего нашего Отца и Владыки, Которого Предтечей ты пришел к нам и Который делами указал нам Свои законы и призвал нас души свои с радостью полагать за Него, отвращаясь не от гибели тел и привременной жизни, но от гибели душ. Таковым восхвалениям от твоих чад ты радуешься; таковые величания будут угодны тебе; таковые плоды мы обязаны приносить тебе за твои подвиги ради нас, и да будет всем нам принести их! Но конец близок, как и все отвечающее концу; я же, о, божественная и священная глава, о, блаженная душа и выделяющаяся в лике духов, происходящих с земли, к этому моему дерзновению (выступить с похвальным словом тебе), о чем я просил прощения и о чем молил в предисловии, ничего уже не прибавлю; что же касается всего остального, то думаю, что Бог и при моем молчании это ведает, ты же в своих молитвах к Нему внимаешь нам, ибо Ему подобает слава во веки. Аминь.
1. Поистине, блаженный и Креститель Иоанн, живший на границе между Образом и Истиной и ставший как бы некоей связью между временами того и другой, заслуженно предоставляет обильный материал для желающих восхвалить его; и одни, вот, соразмеряют свои речи с воздаваемыми ему почестями в течение года по тому или иному из поводов, связанных с его замечательной жизнью, а другие, беря за тему изложение всей его жизни, пытаются объять в одной речи то, что нуждается во множестве речей: я же, должный ему благодарением не только за общие для всего человечества благодеяния, но и за многие личные для меня, возьму ныне предметом моего посильного приношения завершение им подвигов на земле, — приношения не вполне неугодного ему, взирающему, как и Бог, не на построение слов, а на намерение говорящего, при этом особенно милостиво относящемуся ко мне, прекрасно заключающему, что время всего мiра и мое собственное приближается к концу. Итак, пусть это будет предметом моего изучения; потому что не следует смешивать воедино величайшие предметы; и теперь, когда стали явно обнаруживаться начатки Второго Пришествия Христова, какую лучшую тему для слов в честь его следует взять, как не тему о кончине Крестителя, так же как и о Страстях Самого Христа, в особенности — в нынешние времена; и нося и в душе и на языке воспоминание об оных, важно было бы позаботиться о том, чтобы нам стать сообразными Христу и подготовиться к Его Пришествию. Потому что как, умерев тогда, Он воскрес и, пострадав, был прославлен и взят на небо, до ада же сошел душою, так и ныне в малых предопределенных для жизни душах, которые, взирая на Него, переносят все, Он и страдает, и умирает, и терпит бесчестие, в скором же времени, как можно уверенно прийти к выводу, имеет снова прийти в мiр для того, чтобы совершить суд и окончание всех человеческих дел, а также и тех, ради которых Он подвизался. Итак, тогда предшествуя Рождеству и смерти Христовой, а ныне страдая вместе с благочестивыми душами и умирая вместе с ними, он заслуженно предтечет и Второму Пришествию Христову, и представляет нам подобающий времени предмет для восхвалений его, именно — свою собственную мученическую кончину, которой он предварил смерть Иисуса, а ныне состраждает с теми, которые доблестно страдают ради Него. 2. Итак, это послужило поводами для моего слова. На основании сего, оно не будет идти вразрез с нуждою слушателей (потому что немногим оно будет иметь характер призыва совести на суд, и я заранее об этом воздал слезы в отношении самого себя), но для того, чтобы, будучи доступно сознанию и пониманию всех, оно всецело посвятило себя Гласу, предшествовавшему Слову, уступившему меч борьбы за Истину Являемому им, то, присоединив свою немощь к силе Евангельского текста, оно совершит свой путь под водительством Божиего слова. Ты же, Предтече нашего спасения и Проповедниче Пославшего в мiр прекрасную проповедь, мне, воздающему тебе благодарение за твое путеводительство меня, которым, не без Бога, разрешая мои тяготы, ты направил меня в твой удел и сущее в нем безветрие, уберегая меня от страшной бури раздоров, вторую воздай милость: разреши нам в связи с твоей кончиной прикоснуться к твоим венцам, которые мы сплетаем из слов Евангелия, и даруй нам в покаянии и в тишине, в этих прекрасных состояниях, провести остаток нашей жизни, и если будет должно умереть за Истину, то твоей ревностью снабди мое сердце, прекрасно в нем отражая и оную темницу, и палачей, и мечи, и твое во всем любомудрие, всем же чтущим твое преставление, и тем, кто будут слушать это слово, вдохни, насколько это возможно, ту же твою благодать, — правильно и говорить, и обозревать. 3. Весь круг подвигов у Иоанна прекрасно исполнен, из которых одни он совершил, побуждаемый собственным стремлением к добру и неудержимо жаждая Бога, а другие подвиги он совершил, движимый от Бога, содействуя начертанию всемiрного спасения, именно разлуку с родителями, бегство от мiра, отшельничество в Боге (потому что и до рождения, и родившемуся и воскормляемому произошли от Бога, соответствующие сему, начатки имеющих быть впоследствии прекрасностей), длительное пребывание в пустыне, пищу, какая была с деревьев, как и из мелких живых существ, совмещающаяся с поразительной суровостью образа жизни, и в других отношениях тягости, обнаженность тела, подверженного непрестанно стуже и зною (потому что только ремнем и власяницей он умело прикрывал поверхность плоти, и то не всей и не плотно), местопребывание вместе со зверями, с которыми приходилось сначала бороться, а потом и следы его облизывающими и возвращающимися к естественной ласковости к тому, кто вдобавок к естественному господству (над животным мiром) так светло возвысился, ширину Божией благодати в душе при таком стеснении телесных потребностей, непрестанное углубление мысли в Боге, наставления ангелов, готовность — благодаря всему этому, что невозможно ни словом изобразить, ни перечислить, — к Божественному служению, потом, по указанию пославшего его Духа, возвращение в мiр после пребывания в пустыне, обращение в покаяние народа, крещаемого в водах и отлагающего от себя свои личные скверны (потому что для очищения от прародительских и ставших присущих нашему естеству скверн, с которыми в силу необходимости сочеталось и все наше несчастное положение, было необходимо Христово Крещение, образ смерти Его, бывшей ради освобождения от них), ясное пророчество о Приходящем и издавна ожидаемом (Христе), и то возвещенное им, когда Он еще пребывал во чреве Матери и был скрыт от многих, почему и справедливо он был засвидетельствован как преимущий над всеми рожденными: да, пророки были во много раз большими, чем иные люди; он же сначала пророчествовал, действительно, подобно им, но затем удостоился и увидеть и, возложив на Него руку, крестить Его, подвергающего Себя этому, сначала не соглашаясь этого сделать и возражая, а затем и уступая во исполнение послушания Христу и видя и слыша свидетельство Свыше, не только ему, но и всем присутствующим делающее известным Желавшего до тех пор оставаться скрытым; потому что подобало, чтобы при сохранении в гораздо большей и божественной степени порядка вещей, он, будучи вдохновен воистину Свыше, как это и стало явно из самых дел, предвидел и предсказал Его как по Божеству предвечно рожденного и сущего, так по плоти и по явлению после него рожденного и приходящего; до этих же пор не было явлено тем же людям, что Он уже находится здесь и ходит по этой земле, потому что и Владыке было угодно оставаться еще скрытым; и, вот, тогда (во время Крещения Господня) он впервые познал Его и послужил Ему, и первый уже вошел в разряд Его будущих учеников, предсказывая не Грядущего, но увещевая, что надлежит принять Его как уже Пришедшего; и в то время как пророчествовавшие в древности, жаждая увидеть Его, не видели (потому что тогда еще не пришло время), он, когда наступило исполнение времен, был при этом и возрадовался, послужил, и, свидетельствуя, удостоверил Его Пришествие достойным веровать, а для других он стал тяжек, и весьма огорчились на него дети диавола, угождающие своему отцу, которого они предпочли вместо истинного Отца и Владыки: потому что сам Иоанн прозвал их «порождениями ехидны», Спаситель же утвердил за ними и еще более очевидное наименование, придя для того, чтобы спасти Своих чад, найдя же их бунтующими и скорее присоединяющими себя к губителю. Итак, когда он (Иоанн) завершил эти подвиги, превосходящие всякое число и всякую добрую славу, долженствовало, чтобы и конец его жития стал увенчан подобающей ему таковой честью. 4. Итак, ему долженствовало опередить смерть Иисуса и умереть раньше Его, чтобы не только как придя в жизнь он был Предтечею общего спасения для живущих, но и для сущих под землею, имеющих быть спасенными и насладиться плодом Домостроительства, он пришел бы как Предтеча, и таким образом во всем был Его Предтечею, и, сохраняя за собой прекрасным образом усвоенный ему чин ангелов, служащих Божественным Домостроительствам, и в силу его ангельского образа жизни во плоти не уступил бы уже никому и из первых учеников, сам первый положив душу за любимого Владыку, и то раньше, чем он получил явленнейшее удостоверение Божества во Христе, что Он позднее соблаговолил сделать для Своих учеников; долженствовало, чтобы Христов Креститель стал сообразен и Страстям Христовым, и как Тот добровольно пошел на смерть, так чтобы и он, в награду за свое стояние за законы, таковую принял кончину: не распятие, как Тот имел перенести, не надругательства, не прободение в ребро (потому что это и все подобное принадлежало цели и делу Домостроительства, и по этой причине задолго таким образом было предсказано), — но вынести страдание только головы, которой он, ведая открытое ему будущее, сострадал Ему, с другой же стороны, сорадовался, принимая во внимание проистекающую оттуда пользу для всего человечества. Итак, в этом была нужда, и так и произошло, и это является предметом сегодняшнего дня и всех событий, совершенных и повествуемых в связи с ним. Итак, внешним основанием для сего — не столько страдания, сколько венцов (для Крестителя) — послужила давнишняя ненависть к нему Иродиады и событие, случившееся тогда во время пира (Ирода); истинная же причина заключалась в недобрых замыслах «доблестных» хранителей законов, которые убили Иисуса как якобы разорителя законов, которым казалось недопустимым нарушить субботу; Ироду же они допускали безмерно идти против законов; (так они поступали), потому что они не могли терпеть того, что Иоанн, повсюду возвещающий Иисуса, после оного полного удовлетворения с небес возбудил к себе такое глубокое уважение (как это и следовало ему), так чтобы жить у Ирода и пользоваться у него таким великим почтением, — боясь, чтобы вместе с Иродом он не увлек за собой и все множество иудеев, на что у них, действительно, было доброе основание так заключать; потому что они видели, что Ирод весьма внимает ему и с удовольствием общается с ним и во многом слушается его: потому что он видел в нем святого мужа и праведника и как таковому оказывал большое внимание. 5. Итак, сами они льстили Ироду, эти «прекрасные хранители закона», и, хотя весьма могли бы это, не препятствовали ему нести на себе тяжкую вину в преступлении закона, желая таким образом настроить его против Иоанна и пресечь его благоволение к нему. Но как же это они допустили ему, с пренесением жертвы, торжественно праздновать день своего рождения, в таком большом числе будучи гостями на его пиршестве? Почему не запретили ему участие в жертвоприношениях, чтобы в силу этого дать основание прелюбодейке увидеть, что нарушение ею и Иродом закона видится не только возлюбленному Иоанну, но и гораздо большему числу людей, которых не было бы справедливым вводить в заблуждение? Но тем, что они молчали и покровительствовали беззаконию, этим они устраивали засаду для праведного и мудрого хранителя законов, которому и не было такой необходимости, сколько им, бороться за законы, побуждаемому боголюбивым благоволением (к Ироду) и желавшему спасти души заблуждающихся, и Ирод, таким образом, терпел Иоанна, отечески советующего ему, и уважение его к добродетели мужа в течение долгого времени преимуществовало над разнузданной страстью в нем и над благоволением его к общнице страсти, побуждавшей его не только не слушаться Иоанна, но и убить его; и под ее более сильным нажимом он, угождая ей, действительно заключил праведника в темницу; заключил, но не убил и не должен был бы убить, если бы позднее не стеклись для этого все обстоятельства, когда настал благоприятный день для увенчания праведника, а также приключившийся для гибели беззаконствующих, так, что вместе с разнузданным беззаконием они стали повинны и в убиении желавшего их спасти и очистить (от греха). И, конечно, Бог был силен, если бы пожелал все это дело сразу же прекратить, как и послать легионы ангелов, и разрушить весь город; но как при затмении солнца, которое не терпит от этого никакого ущерба, земля погружается в мрак, и это происходит по известным законам и расписанию, так и то, что произошло с Иоанном, было определено издавна, и единым движением Бог совершил и награды пророку за добродетель, и Ироду возмездие, соответствующее его преступлению; и Он не насиловал воли ни первого в отношении благочестия, ни второго в отношении противоположного сему, так что и у того и у другого поступки были по их воле, и то, что они сами избрали для себя, то и определил Он им; так что ни для Иуды не могло послужить в извинение то, что Христу должно было пострадать, и не ради спасения людей — каковая была цель у единого Владыки, — но по злобе и зависти и любви к славе и деньгам предал он Учителя, и вместе с хлебом принял в себя сатану, вошедшего в него; не тогда, впервые пытающегося войти в него, но тогда, впервые вошедшего в него, он утвердил в себе; что вместо того, чтобы принять благодать, случается и со всеми недостойно причащающимися Божественных Тайн, и если кто находится в числе отвергавших их. Так и здесь то, что должно было Иоанну увенчаться за мученичество, не уменьшает вину убийцы.
6. Итак, своевременно все стеклось вместе, в силу чего должно было совершиться то, что имело быть. Так и наш Иисус в великий праздник Пасхи имел предать Себя убийцам; потому что не Пилат был Его убийцей, неоднократно имевший желание оправдать Его, и когда нечестивцы не смягчились, он умыл водою руки, и Владыка сказал ему, что больше (чем он) согрешили предающие Его: потому что он был чужеземцем и находился в рабской зависимости от религиозных требовании иных народов; виновными же были иудеи и последователи Моисея и ученик (Иуда), с самого начала замысливший преступление, говоривший: «Что ми хощете дати и аз вам предам Его»; возможно, если бы он не достиг здесь успеха и имел бы что дать, он так бы поставил вопрос: «Что вы желаете, чтобы я вам дал, а вы предайте мне Его?» — Так и здесь, когда праздновался день рождения Ирода и происходил пир в честь сего, пророк был в стороне; и как ученик (Иуда) во время Тайной вечери, надругавшись над Кормильцем, предал Учителя, так вот Иродиада при помощи пляски дочери подстроила убийство пророка; и тот оценил свое предательство в тридцать сребренников, а она пляску своей дочери оценила за золотую (бесценную) главу пророка. И если Иоанн является Крестителем, то как осмеливаешься ты, о, женщина, убить Крестителя? И если, производя расценку, ты предпочитаешь обещанной половине царства голову пророка, то почему же с такой легкостью ты готова отсечь ее и являешь мертвой ее, достойную таких сокровищ? — Было некогда, говорит она, когда все высоко чтили Крестителя и его крещение, и он был весьма почитаем; с того же времени, как он, крестив Иисуса, захотел явно возвещать Его и выступать за Него, то, как это признали наши блюстители порядков и законов, оба они заслуживают то же наказание и должны подлежать тем же карам; мне же никто из числа учителей закона не причинил столько неудобства (как Иоанн) и не старался (как он) разорвать мою связь с Иродом, братом Филиппа. Так что я не обмениваю голову на стоимость, но на сильнейшее страдание, которое он мне причинил, и совершенно недопустимо третировал царицу как некую рабыню. 7. Итак, справедливо Владыка наш порицал нарушителей законов, которые лицемерно выдавали себя за хранителей их, за то, что они, «оцеживая комаров, поглощали верблюдов людей простых», и то — будучи в гораздо большей степени виновными, чем те простые люди, потому что и сами во множестве и сознательно согрешали, и другим допускали грешить, когда было возможно воспрепятствовать им это делать; порицает их и за то, что они, воздавая десятую часть даже от малейших плодов, превосходящими меру штрафами за провинности лишали бедных, вдов и сирот их домов и подобно врагам грабили их. О, «мудрые» блюстители совершенства в отношении хранения закона, вы вопите на Христа, обвиняя Его в нарушении субботнего покоя тем, что Он в субботу очистил (исцелил) прокаженного, и в субботу дал зрение слепому, и пригвожденному в течение долгого времени к одру болезни и расслабленному влил в субботу силу ходить, Ироду же попускаете, льстя ему, человеку, до такой степени ужасно нарушающему закон и душевно губящему свою возлюбленную? Признаете ли вы, снисходя, что это сожительство законный брак, или же, несмотря на то, что он не послушался вас, вы не вознегодовали на него и не отлучили его от общения с чистыми, но еще и разделяете с ним пиршество и иные вещи? Считаете ли вы, убогие, оказание помощи несчастным за нарушение закона относительно субботы? Не сам ли Моисей, законоположивший субботний покой, так же поступил бы по милосердию? Потому что в этом понимании он поставил закон и не имел целью делать людей вместо боголюбивых бесчеловечными, потому что в таком случае он не был бы Моисеем, ни вдохновленным Богом; если же, законополагая о субботнем покое, он не присовокупил: «За исключением, если бы кто возмог дать зрение слепому и благодетельствовать подобными великими делами», — то так поступают и все законодавцы, допуская желающим право судить и умеющим, соображаясь с обстоятельствами, приспособлять законы, каковые обстоятельства невозможно было бы ввиду их множества и неисчислимости ни хорошо собрать вместе, ни обозначить их письменами. На основании сего умеющие правильно судить, таким образом применяясь к нуждам, прекрасно пользуются рамками законов для дел благотворительности, не отменяя эти законы и не порицая установителей их; но там, где невозможно было бы согласовать букву закона с данным положением и с разумностью и просто с благом и пользою, они скорее руководствуются тем основанием, что так поступил бы и сам законодавец, если бы присутствовал при этом, и, даже не присутствуя, судил бы в пользу поступающего благостно и мудро. Мы же допускаем и здесь преимущество Господа и распорядок обоих законов; вы же никогда не познаете его, меньше всего видимого для таковых, как вы. Итак, вы порицаете таким образом Самого Творца и Хранителя закона; вы же, уцепившись за узкое значение слов, в чем отнюдь нет нужды, обнаруживаете для многих бессмысленную ревность,-хвалящих вашу стойкость, не замечая истинного смысла вещей и питая злобу на совершающих прекрасным образом дела милосердия, держитесь буквы закона; долженствовавшая же польза от закона заключалась в том, что в некоторых случаях следовало строго держаться предписаний, а в других — уступать чувству любви и нужде; здесь же у вас (в отношении Ирода) отвергаются и буква закона, и цель законодавца и теряется сама присущая естеству справедливость, так что она приспособляется к Ироду в том, чтобы он противозаконно взял себе в жены бывшую раньше супругой своего брата, хотя и оставившего ей семя, и это не кажется вам ни чудовищным, ни недопустимым, а затем вы, вероятно, радуетесь вместе с безрассудно убивающим Крестителя, к которому он раньше благоволил и который не сделал ничего дурного, и к одному злу прибавившим другое зло, еще более тяжкое, — мстя Крестителю, как сочетанному с Христом и родственностью, и своим духовным расположением, и преследуя Самого Иисуса, и боясь Его, и открывая двери для умышленного убийства Его. 8. Таковой они разожгли адский пламень для своих душ и для всего их рода; царь же Ирод огорчился требованием убийства Крестителя, по причине же клятвы и совозлежащих гостей не захотел отослать дочь Иродиады ни с чем. Ты хочешь быть достойным соблюдателем клятв? Достойны твоего признания сотрапезники. Ты боишься нарушить присягу, а, убивая праведного мужа, не страшишься возмездия? Если ты вынес (законный) приговор заключенному, которому раньше внимал как священному лицу и оказывал ему большое уважение, то почему теперь весьма печалишься? Но разве не еще больше позоря скрываемый раньше царской властью грех, ты теперь явно навлекаешь на себя возмездие? Да, тебе скорее следовало бы печалиться о себе самом, если и к обличавшему тебя ты, по благоволению к нему, относился человеколюбиво; если же ты не имеешь ничего, что бы поставить ему в вину, то зачем же казнишь праведника, не сделавшего тебе никакого зла и весьма раньше любезного тебе? Или, в самом деле, ты сошлешься на необходимость, свалив все на прелюбодейку: пиршество, пляску ее дочери, обещания ей награды и связанную с этим клятву, и, всецело опутанный распутной страстью, уберешь из среды (живых) отговаривающего тебя от греха и увещевающего тебя, — делая себя повинным в ином, еще худшем грехе, или став худшим, чем какой-либо безумец, чтобы до такой степени добровольно запутать себя сугубым злом; между тем, ты мог быть свободным и от того, и от другого: и неправедное убийство не совершить, и не скорбеть, совершая его. Почему ты так ценишь мнение своих гостей? — Потому что если они молчат, то нечего и бояться; а если они на стороне девицы, требующей того, что не должно было требовать, то их, как негодных, следовало презреть: потому что, возможно, подозревая изменчивость твоего отношения к божественному мужу, судя по положению вещей, они наперед уже выразили свое одобрение (твоему любому отношению к нему), если же они судили дурным образом, то где же твое царское достоинство, что ты будешь угождать рабам, желающим гибели твоей души? Так, если они посчитают, что ты должен скакать и позорно вести себя, послушаешься ли ты их? Если же, обязав себя клятвой, ты из чувства богобоязни (по причине клятвы) решишься на убийство, то благочестивым был бы ты, не убивая и не исполняя по неосмотрительности данную тобою клятву; ныне же, кощунствуя, ты представляешься благочестивым, в действительности же будучи совершенным богоборцем; потому что Бог не желал бы, чтобы на основании верности клятвы мы кощунствовали. Случится ли, чтобы кто-нибудь убил своего отца, в пьяном виде поклявшись это сделать, отрезвев же после пьянства, стал бы оправдываться, что он был в необходимости так поступить в силу своей клятвы убить отца? Если же, выступив из ума по причине пьянства, к злу прелюбодеяния прибавить и ужаснейшее убийство, то не клятву тебе следует винить и не совозлежащих с тобою, но твой пьяный разгул, благодаря которому, добровольно сам себя сделав невменяемым, ты поставил себя в удел не людей, а свиней и волков; такое зло — пьянство и таковое «благодеяние» приносит захваченным им в плен. Или как возможно было бы при сохранении человеческого достоинства, ради награды за пляску, разделить царство на две половины и, связав себя клятвами, одну из них отдать плясавшей? Но долженствовало тебе даже и все царство оценить за имеющее не большую ценность, чем усекновение таковой главы, а вместе с этим и бедственное усекновение твоей души, если бы ты только возмог понять, что клятву в некоторых случаях должно соблюдать, а в некоторых случаях, по икономии, и нарушать. 9. Ирод так поступил, видится, во время трапезы и при оных присутствующих тогда и разделяющих с ним трапезу, как и повествуется это; потому что сказание не может идти за пределы истории происходящего и обнаруживающего себя, будучи истинным и справедливым; блаженный же Иоанн ради служения тайне в отношении Иисуса был зачат, и родившись и быв воскормлен, и в течение многих лет обитая в пустыне, для этой цели и теперь был послан, возвещая Пришествие Господне и взывая, чтобы приготовить путь Ему, Глас, предтекущий Слову, и Светильник, воссиявший пред Светом, чтобы и таким образом он превзошел всех пророков тем, что при Христе и ради Христа весьма светло пророчествовал, исполнил же все служение Ему, как это должно было, а потом и ради Него и раньше Его был принесен в жертву; и палач, посланный с пиршества, отделил его равноангельную душу от священной оной плоти, и дает его голову девчонке как награду за ее пляску, она же передает ее матери как приятное зрелище, потому что теперь ей уже стало возможным без обличений беззаконствовать и на глазах у всех вести распутный образ жизни, — когда уже нет никого, кто бы отклонял от этого. О, какая блаженная жизнь, и еще более — блаженная кончина! Потому что, не имея что поставить ему в вину, не снося же его наставления (потому что замысел фарисеев и книжников был известен только Ироду и его сожительнице), убивают доблестного мужа, лучше же сказать — перемещают туда, где он весьма желал быть. Потому что что может быть отраднее для любомудрой души, чем умереть, имея при том с собой добродетель? О, какая у него была радость, когда он увидел палача и приготовляющийся меч, и раньше, чем почувствовал удар его, он легкими крылами освободился, не принес с собою никакого груза от общения с телом, и только прародительское препятствие свело его в ад, которое было присуще и Моисею и прочим, хотя и в весьма многом он был счастливее их, потому что более явственными надеждами на ближайшее затем восшествие оттуда он как бы уже жил на небе, но только еще отнюдь не была проторена дорога, ведущая на небо, ожидающая предтечею по ней Владыку всего, для этой цели именно и снисшедшего как Отец, чтобы из числа истинных чад, тех, которых найдет готовыми, теперь же повести вместе с Собою, других же, имеющих быть возведенными, в строгом порядке допустить до вспомоществующего им (духовного) рождения, до тех пор, когда, снова придя и воздая им во много более светлым образом тела, вместе с этим совершенством естества соделает и совершенство счастья для них, облачающимся в сугубые столы (светлые одеяния) и осчастливленными сугубыми награждениями. И, вот, других пророков, которым иудеи оказали подобную «милость», народ убил со многими издевательствами и многочисленными жестокостями, его же один палач освободил от темницы и положил достойный конец его пребыванию в пустыне; потому что пустыня ничем не отличалась от тюрьмы для умеющих там накапливать (духовное) сокровище; и темница может не меньше, чем глубочайшая пустыня, духовно руководить умеющего и привыкшего любомудрствовать, и когда исполнились пределы жизни, нет никакой разницы для любомудрствующих, каким образом освободиться (от тела и этой жизни); загрызет ли зверь в пустыне или палач умертвит в тюрьме; преизбыток же после этого жестокости иудеев в отношении Иисуса был преизбытком одержимости злом у самих совершителей сего, преизбытком же смирения в Терпевшем по человеческому естеству до такой степени многие и таковые великие страдания, благости же в Взявшем на Себя такими способами спасти человеческое естество, преизбытком же благоденствия для имеющих быть спасенными благодаря сему и без этого не могущих спастись; потому что как все это, необходимое для намерения и цели Спасающего, и предсказано было, так было допущено, чтобы и на деле совершилось, как я выше сказал; затем и для имеющих испытать за Христа многие виды страданий нужда была в большой поддержке, убеждающей (укрепляющей) их мiровоззрение к тому, чтобы быть отважными и доблестно переносить их, и не было бы ничего более мощного, чем то, что Сам Владыка ради нас претерпел, подобным образом быв повешен злодеями и подвергнут также и иным мучениям, для того, чтобы они заранее были прекрасно укреплены этим в своем мiровоззрении, таким образом воодушевившись сущим с Неба, превосходящим естество любомудрием, так что это уже не было бы даже выносливостью, а презрением к страданиям, душевным расположением при всех обстоятельствах. 10. К этому, о, блаженне Христов Крестителю и Предтече, сегодня мы вместе сходимся, слушатели твоего гласа, и прежде, чем услышать Слово, начавшие взирать на Истину, отражавшуюся в тебе, Светильнике, прежде, чем полностью воссиял свет; потому что не как с давно отошедшими, но как бы со всеми присутствующими в настоящее время мы внимаем тебе, и ныне, как бы при твоей кончине, твоем переселении отсюда, и мы теперь присутствуем не вместе с Иродом и его сотрапезниками, не вместе с палачом, не принимая в дар твою священную главу в вечное возмездие (да не будет!), но соединяясь вместе с твоими учениками и последуя им, скрывающим под землю твое мертвое тело, скорбя вместе с ними, удрученными до последней степени слухом о твоей несправедливой кончине; воскормленные твоим крещением и твоими словами о Владыке, слыша и видя тебя, они радовались, имея в тебе руководителя к спасению, явленного от Бога по всей стране той, и теперь справедливо скорбели, лишившись такого великого блага; вот, мы вместе с ними и находимся; по правилу же священной любви жалеем убииц, хотя и весьма, весьма дурных людей; а затем мы сорадуемся с тобою относительно твоих счастливейших уделов и в твоем рождении, и в жизни, и в кончине как сущих во всем по Богу и ставших, поистине, общей сокровищницей благ для человечества, радуемся же и нам самим, получив вместе с ними такого великого наставника и попечителя, и твою кончину признаем за достояние твоих чад, потому что ты не меньше продолжаешь жить ими, хотя и находишься в другом месте, и, как бы присутствуя и будучи с ними, услаждаешь их повествованиями о твоем житии, и направляешь свыше твоим руководством, и окормляешь их, имея возможность умолить Всемогущего в силу твоего благословенного и великого дерзновения. Сообразно сему мы чтим этот день; соответственно сему и было произнесено это (наше) слово. 11. От нас отнюдь не осталось скрытым то, что ты бы желал, чтобы мы, чада твои, воздали тебе с нашей стороны при этих песнопениях и священных гимнах, без наличия чего ты не будешь рад этим приношениям тебе. Итак, ты желаешь, чтобы захваченные жизнью, распустившись, не преступали законы, не сочетались противозаконными браками и, злоупотребляя вином, не предавались связанными с нашей природой страстями, которые бдительный разум, не смущаемый желудочными испарениями, умеет усыплять; и те, кто рабски служат своим вожделениям или же гневу и их порождениям, подавили их в себе по любви к Богу и к ближнему и не желали связывать себя клятвами, но делали добрые дела и помимо клятв, в отношении же дурных поступков тем более удерживали язык от клятв и, из порывистости поклявшись, не ставили себе как необходимость или сделать беззаконие, или, не желая сделать зло, иным образом проявляли нечестие, или прибегали к клятвам для того, чтобы показаться честно ведущими дело для незнающих их и дурно судящих о них; и это следует наблюдать больше тем, которые по своему положению превосходят многих; находящимся же в духовном сане не следует ни снисходить к поступающим так, ни обходить молчанием их поведение, но следует всеми способами отклонить людей от связывания себя клятвами, будь то из боязни за свою судьбу, или из рабства нужде, или из страха за свою жизнь, потому что когда Истина и заповеди Господни подавляются таковыми компромиссами (ανοχαΐς) и гибнут души у поступающих так, то, если могущие сохранить и спасти их не останавливают их, пренебрегая тем, что им придется дать отчет о них Богу, — они будут осуждены, если же, несмотря на все усилия (и увещания), они не пожелают послушаться, то следует уже не хотеть иметь с ними ничего общего, но отторгнуть их как язычников и мытарей; самим же им следует Евангельский закон ставить впереди своей личной жизни, и чему для других они сами желают быть примером, служа напоминанием должного для отклоняющихся от сего, побуждаемые только любовью к Богу и без всякого пристрастия, и если приключится им так или иначе пострадать вследствие любви, то не следует принимать это к сердцу, и не ждать за это благодарности и упрекать, ни, тая в себе чувство недоброжелательства, оскорблять истину и становиться соблазном и для себя самих, и для находящихся вне. Ты желаешь еще, чтобы там, где это необходимо и разумно, они снисходили к чадам, нарушающим законы, приводящим в свое оправдание необходимость положения вещей, и, в чем возможно, оказывали им милость, правда, им следует знать различие между Божественными и человеческими законами и держаться того, что прекрасно во всем, не в равной же мере следует наблюдать их, но то, что вечное, и должно быть вечным, именно — Божии законы, в то время как человеческие законы были установлены в соответствии с временами и положениями; поэтому не одинаково в отношении того и другого следует цроводить суждение, не одинаково оказывать снисхождение; потому что как нечестивцев и исказителей Божиих (слов), удобоподвижных к нарушению необходимых (Божиих заповедей), так и несправимых в отношении второстепенных вещей, все, вместе с Павлом, называют «сожженными своею совестью». Ты желаешь, чтобы вместе с этим все ставили общие блага выше личных, самые дела — выше слов, никогда не престающее — выше временного, милосердие — выше ревности, предпочли пострадать, нежели поступить дурно, во всем имели в виду Бога и согласно Божиему закону управляли свой разум и поведение и таким образом незыблемо проводили жизнь. Ты приветствуешь то, чтобы согрешающие каялись; потому что и ты потрудился, обходя страну для того, чтобы «крестить крещением покаяния во оставление грехов», потому что без покаяния люди не могут спастись, но не было возможным, чтобы они правильно покаялись, ни спастись могли; потому что это мог сделать только наш Иисус, Которого в жизни ты пришел быть Предтечей, Который пришел, имея призвать не праведников, готовых к спасению, а грешников — к покаянию, и благодаря этому привести их к спасению; и Он не пришел для того, чтобы судить, но скорее для того, чтобы спасти мiр. И, поистине, потому что отверзлось Царство, Он уже вводит в него кающихся; ты же уготовал их для этого покаяния, так что сразу же для них было отверсто и будущее Царство; потому что в прежнее время покаяние не означало непосредственно следования в Царство и не имело благополучного завершения (потому что путь к нему
был закрыт твердейшей преградой вследствие падения Первых Людей), но было как бы некоей масличной ветвью, приносимой исправившимися в своем образе жизни ради стяжания благоволения от справедливо наказующего Бога, молящих о том, чтобы не была презрена их личная правда из-за общего греха человеческого рода, в каковом грехе, еще и не родившись, они должны были участвовать как имеющие прозябнуть из таких семян; и прекрасно поступая, они таким образом мудрствовали и явились провозвестителями имеющей самим делом последовать милости Божией, которой и обращается Давид, говоря: «Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася»,— явления, которые в прошлое время стояли в расстоянии друг от друга; когда же преграда была убрана в результате Божиего Воплощения и вместе с тем сильнейших и мудрейших действий Домостроительства, то уже для кающихся стало близким стяжание Царства, и получение его в каждом отдельном случае принадлежит власти желающих покаяться; и поэтому ты, конечно, обещал всем близость Царства, чтобы с большей готовностью люди шли к покаянию, поелику уже не откладываются блага, проистекающие от него и имеющие принадлежать им; покаяние же сразу в каком-либо падении способно не только освободить от повинности и отверсти врата спасения, когда правильно совершается все то, что требуется для истинного покаяния, но и делает покаявшихся более твердыми на будущее в силу обитания благодати в очищенных (покаянием), как и, наоборот, отступающей от человека, когда кто неисправимо пребывает в рабстве злу, и тогда, по необходимости, такой человек впадает во многие худшие грехи, что и случилось с Иродом; потому что если бы, убеждаемый твоим советом, он без оглядки убежал от позора своего распутства, то ему, оставленному (Божией благодатью), не случилось бы встретиться с таким множеством зол.
13. Ты хочешь, если бы это было возможно, чтобы все вступили в совершенный образ жизни, мудро предоставленный желанию («Иже хощет, — говорит Господь, — по Мне ити») , и, если возможно, чтобы все взяли на себя по необходимости присущую такому положению трудность, доверившись Божиему Промыслу; если же невозможно, чтобы все таким образом были готовы проявлять мужество, именно; избрав и посвятив себя исполнению на деле своих обетов, но, сделав это не с твердой решимостью возложить руку на плуг, затем отступили (от монашеского подвига) (и таковые подлежат ответственности не за то, что они не возложили руку на плуг, но за то, что, возложив, не пребыли стойкими), то если они и не возмогут соответствовать твоему земледелию и собрать твой плод, выражающийся в полном презрении мiра и своего тела (потому что то, что принадлежит тебе, выше всякого подражания), то пусть они принесут как плод возможное в их положении — истинное покаяние, и пусть не видом (только) или положением принадлежат к разряду кающихся, а при этом лишатся плодов покаяния, и пусть не величаются только добродетелями своих бывших наставников, как некогда фарисеи хвалились в своих словах Авраамом и родственностью с ним, делами же своими были чужды ему и отнюдь не соответствовали ему. Одним словом, ты желаешь и молишься, чтобы мы следовали законам общего нашего Отца и Владыки, Которого Предтечей ты пришел к нам и Который делами указал нам Свои законы и призвал нас души свои с радостью полагать за Него, отвращаясь не от гибели тел и привременной жизни, но от гибели душ. Таковым восхвалениям от твоих чад ты радуешься; таковые величания будут угодны тебе; таковые плоды мы обязаны приносить тебе за твои подвиги ради нас, и да будет всем нам принести их! Но конец близок, как и все отвечающее концу; я же, о, божественная и священная глава, о, блаженная душа и выделяющаяся в лике духов, происходящих с земли, к этому моему дерзновению (выступить с похвальным словом тебе), о чем я просил прощения и о чем молил в предисловии, ничего уже не прибавлю; что же касается всего остального, то думаю, что Бог и при моем молчании это ведает, ты же в своих молитвах к Нему внимаешь нам, ибо Ему подобает слава во веки. Аминь.
Информация о первоисточнике
При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).
Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).
© Онлайн библиотека сайта Православие и мир, 2011–2024
В Православной электронной библиотеке
использованы материалы
"Издательства сестричества им. свт. Игнатия Ставропольского";
онлайн-библиотек
pagez.ru,
lib.eparhia-saratov.ru,
wco.ru,
sedmitza.ru,
pravbeseda.ru,
orthlib.ru
и других открытых ресурсов.