Плод любви, смирения и веры

Икреннее писание простого старца — к падшему ученику.

   Честнейший отец!
   Я, духовные друзья мои и дети, — неизобразимо желаем тебе в единственном мироправителе Ииcycе духовно царствовать.
   Хотя, по ничтожеству нашему, мы на посланныя к тебе письма ответов не удостоились, и о твоем пoлoжeнии не имели от тебя известия, не смотря на то, что были вернейшие случаи, при которых должно было непременно о том известиться: но cиe-то самое более и вынудило нас написать к тебе еще однажды. Причина же этому та, что я хотя грешник, недостойный, но твой духовный отец, — и духовный не просто, ибо я имею преимущественное обязательство от Св. Евангелия: я был приемником тебя тогда, когда ты священно обещался хранить чистоту, послушание и строгость жизни, — принял на себя вид ангела, вступил сердцем твоим на путь самоотвержения. И так, я обязан назидать тебя в местах и отдаленных; внушать тебе все то, из чего благопокорливый сын может извлекать непосредственную пользу для души своей: и это — не только для тебя и твоего спасения, но и для спокойствия собственнаго моего духа и совести.
   Я приемлю во уме первосвященника Илия, который сокрушался за необразование детей своих Офни и Финееса в должном благочестии, за что не только испровергся дом его, но и кивот свидетельства Господня, раздраженным беззакониями детей Богом, предан был в избивательския руки Филистимлян. При сем жалостнейшем периоде Святыни, поражены были смертно и дети добродетельнаго старца! — Здесь-то безчестную жизнь запечатлели плачевною кончиною, ибо, увы! они пали и душами. — Созерцая cиe горестное событие, ужасаюсь! — что бы и нам не подвергнуться подобной участи. Что же?
   Услышал я, что ты привязан к твоей матери чрез попечение о ней, как будто один из сыновмиpa, которые имеют обязанность посвящать себя попечениям о спокойствии матерей, — не только по закону, но и по предметам суеты. Ты попущаешь ей часто быть в обители, где обитаешь: но это совершенно не сообразно с твоим обетом. Мать твоя должна быть — сердечное сокрушение: с сею-то матеpию мы обязаны всегда разделять время; а от которой ты родился, cию должен только внутренно почитать, но не сообращаться часто. Ибо стыдно и бедственно монаху — последовать требованиям миpa; поелику cиe тщетно и гибельно. Одно слово скажу тебе о сем: исправься!
   Слышу еще от многих, что ты очень часто оставляешь обитель и келлию, поздно возвращаешься в место уединения, и будто пребываешь тогда в местах неизвестных, или, лучше сказать, подозрительных; наконец в разговоре с некоторым человеком сказал ты: „я здесь потерял такую вещь, которой не стоит весь город». Признаться должен я, что ты это справедливо сказал. Не только город, но и весь мир не стоит души, о которой драгоценности изобразил имиpa Спаситель священно: „кая польза человеку, аще весь мир приобрящет, душу же свою отщетит?» и проч. Убо, если ты потерял душу, — то ты потерял такое сокровище, коего все великолепное изящество природы поистине не стоит. Однакож, любимейший отец! — поколь еще не прекратилась жизнь твоя, при истинном признании грехов и твердом уповании на заслуги Христовы, неоцененную потерю cию возвратить можно; а наиболее тогда, когда с смиреннейшим сокрушением сердца, призвав духом веры в помощь Всемогущаго, положишь в храме души твоей решительное основание, так сказать, вторительно легкомысленно не следовать по стремлениям плоти. Умная Дина, — душа твоя, да не снидет в Сихем порочных направлений. — Правда, следующая истина: — „несть грех побежадающь человеколюбие Божие», может ободрить и самый отчаянный дух; но должно разсудить, что это относится только к тем, которые хотя пали, но востают, которые, — говорю, — истинно покаялись с душевным намерением — не возвращаться более на грех, которые не подражают оным псам, прибегающим на свои блевотины. Может быть ты надеешься на будущее время? — но кто нам возвестит, что родит следующее утро? Не цвету ли сельному подобен человек? Послушай же еще, что написал на сей конец премудрый и святый Исаак Сирский: „кто, говорит он, надеяся на покаяние грешит, тот идет пред Богом путем коварства, но таковый не достигает цели покаяния». Следовательно, его внезапно восхищает рука смерти, и с лица земного шара преселяет в темную землю жителей немилосердых, адских оных везувитов, коих пища огнь, питиe — зависть. Ты, о священный сын! послушай, не трогательны ли для тебя следующие примеры:
   Один священный инок многими был почитаем, по наружности, за мужа благочестиваго и уважаем; но внутренно, он тайно предавался мерзким плоти вожделениям. И однажды, совершая Божественную, — священнейшую литургию, пред Херувимскою песнию наклонив обыкновенным образом голову и читая молитву: „никтоже достоин» и проч., внезапно скончался. В каком состоянии оставила его душа! — Еще один, известный мне священник, увлекаясь любострастием, осмеливался недостойно совершать Божественную службу. Так свергнула его ужасная болезнь и сближает к кончине. Все средства отразить оную были тщетны; напротив того болезнь становилась опаснейшею. Пробужденная горестию совесть внушает, что он должен быть жертвою смерти за недостойное священнодействие. Пришедши в чувство, решительно он обещается более никогда не совершать священную литургию, и вместе с сим отречением возвращается и прежнее его благосостояние, так что и следов болезни не было приметно. — Подлинно, сан священства и облачeниe великолепны, однако дотоле, пока соответствует тому и внутренняя красота души: когда же она по не наблюдению померкнет, когда совесть, строго выражающая нечистоту, пренебрежется, то тьма заступает место света, и открывает путь к мраку и огню вечному, если только не уклонимся от сего пути — на путь добродетели и смирения, что приводит в царство славы. Так пишет Преподобный Феогност в главе 21, 54, и 55-й.
   Но сказывал мне еще один благочестивый отец следующее событие, что он слышал от своего старца: два брата и по духу и по намеренно, оба будучи уединенные, посвятили себя и уединеннейшей жизни. Это было на Украине, в конце 18-го столетия по Рожд. Христове. Жили они по разным келлиям, и по прошествии некотораго времени один из них увлекся любострастием, которому весьма он и предался. Узнав о сем другой, любитель чистоты, смиренно и любве-обильно уговаривал его отстать от сей гибельной привычки; но порабощенный страстию нечистоты, имея на то вероятно несытое сердце, соединив вместе еще и гордость, ответствовал; „Ангельское не согрешить, диавольское не покаятся». — Кто не согласится с ним? — но это не должно обращать в повод к беззаконию; ибо милосердия Божескаго тайна сокрыта. Хотя милосердие Триединаго одержало и одерживает верх над правосудием; но это, мне кажется, простирается болee до нечаянности, нежели до намерения, простирается к слабостям человеков правых сердцем и смиренных, но не до обманывающих себя нерадивцев, имеющих гордый разсудок, или восхищающихся мерзким Оригеновым учением о высочайшем милосердии Непостижимого, котораго правда пребывает в век века. — Спустя несколько времени, целомудренный оный брат, однажды окончив положенное свое правило, сел на скамью, преклонясь на столик, на котором погрузился нечаянно в тонкий сон. Видит в таком положены при тамошней реке, Ирдин называемой, двух седящих ефиопов, которые обыкновенным образом вметали в воду рыболовныя удки. При таковом занятии они весьма один другого поощряли к ловле. Один из них закинул на добычу свою удку, и ничего не вытащил, на что смотря другой, говорил следующее: как ты не искусен! смотри, как я свою запущу. С сим словом погружает удку в глубину, и вдруг вытаскивает из воды монаха, в полном облачении, приличном его сану. На сего присматриваясь, брат заметил живо, что это тот самый друг, который легкомысленно ввергал себя в сладострастие и нечистоту. Пробудясь в страхе, немедленно пошел он посетить брата, котораго видел пойманнаго эфиопом. Достигает келлии его, и увы! ужасное и горестное зрелище представилось глазам его! что же? он находит брата уже мертвым, лежащаго в жалостном безпорядке. Женщина, с которою он беззаконно соединялся, сидела в крайнем огорчении, неодоумении, страхе, и ужасе, и вопле, и призналась, что преследующая ежеминутно земнородных коса смерти поразила брата на самом деле плотской нечистоты. Увы! увы! увы! кто даст очесем нашим слезы оплакивать погибельную участь несчастнаго плотолюбца? О! что удивительнаго, что и всех таковых сквернителей более, нежели других людей, преследует внезапный час смерти? -
   Послушай также и еще о следующем жалостнейшем проишествии, которое мне сообщил тот же старец;
   „Один монах, воспитанник Софрониевой пустыни, облеченный там в ангельский образ славным архимандритом Феодосием, оставил обитель, и по единственному стремлению своей воли определился в одном из монастырей Черниговской епархии. Здесь произведен был во иеромонаха. Живши таким образом несколько времени, низвергся, так сказать, в pеку безчестнейших плотских страстей, и возмутив источник совести своей, многократно осмеливался совершать Божественную Литургию. Называю я мерзкую страсть любодеяния рекою; ибо, как трудно пресечь стремлению реки, так и еще более трудно ограничить гнусную привычку плотолюбия. Как в возмущенном источнике ничего нельзя приметить кроме мрачнаго хаоса двух стихий — воды с землею: так в потерянной совести — ничего более нельзя заметить, кроме нестройнаго расположения сердца к истине. Ибо, человек уже „не еже хощет, содевает, и cиe творит живущий в нем грех». Так он легкомысленно решается на всякое законопреступление, о богатстве благости Божией нерадит, почему и весьма удобно подвергается наконец погибели. — Так однажды, приготовившись совершать страшную тайну св. Евхаристии, пошел тот инок, как обыкновенно, в св. храм. — Что же? — Является ему ужаснейшее бесовское привидение, которое как скоро он узрел, дух его смутился, сердце вострепетало, весь чувственный состав, подобно как в пароксизме, потрясся, изменились черты лица; испущенный им странный голос, выражающий мрак души и отчаяние, привлек на живой труп его духовных орлов той обители, — братья слетелись к нему на необыкновенный вопль его. Хотя они слетались не терзать его, а восхитить от бедствия и гибели, воспарить с ним к Престолу милосердия Божия, но увы! намерение не достигает цели. — На вопросы братии бедный и безобразный вестник тайных своих беззаконий в ужасе и трепете, и страхе объявляет подробно свои пороки, за которые и поражен он был взором неописаннаго адскаго духа. — Признаваясь в своих грехопадениях, сожалея о дерзости своей относительно священнодействия, наконец заключил он: если еще встретит взор мой такое же страшилище, то едва ли во мне останется и дух мой. По произнесении сих последних слов, необыкновенно возревевши, он пал на землю мертв. — Кто столько нечувствителен из недостойных священнослужителей, чтобы равнодушно мог вообразить сию ужасную картину вечнаго несчастия! Cиe приключение пересказывал вышепомянутому старцу иepoмонax, знавший несчастнаго сослужителя своего; так как старец по случаю посетил его келлию, где несчастный открыл ему и свои язвы душевныя, о чем терзался всегда совестию, потерянною в этом предмете и не примиренною. Совесть в нем хотя была порочна и уязвлена, но все внушала ему оставить священнодействие, а вместе и пороки, чего однако он, или по страху и малодушию, или по страсти и самолюбию, сделать не решился до того времени, пока горестная смерть прекратила дни его. Мщение совести есть тайный глас Божий; но кто Бога не уважает, как может надеяться от Него защиты во время бедствий?»
   Желая тебе в Триедином Бог спасения, помещаю здесь и третие времен наших событие, а именно: благоговейнейший один муж пересказывал мне следующее:
   „В одном из Российских монастырей был некто священник, а вместе и монах, который по обязанности своего сана начал однажды совершать Божественную Литургию, которую продолжая достигнул самаго времени приятия св. Тела и Крови дражайшаго Искупителя Mиpa, Господа нашего Иисуса Христа. В это время, по обыкновению, запели по клиросам причастный стих, а священнослужитель должен был приступать к св. жертвеннику для таинственнаго соединения с нескверным апокалипсическим Агнцем в правоте и смирении сердца с чистотою чувств. Напротив того с оскверненною завесою духа и совести приближаясь, ощутил он ужасное потряceниe, так что едва не опровергнулся на землю; однакож отшедши сел на стул. Потом несколько ободрившись в силах, приступает вторично к жертвеннику, и вторично поражается безсилием. Посем отдохнувши, усиливается в третий раз, но уже ослабевает чрезвычайно. Предстоящие вне алтаря: наместник, казначей и братия, удивившись необыкновенному продолжению времени, вынуждены были войти в св. алтарь. Находят священнослужителя в крайнем безсилии, едва дышущаго; спрашивают о причине. Убежденный наказанием милосердой еще к нему десницы Вышняго, признался, что он, будучи порабощен плотскою страстию, не внимая естественному закону, ни закону Божию, без страха, раскаяния и благоговения приступал несколько раз к священнодействию. Пo признании и объяснении своих грехопадений, с глубочайшим уже страхом, сокрушением сердца и твердым намерением исправления, едва мог окончить Божественною службу. По донесении о сем высшей духовной власти и по производстве следствия, за глубочайшее его признание и уже нелестное смирение духа, определено было послать его в один из пустынных строгий монастырь, под строжайшую епитимию. Слава Богу, что Он наказал недостойнаго, и пощадил; но на это надеяться нельзя».
   Любезный во Христе сын! Представив на среду сии страшныя события, умоляю тебя Богом, если за гордость нашу, и случилось тебе как человеку пасть: „Но востани спяй, и осветит тя Христос». Убоимся страшнаго суда Божия и гнева, который носится над главами не чувствительных грешников к их поражению, поражению немилосердому. Обратим душевный взор наш на страну пламенной вечности, которая нещадно пожрет всех непокаявшихся сквернителей, погрузив их в бездну вечную, покрыв непросветимым мраком, где „огнь их не угаснет, и червь их не скончается». Потщимся свергнуть с себя мерзкую одежду нечистоты, то есть: оставь, говорю, гибельную привычку отвратительнаго любострастия. Убойся Бога, о сын мой!..,.. Если так, то не только я, ничтожный отец твой, но и ангели на небесах возрадуются о твоем обращении; а коль скоро иначе, то слушай следующее: „или не весте, яко храм Божий есте? Аще кто Божий храм растлит, растлит сего Бог». Убо не ужасно ли cиe определение? — Пал ты; но востани. Нарушил ты целомудрие; но исправь оное покаянием и „печалию яже по Бозе» сколько можно. Осквернил ты храм Божий, но можешь очистить обращением; а Бог милосердый всегда готов тебя простить и наградить. Притом послушаем советов св. отцев. Но что они советуют в таком случае? Вот что: ты должен непосредственно удалиться от того места, где случилось пасть, и с сердечным расположением к исправлению преселиться в другую отдаленнейшую обитель. Проси ж сего у Бога, и даст тебе и средства и силы. О! когда бы ты пожелал приидти в недостойныя мои объятия! какая бы эта была душе моей радость! Ах, любимый сын! я о тебе весьма нередко проливаю горестныя струи слез, а иногда, не вместивши горести сердечной, вопию подобным гласом, каким оплакивал Св. Давид любимаго им Авессалома: сыне мой! сыне мой! сыне мой! Пишу к тебе cиe не равнодушно; ибо сгорает мое сердце: пишу же не по разуму, но по сердцу. Но хотя ты меня и оставил, однако я еще питаю себя надеждою, что милосердый Бог даст тебе крыл разсуждения яко голубине, да полетишь чрез покаяние в страну благочестия — покоя. Если ж не послушаешь, то я, с сердечным прискорбием, предавши тебя промыслу Божию, „чист от крови твоей,» и ты сам понесешь бремя свое, и „от своих дел осудишися». Но, когда такия о тебе сведения несправедливы, то я известясь о том откровенностию твоею и сочувствием, более и более о целомудрии твоем возрадуюсь, — благодаря Бога, Которому тебя поручив, вторично приветствую во Христа духом искренности.
   Пребываю мирных и премирных благ тебе желатель, недостойный твой отец, ничтожный старец.
    1820 г. Александро-Свирский монастырь.

Информация о первоисточнике

При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.
При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).

Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).