Житие и подвиги преподобного отца нашего игумена Никона, ученика блаженного Сергия Чудотворца

   Кто убо исповедати возможет многая и великая Божиа дарованиа, яже дарует содержащим добродетель, и в нынешнем веце и в будущем? Блажении суть воистинну добродетели причастницы и блазии делателие заповедем Господним; понеже память их пребывает во век века. Въспомянем, братие, колицы силнии и богатии и пищницы от века быша и ни единого их память с похвалением бысть; но с веком сим и привременным сим житием купно разрушишася и погибоша. Едина же добродетель бесмертна есть и вечна вещ, и присносущна; и та есть едина достойна ублажению и похвалению; и похваляющеи сих веселятся и играют духовно, и радуются. Веселим бо ся въистинну и радуемся, и просвещаемся, празднующе и прославляюще пеньми и похвалами, и пеньми пресветлыа памяти предивных и достохвальных отец наших: пречюднаго и хвалам достойнаго, великаго отца нашего, игумена Сергиа Чюдотворца и добляго ученика его и подражателя, приснопамятнаго и блаженнаго Никона. Якож бо светилники зрим их, сиающих кождаго их по памяти своеи, просвещающих душа наша и исправляющих о Бозе стопы наша. Поистинне, братие, долъжны есмы сим похваление приносити: они бо, неизреченным облистаеми светом и честными Духа зарями осиаваеми, предстояще Святеи Троице, непрестанно молениа простирают о стаде своем, просяще комуждо грехом прощениа. Аще бо груби есмы и немощни, и не можем сих по достоиньству похвалити, и о сем никакож усумнимся или отлагаем; но всяк человек извещение да имать, яко кроме Божиа помощи не может исправити никое же добро. Наше убо есть тщатися — еже избирати токмо лучшее; Божие же есть — еже на дело извести благое вжеление и усердие. И ныне убо молю еже о Христе вашу любовь, да никтож вас зазрит ми безъвременству слова; понеже не понужаем есмь вашея любви томлением убедихся на дело — еже прострети слово о житии преподобнаго Никона. Зело бо жалостна ми есть вещ сия и среды самого касающися сердца, понужающи мя поведати и о полезных подобнаа известнейше преписати. И со тщанием в сие дело произыдох от любве, еже к святому; и елика возмогох постигнути, со прилежанием сочетовая, преложих и, — елико против силе, — удобрих, добролюбивым послушником въспоминание сотворих, светлу похвалу светлому в добродетелех приносяще. Не облихован бо бысть небесных похвал, но исполнен божественых, глаголю, и ангельских. И сего ради изрядное его житие преписах, яко жребиа некоего приатие, яко съкровище многоценно, ради яже от сего прибывающиа ползы: да егда многиа и великиа повести житиа его к малому нас подвигнут исправлению. И отсюду начну поведати любезне от начала яже о святем.
   Сей преподобный отец наш Никон рождение и воспитание имяше град, Юрьев зовом: сын родителю христиану, паче же благоверну и благочестием сиающу: от юнаж возраста и от младых ногтей изволи Богу работати. Слышав же блаженнаго Сергиа, в окрестных странах града Радонежа ангельски живуща и собравша братию, предспевающе о Господе, и умилився сердцем, божественною благодатию рече к себе: «кая ми полза и что приобрящю, насладився временных и сладъкых настоящаго жития, вечных же благ лишену быти? они убо скорби радостно с Богом тръпяще, како аз не повинуся таковаа терпети?» И воздохнув о сих, зело прослезися и глагола: «Боже и Господи, Царю вечныи, благосерде! сподоби мя сего святаго мужа ведети и последовати ему во всей жизни моей, да и аз спасуся его ради и достоин буду вечных Твоих благ, ихже обещал еси любящим Тя». И въскоре оставляет отечество и родителя, и приходит к блаженному Сергию, и молит его во еже облещи и во иноческии образ. Преподобныи же Сергии виде благоразумие отрока, зело возлюби его, паче же реку: провиде внутренима очима душевную его чистоту и хотящую в нем последи провозсиати светолучную зарю. И не оставляет сего без искушения быти. Но сътвори о нем, якоже древле великий Еуфимии, егда виде к себе пришедша блаженнаго Саву, голоуса суща, и отсылает его в долнии монастырь к спостнику своему Феоктисту. Також и сеи преподобныи Сергие отсылает оного отрока в монастырь, Высокое нарицаемо, к ученику своему, Афонасию именем, мужю добродетелну сущу и зело искусну иноческаго пребываниа. «Иди», рече, «чадо, ничтож размышляа в сердцы своем: аще изволит Бог, тамо възложение ангельскаго образа восприимеши». Егда же услыша отрок сицевый глас от преподобнаго старца, к Богу любовию множае уязвився и умился, вжеле быти инок. Абие пути касашеся и скоро идяше к блаженному Афонасию, хотя быти с ним. Егдаж, достигшю ему келиа его, сътворь молитву, и со всяцем смирением толцение сотвори. Он же мало открый оконца, рече к нему: «что хощеши? кого ищеши?» бе бо старец любя безмолвие и не чясто исходя от келиа своеа. Отрок же поклонися ему до земля и рече: «великий авво, блаженный Сергие, посла мя к тебе, да сътвориши мя инока». Старец же не гладостне, ниже сладце, отвеща ему: «не можеши», рече «быти инок: не бо мала вещь есть дело инока. Ты юн еси, предание же старче жестоко есть — ничтож ино повеле снедати, разве хлеба и воды, и сего в меру: масла же и вана до конца ошаятись, и бдети, до полунощи в молитвах и в поучении Божии скончевая, есть же егда и всю нощ». И глагола ему отрок: «не всем человеком нрави суть равни: точию приими мя, отче, и время ти известит». Рече к нему старець: «мнози, пришедши зде обленившеся, не стерпевше труда постническаго и воздержаниа, отбегоша. И рех ти, яко не можеши: пойди инамо и постись». Отрок же, слышав словеса сиа, многими слезами лице свое омочая, желанием божественным распалив душю, и обещевается всяку скорбь терпети. Видев же старец усердие отрока и многиа слезы, введе его в келию свою и начат увещавати его, глаголя: «не скорби убо о сем, чадо, еже изрекох ти. Не мала бо есть вещ инока: иноцы бо самоволнии мученцы именуются и мучение их сугубейше есть. Мученцы бо мнози во единем часе временне страдавше скончашася: иноких же житие по вся дни страдании имать. Аще и мучитель мучениа не приемлют, но убо внутрь от естества плоти своеа и от врагов мысленых ратуеми и до последняго издыханиа стражут». Посем же глагола ему: «сыне! аще приходиши работати Господеви, уготови душу свою во еже терпети искушениа и страданиа, наводимая от врагов: да, претерпевше сих, приимеши мздовоздаяние на небеси велие». Отрок же поверже себе на ногу старчю, аки камень безгласен, ничтоже ино могый провещати, токмо: «помилуй мя». Старец же воздвиже его: «востани», рече, «чадо! Господь наставит тя на путь заповедей своих. Сего убо ради изрекох ти сиа, поне муж грешен есмь, аще и дело Божие восприах строити. Днесь убо желание твое исполнится». И се рек, сътворь молитву и облече его во святый ангельскый образ. Учаше же его добродетелем и наказоваше страданием, еже по Бозе, мужества и крепости смысл его исполняше, и в всем собою образ показоваше ему. Блаженный же Никон пребываше у него прочее: упряжняющеся в молитвах, преспеваше добродетельми, постом же и бдением, и чистотою (бяше бо нравом смирен и образом кроток), и в божественных писании трудолюбне поучашеся, и всем умом сих испытааше, помыслом же на болшая внимаше, и целомудровати произволяше. Все же тщание сотворяет о добродетелнем поучении, и о сем всегда тщашеся и зело болезноваше: да како исправит и прочаа добродетели? Афонасии же, видев его в тацем прилежании суща, зело внимаше о сем и полагаше сиа в сердцы своем, и отечески съблюдаше его, и на предняа воздвизаше: и ко всякому делу и разуму благочестно и удобно возводя, искуснейша сего показуя всему иноческому житию. Егда же достигшу ему совершеннаго возраста, тогда дивный он муж, Афонасие, с советом братиа священьства саном почте его, и, яко достоина, предстоятеля Богу того представи. Доблии же Никон, по поставлении на священьство, болшеи благодати сподобися, и болше к благым усердьствуяше и в себе размышляа: како толикыя благодати достоньство приемлет, еже не земным точию, но и небесным силам страшно? И сих ради раззмышлении ум ему на лучшая восхожаше и Богу прилепляшеся, емуже беседуя, пении и молитвами, николиже престаяше. Пребысть же неколико время во обители той, абие желание велие подвижеть его видети великаго старца преподобнаго Сергиа и благословитися от него (бе бо в нем со иными добродетельми и разум известен по исканию онех, иже с трудом о благом поучениа сотворьших): моление велие простирает ко Афонасию — еже молитвы сподобитися от него и с миром отпуститися.
   Сему же бывшю, в чюднаго Сергиа лавру приходит. Егда же узре великаго отца, и от многаго желаниа и любве весь слезен бысть: тепле припадает к честным его ногам, благословениа прося. Святыи же въззрей на нь радостным лицем и глагола ему: «добре пришел еси, чадо Никоне!» Он же, любочестивейше против званиа смиренный образ показуя, таж и в келию к нему входит радуяся, оному повелевшю, и лобзанию оного сподоблься, со страхом прикоснуся честным святого удесем и любезне благословен бысть от него. Не угости же его не мало, якож обычаи имяше преподобный прочая приходящаа угощати: но скоро всяческы и любезне приат бысть от него. И повелевает ему служити братии с всяцем прилежанием. Пребываше же убо блаженный Никон, всяку службу монастырьскую творя. И сицевыми труды и подвиги вседньствуя, к Богу молитвою беседоваше: нощию же паче, по реченному, делу касашеся и сна мало приимаше. Усерднеише же священная пениа сътворяше. О сих же паче възлюби его преподобныи Сергие и зело услажашеся житием его: телесных бо ради деании и от духовных рачении образех извещение о нем въсприат. И повелевает ему во единои келии с собою пребывати, яко да и причастника того сътворит делании духовных въсхождениа, и повсегда сладце и любезне наказуя того добродетелем, и многодушевное показуя любомудрие о нем. Целомудренный же послушник привязася оному союзом духа: вождением того и образом последуя, в совершеннейшая добродетели вперяшеся: и того житию ревнуя, к подобным того готовяшеся въспоминанием. Не мякко бо, ниже слабо, яве душевное предстояние, но мужествено всячески и непоколебимо основание жизни своеи положи, еже есть, послушание и смирение (и сие себе приобретение велие имяше). Бе же и сие тщание доблему, еже деланиа своя и помыслы вся поведовати отцу своему, блаженому Сергию: и наказание от него усердне приимаше и велие утешение себе творяше о поучении бесед его. Не бо желаше именем точию добродетели, но и делом истинно добродетелен явитися: в всем Христов образ на учителя возлагает, и не яко на человека взирая, но яко пред Богом стояти мняся: и елика повелена ему бываху от преподобнаго, той, яко от самех Христовых уст, приимаше и всяй с верою послушаше, паче же делы исполняше. И сего ради явися яко «древо при исходищих вод насажденно», и плод даяше на всяко время сладок и обилнейши. Якоже убо в благородных садох бывает, егда от перваго прозябениа предвозвещает делателю настоящим видом цвета иже на последок доброту плода: тако и сего разсудителныи отец, смотряа внутренима очима, и познаваше хотящую в нем на последок провозсиати пресветлую благодать. И умысли сего пастыря обители оноа поставити вместо себе, еже и бысть. И устраяет его во служении, яко быти ему второму по настоятели. Блаженный же Никон милосердие на всех просто имеа и еже до конца тихо и человеколюбиво: произволение же его побежаемо бе превеликим «дарованием Духа» за превеличьство человеколюбиа. О всех бо всегда печашеся, благоразумне же и веледушне сим служа и премудре их утешая: и когождо лишение подаянием исполняа, никтож им от братиа презираем бываше и никто же человеколюбиа не сподобляем: и толико, яко ни от родитель неким не удобно таковая к чядом сотворити, елика он к братии творяше. И пребысть время доволно в доблем оном послушании, служа братии со смирением всяцем. Блаженный же Сергие повсегда сматряше его, в толицех добродетелех цветуща, и веселяшеся духом. И, прежде шестих месяц своего преставлениа, призывает все священное исполнение: и сему пред всеми, аще и не хотящу, монастырское строение и о братии попечение, яко искусну вожду, вручает. Сам же преподобны крайнее безмолвие любомудръствоваше: блаженный же Никон зело о сем болезноваше. Но не смеяше преслушати повелениа отча: паче же повиновашеся, яко добр послушник. По мале же времени, великому оному и богоносному отцу Сергию к Господу отшедшу, преподобныи же Никон болезньми острыми сердце си уязвляше и утробу огнем печали распаляше, и, тяжкою скорбию содержим, умилено възываяй, горце стеняше, лице слезами омывая, и яко к живу святому беседоваше: «отиде, преподобныи отча, вся моя надежда отоиде. Кто убо ми есть прочее по Бозе прибежище и кое обрящу утешение?» Что убо не глаголя, чтож ли не творя, часто одру святаго себе приметаше и мощем оплеташеся, спогребьстися паче воляше, нежели жити, такова учителя разлучився. И с мнозем плачем и рыданием гробу того предает — новый Авраам новаго Исаака, или якож другии Елисеи, вместо милоти, тело наследова отчее. По отшествии же его, вся, елика от него творимая, тщашеся с любовию исправити. И не бе погрешно того учителств: понеже, паче слышаниа, таковаа научетели очима зряще. И сие образ бе к наказанию доволен и кроме словес. О братии же попечение велие имяше: и всех равно любяше, и часто наказующе о еже не пренемогати в молитвах, но подвизатися комуждо против силе. Всех же сматряше благоразсудная она глава. Елицех убо зряше предспевающих о Господе, о сих радущющеся, и веселым лицем к сим беседоваше и воспоминаше — еже не ослабляти от подвиг, но яко начаша, тако и скончати. Овех же убо зряше нерадивех и в разленении живуща: о сих зело скорбяше, и унылом оброзом сим беседоваше, наипаче же беседу продолжаше. «Потщитеся», рече, «братие, о своем спасении: понеже отвръгохомся мира и всех, иже в нем, ради заповеди Божиа. Подобает бо нам, отлучившим себе Богови, единой воли Его внимати и о спасении душь наших попечение имети: да не како, леностью погружаеми суще, вечная погубим, Господу глаголющу: «никтож, възложивыи руку свою на рало и зря вспят, управлен есть в царство небесное». Пребываай же в заповедех Господних до конца без сомнениа неизреченнаа благаа восприимет». Сиа же глаголя и множае сих. Они же вси в сладость послушаше его: мнозии же обращахуся от первых своих обычаи и пожиша прочая лета в воздержании, со смирением всяцем. Хотящих же иноческое житие восприати с тщанием и кротостию и съвершенною любовию приимаше. Братолюбиваго ради устава, разсудителне же и разумне сиа разсмотряше, и комуждо подобне врачевание наводя (бяше бо зело разсудителен и разумен в словесех), и утешаше сих, наказующе к благодеянию и учаше стройне — воздержание крепце от всех злых до конца имети и благохвалняа дела творити непрестанно. Обычаи же имяше преподобный сице: вся службы часто обхожаше, и когождо делание сматряше и укрепляше, наказующе еже во страдании добре претерпевати: «да сим», рече, «победы на врагы сотворше, нетленныа венца в Господне пришествие приимете». Такожде ему в духовных делех обилующу и сих направляющу, никодаж общих дел, яже с братиами, остаяше: но равно с ними работаше и всем первообразна делы себе предлагаше. Имяше бо житие свое доброчестное всем на успех и на учителство, якож некии образ управлен благых дел его. Тако же ему пребывающу, якож бы рещи писаное: «винограду Господа Саваофа» цветущю добре и плодом кипящу, понеж чину церковному добролепне о Христе укрепляему и службам по чину их устраяемем. И бе Никоново имя яко священие некое, обносимо и всякими усты человечьскими хвалимо. И от прочих стран, градов же и весеи, мнози благоговеинии и благороднии прихождаху к нему, ползы ради. Оне ж, усрьдне приемля их, ползоваше отеческим благоутробием, яко добль душевный целитель. Того ради вси любляху его и почитаху, яко отца и учителя: и о сих блаженныи зело скорбяше и велию тщету сиа вменяше (бе бо не любя славы человеческиа, паче же реку о сих — еже не дадяше ему безмольствовати) и поминаше первое свое житие, елико живяше един и елико со отцем пребываше. И велми тужаше, и в себе глаголаше, «не подобает», рече, «нам возвращатися к сим, яже, заповеди ради Божиа, оставихом: не возможно бо есть иже хотящему волю Божию творити, аще не преже любве мирьскиа презрит и вся соблазны его возненавидит. Мы же уповаем на Господа, да избавит ны от соблазн его». Абие остави паству и шед пребываше в особней келии. Братиа же зело оскорбеша о сем и, не послабляюще тому — еже оставити их, с слезами моляху его, глаголюще: «не оставяи убо нас, отче, яко овца, не имуща пастыря: тебе бо имам с Богом утвержающа и освящающа нас о Господе». Он же отвеща им: «что творите, чада, сокрушающе ми сердце? не дръжите убо мене прочее, молю вас, и никто же вас о сем изречет ми что». Видевше же сицево непреложное его предложение и ничто же смеяху глаголати ему: вси бо видяху, яко не телеснаго ради покоя сиа творяше преподобный, но к болшим подвигом обнажается и к множайшим трудом възводится, да начальства, яко велика бремени, избегнет и превеличьство добродетелии, ради безмолвиа и смирениа, стяжит. Сице убо разумнии похваляеми смиряются и величаеми сокрушаються: и сих ради к Богу возвышаются. Братиа же, не могуще без пастыря быти и избравше единого от ученик святаго, мужа в добродетелех сиающа, Саву именем, и того возведоша на игуменьство. Он же, приемь паству, и добре пасяще порученное ему стадо, елико можаше и елико отца его, блаженнаго Сергиа, молитвы спомагаюше ему. Шестому же лету съвръшившуся, и т паству остави. Братиа же паки приходят к блаженному Никону, молящи его восприати паству своего достояниа. Чюдный же он муж, во всем смирение изволяа, не рачаше начальства и власти отвращашеся. Сведяше бо благоразумный, яко легчяише и удобнеише к спасению, еже наставлятися о инех паче, неже самомому наставляти (якоже и от древних уставлено бысть): и отрицашеся, недостоина себе глаголаше быти таковаго великаго дела. Братиа же непрестааше моляще его: он зело тяжко си творяше власти величество. Тако и сего любезнаго безмолвиа, якож матере, оттръзаем боляше, — они же наипаче со многими слезами глаголюще: «не подобно ти», рече, «быти, отче, еже себе единому ползы сматряти, но паче и ближним к спасению». О сем же преподобный размышляа беаше: ведяше бо, яко и о промышлении братии каковы суть мзды. И сего ради вся възлагает единому Богу, могущему вся съвершити: еже безмолвиа сохранитися доброму и еже о предстателстве мьзды не оставлену быти. Пакы приемлет игуменьство и отлучает себе часть коегождо дне, еже един единому Богу предстояти: и текущими от очию без щука слезами лице си омываше. Се же ему дар умилениа благотворное смирение подаст, и се имяше озарение и просвещение уму: излитие же слез его, их в молитве, толико множество бе, яко всему лицу его и рясном опаленом быти. Непоколебим же образом пребываа в предстоянии молитвенем, в нощных и в дневных славословиих, и смысл в себе крепце уставляа, и се имяше дело прилежное же — всяко проходити писание, отеческая словеса испытуя и, — каяждо от сих в себе воспоминая, — творити сих усердьствоваше: поне же многу сладость от них приимаше. Сих делма закону оного и нраву мнози ревноваху, и подражати тщахуся, елико мощно. В та же времена слышашеся безбожнаго Едегея нашествие, с прочими варвары, на Рускую землю. И бяше все православие во страсе велице, зело утесняемо. Блаженный же Никон, умнии свои очи на небо возвед, купно же и руце, в своем правиле в нощи моляшеся, и молитвы своего отца призываше — во еже и тому молитву прострети ко общему Владыце Христу, яко да не предаст в запустение место оно от безбожных Агарян. Сему же бываему, сед мало почити от труда и аки в сон тонок сведен бысть: и явишася ему пресветлии светилницы, велицыи ерарси, Петр и Алексеи, с нимиж и блаженный Сергие. И глаголаста ему: «тако», рече, «судбам Божиим изволися, еже о нашествии иноплененник. Ты же, чядо, не скорби: но мужаися и да крепится сердце твое. Аще бо искушение в мале будет, но конечнаго запустениа свободно будет место оно и болма распространится». Сиа изглаголав, благословиста его и, мир прирекше, абие невидими быста. Възбнув же блаженный от видениа, скоро притече к дверем келиа и видит ю затворену: он же отверзе и узре явленно блаженных, от келии грядущих. От сего разуме истинну быти видение и еже от безбожных нашествие — воля Господня. «Да будет», рече, «бываемое». Малу же времени минувшу, и прореченная начало приимаху. Варваром страны они пленующим, достигше же и блаженнаго отца обители: и вся, елика обретоша, огню предаша, блаженному же Никону с прочими братиами оттуду уклонившуся, место дая грядущему гневу. Варваром же отшедшим, паки блаженный ко обители возвращается: и видит възлюбленное оно место и труди отца огнем сожжени. Что убо не подобаше блаженной оной души печалных приати тогда? понеже зря, елика бяху святаго его отца памяти достойна, вся попрана безаконными; но убо не низъпаде печалию, не уны или ослабе от подвига: но абие востает мужескы. Якоже некии добль воин, по побежении сопротивных, не даст в конець плещу врагом, но востает мужески и, совокупль воя, составляет победу: такоже и съи преподобныи, доблии пастырь, собирает разшедшаяся овца ученик своих, ихже душевнии хищницы разгнаша. И первие убо воздвижет церковь древяну во имя Святыя и Живоначалныя Троица. Посемь же възгражает келиа и устраяет службы по чину их. Срищет же ся и от окрестных мест инок множество и простых людеи число не мало, пришествию великаго радующеся. Преподобный же отеческим милованием сиа приимаше, яко любимая чада, всякого промысла сподобляше и вся, елика подобна чадолюбивому отцу, сиа на них совершаше: и всех учрежаше словесы полезных учении, обилну духовную трапезу предлагая, и лучшая устроениа своим чадом сотворяет — еже душа очищати и внутреняго человека просвещати. И елико убо преж скорбна бяху очима зрети монастырьскую красоту сгоревшу, — сугубо веселие приимаше тех душа, зряще второе благолепие. И оттоле убо монастырю распространяющуся на болшая и проявленнем бывши добродетелем блаженнаго, и каяждо их к себе слово привлачить и то нудяще изрещи. Мы ж, худостию разума своего, неудомеваем: кое прежде глаголати? но убо, в мале ныне настоящая воспомянувше, и прочая по сих елико возможно предложим. Посем же времени тщится — еже воздвигнути церковь камену над гробом своего отца. И собирает отвсюду зодчиа и каменосечца мудры и плинфотворителя; и, поспешением Божиим, вскоре церковь прекрасну въздвиже во имя иже на се поспешествовавшему во Троицы славимому Богу, в память и похваление своему отцу. И многими добротами сию украсив, зело же паки и на се нудяшеся — еже подписанми украсити ю. Но убо от неких возбраняем бе, скудости прилучившияся ради по скорби онои. Но тои, желанием побежаем, тщашеся узрети своима очима церковь ону, всячески украшену. И вьскоре собра мужа живописцы, в добродетелех совершены: Данила именем и спостника его Андреа, и прочих с ними. И абие делу касаются; и зело различными подписанми удобривше ту, яко и могуща всех зрящих удивити. И яко совершившеся вся, абие отходят во един от монастыреи Богом спасаемаго града Москвы, Андроников именуем. И тамо церковь во имя Всемилостиваго Спаса, такожде подписаньми украсивше, последнее рукописание память себе оставльше. И мало пребывше, смиренный Андреи, оставль сию жизнь, ко Господу отиде: та же и спостник его Данил. Оба, добре поживше и во старости велице бывше, благии конець приаша. Егда бо хотяше Данил телеснаго союза отрешитися, абие видит возлюбленнаго ему Андреа, в радости призывающа его. Он же, яко виде его, желаше зело, радости исполнися: братиам же предстоящим, поведа им спостника своего пришествие, и абие предася дух. Видеша же тамо сущая братиа сих преставление: и от сего разумно познаша, яко сего ради блаженныи Никон ускори подписанми церковь Святыа Троица украсити, за еже разумети ему духовных онех мужь преставление: темже и благодарение велие воздающе ему. Мы ж, оставльше еже о сих, паки на прележащее да возвратимся. Егда же виде блаженный Никон церковь, совершену подъписанием, зело веселяшеся духом, глаголя: «благодарю Тя, Господи, и славлю пресвятое имя Твое, яко не презрел еси прошение мое, но подарова ми, недостойному, сиа вся моима узрети очима». Не о внешней бо мудрости великии с радостотворное оно имея, но от благодати, утешителный свет в сердци си приим, сиа изрече. Бе бо сладок словом, премудр же разумом и всеми образы украшен: имиж о Бозе богатеет человек, сими всеми исполнен. Чюдно же бе того зрети толико ко иже о Бозе житию имуща тщание: пищу имуща — воздержание, богатство же — еже ничто же стяжати, священныа его и престаревшаяся уды власяными рубищи одеани и услажающеся паче мякких риз одеание. От юности убо до толики версты, ни старостию отпад, ни различными брашны услажаяся, ни изнеможениа ради телеснаго, — измени образа ризнаго. Аще бо и втайне преподобный творяше своя добродетели, утаитися хотяще от человек, но Господь, яко светилника, сего показует всем: да и прочии управятся на деланиа его и ревность пути добродетелнаго приимуть. По съвершении же церковнем, мало пребыв и убо старостию, и многими постничествами труды, — и болезньми в долзе времени деиствуемыми, — ослабевшу того телеси, зело изнеможе. И уразуме ко Господу свое отхождение: повеле созвати братию. Онема же скоро пришедшима и с плачем одру преставшем, зряще отца своего, зело изнемогающа. Преподобный же мало восклонься и, елико мощно, к учеником полезная беседоваста: заповедует им о всяческих, елика к составлению иноческаго житиа подобная. Та же о пении и молитве завеща, дневнеи вкупе и нощнеи бываеме. К сим же поучаше: яко не подобает хожениа частая творити, но и терпением сим запоручи, еже на месте оном, и искушениа находящая до конца претерпевати: еще же и ко еже по нем настоящим послушание имети: ненавидети же праздность, яко многих зол виновну, но дело рукам даяти, священными псалмы спеваемо: безмолвию же радоватися, матери добродетелем сущи, очес душевных мудрование художне и честне имущи: и ни о чемь же тако пещися, якоже о безмолвии: «ведый», рече, «будите, яко к совершению добродетелеи сие может возводити». Но и о человеколюбии слово приложи, рек: «аще есть мощно, ни единаго приходящих тщама отпустити рукама, да не како утаится вам Христа презрети, единаго от просящих видом показавшася: бодръствуйте же, молящеся со всяцем трезвением, да съхранени будете от врага и соблюдете обещание целомудриа вашего: сами бо весте, яко не престая вам всем возвещаа слово Божие и обще, и по единому. И ныне убо, отцы и братиа и чада возлюбленнаа о Христе, молю вас: пребудите во словесех моих, яже предах вам. Имеите сиа в умех ваших и сохраняите сих, держаще веру праву и житие благочестно». Сими же словесы и инеми, тем подобными, святыи утвержаше братию, наказуя о спасении душа. Абие умолче. И проявлено ему бысть, прежде телеснаго разрешениа, с блаженным отцемь уготованное покоище. Он же, мало помолчав, и предъстоящим ему учеником глаголаше: «отнесите мя прочее во оно светлое жилище, еже уготоваша ми отца моего молитвы». И паки умолче. И абие возвещает о скончании своем: «аз убо», рече, «братие, отпущаем есмь от юз плоти сеа, и отхожю к Господу». Последнее благословение оставль им, и к себе глаголаше: «изыди, душе моя, идеже ти уготовася: поиди радующеся, Христос зовет тя». И тако рек, святыи крестным знамением знаменався, честную и трудолюбную душю свою с молитвою предасть Господеви в лето 6938, месяца Ноемвриа в 17, жив в доблем оном настоятельстве 7 к 30-тим летом, ничтоже от подвиг погрешив и врученное ему о Христе стадо добре упас, и к вышним подвизатися сотвори. Братим же многи слезы изливающим, зело рыдающи о разлучении своего отца и учителя. И проводивше того честно псалмопением и надгробными, якоже достоит, отца почетше, — земли предаша: близ раки преподобнаго Сергиа положиша, идеже и доныне память его совершается во славу Ствятыа Троица, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно.

Информация о первоисточнике

При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.
При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).

Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).