«Смерти празднуем умерщвление» Не со вчерашнего дня начались в роде человеческом различные «празднования». Как ни печальна его жизнь, но и в ней, сквозь густую толщу обыденной, с ее суетой, заботами и скорбями, действительности, по-временам просиявали лучи неземного света, проливавшие мир и радость в истомленные души. Хотя проклятый и отверженный Богом, «падший», однако не был окончательно забыт Им. Целый ряд религиозных установлений, жертв и праздников свидетельствовал подзаконному человеку о приближающейся «кончине лета», в которой совершится его спасение. С нетерпением ожидал ее и языческий мир, религиозные церемонии которого имели символическое значение в смысле указаний на грядущее искупление. Кроме религиозных, и там здесь было довольно еще и гражданских праздников, установленных в память различных государственных и общенародных событий. Но быстро (таковы земные радости!) протекали веселые дни, за которыми опять вступали в свои права непроглядно-серые будни. Заботы и скорби, борьба и, наконец, смерть, — вот обыкновенная стихия человеческой жизни: «и гроби их жилища их во век» (Ис. 48:12). После всех сует — холодная могила, — вот общая для всех пристань.
«О, смерть», восклицает премудрый», как горько воспоминание о тебе для человека»! (Сир. 44:1). Она страшна в смысле печального завевершения целой жизни; но в своем потрясающем ужасе предстанет пред нами лишь в том случае, когда будем этим именем называть не одно прекращение, но целый процесс последней, происходящий в неудержимом стремлении к роковой развязке. Где вы, благородные деятели на пользу ближних? Где возвышенные мыслители, решавшие загадки бытия? Что сталось с гремевшими на весь мир завоевателями? Куда исчезли когда-то величественные царства и могущественные народы? В каких потаенных местах сокрылись плоды тысячелетней культуры? Подлинно, над всем пронеслась «истребительная метла» (Иса. 14:23), и наши древние предшественники, — как «положенные в аду овцы» (Пс. 48:15)…
Так, без «Праздника праздников» все другие «обращались в сетование» (Ам. 8:10), к несчастью, и доныне служащее уделом многих, пока еще не оживленных христианством, народов. И вот в то самое время, как они остаются «не имущими упования» (1 Сол. 4:13), мы возглашаем победную песнь, ибо «смерти празднуем умерщвление», — полное, окончательное, вечное; — умерщвление не только в конце нашего земного странствования, но также и в целом его процессе и в составляющих его моментах, потому что «ныне Христос воста от мертвых, Начаток умершим бысть» (1 Кор. 15:20).
«О, велия и священнейшая пасха»! Что б оценить заключенные в тебя сокровища и хоть сколько-нибудь постигнуть твою «мудрость», для этого самим нам необходимо, как можно решительнее «отринуть мрак земных сует» и стать бОльшими, если не великими, потому что, в противном случае, с «неочищенными чувствиями» мы не узрим твоего живоносного света.
Погруженные в материальные стихии земного мира, мы рабски подчиняемся действующим в них законам. Нас по рукам и по ногам сковала цепь чуть не роковой причинности, и кто из «просвещенных» людей сомневается в ее могуществе? Не даром исповедуемый многими, в смысле новой «религии», современный монизм обращается, во имя и по велени. «Природы», с таким увещанием к человеку:
«Живи, как все живет! Минутною волною
Плесни и — пропади в пучинах вековых,
И не дерзай вставать на буйный спор со мною,
Предвечной матерью всех мертвых и живых!»
К счастью, неотразимо-ясным свидетельством своего самосознания мы убеждаемся в главенстве духовной сущности над материальною и в постепенных приобретениях культуры празднуем торжество духа над плотью. К еще большему счастью, неподкупная совесть возвещает о безусловном превосходстве над всем «морального» миропорядка. В качестве свидетелей доброго дела и, особенно, самоотверженного подвига, мы невольно переживаем сладостное волнение; нравственное геройство приводит нас в необыкновенный восторг. Ни поразительные проявления внешней силы, ни чудеса знания и ничто другое в этом роде не в состоянии производить подобное впечатление. Классические произведения литературного гения, правда, могут вызывать последнее, но только под одним непременным условием: сильная трагедия заставляет трепетать в нас чувство возвышенного только тогда, когда свое содержание она заимствует из сферы добра и зла. Если бы не существовало нравственного миропорядка, и если бы он не являлся возвышающимся над всеми другими фактом, то никогда не возникало бы и самого драматического искусства, и ничего не было бы известно, за исключением только «натурализма» и других… «промышленных» искусств.
Воскресение Христово служит высочайшим оправданием нравственного миропорядка. Вполне естественно, что пытливый человеческий ум стремится понять тайну возвышенной теодицей; но, «едва постигающие и то, что находится на земле» (Прем. 9:16), как можем отважится мы на постижение величайшего чуда, для которого нет (и быть не может) ни других, ему равных, чудес, ни, даже, близких аналогий? Превращение личинки в бабочку, периодическое наступление времен гола и т.п. примеры не могут объяснить нам тайну святой ночи, потому что ни личинка, ни солнце и ни что другой в земных существах не служит откровением разсматриваемого миропорядка. Чтобы не поколебаться в нем, для этого надо «всегда видеть пред собою Господа» (Пс. 15:8) и в Нем — Всемогущего Зиждителя всяких — и, особенно, нравственного — законов. Только при этом условии и мы, подобно тем «израильским мужам», поверим апостольской проповеди о Христе, Которого «воскресил» Сам «Бог, рассторгнув узы смерти, потому что ей невозможно было удержать Его» (Дея. 2, 24). Следовательно, необходимо «веровать в свет, чтобы сделаться его сынами» (Иоа. 12, 36) и, не смущаясь временными скорбями, уже здесь, на земле, предвкушать ожидающую нас сладость на пиру вечной жизни. Наш духовный «отец, Авраам», за две тысячи лет вперед, «увидел день» Христов «и возрадовался» (Иоа. 8, 56); на пятнадцать веков вперед смотрел терпеливый старец Иов и, среди тягчайших испытаний, исповедал веру в «живого Искупителя» (Иов. 19:25); за тысячу лет до Христовой пасхи «радовался» Давид освобождению души своей из ада (Пс. 15:10)… А сколько таких «радовавшихся» переселились в лучший мир их мучеников, исповедников и других подвижников хр. Веры? Так, и совесть и примеры свидетельствуют нам об окончательной победе жизни над смертью, и разве только «муж безумен не познает, и неразумив не разумеет сих» (Пс. 91:7). За то люди противоположного настроения всегда будут почерпать в Светлом Воскресении и радость и ободрение для совершения своего земного подвига. В одном «Христос воскресе» заключается и глубочайшая мудрость умозрения и высшая правда жизни. «Что есть истина»? — НЕ отвлеченное умничанье, а воплощенная во Христе Премудрость (1 Кор. 1:24). Что такое жизнь? — «Борьба за существование… других». Стоит ли жить? Да, стоит, ибо нельзя, безумно, грешно не верить в безусловное превосходство над всем нравственного закона, единым источником которого является Воскресший Жизнодавец. Но это значит, другими словами, — что Воскресение Христово необыкновенно повышает трудовую энергию, дает смысл и указывает цель всей жизни, мирит с ее превратностями и удостоверяет ее безконечную ценность, т.е., служит сильнейшим лекарством от повальной теперь болезни — «скуки жизни».
Теперь в нашей свободной воле состоит избрание одного их двух: или воспользоваться спасительным средством, или его отвергнуть и, в последнем случае, низринуться в бездну отчаяния. Но да не будет среди нас «сынов погибельных», и «никтоже рыдает убожества: явися бо общее царство, никтоже да убоится смерти, свобод ибо нас Спасова смерть». «О, Пасха велия и священнейшая, Христе! О, Мудросте, и Слове Божий и Сило! Подавай нам исте Тебе причащатися в невечернем дни царствия Твоего»!
Информация о первоисточнике
При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.
При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).
Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).