О Дионисии, епископе Александрийском, а именно, что он, как и Никейский Собор, думает противно арианской ереси, и напрасно клевещут на него ариане, бу
1. Поздно известил ты о недавней беседе, бывшей у вас с христоборцами; ибо прежде, нежели написало об этом твое благорасположение, по любопытству знал уже я это, и с удовольствием слушал такой рассказ; почему, благоговение твое одобрил за то, что хорошо думаешь о блаженных Отцах наших, неразумие же ариан признал и в этом поступке. Поелику ересь их не имеет ничего основательного, и ни одного изречения из Божественного Писания не представляет в свое доказательство; то всегда изобретали они бесстыдные предлоги и имеющие вид правдоподобия лжеумствования, теперь же осмелились и клеветать на Отцов.
И это — нимало не чуждо, а напротив того, очень свойственно их злоумию. Если решились они поучаться «на Господа и на Христа Его» (Пс.2:2); что удивительного, если злословят блаженной памяти Епископа Александрийского Дионисия, будто бы он — единомыслен и единомудрен с ними? Ибо, если они, для утверждения ереси своей, по видимому, и хвалят его, даже называют блаженным; то этим, не просто как-либо, но тяжко клевещут на него, подобно каким-нибудь разбойникам и людям бесчестного нрава, которые, когда укоряют их за собственные их поступки, причисляют к себе мужей целомудренных, говоря ложь об их целомудрии.
2. Посему, если твердо уверены в том, что думают и говорят, пусть представят ересь в ее наготе, и укажут, ежели, по их мнению, или что-либо в Писании имеющееся, или хотя человеческая какая благочестивая мысль, служит к ее оправданию. А если не имеют ничего подобного, то пусть умолкнут. Нигде не найдут они ничего, кроме обличения себе. Не найдут в Писаниях; потому что Иоанн говорит: «в начале бе Слово» (Ин.1:1) — то Слово, о Котором утверждают они, будто Его не было, пока не рождено. Давид же от Отчего лица воспевает: «отрыгну сердце Мое Слово благо» (Пс.44:2) — то Слово, Которое, по их словам, существует только по примышлению и получило бытие из ничего. Потом Иоанн опять благовествует: вся «Тем быша, и без Него ничтоже бысть» (Ин.1:3). И Павел пишет: «един Господь Иисус Христос, Имже вся» (1Кор.8:6); и в другом месте: «яко о Нем создана быша всяческая» (Кол.1:16). Где же возьмут они смелости, или, лучше сказать, какой должны потерпеть стыд, противясь изречениям святых и утверждая, что Создатель всего есть произведение, и Тот, Кем все получило бытие и существует, есть тварь? Не остается им в оправдание даже и человеческой какой-либо благочестивой мысли. Ибо какой человек, эллин ли или варвар, решится сказать, что исповедуемый им Бог есть тварь? Или — что не было Его, пока не получил бытия? Или какой человек, — слыша, как Тот, Кто по его верованию единый есть Бог, говорит: «Сей есть Сын Мой возлюбленный» (Мф.3:17), и: «отрыгну сердце Мое Слово благо» (Пс.44:2), — осмелится сказать, что Слово, отрыгнутое Божиим сердцем, произошло из несущего, или — Сын есть тварь, а не собственное рождение Именующего Его Сыном? И еще: кто, — слыша, как Тот, Кто по его верованию есть Господь и Спаситель, говорит: «Аз во Отце, и Отец во Мне» (Ин.14:10), и: «Аз и Отец едино есма» (Ин.10:30), — решится разделять, что Он соединил и соблюл нераздельным?
3. И сами они, усматривая это и не смея положиться на свои умствования, лгут на благочестивых. Но, поелику они во всем скудны, и сами за собою видят, что предлагаемыми отовсюду вопросами приводятся в совершенное недоумение и изумление; то надлежало бы им лучше — раскаяться, уклонившись с пути заблуждения, а не причислять к себе тех, кого не знают, чтобы, когда и эти обличат, не понести большего стыда. Впрочем, может быть, и никогда не захотят они отстать от такого коварства. Ибо и в этом поревновали они бывшим с Каиафою, как у них же научились и тому, чтобы отречься от Христа. И те, — когда Господь совершил столько дел, которыми давал уразуметь, что Он есть Христос, Сын Бога живого, — обличаемые Им, о всем рассуждали и все говорили вопреки Писаниям, и, будучи не в силах хотя на несколько времени смело выдержать обличения, прибегли к Патриарху, говоря: «Отца имамы Авраама» (Мф.3:9), и думали, что могут прикрыть этим свое неразумие. Но, как те, говоря это, не приобрели себе никакой пользы, так и эти, именуя Дионисия, одинаково с теми, не возмогут избежать подобного же обвинения. И тех обличил Господь за их беззакония, говоря: «сего Авраам несть сотворил» (Ин.8:40), и этих нечестивых и лживых изобличает также сама истина; потому что Епископ Дионисий никогда не держался Ариевых мыслей и не была не известна ему истина. Но и тогдашние иудеи, и нынешние новые от отца своего дьявола наследовали христоборное безумие.
А что говорят они это несправедливо и клевещут на Дионисия, — важным доказательством этому служит, что не был он и свержен с епископства, осужденный другими епископами за нечестие, как они извергнуты из клира, и сам не оставлял Церкви, как защитник ереси, но почил в ней добре, и доныне память его пребывает и пишется с Отцами. Но если бы держался он одинаковых с ними мыслей, или не оправдался в том, что написал; то нет сомнения, что, конечно, и он подвергся бы одному с ними жребию.
4. И этого было бы достаточно к совершенному осуждению новых иудеев, которые и от Господа отрекаются, и на Отцов клевещут, и предприемлют обольстить всех христиан. Но поелику думают они, что имеют у себя предлоги к клевете на Епископа, именно — некоторые места в его послании; то рассмотрим и оные, чтобы и из этого видно было их суесловие, и чтобы они, хотя поздно, прекратили хулы свои на Господа, и хотя с воинами исповедали Его, видя, как тварь свидетельствует, — что «воистину Божий Сын есть Сей» (Мф.27:54), а не единый из тварей.
Итак, говорят они, что блаженной памяти Дионисий в послании сказал: «Сын Божий есть произведение и сотворен, и Он — не в свойстве со Отцом по естеству, но чужд Ему по сущности; Отец — к Нему то же, что делатель — к виноградной лозе и судостроитель — к ладье; и, как произведение, Сын не был, пока не получил бытия».
Так писал Дионисий, и признаемся, что есть такое его послание; но как написал он это послание, так написал и весьма многие другие послания; и им надлежало прочесть и их, чтобы Дионисиева вера видна была из всех посланий, а не из одного только; потому что, когда и судостроитель построил многие суда, — об искусстве его судят не по одному судну, но по всем. Итак, если указываемое ими послание писал он просто, как излагающий в нем веру, или написал это одно послание; то пусть обвиняют его, как угодно. Такие мысли — действительно достойны осуждения. А если во времени и лице был предлог, завлекший его написать таким образом, притом же написал он и другие послания, оправдываясь в том, в чем подозревали его; то им должно было также, не опуская из вида этих причин, не возбуждать опрометчиво ненависть против Дионисия; иначе подумают о них, что ловят только слова, и оставляют без внимания истину, содержащуюся в других посланиях. И земледелец о каждом из своих дерев прилагает инаковое попечение, смотря по настоящему качеству земли, и никто не станет порицать его за то, что одно дерево обрезывает, другое прививает, одно сажает, а другое вырывает с корнем; напротив же того, всякий, узнав хорошо причину, подивится разнообразию его сведений. Итак, если не поверхностно читали они, сочинения Дионисиевы, то пусть скажут содержание послания; ибо таким образом сделаются явными их клевета и лукавство их произволения. Поелику же они или не знают, или стыдятся сказать; то необходимо сделать это нам.
5. В Пентаполе верхней Ливии некоторые епископы держались тогда Савеллиева образа мыслей, и эти вымыслы такую возымели силу, что немного не доставало, чтобы в церквах и не проповедовали уже о Сыне Божием. Узнав это, Дионисий (так как он имел попечение о тех церквах) посылает и советует виновным прекратить свое зловерие. Но как они не прекращали, а еще с большим бесстыдством стали нечествовать; то вынужден он был к бесстыдству их написать таковое послание и из Евангелий представить им, что есть человеческого в Спасителе, чтобы, — поелику дерзновенно отрицали они Сына, и что в Нем человеческого, то приписывали Отцу, — таким образом доказав, что не Отец, но Сын сделался за нас человеком, убедить невежд, что Отец — не Сын, и постепенно уже возводить их к истинному Божеству Сына и к ведению Отца. Таково содержание сего послания; а по этой причине и написал он так, ради хотевших с таким бесстыдством превратить истинную веру.
6. Поэтому, в чем подобны между собою Ариева ересь и Дионисиева мысль? Или, почему Дионисий именуется как Арий, когда большая между ними разность? Один — учитель вселенской Церкви, а другой стал изобретателем новой ереси. И Арий, излагая собственное свое зловерие, написал Талию изнеженным и смешным размером, по примеру египетского Сотада, а Дионисий написал и другие послания, оправдался, — в чем подозревали его, и оказался правомудрствующим. Поэтому, если пишет он противное себе самому, то пусть не присвояют его к себе; потому что в этом отношении не заслуживает он вероятия. Если же, написав послание к Аммонию, подвергся он подозрению, но оправдался, исправив прежнее, и оправдавшись, не переменился в мыслях; то явно, что и то, чем возбуждено подозрение, написано им по особенному смотрению. А что пишется или делается по особенному смотрению, того не должно принимать в худую сторону и каждому толковать по собственному хотению. И врач не редко, что кажется для иных непригодным, прикладывает то к известного рода язвам, как сам это знает, не иное что имея в намерении, но одно здравие. И благоразумный учитель употребляет этот способ — применяться к свойствам обучаемых и говорить так, пока введет их на путь совершенства.
7. Если же этого блаженной памяти мужа винят за то, что написал только так (ибо что ариане выставляют в похвалу его, то обращается ему в вину); что будут делать, слыша в Деяниях великих и блаженных Апостолов? Петр говорит: «мужие Исраилстии, послушайте словес сих: Иисуса Назорея, мужа извествованна от Бога в вас силами и чудесы и знамении, яже сотвори Тем Бог посреде вас, якоже... весте, Сего нарекованным советом и проразумением Божиим предана, рукою беззаконных пригвождше, убисте» (Деян.2:22—23); и еще: «во имя Иисуса Христа Назорея, Егоже вы распясте, Егоже Бог воскреси от мертвых, о Сем сей стоит предь вами здрав» (Деян.4:10). И Павел объясняет в Антиохии Писидийской, что Бог «преставль Саула, воздвиже... Давида в царя, емуже и рече, свидетельствовав: обретох Давида сына Иессеова, мужа по сердцу Моему, иже сотворит... хотения Моя. От сего семене по обетованию воздвиже Исраилю Спасителя Иисуса» (Деян.13:22—23); и еще в Афинах говорит: «Лета убо неведения презирая Бог, ныне повелевает человеком всем всюду покаятися: Зане уставил есть день, в оньже хощет судити вселенней в правде, о Муже, Егоже предустави, веру подая всем, воскресив Его от мертвых» (Деян.17:30—31). Или, великий мученик Стефан говорит: «се вижу небеса отверста, и Сына человеча одесную стояща Бога» (Деян.7:56). Итак, кстати уже им и теперь возыметь дерзость (ибо на что они не отважатся?) и сказать, что и сами Апостолы мудрствовали по-ариански; потому что Христа называют человеком из Назарета и удобостраждущим.
8. И поелику воображают они подобные вещи, то ужели Апостолы, когда употребили эти речения, почитали Христа не более, как простым только человеком? Да не будет сего! Не позволительно даже допустить до себя такую мысль. Напротив того, и в этом поступили они как мудрые архитектоны и «строители тайн Божиих» (1Кор.4:1), и основательную имеют на то причину. Поелику тогдашние иудеи, сами находясь в заблуждении и в заблуждение вводя язычников, думали, что Христос — простой только человек и приходит от семени Давидова, по подобию других чад, происшедших от Давида, и не веровали, что Он — Бог, и что «Слово плоть бысть» (Ин.1:14); то по сему самому блаженные Апостолы весьма благоразумно объясняли сперва иудеям, что в Спасителе есть человеческое, чтобы, видимыми и бывшими знамениями совершенно убедив их в пришествии Христовом, возвести их потом и к вере в Божество Его, доказав, что совершенные Им дела свойственны не человеку, но Богу. Именно Петр, называя Христа мужем удобостраждущим, вскоре присовокупил, что Он есть «Начальник... жизни» (Деян.3:15), в Евангелии же исповедует: «Ты еси Христос, Сын Бога живаго» (Мф.16:16), и в Послании говорит, что Он есть «Посетитель душ» (1Петр.2:25), и Господь его самого, и Ангелов, и сил (1Петр.3:22). Также и Павел, который говорит, что Христос есть муж от семени Давидова, сам же в послании к Евреям написал: «Иже сый сияние славы и образ Ипостаси Его» (Евр.1:3), и в послании к Филиппийцам: «Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу» (Флп.2:6). А сказать, что Он — Начальник жизни, Сын Божий, сияние и образ, равен Богу, Господь и Посетитель душ, что иное значит, — не то ли самое, что в теле было Божие Слово, Которым все получило бытие, и что Он неотделим от Отца, как сияние от света?
9. Посему, и Дионисий поступил так, научившись у Апостолов. Поелику вкралась Савеллиева ересь, то принужден был он, по сказанному выше, написать такое послание, и в возражение им представить сказанное о Спасителе по-человечески и уничиженно, чтобы, — указанием на человеческое отняв у них возможность утверждать, будто бы Сын есть сам Отец, — сделать для них более удобоприемлемым учение о Божестве Сына, когда в других посланиях будет по Писаниям называть Его Словом, Премудростью, силою, «парою» (Прем.7:25) и сиянием Отца. По крайней мере, говоря так в посланиях, писанных им в свое оправдание, дерзновенно выражается он о вере во Христа и о благочестии. Посему, как Апостолы не подлежат обвинению за указывающие на человечество речения о Господе, потому что Господь стал человеком, но тем более достойны удивления за особое смотрение и за учение, соображенное со временем: так Дионисий — не арианин за свое послание к Евфранору и Аммонию против Савеллия. Ибо, если употребил слова и примеры низкие, то и это заимствовано им из Евангелий; и предлогом к употреблению их имеет он явление Спасителя во плоти, по которому и это и подобное этому о Нем написано. Как Он есть Слово Божие, так впоследствии «Слово плоть бысть» (Ин.1:14), и «в начале бе Слово» (Ин.1:1), при скончании же веков имела Его во чреве Дева (Мф.1:18), и Господь стал человеком. И хотя один Он означаемый тем и другим, — потому что «Слово плоть бысть», — однако же, речения, употребленные о Божестве Его и о вочеловечении, имеют собственное свое истолкование, сообразное с тем, что именно означается. И кто пишет о том, что человеческого прияло Слово, тот знает и о Божестве Его. И кто вешает о Божестве, тому не неизвестно, что — свойственно явлению Его во плоти. Но, различая то и другое, как сведущий и благоискусный торжник, шествует он прямым путем благочестия. И когда представляет Его плачущим, — знает, что Господь, сделавшись человеком, как показывает, что плакать есть дело человеческое, так воскрешает Лазаря как Бог; знает, что Он как алчет и жаждет телесно, так божески пятью хлебами насыщает пять тысяч; знает, что тело человеческое лежит во гробе, но, как тело Божие, воскрешается самим Словом.
10. Сему научая и Дионисий, в послании к Евфранору и Аммонию ради Савеллия написал, что сказано о Спасителе по-человечески. Ибо по-человечески сказано о Нем: «Аз есмь лоза, Отец же делатель» (Ин.15:1), и: «верна суща сотворшему Его» (Евр.3:2), и: «созда» (Притч.8:22), и: «толико лучший быв Ангелов» (Евр. 1:4). Но не неизвестно Дионисию и это: «Аз во Отце, и Отец во Мне» (Ин.14:10), и: «видевый Мене, виде Отца» (Ин.14:9). Ибо знаем, что написал он это в других посланиях, да и там, пиша это, помнил о человечестве Господа. Как «во образе Божии сый не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил, зрак раба приим» (Флп.2:6—7), и «богат сый, нас ради обнища» (2Кор.8:9): так при столь высоких и богатых речениях о Божестве Его есть также смиренные и бедные выражения о явлении Его во плоти.
А что по человечеству сказано это о Спасителе, — вправе мы заключать из следующего. Делатель, по сущности, чужд виноградной лозе, а розги единосущны и сродни с лозою и не отдельны от нее; они, как и лоза, имеют одно и то же происхождение; но, как Господь сказал, Он есть «лоза, мы [же] рождие» (Ин.15:5). Посему, если Сын единосущен с нами и одно имеет с нами происхождение; то в этом отношении и Сын по сущности будет чужд Отцу, как и виноградная лоза — делателю. А если Сын — не то, что — мы, и Он — Отчее Слово, а мы сотворены из земли, и — Адамовы потомки: то речение это должно относить не к Божеству Слова, но к человеческому уже Его явлению; потому что Спаситель сказал так: «Аз есмь лоза, вы... рождие,... Отец делатель». Мы — в родстве с Господом по телу; почему и сказал Он: «возвещу имя Твое братии Моей» (Евр.2:12). И как розги — единосущны с виноградною лозою и от нее происходят, так и мы, имея тела однородные с телом Господним, от исполнения Его приемлем (Иоан.1:16), и тело Его для нас есть корень воскресения и спасения. Отец же называется делателем; потому что Он Словом сделал лозу, то есть человечество Спасителя, и Сам Словом Своим уготовал нам путь в царство. «И никтоже приходит ко Господу, аще не Отец привлечет его к Нему» (Ин.6:44).
11. Поелику изречение это имеет такое толкование, то необходимо было о названной в таком смысле лозе написать: «верна суща сотворшему Его», и: «толико лучший быв Ангелов», и: «созда». Ибо когда приял Он на себя то, что восхотел за нас принести, — а это было тело от Девы Марии; тогда и написано о Нем, что создан и сотворен, и получил бытие; потому что таковые выражения — приличны людям. Сверх того, не по приятии тела стал Он лучшим Ангелов; иначе окажется, что прежде был меньше их или равен им. Напротив того, Апостол, пиша к иудеям и человеческое служение Господа сравнивая с служением Моисеевым, сказал: «толико лучший быв Ангелов; потому что закон изглаголан Ангелы» (Евр.1:4, 2:2); «яко закон Моисеом дан бысть, благодать [же] и даяние Духа Иисус Христом бысть» (Ин.1:17). И тогда от Дана до Вирсавии возвещаем был закон, а ныне «во всю землю изыде вещание их» (Пс.18:5); и язычники покланяются Христу, и чрез Него познают Отца. Итак, написано это о Спасителе по человечеству, а не иначе.
12. Посему, ужели Дионисий, как разглашают христоборцы, пиша о человечестве Сына и в этом отношении назвав Его произведением, сказал, что Он есть один из человеков? Или, говоря, что Слово не есть собственность Отчей сущности, думал, что Оно — единосущно с нами человеками? Но не так писал он в других посланиях, напротив же того, оказывается в них мудрствующим право, и этими посланиями может возразить им, говоря так: «Не одного я мнения с вами, богоборцы; не мои слова послужили Арию предлогом к нечестию; напротив того, пиша к Аммону и Евфранору по поводу савеллиан, упомянул я о делателе и о лозе и о других подобных изречениях, чтобы, доказав человечество Господа, убедить их — не утверждать более, будто бы Отец стал человеком. Как делатель не есть лоза, так явившееся в теле — не Отец, но Слово; Слово же, явившееся в лозе, названо лозою по телесному сродству с розгами, под которыми разумеемся мы. Итак, в этом смысле писал я к Евфранору и Аммонию, а вашему бесстыдству противополагаю другие, писанные мною, послания, чтобы люди благоразумные узнали заключающееся в них мое оправдание и правое рассуждение о вере во Христа».
Посему, и арианам, если бы имели здравый ум, должно было бы — подобно сему рассуждать и думать об Епископе. «Вся права разумевающим, и права обретающим разум» (Притч.8:9). Поелику же, не научившись вере вселенской Церкви, впали они в нечестие, и ослепившись уже умом, почитают правое стропотным, и свет именуют тьмою, а тьму почитают светом; то, к большему осуждению еретиков, необходимо нужно представить места из других Дионисиевых посланий и причину их написания. Ибо, из этих посланий почерпнув сведения, и мы так рассуждаем и пишем об этом муже.
13. Предлог же, по которому написал он другие послания, есть следующий. Когда Епископ Дионисий узнал о бывшем в Пентаполе, и по благочестивой ревности, как сказал я выше, против Савеллиевой ереси написал послание к Евфранору и Аммонию: тогда некоторые из братий той Церкви, правомудрствуя, но не спросив Дионисия, чтобы от него самого узнать, почему написал он, пошли в Рим и обвиняли его пред соименным ему Дионисием, Епископом Римским. И Римский Епископ, услышав об этом, написал вместе и против держащихся Савеллиевых мнений, и против мудрствующих тоже, что утверждал Арий и за что извержен он из Церкви. И он говорит, что равно, хотя и противоположно одно другому, нечестие — и Савеллиево и тех, которые утверждают, что Слово
Божие есть тварь и произведение, и что Оно создано. Писал он и к Дионисию (Александрийскому), извещая, — в чем обвиняли его. На это Дионисий скоро дал ответ, и книги свои надписал: «обличение и оправдание».
Заметь в этом ненавистный образ действования христоборцев, и как они, к стыду своему, действовали против себя. Поелику Дионисий, Епископ Римский, писал и против тех, которые утверждают, что Сын Божий — тварь и произведение: то этим показывается, что не ныне в первый раз, но издревле всеми предаваема была анафеме ересь христоборных ариан. Потом, поелику Дионисий, Епископ Александрийский, оправдывается в рассуждении послания, какое написал он; то оказывается, что он не так думал, как они говорят, и вовсе не имел Ариева зловерия.
14. К совершенному осуждению ариан и в доказательство, что они клевещут, достаточно и того одного, что Дионисий оправдывается в том, что разглашают о нем ариане. Ибо ответ написал он не как упорствующий в своем, но как оправдывающийся, — в чем подозревали его. А оправдывающийся — в чем обвинен, что иное делает, как не уничтожает всякую подозреваемую в нем вину, и с тем вместе обличает клеветников ариан?
Но чтобы еще более были они постыжены тем, что писал Дионисий в свое оправдание, представлю тебе собственные его выражения. По ним узнаешь, что ариане — зломудренны, Дионисий же — чужд их зловерия.
Во-первых, послание свое надписал он: «обличение и оправдание». Что это значит? — Не то ли, что обличает солгавших и оправдывается в том, что написал, показывая, что написал не в том смысле, как предполагал Арий, но что, припомянув сказанное о Господе по Его человечеству, не не знает и того, что Он есть нераздельное с Отцом Слово и Премудрость? Потом, жалуется на обвинителей своих, — что выражения его передают не вполне, но в усеченном виде, и как бы не с доброю, но с лукавою, совестью говорят, что хотят, и уподобляет их клевещущим на послания блаженного Апостола. А таковая укоризна совершенно освобождает его от худого подозрения. Ибо, если обвинявших Павла почитает за одно с обвинявшими его самого; то не что иное доказывает этим, но то единственно, что написал он так, держась Павлова образа мыслей. И подлинно, ответствуя на каждое слово обвинителей, всему, что выставляют они, дает он правильный смысл, и как первым посланием низлагает Савеллия, так последним доказывает искреннюю свою благочестивую веру.
Итак, поелику они говорят, будто бы Дионисий думает, что Бог не всегда был Отцом, что не всегда был Сын, а напротив того, Бог был без Слова, и самого Сына не было, пока не получил бытия, и было некогда, что Его не было, потому что Он — не вечен, но получил бытие впоследствии; то смотри, как отвечает он на это. Большую часть его речений, — где или входит в исследование своего предмета, или сводит умозаключения, или обличает, предлагая вопросы, или жалуется на обвинителей, — оставляя, чтобы не продолжить речи, привожу одно то, что необходимо идет к обвинению. Итак, оправдываясь в этом, в первой книге, надписанной «обличение и оправдание», между прочим, пишет он в таких выражениях:
15. «Не было, когда бы Бог не был Отцом». И в последующем говорит: «известно, что всегда есть Христос, как Слово, Премудрость и Сила; потому что Бог, не как не рождавший их прежде, родил впоследствии, но сказано это потому, что Сын не сам от Себя, но от Отца имеет бытие». И вскоре потом еще говорит о Сыне: «Но, как сияние вечного Света, конечно и сам Он — вечен. Поелику всегда есть свет, то явно, что всегда есть и сияние; ибо в этом самом: издавать сияние, — подразумевается, что есть свет. И свет не может быть не светящим. Возвратимся опять к подобиям. Ежели есть солнце, то есть луч, есть день. Если же нет ничего подобного, то трудно сказать, что есть и солнце. Посему, если бы солнце было вечно, то и день был бы не прекращающийся. Но теперь этого нет: с появлением солнца начинается день, и с прекращением его света оканчивается. Бог же вечный есть свет, не начинавшийся и никогда не престающий. Следовательно, пред Ним и с Ним — вечное сияние, безначальное, всегда пребывающее и проявляющее Его; а это и есть Премудрость, Которая говорит: «Аз бех, о Нейже радовашеся, на всяк же день веселяхся пред лицем Его на всяко время» (Притч.8:30). И чрез несколько после присовокупляет, говоря о Нем: «Итак есть вечный Сын вечного Отца и Свет от Света. Поелику есть родитель, то есть и чадо. А если бы не было чада, то почему и чьим может быть родителем? Но есть Тот и Другой, и Оба — всегда». Потом опять присовокупляет: «Итак, поелику Бог есть свет, то Христос есть сияние. А поелику Он и дух, — ибо сказано: «Дух [есть] Бог» (Ин.4:24)); то соответственно сему, Христос называется еще «парою»; ибо сказано: «пара бо есть силы Божия» (Прем.7:25). И в другой раз говорит еще: «единый же Сын, всегда соприсущий Отцу и исполненный Сущего, и Сам есть сущий от Отца».
16. Если бы это было сказано обоюдно, то имело бы потребность в истолкователе. А поелику об одном и том же написал ясно и неоднократно; то пусть Арий скрежещет зубами, видя, что Дионисием ниспровергнута его ересь, и слыша, как он, чего не хотелось бы Арию, говорит: Бог всегда был Отцом, и Сын — не просто вечен; но поелику вечен Отец, то вечен и Сын и соприсущ Ему, как сияние — свету. А те, которые хотя подозревали только Дионисия, будто бы мудрствует он по-ариански, да оставят такое худое о нем мнение. Ибо какое у них общение, когда Арий говорит: не было Сына, пока не рожден, и было, когда Его не было; а Дионисий учит: Бог есть свет вечный, никогда не начинавшийся и непрестающий; следовательно, пред Ним и с Ним — сияние безначальное, всегда пребывающее и проявляющее Его?
И на другое подозрение утверждающих, что Дионисий, называя Отца, не именует Сына, и, называя опять Сына, не именует Отца, но различает, отдаляет и отделяет Сына от Отца, ответствует и пристыжает их Дионисий, говоря во второй книге:
17. «Из сказанных мною именований каждое не отлучно и не отдельно от сопряженного с ним. Сказал я: «Отец», и прежде, нежели присовокуплю: «Сын», означил уже и Его во Отце; присовокупил я: «Сын», и если и не предпоставил ему слова: «Отец»; то, без сомнения, Отец подразумевается в Сыне; прибавил я: «Святой Дух», но вместе присоединил, откуда и чрез кого приходит. Но они не знают, что Отец, как Отец, не отчуждается от Сына, потому что имя это выражает собою начало единения; и Сын не отлучается от Отца, потому что название: «Отец» — указывает на общение; и в Их руках есть Дух, Который не может быть лишен ни Посылающего, ни Носящего. Почему же мне, который употребляю сии именования, думать, что Они — раздельны и совершенно разлучены между Собою?» И немного спустя прибавляет: «Таким образом, нераздельную Единицу мы распространяем в Троицу, и неумаляемую Троицу опять сводим в Единицу».
18. Потом, — поелику обвиняли его, будто бы говорит, что Сын есть один из сотворенных и не единосущен Отцу, — опять в первой книге сам обличает таковых, говоря: «Впрочем сказав, что должно понимать нечто сотворенное и нечто произведенное, мимоходом представил я примеры таковых вещей, как слабейших, когда сказал, что растение не одно и то же с делателем, и ладья — с судостроителем; потом, остановился на вещах более приличных и сродных; особенно же распространился о том, что — всего истиннее, изобретая многоразличные доказательства, которые и сообщил тебе в другом послании, где показал, что ложно — то обвинение, какое взводят на меня, будто бы я не признаю, что Христос — единосущен Богу. Хотя и говорю, что этого именования не находил и не читал нигде в Священных Писаниях; однако же, последующие мои доводы, о которых умолчали они, не разногласят с этою мыслию. Ибо представлял я в пример и человеческое рождение, очевидно, как однородное, только, без сомнения, заметив, что родители — инаковы с детьми, потому что они сами — не дети, или необходимо не быть ни родителям, ни детям. Самого письма, как прежде сказал, не могу доставить по обстоятельствам. А если бы мог, то прислал бы тебе самые употребленные тогда речения, лучше же сказать, список со всего послания, что и сделаю, как скоро буду иметь возможность. Знаю же и помню, что представлены мною многие подобия вещей сродных; говорил я, что и растение, взошедшее от семени или от корня, инаково с тем, из чего оно произросло, хотя, без сомнения, осталось однородным с ним; и река, текущая из источника, получает иной вид и иное имя, потому что ни источник не называется рекою, ни река — источником, существуют же тот и другая, и источник есть как бы отец, а река есть вода из источника. Но они притворяются, будто бы не видят, что написано это и подобное этому, и представляют себя как бы слепыми. Намереваются же издали метать в меня, как камнями, несвязными между собою речениями, не зная того, что, при рассуждении о предметах малоизвестных, которые нужно еще сделать доступными познанию, часто не только не сходные, но даже противоположные, знаки служат к изображению искомого». В третьей же книге говорит Дионисий: «жизнь рождена от жизни, как река истекла из источника, и от неугасимого света возжжен блистающий свет».
19. Кто, слыша это, не признает безумными подозревающих Дионисия, будто мудрствует он по-ариански? Ибо, вот в этих книгах Дионисий явно попирает всю Ариеву ересь самыми истинными рассуждениями. Положения: не был, пока не рожден; и было, когда не было Его, — обращает в ничто одним словом: «сияние», а также — говоря, что Отец Его никогда не был нерождавшим. В ничто также обращает и выражение их: из «несущего», когда говорит, что Слово есть как река из источника, отрасль от корня, чадо от родителя, свет от света, жизнь от жизни. И как они отлучают и отделяют Слово от Бога, так Дионисий отвергает это, говоря, что нераздельная и неумаляемая Троица сводится в Единицу. Положение же их, — что Сын чужд Отчей сущности, вполне попирает, говоря, что Сын единосущен Отцу. Посему, подивится иной бесстыдству нечестивых: почему, — когда Дионисий, которого называют они единомысленным с ними, говорит, что Сын единосущен, — они, как комары жужжат всюду, будто бы Собор неправо написал: «единосущный»? Если Дионисий — им друг, то пусть не отрицаются от сказанного их единомышленником. А если думают, что сказано это неправо; то почему об утверждающем это Дионисии разглашают, будто бы думает он одинаково с ними? Всего же важнее то, что Дионисий, как оказывается, говорит это не мимоходом: но, написав прежде другие послания, обличает во лжи обвинявших его, — будто бы не называет он Сына единосущным Отцу, и думающих, будто Слово называет он сотворенным, опровергает, что не такова его мысль, как они полагают, но если и употребил эти выражения, то употребил с намерением показать только, что не Отец, но Сын облекся в тело получившее бытие, и созданное, и сотворенное; почему и говорится о Сыне, что Он получил бытие, сотворен и создан.
20. Поелику же действительно употребил прежде таковые выражения Дионисий; то, хотя далек от всякого единомыслия с арианами, однако же, у слушающих его просит «совести... благи» (1Пет.3:16), представляя на вид трудность, или, может быть, и необъятность предмета исследования, — просит судить не выражения, но разумение пишущего, и особенно, когда весьма многое свидетельствует об его образе мыслей. По крайней мере, сам он сказал: «мимоходом указал я примеры подобных вещей, как слабейших, а именно: растение и земледелателя; остановился же на вещах более сродных, и особенно распространился о том, что — всего истиннее». А кто утверждает это, тот показывает, что согласнее с истиною — назвать Сына вечным и сущим от Отца, нежели сотворенным. Ибо последним выражением означается телесное естество Господа, а первыми — вечность Божества Его. И этим Дионисий подтверждает, что не просто, но благоразумно и истинными доводами обличены им обвинявшие его, будто бы Сына не называет единосущным Отцу; именно говорит: «хотя не нашел я этого речения в Писаниях, но, из самых Писаний составляя понятие, дознал, что Он, как Сын и Слово, не может быть чуждым Отчей сущности». В доказательство же, что не думает он, будто бы Сын есть тварь и произведение (ибо это разглашали о нем), так говорит во второй книге: «Если кто из клеветников, когда Бога назвал я Творцом и Создателем всего, подумает, что говорю это и о Христе; то пусть слышит, что прежде еще назвал я Бога Отцом, а в этом именовании включается и Сын. Ибо, назвав Отца Творцом, присовокупил я: и Отец не того, чему Творец, если собственно Отцом называется тот, кто родил. Обширность же этого наименования: Отец — покажем в последующем. Отец — не Творец, если только творцом называть художника, производящего что-либо своими руками. Ибо у эллинов и мудрецы называются творцами собственных их сочинений. Есть, как сказал Апостол, и «творец закона» (Иак.4:11, Рим.2:13); есть творцы и внутреннего — добродетели, или порока, как сказал Господь: «ждах, да сотворит суд, сотвори же беззаконие» (Ис.5:7).
21. Слышащему это подлинно надобно помнить Божие слово, в котором говорится: «аможе обратится нечестивый, исчезает» (Притч.12:7). Ибо, вот нечестивые ежедневно исчезают, обращаясь всюду, и не имея на это никакого предлога в словах Дионисия; потому что он явно учит, что Сын — не произведение и не тварь, клевещущих же на него, как наименовавшего Бога Творцом, обвиняет и вразумляет, что не приметили они, как прежде еще наименовал Дионисий Бога Отцом, в каковом наименовании включается и Сын. А говоря это, показывает, что Сын — не в числе произведений, и что Бог — не Творец, но Отец собственного Своего Слова. И поелику некоторые, по неразумию, винили его, что Бога назвал Творцом Христа; то, разными способами оправдываясь в этом, говорит, что и в таком случае слово его — неукоризненно. Ибо признается, что «наименовал Творцом по причине плоти, действительно сотворенной, какую Слово восприяло на Себя. А если кто будет подозревать, что сказано это о Слове, — и в таком случае прилично им выслушать без привязчивости, как будто не почитаю Слова произведением, и Бога называю не Творцом, но Отцом Его. А если где, рассуждая о Сыне, и скажу невзначай, что Бог — Творец; то и в этом случае можно оправдаться; потому что у эллинов мудрецы называют себя творцами своих сочинений, тогда как они — отцы их. И Божественное Писание именует нас творцами и сердечных движений, называя творцами закона, и суда, и правды». А таким образом Дионисий во всех отношениях доказывал, что Сын — не тварь и не произведение, да и сам он — чужд арианского зловерия.
22. Ни один арианин да не подозревает его, будто по-ариански говорит он, что де «Сын — соприсущ Отцу так, что хотя имена соединены между собою, однако означаемые ими — весьма далеки друг от друга, и хотя не всегда Сын соприсущ Отцу, но однако же, как скоро стал Сын, так скоро и Бог наименовался Отцом; после того, и Сын — соприсущ уже Ему, как бывает это и у людей». Но пусть приведет себе на мысль и припомнит сказанное прежде, и тогда увидит правую Дионисиеву веру. Ибо он говорит: «не было, когда бы Бог не был Отцом»; и еще: «Бог есть вечный свет, никогда не начинавшийся и непрестающий; следовательно, пред Ним и с Ним вечное сияние, безначальное, всегда пребывающее и проявляющее Его». А потому, никто вообще не должен подозревать его в чем-либо подобном. И примеры источника и реки, корня и отрасли, духа и пара постыждают христоборцев, которые разглашают о нем противное.
23. Поелику же Арий ко всем прочим своим злоречиям приложил и это, как из гноя извлеченное, речение, и присовокупляет, что «сие Слово не есть собственное Отчее Слово, но в Боге иное есть слово; Господь же — чужд Отчей сущности, и по примышлению (κατ’ ἐπίνοιαν) только называется Словом, а не по естеству; и не истинный Божий есть Сын, Сыном же, как тварь, называется по усыновлению»; и говоря это, хвалится он пред неведущими, будто бы и в этом имеет своим единомышленником Дионисия: то смотри, какова и в этом отношении Дионисиева вера, и как Дионисий борется с таковым ариевым зломыслием. Ибо в первой книге пишет так: «Сказано прежде, что Бог есть источник всех благ; река же из Него изливающаяся надписывается: Сын; потому что слово есть излияние ума, и, говоря по-человечески, источается из сердца устами. И мысль, исторгаясь с помощью языка, делается другим словом, отличным от слова в сердце. Ибо одно, послав от себя другое, остается таким же, каким было; а другое, быв послано, излетает и носится повсюду; а таким образом каждое из них — и одно в другом пребывает, и одно — отлично от другого; и два — слова, но оба суть одно. Так и Отец и Сын, по сказанному, суть едино, и один в другом пребывают». В четвертой же книге говорит так: «Мысль наша изрыгает из себя слово, по сказанному у Пророка: «отрыгну сердце мое слово благо» (Пс.44:2). И мысль и слово отличны друг от друга, и занимают свое собственное и отдельное от прочего место; и мысль пребывает и движется в сердце, а слово на языке и в устах; однако же, они неразлучны, и ни на одну минуту не бывают лишены друг друга. Ни, мысль не бывает без слова, ни слово без мысли; но мысль творит слово, явясь в нем, и слово обнаруживает мысль, в ней получив бытие. И мысль есть как бы внутри сокровенное слово; а слово — исторгающаяся мысль. Мысль исходит в слово, а слово заключает мысль в умах слушателей; и таким образом мысль чрез слово водружается в душах слушающих, входя вместе с словом. И мысль, будучи сама от себя, есть как бы отец слову, а слово — как бы сын мысли; прежде мысли оно не возможно, и не совне откуда-либо произошло вместе с мыслию, но из нее произникло. Так и Отец, высочайшая и всеобъемлющая Мысль, имеет Сына, Слово, первого Своего истолкователя и вестника».
24. Этого или никогда не слыхал Арий, или слыша не понимал по невежеству. А если бы понял, то не лгал бы столько на Епископа. Но, без сомнения, и его, как и нас, злословил по ненависти к истине. Как христоборец, не замедлит он преследовать мудрствующих по Христе; о чем предсказал сам Господь: «аще Мене изгнаша, и вас изженут» (Ин.15:20). Или, если покровители нечестия думают, что Дионисий — единомыслен с ними, то пусть напишут и исповедают это; пусть напишут о винограде и делателе, о ладье и судостроителе, и пусть исповедают также, что говорил он в защиту единосущия, и о том, что Сын — от сущности, и о вечности, об отношении мысли к слову, об источнике и реке, и о прочем, чтобы хотя из этого различия познать им, каким образом одно сказал он по смотрению, а другое по требованию благочестивой веры, и говоря уже это, отринут противный сему образ мыслей. Ибо что близкого с вредными Ариевыми мнениями имеет Дионисиева вера? Не то ли, что Арий говорит о Слове по примышлению (κατ’ἐπίνοιαν), а Дионисий называет истинным и по естеству Божиим Словом? И один отчуждает Слово от Отца, а другой учит, что Оно есть собственное и неотдельное от Отчей сущности, и относится к Отцу, как слово к мысли, река — к источнику. Поэтому, если кто может разлучить и сделать между собою чуждыми слово и мысль, или разделить реку и источник, и положить между ними преградою стену, или реку назвать иносущною с источником и доказывать, что вода — чужда ему, или отважится сияние отделять от света и утверждать, что сияние — от иной сущности, а не от света: то пусть таковой безумствует с Арием; ибо окажется, что у него нет даже и ума человеческого. А если сама природа признаёт сие нераздельным и рождаемое от сего — собственным того рождением: то никто да не мудрствует уже по Ариеву, и да не клевещет на Дионисия; а напротив того, по сему самому еще более да удивляется и ясности его речи, и правоте веры.
25. В удостоверение же, что против безумной Ариевой мысли, — будто бы иное есть слово, которое — в Боге, и иное, о Котором говорит Иоанн: «в начале бе Слово» (Ин.1:1), также иная собственная в Боге премудрость, и иная, о Которой говорит Апостол: Христос Божия сила и Божия премудрость (1Кор.1:24), — Дионисий также восстает, и поражает такое зловерие, смотри опять, что пишет он об этом во второй книге: «В начале бе Слово», но не было слова, издающего Слово; потому что Слово было у Бога. Господь есть Премудрость; посему, не было премудрости, произведшей Премудрость; «Аз бех, — говорит Она, — о нейже радовашеся» (Притч.8:30). Христос есть Истина; а сказано: «благословен Бог истины» (2Ездр.4:40). Здесь низлагает Дионисий и Савеллия и Ария, и доказывает, что обе эти ереси — равны в нечестии; потому что Отец Слова — не Слово, и сущее от Отца — не тварь, но собственное рождение Его сущности; а также, изшедшее Слово — не Отец; и опять, Слово сие — не одно из многих, но единственный, истинный и преискренний по естеству Отчий Сын, и ныне сущий во Отце и вечно и неотдельно от Него сущий. Таким образом, Господь есть Премудрость и Истина, и не второй после иной премудрости, но единственный, Тот самый, Кем Отец все сотворил; и Им привел Он в бытие многоразличные сущности сотворенных вещей; чрез Него дает познавать Себя, кому хочет; Им производится и совершается промышление о всем. И Дионисий знал только это одно Божие Слово.
Вот Дионисиева вера. Не многое написал я, собрав из посланий его, но оно может подать тебе повод присовокупить большее, и увеличить стыд ариан по причине клеветы их на Епископа. Ибо во всех своих писаниях и в каждом отдельно Дионисий обличал их злонамеренность и предавал позору их ересь.
26. Итак, из этого открывается, что послание его к Евфранору и Аммонию писано с другою мыслию, по особому смотрению; это доказывает и оправдание его. И действительно, при низложении Савеллиева безумия убедителен этот образ речи, — так что желающий скорее изобличить еретиков должен начинать не с указаний на Божество Слова, и именно — что Сын есть Слово и Премудрость и Сила, и «Аз и Отец едино есма» (Ин.10:30), — чтобы еретики, перетолковав прекрасно сказанное, не обратили этого в предлог к бесстыдному своему упорству, когда услышат: «Аз и Отец едино есма,... и видевый Мене, виде Отца» (Ин.10:30, 14:9); но, как и сделал Дионисий, должен выставлять сперва сказанное о Спасителе по-человечески, а именно, что Он жаждал, утомлялся, что Он есть лоза, что Он молился и пострадал. В какой мере уничижительны эти речения, в такой же мере доказывается ими, что не Отец сделался человеком. Ибо, когда Господь именуется лозою, — необходимо быть и делателю, и когда Он молился, быть послушающему Его, и когда просил, — быть дающему. Подобные указания всего удобнее обнаруживают безумие савеллиан; потому что иной — молящийся, а иной — послушающий, иное — лоза, а иное — делатель. Если употребляются какие речения, как бы отчуждающие Сына от Отца; то употребляются о Нем по причине плоти, какую понес на Себе ради нас. Ибо сотворенное, по естеству, чуждо Богу. Посему, поелику плоть сотворена, «Слово же, — как говорит (Ин.1:14), — плоть бысть»; то, хотя по естеству Оно собственно есть Отчее Слово и неотделимое от Отца, впрочем по причине плоти говорится, что и Отец — далек от Него; потому что Сам дозволяет говорить о Нем свойственное плоти, чтобы явно было, что тело было Его собственное, а не иному кому принадлежало. Когда таковой смысл дается словам, тогда всего скорее обличен будет Савеллий в том, что не Отец стал плотью, но Отчее Слово, Которое избавило и привело нас ко Отцу. Так обличив и убедив, более уже приуготовленных будет учить и о Божестве Слова, а именно, что Слово есть и Премудрость, и Сын, и сила, и сияние, и образ. Ибо и здесь опять необходимо — представлять себе, что, поелику есть Слово, то должен быть и Отец Слова; поелику есть Премудрость, то должен быть и Родитель Ея; и поелику есть сияние, должен быть и свет; а таким образом и Сын и Отец должны быть едино.
27. Зная это, писал Дионисий, и одним заставлял умолкнуть Савеллия, а другим ниспровергал арианскую ересь. Ибо как Савеллия низлагает то, что есть человеческого в Спасителе, так арианам надобно делать обличения тем, что указывает не на человечество, но на Божество Слова; чтобы они, перетолковав сказанное о Господе по телу, не подумали, что Слово таково же, каковы и мы люди, и не остались уже при своем безумии. Но, если и они будут научены о Божестве, то осудят свое злоумие, и удобнее уже выразумев, что «Слово плоть бысть», станут потом различать и человеческое и приличное Божеству.
Когда же это так, и доказано, что Епископ Дионисий в написанном им — благочестив; что делать после сего арианам? На кого еще лгать, когда обличены в этом? Ибо им, — когда ниспали с «основания Апостол» (Ефес. 2:20) и имеют удобоколеблемый ум, — необходимо искать опоры, и поелику не находят, лгать уже на Отцов. Но никто более им не поверит, хотя и будут усиливаться клеветать; потому что ересь их осуждена всеми. Разве станут уже говорить о дьяволе; потому что он один с ними в согласии, вернее же сказать, внушает им ересь. Но кто уже наименует христианами, а не скорее дьявольскими тех, у кого вождем — дьявол, чтобы называться им не только христоборцами, но даже дьявольскими? Разве только переменятся и отрекутся от вымышленного ими нечестия, познают же истину; ибо и им принесет это пользу, и нам прилично желать этого всем заблуждающимся.
И это — нимало не чуждо, а напротив того, очень свойственно их злоумию. Если решились они поучаться «на Господа и на Христа Его» (Пс.2:2); что удивительного, если злословят блаженной памяти Епископа Александрийского Дионисия, будто бы он — единомыслен и единомудрен с ними? Ибо, если они, для утверждения ереси своей, по видимому, и хвалят его, даже называют блаженным; то этим, не просто как-либо, но тяжко клевещут на него, подобно каким-нибудь разбойникам и людям бесчестного нрава, которые, когда укоряют их за собственные их поступки, причисляют к себе мужей целомудренных, говоря ложь об их целомудрии.
2. Посему, если твердо уверены в том, что думают и говорят, пусть представят ересь в ее наготе, и укажут, ежели, по их мнению, или что-либо в Писании имеющееся, или хотя человеческая какая благочестивая мысль, служит к ее оправданию. А если не имеют ничего подобного, то пусть умолкнут. Нигде не найдут они ничего, кроме обличения себе. Не найдут в Писаниях; потому что Иоанн говорит: «в начале бе Слово» (Ин.1:1) — то Слово, о Котором утверждают они, будто Его не было, пока не рождено. Давид же от Отчего лица воспевает: «отрыгну сердце Мое Слово благо» (Пс.44:2) — то Слово, Которое, по их словам, существует только по примышлению и получило бытие из ничего. Потом Иоанн опять благовествует: вся «Тем быша, и без Него ничтоже бысть» (Ин.1:3). И Павел пишет: «един Господь Иисус Христос, Имже вся» (1Кор.8:6); и в другом месте: «яко о Нем создана быша всяческая» (Кол.1:16). Где же возьмут они смелости, или, лучше сказать, какой должны потерпеть стыд, противясь изречениям святых и утверждая, что Создатель всего есть произведение, и Тот, Кем все получило бытие и существует, есть тварь? Не остается им в оправдание даже и человеческой какой-либо благочестивой мысли. Ибо какой человек, эллин ли или варвар, решится сказать, что исповедуемый им Бог есть тварь? Или — что не было Его, пока не получил бытия? Или какой человек, — слыша, как Тот, Кто по его верованию единый есть Бог, говорит: «Сей есть Сын Мой возлюбленный» (Мф.3:17), и: «отрыгну сердце Мое Слово благо» (Пс.44:2), — осмелится сказать, что Слово, отрыгнутое Божиим сердцем, произошло из несущего, или — Сын есть тварь, а не собственное рождение Именующего Его Сыном? И еще: кто, — слыша, как Тот, Кто по его верованию есть Господь и Спаситель, говорит: «Аз во Отце, и Отец во Мне» (Ин.14:10), и: «Аз и Отец едино есма» (Ин.10:30), — решится разделять, что Он соединил и соблюл нераздельным?
3. И сами они, усматривая это и не смея положиться на свои умствования, лгут на благочестивых. Но, поелику они во всем скудны, и сами за собою видят, что предлагаемыми отовсюду вопросами приводятся в совершенное недоумение и изумление; то надлежало бы им лучше — раскаяться, уклонившись с пути заблуждения, а не причислять к себе тех, кого не знают, чтобы, когда и эти обличат, не понести большего стыда. Впрочем, может быть, и никогда не захотят они отстать от такого коварства. Ибо и в этом поревновали они бывшим с Каиафою, как у них же научились и тому, чтобы отречься от Христа. И те, — когда Господь совершил столько дел, которыми давал уразуметь, что Он есть Христос, Сын Бога живого, — обличаемые Им, о всем рассуждали и все говорили вопреки Писаниям, и, будучи не в силах хотя на несколько времени смело выдержать обличения, прибегли к Патриарху, говоря: «Отца имамы Авраама» (Мф.3:9), и думали, что могут прикрыть этим свое неразумие. Но, как те, говоря это, не приобрели себе никакой пользы, так и эти, именуя Дионисия, одинаково с теми, не возмогут избежать подобного же обвинения. И тех обличил Господь за их беззакония, говоря: «сего Авраам несть сотворил» (Ин.8:40), и этих нечестивых и лживых изобличает также сама истина; потому что Епископ Дионисий никогда не держался Ариевых мыслей и не была не известна ему истина. Но и тогдашние иудеи, и нынешние новые от отца своего дьявола наследовали христоборное безумие.
А что говорят они это несправедливо и клевещут на Дионисия, — важным доказательством этому служит, что не был он и свержен с епископства, осужденный другими епископами за нечестие, как они извергнуты из клира, и сам не оставлял Церкви, как защитник ереси, но почил в ней добре, и доныне память его пребывает и пишется с Отцами. Но если бы держался он одинаковых с ними мыслей, или не оправдался в том, что написал; то нет сомнения, что, конечно, и он подвергся бы одному с ними жребию.
4. И этого было бы достаточно к совершенному осуждению новых иудеев, которые и от Господа отрекаются, и на Отцов клевещут, и предприемлют обольстить всех христиан. Но поелику думают они, что имеют у себя предлоги к клевете на Епископа, именно — некоторые места в его послании; то рассмотрим и оные, чтобы и из этого видно было их суесловие, и чтобы они, хотя поздно, прекратили хулы свои на Господа, и хотя с воинами исповедали Его, видя, как тварь свидетельствует, — что «воистину Божий Сын есть Сей» (Мф.27:54), а не единый из тварей.
Итак, говорят они, что блаженной памяти Дионисий в послании сказал: «Сын Божий есть произведение и сотворен, и Он — не в свойстве со Отцом по естеству, но чужд Ему по сущности; Отец — к Нему то же, что делатель — к виноградной лозе и судостроитель — к ладье; и, как произведение, Сын не был, пока не получил бытия».
Так писал Дионисий, и признаемся, что есть такое его послание; но как написал он это послание, так написал и весьма многие другие послания; и им надлежало прочесть и их, чтобы Дионисиева вера видна была из всех посланий, а не из одного только; потому что, когда и судостроитель построил многие суда, — об искусстве его судят не по одному судну, но по всем. Итак, если указываемое ими послание писал он просто, как излагающий в нем веру, или написал это одно послание; то пусть обвиняют его, как угодно. Такие мысли — действительно достойны осуждения. А если во времени и лице был предлог, завлекший его написать таким образом, притом же написал он и другие послания, оправдываясь в том, в чем подозревали его; то им должно было также, не опуская из вида этих причин, не возбуждать опрометчиво ненависть против Дионисия; иначе подумают о них, что ловят только слова, и оставляют без внимания истину, содержащуюся в других посланиях. И земледелец о каждом из своих дерев прилагает инаковое попечение, смотря по настоящему качеству земли, и никто не станет порицать его за то, что одно дерево обрезывает, другое прививает, одно сажает, а другое вырывает с корнем; напротив же того, всякий, узнав хорошо причину, подивится разнообразию его сведений. Итак, если не поверхностно читали они, сочинения Дионисиевы, то пусть скажут содержание послания; ибо таким образом сделаются явными их клевета и лукавство их произволения. Поелику же они или не знают, или стыдятся сказать; то необходимо сделать это нам.
5. В Пентаполе верхней Ливии некоторые епископы держались тогда Савеллиева образа мыслей, и эти вымыслы такую возымели силу, что немного не доставало, чтобы в церквах и не проповедовали уже о Сыне Божием. Узнав это, Дионисий (так как он имел попечение о тех церквах) посылает и советует виновным прекратить свое зловерие. Но как они не прекращали, а еще с большим бесстыдством стали нечествовать; то вынужден он был к бесстыдству их написать таковое послание и из Евангелий представить им, что есть человеческого в Спасителе, чтобы, — поелику дерзновенно отрицали они Сына, и что в Нем человеческого, то приписывали Отцу, — таким образом доказав, что не Отец, но Сын сделался за нас человеком, убедить невежд, что Отец — не Сын, и постепенно уже возводить их к истинному Божеству Сына и к ведению Отца. Таково содержание сего послания; а по этой причине и написал он так, ради хотевших с таким бесстыдством превратить истинную веру.
6. Поэтому, в чем подобны между собою Ариева ересь и Дионисиева мысль? Или, почему Дионисий именуется как Арий, когда большая между ними разность? Один — учитель вселенской Церкви, а другой стал изобретателем новой ереси. И Арий, излагая собственное свое зловерие, написал Талию изнеженным и смешным размером, по примеру египетского Сотада, а Дионисий написал и другие послания, оправдался, — в чем подозревали его, и оказался правомудрствующим. Поэтому, если пишет он противное себе самому, то пусть не присвояют его к себе; потому что в этом отношении не заслуживает он вероятия. Если же, написав послание к Аммонию, подвергся он подозрению, но оправдался, исправив прежнее, и оправдавшись, не переменился в мыслях; то явно, что и то, чем возбуждено подозрение, написано им по особенному смотрению. А что пишется или делается по особенному смотрению, того не должно принимать в худую сторону и каждому толковать по собственному хотению. И врач не редко, что кажется для иных непригодным, прикладывает то к известного рода язвам, как сам это знает, не иное что имея в намерении, но одно здравие. И благоразумный учитель употребляет этот способ — применяться к свойствам обучаемых и говорить так, пока введет их на путь совершенства.
7. Если же этого блаженной памяти мужа винят за то, что написал только так (ибо что ариане выставляют в похвалу его, то обращается ему в вину); что будут делать, слыша в Деяниях великих и блаженных Апостолов? Петр говорит: «мужие Исраилстии, послушайте словес сих: Иисуса Назорея, мужа извествованна от Бога в вас силами и чудесы и знамении, яже сотвори Тем Бог посреде вас, якоже... весте, Сего нарекованным советом и проразумением Божиим предана, рукою беззаконных пригвождше, убисте» (Деян.2:22—23); и еще: «во имя Иисуса Христа Назорея, Егоже вы распясте, Егоже Бог воскреси от мертвых, о Сем сей стоит предь вами здрав» (Деян.4:10). И Павел объясняет в Антиохии Писидийской, что Бог «преставль Саула, воздвиже... Давида в царя, емуже и рече, свидетельствовав: обретох Давида сына Иессеова, мужа по сердцу Моему, иже сотворит... хотения Моя. От сего семене по обетованию воздвиже Исраилю Спасителя Иисуса» (Деян.13:22—23); и еще в Афинах говорит: «Лета убо неведения презирая Бог, ныне повелевает человеком всем всюду покаятися: Зане уставил есть день, в оньже хощет судити вселенней в правде, о Муже, Егоже предустави, веру подая всем, воскресив Его от мертвых» (Деян.17:30—31). Или, великий мученик Стефан говорит: «се вижу небеса отверста, и Сына человеча одесную стояща Бога» (Деян.7:56). Итак, кстати уже им и теперь возыметь дерзость (ибо на что они не отважатся?) и сказать, что и сами Апостолы мудрствовали по-ариански; потому что Христа называют человеком из Назарета и удобостраждущим.
8. И поелику воображают они подобные вещи, то ужели Апостолы, когда употребили эти речения, почитали Христа не более, как простым только человеком? Да не будет сего! Не позволительно даже допустить до себя такую мысль. Напротив того, и в этом поступили они как мудрые архитектоны и «строители тайн Божиих» (1Кор.4:1), и основательную имеют на то причину. Поелику тогдашние иудеи, сами находясь в заблуждении и в заблуждение вводя язычников, думали, что Христос — простой только человек и приходит от семени Давидова, по подобию других чад, происшедших от Давида, и не веровали, что Он — Бог, и что «Слово плоть бысть» (Ин.1:14); то по сему самому блаженные Апостолы весьма благоразумно объясняли сперва иудеям, что в Спасителе есть человеческое, чтобы, видимыми и бывшими знамениями совершенно убедив их в пришествии Христовом, возвести их потом и к вере в Божество Его, доказав, что совершенные Им дела свойственны не человеку, но Богу. Именно Петр, называя Христа мужем удобостраждущим, вскоре присовокупил, что Он есть «Начальник... жизни» (Деян.3:15), в Евангелии же исповедует: «Ты еси Христос, Сын Бога живаго» (Мф.16:16), и в Послании говорит, что Он есть «Посетитель душ» (1Петр.2:25), и Господь его самого, и Ангелов, и сил (1Петр.3:22). Также и Павел, который говорит, что Христос есть муж от семени Давидова, сам же в послании к Евреям написал: «Иже сый сияние славы и образ Ипостаси Его» (Евр.1:3), и в послании к Филиппийцам: «Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу» (Флп.2:6). А сказать, что Он — Начальник жизни, Сын Божий, сияние и образ, равен Богу, Господь и Посетитель душ, что иное значит, — не то ли самое, что в теле было Божие Слово, Которым все получило бытие, и что Он неотделим от Отца, как сияние от света?
9. Посему, и Дионисий поступил так, научившись у Апостолов. Поелику вкралась Савеллиева ересь, то принужден был он, по сказанному выше, написать такое послание, и в возражение им представить сказанное о Спасителе по-человечески и уничиженно, чтобы, — указанием на человеческое отняв у них возможность утверждать, будто бы Сын есть сам Отец, — сделать для них более удобоприемлемым учение о Божестве Сына, когда в других посланиях будет по Писаниям называть Его Словом, Премудростью, силою, «парою» (Прем.7:25) и сиянием Отца. По крайней мере, говоря так в посланиях, писанных им в свое оправдание, дерзновенно выражается он о вере во Христа и о благочестии. Посему, как Апостолы не подлежат обвинению за указывающие на человечество речения о Господе, потому что Господь стал человеком, но тем более достойны удивления за особое смотрение и за учение, соображенное со временем: так Дионисий — не арианин за свое послание к Евфранору и Аммонию против Савеллия. Ибо, если употребил слова и примеры низкие, то и это заимствовано им из Евангелий; и предлогом к употреблению их имеет он явление Спасителя во плоти, по которому и это и подобное этому о Нем написано. Как Он есть Слово Божие, так впоследствии «Слово плоть бысть» (Ин.1:14), и «в начале бе Слово» (Ин.1:1), при скончании же веков имела Его во чреве Дева (Мф.1:18), и Господь стал человеком. И хотя один Он означаемый тем и другим, — потому что «Слово плоть бысть», — однако же, речения, употребленные о Божестве Его и о вочеловечении, имеют собственное свое истолкование, сообразное с тем, что именно означается. И кто пишет о том, что человеческого прияло Слово, тот знает и о Божестве Его. И кто вешает о Божестве, тому не неизвестно, что — свойственно явлению Его во плоти. Но, различая то и другое, как сведущий и благоискусный торжник, шествует он прямым путем благочестия. И когда представляет Его плачущим, — знает, что Господь, сделавшись человеком, как показывает, что плакать есть дело человеческое, так воскрешает Лазаря как Бог; знает, что Он как алчет и жаждет телесно, так божески пятью хлебами насыщает пять тысяч; знает, что тело человеческое лежит во гробе, но, как тело Божие, воскрешается самим Словом.
10. Сему научая и Дионисий, в послании к Евфранору и Аммонию ради Савеллия написал, что сказано о Спасителе по-человечески. Ибо по-человечески сказано о Нем: «Аз есмь лоза, Отец же делатель» (Ин.15:1), и: «верна суща сотворшему Его» (Евр.3:2), и: «созда» (Притч.8:22), и: «толико лучший быв Ангелов» (Евр. 1:4). Но не неизвестно Дионисию и это: «Аз во Отце, и Отец во Мне» (Ин.14:10), и: «видевый Мене, виде Отца» (Ин.14:9). Ибо знаем, что написал он это в других посланиях, да и там, пиша это, помнил о человечестве Господа. Как «во образе Божии сый не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил, зрак раба приим» (Флп.2:6—7), и «богат сый, нас ради обнища» (2Кор.8:9): так при столь высоких и богатых речениях о Божестве Его есть также смиренные и бедные выражения о явлении Его во плоти.
А что по человечеству сказано это о Спасителе, — вправе мы заключать из следующего. Делатель, по сущности, чужд виноградной лозе, а розги единосущны и сродни с лозою и не отдельны от нее; они, как и лоза, имеют одно и то же происхождение; но, как Господь сказал, Он есть «лоза, мы [же] рождие» (Ин.15:5). Посему, если Сын единосущен с нами и одно имеет с нами происхождение; то в этом отношении и Сын по сущности будет чужд Отцу, как и виноградная лоза — делателю. А если Сын — не то, что — мы, и Он — Отчее Слово, а мы сотворены из земли, и — Адамовы потомки: то речение это должно относить не к Божеству Слова, но к человеческому уже Его явлению; потому что Спаситель сказал так: «Аз есмь лоза, вы... рождие,... Отец делатель». Мы — в родстве с Господом по телу; почему и сказал Он: «возвещу имя Твое братии Моей» (Евр.2:12). И как розги — единосущны с виноградною лозою и от нее происходят, так и мы, имея тела однородные с телом Господним, от исполнения Его приемлем (Иоан.1:16), и тело Его для нас есть корень воскресения и спасения. Отец же называется делателем; потому что Он Словом сделал лозу, то есть человечество Спасителя, и Сам Словом Своим уготовал нам путь в царство. «И никтоже приходит ко Господу, аще не Отец привлечет его к Нему» (Ин.6:44).
11. Поелику изречение это имеет такое толкование, то необходимо было о названной в таком смысле лозе написать: «верна суща сотворшему Его», и: «толико лучший быв Ангелов», и: «созда». Ибо когда приял Он на себя то, что восхотел за нас принести, — а это было тело от Девы Марии; тогда и написано о Нем, что создан и сотворен, и получил бытие; потому что таковые выражения — приличны людям. Сверх того, не по приятии тела стал Он лучшим Ангелов; иначе окажется, что прежде был меньше их или равен им. Напротив того, Апостол, пиша к иудеям и человеческое служение Господа сравнивая с служением Моисеевым, сказал: «толико лучший быв Ангелов; потому что закон изглаголан Ангелы» (Евр.1:4, 2:2); «яко закон Моисеом дан бысть, благодать [же] и даяние Духа Иисус Христом бысть» (Ин.1:17). И тогда от Дана до Вирсавии возвещаем был закон, а ныне «во всю землю изыде вещание их» (Пс.18:5); и язычники покланяются Христу, и чрез Него познают Отца. Итак, написано это о Спасителе по человечеству, а не иначе.
12. Посему, ужели Дионисий, как разглашают христоборцы, пиша о человечестве Сына и в этом отношении назвав Его произведением, сказал, что Он есть один из человеков? Или, говоря, что Слово не есть собственность Отчей сущности, думал, что Оно — единосущно с нами человеками? Но не так писал он в других посланиях, напротив же того, оказывается в них мудрствующим право, и этими посланиями может возразить им, говоря так: «Не одного я мнения с вами, богоборцы; не мои слова послужили Арию предлогом к нечестию; напротив того, пиша к Аммону и Евфранору по поводу савеллиан, упомянул я о делателе и о лозе и о других подобных изречениях, чтобы, доказав человечество Господа, убедить их — не утверждать более, будто бы Отец стал человеком. Как делатель не есть лоза, так явившееся в теле — не Отец, но Слово; Слово же, явившееся в лозе, названо лозою по телесному сродству с розгами, под которыми разумеемся мы. Итак, в этом смысле писал я к Евфранору и Аммонию, а вашему бесстыдству противополагаю другие, писанные мною, послания, чтобы люди благоразумные узнали заключающееся в них мое оправдание и правое рассуждение о вере во Христа».
Посему, и арианам, если бы имели здравый ум, должно было бы — подобно сему рассуждать и думать об Епископе. «Вся права разумевающим, и права обретающим разум» (Притч.8:9). Поелику же, не научившись вере вселенской Церкви, впали они в нечестие, и ослепившись уже умом, почитают правое стропотным, и свет именуют тьмою, а тьму почитают светом; то, к большему осуждению еретиков, необходимо нужно представить места из других Дионисиевых посланий и причину их написания. Ибо, из этих посланий почерпнув сведения, и мы так рассуждаем и пишем об этом муже.
13. Предлог же, по которому написал он другие послания, есть следующий. Когда Епископ Дионисий узнал о бывшем в Пентаполе, и по благочестивой ревности, как сказал я выше, против Савеллиевой ереси написал послание к Евфранору и Аммонию: тогда некоторые из братий той Церкви, правомудрствуя, но не спросив Дионисия, чтобы от него самого узнать, почему написал он, пошли в Рим и обвиняли его пред соименным ему Дионисием, Епископом Римским. И Римский Епископ, услышав об этом, написал вместе и против держащихся Савеллиевых мнений, и против мудрствующих тоже, что утверждал Арий и за что извержен он из Церкви. И он говорит, что равно, хотя и противоположно одно другому, нечестие — и Савеллиево и тех, которые утверждают, что Слово
Божие есть тварь и произведение, и что Оно создано. Писал он и к Дионисию (Александрийскому), извещая, — в чем обвиняли его. На это Дионисий скоро дал ответ, и книги свои надписал: «обличение и оправдание».
Заметь в этом ненавистный образ действования христоборцев, и как они, к стыду своему, действовали против себя. Поелику Дионисий, Епископ Римский, писал и против тех, которые утверждают, что Сын Божий — тварь и произведение: то этим показывается, что не ныне в первый раз, но издревле всеми предаваема была анафеме ересь христоборных ариан. Потом, поелику Дионисий, Епископ Александрийский, оправдывается в рассуждении послания, какое написал он; то оказывается, что он не так думал, как они говорят, и вовсе не имел Ариева зловерия.
14. К совершенному осуждению ариан и в доказательство, что они клевещут, достаточно и того одного, что Дионисий оправдывается в том, что разглашают о нем ариане. Ибо ответ написал он не как упорствующий в своем, но как оправдывающийся, — в чем подозревали его. А оправдывающийся — в чем обвинен, что иное делает, как не уничтожает всякую подозреваемую в нем вину, и с тем вместе обличает клеветников ариан?
Но чтобы еще более были они постыжены тем, что писал Дионисий в свое оправдание, представлю тебе собственные его выражения. По ним узнаешь, что ариане — зломудренны, Дионисий же — чужд их зловерия.
Во-первых, послание свое надписал он: «обличение и оправдание». Что это значит? — Не то ли, что обличает солгавших и оправдывается в том, что написал, показывая, что написал не в том смысле, как предполагал Арий, но что, припомянув сказанное о Господе по Его человечеству, не не знает и того, что Он есть нераздельное с Отцом Слово и Премудрость? Потом, жалуется на обвинителей своих, — что выражения его передают не вполне, но в усеченном виде, и как бы не с доброю, но с лукавою, совестью говорят, что хотят, и уподобляет их клевещущим на послания блаженного Апостола. А таковая укоризна совершенно освобождает его от худого подозрения. Ибо, если обвинявших Павла почитает за одно с обвинявшими его самого; то не что иное доказывает этим, но то единственно, что написал он так, держась Павлова образа мыслей. И подлинно, ответствуя на каждое слово обвинителей, всему, что выставляют они, дает он правильный смысл, и как первым посланием низлагает Савеллия, так последним доказывает искреннюю свою благочестивую веру.
Итак, поелику они говорят, будто бы Дионисий думает, что Бог не всегда был Отцом, что не всегда был Сын, а напротив того, Бог был без Слова, и самого Сына не было, пока не получил бытия, и было некогда, что Его не было, потому что Он — не вечен, но получил бытие впоследствии; то смотри, как отвечает он на это. Большую часть его речений, — где или входит в исследование своего предмета, или сводит умозаключения, или обличает, предлагая вопросы, или жалуется на обвинителей, — оставляя, чтобы не продолжить речи, привожу одно то, что необходимо идет к обвинению. Итак, оправдываясь в этом, в первой книге, надписанной «обличение и оправдание», между прочим, пишет он в таких выражениях:
15. «Не было, когда бы Бог не был Отцом». И в последующем говорит: «известно, что всегда есть Христос, как Слово, Премудрость и Сила; потому что Бог, не как не рождавший их прежде, родил впоследствии, но сказано это потому, что Сын не сам от Себя, но от Отца имеет бытие». И вскоре потом еще говорит о Сыне: «Но, как сияние вечного Света, конечно и сам Он — вечен. Поелику всегда есть свет, то явно, что всегда есть и сияние; ибо в этом самом: издавать сияние, — подразумевается, что есть свет. И свет не может быть не светящим. Возвратимся опять к подобиям. Ежели есть солнце, то есть луч, есть день. Если же нет ничего подобного, то трудно сказать, что есть и солнце. Посему, если бы солнце было вечно, то и день был бы не прекращающийся. Но теперь этого нет: с появлением солнца начинается день, и с прекращением его света оканчивается. Бог же вечный есть свет, не начинавшийся и никогда не престающий. Следовательно, пред Ним и с Ним — вечное сияние, безначальное, всегда пребывающее и проявляющее Его; а это и есть Премудрость, Которая говорит: «Аз бех, о Нейже радовашеся, на всяк же день веселяхся пред лицем Его на всяко время» (Притч.8:30). И чрез несколько после присовокупляет, говоря о Нем: «Итак есть вечный Сын вечного Отца и Свет от Света. Поелику есть родитель, то есть и чадо. А если бы не было чада, то почему и чьим может быть родителем? Но есть Тот и Другой, и Оба — всегда». Потом опять присовокупляет: «Итак, поелику Бог есть свет, то Христос есть сияние. А поелику Он и дух, — ибо сказано: «Дух [есть] Бог» (Ин.4:24)); то соответственно сему, Христос называется еще «парою»; ибо сказано: «пара бо есть силы Божия» (Прем.7:25). И в другой раз говорит еще: «единый же Сын, всегда соприсущий Отцу и исполненный Сущего, и Сам есть сущий от Отца».
16. Если бы это было сказано обоюдно, то имело бы потребность в истолкователе. А поелику об одном и том же написал ясно и неоднократно; то пусть Арий скрежещет зубами, видя, что Дионисием ниспровергнута его ересь, и слыша, как он, чего не хотелось бы Арию, говорит: Бог всегда был Отцом, и Сын — не просто вечен; но поелику вечен Отец, то вечен и Сын и соприсущ Ему, как сияние — свету. А те, которые хотя подозревали только Дионисия, будто бы мудрствует он по-ариански, да оставят такое худое о нем мнение. Ибо какое у них общение, когда Арий говорит: не было Сына, пока не рожден, и было, когда Его не было; а Дионисий учит: Бог есть свет вечный, никогда не начинавшийся и непрестающий; следовательно, пред Ним и с Ним — сияние безначальное, всегда пребывающее и проявляющее Его?
И на другое подозрение утверждающих, что Дионисий, называя Отца, не именует Сына, и, называя опять Сына, не именует Отца, но различает, отдаляет и отделяет Сына от Отца, ответствует и пристыжает их Дионисий, говоря во второй книге:
17. «Из сказанных мною именований каждое не отлучно и не отдельно от сопряженного с ним. Сказал я: «Отец», и прежде, нежели присовокуплю: «Сын», означил уже и Его во Отце; присовокупил я: «Сын», и если и не предпоставил ему слова: «Отец»; то, без сомнения, Отец подразумевается в Сыне; прибавил я: «Святой Дух», но вместе присоединил, откуда и чрез кого приходит. Но они не знают, что Отец, как Отец, не отчуждается от Сына, потому что имя это выражает собою начало единения; и Сын не отлучается от Отца, потому что название: «Отец» — указывает на общение; и в Их руках есть Дух, Который не может быть лишен ни Посылающего, ни Носящего. Почему же мне, который употребляю сии именования, думать, что Они — раздельны и совершенно разлучены между Собою?» И немного спустя прибавляет: «Таким образом, нераздельную Единицу мы распространяем в Троицу, и неумаляемую Троицу опять сводим в Единицу».
18. Потом, — поелику обвиняли его, будто бы говорит, что Сын есть один из сотворенных и не единосущен Отцу, — опять в первой книге сам обличает таковых, говоря: «Впрочем сказав, что должно понимать нечто сотворенное и нечто произведенное, мимоходом представил я примеры таковых вещей, как слабейших, когда сказал, что растение не одно и то же с делателем, и ладья — с судостроителем; потом, остановился на вещах более приличных и сродных; особенно же распространился о том, что — всего истиннее, изобретая многоразличные доказательства, которые и сообщил тебе в другом послании, где показал, что ложно — то обвинение, какое взводят на меня, будто бы я не признаю, что Христос — единосущен Богу. Хотя и говорю, что этого именования не находил и не читал нигде в Священных Писаниях; однако же, последующие мои доводы, о которых умолчали они, не разногласят с этою мыслию. Ибо представлял я в пример и человеческое рождение, очевидно, как однородное, только, без сомнения, заметив, что родители — инаковы с детьми, потому что они сами — не дети, или необходимо не быть ни родителям, ни детям. Самого письма, как прежде сказал, не могу доставить по обстоятельствам. А если бы мог, то прислал бы тебе самые употребленные тогда речения, лучше же сказать, список со всего послания, что и сделаю, как скоро буду иметь возможность. Знаю же и помню, что представлены мною многие подобия вещей сродных; говорил я, что и растение, взошедшее от семени или от корня, инаково с тем, из чего оно произросло, хотя, без сомнения, осталось однородным с ним; и река, текущая из источника, получает иной вид и иное имя, потому что ни источник не называется рекою, ни река — источником, существуют же тот и другая, и источник есть как бы отец, а река есть вода из источника. Но они притворяются, будто бы не видят, что написано это и подобное этому, и представляют себя как бы слепыми. Намереваются же издали метать в меня, как камнями, несвязными между собою речениями, не зная того, что, при рассуждении о предметах малоизвестных, которые нужно еще сделать доступными познанию, часто не только не сходные, но даже противоположные, знаки служат к изображению искомого». В третьей же книге говорит Дионисий: «жизнь рождена от жизни, как река истекла из источника, и от неугасимого света возжжен блистающий свет».
19. Кто, слыша это, не признает безумными подозревающих Дионисия, будто мудрствует он по-ариански? Ибо, вот в этих книгах Дионисий явно попирает всю Ариеву ересь самыми истинными рассуждениями. Положения: не был, пока не рожден; и было, когда не было Его, — обращает в ничто одним словом: «сияние», а также — говоря, что Отец Его никогда не был нерождавшим. В ничто также обращает и выражение их: из «несущего», когда говорит, что Слово есть как река из источника, отрасль от корня, чадо от родителя, свет от света, жизнь от жизни. И как они отлучают и отделяют Слово от Бога, так Дионисий отвергает это, говоря, что нераздельная и неумаляемая Троица сводится в Единицу. Положение же их, — что Сын чужд Отчей сущности, вполне попирает, говоря, что Сын единосущен Отцу. Посему, подивится иной бесстыдству нечестивых: почему, — когда Дионисий, которого называют они единомысленным с ними, говорит, что Сын единосущен, — они, как комары жужжат всюду, будто бы Собор неправо написал: «единосущный»? Если Дионисий — им друг, то пусть не отрицаются от сказанного их единомышленником. А если думают, что сказано это неправо; то почему об утверждающем это Дионисии разглашают, будто бы думает он одинаково с ними? Всего же важнее то, что Дионисий, как оказывается, говорит это не мимоходом: но, написав прежде другие послания, обличает во лжи обвинявших его, — будто бы не называет он Сына единосущным Отцу, и думающих, будто Слово называет он сотворенным, опровергает, что не такова его мысль, как они полагают, но если и употребил эти выражения, то употребил с намерением показать только, что не Отец, но Сын облекся в тело получившее бытие, и созданное, и сотворенное; почему и говорится о Сыне, что Он получил бытие, сотворен и создан.
20. Поелику же действительно употребил прежде таковые выражения Дионисий; то, хотя далек от всякого единомыслия с арианами, однако же, у слушающих его просит «совести... благи» (1Пет.3:16), представляя на вид трудность, или, может быть, и необъятность предмета исследования, — просит судить не выражения, но разумение пишущего, и особенно, когда весьма многое свидетельствует об его образе мыслей. По крайней мере, сам он сказал: «мимоходом указал я примеры подобных вещей, как слабейших, а именно: растение и земледелателя; остановился же на вещах более сродных, и особенно распространился о том, что — всего истиннее». А кто утверждает это, тот показывает, что согласнее с истиною — назвать Сына вечным и сущим от Отца, нежели сотворенным. Ибо последним выражением означается телесное естество Господа, а первыми — вечность Божества Его. И этим Дионисий подтверждает, что не просто, но благоразумно и истинными доводами обличены им обвинявшие его, будто бы Сына не называет единосущным Отцу; именно говорит: «хотя не нашел я этого речения в Писаниях, но, из самых Писаний составляя понятие, дознал, что Он, как Сын и Слово, не может быть чуждым Отчей сущности». В доказательство же, что не думает он, будто бы Сын есть тварь и произведение (ибо это разглашали о нем), так говорит во второй книге: «Если кто из клеветников, когда Бога назвал я Творцом и Создателем всего, подумает, что говорю это и о Христе; то пусть слышит, что прежде еще назвал я Бога Отцом, а в этом именовании включается и Сын. Ибо, назвав Отца Творцом, присовокупил я: и Отец не того, чему Творец, если собственно Отцом называется тот, кто родил. Обширность же этого наименования: Отец — покажем в последующем. Отец — не Творец, если только творцом называть художника, производящего что-либо своими руками. Ибо у эллинов и мудрецы называются творцами собственных их сочинений. Есть, как сказал Апостол, и «творец закона» (Иак.4:11, Рим.2:13); есть творцы и внутреннего — добродетели, или порока, как сказал Господь: «ждах, да сотворит суд, сотвори же беззаконие» (Ис.5:7).
21. Слышащему это подлинно надобно помнить Божие слово, в котором говорится: «аможе обратится нечестивый, исчезает» (Притч.12:7). Ибо, вот нечестивые ежедневно исчезают, обращаясь всюду, и не имея на это никакого предлога в словах Дионисия; потому что он явно учит, что Сын — не произведение и не тварь, клевещущих же на него, как наименовавшего Бога Творцом, обвиняет и вразумляет, что не приметили они, как прежде еще наименовал Дионисий Бога Отцом, в каковом наименовании включается и Сын. А говоря это, показывает, что Сын — не в числе произведений, и что Бог — не Творец, но Отец собственного Своего Слова. И поелику некоторые, по неразумию, винили его, что Бога назвал Творцом Христа; то, разными способами оправдываясь в этом, говорит, что и в таком случае слово его — неукоризненно. Ибо признается, что «наименовал Творцом по причине плоти, действительно сотворенной, какую Слово восприяло на Себя. А если кто будет подозревать, что сказано это о Слове, — и в таком случае прилично им выслушать без привязчивости, как будто не почитаю Слова произведением, и Бога называю не Творцом, но Отцом Его. А если где, рассуждая о Сыне, и скажу невзначай, что Бог — Творец; то и в этом случае можно оправдаться; потому что у эллинов мудрецы называют себя творцами своих сочинений, тогда как они — отцы их. И Божественное Писание именует нас творцами и сердечных движений, называя творцами закона, и суда, и правды». А таким образом Дионисий во всех отношениях доказывал, что Сын — не тварь и не произведение, да и сам он — чужд арианского зловерия.
22. Ни один арианин да не подозревает его, будто по-ариански говорит он, что де «Сын — соприсущ Отцу так, что хотя имена соединены между собою, однако означаемые ими — весьма далеки друг от друга, и хотя не всегда Сын соприсущ Отцу, но однако же, как скоро стал Сын, так скоро и Бог наименовался Отцом; после того, и Сын — соприсущ уже Ему, как бывает это и у людей». Но пусть приведет себе на мысль и припомнит сказанное прежде, и тогда увидит правую Дионисиеву веру. Ибо он говорит: «не было, когда бы Бог не был Отцом»; и еще: «Бог есть вечный свет, никогда не начинавшийся и непрестающий; следовательно, пред Ним и с Ним вечное сияние, безначальное, всегда пребывающее и проявляющее Его». А потому, никто вообще не должен подозревать его в чем-либо подобном. И примеры источника и реки, корня и отрасли, духа и пара постыждают христоборцев, которые разглашают о нем противное.
23. Поелику же Арий ко всем прочим своим злоречиям приложил и это, как из гноя извлеченное, речение, и присовокупляет, что «сие Слово не есть собственное Отчее Слово, но в Боге иное есть слово; Господь же — чужд Отчей сущности, и по примышлению (κατ’ ἐπίνοιαν) только называется Словом, а не по естеству; и не истинный Божий есть Сын, Сыном же, как тварь, называется по усыновлению»; и говоря это, хвалится он пред неведущими, будто бы и в этом имеет своим единомышленником Дионисия: то смотри, какова и в этом отношении Дионисиева вера, и как Дионисий борется с таковым ариевым зломыслием. Ибо в первой книге пишет так: «Сказано прежде, что Бог есть источник всех благ; река же из Него изливающаяся надписывается: Сын; потому что слово есть излияние ума, и, говоря по-человечески, источается из сердца устами. И мысль, исторгаясь с помощью языка, делается другим словом, отличным от слова в сердце. Ибо одно, послав от себя другое, остается таким же, каким было; а другое, быв послано, излетает и носится повсюду; а таким образом каждое из них — и одно в другом пребывает, и одно — отлично от другого; и два — слова, но оба суть одно. Так и Отец и Сын, по сказанному, суть едино, и один в другом пребывают». В четвертой же книге говорит так: «Мысль наша изрыгает из себя слово, по сказанному у Пророка: «отрыгну сердце мое слово благо» (Пс.44:2). И мысль и слово отличны друг от друга, и занимают свое собственное и отдельное от прочего место; и мысль пребывает и движется в сердце, а слово на языке и в устах; однако же, они неразлучны, и ни на одну минуту не бывают лишены друг друга. Ни, мысль не бывает без слова, ни слово без мысли; но мысль творит слово, явясь в нем, и слово обнаруживает мысль, в ней получив бытие. И мысль есть как бы внутри сокровенное слово; а слово — исторгающаяся мысль. Мысль исходит в слово, а слово заключает мысль в умах слушателей; и таким образом мысль чрез слово водружается в душах слушающих, входя вместе с словом. И мысль, будучи сама от себя, есть как бы отец слову, а слово — как бы сын мысли; прежде мысли оно не возможно, и не совне откуда-либо произошло вместе с мыслию, но из нее произникло. Так и Отец, высочайшая и всеобъемлющая Мысль, имеет Сына, Слово, первого Своего истолкователя и вестника».
24. Этого или никогда не слыхал Арий, или слыша не понимал по невежеству. А если бы понял, то не лгал бы столько на Епископа. Но, без сомнения, и его, как и нас, злословил по ненависти к истине. Как христоборец, не замедлит он преследовать мудрствующих по Христе; о чем предсказал сам Господь: «аще Мене изгнаша, и вас изженут» (Ин.15:20). Или, если покровители нечестия думают, что Дионисий — единомыслен с ними, то пусть напишут и исповедают это; пусть напишут о винограде и делателе, о ладье и судостроителе, и пусть исповедают также, что говорил он в защиту единосущия, и о том, что Сын — от сущности, и о вечности, об отношении мысли к слову, об источнике и реке, и о прочем, чтобы хотя из этого различия познать им, каким образом одно сказал он по смотрению, а другое по требованию благочестивой веры, и говоря уже это, отринут противный сему образ мыслей. Ибо что близкого с вредными Ариевыми мнениями имеет Дионисиева вера? Не то ли, что Арий говорит о Слове по примышлению (κατ’ἐπίνοιαν), а Дионисий называет истинным и по естеству Божиим Словом? И один отчуждает Слово от Отца, а другой учит, что Оно есть собственное и неотдельное от Отчей сущности, и относится к Отцу, как слово к мысли, река — к источнику. Поэтому, если кто может разлучить и сделать между собою чуждыми слово и мысль, или разделить реку и источник, и положить между ними преградою стену, или реку назвать иносущною с источником и доказывать, что вода — чужда ему, или отважится сияние отделять от света и утверждать, что сияние — от иной сущности, а не от света: то пусть таковой безумствует с Арием; ибо окажется, что у него нет даже и ума человеческого. А если сама природа признаёт сие нераздельным и рождаемое от сего — собственным того рождением: то никто да не мудрствует уже по Ариеву, и да не клевещет на Дионисия; а напротив того, по сему самому еще более да удивляется и ясности его речи, и правоте веры.
25. В удостоверение же, что против безумной Ариевой мысли, — будто бы иное есть слово, которое — в Боге, и иное, о Котором говорит Иоанн: «в начале бе Слово» (Ин.1:1), также иная собственная в Боге премудрость, и иная, о Которой говорит Апостол: Христос Божия сила и Божия премудрость (1Кор.1:24), — Дионисий также восстает, и поражает такое зловерие, смотри опять, что пишет он об этом во второй книге: «В начале бе Слово», но не было слова, издающего Слово; потому что Слово было у Бога. Господь есть Премудрость; посему, не было премудрости, произведшей Премудрость; «Аз бех, — говорит Она, — о нейже радовашеся» (Притч.8:30). Христос есть Истина; а сказано: «благословен Бог истины» (2Ездр.4:40). Здесь низлагает Дионисий и Савеллия и Ария, и доказывает, что обе эти ереси — равны в нечестии; потому что Отец Слова — не Слово, и сущее от Отца — не тварь, но собственное рождение Его сущности; а также, изшедшее Слово — не Отец; и опять, Слово сие — не одно из многих, но единственный, истинный и преискренний по естеству Отчий Сын, и ныне сущий во Отце и вечно и неотдельно от Него сущий. Таким образом, Господь есть Премудрость и Истина, и не второй после иной премудрости, но единственный, Тот самый, Кем Отец все сотворил; и Им привел Он в бытие многоразличные сущности сотворенных вещей; чрез Него дает познавать Себя, кому хочет; Им производится и совершается промышление о всем. И Дионисий знал только это одно Божие Слово.
Вот Дионисиева вера. Не многое написал я, собрав из посланий его, но оно может подать тебе повод присовокупить большее, и увеличить стыд ариан по причине клеветы их на Епископа. Ибо во всех своих писаниях и в каждом отдельно Дионисий обличал их злонамеренность и предавал позору их ересь.
26. Итак, из этого открывается, что послание его к Евфранору и Аммонию писано с другою мыслию, по особому смотрению; это доказывает и оправдание его. И действительно, при низложении Савеллиева безумия убедителен этот образ речи, — так что желающий скорее изобличить еретиков должен начинать не с указаний на Божество Слова, и именно — что Сын есть Слово и Премудрость и Сила, и «Аз и Отец едино есма» (Ин.10:30), — чтобы еретики, перетолковав прекрасно сказанное, не обратили этого в предлог к бесстыдному своему упорству, когда услышат: «Аз и Отец едино есма,... и видевый Мене, виде Отца» (Ин.10:30, 14:9); но, как и сделал Дионисий, должен выставлять сперва сказанное о Спасителе по-человечески, а именно, что Он жаждал, утомлялся, что Он есть лоза, что Он молился и пострадал. В какой мере уничижительны эти речения, в такой же мере доказывается ими, что не Отец сделался человеком. Ибо, когда Господь именуется лозою, — необходимо быть и делателю, и когда Он молился, быть послушающему Его, и когда просил, — быть дающему. Подобные указания всего удобнее обнаруживают безумие савеллиан; потому что иной — молящийся, а иной — послушающий, иное — лоза, а иное — делатель. Если употребляются какие речения, как бы отчуждающие Сына от Отца; то употребляются о Нем по причине плоти, какую понес на Себе ради нас. Ибо сотворенное, по естеству, чуждо Богу. Посему, поелику плоть сотворена, «Слово же, — как говорит (Ин.1:14), — плоть бысть»; то, хотя по естеству Оно собственно есть Отчее Слово и неотделимое от Отца, впрочем по причине плоти говорится, что и Отец — далек от Него; потому что Сам дозволяет говорить о Нем свойственное плоти, чтобы явно было, что тело было Его собственное, а не иному кому принадлежало. Когда таковой смысл дается словам, тогда всего скорее обличен будет Савеллий в том, что не Отец стал плотью, но Отчее Слово, Которое избавило и привело нас ко Отцу. Так обличив и убедив, более уже приуготовленных будет учить и о Божестве Слова, а именно, что Слово есть и Премудрость, и Сын, и сила, и сияние, и образ. Ибо и здесь опять необходимо — представлять себе, что, поелику есть Слово, то должен быть и Отец Слова; поелику есть Премудрость, то должен быть и Родитель Ея; и поелику есть сияние, должен быть и свет; а таким образом и Сын и Отец должны быть едино.
27. Зная это, писал Дионисий, и одним заставлял умолкнуть Савеллия, а другим ниспровергал арианскую ересь. Ибо как Савеллия низлагает то, что есть человеческого в Спасителе, так арианам надобно делать обличения тем, что указывает не на человечество, но на Божество Слова; чтобы они, перетолковав сказанное о Господе по телу, не подумали, что Слово таково же, каковы и мы люди, и не остались уже при своем безумии. Но, если и они будут научены о Божестве, то осудят свое злоумие, и удобнее уже выразумев, что «Слово плоть бысть», станут потом различать и человеческое и приличное Божеству.
Когда же это так, и доказано, что Епископ Дионисий в написанном им — благочестив; что делать после сего арианам? На кого еще лгать, когда обличены в этом? Ибо им, — когда ниспали с «основания Апостол» (Ефес. 2:20) и имеют удобоколеблемый ум, — необходимо искать опоры, и поелику не находят, лгать уже на Отцов. Но никто более им не поверит, хотя и будут усиливаться клеветать; потому что ересь их осуждена всеми. Разве станут уже говорить о дьяволе; потому что он один с ними в согласии, вернее же сказать, внушает им ересь. Но кто уже наименует христианами, а не скорее дьявольскими тех, у кого вождем — дьявол, чтобы называться им не только христоборцами, но даже дьявольскими? Разве только переменятся и отрекутся от вымышленного ими нечестия, познают же истину; ибо и им принесет это пользу, и нам прилично желать этого всем заблуждающимся.
Информация о первоисточнике
При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Православная энциклопедия «Азбука веры»." (http://azbyka.ru/).
Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).
© Онлайн библиотека сайта Православие и мир, 2011–2024
В Православной электронной библиотеке
использованы материалы
"Издательства сестричества им. свт. Игнатия Ставропольского";
онлайн-библиотек
pagez.ru,
lib.eparhia-saratov.ru,
wco.ru,
sedmitza.ru,
pravbeseda.ru,
orthlib.ru
и других открытых ресурсов.