Предисловие
Издательство им. свт. Игнатия Ставропольского, строго соблюдая авторские права других издательств и авторов, считает, однако, неуместным понятие авторского права в издании православных книг, т. к. авторство слова Божия принадлежит Богу. По традиции не принято подписывать православные иконы, т. к. их автор — Святой Дух. Летописцы и многие древние духовные писатели по смирению скрывали свои имена. Мы будем рады любым перепечаткам книг нашего издательства, кроме особо оговоренных, авторы которых против переиздания без их согласия. Если какую-либо книгу нашего издательства перепечатают, это будет свидетельствовать только о том, что книга хорошая и нужна людям.
Настоящая книга является продолжением публикации бесед на радио «Радонеж» иеромонаха Сергия (Рыбко), настоятеля храмов Святаго Духа сошествия на бывшем Лазаревском кладбище и прп. Сергия Радонежского в Бибиреве. Большой интерес читателей вызвала первая книга бесед «Возможно ли спасение в XXI веке?». Вторая книга, как и первая, отвечает на основополагающие вопросы духовной жизни современных христиан, преподает правила совершения духовного подвига применительно к нашему времени. Одна из глав повествует об удивительном старце-подвижнике нашего времени архимандрите Серафиме (Тяпочкине f1982).
Автор будет благодарен критическим отзывам о его книге.
Адрес: 129272 Москва, ул. Советской Армии, д. 12, стр. 1 и 2. E-mail: lazarevskoe@mail.ru
Глава 1 Храни веру православную
Почему важно правильно веровать
— Отец Сергий, Святые Отцы пишут о том, что аскетическая жизнь неразрывно связана с исповеданием православной веры, что если человек правильно исповедует догматы, он и живет правильно. Почему это так?
— Мировоззрение человека отражается на всем его поведении. Чем ближе он к истине, тем правильнее его поведение, а чем дальше от истины, чем он более страстен, тем более порабощен отцом лжи, дьяволом (Ин. 8, 44), и, соответственно, все его поведение лживо, лукаво, корыстно, эгоистично, он является носителем зла в этом мире.
Это, наверное, можно видеть и в окружающих нас людях. Когда человек имеет правильное представление о Боге, Святой Троице, Господе нашем Иисусе Христе, Пресвятой Деве Богородице, о том, что такое Церковь, Таинства, он и жизнь свою строит в соответствии с теми духовными законами, по которым Господь устроил мир. И соблюдая их, стараясь жить праведно, он получает соответствующие плоды: добродетели, благодатные дарования.
Как сказал Екклесиаст, нет ничего лучше, как веселиться и делать доброе в жизни своей (Екк. 3, 12). И еще: Бог силен обогатить вас всякою благодатью, чтобы вы, всегда и во всем имея всякое довольство, были богаты на всякое доброе дело (2 Кор. 9, 8). Довольство — это благодарность за все то, что есть у человека, за все блага земные, духовные и душевные. А благочестие — это почитание единого Блага, то есть Бога, воли Божией, закона Божия, жительство по заповедям Божиим. От того, как человек верует, какое у него мировоззрение, зависят его взгляды и на духовную жизнь, т. е. его духовность.
— А есть ли связь между добродетелью, покаянием и догматически правильным исповеданием веры?
— Конечно, здесь есть самая прямая связь. Как мы сказали, если человек правильно верует, т. е. правильно понимает истины веры и нравственные догматы, то он правильно живет. Но в то же время только при правильном, покаянном жительстве можно правильно понять православные догматы. Получается, что правильно понять Евангелие и на¬учиться жить по нему может человек, который понимает, что главное в жизни христианина — это покаяние.
Покаяние очищает ум и сердце от страстей. Ум, очищенный от страстей, начинает видеть Бога, правильно понимать истины православного вероучения, в том числе догматические истины. Естественно, новоначальный, приходящий в Церковь, причастен страстям, и грех не дает ему правильно понять эти истины. Часто люди недооценивают важность православной веры, у них возникает мнение, будто все равно, как веровать. Они говорят: «Какая разница: быть католиком, протестантом или православным, главное — быть хорошим, добрым».
Но когда человек начинает подвизаться в делании евангельских заповедей, он, естественно, начинает интересоваться историей Церкви, видит, какой большой период времени занимает борьба ее с ересями, как нечестиво жили и живут еретики, какие тяжкие они совершали преступления. И сейчас еретики вряд ли отличаются чистотой жизни и веры. Православные же своей подвижнической жизнью, стремлением к чистоте и целомудрию доказали свое правильное исповедание веры.
— Отец Сергий, а что для христианина должно являться основанием веры? Ведь то, что нам подсказывает сердце, не всегда правильно, а использовать доказательства ума — очень сложно, дьявол может нас запутать. Известно, что отец Павел Флоренский пытался составить логические формулы с апологетической целью математически доказать существование Бога. Но не для каждого это приемлемо. Если человек начинает напряженно рассуждать, у него могут появиться помыслы сомнения. Итак, что следует положить нерушимым основанием нашей веры?
— Вера каждого человека богооткровенна, то есть Господь открывается каждому так, как считает нужным и возможным, причем, с одной стороны, не совершая насилия над нашей природой и волей, а с другой стороны, именно открывая Себя ищущему, сначала приготовляя его к этому.
У святителя Феофана Затворника есть такой термин — предваряющая благодать: Господь открывает нам глаза на этот мир, на то, что блага земные — не конечные, а временные, скоротечные, а человек — существо, созданное для другой жизни, и нуждается во благах более основательных — вечных. Мы начинаем задумываться о смысле своего бытия, о смерти.
Святому апостолу Павлу Господь открылся тогда, когда тот шел по дороге в Дамаск, причем с целью преследовать христиан. Господь озарил его Фаворским светом, от которого Савл (это имя носил тогда будущий апостол) ослеп. Это было, можно сказать, промыслительно, и в яростном гонителе совершился переворот (см. Деян. 9, 3—6). Но, я думаю, что этот переворот был подготовлен заранее. Наверно, прежние встречи с христианами, которых он притеснял, отразились в его ищущей душе. Он гнал христиан с ревностью не по разуму, не понимая их, но он видел, как они терпеливо страдали, видел их упование на Бога, и каждая такая встреча постепенно меняла его: он начал сомневаться в том, правильно ли он поступает, действительно ли христиане — заблудшие еретики. Думаю, в этот момент ему и явился Господь. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что всегда была Божия воля на то, чтобы апостол покаялся, но почему он покаялся именно по дороге в Дамаск? Потому что только тогда он стал готовым для этого.
Опыт богообщения не одноразовый акт, от каждой встречи с Богом человек меняется. Если он встает на путь христианский, путь делания евангельских заповедей, то приходит благодать и начинает все преобразовывать в его жизни: вокруг него и внутри него, его мировоззрение и ценности.
В свое время такие перемены явились для меня лучшим доказательством правильности моего выбора и моей веры. Когда я стал христианином, заметил, что мое состояние сильно отличалось от того состояния, которое я переживал, будучи неверующим человеком. И эти перемены продолжаются до сих пор. Если сравнить жизнь, которой я живу, с жизнью людей, далеких от Церкви, то оказывается, что блага, столь ценимые ими, мне не нужны. Я с легкостью отказался от них и принял монашеский постриг. Часто говорят, что у монахов много соблазнов, что их тянет в мир. Я двадцать с лишним лет в Церкви и уже около двенадцати лет — в монашеском постриге, и за все это время меня ни разу не потянуло в мир: ничего хорошего я там не видел, а в Церкви я обретаю радость богообщения, радость встречи с Господом.
В одном из своих писем святитель Игнатий (Брянчанинов) на вопрос, в чем заключается счастье, дает такой ответ: «Величайшее счастье и радость — это Господь и общение с Живым Богом». В другом письме он замечает интересную вещь: он пишет, что рядом с ним есть люди, которых он искренне любит и радуется, общаясь с ними и видя их духовное преуспеяние. В таком общении с ближними о Господе тоже заключается счастье пастыря, монаха. На самом деле, у нас есть много своих радостей, но все они — именно на пути к Господу. Такой духовный опыт — это величайшее благо.
Логические доказательства тоже нужны, потому что многим людям, еще смутно осознающим, что с ними происходит, необходимы убеждения, которые ниспровергают ложь атеизма и других религий. В моей жизни был такой период, когда я уже не был неверующим, но еще не стал верующим и очень сильно колебался. И один мой знакомый — кстати, он не был православным — математически доказал, что Бог есть. Я не помню формул, но в результате этого разговора я решил, что начну жить по Евангелию, признаю, что Бог есть, и посмотрю, что получится. С тех пор, как я принял решение признать, что Бог есть, ничего другого признавать мне не хочется.
— Святитель Феофан Затворник говорит, что Бог еще до нашего рождения знает нашу участь. Получается, что наше спасение зависит не от нас?Как же нам тогда нужно жить?
— Действительно, Господь, еще до сотворения мира знал, кто из нас спасется. Об этом очень хорошо сказано в книге святителя Иоанна Тобольского «Илиотропион». Сотворению мира предшествовал предвечный Совет Святой Троицы. И, когда Лица Святой Троицы совещались между Собой, Они уже знали, когда какой листочек упадет на землю, каким будет каждый человек и кто как закончит свою земную жизнь. Святая Троица знала это по Своей мудрости, по предвидению. Но это никоим образом не влияет на свободу человека.
У магометан есть такое учение — фатализм, то есть они верят, что все предопределено, и человек — это некий винтик, который сам ничего не может, т. к. одни с самого начала предопределены ко спасению, а другие — к погибели. Это учение не принято Православной Церковью, потому что человек сам участвует в своем спасении, а то, что Господь заранее, еще до событий знает, что произойдет, это одно из свойств Божиих — Его величайшая мудрость.
Святитель Иоанн Тобольский приводит такой пример. Мы стоим около дороги и видим карету, которая потеряла управление. Она несется к обрыву, но ни возница, ни лошадь не видят этого обрыва, а мы стоим в стороне и видим, что карета непременно упадет в обрыв. Она упадет туда не потому, что мы это наблюдаем, а сама собой, поскольку так складываются обстоятельства, а мы просто видим происходящее потому, что стоим в такой точке, откуда это хорошо просматривается.
Поэтому, хотя Господь и знает заранее, кто спасется, а кто нет, Он, делает все для спасения каждого человека, поскольку Бог есть Любовь (1 Ин. 4, 8). Он любит Свое создание и не может не заботиться о нем, подобно тому, как мать, даже если ее ребенок преступник, даже если он обижает и оскорбляет ее, любит его и заботится о нем как может. Это любовь Божия к Своему творению и забота о его спасении — тоже одно из свойств Божиих. А то, что некоторые люди отвергают Божию заботу,— их злая воля. Они погибнут, потому что не захотели потрудиться, предпринять подвиг спасения и достигнуть его с Божией помощью.
Думаю, что спасение зависит и от Бога, и от нас. Мы сами себя спасти не можем, так же, как утопающий, сам себя вытаскивая за волосы, мало в чем преуспеет. Господь спасает гибнущего человека тогда, когда человек сам этого хочет и сам помогает Богу себя спасти. Тогда при обоюдном действии — Божием и человеческом — и происходит спасение.
О святых догматах и канонах церковных
— Батюшка, а теперь позвольте перейти к вопросам, касающихся некоторых догматов веры. Господь Иисус Христос открыл нам: «Я и Отец — одно; видевший Меня видел Отца» (Ин. 10, 30; 14, 9). Когда мы говорим: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа»,— не разделяем ли мы тем самым Лица Святой Троицы? И есть ли какое-то отличие между Богом Отцом и Богом Сыном?
— Мы верим в Святую Троицу, в Триединого Бога: Отца и Сына и Святого Духа. Это Три Ипостаси Единого Бога. Они нераздельны и неслиянны. Это тайна, и постичь ее разумом невозможно.
Однажды, когда блаженный Августин молился Господу о том, чтобы Он открыл эту тайну, то ему было такое видение: мальчик на берегу океана сделал маленькую ямку и раковинкой переливал в нее воду. Святой Августин подошел и сказал: «Что ты делаешь?» А мальчик ему ответил: «Я пытаюсь этот океан перелить в эту маленькую ямочку». И когда блж. Августин воскликнул: «Но это же невозможно!» — мальчик ответил, что, хотя это действительно невозможно, но более реально, чем постигнуть тайну Святой Троицы, ибо это не под силу ограниченному человеческому уму. Затем мальчик исчез. Святой Августин понял, что видел Ангела Божия, посланного к нему для вразумления.
Православное богословие подробно рассматривает этот вопрос, но все равно для того, чтобы хотя бы приблизиться к этой тайне, нужно осенение Божией благодатью. А потому мы просто верим в Триединого Бога.
Если есть желание, можно почитать, что писали о Святой Троице великие учителя Церкви: святители Иоанн Златоуст, Василий Великий, Григорий Богослов и другие. Святой равноапостольный Кирилл, учитель Словенский, в споре с агарянами привел такое сравнение: солнце имеет солнечный диск, который излучает свет и от которого исходит тепло, и это все — единое солнце. Нет тепла и света без диска. Сам солнечный диск — это образ Отца; свет — это образ Сына, а тепло — это образ Духа Святого.
Что касается вопроса о различии Бога Отца и Бога Сына, то можно сказать следующее. Христос — Вторая Ипостась Пресвятой Троицы, Богочеловек. Бог Сын принял от Пресвятой Девы Марии человеческую плоть и, оставаясь совершенным Богом, стал совершенным Человеком. Таким
образом, Богочеловек — это воплотившийся Бог Сын. Опять-таки эти два естества, человеческое и Божеское, не слились между собой, но просто пребывают едино. У Христа осталась человеческая воля, которая совершенно подчинила и покорила себя воле Божией, и человеческая плоть, и человеческий дух, и душа, причем они не слились с Божественной ипостасью.
Итак, Бог Отец — это одно, Бог Сын — это другое, Святой Дух — это третье, но все Три: и Бог Отец, и Бог Сын, и Бог Святой Дух — Ипостаси Единого Бога, Пресвятой Троицы.
— В трехтомной толковой Библии под редакцией А. Лопухина достаточно аргументировано говорится о том, что явление Ангелов Аврааму не было явлением Пресвятой Троицы, что там было только Второе Лицо Пресвятой Троицы, а два других Ангела — как бы служебные, которые потом пошли в Содом, а Господь остался беседовать с Авраамом. В то же время мы знаем, что в православной иконографии именно явление Ангелов Аврааму изображает Пресвятую Троицу. Есть ли по этому поводу общецерковное каноническое мнение?
— Это достаточно сложный богословский вопрос. Икона Пресвятой Троицы преподобного Андрея Рублева изображает трех Ангелов. В таком виде она вошла в иконографию, и один из соборов Русской Православной Церкви принял постановление о том, чтобы писать иконы так, как писал преподобный Андрей Рублев.
По толкованию Святых Отцов, Сам Бог явиться не мог, потому что Бог невидим, человек не может Его лицезреть, «на Него не смеют чины Ангельстии взирати». Поэтому в виде Ангелов явилась не Сама Троица. Это был символ, образ, три Ангела символизировали Три Лица Пресвятой Троицы. Уразумел ли это Авраам, я не знаю, поскольку тайна Пресвятой Троицы открылась после Боговоплощения, но Авраам был великий пророк, и, может быть, ему тоже это было открыто.
В православной иконописной традиции и в православном Предании принято это явление признавать за символическое, прообразовательное явление Святой Троицы.
Более явственным образом Пресвятая Троица открылась во время Крещения Господня: Святой Дух сходил в виде голубя на Богочеловека Иисуса Христа, воплотившегося Сына Божия, и был глас с небес: Вот Сын Мой возлюбленный (Мф. 3, 17).
Однако Церковь не установила в этот день праздника Святой Троицы; она назвала его праздником Крещения, или Богоявления. А праздник Святой Троицы установлен в день сошествия Святого Духа на апостолов. В то же время есть еще и особо празднуемый день Святого Духа, в понедельник после дня Святой Троицы. Такова литургическая традиция Церкви. То же можно сказать и о символе изображения Святой Троицы — трех Ангелах, явившихся Аврааму. А традиция, Предание Церкви более значимо, чем частное богословское мнение Александра Лопухина.
— Может быть, правильнее было бы сказать, что Святая Троица явилась в образе Ангелов, ведь все-таки с Авраамом разговаривал Бог, а не Ангелы.
— Он разговаривал через Ангела, Бог не может принять никакого образа, Он воплотился только один раз — Бог Сын, Иисус Христос, а все остальное было прообразовательно. Бог невидим, Он выше всякого образа, всякого существа, поэтому явились именно три Ангела. Но они собой символизировали Святую Троицу, были устами Божиими; в этом смысле и говорится, что Бог разговаривал с Авраамом через Ангелов.
— В Евангелии мы читаем, что Господь дунул и сказал ученикам: «Примите Духа Святого» (Ин. 20, 22). Каким образом это сочетается с православным представлением о том, что Святой Дух исходит от Отца?
— Иисус Христос — Богочеловек, Вторая Ипостась Пресвятой Троицы, Бог Сын, принял человеческую плоть, но через Него действовал Бог Отец, поэтому, как сказано в Евангелии, видевший Сына видел и Отца (см. Ин. 1, 18; 5, 19), и действие Сына — это некоторым образом действие и Отца. Поэтому, когда Господь дунул и сказал: Примите Духа Святого,— это Бог Отец через Своего Сына послал Святого Духа и Он сошел на апостолов. Никакого противоречия ни православным догматам, ни Символу веры здесь нет.
— Батюшка, именно ко Христу относят слова: «Ты иерей по чину Мелхиседекову» (Пс. 109, 4)? Что это означает?
— Святой праведный Мелхиседек появляется в Священном Писании один раз. Это очень таинственная фигура. Он — царь Салимский, который благословил Авраама, когда тот шел на битву с язычниками, защищая своего племянника Лота, уведенного в плен. Авраам принял это благословение, а поскольку апостол говорит, что меньший благословляется большим (Евр. 7, 7), значит, Мелхиседек был больше, чем Авраам, хотя последний и был родоначальником будущего христианского рода.
О Мелхиседеке больше ничего не известно. Видимо, он был царь (так как назван «царем Салимским»), но проводил праведную жизнь в пустыне, в отшельничестве, был настоящим подвижником и носителем благодати.
Как известно, потом было установлено священство по чину Ааронову, а Аарон и его потомки произошли от Авраама. В Ветхом Завете священство передавалось по наследству, и все потомки Аарона обязаны были быть священниками. Они возглавляли богослужение при скинии в храме Соломоновом. Было ли потомство у Мелхиседека, неизвестно.
Господь наш Иисус Христос не происходил из рода Ааронова, а происходил, как известно, из ко-лена Иудина, и тем не менее Он был Первосвященник, потому что Он был Богочеловек, Сын Бо-жий. Его священство — не ветхозаветное, а благодатное, и прообразом Его в Ветхом Завете явился царь Салимский Мелхиседек. Об этом говорится в Послании к евреям (см. Евр. 5, 6, 10; 6, 20; 7, 11, 17). Апостол Павел разъясняет, что Господь наш Иисус Христос имел большее, высшее священство, чем священство Аарона. Если Аарон был человек, то Иисус Христос был Богочеловек и имел особое помазание свыше, большее, чем благословение Аарона, которое тот получил от Авраама, будучи его потомком.
— Каково значение святых Вселенских Соборов?
— Прежде всего, Вселенские Соборы раскрыли догматы православной веры, утвердили, защитили их от нападок лжеучений и лжеучителей, то есть ересей и еретиков. И в этом — самое главное их значение, они раскрыли истину для современников и для потомков.
Кроме того, на Вселенских Соборах были выработаны каноны Православной Церкви, то есть те правила и законы, по которым стала строиться жизнь в Церкви в последующие века, которыми определяются отношения иерархии между собой, отношения священников, мирян, монашествующих, различие между ними (поскольку на все существуют разные каноны, и наказания за одни и те же грехи им полагаются разные).
Каноны — это законы для Церкви, и любой православный человек должен подчиняться каноническому строю Церкви. У нас есть Евангелие, евангельские заповеди, и есть каноны как дисциплинарные постановления, поскольку Церковь — это общество, а любое общество должно управляться законами. Сейчас мы живем, руководствуясь канонами семи Вселенских Соборов, а также правилами некоторых поместных соборов и некоторых Святых Отцов.
— Можно ли в наше время, при нашей духовной и телесной немощи, в полной мере исполнять церковные каноны?
— Во все времена в полной мере исполнять церковные каноны могли очень немногие, поскольку каноны и канонические правила — это идеал, и даже уставы монастырей и евангельские заповеди исполнить полностью способны только совершенные люди. Но, естественно, мы должны иметь перед своими глазами идеал для того, чтобы к нему стремиться. Но даже если человек чего-то не исполняет, самое главное, чтобы в нем поддерживался покаянный дух, потому что буква убивает, дух животворит (2 Кор. 3, 6). Ведь для того, чтобы достичь царства небесного, важны не столько правила, предписания и законы, сколько раскаяние в своих грехах и смирение. Надо научиться признавать себя грешником, видеть свои грехи — этого достаточно для спасения.
С другой стороны, чтобы научиться бороться с грехом, нужно иметь перед собой образец и стараться жить в соответствии с ним. Каноны строго спрашивают с человека. В древние времена люди были покрепче физически и духовно были проще. Сейчас все очень усложнилось, мы крайне немощны, перед нашими глазами вместо примеров благочестия — соблазны, убивающие душу. Церковь всегда снисходительно относилась к людям, а сейчас особенно.
Существует принцип экономии, то есть снисхождения к согрешающему человеку. Каноны Церкви — это не государственные законы, по которым преступника судят, наказывают, отправляют в тюрьму, изолируют от других членов общества. Каноны Церкви направлены на то, чтобы
человек мог удобнее спастись, поэтому, если он приносит покаяние, то епитимья, т. е. церковное наказание за грехи, согласно канонам, может быть ослаблена. Это право отдано священнику, который налагает епитимью, но налагать ее он должен в соответствии с канонами.
Святой Симеон Новый Богослов, живший в IX веке, говорит, что нельзя налагать тяжелые епитимьи на людей немощных, малоцерковных, малодуховных, ибо это оттолкнет их от Церкви. Длительные епитимьи, длительное отлучение от Причастия могут довести человека до отчаяния, он просто уйдет из Церкви, станет язычником, и закоснеет в грехе. Дело пастыря — спасать человека, в том числе и пользуясь канонами, искусно налагая епитимьи.
Когда человек знает, что его за блуд могут на семь лет отлучить от Причастия, он боится совершить этот грех. Но если он все-таки согрешит, впадет в такую немощь, то священник должен рассудить, что это за человек, какие обстоятельства привели его к беде. Если он не кается, то наказание должно быть одно; если же он раскаивается, сожалеет о сделанном — совсем другое, священник может даже вообще не налагать никакого наказания. Но я считаю, что это не совсем правильно, поскольку, когда человека совсем не наказывают, то он совершает грехи с легкостью.
— Может быть, стоит отменить некоторые каноны, хотя бы те, которые в наши времена заведомо неисполнимы?
— Отменять их нельзя т. к. может возникнуть соблазн перекроить все христианство и отменить евангельские заповеди, что, собственно, и сделали еретики. Сначала католики модернизировали христианскую веру, потом протестанты настолько все перекроили, что от Евангелия и от церковного строя жизни, переданного нам апостолами, ничего не осталось. Поэтому все должно оставаться незыблемо — так, как было передано нам апостолами и святителями, Отцами Соборов, чтобы, глядя на эти идеалы духовной жизни, мы могли, если не исполнять высочайшие правила нравственности, то хотя бы приносить покаяние в их нарушении, и через это оставаться христианами — хотя и грешными, но кающимися.
А если все изменить, подделать под падшую природу человека, то отпадет нужда в покаянии, и покаяние как понятие, как делание тоже станет не нужным. Зачем же каяться, если грех провозглашается нормой? Кается человек тогда, когда грех — это то, чего не должно быть, когда он свою грешную жизнь сравнивает с высочайшими образцами нравственности, изложенными в евангельских заповедях и подтвержденными канонами Вселенских Соборов.
— Где можно почитать церковные каноны?
— В Книге правил. Ее можно попросить у кого-нибудь из батюшек или в церковной библиотеке. Сейчас изданы различные толкования на церковные каноны. Лучшим толкователем признан епископ Никодим Милош, сербский иерарх. Его двухтомник был издан в Свято-Даниловом монастыре.
— Почему святые апостолы не раскрыли церковные догматы, и они были раскрыты главным образом на Соборах?
— Господь наш Иисус Христос в Своей проповеди сказал достаточно. В Евангелии от Иоанна указано на все догматы, но как бы сокровенно. Главное в Евангелии — это заповеди. Когда человек начинает жить по Евангелию, приходит благодать Духа Святого, очищает его ум, и он начинает понимать евангельские истины.
В первые века христианства на первом месте была духовная жизнь и евангельские заповеди. Апостолы и духовные мужи в основном писали апологии в защиту христианской православной веры против язычников, которые нападали на христианство.
Потом, когда христианство стало государственной религией Римской империи, появились еретики, которые стали извращать христиан¬скую веру, догматы Евангелия. Появилась необходимость бороться за чистоту православной веры. Наиболее известным из первых еретиков был Арий. До него тоже были еретики: еще апостолы писали о лжесловесниках, сожженных в совести своей (1 Тим. 4, 2), о еретиках и о том, что они не просто заблуждаются, а действуют сознательно, с намерением извратить истину, по властолюбию и корыстолюбию увлекая за собой людей, чтобы отторгнуть их от Православной Церкви.
Тогда, Божиим велением, и стали собираться Вселенские Соборы, чтобы ответить на вопрос: где же истина? Сначала как еретик был осужден Арий, потом, на других Соборах, были осуждены Македоний, Несторий, Аполлинарий и др.
На семи Вселенских Соборах была полностью раскрыта православная догматика. Последний, Седьмой, Собор собрался против иконоборцев, поскольку появились люди, которые стали заявлять, что иконы — это идолы. Они были осуждены, было доказано, что иконы — не идолы, а то, что называется идолами в Священном Писании, не имеет отношения к иконам. Однако и сейчас есть еретики, которые отрицают иконопочитание, в частности, протестанты,— они подпадают под осуждение Седьмого Вселенского Собора.
Многие современные еретики, включая экуменистов, не требуют особого осуждения, поскольку уже осуждены Соборами, но и сейчас появляются такие, учение которых требует особого решения священноначалия.
О еретиках и общении с ними
— Многим людям, особенно нецерковным, часто бывает непонятно, почему Господь сурово карает еретиков, почему, по учению Святых Отцов Православной Церкви, еретики не могут спастись. Ведь кажется, они вполне добропорядочные люди, например, протестантские пастыри, которые во время Великой Отечественной войны совершали благородные поступки и всю жизнь занимались благотворительностью, или католические монахини, такие, как мать Тереза, которая всю жизнь посвятила служению людям. Как православному человеку увидеть то страшное состояние, в
котором пребывают еретики? Что можно об этом почитать, если знакомиться непосредственно с католической литературой Святые Отцы не советуют?
— Как говорит Священное Писание, в любом народе делающий добро угоден Богу (см. Деян. 10, 35), и поэтому ни иудей, ни магометанин, ни язычник, если он творит дело милосердия, не лишится своей награды. От Бога он будет награжден за этот поступок, но, как правило, в этой жизни, потому что для того, чтобы войти в царство небесное, нужно исповедовать православную веру, которая, как мы уже говорили, является основой правильной жизни, правильного понимания Евангелия.
У всех еретиков Евангелие, учение о заповедях Божиих, о величайших Таинствах и главнейших сторонах христианской веры извращено. У них легко прощаются самые чудовищные грехи, а такие важные духовные понятия, как смирение, покаяние, послушание либо вообще отсутствуют, либо считаются чем-то второстепенным.
Еретики отказались от святости, отвергли святоотеческие писания и провозгласили, что все уверовавшие во Христа — святые. Они объявили, что святые ничем не отличаются от других людей и могут заблуждаться. Произошло смешение понятий. Лишившись святоотеческой традиции, творений, аскезы, святых, еретики потеряли очень многое. Каждый из них по-своему истолковывает Священное Писание, и поэтому у них великое множество разных толкований.
Дом, разделившийся в себе, не устоит (Мф. 12, 25): они ругаются, дробятся и уже сами не знают, что нужно делать. Повторим: для правильной жизни необходима правильная вера, истинное представление о Боге, ибо все догматы, в которые мы веруем, имеют под собой нравственную основу.
В одном из номеров журнала «Благодатный огонь»,1 можно прочитать очень хорошую статью М. Дунаева о русском православном человеке, который отрекся от своей веры, принял в католической церкви священный сан, то есть стал ксендзом, и всю жизнь боролся с Православием. Это было в XIX веке. Когда пришла старость, он осознал свое заблуждение, свою гибельную ошибку и написал мемуары, раскрывающие состояние жуткого духовного опустошения и отчаяния, которое его постигло, и рассказывающие о принесенном им покаянии.
Могу порекомендовать еще одну интересную статью свящ. Петра Андриевского, «Россия перед Вторым пришествием... Несбывшиеся предсказания»2. В ней говорится о смутных временах девяностых годов XIX столетия, когда были популярны пророчества о конце света, приводятся многие из них. Но настало уже третье тысячелетие, а они до сих пор не исполнились, поэтому хочется, чтобы люди не доверяли проходимцам и обманщикам.
Еретики находятся вне ограды церковной, они осуждены уже по факту отпадения от Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви через ересь. Поэтому они не могут быть причастны благодати, Таинствам, спасению, пока не освободятся от своих заблуждений через покаяние и не воссоединятся с Xристом и Православной Церковью.
Одна женщина мне как-то сказала: «Вот вы говорите, что католики не спасутся, а мне пять батюшек сказали, что своего сына-католика я могу писать в записках и поминать на проскомидии!» Не знаю, почему эти пять батюшек дерзают нарушать каноны Церкви. Ведь Церковь поминает только православных, так как только православные являются членами основанной Господом Церкви, и проскомидия и Божественная Литургия совершается только за православных.
— А почему нельзя поминать католиков в храме, ведь Крещение у них и у православных одинаковое?
— Святые Соборы определили, Крещение каких еретиков можно признать: для этого нужно, чтобы была соблюдена преемственность от апостолов и правильно совершено Крещение. Католики вроде бы под это правило подпадают, потому что и преемственность рукоположений от апостольских времен у них есть, и формула Крещения произносится правильно, то есть Таинство совершается так же, как в Православной Церкви. Но, несмотря на то, что Православная Церковь признает их Крещение, она считает их еретиками, ибо католики исказили Символ веры и внесли в свое вероучение много лжедогматов, которые противоречат апостольскому учению.
По учению Церкви, есть еретики, есть раскольники и есть самочинное сборище. Раскольники — это те, кто отделяется от Церкви самочинно, не подчиняясь иерархии, а догматы у них остаются те же, что и у православных. Еретики же сначала извращают догматы, а потом, как правило, отделяются от Церкви. Католики полностью соответствуют отеческому понятию о ереси. И в древней Церкви еретики на проскомидии никогда не поминались; у Церкви всегда было однозначное отношение к еретикам. Странно, что в наше время нашлись люди, которые начали поминать еретиков на проскомидии!
Кстати, на Афоне не признают католического крещения и католиков перекрещивают: наверное, потому, что греки больше страдали от католиков, чем мы. Но и у нас много мучеников, пострадавших от католиков: священномученик патриарх Ермоген, преподобномученик Афанасий Брестский и другие святые.
Мы принимаем католиков через Таинство Миропомазания, поскольку ни их миропомазание, ни их причастие не признаются. Признается только Крещение как форма без содержания.
— Почему святой преподобный Иоанн Лествичник в своей книге, которая показывает ступени подвижнического жития и описывает путь к добродетелям, предупреждает: «Смотри, не заразись нечестивым недугом Оригена»? Почему он говорит именно об этой ереси?
— Во-первых, тогда еще не все ереси, о которых мы знаем сейчас, были известны, а во-вторых, согласно учению Оригена, все спасутся, даже дьявол немного помучается и спасется. Такие воззрения очень опасны. Человек слаб, и порой от падения, от тяжкого греха его удерживает только сознание того, что за тяжкое согрешение ожидает вечная мука. Помни конец твой и вовеки не согрешишь (Сир. 7, 39). А если не будет побуждений к тому, чтобы не грешить, человека уже ничто не удержит от греха.
Стоит только допустить мысль: в конечном итоге я все равно спасусь, что бы я ни делал,— и никакие временные муки нас не остановят. Поэтому, если человек принимает такую мысль, трудно говорить о его спасении, в ближайшей же духовной брани он падет, и ему очень трудно будет восстать. Вечные муки могут остановить, а временных мук человек не боится, ведь и на земле люди достаточно много страдают, однако, видя это, зная, что страдания бывают за грехи, продолжают грешить.
— Таким образом, ересь Оригена противоречит истине о необходимости и спасительности покаяния?
— Да. При ереси Оригена покаяние невозможно. А сейчас эту ересь восприняли современные экуменисты и, к сожалению, некоторые священники, которые говорят, что все спасутся, ибо Господь милостив.
Господь милостив к праведным людям и к кающимся. Нельзя простить грех без покаяния. Это противоречит Божией правде. Это несправедливо, невозможно. Не раскаявшись, человек и в раю будет грешить. Божия правда и Божие милосердие идут вместе. Господь послал Сына Своего Единородного на Крест, чтобы мир — а именно, верующие в Него — не погиб (Ин. 3, 16), верующие же — это приносящие покаяние в своих грехах.
— А как правильно относиться к старообрядцам? Преподобный Серафим Саровский, когда к нему при¬шли старообрядцы и спросили о своей вере, ответил: «Оставьте свои бредни». Известно и много других случаев, когда он говорил, что они не спасутся. Как это совместить с решением Собора, который снял все анафемы со старообрядцев?
— Не знаю. Собор XVII века наложил на старообрядцев анафему до их покаяния. Святые Отцы, угодники Божии исповедовали их раскольниками; покаяние с их стороны принесено не было. Поместный Собор 1971 г. стремился протянуть им руку, чтобы они раскаялись, захотели вступить в литургическое общение, оставить «свои бредни», а они не захотели и в очередной раз оттолкнули протянутую руку.
Я не согласен с решением этого Собора относительно старообрядцев и придерживаюсь мнения преподобного Серафима Саровского, а также всех согласных с ним угодников Божиих, коих было очень много. Старообрядцы, несомненно, раскольники, никакого литургического общения с ними быть не может, и все каноны, касающиеся раскольников, относятся и к старообрядцам, поскольку они вероотступники, ибо изменили веру, переданную Отцами. Они кичатся своей верой, называя ее истинной, на самом же деле она есть новшество XVII века.
Если обратится к истории, увидим, что почти все серьезные антигосударственные выступления XVII—XVIII вв. возглавлялись и финансировались старообрядцами. Таковыми были бунт стрельцов, бунты Болотникова, Разина, Пугачева. Затем на историческую сцену России выступили масоны, а после них марксисты. Но и тогда старообрядцы принимали активное участие в выступлениях, в частности, крупный русский фабрикант, старообрядец Савва Морозов финансировал революцию.
Везде, где только можно было выступить против Российской Империи, мы видим старообрядцев. Они не стеснялись сотрудничать с Турцией, одним из основных врагов России и были платными или добровольными турецкими шпионами.
— Мой отец старовер, и меня крестили в старой вере, но хожу я в православную церковь и исповедуюсь там. Как же мне теперь быть?
— Вообще до революции из староверия переходили в Православную Церковь через Миропомазание. Думаю вам лучше принять это Таинство, чтобы исполнить всякую правду (Мф. 3, 15).
— У нас в Санкт-Петербурге был приход святой преподобномученицы Елизаветы, который относился к Московской Патриархии. Но после трехлетнего перерыва храм вновь открылся, и теперь он относится к Российской православной церкви. Что это такое?
— Это секта. От Православной Церкви периодически отделялись разные организации, первая из них — Истинно православная церковь (ИПЦ), как будто прежде была не истинно Православная Церковь. Сначала они были связаны с Русской зарубежной церковью, но потом и с нею поссорились. В настоящее время существуют следующие
расколы: Российская православная автономная церковь (РПАЦ) так называемого Суздальского епископа Валентина Русанцева (а теперь уже и самопровозглашенного «митрополита»), Свободная русская православная церковь, Истинно православная церковь, Русская зарубежная православная церковь, которая почему-то имеет приходы на территории России, хотя по канонам этого быть не должно. По сути же все они — сектанты, потому что на раскол «не тянут», хотя бы по своей малочисленности.
Xодить в их храмы нельзя, молиться вместе с раскольниками нельзя, это грех, причащаться, принимать Таинства тем более нельзя, потому что это и не Таинства вовсе, а одна профанация. Святой Пахомий Великий сказал: «Грех раскола не смывается даже мученической смертью». К сожалению, храм, о котором Вы говорите, видимо, в силу каких-то событий оказался потерянным для Московской Патриархии.
Но если у вас есть возможность, то я бы не советовал занимать пассивную позицию. Вы можете что-то сделать: прежде всего, рассказывать своим знакомым о том, что это храм неистинный, что люди, захватившие его,— самозванцы. Может быть, стоит обратиться к местным властям и постараться вернуть храм в лоно Московской Патриархии.
— Я живу в Ницце и являюсь прихожанином Русской зарубежной церкви. Моя дочь левша, и один наш Владыка сказал, что можно креститься даже левой рукой. Но дочь ходит на катехизис в католическую школу — мы взяли на это согласие нашей православной церкви,— а там вообще крестятся другой рукой. Мой ребенок совершенно сбит с толку. Что вы посоветуете делать?
— Святые Отцы разрешали креститься левой рукой. Например, на вопрос ученика: что делать, если правая рука больная и невозможно перекреститься, святой преподобный Варсонофий Великий ответил, что в таком случае крестное знамение можно совершать левой рукой.
А по поводу посещения катехизиса у католиков хотелось бы заметить следующее. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что православному человеку нельзя читать неправославные книги: одна гибельная, неправильная, ложная мысль, усвоенная душой, может погубить душу. Поэтому никакое общение с еретиками невозможно. А в этой катехизаторской школе дети, наверное, еще и молятся вместе, что запрещено канонами.
У нас в России эта ситуация немыслима, я не знаю ни одного православного священника, который благословил бы посещать католическую катехизаторскую школу. Такое, наверное, возможно, пока Зарубежная церковь занимает известную позицию, не хочет с нами соединяться. Да, это вопрос серьезный, она имеет на это свои исторические причины, и я могу понять, что объединение — это длительный процесс, небезболезненный. Стремление к объединению и у мирян, и у иерархии Зарубежной церкви есть, есть оно и у Русской Православной Церкви, так что, думаю, это когда-нибудь произойдет.
Вы уж меня простите, но, мне кажется, то, что ваши епископы и священники благословляют ходить слушать катехизис к католикам,— это не совсем правильно. Да, вы живете в окружении западного мира. Но какая нужда слушать катехизис у католиков? Почему православный священник не может его преподавать?
У нас ситуация не легче, чем у вас: в школах невозможно услышать здравых понятий о Боге, там наблюдается полное смешение понятий: религиоведение и валеология. До сих пор Закон Божий там не преподается; если где-то и преподается, то педагоги в основном — люди еще коммунистической формации; священников же в школу приглашают редко, как правило, раз в несколько месяцев. Меня лично приглашали в школу только один раз. Я говорю об общеобразовательных школах. Другое дело — православные гимназии, коих, кстати, в Москве очень немного: два десятка на пятнадцать миллионов жителей.
У нас в России детей обучают Закону Божию в воскресных школах при храмах. То есть здравое учение преподается только в храме. Лично я никогда никого не благословил бы идти слушать катехизис в католическую школу. Считаю, что за это нужно просто снимать священный сан.
— Объясните, пожалуйста, такое место в Писании: «Когда приходят к вам в дом и не приносят сего учения, не принимайте таковых» (2 Ин. 1, 10).
— Далее апостол любви Иоанн Богослов дает такую заповедь: и не приветствуйте его, ибо приветствующий его участвует в злых делах его. Это относится к еретикам, к людям неправославного мировоззрения.
Конечно, нам приходится общаться со многими. Есть люди, с которыми мы связаны деловыми отношениями,— это одна ситуация. Есть наши родственники, родственники супруги — это другая ситуация: не принимать их в свой дом будет неразумно, потому что это может вызвать вражду и, в конечном итоге, привести к распаду семьи. Еще одна ситуация — когда приходит еретик, хулит Бога и православную веру. Такого человека не только не нужно в дом принимать, но не стоит даже вступать с ним в общение.
Другое дело, если человек приходит с вопросами, хочет не спорить, а узнать о Православии, действительно искренне им интересуется. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что если нас вопрошает кто-то из язычников, желающих знать о православной вере, никогда не надо отказываться отвечать на его вопросы.
— Значит, православному близко общаться с сектантами не стоит?А может быть, им нужна помощь?
— Святые Отцы говорят так: «Многие, покусившись спасать других, погибли и сами». У прп. Варсануфия Великого есть такой совет: если ты хочешь спасти тонущего человека, не протягивай ему руку, а протяни палку, потому что если ты не сможешь его вытащить из воды, то отпустишь палку и, по крайней мере, сам останешься жив. А если протянешь руку, то он может и тебя потянуть за собой и утопить.
Я знаю случаи, когда люди начинали спасать заблуждающихся, а потом тем удавалось переубедить их, и им начинало нравиться то заблуждение, от которого они пытались отвратить других. Даже далеко не всякий священник может взяться за проповедь среди еретиков. И я бы не стал называть их братьями во Христе, потому что их веру нельзя назвать христианской. Да, они читают Евангелие, признают Христа, но что они думают о Христе, трудно сказать: одни Его признают Богом воплотившимся, другие признают только человеком, третьи вообще говорят, что Его как бы не было,— такое у них страшное брожение ума. Поэтому общаться с ними опасно.
Церковь не напрасно ограждает своих чад от общения с еретиками. Ведь при общении, естественно, начинается беседа, и где гарантия, что вас не попытаются «спасти» и вы не попадетесь на их уловки? Они, как правило, собираются не поодиночке, а приходят в большом количестве. И цель у них «миссионерская». Нужно быть очень осторожным! Мне кажется, гораздо полезнее молиться за таких людей, а самому стараться благочестиво проводить свою жизнь.
Еще раз повторю, что согласно учению Церкви, еретики спастись не могут, спастись могут только православные христиане. Только православные христиане могут быть членами Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, а «вне Церкви нет спасения».
— Но нужно ли все-таки в повседневном общении относиться к еретикам благожелательно?
— Да, как заповедано Святыми Отцами: «Грешника нужно любить, а грех ненавидеть». Ересь — это грех ума. А сам человек заслуживает сострадания. Известно завещание преподобного Феодосия Печерского князю Киевскому, в котором говорится: если придет к тебе католик, или турок, или еврей, и если он голоден, накорми его, если жаждет, напои его, если наг — одень его, если страдает — помоги ему; но если ты будешь хвалить его веру, говорить о ней что-то доброе — это все равно, что хулить и ругать свою собственную.
— Батюшка, некоторые спрашивают, почему православные часто хмурые и недовольные, а протестанты — радостные?
— Я не верю в радость протестантов, мне кажется, она несколько наигранна. Я знаю другую сторону протестантизма: однажды мне пришлось беседовать с бывшим баптистским пастором, проповедником, который принял Православие, и он рассказал, что среди баптистов, особенно среди молодежи, очень большой процент самоубийств; люди разочаровываются, впадают в отчаяние, накладывают на себя руки. Разумеется, эти факты тщательно скрываются, показывается только внешний фасад.
Кроме того, у них все построено как-то неестественно: они пляшут, поют, как бы убеждая самих себя и все вокруг, что на них сошла благодать и т. д. А православный человек кается в грехах, он вроде бы печален внешне, а внутри проникнут радостью; его печаль радостотворная, потому что он стяжает благодать, и благодать доставляет подлинную радость. У протестантов же благодати нет — только прелесть (от славянского слова лесть, т. е. «ложь).
— Что делать с той литературой, которую сектанты бросают в почтовый ящик?
— Ее надо сжигать, поскольку просто выбрасывать в помойку ее нельзя: во-первых, ее могут прочитать другие люди, что может им повредить, а во-вторых, там есть цитаты из Священного Писания, упоминается Господь Бог, Иисус Христос, и бросать в грязь эти святые для нас имена нехорошо, хотя у сектантов все понятия извращены.
Стоит ли предпочитать землю царству небесному?
— Батюшка, существует такой курьез, как супернационалистическая газета «Русская фаланга» («Святорусский вестник»), которую издают радикальные русские националисты, исповедующие... католицизм!Русская национальная идея у них сочетается с верностью папскому престолу. Почему такой экуменизм терпим в православно-патриотической среде? Или же это просто хитрая уловка Ватикана — окатоличить «патриотический электорат»?
— Я не думаю, что такой экуменизм терпим в православно-патриотической среде. Просто сейчас издается и печатается что угодно. По моим наблюдениям, так называемые патриотические круги, даже православные,— это часто не очень церковные люди, имеющие поверхностное отношение к Православию.
Факт остается фактом: в храм они ходят нерегулярно, как это положено православному человеку, редко причащаются, не всегда соблюдают посты. Часто и утренние и вечерние молитвы для них далеко не обязательны. Поэтому об их церковной жизни практически нельзя говорить. Да, они веруют во Христа, но исповедуют некое «культурно-народное православие», не больше. А когда человек не борется с врагами невидимыми, то есть со страстями, он начинает выдумывать врагов видимых.
Вспомните, в притче о званых на пир посланные услышали в ответ: Я купил землю и должен пойти ее посмотреть (Лк. 14, 18). Многие наши патриоты предпочли землю царству небесному и заняты борьбой за эту землю, именно земной борьбой. На этой почве православные патриоты с любыми другими патриотами входят в альянс как бы не глядя. Для них Христос, вера, православная догматика занимают второстепенное положение. Поэтому и возможны такие немыслимые конкордаты: раскольников, русских националистов, русских католиков, православных монархистов.
На самом деле любой православный человек, живущий в Церкви,— патриот. Он любит свое Отечество, потому что земное Отечество есть образ Небесного Отечества. И защищать свое земное Отечество — если понадобится с оружием в руках — необходимо. Тем более словом надо защищать Церковь и Отечество против врагов, которых сейчас немало. Православный патриот обязан это делать! Я не думаю, что патриотическая деятельность сама по себе греховна. Но нельзя переходить какие-то границы. «Все неумеренное — от беса»,— сказал преподобный Пимен Великий.
Настоящее патриотическое движение может и должно существовать, но все-таки основано оно должно быть на позициях церковности. Вообще, жизнь по Евангелию, изучение православного вероучения, творений Святых Отцов Православной Церкви, русской истории — все это, конечно, необходимо патриоту. Это и будет истинный патриотизм!
А явление русских патриотов-католиков, да еще монархистов — это какой-то странный суррогат. Ведь католицизм — это западная религия и идеология, которая на протяжении многих веков боролась с устоями русской православной жизни и сделала немало для того, чтобы подчинить себе Русскую Церковь.
Католицизм внес свою лепту в расшатывание Российской Империи как государства. Когда большевики уничтожали Православную Церковь в России, католические деятели говорили о «религиозной миссии большевизма», расчищающего путь для перехода русского народа под омофор римского папы. Как они теперь могут радеть за русскую идею? Это то же самое, что уния, которая только имеет вид Православия, а на самом деле — католицизм. Так же и здесь — создается только вид заботы об Отечестве. Скорее всего, это некий очередной троянский конь. Может быть, рядовые члены этого движения искренне заблуждаются и не понимают этого. Но руководители его, думаю, понимают, что делают.
— Может быть, эти русские националисты-католики просто западники?
— Еще раз повторю, никогда Запад и католицизм ничего хорошего России не желали, история это показывает. И сейчас Запад тоже не желает возрождения Православной Церкви и Российской Империи, ему нужна «прозападная Россия», член Совета Европы и НАТО, полностью зависящая от США.
Если же мы как государство воспримем неправильный взгляд на вещи — в политике, в экономике, культуре, а главное, в религии, в области нравственности, то Россия не сможет быть православной. Она будет католической, мусульманской, западной, какой угодно, но не будет иметь никакого отношения к Святой Руси, потому что преемственность будет потеряна.
Господь и сохранил нас — хотя кто только не пытался нас уничтожить! — потому, что, несмотря на господствующую идеологию безбожия, несмотря на то, что большинство храмов было разрушено, русский народ все-таки сохранил христианскую православную нравственность, не потерял Православие как религию, подобно западным народам, которые сами себя называют «постхристианским обществом».
Можно ли молиться о умерших некрещеными?
— Часто спрашивают: как молиться дома за некрещеного умершего родственника? Можно ли читать канон мученику Уару?
— За умершего некрещеным молиться можно, потому что никто не имеет права лишать утешения человека, потерявшего родственника. Но в храме молиться за некрещеного нельзя, это можно делать только дома, вероятно, своими словами прося об облегчении его загробной участи. Потому что, согласно учению Церкви, без Крещения спастись невозможно. Евангелие говорит: Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в царство небесное (Ин. 3, 5). Все святые однозначно понимают эти слова как указание на Таинство Крещения.
Относительно мученика Уара можно сказать следующее: «учение» о том, что он вымаливает некрещеных и они спасаются — это самая настоящая ересь! Ввел ее в обиход митрополит Ленинградский Никодим (Ротов), который сам был человеком сомнительных взглядов, сторонником обновленчества, католичества и экуменизма; неслучайно, и умер он позорно — на приеме у римского папы.
В Минее за октябрь под 19 числом есть служба мученику Уару, которой пользуется за богослужением вся Православная Вселенская Церковь, и там нет ни слова о молитве за некрещеных. Однако после этой службы помещена иная, составленная митрополитом Никодимом (Ротовым), в которой и появляется это новшество. Она называется «Служба св. мученику Уару, иже о некрещеных родителех Клеопатры умоли».
В житии мученика Уара есть такой момент: раба Божия Клеопатра привезла к себе его мощи, потому что хотела иметь их в своем доме. Вскоре у нее умер сын, она стала роптать, но св. мученик явился ей в видении, держа ее сына на руках, и сказал: «Если хочешь, я тебе его отдам!» Но сын поведал ей, что ему очень хорошо, поэтому он не хочет возвращаться. И при этом мученик сказал Клеопатре, что уже отмолил ее сына, а теперь молится за ее родителей.
Так вот, из этого жития никак не следует, что родители Клеопатры были некрещеными! Она жила в христианской стране, там, где не было гонений. Почему же они должны были быть некрещеными? Нигде, ни в каких преданиях этого нет. Но есть сказки и слухи. Какими только сказками и слухами не обрастает религия!
Некрещеный не может спастись — так всегда учила Церковь! К сожалению, сейчас даже некоторые профессора богословия распространяют обратное мнение. Но оно неправославно, это ересь Оригена, осужденная еще Пятым Вселенским Собором, о чем мы уже говорили.
Конечно, можно понять тех, чьи родственники или дети умерли некрещеными. Им хочется надеяться на то, что они спасутся. Но все-таки нужно смотреть правде в глаза. Следовало позаботиться о Крещении детей, когда они были живы. Поэтому на этих родителях тоже лежит вина, в которой нужно каяться, иначе она не будет прощена.
Если принять мнение, что некрещеные могут спастись, то и христианство становится ненужным, потому что все христианство зиждется на Жертве Спасителя, принесенной на Кресте за спасение людей. А усваивается крестная Жертва Спасителя в Таинстве Крещения. Если Крещение необязательно хотя бы для кого-то, значит, оно может быть необязательным для всех, значит, необязателен и Крест Христов!
Зачем же Богу Отцу нужно было посылать Сына Своего Единородного на Крест, если можно было спасти людей по-другому? Но в том-то и дело, что по-другому их нельзя было спасти! Для того Господь и послал Сына Своего Единородного на Крест, чтобы Он искупил грехи мира и пострадал вместо нас, а мы потом, через нашу веру и Крещение, участие в Таинствах усвоили бы себе эту Жертву, Которая только одна может нас очистить и спасти.
Сколько бы мы ни каялись, мы никогда не сможем искупить наши грехи сами! Одна капля Крови Спасителя ценнее и дороже, чем весь мир! Если нас наказывать так, как мы заслужили, то жизнь на земле не могла бы продолжаться. Только в силу Крестной Жертвы Спасителя мир еще стоит, потому что Господь за нас распялся.
Когда человек кается, стяжает смирение, он начинает видеть себя грешным и понимать значение крестной Жертвы Спасителя. Она начинает ему усваиваться, потому что он начинает исполнять евангельские заповеди. Гордый же этого не понимает, считая себя праведником. Но пока человек приписывает себе какую-то правду, эта мнимая правда закрывает крестную Жертву Спасителя. Нельзя спастись своими делами, ибо все наши дела, вся наша правда пред Богом — ничто!
Однако некоторые «гуманисты» этого не понимают, поэтому и допускают, ради мнимого человеколюбия, спасение вне Креста Христова и — что то же самое — вне Крещения, и никак не могут вместить, что вне Крещения, то есть вне Церкви, нет спасения.
В ином случае, ибо порой поведение кого-либо внешне выглядит вполне благочестивым, а на самом деле человеком руководят тщеславие или какие-либо порочные побуждения. На Страшном Суде сразу будет понятно: кто праведник, а кто грешник. Земной жизни вполне достаточно для того, чтобы определиться: быть с Богом или без Бога, то есть с дьяволом,— никакого третьего пути нет.
«Помышляю день Судный»
— Батюшка, а теперь хотелось бы задать вопрос о Страшном Суде. Как он будет проходить? Ведь можно посчитать, что если судить только тех, кто живет сегодня, — 5 миллиардов человек, — и на каждого потратить хотя бы 10 минут, то Суд будет длиться 10 тысяч лет.
— Бог будет всех судить одновременно. Мало того, Он уже судит. Господь говорит в Евангелии: Слово, которое Я говорил, оно будет судить в последний день (Ин. 12, 48). На Страшном Суде не потребуется вызывать каждого, там не будет заседателей, прокуроров и адвокатов. В каждом есть совесть, и ею человек либо осужден, либо помилован, а на Страшном Суде все вскроется. Как говорят богослужебные тексты, «откроются книги совестные», то есть совесть каждого человека окончательно произнесет суд: налево он пойдет или направо, с козлищами будет или с овцами Господними (см. Мф. 25, 34-43).
Книги совести сразу покажут, как и для чего жил человек, обнаружатся даже тайные движения его души, которые им руководили в том или ином случае, ибо порой поведение кого-либо внешне выглядит вполне благочестивым, а на самом деле человеком руководят тщеславие или какие-либо порочные побуждения. На Страшном Суде сразу будет понятно: кто праведник, а кто грешник. Земной жизни вполне достаточно для того, чтобы определиться: быть с Богом или без Бога, то есть с дьяволом,— никакого третьего пути нет.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) замечает, что на Страшном Суде грешники будут считать себя праведниками, будут постоянно оправдываться и доказывать, что делали так, потому что по-другому было нельзя, и этим самооправданием себя осудят. А праведники, наоборот, признают себя грешниками, недостойными ни рая, ни Божией благодати, негодными исполнителями евангельских повелений, и это блаженное самоосуждение их спасет.
Некоторые не очень разумные люди пытались определить размеры ада. Они слышали, что он под землей, и стали считать, сколько миллиардов человек там сейчас живет, сколько еще будет жить, и, по их расчетам, все туда не поместятся. Но они забыли, что душа человека — это духовная субстанция, она никем пока не измерена и вряд ли вообще может быть измерена.
Ад — это тоже духовная субстанция. Если принять теорию относительности Эйнштейна о множественности миров, то ад находится в одном из миров; под землей или не под землей, над нами, под нами — мы этого не знаем. Есть многие вещи,
которые современной науке пока неизвестны, а ко времени Страшного Суда, наверное, наука уже откроет все, что нужно открыть, и мы узнаем то, что должны знать.
— Христос говорил: «Верующий в Сына Божия не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия» (Ин. 3, 18). Что здесь имеется в виду: мытарства или уже Страшный Суд?
— Церковь учит, что существует первый частный суд после смерти, когда решается, куда идет душа: в ад или в рай. В рай идут праведные души. Они свободно проходят мытарства и Ангелы возносят их в рай.
Души грешников на одном из мытарств претыкаются: выясняется, что грехов, которые на данном мытарстве истязуются, больше, чем добрых дел, которыми человек мог искупить совершенное им зло, и покаяния в этих грехах принесено не было. Душа низводится в ад, но оттуда она может быть выведена по молитвам Церкви, если человек был верующим, каялся, сожалел о грехах и есть на земле люди, которые о нем помнят, молятся, для которых он дорог.
Ведь если человек эгоист, о нем, как правило, никто не помнит и не молится. А за того, кто совершал какие-то добрые дела, близкие подают милостыню, просят священника принести бес-кровную Жертву за Божественной Литургией, пишут записки за упокой, а также молятся за него, и тогда такой человек может быть прощен Богом. Повторяю, что конечная участь — прощен человек или нет — будет определена на Страшном Суде.
Приведенные Вами словами Евангелия означают то, что человек, живший согласно вере, по евангельским заповедям, угодивший Богу, не подлежит суду, так как он исполнил всякую правду уже здесь, на земле. Он тоже проходит мытарства, но, поскольку был истинно верующим, праведником, ему простились немощи, которые он имел, ибо он искупил их своим покаянием. Его душа чистой приходит к Богу. Какой над таким человеком может быть произнесен суд, если он уже в своей жизни прошел все мытарства (один подвижник говорил, что нужно постараться еще при жизни пройти мытарства).
А неверующий предан греху. Святой Симеон Новый Богослов заметил, что всякий грех, даже самый маленький, есть неверие в Бога. Когда человек все время грешит, это говорит о том, что по-настоящему он в Бога не верит. Эти грехи вопиют перед Богом, Который слышит воздыхания всех обиженных или развращенных этим человеком. Каждый грех — оскорбление Бога. Человек сам себя осуждает своими грехами, ибо Господь говорит: И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир. Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день (Ин. 12, 47—48), т. е. нарушающий Слово Божие, преступающий заповеди Евангелия уже как бы произносит над собой суд.
О чем нам говорят праздники?
— Об основах нашей веры, о главных ее догматах, конечно же, нам напоминают праздники, установленные Православной Церковью, прежде всего Пасха, Рождество, день Святой Троицы. В чем их значение?
— Пасха — это доказательство самого великого догмата, в который мы веруем — догмата воскресения из мертвых. И весь праздник, по своему внутреннему содержанию и переживаниям, для нас, христиан,— именно сопереживание этого догмата. А началось все с Рождества Христова. Уже тогда стало совершаться то, что явилось приготовлением нашего спасения, совершенного на Голгофе. Поэтому Рождество Христово, то есть день рождения нашего Спасителя в мир, в земную жизнь, является для нас величайшим праздником. Не родился бы Он на земле, не было бы спасения.
— А что этот праздник, посвященный воспоминанию явления Спасителя в мир, может дать каждому конкретному человеку?
— Для христиан значение этого праздника — одно, для людей, еще нецерковных,— другое. Для чего Спаситель явился в мир? Для того, чтобы проповедать Свое учение, показать путь ко спасению и при этом всех призвать к нему. Поэтому для язычников, для людей, живущих вне ограды Церкви, это указание истинной веры. Через Рождество Христово для всех людей открывается единая истина. Господь сказал: Я есмь Путь, Истина и Жизнь (Ин. 14, 6). Именно эту христианскую истину, веру в Триединого Бога, должны познать язычники, чтобы встать на путь спасения.
Для христиан, для тех, кто родился в Церкви, то есть родился от христианских родителей или сам пришел к вере в Бога, этот праздник имеет более глубокое значение: мы познали Господа, стали членами Его Церкви, мы приняты Господом в общение через молитву и участие в Таинствах.
Ветхозаветные люди жили праведно, а Спасителя не было. Чем они жили? Верой в грядущего Мессию, они знали, что Господь родится, придет и совершит их искупление, но, поскольку Он еще не родился, их ждал ад. И вот Господь родился, пострадал, воскрес, сошел во ад и вывел их оттуда, совершилось спасение и для ветхозаветных праведников. Мы же рождаемся в этот мир в радости, что спасение совершено, нам только остается усвоить себе крестный подвиг Спасителя путем делания евангельских заповедей.
— Отец Сергий, а каково, если можно так сказать, «практическое» значение Рождества Христова?
— Если бы мы были сейчас язычниками, в чем состояла бы наша жизнь? Наверное, мы собирали бы богатство, искали бы почестей, чинов, славы, предавались различным удовольствиям и так далее. Может быть, кто-то из нас искал бы истину, но если бы истина не открылась нам во Христе, то мы обращались бы к лжеучениям. Их бесконечное множество, причем появляются они постоянно: дьявол, чтобы не устареть, сочиняет все новые и новые учения. Возможно, мы нашли бы для себя какую-нибудь лжерелигию и погубили бы свою душу. Ведь ни одна лжерелигия не дает ответа на самые насущные вопросы человеческой души. Экуменизм, иноверие, злославие, то есть ересь, не могут напитать душу, потому что предлагают суррогат, о чем мы уже говорили. Только истина может напитать душу, а истина одна — Бог.
Душа, сотворенная Богом, создана для единого Бога, для жизни в Боге и служения Ему, для того, чтобы она питалась Словом Божиим, истиной, молитвой, Таинствами, благодатью Божией. И, благодаря Рождеству Христову, мы получили такую возможность. «Практических» плодов пришествия в мир Спасителя много, и одним из них является святость, то есть духовное совершенство.
Святой человек — это человек, достигший совершенства именно в духовной жизни и, конечно, стяжавший благодатные дарования; это новая во Христе тварь. Но святые никогда не появляются сами по себе, и их святость не бывает результатом только аскетического подвига. Это всегда еще дело Божией благодати, и каждый святой — это чудо Божие. Святых много, и все они очень разные. Тот или иной святой является в конкретном месте, в конкретное время не просто так. Господь воздвигает его с определенной целью. Именно благодаря пришествию в мир Спасителя, мы получили возможность вступить в духовное общение со святыми.
Также один из «практических» плодов святости для нас — это отеческие творения, отеческое богословие, которое положено в основу Церкви.
Священное Предание, которое дали нам Святые Отцы, учит нас, как правильно понимать Евангелие, жить по нему, применять его к конкретным случаям жизни. В этом смысле святоотеческие писания незаменимы.
— Объясните, пожалуйста, почему Господа нашего все-таки назвали Иисусом, тогда как в книге пророка Исаии сказано: «Нарекут имя Ему Эммануил» (Ис. 7, 14).
— В Ветхом Завете Бог имеет много имен: Сущий, Аденаи, Иегова,— они отражают Его различные свойства. Поэтому и в том, о чем Вы спрашиваете, нет никакого противоречия. Имя Эммануил означает «с нами Бог». Это было древнее пророчество, которое раскрывало внутреннюю суть события. А Иисус — имя Богочеловека.
— Наверное, в пророчестве не может быть все сказано буквально.
— Бог должен явиться среди людей — вот в чем был смысл этого пророчества. Одно дело — Бог на небе, где-то далеко, а другое дело — Бог, принявший человеческую плоть, живущий среди людей, вкушающий вместе с ними пищу, называющий их Своими друзьями.
— Батюшка, а чему, например, нас может научить первый великий праздник, который следует за Пасхой,— Вознесение?
— В этот момент празднование Пасхи только закончилось, но она не совсем ушла, она памятна. И праздник Вознесения теснейшим образом связан с праздником Пасхи, поскольку Господь, побывав среди Своих учеников, напоив нас этой пасхальной светлой радостью, восходит теперь на небеса, оставив нам величайшее обетование: Вот, Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28, 20). И эта радость праздника есть как бы продолжение Пасхи.
— А что нужно делать для того, чтобы Христос действительно пребывал с нами до скончания века?
— Мы должны сохранять верность Христу, соблюдать заповеди Божии, т. е. то учение, которое Он оставил нам в святом Евангелии. Тогда исполнятся все Божии обетования, и Господь будет нас ждать там — в вечной жизни.
— Батюшка, пребывание рядом с Господом, ничем нельзя заменить. Почему же Господь благоволил только три года общаться со Своими ученикам, а потом их духовное преуспеяние совершалось без личного общения с Ним?
— Господь сказал: Истинно говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам (Ин. 16,7). Когда Господь был с учениками здесь, на земле, Он назидал их с помощью слова и личного примера; действие благодати было как бы ограничено. Когда Господь вознесся на небеса, в день Святой Пятидесятницы на апостолов излилась благодать во всей полноте. Это был день основания Церкви во всеми полноте, с ее Таинствами, день торжества благовестия миру. А Господь всегда остается с нами, в Святом Духе у нас сохранилось единение с Господом, особенно когда мы причащаемся Святых Христовых Таин.
О радости святых праздников
— Почему именно на Пасху ощущается какая-то ни с чем не сравнимая радость?
— Потому что Пасха — это единственный день в году, и Светлая седмица — единственная в году. Как говорит апостол Павел, если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша (1 Кор. 15, 14), то есть в таком случае мы были бы несчастнее всех людей, ибо все труды, скорби, добровольные лишения, которые мы несем как христиане, оправданы только потому, что есть Воскресение Христово, а значит, и наше воскресение в жизнь вечную, когда мы получим воздаяние за все, совершенное на земле. Господь даровал нам светлый праздник Пасхи как величайшее свидетельство воскресения и вечной жизни, спасения наших душ. Это лучшая апологетика, лучшее свидетельство о Христе, о Боге. Поэтому мы и ощущаем особую радость в этот день.
— Батюшка, а можно ли некоторых святых назвать пасхальными, если их память приходится на дни, близкие к празднику Пасхи и если они в своей жизни как-то особенно проповедовали пасхальную радость? Например, память святителя Игнатия, епископа Ставропольского, покровителя вашего храма и вашего издательства, всегда бывает вскоре после Пасхи, поскольку кончина его произошла в неделю жен-мироносиц.
— Я думаю, что все святые были причастны благодати вечной жизни, а эта благодать — пасхальная, поскольку они уже в этой жизни воскреси¬ли свои души и уже на земле жили небесной, благодатной радостью. Вообще святой человек — это еще одно живое свидетельство Воскресения Христова, и при общении с праведником всегда чувствуешь, что он из другого мира: вроде бы все в нем как и во всех, но что-то есть такое, чего в обыкновенных людях нет.
С другой стороны, промыслительно память некоторых святых приходится на дни святой Пятидесятницы, и одним из них является святитель Игнатий (Брянчанинов), в честь которого освящен один из престолов нашего храма. В день его памяти, 13 мая (30 апреля по ст.), всегда ощущается особая пасхальная радость и радость общения с этим великим угодником Божиим.
— А почему нельзя, чтобы такая радость была все время?
— Мы этого недостойны. Святые люди, по мере своего духовного роста, приближаясь к Богу, начинали постоянно испытывать эту пасхальную радость; поэтому преподобный Серафим в любое время года всех встречал приветствием: «Радость моя! Христос воскресе!»
Он в этой Пасхе жил, как уже воскресший. Но он был великий праведник, а мы грешные. Поэтому Святые Отцы не советуют мирянам и слишком часто причащаться. Священники — немного другое дело. Их образ жизни все-таки позволяет сохранить святыню. Но, как правило, и священники не дерзают служить часто, считая себя недостойными, и, причастившись, стараются проводить день определенным образом.
В общем, я думаю, если Пасха будет постоянно, она для нас превратится в будничный день, и мы не будем ее замечать. Таково свойство на¬шей падшей натуры: мы еще не готовы к этой пасхальной радости. А из этого, кстати, можно увидеть, что и царства небесного мы пока недостойны, поскольку по нашей греховности Пасха в наших сердцах, к сожалению, еще не наступила, а приходит только в самый день Праздника или когда мы приступаем к Святой Чаше.
— На Пасху и вообще в большие праздники, по свидетельству Святых Отцов, на мир изливается особая Божия благодать. Об этом неоднократно говорится и в церковных песнопениях, по свидетельству которых, например, в день Рождества, мир преображается необыкновенным образом. Только ли на христиан действует эта благодать?Действует ли она на неверующих и на маловерующих, и каким образом?
— Благодать Божия имеет такое свойство: к чему она прикоснется, все освящается. Бог не может освящать того, кто не желает освящения. Прежде всего нужно проявить волю к принятию благодати. Выше мы говорили о предваряющей благодати, которая может коснуться духовной стороны человека еще до его Крещения или до того, как в нем откроется явная благодатная жизнь, и попытаться заронить в человеке искру поиска Божия, поставить перед ним вопросы: в чем смысл жизни, в чем истинное добро и зло, помочь ему дать нравственную оценку своим поступкам.
Это бывает с каждым, пока он живет на земле. Только одни прислушиваются к этому, а другим это неинтересно, они так увлечены земными делами, что проходят мимо вечных вопросов, возникающих в уме и душе по действию Божией благодати. Тому, кто услышит этот призыв и пойдет за Богом, постепенно открывается духовная сторона жизни, он начинает познавать Евангелие, жить по заповедям Божиим, в нем происходят духовные перемены.
Господь пришел в мир спасти грешников (1 Тим. 1, 15) — прежде всего грешников, но они должны сами хотеть спастись. Известен такой случай из жития преподобного Макария Великого: когда он шел по пустыне, случайно нашел череп языческого жреца и стал у него спрашивать, что чувствуют язычники, находясь в аду. И услышал в ответ: «Когда вы, христиане, молитесь за своих усопших, то и нам, язычникам, в аду бывает отрада». Божия благодать такова, что касается всех людей, все чувствуют эту радость.
В этом отношении примечательно свидетельство одной девушки, которая призналась, что в Бога не верит, но, когда ей плохо, идет в храм, ибо «там что-то присутствует, от чего на душе становится легче». Можно ли сказать, что этот человек не верит в Бога? Наверное, уже нельзя.
Я не верю, что есть неверующие люди. Есть те, кто не хочет верить, но на самом деле невозможно не заметить Бога. Может быть, человек живет, как страус, пряча голову в песок. Страусу хочется таким образом ощущать себя в безопасности.
Так и многие не хотят слушать своей совести и прячут голову и сердце в песок этой жизни. Потому что заповеди Божии, вера в Бога обязывают ко многому, и прежде всего к борьбе со своими похотями и страстями, а люди этого не хотят, ибо они привыкли жить по похотям и страстям, им это нравится. Когда им говорят: «Остановись, безумец, это погубит тебя, заболеешь, и в земной жизни будешь терпеть скорби и недуги, и потом будешь иметь вечную муку»,— он будто не слышит и как заколдованный, как кролик под взглядом удава, идет вслед за своими страстями на по¬гибель.
Тем не менее в праздники Божия благодать изливается на весь мир — иногда об этом свидетельствует даже погода,— касаясь сердец ожесточенных людей, чтобы они, увидев радость в христианах, почувствовали ее, задумались о смысле жизни, о том, что, кроме погони за удовольствия¬ми и земных занятий, есть еще другая жизнь.
Я знал семью одного художника, которая расписывала храм, где я был псаломщиком. Сам художник тогда был неверующим. Однажды, когда я уже жил в монастыре, мне сказали, что он приехал и спрашивает меня. Я только что причастился и испытывал радость после Причастия; в таком состоянии я и вышел к нему. Он посмотрел на меня и сказал: «Отец Сергий, я думаю, Вы радуетесь не потому, что меня увидели, у Вас какая-то другая радость». То есть он почувствовал мою радость, радость Причастия, и думаю, это тоже было свидетельством ему о Боге.
— Можно ли каким-то образом помочь нашим ближним в праздники, чтобы эта благодать и на них подействовала?
— Прежде всего нужно поздравить их — даже если они не очень верующие — с праздником, чтобы лишний раз напомнить о нем. Нужно рассказать им что-нибудь о празднике, если им это интересно, а тем, кто не считает себя атеистом и причисляет себя к православным, может быть, предложить пойти в храм поставить свечку. Ведь часто человек заходит в храм, желая только поставить свечку, а его вдруг касается что-то, чего он не может объяснить. Каждого из нас когда-то что-то коснулось: слово, событие, книга...
— Мы знаем, что вера от Бога. Наш Спаситель говорит: «Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец Небесный, пославший Меня» (Ин. 6, 44). Можем ли мы думать о тех, кто не хо-чет обратиться к Богу и прийти в храм, что на это нет воли Божией?
— Отец Никон (Воробьев) говорит, что не в нашей воле верить, все — в воле Божией, мы можем только желать верить, искать Бога, а дальше Господь может открыться, а может и не открыться. Святые Отцы объясняют приведенные Вами слова Господа так: Он привлекает тех, о ком провидит, что эти люди отзовутся, ответят на Его призыв.
Господь любит всех, и воля Божия — в том, чтобы всем спастись и прийти в познание истины (1 Тим. 2, 4). Но далеко не все этого хотят. Господь никому не навязывает Себя, Своего учения. Если Он заранее провидит, что человек не примет этого учения, то не откроется ему.
Тогда человек вместо Православия находит различные суррогаты и начинает веровать в Будду, или в Магомета, или становится еретиком: католиком, протестантом, сектантом. Господь это попускает. Ибо есть то, чего Господь хочет, на что есть Его воля, а есть то, чего Господь не хочет, но что попускает. И когда Он провидит, что человек не будет жить по Евангелию, не будет творить плоды добра, то не попускает ему стать православным.
Сколько людей называют себя православными, а на самом деле только позорят звание христианина, бесчестят христианство и Христа своим поведением. Если бы все были такими «право-славными» и так себя вели, то Церковь давно уже перестала бы существовать и немногие оставшиеся в ней праведники просто погибли бы среди этих фарисеев, потому что как Господь был гоним фарисеями, так и праведники всегда были гонимы фарисеями.
Если же Господь провидит, что человек принесет достойные плоды, то приводит его в Церковь и ведет путем спасения.
— Отец Сергий, а как правильно исполнять заповедь «всегдарадоваться», если в Священном Писании есть еще и такие слова: «Грех мой всегда предо мною» (Пс. 50, 5). И вообще, как стяжать духовную радость? Зависит ли это только от Бога или и от человека тоже?
— Дословно у апостола Павла сказано: Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 16—17).
Радость бывает тогда, когда человек занят аскетическим, молитвенным или другим трудом. Молиться в отрыве от делания других заповедей невозможно. Например, молитва без поста не очень действенна. Есть заповеди блаженства: блаженны нищие духом, блаженны плачущие, блаженны милостивые и т. д. (см. Мф. 5, 3—11). Человек трудится, чтобы творить милостыню, и Господь дает ему радость, блаженство.
Благодать Божия освобождает душу от греха, и в душе, которая была закрыта тучами греха начинает сиять солнышко Божией радости. В лукавую душу не войдет премудрость,— говорит ветхозаветный пророк (Прем. 1, 4), т. е. для того, чтобы в сердце человека вошла Божия благодать, оно должно быть чисто: блаженны чистые сердцем, ибо ониувидят Бога (Мф. 5, 8) — и только они.
Пасхальной радостью, о которой мы говорили, венчается духовный подвиг Четыредесятницы и Страстной седмицы, подвиг поста, борьбы со страстями. Это как венец, который получили мудрые девы (см. Мф. 25, 1—10), т. е. те девы, которые исполнили заповеди Божии.
Итак, духовная радость несомненно, бывает от Духа Святаго, ибо всякий дар совершенный нисходит свыше (Иак. 1, 17), но ее надо стяжать, поэтому если мы хотим исполнить заповедь всегда радуйтесь, мы должны стараться исполнить все заповеди, предшествующие ей, т. е. вообще все заповеди Евангелия. От Бога — венец, награда, но от человека — произволение, вера, праведная жизнь, делание заповедей, духовный труд.
И если мы не радеем об исполнении заповедей или прямо их преступаем, то радость от нас отходит. В той мере, насколько мы исполняем заповеди Божии, настолько мы живем в благодати, на-столько вступаем в духовную область, а одна из сторон духовной области — плод духовный, который по словам апостола, есть любовь, радость, мир(Гал. 5, 22).
— Батюшка, а не означает ли заповедь «всегда радуйтесь» также и то, что христианин должен быть всегда бодрым, деятельным, не предаваться унынию и печали?
— Да, означает. Действительно, христианство есть религия радости, а не печальных унылых людей. Мы говорили уже о том, что даже само покаяние есть радостотворный плач. По словам преподобного Иоанна Лествичника, как в сотах скрывается мед, так в покаянном плаче печали скрывается радость. Отсюда мы видим, что это не естественная человеческая печаль, а особая, благодатная печаль, и то, что по виду печально, на самом деле проникнуто радостью.
Но с печалью житейской, которая многих убила (Сир. 30, 25), нужно бороться, т. е. нужно прогонять от себя помыслы печали как грех. Например, нас кто-то, как нам кажется, несправедливо обидел. Но нам нельзя предаваться печали, нужно признать ее грехом и вступить с ней в борьбу. Ведь мы обижаемся настолько, насколько задето наше тщеславие и самолюбие. Если мы это поймем, то успокоимся, осознаем, что люди — всего лишь орудия Промысла Божия, которыми Бог обличает наши грехи. Надо бороться со страстью печали, об этом немало написано в творениях Святых Отцов. Как совместить покаяние с праздничной радостью?
— Дни праздников — это дни радости и благодарения. В эти дни — а по уставу даже с вечера пятницы, под субботу,— земные поклоны заменены поясными, поскольку земной поклон символизирует падение человека, его покаяние и восстание. Сейчас на Троицу обычно сразу после Литургии служится вечерня, на которой читают коленопреклоненные молитвы. В древности же, когда люди были крепче, эту вечерню служили именно вечером, когда уже начинался другой богослужебный день, и, таким образом, в самый день праздника колен не преклоняли.
Древние христиане были достойны радости и на Пасху, и в дни Святой Пятидесятницы; они старались заслужить эту радость Великим постом, самоотверженным служением Богу. Многие из них были святы: недаром Священное Писание и апостольские Послания именуют святыми всех христиан, к которым обращаются (см. Рим. 1, 7; 1 Кор. 1, 2).
Но так как мы люди грешные, то какой бы праздник ни был — Пасха, Рождество, Троица или другие — всегда нужно помнить о своих грехах, сознавать свое недостоинство и понимать, что эти праздники и воскресные дни даются Богом как бы авансом. Нужно всегда думать так: Господь ждет от меня раскаяния и дает мне ощутить радость праздника в надежде на то, что я когда-нибудь стану достойным этой радости, войду в покой Божий, в вечную жизнь приготовленным к ней, а сейчас я пока недостоин, поэтому вместе с радостью воздыхаю и о своей греховности.
В статье святителя Игнатия (Брянчанинова) «Христианский пастырь и христианин-художник», написанной им для М.И.Глинки,* сказано, что пока человек на земле, какой бы ни был праздник, какая бы ни была радость, все равно он, поскольку находится под властью греха, не может радоваться в полной мере. Вся земная жизнь проникнута покаянием, а все праздники на земле — некий залог того, что будет в небесном царстве.
Итак, с одной стороны, мы не можем жить только страданиями, печалью, человеческая при¬рода этого не выдержит, с другой стороны, праздники — это залог радости будущего века. Хотя и говорится, что в воскресный день вся тварь ликует, празднует и веселится, но ликуют праведники, а мы должны всегда помнить о том, что мы грешники, что мы спасены великой ценой — страданиями и смертью Спасителя.
В одном из патериков повествуется о том, что однажды на Пасху ученик прп. Пахомия Великого приготовил пищу с елеем, принес ему, а тот ударил себя и сказал: «Мой Спаситель распялся на Кресте, а я буду вкушать пищу с елеем?» И проплакал всю Пасху.
* Статья эта не вошла в собрание творений. Ее можно прочитать в книге «Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского». М, 2002. С. 185—191.
Но, с другой стороны, праздник — это время особого благодарения Бога за все, что Он нам дарует. Нужно всегда помнить, что мы спасаем себя не сами, не своей правдой, не своими делами, что мы спасены милостью Божией. Нам нужно только усвоиться спасению, полюбить Господа и выразить эту любовь в делании евангельских заповедей в знак благодарности Богу за то, что Он пожелал нас спасти и спас, и тогда милость и истина встретятся, правда и мир облобызаются (см. Пс. 84, 11). С нашей стороны будет этот труд, а с Божией стороны будет Божия благодать и таинство спасения.
— Батюшка, а если у людей большое горе или какая-то ситуация кажется им безвыходной, как им вести себя в праздник, в день, который всем приносит радость? Как им побороть себя, если они не могут, не хотят увидеть ситуацию другими глазами?
— Главное — не переходить какие-то рамки. Не надо убиваться. Самое большое горе — лишение любимого, близкого человека. Но что это такое? Если он был благочестивым, то уходит в рай к Господу и переходит в иную жизнь. Поэтому наша печаль и расставание с любимыми и близкими должна растворяться радостью о том, что они увидят Господа. У святителя Иоанна Златоуста есть слово к тем, кто плачет над мертвыми. Он говорит примерно следующее: «Ты поплачь над твоим усопшим другом или родственником, но поплачь немного, а вот рыдать и убиваться, подобно язычникам,— это недостойно христианина.
Даже в самом большом горе нельзя забывать о Боге, о том, что земные утраты происходит не без Его Промысла, потому что ничего случайного в этом мире не бывает, ни один волос не падает без воли Божией (см. Мф. 10, 30).
— Бывает так, что в праздники человек не испытывает духовной радости, хотя, как и всякий православный, и постился, и молился, и нес другие посильные труды. Почему это происходит?
— Некоторые думают: «Вот я поговел, причастился, и Бог обязательно должен дать мне радость». Бог ничего нам не должен, и то, что Он нам дает, дает не потому, что мы заслужили, а по Своей милости и благости, в подтверждение Своих обетований.
Поэтому мы не вправе требовать награды за на¬ши труды и должны, как нам повелевает евангельская притча, сделав порученное дело, сказать: Мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк. 17, 10), и не заслуживаем никакой награды, ибо наш духовный труд — это наша обязанность. Известно также, что за разные труды люди получали одну и ту же награду: тот, кто работал всего один час, получил столько же, сколько и работавшие весь день (см. Мф. 20, 1—15).
Все промыслительно. Господь дает радость тогда, когда человеку это полезно, когда это душеспасительно и назидательно, потому что Господь — это Любовь и Милость. Он любит нас и хочет даровать нам Свои блага, но дарует их тогда, когда человеку это не может повредить, чтобы, вкусив благ духовных, он не превознесся и не впал в гордость.
Бывает, человек сам оценивает свои труды как достаточные и ждет награды от Бога. Но это личное, субъективное восприятие, которое несоответствует действительности. Наши труды всегда малы, и грехи, которые мы порой не замечаем и в которых не каемся, намного превосходят то добро, которое мы делаем. Таким образом, отсутствие радости на праздник является наказанием за гордость и другие грехи: человек недостоин никакой радости, вот он ее и не получает.
Надо подумать: почему я недостоин,— и принести покаяние. Если все было бы хорошо, была бы радость. Порой сожаление о том, что радости нет,— это большее приобретение, чем сама радость, поскольку самое большое сокровище, которое человек приобретает на земле, это смирение, а смирение — покорность судьбам Божиим и Промыслу Божиему. Тот, кто покорен Богу, никогда не будет посрамлен и обязательно будет иметь часть в царствии небесном.
Мы должны терпеливо исполнять заповеди, а придет радость или нет — зависит от Бога. Если человек правильно живет, рано или поздно духовная радость обязательно посетит его, но когда это будет и какой она будет, этого мы не знаем, это только Господь решает Сам.
— Часто духовную радость у человека отнимают и подавляют какие-то земные печали, печали не по Богу, о которых Вы уже упоминали, так что и в самый праздник он занят ими. Отчего это бывает?
— В Евангелии есть притча о Сеятеле: вышел Сеятель сеять, и одно семя упало при дороге, другое — на камне, третье — в тернии, а четвертое — на доброй земле (см. Мф. 13, 3—9; Лк. 8, 5—8). Сеятель вышел сеять Слово Божие.
Естественно, Слово Божие тогда дает ростки и плоды, когда его исполняют. Семя, упавшее при дороге, означает тех, кто только услышал Слово Божие и даже не начал ничего исполнять; тут же пришел дьявол и похитил Слово, то есть они даже не знали, что такое духовная радость, ограничившись только слышанием Слова Божия; они ушли дальше в этот мир и никак не применили услышанное Слово в своей жизни.
Семя, упавшее на камень, означает, что человек, услышав Слово, начал его исполнять, и это даже дало некоторый росточек, но, поскольку начались беды, скорби, несчастья, человек не смог правильно к ним отнестись, по своей гордости не смог смириться, стал роптать и тоже оставил жизнь по заповедям. В результате, тот росточек засох и увял, и человек опять-таки, может быть, чуть-чуть прикоснувшись к какой-то радости, тут же ее потерял.
Семя, упавшее в терние, означает, что Слово также дало свои ростки, то есть человек начал проводить жизнь по заповедям, но печали века сего, заботы, как говорит притча, похитили его (это Слово), и, естественно, человек лишился радости.
Бывает, например, так. Причастится человек в храме, и все хорошо: он благодарен Богу, и радость благодатная веет в его сердце. Но вот он вышел из храма, зашел в один магазинчик, в другой, потом на базар, где-то поругался, где-то ему сдачи недодали, в троллейбусе на ногу кто-то наступил, и вот он приезжает домой и даже не помнит, что причастился; о духовной радости даже нечего и говорить. Вот наша беда. Тогда, когда семя посеяно на благодатной земле, оно дало плод. То есть когда человек сердцем добрым и благим принимает Слово, он приносит плод в терпении (Лк. 8, 15). Ведь вообще христианство, духовный подвиг — это не какие-то героические, заметные поступки, которые тут же привлекают внимание. Нет, это незаметная ежедневная рутинная работа над собой, работа сердца, которую видит один Бог и о которой знает только тот, кто ее совершает.
Плод нужно приносить в терпении. Это означает скорби, труды. Как мы уже говорили, Господь дает радость в качестве залога вечной жизни, чтобы мы не ослабели, не впали в уныние, не потеряли веру и надежду на воздаяние. Но вообще, на земле нам заповедано больше трудиться и тер-петь скорби, нам обещан не радостный путь, а тернистый и тесный (см. Мф. 7, 13, 14). Но человек, который с решимостью встал на этот путь и идет по нему, укрепляется, и его посещает и духовная радость.
— Может ли лукавый стимулировать духовную радость? Дело в том, что во время молитвы я очень часто испытываю большую радость, душевный мир.
— Еще как может стимулировать. Он все может стимулировать. По Святым Отцам, лишь истинное смирение дьявол не может подделать, хотя внешние его признаки — может. И у фарисеев были не-которые признаки смирения, но внутри ничего похожего на смирение не было. Святитель Тихон Задонский говорит, что люди могут выглядеть смиренными, но настоящее внутреннее смирение дьяволу недоступно. Он большой враг смирения, поэтому никогда не будет его подделывать, а вот радость, удовольствие — очень даже может.
Существует такое понятие — прелесть. Я советую почитать об этом в первом томе «Аскетических опытов» святителя Игнатия (Брянчанинова).3 Там как раз говорится о том, как она возникает и развивается.
Любое ожидание радости, благодати чревато тем, что человек действительно попадает в узы прелести. Дьявол очень тонко действует и через тщеславие, и через блудные страсти, а человек думает, что это действие благодати. Поэтому надо быть очень осторожным со всякой радостью. Преподобный Иоанн Лествичник дал нам универсальное правило: «Отвергай находящую радость рукою смирения, чтобы тебе не принять вместо пастыря волка и не погибнуть».
— Есть ли такой духовный закон, что за утешением обязательно должна следовать скорбь?
— Я не думаю, что за утешением должна следовать скорбь. К духовной жизни нужно подходить по-другому. Это у католиков так: заработал себе грехи — получи. У нас не так. Сказано, что не мерою дает Бог Духа (Ин. 3, 34) — заслуженно или незаслуженно, а по милости Своей.
Действительно, у прп. Исаака Сирина есть такое высказывание, что благодати Божией либо предшествуют, либо последуют искушения. Они
приходят не потому, что благодаря им мы как бы зарабатываем благодать: это не так. Мы можем быть недостойными ее, можем, получив ее, не вместить или превознестись, что бывает очень часто. У нас начинают появляться мысли, что мы заработали ее, заслужили, как будто она пришла к нам не по милости Божией, а мы стяжали ее своими трудами. За это она отходит от нас, а Господь посылает нам скорби, чтобы мы научились смиренно думать о себе.
3. Творения святителя Игнатия. Т. I. М, 1996. О молитве Иисусовой. Отдел второй. О прелести. С. 230—259.
О различии праздников мирских и церковных
А как нужно праздновать, например, Рождество Христово? Почему нет таких шумных и бурных мероприятий, как на Новый год?
— Новый год — праздник плоти, поэтому люди празднуют его с обильными возлияниями, застольями, где многоядение, пьянство и бесчинное пирование, как говорит Священное Писание (1 Пет. 4, 3). Рождество — это сокровенный праздник внутреннего человека, и для христианина радостно пойти в этот день в храм, помолиться, встретиться с родившимся Господом, пережить радость рождения Богочеловека в этот мир, почувствовать, прикоснуться ко всем этим событиям.
Один из духовных писателей говорил, что когда мы присутствуем на праздниках в Церкви — мы не просто воспоминаем событие, но сокровенно соприкосаемся с ним, переживаем его, минуя время, минуя века, благодатно участвуем в нем умом и сердцем. Любому человеку, который приходит в храм на праздничную службу, с надеждой, уважением и страхом Божиим, Господь откроется. Он ждет каждого.
А на Новый год люди могут столько выпить, что не помнят, ради чего они пили. Православный же человек после Причастия, после службы и молитвы, не позволит себе крайностей, поскольку ему дорого то, что он обрел в храме,— те переживания, тот душевный мир и радость, которые он получил во время богослужения,— и выше этой радости уже ничего нет.
Рождество всегда считалось семейным праздником. После поста позволительно застолье, умеренное употребление вина, так чтобы оно действительно было в радость, во здравие. Можно поздравить родственников, друзей, навестить их в этот день. Хотя многие из тех, кто живут од¬ни, причащаясь на Пасху, Рождество и другие праздники, предпочитают встречать их в одиночестве: им дорога радость после Причастия Святых Таин, они знают, что если куда-то пойдут, это потеряется. Таким образом, все проводят праздники по-разному.
— Нет ли опасности обмирщения праздника Рождества? Ведь у многих людей он ассоциируется с Новым годом: раньше праздновали Новый год, а теперь празднуют Новый год и еще Рождество, появился еще один выходной день. На Западе Рождество превратилось в день Деда Мороза, когда люди получают подарки и это, собственно, главное содержание праздника. У нас тоже есть такая традиция: елки и подарки.
— Дед Мороз на Западе называется Санта Клаус, то есть святой Николай, у них есть даже турис-тические фирмы, которые организуют путешествия в город Миры Ликийские. Это так и называется: путешествие на родину Деда Мороза — Санта Клауса. Я думаю, что в основе этого лежит добрая идея.
У нас, в России, Рождество — это православный праздник, и для многих людей, как для маленьких, так и для взрослых, которые никогда не слышали о Боге, у которых вера была украдена нашим государством, это своеобразное благовестие.
Мне, например, было очень приятно видеть транспаранты «С Рождеством Христовым» на улицах Москвы, когда они впервые начали появляться. А для кого-то это было откровением Божиим. Думаю, рассказы о Рождестве по телевидению и в других средствах массовой информации — это еще один способ достучаться до сердец людей, которые забыли о Боге или ничего не знали о Нем. Любой праздник свят по своей сути, но то, что праздник Рождества выходит даже за границы Церкви и касается всех людей в нашем Отечестве, думаю, является благом, так как побуждает еще раз задумались о Боге, о смысле жизни и о том, что сделал Христос для их спасения.
— А правда ли, что елка попала в Новый год от праздника Рождества?
— Когда большевики запретили Рождество, они запретили и елку. Но, поскольку ее стали устраивать подпольно, Сталин в 1935 году специальным указом разрешил елку, правда, уже без Рождества.
Однако были живы верующие люди, которые могли рассказать детям о елке, о том, что это символ вечной жизни, а также многое другое.
— Праздник Рождества Христова должен быть раньше, чем гражданский Новый год. Почему у нас сначала Новый год, а потом Рождество?
— Сначала на Руси Новый год вообще праздновался 1сентября — он совпадал с церковным новолетием. Указом Петра I Новый год был перенесен, по европейскому обычаю, на праздник Обрезания Господня,— и сначала праздновали Рождество, а потом Новый год, и все было хорошо. Ведь в новогодних праздниках ничего плохого нет, если они празднуются в положенное время — на святки, а не во время поста. Тогда можно повеселиться и встретить Новый год. Потом, когда советское государство перешло вслед за Западом на новый стиль, Новый год стал отмечаться раньше Рождества, т. к. Русская Православная Церковь живет по старому стилю, и приходиться на пост.
Наверное, промыслительно, что 1 января попадает на день памяти святого мученика Вонифатия, к помощи которого прибегают в борьбе с недугом пьянства. Неуместно православному человеку праздновать Новый год постом. Но что делать, я не знаю. Это гражданский праздник, который кто хочет — празднует, кто не хочет — не празднует. Но нарушать пост не разрешено никому из православных; в канонах Церкви для Нового года не делается никаких исключений.
Я не праздную Новый год, мне он неинтересен. Если кто-то празднует, это его дело. Когда я был маленьким и жил в неверующей семье, для меня это был самый веселый праздник, но сейчас у меня есть Рождество.
В отношении к Новому году отражено то противоречие, которое существует в нашем обществе. С одной стороны, мы — люди православные по своей культуре и духовным ценностям, а с другой стороны, внешне ведем жизнь, которую копируем с Запада. Поэтому и получается неразбериха.
Нужно сделать для себя выбор. Одно дело — когда человек идет праздновать Новый год для то¬го, чтобы не обижать своих родственников (например, в семье, где жена регулярно ходит в храм, а муж далек от Церкви, ей можно немного посидеть с супругом за праздничным столом, поесть рыбки, пригубить шампанского — греха в этом нет), другое дело — когда человек сам устраивает себе в этот день веселье. Это не совсем правильно. Есть даже каноническое постановление на случай, когда день рождения выпадает на Великий пост: его нельзя праздновать, а следует перенести на другое время, до поста или после.
— А как православному человеку лучше провести день своего рождения?
— Это зависит от него самого, от его духовного и психологического настроя, образа жизни. Некоторые считают, что день рождения праздновать не надо. Есть такой хороший обычай — в день рождения причащаться. Было бы хорошо пойти в храм, поблагодарить Бога за то, что мы родились в этот мир. Если мы празднуем Рождество Христово, Рождество Божией Матери, Рождество Иоанна
Предтечи, то и день нашего рождения является событием для нас и для наших близких. Можно пригласить гостей, устроить для них праздник, это не возбраняется. Но все должно быть в чистоте, целомудрии, в определенных рамках и в меру, чтобы любое общение с друзьями было душеполезным, а не просто веселым.
Кто-то любит проводить праздники один, кто-то, наоборот,— с друзьями, с близкими по духу людьми, а кто-то в этот день идет, например, в бедную многодетную семью, покупает что-нибудь вкусненькое, чего они, может быть, много лет уже не видели, и радость в глазах детей воспринимает как самый лучший подарок.
Без Причастия праздник не праздник
— Существует такая практика: во многих храмах на Рождество и Пасху не причащают. Некоторые батюшки считают, что праздник и так праздник, что лучше причаститься в будни, чтобы увеличить количество праздников. Как Вы к этому относитесь? Что делать человеку, если он находится в таком приходе и в другой храм попасть не может?
— Батюшкам хорошо так думать, сами-то они причащаются, т. к. обязаны служить и причащаться. А для мирян, я считаю, не будет полноты праздника без Причастия Святых Христовых Таин. Преподобный Серафим Саровский говорил, что как Царь раздает подарки и награды своим воинам в дни государственных царских праздников, так и Царь Небесный Свои благодатные подарки раздает в дни Своих праздников. Поэтому о полноте праздника можно говорить тогда, когда человек причастится Святых Христовых Таин. Я всегда причащался и на Рождество, и на Пасху.
К сожалению, этот обычай не всегда приветствуется, из тех соображений, что вследствие большого количества причастников служба затянется, а для людей это тяжело. Я думаю, что люди сами должны решать, тяжело им это или нет. Всегда есть храмы, в которых не причащают, и есть храмы, в которых причащают, человек может сам выбрать, где служба короче, где длиннее. Еще есть такой довод: в большие праздники много сотен причастников и нет возможности исповедовать их лично, а многие впервые пришли в храм, ничего не знают, не готовы к Причастию, не исповедовались, но и они могут захотеть подойти к Чаше.
В нашем храме Сошествия Святаго Духа всегда причащают в праздники. Даже когда я служил один и были десятки причастников, удавалось уделять каждому время. Конечно, постоянным прихожанам я говорил: «Пожалуйста, постарайтесь сегодня исповедоваться кратко»,— а относительно тех, кто пришел в первый раз, всегда можно определить, готов человек или нет, постился или не постился, есть ли у него смертные грехи, возбраняющие Причастие, и т. д. Праздник многое прощает, и допустимо большее снисхождение к людям.
В соответствии с древними традициями Церкви более правильно причащаться на все великие праздники, это подтверждает и мой опыт — как мирянина и как священника. Но лучше всего решать этот вопрос со своим духовником.
— А как можно технически решить этот вопрос, когда причастников очень много?
— В 1909 году, на первом Съезде монашествующих в Троице-Сергиевой Лавре, был поднят вопрос о том, как исповедовать десятки тысяч человек, которые съезжаются в обители на праздники, и хотят причаститься. Было принято постановление о том, что надо начинать исповедь заранее, за несколько дней до праздника.
Как правило, когда служат несколько священников, то причащают из нескольких Чаш, это то¬же ускоряет Причастие. В то же время мы знаем, что у св.прав. Иоанна Кронштадтского причащалось по несколько тысяч человек, и Причастие иногда длилось по пять часов, и никто этим не смущался, не соблазнялся, никто ничего не запрещал. О полноте благодатной жизни можно говорить именно тогда, когда человек приступает к Чаше.
Я не сторонник слишком частого Причащения, ежедневного или несколько раз в неделю. Святитель Феофан (Затворник) говорит, что от слишком частого Причащения следует неблагоговейное отношение к Таинству. Хотя это очень индивидуально. Но, повторю, на такие великие праздники, как Рождество, Пасха, Троица, я считаю, каждый дол¬жен причаститься.
— А как быть, если кажется, что ты недостоин причащаться на Пасху — в такой великий день?
— Я с этим не согласен. Святитель Иннокентий Московский говорит, что никто из нас никогда во-обще не может быть достоин Святыни. И поэтому нужно приступать к Святой Чаше как больной приходит к врачу. Нужно подготовиться, попоститься, поговеть, поисповедоваться и приступать к Святому Причащению с полным осознанием своей греховности, с верой, что Господь придет и исцелит нас. И почему нельзя это делать в Пасхальную ночь?
Повнимательней вслушайтесь в «Слово» святителя Иоанна Златоуста, которое читается в Пасхальную ночь. Он призывает всех к пасхальной радости и говорит: «Постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь сегодня. Трапеза исполнена: насладитесь все. Телец упитанный, да никто не изыдет алчущим». Относительно непостившихся, не знаю, ведь есть каноны Церкви, но, тем не менее, святитель приглашает именно к принятию святы¬ни Причащения, иначе что-то было бы недоговорено. И Святитель Феофан Затворник советует причащаться на праздничных службах. Никто из Святых Отцов не говорит о том, что нужно себя считать недостойным причащаться на Пасху.
С другой стороны, конечно, ночную службу далеко не всякий может выдержать, кому-то бывает тяжело. Многие причащаются в Великий Четверг, когда воспоминается установление Таинства Евхаристии, и считают, что в этом случае на Пасху причащаться слишком рано, поскольку прошло всего несколько дней, и они не готовы причащаться так часто. Это немного другое дело. Но все-таки, повторю, полнота праздника, на мой взгляд, возможна, только когда человек причащается.
— Батюшка, а что бы Вы могли сказать о Причастии в праздники тех, кто работает в храме?
— Я решительно не согласен с теми, кто говорит, будто во время праздника нельзя причащаться, потому что человек чем-то занят. Господь многого не требует от того, кто исполняет послушание при храме. Он видит, что это необходимые труды, они заменяют даже молитву. Если внимательно, с молитвой совершать свой труд и стараться участвовать в богослужении, не впадая в суету и беготню, вполне можно причаститься. Например, в нашем храме во время чтения Евангелия, «Херувимской» и Евхаристического канона никто не ходит, не собирает деньги и т. п., стоит полная тишина, даже свечи не продают в свечном ящике.
Приведу пример из моей практики. В 1991 году, в день столетия со дня смерти преподобного Амвросия Оптинского, в Оптиной пустыни было около тысячи причастников. Я проходил там тогда послушание пономаря. Мы готовили, наверное, несколько ведер запивки, тем не менее, я счел возможным и нужным причаститься: служилось несколько Литургий, и на одной из них я причастился, а на другой исполнял свои обязанности.
Кроме того, можно всегда найти человека, который вас подменит на время, пока вы будите причащаться. Например, если вам нужно давать запивку, найдите того, кто, пока вы будете причащаться, даст ее вместо вас, а потом продолжайте исполнять свое послушание. Господь поможет. Да,действительно, в день Причастия от нас требуется сугубый подвиг сохранения внимания; но такое рассуждение: в праздник не причащаться, потому что дел много,— я считаю, бесовским искушением. Раньше христиане причащались на всех службах и считали это нормальным, хотя и народу было немало, и обязанности у них были те же самые.
Что же тогда делать пастырю, который, кроме того, что служит, еще должен и исповедовать перед Литургией или после «Отче наш»? А там такого наслушаешься... Но, как священник, я обязан и исповедовать, и причащаться, и не вижу никакого неудобства в том, что исполняю свой долг.
— А если человек во время Литургии стоял за «ящиком», как быть в таком случае? В день, когда причащаешься, лучше не работать за «ящиком»?
— По возможности, конечно, хорошо бы не работать. Думаю, что можно найти какую-то замену человеку в день причастия. Если же по каким-то причинам этого сделать нельзя, человек сам должен решать, причащаться ему или нет. Как я уже сказал, у нас во время чтения Евангелия, «Херувимской» и Евхаристического канона «ящик» не работает, и есть возможность помолиться и таким образом приготовиться к Причастию Святых Христовых Таин.
В большой праздник лишать христианина Причастия потому, что он исполняет какие-то обязанности для ближних,— несправедливо. И Господь вряд ли лишит благодати за то, что этот честно трудился ради ближних в праздник.
В житиях святых есть такой случай. Святой старец отправил ученика по делам накануне праздника, и тот немного задержался и вернулся на Литургию к выносу Чаши. Преподобный игумен благословил ему причаститься, сказав: «Ты был на святом послушании». Так древние относились к Таинству Святого Причастия и послушанию.
В единомыслии сила христиан
—Через Таинства Церкви, особенно через Таинство Причастия христиане соединяются друг с другом. И все мы должны быть членами единого Тела (см. Рим. 12, 5). Есть такое изречение святых все¬ленских учителей, что единство ведет свое начало от Святой Троицы, так как Три Лица Святой Троицы пребывают в непостижимом единстве любви. Православных христиан очень много и все мы хотим спастись, но почему-то в духовной жизни существуют достаточно разные, можно сказать, почти противоположные направления, и мало любви, мало единства. Отчего это происходит и можно ли это уврачевать?
— Священное Писание говорит, что от юности сердце человека обращено к злому (см. Быт. 8, 21), и Господь пришел как раз для того, чтобы явить нам чудное единство в любви Лиц Пресвятой Троицы, научить всех христиан тому, чтобы через эту любовь мы стали причастниками Божественной любви и, значит, причастниками Божественного Существа. Разделение происходит по причине
грехов, корень которых — гордость. Как в основе единства лежит один образ мыслей, один взгляд на духовные предметы, так в основе разделения лежит разномыслие, когда люди по-разному понимают одни и те же вещи. А дьявол пользуется таким разделением для своих козней.
В одном из патериков описан такой случай. Жили два брата в пустыне, проходя монашеский подвиг, жили душа в душу, в любви к Богу и друг к другу. Однажды дьявол решил их искусить. Он принял образ птицы и сел на пороге кельи. Один из братьев говорит: «Смотри, какой красивый голубь». А второй брат отвечает: «Какой же это голубь, это ворона». «Да нет же, голубь». «Ну, какой же голубь, если это ворона, что же ты ворону от голубя отличить не можешь?» Так и ссорились, пока не поняли, что это дьявол их искусил: одному показался вороной, а другому — голубем. Так и нам дьявол одни и те же вещи показывает по-разному.
Но когда люди ищут истину, обязательно находят ее в Боге, ибо всякий ищущий находит (Мф. 7, 8). Преподобный Савва Дорофей мир уподобляет кругу, центр которого — Господь, точки внутри круга — люди, и чем ближе люди к центру, тем ближе они друг к другу; чем ближе люди к Богу, тем ближе друг к другу в Боге, тем больше они любят друг друга.
Основа всех наших разномыслий — это гордость как неприятие заповедей Божиих, Промысла Божия, а в конечном итоге — неприятие Бога, истины. И поскольку все мы люди гордые, то кто-то не принимает истину в одном, кто-то — в другом, и мы беспрестанно ссоримся. А единомысленные люди имеют одинаковый взгляд на Бога, на истину и на духовные предметы, они живут единодушно и хранят это единство.
В основе единства обязательно лежит смирение, когда даже если один в чем-то заблуждается, другой никогда не покажет, что не согласен с ним, а смиренно потерпит, пока тот осознает свои заблуждения. Смирение покрывает все грехи, это нить, которая соединяет людей и является основой любви.
— Может ли каждый христианин что-нибудь сделать для укрепления общего христианского единства?
— Да, может. Как говорил преподобный старец Силуан Афонский, любой грех, сделанный человеком, влияет на судьбу всего мира. Я думаю, что и любое доброе дело, совершенное ради Бога, влияет на судьбу всего мира. Когда человек живет по-христиански, стремится познать истину, угодить Богу, рано или поздно у него это получится и он станет праведным рабом Божиим. Видя его пример, его добрые дела, и другие люди прославят Отца, Который на небесах (Мф. 5, 16), а если их будет много и они будут вместе работать Богу, то получится община, единая в Боге, и благодать Божия будет соединять их взаимной любовью.
Глава 2 "Устраняйте из себя дом духовный"
Духовность — это то, к чему прикоснулся Святой Дух
— Слово «духовность» порой часто употребляют и люди светские, называя им то, что имеет отношение к культуре, искусству и т.п. Что же такое духовность в святоотеческом понимании этого слова?
— Святитель Феофан Затворник говорит, что духовность — это то, что от Духа Святаго, то, что освящено в душе человека, преображено благодатью Духа. А то, что называется духовностью вне Православия, есть душевность. В религиях нехристианских, а также в христианских, но неправо-славных, которые сейчас модно называть инославием (в древности, как мы уже говорили, Церковь всегда называла это ересью, то есть лжеучением), и претендующих на духовность, на самом деле в лучшем случае присутствует душевность.
Культура, искусство, философия, то есть то, чем живет душа человека,— это душевное. Нельзя говорить, что все это греховно. Например, святой мученик Иустин Философ говорил, что философия — это ступенька к Богу и может быть началом богопознания. Но подлинно духовно то, что от Духа Святаго, то, что связано с учением Священного Писания, с учением святой Православной Церкви и стяжается правильной аскезой и правильной жизнью человека в Боге.
— Объясните, пожалуйста, подробнее, что та¬кое духовный и душевный человек. И как из душевного стать духовным?
— О человеке душевном и духовном очень хорошо говорит святитель Феофан (Затворник). До ухода в затвор он преподавал в семинарии психологию и очень интересовался антропологией, то есть телесным устройством человека, а также его духовной и душевной природой: чем они различаются, как они взаимодействуют в одном человеке. Особенно много об этом говорится в его книгах «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться» и «Путь ко спасению».
Если кратко сказать, духовность — это все то, что связано с областью духа, с областью религии, духовных исканий человека, все, что связано с Богом; а душевность — то, что связано с душой, что происходит из души человека, например, культура, искусство, наука, просто душевные отношения между людьми. Наши отношения с друзьями, родственниками, могут быть духовными, а могут быть душевными. Большей частью они душевные.
Духовные отношения бывают у нас с духовным отцом или с братьями и сестрами во Христе, тогда, когда мы беседуем с ними о Боге, когда мы помогаем друг другу познавать Бога и исполнять Божии заповеди, когда в человеке мы прежде всего ищем его духовную сторону, то есть добродетель, обращаем на нее внимание, стараемся назидаться его добродетельным, христианским поведением, его рассуждениями о Боге, его советами.
А когда человек, например, умеет хорошо играть на гитаре или много знает из разных областей науки,— это его душевные качества и достоинства. Культура, искусство — душевны. Но поскольку душа по природе христианка, в культуре, в искусстве часто отражается поиск человеком Бога, и тогда в его творчестве звучат христианские, духовные нотки, например, в творчестве Ф.М. Достоевского: все его положительные герои — хорошие христиане, потому что сам Достоевский был настоящий христианин. Есть и другие писатели, художники, музыканты, ученые, которые свое творчество, свою научную работу посвящали поискам Бога, в частности, святитель Лука (Войно-Ясенецкий), который был и архипастырем, и в то же время профессором медицины, лауреатом Государственной премии.
Как из душевного человека стать духовным? Мне очень нравятся слова Ф.М. Достоевского о том, что настоящий русский человек — обязательно православный, а русский человек без Бога — хуже зверя. Так, наверное, можно сказать о любом человеке, не только русском.
Человека можно назвать человеком в полном смысле слова тогда, когда в нем раскрылась духовная природа и соединилась с Богом, когда все в нем освящается идеей богоугождения. Если же этого нет, самый гениальный, самый красивый, самый добрый человек неполноценен, потому что без Бога полноценным человек быть не может: он не самобытное существо, а свое бытие, свою жизнь черпает в Боге и только в Боге.
Искусства, науки, других увлечений, даже семьи, недостаточно для того, чтобы жить полно¬ценной жизнью, потому что не будет самого главного — Господа. Когда же человек находит Бога и начинает служить Ему, то вся остальная его жизнь: семья, работа, творчество, увлечения, отдых — одухотворяются Божией благодатью, он во всем видит Бога, во всем служит Богу и ест ли, или пьет,— он все творит во славу Божию (см. 1 Кор. 10, 31).
— А что в человеке относится к области духа?
— Любое проявление религиозности в человеке относится к духовной жизни. Если даже человек считает себя неверующим, все равно он — существо духовное, образ Божий, и в нем могут проявляться духовные качества, например: совесть, чувство справедливости, поиски смысла жизни, чего-то высшего, неудовлетворенность земным, стремление к вечному, надмирному.
До Крещения человек тоже образ Божий, но он еще не освящен благодатью, в нем все душевно, в лучшем случае в нем есть стремление к духовному. Но в крещеном православном, верующем человеке, который старается жить духовной жизнью, то есть по евангельским заповедям, Дух Святой прямо дает о Себе знать Своими проявлениями, в нем живет благодать Божия и постепенно преображает его душу, дух и тело. Тогда и можно говорить о духовности, то есть о постепенном преображении человека.
У Святых Отцов Церкви можно найти размышления об обожении человека, то есть о том, что если Господь Иисус Христос — Богочеловек, то чело¬век должен стать человекобогом. В псалмах Давида есть такая строчка: Я сказал: «Вы боги и сыны Вышнего все» (Пс. 81, 6). То есть нормальное состояние человека — это обожение, когда он с помощью Божией благодати, которую он стяжает жизнью по евангельским заповедям, востекает к Богу, соединяется с Ним так, что разъединить их уже никто и ничто не сможет.
— Святитель Игнатий (Брянчанинов) также обращает внимание на тот факт, что слово «духовность» часто употребляется не по назначению. Он говорит, что духовным можно назвать того человека, который непосредственно водится Духом Божиим, то есть человека святого. А что тогда можно сказать об остальных христианах: духовны ли они хоть в какой-то мере и может ли духовность быть «в какой-то мере?»
— Может. По словам преподобного Макария Великого, бывает так, что благодать Божия восемь частей человека освятит, а две части остаются неосвященными, и человек считает себя духовным. На самом деле он еще не совсем духовен, а как бы частично; когда же благодать Божия освятит весь состав человека: и дух, и душу, и тело,— тогда он становится полностью духовным.
Человек постепенно стяжает благодать Духа Святаго — не в одночасье, не за один день, не за один раз. Евангельская притча говорит о том, что царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и как семя всходит и растет, не знает он, ибо земля производит сначала зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Когда же созреет плод, немедленно посылает серп, потому что настала жатва (Мк. 4, 28—29), т. е. нужно время на то, чтобы произошел духовный рост человека. Поэтому в православной аскезе есть такие понятия, как новоначальный христианин, преуспевающий христианин и совершенный христианин. Но между этими ступеньками тоже есть много делений.
Считается, что в древности христиане были более духовными, чем сейчас: мы не получили освящения в той мере, у нас нет тех благодатных дарований, которые имели Отцы древности и которыми были наделены все христиане в апостольский век, в век мучеников, в золотой век, т. е. в первые века, монашества. Прежде всего, ослабло наше произволение. Господь в Евангелии вопрошает: Сын Человеческий, когда придет, найдет ли веру на земле (Лк. 18, 8)? В наше время духовность оскудевает.
Но были, есть и будут люди, которые стяжали духовное совершенство, то есть святые, хотя их всегда было немного. Церковь по своей сути — Святая, Соборная и Апостольская, и славна свои¬ми святыми, которые жили, исполняя евангельский закон. Мы не можем исполнить этот закон,
поэтому должны приносить покаяние в надежде на то, что Господь Своею благодатью постепенно исправит нас. Если перед нами не будет закона, мы не будем каяться; если не будет покаяния, то и благодати не будет; если мы не будем иметь перед собой заповеди, не будет и спасения.
У нас, в России, только 10—12 лет назад Церковь стала свободной, и люди постепенно преодолевают свое недоверие к ней, которое насаждало советское государство. Они постепенно приходят в Церковь, принимают Крещение, начинают посещать храм, участвовать в Таинствах, причащаться, соблюдать посты, жить церковной жизнью. Сейчас наша Церковь в основном состоит из новоначальных, из тех, кто еще не имеет духовного опыта.
А для новоначальных самое важное — осознать свое новоначалие, не пытаться изменить все в Церкви согласно своим понятиям, но постараться прежде изменить самих себя в соответствии с требованиями Церкви, в соответствии с евангельскими заповедями и учением Святых Отцов.
— Отец Сергий, Вы упомянули о том, что одним из проявлений неверного понимания духовности и смешения понятий духовности и душевности является неправильное восприятие собственных переживаний, то есть когда душевное переживание человек воспринимает как духовное и таким образом может опасно прельститься. В частности, часто употребляют такие выражения, как «духовная любовь», причем зачастую к лицу противоположного пола, или «духовные слезы», которые на самом деле совсем не духовные. Как бы Вы это пояснили?
— На самом деле, пока человек не стяжает благодать, он пребывает во тьме. Если свет, который в вас, тьма, то какова же тьма (Мф. 6, 23),— говорится в Евангелии. И поэтому ко всем нашим про-явлениям, кажущимся благими, нужно относиться настороженно. Мы уже приводили слова преподобного Иоанна Лествичника: «Отводи находящую радость рукой смирения, чтобы не принять волка вместо пастыря», то есть чтобы не прельститься, не ошибиться. Лучше все в себе признавать, по крайней мере, душевным: не будем спешить считать проявлением благодати переживания во время молитвы, после Причащения Святых Таин и т. п.
Святитель Феофан Затворник говорит, что на пути к Богу нас встречают как бы оазисы, утешения Божии, без этого нельзя, потому что иначе мы просто не выдержим и погибнем в странствовании по пустыне. Но это еще не благодать. Утешения эти, в общем-то, душевны, но приходят не без Бога.
Лучше считать себя не духовным, а душевным человеком. Тем более что так оно и есть: всегда было крайне мало духовных людей, а сейчас их еще меньше; все мы душевны, водимся душевным разумом, и наша духовность — это, собственно, душевность.
В письмах святителя Игнатия (Брянчанинова) можно найти очень интересные вещи. Например, он считал, что преподобный Макарий Оптинский истолковывает Святых Отцов душевным разумом. Преподобный Макарий сейчас канонизирован, как и святитель Игнатий. Что же, святитель Игнатий ошибался? Думаю, что он имел право на такое суждение: они общались, переписывались, старец Макарий задавал святителю Игнатию вопросы, святитель Игнатий ему отвечал. Эта пере¬писка сейчас частично издана. Они вместе издавали Святых Отцов: оптинские отцы переводили, а святитель Игнатий ходатайствовал о том, чтобы цензура разрешила их издавать. Это отношения святых людей между собой.
Но если преподобный Макарий имел в себе нечто душевное, если он душевным разумом понимал Святых Отцов, то что сказать о нас? Нужно смиряться и смиряться. Ничему в себе не доверять — это единственная возможность не ошибиться, не прельститься. То же говорит преподобный Иоанн Лествичник: «Послушание есть неверие себе во всем добром даже до смерти». Почему послушание? Потому что когда человек себе не верит, он идет и спрашивает, полагаясь не на свой разум, а на совет того, кто имеет больший духовный опыт.
Настоящий духовный человек никогда не считает себя мерилом вещей, он постоянно сомневается в своих добродетелях, и правильно делает, потому что как бы мы ни были добродетельны, есть еще более высокие добродетели. Например, блаженный Августин определяет зло как умаление добра. То есть существуют разные степени добродетели.
Если мы всегда, сколько бы ни подвизались, будем считать себя людьми душевными, может быть, Господь нас и помилует.
Евангелие читается жизнью
— Как человеку могут открыться духовные истины?
— Блаженны чистые сердцем,— говорит Господь (Мф. 5, 8), поэтому по мере чистоты человека, по мере его духовного роста ему открываются евангельские истины, то, чего он раньше не понимал.
Новоначальный христианин, избегая тяжких, смертных грехов, считает, что этого достаточно. А к некоторым добродетелям, как ему кажется, можно относиться так: хочу — делаю, не хочу — не делаю, хочу — пойду в храм, не хочу — не пойду.
Потом, по мере понуждения себя на изучение заповедей Христовых, он начинает понимать, что «хочу — не хочу» не может быть критерием христианской жизни. Ведь Слово Божие надо читать внимательно, надо молить Бога о том, чтобы Он вразумил, открыл очи сердца для восприятия небесных истин.
Евангелие читается жизнью. Об этом говорил еще святитель Игнатий (Брянчанинов). Человек, который прочитал Евангелие, что-то в нем для себя открыл, должен непременно начать жить по тем заповедям, по тем законам, о которых он узнал из Священного Писания. Если этого не делать, получится как раз то, о чем говорится в Евангелии: Приходит дьявол и уносит из сердца их слово (Лк. 8, 12), которое посеял там Небесный Сеятель.
Изучение заповедей Христовых происходит через их исполнение. У человека появляется чувство долга: «Я должен исполнить. Все хорошее — от Бога. Если сейчас есть воля Божия что-то сделать, значит, я обязан это сделать, хочу я этого или не хочу». И такое же чувство долга у него появляется по отношению к ближним. И если раньше он рассуждал: «хочу — помогу, не хочу — не помогу», то теперь понимает: надо идти и помогать, потому что человек нуждается. И действительно начинает любить ближнего как самого себя, ставит себя на его место: человек нуждается, человек в скорби, значит, ему нужно помочь, облегчить эту скорбь.
То же можно сказать и о покаянии. Христианин начинает понимать, что покаяние есть его долг. А покаяние складывается из всех дел и деланий, которые мы совершаем в течение дня. Необходимо делать все дела ревностно, усердно, прилагая к тому все силы. И что бы ни поручали, именно так ко всему и относиться, рассуждая: «Я человек грешный, нужно что-то и потерпеть, может быть, хоть какие-то грехи мне за это простятся». Встал такой человек на молитву, через полчаса у него ноги заболели, но он не уйдет, пока не прочитает правило или пока не кончится служба, потому что понимает: он должен это делать, он не что-то великое совершает пред Богом, а исполняет свой долг.
Постепенно он начинает смотреть на свою духовную жизнь как на долг, и по отношению к Богу, и по отношению к людям. На этом этапе вера его уже простирается до того, что являются ее дела. Христианин начинает искать волю Божию и понимает, что он обязан ее исполнить. У него меняется внутреннее состояние и отношение к жизни, даже
само страдание воспринимается по-другому: если это страдание посылает Бог, если что-то нужно потерпеть ради Бога, если через это простятся грехи, если есть на это воля Божия, то он на это страдание уже идет с радостью. Таков правильный наст¬рой. Он рождается от покаяния и покаянием укрепляется.
Человек становится твердым христианином, добродетели являются прочным основанием его жизни, у него крепкая вера, на него можно положиться. Личность состоялась, она украшена добродетелями, что-то свое принесла в мир, воплотила в себе Евангелие, украсилась им. Это индивидуальность, подобной которой не было в предыдущих поколениях человечества, на которой Господь начертал что-то особенное.
— Значит, добродетели преображают человека?
— Добродетели — это жизнь души. Христианин постоянно ими живет, и любая добродетель доставляет блаженство, доставляет радость душе. Самая большая радость — когда у человека есть добродетели. Душа его жива. Она переходит от одного духовного ощущения к другому, от одного переживания добродетели к другому. Любому христианину добродетели присущи в разной мере,— но все добродетели присущи, одна в большей, другая в меньшей степени, в одном человеке они проявляются так, в другом — иначе. Но все они радуют и оживотворяют душу.
Когда действует грех, человек как бы опьяняется им и засыпает. При этом добродетели живы, но как бы заглушаются им. Грех действует через плоть; плотские ощущения более сильные и грубые, поэтому они заглушают ощущения духовные. Но добродетели все равно живы, особенно если человек борется с грехом. Когда душа поддается смертному греху, она начинает постепенно умирать, благодать ее оставляет, добродетели умаляются. Но после совершения греха человек может принести покаяние, и тогда добродетели будут постоянно умножаться, а вместе с ними — и блаженство души, потому что душа через них приближается к Богу.
Добродетели — это качества души, облагодетельствованной, оживленной Святым Духом, их Источник — Бог. В падшем состоянии душа также имеет понятие о добродетели, хотя и смутное, по¬скольку душа есть образ Божий, и — мы упоминали уже эти слова Тертуллиана — по природе она христианка. Но для того, чтобы добродетели в ней восстановились, необходимо, во-первых, православное Крещение и участие в Таинствах, то есть постоянное обновление души благодатью, а во-вторых, жизнь по Евангелию. Чем больше душа приближается к Богу, тем больше она начинает отражать добродетели как Божии свойства. Чем она чище, тем ярче то, что она отражает. Чтобы что-то отразить, нужно это в себя впитать. Чем ближе к солнцу, тем горячее; чем ближе душа к Богу, тем больше у нее различных добродетелей и тем в большей степени она преображается. Но Бог бес-конечен, и путь души к Богу бесконечен, а значит, умножение добродетелей бесконечно. Бесконечно и блаженство, приобретенное душой в Боге.
— Преподобный Серафим Саровский в беседе с Н. Мотовиловым говорил о том, что цель христианской жизни — стяжать благодать Святого Духа, и когда ее нет, то это ненормально и надо пытаться ее приобрести. Когда я стою в Церкви, то все время об этом думаю, и поэтому даже не могу молиться.
— Первый признак помыслов не от Бога — когда человек во время богослужения занимается ими и не молится. Есть время молитвы и время размышления над чем-то. В храме нужно молиться и любые помыслы нужно отгонять. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что если во время молитвы нам «придет» даже толкование Священного Писания, то это бес толкует, нужно прогонять эти размышления.
Но поскольку все-таки вопрос поставлен, при¬чем вопрос серьезный, постараюсь на него ответить. В нашей жизни есть задачи стратегические и тактические, т. е. задачи грандиозные и такие, которые обозначают то, что нужно сделать сегодня. Стяжание благодати Духа Святаго — это стратегическая задача. Преподобный Серафим повторяет учение Святых Отцов древности, особенно прп. Макария Великого, который во всех своих «Беседах» говорит о том, что цель жизни христианина есть стяжание и раскрытие благодати.
Мы получаем благодать в Таинстве Крещения, которая может начать действовать в нашей жизни видимым образом. В праведных, святых людях, духоносцах — есть такое понятие у святителя Игнатия (Брянчанинова), тоже заимствованное им у древних Отцов,— благодать раскрылась и действовала
видимым образом, т. е. они имели не только добродетели, но уже благодатные дары Духа Святаго.
Но это, как я сказал, стратегическая цель. Пока же мы ставим перед собой более «мелкие» цели — стяжание смирения и, прежде всего, видения своих грехов. Помните, как в Евангелии: Господь шел по водам и вошел в лодку к апостолам, а Петр сказал: Выйди от меня, Господи, ибо я человек грешный (Лк. 5, 8).
Конечно, в наибольшей степени благодать со¬держится в Святых Христовых Тайнах. Подходить к святому Причащению мы должны, с одной сто¬роны, со страхом Божиим, понимая, что мы грешные и недостойные, с другой стороны, осознавая, что не можем жить без Причащения Святых Таин, что это — потребность нашей души, необходимость, ибо нам нужна благодатная помощь в нашей духовной и даже телесной жизни. Поэтому и говорится: «Со страхом Божиим и верою приступите».
Такое состояние, когда совмещается страх Божий, сознание своего недостоинства и алкание, жажда Святых Тела и Крови Господних, признается правильным для причащающегося. Если в чело¬веке живет что-то одно, то либо он не причащается, считая себя недостойным, причем это может продолжаться годами — такое бесовское искушение описано Святыми Отцами, либо когда нет страха Божия — он причащается очень часто без должной подготовки, так что может причаститься в суд и осуждение. Он хочет получить как можно больше благодати, но ведь главное — смирение.
Нужно не только принять благодать, но и удержать ее в себе.
Если человек идет по дороге и все время смотрит на небо, то непременно споткнется, упадет и разобьет себе нос. Когда же он смотрит под ноги, то обходит препятствия, камни, лежащие на пути, канавы. Иногда надо поднимать глаза и смотреть, куда ты идешь, чтобы не зайти не в ту сторону, но смотреть не на небо, а перед собой.
Так и в духовной жизни: с одной стороны, нужно знать, что цель жизни христианина — стяжание благодати Духа Святаго, а с другой стороны, нужно видеть конкретную, ближайшую цель — научиться видеть свои немощи, недостатки и грехи. Время от времени нужно поднимать взор и смотреть, куда мы идем, в какую сторону, сверяясь, как бы по компасу, по отеческим писаниям, чтобы не заблудиться и не погибнуть.
— То есть ставить себе такую цель — не съесть, например, кусок хлеба или что-то сделать для того, чтобы сейчас же, немедленно получить благодать,— это прелесть?
— Желание немедленно получить благодать, по святителю Игнатию, это прелесть. Человек считает себя достойным благодати, рвется изо всех сил, из кожи вон лезет, а получает не благодать, а дьявольское действие,— как правило, прелесть. Правильное же устроение — со смирением предаться в руки Божии. Ведь не от наших усилий зависит получение благодати, а от Бога.
Сам помысл: «Вот, это во мне благодать, это во мне что-то хорошее» — это уже проявление гордости. Об этом много говорит преподобный Макарий Великий.
— В Послании апостола Иоанна, мы находим такие строки: «Бог есть Любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем. В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучения. Боящийся несовершен в любви» (1 Ин. 4, 16, 18). Как надо понимать эти слова? Ведь многие Отцы говорят, что обязательно должен присутствовать страх Божий. И второй вопрос. Святитель Игнатий (Брянчанинов), рассматривает смирение ложное и смирение истинное. Скажите, пожалуйста, как научиться истинному смирению?
— Попробую объединить ответы на эти два вопроса.
Пребывающий в любви пребывает в Боге. Господь говорит в Евангелии от Иоанна: «Любящий Меня заповеди Мои исполнит» (см. Ин. 15, 10). Поэтому единственный для нас способ стяжать любовь и пребывать в любви — это познать евангельские заповеди и стараться жить по ним. Любя Бога, будем стараться исполнить Его святую волю. Когда же мы, исполняя заповеди, приблизимся к Богу, придет Божия благодать и научит нас настоящей, подлинной любви, покажет нам милосердие Божие.
Человек перестает бояться Бога тогда, когда он становится праведным. Мы же — грешники, и нам нужно трепетать и бояться Бога. Нам приличнее каяться в грехах и стараться исполнять заповеди. Когда придет Божия благодать, освободит нас от бремени наших грехов, приблизит к себе, тогда мы будем пребывать в любви, и она изгонит страх. По¬ка же наша любовь несовершенна. Она выражается в желании жить по заповедям. Господь принимает и такую любовь, при условии, что мы будем духов¬но трудиться.
Смирение же является следствием делания заповедей. Преподобный Исаак Сирин говорит, что только тогда можно назвать человека имеющим совершенное смирение, когда он имеет все добродетели. А как можно стяжать добродетели? Опять-таки исполняя евангельские заповеди. Часто человек считает, что имеет смирение,— ходит, склонив нос вниз. А на самом деле он так же чужд смирения, как и других добродетелей. Это лжесмирение.
По-настоящему смиренный человек никогда и помыслить не может о себе, что он смиренный, но постоянно видит свои грехи, свою гордыню, кается, считая себя страшным грешником, боится Бога и Божиих наказаний, плачет о своих грехах пред Ним. Таким образом его смирение лишь умножается. Это — истинное смирение. Когда же человек считает себя смиренным,— это помыслы тщеславия.
— Спаситель говорит ученикам: «Именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками, будут брать змей», и т. д. (Мк. 16, 17). Для кого это сказано: для учеников или для всех тех, кто уверовал? Ведь мы не можем этого сделать.
— Есть разные степени веры, которые зависят от жизни человека, от его произволения, то есть разные степени понимания и исполнения евангельских заповедей. Когда человек ищет Бога, не удовлетворяясь земной жизнью, хотя, может быть, еще очень мало знает о Боге, его уже трудно назвать неверующим, он тянется к Богу, и это происходит при помощи благодати. Священное Писание говорит: «Глупцу, вопросившему о мудрости, это вменится в мудрость».
Но одно дело — уверовать в Бога, другое дело — стать христианином, третье — воцерковиться, начать участвовать в Таинствах, четвертое — начать служить в Церкви или принять монашество. Свя-титель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что суть монашеской жизни заключается в тщательном изучении и ревностном исполнении евангельских заповедей. Настоящий, полноценный христианин — тот, кто живет Евангелием.
А то, что Господь обещал верующим: именем Моим будут изгонять бесов, будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы (Мк. 16, 17—18),— это все благодатные Божии дарования. Но бывает и так, что человек живет вполне достойно, однако дарования ему неполезны.
Об обещании: будут говорить новыми языками (там же),— можно заметить следующее. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что этот дар насущно необходим был раньше, когда апостольская проповедь только начинала звучать по вселенной и апостолам нужно было знать языки народов, которым они возвещали Слово Божие. Для этого им и был дан благодатный дар знания языков. А сейчас, когда Евангелие везде проповедано, такой нужды нет, и современным проповедникам уже не дается это как дар, они изучают языки так же, как все остальные — в школах и вузах. Такова Божия воля. Например, святой равноапостольный Николай Японский, изучив японский язык, переводил на него Священное Писание, богослужение, другие духовные книги.
О даре чудотворения свт. Иоанн Златоуст говорит, что апостольская проповедь сопровождалась чудесами, так как с их помощью в те времена необходимо было засвидетельствовать истинность проповедуемого учения. Ныне же, когда христианство утвердилось, нужда в чудесах как бы отпала и дар чудотворения, в общем, отнят. Теперь величайшее чудо — это благочестивый добродетельный человек, живуший по Евангелию. Самое прекрасное утверждение проповеди Христовой — изменения, которые происходят с человеком в результате его воцерковления, особенно если прежде он грешил, а потом стал праведным.
Итак, то, о чем Вы спрашиваете,— все это благодатные Божии дарования, но Господь Сам знает, кому их давать, а кому не давать. И, конечно, даны они могут быть только людям достойным, высоко духовным, истинно смиренным, чтобы эти дары им не повредили. Представьте, человек проснулся и вдруг обнаружил в себе дар исцеления. Он может начать превозноситься, гордиться, думать, что он что-то значит и вести себя соответствующим образом.
Мы знаем, что были достойные старцы, имевшие благодатные дарования, например, дар прозорливости, который ценен не сам по себе, а нужен для того, чтобы объявлять человеку волю Божию. Дар прозорливости — это часть дара рассуждения, а рассуждение — это способность знать и понимать волю Божию. И если для этого священнику нужно иметь знания о каких-то сокровенных вещах, Господь это ему открывает. Если же это не обязательно, не полезно пастырю, то не открывает. Господь дает каждому свой дар на пользу.
И еще: преподобный Иоанн Лествичник замечает, что есть такие дарования, о которых знает только тот, кто их получает, и таких дарований очень много.
— А есть ли такие дарования, о которых тот, кто их получает, не знает?
— Конечно, трудно сказать, что чувствует тот, кто имеет дар прозорливости, дар изгнания бесов, дар чудотворений или другие дарования. Но есть высказывание Святых Отцов о том, что доброго и хорошего нельзя не заметить. Поэтому, думаю, что смиренный человек, даже зная о своем даре, сохраняет смирение и, забывая заднее, простирается вперед (Флп. 3, 13).
— Когда мы читаем пятидесятый псалом, правильно ли относить к себе слова: «Не отвергни меня от Лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отними от меня» (Пс. 50, 13)? Или они относятся только к Царю Давиду, ведь на нас, может быть, и нет Святого Духа? Также и в молитве: «Упование мое — Отец, прибежище мое — Сын, покров мой — Дух Святый...»,— можно ли понимать эти слова как выражение надежды на то, что так должно быть?
— Этими словами мы просим, чтобы Господь не попустил нам грехов, поскольку только через грех мы теряем благодать. Греховная, плотская жизнь, когда Церковь с ее Таинствами, догматами, учением, остается вне наших интересов, приводит к тому, что человек впадает во «вся тяжкая», и тогда благодать начинает отходить и отступать.
Вообще же, как мы уже упоминали, в любом крещеном православном человеке есть благодать Духа Святого. Даже если он живет совсем нечество, даже если он безбожник. По словам святителя Иоанна Златоуста, от недостойно живущих благодать Крещения как бы отходит видимым образом, но отнимается только на Страшном Суде, когда окончательно решается участь человека. Пока же, до Страшного Суда, даже в аду в крещеном, но недостойно жившем человеке, благодать остается.
Теперь относительно второй молитвы. Дух Святой — покров любого православного человека, особенно того, который старается жить по евангельским заповедям, посещать храм, участвовать в Таинствах, регулярно исповедоваться, причащаться, для которого Евангелие, Слово Божие — это смысл и правило жизни.
Лжедуховность
— Батюшка, а как бы Вы определили, что такое лжедуховность?
— Лжедуховность — это ложная духовность, то есть, можно сказать, недуховность вовсе. Так бывает, например, когда духовный руководитель не имеет Божиего благословения на свою деятельность или, может быть, раньше имел, а потом по-терял дар духовничества, потому что уклонился от правильного пути жизни.
Ведь прежде чем преподавать человеку духовную жизнь, нужно самому ее узнать; прежде чем учить исполнению евангельских заповедей, нужно самому научиться их исполнять. Если человек раньше исполнял заповеди, а потом впал в нерадение, то и учение его будет таким же, потому что благодать Божия тут же оставляет человека, который не живет по евангельским заповедям. Поэтому лжедуховность — это прелесть, самочиние.
Но виноваты в этом не только сами эти люди, но и те, кто ищет такой духовности. Преподобный Симеон Новый Богослов еще в IX веке писал о том, что лжестарцы и лжедуховники есть потому, что находятся люди, которыми эта лжедуховность востребована.
Человек, который действительно ищет волю Божию, который действительно стремится жить по Евангелию, никогда не удовлетворится учением ложного старца, ни его советами, ни благословениями, но будет искать старца настоящего. Только тогда, когда его найдет, он успокоится. А люди, которые не хотят жить по Евангелию, ищут учителей, которые тешат слух, и им это нравится.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что если новоначальный, по своей неопытности, попадет к ложному старцу и если этот новоначальный сколько-нибудь умен и читает Святых Отцов, то рано или поздно он обязательно поймет, что перед ним лжестарец, и уйдет от него.
Чего мы хотим в духовной жизни, того мы и ищем в духовных руководителях. И Господь нам это посылает. Не надо забывать, что нас спасает Господь и Он посылает нам условия для спасения, в том числе духовных отцов.
— А почему бывает так, что вокруг человека, несомненно, праведного поднимается ажиотаж, рассказывают про него множество сказок, говорят о таких чудесах, которые вызывают не веру, а наоборот — неверие и смущение?
— Я думаю, что дьявол сейчас сменил свою тактику, потому что он совершенствуется во зле, лжи и клевете. Древних подвижников он в основном в глаза нахваливал и распространял о них человеческую славу, а за глаза клеветал на них. В Деяниях апостольских описан случай, когда апостолы при-шли в какое-то место, и бес, который жил в одной отроковице начал кричать: «Это рабы Бога Всевышнего, слушайте их». А поскольку апостолы знали, что от беса никогда ничего хорошего не происходит, они его изгнали. В результате подверглись преследованиям, так как эта отроковица своим прорицанием приносила денежный доход хозяевам, которые теперь его лишились (см. Деян. 16, 16—19). Святитель Иоанн Златоуст, объясняя это место, говорит, что если бы они не изгнали беса, то было бы еще хуже, еще больше скорбей.
Итак, повторю, если раньше дьявол в глаза всячески нахваливал подвижников, а за глаза распространял о них худую молву, то сейчас наоборот: он все время нахваливает подвижников человеческой похвалой за глаза, в результате чего их подлинные подвиги обрастают разными легендами, сказками, и, когда берешь книжку, например, о блаженной Матроне Московской, уже не знаешь, что там правда, а что вымысел. Я очень почитаю эту святую, но ни одного достоверного ее жития мне неизвестно.
Часто бывает так: жил человек святой жизни, о нем написана книга, в которой собрано все, что было и чего не было, поскольку тот, кто составлял эту книгу, был недостаточно духовен для того, чтобы отличить подлинное от выдуманного разными экзальтированными почитателями, и в конце концов, читать такую книгу просто не хочется, так как нет веры в написанное. Лучше взять описания «Подвижников благочестия XVIII—XIX веков» или «Жития святых» свт. Димитрия Ростовского,— там уж точно все подлинно. В результате мы о многих праведниках ничего не знаем и не почитаем их, поскольку для того, чтобы почитать, необходимо знать их настоящую, а не вымышл¬ную жизнь, истинные советы и наставления, которые они давали.
Дьявол делает так именно для того, чтобы подвижники последнего времени оставались в неивестности или к ним не имели бы доверия. Это более тонкая, более изощренная тактика, чем просто клеветать на какого-то святого.
— Я прочитал жизнеописание схимонахини Макарии, которое называется «Избранница Царицы Небесной», и оно вызвало у меня некоторое смущение.
Например, там описывается, как она еще в юности, будучи больным ребенком, сама освящала воду и по¬том давала эту воду приходящим людям, которые излечивали ей скот. В дальнейшем, духовно возрастая, она стала уже собеседницей Царицы Небесной, причем беседовала как бы уста к устам, и Пресвятая Богородица являлась ей определенным путем через какие-то дверцы, которые были специально для этого покрашены в голубой цвет. И самое интересное, все это написано с ее слов, между тем как известно, что святые старались скрывать свои дарования и чудеса. К этой книге прилагается кассета, на которой, видимо, духовные чада матери Макарии поют духовные песнопения, но ни одного церковного песнопения там нет. Это тоже вызывает смущение, так как похоже на сектантство. Может быть, Вы прокомментируете эту книгу?
— Книгу эту я прочитать не смог, именно по причине обилия чудес, которые сразу же вызвали сомнения. Когда схимонахиня Макария была жива, я о ней слышал, люди, которые у нее бывали, делились своими впечатлениями. И хотя их отзывы были восторженными, у меня это не вызвало подобных чувств, наоборот, породило сильные со¬мнения, которые, к сожалению, в дальнейшем рассеяны не были. Когда вышла книга, сомнения в подлинности ее духовности укрепились. Наверное, я не имею права давать оценку человеку, которого не знал, но могу высказать свое мнение.
Приведу пример с блаженной Пелагеей Рязанской. Некоторое время назад я довольно рез¬ко говорил о ней, в частности, о ее пророчествах, опубликованных в газете «Жизнь вечная», которые, по сути, можно назвать богохульством. После этого я получил такие сведения об этой матушке, которые доказывают, что она действительно была человеком необычным, а эти пророчества ей или приписываются, или кто-то неправильно понял и истолковал ее слова, или же специально извратил их,— так считают ее почитатели, особенно жители Рязанской земли. Может быть, действительно она была святой. Так что сейчас я беру свои слова обратно. Но богохульные пророчества я обличал и буду обличать.
Еще в качестве примера можно привести известную книгу «Преподобный Нил Мироточивый», которая сначала была издана Голутвинским монастырем в Коломне. Потом выяснилось, что это был сокращенный вариант более полной книги, которая вышла в другом издательстве. Когда я беседовал с афонскими иноками, они сказали, что, почитая преподобного Нила Мироточивого как святого, на Афоне эту книгу не признают и не благословляют читать, поскольку там написаны вещи, о которых стыдно говорить, упоминаются такие грехи, о которых если человек не знал, то лучше ему и не знать. Святогорцы считают, что пророчества Нила Мироточивого действительно были, были его посмертные вещания, но кем-то они извращены по наущению врага рода человеческого.
— Батюшка, сейчас многих волнует вопрос о ложных чудесах; этому было посвящено и предисловие к одной из книг Вашего издательства — автобиографии святителя Луки (Войно-Ясенецкого)
«Я полюбил страдание». Но в чем же состоит кри¬терий отличия ложных чудес от истинных? Как тут не впасть в неверие и хулу на Духа Святаго? Ведь некоторые люди вообще не верят в чудеса и даже жития святых святителя Димитрия Ростовского называют сказками.
— Это непростой вопрос. Думаю, что это дело совести, дело веры каждого человека, поэтому, на-пример, когда я говорю о том, что сомневаюсь в чьей-либо праведности и святости или в подлинности чудес, я имею право говорить только от своего лица, но не от лица всей Церкви.
До Октябрьской революции при Синоде существовала специальная комиссия, которая удостоверяла подлинность чудес, совершившихся от икон, мощей и т. п. Все тщательно записывалось. Сначала епархиальный архиерей посылал на место комиссию. Если она свидетельствовала о подлинности чудес, происходящих, например, от какой-то иконы, то эту икону запечатывали и убирали, чтобы не было прохиндеев, которые стали бы на этом наживаться и подделывать чудеса, а затем сообщали в Священный Синод, который высылал свою комиссию. Комиссия приезжала, опрашивала людей, удостоверялась, что действительно произошли исцеления, по возможности проверяла медицинские справки, записывала показания свидетелей. И только, когда факты подлинных чудес представлялись в Синод, он принимал решение о прославлении иконы или о канонизации святого.
Это может показаться бюрократией, но это гораздо лучше происходящего сейчас: все кому не лень и по радио говорят, и в газетах пишут о каких-то чудесах, сновидениях и т. п., так что уже не отличишь ложь от истины.
С другой стороны, нельзя забывать и о том, что Церковью прославляется и неверие Фомино. В Неделю апостола Фомы поется: «Блаженно неверие Фомино», потому что оно было причиной веры. Да, Господь сказал ему: блаженны не видевшие и уверовавшие (Ин. 20, 29), но при этом исполнил его желание: явился ему и разрешил прикоснуться к Себе. Фома удостоверился в том, что это действительно Господь воскресший, и апостолы через это удостоверились, и мы все укрепились в вере.
Поэтому некоторая осторожность по отношению к мистическим явлениям заповедана нам. Преподобный Иоанн Лествичник, например, пишет, что никогда нельзя верить никаким снам; если даже сон будет от Бога, а мы ему не поверим, то Господь за наше смирение даст нам награду. Другое дело, когда пророку Захарии в святилище явился Ангел Господень, а он ему не поверил и был за это наказан (см. Лк. 1, 11—20). В Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, сказано, что сны многих прельстили, и правды в них нет, и верящий снам подобен гоняющемуся за ветром (см. Сир. 34, 7, 2).
Таким образом, к чудесам нужно относиться с очень большой осторожностью. С другой стороны, для того, чтобы заявлять во всеуслышание о том, что какой-то известный человек не совсем духовен, что какое-то чудо неподлинно, нужно иметь дерзновение, ведь говорящий так берет на себя ответственность: а вдруг ты чего-то не понимаешь, вдруг ты похулишь Божиего угодника, вдруг похулишь Духа Святаго? Но, как священник, я обязан дать свою оценку, если меня спрашивают, поскольку иначе мы погрязнем в описаниях лжечудес.
Вообще же, в отношении чудес существует замечательное святоотеческое правило: не принимать, но и не отвергать, чтобы под видом чуда не принять бесовские наваждения, с одной стороны, и чтобы не похулить Святаго Духа, с другой стороны.
— И в Священном Писании говорится о ложных чудесах, а первый ложный чудотворец — антихрист.
— Апостол говорит: испытывайте духов, не всякому духу верьте (1 Ин. 4, 1). Конечно, это особый и благодатный дар. Нам же нужно решать, чему верить и чему не верить, где подлинная духовность, где ложная; где настоящее чудо, настоящее проявление Божией благодати, а где лжепроявление. Как сказали Святые Отцы, дьявол — это обезьяна Бога, и чтобы этой обезьяне не поверить и не по-гибнуть, нужно знать отличие настоящего от под¬ложного.
— Преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что мы все находимся в прелести. Является ли прелесть смертным грехом?
— Все мы действительно находимся в прелести, но есть разные степени прелести. Преподобный Симеон Новый Богослов имел в виду, что нужно трезво на себя смотреть: мы лишь частично знаем истину, так как частично находимся во мраке страстей: гордости, заблуждении, лжи,— т. е. в прелести. Это нужно понимать. Но это еще не смертный
грех. Самое главное — иметь надежду на спасение, на то, что Господь поможет нам, помилует и спасет.
Но есть и последняя ступень прелести, когда человек почти всецело находится под влиянием демонов, одержим ими, слышит голоса, видит различные видения бесовские или выдуманные и принимает действие страстей за действие благодати. Помочь такому человеку избавиться от прелести может только Сам Господь. Это действительно уже смертный грех — в том смысле, что достаточно трудно освободиться от него, принести в нем покаяние.
В «Добротолюбии» есть очень интересное высказывание прп. Григория Синаита о том, что если Господь попустил впасть в прелесть, то не надо смущаться. Попустил, потому что человеку полезно такое временное падение, чтобы он смирился, понял, что во всем нужно полагаться на Бога. Но как Господь попустил впасть в прелесть, так в одночасье может и вывести из нее.
Во славу Божию
— Отец Сергий, известно, что Господь посылает скорби для нашей духовной пользы. А почему бывает так, что некоторые скорби смиряют душу, а другие озлобляют и приводят к ропоту?
— По словам святителя Иоанна Златоуста, не скорбь есть зло; зло есть наше отношение к скорби. Скорбь есть дар Божий, как говорит свт. Игнатий (Брянчанинов). Поэтому один человек благодарит за скорби, считает это Божиим посещением, временем особого духовного делания, когда человек собирает все силы, чтобы противостать скорби и нашествию помыслов; другой — сразу раскисает, начинает роптать, обижаться на Бога и на людей. От человека зависит — принять Божий Промысл о себе и даже крест, если Господь посылает, или нет.
Скорбь никогда не приходит просто так, незаслуженно. Мы можем не признаваться, не сознавать своих грехов, но Бог есть высшая справедливость, которая основана на милосердии. Если мать никогда не ударит своего ребенка просто так и не раз подумает, прежде, чем наказать свое любимое чадо, многое ему прощая, то Бог тем более снисходителен к нам. У пророка Исаии сказано: если бы и мать забыла свое дитя, то Я не забуду тебя (Ис. 49, 15). Мать может действовать и по страсти, и по раздражительности, а Господь по страсти действовать не может. Поэтому скорбь — это всегда вразумление для нас, Божие посещение.
Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что у новоначальных посещение Божие узнается из умножающихся скорбей. И славянское слово «наказать» — значит «научить», то есть наказание — это научение, спасение нас. И наоборот, Святыми Отцами признано, что, когда в жизни человека скор-бей нет, это признак богооставленности.
— Сказано: «Царствие Божие силою нудится» (Мф. 11, 12). Как определить грань между понужде-нием и своеволием?
— Выражение царствие Божие нудится, то есть силою берется, надо понимать в том смысле, что, если мы хотим его достигнуть, нужно себя понуждать. Как мы достигаем царствия небесного? Поиском и исполнением воли Божией, евангельских заповедей. А на это нужно себя понуждать. Как осуществляется поиск воли Божией? Размышлением о том, какова она, заботой о том, чтобы не погрешить, вопросами к духовному отцу о том, как поступить в той или иной ситуации. Разговор о Боге с целью узнать, как поступить в той или иной ситуации, уже есть поиск воли Божией, богоугодное дело.
Некоторые об этом не думают и самочинно принимают решения. Но когда мы получаем совет от ближнего или от духовника, то его нужно исполнять, стараться сделать так, как нам сказали. Нужно себя понуждать, потому что много слушающих и не делающих. Апостол говорит, что человек, читающий слова Священного Писания и не исполняющий их, подобен тому, кто подошел к зеркалу, увидел черты своего лица, отошел и забыл (см. Иак. 1, 23). А чтобы понуждение было по воле Божией, нужно идти путем послушания, самым хорошим, кратким и наиболее ограждающим от ошибок путем. Когда вы поймете, как важен подвиг послушания, понуждать себя к духовной работе будет гораздо легче, все будет совершаться с рассуждением и ошибок будет меньше. Но о послушании речь пойдет впереди.
— Некоторые говорят, что человек должен заботиться только о спасении своей души. Как это со-отнести с евангельскими словами: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13)?
— Заботиться о спасении своей души нужно в служении ближним. У нас есть две важных заповеди: возлюби Господа Бога своего всем сердцем своим и возлюби ближнего своего как самого себя (Мф. 22, 37—39). Они неотделимы друг от друга, и человек, который занят только молитвой или постом, пребывает в заблуждении, поскольку рядом с нами находятся другие люди.
Один старец, о котором повествуется в «Древнем патерике», сказал, что заповеди заключены в служении ближнему. И когда мы заботимся о ближнем, о его нуждах, алчущих стараемся накормить, жаждущих напоить, всячески помочь окружающим нас людям, сделать для них что-нибудь доброе, то мы это делаем Самому Христу.
Если мы не совершаем дел любви, одной нашей молитвы и поста для спасения недостаточно. Многие, погнавшиеся за молитвенной жизнью, и молитвенниками не стали, и дел милосердия не совершили. И явятся они на Суд Божий как юродивые девы: ни елея милосердия, ни елея добрых дел у них не окажется.
— Добро надо делать во славу Божию. А как узнать, от Бога ли это добро? Ведь зачастую это добро оборачивается злом...
— Конечно, нужно стараться всегда делать людям добро. У христианина должен быть такой навык — жалеть страдающих, помогать, когда ко¬му-то тяжело. Может быть, в тот момент он и не думает, что исполняет заповедь, что делает это ради Христа. Нужно исходить из таких слов апостола Петра: Будьте сострадательны, братолюбивы, милосердны (1 Пет. 3, 8). Нужно иметь настрой всем помочь, всем сделать что-то доброе, но есть ли на это Божия воля, в каждом конкретном случае нужно думать.
В сомнительных случаях нужно посоветовать¬ся и спросить. Например, сейчас много нищих стоит на улицах. Давать ли им деньги? Некоторые считают: да, ибо сказано: просящему у тебя дай (Мф. 5, 42). Но есть и другие мнения. Многие святые говорили, что тунеядцам помогать не надо. Некоторые считают: «Не нам судить, тунеядец он или нет». Это, конечно, дело не наше, но порой же видно: стоит молодой здоровый парень, от которого перегаром на несколько метров разит. Нужно ли ему что-то давать? Может быть, лучше дать другим, например, многодетной матери.
Преподобный Иоанн Лествичник говорит: мерой твоего послушания да будет твоя совесть, этого с тебя довольно. Добро во славу Божию — то, которое делается по евангельским заповедям и о котором человек имеет извещение, что оно угодно Богу. Поэтому лучше иметь духовного отца, у которого можно спросить, действительно ли наше намерение доброе или это так кажется. Лучше обо всех своих действия советоваться и брать на них благословение.
Не любое добро есть добро, даже в жизни это ясно. Например, вы знаете, что человек — вор, а он просит вам рассказать, где находятся ключи от соседского замка. Вор будет считать это добром, а будет ли это добром по отношению к вашему соседу? Поэтому настоящее добро только то, на которое есть Божия воля.
Есть еще добро падшего естества, как говорит святитель Игнатий (Брянчанинов), то есть то, что имеет вид добра, а на самом деле зло, так как не согласно с Божией волей. Это чисто человеческое добро, корыстное, совершаемое по пристрастию, из человекоугодия. Вроде бы человек делает что-то доброе, а на самом деле имеет корыстную мысль, и получается, что никакое это не добро.
— Не противоречит ли христианским ценностям поиск врага вне себя, то есть в других людях, в других национальностях и т.п.?
— Прежде всего, нужно победить зло в себе, для того, чтобы можно было сопротивляться злу, которое находится вне нас. Поэтому мирянин, особенно неофит, должен сосредоточиться на борьбе со своими страстями. Но это не значит, что мы должны всем все прощать. Есть высказывание святите-ля Филарета, митрополита Московского, в котором заключается все учение Церкви о том, как нужно смотреть на внешних врагов: «Люби своих врагов, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божиими».
С одной стороны, ударившему тебя по щеке подставь и другую (Лк. 6, 29),— говорит нам Евангелие, с другой стороны, мы имеем такой пример из истории Церкви: когда святой равноапостольный Кирилл находился в хазарском каганате, ему пришлось участвовать в споре о вере. Противники выдвинули обвинение: «Вы говорите о любви к ближним, а когда доходит дело до войны, то беретесь за оружие». Святой Кирилл спросил: «Если есть две заповеди, разумно ли будет пренебречь заповедью большей для исполнения заповеди меньшей?» — «Нет,— ответили его собеседники,— наверное, не¬разумно». «Так вот,— продолжал св. Кирилл,— заповедь возлюби ближнего твоего как самого себя (Мф. 22, 39) — подразумевает также и то, что, когда нападают иноплеменники, стремящиеся обидеть, ограбить, изнасиловать, убить беззащитных людей, христианский воин должен взять в руки оружие, чтобы защитить их, ибо они пострадают, если он их не защитит. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13),— есть и такая заповедь Евангелия. А заповедь о том, что надо подставить левую щеку, когда тебя ударили в правую, касается только личных врагов». И с ним согласились.
Есть замечательная работа русского философа Ивана Александровича Ильина «О сопротивлении злу силой», где представлена идеология всего Белого движения. Думаю, было бы весьма странно, если бы, когда к власти в нашей стране пришли бандиты — большевики, никто не взял бы в руки оружие, чтобы защитить Родину, наши святыни, храмы. Такие люди нашлись — это было Белое движение. Я считаю, что некоторых его деятелей, вождей и воинов стоит причислить к лику святых, потому что они бескорыстно защищали Родину в борьбе против сатанистов — большевиков, и отдали свои жизни за Святую Русь.
Мы имеем много примеров в нашей истории, когда Церковь благословляла взять в руки оружие. Так, преподобный Сергий Радонежский благословил святого благоверного князя Димитрия Донского защищать Отечество от монголо-татар. Еще мы знаем, что позже преподобный Сергий явился в видении Косме Минину и велел собирать ополчение для того, чтобы защитить Россию от католиков-поляков, которые шли разорять ее.
Поэтому защищать ближних — это святое дело христианина.
— В одном псалме сказано: «Избавитель мой, от врагов моих гневливых, от восстающих на меня, от мужа неправедного избавь меня» (Пс. 17, 49), а в другом: «Умножилась против меня неправда гордых, я же всем сердцем моим вникну в заповеди Твои» (Пс. 118, 69). Как Вы объясните это противоречие?
— В словах первого стиха человек обращается к Господу как к Избавителю от врагов гневливых, то есть прежде всего от демонов, от тех бесплотных духов, которые нападают на нас, желая лишить нас душевного мира, ввергнуть в искушения, в грехи. Единственный Избавитель от таких врагов — Господь.
Люди не являются нам врагами, все они — орудия Промысла Божия, поэтому враждовать с людьми — это не по-христиански. И другая при¬веденная Вами строчка говорит о том же самом: «Против меня умножилась неправда гордых», то есть опять-таки нечистых духов. Демоны не про-сто всевают помыслы, они окружают нас определенной средой, приводят к нам людей — своих служителей. Как от них можно избавиться? «Вникну всем сердцем в заповеди Твои», то есть изучу их, буду жить по заповедям Божиим, смотреть, какова Божия воля в той или иной ситуации. Если мы впали в искушение, как из него выходить? Не просто бежать без оглядки, это не всегда возможно, а нужно узнать, какова Божия воля, как правильно поступить.
— В притче о неверном управителе сказано: «И похвалил господин управителя неверного, что догадливо поступил, ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде». И дальше: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители» (Лк. 16, 8, 9). Каков духовный смысл этой притчи?
— Святыми Отцами эта притча признана одной из самых сложных для объяснений. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что не нужно обязательно пытаться понять в притчах все до тонкостей, главное в них — общий смысл. Поэтому, по его словам, не стоит доискиваться причины, по которой одному в расписке сказано написать пятьдесят мер масла, а другому — восемьдесят мер пшеницы. Святитель объясняет эту притчу так: любое богатство есть, по сути дела, неправедное, очень редко богатство собрано праведными путями. Если человек благочестив, он вообще богатства иметь не может: преподобный Иоанн Лествичник говорит, что стяжавший любовь расточил богатство, ведь всегда рядом с нами есть люди, которые нуждаются в нашей помощи, кроме того, строятся храмы, богадельни, больницы. Поэтому настоящий христианин быстро расточит все свое богатство.
Богатые люди для того, чтобы не быть осужденными, должны на свое земное сокровище приобрести себе небесное царство. Богатство их неправедное, но если они отдадут его в руки бедных, совершат дела благочестия, то им будут прощены многие грехи. Таков смысл притчи.
А о стихе: сыны века сего мудрее в своем роде — можно сказать следующее: люди земные, как правило, хитрее, лукавее, чем люди благочестивые, ведь любовь всему верит (1 Кор. 13, 7), всему доверяет. С одной стороны, Господь сказал: будьте просты как голуби, но, с другой стороны,— будьте мудры как змеи (Мф. 10, 16). Человек земной, еще не совсем церковный обычно старается угодить всем сразу, но все-таки, если он богат и хочет спасти свою душу, то может начать с раздаяния милостыни. В любом случае милостыня полезна: она умилостивляет Господа, и Он дает Свою благодать, которая вразумляет человека и ведет его дальше по пути ко спасению, так что многие богатые раздают свое богатство и уходят в монастыри или строят храм, поселяются при нем, становятся, например, старостами и трудятся там своими руками. Такие случаи известны.
Однако нужно помнить и о таком известном высказывании: «Милостыня да запотеет в руке твоей»,— для того, чтобы мы все-таки творили милостыню с рассуждением, а не просто разбрасывались деньгами налево и направо.
Вопросы, которые задает жизнь
— .Как относиться к исцелениям от различных болезней по фотографиям?У меня не осталось других надежд, может быть, это мне поможет?
— Нет, это не поможет. Дьявол помочь не может. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что дьявол еще никому ни разу не сделал ничего доброго. Всегда были волхвы, колдуны, волшебники, и т. п. И в Ветхом Завете приводится случай волшебства,— все это, в том числе и исцеление по фотографиям, означает обращение за помощью к дьяволу. Но эта помощь дьявола,— лишь видимость: за проданную душу он якобы оказывает свое содействие, но поскольку он есть лжец и отец лжи (Ин. 8, 44), в конечном итоге бывает еще хуже.
Я не верю ни в какие исцеления, которые обещают экстрасенсы или народные целители — сейчас они по-разному называются. Еще раз повторю: не может дьявол исцелять, может только обманывать. Я знал одну женщину-врача, которая рассказывала, что очень многие люди попадали к ним в реанимацию после «лечения» у экстрасенсов, особенно после сеансов Кашпировского и Чумака. В день трансляции этих сеансов по телевидению врачи уже сидели и ждали пострадавших.
Если Бог посылает болезни, обращайтесь к Самому Врачу душ и телес наших, к Его угодникам, а также к традиционной медицине. Если медицина не помогает, значит нужно принять эту болезнь как крест и, либо ждать, когда, по милости Божией, медицина откроет какие-то новые средства исцеления наших болезней, либо с благодарением терпеть.
Я, как священник, могу засвидетельствовать, что часто бывают исцеления от святых икон, святых мощей, особенно же — от Таинств Причащения, исповеди, соборования. Соборование — это Таинство, специально установленное для исцеления от болезней. Оно обычно совершается в храмах Великим постом.
Могу рассказать такой случай. В нашем храме Сошествия Святаго Духа много частиц святых мощей, наверное, свыше четырехсот. И вот к нам стала приезжать одна паломница — мы принимаем паломников,— причем приезжала издалека. Обычно паломники с утра убегают по каким-то своим делам, посещают московские святыни и т. д., и приходят поздно вечером; она же, отстояв Литургию, оставалась при храме и весь день трудилась как пчелка. И так было всегда, когда она к нам приезжала.
Мы обратили на это внимание, стали ее расспрашивать, и она ответила, что получила в нашем храме исцеление от очень тяжелой болезни, причиняющей тяжкие страдания. Скорее всего, недуг ее был связан с психикой.
Это было так. Однажды она приехала в Москву на автобусе, с группой паломников. Ночевали они в нашем храме, а когда она вернулась домой, то почувствовала себя совершенно здоровой. Она стала думать: где получила исцеление, и пришла к выводу, что это произошло после той ночи в нашем храме, поскольку именно здесь ей стало гораздо легче. А наш храм отличается от других московских храмов только тем, что в нем большое количество святых мощей. Так угодники Божии помогли этой рабе Божией.
У нас неоднократно происходили исцеления от икон с мощами. Вообще, любой священник вам расскажет случаи благодатной помощи. Бог излечивает от совершенно неисцелимых болезней, только нужно обратиться к Нему всем сердцем.
Конечно, исцеления происходят не всегда, потому что не всегда на это есть Божия воля, ведь часто болезнь посылается за грехи, и, если ее отнять, мы опять можем начать грешить. Я знаю много случаев, когда человек, получив исцеление, опять возвращался к прежней жизни. Поэтому нужно со смирением нести свою болезнь.
Однако к медицине, как я уже сказал, прибегать не возбраняется. В Священном Писании сказано: дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от тебя, ибо он нужен (Сир. 38, 12). Кто не лечится, тот самоубийца, по словам святого праведного Иоанна Кронштадтского. Святитель Феофан Затворник говорит, что врачи и лекарства — от Бога, но силу лекарствам и мудрость врачу дает Господь, поэтому нужно молиться перед всяким обращением к врачу.
Обращаться же к экстрасенсам, а, по сути, к дьяволу, христианину недопустимо. Любой контакт с дьяволом никогда не бывает безвредным.
— А почему православные почитают мощи святых? Ведь нигде в Новом Завете не написано, что можно получить исцеление от мощей. Иисус Христос говорил, что мы по вере исцеляемся.
— Внимательнее читайте Священное Писание. Там описаны случаи, когда даже платки апостола Павла и тень апостола Петра исцеляли (см. Деян. 19, 2; 5, 15). Мы также знаем из Ветхого Завета, как ожил мертвец, которого бросили в гроб пророка Елисея: И он при падении своем коснулся костей Елисея, и ожил, и встал на ноги свои (4 Цар. 13, 21). А мощи святых угодников Божиих, и этому есть многочисленные примеры, всегда исцеляли.
Например, когда в Россию привозили мощи святого великомученика Пантелеимона, было засвидетельствовано множество чудес. Могу привезти случай с прихожанами нашего храма. У них десять лет не было детей, и врачи говорили, что никогда не будет. Надо сказать, что раньше они, хотя и были верующими, в храм ходили довольно редко. И вот когда в первый раз в Москву привезли мощи вмч. Пантелеимона, они приложились к ним, и произошло чудо: через положенный срок у них родилась девочка. Это так повлияло на них, что они стали регулярно ходить в храм.
— Как поступать, если родные категорически против того, чтобы человек постился?
— Тут важно, сколько этому человеку лет. Если он уже взрослый, то в этом случае послушание родным будет человекоугодием. Если же он еще маленький или юный, живет на средства родите-лей, то, наверное, более разумно будет оказать послушание. Нужно учесть все условия. Например, если человек инвалид и целиком зависит от родителей, но все-таки уже взрослый и может выбирать, то конфликт между ним и волей других людей будет исповеданием веры.
Многие считают, что если родители говорят, что пост не надо соблюдать, значит, их надо слушаться. Я с этим не согласен. Да, для ребенка это так; для него послушание выше всего, но для человека взрослого, самостоятельного евангельские заповеди выше. Если мы вступаем в конфликты с какими-то людьми, в том числе и с нашими близкими, то надо помнить, что сказано в Священном Писании: Враги человеку домашние его (Мих. 7, 6; Мф. 10, 36). Всем не угодишь, и кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу (Иак. 4, 4).
— Я должна лечь в больницу в Великий пост. Как мне соблюдать его?
— Когда человек болеет, пост его ослабляется. Когда я был послушником в Псковских Печерах, на Крестопоклонной Неделе Великого поста заболел воспалением легких. Ложиться в больницу очень не хотелось, но настоятель монастыря и мой духовник за послушание велели мне лечь. Я пошел к отцу Иоанну Крестьянкину за благословением, и он мне сказал: «Там кушайте все, потому что, во-первых, в больнице воля не своя, а во-вторых, у Вас болезнь легочная и молочные продукты для Вас — это лекарство».
Я знаю также такой случай: одна девушка была сильно истощена, и архимандрит Кирилл (Павлов), духовник Троице-Сергиевой Лавры, велел ей целый год не поститься: ни в среду, ни в пятницу, ни в другие посты. Она стала соблюдать посты только тогда, когда восстановила здоровье. В больнице нет возможности поститься, там нужно слушаться врачей. Если вам сделают операцию, то ни-какие посты не надо соблюдать, пока не восстановится организм: наоборот, нужно подкреплять его усиленным питанием. Итак, в больнице ешьте все то, что вам будут давать.
— Сегодня после службы я случайно услышала пошлейший разговор, но уйти в тот момент никак не могла. Я молилась за этих людей, молилась за себя, но в итоге расплакалась. Что в таких случаях делать, чтобы не слишком болезненно реагировать на такие вещи?
— Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что после прилежной молитвы нужно ждать искушений, так как бес обязательно постарается отнять ее плоды. Зная такую закономерность, из храма лучше всего, по возможности, сразу идти домой, никуда не заходя, особенно в день Причастия.
Но если вы все-таки попали в искусительную ситуацию, постарайтесь просто не обращать на нее внимания. «Знай себя — и хватит с тебя»,— сказал один Оптинский старец. Когда при вас говорят что-то такое, чего вы не хотели бы слышать, надо просто творить Иисусову молитву, и неприятный разговор быстро забудется.
Нужно дать людям право жить так, как они хотят: хотят грешить, ругаться — это их право; Бог дал им свободу, и Он им Судья, а не мы, нам они ничего не должны. Можете уйти — уйдите, не можете уйти — смиряйтесь; живите своей жизнью,
молитесь Богу, просите Его избавить вас от таких ситуаций, только и всего.
А плакать, мне кажется, не стоит. Такая впечатлительность говорит о том, что события внешней жизни вас слишком задевают. Это неправильно. Христианин должен стремиться к «внутрь пребыванию». Это слово часто употребляет в своих письмах о духовной жизни свт. Феофан Затворник. Войдите внутрь себя, ведь сказано: царство Божие внутри вас (Лк. 17, 21). Когда человек пребывает в молитве и размышлениях о Боге, его мало волнует то, что происходит вокруг.
— Я позвонила одной приятельнице, с которой раньше долго дружила (но потом мы расстались), чтобы вернуть ей ее книгу, и первый вопрос, который она мне задала: «Ты все продолжаешь верить в Бога?» Я ответила: «Да». Я чувствую, что у нее какое-то неприязненное чувство ко мне. Как мне правильно с ней разговаривать?
— Ваша приятельница считает, что вы заблуждаетесь, а она живет правильно; что вы лишаете себя радости жизни, а она, наоборот, имеет их много. Поскольку, собственно, больше никаких вопросов вам не задавалось, то что на них и отвечать? «Продолжаешь верить в Бога?» — «Да, продолжаю верить в Бога». И все. Думаю, книгу ей можно вернуть просто молча, а вести с ней какие-то беседы, переубеждать, вступать в споры ни к чему. Священное Писание говорит: Споров и распрей о законе удаляйся, ибо они бесполезны и суетны (Тит. 3, 9).
— Можно ли в трудные минуты открывать Евангелие и, вычитывая отдельные стихи, брать их за основу, чтобы решить для себя вопрос о том, как правильно поступить? Не считается ли это гаданием по Евангелию?
— Именно это и считается гаданием по Евангелию. Святые Отцы пишут, что нельзя искать волю Божию гадательно, то есть такой способ запрещен. Но мы знаем из святоотеческих творений, из житий святых, что иногда святые пользовались им в качестве исключения, когда не к кому было обратиться.
В моей жизни был единственный случай, когда я прибегнул к этому способу, и думаю, это помогло мне принять правильное решение. В Оптиной пустыни у меня было послушание — совершать Крещение, и одна женщина привела крестить двух своих четырнадцатилетних детей. Я считаю, что в четырнадцать лет человек перестает быть ребенком и уже должен за себя отвечать, и спросил: «Ребята, вы в Бога верите?» Они говорят: «Нет». Тогда я говорю: «Знаете, я вряд ли смогу вас крестить. А вообще вы хотите креститься?» — «Хотим».
Мне было непонятно, как поступить, но я все-таки счел, что нельзя крестить неверующих, что ребята еще не готовы. Мама, очень огорченная, взяла их за руки и пошла. На меня напало страшное смущение: было чувство, что я что-то не так сделал. Я не знал, как поступить, и, помолившись, открыл Евангелие, потому что советоваться с кем-то было некогда — люди уходили. Мои глаза упали на такую строчку: и не знали, что Ему отвечать (Мк. 14, 40),— то есть они сами не знают, что говорят. Я тут же понял, что нужно делать: догнал их, попросил прощения и окрестил этих ребят, а потом успокоился и порадовался. В данном случае не было ни-какой другой возможности узнать волю Божию.
Были еще случаи, когда мне приходилось раскрывать Священное Писание с целью узнать волю Божию, но то, что там открывалось, либо совсем не соответствовало данному моменту, либо не удовлетворяло меня, поэтому сейчас я стараюсь так не поступать. Если и приходится это делать, то я отношусь к прочитанному как к совету, необязательному для исполнения.
Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что лучший способ узнать волю Божию — помолившись, вопросить отцов и братию, то есть нужно иметь духовника. Если его нет, нужно спросить священника. Если нет священника, то, помолившись, можно посоветоваться с православными людьми, которым вы доверяете, с которыми состоите в духовном общении. Если вы и тогда не получаете ответа на свой вопрос, то, наверное, нужно просто ждать, продолжать молиться, спрашивать, искать ответ в книгах. Но открывать книги наугад — не стоит.
С нами Бог!
— Когда бесы нас искушают, — а мы знаем, что без воли Божией они делать этого не могут,— спрашивают ли они разрешения у Господа на это?
— Бесы нас искушают, потому что им это попускается. Каждый раз разрешения на это у Господа они не спрашивают, но ведут себя соответственно своей злой воле. Господь иногда защищает нас от бесовской напасти, а иногда может ее допустить. И бес искушает нас не в той мере, в какой ему хочется, а только настолько, насколько Господь поустит.
Мы имеем постоянно рядом с собой Защитника, и у беса, на самом деле, невеселая жизнь. Вот он хочет на нас напасть, скрежещет злобой, нападает — и вдруг встречает на пути благодатную стену, обжигается, бежит, но рано или поздно повторяет свою попытку, поскольку живет и дышит злобой, радуется только о злобе и по-другому себя вести не может.
По словам святителя Игнатия (Брянчанинова), дьявол — это раб Божий, поскольку он не то делает, что хочет, а только то, что Бог ему попускает. Святитель Иоанн Тобольский и другие Святые Отцы говорят, что попускается только такое зло, только такие скорби, которые имеют добрые по-следствия. Просто мы не всегда можем эти добрые последствия понять, они бывают сокрыты от нас судьбами Божиими.
А вообще, по свидетельству святителя Василия Великого, злоба беса такова, что, если бы ему раз-решено было делать все, что он захочет, то он в одно мгновение все Божие творения превратил бы в прах. Но Господь нас хранит и попускает бесовские нападения для того, что бы мы в борьбе с ними духовно усовершенствовались, ибо сказано: «Муж неискушенный неискусен».
— Считается, что бесы не умеют читать мысли человека, они узнают их тогда, когда мы их высказываем, или догадываются по выражению лица. Но мы часто молимся вслух. Может быть, что-то надо говорить про себя?
— Действительно, бесы не знают мысли человека. Об этом говорит святой преподобный Макарий Великий. Но они очень тонкие психологи. Вот нам с вами сколько лет? Кому 30, кому 40, кому 80, а им уже несколько тысяч лет. Они могут догадаться о нашем состоянии не только по выражению лица, но вообще по нашему поведению. Иногда они знают наши мысли именно потому, что сами нам их влагают. И они видят, принял человек мысль или оттолкнул ее. Это нужно учитывать, но бояться их не надо. Нужно больше полагаться на Бога. С нами Бог (Ис. 8, 10). Как говорит преподобный Исаак Сирин, когда человек имеет православную веру, то даже если все силы ада на него восстанут, они ничего не смогут сделать.
Так можно отвечать, когда люди боятся, что их заколдуют, что бесы на них нападут и они станут бесноватыми. Эти слова прп. Исаака дают ответы на все вопросы. Совета же о том, чтобы не произносить молитвы вслух из опасения, что бесы могут услышать, я у Святых Отцов не встречал. Господь силен и бесу уши закрыть. Думаю также, что бесы не всегда рядом с нами пребывают, они могут быть отогнаны Божией благодатью. А вообще, надо быть проще — с верой смело обращаться к Богу, ничего не боясь.
— Как Православная Церковь относится к мечтаниям, к тому, что называется полетом фантазии, мысли?
— Мечтания — это нечто нереальное и по сути своей ложное. А человек все-таки должен жить в реальности. Если мы хотим познать истину и согласно с ней проводить свою жизнь, то и образ нашего ума должен быть истинным. При молитве полагается ум иметь безвидным, хотя с точки зрения падшего человека, казалось бы, наоборот, хорошо представлять царствие небесное, Спасителя, Божию Матерь, иконы, святые места. Но эти мечтания могут увести от молитвы, а молитва — это реальность, обращение к реальному Богу и к реальным святым. Поэтому, думаю, что мечтаний надо избегать, и лучше не выдумывать сказочных приятностей, которых в действительности быть не может.
Конечно, художнику, который рисует картину, допустимо вначале ее представить в уме, или архитектору, который, скажем, проектирует храм, представить в уме его формы, но это уже другое дело и в таком случае воображение нельзя назвать свойством падшей человеческой натуры. Господь, наверное, наделил человека воображением для полезных целей.
Грех начинается там, где человек переходит определенные рамки. Одно дело — что-то представить, чтобы потом это практически осуществить, другое дело — просто мечтать о том, чего нет; это уход от истины, то есть ложь.
— Батюшка, а какая разница между сентиментальностью, которой свойственна и мечтательность, и умилением?
— Между этими понятиями очень большая разница. Слово «умиление» особенно хорошо раскрывается в «Лествице» преподобного Иоанна, в главе «О плаче». Там сказано, что умиление — это начало покаянного плача: человек осознал свои грехи, умилился сердцем, и родился покаянный плач. Таким образом, умиление — это духовное состояние, которое приходит только тогда, когда начинается осознавание своих грехов. А это происходит после чтения Слова Божия или, например, в результате каких-то скорбей, когда человек начинает задумывается над своими грехами.
А сентиментальность — понятие душевное. Человек восхищается красотой цветка или бабочки или его одолевают какие-то переживания: любимая девушка что-то не так сказала молодому человеку — и он впадает в сентиментальность. Умиление же, повторю, это духовное понятие и дается человеку благодатью Духа Святаго.
— Во время богослужений на Страстной седмице у меня вдруг возникла — я не знаю, может быть, в этом надо каяться? — какая-то жалость к Иуде. Не может же человек просто так за тридцать сребреников предать другого человека, тем более, ученик — Своего Учителя, Господа нашего Иисуса Христа. Вот уже две тысячи лет все вспоминают об этом предательстве, этому воспоминанию посвящена каждая среда.
— Я не думаю, что в этом надо каяться, поскольку Иуда действительно ничего другого не заслуживает, кроме сожаления о том, что, будучи учеником Христовым, видя Богочеловека своими глазами, слыша Его проповеди, слова вечной жизни (Ин. 6, 68), видя чудеса и даже проповедуя Слово Божие и совершая знамения, он, по своей гордости, сребролюбию и многим другим греховным качествам, пал до такого состояния. Лучше всего образ Иуды, пожалуй, передает святитель Иннокентий Херсонский в книге «Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа», в которой целая глава посвящена ученику-предателю.
Это действительно трагическая личность, и, думаю, Господь жалел Иуду. Но Иуда сам избрал погибель и совершал такие дела, после которых в него вошел сатана (Ин. 13, 27), а сатана входит в души людей, предавшихся ему своей жизнью, своими грехами, а главное — уподобившихся ему своей гордыней.
Святитель Иоанн Златоуст говорит, что если бы Иуда, даже предав Спасителя, не повесился, а пошел бы и попросил прощение у распятого Господа, Господь бы его простил. Когда Иуда пришел предать Христа и лобзанием указал на то, что это Спаситель, Господь обратился к нему со словом друг, и ни с каким иным: Друг, для чего ты пришел (Мф. 26, 50)? Святитель Иоанн замечает, что Христос таким образом и тогда пытался привести Иуду к раскаянию.
Бог есть Любовь (1 Ин. 4, 8), и никакой злобы, никакого чувства мести и злопамятства по отношению к Иуде Он не испытывал, но жалел его, поскольку это был один из Его учеников; они общались, Иуда был близок к Нему какое-то время, а потом отошел, поскольку перестал Ему верить и исполнять заповеди. Отпадение от Бога, от благодати бывает когда человек перестает исполнять заповеди Божии, жить по воле Божией. Тогда, даже если он и стяжал что-то духовное, оно начинает постепенно уходить. Человек обижается, говорит, что его надежды не оправдались, Спаситель не дал ему того, что он ожидал: земного богатства, власти, могущества. Но Господь не это обещал Своим последователям, Он обещал царство на небесах и крест и тернистый путь — на земле.
Постепенно уважение и даже, может быть, любовь к Спасителю сменилась у Иуды на ненависть и злопамятство, и он продал Учителя за символическую цену: тридцать серебряников — такова была цена раба и цена нескольких свиней. Это не такие большие деньги, скорее, это акт презрения к Спасителю. Ведь даже первосвященники не взяли потом этих денег, решив, что непозволительно положить их в сокровищницу церковную, поскольку это цена предательства, цена крови (см. Мф. 27, 6), и отдали их на погребение странников.
Итак, Иуда действительно заслуживает некоторого сожаления, хотя в церковных песнопениях содержатся и проклятия по отношению к нему. Это допустимо, потому что сказано: Не возненавидел ли я ненавидящих Тебя, Господи (Пс. 138, 21). Ненавидеть врагов Божиих можно и должно, но и по¬сочувствовать Иуде тоже можно.
Преподобный Исаак Сирин говорит, что когда человек праведен, ему всех жалко, ему жалко любое страдающее существо, ему жалко даже дьявола и демонов, потому что они отпали от Бога и сейчас страдают и наследуют только вечную муку, и такое понятие, как радость, вообще чуждо дьяволу, чуждо таким людям, как Иуда, и всем тем, кто следует ему, а не Спасителю.
— Батюшка, а можно ли такой резкий поворот, который произошел с Иудой, объяснить тем, что страсть помрачает человека, он перестает сознавать свои действия?
— Я не думаю, что это был резкий поворот. Иуда постепенно впадал в нерадение, не исполняя слышанное им Слово Божие, стал терять благодать, которую получил от Спасителя, благодаря которой благовествовал и совершал знамения и чудеса, потому что мало получить благодать — ее нужно сохранить и приумножить жизнью по заповедям, исполнением воли Божией, требований совести. Иуда не захотел так жить, постепенно страсти в нем возрастали. Господь же сказал: Кто со Мной не собирает, тот расточает (Мф. 12, 30). Иуда все расточил и дошел до предательства Гос¬пода нашего Иисуса Христа.
— Нередко можно слышать, что до революции в России народ жил очень праведно, а революция все изменила. Но вот что говорил в своей проповеди в 1905 году святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Какого только еще не сделали зла русские люди, в России живущие, какими еще не растлили себя грехами? Все, все сделали и делают, что подвигает на нас праведный гнев Божий, и явное безверие и богохульство, отвержение всяких истинных начал веры, разврат, пьянство, всякие увеселения вместо того, чтобы облечься в траур общественного покаяния и печали о грехах, прогневляющих Бога, непонятная автономия, обеспечивающая всем полную разнузданность, и неповиновение начальству, своевольная, вредная для всех забастовка, полная анархия». Как Вы это прокомментируете?
— Это явно говорилось в связи с событиями 1905 года. Но, например, монахи не были замечены на баррикадах. Был там священник Гапон, но это личность весьма неоднозначная. Многие русские люди все-таки шли в храмы и молились об избавлении от смуты. Кстати, в Церкви был установлен день поминовения тех, кто погиб, защищая монархию. Одни бегали с бомбами и маузерами, а другие защищали порядок: были жандармы, солдаты, которые до крови дрались с бандитами, и благодаря их усилиям и молитвам праведных людей смута на время была остановлена.
Но вообще, конечно, русский народ в массе своей отступил от Бога, поэтому-то Господь и попустил нам такие страшные события, как революции.
Но много веков Русь все-таки жила верой, и русская культура стояла на основах Православия. Только в XIX веке народники стали обращаться к Западу, и идеи французской революции нашли в России своих подражателей. Но тогда еще этих «народников» народ вылавливал в деревнях, бил как следует и сдавал в полицейские участки.
Кстати, разрушительная волна пошла сверху — как известно, рыба тухнет с головы. В высших кругах появились масонские общества, они и начали распространять идеи, о которых говорил святой праведный Иоанн Кронштадтский: «автономия и неповиновение начальству». Постепенно это дошло до низов: все-таки благочестие в низах было укоренено сильнее, но и оно со временем расшаталось. Получилось то, о чем говорил Спаситель: Приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня (Мф. 15, 8).
Произошел упадок веры, люди отступили от основ христианской жизни, перестали исполнять евангельские заповеди, впали в нерадение. И когда таких стало слишком много, Господь попустил революцию, и безбожники взяли власть в свои руки. Даже по статистике большевиков было немного, но это была кучка очень злобных людей, которые действовали на деньги немецкого правительства, американских банкиров, не желавших видеть Россию сильной, а желавших видеть ее колонией. Но, повторю, если бы не общее отступление от веры, у них ничего бы не вышло.
Однако, кроме нечестивой, безбожной, коммунистической, большевистской Руси, была и Русь святая, ибо, когда большевики уже готовы были уничтожить все, явился сонм Новомучеников. Никто даже не предполагал, что в России может быть столько праведников. Подвигом веры и своими молитвами они отстояли для нас Россию. Коммунизм, в конечном счете, выдохся, а Церковь, несмотря ни на что, сохранилась — сейчас мы ви¬дим ее возрождение, возрождение веры и самой России как национального государства. Что будет дальше? Все в руках Божиих.
— Носят ли сейчас вериги?Каково отношение нашей Церкви к этому подвигу?
— В жизнеописании преподобного Серафима Саровского приведен такой случай. К нему пришел один монах и сказал: «Батюшка, благословите мне вериги носить». Старец ударил его по щеке и говорит: «Вот тебе вериги». То есть терпи бесчестие, это гораздо выше.
Подвиг ношения вериг не был повсеместным. В древние времена отдельные подвижники, по Божией воле, носили вериги с особого благословения старца. Но нужно помнить, что люди тогда имели отличное телесное здоровье. Поэтому при правильном духовном руководстве, при железном здоровье некоторым это действительно было полезно.
В последние времена подвиг этот начал оскудевать. Я ни разу не слышал, чтобы сейчас кто-то носил вериги и чтобы какой-то хороший духовник благословил на это. Святитель Игнатий (Брянчанинов) много пишет о различение телесного и духовного подвига и говорит, что одно из заблуждений новоначальных христиан — ударяться в телесные подвиги. Человек считает, что чем больше вериг он носит, чем меньше спит и ест, тем больше благодати получит. Между тем это заблуждение; можно получить, как мы уже говорили, не благодать, а впасть в гордость.
Святитель Феофан Затворник говорит, что, живя в Церкви, надо стараться ничем не отличаться от других православных христиан, иначе мы тут же начинаем превозноситься. Только тот подвиг хорош и может считаться правильным, который ведет нас к смирению. Как бы ни был изящен, великолепен подвиг по наружности, но если он не дает смирения, он никому не нужен, а в конечном итоге — вреден.
— Помогает ли духовной жизни то, что человек имеет устроение мытаря?
— Духовная жизнь без такого устроения невозможна, она и начинается с того, что человек от всего сердца говорит: Боже, милостив буди мне, грешному (Лк. 18, 13),— и продолжается в углублении этого чувства. Подлинная духовная жизнь — это покаяние. Если человек ищет в Церкви, в духовной жизни чего-то другого, то, по святителю Игнатию, он находится в прелести, то есть на лож-ном пути. Так что, если мы стяжаем устроение мытаря, то уже стяжаем спасение.
— Батюшка, что такое печаль по Богу?
— Печаль по Богу — это такое покаянное чувство, когда человек не удовлетворен своей духовной жизнью, сокрушается о том, что живет не так, как хотелось бы. В Евангелии он имеет перед собой величайший образец духовности, однако у него не хватает сил жить так свято и праведно, как требует Евангелие, учение Православной Церкви. Человек сожалеет об этом, сожалеет о тех поступках, которые он совершает ежедневно, ежечасно и которыми оскорбляет Бога и людей. Он хотел бы исправить сделанное, но, к сожалению, это не всегда возможно. Остается только умолять Бога о том, чтобы Он простил нам наши грехи и Сам исправил то, что мы уже исправить не можем.
Глава 3 Молитва-дыхание души
Молитва — это разговор с Богом
— Отец Сергий, что такое молитва, или молитвенное делание?
— У Святых Отцов есть такая краткая формула: молитва — это возношение ума и сердца к Богу.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) в статье «О молитве» так характеризует молитву: «Молитва — обращение падшего и кающегося человека к Богу, молитва — плач падшего и кающегося человека перед Богом, молитва — излияние сердечных желаний, прошений, воздыханий падшего, убитого грехом человека пред Богом. Бог есть единый Источник всех истинных благ. Молитва есть мать и глава всех добродетелей, как средство и состояние общения человека с Богом. Она заимствует добродетели из Источника благ — Бога, усвояет их тому человеку, который молитвой старается пребывать в общении с Богом. Путь к Богу — молитва. Измерение совершаемого пути — различные молитвенные состояния, в которые постепенно входит молящийся правильно и постоянно. Нам необходима молитва. Она усвояет человека Богу, без нее человек чужд Бога, а чем более упражняется в молитве, тем более приближается к Богу. Молитва — причащение Жизни. Оставление ее приносит душе невидимую смерть. Что воздух для жизни тела — то Дух Святый для жизни души. Душа посредством молитвы дышит этим святым таинственным воздухом».4
В этих словах святителя Игнатия — краткое выражение самой сути молитвенного делания. На самом деле о молитве можно говорить очень много, и на каждой странице творений свт. Игнатия можно встретить размышление о ней, поскольку духовная жизнь вне молитвы существовать не может.
— Можно ли молитву назвать реальным разговором с Богом? Ведь мы не сомневаемся в существовании друг друга, когда друг с другом разговариваем. Наверное, и человеку, который познал опыт молитвенного общения с Богом, Господь отвечает, конечно, не вслух, но, тем не менее, реально? Так ли это?
— Да, думаю, действительно, молитва — это именно общение, а не монолог. Настоящая молитва — это диалог, и Господь на внимательную молитву обязательно ответит. Почему так ценна именно внимательная молитва? Потому что, когда человек внимательно молится, сердце начинает сочувствовать, сопереживать словам читаемых молитв, и через эти сопереживания открывается очень многое.
Здесь надо заметить, что речь не идет о возникновении каких-то мыслей и образов: как уже было сказано выше, если возникают различные мысли и образы, это прелесть. Не надо спешить считать эти переживания духовными, благодатными, но молитву Святые Отцы определяют как чувства живой души к Живому Богу. После такой молитвы человек становится другим, он действительно чувствует, что произошло общение с Богом.
Для настоящего христианина молитвенное общение с Богом очень важно: это не просто утреннее и вечернее правило, дежурное посещение храма, это потребность, потому что он чувствует присутствие Бога в мире и в себе самом.
— В писаниях Святых Отцов нередко разделяются понятия «псалмопение» и «молитва»? В чем их отличие?
— Согласно древней аскетической святоотеческой традиции, псалмопением называются все длинные молитвословия: прежде всего псалмы, акафисты, каноны, молитвенные правила, а молитвой — молитва Иисусова или краткая молитва,— Святые Отцы называют ее также поучением. В древности монахи не всегда посещали храм, они часто пребывали в пустынном уединении, где и совершали свое молитвенное правило, или псалмопение.
Еще псалмопением называют чтение псалмов — как бы пение их на одной ноте: протяжное, продолжительное, без всякого «выражения». Таким образом, псалмопение — это молитвословие; а молитва Иисусова — это собственно молитва.
У святителя Игнатия есть такие слова: «Хранение ума, блюдение ума, трезвение, внимание, умное делание и умная молитва — это различные именования одного и того же душевного подвига в различных видоизменениях его. Душевный подвиг переходит в свое время в духовный. Духовный подвиг есть тот же душевный, но уже осененный Божественной благодатью. Этот душевный, или духовный подвиг Отцы определяют так: «Внимание есть сердечное непрестанное безмолвие, всегда, непрерывно призывающее Христа Иисуса, Сына Божия и Бога, дышащее Им, с Ним мужественно ополчающееся против врагов, исповедующееся Ему, Единому имеющему власть прощать грехи». Проще сказать, внутренним деланием, умным душевным деланием, умной молитвой, трезвением, хранением и блюдением ума, вниманием называется одно и то же — благоговейное, тщательное упражнение в молитве Иисусовой».5
Псалмопение, когда человек совершает его много и часто, тоже приводит к молитве; настоящие молитвенники никогда не ограничиваются псалмопением. Даже на богослужении в храме они творят молитву Иисусову. Это становится привычкой, потребностью. Они по-другому уже не могут. И оставаясь одни, они преимущественно занимаются не псалмопением, а молитвой.
Но мы, по нашей немощи, больше занимаемся чтением канонов, акафистов,— нам так проще удерживать внимание.
Но когда человек вкусит молитвенную сладость, ему становится ненужным многословие, он начинает созерцать не мысли и слова, а те тонкие состояния и переживания, которые доставляет молитва Иисусова.
4. Творения святителя Игнатия. Т. I. М. 1996. О молитве. Статья I. С. 141.
5. Творения святителя Игнатия. Т. I. М. 1996. О молитве Иисусовой. Отдел I. О молитве Иисусовой вообще. С. 207.
Что значит правильно молиться?
— Как известно, грешный человек может испортить любое дело. Есть даже такая русская пословица: «Заставь дурака Богу молиться — он себе лоб расшибет». Мы знаем, что есть молитва правильная и неправильная. Что значит молиться правильно?
— Молиться правильно — значит молиться богоугодно, с правильным настроем, просить у Бога полезного нам и того, что мы можем понести.
Святитель Игнатий отвечает на этот вопрос так: «Научись молиться Богу правильно. Научившись молиться правильно, молись постоянно, и удобно наследуешь спасение. Спасение является от Бога в свое время с неоспоримым сердечным извествованием о себе молящемуся правильно и постоянно».6 То есть молиться нужно не только правильно, но и постоянно. И постоянство — это одно из условий правильной молитвы.
Другое условие — это внимательность молитвы. Внимание необходимо для молитвы, внимание — это душа молитвы. Молитва без внимания — это простое колебание воздуха. Человек, который молится внимательно, рано или поздно начнет молиться истинно.
Обычно мы встаем на молитвенное правило после суеты дня, после многочисленных дел. Сначала сердце не отзывается на святые слова, ум рассеивается — он еще продолжает быть в том мире, откуда мы пришли, еще поглощен делами, которыми мы были заняты. Но постепенно молитва начинает увлекать и ум, и сердце. Сначала внимание приобретает ум, а потом и сердце начинает сочувствовать молитве, открывается для молитвы. Мы входим в таинственную область молитвенного делания, в таинственную область благодати. Потому что, как сказал Господь, царствие Божие внутри нас (Лк. 17, 21).
— Есть такой завет Святых Отцов: не дерзай обратиться к Богу с каким-либо мелочным прошением. О чем же все-таки нужно молиться?
— Святой Марк Подвижник говорит, что все, о чем мы заботимся, мы можем просить Бога. Греха в этом нет. В первую очередь, это относится к людям, которые проводят свою жизнь правильно, заботы которых святы, связаны со служением Богу и ближним. Но и обычные, бытовые заботы о себе допустимы, и даже необходимы. Мы имеем тело, но в Священном Писании сказано: Едите ли, пьете ли, или иное что делаете все делайте во славу Божию (1 Кор. 10, 31). Когда человек строит свою жизнь по воле Божией, то любая, даже бытовая, житейская забота становится предметом молитвы к Богу.
Думаю, не нужно просить у Бога каких-то мелочей. И никогда не нужно просить у Него того, что мы должны и можем сделать сами. Единственное, что можно и, несомненно, должно просить,— это помощи во всех наших делах. Ведь одно — просить у Бога, чтобы Он что-то совершил за нас, и совсем другое — просить, чтобы Он помог нам: оградил нас от греха, ошибок, падений на нашем жизненном пути, чтобы послал хороших людей, которые могут оказать содействие. Это все не грех.
Но прежде всего содержанием нашей молитвы должно сделаться благодарение Бога за все Его великие благодеяния и прошение благ духовных. Потому что духовные блага отстоят от благ телесных, как небо отстоит от земли. Только земного обычно просит новоначальный.
Умудренный же молитвенной жизнью право¬славный христианин хорошо понимает, что блага духовные даются человеку смиренному, поэтому главное, о чем он просит: «Господи, научи меня творити Волю Твою; да будет воля Твоя!»
Святитель Игнатий подробно рассматривает то, в какой последовательности мы должны совершать молитвы и что мы должны испрашивать в молитве у Бога. Благодарение при молитве заповедует нам Священное Писание: Будьте постоянны в молитве,— говорит апостол,— бодрствуя в ней с благодарением (Кол. 4, 2). Он свидетельствует, что благодарение заповедано Самим Богом: непрестанно молитесь, за все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе (1 Фес. 5, 17-18).
Что значит благодарение? Это славословие Бога за бесчисленные Его благодеяния, излитые на все человечество и на каждого человека. «Таким благодарением вводится в душу чудное спокойствие; вводится радость, несмотря на то, что всюду окружают скорби; вводится живая вера, по причине которой человек отвергает все заботы о себе, попирает страх человеческий и бесовский, повергает себя всецело на волю Божию. Такое расположение души есть превосходное приуготовительное расположение для молитвы»,— говорит свт. Игнатий.7
Человек, ищущий только земных благ, не способен благодарить Бога. Он себя ведет так, как будто Бог ему что-то должен: он пошел и поставил свечку, значит, Бог ему должен послать то-то и то-то. Благодарить Бога свойственно душе, познавшей Господа и Его милость, познавшей, что бесчисленные земные благодеяния, которые Господь изливает на нас ежедневно, ежечасно,— это только отражение величайших небесных благ. И тогда благодарение Бога становится одним из видов молитвы.
— Но когда человек просит о каких-то земных вещах, например, о том, чтобы удачно купить машину, в этом, наверное, тоже проявляется его вера. Возможно ли, что со временем он научится просить у Бога и духовных благ?
— Несомненно. Новоначальный имеет весьма приблизительное понятие о духовных благах. Царство небесное для него — это некая абстракция. Поэтому он просит Бога избавить его от земных скорбей и доставить ему блага земные. Господь слышит и эти молитвы, и то, что ему не повредит, обязательно пошлет. Господь принимает эти молитвы потому, что, получив просимое, человек укрепляется в вере, видя, что Господь его слышит, заботится о нем и любит его.
Постепенно, через получение земных благ посредством молитвы, человек начинает ценить молитву, познавать милость Божию. Он идет в храм благодарить Бога, осознавая, что нужно не только просить, но и что-то делать для Бога. Он начинает открывать для себя богатство Евангелия, осознавать, что жить должно по евангельским заповедям, и что эти заповеди — не нечто заставляющее пребывать в постоянных лишениях, а жизнь вечная, к которой люди приобщаются еще здесь, на земле.
— Что значит правильный настрой на молитве?
— Святитель Игнатий говорит об этом так: «Стой на молитве твоей пред невидимым Богом, как бы ты видел Его и с уверенностью, что Он видит тебя, внимательно смотрит на тебя. Стой пред невидимым Богом, как уголовный преступник, уличенный в бесчисленных злодеяниях, приговоренный к казни грозным нелицеприятным Судиею. Точно, ты стоишь пред полновластным Судиею твоим. Ты стоишь пред таким Судиею, пред Которым не оправдается никто из живущих (Пс. 142, 2), Который всегда побеждает, когда Он будет судить (Пс. 50, 6), Который тогда только не осуждает, когда по неизреченному человеколюбию Своему, простив человеку согрешения, не войдет в суд с рабом Своим (Пс. 142, 2). Ощутив страх Божий, ощутив от действия страха Божия при молитве твоей присутствие Бога, увидишь безвидно, духовно Невидимого, познаешь, что молитва есть предстояние на Страшном Суде Божием».8
Таким образом, во-первых, необходимо покаянное чувство, осознание того, что мы — страшные, тяжкие грешники, которые дерзнули оскорбить Невидимого, Всесвятого, Всемогущего, Великого Бога,— вот с каким настроем нужно стоять пред Ним. И содержанием молитв грешника должна быть мольба о прощении.
Что может желать приговоренный к казни, к вечной муке, если его вдруг приведут к Царю, который скажет: «Ну, что ты хочешь попросить у меня?» Конечно же, он будет просить у этого всемогущего владыки милости, прощения, будет давать любые обещания, только бы избавиться от казни.
Поэтому мы должны, с одной стороны, иметь желание и решимость больше не грешить и просить Бога, чтобы Он помог нам в этом, а с другой стороны, просить о прощении бесчисленных наших преступлений и злодеяний против Него, памятуя о муках, которые Сын Божий понес за нас на Кресте.
Если мы всю жизнь будем так просить, то преклоним Бога на милость.
Второе, о чем говорится в приведенном отрывке,— это страх Божий как непременное условие молитвы. От чего рождается страх Божий? От сознания, что мы — такие грешные, такие маленькие, пылинка в мироздании, стоим пред Великим, Всемогущим Богом, обращаемся к Нему с нашими маленькими человеческими просьбами. Постепенно мы начинаем чувствовать, что Господь нас слышит, отвечает нам, и, может быть, прощает.
— Чем руководствоваться мирянину в избрании для себя молитвенного правила?
— Прежде всего, нужно понимать, что мирянин — это не монах, и книги Святых Отцов написаны главным образом для монахов, т. е. ими можно руководствоваться, но не всецело, а брать для себя некоторые принципы, которые в них заложены. Мирянин не может молиться так, как монах, и сами монахи должны постепенно подходить к молитвенному деланию: один спрос с послушника, другой — со схимника; и не в том дело, что схимник больше пробыл в монастыре, что он более опытный,— бывают и послушники опытнее, чем схимники,— но просто жизнь послушника трудовая, он не может бывать на всех богослужениях, он больше устает физически. Поэтому молитвенное правило должно быть приспособлено к жизни человека. В еще большей степени сказанное относится к мирянину.
Нужно все учитывать: работу, семью, детей. Нельзя игнорировать те труды, которые человек несет для семьи. Если он будет молиться с утра до вечера, а дети его будут голодными, то вряд ли Господь примет такую молитву. Главная обязанность человека — содержать семью, кормить своих детей.
Кроме того, нужно учитывать и духовный возраст человека — новоначальный он или ходит в храм уже не первый год. Вот, например, что пишет святитель Игнатий (Брянчанинов) в первом томе «Аскетических опытов». Статья называется «Чин внимания себе для живущего посреди мира»: «Количество чтения определяется силами человека и обстоятельствами. Не должно обременять ум излишним чтением молитв и Писания, также не должно упускать обязанностей своих для неумеренного упражнения молитвою и чтением. Как излишнее употребление пищи расстраивает и ослабляет желудок, так и неумеренное употребление духовной пищи ослабляет ум, производит в нем отвращение от благочестивых упражнений, наводит на него уныние. Для новоначального Святые Отцы предлагают частые молитвы, но непродолжительные. Когда же ум возрастет духовным возрастом, окрепнет и возмужает, тогда он будет в состоянии непрестанно молиться»9.
Вот еще отрывок из творений святителя Игнатия, также помогающий определить, как себе устанавливать молитвенное правило: «Келейное правило состоит из известного числа поклонов, известного числа молитв и псалмов, из упражнения молитвою Иисусовою.
Оно назначается для каждого сообразно силам души и тела. Так как эти силы разнообразны в человеках до бесконечности, то и правило предлагается подвижникам в самых различных формах.
Общий устав для молитвенного правила заключается в том, чтобы оно никак не превышало сил подвижника, не истощало этих сил, не расстраивало здоровья и этим не принуждало подвижника отказаться от всякого правила. Оставление молитвенного правила обыкновенно бывает следствием правила, принятого или возложенного превыше сил. Напротив того, умеренное, благоразумное правило остается достоянием инока на всю его жизнь, к концу жизни развивается и умножается как бы естественно, принимая и по наружности, и по внутреннему достоинству характер, соответствующий преуспеянию.
От крепкого и здорового тела требуется при совершении правила большее число поклонов и большее количество молитвословий, а от слабого тела — меньшее. Тела человеческие так различествуют между собою по отношению к крепости, что иные утомляются от тридцати земных поклонов более, нежели другие от трехсот».10
Поэтому одно правило для молодого человека, другое — для пожилого; одно правило для того, кто живет рядом с храмом, другое — для того, от кого храм находится в значительном отдалении; одно правило для одинокого, другое — для семейного.
Все нужно учитывать, и рассудительный человек постарается принять во внимание все обстоятельства и тогда уже определит свое правило, потому что оно должно быть согласовано с внешними условиями.
Начинать нужно с утренних и вечерних молитв, с регулярного посещения храма по праздникам и воскресным дням, то есть нужно быть на всенощном бдении вечером и на Литургии утром, это обязанность христианина. Хорошо, если есть возможность, и в будние дни заходить в храм помолиться, постепенно что-нибудь прибавлять к утреннему и вечернему правилу: канон, поклоны,— и еще, конечно, и новоначальным и преуспевшим нужно непрестанно творить молитву Иисусову, потому что заповедь: непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17) — дана всем христианам.
— Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Первоначальные плоды молитвы заключаются во внимании и умилении. Эти плоды являются прежде всех других от всякой правильно совершаемой молитвы, преимущественно же от молитвы Иисусовой. Как истинная молитва, так и внимание и умиление суть дары Божии». Но если это дары Божии, то что же зависит от нас?
— Мы должны подвизаться в молитве, чтобы исполнить вышеприведенную заповедь. Напомню, для новоначальных святитель Игнатий указывает два непременных условия молитвенного делания: во-первых, внимание, то есть не просто вычитывание правила, не просто повторение молитвы Иисусовой одними губами, а заключение ума в слова молитвы, в смысл произносимых слов; конечно, ум постоянно будет удаляться, скитаться по Воробьевым горам, но как только он улетел, его надо опять поймать и опять заключить в слова молитвы; во-вторых, частота. Если человек будет подвизаться во внимательной молитве и будет молиться часто, то рано или поздно количество перейдет в качество, явится благодатное внимание, а потом — сочувствие сердца покаянной молитве, то есть умиление и покаянное чувство.
6.Творения святителя Игнатия. Т. I. М. 1996. О молитве. Статья I. С. 140.
7.Творения святителя Игнатия. Т. V. М. 1998. О приготовлении к молитве. С. 96—97.
8.Творения святителя Игнатия. Т. V. О приготовлении к молитве. М. 1998. С. 96.
9.Творения святителя Игнатия. Т. I. М. 1996. Чин внимания себе для живущего посреди мира. С. 299.
10.Творения святителя Игнатия. Т. V. М. 1998. О келейном правиле. С. 100.
О внешних приемах молитвенного делания
— Как правильно понимать внешние приемы в молитвенном делании, описанные у Отцов?
— Внешние приемы, такие, как сидение на низком стульчике, удержание внимания на кончике языка, с одной стороны, рекомендуются Отцами, с другой стороны, отвергаются, чтобы люди не переоценивали их значение и вместо внутреннего не занимались внешним. Все новоначальные впадают в эту крайность: человек прочитает, что надо сидеть, пригнув голову, и сидит так: у него страшно болит шея, ноги, голова, он что-то бормочет, при этом ум его скитается где угодно, тогда как он убежден, что он великий молитвенник.
Любое дело надо начинать с начала, а не с конца. Смиренный человек строит молитвенный подвиг на сознании своей греховности. Когда он видит свое падение, его молитвенный труд становится внутренней необходимостью. Человек начинает молиться Иисусовой молитвой из чувства глубокого сокрушения, и не может не молиться, потому что начинает видеть картину своего падения, начинает бояться попасть в ад, и только непрестанная молитва дает ему надежду на спасение.
У новоначального такого постоянного внутреннего сокрушения, постоянного вопля к Богу быть не может, как бы он ни пыжился и ни тужился, сколько бы ни сидел на низком стульчике, наклонив голову. Нужно это понять и смириться. Однако совсем оставлять молитву нельзя, необходимо понуждать себя на нее, несмотря на насилие страстей. Господь учтет уже то, что человек пришел на службу в храм. Бес в первую очередь всеми силами старается не допустить нас до нее, и в этом преуспевает. Раньше было нормой начинать день со службы в храме. Русские крестьяне вычитывали часы если не в храме, то в часовне, потом шли пахать и сеять. А сейчас норма — ходить в храм раз в месяц или даже раз в год, и при этом люди считают себя православными.
Когда человек приходит на службу, он старается молиться, борется с помыслами, и Господь, видя эту борьбу, увенчает ее в свое время. Эта борьба отражает состояние нашей души, нашу страстность, потому что невольному причина — произвольное: брань с помыслами сильна там, где сильны страсти, а страсти сильны там, где им дали место. Например, человек развил свои страсти предыдущей греховной жизнью, да и сейчас не совсем правильно живет, не оказывая послушания Богу, исполняя свою волю, но старается ходить в храм. Естественно, бесы начинают его оттуда тянуть, и если не телом заставляют выйти, то умом; делают все, чтобы ум его скитался где угодно, только не пребывал в храме. Однако, повторю, если человек борется, рано или поздно Господь дарует ему награду.
— Батюшка, некоторые считают, что слушать молитвы, записанные на аудиокассеты, неправильно. Что бы Вы могли сказать по этому поводу?
— Я так не считаю. Раньше записывали информацию пером, а сейчас ее записывают современными способами, в том числе на аудиокассету. Вы можете совершать молитвенное правило, например, вдвоем: один читает, другой слушает. А так вы слушаете магнитофон. Я никакой разницы не вижу. Главное, чтобы ум внимал словам молитвы.
Кроме того, аудиокассеты — прекрасная помощь людям с плохим зрением или тем, кто едет в машине: за рулем невозможно держать в руках книгу, но можно поставить кассету и слушать песнопения.
Конечно, богослужение, Литургию кассета заменить не может, потому что Литургия совершается в храме и надо на ней присутствовать. Поэтому песнопения Литургии на кассете — это одно, но сама Литургия — это все-таки другое.
— Можно ли утреннее и вечернее правило, а также Евангелие и Ветхий Завет читать сидя, если болит нога?
— Можно сидя и даже лежа. Есть больные, старые люди, которые вообще не могут стоять. Что же им, не молиться? Молитва — это внутренний подвиг, это возношение ума и сердца к Богу. Преподобный Нектарий Оптинский говорил, что лучше лежа читать Евангелие, чем вообще не читать. Мы же знаем, что блаженная Матронушка вообще все время лежала.
— Должна ли домашняя молитва быть совершенно бесстрастной? Или же допускается привнесение каких-то эмоций:усиления голоса, слез, и т.п.?Ведь часто, особенно когда усиливаются скорби, это получается невольно.
— Святитель Игнатий говорит о том, что нужно читать молитвы «без выражения», поскольку мы, находясь в состоянии падения, ничего, кроме страстей, выразить не можем. И в церкви тем, кто несет послушание чтеца на клиросе, и дома нужно это делать спокойно, на одной ноте. Тогда слова сами начинают действовать на сердце. А поскольку большая часть наших молитвословий — покаянные, то они чаще всего нас приводят к раскаянию. Наоборот, благодарственные молитвословия приводят нас к благодарению, умилению и радости, а пасхальные песнопения сообщают нам духовную радость.
Надо избегать «страстной» молитвы. И слезы, которые льются на молитве, по большей части, не истинные, как у древних подвижников,— ибо это очень высокий духовный уровень,— а страстные, человеческие. Как говорит преподобный Иоанн Лествичник, причины слез новоначальных очень многоразличны и туманны, поэтому он советует: «Прежде совершенного очищения никогда не верь своим слезам».
Я думаю, что надо удерживать свои слезы на молитве. Те слезы, которые от Бога, все равно удержать невозможно. Но слезы от Бога бывают у людей очищенных, которые стоят уже на пятой ступеньке Лествицы, это очень высокое духовное состояние. А мы и на первую-то ступеньку никак не взойдем.
Таким образом, молитвы надо читать спокойно. Вот как об этом говорит святитель Игнатий: «Приноси Богу молитвы тихие и смиренные, а не пылкие и пламенные. Когда соделаешься таинственным священнослужителем молитвы, тогда взойдешь в Божию скинию, а оттуда наполнишь священным огнем кадильницу молитвенную. Огонь нечистый, слепое, вещественное разгорячение крови воспрещено приносить пред Всесвятым Богом».*
— А не будет ли такая монотонная молитва похожа на медитацию?
— Нет, не будет. Повторю, нам заповедана монотонная молитва потому, что мы люди грешные, и если мы начнем вкладывать в нашу молитву какие-то чувства и переживания, то можем начать созерцать не Бога, а наши страсти,— потеряем внимание и отойдем от молитвы. Вообще, только вначале молитва кажется монотонной. Но постепенно, когда сердце разогревается, у человека начинают возникать чувства, и эти чувства должны быть правильными. Во избежание прелести, ошибок, ложной духовности нужно стараться молиться монотонно.
* Творения святителя Игнатия. Т. I. М. 1996. О молитве. Статья I. С. 149.
Святитель Игнатий говорит: «Предоставь словам молитвы самим подействовать на твое сердце». Когда они подействуют, сердце само начнет на них отвечать, в нем пробудятся чувства святые, благодатные. А если мы станем что-то «выжимать» из себя, даже, как нам кажется, покаяние, это будет просто игра, и мы будем не молиться, а играть комедию перед самим собой.
— Наверное, можно взять за образец для чтения молитвы вслух то, как читают ее в святых обителях и в храмах, где хорошее богослужение,— тихо, спокойно?
— Да, каждый может убедиться, что когда чтец читает молитвословия правильно — спокойно, монотонно,— они постепенно входят в душу. А неправильное чтение — иногда просто настоящее кривляние — удаляет от молитвы.
— Вы сказали, что настоящие слезы бывают только у подвижников. Я однажды проплакала всю службу, посвященную памяти прп. Серафима Саровского, хотела остановить слезы, но не могла; даже когда ехала домой, плакала. Что это было? Некоторые православные пастыри говорят, что слезы всегда — это дар Божий и не надо их останавливать. Как это понять?
— Не всегда слезы от Бога. Преподобный Иоанн Лествичник предупреждает, что бывают слезы от страстей: от блудной страсти, от сребролюбия, от гнева, от печали.
Когда Вы проплакали всю службу, может быть, действительно Господь Вас посетил. Бывают такие случаи: и грешные люди уподобляются благодати. Но надо опасаться впасть в прелесть. Прелесть, как мы уже говорили, это такая степень лжи, когда человек сам обольщает себя, действие страстей принимая за действие благодати. Очень часто он плачет от печали и расстройства страстными и нервными слезами, и считает, что это благодать. Но благодать очень редко к кому приходит.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что духовные дарования в наше время, в том числе и дар слез, посылаются Богом под самый конец жизни. Мы недостойны получить их раньше. И еще: Господь посылает только такие дарования, которые необходимы для спасения человека.
— Перед чтением аскетической литературы я читаю молитву «Нуждыради пременение закона бывает...» Я выписала ее из книги свт. Игнатия (Брянчанинова). Правильно ли я делаю?
— Если свт. Игнатий советует, конечно, ее можно читать. Вполне понятно желание обратиться к Богу перед чтением духовной литературы, чтобы Господь просветил наш разум и сердце. В Псалтири после одиннадцатой кафизмы есть такая молитва: «Возсияй в сердцах наших, Человеколюбче Господи, Твоего боговедения нетленный свет, и мысленная наша отверзи очи...» Эту же молитву священник читает тайно перед чтением Евангелия в алтаре. Думаю, и так можно помолиться перед чтением не только Евангелия, но и любой духовной литературы.
Когда Господь не слышит нашей молитвы?
При каких условиях молитва бывает услышана Богом?
— Если молитва угодна Богу, если человек просит о том, что ему действительно полезно, она будет услышана. Но, кроме того, надо помнить, что Бог слушает тех, кто слушает Его, т. е. непременное условие получения просимого — это жизнь по евангельским заповедям, исполнение Божиих велений. А поскольку мы не всегда знаем и не всегда понимаем, что нам нужно, то Святые Отцы заповедали каждую молитву заканчивать такими словами: «Господи, но не как я хочу, а как Ты». Потому что то, о чем мы просим, нам может быть и не полезно в данное время.
Все, что нужно, Господь нам обязательно пошлет. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что порой Господь медлит что-либо нам посылать, так как само пребывание в молитве гораздо полезнее просимого.
— В книге архимандрита Кирилла (Павлова) «Ищите прежде всего царствия небесного» написано: «Если кто ставит своей целью прочесть определенное число печатных молитв и положить столько-то поклонов, то эта молитва мертвая, не доходящая до Бога». Как это понять?
— Есть люди, которые не заботятся о том, что¬бы помолиться со страхом Божиим. Для них главное — большое количество молитвословий и поклонов. Они думают: «Вот хорошо, я вчера прочитал пять акафистов, сегодня — восемь, а завтра десять прочитаю».
Но дело не в количестве, а в состоянии души. Человек, гонящийся за количеством, уже не обращает внимание на главное: вместо того чтобы молиться внимательно, благоговейно, он читает молитвы механически.
Святитель Феофан (Затворник) говорит, что когда мы читаем или произносим молитвенные тексты,— это еще не молитва, это словесная канва молитвы, а молитва — это чувство души к Богу. Чувство души рождается именно от внимания и благоговения. Человек, который торопится, которому нужно выполнить план, вычитать определенное количество акафистов или кафизм, никогда не будет внимательно молиться, а значит, не будет молиться совсем.
— Может ли душе, когда она будет проходить мытарства, помочь знание молитв, псалмов, служб?
— Если душа всю жизнь жила с Богом и молилась, что вполне естественно, когда человек любит Бога, то она обращается к Богу постоянно и имеет навык молитвенной жизни. Когда что-нибудь случается, неверующий человек начинает либо нецензурно выражаться, либо, в лучшем случае, маму призывать, а православный начинает призывать на помощь Бога или Его святых.
Боголюбивая душа, когда выйдет из тела, просто не может не молиться, потому что молитва становится ее свойством так же, как и дыхание. Отец Иоанн Кронштадский говорит, что молитва — дыхание души. Что для тела дыхание, то для души молитва. И, конечно, по всем мытарствам она идет с молитвой, тем более что на мытарствах она встречается с падшими духами, которые пытаются ее запугать, предъявить свои права на нее.
Любая молитва бывает услышана Богом, не может не быть услышана. Поэтому именно молитва помогает душе пройти мытарства. Но станет ли эта молитва решающей на мытарствах — это уже вопрос, потому что царство небесное нужно заслужить жительством по Евангелию. А если душа при жизни не молилась, думаю, она и на мытарствах молиться не сможет. Молящуюся же душу Ангелы доведут до царства небесного, и там ее встретит возлюбленный наш Господь.
Не ослабеем в молитве за ближних
— Батюшка, а можно ли просить у Бога восполнения наших собственных упущений? Я упустила свое чадо: воспитала неправильно, недостойно, все питала, обувала-одевала, а о душе не думала. Сейчас я пожинаю плоды. Я очень переживаю: дочь погибает. Я уже бессильна — признаю это пред Господом и прошу, чтобы Он Сам ее управил и спас теми путями, которые Сам знает. Не является ли это дерзостью с моей стороны? Может быть, Вы мне посоветуете, как мне еще молиться о своем чаде?
— Это не является дерзостью, наоборот, возлагать все свои печали на Господа — это единственное, что Вам осталось. Святитель Игнатий в одном из писем говорит, что молиться за человека — это гораздо больше и выше, чем говорить с человеком, потому что молитва приводит в действие Самого Бога.
Не ослабевайте в Вашей молитве, в Вашей вере, потому что молитва матери, как говорится, со дна моря достанет. Известно, что матери порой вымаливали таких падших преступников, на которых люди давно уже махнули рукой. А по молитве матери Господь давал им покаяние.
Господь — Всесилен и Всемогущ, Он касается сердца человека, устраивает жизненные обстоятельства так, что обращает его к раскаянию. Конечно, молитва должна подкрепляться праведной жизнью. Но, как говорил прп. Серафим Саровский, когда человек причащается, благодать Причастия распространяется на весь его род, до седьмого колена, на живых и усопших. Когда человек праведно живет, он тоже получает благодать, которая распространяется на его род, а прежде всего на тех, кого он любит, кто дорог его сердцу.
Когда мы приходим в храм и ставим свечу за близких нам людей, и при этом сами живем праведно,— это самая прекрасная и чистейшая свеча перед Богом.
Еще раз повторю, старайтесь жить по-христиански, и не оставлять Вашу молитву. Пройдут годы, и будем надеяться, Господь приведет Вашу дочь к раскаянию и покажет ей, для чего и как нужно жить.
— У нас в семье несчастье: моя сестра — пьющая. Не просто пьющая, а — как это ни грубо прозвучит — она спилась. Пастыри говорят, что к таким людям нужно проявлять максимум внимания, любви, терпения и т.д. На протяжении десяти лет мы всей семьей делали все возможное, чтобы ее остановить. А она стала — простите за резкость — еще более бессовестной. Как нам быть в данном случае? Как спасти ее?
— Это, конечно, трагедия: ваша семейная трагедия, особенно же трагедия вашей сестры. Вы все-таки старайтесь подвигнуть себя на милосердие, которое в данном случае будет проявляться в терпении немощей этого человека. Если чем-то можно помочь сестре материально — помогите. Но, конечно, не надо давать деньги. Вам остается только обратиться к Богу в молитве: умолять Его о помиловании, прощении, обращении вашей сестры. Известно, что к Богу обращались и такие люди. Я знал совершенно падших людей, которых посещала Божия благодать, и они вставали на ноги. Вам нужно просто потерпеть. И постараться понять, какова воля Божия в данной ситуации. Ведь эта ситуация вам послана, чтобы научить вас терпению, а через терпение — смирению, через смирение же открыть Божию любовь — и по отношению к конкретному человеку, и вообще по отношению ко всему человечеству. Ваша сестра впала в такое несчастье. А кто знает, что будет завтра с нами? Какими мы будем? Кто может поручиться, что мы завтра не станем такими же? Апостол Петр тоже говорил: «Я никогда не отрекусь» (см. Мф. 26, 35), и буквально тут же отрекся. Поэтому потерпим немножко. Ну, и молитесь, как можно больше молитесь о ней.
— Говорят, что если в роду есть монах, то спасаются все родственники до седьмого колена. Действительно ли это так?
— Они спасаются при том условии, если сами хотят спастись. Много может молитва праведного споспешествуемая,— говорит апостол (Иак. 5, 16). По словам одного из Святых Отцов, молитва праведного может спасти тогда, когда тот, за кого молятся, тоже старается что-то сделать для своего спасения — тянется к Богу, кается, сожалеет о своей жизни. Тогда действительно, многое может такая молитва.
Что выше — молитва или покаяние
Известен случай, когда два инока, впали в тяжкий грех. Один из них приносил покаяние с радостью, оставаясь веселым, а другой был изможден унынием. Однако их подвиг был признан равным Богом. Поясните это, пожалуйста.
— Он не был изможден унынием. Этот случай описан в «Прологе». Два инока впали в тяжкий грех и, придя в монастырь, стали каяться. Игумен посадил их в колодец, куда опускал им хлеб с водой. Сорок дней они находились там, а потом игумену явился Ангел и сказал, что их покаяние принято.
Когда их извлекли из колодца, то один был радостный, веселый, а другой был грустный, в слезах. Игумен спросил у того, который был в слезах: «Как ты приносил покаяние?»—«Я,— отвечал он,— просил у Бога, чтобы Он мне простил мои бесчисленные грехи и то, что я так оскорбил милосердие Божие». «А ты как приносил покаяние?»— спросил он другого инока. «А я благодарил Бога за то, что, хотя я такой тяжкий грешник, Господь не оставил меня до конца погибнуть в миру, а снова привел в святую обитель и дал возможность принести покаяние».
— Что же выше — молитва или покаяние?Есть изречения Святых Отцов, о том, что главное в монашеском подвиге — молитва. А в то же время кто-то из Святых Отцов говорит, что подвиг монаха — это покаяние. Как это совместить?
— Мне кажется, это одно и то же — молитва и покаяние. Из молитвы рождается покаяние, а из покаяния — молитва. Это взаимосвязанно. Молитва без покаяния неполноценна. А покаяние обязательно обращает человека к молитве о прощении.
Святитель Игнатий, цитируя и перелагая прп. Марка Подвижника, так говорит об этом: «Преподобный Марк Подвижник, называя в четвертом слове своих сочинений молитву главнейшим деланием монаха, долженствующим обымать все частные его делания, всю жизнь его, в первом слове называет главным и единственным деланием монаха покаяние, а заповедь о покаянии — главной заповедью, объемлющей все прочие заповеди. Противоречие представляется здесь только при наруном взгляде. Это значит, что делание покаяния должно быть соединено с деланием молитвы во единое делание. Господь соединил их — человек да не разлучает» (Мф. 19, 6).* Дело покаяния совершается при посредстве следующих трех добродетелей: очищения помыслов непрестанной молитвой и терпения встречающихся скорбей.
Видите, как говорит Марк Подвижник: покаяние и молитва — это одно делание, соединенное Богом воедино.
О молитве Иисусовой
— Как подготовиться к творению Иисусовой молитвы и как правильно ее творить: читать определенное количество утром или вечером, или по зову души и сердца в течение дня? И что такое сердечная молитва?
— Готовиться особо не надо, начинайте читать прямо сейчас. Когда рядом никого нет, то читайте вслух, шепотом или беззвучно шевеля губами. Если кто-то есть рядом или если Вы устанете, то читайте про себя, в уме. Нужно стараться читать непрестанно. Правила Иисусовой молитвы: пятисотница, трехсотница — нужны для того, чтобы поддерживать в человеке непрестанную молитву. Дана заповедь о непрестанной молитве, и молитва Иисусова бывает действенна тогда, когда творится именно постоянно.
Старец Александр Гефсиманский говорил, что и три раза сказать молитву Иисусову уже спаси обязательно, тем более — повторять ее постоянно. Непрестанно — это значит, как можно чаще и внимательно.11 Очень важно ничего не представлять в уме: ни Спасителя, ни Божию Матерь, ни иконы, ни рай, ни ад, ни святые места; не допускать никаких мечтаний, ум должен быть безвиден, то есть должен вникать в слова молитвы, говоря: «Гос¬поди, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго»,— и так постоянно, чтобы постоянно в нем была эта молитвочка и не было никаких помыслов и мечтаний. Творите ее и старайтесь не оставлять.
Теперь попробую ответить на другой Ваш вопрос. Есть учение Святых Отцов о сердечной молитве. Сердечная молитва — это очень высокое благодатное дарование, и очень редко кто его сподобляется. Преподобный Исаак Сирин говорит, что один из тысяч доходит до Иордана, но только один из нескольких поколений переходит Иордан. То есть высокодуховных степеней молитвенной жизни достигают очень и очень немногие.
Молитва — это образ жизни, ей нужно посвятить всего себя. Для чего люди уходят в монастырь? Именно для молитвенных занятий. Но мало того, чтобы человек сам делал все от него зависящее, еще должна быть на это Божия воля. Как говорит святитель Игнатий (Брянчанинов), некоторые становятся старцами, но это зависит не только от их постнического и молитвенного подвига, не только от их трудов ради достижения духовного совершенства, но и от воли Божией, от того, благословит ли Бог благодатью старчества или благодатью непрестанной сердечной молитвы.
Новоначальным же нужно только по возможности непрестанно и внимательно молиться, и исполнять заповеди, угождая Богу.
— В письме к одному своему духовному чаду свт. Игнатий (Брянчанинов) советует ему читать молитву мытаря. Можно ли вместе молитвы Иисусовой читать молитву мытаря?
— Святитель Игнатий советовал читать молитву мытаря постоянно, непрестанно. Вообще когда монашество только зарождалось, во исполнение заповеди непрестанно молиться монахи молились разными краткими молитвами, потому что их легче запомнить и можно произносить, не отвлекаясь умом от Бога. Например, прп. Иоанникий Великий молился молитвой, которая сейчас входит в вечернее правило: «Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый: Троице Святая, слава Тебе»; некоторые молились молитвой мытаря, но по прошествии нескольких веков наиболее удобной была признана молитва Иисусова. В «Добротолюбии» сказано, что в ней заключено все Евангелие. Кроме того, как говорят Святые Отцы, нет имени, сильнее имени Иисусова. Имя Иисусово изгоняет демонов и освящает человека, когда он молитвенно призывает имя Господа Иисуса Христа, Богочеловека.
— В книге о старце Сампсоне (Сиверсе) написано, что он советовал заканчивать Иисусову молитву по-разному: «помоги», «не оставь», «спаси», «сохрани». Можно ли так делать или надо творить молитву в том виде, в котором она всем известна?
— В «Добротолюбии» написано, что дерево, часто пересаживаемое, не укореняется, поэтому Святые Отцы не советуют часто менять слова Иисусовой молитвы. Когда человек молится одними и те-ми же словами, то молитва начинает сама твориться,— так легче и проще. Когда же он произносит слова то так, то эдак, душа лишается мира, человек начинает думать: что бы еще подставить, что бы еще придумать позаковыристее и в молитве выразить. Таким образом, он не в молитве пребывает, а занят умственным трудом. Поэтому данный совет, мне кажется, не совсем соответствует учению Святых Отцов Православной Церкви.
И надо сказать, что сама личность отца Сампсона вызывает сомнения. Я не могу назвать его лжестарцем, но знаю целый ряд высокодуховных людей, которые считают чтение его книг недушеполезным.
— А когда человек бывает радостным, когда сердце поет, нужно ли понуждать себя на Иисусову молитву?
— Когда сердце поет, молитву Иисусову, может быть, творить не обязательно. Ведь существует множество способов непрестанной молитвы. Святые Отцы говорят, что заповедь о непрестанной молитве человек исполняет и тогда, когда, например, размышляет о Боге, рассказывает кому-то о Нем, ведет благочестивый разговор, читает духовные книги. А по словам преподобного аввы Дорофея, даже размышления о том, как исполнить заповедь, данную духовным отцом,— это тоже память Божия, а память Божия — это и есть непрестанная молитва.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) и некоторые другие Святые Отцы говорят, что смирение есть непрестанная молитва, т. е. когда человек достигает смирения, он находится в таком состоянии, что душа молится непрестанно. В радости мы благодарим Бога, в покаянии просим у Бога прощения, когда нам жалко кого-то из наших близких, мы сопереживаем им, молимся Богу о ниспослании им духовных благ или о прощении их грехов.
— Святые Отцы заповедуют начинать молитву с благодарения Бога, затем переходить к славословию и только после этого — к своим прошениям. Не будет ли нарушением этой заповеди, если человек, проснувшись утром, сразу начнет творить Иисусову молитву, или, находясь в расстроенном состоянии, прежде всего попросит Бога о помощи?
— В данном случае, это допустимо. А что касается молитвы Иисусовой, то преподобный Исаак Сирин говорит так: как только восстаешь от сна, тут же обратись к молитве Иисусовой, твори ее, а уже потом читай свое молитвенное правило, обращайся к псалмопению. И вечером, перед сном, он также заповедует творить молитву Иисусову, с ней же на устах и в сердце засыпать.
Как уже было сказано, если человек творит молитву Иисусову непрестанно, то он исполняет заповедь о непрестанной молитве. И обратится ли он к Богу с прошением, благодарением или славословием — он всегда пребывает в молитве.
Порядок молитвенного делания, заповеданный Святыми Отцами: благодарение, славословие, прошение — относится больше к молитвенному правилу. Но когда человек постоянно живет с Богом, творит дела Божии, то для него вполне естественно постоянно обращаться к Богу в молитве, как дитя обращается к матери. Ведь дитя же не всегда благодарит мать, а больше обращается к ней за помощью или с какими-то вопросами.
— Говорят, что когда человек стяжал Иисусову молитву, то после смерти его душа проходит мытарства беспрепятственно. Так ли это?
— Преподобный Варсонофий Оптинский замечает, что молитва Иисусова имеет сорок ступеней и на каждой ступени до тысячи степеней. Хорошо, если человек будет даже на первой ступеньке, которая характеризуется просто призыванием имени Иисусова, попытками молиться. Может быть, это не всегда получается, но человек себя непрестанно нудит, и если он умрет в таком состоянии, то Ангелы понесут его душу по мытарствам — ради чести призываемого им имени Иисусова.
ОСЕНЬ
Я проснулся уже усталым,
и, казалось, усталым родился.
Словно семечком
запоздалым к малоплодной земле прибился.
И прижился...
Но ночью темной,
когда дух мой изнемогает,
часто кажется все никчемным,
и, живу или нет — не знаю.
Осень пестрою краской брызжет,
и любезен лес, и печален.
Если грех до корней не выжжет,
прорасту в черноте проталин.
А.В.
11. Творения святителя Игнатия. Т. II. М. 1996. О существенном делании монаха. С. 155.
Глава 4 Дай мне, Господи, прежде конца покаяние
Вне покаяния нет христианства
Все Святые Отцы говорят, что покаяние является важнейшим деланием и основой всех остальных деланий. Что это значит, и почему покаяние настолько важно?
— Духовная жизнь начинается с покаяния. Человек — грешник, и он должен осознать это свое состояние еще живя на земле. В нем все искажено грехом: ум, воля, душа и тело. Язычник, человек, далекий от Христа, этого не понимает, хотя, может быть, чувствует, что что-то в его жизни не так. И вообще земная жизнь не такая, какой должна быть; в ней много прекрасного и высокого, но человек почему-то чужд этой красоты, не может быть в единении с мировой гармонией, которую создал Господь. Чувствуя это, он начинает искать Бога.
Он приходит к вере, начинает читать Евангелие, и узнает о таких понятиях как грех, покаяние, ад, адские муки, Страшный Суд, узнает, что любой человек на земле — грешник, что вообще земная жизнь — это наказание за грех: Адам и Ева согрешили в раю и были изгнаны оттуда на землю как бы в юдоль покаяния, чтобы и они сами, и их потомки постарались искупить свое отступление от Бога.
Чтобы принести покаяние, человеку прежде всего нужно осознать, в чем заключается его греховность, падение. Это, как мы уже говорили, открывается после чтения Священного Писания, творений Святых Отцов, бесед с благочестивыми людьми; естественно возникает стремление жить по воле Божией, исполнять евангельские заповеди, которыми должен руководствоваться благочестивый христианин. Когда человек начинает исполнять евангельские заповеди, то, как говорит святитель Игнатий (Брянчанинов), его падшее естество тут же начинает враждовать против этого, то есть грех, живущий в нем, поднимает голову. В такой борьбе с грехом и проявляется сила греха, обнаруживается удаленность от Бога. Поэтому с призыва к покаянию начинается Евангелие (см. Мк. 1, 15).
Вообще, духовная жизнь начинается и продолжается по мере принесения покаяния. Сказано: Покайтесь, ибо приблизилось царство небесное (Мф. 4, 17). По словам святителя Игнатия, покаяние есть уже вхождение в царство небесное. По мере осознания греха, стремясь от него избавиться, человек стяжает благодать, у него появляется опыт благодатной жизни.
Вне покаяния нет христианства, и главная задача человека на земле — принести покаяние. Иначе все наши усилия мертвы. Один из подвижников говорил: «Все, что делает человек на земле, ценно настолько, насколько он кается, приносит внутреннее покаяние перед Богом, борется с грехом». То есть если человек проповедует Евангелие, строит церковь, делает добрые дела, несет служения, это все духовно ровно настолько, насколько он кается в грехах, смиряется перед Богом, осознает себя грешником и не приписывает себе никаких заслуг.
— Батюшка, но после того, как человек осознает, что он грешник, что делать дальше? Что значит приносить покаяние?
— Осознание себя грешником — только начало покаяния, потом нужно осознать глубину греха, его последствия. Очень многие живут нерадиво и, веруя в Бога, признавая, что все люди на земле грешны, не стремятся изменить свою жизнь только потому, что не осознают, какие за это их ждут наказания, что такое вечная мука, что они теряют, проводя греховную жизнь. А теряют они царство небесное. Такие люди предпочитают греховные удовольствия, отказываясь от радостей духовных.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что подверженный блудным грехам не способен к духовному наслаждению, к духовной радости, не способен воспринять благодать, увидеть духовную красоту, присутствие Божие в мире. Человек сам себя лишает этой красоты и гармонии, постепенно вообще теряет возможность восприятия Бога, формирует себя по образу и подобию дьявола. Поэтому после того, как грех осознан, нужно начать бороться с ним: исполнять заповеди, воспитывать противоположные грехам добродетели, бороться с помыслами, приступать к Таинству исповеди, рассказывать о своих грехах священнику, просить Бога о помощи, заниматься самоукорением; регулярно причащаться, если, конечно, не возбраняют тяжелые грехи.
При серьезной, строгой, внимательной духовной жизни грех начинает отступать, дьявол постепенно лишается своей силы, которую он приобрел, собственно, потому, что мы дали ему над собой власть, сами ему покорились, и теперь он требует: «Я тебе взаймы дал, возвращай мне». Если мы ничего не будем ему возвращать, а вспомним, что хотим быть рабами Божиими и попросим, чтобы Господь сделал нас таковыми, избавил нас от этого жестокого заимодавца, то Он обяза¬тельно вмешается, даст нам силы на борьбу с грехом, постепенно исторгнет из сетей дьявольских, пошлет нам благодатную силу через Таинства Церкви.
— Батюшка, разъясните подробнее, как и в чем нужно приносить покаяние?
— Покаяние рождается из жизни по Евангелию. Как чаще всего бывает? Человек проводит обычную мирскую жизнь, постепенно начинает понимать, что живет неправильно, желаемого достигнуть не может и что вообще это желаемое находится вовсе не там, где он раньше предполагал его найти. Мо¬жет быть, кто-то за него помолился, и Господь по милости Своей показал этому человеку, что есть другая жизнь.
Он начинает задумываться, обращаться в молитве к Богу, если он верующий или имеет какие-то понятия о вере. Его посещает Божия благодать, и у него возникает настоящее понимание греха. Если до этого у него было некое абстрактное понятие о грехе как о чем-то недозволенном в нравственном отношении, то постепенно грех начинает осознаваться как оскорбление Божиего величия и нарушение законов, установленных Богом. Человек начинает бояться согрешить, понимает, что грех есть величайшее зло и главная причина его страданий.
Как говорит прп. Симеон Новый Богослов, исполнение евангельских заповедей научает нас нашей немощи. Чем более ревностно человек живет по евангельским заповедям, тем больше открывается ему его немощь, его падшая греховная природа, которая — еще раз повторим мысль святителя Игнатия — начинает противиться Евангелию. Картина греха начинает вставать перед его внутренними очами. И видя себя порабощенным грехом, бессильным перед его властью, игрушкой в руках дьявола, человек начинает вопить к Богу о помощи. Настоящая молитва — это вопль о помощи. И такая молитва действительно преклоняет небеса.
— По каким причинам в человеке может оскудевать покаяние? От чего вообще зависит преуспевание человека в делании покаяния?
— Это во многом зависит от ревности по Богу. Принесенное покаяние сообщает благодать, и благодать побуждает еще более ревностно искать истину и подвизаться ради нее.
А оскудевает покаяние, когда человек начинает проводить нерадивую жизнь, уже не так ревностно подвизается, как прежде, или, усваивая ложные мысли, ложное направление, ложное устроение, впадает в прелесть. Вместо видения своих грехов и раскаяния в них он принимает помыслы о своих якобы добродетелях и начинает превозноситься над другими, при этом считая, что Бог ему что-то должен за его добродетельную жизнь. За такую гордыню Божия благодать отступает.
По словам святителя Игнатия (Брянчанинова), одна греховная мысль, принятая душой, влечет за собой другую,— и так по цепочке. Она может убить душу, особенно если это ересь, лжеучение, ложное представление о духовной жизни. Осознать это заблуждение, принести в нем покаяние уже труднее, но Господь хочет спасения любого грешника, по¬этому посылает ему людей, которые стараются его вразумить, а также книги, скорби. И человек начи¬нает задумываться: «За что же посланы такие сильные скорби, может быть, я в чем-то не прав?» И если он опять покается и приложит ревность, то постепенно вернется и прежнее делание.
— В нас очень много разных страстей. Против какой страсти наиболее действенно покаяние?
— Покаяние действует против всех страстей, но корень их — это гордость. В любом грехе заключена гордость, потому что в любом грехе заключено
восстание против Бога. Совершая грех, мы практически повторяем то, что сделал сатана. Если человек противится Богу, совершает грех, нарушая Божию волю, то уже сам по себе настрой его греховен. Поэтому покаяние прежде всего ударяет по гордости: человек начинает смиряться.
Покаянная жизнь настраивает на смиренный образ мыслей. Если человек видит всего себя в грехах, то ему не до гордости: какая может быть гордость, какая может быть праведность, когда он весь, с головы до ног, покрыт язвами, струпьями греховными! Он смиряется, через смирение постепенно в нем уничтожается гордость, а поскольку страсти лишаются своей основы, своего корня, то постепенно врачуются, а вместо них водворяются добродетели.
— Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Не осознающий своей греховности не может уверовать во Христа». Как прийти к осознанию своей греховности?
— Надо сказать, что вера как признание Бога, свойственна очень многим людям; даже бесы веруют и трепещут (Иак. 2, 19), но при этом остаются бесами. Вера истинных христиан основана на делании евангельских заповедей, а потому она очень далека от веры бесов, от веры еретиков и тех, кто, не веруя во Христа, признает существование Единого Бога. Истинная вера возможна только тогда, когда человек в основу своей жизни положил покаяние, признав себя грешным.
Господь сказал: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9, 13), поскольку не здоровые нуждаются во враче, а больные (Мф. 9, 12). А когда человек не признает себя больным, но считает, что вполне здоров, он и Евангелие не сумеет правильно прочитать или воспримет только мертвую букву, что, собственно, и происходит с еретиками, которые о покаянии говорят, но покаяния не приносят. У протестантов, вообще, покаяние — нечто второстепенное. Они говорят: «Веруй и спасешься».
Но вера ценна настолько, насколько человек становится рабом Божиим и начинает жить согласно воле Божией и заповедям. Многие называют себя верующими, однако их вера мертва, поскольку нет дел веры, покаяния, милосердия, нет молитвы, нет делания евангельских заповедей, нет даже стремления изучить Евангелие. Я встречал многих, которые называют себя верующими, но на вопрос: «Читали ли вы Евангелие?»— отвечают:«Нет, это скучно, неинтересно».
Мало просто признавать то, что есть Бог, ведь Господь предупредил, что, когда на Страшном Суде многие Ему будут говорить: Господи, Господи, не Твоим ли именем мы творили чудеса? — Он ответит им: Я никогда не знал вас, отойдите от Меня, делающие беззаконие (Мф. 7, 22—23). Нужно исполнять волю Божию, Его заповеди, а для этого нужно их изучать и знать.
— Отец Сергий, а почему покаяние особенно важно в молитвенном делании и почему существует такая тесная связь между покаянием и молитвой?
— Как мы уже говорили, настоящая, непрелестная молитва — только та, которая исходит из смиренного сердца, то есть из сердца человека, сознающего свою греховность, плачущего о своей погибели, о своей отдаленности от небесного царства. Настоящая молитва — это молитва мытаря, поэтому покаяние теснейшим образом связано с молитвой, учит ей, а молитва в свою очередь умножает покаяние. А чтобы сердце смирилось перед Богом, восплакало пред Ним в молитве, опять-таки необходимо сознание своей греховности. Покаяние и молитва взаимосвязаны. Даже благодарственная молитва — это молитва падшего творения к Богу-Благодетелю, Который его не забывает.
— Дьявол восстает против любого доброго дела, против любой попытки исполнить заповедь. Наверное, он восстает и против покаяния?
— Несомненно. И поскольку покаяние, наверное, самое спасительное делание, то прежде все¬го, дьявол восстает против него. Как? Для того, чтобы приносить покаяние, необходима внимательная жизнь, удаление от того, что рассеивает, от развлечений, от всего пустого и суетного. По¬этому дьявол старается человека рассеять, отвлечь, запутать, предлагает ему все, что угодно,— различные великие несбыточные дела, якобы во славу Божию, во славу Церкви, якобы для ближних, искушает его богатством, славой, почестями, наслаждениями и т. д. Известно высказывание преподобного Нила Синайского: когда дьявол видит, что человек встает на молитву, он готов принести ему все сокровища мира, только для того, чтобы человек ушел с молитвы. Такова злоба и зависть дьявола.
— Покаяние — это делание сокровенное, внутреннее, внешне его не видно, то есть другие не могут судить, является ли то или иное дело человека проявлением его покаяния, только Господь может это видеть. Как разобраться самому человеку, угодна ли его духовная работа Богу? Может быть, ему кажется, что он приносит покаяние, а на самом деле это вовсе не так?
— Действительно, можно ошибиться в чем угодно. Поэтому лучше сомневаться во всем, что бы мы ни делали: правильно ли это, богоугодно ли,— то есть всегда во всем видеть свое несовершенство, никогда не признавать ни своего покаяния, ни своей молитвы, ни своих добрых дел, ни своей милостыни чем-то важным.
Настоящее покаяние учит смирению; за покаяние прощаются грехи, оно доставляет душевный мир, поэтому тот, кто приносит истинное покаяние, пребывает в мирном устроении души. Он помнит о своих грехах, но смиренно надеется на милость Божию, умножая ревность в благочестивых трудах.
Я затруднюсь дать какой-то точный критерий покаянного жительства. Думаю, что каждому надо спрашивать у своего духовника, правильно ли он живет. Задавать вопрос: «Достаточно ли я каюсь»,— наверное, не стоит. Мы всегда каемся недостаточно. Даже Святые Отцы, которые проводили жестокое жительство в пустыне, считали себя во всем непотребными, никогда не признавали своего покаяния истинным, а думали, что они только рабы неключимые, т. е. ничего не стоющие, делают то, что должны делать (Лк. 17,10), и делают плохо. Что же говорить о нас, живущих среди мира в больших городах. Всегда нужно считать, что мы очень плохо представляем себе настоящее покаяние и очень поверхностно каемся. И, может быть, из осознания своей неключимости потихонечку что-нибудь начнет в нас исправляться.
— Делание покаяния тесно связано с подвигом послушания. И послушание для нас может быть критерием того, угодны ли Богу наши труды. Ведь, если человек делает что-то по благословению, советуется со своим духовником, это в какой-то степени может служить гарантией правильной духовной жизни. А если человек не имеет духовника, если он еще не начал с кем-то советоваться, в чем должны выражаться его покаянные труды?
— Покаянные труды должны выражаться прежде всего в борьбе с грехом. Повторю, недостаточно только осознать грех. Некоторые считают, что сходить на исповедь — значит уже покаяться. Нет, это только начало покаяния: на исповеди человек рассказывает то, что увидел в своей душе плохого, а сколько он еще не видит! Если свет, который в тебе,— тьма, то какова же тьма (Мф. 6, 23),— говорит Евангелие. Потом нужно вступить в борьбу с грехом, в тяжелую, кровавую борьбу, и с Божией помощью постараться выйти победителем из этой борьбы. Человеку, живущему самочинно, без духовника, намного труднее, потому что в одиночку легче заблудиться, впасть в прелесть и свои труды, которые вовсе не являются покаянными, принять за покаянные.
Думаю, что человек, правильно живущий, правильно приносящий покаяние, правильно развивающийся в духовном отношении, рано или поздно должен осознать необходимость духовного руководства и постараться найти себе духовника. Вот тогда его покаянный труд, его духовная жизнь перейдут совершенно в другую стадию.
— Батюшка, как сделать так, чтобы человек, стяжавший покаяние, сохранил его?
— Покаяние стяжается исполнением евангельских заповедей и хранится верностью Богу. Поэтому, когда человек ставит своей целью принести покаяние и чего-то достигает на этом пути, то дальше он должен делать то, к чему призвало его покаяние, то, к чему призвала совесть, и продолжать ту духовную работу, которой стяжал покаяние. Грехи прощены, но нельзя останавливаться и впадать в нерадение.
Некоторые считают так: вот пост кончился, покаяние принесено, наступила Пасха, теперь можно есть, пить, веселиться (Еккл. 8, 15) и плясать до следующего поста. Так думать не по-христиански. Святитель Феофан Затворник говорит, что нужно бояться давать себе льготы, послабления, особенно весной и в Светлую седмицу.
Покаянный настрой нужно иметь всегда: и на Пасху, и во все праздники. С одной стороны, можно радоваться, благодарить Бога за праздник, за Пасху, за то, что Господь сделал для нашего спасения, с другой стороны, постоянно нужно помнить о том, что мы люди грешные и, пока мы в грехе, нужно приносить покаяние. И в саму Пасху можно тяжко нагрешить и отпасть от Бога.
О покаянии истинном и ложном
В книге об истории Почаевской Лавры есть пример католического понимания покаяния. В то время, когда на месте этой обители был униатский монастырь, монахи руководствовались одной книгой, в которой, наравне с душеполезными наставлениями, были приведены вызывающие недоумение правила монастырской жизни. Например, такое: при получении послушнической одежды вступающий в монастырь получает отпущение грехов за всю предыдущую жизнь; если он перед престолом прочтет несколько молитв (указывалось количество «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся»), то получает отпущение грехов еще на пять лет; за паломничество к святым местам, за молитвы за папу человек получает отпущение грехов на шестьдесят лет и т. д. Как вы можете это прокомментировать?
— Получается шестьдесят пять лет живи и делай, что хочешь, потому что наперед тебе уже все прощено. Это, конечно, прелесть, заблуждение, величайшая ложь. Это прямо противоположно православному пониманию покаяния, когда человек с великой осторожностью и страхом относится к каждому своему шагу, всякий раз боясь согрешить, пасть.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) в одном из писем старцу Макарию Оптинскому писал по поводу издания одной святоотеческой книги, которую Оптина пустынь хотела перевести с латинского подлинника, что католики потеряли всякое понятие о духовном делании, их святые — это люди, находящиеся в тяжкой бесовской прелести, все без исключения. И, утратив понятие о правильной духовной жизни, они даже древнегреческих аскетических авторов переводят на свои языки очень туманно. У них порой встречаются подмены, а некоторые места имеют прямо противоположный смысл. Поэтому святитель Игнатий советует делать переводы с книг преподобного Паисия Величковского и вообще со славянских или греческих рукописей.
Как-то по телевидению показывали фильм о католической святой Жанне Д'Арк, в котором дан пример понимания католической святости, хотя, конечно, надо принять во внимание, что это киноверсия, а как было на самом деле, никто уже не знает, поскольку католики всячески извращают историю. Жанна Д'Арк — историческая личность и действительно сыграла определенную роль в столетней войне с Англией, и Франция в конце концов победила англичан. События происходили в XV веке. Героиня фильма постоянно называет себя святой, посланницей Божией, ей являются видения, слышатся голоса. Согласно версии фильма, она была послана на костер инквизицией за нежелание признать ложность этих голосов, за уверения в том, что эти видения от Бога и что она Божия посланница. Думается, западные христиане, наслушавшись и насмотревшись такого — а святые все-таки служат примером подражания, примером духовной жизни,— тоже начнут жаждать видений и голосов.
Православные же святые всегда считали себя величайшими грешниками, недостойными никаких голосов и видений. Они не только не называли себя Божиими посланниками, но были убеждены, что они хуже всех людей. Они являются для нас примером величайшего смирения. Невозможно даже представить себе, чтобы Церковь наказала православного святого за то, что он не хочет отказаться от своих видений. Думаю, что если бы любого нашего святого обличили в прелести, он ответил бы: «Да, действительно, вполне допустимо, что я могу быть в прелести».
Поэтому, если подражать православным святым в принесении покаяния, в осознании своей греховности, то через это можно сильно духовно возрасти. А если подражать католическим святым в осознании своей богоизбранности, то через это можно усовершенствоваться только в гордости и потерять все хорошее и доброе, что было в душе.
— У меня сложилось впечатление, что в этом фильме не найти ни одного островка истины, к которому можно было бы приткнуться. Там еретики судят еретиков.
— Православный человек может посмотреть этот фильм только для того, чтобы увидеть абсурдность католической святости и покаяния, убедиться в том, что вообще никакая это не святость. Невозможно представить себе, что святой человек будет бить себя в грудь и взывать: «Господи, покажи мне знамение, покажи мне видение!»
В Евангелии сказано, что и иудеи ищут знамений, и эллины просят премудрости, но не дастся им никакого видения, никакого знамения, кроме знамения Ионы пророка (Мф. 12, 39), то есть воскресшего Спасителя. Спаситель воскрес 2000 лет назад, и нам, православным, этого вполне достаточно.
Православный человек перед Богом кается в своей греховности, а перед другими людьми старается вести себя просто, смиренно и скромно. Даже православные митрополиты, архиереи, священники стараются не обращать на себя внимания: когда их спросят, тогда они ответят. Нужно проповедь сказать — они скажут, но не станут мнить себя при этом спасителями Отечества и чудотворцами.
— У меня такая проблема. Моей дочери 28 лет; она воспитывает дочку шести лет, учится в Свято-Тихоновском институте. После того, как она прочитала книгу «Нам оставлено покаяние» игумена Никона (Воробьева), с ней стали происходить какие-то странные вещи, хотя я не думаю, что это связано с книгой. Во-первых, она стала дома молчать, даже когда нужно решать какие-то проблемы, хотя в книге написано, что молчанием можно оскорбить своих ближних. Кроме того, она сразу после поста перекрасила все свои вещи в черный цвет. Я ее спрашиваю: «Ты что, хочешь пойти в монастырь, или ты послушница?» Она отвечает: «Нет, это у меня такое покаяние, такая борьба с человекоугодием». Не является ли это прелестью, ложным покаянием? Где можно почитать о прелести, и кому можно молиться?
— О прелести лучше всего написано у святителя Игнатия (Брянчанинова) во всех его произведениях. И отец Никон (Воробьев) в книге, о которой Вы упомянули, тоже касается этого вопроса. Думаю, что не в книге дело, потому что есть люди, которые, прочитав Евангелие, ушли в секты, в ересь, в раскол, а некоторые начали богохульствовать. И не Евангелие тому причиной, а злая воля людей. Люди, читая духовные книги, достаточно часто понимают их неправильно. Вот Вы же, читая игумена Никона, не перекрасили в черный цвет всю свою одежду и не стали неблагоразумно молчать.
А относительно поведения вашей дочери трудно вынести какое-то суждение, не выслушав обе стороны. Нужно познакомиться с ней, понять ее образ мыслей, узнать, чем она все это мотивирует. Если судить с Ваших слов, это, конечно, не совсем здорово. С другой стороны, может, у нее вкус такой, может, ей нравится черный цвет?
Что касается молчания, то в принципе, если человек хочет помолчать, ничего плохого в этом нет, потому что празднословие — это грех. С другой стороны, если Вас это настораживает, то думаю, что лучше пойти с дочерью к священнику, которого знаете и Вы, и она, и поговорить. Может быть, он ей что-то подскажет.
Святитель Феофан Затворник, например, дает такой совет: не надо быть букой. И преподобный Иоанн Лествичник говорит, что не надо грешить неразумным молчанием. Надо помнить, что Господь говорит в Евангелии о том, как нужно поститься: Лицо свое умой и помажь голову твою, чтобы явиться постящимся не перед людьми, но перед Богом (Мф. 6, 17). Надо помнить, что в основе внешних проявлений духовного делания может лежать не покаяние, а тщеславие.
— Может ли человек на молитве почувствовать, прощаются ли ему грехи, или ощутить гнев Божий?
— Объективно грехи могут быть прощены только после того, как человек их исповедует священнику и будет прочтена разрешительная молитва. Другие способы покаяния тоже приемлются Богом, но завершает их Таинство исповеди. Как уже говорилось, принести покаяние — это не просто прийти на исповедь и перечислить грехи. Исповедь завершает покаяние, а начинается оно с тех пор, как у человека возникли первые мысли сожаления о сделанном. Человек обдумывает, молится, просит у Бога прощения, пытается загладить свою вину противоположными поступками, если это возможно, и только потом, придя на исповедь, получает от Господа прощение и разрешение своей совести.
А если думать так: встал, помолился и все прощено,— можно очень легко впасть в прелесть, ведь получается, что не Бог прощает грехи, а человек сам себе их прощает. Поэтому я бы, наверное, не стал доверять во время молитвы чувству, о котором Вы спрашиваете. Лучше прибегнуть к Таинству покаяния.
Гнев Божий ощущается, когда человек согрешил и его обличает совесть. С другой стороны, здесь можно впасть в такую крайность: дьявол начинает покаяние подменять отчаянием, тонкую покаянную печаль по Богу — печалью мирской, неверием в Божие милосердие. Святой праведный Иоанн Кронштадтский сказал, что когда согрешишь, то дьявол тут же начинает наваливаться тоской и отчаянием; тогда его нужно посрамить, дерзновенно молясь, невзирая на тоску и отчаяние, хотя руки опускаются и человек считает, что, поскольку он нагрешил, то недостоин обращаться к Богу. Это бесовские мысли. Нужно молиться, несмотря ни на что, дерзновенно взывать к Богу, и тогда молитва наша будет принята, душевный мир будет восстановлен. Душевный мир — это свидетельство прощения грехов. Но без участия в Таинствах Церкви он может быть только частичным и очень непрочным.
Есть ли мера покаяния?
— Есть ли какая-то мера покаяния, то есть можно ли сказать, что человек уже принес его, и этого достаточно?
— На земле мера покаяния — это смерть. До самой смерти, до последней минуты, до исшествия души из тела нужно приносить покаяние, считать себя грешным. Преподобный Марк Фраческий 90 с лишним лет провел в пустыне, мог и горы передвигать. Как-то, беседуя с одним подвижником, он сказал: «Если будешь иметь веру, что эта гора двинется, она двинется». И гора на самом деле двинулась. Тогда прп. Марк сказал горе: «Я не тебе говорю, встань на место». Гора встала на место. И вот такой человек был задержан на мытарствах за то, что однажды допустил помысл, будто он уже чего-то достиг, стал праведным. Из-за этого он два часа стоял на мытарствах и не мог пройти дальше.
Если праведные едва спасаются, то грешные где явятся? Поэтому мы должны постоянно приносить покаяние, не веря никаким помыслам о том, что мы спаслись и стали праведниками, не веря похвалам. Верить можно только Евангелию, которое говорит: Покайтесь (Мк. 1, 15),— и это самое главное.
А за гробом покаяния уже нет. Если человек попал в ад, он может сожалеть о прожитой жизни, но покаяние там уже не помогает, там помогают только милостыня и молитвы оставшихся на земле. Причем в этом тоже мудрость Церкви: человека жестокого, злого, гордого любить никто не будет, и молиться за него никто не будет, а если человек имел добрые качества, то наверняка найдется какая-нибудь добрая христианская душа, которая будет поминать его в своих молитвах. И за эти молитвы душа грешника может быть даже выведена из ада, и после Страшного Суда он может быть помилован Христом. А если человек попал в рай, то это означает, что он действительно принес покаяние, и после Страшного Суда его участь перемениться к худшему не может.
Итак, на земле меры покаяния нет, а за гробом покаяния уже нет, поэтому спешите делать добро, спешите приносить покаяние, спешите трудиться здесь, в этой жизни.
— А каким образом в царствии небесном происходит совершенствование человека, ведь там тоже происходит духовный рост?
— На земле духовный рост и совершенствование происходят в основном в борьбе с грехом: человек борется со страстями и через это приобретает добродетели; приносит покаяние и через это истребляется в нем грех. А в небесном царстве другие закономерности, там, видимо, человек приобретает богоподобные качества от созерцания Бога, от общения с Ним.
— Батюшка, а каковы плоды покаяния?
— Плоды покаяния велики и бесчисленны. Прежде всего это царствие Божие, которое созидается внутри нас здесь, на земле (см. Лк. 17, 21). Благодаря покаянию человек уже здесь может вкусить какие-то духовные ощущения и радости. Отвергая радости века сего, и не только греховные, но даже и дозволенные земные радости, христианин начинает жить радостями рая, поскольку без радости человек жить не может. Порой Господь посещает Своих рабов здесь, на земле, утешая, укрепляя в вере, наполняя надеждой и показывая, что не тщетны их труды, что еще большие радости ждут их на небесах.
Плоды покаяния — это также добродетели, потому что грехи — это мука для нас, а добродетели, по слову Божию, это блаженство (см. заповеди блаженства: Мф. 5, 3—11), приобщение другой, но-вой, чистой жизни. Страсти таят мучения, т. к. через них человек связан с дьяволом, а задача дьявола — мучить нас. Сребролюбие, уныние, гнев, блуд — все это для христианина мучение. Для язычника, не знающего другой жизни,— это приобретение. А для христианина приобретение — целомудрие и нестяжание; его цель — не зависеть от этой жизни, не быть связанным с дьяволом через деньги и похоть.
Добродетели, приобретенные человеком, наполняют его сердце совсем другой жизнью, и даже окружающая его жизнь, отношения с людьми преображаются, становятся другими. Такой человек начинает жить как бы совершенно в другом мире, общаться с людьми достойными, добродетельными, привлекая их к себе какими-то духовным качествами.
Таким образом, покаяние — это залог райских благ, и небесных, и земных. Грешника ждет страдание, наказание за грехи, а праведника — награда от Бога на земле и на небе.
— Батюшка, монашество называют преимущественно покаянным жительством. Почему Святые Отцы, говоря о монашестве, подчеркивают именно это, ведь плоды его многообразны: это и молитва, и старчество, и святость, и построение обителей?
— Монахи действительно делают очень много, и порой только после смерти их открываются все плоды их духовной работы. Но прежде всего монах настолько монах, насколько приносит покаяние в грехах; даже сам чин монашеского пострига глубоко покаянный.
Начинается он с того, что принимающий постриг ползет от входа в храм к алтарю, а окружающая его братия поет покаянные песнопения: «Покаяния двери отверзи мне, Жизнодавче», «Объятия Отчи отверзти мне потщися». Человек идет из жизни греховной, мирской, в жизнь святую, праведную через труды и болезни покаяния. Поэтому если монах так и не понял, что такое покаяние, увлекся строительством, стяжанием земных благ, то ни молитвы он не будет иметь, ни покаяния, и монахом настоящим он тоже не будет.
— Хотя человек исповедуется, страсти в нем живы. Как он может почувствовать, в достаточной ли мере он кается?
— Есть понятие греха как совершенного поступка, а есть понятие греха как страстной болезни нашей души, то есть зараженности ее страстями. Святитель Феофан Затворник, объясняя одно из Посланий святого апостола Павла, говорит, что когда апостол пишет о грехе, он имеет в виду именно страсть как болезнь души. Тогда можно ощутить душевный мир и прощение Богом греха, когда с помощью Божией благодати душа избавлена от действия страстей. Это длительный процесс, охватывающий всю жизнь христианина.
Поэтому покаяние — это содержание христианской жизни, и смысл его — избавление души от страстей, от пут и уз железных, которыми связал нас дьявол посредством греха. Нужно каяться в грехах и понимать, что каждый отдельный грех — это только проявление страстей, которые коренятся в глубине нашей души.
— Некоторые верующие мучаются воспоминанием грехов, совершенных в прошлом или повторяющихся после исповеди. Они говорят, что раскаиваются, принимая угрызения совести за раскаяние. Но разве можно считать раскаянием сожаление по поводу не¬правильных поступков? Я хотела бы узнать разницу между угрызениями совести и раскаянием.
— Разница между угрызением совести и раскаянием заключается в следующем. Угрызения совести были, вероятно, и у Иуды, но раскаяния не было. Хотя в Евангелии и говорится, что, «раскаявшись, пошел и бросил сребреники» (см. Мф. 27, 3—5), но настоящее раскаяние бывает растворено смирением, верой в милосердие Божие.
Если бы Иуда, как мы уже говорили, имел на¬стоящее раскаяние, Господь бы его простил. У Него хватило бы милосердия простить даже такой поступок. Но Иуда этого не сделал. Он впал в такое угрызение совести, в такое отчаяние, что решил, будто ничего изменить нельзя.
В этом не было настоящей веры — веры в милосердие Божие. Поэтому он и не сотворил никаких дел покаяния, поэтому и случилось то, что случилось.
Покаяние же обращает человека к Богу. Какой бы он ни был, что бы он ни натворил, он идет просить прощения и преклоняет Бога на милость. При этом в самом человеке происходят перемены, особенно когда он входит в храм, на исповедь,— как будто камни сваливаются с души, и вновь начинает сиять надежда.
А угрызения совести могут мучить человека всю жизнь, особенно если он тяжко грешил. Совесть — это голос Божий. Но бывает, человек слышит этот голос и не исполняет того, что он ему велит. Совесть человека точит, грызет, но каяться он не хочет, пребывая в прежней гордыни, и никаких перемен в нем не происходит.
— Батюшка, но ведь покаяние начинается именно с обличения совестью, с того, что совесть нам показывает: поступок был неправильный. Сожаление-то о грехе — это нормально, ненормально только чрезмерное засуживание себя, не так ли?
— Да, святитель Игнатий говорит, что не нужно себя засуживать. Нужна мера во всем. Дьявол часто пользуется этим: начинает из-за какой-то мелочи наводить такое уныние, что человек, вместо того, чтобы раскаяться и в конце концов забыть о проступке, носится с ним как курица с яйцом, впадает в отчаяние и перестает молиться.
— Как мне молиться за отца, который умер без покаяния? Он веровал в душе, но в храм не ходил. Мы его отпевали.
— Если он был крещен, то за него можно подавать записочки, когда Вы бываете в храме. Если человек богохульствовал, считал себя атеистом и даже запрещал себя хоронить по-христиански, то такого, наверное, бесполезно поминать в храме, но можно молиться за него дома. Но ваш отец все-таки веровал в Бога, а Господь сказал: Если хоть сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему (Мк. 9, 23).
Момент смерти — это таинство в жизни человека, оно многое меняет; бывает, что в самые последние минуты своей жизни человек все-таки приносит покаяние, раскаивается в том, что жизнь была прожита не так, сожалеет о том, что уже ничего нельзя изменить.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что человек, который раскаялся перед смертью, но не успел принести плодов покаяния, не успел даже исповедаться, попадает в ад, но, поскольку покаяние все-таки принесено с сожалением о
прожитой жизни, человек умер не с хулой на Бога, то он может быть выведен из ада по молитвам Церкви, молитвам тех, кто о нем помнит, подает за него милостыню. Так что, когда вы бываете в храме, подавайте записочку за отца и дома поминайте его на каждой своей молитве. Я думаю, что Господь вашу молитву услышит.
— Я когда-то исповедовалась, а теперь мне постоянно снятся мои грехи и я никак не могу от этого избавиться. Нужно ли снова исповедоваться?
— Это такое бесовское искушение. Надо просто не обращать на это внимания, поменьше вспоминать. Если это снится, то нужно стараться поскорее забыть, но если Вас это смущает, попробуйте еще раз исповедать, сказав, что Вы каялись на исповеди в некоторых грехах, а они теперь снятся, и, может быть, еще раз их назвать. Но больше одного раза этого делать не советую. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что когда человек по несколько раз исповедуется в одном и том же грехе, это есть неверие в великое Таинство исповеди, и просто искушение.
ПЕРЕМЕНЧИВОСТЬ
То дождь плеснет, то брызнет солнце,
И так весь день в моем оконце
Изменчивость и новизна.
То жизни временной приметы:
Недолго здесь тепло и лето,
Неуловима здесь весна.
Печали кажутся длиннее,
Но и они конец имеют,
Как ветер, дождь и холода.
Но Совершенство неизменно,
И бесконечно, и нетленно,
Вчера, и ныне и всегда.
А.В.
Глава 5 Ревность по богу и по разуму
Что такое духовная ревность?
— Батюшка, позвольте теперь затронуть такую тему, как духовная ревность, которая весьма важна в жизни христианина. Объясните, пожалуйста, что же это такое — духовная ревность.
— Духовная ревность — это ревность, направленная ко спасению: человек ревнует, т. е. горячо заботится, о том, чтобы стяжать небесные блага, о том, чтобы проводить правильную духовную, богоугодную жизнь. Мирское понятие «ревность» прямо противоположно понятию «духовная ревность». Если в жизни человека происходит что-то хорошее, а ему начинают завидовать, думая, как бы его перещеголять, или если супруга ревнует мужа к другой женщине,— это мирская ревность.
Духовная же ревность — это, повторю, ревностное отношение к исполнению своих духовных обязанностей, к исполнению воли Божией, ревность о спасении. Она заключается не только в том, чтобы жить благочестиво, но и в том, чтобы делать все возможное для угождения Богу и исполнения заповедей Божиих.
— Часто ревностными называют таких людей, которые преуспевают в подвигах поста, молитвы, бдения и т.д. На что в действительности должна быть направлена наша ревность: на внешнюю или на внутреннюю жизнь?
— Существуют понятия «телесный подвиг» и «душевный подвиг». Телесный подвиг — это утруждение тела, прежде всего посты, поклоны, бдения; а душевный подвиг — это богоугождение внутреннего порядка: ревность о том, чтобы внутренний наш человек исполнял Божию волю, пребывал в молитве, в покаянии, хранил благочестивые чувства и переживания, боролся с греховными переживаниями и помыслами, т. е. с грехом во всех его проявлениях.
Можно ревновать только о телесном подвиге, а можно ревновать еще и о подвиге душевном; это никак не противоречит одно другому, а одно другое дополняет. Самое главное — это ревность об исполнении Божиих заповедей и воли Божией, о жизни богоугодной.
Если есть Божия воля поститься, можно поститься, но надо делать это с рассуждением, ведь важно избрать такую меру поста, чтобы он был угоден Богу: с одной стороны, утрудить свое тело, а с другой стороны, не возгордиться, не впасть в осуждение других, а в конечном итоге, в телесные и душевные расстройства. А если есть Божия воля несколько ослабить пост, например, когда мы приходим к кому-то в гости, нужно ревновать о том, чтобы не обидеть людей, к которым пришли. Если есть Божия воля встать на молитву, можно встать на молитву, а если есть Божия воля уйти с молитвы, потому что наш ближний нуждается в помощи, то нужно пойти и послужить ему.
Таким образом, ревность теснейшим образом связана с такой добродетелью, как рассуждение. Бывает ревность не по разуму: казалось бы, человек ревностно что-то делает, а от его «ревностных» поступков страдают и расстраиваются другие люди, а в конечном итоге и он сам.
— Можно ли сказать, что духовная ревность бывает разная на разных этапах жизни христианина: одна ревность — у новоначальных, а другая — у преуспевших?
— Несомненно, это так, поскольку ревность — это добродетель, а все добродетели по-разному проявляются у новоначальных, преуспевших и совершенных.
У новоначального в основном все душевно, поэтому и ревность у него, как мы уже говорили, часто бывает не по разуму, то есть экзальтированная, кровяная, когда человек ревнует, но не о том, о чем нужно, — он, как Дон Кихот, борется с ветряными мельницами: постится, пока в обморок не упадет, поклоны кладет, пока шишек не набьет, а толку от этого мало.
Но не в этом суть христианства. Телесный подвиг необходим, но гораздо более важен подвиг душевный — смирение, исполнение заповедей, послушание, служение ближним. Одна раба Божия,
уже в преклонных годах, решила попоститься накануне Рождества, в сочельник, до первой звезды, как это принято в народе. Она ничего не ела, не пила, а потом съела один маринованный грибочек, и ей стало так плохо, что пришлось вызвать «Скорую помощь». После этого она не только в храм не смогла пойти, но три дня промучилась и умерла, даже не причастившись.
Со здоровьем шутки плохи. Не грех вкусить какую-то пищу раньше, чем появится звезда, или попоститься Великим постом с постным маслом. Кто может без постного масла, кому здоровье позволяет, пусть постится. А когда это делает человек больной, пожилой, это очень неразумно. В новоначалии ревность свою нужно направлять на изучение заповедей Божиих, на чтение и понимание духовных книг, на поиск истины, на служение ближним, а не на то, чтобы не есть и не спать и в конечном итоге не держаться на ногах.
Святитель Василий Великий сказал, что если бы было нужно, то Бог сотворил бы нас еле дышащими и лежащими на земле, но Бог дал нам тело, которое должно нам служить, поэтому оно нуждается в силах и питании. Когда новоначальный направляет свою ревность на правильный путь, на благочестивые дела, он начинает преуспевать.
Если человек духовно растет, в нем умножаются евангельские добродетели. Они являются своего рода основанием пирамиды: чем выше человек восходит по духовной лестнице, тем больше должно быть это основание. Если человек возрастает о Господе, в нем обязательно приумножается и духовная ревность. Другое дело, что в духовной жизни, как говорит преподобный Исаак Сирин, нет ничего постоянного; чем большей святости достиг подвижник, чем больше духовных плодов он приносит, тем больше ополчается на него дьявол и тем большие полчища бесов выводит против него.
Но бояться не нужно. В одном из патериков описан такой случай: подвижник встал на молитву и вдруг увидел, что в келью явилось множество демонов. Он испугался, но Ангел Божий сказал ему: «Посмотри на Восток». И взору подвижника открылся величественный сонм Небесных Сил. «Вот, взгляни, сколько их и сколько нас»,— сказал ему Ангел. И тогда он, воодушевленный, с Божией помощью встал на молитву и уже не боялся демонских нападений.
Дьявол искушает всех по-разному, но чаще всего через людей, которые стараются расстроить, обидеть, отнять плоды молитвенной жизни, духовного делания, а может, нагнать уныние и помыслы плотской страсти. Уныние и плотская брань — излюбленные хитрости дьявола, а орудие, к которому он чаще всего прибегает,— клевета, так как человек, когда на него клевещут, впадает в уныние и расстройство и даже порой не в силах пойти в храм. Избави мя от клеветы человеческия, и сохраню заповеди Твоя,— молится пророк Давид (Пс. 118, 134).
Но нужно все терпеть. Святитель Феофан Затворник говорит, что если клевета не имеет под собой почвы, то она обязательно разрушится, и очень скоро, в это нужно верить. Если мы исполняем заповеди Божии, живем, стараясь угодить Богу, то какие бы на нас ни восставали брани, внутренние и внешние, что бы ни готовил нам дьявол, нужно помнить, что есть Господь, Который сильнее всего. Божия благодать укрепит, поможет, вразумит и спасет нас.
— Отец Сергий, люди, пришедшие к Богу уже в зрелом возрасте, как правило, прежде были далеки от той внимательной жизни, которая необходима для ревностного прохождения добродетелей. За эти годы уже сложился образ мыслей, мешающий проводить жизнь, чуждую рассеянности, следовательно, человек должен отказаться от своего образа мыслей?
— Не нужно сразу все отметать, нужно постепенно стараться осознать свои заблуждения, познать духовные истины и исправить свою жизнь в соответствии с этими истинами. В этом — спасение.
Постепенно осознав пагубность страстей и рассеянной мирской жизни, человек сам начинает отходить от каких-то мирских обычаев, привычек, общепринятых взглядов и, наоборот, воспринимать христианские, церковные обычаи. Ведь то, что в миру считается чем-то высоким, благородным, не всегда таково. Священное Писание говорит: что высоко у людей, то мерзость пред Богом (Лк. 16, 15). Часто то, что в миру почетно, в Церкви считается греховным.
Обретая Бога, Церковь, друзей-христиан, которые его понимают, сочувствуют ему, молятся за него, человек становится более внимательным, начинает тяготиться рассеянной жизнью, развлечениями, погоней за наслаждениями, почестями, карьерой, ложными знаниями, ложным образованием в целях карьеры. Его начинают привлекать строгость жизни, исполнение евангельских заповедей. Так, постепенно, и меняется образ мыслей христианина. Он начинает понимать, что если мы пойдем по пути, данному нам Богом в этой жизни, то придем в небесное царство, которое раскроется в нас уже здесь, на земле.
— Отец Сергий, но как человеку захотеть отказаться от своих ложных мнений и подчинить свой разум разуму Церкви?
— Повторю: для этого нужно узнать истину. Узнается же она из Слова Божия. Нужно читать Священное Писание, творения Святых Отцов Православной Церкви, изучать учение Церкви, читая духовную литературу, общаться с православными людьми. Их православие должно быть подтверждено добродетелями, то есть теми добрыми делами, из которых рождаются добрые, богоугодные, богоподобные качества души.
Вообще, жизнь человека больше всего свидетельствует о его вере. Благочестивый человек, который живет по православным обычаям, молится и регулярно посещает храм, идет туда для того, чтобы действительно встретиться и пообщаться с Богом; для него это потребность души. Общение с такими людьми, от которых мы получаем здравые понятия о вере, и помогает понять наши заблуждения.
Заблуждения в нас есть всегда, и далеко не сразу мы принимаем истину. Но, общаясь с праведными людьми, которые причастны благодати, ощущая их притягательность, доброту, слыша их мудрые слова, чувствуя, что даже облик их — особенный, мы начинаем им доверять больше, чем себе, понимать, что их понятия гораздо более разумны, логичны, чем наши представления о жизни. И, принимая сначала их слова на веру, отказываясь от каких-то своих взглядов, заблуждений, начиная жить по вновь открытым нам принципам, мы убеждаемся, что наша жизнь начинает меняться в лучшую сторону.
Как правило, человек потом ищет духовного руководителя, пастыря, который изложил бы перед ним учение веры, помог бы ему определиться в жизни, найти Божию воля в тех или иных обстоятельствах. Всякий ищущий находит (Мф. 7, 8). Найдя духовника, человек начинает активно с ним общаться и через это общение — жить по-новому.
— Отец Сергий, есть такой закон духовной жизни: все приобретается постепенно. В деле спасения, как правило, нет ничего внезапного и быстрого, человек постепенно возрастает, избавляется от страстей и приобретает добродетели. Но поскольку ревность —это особенное свойство, как бы очень горячее, может быть, этот закон не применим к духовной ревности, потому что ее, наверное, нужно и приобретать с самого начала ревностно?
— Любая добродетель все-таки приобретается постепенно, в том числе и ревность. Конечно, ревность требует решительности. В деле приобретения других добродетелей можно выждать, подумать, но если Бог призывает нас на служение Себе, нужно ревностно спешить. От ревностного исполнения того, что внушает нам совесть, что благословляют нам наши пастыри, ревность разгорается еще сильнее, от всякого же промедления ревность начинает угасать. Поэтому важно не дать ей угаснуть. Мы помедлили раз-другой, и голос совести начинает затухать. Ревностный человек, на самом деле, выигрывает более всего. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит: братия, некогда нам унывать, некогда, нам откладывать дело нашего спасения; чем более ревностно мы будем подвизаться, тем быстрее совершится дело нашего спасения. В конечном итоге ревностный человек имеет меньше скорбей, чем ленивый и унылый.
— Наверное, нерадение нужно решительно отвергнуть с самого начала?
— Конечно, но не всегда это получается. Нужно принять решение жить для Бога, стараться не гре-шить, и, как правило, тот, кто имеет такой настрой, даже если и увлечется грехом, потом ревностно, горячо кается. Но так как сам процесс отказа от греха, покаяния, исправления нашего поврежденного грехом естества происходит медленно, то и в ревности человек возрастает медленно и не сразу может отказаться от нерадивой жизни. Это закон. Но главное, чтобы в конце концов это получилось.
Как взрослеет душа
—А как соотносятся между собой ревность и произволение?
— Не может быть ревности без произволения. Произволение — это желание человека, и чем сильнее желание богоугождения, тем сильнее и ревность. Но одного нашего благого желания мало, оно должно проявить себя в делах по Богу. Есть евангельские заповеди, которые нужно ревностно исполнять, причем приложить к этому все силы, ибо нам заповедано любить Бога всею крепостью, всею душою, от всего сердца (см. Мк. 12, 33).
Когда человек во всем хочет жить по Божией воле, всеми силами начинает совершать дела внутреннего благочестия, тогда с Божией помощью у него что-то начинает получаться.
— Отец Сергий, если человек ходит в храм, регулярно причащается, постится, можно ли сказать, что он ревностный? А тем более, если человек ушел в монастырь, разве это не говорит о его ревности?
— Еще нельзя сказать, что он ревностный. Во-первых, как мы уже не раз говорили, бывает ревность не по разуму. Нужно понять, правильно ли он поступает, есть ли Божия воля и Божие благословение на его уход в монастырь? И даже если есть, то одного ухода в монастырь еще не достаточно для спасения. Это только начало подвига спасения, а вот каково будет продолжение. Не впадет ли человек в нерадение?
Я видел многих людей, которые приходили в монастырь и так же быстро уходили из него. Так что ревностное начало подвига — это еще не ревность. Только постоянство хвалит Бог; необходимо пребывать ревностным постоянно, не ослабевать в подвиге на протяжении длительного времени. А ревность новоначального, как говорят Святые Отцы, еще нетвердая, душевная, а не духовная. Когда же человек много лет провел в ревностном подвиге, тогда действительно это раб Божий, и его подвиг обязательно принесет плоды.
— И все-таки можно ли сказать, что монашеский образ жизни способствует стяжанию духовной ревности?
— Монашество как раз и существует для ревностных людей, для тех, кто стремится именно к аскетической, подвижнической жизни. Монастырь помогает такому человеку раскрыться, предоставляет ему возможность для полной духовной самоотдачи, там ничто не мешает спасаться и жить духовной жизнью. В монастыре для этого созданы условия, там есть и духовные руководители, и необходимые книги, и ежедневное богослужение. В стенах монастыря меньше соблазнов.
В миру уже по дороге из храма до дома чего только ни увидишь и ни наслушаешься, так что легко потерять благодать, полученную в храме. А в монастыре после церковной молитвы все идут в свои кельи или на послушание, поучаясь благочестивыми примерами братии. Хотя, конечно, в монастыре тоже всякое бывает, ведь пока человек пребывает на земле и страсти в нем живы, дьяволу дано искушать его.
В миру человек, как правило, связан семейной жизнью, имеет детей, стариков-родителей, их нужно обеспечивать всем необходимым, работать. Приходится в праздники ходить на работу, а не в храм, это отнимает массу времени и сил, так что уже на молитву, на духовные книги их просто не остается. Это, наверное, главная причина того, почему все-таки безбрачная жизнь выше жизни в браке.
Как говорит Священное Писание, незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу (1 Кор. 7, 34). Такая женщина не свободна, муж ею командует, ей хочется пойти в храм, а муж говорит: «Нет, поехали к теще на блины». И надо ехать, оказывать послушание. Не поедешь — будет скандал, и ничего хорошего не получится.
— Отец Сергий, а от чего зависит духовная ревность?
— Духовная ревность прежде всего зависит от произволения человека, от того, что он вообще хочет в этой жизни получить, в особенности в духовном плане. Нужно постараться понять, что такое в действительности духовное благо, которое обещает нам Господь. Нужно суметь увидеть те блага, которые человек получает уже здесь, на земле, и те, которые предназначены ему в вечной жизни, и задуматься о том, что ожидает нераскаянных грешников там, в вечности.
Очень многого мы не исполняем просто по непониманию или недопониманию, а результат — страдания — и временные, и вечные. Если бы люди понимали, что ждет грешников там, думаю, все были бы ревностными, все бы подвизались не только как самые ревностные монахи, но более того — все были бы святы. Именно правильное понимание и рассуждение о жизни лежит в основе правильного исполнения заповедей. А чтобы понять, нужно не полениться почитать духовные книги, творения Святых Отцов, поговорить с людьми, съездить в святые обители, подвигнуть себя лишний раз на молитву, попросить: «Господи, помоги мне это понять».
Когда человек имеет правильные понятия о грехе и его последствиях, о благодати, о добродетелях и их плодах, тогда он и подвизается ревностно. Он хочет быть причастником благодати и избежать вечной муки. Тогда это настоящий праведник.
— Есть ли какие-то средства для возгревания ревности?
— Это прежде всего покаяние. Нужно осознать свои грехи, осознать то, что удаляет нас от Бога, от богоугождения. Чем глубже это осознание, тем сильнее возжигается ревность.
Но, подчеркиваю, всякое делание нужно растворять смирением и рассуждением: поститься, каяться и совершать любую духовную работу нужно по Божией воле. Постепенно смиряясь, мы начинаем получать правильные понятия о том, в чем действительно заключается воля Божия, в чем заключается наше служение Богу и ближним и как это связано между собой. Тогда духовная деятельность от мечтательной переходит к реальной; тогда человек и молится правильно, и постится как надо, и служит ближним, как должно служить.
Так постепенно душа взрослеет. И, по мере того как появляются правильные понятия, жизнь человека меняется: он начинает отказываться от греха и исполнять дела добродетели. Но еще раз подчеркну: в основе правильной, ревностной жизни должно быть положено покаяние — и ничто другое.
— Прославленные Церковью святые и подвижники благочестия разными путями стяжали святость. Можно ли достичь ее, не имея духовной ревности?
— Святые отличались от обыкновенных людей именно тем, что имели духовную ревность. Ни один нерадивый человек не может достичь духовного совершенства. Он не только не способен стать святым, но вряд ли вообще спасется. Чтобы избавиться от нерадения, надо очень много трудиться.
Настоящий подвижник прилагает для своего спасения больше усилий, чем обыкновенный человек, и даже больше, чем монах, и терпит большие скорби. Но он готов добровольно трудиться и переносить их. Для достижения святости, как и для подлинной монашеской жизни, необходима духовная ревность, и это качество ничем не заменимо.
— Можно ли сказать, что наше преуспеяние в духовной жизни напрямую связано с добродетелью духовной ревности?
— Несомненно. Духовная ревность определяет качество подвига человека, является своего рода планкой, которую он перед собой ставит. Нерадивый рассуждает так: «Я сделаю то-то и то-то, и достаточно». А ревностному этого мало, его душу не удовлетворяют те труды, которые в духовной жизни предлагаются всем: ему нужно нечто большее.
Бывает так, что человек приходит к вере в Бога, постепенно воцерковляется, а потом ему становится мало только по воскресеньям ходить в храм, читать только утреннее и вечернее правило, поститься только по средам и пятницам. Ему хочется чаще бывать в храме, поститься еще и в понедельник или совсем не есть мяса, хочется добавить что-нибудь к своему молитвенному правилу, заняться непрестанной Иисусовой молитвой, иметь духовника. Иными словами, ему мало просто соблюдать какие-то общепринятые установления, о которых он читал в книгах или слышал на проповеди в храме: он ищет руководителя, который предложил бы ему духовные труды сверх этого.
Найдя себе духовного отца, такой человек принимает на себя подвиг послушания. Как правило, дальнейшая жизнь его проходит при храме, он несет церковное служение. Девушки становятся женами священников или избирают монашеский путь. Юноши либо поступают в семинарию и становятся пастырями Церкви, либо принимают на себя еще более высокое служение — уходят в святую обитель.
«Не помолимся фарисейски, братия»
—А каковы все-таки признаки духовно ревностного человека? Можем ли мы увидеть их проявление в ближнем?
— Как говорится, праведника видно за версту. Узнается такой человек по любви к Богу, которая проявляется, прежде всего, в любви к молитве, святыне и ближнему. Это неразрывно связано между собой.
Любовь к Богу неотделима от любви к ближнему. Поэтому наиболее явно она проявляется в жертвенном, смиренном служении людям. По этим двум признакам виден духовно ревностный человек, истинный раб Божий. Он безотказно готов послужить ближнему, он любит святыни, любит посещать храм, молиться, читать духовные книги, беседовать о Боге. В таком человеке проявляются евангельские добродетели, и при близком общении это становится видно.
Есть такое понятие — «фанатизм». Оно принято в миру, но имеет смысл и в духовной жизни. Некоторые внешне ревностно любят Бога, и при этом уничижают ближнего своего; такие люди в Евангелии называются фарисеями.
— А кто такие фарисеи?В чем суть фарисейства и как его избежать?
— Фарисеи — это ветхозаветные ревнители закона. Они не были священниками. У них были духовные школы, в которых они имели своих учителей. Фарисеи были своего рода фанатиками, то есть все, что касалось внешнего богопочитания, было у них очень развито, но приобретало искаженные формы. Они гонялись именно за всем внешним и из закона Божия брали только внешние порядки и обычаи, при этом внутренняя суть закона оставалась в стороне.
Господь часто обличал фарисеев именно потому, что они являлись образцом лицемерия. Вы,— говорит Господь, — даете десятину от мяты и тмина, а при этом суд, милость и веру оставили в стороне; вы гробы окрашенные, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны мертвых костей (Мф. 23, 3, 27). Суть фарисейства — лицемерно показывать себя благочестивым ревнителем закона, а при этом сердцем далеко отстоять от Бога (см. Ис. 29, 13) и придаваться самым постыдным, мерзким грехам. Такими были ветхозаветные фарисеи, и таковы фарисеи всех времен и народов.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) замечает, что фарисеи были злейшими и опаснейшими врагами христианства во все времена. Человек может быть монахом, священником, даже архиереем и при этом далеко отстоять от Бога, а порой и от веры. Нельзя сказать, что фарисей атеист, но он верит во что-то свое, у него свое представление о Боге. И поэтому фарисеи были главными виновниками распятия Спасителя. Они ждали Мессию — весь смысл ветхозаветного закона был в ожидании Мессии,— но когда Он пришел, они Его не приняли, потому что Он оказался не таким, какой был им нужен. Все их интересы были на земле, они были одержимы властолюбием и завистью. Святитель Игнатий говорит, что они совершенно сознательно — по зависти, по каким-то другим земным устремлениям — подняли руку на Богочеловека, понимая, что это Мессия, посланный Богом.12
Много фарисеев и в наше время. У святителя Игнатия в пятом томе его «Творений» есть пророчество о том, что в последние дни засилье фарисеев в Церкви настолько увеличится, что истинные рабы Божии вынуждены будут, подобно Христу,Который, спасаясь от Ирода, спрятался в городе Назарете, искать такой отдаленный Назарет, чтобы быть чуждыми их духовности, их влияния и насилия над своей духовной жизнью.13 Чтобы избежать фарисейства, не нужно ставить на людях «бирочки»: вот этот — фарисей, этот — фарисей. Поступая так, мы уподобимся фарисею, который осудил мытаря (см. Лк. 18, 10—14).
Прежде всего надо постараться увидеть фарисея в самом себе, потому что в каждом из нас есть и мытарь, и фарисей. Фарисей все время пересчитывает свои добродетели, свои заслуги перед Богом, за которые ждет награду от Бога и от людей. Этого фарисея нужно в себе найти и нещадно с ним бороться, нещадно его изгонять, стараясь приобрести черты смиренного человека, принося покаяние. Избавиться от фарисея можно, если жить по евангельским заповедям, скромно, смиренно служить Богу и ближнему. Это самое главное.
12. См. Творения святителя Игнатия. Т. V. М. 1998. Значение слова «мир». С. 306—307.
13. См. Творения святителя Игнатия. Т. V. М. 1998. Скорби суть по преимуществу удел иноков последнего времени. С. 141.
Почему мы не похожи на древних святых?
— И Батюшка, известно, как ответил преподобный Серафим Саровский на вопрос, почему в наше время не явлено таких плодов святости, как в древности. Он сказал, что «Христос вчера и сегодня — Тот же, и вовеки» (Евр. 13, 8), и все зависит от нас, а мы не имеем такого произволения и такой ревности, как древние подвижники. Как правильно пони¬мать эти слова? Ведь существуют объективные причины того, почему мы физически не можем нести подвигов, которые несли древние Отцы. В чем же тогда вина людей нашего времени?
— Святитель Игнатий (Брянчанинов) свидетельствует о том, что те формы духовной жизни, которые существовали в древности, в наше время уже невозможны по целому ряду объективных причин. И одна из них — в том, что современный человек уже не имеет тех физических сил, которыми отличались люди в древности.
Мне рассказывали о том, что однажды ученые поставили такой эксперимент: они взяли две семьи и поселили их в экологически идеальных условиях. Для этого сделали стеклянный ангар и создали в нем идеальную атмосферу, подобную той, которая когда-то, очень давно, была на земле, посадили экологически чистые растения, и люди там провели год. Естественно, они не пользовались ни телевизором, ни радио, потому что все это нарушало бы экологическую и нравственную атмосферу.
Когда спустя год они вышли из-под этого колпака, им стало плохо. Они не могли дышать загазованным воздухом, не могли есть пищу, отравленную радиацией и наполненную тяжелыми металлами. Эти две семьи стали проситься назад и прилагать все усилия к тому, чтобы жить в прежних идеальных условиях, искусственно созданных учеными,— там они чувствовали себя совершенно по-другому.
Мы не можем посадить себя под колпак. Даже если мы уедем куда-нибудь в лес, в пустыню,— и там природа сегодня уже совсем не та. И рождаемся мы уже больными, по наследству получая многие болезни, о существовании которых наши далекие предки даже и не слышали. Это первая причина.
Вторая причина кроется в духовном оскудении жизни: нет духоносных старцев, совершенных руководителей, которые вели бы нас правильной дорогой ко спасению, и многих вещей мы просто не знаем и не догадываемся о них. Мы читаем книги, что-то слышим и узнаем, имеем представление о заповедях, но не всегда знаем, как их исполнить.
Мы делаем, что можем и как можем. А для того, чтобы правильно поститься, правильно молиться, правильно совершать бдение и поклоны, нужен такой духовный руководитель, который бы нас этому научил. Если мы сегодня станем очень мало есть и спать,— а некоторые впадают в эту крайность, считая себя великими постниками и подвижниками,— то это, как мы уже говорили, вряд ли будет угодно Богу. Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться,— говорит Священное Писание (2 Тим. 2, 5). Нужно подвизаться законно, т. е. с рассуждением, по Божией воле, учитывая все факторы, в том числе свои физические силы и возможности.
Провести эту грань крайне трудно по целому ряду причин. Сейчас очень много соблазнов. Когда вокруг все благочестивые — это одно, а когда вокруг сплошное нечестие и развратные картинки на каждом углу — это совсем другое. Если раньше человек жил в селе или городе, духовным и культурным средоточием которого был православный храм, то сейчас вечером можно пойти куда угодно или просто включить телевизор — и все соблазны вторгаются в жилище. Таким образом можно побывать и в Африке, и в Америке, посмотреть стриптиз и все на свете. Это расслабляет и уводит от поисков Бога, а душу не питает. Наверное, в этом — одна из причин теплохладности современных людей.
Душа алчет и жаждет Бога и от псевдонасыщения впадает в еще большее уныние. Однако, думаю, человека, ищущего истину, эти соблазны не смогут прельстить. Господь говорит: Надобно прийти соблазнам (Мф. 18, 7). А в Послании апостола Павла читаем: Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные (1 Кор. 11, 19). Господь попустил соблазны для того, чтобы нас воспитать, чтобы в борьбе с соблазнами мы нашли истину, в борьбе со злом обрели добро.
Таким образом, от нас уже не требуется того, что требовалось от древних Отцов. Как пишет игу¬мен Никон (Воробьев), сейчас нет Божией воли на тяжелые телесные подвиги по той причине, что они приводят человека к гордости, но заповеди Божии остались, и внутренний, душевный подвиг — подвиг жизни по заповедям Божиим, по¬иск воли Божией и ревностное исполнение ее — нисколько не умален. К этому прежде всего нам и нужно стремиться: мы должны думать о том, как построить нашу жизнь, чтобы угодить Богу и исполнить заповеди; мы должны понять, какова Божия воля именно сейчас, в тех обстоятельствах, в которых мы находимся.
Внешние жизненные обстоятельства зависят не от нас, мы попадаем в них невольно. Но в этих обстоятельствах мы должны вести себя так, как угодно Господу, постоянно думая о том, как бы не согрешить и исполнить Божии заповеди. Человек, для которого эта мысль является главной в жизни, будет ревностно угождать Богу, и Господь научит его всему остальному, подаст благодать и все необходимое для спасения.
— Батюшка, но все-таки можно ли сказать, что современные люди не имеют такой ревности о внутреннем делании, как прежде, ведь иначе Господь дал бы им плоды?Получается, как бы не их вина в том, что они не могут нести телесных подвигов. Но плодов нет, значит, нет и внутренней ревности?
— Вышесказанное — одна из причин оскудения современной духовной жизни. Как говорит Евангелие, когда Господь придет второй раз, найдет ли Он веру на земле (Лк. 18, 8)? Вера — это познание Бога, правильное понимание Его заповедей и правильное богоугождение. Сейчас мы все расслаблены грехом и гораздо более страстны, чем наши предки. Сейчас, как мы уже отмечали, гораздо больше соблазнов, которые вызывают к действию наши страсти, поэтому нам тяжелее, это умножает наши скорби. Но христианин, претерпевший скорби и оставшийся верным Богу, спасется.
Может быть, он не сотворит чудес и не будет иметь дара прозорливости, но, как сказали древние Отцы, такие, современные нам, христиане превзойдут древних по той причине, что жизнь сейчас гораздо сложнее и тяжелее, чем в древности. Тогда во многом было проще и легче. Например, сейчас мы не можем правильно поститься. Чревоугодник скажет: «Вот и хорошо, что с меня пост не требуется, пойду-ка покушаю как следует, это и не грех теперь». А настоящий христианин восплачет: «Господи, как плохо, что я лишен этого делания, ибо все то, что Ты дал нам в Евангелии, есть благо и радость. Я не могу полноценно поститься, у меня нет здоровья, а так хотелось бы, потому что любая заповедь, любое делание приносит душе особенную радость». Когда человек постится так, как нужно, он знает, что такое радость поста, радость молитвы, радость богоугождения. Человек же, который не может поститься по состоянию здоровья, лишен этой радости, но ему остается одна радость — терпеть с благодарением скорби.
— Объясните, пожалуйста, слова: «Сила Божия в немощи совершается» (2 Кор. 12, 9). Как она может совершаться в нашей немощи и как совершалась она в немощи святых, которые были крепки только силою Божией?
— Чтобы правильно объяснить эти слова, нужно достичь той же степени смирения, в какой пребывали святые. Они видели себя крайне немощными в духовном отношении, потому что физические силы, телесные качества абсолютно ничего не значат в духовной жизни. Человек, осознавший свою немощь, смирившийся, понявший, что такое нищета духа, приобщившийся ей, начнет испытывать Божию помощь. Преподобный Амвросий Оптинский говорит, что Божия помощь приходит тогда, когда исчерпаны все человеческие
силы и средства. Если же они еще не исчерпаны, мы тут же начинаем приписывать свои «достижения» себе, своим способностям, начинаем превозноситься. А когда мы бьемся как рыба об лед, когда уже, как нам кажется, испробовано все, тогда приходит Божия благодать и спасает нас. Она выводит нас из затруднительных духовных состояний и переживаний и внешних неприятных обстоятельств.
Итак, сила Божия начинает действовать во всей своей полноте, когда человек смирится, ощутит и увидит всю свою немощь, всю свою греховность, всю свою внутреннюю неустроенность.
— Однажды к прп. Антонию Великому подошел некто и спросил: «Что мне делать, чтобы угодить Богу?» И прп. Антоний сказал: «Куда бы ты ни пошел, всегда представляй Бога пред собою; что бы ты ни делал, имей на это свидетельство из Священного Писания, и в каком бы ты месте ни жил, нескоро уходи оттуда». Что значит «имей свидетельство из Священного Писания»?
— Это значит, на все, что вы собираетесь делать, должна быть какая-то заповедь либо из Священного Писания, либо из отеческих творений, которые разъясняют и раскрывают Священное Писание. Каждое слово отеческих творений всегда в основе своей имеет Священное Писание. Все, что вы делаете, должно совершаться по заповедям Божиим.
Если вы имеете какое-то намерение, а совесть вас обличает, подсказывая вам, что вы нарушите какую-то заповедь Божию, значит, делать этого не надо. В противном случае делайте дело спокойно. Ревность по Богу и заключается в том, чтобы стараться всегда и во всем поступать по Божиим заповедям. Человек, который так живет, называется праведным.
К чему приводит жизнь «слегка»?
— Отец Сергий, а если человек не очень ревностен, но все-таки исполняет заповеди Божии, каково значение его ревности? Чем ревностный человек отличается от теплохладного?
— Я думаю, что ревность — это душа аскетического подвига христианина. Качество, противоположное ревности,— это нерадение. Человек может быть либо ревностным, либо нерадивым, либо представлять из себя нечто среднее, то есть быть теплохладным. А что говорит Апокалипсис теплохладным, мы знаем: Как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих (Откр. 3, 15).
Эти слова обращены к тем, кто во что-то верует, соблюдает некоторые правила благочестия, иногда посещает храм, иногда постится, иногда причащается. Именно иногда, то есть такие люди иногда христиане. Они частично исполняют заповеди и творят волю Божию, а все, что частично — незрело.
У убиенного иеромонаха Василия Оптинского есть замечательные стихи: «Посмотрел я, и на все, что слегка, я решил смотреть как бы свысока». Он не удовлетворялся тем, что «слегка», ему нужна была полнота духовной жизни. Именно полнота духовной жизни, духовного подвига привлекала его, и в итоге отец Василий достиг духовного совершенства. Пять лет прожил он в Оптиной пустыни и сподобился мученического венца.
Таковы ревностные люди, которых не удовлетворяет обыкновенная жизнь «слегка», полуподвиг, полухристианство, полумонашество. Конечно, чем выше у человека духовные запросы, тем больше трудов и скорбей предстоит ему понести, но он самоотверженно принимает их на себя. А нерадивый спит и думает, что в сонном состоянии спасется.
Только ревностный человек может познать истину, избавиться от страстей, поскольку страсти на самом деле — это раковая опухоль, которая разъедает каждого из нас. Если мы не осознаем этого, если ревностно не приложим всех сил на борьбу с грехом, то наша душа погибнет. Таким образом, ревность оказывается основополагающим началом в духовной брани.
Только ревностный человек спасается и чего-то достигает. Подвиг его точно угоден Богу, потому что рано или поздно из него произрастут добродетели. Тогда человек уже не просто что-то делает, но делает хорошо и много. Нерадивый же уподобляется тому рабу из притчи, который, получив талант, закопал его, тогда как один ревностный раб, получив два таланта, пошел и заработал другие два, а второй, получив пять, заработал еще пять. Ревностный человек является тем самым добрым и верным рабом, которого Господь почтил и похвалил. Того же, кто закопал свой талант, Господь отнюдь не похвалил, а наказал (см. Мф. 25, 14—29). Он ленился что-либо делать, и оправдывал это таким лукавым мудрованием: «Ты господин жестокий, жнешь, где не сеял, собираешь, где не рассыпал, возьми твой талант назад». «Твоими устами сужу тебя, лукавый раб,— ответил ему Господь,— ты знал, что Я господин жестокий и с тебя потребую ответ, однако ничего не сделал, поэтому иди во тьму внешнюю».
Каждый из нас имеет способности, таланты, и мы обязаны их умножать. Прежде всего это касается духовных талантов, потому что за недостаток внешний, может быть, с нас и не спросится. Если человек умеет петь и при этом не поет в народном хоре или на клиросе, это, может быть, не грех. Но то, что мы духовно должны прирастать талантами, это точно.
Как прирастать? Жить по Евангелию, исполнять волю Божию. Человек не делает этого исключительно по лени и лукавству. Только ревностный к богоугождению христианин чего-то достигает, и его духовная жизнь приносит плоды. Нерадивый, ленивый человек тоже во что-то верит и что-то де¬лает, но достаточно ли этого для спасения — сомнительно. Нерадивый не спасется, пока не избавится от своего нерадения.
— Те люди, которые принесли плод не во сто крат, а в тридцать и в шестьдесят (см. притчу о сеятеле: Мф. 13, 2—8, 23), были в чем-то нерадивыми?
— Нельзя требовать от всех людей святости; каждый человек подотчетен Богу. Если человек
благочестивый, нужно постараться увидеть и оценить в нем это благочестие и тот труд, который он понес ради Христа, оценить его добрые дела. Если начать всех людей обвинять в том, что они не святые, это будет фарисейское рассуждение.
— Почему Святые Отцы называют нерадение одним из самых тяжких грехов?
— У нерадивого человека воля парализована, он как бы спит, видя не видит и слыша не слышит (Мф. 13, 13), поэтому и не воспринимает глубины евангельских истин. Нерадивый человек не понимает последствий своего нерадения, не понимает, что может погибнуть. Он не осознает того, что и во временной жизни очень многого лишается вследствие своей лености.
Нерадивые люди впадают в гордость. Святой преподобный Симеон Новый Богослов говорит: «От нерадения рождается гордость». Это-то и страшно, что в сознании нерадивого человека все извращается, он начинает легко оправдывать свои грехи и очень быстро становится фарисеем, а выйти из этого состояния, принести покаяние крайне тяжело.
Еще раз приведем изречения Евангелия: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9, 13); и: Не здоровые нуждаются во враче, а больные (Мф. 9, 12). Порой человек впадает в гордость и начинает считать себя праведным, духовно здоровым. К такому человеку в полной мере относятся слова, сказанные Господом фарисеям: Если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас (Ин. 9, 41).
Если бы человек признавал себя грешным, нуждающимся в духовном враче, то этот врач не преминул бы явиться. Но коль скоро он признает себя зрячим, все понимающим и знающим, то начинает полагаться только на свои силы, фактически отвергая Христа, а поскольку силы любого человека весьма слабы, он падает.
Нерадивый человек может даже впасть в ересь. Каковы причины ереси? Люди не захотели жить по Евангелию, подменили Его более удобными представлениями, а строгие, жесткие евангельские нормы заменили индульгенциями или чем-то подобным. Самое страшное, что это имеет вид и название христианства, на самом деле им не являясь.
— Древние патерики и жития святых являют множество примеров того, как к покаянию обращались величайшие грешники, которые вставали на путь ревностного богоугождения и достигали святости. Как избежать теплохладности в наше время?
— Да, действительно, есть много примеров того, как люди, проводившие нечестивую, греховную жизнь, раскаивались и потом становились хорошими христианами. Я знаю одного монаха, который раньше был преступником, сидел два срока и считался рецидивистом. Однажды с ним случилась такая история: после второго срока, он вместе со своей бандой пошел на очередное «дело», но в это время полил дождь, и, чтобы не промокнуть, они укрылись в храме. Он тогда был неверующим, видимо, как и все его приятели.
И вот что он сам мне рассказал: «Я посмотрел на лица людей, такие удивительные, красивые,
чудные лица, на обстановку в храме, и что-то коснулось моего сердца, мне стало так хорошо, так тепло на душе. Я тогда в первый раз в жизни помолился Богу: "Господи, помоги, чтобы у нас ничего не вышло, чтобы меня опять не посадили!"»
Кончился дождь, они вышли из храма, отправились туда, куда шли. На месте все было заранее подготовлено наводчиком, осталось только протянуть руку и взять, но тут внезапно возникло обстоятельство, которое не позволило этого сделать. Они постояли, потолкались и пошли обратно. Он запомнил этот случай и стал заходить в храм и молиться, чтобы Господь помог ему отойти от преступной жизни. Потом он прочитал Евангелие, стал еще чаще ходить в храм, исповедался, рассказав священнику всю свою жизнь, и на душе стало легче. Постепенно он отошел от прежних друзей, и они все поняли.
Потом этот человек уехал в один из наших известных монастырей, принял монашеский постриг и подвизался там долгое время. Интересно, что в этом монастыре ему поручили денежную кассу, он несколько лет за нее отвечал, и не было случая, чтобы у него что-то пропало.
Итак, даже впавшие в тяжкие грехи люди приходят к покаянию; такие случаи были, есть и будут, ведь христианство — это религия кающихся грешников.
Если человек в основу своей жизни полагает исполнение евангельских заповедей, он никогда не впадет в нерадение, потому что, следуя заповедям, приближается к Богу. Его жизнь меняется, происходит внутреннее обновление, в сердце появляются духовная теплота, радость, постепенно ему начинает открываться Господь. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин говорит, что видеть Бога — не значит созерцать Его лицом к лицу или быть осияваемым Фаворским светом — это бывает лишь с угодниками Божиими, и то не со всеми; видеть Бога — значит просто начать ясно замечать в других образ Божий, распознавать действие Промысла Божия в различных обстоятельствах, которые происходят в нашей жизни, в жизни наших близких, в жизни нации.
Это дано человеку духовно ревностному, исполняющему заповеди. Чем ближе он начинает видеть Бога, общаться с Ним, радоваться присутствию Божию в мире, тем большей ревностью возгорается, и тем труднее ему впасть в нерадение. Зачем оставлять ту радость, то духовное богатство, которое он стяжал? Он дорожит этим богатством добродетелей. А человек нерадивый, ленивый не имеет возможности стяжать духовное богатство. Если такому сказать, что за его грехи Бог его накажет, то он посмотрит на вас как на сказочника. Самое лучшее средство не впасть в нерадение — это ревностно исполнять заповеди, понуждая себя к этому.
И всегда надо бояться пасть, как сказал один из святых старцев, ибо пока будешь бояться, не падешь. Никогда ни на что нельзя полагаться: ни на свои подвиги, ни на свои добродетели, ни на свою ревность, ни на свои заслуги перед Богом,— можно полагаться только на Бога, понимая, что именно Господь нас спасет и помилует, а не наши посты, подвиги, бдения и усилия. Святые Отцы этим и жили.
Известно о преподобном Макарии Великом, что, когда его душа уже вышла из тела и проходила по мытарствам, бесы кричали ему: «Победил ты нас, Макарий!» Но он отвечал: «Нет, еще не победил!» Дальше идет его душа, опять бесы кричат: «Победил ты нас, Макарий!» «Нет, еще не победил!» У самого преддверия рая кричат бесы: «Победил ты нас, Макарий!» «Нет, еще не победил!» И когда душа эта уже вошла в двери рая, тогда преподобный Макарий сказал: «Вот теперь победил».
Видите, даже на мытарствах бесы имеют власть искушать души. И поэтому давайте полагаться только на Бога, на Его милость, а не на свою ревность, добродетели и таланты.
Грехопадение кто уразумеет?
По каким признакам можно заметить в себе потерю духовной ревности?
— Вначале, когда люди приходят в Церковь, они все бывают ревностны, особенно если они молоды. Но эта ревность еще душевная, юношеская. Проходит какое-то время, и она предлагается в ревность духовную, когда приходит правильное понимание христианства и заповедей. Как правило, это бывает, если человек обретает духовного руководителя, способного душевную ревность преобразовать в духовную, научить правильному пониманию подвига сообразно силам и обстоятельствам жизни. Если же этого не происходит, ревность не по разуму часто приводит к тому, что человек впадает в нерадение.
Признаком нерадения, как указывает препо¬добный Исаак Сирин, является прежде всего охлаждение к молитве: человек любил молиться, посещать храм, но ему вдруг стало лень это делать. Конечно, периодически на всех нападают уныние и леность, порой это связано с физической усталостью. Но как только человек перестает стремиться к духовным подвигам, начинает давать себе поблажки, «льготы», как говорит святитель Феофан Затворник, он тут же впадает в нерадение.
Тревожно, если человеку в течение длительного времени лень ходить в храм, лень причащаться Святых Христовых Таин — ведь для христианина естественно алкать и жаждать этого Небесного Хлеба Жизни,— лень слушать Слово Божие, читать духовные книги, понуждать себя на исполнение евангельских заповедей. Он начинает проводить рассеянную жизнь, ходить в гости, на концерты, гулять, развлекаться, часами просиживает у телевизора.
Постепенно в нем угасает стремление к духовной жизни и оживают страсти, которые начинают его увлекать. Ему кажется интересным заработать хорошие деньги, стать начальником, или куда-нибудь поехать, например, в Африку, поохотиться на слонов, и т. п. Все это бесовские мечтания, ложь, потому что по хорошей русской пословице, «не все то золото, что блестит». Здесь важно суметь остановиться. Такую брань с нерадением, т. е. с унынием и леностью предстоит понести всем христианам, но победить в этой брани, к сожалению, удается далеко не всем.
— А почему в нерадение впадает человек, который раньше был ревностным?
— По разным причинам. Прежде всего из-за неправильной ревности — ревности душевной, о чем уже было сказано выше. К правильному подвигу богоугождения примешивается излишняя мера поста или молитв. Поэтому святитель Игнатий (Брянчанинов) и говорит, что подвигу, пусть даже небольшому, но постоянно совершаемому, нет цены. А когда человек берет выше сил, он обязательно потом впадет в нерадение, и вообще может уйти из Церкви.
Впасть в нерадение можно также по причине усвоения неправильных понятий о духовной жизни. Приняв неправильные понятия, человек начинает их исполнять, а поскольку они неправильные, его подвиг не угоден Богу.
Бывает и так, что человек сначала ревностно подвизается, но потом впадает в нерадение, начинает лениться, как бы устает. Такой человек не имеет постоянства, не имеет терпения в своем подвиге и оставляет свою первую любовь (Откр. 2, 4) к Богу, как это называет прп. Иоанн Лествичник. Иногда это случается под влиянием соблазнов внешнего мира. Об этом повествует притча о сея¬теле, о которой мы уже говорили (см. Мф. 13, 3—8). Вышел сеятель сеять семя свое, и одно семя упало при дороге, другое на камне, а третье — в терниях. И вот выросло терние — многочисленные соблазны — и подавило росток — росток ревности,— который начал пробиваться.
Только тот не потеряет своей веры, кто пребыл в постоянстве подвига, не оставил своего упования. Напротив, все соблазны, искушения и беды, страстное желание дьявола отнять у него росток семени царства небесного, еще больше укрепят его в ревностном служении Богу. Как говорит Священное Писание, грехопадение кто уразумеет, от тайных моих очисти меня (Пс. 18, 13).
Отход ревностного человека от Бога совершается в глубине сердца. Поэтому пока мы на земле, все может случиться: святые люди и чудотворцы падали, впадали в ересь, в нерадение. Готовясь к святому Причащению, мы все читаем прекраснейший канон Божией Матери — Параклисис, который напечатан в каждом молитвослове. Человек, написавший его, по свидетельству святителя Игнатия (Брянчанинова), потом отпал от Церкви и кончил очень плохо. Сначала он был причастен благодати, имел глубокие чувства и горячо молился Божией Матери, умоляя Ее о помиловании, а потом перестал соблюдать заповеди и тяжко, глубоко пал, так и не принеся покаяния.
В житиях святых описано немало случаев, когда люди, впавшие в нерадение и после этого жившие в грехах, потом каялись и выбирались из этого состояния. Но в жизни такие примеры все-таки редки. Человек, приходя в нерадение, как бы постепенно «засыпает», и, к сожалению, потом его весьма трудно «разбудить», ибо он впадает в гордость и приобретает греховный образ мыслей. Никого уже не слушаясь, никому не внимая, он начинает лукаво оправдывать свои страсти. Для него нет авторитета, и поэтому пробудить его от греховного сна может только один Господь. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что избавиться от лукавства могут помочь только Ангелы Божии, а от гордости — только Сам Господь.
— Что делать, если человек все-таки впал в духовное нерадение?
— Думаю, начать нужно с исповеди. Надо найти священника, который поможет: помолится, под-скажет, что делать. У преподобного Симеона Нового Богослова есть интересный рассказ о юноше Георгии, который, будучи человеком ревностным, занимался молитвой Иисусовой под руководством духоносного старца и поднялся до таких высот, что видел Фаворский свет на молитве. Но, имея должность при царском дворе, он постепенно впал в нерадение, потом в различные смертные грехи и дошел до того, что не только лишился возможности видеть Фаворский свет, но совсем не помнил своих прежних духовных переживаний. Ему не хотелось молиться, читать Евангелие, а когда он брал в руки эту Книгу, то понимать прочитанное уже не мог. Единственное, что в нем сохранилось — это благоговейное уважение к своему старцу.
Георгий периодически его посещал и беседовал с ним. Старец отвечал на его вопросы и осторожно пытался привести к покаянию. Молитвы духоносного старца, его слова, а главное, пример святой жизни, в конце концов, коснулись сердца юноши, и он прямо из кельи старца ушел в пустыню, в святую обитель, и там подвизался, каялся, пока его вновь не осиял Фаворский свет.
Покаяние в нерадении и в других грехах принести возможно, но для этого нужно очень много сил. Поэтому я советую найти ревностного человека, пример и слово которого помогут выйти из этого состояния.
— Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что иноку, который в начале своего подвига был очень ревностным, если он охладеет, могут помочь воспоминания о прежней подвижнической жизни, а того, кто с самого начала жил нерадиво, обратить уже очень трудно. Имеет ли смысл мирянам вдохновляться своей первоначальной духовной ревностью, которая, во многом, возможно, была «не по разуму»?
— Новоначальный потому и называется так, что ничего не знает, ничего не имеет, кроме благого желания, которое пока еще во многом плотское. Но поскольку Бог его призвал и человек принял святое Крещение, то в нем есть духовный стержень, желание жить с Богом. Это и нужно вспоминать тогда, когда впадаешь в нерадение. Любому, наверное, есть что вспомнить из поры своей духовной юности. Наше совершенствование — это кропотливейший труд длиной в целую жизнь, поэтому нужно терпеливо ждать его плодов. Один из этих плодов заключается в том, что человек освобождается от душевной ревности и постепенно обретает правильное понимание духовного подвига. Постепенно он приходит к молитвенному деланию, борьбе с помыслами, смирению, кротости, послушанию. Новоначальный, например, не может понять истинного значения слова «смирение», но со временем, когда увидит смиренных людей, начинает многое осознавать.
Об эгоизме и рассеянности
Можно ли сказать, что главным препятствием к ревностной жизни по заповедям является эгоизм?
— Несомненно, это так, потому что эгоизм — это неправильная любовь к себе. Нам заповедано в Евангелии возненавидеть свою душу: Кто не возненавидит и самой жизни своей, кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником. Любящий душу свою погубит ее, а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную,— сказал Господь (Лк. 14, 26, 27; Ин. 12, 25). В данном понимании душа — это то ветхое, падшее, что в нас есть: наши страсти и греховность. Это состояние падения своей души нужно возненавидеть, и возненавидеть ревностно, постараться сделать все для борьбы с грехами и страстями, потому что все страсти приводят к эгоизму. Человек любит исключительно самого себя, считает, что он самый главный, а мир и все люди существуют для удовлетворения его страстей и амбиций.
Так бывает даже в духовной жизни: человек считает, что главное дело его жизни — спасение его собственной драгоценной душеньки, а то, что рядом с ним находятся другие люди, нуждающиеся в его помощи, его не беспокоит. Если обратиться к такому человеку с просьбой о помощи, попросить его, например, помыть посуду в храме, то он ответит, что ему нужно совершать молитвенное правило, душу спасать, а не заниматься суетными делами. Он обходит все, что препятствует его «цели».
На самом деле это прелесть, неправильное, эгоистическое понимание Евангелия. Душа спасается через любовь к ближнему, через самоотверженное служение ему.
Эгоизм — самый первый враг ревности, потому что у эгоиста неправильные взгляды, неправильное поведение, неправильные цели и ценности в жизни, и весь его образ жизни неправильный. Он не способен к ревностному самоотвержению, он относится к делу нерадиво, потому что у него свое представление обо всем, в том числе и о духовной жизни.
— А что такое рассеянность? Почему, когда у человека бывает много дел, он забывает о Боге, оставляет непрестанную молитву? Почему его обязанности приводят к рассеянности?
— Это не обязанности приводят к рассеянности, а настрой человека, неумение вести себя правильно, по-христиански среди многих дел. Святитель Феофан Затворник говорит, что суета — это не сами дела, которые мы делаем, а дух, с которым они делаются. Один делает все тихо, спокойно, размеренно и много успевает; другой бегает, крутится, только и слышно от него: «Отстаньте от меня, я занят»,— и ничего не успевает, потому что одно начинает и тут же бросает, берется за второе, третье, возвращается к первому. Это и есть суета, неправильный настрой.
Для того, чтобы этого избежать, нужно быть внутренне собранным, никогда не забывать о Боге. Памятование о Боге — это памятование о заповедях Божиих, о том, чтобы никак ничем против них не погрешить. Лучше всего памятование о Боге сохранять с помощью непрестанной Иисусовой молитвы. Стремящийся к этому постоянно занят духовным поиском, поиском воли Божией.
Рассеянность одолевает, когда человек начинает увлекаться страстями, принимать неправильные помыслы и совершать неправильные поступки. Постепенно он становится орудием и рабом дьявола, который начинает все больше и больше навязывать ему свои дела, состояния, мысли, брани и таким образом уводит от Бога. Но если человек непрестанно молится, занят поиском Божией воли и, находясь под Божиим водительством, пребывает в мирном состоянии души, его гораздо труднее увлечь. Любая мысль, которая хоть сколько-нибудь разоряет душевный мир, отвлекает от внимательной молитвы,— не от Бога. Следовательно, все, что нам мешает молиться, лишает нас душевного мира,— это бесовские козни.
Лучше всего можно уберечься от разных искушений, от ненужных дел и увлечений, имея духовного отца и без его благословения ничего не предпринимая. Хорошо, когда христианин обо всем советуется с духовником, на все берет благословение и старается не отступать от заведенного порядка дел.
Человек православный, который любит молиться, посещать храм, старается выбрать себе для этого и удобное место жительства, и спокойную работу, и устроить все так, чтобы оставалось время на духовные занятия, чтобы день, неделя и вообще вся жизнь проходили размеренно: чтобы утром идти на работу, вечером возвращаться домой, молиться в кругу семьи, читать духовные книги, в воскресение идти в храм. Допустимо общение с некоторыми православными, благочестивыми людьми, к которым можно пойти в гости на праздник.
Поскольку начальственные должности, ответственные посты вводят в разные искусительные состояния, православные стараются найти незаметную должность, но это не всегда от них зависит. Если человека сделали начальником или он, уже будучи начальником, обратился к православной вере, не обязательно бросать работу, нужно сначала постараться понять, есть ли воля Божия на то, чтобы остаться на этом месте.
Все начинается с внутреннего подчинения себя Богу. Исполнение евангельских заповедей приводит к тому, что внутри является душевный мир, который проясняет ум. Человек начинает по-другому смотреть на все то, что происходит с ним и вокруг него, начинает анализировать, сравнивать с Евангелием и стараться ходить путями Божиими, поэтому он бывает храним Богом.
— Может ли рассеянность привести человека к глубокому нерадению, или нерадение бывает результатом тяжелых, смертных грехов?
— Рассеянность может привести к глубокому нерадению. Неверный в малом не верен и во многом (Лк. 16, 10). Что такое рассеянность? Это предпочтение духовным интересам интересов внешних, телесных. Нельзя сказать, что для рассеянного человека безразлично все, что касается веры и Церкви. Это не так, но первичные его интересы — материальные: как накормить семью, заработать деньги, сделать карьеру, получить образование и т. д. и т. п.,— и он посвящает всего себя им. Таким образом, человек все время является заложником: он всегда что-то кому-то должен и никогда не свободен.
Но если человек начинает жить по евангельским заповедям, он освобождается от внешней греховной зависимости и постепенно обретает свободу во Христе. Он строит свой день, исходя из своих духовных интересов, занимаясь внешними делами настолько, насколько на это есть Божия воля и Божие благословение. Все встает на свои места: человек плодотворно исполняет внешние обязанности, имеет душевный мир и предстоит перед Богом в молитве.
Смертные грехи рождаются тогда, когда человек начинает суетиться, оставлять Христа, постепенно становясь рабом дьявола,— сначала немного, потом все больше и больше. Большие падения начинаются с маленьких грехов, иначе не бывает. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что если где-то случилось падение, то ему обязательно предшествовала гордость, а гордости предшествовало отступление от Бога, выраженное в совершении плотских, блудных грехов или в ереси. Верх такого падения — безверие, атеизм, богохульство. Виноват в этом только сам человек: никакие скорби, несчастья или внешние неприятности не могут привести его к падению, только собственное дурное произволение, а главным образом — нерадение.
Глава 6 Послушание — это подвиг
Каким должен быть духовник?
Подвиг послушания крайне необходим для спасения. Однако в наше время — время духовного оскудения — мы очень мало знаем о нем, а то, что можно почерпнуть в книгах Святых Отцов, не всегда подходит для нас, так как эти книги были адресованы, в первую очередь, монахам первых веков христианства. Поэтому представляется очень важным уделить особое внимание теме духовного руководства. Кого же можно назвать духовным руководителем? Существует ли различие между понятиями «духовник» и «духовный отец»?
— Святитель Феофан Затворник разделяет эти понятия и говорит, что духовный отец — это тот, чьими советами мы руководствуемся, а духовник — это тот священник, у которого мы исповедуемся. Но чаще всего это одно и то же лицо.
Духовник должен быть руководителем. Любой профессии кто-то учит. Тем более в таком важном деле, как спасение души, должен быть наставник и руководитель. Господь говорил: Один у вас Учитель, все же вы братья (Мф. 23, 8). Но и в семье есть старшие братья, более опытные, которые учат и наставляют младших.
Главное дело духовника — помогать своим духовным чадам искать волю Божию и вести их по этому пути в царство небесное.
Человек, принимающий священный сан, получает право совершения Таинств, богослужений, проповеди Слова Божия с церковного амвона и руководства людьми, которые приходят к нему на исповедь и задают ему вопросы. В Таинстве священства подается учительная благодать, равная благодати апостолов; через священника Господь открывает Свою волю. Когда священник ревностно исполняет свои обязанности, Господь дает ему особую благодать, и, приобретя духовный и жизненный опыт, он уже может поделиться им с другими.
— А всем ли нужен духовник? И любой ли священник может быть духовным руководителем?
— Духовник нужен всем. Но человек не сразу приходит к пониманию необходимости жить в послушании. Многие так и не осознают, что им нужен духовный наставник. Это следствие гордости. Чем человек смиреннее, тем меньше он полагается на свои рассуждения, тем меньше он доверяет себе и тем сильнее нуждается в совете того, кто более опытен.
Но руководить духовной жизнью может не каждый священник. Для того чтобы дать духовный совет, необходим дар рассуждения, духовный опыт, человек должен сам стремиться исполнять евангельские заповеди и заповеди Святых Отцов, нужна особая благодать, которую можно стяжать только личным христианским подвигом.
— Какими качествами должен обладать современный духовник?
— Первое качество духовника, на которое указал еще преподобный Иоанн Лествичник, учитель древнего монашества,— это смирение. Он сказал так: «Не ищи себе чудотворца и прозорливца, а ищи человека смиренного». Смирение — это свидетельство подлинно духовной жизни, правильного понимания евангельских заповедей и исполнения их. Будучи смиренным, духовник может научить смирению и нас, и даже не столько наставлениями, сколько примером своей смиренной жизни.
Второе качество, которое вытекает из смирения, и о котором мы уже упомянули выше,— это рассуждение. «От послушания рождается смирение, от смирения — рассуждение»,— пишет прп. Иоанн Лествичник. А рассуждение — это способность понимать волю Божию на всяком месте и при всяком деле; к нему приводит чтение Священного Писания, отеческих творений и приложение советов Святых Отцов к своей жизни.
Духовник должен быть рассудительным, то есть все учитывать, уметь нестандартно мыслить. Конечно, мы должны руководствоваться отеческими писаниями, но жизнь многообразна. Поэтому, взяв за основу какой-то отеческий совет или случай из патерика, опытный духовник должен разумно учесть все обстоятельства жизни того, кто к нему обращается. Неординарность решений — тоже качество истинного духовника.
Еще одно необходимое качество духовного наставника — это правильное исповедание православных догматов, правильное представление о Православии. Это очень важно. Преподобный Варсонофий Великий говорил, что Отцы требуют от духовного руководителя одного — православной веры без догматических искажений, без ересей, без обновленчества. Например, мне было бы трудно называть своим духовником человека, утверждающего, что католики могут спастись. Это искажение православного учения, искажение православной веры, поэтому у меня не было бы доверия к такому духовнику.
И, конечно, духовнику должны быть свойственны добродетели, любовь, сострадание и милосердие. Это необходимые качества духовной жизни. Добродетельного человека сразу видно по его поведению, образу действий, речи, просто по внешнему облику.
Настоящий духовник должен быть молитвенником. Он узнается по любви к молитве, как и любой христианин. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что продолжительность молитвы указывает на любовь человека к Богу. Поэтому благоговейное, со страхом Божиим, совершение Литургии и любого другого богослужения указывает на настоящего доброго пастыря, который любит свое дело.
Еще духовник должен уметь правильно сочетать строгость со снисходительностью. Иногда говорят: «Строгий батюшка». И это не всегда плохо. «Настоящая любовь сурова», по словам святителя Игнатия (Брянчанинова). Но строгость не должна выходить за определенные границы. В Церкви есть принцип снисхождения к грешному человеку. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что Господь поставил совершать исповедь не Ангелов, а человеков, потому что если Ангелов поставить нас судить, то все бы мы были осуждены на вечную муку. А духовник, облеченный подобно нам плотью и кровью, прощает наши грехи, поскольку и сам грешен, и знает эту власть греха над собой, эту муку. Поэтому он сострадает тем людям, которые приходят к нему на исповедь.
Настоящий духовник всегда поймет, всегда простит, всегда снизойдет. Один мой знакомый батюшка, достаточно известный, говорит, что нужно крайне бережно и снисходительно относиться к каждой душе, как бы брать ее и нести, словно драгоценную чашу, не расплескав, что недопустимы методы сурового обращения с человеком, особенно с новоначальным.
Нужно избегать как ласкательства, которое провоцирует на новые грехи, так и чрезмерной суровости. Настоящая любовь одно только знает — спасение души человека и во многом готова снизойти. Известен случай, когда преподобный Аврамий пошел в таверну спасать свою племянницу-монахиню, которая стала заниматься профессией блудницы. Будучи монахом, он прикинулся одним из посетителей этого публичного дома, чтобы иметь возможность поговорить с ней и привести к раскаянию. И таким образом он достиг своей цели и увел ее опять в пустыню. Вот так поступали святые.
Отец Серафим (Тяпочкин) говорил, что духовник или вообще священник должен быть снисходительным к людям и крайне требовательным к себе. Ведь это вещи взаимосвязанные: насколько человек требователен к себе, насколько он видит свои грехи, свое падение, понимает, какую власть имеет грех над человеческой природой, какая это страшная болезнь, подобная раковой опухоли, настолько он сострадает другим, понимая, что они насильственно подвергаются этой греховной болезни. Кроме того, духовная ограниченность наставника ограничивает и послушника: ученик не может быть больше учителя своего, это евангельская истина (см. Мф. 10, 25). Чем опытнее духов¬ник, тем больше он сможет дать.
Постепенно, по мере духовного возрастания, с человека уже можно что-то начинать требовать, кормить не только молочком, но и твердой пищей. Но есть и другая крайность, когда некоторые духовники, особенно из белого духовенства, все прощают, даже самые тяжкие, самые страшные проступки, не налагая никакой епитимьи; иногда немного пожурят на исповеди, и человек, пользуясь такой безнаказанностью, продолжает совершать грехи, опять идет на исповедь и опять получает прощение.
Иногда бывает и так: приходит человек на исповедь, говорит о тяжелых грехах, священник ему отвечает: «Знаете, с такими грехами все-таки нельзя причащаться, нужно принести покаяние, нужно, чтобы прошло какое-то время, чтобы впечатление в душе изгладилось». А он возмущается: «А почему меня раньше все допускали, почему это Вы меня не допускаете до Причастия? Вы не имеете такого права, я буду жаловаться на Вас архиерею». Вряд ли это спасительно и полезно для христианина.
С другой стороны, я знаю случай, когда один достаточно известный духовник наложил на человека епитимью, отлучив его от Причастия на пять лет. И тогда в нем произошел такой надлом, что он семнадцать лет вообще не ходил в храм. Потом все-таки опять обратился к Церкви и стал искать врачевания, стал искать того, кто сумел бы разъяснить ему все его недоумения. Кончилось тем, что он принял монашеский постриг, затем и священный сан. Поэтому, конечно, крайне важны и снисходительность, и строгость,— они должны как-то разумно сочетаться.
— Отец Сергий, многие говорят, что пастырь должен быть учительным. Не могли бы Вы пояснить, что это значит?
— Я думаю, что пастырь должен быть готов при всяком удобном случае учить паству, рассказывать о Христе. Любой христианин, не имея всех добродетелей, старается стяжать их, подвизаться в исполнении всех заповедей. И пастыри обладают различными добродетелями в разной степени. Один пастырь может быть хорошим проповедником, иметь дар слова, а другой может быть хорошим духовником, хотя и не очень красноречивым. Да, священник должен быть учительным и уметь учить по Богу.
При этом, повторю, пастырь должен быть чело¬веком смиренным и молитвенником. Мне более близки те, которые считают, что они ничего не могут и что они стали священниками, поскольку сложилась такая ситуация: некого было рукополагать и рукоположили их. Такие пастыри считают своей обязанностью прежде всего совершать Таинства, богослужение, молиться за своих пасомых. Если им задают вопрос, то они стараются дать краткий совет.
А настоящим учителем священник может стать, если Господь даст ему благодать учить. Тогда каждое слово такого пастыря будет вести людей в жизнь вечную.
— Значит, когда есть воля Божия на то, чтобы пастырь говорил, он, наверное, молчать не сможет?
— Вот как было с пророком Иеремией. Он учил, проповедовал, а люди его не слушали, вели себя нечестиво. И тогда он сказал себе: «Не буду больше говорить, не буду напоминать о Нем и не буду более говорить во имя Его»; но слово Божие горело в нем: было в сердце его, как бы горящий огонь, заключенный в костях его, и он истомился, удерживая его, и не мог (Иер. 9, 20), т. е. не смог молчать и опять начал говорить.
Как искать духовника?
—А как найти духовника?
— Как ищут духовного отца? Его вымаливают, у Божией Матери вымаливают! А затем, конечно, нужен и наш труд. Не следует спешить. Еще древние Отцы писали, что духовника надо испытать, и только после этого предаться в его руководство.
А как испытывать? Нельзя доходить до дерзости, но необходимо предварительное общение, когда ни духовник, ни ищущий духовного руководства ничем друг другу не обязаны. И потом, если будет Божия воля на это общение, отношения сами собой постепенно сложатся: и ученик увидит духовную пользу, и духовник не будет его отвергать. Дерево познается по плодам (Мф. 12, 33). И чадо, и наставник вместе должны искать истину, и все, что от истины удаляет, должно изгоняться.
Кроме того, нужно искать человека, родного по духу. В отеческих писаниях можно встретить выражение: «духовное направление». Один духовник может быть одного направления, другой — другого. Все мы имеем разные страсти, и даже в духовной жизни у нас разные цели и направления. Поэтому то, что один духовник считает главным, другой считает второстепенным.
Главное — найти такого духовника, который от Бога был бы нам предназначен. Как бы ни был искусен, рассудителен и праведен духовник, на его духовную деятельность прежде всего должно быть Божие благословение. Святые Отцы о некоторых отзывались так: «Свят, но не искусен», т. е. человек действительно праведен, имеет духовный опыт, рассуждение, но — настолько, чтобы знать волю Божию относительно себя. А для того, чтобы знать волю Божию относительно другого, требуется особая благодать.
— Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил, что наставления духовника нужно поверять учением Святых Отцов. Что это значит? Ведь часто наставления Святых Отцов не могут быть применены к нашим условиям по многим причинам: у нас другой духовный уровень, другие телесные силы и внешнее окружение. Может ли новоначальный разобраться в этом сам?
— Это весьма серьезная проблема. С одной стороны, наши единственные подлинные руководители — это духовные книги. С другой стороны, будучи новоначальным, человек эти книги читает очень поверхностно, порой вовсе не понимая написанного.
Для того, чтобы стать христианином, понять духовные книги, нужно жить так, как они учат. У новоначального очень маленький опыт: нет особого багажа знаний и страданий, которые обычно уже обретает на своем крестном пути человек преуспевший. Однако другого пути нет.
Начало спасения — изучение Слова Божия, Священного Писания, чтение творений Святых Отцов Православной Церкви. Если мы начнем применять в жизни хотя бы те небольшие знания, которые нам доступны, хотя бы те крупицы, которые мы почерпнули из отеческих творений, постепенно начнет накапливаться опыт. Сначала он будет небольшой, но, если мы не оставим ни чтения, ни исполнения отеческих заповедей, мы начнем кое-что понимать и рассуждать: вот это для нас еще неисполнимо, не для нашего уровня, а вот здесь семя Слова Божия дает свои всходы, а здесь уже приносит свои плоды. Особенно важно в этот момент встретить человека, готового вступить с нами в духовное общение и научить духовной жизни.
Не нужно спешить делать выводы, но сравнивать и оценивать советы своего духовника с отеческими писаниями мы должны. И хороший духовник не только не обидится на это, но будет даже рад такому подходу, потому что он хочет научить нас истине, привести не к себе, а к Богу, что возможно только через учение Церкви, через наследие Святых Отцов. Настоящий духовник будет даже благодарен, если духовные чада укажут ему на ошибки или какие-то расхождения со Святыми Отцами. Я знаю таких духовников, которые сами просят указывать им на их ошибки или неточности.
— Батюшка, как при этом не впасть в противоположную крайность? Ведь можно решить, будто ты поверяешь наставления духовника Святыми Отцами, а на самом деле постоянно его осуждаешь и живешь самочинно, не исполняя его благословения под предлогом того, что ты читал у Святых Отцов нечто другое?
— Всякий ищущий находит (Мф. 7, 7). Если человек хочет исполнить свою волю, он будет оправдывать свои поступки отеческими писаниями. Мы знаем пример такого искажения смысла: когда дьявол искушал Господа в пустыне, то приводил изречения из Священного Писания, но каждый раз истолковывал их по-своему, лукаво (см. Мф. 4, 1—10).
Когда человек ищет истину и именно с этой целью хочет испытать духовника, чтобы не ошибиться в том, кто будет помогать ему идти по пути к Богу, то, я думаю, благое произволение приведет к благому результату. Когда такой цели нет, то, конечно, можно начать осуждать всех и вся.
В общении с духовником существуют две крайности. Некоторые весьма недоверчиво относятся к любому духовнику, ищут себе совершенного духоносного старца, прозорливого чудотворца. Преподобный Варсонофий Великий говорил, что если человек хочет иметь совершенного духовного отца, то сам должен прежде всего быть совершенным послушником, а если он не таков, тогда должен быть снисходительным к немощам своего наставника. Главное — воля Божия на его руководство нами. Господь всегда помогает благому делу, а где двое или трое собраны во имя Его, там и Господь посреди них (см. Мф. 18, 20).
Есть другая крайность, особенно распространенная среди женщин,— восторженное отношение к духовнику. Они только и говорят: «Батюшка прозорливый, батюшка чудотворец, батюшка отчитывает, батюшка исцеляет, молитвы батюшки помогают». Такое экзальтированное, нездоровое отношение приводит чаще всего к разочарованию в пастыре, восторженные чувства сменяются противоположными — неприязнью, осуждением, по¬тому что батюшка не соответствует тому образу, который видится в воображении.
Нужно постараться увидеть своего духовника в истинном свете, понять его сильные и слабые стороны. Святые пребывают на небесах; на земле же находятся люди, которые пока еще идут к Богу,они имеют разные степени совершенства, но далеко не совершенны. И это нужно хорошо понимать. Поэтому к своему духовнику нужно иметь доверие, уважение и любовь, но относиться к нему без излишней восторженности и экзальтации.
— Батюшка, допустимо ли считать современного духовника тем самым единодушным братом, о котором упоминает свт. Игнатий (Брянчанинов)? Поясните, пожалуйста, что такое единодушный брат.
— Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил о том, что нашему времени не дано жительство в полном послушании у духоносного старца, а дано руководство писаниями Святых Отцов при совете единодушного брата.14 Действительно, современные духовники, даже лучшие, не больше, чем единодушные братья. Буквально, единодушный брат — это человек, с которым у тебя единая душа. Чтобы люди были единодушны, они должны быть единомысленны, то есть должны иметь одинаковые взгляды на те или иные духовные проблемы.
Единодушие должно быть, иначе будет непонимание, разногласия, духовник будет говорить одно, а чадо будет понимать другое. Поэтому когда мы ищем себе духовника, мы должны прежде всего попытаться понять, насколько мы с ним едино¬душны, насколько наши взгляды на догматические и нравственные православное учение совпадают с его взглядами. Блаженный Августин говорил о том, что должно быть единство в главном, свобода во второстепенном и любовь во всем.
Но если с друзьями мы обычно на равных, то духовник — другое дело: как правило, он в священном сане, старше и опытнее нас. Поэтому хотя он и единодушный брат, но мы должны уважать и его священный сан, и его возраст.
— Батюшка, допустимо ли сравнивать своего духовника с другими пастырями, и не может ли такое сравнение привести к осуждению его? Ведь современные духовники совсем не такие, как духовные старцы древних времен, которые обладали явными дарами Духа Святаго?
— Я думаю, что если человек действительно ищет истину, хочет быть с Богом, то вряд ли сравнение своего духовника с другими пастырями при¬ведет к осуждению. Ведь Церковь едина, в ней много светлых людей, поставленных Богом учить, проповедовать, наставлять, руководить,— опыт всех этих людей должен взаимообогащать их. Если мы уважаем и почитаем своего духовника и в то же время узнаем, что где-то есть другой хороший духовник, думаю, можно поинтересоваться: что это за человек, чему он учит, каковы добрые стороны его учения, его поведения. Ведь мы продолжаем читать жития святых и обогащаться их опытом, да¬же когда находим себе духовного отца.
Если мои духовные чада узнают, что есть какой-то хороший духовник в Троице-Сергиевой Лавре, в Свято-Даниловом монастыре и др., я, как прави¬ло, не возбраняю им общаться с ним и его духовными чадами и бываю только благодарен, если они мне рассказывают о том, что приобрели через это общение. Наоборот, мне интересно, чему он учит, как решает разные проблемы, поскольку на многие вопросы приходится давать ответ сразу, исходя из собственных знаний, когда еще нет соборного решения священноначалия.
— Что делать в ситуации, если духовник, подражая древним, благословит, например, поливать жезл или бросить в печь ребенка?
— Не думаю, что какой-нибудь духовник возьмет на себя такое дерзновение. Духовник не дол¬жен играть в старца, это пагубные игры. Я бы, наверное, в таком случае испытывал недоверие.
Духовник — это человек, облеченный священным саном, он, повторю, старше, опытнее нас, больше знает Святых Отцов. Но, в общем, истину мы обретаем в беседе, в рассмотрении противоположных мнений. Сейчас я в духовнике искал бы духовного друга, который помог бы мне найти волю Божию и который при этом прежде всего осознавал бы свои немощи, недостатки и ошибки. Любой человек имеет право на ошибку, в том числе и духовник, но один это осознает и заслуживает всякого снисхождения и похвалы, а другой этого не осознает и, считая себя безгрешным, требует от всех неукоснительного следования своей воле, а не воле Божией. Поэтому, если духовник благословляет поливать жезл, думаю, надо поостеречься общаться с ним.
С другой стороны, может быть, наставник нас испытывает. Если благословение кажется немного странным, однако духовного вреда нам не приносит, то, наверное, можно попытаться его исполинить. Со мной был такой случай. Я поехал поступать в Псково-Печерский монастырь. Поговорил с наместником (тогда им был архимандрит Гавриил), попросил меня принять. Он сказал: «Я подумаю. Бери лопату и убирай снег». И дал мне сломанную лопату. Я взял ее и начал спокойно работать. Когда же он ушел, я поменял лопату на исправную, поскольку снег мне все равно надо было убрать, а его было очень много. Не знаю, правильно я поступил или нет, смотрите сами.
— Вас тогда взяли, батюшка?
— Меня сначала взяли. Я пожил там месяца четыре, а потом все-таки не пришлось там остаться. Думаю, что не было воли Божией.
— Могу ли я считать своим духовником батюшку, к которому обращаюсь за духовными советами, но он, в силу своей большой занятости, не может разрешить мои вопросы? Не значит ли это, что я еще не встретила своего духовника?
— Я считаю, что в новоначалии с духовником нужно иметь общение частое и длительное и на все вопросы нужно получать ответы именно у него. Некоторые считают, что к духовнику не надо идти с вопросом сразу, а надо подождать, пока он разрешится сам собой. Однако, когда вопросы разрешаются сами, неизвестно, правильно они разрешаются или нет. Святые Отцы говорили, что даже если мы найдем ответ на свой вопрос в книге, все равно следует пойти и переспросить у духовника, потому что одно дело — когда человек сам ответил, это решение по его воле, а другое дело — когда ему благословил духовник. Необходимо принимать решение не по своей воле, а по благословению.
Когда умер мой старец, архимандрит Серафим (Тяпочкин), и я остался без духовника, мне был только 21 год. Встал вопрос о том, к кому обращаться. Хотелось найти старца такой же духовной высоты, как отец Серафим. Я стал ходить к архимандриту Кириллу (Павлову), духовнику Троице-Сергиевой Лавры — такая возможность была. Отец Кирилл меня принимал, отвечал на мои вопросы, но мне этого было мало, потому что отца Серафима можно было созерцать, жить у него какое-то время, смотреть, как батюшка себя ведет, слушать бесконечные рассказы о нем разных людей, а с отцом Кириллом, к сожалению, подобного общения не получалось. Время тогда было советское, один лаврский духовник мне рассказывал: «Я иду по Лавре, ко мне подходят люди, берут благословение, пытаются что-то спросить, а я скорее бегу от них. Они обижаются, а не знают, что здесь четыре телекамеры стоят и весь двор просматривают, а потом у них же будут неприятности». Я постепенно понял, что не могу бывать у о. Кирилла часто, долго стоять в очереди, не могу занимать своими многочисленными мелкими вопросами батюшку, который решает мировые проблемы. И я принял такое решение: пусть мой духовник будет не настолько духовен и не настолько опытен, как отец Кирилл, но у меня будет возможность спрашивать его обо всем.
И я нашел в Лавре одного игумена, стал обращаться к нему со своими вопросами. Духовных чад у него больше не было, его духовник благословил на общение со мной, и я два раза в неделю часа по два — по три беседовал с ним и разрешал все свои недоумения. Я очень благодарен ему за этот труд. Ответами, данными им тогда, двадцать лет назад, я руководствуюсь до сих пор.
Конечно, я могу быть не прав. Ведь известно, что к Оптинским старцам их духовные чада приезжали раз в год, писали письма раз в несколько месяцев, еще реже получали ответ. Господь по-разному ведет и спасает людей. Наверное, со временем становится ясно: твой это духовник или нет. Мало прийти и сказать: «Батюшка, будьте моим духовником»,— и получить его согласие. Только духоносные старцы святой жизни могли так поступать.
— Можно ли попроситься в духовные чада к священнику, который не служит, а находится на покое?
— Канонически можно. Если священник находится под запретом от правящего архиерея и не имеет права совершать никаких священнодействий, т. е. исповедовать, служить, то к нему лучше не обращаться. А если священник по причине старости или по болезни находится на покое, как бы на пенсии, он может быть духовником и руководить. Бывает, что такой священник почему-либо не считает возможным исповедовать и просто дает советы, а на исповедь отправляет в храм. Это тоже возможно.
— У меня в свое время был духовник. Он умер. И теперь я не знаю, кем и чем руководствоваться. Я пала духом, стала осуждать монашествующих и священнослужителей, и в результате, можно сказать, сижу сейчас духовно в яме. Посоветуйте, как мне быть.
— Не надо падать духом, потому что по жизни нас ведут не только духовники, а в первую очередь Бог: Господь посылает нам духовников, Господь посылает нам спасение, вразумляет нас через людей. Впадать в уныние, в депрессию неправильно, это обличает в вас маловерие.
Наши духовники не могут постоянно пребывать с нами. И мой старец отошел к Богу, тогда это было воспринято мной очень тяжело. И в моей жизни после этого были искушения, не всегда люди, которым я доверял и открывался, оправдывали мое доверие. Но Сам Господь нам говорит: Ищите и найдете, стучите и отворят вам (Мф. 7, 7). Среди ближайших учеников Христа тоже был Иуда, который проповедовал Евангелие. Но были же еще и другие апостолы.
— Можно ли просить духовного руководства у старца по совету третьих лиц, не будучи знакомым со старцем?
— Если Вам расскажут что-то об этом старце и у Вас возникнет к нему доверие, то можно съездить и познакомиться, поговорить и посмотреть, а уж потом решить: проситься в духовные чада или нет. У меня тоже так было.
Даже лучше быть учеником ученика, чем творить свою волю, как говорит преподобный Авва Дорофей. Если у Вас нет возможности обращаться к высокодуховному руководителю, но если Вы знаете каких-нибудь священников, которые сами окормляются у достойного духовника, то лучше спрашивать их совета, пока Вы не найдете постоянного духовного отца.
Мне сейчас часто приходится советоваться с одним человеком, которому я очень доверяю, но не имею возможности бывать у него. Я бывал у него раньше, общался с ним, он меня знает, и я пере¬даю свои вопросы батюшке через третье лицо. Батюшка их читает и передает мне ответы через это же лицо. Я этому третьему лицу вполне доверяю, и эти ответы порой мне очень помогают.
— Батюшка, только ли священник может быть духовником? Возможны ли в наше время какие-либо иные формы руководства?
— По отеческим писаниям, для духовного руководства священный сан желателен, но не обязателен. Известны случаи, когда духовным наставником был просто монах или схимник. В древних монастырях монахи не всегда принимали священный сан, чтобы не превозноситься над другими братьями; даже игумены иногда не имели священного сана. Духовный руководитель может быть даже мирянином. Например, некоторые блаженные были мирянами, однако имели учеников и руководили ими.
Но мы знаем, что священник имеет особую благодать, объективно полученную в Таинстве хиротонии, тогда как мирянин только своим личным подвигом может стяжать рассуждение и благодать. Поэтому в наше сложное в духовном смысле время желательно, чтобы духовник был священником. Спросить совета мы можем у любого человека, а духовника, своего постоянного руководителя, нужно все-таки выбирать из числа священников.
Со мной произошла поучительная история, которую я решусь рассказать. В молодости я не придавал значения тому, облечен ли духовным саном мой наставник. Если я встречал человека, который, на мой взгляд, был духовно опытен, особенно если он общался со старцем, я пользовался его советами. Когда я поехал в Псковские Печеры, мой духовник порекомендовал мне обратиться с вопросами к одной пожилой монахине. Матушка была духовным чадом схиигумена Саввы, много о нем рассказывала. Мне ее советы понравились.
Но в Печерах был и отец Иоанн (Крестьянкин), и многие другие духоносные отцы. Однако я больше обращался к матушке. Потом выяснилось, что мой духовник послал меня к ней просто на первое время, чтобы она помогла мне выбрать наставника.
Меня несколько раз предупреждали, что священник — лицо особое, на нем благодать, а монахиня, хотя и уважаемая, все же не священник, как бы не произошло искушения. Один раз мне об этом сказал отец Иоанн (Крестьянкин), другой раз — один очень уважаемый игумен. А я все предупреждения презрел. И действительно, потом у меня были большие искушения, и советы этой матушки кое в чем мне повредили. Долгое время понадобилось на то, чтобы выйти из прелести, в которую я впал по своей глупости и презорству, не послушав советов духовных людей и ошибочно истолковав советы этой матушки-монахини. После этого я понял, что недооценивал сан священника, и совсем по-другому стал смотреть на священников, хотя за эту матушку молюсь, помню все доб-рое, что она для меня сделала.
— Отец Сергий, у Святых Отцов есть такое правило — не открывать имени своего духовника. Чем это объясняется?
— Ну, допустим, у меня есть духовный отец, а я веду себя не очень хорошо. На меня смотрят и думают: если ты, брат, такой прохиндей, то и духовник у тебя такой же. Я своим поведением могу обесчестить имя своего духовного отца. Поэтому я предпочту не упоминать его имени.
Возможна и другая ситуация. Некоторые боятся взять на себя хоть какую-то ответственность за поступок и, чтобы их меньше ругали или чтобы не было конфликтной ситуации, говорят: «Мне мой духовник благословил то-то и то-то», мол, это не я придумал, а духовник благословил. Сразу вспоминается Адам, который сказал: «Господи, это не я, а жена, которую Ты мне дал» (см. Быт. 3, 12).
Это не очень хорошо. Если уж вы взяли благословение духовника, то, зная, что людям это может не понравиться, не надо сталкивать его с ними. Вы пришли, попросили совета, вам дали этот совет, но имейте мужество взять на себя ответственность за последствия вашего поступка, иначе все это может привести к потере духовника. У любого благочестивого священника, настоящего пастыря обязательно есть множество недоброжелателей, и не надо умножать их количество.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) в одном своем письме говорил, что некоторые наши друзья, желая сделать нам что-то доброе, говорят о нас много хорошего, но наши недоброжелатели все это, как правило, обращают против нас, поэтому мы просим наших друзей ничего не говорить о нас вообще.
Имя духовника — это некая тайна, которую нужно хранить.
14. См. Творения святителя Игнатия. Т. V. М. 1998. О жительстве по совету. С. 76.
«Спасение во многом совете»
— Батюшка, но в целом в жизни все-таки нужно руководствоваться советами кого-то одного? Ведь иначе можно все время бегать по разным священникам с одним и тем же вопросом, чтобы выбрать удобный для себя ответ?
— «Спасение во многом совете, но не в совете многих». Эти слова прп. аввы Дорофея сказаны много веков назад, но они, конечно, подходят и для нас. Если мы хотим учиться, особенно если мы новоначальные, нам нужен какой-то один учитель и наставник. Если мы начнем ходить туда да сюда, у нас просто голова закружится. Еще прп. Варсонофий Великий говорил о том, что если человек имеет какого-то старца, духовного руководителя, нужно следовать его учению. А если, получив ответ от него, идти к другому, а потом и к третьему, чтобы переспросить, то Господь накажет за такую дерзость, потому что это неверие. Господь открыл волю Божию через пастыря, нужно ценить это общение, ценить этот совет, ценить то, что кто-то уделяет нам внимание, отвечает на наши вопросы, помогает нам, хотя у него наверняка есть свои обязанности и скорби. Он взваливает наши духовные проблемы на свои плечи, терпит наши скорби, потому что настоящий пастырь болеет за своих духовных чад, сострадает им. Их немощи — его немощи, их болезни — его болезни.
— Что делать, если человек нашел духоносного старца, но ездить к нему может редко, например, раз в полгода? Нужно ли искать духовника где-то поблизости?
— Я в свое время задавал этот вопрос моему духовному отцу, батюшке Серафиму (Тяпочкину). Он мне сказал, что исповедоваться можно у кого угодно, но совета лучше спрашивать у кого-то одного. При этом с текущими вопросами он разрешал обращаться к другим духовникам в Лавре (он сказал, к кому именно), ибо я жил недалеко оттуда. Я так и делал.
К старцам принято ездить по каким-то важным, судьбоносным вопросам: жизни и смерти, выбора дальнейшего жизненного пути — монашество или женитьба. Почитайте воспоминания старцев, на какие вопросы они отвечали, почитайте письма Оптинских старцев.
С другой стороны, конечно, чем чаще мы у них бываем, чем больше спрашиваем, тем лучше. К отцу Серафиму ездил один иеромонах, который спрашивал даже о том, как ехать домой: поездом или самолетом. Я поинтересовался, зачем такие вопросы задавать и старца беспокоить, ведь к нему столько народу приезжает, у него сил мало. А он ответил: «Знаешь, я боюсь не спросить. Вот сейчас решу самочинно, что надо на самолете лететь, а надо бы на поезде ехать, и что-нибудь случится, могу и до дома не доехать; а если батюшка благословит определенно, тогда я буду спокоен, буду знать и верить, что по благословению старца все будет хорошо».
— Насколько же широким должен быть круг вопросов к духовнику? Ведь можно впасть в две крайности: многие почти ни о чем не спрашивают священника на исповеди, при этом считая его своим духовником, а некоторые, наоборот, советуются по любому вопросу, вплоть до мелочей. Как избежать этих крайностей?
— Это зависит от духовного уровня человека. Чем больше он духовно возрастает, тем больше смиряется, а чем больше он смиряется, тем меньше начинает доверять себе. Как говорит прп. Иоанн Лествичник, для человека смиренного настолько трудно поступить по своей воле, самому принять решение, насколько гордому человеку трудно подчиниться. По-настоящему смиренный человек не отказывается принять решение, но он ищет волю Божию, подтверждения, благословения от человека более разумного, более опытного. И он смело идет и делает то, на что его благословили. Даже если встречаются скорби, он их мужественно переносит. А гордый никому не доверяет, кроме себя; он слишком полагается на свой ум, который свт. Игнатий (Брянчанинов) называет лжеименным разумом.
— Батюшка, но ведь невозможно постоянно спрашивать у старца, каким образом добираться до дома?
— Я привел это в качестве примера. У иеромонаха, о котором я упомянул, была возможность об этом спрашивать, и батюшка его выслушивал и отвечал ему. Если бы он был не прав, старец, наверное, ему бы не отвечал, потому что он никогда не отвечал на дурацкие вопросы, делая вид, что он глухой, не слышит: «А? Что? Я не слышу». И достаточно часто батюшка «не слышал». А когда вопрос был дельный, серьезный, батюшка и издалека пре-красно слышал.
Святитель Феофан Затворник говорил, что в наше время нужно иметь духовника и допустимо еще иметь советника. То есть, если какие-то вопросы мы не имеем возможности разрешить со своим духовником, можно спросить у советника. Но выбрать советника лучше, наверное, по совету самого старца, если вы к нему имеете доверие.
Однако я бы не стал спешить и утверждать, что такой-то человек — духоносный старец. Если мы вчитаемся в отеческие писания и посмотрим, кого Святые Отцы считали духоносными старцами, то увидим, что ныне вряд ли найдем таковых.
— Значит, сейчас уже нет духоносных старцев?
— Думаю, это тайна. Святость в Церкви была и будет всегда. До конца веков будут святые люди, до конца веков будут различные служения святости, и старчество — это одно из таких служений.
В разные времена святость принимает разные виды и формы. Недавно была эпоха мучеников. В обычной, будничной, жизни и подумать было нельзя, что эти люди станут святыми мучениками. Однако Господь послал им этот подвиг, и они достойно перенесли все страдания за Христа, получив мученический венец. Их были десятки тысяч.
Господь, если захочет, может даровать нам любой вид святости. И поскольку старчество — необходимый для полноценной жизни Церкви вид святости, думаю, что в той или иной форме оно будет существовать, пока будет существовать Церковь.
Может быть, современные отцы, которые руководят нашим спасением, отличаются от Отцов золотого века монашества (IV—VI вв.), но есть люди очень достойные, хотя их и немного. В России, наверное, это архимандрит Кирилл (Павлов), архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Я с ними общался, очень много хорошего и доброго о них слышал. Многие получили большую пользу от общения с ними. Но насколько они старцы, насколько они духоносны, это судить не нам, людям. Это знает только Господь. Но нет ничего тайного, что не стало бы явным (Мф. 10, 26).
Настоящие старцы всегда тяготились большим наплывом посетителей, и мы знаем, что еще преподобный Макарий Великий имел в своей келье подземный ход: когда он видел, что идут мирские люди, он быстренько убегал из своей пещеры в другую пещеру, чтобы его не могли найти.
Я спрашивал у отца Тихона Пелеха, от всех ли убегал преподобный, и он мне ответил: «Думаю, что не от всех, а именно от людей мирского духа, которые к нему шли как к некоему фокуснику с какими-то земными вопросами, отнюдь не за назиданием. А тем, кто, ведомый Богом, шел со своими духовными проблемами, он никогда не отказывал».
Наверное, пройдет какое-то время, и величие дарованных нам Богом подвижников откроется. Например, еще при жизни отца Серафима (Тяпочкина), было понятно, что он великий человек. Но чем больше лет проходит с момента его кончины, тем это становится явственнее. Возможно, в будущем мы будем прославлять как духоносных великих отцов ныне живущих известных наших духовников. Но знает это один Господь.
И еще надо помнить, что сегодня вместо настоящих духоносных старцев дьявол часто присылает каких-то актеров. Актеров я видел много. К сожалению, эта игра в старцев очень распространена; некоторые искренно заблуждаются, а некоторые это делают из меркантильных интересов, и они, как никто, наносят вред верующим, особенно неискушенным, еще не утвержденным в вере.
Поэтому, с одной стороны, не спешите верить всем подряд, с другой стороны, не теряйте надежды: если есть Божия воля и вам это полезно, то настоящий духовник обязательно встретиться в вашей жизни. Кроме того, следует по¬мнить, что порой обыкновенный священник может дать ответ на все вопросы, и не нужно искать чудотворца, ехать в Египетскую пустыню или в Иерусалим. Если мы, по милости Божией, находим человека достойного, к которому у нас возникает доверие, то это общение нужно ценить и беречь.
Встреча со старцем сейчас — скорее исключение из общего правила, потому что далеко не все к ним попадают. Если бы миллионы людей пришли к отцу Кириллу (Павлову), то он, конечно, не смог бы принять всех, хотя некоторым все-таки удается с ним общаться.
И если не послал нам Господь старца, то будем довольны духовником, который у нас есть. Если уже сложились отношения c духовником и мы удовлетворены его руководством, я бы не советовал искать кого-то еще, «бегать по старцам». Но повторюсь, другое дело — поехать к старцу, чтобы решить какой-то серьезный вопрос. Думаю, на это и духовник благословил бы; я знаю духовников, которые отправляют своих духовных чад с какими-то важными вопросами к более сильным, с их точки зрения, духовникам. А так можно всю жизнь проискать старцев и при этом пройти мимо того, кого послал нам Бог.
О старчестве
— Батюшка, но все-таки как бы Вы могли объяснить, что такое подвиг старчества?
— Я думаю, что первыми старцами были святые апостолы. Кроме проповеди публичной, о которой повествуют Деяния апостолов, они очень много учили один на один, то есть воспитывали своих духовных чад; а дальше этот подвиг: непосредственно учитель — ученик, старец — послушник — стал передаваться другим поколениям. Особенно много о старчестве повествуют древние патерики. Как только появилось монашество, этот подвиг обрел свою форму более явственно. Некоторые говорят, что старчество появилось совсем недавно, приводят в пример прп. Паисия Величковского и утверждают, что это его ученики насадили старчество в России.
Это не совсем так. Старчество было всегда, потому что всегда было духовное руководство, и старец — это, собственно, совершенный, святой духовник, человек, непременно обладающий дарами благодати Духа Святаго. Поэтому в аскетической литературе есть такое понятие — духоносный старец, то есть старец, в котором пребывает Святой Дух и благодатные дарования которого служат ближним.
Дарования могут быть разными. Несомненно, старец должен иметь дар рассуждения, о котором мы уже говорили. Я думаю, что все подлинные старцы обладали и даром прозорливости. Прозорливость — это способность видеть внутреннее состояние человека, его мысли, чувства, переживания, намерения, чтобы этому человеку помочь принести покаяние, открыть ему волю Божию. Многие старцы обладали даром пророчества, то есть они видели будущее, судьбы Божии и волю Божию о конкретном человеке или даже о многих людях, о целом народе, государстве, поэтому они возвещали пророчества царям и, естественно, учили, как избежать бедствий и как привлечь милость Божию, Божию благодать на народ.
Старчество — очень глубокое духовное явление, о нем можно очень много говорить, потому что этот вид святости удивительный и таинственный.
— Наверное, мало кто из нынешнего поколения действительно видел своими глазами живого старца, живой сосуд благодати Божией. По каким примерам, по каким книгам современный человек может сориентироваться, чтобы составить себе правильное представление о настоящем старце, чтобы не ошибиться?
— Некоторое представление о том, каким было настоящее монастырское старчество, можно получить из патериков и жизнеописаний древних святых, из творений Святых Отцов: прпп. Иоанна Ле-ствичника, аввы Дорофея, Исаака Сирина, Макария Великого и других учителей монашества.
Но, конечно, нам более близки проблемы со¬временности. Мы можем получить более полное представление о старчестве из жизнеописаний и наставлений старцев более близкого нам времени: преподобного Серафима Саровского, Глинских, Саровских, Валаамских, Оптинских старцев.
Оптинское старчество интересно тем, что оно стало традицией: как появились там в начале XIX века старец Моисей и старец Лев, так эта благодать передавалась от старца к старцу до XX века. Последним Оптинским старцем был преподобный Никон (Беляев), но ученик старцев, преподобный Севастиан Карагандинский, скончался уже в конце 50-х годов, то есть Оптинское старчество полтора века служило миру (кстати, в нашем храме есть частицы мощей Оптинских старцев и старца Севастиана). Не исключено, что и у отца Севастиана остались ученики, но они пока сокровенны.
Также вполне можно считать старцами святителей Игнатия (Брянчанинова) и Феофана Затворника, ибо, кроме того, что они несли святительский подвиг и были духовными писателями, оба были духоносными наставниками. Святитель Игнатий управлял святой обителью, был благочинным монастырей и с помощью своих писем окормлял духовных чад: из писем видно, насколько глубоко было его понимание духовного окормления и что это было действительно святое окормление. То же самое можно сказать и о святителе Феофане. По милости Божией, письма обоих подвижников дошли до нашего времени; это голос старцев, обращенный к нам из глубины веков, и мы можем назидаться их писаниями.
— Отец Сергий, а кого можно еще назвать старцем в XX веке?
— До 70-х годов XX века дожил иеросхимонах Стефан (Игнатенко), удивительный старец, обладавший духовными дарованиями. О нем можно почитать в книге «Жизнеописание иеросхимонаха Стефана (Игнатенко)». К нему ездила братия Троице-Сергиевой Лавры.
Конечно, совершенно удивительный человек — игумен Никон (Воробьев), который умер в 1963 году. Он пять лет отсидел в лагерях, потом всю жизнь подвергался преследованиям и гонениям. Он, собственно, и в монастыре никогда не жил, вырос на приходах, на отеческих писаниях, с великим благоговением относился к Святым Отцам, особенно же почитал святителя Игнатия (Брянчанинова).
Конечно, подлинным старцем был отец Серафим (Тяпочкин), о котором мы еще поговорим подробнее.
— Батюшка, а что бы Вы могли сказать о современных афонских старцах?
— Афон — это, конечно, совершенно особое место, духовный заповедник, где монашеская жизнь протекает так, как это было тысячу лет назад — по тем же уставам и принципам. Там есть и общежительные монастыри, и скиты, и отшельники. Поэтому афонская традиция во многом определяется именно исторической преемственностью: на Святой Горе не было коммунистов, большевиков, не закрывали монастыри, не грабили храмы.
Конечно, в истории Афона были сложности: и католики на него нападали, пытаясь разграбить и уничтожить; одно время он был под Турцией; во время Первой мировой войны там были немцы, но они достаточно уважительно относились к монахам. Но преемственность сохранилась, остались старцы, молитвенники, исихасты, т. е. те, кто может научить духовной жизни. И это определяет многие афонские традиции: у них там и посты достаточно суровые, и бдения (всенощное бдение совершается с вечера до утра, в течение 12—14 часов). Многие афонские монастыри сейчас возрождаются, особенно греческие, но и из России тоже туда едут.
Еще Афон отличается тем, что там хороший, здоровый климат, это делает возможным несение телесных подвигов. Например, в Москве поститься труднее, чем на Афоне, по той причине, что здесь и пища содержит различные химикаты, и загазованность сильная, и радиация, и т. п. На Афоне этого нет, поэтому там легче в этом отношении.
Кстати, я знаю людей, которые, будучи не очень церковными и даже не очень верующими, посетив Афон, стали православными. Например, один человек мне рассказывал: «У меня был вы¬бор: поехать в Италию, в Париж или на Афон; решил — на Афон. И теперь буду только туда ездить». Россия и Афон — это, наверное, два места, где процветают Православие и благочестие. Думаю, что за молитвы афонских иноков еще поживем.
Сейчас стали выходить книги, которые немножечко приоткрывают нам завесу над Афоном XX века; это замечательные книги архимандрита Херувима: «Современные старцы святой горы» и «Из удела Божией Матери», и «Жизнеописание афонского старца Иосифаисихаста», его же «Письма», и «Ночь в пустыне святой горы» митрополита Ерофея Влахоса — беседа с пустынником-делателем молитвы Иисусовой; вышло несколько книг, в том числе и в нашем издательстве, о схимонахе Паисии Афонском.
Конечно, удивительная книга о преподобном Силуане, ее, наверное, нужно прочитать всем, кто хочет понять духовность и монашество XX века. Однако здесь нужно быть в известной степени осторожным. Мне близок взгляд на книгу «Старец Силуан» игумена Никона (Воробьева), который говорил, что ее автор, архимандрит Софроний (Сахаров), очень многое переиначил, и этой книге не во всем можно доверять. Отец Никон очень почитал старца Силуана, тогда еще непрославленного, всегда благословлял своим чадам читать ту часть книги, где находятся писания самого старца; ко многим же вещам, о которых говорится в жизнеописании, он заповедовал относиться осторожно, а о некоторых прямо замечал, что это написано от ума, без опыта, что старцу Силуану приписывается мировоззрение самого отца Софрония.
— Отец Сергий, а что бы Вы могли сказать о псково-печерских старцах?
— Псково-печерские старцы — это тоже своя особая традиция. Псково-Печерский монастырь — единственный монастырь на территории России, который никогда не закрывался. После революции он оказался на территории Эстонии, и поэтому в течение всех богоборческих лет насельники его продолжали монашескую жизнь в стенах своей обители.
Когда Эстония была оккупирована советскими войсками в 1939 году, было, видимо, не до закрытия монастыря. А когда его все-таки хотели закрыть, началась Вторая мировая война, и Псковская область, к которой был присоединен город Печеры, была оккупирована немцами. Потом политика партии и правительства изменилась, и монастыри уже не закрывали, даже стали открывать.
Поэтому в Псковских Печерах, Божиим Промыслом, сохраняются свои традиции. Сейчас там живет знаменитый отец Иоанн (Крестьянкин), удивительный батюшка. Еще не так давно там жил замечательный старец — схиигумен Савва, кроткий, терпеливый, смиреннейший,— действительно духоносный раб Божий; он писал книги, которые сейчас издаются. Мне довелось общаться с его духовными чадами. Конечно, нельзя не упомянуть и об иеромонахе Симеоне, тоже замечательном старце.
Вообще в этих пещерах, Богом зданных, похоронено много угодников Божиих — и древних, и современных (монастырь основан еще в XV веке). Там лежат и нетленные тела. Рассказывали, что у одного архимандрита, который там похоронен, растут волосы — это удивительное чудо Божие.
В Псковских Печерах жил и подвизался митрополит Вениамин (Федченков), удивительный духовный писатель, чьи книги часто издаются, настоящий подвижник. Сегодня говорят о его канонизации.
Когда духовником является настоятель
Отец Сергий, известно, что в афонских обителях, по традиции, настоятель является одновременно и духовником братии, чтобы монастырь представлял собой действительно духовную семью, а не только административную единицу. В России исторически сложилось по-другому. Например, настоятель Оптиной пустыни, прп. Моисей Оптин-ский, специально пригласил старца Льва для духовного окормления братии, взяв на себя только административные обязанности. Что Вы считаете правильным, и почему сложились такие разные традиции?
— Вспомним, как возникло большинство наших знаменитых монастырей. Преподобный Сергий Радонежский ушел в пустыню, жил и подвизался там, не думая быть ничьим духовником, ничьим старцем,— он просто служил Богу, молился. Потом Господь привел к нему учеников, стали собираться вокруг него духовные чада, его последователи. Через какое-то время они попросили его принять священный сан и стать игуменом. За послушание своим ученикам — а духовный отец находится в послушании у своих духовных чад — он принял и священный сан, и бремя власти — игуменство, хотя сначала отказывался. Количество учеников умножалось, однако одновременно много учеников у него никогда не было: когда кто-то духовно вырастал, прп. Сергий благословлял его отойти в дальние пределы и там открыть новый монастырь. А рядом с ним жило сравнительно немного учеников, и он действительно мог уделять им много времени.
Многие монастыри возникали именно так, естественном путем: духовник становился игуменом.
Другое дело, когда монастырь уже основан, существует многочисленное братство, — тогда игумена назначают или братия сама его выбирает. В синодальный период настоятеля стали назначать.
Старец Моисей при многочисленности братии в Оптиной пустыни просто физически не имел возможности уделять всем много времени. Ведь монастырь — это большой организм: приезжают сотни, даже тысячи паломников на праздники; работают крестьяне, трудники, и всех нужно кормить, обо всем заботиться. На старца и на братию часто клеветали, и он вынужден был ездить оправдываться перед епископом, перед священноначалием, перед светскими властями, которые в то время весьма настойчиво вмешивались в жизнь святых обителей. Поэтому старец Моисей принял решение пригласить старца Льва для духовного окормления братии и многочисленных паломников, чтобы в Оптиной процветало настоящее, подлинное старчество.
Было много врагов старчества и со стороны сильных мира сего, и даже со стороны церковных властей: деятельности старца Льва не понимали, считали, что не подобает монаху принимать женщин. На него очень много клеветали, некоторые иерархи в Синоде верили этому. И отец Моисей всячески защищал старца Льва, принимая на себя все эти удары.
Жизнь показала, что это разделение было очень правильным. Оба старца — святые, оба канонизированы, но послушания у старца Льва и у старца Моисея были разные. Архиерейским Собором 2000 года Оптинские старцы прославлены как общероссийские святые.
Я считаю, что в наше время удобнее, когда настоятель занимается административными делами, а духовник окормляет братию.
Помню, когда Оптина пустынь открывалась в 1988 году, настоятель ее, отец Евлогий (сейчас Владыка Суздальский), искал духовника и говорил нам: «Братия, немножечко подождите, я понимаю, что обители нужен духовник, но потерпите, я все сделаю». Потом он нашел духовника, и жизнь в обители пошла по-другому. Однажды получилось так, что все иеромонахи, которые исповедовали братию, по разным причинам отсутствовали. Он тогда вышел и сказал: «Братия, простите меня ради Христа, но сегодня я вас должен исповедовать, поскольку я остался единственным из священников». Его смирение вызывало большое уважение.
Мне кажется, что если настоятель будет смиренно сознавать свою духовную немощь, не будет лезть в душу братии, а будет заниматься именно административными делами, братия сама к нему потянется, и такой настоятель со временем сам, может быть, станет старцем: братия будет уважать его за добродетели, за смирение. Большинство святых игуменов именно такими и были, никому себя не навязывали,— братья сами к ним обращались за духовной помощью.
— Батюшка, а как быть, если духовный руководитель является одновременно административным начальником?Могут возникнуть проблемы: человеку дали послушание, но оно выше его сил или ему так кажется. С кем ему посоветоваться? Или, скажем, администратор делает какую-то ошибку, может ли человек его ослушаться, если он одновременно его духовник?
— Когда администратор и духовник — одно лицо, можно пойти к нему как к духовнику и сказать: «Батюшка, простите, но мне кажется, что это выше моих сил»,— и объяснить почему. И слушать, что батюшка ответит. Администратор часто делает ошибки (я сам настоятель храма и, конечно, не безгрешен, а в нашем храме в основном работают люди, с которыми меня связывают духовные отношения).
Надо разделять, когда пастырь выступает как духовник, а когда — как администратор. Вообще нужно разделять в священнике человека и пастыря. Через пастыря действует Божия благодать, а через человека — человеческие немощи и страсти. Если я как настоятель делаю ошибку и мне невозможно объяснить, что я ошибаюсь, то слушаться меня как человека будет человекоугодием. Если от моего благословения страдают другие люди, наверное, можно не исполнять это благословение. Может даже случиться конфликт, но, думаю, что рано или поздно мы придем к какому-то взаимопониманию, хотя, может быть, и не сразу.
— Батюшка, а что значит «страдают другие люди»? Ведь требования настоятеля, кажущиеся нам порой жесткими, на самом деле могут быть правильными?
— Когда настоятель совершает явную ошибку, думаю, слушаться не надо; это будет грех. А когда что-то не совсем понятно, но есть доверие к настоятелю, когда он является авторитетом и трудно решиться ослушаться, думаю, допустимо спросить совета у кого-то еще.
Послушание и свобода
— Отец Сергий, многие придерживаются такого мнения, что духовник не должен стеснять свободу своего чада; так, в частности, считал игумен Никон (Воробьев). Как это совместить с тем, что духовник должен научить чадо послушанию, отсечению своей воли.
— Он должен учить по Богу. Чем более искусен, духовен и рассудителен духовник, тем большими возможностями и более разнообразными методами обучения он обладает. Однако он никогда не должен преступать определенные рамки. Бог дает пастырю духовную власть над учеником. А если тот не согласен с мнением учителя, не хочет или не может исполнить благословение, духовник не имеет права его принуждать.
Я как священник, как духовник не решаюсь наказать кого-то, зная, что он будет этим недоволен или обижен и вряд ли сделает какой-то правильный вывод. Но если я знаю, что накажу человека, и он, может быть, сначала обидится, но потом будет мне благодарен, я, скорее всего, решусь на это. Я наказываю человека в том случае, если знаю, что это принесет какую-то пользу, что человек согласен на это наказание, что он сам дает мне право сделать это.
Руководя своими духовными чадами, духовник обязательно должен смотреть на их произволение, то есть на то, чего хочет пасомый на самом деле, что он ищет в духовной жизни. Если он сейчас еще чего-то не вмещает, что-то для него еще рано, то не нужно применять к нему жесткие методы. Только то будет правильно, назидательно и плодотворно, в чем участвует воля самого духовного чада. Тогда и духовник, и его пасомый будут вместе плодотворно трудиться и пожинать духовные плоды.
— Отец Сергий, а в чем же все-таки состоит суть подвига послушания?
— Суть подвига послушания в том, чтобы научиться смирению, а через смирение — узнавать и исполнять волю Божию. Мы уже приводили выше слова прп. Иоанна Лествичника о том, что от послушания рождается смирение, а от смирения — рассуждение; рассуждение же прп. Иоанн определяет как возможность и способность познавать волю Божию на всякое время, во всяком месте, при всяком деле.
Когда человек только приходит в Церковь, он мало понимает в духовной жизни. И как родители учат ребенка ходить, разговаривать, писать, считать, думать, так и духовник терпеливо учит свое духовное чадо пониманию духовной жизни.
Когда духовные отношения благословлены Богом, через духовника открывается воля Божия его чаду, если он доверяет своему учителю. Вы не обязаны во всем слушаться своего духовника, но нужно вместе с ним терпеливо искать Божию волю о себе. Повторю: в древности, по словам святителя Игнатия (Брянчанинова), старцы прямо указывали волю Божию своим послушникам, поскольку были духоносными и прозорливыми, но сейчас духовники не таковы, и они вместе с послушником, чаще всего путем проб и ошибок ищут волю Божию; духовник — для того, чтобы открыть и помочь исполнить ее, а чадо — чтобы исполнить, а через исполнение угодить Богу.
— Вы сказали, что мы не обязаны во всем слушаться своего духовника, но для того, чтобы не слушаться, надо иметь основания?
— Конечно. Если нам просто не нравится совет духовника, его благословение, то это не повод для того, чтобы не слушаться. Совет может не нравиться нашему страстному, ветхому человеку, который пребывает в плотском мудровании, в непослушании, который исполняет свою волю и живет по своему разуму.
И здесь без послушания никак не обойтись. Нужно вместе постараться разобраться: действительно ли ошибается наш духовник, или мы неверно что-то поняли.
По словам святителя Игнатия, получающий совет должен исполнять его только тогда, когда видит соответствие его воле Божией, Священному Писанию, Святым Отцам, о чем мы уже говорили. Здесь стоит задуматься и, по крайней мере, не спешить. Дающий совет не отвечает за него. Недавно вышла книга писем архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Некоторые из них посвящены тому, какие скорби постигли тех, кто последовал ошибочным советам своих духовников. И отец Иоанн говорит, что в этом виноваты не духовники, а сами духовные чада, их глупость и гордость.
По его словам, и в древние времена старцы никогда не требовали полного послушания, никогда не отнимали у человека его волю. Даже Господь, не отнимает у человека дара свободы воли. Отец Иоанн не говорит, что они плохие духовники и нужно уходить от них, но советует быть мудрее, учиться понимать, что действительно соответствует учению Церкви.
— Батюшка, а вообще, в наше время возможно полное послушание?
— Полное послушание, может быть, не всегда возможно, но к нему нужно стремиться — это идеал: идеал наставника и идеал послушника. В древних патериках — мы уже упоминали об этом —описаны случаи, когда за послушание гиену приводили за ухо, поливали жезл, и он прозябал и приносил плоды. Было удивительное послушание как в старцах, так и в послушниках. Это были святые послушники, и их послушание было очень высокой меры, такое, на которое мы в большинстве своем не способны. Как говорил Святейший Патриарх Сергий, рядом с великим духоносным старцем нужно и жизнь проводить соответствующую. Потому и старцев нет, что мы не ищем их, потому не посылаются старцы нам в руководство, что мы не в состоянии исполнять те строгие требования, которые возлагают настоящие старцы на настоящих учеников. Отец Никон (Воробьев) говорил, что он ни разу не видел ни настоящего старца, ни настоящего ученика — такие сейчас времена, такова наша немощь.
Напомню: для чего необходим союз духовника и ученика? Для того, чтобы вместе искать Божию волю; помогая друг другу, находить ее и исполнять. И это возможно. Святые люди ошибались, но чем более опытен и духовен наставник, тем меньше ошибок и скорбей у ученика. Большинство современных духовников не обладают высокой степенью духовности, поэтому ошибки неизбежны.
И человек, который встает на путь послушания, должен заранее себя приготовить к тому, что духовник будет делать ошибки, а он будет их повторять и терпеть скорби. И нужно мужественно встать на этот путь, потому что лучше такое послушание, чем никакое. Притом, каждая ошибка, каждая скорбь чему-то учит. Без Божией воли ни один волос не упадет с головы человека (см. Мф. 10, 29—30), ни одна скорбь не случится, ни одна ошибка духовника не будет попущена. Требование, чтобы наш духовник был безгрешен, неправомерно. Еще прп. Варсонофий Великий говорил: если ты хочешь иметь совершенного старца, ты сам должен быть совершенным послушником. А кто из нас может сказать это о себе?
Святой Варсонофий также указывал на то, что некоторые старцы приняли на веру ошибочное учение своих наставников и не позаботились о том, чтобы проверить, насколько правильно это учение или какие-то отдельные его элементы, не помолились о том, чтобы Господь открыл им это, и поэтому, полностью доверяя своим учителям, передавали ошибочное мнение своим ученикам. Вот так могут произойти некоторые заблуждения.
Отсюда мы видим, что настоящие познания о Боге бывают не только результатом послушания, бесед с духовниками или чтения книг, но больше — результатом внутреннего, молитвенного опыта, опыта исполнения евангельских заповедей, ибо это действительно подлинный, духовный опыт.
Одно из жизнеописаний святитель Димитрий Ростовский начинает утверждением: всем людям свойственно ошибаться, не ошибается только Бог. Далее он повествует о жизни святого, который сделал много ошибок, но принес покаяние, и был потом прославлен и канонизирован Церковью. Только католики утверждают, что римский папа безгрешен и не может делать ошибок. Но Православная Церковь осудила это ложное учение, признавая, что ошибаться свойственно любому человеку, безгрешен только Бог.
А если ошибаются святые люди, то что можно сказать о современных духовниках. И я затруднюсь назвать такого духовника, который не делал бы ошибок.
Да, духовник может в чем-то ошибаться, как человек, он может чего-то не знать, он может быть не так опытен, как Оптинские старцы, но тем не менее будем с верою обращаться к духовникам, будем благодарить Бога за то, что хотя бы такие духовники у нас есть, что Господь, несмотря на то, что жатвы много, а делателей мало (Мф. 9, 37), хоть каких-то делателей послал по нашу душу, будем довольствоваться тем малым, что Господь нам даровал. По Сеньке и шапка.
Рассказывают, что к преподобному Амвросию как-то пришла женщина и стала жаловаться: «Есть хорошие духовники, а есть духовники не очень хорошие». А старец ей отвечает: «Знаете, Господь ведь всех хороших старцев по хорошим разослал, а меня вот отправил к вашей худости».
— Батюшка, если благословленный духовником брак распался, это Промысл Божий или ошибка пастыря?
— Это может быть и ошибкой духовника. Я знаю случай, когда один известный духовник благословил женщину выйти замуж за человека, которого она почти не знала. Но духовник настоял, практически заставил. Она, будучи новоначальной, не посмела противоречить, брак быстро распался, и ее положение оказалось очень сложным.
А бывает так, что благословение, которое дает нам духовник, открывает Божию волю и мы должны потрудиться, чтобы исполнить эту волю и исполнить данное благословение. Собственно, в Таинстве брака священник благословляет брачую-щихся на дальнейшую супружескую жизнь. Но в духовной жизни и в Церкви нет ничего автоматического, люди должны сами позаботиться о том, чтобы сохранить любовь, уважение, верность друг другу, взаимное согласие. Это уже зависит от них. Господь многое дает нам, и мы должны сами стараться это сберечь. Поэтому была ли ошибка духовника или лишь нерадение супругов, виднее, наверное, им самим.
— Батюшка, современным людям свойственна некоторая мягкотелость и нежелание брать на себя ответственность. Чем эта черта отличается от истинного смирения?
— Действительно, в наше время человек не хочет думать, не хочет потрудиться, и поискать ответы на какие-то вопросы. Поэтому ему все равно, кто что скажет, лишь бы только самому не думать. А о том, что последствия исполнения ошибочных советов могут быть плачевны, человек не думает, успокаивая себя тем, что поступил не по своей воле. Но ведь нужно не всех подряд слушаться, а искать истину. Как говорит свт. Игнатий (Брянчанинов), послушание существует единому Богу, и человек, который хочет научиться такому послушанию,ищет того, кому это послушание более знакомо, и просит его научить.
Смирение происходит не от страха взять на себя ответственность, а от тайного недоверия к себе, боязни ошибиться в принятом решении, опасении неправильно ответить на волнующий вопрос, ошибиться в поисках истины. Такой человек идет к тому, кому доверяет: более рассудительному, добродетельному, духовному, и спрашивает его совета. Причем, исполнение совета требует порой и труда, и скорбей.
— Отец Сергий, но что делать, если человек в каких-то вопросах не доверяет своему духовнику. Многие считают, что в таком случае нужно сразу идти к другому священнику или решить этот вопрос самому. Может быть, все-таки лучше задать вопрос духовнику и послушать, что он ответит?
— Мне кажется, да. Откуда вы знаете, что ответит духовник? Если вы уже такой вопрос задавали и слышали ответ, который, на ваш взгляд, не соответствует истине, то можно, наверное, больше его не задавать. А когда вы наверняка не знаете, а только приписываете духовнику какое-то мнение, лучше этот вопрос задать, выслушать мнение пастыря, а потом уже решать, как поступать. Напомним слова свт. Игнатия (Брянчанинова), о том, что нашему времени не дано жительство в безусловном повиновении и послушании, а дано жительство по совету; при этом дающий совет не отвечает за него, а слушающий совет не обязан его исполнять.
Так что если вы видите, что этот совет по каким-то причинам вам не подходит, то, по крайней мере, можно выждать. Часто мы слишком себе доверяем, а нужно помнить, что дьявол постоянно старается возвести какую-нибудь брань против нашего духовника, и часто мы приписываем ему в наших помыслах какие-то несуществующие действия и намерения.
— Что делать, если данный духовником совет противоречит совести?
— Никогда ни в коем случае нельзя идти против совести. Как говорит прп. авва Дорофей, «совесть есть голос Божий в человеке». Поэтому св. апостол советует: Если бы даже мы или ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам раньше, анафема да будет (Гал. 1, 8). Совесть воспитывается в нас жизнью по Евангелию, и отказываться от того, что мы, по милости Божией, уже поняли, будет неразумно.
Поэтому, какой бы церковной властью ни был облечен человек, каким бы опытным духовником он ни был, если его слова не созвучны с голосом нашей совести, надо на исповеди рассказать ему о недоверии к его словам, смущении, сомнении. Потому что мы можем ложные помыслы принять за голос совести. Нужно разобраться. Если батюшка продолжает настаивать, а ваша совесть против, то слушаться, наверное, не надо, но я бы в таком случае обратился к помощи другого человека. Как раз для таких случаев свт. Феофан Затворник и рекомендует в наше время иметь не только духовника, но и советника.
— А возможно ли ослушание в том случае, когда обстоятельства изменились, а благословение уже получено и переспросить возможности нет?
— Даже в древние времена такие ситуации не были редкостью. Конечно, если духовник доступен, а обстоятельства неожиданно изменились, так что дальше исполнять его благословение было бы неразумно, мы должны пойти к нему и все объяснить, иначе это будет не послушание, а стремление исполнить свою волю. Возможно, он изменит свое благословение. В этом и заключается наше общение с духовником. Однако бывает и так, что старец находится в одном месте, а ученик — в другом. Такие случаи требуют рассудительности, внутреннего труда, чтобы в новых обстоятельствах, опираясь на старое благословение своего наставника, понять волю Божию.
Если нет возможности посоветоваться со своим наставником, то нужно постараться посоветоваться с тем, кто окажется рядом и кому мы доверяем.
Новоначальный должен, конечно, во всем слушаться своего духовника. Чтобы не слушаться, как мы уже говорили, нужно иметь основания, духовный опыт. Например, духовник благословил меня что-то сделать. Я вижу: батюшка что-то не то сказал, но вот это «не то» не дает мне основание не слушаться. Я выполняю благословение, но в процессе выясняется, что послушание не дает тех плодов, которые должны были быть. В таком случае я, наверное, уже имею право не слушаться.
Но подчеркиваю, что вначале нужно слушаться во всем, и только постепенно, приобретая свой личный дар рассуждения, свой опыт можно на¬учиться выделять те случаи, когда послушание идет во вред. А для не имеющего дара рассуждения рассуждение заключается в том, чтобы осознать отсутствие своего рассуждения, найти человека рассудительного и спросить у него, как поступить.
С другой стороны, отец Иоанн (Крестьянкин) в своих письмах говорит, что духовник предлагает совет, а выбор — за тобой, и когда ты делаешь вы¬бор, духовник благословляет или не благословляет его. Ведь на Страшном Суде будут судить и нас, а не только наших духовников; иначе судили бы только духовников, которые за все отвечали бы. Нет, отвечать будем мы, потому что мы совершаем поступки — духовники только советуют.
— Батюшка, не совсем понятно рассуждение отца Иоанна (Крестьянкина) о том, что духовник может только что-то подсказать. Не отменяется ли подвиг послушания, если всегда приходить к духовнику с готовыми решениями в нескольких вариантах и при этом считать, что можно с ним не согласиться?
— Отец Иоанн не говорит, что духовник может только подсказать. Приходя спрашивать что-то у духовника, человек не должен навязывать ему свое мнение. Нужно не просто сказать: «Батюшка, благословите, я пошла на новую работу; батюшка, благословите, я машину покупаю»,— а рассказать ситуацию и спросить, как поступить: сменить работу или потерпеть. Это будет испрашивание воли Божией.
Можно только высказать свои предложения. Я поступил бы так: рассказал бы ситуацию батюшке и спросил, как поступить? Когда меня так спрашивают, и если ситуация простая, я отвечаю: «Делай так-то, Бог благословит». Но, если ситуация серьезная и нужны специальные знания, я выясняю, какие есть варианты решения проблемы. Человек предлагает мне эти варианты. Я выбираю наиболее подходящий, с моей точки зрения, и спрашиваю его мнение. Если он не согласен, я прошу привести аргументы. Если они разумные, я говорю: «Да, ты меня убедил, давай так и поступим». А когда я вижу, что человек приводит аргументы страстные, своевольные, то стараюсь его переубедить: «Давай пока не будем принимать решения, подождем, как Господь нас с тобой вразумит».
Дело духовника — не только благословлять вы¬бор человека, но и помочь ему сделать этот выбор. Из писем отца Иоанна (Крестьянкина) видно, что если он не согласен со своим адресатом, то в жесткой форме отказывает в благословении. А если люди все-таки не слушаются, ничего хорошего из этого не выходит. Духовник должен помочь своему чаду найти волю Божию, учитывая его ситуацию, обстоятельства и пожелания. Чем опытнее духовник, тем больше он учтет различных обстоятельств, даже малозаметных, все проанализирует и, конечно, помолится о том, чтобы Господь вразумил, какое решение принять. Если вопрос серьезный, духовник вряд ли будет принимать какое-то решение сразу. Часто бывает так: духовник благословил поступить определенным образом, но постепенно становится понятно, что это решение не совсем правильное, поскольку человек поступает согласно благословению, а получается все наоборот. Духовник по изменившимся обстоятельствам видит, что действительно нужно делать совсем по¬другому. Но лучше какое-то благословение, чем никакого. Лучше что-то делать, чем сидеть и ждать у моря погоды. Так можно ничего не дождаться.
— Получается, что нужно остерегаться впасть как в презорство, так и в безрассудное послушание?
— Да. Еще раз повторю, по Святым Отцам, в частности, святителю Игнатию (Брянчанинову), полное послушание в наше время уже не дано, по¬тому что нет таких духоносных старцев, как раньше. Но с другой стороны, какое же это будет послушание, если человек будет приходить к духовнику, всегда имея готовый ответ и ждать, чтобы его благословили на принятое им же решение. Это очень распространенное явление, особенно среди мирских людей: приходят и навязывают батюшке свое решение. Это называется выпрошенным благословением со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Духовник нужен всем, но часто мы просто не готовы к тому, чтобы у нас был духовный руководитель. Многие люди хотят иметь «карманного» духовника, не у которого они будут учиться, а который будет исполнять их волю.
— Батюшка, а могут ли быть у истинного старца, у духовника, имеющего правильный настрой, лжепослушники, то есть те, кто фанатично к нему относится, чей духовный настрой неправилен, и добродетелей они не стяжают?
— Первый пример такого лжепослушника — Иуда Искариот, ученик Господа нашего Иисуса Христа, так как апостолы были Его учениками и послушниками прежде всего. Иуда все извратил, хоть был призван Господом на проповедь Евангелия и проповедовал Слово Божие по Божией благодати, по благословению Божию и даже совершал чудеса. А потом, поскольку отбился от послушания, не стал слушаться Спасителя, против Которого у него поднялась брань, то постепенно отошел от Него, и вся его деятельность стала ложной и даже враждебной.
Для чего нужен подвиг послушания?
— Батюшка, Вы говорили о необходимости подвига послушания. А всякий ли человек способен к послушанию?
— Способен всякий произволяющий, всякий человек, когда он дорос до определенного уровня. Выше мы уже касались этого вопроса, но стоит еще раз повторить слова святителя Игнатия (Брянчанинова) о древних временах: тогда послушание как в старцах, так и в послушниках было одинаково удивительно. Это было чудо Божие. Были не только святые старцы, но и святые послушники, которые за свое послушание достигали святости, получали духовные дарования и входили в царство небесное коротким путем.
Сейчас и духовные отцы не таковы, и произволение на послушание немногие являют. Мера послушания — это мера произволения человека к духовному, внутреннему труду, т. е. то, насколько он хочет, произволяет потрудиться, чтобы исполнить заповеди Божии. Но эта мера у каждого своя, нельзя требовать с новоначального того же, что и с преуспевшего, ибо любая добродетель, любое делание имеют свою постепенность. Разумные духовники, зная упадок духовной жизни в наше время, никогда не требуют полного послушания.
Поэтому на разных этапах духовной жизни подвиг послушания имеет свои формы и свои требования, но, как таковой, он необходим для всех: и для неофита, и для человека, который уже много лет ходит в храм, и для священника, и для епископа, и для митрополита. Ведь и у Святейшего Патриарха есть духовник.
Человек в любом состоянии и звании нуждается в наставлении. Преподобный Антоний Великий, считая, что всегда нужен совет других, будучи действительно великим во всех отношениях, будучи столпом Православия, периодически ходил к другим Отцам и братиям и разговаривал с ними, советовался и смотрел, не впал ли он за прошедшее время в заблуждение или прелесть. Когда же убеждался, что это не так, то опять шел в пустыню и продолжал подвизаться.
Подвиг послушания всегда был и будет необходимым,— без него духовная жизнь остановится.
— А каким образом послушание действует на душу человека, преобразует ее, как оно связано с другими аскетическими подвигами?
— Главный подвиг христианина — подвиг веры, вся наша жизнь должна быть исповеданием веры во Христа Бога. Святые Отцы подразделяют этот подвиг на три составляющие: пост, молитва и милостыня. Нашу веру мы можем выражать, исполняя заповеди Божии, то есть волю Божию. Но нас кто-то должен научить правильному пониманию евангельских заповедей. Ведь можно поститься так, что заболеешь и будешь не в состоянии ходить в храм; можно вычитывать молитвы вместо того, чтобы пойти к людям, которые нас ждут и которым мы обещали оказать помощь; можно налить стакан водки пьянице и считать это милостыней.
Это примеры неразумного понимания евангельских заповедей. И никакие это не пост, не молитва и не милостыня. Нужно, чтобы более опытный человек научил нас правильному пониманию Евангелия, правильному применению евангельских заповедей к определенным жизненным ситуациям. Для этого мы и ищем духовного наставника, который помог бы нам понять волю Божию о нас.
Подвиг послушания в том и заключается, что духовник указывает нам волю Божию, и мы его молитвами, с его помощью стараемся ее исполнить. Поскольку жизненные ситуации бывают сложными, то простого благословения «да — нет» не всегда достаточно. Жизнь меняется, поэтому могут меняться и благословения. Об этом мы уже говорили выше.
Послушание — это, конечно, труд. Разговаривать мы можем с кем угодно: с друзьями, со знакомыми батюшками, с замечательными пастырями и проповедниками. Но когда у нас появляется духовник, он не просто с нами беседует, а начинает с нас требовать исполнения своих советов. Исполнение его духовных требований и будет являться залогом нашего дальнейшего общения. Ведь если мы ничего не будем делать, то очень скоро ему просто надоест с нами разговаривать. Дел у него и так много: зачем же ему только говорить? Вера бывает от слышания (Рим. 10, 17), но вера без дел мертва (Иак. 2, 20). Христианство — это не философия, это жизнь. И если человек не применяет на практике, в своей жизни те христианские истины, которые слышит от духовника, если они в одно ухо влетят, а из другого вылетят, не запечатлеются в нашем сердце, то никак нас не изменят, не приблизят к Богу.
Подвиг послушания очень конкретный. Другие подвиги более абстрактны. Например, кажется, что соблюдать пост очень просто: это ешь, то не ешь. Но это не совсем так: нужно знать, когда поститься, как правильно выбрать меру своего поста, как сообразовать пост с внешними условиями, со своим физическим состоянием. Все нужно учитывать. Правильное понимание поста приходит со временем, а лучше, если нас кто-нибудь этому научит.
То же самое можно сказать и о молитве. Кажется, что может быть проще: твори себе молитву и твори. Однако можно творить ее так, что впадешь в прелесть, можно молиться без пользы — Святые Отцы это называют биением воздуха,— а можно молиться во спасение.
Послушание же, повторю, очень конкретно. Пастырь тебе говорит: вот это делай, вот этого не делай. Если мы что-то делаем не так, он нас остановит, подскажет. Всегда есть возможность у него спросить. Когда мы сами пытаемся решить какой¬ -либо вопрос, неизвестно, правильно ли мы поступаем. А исполняя благословения пастыря, мы в скором времени начинаем видеть плоды нашего общения.
Как же послушание влияет на нашу душу, как изменяет ее? Нужно стараться ревностно жить по Евангелию. Посидеть за чашечкой кофе у телевизора и посмотреть трансляцию службы из храма Христа Спасителя, может быть, иногда и неплохо. Но христианство не в этом заключаться. Христианство — это активное исполнение заповедей Божиих. Когда мы находимся под руководством наставника, то пытаемся разрешить конкретные жизненные ситуации не просто так, как нам нравится или как мы считаем нужным, а с точки зрения Евангелия, с точки зрения учения Церкви, отеческих писаний, Священного Предания.
Каждое наше дело ради Христа приближает нас к Богу, а когда мы к Нему приближаемся, Господь дает нам Свою благодать, которая нас изменяет. Поэтому каждое дело ради Христа, в конечном итоге, избавляет нас от власти греха и помогает стяжать добродетели. Вот так потихоньку мы спасаемся.
— Можно ли считать, что наша воля ослепляет нас и мешает видеть волю Божию, а подвиг послушания помогает отказаться от своеволия?
— По выражению Святых Отцов, там, где есть мнение — т. е. мы мним что-то,— не может быть истины. Чаще всего мы имеем мнимые понятия о Боге, о Божией воле, и пока они содержатся в нашем уме, истинных понятий у нас быть не можем.
Подвиг послушания основан на авторитете наставника. Мы начинаем уважать какого-то человека и доверять ему, видя его добродетели, видя плоды его духовной жизни, которые являются через его добрые дела. Даже если по своей ослепленности мы не согласны с ним, надо учиться с доверием относиться к его словам. Часто бывает так: мы считаем наставника неправым, но из уважения к нему и нежелания его обидеть, идем и делаем то, что он сказал, и в процессе исполнения вдруг начинаем понимать, что он был прав, а мы заблуждались. Общение с пастырем должно давать свои плоды: вера должна возрастать. Как это происходит? Он благословляет нас что-то делать, мы начинаем это исполнять, может быть, даже сначала, как мы сказали, и с недоверием, а когда видим перемены в нас самих и в нашей жизни, крепнет любовь, уважение, доверие к нашему наставнику.
Так постепенно мы постигаем великую истину слов Господа: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их (Мф. 18, 20). Когда люди заключают союз о Христе, т. е. один является руководителем, а другой руководимым, ими управляет Господь Иисус Христос, и тот и другой познают волю Божию вместе.
— Некоторые считают, что подвиг послушания относится больше к монахам и что у мирянина не может быть высокой степени послушания, т.к. он не имеет возможности постоянно спрашивать что-то у духовника и ежедневно общаться с ним. Правилен ли такой взгляд?
— Мне кажется, это заблуждение, люди часто оправдывают свою лень и нерадение, свою поверхностную жизнь, сами себя успокаивают. Некоторые даже говорят так: «Я в церковь ходить не буду, потому что придешь туда, наслушаешься, потом это надо исполнять; а я не хожу и не знаю, с меня и спрос маленький, поскольку сказано, что кому мало дано, с того меньше и спросится (см. Лк. 12, 48)». Это мнение лукавое.
Так и с духовником. Когда человек действительно хочет жить подлинно духовной жизнью, он не может пройти мимо подвига послушания, не может не искать духовного руководителя, не может не спрашивать советов на все свои жизненные поступки. Чем человек смиреннее, тем боль¬ше он советуется со своим духовником. Монах, кроме того, дает обет послушания, он обязан исполнять его, но и мирянин, если хочет быть настоящим христианином, обязан найти себе духовного отца.
— Что в очах Божиих выше: послушание или любовь к ближнему?
— Высоко и то и другое. Был в Тульской епархии один батюшка, замечательный архимандрит Христофор. Однажды братия Оптиной пустыни, которая с ним общалась, задала ему такой вопрос: «Батюшка, что выше: послушание или любовь?» Он ответил так: «Представь, что ты сидишь на воротах, у тебя послушание привратника, а зимней ночью приходит паломник, странник. Настоятель тебе строго благословил никого не пускать. Это вполне понятно: ночь, кто угодно, любой разбойник может прийти и повредить обители. Ты видишь, что это явно не разбойник, а благочестивый человек, паломник. Как быть? Исполнить благословение и оставить его мерзнуть там или пустить?» Батюшка помолчал и сам же ответил: «Надо, наверное, пустить — любовь выше послушания».
— Но кажется, что истинное послушание связано с любовью. Ведь любовь проявляется прежде всего в том, что мы оказываем послушание своим ближним в виде какой-то помощи им.
— Одна из целей общения с духовником заключается именно в том, чтобы через послушание человеку, которого мы уважаем и которому доверяем, научиться любить его, научиться новым отношениям, не страстным, как в миру, а духовным. А через это научиться христианскому общению с другими людьми. Послушание — это добродетель. Если человек имеет ее, то слушается не только начальников, наставников, но любого ближнего, таким образом проявляя свою любовь к нему. Мы знаем заповедь апостола: Повинуйтесь друг другу в страхе Божием (Еф. 5, 21). Поэтому послушание, по большому счету, нужно оказывать любому человеку. Но только в том, что не противоречит Евангелию, во всем добром. Это и есть одно из проявлений христианской любви.
Если разлад с духовником
—Отец Сергий, почему отношения между духовным чадом и духовным отцом не всегда бывают безоблачными?
— Дьявол не был бы самим собой, если бы не пытался разрушить все доброе, что только есть в мире. Святой преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что главная цель дьявола — оторвать духовное чадо от духовного отца, чтобы потом было легче его одного уничтожить как человека неопытного.
Как отец лжи (Ин. 8, 44), дьявол использует любую клевету, в кривом зеркале показывает немощи духовника. Духовник — не святой отец, святые — на небесах, а живущие на земле — это люди с немощами и недостатками. Преподобный Иоанн Лествичник советовал: когда мы в духовнике, как в человеке, видим какие-то немощи, надо вспомнить его добродетели. Таким образом, даже в те времена допускалось, что духовник может иметь некоторые недостатки.
Дьявол использует немощи духовника, чтобы воздвигнуть брань у послушника. О чем это говорит? О том, что дьяволу не нравятся эти отношения. Отсюда мы видим, что Богу, наверное, они угодны. И если есть воля Божия на общение между духовником и послушником, то польза все равно будет, хотя духовник и не свят, и в чем-то, может быть, ошибается. Нужно преодолевать эти бесовские искушения, рассказывая своему духовному отцу свои помыслы на него. Ибо первое оружие против помыслов исповедовать их духовнику и вместе с ним найти противоядие.
— А отчего может возникать разлад между духовником и чадом, если, общаясь много лет, они имели полное единодушие?
— Так бывает, когда воля Божия на это общение по каким-то причинам изменилась. Чаще всего это случается по вине духовного чада, не выполняющего советы духовника. Бывает, что человек сначала подвизается ревностно, а потом впадает в нерадение. Духовник начинает тяготиться своим учеником, а чадо — своим учителем. В таком случае им лучше разойтись в разные стороны.
Но чаще всего это дьявольское искушение. Дьявол, видя пользу, которую получает чадо от духовника, возводит брань, смущение: человеку кажется, что он не может больше общаться со своим духовником, что тот хочет его выгнать, совсем его не любит. Иногда у чада бывает брань на духовника, а иногда на самого себя: вот, мол, я не достоин своего духовника, не слушаюсь, лучше я уйду. Но пока не выгонят, уходить не надо, нужно бороться с этими мыслями, а лучше всего прийти к духовнику и все это рассказать. Думаю, эти мысли очень быстро пройдут после первой такой беседы.
— Как и какому святому молиться о том, чтобы не испортились отношения с духовником и было взаимопонимание с ним?
— Прежде всего нужно просить Бога, чтобы Он управил ваши отношения. Господь вас привел к духовнику, благословил ваше общение. Дальше вы должны постараться не разрушить его своим неразумием, непослушанием, дерзостью, гордостью. В этом заключается ваш труд. С другой стороны, нужно постоянно умолять Господа о том, чтобы Он вразумил вас, если вы в чем-то погрешаете против духовника и он обижается на вас, увидеть свою ошибку и исправить ее.
В основе отношений с духовником лежит послушание: вы должны стараться всегда и во всем слушаться вашего наставника. Если вы с чем-то не согласны, допустимо переспросить у него, уточнить. Но одно дело — переспросить и уточнить, а другое дело — прекословить, спорить, не слушаться и обижать его. Апостол нам говорит: Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас неполезно (Евр. 13, 17). В ваших отношениях, прежде всего, должен быть Господь, потому что они — ради Господа. И ваш труд, конечно, необходим.
О некоторых трудностях на пути послушания
— Отец Сергий, а какие трудности встречает человек, который хочет встать на путь послушания?
— Первая трудность — это недостаточная готовность самого человека к этому подвигу. Кто читал книгу прп. Иоанна Лествичника «Лествица», помнит, что послушание — это четвертая ступень лествицы, ей предшествуют другие ступени: отречение от мира, беспристрастие, странничество. Таким образом, нужна постепенность. Серьезный настоящий подвиг послушания — это дело человека, уже проведшего какое-то время в Церкви, имеющего опыт духовной жизни.
В общем-то, послушание, как мы уже говорили, нужно всем, даже новоначальным. Как только человек переступает порог Церкви, самое разумное, если он подойдет к священнику и попросит его рассказать, что нужно делать, как нужно по-ступать, и все время будет советоваться с ним. По мере духовного роста у человека появляются более глубокие вопросы, он все больше начинает доверять духовнику, все меньше начинает доверять себе. Это говорит о том, что у него начинает появляться смирение, потому что гордый человек больше доверяет себе. Помните слова преподобного Иоанна Лествичника о том, что смиренному человеку настолько труднее самому принять решение, последовать своим помыслам, насколько своевольному — подчиниться? Когда я начал ходить в храм, один священник сказал мне, что умножающиеся вопросы свидетельствуют о духовном росте человека. Чем больше он духовно возрастает, тем больше у него вопросов. А когда вопросов нет, значит, человек считает, что он «сам с усам», что он и так все хорошо знает и ни в чьем совете не нуждается.
Вторая трудность, о которой мы уже упоминали не раз,— это свойство нашего времени — общее оскудение духовности, особенно духоносных наставников. Об этом давно написано в аскетической литературе. А святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет, что полноценных духовных руководителей ныне вообще нет, т. е. он не утверждает, что вообще нет руководителей, но говорит, что нет таких старцев, какие были в древности, имеющих всю полноту дарований.
Сейчас трудно найти хорошего, опытного духовника, который бы учил нас в соответствии со Священным Писанием и отеческими наставлениями, который сам бы исполнял то, чему учит. Однако всякий ищущий находит. Думаю, что если есть Божия воля на то, чтобы у нас был духовник, он обязательно появится, только мы должны потрудиться его найти.
— Батюшка, мы много говорим о духовном оскудении. Как все-таки при отсутствии тех форм по¬слушания, которые были в древности, воспитать в себе дух послушания?
— Я уже об этом говорил, но еще раз повторю: как только послушание прекратится, прекратится и духовная жизнь и жизнь Церкви. Начиная со времен апостольских, все основано на послушании. Посмотрите в Евангелии, какая была община у Господа: Господь — Старец и Учитель, а апостолы — Его ученики, которые во всем Его слушались, обо всем с Ним советовались и без Его благословения ничего не делали. Апостолы так же учили своих учеников, ученики апостолов передали эту традицию дальше. Понятие «ученик — старец» всегда существовали в Православной Церкви.
Духовное оскудение происходит не потому, что Господь нам не дает старцев, а потому что мы их не ищем. Мы и не способны к настоящему подвигу послушания. Когда человек действительно хочет духовно потрудиться, Господь обязательно посылает ему истинно духовного наставника.
С настоящим старцем трудно жить рядом. Это очень суровая, серьезная школа, и далеко не каждый желал бы этого. Поэтому старчество оскудевает. Один афонский старец говорил: «Нет старцев, потому, что нет послушников, старцы бывают из послушников». Не очень-то мы хотим проводить настоящую, подлинно духовную жизнь: подчинить свою волю воле наставника, а через него — воле Божией. Поэтому Господь сказал: Когда Сын Человеческий придет, найдет ли веру на земле (Лк. 18, 8).
Вера начинает оскудевать, и многие формы духовной жизни уже утрачены. Однако послушание всегда будет в Церкви, это один из основополагающих, краеугольных камней православной аскезы, правильного понимания и исполнения евангельских заповедей.
СЛУЖИТЕЛЬ НЕБА
Если бы я был художником, Я рисовал бы только небо, С причудливыми облаками, С легкокрылыми птицами.
Если бы я был музыкантом, Я написал бы музыку неба, Самая чистая, самая светлая — музыка неба.
Если бы я был поэтом, Я воспевал бы только небо, Нет ничего прекраснее и выше неба.
Но я не поэт, не музыкант
И не живописец.
Я художник своей души
И мастер ее гармонии.
И потому мое дело?
Написать в душе образ Неба,
Играть всегда на ее струнах
Музыку Неба,
Каждым ее движением
Воспевать только Небо.
Нет ничего прекраснее и выше Неба.
А.В.
Глава 7 Чтение - духовного разума начало
Вера и знания
— Батюшка, как Вы считаете, какие области духовных знаний прежде всего должны интересовать людей, пришедших в Церковь?
— Для того, чтобы любить Бога, нужно знать Бога, для того, чтобы знать Бога, нужно постараться все узнать о Боге. Познания о Боге крайне важны для того, чтобы иметь истинно православную веру. Как говорит святитель Игнатий (Брянчанинов), грех держит человека только с помощью неведения, то есть незнания, недопонимания при-чин, следствий греха, и поэтому самое первое условие пребывания в Церкви, пребывания в единении с Господом — это осмысленная православная вера.
Человек, не знающий Бога, православной веры, истории Православия, не знающий, почему и как исторически сложились те или иные догматы, очень легко может быть обманут протестантами, сектантами, кем угодно, которые с помощью софистики сумеют доказать ему существование
другой «правильной» веры. Человек православный должен твердо знать, почему он православный, должен уметь доказать свою веру, защитить ее.
Один батюшка рассказывал мне, что однажды ехал в автобусе и услышал, как у бабушки кто-то спросил: «А что такое Святая Троица?» — «О, я сейчас тебе отвечу: это Иоанн Предтеча, Матерь Божия и святитель Николай».
Многие люди считают такую бабушку церковной, она ходит в храм, причащается, значит, казалось бы, может ответить на вопросы. А получается, что сейчас она верит в Святую Троицу как Божию Матерь, св. Иоанна Предтечу и свт. Николая, а завтра придут какие-нибудь сектанты и перевер¬нут все ее понятия, потому что человек, не имеющий знаний о своей вере, ничего не сможет им возразить. С помощью софизмов они уловят его ум и уведут из ограды Церкви. Поэтому необходимо знать свою веру хотя бы для того, чтобы ее не потерять.
— Есть мнение, что христианам многие знания не нужны, достаточно веры и глубокой молитвы, а иноку знания не нужны вообще. Согласны ли Вы с этим?
— Когда говорят, что иноку не нужно много знать, имеется в виду, что главное дело монаха, не имеющего священного сана,— молитва, поэтому о каких-то богословских проблемах ему думать не обязательно. Но некоторые духовные знания ему иметь необходимо. Например, и простой инок должен знать Символ веры, его объяснение, «Православный катехизис» святителя Филарета, митрополита Московского, основные положения православной веры.
Но когда инок в священном сане — это другое дело: он священник, проповедник, к нему приходят люди на исповедь, его куда-то приглашают, он обязан ответить на все вопросы. Поэтому святейший Патриарх Алексий говорит, что современные священники, как белые, так и иеромонахи, обязаны быть образованными, должны знать классическую и современную культуру, иметь представление о развитии науки, потому что сейчас в Церковь идут люди из самых разных слоев, в том числе и интеллигенция, и задают самые разные вопросы.
Некоторые считают, что одной из причин, приведших к революции, была необразованность священников, в том числе и в монастырях. Они не могли ответить ищущей истины интеллигенции на их вопросы, поскольку там было запрещено читать газеты, и насельники получали знания о происходящих событиях в основном по слухам и рассказам. Я думаю, что это действительно так. Современный священник должен постараться этого избежать и суметь ответить на все вопросы человека, пришедшего к нему на исповедь или для беседы.
На мирянина, конечно, эти обязанности не распространяются, но он живет среди людей и как любой христианин является как бы проповедником Евангелия. Вы — свет мира (Мф. 5, 14),— говорит Господь. Рядом с нами живут другие люди, на нас смотрят и, видя то, как мы себя ведем, судят о нашей вере, о Церкви, в которую мы ходим, о мировоззрении православного христианин.
Поэтому, если мы будем необразованными, невежественными, да еще при этом не очень благочестивыми, то большей дискредитации Православия придумать трудно. А добродетельный человек — это лучшая проповедь Православия. И прекрасно, если к своему благочестию мы сумеем приложить подходящее слово, ведь мы просто обязаны ответить людям на их вопросы, в доступной форме разъяснить, что такое Святая Троица, Святые Таинства, для чего нужно ходить в храм, доказать, что Бог есть, объяснить, почему «Гагарин летал, а Бога не видел».
Нужно знать свою веру для того, чтобы рассказать о ней людям. Если мы не будем рассказывать, кто же им расскажет? Когда к нам обращаются с вопросами о вере, о Боге, а мы не знаем, что ответить, и молчим, как провинившиеся школьники,— это грех, особенно если спрашивают наши домашние, наши дети. Поэтому вера и знания не противоречат друг другу. Если человек к духовным знаниям приложит знания материального мира и его законов, то его слово будет очень действенным. За каждого человека, которого мы приведем в Церковь, мы получим большую награду от Бога и прежде всего — прощение грехов.
Всякому вопрошающему мы должны дать отчет о нашем уповании (1 Пет. 3, 15). А если не найдется слов, фактов, то как же мы будем давать этот отчет? Если мы будем все время говорить: «Не знаю»,— люди скажут, что все верующие — невежественные, необразованные, что вера со знанием никак не контактируют. А это — величайшее заблуждение. Наоборот, правильное, истинное знание, даже знание законов природы, обязательно приводит к вере в Бога.
Бог создал мир, в котором мы живем, и если че¬ловек непредвзято изучает физические законы этого мира, он обязательно придет к вере в Бога. Настолько все гармонично и удивительно в этом мире, что если взять любую область науки: биологию, астрономию, физику, химию, математику,— везде можно увидеть Господа. Задумавшись, откуда взялись такие удивительные закономерности, человек поймет, что это не могло произойти само собой,— значит, есть Бог, Который все это дал окружающему нас миру.
— А какие книги Вы посоветовали бы почитать, чтобы лучше узнать православное вероучение?
— Для этого нужно читать такие книги, как упоминавшийся уже «Православный катехизис» святителя Филарета (Дроздова), огласительные поучения Святых Отцов, в частности, «Огласительные слова» свт. Кирилла Иерусалимского. «Огласи¬тельные поучения» — это поучения, которые были составлены отцами и учителями Церкви для оглашаемых, т. е. для тех, кто готовился принять Кре¬щение. В них излагались основные истины веры. Можно порекомендовать различные учебники по Закону Божиему.
Не могу не упомянуть и о книге, выпущенной нашим издательством имени святителя Игнатия. Это книга святителя Иннокентия Пензенского «Догматы истинной веры». Она была написана для православных семинарий и гимназий, в общем, для учащихся. Надо заметить, это первое послереволюционное переиздание трудов святителя, канонизированного поместным Собором 2000 года.
Далее, конечно, необходимо знать богослужение, и здесь можно посоветовать книгу архиепископа Вениамина «Новая скрижаль». До революции она выдержала несколько десятков переизданий, была переиздана и в наше время. В ней дано объяснение православного богослужения: Литургии, вечерни, утрени, Таинств, треб и т. д. Эту книгу можно назвать научно-популярной в области литургики — богословской науки, предмет которой — учение о церковном богослужении. Хотя она и была написана давно, однако не потеряла своей актуальности и сегодня.
Кроме того, сейчас издается немало книг, рассказывающих о Божественной Литургии. Литургия — это центральное богослужение, во время которого совершается Таинство Евхаристии, т. е. пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы. Каждая Литургия — это малая Пасха, и в ней как бы раскрывается Таинство искупления нас Спасителем. Это Таинство, конечно, необходимо пережить, но, чтобы его переживать, нужно что-то о нем знать. Поэтому такие книги тоже крайне важны.
Важно также знать жития святых и церковную историю. Что такое церковная история? Это история распространения Слова Божия на земле, история сначала апостольской проповеди, века апос¬тольского; затем века мучеников, когда люди проливали кровь и отдавали свою жизнь за православную веру; затем, когда Церковь перестала быть гонимой, стала вселенской, на первый план выступает монашество.
Далее церковная история очень подробно рассматривает историю борьбы за догматы. Когда подняли головы еретики и возникли различные лжеучения, искажающие учение Церкви, со всех концов земли стали собираться Святые Отцы и на основании Священного Писания давать православные ответы на этот вызов мира сего. Таким образом сложился Символ веры и основные православные догматы. Также полезно знать, как возникали ереси, как с ними боролись, что это такое по своей сути, потому что дьявол и сегодня старается обмануть нас ересями. А чтобы мы грамотно могли противостать еретикам, чтобы мы не потеряли нашей веры, мы должны знать историю Православия, а также то, как оно распространялось.
Вообще церковная история — это история борьбы добра со злом, благочестия с нечестием, добродетели с грехом. С одной стороны, она повествует о великих подвижниках веры и Церкви, с другой — о людях порочных, нечестивых, которые пытались оказывать влияние на ход событий, противостать праведникам, ниспровергнуть Церковь. Это такие личности, как Арий, Несторий и другие, боровшиеся против Церкви. История говорит, ка¬ков был их конец.
— Отец Сергий, а если нет возможности читать книги? Предположим, человек незрячий и у него нет литературы?Правильно ли думать, что достаточно беспрекословно, без разговоров и рассуждений верить в Великого Господа Бога нашего, исповедовать православную веру, а все остальное: сотни всяких вер и ересей — это ничто?
— Да, безусловно, нужно иметь православную веру, но дело в том, что для этого необходимо ее знать. «Чем больше мы знаем Бога, тем больше мы Его любим»,— сказал один из Святых Отцов.
Поверить просто так, из ничего, из воздуха, как проповедуют протестанты, человек не может. Он должен иметь подтверждение своей веры, и, как говорит Священное Писание, вера бывает от слышания, а слышание от Слова Божия (Рим. 10, 17). Но Слово Божие, Священное Писание, Евангелие, должно быть правильно понято и истолковано. Евангелие одно и у нас, и у еретиков, только еретики его искажают, а Православная Церковь, помимо Священного Писания, имеет еще православное Предание. Таким образом, мы понимаем Священное Писание в историческом контексте, так, как это сложилось за две тысячи лет христианства, так, как растолковали и разъяснили нам Святые Отцы, т. е. те, кто своей жизнью засвидетельствовал свою святость. Они, будучи духовно совершенными, святыми людьми, изложили нам в своих творениях свой духовный опыт, свое понимание Священного Писания. А повествования о них, различные патерики и жития, рассказывают нам о том, как они жили и в жизни своей исполняли евангельские заповеди.
Вообще же, учение Церкви всегда живо. Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же (Евр. 13, 8).
Он сказал: Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28, 20). В Церкви живет Святой Дух, и всегда есть здравомыслящие люди, они расскажут о вере любому человеку, в том числе и незрячему, изложат православное учение, о котором сами слышали, читали, приняли его и исполнили в своей жизни, ответят на вопросы. Прежде всего это пастыри Церкви, специально на это поставленные, а также благочестивые миряне, особенно такие, которые знают Священное Писание, изучают его, начитаны в Святых Отцах. Тем более, что сейчас любой человек может получить духовное образование.
Например, в Свято-Тихоновском богословском институте есть такая специальность, как катехизатор; катехизатор — это тот, кто рассказывает об основах веры. И это не сегодня придумано. Например, святой равноапостольный Николай Японский, когда проповедовал Православие в Японии, назначал катехизаторов из благочестивых мирян, поскольку священников было мало, их не хватало, а он один везде поспеть не мог. Так что и миряне могут проповедовать, если имеют на это благословение.
— Разбойник, распятый со Христом, сказал: «Господи, помяни меня во царствии Твоем» (Лк. 23, 42) — и спасся, не зная Православия, он просто поверил. Как это можно объяснить?
— Он просто поверил. Во-первых, тогда еще Церкви не было, потому что Церковь началась со дня Пятидесятницы, с того момента, когда Святой Дух сошел на апостолов, хотя проповедь можно было слышать и прежде, и, видимо, разбойник слышал о Христе, потому что в те времена в Иудее не было человека, который не знал бы о Христе.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) очень много пишет о таинстве Креста, о страданиях ради Христа и о том, что, когда человек со смирением, с благодарением Бога переносит страдания,— а разбойник именно так их переносил,— то ему открывается высшее богословие, то есть Сам Господь.
Там, на Голгофе, рядом со Христом было два разбойника: один хулил Христа и так ничего и не понял, а другой, по одному Евангелию, вначале хулил (см. Мф. 27, 44), а потом, по другому Евангелию, покаялся. Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас». Другой, напротив, унимал его и говорил: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: «Помяни меня, Господи, когда придешь во царствие Твое» (Лк. 23, 40—42).
Почему не открылось сердце первого разбой¬ника? Оно настолько ожесточилось, что человек оказался недостойным увидеть Христа, понять, что перед ним — Христос. Он и не хотел этого, ему не нужен был Бог. Так он и умер в ожесточении и богохульстве. А второй разбойник, видимо, имел какие-то добрые дела, за которые ему дано было познать Христа.
Есть такое предание в Церкви: когда Божия Матерь с праведным Иосифом Обручником и с Младенцем Иисусом Христом бежали из Иудеи в Египет, их встретили разбойники, и один из них, увидев Божественного Младенца, был поражен Его красотой и велел своим товарищам не трогать их и отпустить. Это и был тот самый разбойник, который после был распят одесную Спасителя. Вот за это доброе дело и, видимо, еще за какие-то другие достойные поступки Господь сподобил его этой милости. Ведь и преступники бывают разные, в том числе сохранившие какое-то благочестие.
Видимо, было в этом человеке что-то хорошее, какая-то искорка Божия. И он, увидев, как страдает Спаситель, покаялся, исповедовал Христа Спасителя, обратился к Нему с молитвой и тут же услышал: Ныне со Мною будешь в раю. Он поддержал, утешил Спасителя в самую трудную для Него минуту, минуту Голгофской Жертвы, тяжких страданий, и за это был первым введен в рай. Это и наука всем нам, считающим себя праведниками: первым в рай вошел разбойник, а не праведники; и грешники тоже должны помнить об этом, чтобы не отчаиваться, ведь для каждого существует возможность покаяния.
Здесь величайшая Божия премудрость. Бог по-разному открывается людям. Разбойнику Он открылся особым, благодатным действием. Кому-то Спаситель открывается через страдания, а кому-то — через книги: человек ищет Бога, истину, изу¬чая книги, и находит. Например, как мы уже упоминали, святой мученик Иустин Философ сказал, что философия есть детоводительница ко Христу для людей, которые благочестиво ищут истину. Персидские волхвы, пришедшие на поклонение Христу, были язычниками, жрецами, однако они искали истину и нашли ее в своих книгах, прочитав там пророчества о Христе. И звезда Вифлеемская привела их к Спасителю. Потом они приняли христианство, были замучены за Христа и прославляются Церковью как святые мученики. Разные пути ведут к Богу.
Чтение и спасение
— Отец Сергий, а почему духовная литература подвигает человека к исполнению заповедей Божиих? Как именно она действует на душу и сердце? Можете ли вы привести примеры такого действия?
— Духовная литература — это Слово Божие, которое говорится по благодати. Когда человек слышит Слово, оно входит в его ум и сердце и этим самым освящает и просвещает его. Во-первых, оно дает ответ на многие сокровенные вопросы. Во-вторых, оно врачует душу, утешает, умиротворяет. Слово от Бога, слово, осоленное высшей мудростью и благодатью, воспринимается совсем по-другому.
Помню свои первые шаги в Церкви, первый разговор с верующими людьми, особенно со священниками. Слово священника поражало простотой и глубиной одновременно, в нем была сила. Об этом я потом прочитал в Евангелии: Господь говорил не как книжники и фарисеи, а как власть имеющий (Мф. 7, 29). Таково и слово настоящего раба Божиего.
Такое слово потрясает, дает пример, хочется жить именно так, как живет этот человек, хочется последовать ему. Думаю, эта мудрость так удивляет и покоряет, потому что несет в себе благодать. Эта благодать касается души, и душа это чувствует и возжигается ревностью к тому, чтобы последовать этому слову.
Святитель Игнатий говорит, что, так как в книгах Святых Отцов содержится благодать Духа Святаго, их нужно почитать, ставить на почетное место, обращаться с ними уважительно. Известно, например, что старец Паисий Величковский для встречи человека, который привез ему в монастырь редкую духовную книгу, собрал всю братию, вышел сам и устроил колокольный звон. А в жизнеописании одного из Глинских старцев приводится такой случай. Как-то он зашел в келью к послушнику и увидел, что тот на духовную книгу по¬ставил чайник. Он очень возмутился и сказал: «Как же это? Ты и на икону можешь чайник поставить?» — «Нет, не могу».— «А как же на книгу, там же тоже есть святые изображения, а самое главное, там Слово Божие, там благодать».
Почитая духовную книгу, мы почитаем Бога, ту Божию благодать, которая в ней содержится. А самое главное, книга — источник знания, источник заповедей, которые нам дает Господь для нашего спасения. И Священное Писание, и вообще духовные книги — это руководство ко спасению, к царствию небесному. Думаю, духовные книги, должны стоять вместе с иконами, в святом углу, потому что это Господь незримо присутствует в нашем доме.
— Батюшка, а насколько важно в наше время чтение творений Святых Отцов?
— Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что тот, кто в наши дни не читает книг Святых Отцов, спастись не может. Почему? Потому что раньше было много хороших духовников, подвижников, старцев, в каждом городе был монастырь, в каждом монастыре был свой подвижник. И даже если люди были простые, неграмотные, не умели читать, они, назидаясь жизнью этого подвижника, избирая его в духовные наставники, могли получить верное духовное знание и, руководствуясь его советами, спастись. Сейчас монастыри только начали возрождаться, многие иеромонахи недавно приняли постриг и, как правило, еще сами с трудом осваивают монашество, эту науку из наук, поэтому хороших наставников очень мало, но мы об этом уже говорили подробно.
Святитель Игнатий сравнивает писания Отцов со звездами, а Священное Писание — с луной. В древности, в первые века христиане плыли при свете дня, то есть при свете благодати Самого Солнца-Христа, Которое сияло в светильниках, в благодатных Отцах. Сейчас же — ночь, последние времена, а когда наступает ночь, то корабль плывет уже не при свете солнца, а ориентируется на луну и звезды. Хороший капитан должен уметь вести корабль по этим светилам. А если кругом совершенно беспросветная ночь, то тогда, наверное, лучше встать и подождать, пока зажжется какой-то светильник. Поэтому человек, отказывающийся от изучения творений Святых Отцов, делает непростительную ошибку.
Святитель Игнатий говорит о том, что утрачена духовная традиция, христианство неприметным образом уходит, удаляется от лица земли, утрачены светильники веры, духовные наставники и руководители, которые могли вести людей ко спасению, могли изложить свой духовный опыт. Подлинное христианство осталось в Слове Божием, в творениях Отцов, которые сами проводили святую жизнь и достигли духовного совершенства, а свой опыт, свой путь к Богу изложили в книгах. Поэтому сегодня, не читая творений Святых О¬цов, можно заблудиться.
Итак, ныне приходится спасаться только по книгам, но книги нужно читать с разумом, поэтому необходимо, чтобы при этом был советник, лучше всего, конечно, священник, или другой начитанный человек, но начитанный не как книжник и фарисей, а такой, который живет по Святым Отцам, с которым можно общаться, советоваться и руководствоваться этими советами; тогда можно спастись. Когда же человек, не зная Святых Отцов, сам совершает свое жизненное течение, ему грозит опасность погибнуть.
Преподобный Иоанн Лествичник в самом начале своей «Лествицы» говорит, что тот, кто не нашел себе Моисея-путеводителя, который вы¬вел народ израильский из пустыни в землю обетованную, находится в пучине погибели. Но, поскольку сейчас такого Моисея не очень легко найти, то для нас такие путеводители — книги. Человек, не открывший для себя значения духовных святоотеческих книг, не знает многих вещей.
Всех нас спасает Господь, но имеющий правильное духовное знание спасется быстрее и удобнее, а не имеющему этого знания очень легко заблудиться, впасть в прелесть, выбрать ложные ориентиры и погибнуть.
Я бы не стал говорить, что не читать книги — смертный грех, но нерадение о чтении опасно.
— Но сегодня многие люди не считают нужным читать святоотеческие книги и говорят, что им достаточно храма, куда они «ходят за благодатью».
— Преподобный Варсонофий Оптинский сказал, что без знания творений епископа Игнатия (Брянчанинова) невозможно понять современное монашество, современное христианство, его дух и направление. Эти слова остаются в силе; они сказаны для всех, а не только для некоторых. Для меня тоже весьма прискорбно встречать у людей равнодушие к отеческим писаниям и, в частности, к горячо любимому мною святителю Игнатию (Брянчанинову).
Приходилось слышать такое мнение: «Я читаю Евангелие, Псалтирь, хожу в храм, слушаю там проповеди батюшек, мне этого достаточно. Главное — Евангелие и Псалтирь». А святитель Игнатий утверждал, что этого недостаточно. Он говорил: «Святые Отцы да приведут тебя к Священно¬му Писанию, да будут для тебя детоводителями». Нужно научиться правильно понимать Евангелие и Псалтирь, знать и правильно понимать Предание Церкви.
Когда у человека появляется потребность более глубокой духовной жизни, он начинает искать ответ на возникающие у него вопросы. Рано или поздно он обращается к книгам, и тогда Господь посылает ему творения епископа Игнатия (Брянчанинова), которые суть ключ к правильному пониманию писаний древних и новых Отцов.
Когда человек начинает читать Святых Отцов именно с точки зрения поиска истины, а не просто для того, чтобы повысить свою эрудицию или сдать экзамены в богословском институте, он обязательно их для себя откроет. Как говорил прп. Нил Сорский, отеческие писания подобны песку морскому, в них есть ответы на все вопросы, их нужно только искать. Думаю, нужно разъяснять людям значение творений Святых Отцов. Преподобный Серафим Саровский говорил: «Ты сей — сей и при дороге, сей и на голой земле, и на каменистой, и среди терния, а взрастит Господь».
— Однажды я сказала своей знакомой, что на меня очень сильное впечатление произвели рассказы из жизни египетских старцев, а она ответила: «Надо читать об отечественных старцах». Мне кажется, что так нельзя ставить вопрос: у них всех одно Отечество — Небесное, все они — Святые Отцы. Правильно ли так думать?
— Вы обе правы: нужно читать и то и другое, и жития древних Отцов, и жития святых, которые подвизались на нашей земле в течение тысячи лет после Крещения Руси — от подвижников, о которых говорится в Киево-Печерском патерике, до святителя Игнатия (Брянчанинова), Глинских, Оптинских старцев, подвижников ХХ века. Это златая цепь святости, и если одно звено в ней разорвать, то будет нарушена вся цепь.
Египетские старцы жили в первые века христианства, и с тех пор уже очень многое в мире изменилось. Коптская, т. е. египетская, Церковь ото¬шла от благодати, приняв монофизитскую ересь. Древние египетские монастыри сохранились, но сейчас их населяют еретики-монофизиты. Таким образом, осталась только история православного Египта и писания о его старцах.
Существует большая разница между христианством века апостольского, века мученического, золотого века монашества, к которому как раз относятся египетские Отцы, и современностью. Книги, как мы уже говорили,— первые наши помощники и руководители. Они разъясняют нам Слово Божие, помогают применить его к различным обстоятельствам жизни. Но в IV и V веках были одни обстоятельства, а в ХХ и XXI — другие. Вы не сможете правильно понять духовной жизни, не сможете правильно понять поучения самих древних египетских старцев, если не посмотрите, как воплощали их заветы наши отечественные подвижники, близкие к нам по времени.
Если читать только древних Отцов, то сложится неправильное представление о духовной жизни. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в предисловии к пятому тому своих творений пишет: «Так поступает путешественник, претерпевший страшные бедствия в многотрудном и продолжительном путешествии: свои заметки, драгоценное сокровище, он передает тем, которые намерены предпринять подобное путешествие, или уже вступили на путь, не зная его или ознакомившись с ним лишь поверхностно, по описаниям устаревшим. Здесь указаны изменения, изменения не в сущности, а в обстановке, имеющей на сущность существенное влияние. Здесь указано, каким образом должно пользоваться писаниями древних и применять их к современности, избегая того ложного положения с его последствиями, в которое поставляется всякий не понявший и не приметивший необходимости применения».15
Если плыть по старым картам, то можно сесть на мель и погибнуть, потому что все меняется. Если же учитывать перемены, которые произошли в духовной жизни, руководствуясь такими книгами, как творения святителя Игнатия (Брянчанинова), письма игумена Никона (Воробьева), то у нас есть надежда на спасение. Именно через эти книги нужно прочитывать писания Отцов древности.
— Есть мнение, что в наше время достаточно читать книги только святителя Игнатия. Можно ли с ним согласиться?
— Я бы не стал говорить, что сегодня спасают только книги святителя Игнатия. Это однобокий взгляд. Христианство очень многообразно. Сам святитель говорит, что спасают Святые Отцы, а не один человек, поэтому изучать Святых Отцов надо в многообразии. Святитель Игнатий говорит, что одна из целей написания Отцами своих книг была дел, как оскудеют светильники благочестия и духовные наставники, и поэтому внушил Святым Отцам написать свои творения. промыслительная, что Господь Святой Дух .А святителю Игнатию Он внушил переработать эти творения, изложить применительно к нашему времени, поднять и разъяснить те вопросы, которые не поднимались Святыми Отцами древности или поднимались сокровенно.
Да, начать лучше со святителя Игнатия, потому что это ключ к правильному пониманию Отцов, но дальше необходимо перейти к творениям других Отцов. Нужно читать и святителя Феофана Затворника, современника святителя Игнатия; их очень интересно читать вместе, потому что они дополняют друг друга. Кстати, они переписывались, святитель Феофан спрашивал совета у святителя Игнатия, когда собирался уходить в затвор. Святитель Игнатий ему тогда не благословил уходить; и святитель Феофан последовал этому совету и ушел в затвор не сразу.
У святителя Феофана, наверное, лучшие толкования на апостольские Послания. Он разъяснял их не от себя, а собирал и соответствующим образом составлял разные толкования Святых Отцов. Поэтому, читая толкования святителя Феофана, мы тем самым обращаемся к опыту всей Церкви. В этом его большая заслуга. Также очень интересно его толкование на псалом сто восемнадцатый. Вообще же нужно читать все его книги: и аскетические творения, и письма.
Весьма полезны и письма Оптинских старцев, и упоминавшиеся письма игумена Никона (Воробьева), и книги о греческих отцах — современных старцах, на святой горе Афон и вообще в Греции просиявших, и жития, творения и письма современных подвижников благочестия, и, разумеется, книги древних Отцов: прп. Иоанна Кассиана Римлянина, Иоанна Лествичника, аввы Дорофея, Исаака Сирина, Варсанофия Великого и Иоанна Пророка — они, мне кажется, обязательно должны быть прочитаны.
Я назвал только аскетических писателей, но ведь многие Отцы истолковывали Евангелие: святители Иоанн Златоуст, Василий Великий, Амвросий Медиоланский, блж. Феофилакт Болгарский и другие,— и сейчас все эти книги, слава Богу, выходят. Из современных Отцов можно порекомендовать святителя Василия Кинешемского, который достаточно подробно разъяснил Евангелие от Марка. Кроме того, любые аскетические писания Отцов, и то же «Добротолюбие», основаны на Евангелии и, по сути, являются разъяснением евангельских заповедей или нравственного Предания Церкви. Если человек хочет знать истину, он обязательно будет их читать и изучать.
— Может ли молитва правильно совершаться без чтения и понимания творений Святых Отцов, ведь, например, игумен Никон (Воробьев) пишет, что молитве и христианству надо учиться только у свт. Игнатия (Брянчанинова)?
— Для души естественно обращаться к Богу через молитву. У новоначального, может быть, багаж знаний и невелик, но он не должен оставлять молитвы из-за того, что чего-то не знает. Например, в провинции, во многих деревнях, совсем нет духовных книг, а раньше было много неграмотных людей, которые не умели читать, но это не означало, что они не должны были молиться. Но одно дело — когда у человека нет возможности читать духовные книги, а другое дело — когда такая возможность есть, и в этом случае, конечно, необходимо приложить к молитве чтение Святых Отцов.
Чем больше мы будем знать о молитве, тем большего количества ошибок избежим, и тем успешнее будет наш труд. Любое аскетическое делание, особенно молитвенное, ставит перед человеком много проблем. Далеко не всегда можно получить ответ у священника, а читая книгу, особенно о молитве, мы получаем ответы на наши вопросы.
Кроме того, только высокодуховные мужи могут пребывать в молитве непрестанно день и ночь. Ум человека среднего не такой силы, мы не можем молиться непрестанно, поэтому лучше почитать что-то о Боге. Если устанем читать о Боге, можно почитать что-нибудь об этом мире, например, какую-нибудь научную статью. Святитель Феофан (Затворник) разрешает такое чтение. Сам он имел в затворе телескоп, микроскоп, фотоаппарат, медицинский атлас, различные научные книги, произведения мировых классиков и философов. Все это не мешало его затвору, его молитвенным и литературным занятиям.
Можно читать мемуары; игумен Никон (Воробьев) рекомендует читать исторические книги. Конечно, лучше читать книги духовные, если уж не можем молиться, но когда и на это нет сил и возможностей, то вместо празднословия и пустого хождения в гости к не очень благочестивым людям, лучше почитать что-нибудь о птичках, рыбках, цветочках.
— Отец Сергий, а полезно ли читать православные газеты и вообще православную периодику?
— В некоторых душевных состояниях, думаю, даже необходимо. Когда человек очень сильно устал, он не в состоянии воспринять серьезную отеческую книгу, и можно почитать о событиях, происходящих в православном мире. Периодические издания — это летопись современного Православия, где рассказывается о разных церковных явлениях, приводятся описания подвижников благочестия и т. д. Я очень люблю, например, читать раз¬личные епархиальные издания, особенно отдаленных епархий. Сейчас открылся доступ в разные архивы, и там публикуются жития подвижников, мучеников, случаи из церковной истории. Все это очень интересно.
К сожалению, большинство периодической литературы издается людьми, недавно обратившимися к Богу, и темы, которые они затрагивают, не всегда глубокие, хотя в последнее время, надо сказать, издания становятся более серьезными. С моей точки зрения, самая лучшая газета — это «Православный Санкт-Петербург». Она издается серьезными православными людьми, и там есть очень полезная информация на разные темы; я, как монах, нахожу там для себя много интересного. Люблю также газету «Радонеж»: она очень актуальна, отвечает на многие вопросы современности, из нее я узнаю информацию, которая мне как настоятелю храма, полезна и необходима.
— Святитель Феофан Затворник пишет, что книги с человеческими мудростями могут питать дух, но чтобы разобраться в них, чтобы «обнаружить премудрость, и благость, и правоту писавшего», надо быть человеком образованным. На самом ли деле это так? Ведь тот же свт. Феофан замечает, что самое высшее наше наслаждение есть чтение творений Святых Отцов, обучающих умно-созерцательной жизни. Можно ли сказать, что изучение Святых Отцов возбуждает душу к доброму соревнованию?
— Книги человеческой мудрости — это прежде всего научные книги. Наука изучает Божии творения. Но, как известно, есть наука и есть лженаука, есть гипотезы, теории, а есть аксиомы, научные факты. И нужно уметь это различать. И здесь, может быть, важно не столько высшее образование, сколько способность понимать, где научные данные, которым можно доверять, а где выдумки. На-пример, сейчас распространяется учение некоего Фоменко, который всю историю перевернул с ног на голову. Ясно, что все это ложь, человек просто зарабатывает таким образом деньги, выдавая за науку свои оригинальные выдумки.
И теорию Дарвина тоже долго выдавали за научную, а сейчас, например, в Англии ученые объединились и написали протест против ее преподавания в общеобразовательных школах, поскольку эта возмутительная теория совершенно не соответствует последним данным науки. Известно, как добывались «открытия» дарвинистов: они подтачивали кости напильниками, чтобы выдавать питекантропов за динозавров или динозавров за питекантропов; их много раз ловили на такой подделке.
Сам святитель Феофан, как мы уже говорили, пребывая в затворе, имел разные научные книги, выписывал почти все журналы, которые выходили в России, в том числе научные, интересовался всем этим и все это изучал.
Вообще он был очень образованный человек. Он очень любил историю и говорил, что она отражает судьбы Божии о народах и поэтому весьма полезно ее изучать — не только Священную историю, но общечеловеческую. И в своих книгах свт. Феофан часто обращался к научным данным в качестве доказательства явлений духовного свойства.
Итак, конечно, сама по себе наука не противоречит вере, как нас долго убеждали. Сейчас во всех цивилизованных странах очень заметен союз науки и веры.
Чтение же Святых Отцов всегда признавалось царицей добродетелей, поскольку прежде чем что-то исполнить, это нужно узнать. Читая аскетические и догматические творения Святых Отцов, мы приобщаемся к той глубине их веры, которую они стяжали своей подвижнической, евангельской жизнью.
— Когда читаешь книги Святых Отцов о разных грехах: злобе, ненависти, зависти и т.д.,— чувствуешь, что ты очень грешен и сильно переживаешь. Я дала одну книгу соседке, а она говорит: «Я не могу читать — у меня повышается давление». Как быть в таких случаях?
— Бывает, что некоторые книги человеку читать рано. Помню, когда я впервые читал «Слово о смерти» святителя Игнатия (Брянчанинова), то впал в уныние и отчаяние: не понес того, что там написано. Я был еще совсем молодой. Спросил у своего духовника, а он говорит: «Знаешь, не читай пока. Придет время — прочитаешь». И, действительно, когда через несколько лет, в монастыре, я обратился к этой книге, то уже совсем по-другому прочитал все то, что не мог читать прежде. Для каких-то книг нужно созреть.
— Наверное, нужно подобрать какое-то другое чтение?
— Да, о том же покаянии можно найти такое чтение, которое не испугает, не приведет в отчаяние и уныние. Преподобный Антоний Оптинский говорил, что можно сказать человеку: «Сейчас я тебе так дам, что у тебя и глаза выскочат», а можно постепенно приводить его к раскаянию, чтобы в нем не пропала надежда. При настоящем раскаянии человек не теряет надежды на милосердие Божие. А раскаяние, которое кончается отчаянием,— неправильное раскаяние.
15. Творения святителя Игнатия. Т. V. Приношение современному монашеству. М., 1998. С. V.
Выбор чтения
— От чего зависит выбор чтения церковного человека?
— Наверное, от разных обстоятельств, потому что люди все разные: некоторые работают в миру, некоторые служат при храме, связав свою жизнь с Церковью, есть желающие получить духовное образование, есть духовенство, священники, и т. д. и т. п. Важно также, где человек живет: в сельской местности или в городе, и каков его интеллектуальный уровень.
Святые Отцы говорят о том, что мирянам нужно читать книги, написанные для мирян, монашествующим и тем, кто склонен к монашеской жизни,— книги, написанные для монашествующих. Среди последних различается также чтение для совершенных, для преуспевших и для новоначальных.
Есть духовная жизнь деятельная и есть — созерцательная. Деятельная жизнь — когда человек что-то делает. Созерцательная жизнь — это жизнь молитвенная, внутренняя. Естественно, книги, на¬писанные о созерцательной жизни, понимает тот человек, который к ней прикоснулся, вступил на поприще такой жизни.
Сначала же нужно читать книги о деятельной жизни. Для мирян (впрочем, и для монашествующих также) писали такие учителя Церкви, как свтт. Василий Великий, Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский, Димитрий Ростовский, Тихон Задонский, Игнатий (Брянчанинов), Феофан Затворник.
Книги следует выбирать соответственно своему «чину». Семейным людям необходимо одно чтение, тем, кто не имеет семьи, но в будущем хотел бы ее создать,— другое; тем, чья семья распалась — по причине смерти одного из супругов или еще по какой-то причине — и кто живет целомудренной жизнью, — третье, т. к. у всех разные вопросы и интересы.
Но любой человек должен постепенно углублять свои знания о вере, т. к. где бы ни находился христианин, в каком коллективе бы он ни был, окружающие, зная, что он верит в Бога, периодически задают ему вопросы о вере. И нужно, как мы уже говорили, уметь дать ответ. Кроме того, если у человека есть дети, то его обязанность воспитать их в христианской вере, объяснить им то, что им непонятно, рассказать об истории Церкви и о ее учении и т. д.
— Батюшка, а какие книги Вы посоветуете молодым людям, которые намерены уйти в монастырь?
— Это вопрос непростой. Естественно, прежде чем уйти в монастырь, нужно познакомиться с монашеством. У многих из тех, кто узнает о монашеской жизни поближе, желание оставить мир начинает ослабевать, и, наверное, это правильно, потому что все-таки в монастырь нужно уходить, когда человек готов к этому, знает, куда идет, и, самое главное, когда есть Божия воля, Божие благословение на такой решительный шаг.
Таким людям я посоветовал бы прочитать авву Дорофея, прп. Иоанна Лествичника, творения святителя Игнатия, особенно пятый том, «Приношение современному монашеству». Я никому не советую уходить в монастырь, не прочитав этой книги. Нужно понять не только, что такое монашество, но и чем современное монашество отличается от монашества древнего. Это крайне важно.
Святитель Игнатий поднимает эту тему. Святитель Феофан тоже много пишет о монашестве. Недавно вышли письма схимонаха Паисия Афонского; вначале помещено его письмо как раз к молодым людям, которые готовятся вступить в монашество. Он пишет о том, как нужно готовить себя, как — родителей, чем руководствоваться при выборе святой обители и т. д.
Посоветую почитать и прп. Исаака Сирина. Некоторые считают, что он писал только для отшельников, для людей высокодуховных. Я впервые прочитал его «Слова», когда мне было 20 лет, и они произвели на меня неизгладимое впечатление. Конечно, я мало что понял, но то, что смирение нужно полагать в основу всей своей жизни, всех своих подвигов,— а это, в общем, понятно, близко и доступно всем,— я уяснил на всю жизнь. Хорошо также почитать преподобного Иоанна Кассиана Римлянина, который описывает свои путешествия по египетским пустыням первых веков христианства, свои беседы со старцами-подвижниками; в них можно найти очень много полезного.
Конечно, нужно читать и жития святых, особенно последнего времени. Я очень люблю издание «Отечественные подвижники благочестия XVIII—XIX веков», считаю, что они не менее важны, чем жития святых свт. Димитрия Ростовского. Это энциклопедия русской святости (четырнадцать томов), написанная по благословению священномученика Никодима Белгородского, который сам принимал участие в работе над ней.
Вообще, книг очень, очень много, но повторю: только одного чтения все-таки недостаточно, нужно общаться с монахами, побывать в святых обителях, найти себе духовника-монаха. Преподобный Исаак Сирин говорит, что тот, кто собирается в монастырь, должен духовником иметь монаха, а не белого священника. И только, наверное, получив достаточно знаний, приготовив себя в соответствии с книгами Отцов и советами духовника, можно думать о таком шаге.
— Что бы Вы посоветовали читать людям, которые уже вступили в святую обитель, живут в монастыре?
— У них, наверное, есть духовник, который направляет их чтение. Хотя есть случаи, когда человек, поступая в монастырь, продолжает руководствоваться советами духовника, который остался в миру. Думаю, что это вполне допустимо и даже правильно.
Вообще же жизнь монаха — это тайна, и выбирать чтение ему нужно в зависимости от вопросов, которые у него возникают, от его внутренней жизни. Кто-то берет в руки «Добротолюбие», кто-то более простые книги, но, думаю, в монастыре, на передовой духовной жизни, творения святителя Игнатия — самое первое чтение: они утешают, дают совет, порой очень вовремя. Все подвижники ХХ века, такие, как отец Никон (Воробьев), иеросхимонах Стефан (Игнатенко), схиархимандрит Игнатий (Лебедев) — никогда не расстава¬лись с его книгами.
Конечно, нужно перечитывать авву Дорофея, прп. Иоанна Лествичника, Исаака Сирина и других Св. Отцов. Думаю, что также нужно обязательно изучать историю своей обители и жизнь подвижников, которые там подвизались. Когда я был насельником Оптиной пустыни, то читал духовное наследие Оптинских старцев и воспоминания о них, так что незримо чувствовалось их присутствие.
— Можно ли мирянину читать «Добротолюбие»?
— Святитель Феофан Затворник считал, что «Добротолюбие» можно читать всем. Он послал пятый том «Добротолюбия», который недавно перевел, одной домохозяйке, и в письме заметил: «Не думайте, что там вас ничего не касается. Хоть там и написано о высоких вещах, но вы, тем не менее, его прочитайте и приложите к жизни то, что возможно». С другой стороны, святитель Игнатий (Брянчанинов) считал, что «Добротолюбие» — это чтение не просто для иноков, но для иноков преуспевших, хотя некоторых авторов «Добротолюбия» рекомендовал всем. Чтобы правильно понять «Добротолюбие», необходимо иметь некоторую под¬готовку, и не только аскетическую (т. е. когда чело¬век делом исполнил писания Святых Отцов), но и книжную.
Необходимо прочитать сначала какие-то другие книги, попроще, и уже потом переходить к «Добротолюбию». Это можно сравнить с тем, как мы получаем образование: сначала человек учится в начальной школе, потом в средней и только после этого поступает в высшее учебное заведение. Если же он сразу поступит в вуз, будучи неграмотным, то не сможет там учиться, или неправильно что-то поймет. Чтобы этого не произошло, надо начинать с книг для новоначальных.
Еще раз подчеркну, что начинать нужно с Отцов, которые ближе к нам по времени: со святителя Игнатия (Брянчанинова), особенно с первого и четвертого тома его творений, со святителя Феофана Затворника, который изложил основы аскетической жизни в таких книгах, как «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться», «Путь ко спасению» и других. Еще можно порекомендовать «Невидимую брань» преподобного Никодима Святогорца в переводе святителя Феофана Затворника и других отцов, которых я уже перечислял. Сначала лучше прочитать их, а потом уже переходить к более древним авторам. Можно читать и «Добротолюбие», если ваши пастыри вас благословят.
— Батюшка, но если человек все-таки будет читать «Добротолюбие», то с чего лучше начать? Там ведь есть, наверное, какие-то главы и о деятельной жизни?
— Я бы советовал читать «Добротолюбие» в русском переводе, сделанном святителем Феофаном. Можно просмотреть второй том: там говорится о добродетелях, о страстях; можно также порекомендовать четвертый том, в котором собраны поучения преподобного Феодора Студита: он пишет для монашествующих, но любой православный человек, думаю, может извлечь оттуда для себя полезные уроки. А, например, пятый том предназначен уже для настоящих делателей молитвы Иисусовой — исихастов. Мне кажется, для нас будет преждевременным брать его в руки.
— Как Вы посоветуете мирянину читать «Лествицу»? И можно ли самому, не имея опытного духовного руководителя, каким-то образом пытаться восходить по описанным ступеням?
— «Лествицу» нужно читать всем: и мирянам, и монашествующим. Об этом говорит, в частности, и то, что одно из воскресений Великого поста посвящено воспоминанию преподобного Иоанна Лествичника. И по уставу за богослужением положено читать отрывки из «Лествицы», Пролога, творений некоторых Отцов Церкви, написанных первоначально для монахов. Но советы, данные там, изъяснение евангельских заповедей полезны всем: и мирянам, и монашествующим,— всем, кто желает спастись.
Преподобный Макарий Оптинский говорил, что «Лествица» святого Иоанна, а также «Поучения» аввы Дорофея должны быть настольными книгами для любого православного христианина, их нужно перечитывать каждые три года. И сам он так делал.
«Лествица» была написана монахом и для монахов, но закономерности духовной жизни одинаковы для всех, и никакого греха не будет мирскому человеку прочитать эту книгу, узнать способы борьбы со страстями, открыть для себя духовные истины, которые можно применить в своей духовной жизни. Главное, при чтении ее — исходить из того, что мы — никто, не взошли даже на первую ступеньку. Дай Бог когда-нибудь хотя бы мысленно, хотя бы символически взойти на нее. Этого уже будет достаточно.
Первая ступенька — это отречение от мира, когда человек, может быть, и не дав монашеских обетов и оставаясь связанным семейными узами, осознает пагубность мира и необходимость жить ради Бога. Оставаясь в миру и продолжая исполнять свои обязанности по отношению к близким, он не забывает и о своих обязанностях по отношению к Богу: о посещении храма, молитвенном правиле, соблюдении постов, о борьбе со страстями и о делании евангельских заповедей.
Сейчас мало тех, кто осилил первую ступеньку. Ведь что значит взойти на какую-нибудь ступеньку? Это значит в совершенстве достигнуть той добродетели, которая ей соответствует. Но совершенное отречение от мира, совершенное целомудрие, совершенное рассуждение, совершенное послушание и т. д.— это дела святых людей, а их всегда было очень мало, тем более сейчас.
— Сейчас выходит много писем святых и подвижников благочестия. Как мы можем научаться из них духовной жизни, если они чаще всего были написаны в ответ на конкретные вопросы конкретным лицам, и могут противоречить друг другу?
— Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил, что многие писания еще древних Отцов представляют собой именно частные письма. Послания апостольские — это тоже письма, написанные определенным группам христиан. И «Лествица» была написана преподобным Иоанном Лествичником по просьбе игумена, который задал ему конкретные вопросы. Творения преподобного Исидора Пелусиота, современника святителя Иоанна Златоуста (кстати, у нас в издательстве вышел его двухтомник) состоят из писем к разным лицам: мирянам и монашествующим, епископам и священникам,— в них разбирается множество частных вопросов. Однако они вошли в «Добротолюбие», просуществовали более полутора тысячи лет, и люди читают их и назидаются. В обширном духовном наследии прп. Нила Синайского письма также занимают большое место (они тоже выходили в нашем издательстве).
Духовный опыт святого человека — это уже опыт Церкви, и его пример разрешения каких-то частных вопросов весьма важен и вполне может быть использован другими людьми.
С другой стороны, святитель Игнатий говорит, что духовная литература подобна аптеке: человек неискушенный, не разбирающийся в лекарствах может выбрать то лекарство, которое для него окажется ядом. Необходимо иметь рас-суждение, а для этого нужен духовник, который поможет правильно выбрать книгу. По словам игумена Никона (Воробьева), дело современного духовника — помочь своему духовному чаду вы¬брать правильный ответ на вопрос из отеческих писаний.
Итак, письма публиковались всегда, это было в традиции Церкви, начиная с апостольских времен, и на это была Божия воля. Сегодня вышли замечательные письма Оптинских старцев, игумена Никона (Воробьева), святителя Феофана Затворника, которые были изданы им самим, святителя Игнатия (Брянчанинова), который, кстати, запретил их публиковать, запретил по смирению, но была воля Божия их издать. Это замечательные, потрясающие письма, в них содержатся такие духовные перлы, которые, я думаю, не одного человека привели к вере и обратили на путь покаяния. (Кстати, в нашем издательстве была выпущена прежде неопубликованная переписка свт. Игнатия с оптинскими старцами — под названием «Странствие ко вратам вечности»).
Нам нужно быть благодарными Господу за то, что эти письма доходят до нас. Это очень полезное чтение. Писал человек 100—200 лет назад письмо другому человеку, а теперь это письмо читают десятки тысяч других людей, назидаются, получают пользу. Господь хочет, чтобы этот духовный опыт получил не только один, но и многие, поэтому они и доходят до нас.
— Насколько осторожно нужно относиться к выбору новой литературы? Ведь все-таки надо знать, насколько автор причастен Божественной благодати. Например, творениям свтт. Игнатия (Брянчанинова), Феофана Затворника мы можем доверять, потому что это люди святые. Наверное, нельзя все подряд покупать, даже если, может быть, и батюшка советует какую-то книгу почитать.
— Все-таки батюшкам надо доверять, потому что они люди, во-первых, грамотные, во-вторых, объективно имеющие благодать и, в-третьих, поскольку они постоянно имеют дело со Словом Божиим, наверное, у них есть определенный «духовный вкус». А вообще святитель Игнатий нам далтакой критерий, по которому нужно отбирать не только то, что мы читаем, но и то, что слушаем: учение любого проповедника, любого пастыря — об этом уже шла речь выше — нужно поверять Святыми Отцами.
Итак, мы несомненно должны доверять святоотеческим писаниям. А слушая и читая проповеди и поучения новых учителей, мы должны проверять, что в них согласно со Святыми Отцами, а что нет, и то, что согласно, брать, а то, что не согласно, отставлять. При этом надо постараться понять, действительно ли это несогласно с учением Св. Отцов, или мы чего-то не понимаем. Может быть, стоит посоветоваться с духовником. Ведь сейчас такое время, когда и чтения Святых Отцов недостаточно, поскольку современная жизнь ставит пред нами свои вопросы. Но и без Святых Отцов, как мы уже говорили, спасение затруднительно.
Из современных авторов мне интересен, например, архимандрит Лазарь (Абашидзе), некоторые произведения архимандрита Рафаила (Карелина), особенно воспоминания о различных современных старцах, поскольку это прикосновение к живой святости. Эти жизнеописания также содержат и наставления, и ответы на вопросы, которые задавали подвижникам христиане XX века. Это ближе нам по времени, и это, наверное, самое дорогое.
Замечательная книга — «Святой преподобный Серафим Вырицкий и русская голгофа». Я считаю, что это одна из лучших книг, вышедших за последнее время. Творения отца Дамаскина (Орловского), его энциклопедия святости, «Подвижники благочестия, мученики, исповедники ХХ века»,— наверное, должны быть настольной книгой современного православного человека, поскольку каждая эпоха имеет какие-то свои, особые черты, ставит свои вопросы и дает свои ответы.
Если мы не учтем преемственности, то не сможем понять, как сейчас нужно правильно строить свою духовную жизнь. Из XIX века нельзя так про¬сто, закрыв глаза, перескочить в век XXI, это будет неправильно. XIX век — век святителя Игнатия, святителя Феофана, Оптинских старцев, прп. Серафима Саровского, других подвижников. Но XX век — это тоже век подвижников благочестия, век мучеников, исповедников, век прп. Силуана Афонского, отца Никона (Воробьева).
Все это нужно знать, чтобы правильно понять сегодняшнюю жизнь. Но необходимо читать и современную литературу. К тому же, большинство авторов сейчас пишет для новоначальных, т. е. для тех, кто идет к Церкви или кто только что пришел в нее. Эти книги нужны, потому что с человеком нужно говорить на его языке, на современном языке разъяснить ему истины веры. А за более глубокими наставлениями нужно обращаться к Святым Отцам.
— Как Вы относитесь к произведениям старца Паисия Святогорца?
— Очень хорошо. Издательство нашего храма неоднократно обращалось к личности этого старца и его писаниям. Книга «Когда чужая боль становится своей» выдержала уже очень много изданий, она очень популярна среди православных и постоянно переиздается.
Сейчас выходят воспоминания об отце Паисии, беседы с ним в переводе с греческого языка. Его наставления ценны тем, что этот благодатный светильник жил во времена, близкие к нам (он умер в 1993 году). Когда я был насельником Оптиной пустыни, наша братия ездили на Афон, видели старца — это было в 1991 или 1992 году. Кстати, на вопрос, что будет с Россией, он ответил: «Над Россией сейчас тучка, но она скоро пройдет. Нужно детей учить Слову Божию», т. е. воспитывать молодое поколение в истинах веры. С таким оптимизмом он смотрел на будущее России.
Однако с некоторыми его мнениями я не совсем согласен. Например, борцы с ИНН ссылаются на его суждение о Шенгенских визах и электронных паспортах. Но, во-первых, налоговые номера — это все-таки не электронные паспорта, есть разница; во-вторых, я думаю, что отец Паисий переоценивал значение электронных паспортов. Но это мой личный взгляд, для кого-то он может быть неприемлемым.
Старец Паисий, несомненно, человек святой жизни, но мы знаем, что даже у Святых Отцов бывали иногда догматические заблуждения и ошибки. Кроме того, могут быть некачественные переводы. Иногда возникают даже противоречия: в одной книге старец Паисий говорит одно, в другой прямо противоположное. Я думаю, это, с одной стороны, недостатки перевода, а с другой,— сказанное одному не всегда подходит другому. Например, кому-то отец Паисий говорит, что не надо заниматься политикой, а кому-то, наоборот,— советует, чтобы безбожники не захватили все государственные посты и не начали преследовать Церковь. То есть одному человеку политикой заниматься не надо, а другому, кому Бог благословит, надо. Нужно с рассуждением читать эти писания, как и вообще любые книги.
О рассуждении и осторожности
— Отец Сергий, а как вообще быть с проблемой перевода? Часто при переводе святоотеческой литературы, а особенно современных греческих книг, теряется или искажается смысл. Некоторые стараются переводить текст дословно, но слова порой имеют множество значений, а какие-то идиоматические выражения невозможно адекватно перевести на русский язык. Получается, что читатель все время подвергается риску получить неточную передачу слов святого человека.
— При переиздании книг Святых Отцов, вышедших в России до революции, мы сталкивались с большими проблемами, поскольку тогда часто делали так называемый «зеркальный» перевод, т. е. текст переводился слово в слово, был иногда просто непонятен и нуждался в редактировании. Например, перевод творений преподобного Феодора Студита был сделан более или менее хорошо, а вот в переводах прп. Исидора Пелусиота, свт. Амвросия Медиоланского, «О покаянии и надежде воскресения», прп. Нила Синайского были «темные места», неточности. Мы долго сидели, ломая головы, думая, что это значит. Догматы просто не решились трогать, оставили, как есть, на совести переводчиков, по¬тому что нужно самому быть святым отцом, иметь благодатное просвещение, чтобы разъяснять догматы, догадываться, что хотели сказать другие Отцы, иначе сделаешься родоначальником ереси. Но в тех местах, которые касались нравственной области я, как священник, счел возможным под свою ответственность внести некую ясность.
Вообще издание книг — очень серьезное дело, которое Церковь должна взять под свой контроль и готовить для этого кадры. Наверное, наши духовные учебные заведения — Свято-Тихоновский богословский институт, может быть, даже Духовная Академия — должны готовить не только будущих пастырей, но и будущих издателей, потому что издание Слова Божия — весьма важное дело. Мы знаем, что при Издательском совете создано учебное заведение, которое готовит православных журналистов, но в масштабах нашей Церкви этого недостаточно.
Печатное слово — это великая ответственность; устное слово со временем, может быть, будет забыто, а вот книга останется в веках, ее будут читать наши потомки. И если издатели что-то не так перевели, это может привести даже к возникновению ереси. Мы же знаем, что старообрядческий раскол последовал оттого, что переписчики делали ошибки в книгах.
Сейчас появляются издания Святых Отцов Библейского богословского института имени апостола Андрея Первозванного, который основан протоиереем Александром Менем и связан с отцом Георгием Кочетковым, т. е. фигурами одиозными, чьи воззрения нельзя назвать православными. Я бы сказал, что они выполнены не всегда добросовестно и доброкачественно и порой не соответствуют подлинникам.
Повторю, на издателях лежит великая ответственность, если они берутся что-то переводить и издавать. А человек, который берет в руки современную книгу, особенно перевод с греческого языка, должен понимать, что некоторые вещи могут быть переведены неточно. Как мы уже говорили выше, их надо поверять Святыми Отцами.
— То есть критерием истинности того или иного изречения, которое для нас непонятно или сомнительно, является общий контекст Святых Отцов?
— Соответствие Священному Писанию, Священному Преданию и отеческим писаниям. Этим нужно поверять все, что мы читаем,— об этом мы постоянно напоминаем, как и о том, что вообще за разъяснениями непонятного надо обращаться к своим духовникам.
— Назовите, пожалуйста, современную православную литературу о жизни Христа и ее источники.
— О жизни Господа нашего Иисуса Xриста повествует Евангелие, и вся литература о Нем имеет основанием Священное Писание и священное Предание Церкви. Наверное, современной литературой можно считать и переиздания Святых Отцов, которые писали о Xристе. Это очень обширная литература.
Возможно, современная наука могла бы обогатить ее какими-то археологическими находками. Например, в семинарии до революции преподавали такой предмет, как церковная археология. Были найдены Кумранские рукописи и т. д., но все это требует очень глубокого изучения.
Сейчас выходят книги, в которых рассказывается о последних открытиях, связанных с Туринской плащаницей, называемой пятым Евангелием. В течение уже многих лет ее всесторонне изучают, делаются открытия. Результаты этих исследования многих привели к Богу. Я, например, знаю одного профессионального фотографа, которому еще в советские годы, когда это было под запретом, показали фотографию Туринской плащаницы, по сути представляющей собой негатив. Он долго, внимательно смотрел и сказал: «Этого подделать нельзя». После этого он, атеист, задумался о Боге, уверовал и пришел в Церковь. Вообще, очень многие, столкнувшись с Туринской плащаницей, обратились в христианство.
В Сретенском монастыре есть большая фотография Туринской плащаницы.
Вообще же, в огромном море современной православной литературы сложно ориентироваться. Ежедневно на прилавках книжных лавок появляются новые издания. «Московский церковный вестник» публикует рецензии на некоторые из них, но этого, к сожалению, недостаточно.
Поэтому я бы Вам посоветовал зайти в любой православный магазин, расспросить людей, непосредственно связанных с книгами, т. е. продавцов православной литературы, о том, что Вас интересует, и они, наверное, смогут Вам помочь.
— Отец Сергий, мы знаем, что у еретиков существуют толкования Священного Писания, которые в значительной степени произвольны и искажают его смысл, или, например, есть иудейский Талмуд, совершенно извращающий и подменяющий Писание. В чем их отличие от толкований Священного Писания Святыми Отцами?
— Православные святоотеческие толкования написаны Святым Духом через Своих угодников, святых людей. В Послании святого апостола Петра сказано: Никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым (2 Пет. 1, 21). Таким образом, апостолы, пророки и другие угодники Божии не от себя, не от своего ума истолковывали Священное Писание, как это делали мирские философы, которые, может быть, и были весьма умными людьми, но ум их не был просвещен благодатью.
В Православной Церкви богословие понимается как особый дар благодати, который дается за подвижническую жизнь тем, кто очистил свое сердце жительством по евангельским заповедям, освободился от действия страстей. Только в такого человека вселяется Божия благодать, которая через него возвещает Слово Божие окружающим.
А по поводу еретиков блаженный Августин говорил, что они могут совершать свое богослужение, у них есть даже некая пародия на Таинство Евхаристии, но у них нет одного — благодати. И в еретических толкованиях Священного Писания благодати нет. Это просто размышления, может быть, умных, образованных и начитанных людей. Но это человеческие учения, и если им последовать, взять их за руководство, то они могут привести к погибели: если слепой поведет слепого, оба упадут в яму (Мф. 15, 14). Господь говорил отошедшим от благодати фарисеям: Тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим. Ибо вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого (Мк. 7, 7-8).
Это очень опасно. И новоначальному христианину, по учению Святых Отцов, следует с большой осторожностью удовлетворять свое стремление понять Священное Писание.
Для этого лучше всего обратиться именно к святоотеческим книгам, или к священникам, потому что священник имеет благодать, равную апостолам, и право учить. Конечно же, как мы уже не раз подчеркивали, мы верим такому священнику, который опытом личной жизни, своими добродетелями доказывает истинность своей веры.
— А можно ли иногда читать религиозные книги неправославных авторов?
— Чтение еретических книг весьма опасно. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что православному христианину ни в коем случае не нужно читать еретических сочинений, «так как одна ложная мысль, усвоенная душой, может погубить душу». Святитель Игнатий, например, считал, что толковать Священное Писание может только ум богопросвещенный, ум святого, облагодатствованного человека. Поэтому он признавал только толкования Святых Отцов Православной Церкви и напрочь отвергал еретические толкования, как толкования человеческие.
— В последнее время проявляется большой интерес к литературе о бесноватых, отчитках и т. п. Насколько этот интерес здоровый?
— Да, эти книги расходятся большими тиража¬ми, они популярны, это «жареная» тема для определенного круга читателей, в основном из неофитов. Книги на эту тему, которые я видел, очень странные. В них, например, приводятся слова беса на отчитке. Но мы же знаем, что бесам верить нельзя, так как они все время врут. Для чего же это писать? Для чего верить этому? Для чего вообще это пропагандировать, публиковать? Повышенный интерес к такого рода литературе — это духовно нездоровое явление, граничащее с прелестью.
Святые Отцы вообще интерес к бесовскому не считали здоровым явлением. Мне кажется, нужно больше читать о добродетелях, чем о бесах и бесновании, проявлять интерес к духовному, к благодатному миру, а не к бесовскому. Могу посоветовать книгу, сообщающую вполне достаточные и необходимые знания о мире духов — как светлых, так и темных. Это третий том творений святителя Игнатия, который начинается со «Слова о чувственном и духовном видении духов».
— Моему сыну 9 лет, мы два года ходим в храм, он исповедуется, причащается, молится. Нужно ли ему советовать читать Псалтирь хотя бы понемножку, т. е. доступна ли ребенку красота слова — я не говорю о смысле,— вообще доступно ли псалмопение хоть в как-то мере детскому пониманию, или же с этим не надо спешить?
— Красота слова доступна тогда, когда человек понимает, что читает. Псалтирь очень глубока, и те переживания, которые там описаны,— это покаянные чувства пророка Давида. Возьмем, к примеру, пятидесятый псалом. Ведь вряд ли ваш девятилетний сын поймет, что предшествовало его написанию, и если даже вы как-то умудритесь ему это разъяснить, он все равно не сможет это пережить, это доступно только взрослому человеку. Но есть разные каноны, акафисты, особенно акафисты святым. Там изложены их жития, сказано об их добродетелях, о том, как люди стяжали эти добродетели. Мне кажется, ребенку это будет более близко и понятно. Еще можно посоветовать читать Евангелие, вообще Священное Писание.
Светская литература для православных детей и взрослых
— Отец Сергий, а чтобы Вы посоветовали детям читать, кроме детской православной литературы, которая, может быть, не столь обширна. Что полезно или допустимо читать из литературы светской?
— В журнале «Отрок», № I за 2002 год, опубликована замечательная статья отца Глеба Каледы «Чтение как воспитательный фактор», где как раз рекомендуется читать детям разных авторов, в том числе и светских. Я немного процитирую: «Желательно, чтобы подростки прочли «Камогрядеши» Сенкевича, «Катакомбы», «Мученики Колизея», «Героини веры»,— увлекательные книги Евгении Тур о христианах первых веков. В ряду с ними нужно поставить «Последние дни Помпеи». Для домашнего чтения по ролям рекомендуется драма К.Р. «Царь Иудейский». Для детей и юношества хороши «Хижина дяди Тома» Бичер Стоу, «Отверженные» Виктора Гюго. Достоевский в целом доступен только старшеклассникам и взрослому читателю». Однако отец Глеб настоятельно рекомендует этого великого русского писателя для чтения и взрослым, и подрастающему поколению.
Дальше отец Глеб говорит: «Известен случай, когда молодой человек, прочитав произведения Антуана де-Сент Экзюпери, пришел к православной вере и крестился. Религиозный смысл заложен в «Письмах баламута» Льюиса, в современной литературной форме он учит бороться с грехом в себе и вокруг себя, вскрывая хитрости соблазняющего нас князя мира сего. Для расширения кругозора детей полезны исторические романы Алексея Толстого, Загоскина, Балашова, Вальтера Скотта, Сенкевича и др.
Исторические романы пробуждают интерес к чтению популярной и серьезной исторической литературы и к биографическим исследованиям и житиям. Особенно следует выделить труды Ключевского. Каждый должен знать его «Курс русской истории». Большое образовательное значение имеют книги о путешествиях, они воспитывают любовь к природе, расширяют географический кругозор, укрепляют волю, в какой-то мере удовлетворяют мальчишескую страсть к приключениям».
Наверное, сюда можно добавить также вообще книги о природе, которых сейчас издается достаточно много. «Литература эта огромна, здесь записки самих путешественников, например, Амундсена, Нансена, Пржевальского, Ливингстона, наше¬го современника Ива Кусто и др. Среди них хочется обратить внимание на небольшую книжку Скотта «Ледниковый щит, и люди на нем», где наряду с природой, повседневным трудом путешественника-исследователя описываются и его религиозные переживания. Эта книга переведена на русский язык в серии «Путешествия, приключения и фантастика».
Из географических приключенческих книг можно особо рекомендовать сочинения Арсеньева, путешественника, географа, этнографа и писателя. По мнению Горького, он соединил в себе таланты Джека Лондона, Фенимора Купера и Сетона Томпсона. Наиболее известна его книга, которую следует рекомендовать читать юношеству, «Дерсу Узала» — книга о человеческой красоте простого охотника. Рядом с «Дерсу Узала» можно поставить книгу о проводнике Шерпи, первым из людей взо¬шедшим на Эверест, «Тигр снегов». Заслуживает внимания «По Уссурийскому краю», «В горах Сихоте-Алиня» и «Сквозь тайгу».
Здесь нельзя обойти вниманием сочинения Сетона Томсона с его собственными иллюстрациями, это классика мировой литературы. Его чудесная книга «Маленькие индейцы» в сокращенном Дет-издатовском переводе потеряла почти все свое обаяние». Однако отец Глеб рекомендует читать и эти книги Сетона Томпсона.
«Чудесны "Ребята и зверята" Перовской. В последние десятилетия большую популярность получили книги Джона Адамсона. В записках английского ветеринара Хариота о всех созданиях, больших и маленьких, о всех созданиях прекрас¬ных и удивительных, ценно то, что автор не только любит животных и прекрасно их описывает, но и то, что он сочувствует людям и живописует их любовь к братьям меньшим. Жертвенность и милосердие к людям помогают воспитывать книги о врачах, отдавших жизнь страждущим: Пирогове, Боткине и других деятелях отечественной и зарубежной медицины».
Отец Глеб также говорит, что можно читать романы Жюль Верна, Вальтера Скотта, так как они пробуждают лучшие чувства в ребенке, что «поколения мальчишек всех стран прошли через "Робинзона Крузо" Даниэля Дефо, романы Майн Рида, Фенимора Купера, рассказы Конан Дойля».
Я сам впервые столкнулся с Шерлоком Холмсом Конан Дойля еще в первом классе, когда мне было семь лет. Я прочитал все рассказы о знаменитом сыщике. Конан Дойль учит думать, логически размышлять, причем в очень доступной, интересной, увлекательной форме. В этом отношении я очень благодарен этому автору.
Далее отец Глеб говорит: «Литература должна быть по возрасту. Если родители могут не нуждаться в художественной литературе, то детям и юношеству она совершенно необходима». «Не правы те, которые сами переросли штанишки беллетристики, читают Отцов Церкви и богословскую литературу и того же требуют от своих детей; всему свое время, каждому по силам и по возрасту его. Рекомендуя молодежи чтение художественных произведений, духовник может запретить чтение беллетристики взрослому или пожилому человеку, сосредоточивая его внимание на чтении духовно-религиозной, необходимой для работы специальной литературы. Но даже детей насильно, искусственно пытаясь вогнать в отречение от мира, лишают светской литературы, изобразительного и театрального искусства, не позволяют ходить в кино и требуют формального длительного стояния на акафистах — ничего хорошего не получается.
Известны случаи, когда чрезмерно религиозно-фанатическое рвение родителей вызывало бунт детей, они уходили от родителей и веры. Соотношение между научными, художественными, литературными, музыкальными и другими интересами в разных семьях различны, но они всегда должны просвещаться светом христианской веры. Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною (1 Кор.6, 12)».
Видите, этот замечательный московский пастырь считал, что детям можно позволить читать достаточно много светских авторов, и в художественной литературе есть множество произведений, которые могут помочь воспитать из ребенка Чело¬века с большой буквы.
— А теперь вопрос относительно взрослых. Некоторые очень любят Ахматову, Цветаеву, Есенина, но им говорят, что их читать грех, в частности, потому что Есенин и Цветаева были самоубийцами.
— Анна Ахматова была верующим человеком. И я не понимаю, почему нельзя читать ее стихи. По поводу же самоубийства Сергей Есенина, можно сказать, что сейчас уже доказано: оно было инсценировано, его убила ЧК, потому что он, в общем, не признавал советскую власть. Человек он был, может быть, и не церковный, но с большим уважением относился к православию.
Марину Цветаеву затравил НКВД, ее довели до самоубийства. Как известно, Церковь молится за самоубийц, если они были психически больными людьми. М. Цветаева была в очень тяжелом психическом состоянии. Святейший Патриарх Алексий II благословил ее отпеть и молиться за нее. Стихи же она писала прекрасные. В частности, она оставила такой замечательный цикл, как «Белая Гвардия», и вообще много писала о белом движении. Кроме то¬го, творчество подсудно несколько иным законам. Мы уже говорили выше, что один из известнейших канонов Божией Матери, напечатанный во всех молитвословах, написан монахом, который потом пал, отошел от Православия, однако мы его используем, читаем как минимум перед каждым Причастием. Мы читаем также и некоторые труды Оригена. Есть его труды, преданные анафеме, а есть труды, благословленные к чтению, признанные Отцами Церкви. Он преподавал в духовном училище, основанном им, и учил многих, в том числе святых людей, хотя сам впоследствии был предан анафеме. С творчеством не так все просто. Думаю, что стихи названных Вами поэтов читать можно, а уж как они умерли, это подсудно Богу.
— Батюшка, а что вы могли бы сказать о книге Н.В. Гоголя «Размышления о Божественной Литургии»? Многим она очень нравится, но в то же время богословы, как при жизни автора, так и современные, ее критиковали. Как относиться к этой книге?
— В одном своем письме к святителю Игнатию (Брянчанинову) старец Макарий Оптинский говорит, что эта книга о Божественной Литургии написана от человеческого ума и там много душевности. Хотя это не значит, что ее не надо читать. Однако для человека духовного, открывшего для себя богатство святоотеческих писаний, думаю, гораздо интереснее прочитать написанное о Божественной Литургии Святыми Отцами, например, святым праведным Иоанном Кронштадтским или митрополитом Вениамином (Федченковым). Он сам служил Божественную Литургию ежедневно, по¬этому его понимание более глубокое. Его переживания — это переживания святого человека, а переживания Н.В. Гоголя — это переживания художника, они более умозрительные, поэтические. Хотя такие книги полезны некоторым людям,
особенно светским, мирским, околоцерковным, ищущим дорогу в Церковь, для которых Гоголь является авторитетом. Его вера, его восприятие, его опыт духовной жизни тоже могут быть полезными. Так что, думаю, не надо запрещать читать эту книги тем, кто хочет.
— Отец Сергий, что бы Вы сказали о чтении литературы антимасонской и патриотической?
— Все мы в свое время отдали дань этим проблемам. Например, «Протоколы сионских мудрецов» я прочитал в 20 лет и дал прочитать своим друзьям. Тогда они меня потрясли, особенно если учесть, что время было советское. Но теперь многое из того, что там написано, кажется примитивным.
Конечно, с такой литературой нужно ознакомиться. В частности, могу порекомендовать книгу Александра Солоневича «Тайная сила масонства». Это хорошая, серьезная книга, рассказывающая о масонстве как историческом, политическом и духовном явлении. Но все-таки с утра до вечера об этом читать не надо. Нужно просто знать, что существуют такие враги христианства. Лучше читать побольше Святых Отцов, о спасении души.
Патриотическая литература тоже очень разнообразна. Но если главная мысль произведения — бей жидов, спасай Россию,— мне кажется, это не¬правильно. Святой праведный Иоанн Кронштадтский в книге «Путь христианина» говорит, что часто дьявол для того, чтобы возбудить в нас нехристианские чувства, использует какие-то внешние факторы, например, форму носа человека или его национальность. Но во Христе нет ни эллина, ни иудея (Кол. 3, 11). Нам сказано: любите врагов ваших (Мф. 5, 44). Не нужно наполнять свое сердце ядом по отношению к представителям каких-то наций. Мы все-таки должны любить ближнего, а ближний — это любой человек.
Если понадобится, мы должны быть готовы с оружием в руках защитить нашу Церковь, наши святыни, наше государство. Например, война в Чечне благословенна и справедлива, потому что мы защищаем Россию от бандитов, которые первые напали на нас, которые до этого занимались разбоем. Думаю, русские воины делают там правое дело. Но нельзя все время питать ненависть и кричать: вот, американцы такие-сякие, евреи такие-сякие. Это коммунистический взгляд на вещи, и им часто отличаются люди, пришедшие в Церковь из коммунистических рядов. Только раньше была классовая ненависть, а теперь она перенесена на национальную почву.
Конечно, надо читать книги, надо знать факты, но если книга вызывает ненависть к кому бы то ни было, мне кажется, это неправославное чтение. Святые Отцы дали такой признак, по которому нужно узнавать, от Бога книга или нет: если книгу читаешь, и дух смущается, если теряешь душевный мир, то она не от Бога. Книга от Бога несет в душу мир.
Глава 8 Праповедником живет земля Воспоминания о старце архимандрите Серафиме (Тяпочкине)
«Как Вы скажете, так я и поступлю»
В настоящее время в Белгородской епархии готовится канонизация архимандрита Серафима (Тяпочкина). Отец Сергий, не могли бы Вы рассказать о знакомстве с этим старцем? Как Вы попали к нему?
— По Промыслу Божию, в Православную Церковь меня привели духовные чада отца Серафима. Мне было 19 лет. И первые мои шаги были сделаны именно под руководством духовных чад батюшки. Сейчас они уже священники, служат в Москве. Это отец Константин Скроботов, отец Алексий Семкин и другие. С их помощью я и по¬пал впервые в Ракитное.
Но тогда батюшка был болен, встретиться с ним не удалось. Когда я приехал во второй раз, встреча состоялась.
Отец Серафим спросил: «Ну, какой у Вас вопрос, чего Вы хотите?» Я много слышал о нем и относился к нему с благоговением и полной верой, на какую только был способен в то время, поскольку в храм ходил всего несколько месяцев. И я сказал: «Батюшка, как Вы скажете, так я и поступлю. Куда Вы меня отсюда пошлете, туда я и поеду. Я ищу себе духовного отца, и если Вы мне укажете человека, к которому я могу обратиться за духовным окормлением, то я пойду к нему немедленно».
Он помолчал, посмотрел на меня и сказал: «А можно я Вас сам возьму?» Я был просто потрясен, так как сам никогда бы не дерзнул проситься к батюшке в духовные чада. Жизнь моя только начиналась; я не ожидал, что великий старец, святой человек может удостоить меня общения с собой, и сказал: «Батюшка, я Вам благодарен, я так рад. Что же теперь делать?» «Приезжайте, пожалуйста, хотя бы раз в пост, для исповеди и Причащения».
Я не нашел, что еще спросить, потому что совершенно не ожидал такого поворота событий. Вскоре мы с друзьями уехали в Москву. Прошло время, у меня накопились вопросы, и я начал регулярно приезжать в Ракитное. Тогда я был псаломщиком в одном из подмосковных храмов, но ездить к батюшке удавалось достаточно часто, примерно раз в полтора месяца. Настоятель мой меня всегда к нему отпускал, и в этом тоже была особенная милость Божия.
Я жил в Ракитном по неделе. Как правило, сразу попасть к отцу Серафиму не получалось. Он то болел, то был занят. Батюшка свыше двадцати лет просидел в сталинских лагерях и ссылках, поэтому у него было очень больное сердце, порой даже приходилось вызывать «скорую помощь». К отцу Серафиму стремились люди со всей России; особенно часто приезжало духовенство на исповедь. Он был духовником Курско-Белгородской епархии (тогда это была одна епархия), но к нему ехали священники и из Сумской, и из Харьковской епархий, и из Москвы, и братия Троице-Сергиевой Лавры; достаточно часто у него бывали архимандрит Феодор, архимандрит Алипий (он сейчас возглавляет Издательский отдел в Лавре), иноки из Почаева и многие другие.
Приезжали к отцу Серафиму и Владыки. Например, митрополит Рижский Леонид. До этого он был правящим архиереем Курско-Белгород-ской епархии и сохранил с батюшкой духовную связь, переписывался с ним, а батюшка посылал к нему многих для рукоположения. Поэтому в Рижской епархии было много рукоположенных из духовных чад батюшки. Посещали о. Серафима и инокини из Рижской Спасо-Преображенской пустыньки. Владыка Курский Никон, в дни моих приездов бывший уже на покое и тоже сохранявший связь с батюшкой, Владыка Хризостом,— все они очень уважали отца Серафима. Многие архиереи присылали ему поздравительные телеграммы. Знал его и Святейший Патриарх Пимен, который, насколько мне известно, как-то спрашивал у батюшки совета.
Отец Серафим прежде всего принимал духовенство, считая, что миряне могут подождать, поэтому ждать приходилось долго. Батюшка принимал в день несколько человек, а в те дни, когда шла служба, он либо вообще не мог никого принять, либо — трех-четырех человек, не больше.
— Отец Сергий, а что известно о жизни батюшки Серафима?
— Родился батюшка еще во времена православной Руси, в начале века. Вообще тогда, особенно в русской глубинке, было так: те, кто хотел, ходили в храм, а кто не хотел — думали о революции. Родители о. Серафима, Александр и Александра, были простые и очень благочестивые люди. Поэтому и батюшка был воспитан в благочестии и православной вере. Первые семена Слова Божия он воспринял от своих родителей.
Потом батюшка поступил в Московскую духовную семинарию. В 1919 году он ее окончил и сдал экзамены в Духовную Академию, но учиться там ему не пришлось, поскольку Академия как раз в этом году была закрыта. Батюшка вынужден был уйти псаломщиком на приход и пробыл там несколько лет.
Вспоминаю один рассказ, который услышал от о. Серафима как-то во время трапезы. «Вы знаете,— говорил он,— какая была раньше жизнь. Батюшка служит в алтаре, а псаломщик один на клиросе. И вот псаломщик спел Херувимскую, а батюшка из алтаря со слезами говорит: "Повтори, пожалуйста"». Чувствовалось, что отец Серафим привел этот случай из своей жизни, настолько проникновенно он рассказывал. Ведь когда человек совершает богослужение благоговейно, это передается всем. И по этому рассказу видно, что уже тогда батюшка Серафим, несмотря на молодость, был действительно сильным молитвенником.
Затем батюшка женился и принял священный сан.
Наступали тридцатые годы, годы гонений. Как ревностный пастырь и проповедник православного учения, батюшка недолго пробыл на свободе. Обновленцы того времени, предшественники нынешних обновленцев, вступили в союз с советской властью и начали преследовать православных. За борьбу с обновленчеством батюшка и получил свой первый срок — пять лет.
Вообще он говорил, что тогда они очень много боролись и страдали за Православие — от непоминающих, от расколов, таких, как иосифлянский и григорианский. Он не признавал это истинной Церковью. А когда я спросил у него, как относиться к Русской Зарубежной Церкви, наследнице раскола митрополита Иосифа, он ответил: «Русская Зарубежная Церковь есть несомненно раскол, и никакого литургического общения с ней быть не может». Тогда я поинтересовался: «А как относиться к митрополиту Антонию (Храповицкому) и к его богословию?» — а батюшка в свое время у него учился: митрополит Антоний иногда бывал в семинарии, и батюшка слушал его лекции. Так вот, отец Серафим сказал: «Митрополит Антоний — это светило русской богословской науки». И на вопрос: «Можно ли поминать карловчан?» — он отвечал так: «Я думаю, что поминать их можно, потому что Бог разберется, кто был прав». Тогда, в тридцатые годы, была очень сложная ситуация, русские люди уезжали в эмиграцию. Сейчас все стало понятно, а в то время что было делать русскому человеку, который оказался в Америке или Европе, где Русской Православной Церкви Московского Патриархата не было, а были только зарубежные епископы? Вот поэтому о. Серафим считал, что поминать карловчан за упокой можно — именно за упокой. Вообще же он непримиримо относился ко всем видам раскола.
Известен такой случай из жизни батюшки в лагерях. Батюшку с каким-то поручением послали в другой лагерь: ему доверяли, священникам вообще доверяли. И батюшка заблудился в тайге. А была зима. Он понимал, что если останется сейчас, зимой, здесь, в лесу, то просто замерзнет, погибнет. Он до вечера пытался найти дорогу, уже стало темнеть. Тогда он, преклонив колена, встал на молитву и долго молился. И, подняв глаза, увидел, что среди чащи сияют какие-то огни. Он пошел на эти огни и вышел к тому лагерю, в который был послан.
Батюшка признавал это несомненным чудом Божиим, он рассказывал этот случай неоднократно, приводил его как пример того, что Господь помогает Своим рабам, находящимся где-то по делам послушания или терпящих страдания за Него.
Когда батюшка отбыл очередной срок и при¬шел за получением паспорта, следователь задал ему вопрос: «Гражданин Тяпочкин, а что Вы собираетесь делать дальше?» «Господу служить»,— был ответ. После этого он получил новый срок, так и не выйдя на свободу, с покорностью и смирением приняв новое испытание.
Потом, когда со смертью Сталина закончились гонения на Церковь, люди стали выходить из лагерей. Но впереди были хрущевские гонения. В это время батюшка служил в Днепропетровской епархии (ранее он служил в Куйбышевской).
В конце 50-х годов умерла его матушка. Батюшка — тогда протоиерей Димитрий Тяпочкин — написал правящему архиерею прошение о постриге, в ко¬тором указал, что в монашестве хотел бы принять имя преподобного Серафима, так как от юности очень почитал этого святого. Прошение было исполнено, и с тех пор иеромонах Серафим служил в различных приходах Днепропетровской епархии. Архиерей, очень уважавший его, предлагал ему служить в соборе, но батюшка отказался и попросился на какой-нибудь уединенный приход, чтобы просто быть в тишине, сохранить молитвенный дух.
Позже батюшка был назначен духовником Курско-Белгородской епархии. В последние годы он служил в селе Ракитное, жил при храме, там и скончался на второй день Пасхи 1982 года.
В четырех километрах от Ракитного служил схиархимандрит Григорий. Отец Серафим ездил к нему на исповедь, так как считал его своим духовником, или просто отдохнуть, поскольку в Ракитном было много народу, и как только батюшка выходил на улицу, его тут же обступали люди с разными просьбами. Вообще эти два подвижника были очень дружны между собой. Недавно в Москве вы¬шла брошюра об отце Григории, а в Белгородской епархии — большая, полная книга об этом подвижнике нашего времени.
— Я была у отца Серафима (Тяпочкина), по милости Божией, и его молитвами Господь дал мне квартиру. Как поминать его?
— Пока его надо поминать за упокой, поскольку отец Серафим еще не канонизирован. Когда будет канонизирован, тогда будем ему молиться.
Батюшка — это сама любовь
— ""А то Вам еще особенно запомнилось из встреч с отцом Серафимом? Как вообще проходили ваши встречи?
— Прежде всего, конечно, запомнился облик самого старца. Понимаете, это земной Ангел, небесный человек. Мы часто слышим это церковное песнопение, но рядом с отцом Серафимом оно как бы оживало. Действительно, он был воплощенная любовь, удивительное, чудное смирение: от батюшки исходило что-то такое, что не могло не коснуться сердца.
Помню, он встанет,— а он был низенький, сгорбленный, старенький,— возьмет меня за руки, положит свои руки на мои локти, и смотрит, и говорит. Кажется: сейчас батюшка упадет — он еле живой, еле стоит,— но нет, батюшка не падает, батюшка говорит. И это так подкрепляет, видно, что батюшка — сама любовь, настолько он любит нас.
Службы в храме были не каждый день, а только в воскресные дни и в дни полиелейных праздников — вообще достаточно часто, не менее трех-четырех раз в неделю. А в другое время по утрам батюшка вычитывал службу у себя в келье: собирались священники, которые приезжали к нему, и служили полунощницу, утреню, часы и обедницу. По милости Божией, батюшка благословил мне бывать на этих службах, причем это тоже произошло очень интересно.
Многие батюшкины духовные чада купили в Ракитном дома и трудились там в колхозе; у них и останавливались паломники: батюшка так благословлял, никто никогда не был оставлен на улице. Во дворе храма лежали дрова, некоторые делали кельи и жили прямо в них, кто-то жил в подвале. Но долго при храме жить было нельзя, потому что периодически появлялась милиция и требовала, чтобы люди ушли, поэтому они селились у батюшкиных духовных чад.
Особенным странноприимством отличался батюшкин псаломщик Т. (сейчас игумен, служащий в Прибалтике). Он работал в колхозе, потому что никто из трудившихся при храме зарплату не полу¬чал: все работали где-то еще. Батюшка благословил мне остановиться у него.
Утром все, чающие движения воды (Ин. 5, 3), т. е. все батюшкины чада, живущие в Ракитном, и все паломники, приходили на благословение, а потом расходились на разные послушания, а кто-то — просто молиться и ждать, когда батюшка их примет. А батюшка собирал духовенство, и начиналась служба. Я, конечно, очень хотел остаться с батюшкой молиться, просто смотреть на батюшку — этого уже было достаточно, ибо все менялось внутри тебя.
И вот как-то раз я одним из последних подошел под благословение, но своего горячего желания остаться не решился высказать. Батюшка меня благословил, взял за руку и, пожав ее, продолжал держать в своей руке. И у меня возникло такое чувство, что надо стоять на месте; все выходят, а я почему-то не могу выйти, я почему-то стою и стою.
Все вышли, началась служба у батюшки в келейке, а я все стою в коридорчике. Когда уже дошли до шестопсалмия, я решился пробраться и встать среди батюшек. Потом мне дали что-то почитать. И так я стал ходить к батюшке на службу: решил, что он меня благословил — и буду теперь ходить. И меня не выгоняли, даже его суровая келейница — мать Иоасафа — меня не трогала. Потом после такой службы была трапеза у батюшки.
Кстати, батюшка очень хорошо и вкусно всех угощал, а сам почти ничего не ел. Перед ним стояла тарелка, он там ложкой поболтает, съест две ложки, а потом говорит: «Чаю». Приносят ему чай, и он с какой-нибудь мармеладинкой этот чай пьет. А сам всех угощает, говорит: «Отец (имярек), что-то вы мало кушаете, пожалуйста, побольше». И чего там только не было у него.
За трапезой всегда бывали беседы, батюшка обычно спрашивал о новостях, потому что приезжали к нему с разных приходов, со всех концов России и рассказывали очень интересные вещи. Ведь тогда ни радио «Радонеж», ни церковных газет не было, а «Журнал Московской патриархии» был слишком официальным изданием, и, конечно, многого там нельзя было написать, поэтому вести о чудесах, об обретении мощей и т. п. больше передавались из уст в уста.
Несколько раз я пытался задать вопросы, касающиеся духовной жизни. Я начинаю спрашивать, а о. Серафим говорит: «Молчите, Георгий» (меня тогда Георгием звали). И я решил больше слушать то, что там говорят.
Еще помню такую удивительную вещь, свидетельствующую о батюшкиной любви. Однажды у него в келейке шла служба, а за окном ходил народ, который к батюшке не мог попасть. И вот, я смотрю: батюшка взял крест — там лежали Евангелие и крест,— оглянулся, убедился, что его никто не видит, и с такой любовью благословил народ за окном! Чувствовалось, что батюшка хочет к этим людям выйти, а немощь старческая не позволяет. Такая в этом поступке была любовь!
Распорядок жизни в Ракитном был следующий: всенощное бдение обычно начиналось в 16 часов и продолжалось примерно до 20 часов вечера; оно шло всегда по полному уставу, то есть всегда вычитывались все кафизмы, очень благоговейно читался канон, лития совершалась неспешно. На Пасху пели очень медленно, спокойно, не в московской манере, а протяжно — так пели Пасхальный канон у батюшки всю Светлую седмицу. А утром совершалась Литургия, примерно с 7 утра начинались утренние молитвы, полунощница, потом прочитывалось правило ко Причащению, потом — часы, а перед часами — общая исповедь, затем приходил отец Григорий, он был инвалид, и начинал исповедовать.
В то время, когда я ездил в Ракитное, в храме было трое священников: сам батюшка, отец Григорий (в качестве требного) и отец Леонид (сейчас игумен Серафим, служит в Белгороде). Он был самый молодой, а потому совершал проскомидию и в основном всегда служил. Батюшка даже не мог стоять перед Престолом, большую часть Литургии он сидел, вставал только на чтение Евангелия, Херувимскую и Евхаристический канон. Отец Григорий в это время исповедовал, потом приходил, как правило, и тоже совершал Литургию или просто причащался.
Если всенощной с вечера не было, то утреня начиналась в 6—7 часов утра, потом — часы, исповедь, Литургия. Исповедь была обязательна, и почти все присутствующие в храме причащались. Служба заканчивалась в 13 или 14 часов, не раньше, потом обязательно совершался молебен, чаще всего водосвятный и с акафистом: читался либо акафист празднику или празднуемому святому, либо акафист святителю Николаю: храм был Никольский, и батюшка Серафим очень почитал святителя Николая, Мирликийского чудотворца. После молебна с акафистом — а было уже приблизительно 15 часов — еще совершалась панихида. Панихиду обычно совершал дьякон отец Иоанн (впоследствии он принял монашество, живет в Ракитном; удивительный, смиренный человек). Освобождались все около 16 часов, не раньше, шли на трапезу. К этому времени, конечно, уже еле стоишь, ноги подкашиваются, а на душе так мирно, такая радость, все поет. На таких службах я воспитан, поэтому уже не воспринимаю службу сокращенную, которая идет полтора часа.
Когда службы не было, с восьми утра у батюшки собирались священники, совершалось правило — часов до двенадцати. Потом сразу была трапеза, на которой присутствовало духовенство и староста (она, кстати, тоже приняла монашество с именем Серафима), батюшка иногда также приглашал своих почетных гостей и духовных чад, с которыми уже давно общался. Потом он немного отдыхал и начинал принимать людей. Принимал с большими перерывами, потому что здоровье было слабое. Вечером в 18 часов у него совершалась вечерня, опять-таки для духовенства. Потом он уже никого не принимал.
Когда была служба, батюшка приходил обычно к часам. Если была утреня, он мог прийти и к началу ее, и к середине, как ему позволяла немощь.
Порой утреню служили в храме, а батюшке, когда он был особенно немощен, ее вычитывал келейник. Но к Литургии батюшка приходил всегда. Если он не приходил на Литургию, это был особый случай, это означало, что он слишком болен.
А когда он шел в храм, к нему все подходили под благословение. Идет старец и с такой любовью, с таким смирением всех благословляет, причем идет еле-еле, вследствие своей старческой немощи, его окружают любящие духовные чада... Это удивительная картина. И ничего искусственного, никакой игры в этом не было, просто его действительно любили — больше жизни любили.
В храме к нему можно было обратиться с каким-нибудь вопросом. Можно было прийти в алтарь и что-то у него спросить, я иногда этим пользовался.
Но однажды батюшка мне сказал, что на службе говорить не будет, хотя потом все-таки смягчился. Можно было что-то спросить на Литургии во время запричастного, а также на утрени — на кафизмах и на каноне; тогда можно было и исповедаться.
Совершенно удивительны были проповеди батюшки, больше я нигде такого не видел. О чем-то подобном я читал только в жизнеописаниях отца Иоанна Кронштадтского. Выходит батюшка после Евангелия, опирается на аналойчик и начинает говорить проповедь. Проповедь очень простая, обычно либо на тему евангельского чтения, либо о святом, чья память праздновалась в тот день. Но после нескольких фраз батюшка начинает чуть-чуть всхлипывать, чувствуется, что он говорит от сердца и переживает все те события, о которых говорит. Потом начинает всхлипывать народ в храме.
Я думаю: «Ну это бабушки, старушки, они пускай плачут,— а я не буду плакать, чтобы в прелесть не впасть». Батюшка всхлипывает сильнее, а затем начинает плакать: скажет предложение и плачет, просто рыдает, заливается слезами. И все в храме плачут и рыдают. Думаю: «Нет, я плакать не буду». И вдруг что-то происходит с тобой, и слезы начинают литься градом, так, что при всем желании удержаться — не можешь.
Батюшка со слезами кончает проповедь, уходит в алтарь, продолжается Литургия, хор с плачем поет, и ты стоишь и плачешь, со слезами дальше слушаешь Литургию, со слезами причащаешься, потом постепенно, потихонечку успокаиваешься.
Так было всегда, когда батюшка говорил проповедь: всегда народ плакал, и не плакать было просто невозможно.
Помню, однажды все ждали батюшку, я стоял на клиросе, и когда батюшка заходил в алтарь, он как-то удивительно на меня посмотрел — наши глаза встретились. Батюшка зашел в алтарь, и вдруг буквально через несколько секунд какое-то тепло вошло в сердце, и я начал плакать и прорыдал всю службу, несколько часов. Я понял, что это произошло со мной по молитвам батюшки. Я этого не ожидал, это не от меня зависело, и остановиться я не мог.
— А как Вы объясняете такие явления?
— Мне кажется, это оттого, что батюшка был великий молитвенник: он молился за всех своих чад, он вообще постоянно пребывал в молитве. Один из духовных писателей говорит, что постоянный плач — это признак самодвижной молитвы Иисусовой. Батюшка плакал не все время, но достаточно часто: и за трапезой, и в храме, и просто когда шел по улице. И это передавалось окружающим — это какая-то особая благодать. И с другими такое происходило по молитвенному предстательству батюшки. Например, в последнем случае, о котором я рассказал,— явно батюшка за меня помолился.
«Мы попадали в иной мир»
— Отец Сергий, а какие наставления давал батюшка Серафим, и вообще, чем было общение с ним для тех, кто его удостоился?
— В основном, конечно, приезжающие в Ракитное назидались тем духом, настроением, которое царило в доме у батюшки, в храме. Батюшка по физической немощи не мог долго разговаривать, поэтому считалось, что 2—3 минуты беседы — это уже хорошо. Однако никто из нас не роптал, все понимали, что батюшка всех любит и всем старается помочь, но нас много, а он один.
Одно из самых первых наставлений, которое он дал мне: «Да будет Иисусова молитва вашим венцом». К великому сожалению, я его не исполнил.
Однажды я был свидетелем такой интересной сцены. Мы сидели у батюшки за трапезой: сам батюшка, один человек с сыном, которого он привез на благословение, чтобы он поступил в семинарию, и я. Батюшка о чем-то говорит, и вдруг прерывается и произносит: «Священство — это как помазание Аароново: на ком есть это помазание, тот рано или поздно, хочет он или не хочет, обязательно станет священником». То есть что Богом предопределено, то и будет.
А меня батюшка благословил на путь священства за десять лет до принятия мною священного сана. Он сказал: «Ваш путь — священство. Готовьтесь». Причем сказал даже без моего вопрошания. Я очень удивился, смутился, поскольку и не думал быть священником, не ожидал такого поворота, и сказал: «Батюшка, есть канонические грехи, которые возбраняют принимать священный сан. А если вдруг я не выдержу: я человек молодой, вдруг впаду в какой-нибудь блуд, что тогда делать?» Он посмотрел на меня и сказал: «Тогда нужно будет этот грех,— он немножко помолчал,— исповедать». То есть батюшка имел на это очень снисходительный взгляд.
Весьма удивленный, я уехал домой, и мне потом стали вспоминаться слова батюшки, я стал думать об этом, особенно о том, что он сказал: «Готовьтесь». А как готовиться? Надо у батюшки спросить.
Приехал я в Ракитное через месяц. Батюшка был, как всегда, болен. Я жил в дровах на дворе: было лето. Мы общались с одним иеромонахом, который тоже там жил, ожидая встречи с батюшкой. И он рассказывал об одном удивительном старце, который раньше был его духовником, а после смерти передал его отцу Серафиму. У того покойного батюшки был такой обычай — отвечать на вопросы своих духовных чад во время проповеди. К нему приезжали из разных мест, а он был больной, старенький. По воскресеньям он служил, а когда выходил говорить проповедь, то поворачивался к кому-то, смотрел на него и отвечал на его внутренний вопрос, потом поворачивался к другому и тоже давал ответ на вопрос, и все это в контексте проповеди. Естественно, до этого он с этими людьми не говорил, записки они ему не писали. Вот такой дар имел этот старец. Заканчивалась служба, все садились в поезд и уезжали, и свидетельствовали, что батюшка им на все вопросы на проповеди ответил.
Я удивился этому рассказу и подумал: «Надо же, какие старцы есть». На следующий день после этого разговора праздновали память святителя Иоанна Златоуста, батюшка Серафим служил Литургию. И вот он вышел говорить проповедь. Рассказал крат-ко житие свт. Иоанна, а в конце прибавил: «Святитель Иоанн Златоуст написал множество замечательных книг, и среди них есть такая книга, которая называется "О священстве"». У меня сразу возникла мысль: почему батюшка упомянул об этой книге, ведь свт. Иоанн написал двенадцать толстых томов? А в храме стояли одни бабушки, тот иеромонах и я. Тогда я вспомнил наш вчерашний разговор и понял: «Вот тебе, пожалуйста, ответ: найди книгу, прочитай, и она все расскажет». После службы я подошел к батюшке и сказал: «Батюшка, благословите, я поехал, мне пора». Он посмотрел на меня и ответил: «Бог благословит, поезжайте».
Нашел я эту книгу очень быстро, прочитал — и, действительно, получил самый замечательный ответ, потому что весь дух этой книги говорит о том, каким должен быть священник. Кто имеет желание и благословение стать священником, прочитайте эту книгу, и все увидите.
По милости Божией, святыми молитвами о. Серафима, прошло время, и Господь меня удостоил священного сана.
Однажды к батюшке приехал бесноватый священник. И батюшка его так успокоил: «Это с вами случилось за ваше маловерие. Ничего, ходите в храм, молитесь, причащайтесь, и постепенно, по милости Божией, Господь вас избавит от этой болезни».
Как-то во время трапезы, когда за столом сидело много священников, батюшка рассказал, что недавно кто-то привез со Святой земли терн, из которого был сплетен терновый венец Спасителя. Он говорит: «Вы понимаете, этот терн как колючая проволока. И как наш Спаситель его носил?» И заплакал прямо за столом. Все замолчали. Батюшка поднял глаза, обвел всех взглядом, потом тихонечко продолжил беседу, нашел уже другие темы. Таким образом, батюшка постоянно помнил о Спасителе, о Его крестных муках, для него распятый Спаситель был смыслом жизни. Поэтому он так свободно, легко и много о Нем говорил.
Еще помню, как-то во время трапезы, на которой присутствовали священники, батюшка сказал: «Раньше в семинариях задавали такой вопрос: священник должен идти причащать умирающего, ему нужно перейти реку, а мост ветхий, и по нему никто не ходит по той причине, что он находится в аварийном состоянии. Как должен поступить священник?» Все молчали. Вообще, когда батюшка спрашивал, братия предпочитала молча ждать, что батюшка сам скажет. Батюшка помолчал и говорит: «Ответ правильный будет такой — мост не провалится». И еще раз повторил: «Мост не провалится». Вот такой веры требовал он от пастырей Церкви.
О том, какое значение имел сам дух, царивший в доме батюшки Серафима и какое влияние батюшка оказывал на всю последующую жизнь тех, кто его знал, свидетельствует рассказ рабы Божией В.: «В годы учения я жила в Рыльске и ездила к о. Серафиму довольно часто — два-три раза в месяц. Когда посылали на обработку поля, не разгибаясь, спешила выполнить свою норму, чтобы только заработать законные дни свободы и улететь к батюшке. Ехать приходилось ночью. Сна¬чала нужно было долго ждать поезда, потом ждать на пересадках, иногда даже идти пешком от ближайшей станции до Ракитного, не дожидаясь местного автобуса, который, конечно же, ночью не курсировал.
Шли летом 10 км с попутчиками, пели молитвы. Шли к батюшке, попадая сразу в иной мир. Он был реальным, нашим же, но уже преображенным присутствием Божиего служителя, его молитвой, его любовью ко всем, искренней, жалеющей и вдохновляющей. На что? На молитву, на жизнь по вере, на совершенное признание своей греховности, своего недостоинства, на полное согласие с тем, что все вокруг лучше, что и Господь всех любит и жалеет, если так может любить батюшка всех приходящих. Приезжавших к нему набирался полный храм и далеко не каждому удавалось получить его благословение или спросить что-то сразу же по приезде. Можно было написать о своих трудностях и волнениях, попросить помолиться, можно было даже уехать, не услышав ответа, однако — с верой, что Господь, по молитвам батюшки, все устроит. И действительно, так и было.
Годы учения и несколько последующих лет были согреты и защищены надеждой на молитвы батюшки. Всякий интерес к соблазнам мира, к увлечениям, свойственным молодости, просто таял, как ранний снег, падающий на теплую землю. Хотелось молиться, помнить о Господе, читать духовные книги, какие только попадались в руки,
жить не тем, чем жили однокурсники. Да и как можно было сравнивать их удовольствия с тем, что получала душа в храме, где служил о. Серафим!
Прошли годы учения. Работать и жить пришлось далеко от Рыльска и от дома. Батюшка все больше болел, слабел. Обстоятельства сложились так, что священник, к которому я стала обращаться, относился к батюшке не просто настороженно, но резко отрицательно, веря мнению своего духовника о том, что он находится в прелести. Поехать к о. Серафиму он не разрешал, сам стал требовать от обращавшихся к нему откровения помыслов, частых и подробных.
Стоишь, бывало, у него на исповеди, и час, и больше, вроде и говорить уже нечего, а он все ждет раскрытия чего-то такого, чего я уж и не знаю в себе. От такого напряжения я уходила с исповеди больше подавленной, чем испытывающей облегчение. В следующий раз говорю ему о своем состоянии, потом хожу и думаю, что же еще нужно мне говорить. Все это скорее удручает, чем ободряет. Священник на это отвечает: "В тебе бес, ты бесноватая, ты в прелести". Можно себе представить, как действует такой приговор. Вспоминается о. Серафим, душа рвется к нему, но теперешний духовник не пускает».
Не отпустил он и на похороны, когда до В. дошла весть о кончине о. Серафима. «На душе,— вспоминает она,— тяжесть от такого "руководства" и недоумение, если не сказать больше: как же это можно браться делать такой вывод, если о. N даже ни разу не был у о. Серафима, не видел его?»
Вскоре батюшка явился В. во сне в полном сияющем облачении и благословил ее. «Через некоторое время я решилась сказать о. N, что больше ходить к нему на исповедь не буду: "Простите, батюшка, я не вмещаю Вашего руководства". Расстались внешне мирно.
Образ о. Серафима, его обещание молиться, его забота, ласка, любовь, свет помогли душе обрести силы жить дальше, терпеть все находящее и благодарить Бога за такой бесценный дар — встречу с Его угодником».
— Когда я была у батюшки Серафима (Тяпочкина), его келейница, матушка Иоасафа, показалась мне весьма суровой, а потом я слышала, что она, якобы, доносила на него в КГБ. Правда ли это?
— Я думаю, что это клевета. Матушку Иоасафу я знал. Она действительно была суровой. Но дело в том, что батюшка сам ее привез, никто не приставлял матушку Иоасафу к нему. Я никак не мог понять, почему у такого любвеобильного старца такая суровая келейница. Но батюшка был очень старый, больной, немощный. Если бы у него не было такой суровой келейницы, его бы растерзали. Мы же не понимали, насколько батюшка болен. Я, точно, не понимал. Я приезжал из Москвы со своими вопросами, мне нужно было попасть к батюшке. И если бы матушка Иоасафа не преграждала мне дорогу, я разговаривал бы с батюшкой до тех пор, пока он не упал.
Батюшка был очень мягкий. Отказать в приеме, остановить он просто не мог по своей натуре, и должен был быть человек, который стал бы связующей нитью между ним и народом. Тогда я сильно обижался на мать Иоасафу, но сейчас, оглядываясь на-зад, вижу, что она была Божий человек, несмотря на некоторые ее немощи. Она никого не обидела, не оскорбила. Внешняя суровость была напускная, она была необходима, чтобы беречь батюшкины силы.
Кстати, когда, батюшка умер, я приехал и сказал: «Матушка, а батюшка мне обещал — я просил при жизни — что-то из его одежды на благословение». Она спрашивает: «Да? И он благословил?» «Да, он обещал дать». Она тут же исчезла и появилась с батюшкиной скуфеечкой и сказала: «Вот, пожалуйста, если тебе батюшка благословил, возьми». Она была такой мягкой, улыбающейся, любвеобильной. Я ее такой никогда не видел при жизни батюшки. Таким образом, с помощью матушки Иоасафы, мне досталась святынька — батюшкина скуфейка. Упокой, Господи, ее душу и святыми ее молитвами прости наши согрешения.
— Отец Сергий, не припомните ли Вы какой-нибудь еще интересный случай из общения с батюшкой Серафимом?
— Могу рассказать, как он меня однажды смирил. Поскольку я был еще молодой, то обычно, когда на трапезе у батюшки бывали священники, сидел где-то на отшибе, дальше всех. Справа и слева от него сидели наиболее почетные гости, или духовенство, или староста. И вот однажды случилось так, что священников не было, а был я и еще другие мирские простые люди. Я, по старой памяти, так как уже не раз бывал за трапезой у батюшки, зашел в трапезную одним из первых. Батюшка посмотрел на меня и сказал: «Так, Георгий, ну садитесь»,— и показал на самое дальнее место, на котором я обычно и сидел. Я сел. Потом зашли другие люди. «Так,— сказал батюшка,— Георгий, ну-ка на одно место, пожалуйста, пересядьте». И я пересел на одно место, поближе к батюшке. Потом появился другой гость, и батюшка опять меня пересадил поближе к себе.
Так постепенно я оказался по правую руку от батюшки, на почетном месте. Весь стол был заполнен, но я всю трапезу сидел молча, смирился до зела (Пс. 37, 9), ибо чувствовал, что сижу не на своем месте, что мое место — то, на которое батюшка меня вначале и посадил. Это мне было очень хорошим уроком на всю жизнь.
— Как часто батюшка советовал причащаться?
— Он считал, что чем чаще причащаться, тем лучше. Как часто? Он говорил: «Ну как только можете подготовиться, так и причащайтесь». Сначала я причащался раз в две недели, потом мне захотелось почаще. Я говорю: «Батюшка, а раз в неделю можно?» Он отвечает: «Хорошо, можно раз в неделю». «А как поститься?» «Ну один денечек попоститесь. Только нужно, чтобы вы на службе вечером были и правило вычитали».
И так я стал причащаться раз в неделю. Потом мне захотелось причащаться еще чаще. И говорю: «Батюшка, а можно причащаться почаще?» «Можно».
Стал я причащаться два раза в неделю, исключительно по благословению батюшки. Потом через некоторое время я спрашиваю: «Батюшка, а каждый день можно причащаться?» Он отвечает: «Причащайтесь каждый день». И, поскольку батюшка благословил, я с радостью стал это исполнять, но помнил, что и поститься нужно, и правило читать. Я всегда готовился к Причастию: вечером обязательно был на богослужении, вычитывал все каноны, последование ко Причащению и постоянно постился. Но не все священники меня допускали до Причастия, поэтому бывали дни, когда я не причащался, однако в целом можно сказать, что я причащался каждый день. Я очень радовался этому, это было блаженное время, которое продолжалось несколько месяцев.
После того, как батюшка умер, возникло очень много препятствий к этому — и внутренних, и внешних. И я стал понимать: здесь что-то не то. Когда я побывал у отца Кирилла (Павлова), он сказал: «Я тебе советую причащаться раз в две недели, потому что схимники на Афоне причащаются не чаще, чем раз в две недели. Я понимаю, что отец Серафим благословил, но все-таки я тебе даю такой совет».
И я понял, что когда был жив батюшка, по его святым молитвам была такая Божия воля — причащаться каждый день. Это было особое благословение, касавшееся лично меня и в особый период моей жизни. Мне оно тогда помогло избавиться от многих грехов, страстей, просто приобрести навык церковной жизни, ведь для того, чтобы часто причащаться, нужно в храм ходить каждый день, а поскольку я был псаломщиком, такая возможность у меня была. Умер батюшка, изменилась ситуация, и как бы изменилось благословение. И по благословению отца Кирилла я стал причащаться не чаще, чем раз в две недели.
— Какое молитвенное правило давал отец Серафим?
— Батюшка благословлял читать утренние и вечерние молитвы, но не отягощал правилами. Буквально всем заповедовал непрестанно читать молитву Иисусову. Когда я спросил у него, какое у меня должно быть молитвенное правило, он сказал: «Утренние и вечерние молитвы, а все, что сверх этого — ваше». Еще батюшка благословлял читать полунощницу, поэтому многие его духовные чада совершали полунощницу — иногда с вечера, иногда с утра.
Проявления благодатных дарований старца
А были какие-то чудеса при жизни отца Серафима?
— Батюшка всячески старался скрывать свои благодатные дарования. Я знаю, что многих людей батюшка исцелил от различных болезней. Несомненно, батюшка имел дар прозорливости, который он скрывал. Могу рассказать, что было со мной. Я приезжал в Ракитное раз в месяц, жил там по неделе. Хоть я и брал благословение на отъезд у своего настоятеля, но все-таки злоупотреблял его доверием: хотелось подольше остаться пожить у батюшки, потому что рядом с ним была благодатная атмосфера, было легко, это совершенно особое, святое место. Уезжать, конечно, очень не хотелось.
И вот однажды, еще не успев поговорить с батюшкой, я подошел к нему и спросил: «Как мне быть: оставаться еще или возвращаться в свой храм?» Он сказал: «А как Ваш настоятель?» И только открыл рот, чтобы сказать, что уже все сроки просрочены, пора возвращаться, как батюшка, внимательно посмотрев мне в глаза, ответил: «А, ну тогда все понятно, надо ехать»,— то есть ответил, хотя я еще не успел произнести ни слова. Я был поражен: батюшка абсолютно точно прочитал мои мысли. Это какое-то особое чувство, как будто кто-то заглядывает в твое сердце и видит тебя насквозь.
Еще был такой случай. Я собрался жениться — как все молодые люди. Но вот что меня удивляло: как только познакомлюсь с хорошей, православной девушкой, почему-то после первой-второй встречи она куда-то исчезала. Наконец, познакомился я с девушкой, которая заканчивала институт. Она мне нравилась, мы встречались два или три месяца. Я приехал к батюшке и говорю: «Батюшка, благословите, я хотел бы поехать в отпуск на море с девушкой. Одно дело, когда я с ней изредка встречаюсь, другое — если я побуду рядом с человеком какое-то время. Возможно, я в ней не ошибаюсь и буду просить у Вас благословения на брак». Он внимательно посмотрел на меня и сказал: «Ну, Бог благословит, только смотри, пальцем ее не трогай». Я отвечаю: «Конечно, это никак нельзя».
Но тут и эта девушка куда-то исчезла. И как я ни пытался с ней встретиться, ничего не получалось: то автобус опоздает, то еще что-то помешает. Я даже поехал к ней домой, во Владимирскую область. Приезжаю, а ее мама говорит: «Она два часа назад уехала в Москву».
Подошло время моего отпуска, а она совсем исчезла. Тут я узнал, что она закончила институт и получила какое-то распределение.
А я давно хотел съездить в горы к пустынникам: на Кавказе в ту пору подвизались пустынники-отшельники (и сейчас, говорят, они там еще есть). Думаю: надо на это взять благословение. Я позвонил одному знакомому монаху и спросил: «Отче, какая сейчас обстановка у отца Серафима? Мне надо бы к нему съездить». Он сказал: «Сейчас нельзя. Там милиция. Всех забирают. Батюшку все беспокоят, он просил некоторое время к нему не приезжать».
А время-то идет: что делать? У меня было благословение батюшки обращаться к ныне покойному Владыке Сергию (Голубцову), который жил на покое в Троице-Сергиевой Лавре. Я к нему приехал, он меня благословил и даже направил в Гудауту к архимандриту Симеону, который окормлял женский монастырь, существовавший подпольно.
Я приехал, с вечера он меня принял осторожно, а утром говорит: «Я Вам помогу». И дал мне в провожатые монахиню, которая отвезла меня в Сухуми и познакомила с пустынниками. Попал я в горы, пробыл там две недели, посмотрел на эту жизнь пустынническую — и все мои мысли совершенно переменились: все невесты, все остальное мирское стало неинтересно. И возжелал я монашеского пути. Думаю: в горах оставаться или как-то по-другому начать свой путь? Конечно, захотелось остаться в горах, и я решил съездить к батюшке Серафиму.
Приезжаю к нему и говорю: «Батюшка, благословите». Он благословляет, смотрит на меня очень внимательно, улыбается и говорит: «Монашество?» Я был поражен. Ведь я ему еще ничего не рассказал, а в последний раз я брал благословение ехать с невестой на море.
Вот так батюшка меня благословил на монашество, и его святыми молитвами это осуществилось.
Однажды у меня появился помысл, что батюшка уделяет мне мало внимания, что я, бедненький, приезжаю из Москвы, живу по несколько дней, а батюшка мне две-три минуты всего выделяет, и что нечего-де было брать меня в духовные чада. И я ходил, угрызаемый этим помыслом, а батюшке ничего не говорил, не считал нужным, недопонимал, что о таких вещах надо рассказывать.
И вот однажды батюшка меня исповедует, а потом и говорит ни с того ни с сего: «Георгий, Вы уж будьте довольны, что я за Вас хотя бы частичку у престола вынимаю; что могу, то и делаю для Вас». Мне стало так стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю. И помысл сразу прошел, а к батюшке возникла такая любовь, что я сразу осознал: ведь он старенький, больной, нас у него много. Слава Богу, он что-то для меня делает! И не только частичку вынимает, но и молится, и наставляет. В самом деле: он меня руководствовал и в его наставлениях, его молитвах прошла вся моя молодость. Тут я по-настоящему обрадовался: ведь под его влиянием, наверное, я все-таки и избрал монашеский путь жизни.
А вот свидетельства других людей, знавших батюшку.
У рабы Божией Нонны в 1978 г. обнаружили опухоль на глазном дне; ее обследовали в институте им. Г.Гельмгольца. Опухоль продолжала увеличиваться, и, наконец, знаменитая профессор Боровкина сказала, что надо немедленно делать операцию, дальше ждать нельзя, так как опухоль может перекинуться и на другой, здоровый, глаз. «Я,— говорит Нонна,— будучи жуткой трусихой и малодушной, испугалась насмерть. Для меня любая операция — катастрофа. Помню, операцию назначили на пятницу, но я вместо нее поехала в с. Ракитное посоветоваться с о. Серафимом: как раз незадолго до этого я узнала об этом батюшке, и мне дали его адрес.
Когда я вошла в прихожую маленького домика и навстречу мне вышел из комнатки старенький батюшка Серафим и стал спрашивать меня о причине моего приезда, я не могла сказать ни слова: сразу разрыдалась, слезы ручьями текли по моему лицу и душили меня, так что говорить я была не в состоянии. Тогда мой муж все сказал за меня. Батюшка спросил, венчаны ли мы. Мы ответили, что нет. Батюшка покачал головой и сказал, что надо обязательно повенчаться. (Вскоре мы с мужем развелись). Позже, много лет спустя, я поняла, что тогда ревела в присутствии батюшки оттого, что была очень грешной: у меня были тяжкие, смертные грехи,— а такая реакция, обильные слезы, бывает от соприкосновения со святостью.
Отец Серафим сказал, что операцию делать пока не надо, он будет молиться о том, чтобы все обошлось без нее. На другой день в храме после службы батюшка сказал мне, что все будет хорошо. И действительно, после этого я проходила обследование в глазной клинике, и врач сказал мне, что проминенция равна нулю, т. е. опухоли нет! Она исчезла бесследно! Отец Серафим исцелил меня одной молитвой!
Но тогда я почти ничего не поняла, так как только что пришла в Церковь. Всего я была у старца два раза. Затем батюшка заболел, в период его болезни я видела три пророческих сна, которые указывали на его скорую кончину. Так все и случилось. Хочу отметить еще один момент. Во время похорон батюшки было много народу, яблоку негде было упасть, и мы с подругой забрались на крышу сарая, откуда все хорошо было видно. Хоронили батюшку в церковном дворе.
Более двадцати лет прошло с тех пор, как о. Серафим исцелил меня. Первое время меня наблюдали в глазной клинике, а потом мне это надоело, и я перестала проверяться и вообще забыла о своем больном глазе».
Другая раба Божия вспоминает: «Впервые я узнала о батюшке Серафиме в 1976 году, когда была школьницей, от прихожан нашего храма, которые были его почитателями. Одна прихожанка рассказала о чудесной поездке к о. Серафиму с больными детьми. Поехала она зимой, в мороз, был будничный день, богослужения не было, калитка храма была закрыта. Автобус от ст. Готня в село Ракитное пришел рано. Женщина с детьми спряталась от ветра в крытом павильоне остановки. Холод терпеть было уже не под силу, дети мерзли.
Вдруг к остановке подошел сторож и пригласил их войти в сторожку. При этом он сказал, что его уже несколько раз вызывал батюшка и просил впустить женщину с детьми. Первый раз он посмотрел у калитки и никого не увидел, доложил батюшке, а старец ответил: «Пусти, она с детьми замерзает». Тогда сторож и обнаружил их на остановке. Как, находясь в келье, батюшка мог знать об их присутствии? Дети, по молитвам батюшки, получили исцеление.
Другая прихожанка, молодая женщина, поведала, что враг посеял вражду между ней и ее мужем. Она уже хотела разводиться с ним, но, побывав у о. Серафима, по его молитвам, они воцерковились, повенчались и до сих пор живут дружно.
Когда я рассказала маме о том, что слышала от прихожан о необыкновенном старце, она загорелась желанием посетить его. В то время мама страдала сильными головными болями. Добираться до старца было нелегко: поезд до станции Готня шел всегда ночью, и поэтому ночь была бодрственная. Приезжали утром, сразу шли к богослужению, усталые и сонные. Но стоило по¬явиться о. Серафиму, как сон куда-то уходил, в душе появлялась необыкновенная радость и желание молиться.
В первый наш приезд мы с мамой отстояли Литургию, а после службы народ, как обычно, выстроился в два ряда от солеи до выхода, чтобы получить благословение. Батюшку повели из алтаря в келью, и того, кто стоял впереди, он благословлял и отвечал на их вопросы. Я была пошустрее и оказалась в первых рядах. Меня о. Серафим благословил с любовью, и я даже сумела ему сказать о переживаниях, связанных со школой и учебой. Все проблемы мои сразу утихли, в душе появился покой и тихая радость.
Мама была смиренная, и толпа вытеснила ее в притвор храма и затолкала. Она слезно молилась: «Господи, я самая великая грешница и недостойна взять благословение у святого человека. О, если бы только батюшка дотронулся до моей головы, она бы у меня просветлела». Но толпа еще глубже затолкала ее, так что старцу до нее было не добраться. Однако, когда батюшку довели до притвора, он продвинулся через толпу и возложил маме руку на голову, при этом сказав ей на ухо: «Да просветит Господь твой разум». С этого часа и до самой смерти у мамы никогда не болела голова и была необыкновенно ясная память. Она запомнила наизусть очень много молитв, стала читать духовные книги.
Надо сказать, что до поездки к батюшке мама была малограмотная: во время войны родители не смогли ее учить, так как детей было много, лаптей и одежды на всех не хватало, и дети сидели дома, вышивали, пряли, занимались хозяйством. После поездки к батюшке мама стала удивлять меня своим правильным и глубоким понимаем Священно¬го Писания, частыми размышлениями о вечности; она очень любила книгу «Суд за гробом преподобной Феодоры». Когда бы я ни пришла домой, заставала ее за книгой. Еще она полюбила духовную поэзию и очень много стихотворений знала наизусть, а раньше от сильных головных болей у нее была плохая память.
С первой поездки мы привязались к батюшке всей душой и стали часто к нему ездить, испрашивая на все дела его благословения и молитв. Ничего без его благословения не делали. Особенно любили, когда он служил Литургию, такого молитвенного подъема мы нигде не встречали.
Проповеди его были особенные, каждое слово врезалось в сердце. Однажды он произнес проповедь, которая навсегда осталась в памяти. Своим тихим старческим голосом батюшка сказал: «Дорогие мои, возлюбленные мои, покайтесь, пока еще Господь терпит нас». Из его глаз брызнули слезы и как ручейки побежали по ланитам. И в храме почти все молящиеся зарыдали. Его призыв к покаянию был пронизан такой любовью к падшим людям, что проник в самые потаенные места спящей совести.
Незадолго до смерти у мамы от серьезного заболевания сердца отнялась левая рука. Она уже с трудом передвигалась, у нее была сильная одышка и боли в сердце. Вдруг мама стала меня упрашивать отвезти ее к батюшке, на что я боялась согласиться, так как накануне у нее был сильный сердечный приступ, а дорога предстояла нелегкая, здоровым едва под силу. Но мама настойчиво просила, и я не могла ей отказать, надеясь на молитвенную помощь о. Серафима, хотя, если судить по ее состоянию, маму нужно было везти прямо в больницу.
Всю дорогу я со страхом смотрела на маму и ее страдания, которые она мужественно старалась скрывать. Уста ее шевелились в непрестанной молитве. Я больше всего боялась, что она умрет в дороге и я не успею довезти ее до о. Серафима: у нее был сильный сердечный приступ, губы посинели, мучила одышка, кинжальные боли в сердце. Слава Богу, к утру мы добрались. Была пятая неделя Великого поста 1979 года. Отец Серафим не разрешил нам быстро уезжать, благословил помолиться. Мы прожили целую неделю в просфорне при храме.
По молитвам батюшки мама прекрасно себя чувствовала, и, несмотря на длинные постовые службы утром и вечером, скудное питание, пребывание без всякого отдыха днем, у нее не было ни одного приступа.
В день Похвалы Божией Матери после Литургии батюшка перед отъездом благословил нас зайти к нему. Когда мы пришли, келейница мать Иоасафа нас упорно не пускала, ссылаясь на то, что батюшка слаб и никого принимать не будет. Мы не могли доказать, что батюшка благословил нас именно сегодня к нему зайти. Сопротивляться было бесполезно, и я уже стала настраивать себя на обратную дорогу, а мама смиренно вышла, и я увидела, как она прислонилась головой к глухой стене батюшкиной кельи и со слезами на глазах что-то шептала. Я подошла к маме, чтобы сказать, что бесполезно тратить время, пора уезжать домой. Но не успела я проговорить это, как услышала взволнованный голос келейницы: «Где здесь женщина с девочкой? Батюшка зовет их к себе».
Когда мы вошли в гостиную, батюшка выходил из кельи с большим медным крестом, в белом подряснике, он был чем-то похож на прп. Серафима Саровского. В это время нам с мамой показалось, что он передвигался не касаясь пола, шел как бы сверху. Мама упала перед ним на колени. Батюшка подошел вначале ко мне, благословил, целуя в голову. Я почувствовала такую легкость, как будто не было тела. Подойдя к маме, он крестом осенил больную руку, хотя мама не успела его предупредить о том, что левая рука у нее не поднимается. И вдруг у меня на глазах мама подняла больную руку, говоря: «Батюшка, рука исцелилась!»
Отец Серафим перстом дотронулся до рта, сделал знак молчания. Потом проговорил маме: «Не сразу, но скоро все, все твои болезни утихнут»,— и стал подготавливать ее к переходу в вечную жизнь.
Когда мы с мамой возвращалась домой, по молитвам о. Серафима, она очень хорошо себя чувствовала и говорила: «У меня такое состояние, как будто бы нет тела, ничего не болит». У нее не было ни одного сердечного приступа. Она даже пожелала проведать своего сына, и мы с ней семь километров шли пешком в непогоду, когда снег проваливался под ногами. При этом у нее не было одышки, а такие расстояния она не проходила очень давно и по дому передвигалась с большим трудом, большей частью лежала в больницах.
Через два с половиной месяца мама умерла, подготовленная о. Серафимом, зная свой смертный час, исповедовавшись и причастившись, с молитвой на устах.
Я всегда относилась к о. Серафиму как к свято¬му человеку. Последнее его благословение, обращенное ко мне, было такое: «Доченька, всегда будь с Господом, с Ним ничего не страшно, а я за тебя всегда-всегда молиться буду».
Да, его молитвы и после его блаженной кончины очень часто спасали и помогали мне во всех сложных жизненных обстоятельствах».
Раба Божия Анастасия (ныне покойная) из г. Каховки Херсонской области страдала болезнями ног, у нее были гнойные раны, ноги сильно отекали, но она все терпела с молитвой. Ее довезли до батюшки с большим трудом, на носилках. Батюшка, находясь в келье, духом провидел это и послал келейницу «пригласить Анастасию из Каховки», хотя до этого не был с ней знаком. Встретил ее очень ласково, благословил, укрепил духовно, и по его молитвам назад она поехала на своих ногах.
Был еще такой случай, приведу его, не как при¬мер чудес и прозорливости, но как пример подхода батюшки к духовной жизни. Однажды за трапезой у него спросили: «Батюшка, а как Вы определяете бесноватых?» Он ответил: «Есть бесноватые, а есть просто психически больные люди. Я веду человека в храм. Если он психически больной, но духовно здоровый, то во время Божественной Литургии стоит и молится спокойно, мирно. А если он бесноватый, то начинает подпрыгивать, причем подпрыгивает высоко, порой на метр. Это значит, человек не здоров; вот тут уже, конечно, нужны духовные врачества».
Батюшка никогда не отчитывал. Он советовал часто причащаться и собороваться. У него соборовали постом каждый понедельник; соборовались в основном люди духовно больные, бесноватые. Причем батюшка сам не соборовал, соборовали отец Григорий и отец Леонид. И, конечно, во время соборования люди больные, бесноватые вели себя соответствующим образом.
А вот воспоминания отца Алексия Семкина, духовного чада батюшки Серафима: «Я приехал к батюшке весь в грехах, думал, что сейчас он на меня как закричит: «Вон отсюда, такой-сякой! К архиерею!» Но он выслушал и сказал: «Ну, ничего-ничего». И не наложил никакой епитимьи, и сам меня просил не накладывать на людей никакой епитимьи. И сколько я у него ни был, он ни разу мне не сказал: «Да ты что?! Что ты сделал?!» Только: «Ничего-ничего, как-нибудь, как-нибудь». И уезжал я от него всегда прямо весь «окрыленный».
Вот что интересно. Когда еще только я подъезжал, было такое ощущение, будто в голове «рука ворочается». Даже если батюшка где-то лежал за шторками, помирал — он всю жизнь там помирал,— а у тебя рука прямо в голове вращается. Это ощущение оставалось и на обратном пути. Но по¬том вдруг — раз! — и все, отпустило. Прямо чисто физическое было ощущение.
Отец Серафим отличался тем, что у него абсолютно не было ничего показного. Да, я знал, что он исцелял бесноватых — это было известно. К нему приезжали люди, чтобы получить здоровье. Но он ничего над ними не читал, никаких последований, не совершал никаких возложений рук. Для меня это очень много значило, потому что я вспоминал пример преподобного Серафима Саровского.
Со мной был такой случай. Однажды я к нему приехал и говорю: «Отец Серафим, я хочу рукоположиться». Он отвечает: «Это очень хорошо. Да, надо рукоположиться».— «Вот у меня есть соображения рукоположиться там-то, там-то...» — Потому что в Москве тогда невозможно было рукоположиться.
Он спрашивает: «А не хотите в нашей епархии?» Я отвечаю: «Нет, не хочу».— Не знаю, почему я так отвечал. И при этом продолжаю рассуждать: «Может, так попробовать, или так.» «А в нашей епархии,— спрашивает опять батюшка,— не хотите?» «Не хочу.» — И опять предлагаю варианты. «А в нашей епархии не хотите?» «Не хочу».
И тут батюшка сказал: «Я считаю, что Вам воля Божия рукоположиться в нашей епархии». Тогда я ответил: «Ну, раз воля Божия, что же обсуждать. Значит, благословите».
А надо заметить, что я уже ходил к Владыке Хризостому, и он меня не взял как кандидата. Я сказал об этом батюшке: «Отец Серафим, я у Владыки был год назад, он меня не взял». Батюшка говорит: «Вы знаете, я считаю, что раз Вы у него были, Вам воля Божия именно к нему и пойти». «Ну
хорошо, пойду, Вы мне записку какую-нибудь напишите, рекомендательную. А то, что я приду «с улицы»...» Он засмеялся: «Нет, я не буду Вам ничего писать. Вы так придите. Только Вы знаете, сейчас поезжайте, а когда приедете, сразу идите к Владыке на прием». Я сказал: «Ну ладно». И поехал в Москву.
Поезд пришел в шесть утра. Думаю: «В это время, что ли, к Владыке идти? Нет». Поехал домой. И вот то одно, то другое. В общем, я пришел к Владыке, а мне говорят, что он только что уехал. Спрашиваю: «А завтра когда он будет?» А мне отвечают: «Он уехал в командировку в Америку и вернется только через месяц».
И потом все так закрутилось, произошли разные неприятные события, начались разные переживания, которых я избежал бы, если бы все сделал точно так, как сказал батюшка Серафим. Этот момент очень важный: часто старцев нужно слушаться буквально. И у отца Серафима была удиви¬тельная способность: некоторые вещи он говорил совершенно четко, как будто исходя из практического опыта, а не из духовного, как если бы кто-то вам посоветовал перешагнуть через лужу. И так надо было поступать. Вот и оказалось: такой как бы пустяк значил для меня настолько много, что если бы отец Серафим светился или летал, это было бы не так важно, как то, что он мне сказал: «Пойди туда и тогда.»
Старчество именно в этом и заключается. И старец не обязательно должен быть «супергерой», «сверхбогослов», «гигант». Отец Серафим по-человечески был совершенно простой. После его смерти я видел его проповеди, написанные почерком первоклассника — как прописи. И вообще, он никогда не говорил каких-нибудь «умных» речей. Ничего такого не было.
Он был человек очень скромный, непритязательный. Бывало, даже придешь в храм, смотришь: лампадки висят из разноцветного пластика. Такая досада меня всегда брала. Думаю: «Ну что же это такое! Разве нельзя лампадки нормальные повесить?» А дело было не в лампадках и не в том, что старец был «сверхвыдающимся», а в том, что он в нужный момент мне подсказал с виду совсем пустячную вещь, которая лично для меня, если бы я ее исполнил, изменила бы всю мою жизнь, и, может быть, у меня все было бы по-другому.
.Помню, например, еще такой случай: одна женщина пришла к отцу Серафиму и говорит: «Батюшка, вы все равно умираете. Подарите мне что-нибудь на память». А он отвечает: «Не знаю, что вам подарить.— Не стал отрицать, что все равно умирает.— Ну вот, возьмите у меня одеяло с кровати». И тянет одеяло. Это вызвало недовольство со стороны келейницы. И не знаю, чем это дело с одеялом кончилось.
Однажды, когда я уже после смерти батюшки был в Ракитном, дьякон Иоанн — сейчас схиигумен — мне, в присутствии многих других людей, рассказывал о том, что отец Серафим, после смерти, днем явился в алтаре. Алтарник Т. после службы убирал в алтаре и наткнулся на отца Серафима, прямо на горнем месте. И тот ему сказал: «Поезжай к Владыке Леониду, он тебя рукоположит». И повел его в ризницу — у них там в алтаре ризница была,— сам дал ему облачение, как бы в благословение на священство.
И Т. поехал к Владыке Леониду. Владыка его рукоположил, он принял монашеский постриг, и теперь служит в Прибалтике.
.Преподобный Серафим Саровский своим духовным чадам сразу сказал: «Вы, сироты». Мне кажется, что батюшка очень был похож на прп. Серафима Саровского. У меня в жизни были разные духовники, и по воле Божией мне приходилось переходить от духовника к духовнику. Но тогда я понимал, почему это происходит. А после отца Серафима я не могу найти никакого духовника. Это можно сравнить вот с чем. Человек идет в деревне по полю. Ночь, темнота страшная — абсолютно ничего не видно, кроме возникающих на пути светящихся столбов. И человек идет по совершенному бездорожью, от столба к столбу.
Так и на пути духовной жизни: идешь от духовника к духовнику; к одному пришел и чувствуешь, что он не может тебе дать того, что ты хочешь, и волей Божией посылается другой человек, к которому ты переходишь. Причем переходишь не по произволу, а как-то так получается, что ты переходишь.
.Но вот человек дошел до самого яркого фонаря, который оказался последним. Он уже идет вперед, а фонарь, очень яркий, все вокруг освещает и свет издается сзади. Так и отец Серафим: он перешел в иной мир, но все равно продолжает «сзади» светить.
Это ощущение совершенно конкретное, это не какая-то фантазия или попытка построить какие-то модели. Это просто ощущение, что есть некоторый «свет», который светит «сзади». Вот ты прошел фонарь и уже его не видишь, но это не означает, что фонаря нет. Ведь даже в ночи бывает так, что и свет в воздухе как бы невидим, просто все вокруг освещено. И в этом очень сильном ощущении, я думаю, очень сильная апология.
И вот я вдруг понял, что я тоже «сирота». «Си¬рота» в благодатном смысле, а не просто не имеющий родителей. Это просто именно ощущение того, что источник света остался сзади. Если раньше ты шел от столба к столбу, то теперь как бы прошел самый яркий фонарь и он продолжает светить тебе. Это очень важное для меня внутреннее переживание».
Незадолго до кончины
Мы знаем, что кончина праведных людей всегда бывает очень назидательна. Не могли бы Вы рассказать о кончине старца Серафима?
— Как я уже говорил, батюшка очень часто болел, причем болел подолгу, порой по несколько дней никого не принимал. К нему из больницы приезжала «скорая помощь», делали уколы, несколько раз, можно сказать, его спасали почти от смерти. В последний раз я посетил батюшку Великим постом 1982 года. Батюшка как раз заболел, не вставал уже достаточно долго, почти не принимал.
Я прожил в Ракитном несколько дней, чувствовалась какая-то тревога, все были очень унылы, молились. Священники, которые приезжали к батюшке, постоянно служили молебны о его здравии, чтобы Господь дал ему силы, чтобы здоровье позволило принять нас, грешных.
Помню такой случай. Батюшка лежал уже несколько дней, но на трапезу к нему мы ходили. В тот день было достаточно много священников. Сам батюшка на трапезу не ходил, он все время лежал. И вот однажды после трапезы батюшку вывели под руки его келейницы и другие близкие ему люди. Батюшка был просто еле живой, его держали за руки, чтобы он не упал, он вышел и сказал тихим голосом: «Я очень рад, братья, что вы приехали меня почтить, что вы имеете такое усердие к слышанию Слова Божия, но вы поймите меня, я не могу.»
Это «не могу» было так сказано... Потом он наклонил голову и добавил: «В качестве исключения я приму трех-четырех человек».
Потом батюшка принял семерых, почти всех, кто приехал, и слег уже окончательно. Это было, насколько мне известно, последнее его общение с народом. В этот день я последний раз видел батюшку живым и разговаривающим. Потом я приезжал еще один раз, в конце Великого поста, ближе к Страстной седмице. Батюшка уже лежал в забытьи, без сознания. И вот что интересно: при этом он читал наизусть молитвы и целые отрывки из Евангелия. Я сам это слышал. Он лежит и читает зачало Божией Матери, другие зачала, поет Херувимскую. Вот чем жила эта душа — молитвой. Поэтому бодрствовал ли батюшка или был без сознания, он жил в атмосфере молитвы.
Последняя просьба, с которой я успел к нему обратиться, правда, письменно — не знаю, прочитал он эту записку или нет,— была такая. Я на¬писал: «Батюшка, помолитесь, чтобы Господь мне даровал духоносного старца, чтобы я мог прожить мои дни в послушании». У меня было горячее желание жить рядом с таким старцем, как отец Серафим. Я уже видел, что батюшка стар и болен, и, собственно, находится уже в ином мире.
Надо сказать, что он никому своих духовных чад не передал, и когда у него некоторые спрашивали: «Батюшка, что делать, когда Вы отойдете?»— он советовал съездить к некоторым духовникам, посмотреть, пообщаться. Но, насколько мне известно, у тех людей, которые спрашивали, не получилось этого общения.
А вообще батюшка говорил, что Господь и Божия Матерь всех управят. И каждый потом по¬шел своим путем. Многие духовные чада батюшки приняли монашество; почти все мужчины, которые приезжали к нему в то время, стали священниками, некоторые уже епископы. Приезжаешь в какую-нибудь обитель смотришь — знакомое лицо. «А Вы бывали в Ракитном?» — «Да, бывал».
— Мы знаем, что выходила книга об отце Серафиме (Тяпочкине), но она, к сожалению, была не очень удачной. Что бы Вы могли о ней сказать?
— Книга действительно не совсем достоверна. Ее автор — иеродиакон Софроний, духовное чадо батюшки. Он собирал материалы, фотографировал, даже снимал батюшку на кинопленку. Батюшку он очень любит, но вот информация отобрана не совсем критически, есть несколько экзальтированные рассказы, а те рассказы, которые заслуживают доверия, несколько искажены, видимо, издателями, редакторами. Там даже приведены мои воспоминания о батюшке, и когда я их прочитал, то увидел некоторые несоответствия с тем, что я говорил на самом деле.
С этой книгой, конечно, можно познакомиться, но в ней, к великому сожалению, представлен искаженный облик батюшки. Я знаю, что поскольку в Белгородской епархии готовится канонизация, то там собираются и материалы для канонизации. Надеюсь, что они будут более достоверны.
— Мы знаем, что один из самых крупных споров, касающихся этой книги, связан с известным чудом, которое называется «Зоино стояние». Был ли действительно отец Серафим Тяпочкин причастен к этому чуду или нет?
— Сейчас ничего определенного сказать не могу. Сам батюшка несколько раз отрицал то, что он взял икону у Зои. Для тех, кто не знает, напомню, что это произошло в Самаре, тогда Куйбышеве, в пятидесятых годах. Девушка по имени Зоя в праздник Рождества Христова начала плясать с иконой святителя Николая, но вдруг встала как вкопанная и простояла несколько месяцев. Потом появился старец, который взял у нее из рук икону, и после этого она лежала в постели и проповедовала, что всем нужно покаяться, сама каялась и на Благовещение умерла.
Батюшка отрицал свою причастность к этому, но некоторые говорили, что он не хочет признаваться по смирению, а некоторые — что ему запрещают власти. Называли имя еще одного священника, который взял эту икону и впоследствии был замучен коммунистами.
У меня есть такое свидетельство. В Оптиной пустыни в свое время подвизался игумен Герман, который в юности был келейником митрополита Мануила и, как раз когда происходили эти события, был чтецом в Куйбышевском соборе. Он мне рассказывал, что действительно было чудо, и милиция оцепила дом. Потом в собор позвонил уполномоченный по делам религии и сказал настоятелю: «Объявите в ближайшее воскресенье, что ни¬чего нет, что все это сказки и враки». Настоятель ответил: «Разрешите, я сам пойду, посмотрю эту самую Зою, и тогда уже объявлю». Через час уполномоченный перезвонил и сказал: «Ладно, не надо ничего объявлять».
Говорили, что тот человек, который взял икону, потом получил за это три года. Отец Герман считал, что батюшка Серафим все-таки был к этому причастен, но ничего определенного тоже не говорил, поэтому вопрос остается открытым. Мне кажется, что икону взял другой священник, хотя отец Серафим тогда был в Куйбышеве и служил там. Думаю, Господь откроет, имя того, кто это сделал, нет ничего тайного, что не стало бы явным (Мк. 4, 22).
«Последний русский святой»
— Как все-таки можно охарактеризовать подвиг о. Серафима, что было главным в его служении?
— Батюшка, несомненно, преподобный отец, кстати, таковым его считает духовник Свято-Данилова монастыря архимандрит Даниил. Он говорит, что отец Серафим (Тяпочкин) — это последний русский святой. После него такой высоты никто не достиг, хотя, надеюсь, история Церкви в России пока еще не закончена, и были, и будут святые на нашей земле.
Преподобные подвизались в разных подвигах: были святые отшельники, молитвенники, были духовные писатели, например, преподобный Никодим Святогорец, были святые игумены, которые основывали и возрождали обители, были и старцы. И вот батюшка Серафим — это, несомненно, старец. Это особое служение, прежде всего пророческое. Он окормлял народ, он был свидетелем веры, он был свидетелем любви Божией. Достаточно было увидеть его, чтобы что-то в тебе переменилось. Жизнеописатель пишет о святителе Николае, что порой язычники приезжали, и им достаточно было увидеть лицо великого угодника Божия, чтобы стать православными и принять Крещение. Так же было и с отцом Серафимом: достаточно было его увидеть, чтобы понять, что он совершенно необычный человек, этого просто нельзя выразить словами. Особенно это ощущалось, когда батюшка начинал говорить, хотя речь его была тихой, очень скромной, наставления были кратенькие, 2—3 минуты, в особых случаях 10—15 минут, не больше — потому что его ждали люди. Это был, несомненно, старец.
— Отец Сергий, если кратко подвести итог, то чем для Вас стала встреча с батюшкой Серафима?
— Батюшка был очень милостив ко мне, сострадателен, больше руководствовал молитвой, всем своим поведением и очень редким, очень скупым словом назидания. Но, конечно, эти два года общения с ним — это кирпичик, который лег в основание моей жизни. Конечно, я очень благодарен Богу за Его великую милость, за то, что в самом начале моего духовного пути Он привел меня к отцу Серафиму в Ракитное, и теперь, взирая на этого праведника, я вспоминаю его и как молитвенника за себя. Конечно, это очень сильное побуждение к ревности о Господе.
Я — русский,
с Волжских берегов,
где обнажились корни сосен
и где пронзительная просинь
глядит в волну из облаков.
Песчаный испестрили склон
изящные береговушки.
Теперь и здесь встают церквушки,
белы, среди зеленых крон.
Дорогу обступили в ряд
деревья яркие, как свечи,
ушедшим на страну далече
напоминая путь назад.
И я смотрю из-под руки,
сражен блистательной картиной,
как облаков седых полки
в заре сияют, как рубины.
А.В.
Информация о первоисточнике
При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.
При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Издательство им. свт. Игнатия Ставропольского" (http://na-lazarevskom.ru/izdatelstvo-im-svt-ignatija/).
Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).
© Онлайн библиотека сайта Православие и мир, 2011–2024
