Уроки спасения - Жизнь равна вечности

От автора

Дорогие братья и сестры!

Несколько слов, прежде чем вы перевернете эту страницу.

В нашем храме существует давняя традиция: вечерами после службы священник читает с амвона прихожанам творения святых отцов и подвижников благочестия, попутно разъясняя смысл содержащихся в них духовных советов. Самые сложные места комментирует подробно, стараясь сделать их более доступными для понимания современного человека, ищущего спасения.

Мои друзья Галина Васильевна и Николай Михайлович Новиковы взяли на себя труд сделать литературную запись моих комментариев к чтениям наставлений архимандрита Феофана Новоезерского, выдающегося подвижника XVIII века (В тексте слова отца Феофана выделены жирным курсивом. Рядом указан номер, под которым они даны в сборнике "Старческие советы некоторых отечественных подвижников благочестия XVIII-XIX вв". (издание Московского Патриархата, М., 1994 г.)). Так получилась эта книга.

Священник Константин Островский,
настоятель Успенского храма г. Красногорска

Вечность

Почему мы не верим в загробную жизнь * О чем просить Бога * Неверующий несчастнее всех несчастных * Все, чем гордимся, тленно * В Царство хочется, а слушаться не хотим * "Умудренным" Церковь не авторитет * Знаменитость рода - не спасает * Умались, чтобы возвыситься * Восстаем на ближнего - восстаем на Бога * Дверь в Царство Небесное открыта * Убегая от труда - убегаем от блаженства * После смерти не соскучишься * Помни о смерти и вовек не согрешишь * Мытарства - порождение наших страстей * Боимся того, чего бояться не нужно * Бог любит наших близких больше, чем мы *

1. Все сокровища мира сего суть ничто пред вечным блаженством, которое обещано любящим Бога, блаженством, которого око не видело, ухо не слышало и которое на сердце человеку не входило. (6)

Эту мысль можно найти и в Библии, и у святых отцов. Почему мы не живем по этому наставлению? Ответ очевиден - мы в него не верим, умственное знание есть, а сердечной веры нет, поэтому исповедуем одно, а делаем другое. Если бы мы имели живую сердечную веру в то, что нас ожидает или вечная мука, или вечное блаженство, то жизнь наша была бы совсем иной.

Преподобный Серафим Саровский говорил, что если бы человек знал, что его ждет за гробом, то он готов был бы всю жизнь находиться в яме, наполненной червями, поедающими его тело, и с радостью там находиться, лишь бы избегнуть вечной муки и войти в Царство Небесное.

Прежде всего нужно просить Бога, чтобы Он дал нам живую веру. Надо понимать, что у нас ее пока нет, смиряться от этого и терпеть трудности, которые Бог нам посылает, потому что только скорби, приходящие от Бога и переносимые без ропота, сокрушают наше сердце и открывают его для духовных дарований, главнейшее из которых - вера.

2. Да и долго ли, много ли жить-то? А там уже не будет конца! Если бы от земли до неба гору песка насыпать и на каждый год по песчинке откладывать, все бы конец был, а там уже не будет конца. (25)

Так оно и есть. Наша временная жизнь по сравнению с вечностью - это почти ничто по своей длительности. По своему же значению она, можно сказать, равна вечности: как мы проявимся в этой, временной, жизни, такова будет и вечность. Но все скорби, всё, что нам нужно здесь понести, потерпеть, - все это совершенно ничто в сравнении с теми благами или с теми муками, которые ожидают нас в вечности. Апостол Павел писал, что временные страдания не имеют никакого значения в сравнении с той славой, которая должна в нас явиться.

Долгая ли жизнь, короткая ли, легкая или трудная, но она все равно кончится. Поэтому все наши желания должны быть устремлены в вечность, и мы должны готовиться к вечности, не жалея, что жизнь наша сокращается, и не унывая, когда страдания наши продлеваются. Все нужно с благодарностью претерпевать и вручать себя в волю Божью.

3. А что есть лучшая и не имеющая конца будущая жизнь, в этом вы несомненно и твердо должны быть уверены. (396)

Это предмет нашей православной веры. Большую ошибку делают люди, которые думают, что можно верить в Бога и сомневаться в существовании вечной жизни. При этом они зачастую считают себя христианами. Если человек не верит в вечную жизнь, не верит в Царство Небесное, вся остальная вера его напрасна. Апостол Павел писал, что если Христос не воскрес, то тщетна и вера ваша и вы несчастнее несчастных.

Это дьявольский обман, что вечной жизни нет. Если не отгонять решительно такие сомнения, то духовная жизнь может полностью разрушиться.

4. Плоть наша тлению подвержена, - прах, пища червям, зачем же ее упитывать и гордиться ею? Чем гордиться? Разве червями-то? (502)

Это звучит наивно, на наш извращенный интеллигентский взгляд. Но это слова истины. Если посмотрим на свою жизнь с точки зрения вечности, то увидим: все, чем гордимся, чем заняты, чему уделяем свое внимание, - все это тленно. Случается, дети дерутся из-за песочного пирожка, толкаются, вдруг кто-то наступил на него - и нет ничего. Так же и все наши временные заботы и привязанности - набежит на них вечность, как морская волна, и ничего от них не останется.

Все земные дела, врученные нам Богом, мы должны добросовестно делать, но помнить, что деятельность наша обретает смысл, когда подчинена духовной задаче - быть послушными чадами Божьими и исполнять волю Его.

5. Пока есть время, должно стараться, чтобы не вотще жизнь препровождать, дабы, по отшествии отсюда, наследовать Небесное Царствие, которого не удостоимся, если не будем подобны незлобивым детям. (7)

Здесь, конечно, имеются в виду не детское неразумие и не детская физическая слабость, а детское незлобие и детская простота. Мы должны к Богу относиться так, как дети относятся к своим родителям: довериться Ему полностью, слушаться и благодушно терпеть, когда Он воспитывает нас и учит.

В Царство Небесное хочется, а Бога слушаться не хотим. Это упрек всем нам. Что мы ждем от Царства Небесного? Утешений и вечных наслаждений. А Царство Небесное - это полное единение с Богом. Если мы сейчас не хотим свою волю с волей Божьей согласовать, то откуда же это согласие возьмется в вечности?

Мы не живем, как дети. Если бы мы вели себя, как дети, то бежали бы к нашему Отцу Небесному и не убегали бы от свой матери - Церкви. А мы все такие взрослые, умудренные, и поэтому нам Бог не нужен и Церковь для нас не авторитет.

6. Радуйтеся праведнии о Господе; радоваться надобно о том, что нам обещано, чего ум человеческий постигнуть не может. (55)

Я часто останавливаю свое и ваше внимание на словах, которые церковным людям приелись. Нецерковным же людям они обычно и вовсе непонятны и неинтересны. Радуйтесь и радуйтесь. Царство Небесное и Царство Небесное. А ведь это действительно Царство, про которое сказано, что его ум постигнуть не может, и не потому, что оно нереально, а потому, что блаженство, которое ожидает тех, кто войдет туда, гораздо выше всего того, что мы можем себе представить. Не чуждое нам, не в этом смысле непостижимое, а превосходящее всякий человеческий опыт. Как двухмесячный младенец совершенно чужд знанию высшей математики, но не потому, что высшая математика вообще чужда человеческому уму, а потому, что ребенок еще не дорос до нее, так и мы до Царства Небесного именно не доросли. А если с Божьей помощью дорастем, то будем иметь вечное и величайшее блаженство.

Нам есть чему радоваться. Архиепископ Антоний Воронежский писал: "Знаменитость рода не спасает нас... Истинное благородство приобретается исполнением воли Божией". Речь о том, чтобы мы осознали, какого мы рода. Ведь мы принадлежим к роду Христову, но помним ли мы об этом? Причащаясь тела и крови Христовой, мы становимся с Ним одним телом, единой Церковью Божьей, являем с Ним один народ. Мы все родственники по плоти и крови со Христом, состоим в ближайшем родстве с Богом. В этом заключается истинное, ни с чем не сравнимое благородство. Мы царского рода и призваны жить как цари в Царстве Небесном. Живем ли мы достойно своего призвания?

7. К Царю Небесному доступ от нас зависит; во всяком смущении прибегать можно. (55)

Православное учение говорит: каждый человек может войти в Царство Небесное, вход в него зависит лишь от нас. Это противоположно тому, что предлагают оккультные учения, где достижение совершенства (на самом деле, ложного) обещано лишь избранным, где человек, обладающий способностями, может развить их до степени "сверхчеловека", а бездарный - безнадежен.

Действительно, способности у людей разные. Не всякий христианин может достичь высоких духовных состояний во временной жизни. Но для вечной жизни важно не это - в вечности высота человека определяется тем, насколько он умалился здесь, то есть насколько смирил себя в этой, временной, жизни. А видеть свои грехи, укорять себя за них, смиряться перед Богом - это зависит только от нас, это доступно каждому. Мы можем кичиться и хвалиться своими мнимыми достоинствами, а можем, напротив, честно сознаться перед собой, и перед Богом, и перед людьми, кто мы такие на самом деле, и тогда есть надежда, что будем на Страшном суде помилованы милостивым Богом.

8. Надобно воображать, как живут на небесах: там зависти, подозрения или чего сему подобного - нет! Там нет никаких противностей, никакого противоречия, там все повинуется манию Создателя! (69)

Если наши души останутся такими, какие они сейчас, если не изменятся с Божьей помощью, то не смогут войти в Царство Небесное, потому что они чужды ему по своим свойствам.

Помню, когда я еще был алтарником, пожаловался духовному отцу на своего друга, чем-то меня огорчившего, а духовный отец меня отрезвил: "Мы все должны войти в Царство Небесное, а как мы туда войдем с нашими укоризнами?" Такие чувства, что кто-то перед нами виноват, что кто-то нам чужд, отсекают нас от Царства Небесного. Мы должны знать, что, когда внутренне восстаем на ближнего, восстаем на самого Бога.

9. "Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии" (Пс. 126, 1): надобно просить Господа, чтобы Он был камень краеуголен в душевном нашем строении. (407)

Если даже и великолепное душевное здание выстроим, но не Христос будет его фундаментом, погибнем. Псевдодуховные достижения оккультистов могут казаться кому-то привлекательными. Но уже того достаточно, чтобы отринуть их, что не Христос в их основании. Все лжедуховные оккультно-языческие религиозные знания, все суетные учения мира - все это в момент перехода в вечность рассыплется и исчезнет, увлекая своих последователей в вечную погибель.

Христос пришел на землю не царем и не богатырем. Он не принес с собой каких-то новых технологий - Он пришел в образе смиренного и телесно слабого человека, пострадал и умер за нас. Но именно это открыло нам дверь в Царство Небесное, а не какие-нибудь изобретения человеческого рассудка.

10. Так как мы не имеем понятия о Царствии Небесном и не понимаем сладостей его, то не знаем также, что есть мука. (239)

Слепорожденный страдает не так сильно, как человек, рожденный зрячим и впоследствии ослепший. Имевший зрение мучается воспоминаниями об утраченной радости созерцать мир Божий. Так же человек, не знавший радости благодатного единения со Христом, не может понять, что находится в ужасном состоянии удаленности от Бога и что после Страшного суда его ждет вечный ужас полной богооставленности.

11. В здешней-то жизни и потерпеть, и потрудиться. (421)

Земная жизнь дана человеку для подготовки к вечности. Если мы уклоняемся от труда над своей душой (послушания, терпения скорбей), мы убегаем от вечного блаженства. Когда у человека есть время для подготовки к экзаменам, а он вместо чтения книг и составления конспектов развлекается, он провалится.

Выбор, как потратить наше время, за нами. Христос никого не принуждает к спасению. Поэтому тот, кто поверил в серьезность экзамена, который предстоит всем нам на Страшном суде, займется деланием заповедей Божьих. Некоторые же предпочитают отлынивать, не хотят поверить, что неподготовленный провалится, и не куда-нибудь, а в преисподнюю.

12. Жалко, что мы о смерти-то мало думаем. Когда сделается скучно, так о смерти размышляйте, о пришествии Христовом. Помыслите, как на воздухе будете удержаны да что будете отвечать на мытарствах. (20)

Эти слова кажутся парадоксальными, потому что мы все, и даже церковные люди, привыкли, что если скучно, то нужно как-то развеяться, настроить себя на веселый лад. А на самом деле, если мы вспомним, что умрем, что душа наша не исчезнет, как думают люди неверующие, а перейдет в другое состояние и на нее обрушится вся прошедшая жизнь и для не успевших покаяться начнутся мучения, если вспомним, что всякую душу, как только она выйдет из тела, ожидают мытарства (посмертные испытания и истязания), а потом Страшный суд, то мы, конечно, не соскучимся и то малое время, которое Бог нам отпустил, употребим на душеспасительные дела.

"Душеспасительные дела" - эти слова для современного человека стали почти смешными, потому что все мы воспитаны в атеистической стране и не верим, что земное время дано нам для того, чтобы "заработать" вечную блаженную жизнь, а мы тратим его на что угодно, только не на спасение души.

13. Ничто так не полезно для живущих в монастыре, как памятование о смерти, страшном суде Христовом, о Царстве Небесном и муках вечных. Оно приучит вас к благодушному терпению скорбей всякого рода. (82)

Нужно чаще размышлять о том, что будет с нашей душой, когда она выйдет из тела. Ведь тогда окажется, что все, что нас огорчало, все, что нам казалось плохим, от чего мы старались убежать, было нам полезно, было тем, что Бог по своей милости посылал нам. А то земное, к чему мы стремились, чего желали, чему радовались, было нам во вред, было искушением. Если начнем смотреть на все с точки зрения Страшного суда, то сможем терпеть скорби благодушно, так как они нам чрезвычайно полезны.

Святые отцы пишут, что если бы человек помнил о смерти, то никогда бы не согрешил. И действительно, если мы испугаемся смерти не по суетной привязанности к удовольствиям: вот я умру, меня не станет, я уже кофе не смогу пить по утрам (такой страх вреден и греховен), а потому, что душа наша выйдет из тела и пойдет на суд и суд будет по заповедям Божиим, а не по законам житейской морали, то такой страх оградит нас от греха.

Дьявол всеми силами старается помешать нам вспомнить о смерти. Его забота - вкладывать в наш ум пустые помыслы, отвлекать от главного, чтобы мы вовсе забыли о том, что смертны, и жили бы как бессмертные. Но может он и о смерти напомнить, однако нашепчет ложь - вселит животный страх смерти, и тогда от испуга мы вновь впадаем в суету, начинаем чрезмерно заботиться о своем физическом здоровье.

Когда душа выйдет из тела, придется уже окончательно расстаться со всем земным, к чему она прилепилась здесь. Чем слаще нам здесь, на земле, чем лучше, приятнее и спокойнее, тем ужаснее, тем невыносимее будет после смерти. Посмертные мытарства - это порождение наших привязанностей, наших страстей. Мытарства в том и состоят, что мы расстаемся с тем, что полюбили. Не перечислить того значительного и ничтожного, грубо греховного и благопристойного на вид, к чему мы привязаны сердцем, что отлучает нас от Бога. Не будь этого, не было бы и мытарств.

Если человек не жил по заповедям Божьим, и не каялся, и не старался исправиться, то произойдет так, как обещано: Да возьмется нечестивый, да не видит славы Господни. А праведным будет сказано: Приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царство от сложения мира. О том, что это именно так и будет, что каждый из нас услышит одни или другие слова, - об этом нужно помнить, в это нужно верить, этим нужно жить.

14. Ваше письмо наполнено смущения и боязни; по слову святого Давида: тамо убояшася страха, идеже не бе страх. (143)

Это к нам ко всем относится, потому что мы постоянно чем-то озабочены, стараемся избежать каких-то неприятностей, боимся чего-то. Если мы посмотрим на свою жизнь "из вечности", то обнаружим, что все время боимся того, чего бояться не нужно, и стремимся к тому, чего надо избегать. Поэтому почаще следует вспоминать о смерти и о том, что она - начало вечной жизни. Бояться смерти не надо. Она неизбежна и не так уж страшна, ведь, как мы знаем, нас всех ожидает воскресение. Бояться надо Страшного суда, где выяснится: воскреснем мы к вечному блаженству или к вечной муке.

Когда Бог забирает к себе наших близких, мы должны понимать, что тем самым совершается благой промысл Божий. Бог любит наших близких больше, чем мы. Это мы печемся о здоровье и благополучии их во временной жизни, а Господь заботится о вечном их спасении. Если бы возможно было вечное спасение без скорбей, то Бог и не посылал бы их.

Мы должны молиться о здравии наших близких (это естественно, это проявление любви), но не забывая добавлять при этом: "Да будет на все воля Божья". Святой Исаак Сирин пишет: "Смиренные не смеют более просить от Бога, только: да будет воля Твоя, Господи".

Бояться нужно не временной смерти, а вечной, которая нас ждет, если отпадем от Бога.

Подвиг

Пост - духовное воспитание тела * Чем тяжелее болезнь, тем полезнее * Когда ревность становится глупостью * Что для одного грех, для другого - подвиг * Постясь, узнаем свою немощь * Ублажение плоти приковывает к земле * Не обижайтесь на Бога * Стыдимся внешнего, а не внутреннего * Причина всех бед - наше страстное сердце * Праздность усиливает брань * Бог низлагает гордых, смиренных возносит * Ропщем - значит, не каемся * "Помолись обо мне - я бесноватый" * Надежда только на милость Божью * Обряды - внешнее средство для внутренней пользы * Наши ценности противоположны истинным *

15. Не доставят пользы ни вериги, ни вретища, ни пост, хотя бы кто ел по одному разу в неделю, ни продолжительные бдения и стояния, ни множество поклонов, ни все телесные изнурения... если нет добродетелей духовных. (9)

Если человек сел в автомобиль и очень быстро едет в противоположную месту назначения сторону, то чем быстрее он едет, тем хуже. Телесные подвиги хороши, когда они правильно применяются. Они всего лишь средство сделать нашу духовную жизнь более интенсивной. Когда же мы на них одних сосредотачиваем наше усилие или гордимся ими, то движение наше ускоряется, но только не в Царство Небесное.

Пост - это духовное воспитание нашего тела, чтобы плоть не бушевала под действием страстей. Тому, кто хочет преуспеть в борьбе с грехом, пост совершенно необходим. Но больные люди часто не могут поститься. Огорчаться не следует, потому что болезнь имеет преимущество перед постом. На тело она действует так же, но страдание, причиняемое ею, ограждает человека от гордости, а кроме того, болеют все, и праведники и грешные, большинство людей от болезней и умирает. Чем же тут гордиться? Пост же опасен тем, что побуждает к тщеславию.

Чем тяжелее болезнь, чем сильнее сокрушает тело, тем полезнее она для души человека, если он переносит недуг с терпением, благодаря Господа. И польза эта значительнее, чем от любого воздержания, предпринятого по своей воле.

16. Одинаково всех нельзя содержать в обители, иным грубая пища вредна и может привести в изнеможение; одни пришли из бедности, от трудов в покой, а другие от богатства и из нежного воспитания. (362)

Пост установлен Богом в Церкви для того, чтобы мы преуспевали в воздержании, познавали свою немощь и от этого пребывали в смирении, для того, чтобы, терпя эти добровольные страдания, сокрушались душою, чаще вспоминали о вечности. А вовсе не для того, чтобы люди преждевременно умирали, не придя в ту меру, в которую Бог благословил их прийти.

У старца Силуана читаем, как молодой монах, ревностный афонский подвижник, запостил себя до смерти. Он так сильно (не серьезно, а сильно) постился, что подорвал свое здоровье и умер. Если человек с язвой желудка будет соблюдать пост по Типикону, он сляжет в больницу и там станет есть уже все, что ему дадут, и смотреть телевизор в палате, а в Церковь весь Великий пост ходить не сможет. Это уже, простите, не ревность, а глупость. Не стоит нам сравнивать себя с Иоанном Кронштадтским. Когда врачи советовали ему ослабить пост, он отказывался. Он был в такой великой духовной мере, что ради любви Божьей, ради того, чтобы не ослабевала в нем благодать, несмотря на нездоровье и настойчивые просьбы врачей, продолжал поститься. И это было правильно.

Мы же, люди грешные и немощные, весьма далеки от душевного состояния, которое берег в себе праведный Иоанн Кронштадтский. Нужно держаться благоразумия. Когда возникает необходимость, человек должен пост ослаблять. Но если при этом его чрево утешается, он должен укорять себя в чревоугодии и смиряться от этого.

Отец Феофан объясняет, почему условия жизни в монастыре для разных людей должны быть разными. Одни люди привыкли к бедной, суровой жизни, по сравнению с которой монастырская жизнь им кажется сытнее и легче. Другого же человека еще вчера возили на "Чайке", а сегодня он катает тачку с навозом. В Отечнике есть история на эту тему. Один монах пришел к известному старцу в пустыню, увидел, что тот сидит в тапочках, пьет чай и кто-то ему еще и прислуживает. Он смутился: вроде бы великий старец, а живет в такой роскоши. Рассказал о своем смущении другому старцу. Тот спросил: "Ты кем был до того, как пришел в монастырь?" - "Пастухом". - "На какой кровати ты спал?" - "Я на земле спал". - "Чем ты укрывался?" - "Рогожей". - "Так ты из трудов пришел в покой, а этот человек был вельможей при царском дворе и пришел вот в эту нужду. Ему в заслугу вменится и то, что он все оставил".

Мы тоже тут в церкви часто друг на друга поглядываем, и нам кажется, что вот я совершаю подвиги, а рядом человек ничего не делает. Но мы не знаем внутреннего устроения друг друга. Одно и то же делание для кого-то большое послабление и грех, а для кого-то - подвиг. Один в Великий пост съел кусок рыбы и этим весь свой пост осквернил, а другой весь пост ел рыбу - для него это суровое воздержание. Так что всякий суд мы должны оставить Богу.

Внешние подвиги, в том числе соблюдение поста, ни в коем случае не должны сопровождаться осуждением, раздражением и враждой. Если такое случается, значит, мы постимся себе во вред.

17. Впрочем, если и сухое буду есть, да буду роптать, буду осуждать, - сухоядение не на пользу мне. (501)

Читаешь как будто общие места. Но такие общие места - не теоретические рассуждения, а практические советы, которым нужно следовать. Благодаря им некоторые люди прошли путь от земли до Неба. Изучая святых отцов, мы должны внимать особенно тем советам, которые касаются душевных добродетелей, так как нам невозможно подражать внешним деланиям великих подвижников.

Один и тот же подвиг может служить разным целям. Для настоящих подвижников, людей обладающих смирением, наделенных благодатью Божией, пост, например, служит к умножению благодати, снижает плотскую активность, мешающую проявлениям благодатных сил. А для таких людей, как мы, весь смысл любого подвига заключается в том, чтобы познать себя, узнать свою немощь, убедиться в том, что у нас есть страсти. Тот же пост нужен нам для того, чтобы узнать, что мы чревоугодники.

Пост сам по себе, без духовного делания, может быть вреден, так как усиливает гордость в человеке. Правильный путь - это когда человек все свое внимание обращает на борьбу со своими страстями с целью стяжать благодать Святого Духа, а в качестве вспомогательного средства на этом духовном пути использует посильное телесное делание.

18. Пища человека не оскверняет, но скверные помыслы рождает и пригвождает ум к земным вожделениям, утолстевает плоть и претворяет духовного человека в плотяного. (500)

В этом истинный вред излишнего питания и вообще всех плотских утешений. Но мы находимся как бы между двух огней. Если ублажаем свою плоть, то это не дает нам оторваться от земли, мы попадаем в плен греховных помыслов. Если же начинаем усиленный пост, то натиск помыслов ослабевает, но начинает преобладать один: "Я подвижник". И одна эта мысль сводит на нет всю пользу от воздержания.

Поэтому Бог и не дает нам силы поститься. Не нужно за это обижаться на Бога, Его нужно за это благодарить. Если будем идти путем смирения, Бог в свое время, когда нам это будет полезно, даст силы и для внешних подвигов.

19. "Горе вам, фарисеям, что любите председания в синагогах и приветствия в народных собраниях" (Лк. 11,43).

Фарисеи строго соблюдали внешние постановления Закона, а заповеди Божьи забывали. К сожалению, это в большой мере относится и к нам, потому что и мы очень часто с завидной ревностью исполняем внешние обряды, а о заповедях Божьих небрежем.

Я читал воспоминания священника прошлого века, как к нему пришла женщина. Убивается, плачет, падает в ноги: "Батюшка, я согрешила, нечаянно съела ложку сметаны Великим постом". Он ее успокаивает, спрашивает: "А блудные грехи были?" - "Да, было дело", - говорит она совершенно спокойно. Смешного тут ничего нет. И сейчас у нас так исповедуются. Такая исповедь, как "блудила в пост", - самая обыкновенная вещь. Человек в церковь не ходит, Богу не молится, почти ни во что не верит, но единственное, в чем кается: "стирала в праздник".

В наших душах скрыто много зла. Мы не видим его целиком по своей духовной слепоте. Мы очень озабочены внешними приличиями. Если вдруг случайно сделаем что-то такое, за что нас люди осудят, убиваемся, стыдимся, мучаемся, даже готовы на исповедь бежать, а когда совершаем зло втайне, остаемся совершенно спокойны. И уж никакого внимания не обращаем на внутренние своих грехи, помыслы, сердечные переживания. Даже когда в помыслах доходим до убийства, до крайних степеней блуда - это нас не беспокоит, исповедовать такие помыслы не считаем нужным. Когда же нас обличают, обижаемся. Мало того, что хотим грешить, мы еще хотим, чтобы нас все хвалили.

20. Ежели думаешь, что здесь худо, а в другой обители лучше, не верь этим мыслям, враг льстит. (265)

Это общее учение святых отцов. Но оно плохо до нас доходит. Нам все кажется, что если мы изменим свои внешние обстоятельства, то нам будет лучше. Обычное искушение - поменять работу, квартиру, жену... Особо малодушных недовольство обстоятельствами жизни приводит к логичному, на их взгляд, выходу - самоубийству. Но, по крайней мере, мы-то, христиане, должны понимать, что жажда "перемены мест" тоже своего рода страсть. Основная причина всех наших бед и проблем - наше страстное сердце. Нас мучают наши страсти, они нас будут мучить везде и всегда. Даже когда мы умрем, они не оставят нас. Если мы уйдем из жизни самовольно, наше богоборческое своеволие уйдет вместе с нами. Оно никуда не денется.

Другое дело, когда есть Божье благословение на изменение образа жизни. Тогда Господь помогает человеку. А когда мы по своим страстям пытаемся изменить обстоятельства, от этого бывает только хуже. Это непреложный закон духовной жизни. А нарушать его нас подталкивает враг.

21. Ежели заниматься рукоделием в келлии, то надобно с одним бесом бороться, а ежели быть в праздности, тогда со ста бесами будешь бороться. (337)

Это относится не только к монахам. Для всякого христианина, который пытается бороться со страстями, это важнейшая задача - организовать свое время. Как только мы оказываемся в праздности, сразу усиливается брань. Подвизающимся праздность противопоказана. Отдых, разумеется, необходим, но как перемена занятий. Состояние же "ничего неделания" - крайне опасно.

22. "Низложи сильная со Престол и вознесе смиренныя" (Лк. 1,52). Христос Сын Божий не сказал: научитеся от Мене власяницу носить, или в каких пропастях и вертепах жить; а "яко кроток есмь и смирен сердцем". (276)

Эти слова не надо понимать так, что внешние подвиги вредны. Внешние подвиги хороши и полезны, и даже необходимы, но они должны следовать за внутренним очищением сердца и служить ему. Если человек преуспевает в смирении, то может с Божьего благословения приступать и к внешним подвигам. Если недугует гордостью, то с внешними подвигами нужно быть очень осторожным - они могут эту гордость распалить еще больше. Разумеется, речь идет не об общепринятых правилах христианской жизни, а об особенных деланиях.

Мы себе только кажемся важными и значительными. Но именно таких Бог и низлагает, смиренных же возносит.

23. Ежели по внешности смиренны, тихи, терпеливы, этого недостаточно; надобно внутреннее, духовное самоуничижение. (470)

Ясно сказано, что внешних жестов недостаточно. Но надо заметить, что и внутреннее имеет свои уровни. Если мысленно называть себя плохим, даже какие-то чувства иметь на этот счет - это еще далеко не то, что нужно. Важно обрести сердечное переживание своего ничтожества, осознанное и несомненное. Пока у нас нет этого живого чувства своего недостоинства перед Богом, у нас и смирения нет. Как пишет Марк Подвижник, если мы благодушно принимаем посылаемые Богом скорби, значит, покаяние наше истинно и мы искренне считаем себя грешниками. Если ропщем, следовательно, настоящего покаяния у нас нет.

Путь послушания воле Божьей, по слову Варсонофия Великого, состоит в том, чтобы "принимать бьющего как греющего". Конечно, мы не способны сразу обрести такое устроение. Поэтому начинать надо с внешнего - не роптать на те неприятности, которые Бог нам посылает, сдерживать свои греховные проявления и заставлять себя не враждовать, не злиться, не обижаться на тех людей, которые причиняют нам вред и беспокойство, на тех, через кого действует Бог.

Здесь уместно вспомнить описанную у Иоанна Лествичника жизнь преподобного Исидора, который, предавшись в полное послушание авве, был поставлен при вратах монастырских с тем, чтобы падать в ноги каждому со словами: "Помолись обо мне, я бесноватый". Придя в великую меру святости, преподобный незадолго до своей кончины поведал, что первые несколько лет он с огромным трудом исполнял послушание, а потом действительно почувствовал, что нуждается в молитвах ближних, и уже искренне просил молиться о нем.

24. Нестяжание, раздаяние милостыни, пост и молитва - без смирения ничто! (472)

Все внешние и даже внутренние добрые дела сами по себе ничего не стоят, если человек не переживает себя в глубине сердца грешником перед Богом. Но делать добрые дела все-таки нужно. Хотя и нет любви к Богу, нет настоящего смирения, но надо, насколько хватает ума, насколько хватает сил, поступать внешне добродетельно и стараться внутренне правильно себя настраивать, молиться. А надеяться при этом необходимо только на милосердие Божье, но никак не на свои добродетели и подвиги.

25. Поклоны смиренные - они ничего не составляют: нужно, чтобы внутреннее-то смирение было, с смиренным поклоном мысли-то смиренные были. (475)

Важно подчеркнуть, что на деле нужно и то и другое. Многие, правда, заблуждаются, полагая, что смирение выражается в телодвижениях: смиренно поклонился, перекрестился, поцеловал икону - и этого достаточно. Другие считают, что важно только внутреннее, а внешне можно вести себя как угодно. И те и другие не правы. Внешнее неразрывно связано с внутренним. Исключение составляют святые Христа ради юродивые, у которых внешние действия бывали часто безобразны, а внутренне они хранили чистоту перед Богом. Но то святые. Нам же нужно помнить слово преподобного Иоанна Лествичника, что положение тела в значительной мере определяет наше душевное состояние. Вот почему полезно исполнение церковных обрядов - это внешние средства, которые влияют на душу и помогают обрести правильное внутреннее устроение.

26. Господь отнял от нас эту внешнюю красоту, красивую одежду: она не пользует, только питает тщеславие. Он дает нам внутреннюю красоту, ибо смотрит на сердца. (504)

Если нам кажется, что мы чего-то лишены, и хочется более модно одеваться, хочется иметь не две кофты, а четыре, если хочется послаще есть, следует вспомнить, что все эти желания - суета, что внешнее ублажение, по которому мы так скучаем, есть одержимость страстью тщеславия.

Внутренняя красота обретается по мере исполнения заповедей Божьих, когда мы с благодарностью принимаем то, что нам посылает Бог.

27. Хотя бы кто приобрел все сокровища мира, будет нищ, если душевного сокровища не будет иметь. (505)

Фраза кажется избитой. Но осознаем ли мы, что на самом деле все так и будет. Придем на Страшный суд - и окажется, что все, о чем мы здесь печалились, о чем хлопотали, чем дорожили, было лишним, даже бесполезным. Выяснится, что надо было собирать сокровища для вечности: учиться послушанию, терпению, смирению.

Мы живем землей, своим телом, своей душой, не духом - живем суетой. И все, что выходит за пределы нашей суеты, кажется нам пустым и незначительным. Но надо бы, пока не поздно, понять, что наши ценности прямо противоположны истинным.

Терпение

Пост - духовное воспитание тела * Чем тяжелее болезнь, тем полезнее * Когда ревность становится глупостью * Что для одного грех, для другого - подвиг * Постясь, узнаем свою немощь * Ублажение плоти приковывает к земле * Не обижайтесь на Бога * Стыдимся внешнего, а не внутреннего * Причина всех бед - наше страстное сердце * Праздность усиливает брань * Бог низлагает гордых, смиренных возносит * Ропщем - значит, не каемся * "Помолись обо мне - я бесноватый" * Надежда только на милость Божью * Обряды - внешнее средство для внутренней пользы * Наши ценности противоположны истинным *

15. Не доставят пользы ни вериги, ни вретища, ни пост, хотя бы кто ел по одному разу в неделю, ни продолжительные бдения и стояния, ни множество поклонов, ни все телесные изнурения... если нет добродетелей духовных. (9)

Если человек сел в автомобиль и очень быстро едет в противоположную месту назначения сторону, то чем быстрее он едет, тем хуже. Телесные подвиги хороши, когда они правильно применяются. Они всего лишь средство сделать нашу духовную жизнь более интенсивной. Когда же мы на них одних сосредотачиваем наше усилие или гордимся ими, то движение наше ускоряется, но только не в Царство Небесное.

Пост - это духовное воспитание нашего тела, чтобы плоть не бушевала под действием страстей. Тому, кто хочет преуспеть в борьбе с грехом, пост совершенно необходим. Но больные люди часто не могут поститься. Огорчаться не следует, потому что болезнь имеет преимущество перед постом. На тело она действует так же, но страдание, причиняемое ею, ограждает человека от гордости, а кроме того, болеют все, и праведники и грешные, большинство людей от болезней и умирает. Чем же тут гордиться? Пост же опасен тем, что побуждает к тщеславию.

Чем тяжелее болезнь, чем сильнее сокрушает тело, тем полезнее она для души человека, если он переносит недуг с терпением, благодаря Господа. И польза эта значительнее, чем от любого воздержания, предпринятого по своей воле.

16. Одинаково всех нельзя содержать в обители, иным грубая пища вредна и может привести в изнеможение; одни пришли из бедности, от трудов в покой, а другие от богатства и из нежного воспитания. (362)

Пост установлен Богом в Церкви для того, чтобы мы преуспевали в воздержании, познавали свою немощь и от этого пребывали в смирении, для того, чтобы, терпя эти добровольные страдания, сокрушались душою, чаще вспоминали о вечности. А вовсе не для того, чтобы люди преждевременно умирали, не придя в ту меру, в которую Бог благословил их прийти.

У старца Силуана читаем, как молодой монах, ревностный афонский подвижник, запостил себя до смерти. Он так сильно (не серьезно, а сильно) постился, что подорвал свое здоровье и умер. Если человек с язвой желудка будет соблюдать пост по Типикону, он сляжет в больницу и там станет есть уже все, что ему дадут, и смотреть телевизор в палате, а в Церковь весь Великий пост ходить не сможет. Это уже, простите, не ревность, а глупость. Не стоит нам сравнивать себя с Иоанном Кронштадтским. Когда врачи советовали ему ослабить пост, он отказывался. Он был в такой великой духовной мере, что ради любви Божьей, ради того, чтобы не ослабевала в нем благодать, несмотря на нездоровье и настойчивые просьбы врачей, продолжал поститься. И это было правильно.

Мы же, люди грешные и немощные, весьма далеки от душевного состояния, которое берег в себе праведный Иоанн Кронштадтский. Нужно держаться благоразумия. Когда возникает необходимость, человек должен пост ослаблять. Но если при этом его чрево утешается, он должен укорять себя в чревоугодии и смиряться от этого.

Отец Феофан объясняет, почему условия жизни в монастыре для разных людей должны быть разными. Одни люди привыкли к бедной, суровой жизни, по сравнению с которой монастырская жизнь им кажется сытнее и легче. Другого же человека еще вчера возили на "Чайке", а сегодня он катает тачку с навозом. В Отечнике есть история на эту тему. Один монах пришел к известному старцу в пустыню, увидел, что тот сидит в тапочках, пьет чай и кто-то ему еще и прислуживает. Он смутился: вроде бы великий старец, а живет в такой роскоши. Рассказал о своем смущении другому старцу. Тот спросил: "Ты кем был до того, как пришел в монастырь?" - "Пастухом". - "На какой кровати ты спал?" - "Я на земле спал". - "Чем ты укрывался?" - "Рогожей". - "Так ты из трудов пришел в покой, а этот человек был вельможей при царском дворе и пришел вот в эту нужду. Ему в заслугу вменится и то, что он все оставил".

Мы тоже тут в церкви часто друг на друга поглядываем, и нам кажется, что вот я совершаю подвиги, а рядом человек ничего не делает. Но мы не знаем внутреннего устроения друг друга. Одно и то же делание для кого-то большое послабление и грех, а для кого-то - подвиг. Один в Великий пост съел кусок рыбы и этим весь свой пост осквернил, а другой весь пост ел рыбу - для него это суровое воздержание. Так что всякий суд мы должны оставить Богу.

Внешние подвиги, в том числе соблюдение поста, ни в коем случае не должны сопровождаться осуждением, раздражением и враждой. Если такое случается, значит, мы постимся себе во вред.

17. Впрочем, если и сухое буду есть, да буду роптать, буду осуждать, - сухоядение не на пользу мне. (501)

Читаешь как будто общие места. Но такие общие места - не теоретические рассуждения, а практические советы, которым нужно следовать. Благодаря им некоторые люди прошли путь от земли до Неба. Изучая святых отцов, мы должны внимать особенно тем советам, которые касаются душевных добродетелей, так как нам невозможно подражать внешним деланиям великих подвижников.

Один и тот же подвиг может служить разным целям. Для настоящих подвижников, людей обладающих смирением, наделенных благодатью Божией, пост, например, служит к умножению благодати, снижает плотскую активность, мешающую проявлениям благодатных сил. А для таких людей, как мы, весь смысл любого подвига заключается в том, чтобы познать себя, узнать свою немощь, убедиться в том, что у нас есть страсти. Тот же пост нужен нам для того, чтобы узнать, что мы чревоугодники.

Пост сам по себе, без духовного делания, может быть вреден, так как усиливает гордость в человеке. Правильный путь - это когда человек все свое внимание обращает на борьбу со своими страстями с целью стяжать благодать Святого Духа, а в качестве вспомогательного средства на этом духовном пути использует посильное телесное делание.

18. Пища человека не оскверняет, но скверные помыслы рождает и пригвождает ум к земным вожделениям, утолстевает плоть и претворяет духовного человека в плотяного. (500)

В этом истинный вред излишнего питания и вообще всех плотских утешений. Но мы находимся как бы между двух огней. Если ублажаем свою плоть, то это не дает нам оторваться от земли, мы попадаем в плен греховных помыслов. Если же начинаем усиленный пост, то натиск помыслов ослабевает, но начинает преобладать один: "Я подвижник". И одна эта мысль сводит на нет всю пользу от воздержания.

Поэтому Бог и не дает нам силы поститься. Не нужно за это обижаться на Бога, Его нужно за это благодарить. Если будем идти путем смирения, Бог в свое время, когда нам это будет полезно, даст силы и для внешних подвигов.

19. "Горе вам, фарисеям, что любите председания в синагогах и приветствия в народных собраниях" (Лк. 11,43).

Фарисеи строго соблюдали внешние постановления Закона, а заповеди Божьи забывали. К сожалению, это в большой мере относится и к нам, потому что и мы очень часто с завидной ревностью исполняем внешние обряды, а о заповедях Божьих небрежем.

Я читал воспоминания священника прошлого века, как к нему пришла женщина. Убивается, плачет, падает в ноги: "Батюшка, я согрешила, нечаянно съела ложку сметаны Великим постом". Он ее успокаивает, спрашивает: "А блудные грехи были?" - "Да, было дело", - говорит она совершенно спокойно. Смешного тут ничего нет. И сейчас у нас так исповедуются. Такая исповедь, как "блудила в пост", - самая обыкновенная вещь. Человек в церковь не ходит, Богу не молится, почти ни во что не верит, но единственное, в чем кается: "стирала в праздник".

В наших душах скрыто много зла. Мы не видим его целиком по своей духовной слепоте. Мы очень озабочены внешними приличиями. Если вдруг случайно сделаем что-то такое, за что нас люди осудят, убиваемся, стыдимся, мучаемся, даже готовы на исповедь бежать, а когда совершаем зло втайне, остаемся совершенно спокойны. И уж никакого внимания не обращаем на внутренние своих грехи, помыслы, сердечные переживания. Даже когда в помыслах доходим до убийства, до крайних степеней блуда - это нас не беспокоит, исповедовать такие помыслы не считаем нужным. Когда же нас обличают, обижаемся. Мало того, что хотим грешить, мы еще хотим, чтобы нас все хвалили.

20. Ежели думаешь, что здесь худо, а в другой обители лучше, не верь этим мыслям, враг льстит. (265)

Это общее учение святых отцов. Но оно плохо до нас доходит. Нам все кажется, что если мы изменим свои внешние обстоятельства, то нам будет лучше. Обычное искушение - поменять работу, квартиру, жену... Особо малодушных недовольство обстоятельствами жизни приводит к логичному, на их взгляд, выходу - самоубийству. Но, по крайней мере, мы-то, христиане, должны понимать, что жажда "перемены мест" тоже своего рода страсть. Основная причина всех наших бед и проблем - наше страстное сердце. Нас мучают наши страсти, они нас будут мучить везде и всегда. Даже когда мы умрем, они не оставят нас. Если мы уйдем из жизни самовольно, наше богоборческое своеволие уйдет вместе с нами. Оно никуда не денется.

Другое дело, когда есть Божье благословение на изменение образа жизни. Тогда Господь помогает человеку. А когда мы по своим страстям пытаемся изменить обстоятельства, от этого бывает только хуже. Это непреложный закон духовной жизни. А нарушать его нас подталкивает враг.

21. Ежели заниматься рукоделием в келлии, то надобно с одним бесом бороться, а ежели быть в праздности, тогда со ста бесами будешь бороться. (337)

Это относится не только к монахам. Для всякого христианина, который пытается бороться со страстями, это важнейшая задача - организовать свое время. Как только мы оказываемся в праздности, сразу усиливается брань. Подвизающимся праздность противопоказана. Отдых, разумеется, необходим, но как перемена занятий. Состояние же "ничего неделания" - крайне опасно.

22. "Низложи сильная со Престол и вознесе смиренныя" (Лк. 1,52). Христос Сын Божий не сказал: научитеся от Мене власяницу носить, или в каких пропастях и вертепах жить; а "яко кроток есмь и смирен сердцем". (276)

Эти слова не надо понимать так, что внешние подвиги вредны. Внешние подвиги хороши и полезны, и даже необходимы, но они должны следовать за внутренним очищением сердца и служить ему. Если человек преуспевает в смирении, то может с Божьего благословения приступать и к внешним подвигам. Если недугует гордостью, то с внешними подвигами нужно быть очень осторожным - они могут эту гордость распалить еще больше. Разумеется, речь идет не об общепринятых правилах христианской жизни, а об особенных деланиях.

Мы себе только кажемся важными и значительными. Но именно таких Бог и низлагает, смиренных же возносит.

23. Ежели по внешности смиренны, тихи, терпеливы, этого недостаточно; надобно внутреннее, духовное самоуничижение. (470)

Ясно сказано, что внешних жестов недостаточно. Но надо заметить, что и внутреннее имеет свои уровни. Если мысленно называть себя плохим, даже какие-то чувства иметь на этот счет - это еще далеко не то, что нужно. Важно обрести сердечное переживание своего ничтожества, осознанное и несомненное. Пока у нас нет этого живого чувства своего недостоинства перед Богом, у нас и смирения нет. Как пишет Марк Подвижник, если мы благодушно принимаем посылаемые Богом скорби, значит, покаяние наше истинно и мы искренне считаем себя грешниками. Если ропщем, следовательно, настоящего покаяния у нас нет.

Путь послушания воле Божьей, по слову Варсонофия Великого, состоит в том, чтобы "принимать бьющего как греющего". Конечно, мы не способны сразу обрести такое устроение. Поэтому начинать надо с внешнего - не роптать на те неприятности, которые Бог нам посылает, сдерживать свои греховные проявления и заставлять себя не враждовать, не злиться, не обижаться на тех людей, которые причиняют нам вред и беспокойство, на тех, через кого действует Бог.

Здесь уместно вспомнить описанную у Иоанна Лествичника жизнь преподобного Исидора, который, предавшись в полное послушание авве, был поставлен при вратах монастырских с тем, чтобы падать в ноги каждому со словами: "Помолись обо мне, я бесноватый". Придя в великую меру святости, преподобный незадолго до своей кончины поведал, что первые несколько лет он с огромным трудом исполнял послушание, а потом действительно почувствовал, что нуждается в молитвах ближних, и уже искренне просил молиться о нем.

24. Нестяжание, раздаяние милостыни, пост и молитва - без смирения ничто! (472)

Все внешние и даже внутренние добрые дела сами по себе ничего не стоят, если человек не переживает себя в глубине сердца грешником перед Богом. Но делать добрые дела все-таки нужно. Хотя и нет любви к Богу, нет настоящего смирения, но надо, насколько хватает ума, насколько хватает сил, поступать внешне добродетельно и стараться внутренне правильно себя настраивать, молиться. А надеяться при этом необходимо только на милосердие Божье, но никак не на свои добродетели и подвиги.

25. Поклоны смиренные - они ничего не составляют: нужно, чтобы внутреннее-то смирение было, с смиренным поклоном мысли-то смиренные были. (475)

Важно подчеркнуть, что на деле нужно и то и другое. Многие, правда, заблуждаются, полагая, что смирение выражается в телодвижениях: смиренно поклонился, перекрестился, поцеловал икону - и этого достаточно. Другие считают, что важно только внутреннее, а внешне можно вести себя как угодно. И те и другие не правы. Внешнее неразрывно связано с внутренним. Исключение составляют святые Христа ради юродивые, у которых внешние действия бывали часто безобразны, а внутренне они хранили чистоту перед Богом. Но то святые. Нам же нужно помнить слово преподобного Иоанна Лествичника, что положение тела в значительной мере определяет наше душевное состояние. Вот почему полезно исполнение церковных обрядов - это внешние средства, которые влияют на душу и помогают обрести правильное внутреннее устроение.

26. Господь отнял от нас эту внешнюю красоту, красивую одежду: она не пользует, только питает тщеславие. Он дает нам внутреннюю красоту, ибо смотрит на сердца. (504)

Если нам кажется, что мы чего-то лишены, и хочется более модно одеваться, хочется иметь не две кофты, а четыре, если хочется послаще есть, следует вспомнить, что все эти желания - суета, что внешнее ублажение, по которому мы так скучаем, есть одержимость страстью тщеславия.

Внутренняя красота обретается по мере исполнения заповедей Божьих, когда мы с благодарностью принимаем то, что нам посылает Бог.

27. Хотя бы кто приобрел все сокровища мира, будет нищ, если душевного сокровища не будет иметь. (505)

Фраза кажется избитой. Но осознаем ли мы, что на самом деле все так и будет. Придем на Страшный суд - и окажется, что все, о чем мы здесь печалились, о чем хлопотали, чем дорожили, было лишним, даже бесполезным. Выяснится, что надо было собирать сокровища для вечности: учиться послушанию, терпению, смирению.

Мы живем землей, своим телом, своей душой, не духом - живем суетой. И все, что выходит за пределы нашей суеты, кажется нам пустым и незначительным. Но надо бы, пока не поздно, понять, что наши ценности прямо противоположны истинным.

Часть 1

По-хорошему в этой жизни не устроишься * Благополучие вредно для нас * "Слава Богу" стало пустой поговоркой * Бог терпел и нам велел * Бог посылает скорби, потому что любит нас * Счастливые забывают о Боге * Терпеть надо умеючи * Ропот - хула на Бога * Из любого положения есть выход в Царство Небесное * Сильные терпят немощи слабых * Благодать дается смиренным * Причина скорбей - мы сами * Обижаться на Бога - безумие * Не оправдывай себя, а укоряй * Никто бы нас не обидел, если бы Бог этого не захотел * "Терпение - постоянное благодушие" * Ищите не справедливости, а милости Божьей * Сколько потерпим здесь, столько в вечности будем утешены * За всякий недуг благодари Господа *

28. Временная жизнь нам известна, что она есть искушение. Сам Христос Сын Божий нам оставил пример; чего Он не пострадал в здешней жизни? а потом Апостолы и св. мученики? (143)

Все мы обольщаемся, когда думаем, что можно в этой жизни устроиться как-то по-хорошему. По-хорошему устроиться нельзя. Временная жизнь дана, чтобы мы искусились, очистились и приготовились к вечной блаженной жизни. По-хорошему устроиться можно только в вечности, а здесь хорошо жить - значит жить по заповедям Божьим. Но это никак не предполагает земных благ и комфорта. Надеяться, что здесь все у нас будет безболезненно и благополучно, это даже и по-житейски наивно - так не бывает. Поэтому, кстати, откровенным обманом являются всякого рода коммунистические утопии. Обещания рая на земле - это самый настоящий обман. Почему же люди обманываются? Потому что им не хочется искать духовного, вечного, человек не любит Бога, не желает знать Его, желает устроиться здесь поудобнее и поосновательнее, поэтому и обольщается сладкими, но лживыми сказками.

Если хотим быть со Христом в вечности, должны и здесь идти путем Христовым. Он проложил нам его, в том числе и своими страданиями. А мы ведь под воздействием бесов воспринимаем их как нечто иллюзорное. Но это были страдания самые настоящие, Он их претерпел ради нас, чтобы мы могли войти в Царство Небесное.

Мы не любим и не хотим терпеть. Чуть ли не из-за каждого пустяка приходим в отчаяние. Хнычем из-за всего: кто-то посмотрел косо, на работе что-то не удалось, квартира тесная. А вы представьте себе, что оказались в концлагере, ваши дети - на улице, муж или жена расстреляны (не так уж давно такое случалось). И вот из этого положения "на нарах" посмотрите на свои нынешние страдания - они покажутся вам раем. Или современная ситуация: вы беженец, ночуете с детьми на бетонном полу на вокзале...

У нас-то в целом обычно все нормально, а мы все злимся и непрерывно ропщем, чем, собственно, и подтверждается, что благополучие никогда никакой духовной пользы никому не приносило. Вот Бог и отнимает иногда наш комфорт, чтобы мы страданиями очищались. Нам надо Бога благодарить за страдания, а теплой жизни не просить. Она нам вредна.

29. Мы говорим, что любим, а ничего не хотим за Него принять и перенести. А что Он за нас терпел? Досаждали Ему, укоряли Его, били, плевали на Него, распяли на кресте, - Он все перетерпел нашего ради спасения. (21)

Об этом мы очень часто читаем у святых отцов, но слова эти проскальзывают мимо нашего сознания. Понятно, почему проскальзывают, - потому что мы Христу не подражаем, не хотим взять на себя крест, ропщем, когда Бог возлагает на нас крест, не благодарим Его за это. Если бы стремились соединиться со Христом, то всякое посланное Богом страдание принимали бы с любовью и радостью, понимая, что это милость к нам Божья, доверие Божье.

Если с нами ничего неприятного не будет случаться, то мы, из-за своей лености, из-за своего равнодушия, Богу и не помолимся. Наши слова благодарности Богу особенно холодны. "Слава Богу" стало пустой поговоркой. А вздохи "Всё не слава Богу" - безумная хула.

Когда приходят скорбь, болезнь, несчастие, сердце легче открывается Богу. Он, зная нашу натуру, посылает то, что нам нужно. Если у нас все хорошо, мы духовно засыпаем, впадаем в гордость, перестаем заботиться о своем спасении. И потому Господь, как пишет преподобный Макарий Оптинский, попускает человеку вкусить горести скорбей, чтобы он имел смиренное мудрование и не надеялся на прочность и неизменяемость временного блага. Нам хорошо бы привыкнуть к той мысли, что все приятное в этой жизни временно. А мы успокаиваем себя мечтаниями, что вот сегодня хорошо и теперь всегда так будет. Вечно хорошо может быть только в Царстве Небесном.

Принимая от Бога скорби, мы должны помнить, что он посылает нам их по любви Своей. Бог все обращает во благо. Но если мы творим зло, если мы сами хотим злого, то будем за это отвечать. Если один человек убил другого, то убитый умер по воле Божьей, значит, пришло время ему умереть. А вот убийца виноват, поскольку действовал по своей злобе. Не нужно думать, что если мы грешим, то на это есть воля Божья. Воли Божьей на грех нет.

30. О вашем малотерпении. Советую вам себя увещевать и говорить: "Феофания! что ты малодушествуешь и не терпишь неприятных слов? Сам Христос Сын Божий чего не претерпел, и нам дал образ терпения, чтобы последовали стопам Его. (161)

Когда нас кто-то оскорбляет, очень полезно вспомнить о том, как Христос отвечал на оскорбления и мучения. Он не протестовал, не роптал на обидчиков и даже не осуждал своих убийц, а молился за них. Есть хорошая народная пословица: "Бог терпел и нам велел". Если станем подражать Христу в терпении, то уподобимся Ему и в славе, будем соцарствовать Ему в Царстве Небесном, для чего нас Бог и создал.

Единственный способ обрести мир душевный - это терпеть все, что посылает Бог, не исключая и оскорблений от людей. А всякая попытка обрести покой внешним способом будет лишь вести от беспокойства к беспокойству, и все данное нам Богом время мы проживем зря.

31. [Христос] так много возлюбил нас бренных и недостойных; а нам ли не стерпеть чего-нибудь, да еще за наши грехи? От высокоумия нашего мы не чувствуем милостей Божиих, мы не прилепились совершенно к Господу Богу, оттого нам все тяжело, все скучно, оттого все в неудовольствии, в прискорбии пребываете. (21)

Нам тяжело, оттого что мы в душе не соглашаемся принимать все происходящее в жизни как ниспосланное от Бога. Если бы по-настоящему поверили, что все, что посылает нам Господь, Он посылает по любви к нам, то терпели бы. Вот спортсмен терпит. Тренер говорит ему: "Поднимай штангу сто раз" - и он поднимает. - "Отжимайся пятьдесят раз" - и он отжимается... Если бы верили, что Бог хочет нашего спасения (как тренер хочет победы для спортсмена) и посылает нам только то, что для этого полезно, то всё терпели бы благодушно, не уклонялись бы и не ленились.

Своим ограниченным умом мы не можем до конца познать причин, по которым Бог посылает нам скорби, поэтому должны со смирением принимать их без особого рассуждения. И принимать не с рабской покорностью (как бывает, раба наказывают, и он вынужден терпеть, но злобствует на своего господина), а именно с благой покорностью, то есть с сыновним отношением, с благодарностью.

32. Когда кто скорбит, утешать себя надобно мыслию, что Бог милостив, - и скорбь пройдет. (32)

Совет очень хороший, но хорош он для тех людей, которые устремлены в Царство Небесное. Для них мысль, что Бог милостив, что Он прощает кающимся их немощи и грехи, действительно оказывается ободряющей и укрепляющей.

33. Ежели кто оскорбит, надобно подумать, что это Господь хочет привести меня в чувство, напомнить, что я худа. (455)

Бог для того и посылает все неприятности, скорби, болезни, чтобы мы вспомнили о Нем, Его заповедях и начали жить по ним, а не для того, чтобы мы, осуждая обидчиков, губили свои души.

Авва Дорофей, когда увидел одного монаха, терпеливо, безо всякого внешнего раздражения сносившего оскорбления от братии, захотел узнать, что он при этом думает. (Эта история описана в книге аввы Дорофея, одной из лучших для начинающих духовную жизнь.) Авва удивлялся, что молодой монах пришел в такую меру преуспеяния. Он спросил его: "Как тебе это удается?" И тот ответил: "Я думаю про этих людей, что они не люди, а лающие псы". Это, конечно, самое худшее, что может быть. Потому что уж лучше по-человечески раздражаться, а потом каяться в этом, чем иметь такую ложную умиротворенность, происходящую от великой гордости. Старец перекрестился и сказал: "Избави, Боже, от такого наружного терпения".

Но истинное терпение - ценнейший дар, который дается тому, кто без ропота, с благодарностью принимает скорби.

Если бы мы были настоящими христианами, то должны были бы молиться не о том, чтобы Бог избавил нас от страданий, а о том, что бы Он даровал нам терпение переносить их. "Ты не умнее Бога", - говорил преподобный Исаак Сирин, увещевая покоряться Господу во всем. Предметом нашей православной веры является то, что Бог нас любит и все делает исключительно для нашего спасения, а от нас требуется это с любовью принимать.

34. Мы бегаем скорбей; а святые-то скорбели о том, что нет скорбей: можно ли, говорили, спастись без них? (393)

Преподобный авва Дорофей, когда еще был послушником, вопрошал: "Могу ли я спастись, если не чувствую никакой скорби?" Он не чувствовал никакой скорби, потому что был исключительным подвижником послушания - полностью предал свою волю духовным наставникам. Мы люди немощные и не способны так прямо и решительно отсечь свою волю. Мы и не призваны Богом к такому великому подвигу, поэтому должны благодушно терпеть скорби и знать, что мы только тогда и спасаемся, когда терпим их. Если какое-то время легко на душе, значит, Бог посылает нам утешение. Если же наша жизнь протекает ровно, безмятежно, стоит задуматься, богоугодно ли мы живем.

Терпение скорбей - это путь на Небо. Но терпение должно быть правильным. "На то жизнь эта, чтоб терпеть, и всякий что-нибудь терпит. Но терпеть надо умеючи, а то можно претерпеть, да пользы никакой не получить", - пишет святитель Феофан Затворник, и добавляет: "Терпение не идет впрок, если оно не ради Господа. Трудимся, терпим, выбиваемся из сил, да все ради врага, на свою же погибель".

Что значит "терпеть умеючи"? Когда происходит что-нибудь для нас неприятное, бесы и греховные привычки подталкивают нас к тому, чтобы осудить людей, осудить обстоятельства, осудить даже Самого Бога. Между тем основное правило духовной жизни очень просто и хорошо нам известно: не роптать и все происходящее принимать как из руки Божьей. Такой подвиг всем доступен, для этого не нужно быть ни богословом, ни монахом, ни священником. Для этого нужно быть просто христианином и хотеть спасти свою душу.

Все происходящее с нами либо приходит извне, либо исходит изнутри нас самих. Мы в ответе за то, что исходит от нас, тут область проявления нашей свободы, и все греховное требует самоукорения и покаяния. А что является нам извне, что от нас не зависит, то посылается всемогущим, любящим Богом и должно быть принято без ропота, с благодарением.

Ропот - хула на Бога. Когда ропщем, мы ставим свои желания выше воли Божьей и тем самым фактически восстаем на Бога. Это грех, близкий сатанинскому, поэтому святые отцы так строго предостерегают против ропота. Преподобный Исаак Сирин пишет, что Бог снисходителен к нашим немощам, но гневается на человека, который ропщет, и наказывает его.

Скорби нужно принимать не только с благодарностью, но и с радостью, ведь мы ими спасаемся. Если бы мы умом устремлялись к вечности, к Страшному суду, к мытарствам, которые ожидают нас всех без исключения, то радовались бы скорбям. Мы же, напротив, стараемся оттолкнуть от себя скорби и ропщем, потому что все наше внимание, все наши желания обращены к временному, а при этом, конечно, любая скорбь нам ненавистна, так как мешает нашему покою, нашему наслаждению жизнью.

Смириться нужно перед Богом. Если уж пришла скорбь (болезнь, смерть близкого человека, неудача в житейских делах), нужно склонить голову и мужественно терпеть. Но нам, плотским людям, свойственно суетиться и дергаться. С детства в нас воспитывают представление, что из всякого положения должен быть выход и нужно найти его любой ценой. Но в действительности из любого положения есть выход лишь в смысле вечного спасения в Царстве Небесном, потому что в каждой ситуации возможен свободный выбор: поступить по заповеди Божьей или по своему страстному желанию.

Что же касается жизни временной, то ничего приятного нам здесь не обещано - Сам Христос был распят и умер на кресте. Но зато нам обещано: если потерпим, как подобает, все посылаемое Богом во временной жизни, то будем спасены в вечной.

35. Господь и исправит всех. (32)

Когда кто-то правильно действует, этим он и себя спасает, и другим помогает. Известно, что в монастырях рядом с большими подвижниками всегда жили и немощные братья. Например, в одной обители вместе подвязались святой Варсонофий Великий, его ученик и такой же великий старец Иоанн Пророк, их ученики преподобные Серид и авва Дорофей. И в этом же монастыре были братья, которые, как вспоминал авва Дорофей, так его ненавидели, что вытрясали свои половики с клопами перед его дверью, чтобы досадить ему.

Сильные терпели немощи слабых, молились о них, и Бог призывал их к покаянию, исправлению, и так они спасались. Если будем терпеть слабости своих ближних, молиться за них, то сами получим спасение и к ближнему привлечем милость Божью. Так Господь и исправит всех.

36. Не скучайте приключившимися прискорбиями; "скорбь терпение соделовает" (Рим. 5,3). (112)

Это слова апостола Павла. Действительно, скорбь порождает терпение, то есть изменяет качество нашей души. Терпение должно быть не временным каким-то состоянием (сегодня терплю, завтра - не терплю), нужно, чтобы душа обрела новое свойство - стала терпеливой. Когда душа терпелива, она через это становится и смиренной. А уже смиренная душа готова к принятию благодати. Бог и посылает скорби, чтобы сделать нашу душу способной к принятию благодати.

В письмах святителя Игнатия Брянчанинова читаем: "Наружные ваши обстоятельства возложите на промысл Божий, и как они устроятся, так пусть и устроятся. А вы будьте мирны и спокойны, беспокоясь единственно о душе вашей, которую вы обещались представить Христу очищенной покаянием". Слова очень простые и могут считаться общим местом в духовной литературе. Но смысла в них больше, чем мы обычно думаем. Нам кажется, что здесь подразумевается "Будь что будет!" А дело в том, что понимать их надо буквально, тогда раскрывается духовный смысл сказанного: за внешние обстоятельства мы отвечать не будем, с нас за них не спросится. Условия жизни - приятные, неприятные и самые ужасные - создаются Божественным промыслом и служат нашему спасению. Отвечать придется за то, как мы их принимали: с ропотом или смиренно, сохраняя сердечный мир.

Вообще, надо сказать, что многие привычные для нашего слуха формулировки, которые встречаются в Священном Писании и у святых отцов, часто плохо нами продуманы и не по-христиански поняты. Христианское же понимание предполагает, что абсолютно все внешние обстоятельства посланы Богом и как таковые заслуживают с нашей стороны только благодарения.

Часть 2

37. Мы думаем, что скорби так, просто приходят. Нет! Господь Бог посылает, чтобы мы познали, что не достигли еще смирения, терпения. (393)

Ничего никогда не бывает без Божьей воли, в том числе неприятностей и несчастий. Поэтому нелепо обижаться на людей. Обижаться на Бога - это уже полное безумие. Хотя, как ни странно, такого рода безумие встречается, кажется, чаще, чем обычные душевные расстройства. Очевидно, оно является следствием нашей непомерной гордости. Мы мним себя судьями не только над людьми, но и над самим Богом, потому что Он нам чем-то не угодил, чего-то не устроил, от наших грехов не избавил. Ропщем: почему Бог меня не исправляет? Логичнее было бы удивляться, почему Он нас до сих пор вообще терпит. По справедливости, Господь должен был бы нас давно истребить за наши грехи, а Он все щадит нас, все ждет нашего покаяния.

"Мы по гордости и по грехам нашим сами причина своих скорбей" - это высказывание великого старца Илариона Троекуровского. И преподобный Амвросий Оптинский говорил: "Древо наших скорбей выросло на почве нашего сердца". Никаких скорбей, которые не были бы порождены нашими страстями, нет и быть не может.

38. "Наше бо житие на небесех есть" (Флп. 3, 20). Не отчаивайтесь в милости Божией. (112)

Мы часто малодушествуем и жалуемся на прискорбности нашего временного жития, но временное, оно и есть временное и перед вечным совершенно ничтожно. Нужно помнить, что истинная наша жизнь все-таки на небесах. Все временные скорби только упражнения, любовные наказания, наставления от Бога для подготовки нас к вечности. Больному не всегда приятно терпеть процедуры, но если он лежит в хорошей клинике и знает, что его лечат хорошие врачи, то он любым процедурам радуется и благодарит за них. Наш небесный Врач всемогущий, любящий, всеведущий, и поэтому все, что Он с нами делает, нам на пользу, поэтому мы всегда должны его благодарить и не отчаиваться в Его милости.

Всякая болезнь - дар Божий, вразумление Божье. И дар этот служит нашему преуспеянию, если мы благодарим за него. Великие муки претерпел Иов Многострадальный. Муки душевные: погибли все его дети, все имущество, осталась только одна безумная жена, которая соблазняла его на хулу. Муки телесные: он был поражен страшной болезнью. Но претерпел, благодаря и прославляя Бога. Такое терпение привело его к великой славе и на земле, и на небесах. Надо и нам немного потерпеть, благодушно принимая болезни от Бога, и мы тоже увидим славу Божью.

39. Пишете, что тяжко грустите, но причины, отчего случилось, хотя не упоминаете, но известно, что грусть не от Бога, а от врага душ наших; иго Христово не тяжко, по слову Его святому: Иго Мое благо и бремя Мое легко есть. Сие Он изволил пречистыми Своими устами сказать, а наложил на вас иго тяжкое враг. (163)

Благая и спасительная печаль - это когда мы скорбим о своих грехах, но надеемся на милость Божью, получая таким образом силы для борьбы со своими страстями. А всякая печаль о житейских делах - это печаль, которую нужно преодолевать. Причина того, что мы переживаем свой жизненный крест как некую тяжесть, не в Боге, а в наших страстях и бесовских наваждениях, потому что мы полюбили не то, что должно, и, когда нас лишают того, что мы любим, нам, конечно, бывает тяжело. Так же, как у наркомана начинается "ломка", когда его лишают наркотика. Причина его страданий - не некое вещество, а пристрастие к нему.

40. Если хочешь спастись и бремя греховное уничтожить, то надобно себя укорять, бранить и за нетерпение плакать; всех почитать, яко вам они родные сестры, всех любить - и так спасетеся. (180)

Если хотим уничтожить греховное бремя, то должны всегда себя укорять, прося Бога об очищении сердца от страстей. Пришел ли греховный помысел, кто-то нас оскорбил - что бы ни происходило, мы должны всегда себя искренне укорять, и тогда страсти отступят.

Когда человек не делает нам того, чего мы от него ждем, значит, Бог не извещает его. И неважно, хороший ли человек или нет. Все в руках Божьих. Когда Ему угодно, Он и в злого человека вложит доброе отношение, и он станет нам помогать. А если Богу не угодно, то и все ближайшие люди отвернутся. А уж если Бог захочет наказать нас и смирить, то все творение поднимется против нас. Лучше уж смириться перед Богом и потерпеть малое наказание, чем роптать, бунтовать и поднимать против себя всю тварь.

41. Если тебя обидят или претерпишь страсть, - попротивься своим худым мыслям. Довольно и сего мучения. (205)

Это ответ монахине, которая, очевидно, мечтала о подвиге мученичества. Истинный подвиг - это борьба со своими страстями. Он и вменяется в мученичество. По-гречески мучеников называют "мартирос", что переводится как "свидетель". Мученик своею жизнью свидетельствует о реальности Царства Небесного. Мы люди маленькие, немощные, поэтому Бог не посылает нам великих скорбей, но то малое, что посылает (огорчения, болезни, страдание от собственных страстей), должны с благодарностью потерпеть и этим тоже засвидетельствовать реальность Царства Небесного.

42. Господь Бог знает, что вам надобно. (394)

Хорошие дети верят, что мама с папой знают, как их лечить и что для них лучше. Детям не нравится, но они все-таки пьют горькие лекарства, которые дают им родители. Так же и нам хотя и нелегко терпеть скорби (они не были бы скорбями, если бы мы от них не скорбели), но следует без ропота довериться Богу, ибо Он лучше всех знает, что нам полезно.

Кроме того, нужно искренне благодарить Бога за скорби, не лицемерно, не просто на словах, а от всей души. Так же, как мы благодарим врача, который сделал нам операцию. Было больно, мы лишились важных органов, но уверены, что без медицинского вмешательства погибли бы.

Апостол Павел в Послании к евреям говорит, что, когда мы претерпеваем наказания, мы, как дети, обретаем в Боге Отца, а может ли быть такой сын, которого не наказывает отец. К сожалению, есть такие дети, которых не наказывают отцы, особенно в наше время их становится много. Это несчастные дети, они вырастают душевными калеками. Не может человек вырасти нормальным, даже в самом обычном житейском смысле, если его не будут наказывать, то есть учить, исправлять.

43. Увидите в трапезе какой-либо недостаток, встретите в другом чем нужду, будьте терпеливы. Мы недостойны и того, чем здесь пользуемся. (496)

Это очень важное подвижническое наставление. Если мы проявляем нетерпение, укоряем своих близких (часто из-за ничтожных мелочей: не так посмотрел, чашку не туда поставил и проч.), мы тем самым лишаемся спасения. "Терпение есть непрерывающееся благодушие", - сказал преподобный Никон Оптинский. Потерпели бы, смирились - и получили бы огромную пользу. А мы мелочным нетерпением причиняем себе смертельный вред.

А если уж решаемся винить Бога за то, что он нам чего-то недодает, тогда уж надо рассуждать честно: признать, что мы на самом деле ничего не заслуживаем, что, если оценивать нас по заслугам перед Богом, мы должны быть просто истреблены - уже сейчас преданы вечной муке. Поэтому уж лучше нам не судиться с Богом, не искать своей правды, а искать милости Божьей.

44. Не надобно укорять друг друга. Ежели есть немощные, пусть те, кто посильнее, немощь немощных носят. Ведь не затем пришли в обитель, чтобы указывать друг на друга, кто больше трудится, кто меньше. Сколько потрудимся, столько и получим награды от Бога. (444)

Привычные для всех нас взаимные укоры. Все торгуемся, считаем для себя нормальным и естественным обижаться. Я часто слышу от христиан жалобы: почему он мне так сказал, почему со мной так поступили, почему меня не похвалили, почему меня ни за что отругали? Все это совершенно неуместно в Церкви. Это для неверующих естественно требовать к себе уважения, ждать похвал. Они не подозревают о вечной жизни, о Страшном суде. Все их ценности - плотские. Для них все должно состояться здесь, на земле. Поэтому они безжалостно воюют за "место под солнцем". А для христиан, готовящихся к Страшному суду, боящихся вечной муки и жаждущих вечного блаженства, такое отношение к жизни нелепо.

"Не претерпевши горького, не дождетесь и сладкого", - говорил старец Иларион Троекуровский. Сколько здесь потерпим, столько в вечности будем утешены. Поэтому, когда мы убегаем от трудов, огорчений, болезней, неприятностей, которые нам Бог посылает, мы убегаем от вечной блаженной жизни.

45. Видим в простом народе, какую нужду терпят, и не понимают, для чего это, а ежели с чувствами так терпеть и все это относить к своим недостаткам, что я недостойна лучшего, так, конечно, будет жертва, благоприятная Богу. А ежели роптать, так никакой пользы нет. (42)

Конечно, нельзя сказать, что мы сейчас нужду терпим, это только одно безобразие с нашей стороны, что мы ропщем. Никто из нас не голодает. Никто из нас не лишен одежды или жилища, но какой-то, скажем, малый недостаток имеем. Так мы этот малый недостаток должны принять с благодарностью, с пониманием, что Бог нас отсутствием роскоши, отсутствием сверхизобилия, которое есть в развитых странах, ограждает от многих грехов. А если это наказание, то, значит, наказывает нас, чтобы очищались наши души для Царства Небесного.

Если бы думали так, то все у нас было бы хорошо. Бог особо и наказывает наш народ за то, что мы продолжаем роптать. То нам все не нравилось при царе. Царя прогнали, устроили себе райскую жизнь в концлагере. Концлагерь кончился - опять ропщем, опять недовольны. Уж Господь нам все даровал, уж и храмы открыты, служба везде идет, и все сыты, и тех несчастий, которых мы ожидали, нет. Одно время все боялись, что будет голод, будут какие-то страсти - ничего этого нет. Все плохое, что есть, это только от нашей злобы. И мы продолжаем роптать. Я говорю о христианах. То, что не христиане ропщут, об этом нет речи. У нас, христиан, с уст слетает ропот, и все время мы недовольны, а нужно было бы только Бога благодарить.

46. Когда будет на трапезе какой-либо недостаток или скорбь, тогда вспомните, какие нужды и скорби претерпевали святые, но за все благодарили Бога! (266)

Мы вечно ропщем на материальные обстоятельства. Когда этим занимаются люди, не верующие в Бога, полностью погрузившиеся в свои земные интересы, тут сказать нечего. Когда же христианин начинает причитать, что все дорого, что мы голодаем, что от трудностей продохнуть нельзя, - это уже клевета на Бога, потому что, слава Богу, все мы пока еще сыты, одеты, трудности наши терпимы. А вот если будем продолжать грешить, то, не ровен час, Господь нас и накажет за наш малодушный ропот. Нам бы следовало отдавать себе отчет в том, что мы ничего хорошего не достойны, и при этом за все Бога благодарить, тогда можно надеяться, что Господь умножит наше духовное, а возможно, и материальное достояние.

Если человек с благодарностью принимает дарования Божьи, то это как бы побуждает Бога умножать их. Но дело не в том, чтобы просто сказать: "Господи, благодарю тебя". Мы по большей части считаем себя достойными Божьих даров, а нередко чувствуем себя заслуживающими даже большего. Поэтому Бога благодарим формально, как бы между прочим. Но тем самым мы прибавляем к своим грехам еще и лицемерие. И потому Бог по своей милости, чтобы не умножались наши грехи, не посылает нам духовных даров. Он сдерживает свою щедрость, ожидая нашего покаяния.

47. Не думайте, чтобы Господь Бог не призирал на ваши труды, на ваше терпение: Он на все доброе призирает, и, если поживете так, не оставит вас. (395)

Если терпим, несем свой крест, не нужно малодушествовать и думать, что Бог будто бы не видит нас, будто забыл нас. Если живем без ропота, то, конечно, Бог с любовью на нас взирает и, конечно, мы получим благое воздаяние даже за свои малые труды, причем незаслуженно большое, намного превосходящее наши труды и жертвы.

48. Смерти желать и просить не надобно, а молиться: да будет воля Твоя святая. (25)

Некоторые люди, особенно больные или очень старые, просят себе смерти. Напрасно, потому что Бог знает, когда забрать душу. Нужно все страдания, которые посылает Бог, принимать и с благодарностью терпеть, так как они служат очищению нашей души и подготовке к Царству Небесному.

Христианское благоразумие требуется также в отношении к болезням. "Тот, кому послана будет болезнь, должен проводить время в благодарении Богу", - пишет святитель Игнатий Брянчанинов. Заметьте, не в ропоте и не в поиске каких-либо срочных исцелений. Конечно, по немощи всем нам благословляется медицинское лечение, уж очень немного таких людей, которые могли бы, с пользой для себя, твердо терпеть болезнь, не прибегая ни к каким средствам облегчить ее. Немощен дух наш, потому обращаться за помощью к врачам мы вынуждены, но должны при этом помнить, что всякий недуг - это посланная нам милость, за которую необходимо благодарить и славословить Бога.

Не забудем поблагодарить Господа и после того, как получили исцеление через таблетки, процедуры и операции, ибо через врачей, через аппараты и препараты действует тоже Бог. Забывая о благодарности, человек рискует подпасть под гнев Божий, когда Господь начнет вразумлять более сильными болезнями, давая понять, что исцеление в любом случае подается от Него. Искренне благодаря Бога, человек получает покой и утешение. Это реальный опыт духовной жизни не только святых, но и всякого христианина. Каждый, попытавшись, убедится, что если, не торгуясь с Богом, от души благодарить и славословить Его, то в сердце воцаряются мир и тишина, которые являют собой залог вечного утешения.

49. Немного в здешней жизни и потерпеть-то. (396)

В Отечнике есть рассказ о том, как бесы пытались привести подвижника в уныние, предрекая, как тяжело ему будет жить в пустыне долгих семьдесят лет. А он им на это отвечал, что готов терпеть хоть двести лет. Про все скорби, которые нам приходится терпеть, можно сказать, что они временны и даже кратковременны. Всегда, когда случается неприятное, нужно успокаивать себя тем, что все это лишь на время, что претерпевшего ждет бесконечное блаженство. Всегда нужно помнить, что болезнь временна, а жизнь вечна.

Искушения

Человек познается в искушении * Грешим, потому что грешные * Ожидай ударов в слабые места * Благодари за скорбь * Бесовские козни для нашего обучения * Во гневе - молчи * Скука - пленение демоном уныния * Двумя ногами в гробу, но у телевизора * Бесы выманивают нас из глубины нашего сердца * Что нас гонит из храма * Обиды и оскорбления нужны и полезны * Перенеси искушение с благодарностью * Истребить ветхого человека * Соблазн магического пути * Поиск виновников разжигает злобу *

50. Без искушений нельзя. "Чадо, аще приступаеши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение" (Сир. 2, 1). (390)

Если мы хотим быть рабами Божьими и вступаем на путь покаяния, то обязаны приготовиться к искушениям. А искушения - это не игрушки, это не какие-то упражнения и тренировки. Это самые настоящие неприятности и скорби, это то, что тяжело. В этом и смысл, и ценность борьбы с искушениями. То, с чем легко справиться, что преодолевается без усилия и боли, пользы духовной не приносит. Если мы хотим очиститься, хотим измениться к лучшему, то должны ожидать ударов именно в больные и слабые места. А чтобы победить в этой борьбе, нам нужно не обижаться на ударяющих и оскорбляющих, не обижаться на людей и тем более на Бога.

Бывает, человек впадает в какое-то серьезное мысленное искушение и так сильно расстраивается от этого, что даже заболевает. Тут совет - не малодушествовать, а каяться и смиряться перед Господом, сознавая свою немощь. Надо стараться, чтобы духовная брань не переходила в сферу эмоций, в душевные переживания, не доводила нас до нервных болезней.

Без искушений нельзя. Кто бежит от искушений, бежит от своего спасения. Святые отцы пишут, что бесплоден тот подвиг, который совершается без борьбы, без сердечной боли. Есть, например, люди, которым легко дается пост, они от природы мало едят, и к сластям их не тянет. Но духовной пользы от такого поста мало, борьбы здесь нет и плодов борьбы нет. Когда поститься трудно, когда пост нарушается, человек мучается и раскаивается, смиряется от этого, вот тогда бывает реальная польза.

51. А какая награда, когда претерпишь искушение! "Вмале наказани бывше, великими благодетелствовани будут, яко Бог искуси их и обрете их достойны Себе: яко злато в горниле искуси их, и яко всеплодие жертвенное прият я" (Прем. 3, 5-6). (390)

Если не будем испытаны, то не выяснится наше достоинство. В искушениях познается человек: ищет ли он Царство Небесное или что-то иное. Без искушений мы не могли бы познать свою немощь и греховность.

Испытания попускаются Богом. Когда мы в искушениях ропщем, это свидетельствует о том, что в Царство Его мы попасть не хотим. Ропот - хуже всего. Различные немощи человеческие, даже тяжкие падения, исправляются покаянием. Но если человек возроптал, это означает, что он отказывается от покаяния.

52. Досаждающие и враждебные люди посылаются от Бога для нашего исправления и искушения, чтоб нравы наши довести до младенческих. Скажи: согрешила, простите ради Бога. (209)

Не сатана посылает людей нас огорчать, оскорблять и искушать, а Бог. Все, что идет на нас извне, даруется нам Богом. Никто ничего без воли Божьей сделать не может, в том числе и причинить нам зло. Впрочем, Бог - не источник зла, но Он попускает проявляться злому произволению людей и бесов. Только принять это зло необходимо с благодарностью и любовью, и оно окажется для нас добром. Именно поэтому нужно Бога за все искренне благодарить. И ни в коем случае не осуждать тех людей, через которых Бог посылает нам спасительные неприятности.

53. Враг свои делает приражения; смущаться не надобно, а просить Господа Бога, так все это и пройдет. (11)

Даже если мы искренне желаем жить по заповедям, Бог все-таки попускает бесам действовать против нас, и они искушают нас. Все это необходимо для нашего обучения, для нашего смирения. Не нужно недоумевать по этому поводу, а нужно обращаться к Богу с покаянной молитвой, с просьбой о помощи, тогда искушения будут преодолены и мы получим от этого реальную пользу.

54. Во время противоречия лучше ничего не отвещевать: онемех и смирихся и умолчах, по слову святого Давида. (139)

Иногда и следует кому-то сделать замечание, но не раньше, чем пройдет гнев на этого человека. Пока мы сами находимся в искушении, ничего не нужно ни говорить, ни делать.

Бывает, что нужно сделать выговор, старшие даже и обязаны делать младшим замечания, и наказывать должны. Тут уместны и строгость, и суровость, но только не гнев. Не нужно оправдываться тем, что подчиненный плохо поступил. Гнев - это страсть, это наш грех, независимо от того, как кто ведет себя по отношению к нам.

Известно изречение: "Монах, не удерживающий языка своего во время гнева, никогда не победит своих страстей". Первый шаг в борьбе с гневом - воздержаться от того, чтобы проявить гнев в слове. Но если дошло все-таки до того, что выплеснули свой гнев на кого-то, нужно не отчаиваться, а каяться. По-настоящему борьба с этой страстью начинается тогда, когда человек внешне все-таки удерживается от гнева, а внутренне укоряет себя за него. Продолжая же выплескивать гнев вовне и оправдывая самих себя, мы эту страсть еще глубже укореняем в душе.

55. Скука происходит оттого, что в тебе нет совершенной любви Божией. (347)

Действительно, в этом причина скуки. Но не стоит наивно полагать, что мы вот так вдруг сможем возлюбить Бога и скука наша пройдет. Преступлением Адама и Евы мы отпали от любви Божьей, теперь должны постоянно каяться и испрашивать у Бога дар любви. Пока мы не получим этот великий дар Святого Духа, скука не отступит от нас. Скука - это не безобидное состояние, это пленение духом уныния, главнейшее искушение для всех людей. Для монашествующих это искушение самое тяжкое, его не испытывают только те иноки, которые не подвизаются. Мы, мирские люди, имеем множество естественных забот и хлопот, поэтому дух уныния не так легко овладевает нами. Зато он овладевает нами незаметно. Но очень плохо, когда мы от скуки лечимся развлечениями. В противоположность труду, они отвлекают нас от Бога.

Духовник часто на исповеди слышит от старушек, которые уже двумя ногами стоят в гробу, только лечь осталось, что они от скуки спасаются телевизором. Немощь человеческая, конечно же, остается немощью. Но, однако же, надо хорошо представлять себе, что со смертью все кончится и начнется суд, на котором за все наши поблажки себе, за нашу лень и праздность придется отвечать.

Как противодействовать скуке? Благоразумным деланием, телесным и душевным. Вряд ли большинству из нас в качестве средства от уныния подойдет непрестанная молитва. Это высокий подвиг, не для всех посильный. Поэтому лучше всего посоветоваться с опытными духовными людьми: как строить свою жизнь, как проводить время, как молиться.

56. Что враг предлагает, слушаемся; что Бог говорит, отвергаем. (425)

Это обычное состояние нашей души. Враг старается нас соблазнить, он играет на наших страстях и подсказывает нам то, что приятно, но губительно. А Бог нам, как любящий Отец, указывает полезное, а оно часто неприятно.

Как в жизни бывает? Один мальчишка кричит другому: "Витька, выходи во двор" - Витьке хочется выйти, на улице можно бегать, кричать, играть, но "злые" родители заставляют его делать уроки. Так и в духовной жизни. Человеку для спасения души, для вечного блаженства полезно слушаться Бога, а бесы, подобно этим мальчишкам, выманивают человека из глубины его сердца и обращают к внешней суете.

57. Господь Бог призвал вас в преддверие небесное, в святую обитель; но маленькие прискорбия приводят вас в отчаяние, и говорите или мыслите: зачем вступила в обитель? и так противитеся воле Божией. (143)

Это написано монахине, а относится ко всем людям, особенно к тем, которые пришли работать в церковь. Человек пришел в храм трудиться и думает, что теперь он уже чуть ли не свят, заслуживает того, чтобы ему кланялись, а его вдруг не почтили, не так назвали, не так на него посмотрели - дьявол, конечно, не дремлет, сразу подсказывает мысль, что нужно уйти из храма, пойти работать на завод, там денег больше платят. Но это же типичное искушение, которое необходимо преодолеть.

Если кто-то нам не уделяет внимания и относится к нам, как мы думаем, не по-доброму, мы должны согласиться с тем, что мы и недостойны внимания. А если кто-то нам делает какое-то, по человеческому рассуждению, зло, нужно видеть в этом промысл Божий и благодарить людей, через которых он совершается.

С духовной точки зрения обиды и оскорбления нам полезны. Скорби, нужду Бог посылает нам по своей милости. Велико же наше заблуждение, когда мы от всего полезного отвращаемся, а тянемся ко всему вредному.

58. Даруй, Боже, вам совлещися ветхого человека и облещися в нового! Ветхий человек во искушении, в расстройстве, а новый в терпении и в великодушном уповании на благодать Божию. (143)

В каждом из нас, к сожалению, есть ветхий человек, но есть и новый. Когда грех овладевает нами, тогда мы действуем, как ветхий человек, а когда благодушно терпим то, что Бог посылает, уповая на помощь Божью, тогда мы действуем, как новый человек. Наша задача - ветхого человека истребить, а новому дать вырасти и укрепиться.

Если нами овладевает какая-нибудь страсть, это предмет для покаяния, а не для разбирательства: кто меня ввел в искушение, да почему я поддался искушению, да отчего я согрешил... Согрешил, потому что ветхому человеку свойственно грешить. Преподобный Марк Подвижник сказал: "Когда придет искушение, не ищи, как и от кого оно пришло, а ищи того, чтобы перенести его с благодарением". Это почти всеобщее и постоянное заблуждение - когда что-то случилось, стараемся разобраться, выяснить причины, найти виновных и так далее. Поступая таким образом, мы становимся фактически на магический путь. То есть силимся своим плотским рассудком проникнуть в духовный мир и как бы овладеть им. По существу это и есть изначальный грех человечества - попытка подчинить своей воле Божий мир. А Бог ожидает от нас совершенно другого - Он хочет подготовить нас к Царству Небесному, посылает нам искушения и учит терпению, смирению, благодарению.

Иное дело - обличения совести, когда искушение порождает в душе ясное чувство, что Бог наказал нас за некий грех. Если дается такое указание, то им надо воспользоваться и покаяться в том, в чем обличает совесть. Но рассудком докапываться, гадать и вычислять, почему и что получилось, грешно и вредно для души. Вредно это и в плане человеческих отношений. Воспрещаемое святым Марком разбирательство приводит душу в смущение и способно посеять семена памятозлобия и ненависти к ближним. Не надо отыскивать виновников наших неприятностей. Виновники, естественно, мы сами, наш грех, который побуждает Бога устраивать наши обстоятельства, направлять действия людей или бесов таким образом, чтобы они нас смиряли. А поиск "внешних" виновников лишь разжигает нашу собственную злобу.

Прощение

Мы виноваты перед нашим обидчиком * Святые отцы моральных советов не давали * Молясь за обижающих, мы радуем Бога * Учитесь прощать у мучеников * Народ пострадал за то, что восстал на свою Церковь * Удовольствие от зла * Гневающийся всегда не прав * Что же мы скажем на Страшном суде? * Если не хочешь спасаться, то и Бог не поможет * Обиды нужны для смирения * Искренне считай себя достойным наказания * "Плачь о том, что нет плача" * Молитва со злобой оскорбляет Бога * Прощай не на словах, а в сердце * Бесплодные пожертвования *

59. Если кем будем обижены, должны сказать: согрешил, прости ради Бога. (2)

Даже не христианин понимает, что, если перед кем согрешил, надо просить прощения. Хотя многие и христиане так не поступают, стесняются просить прощения, когда сами виноваты. Старец Феофан говорит об обратной ситуации: меня обидел какой-то человек, и я должен осознать свою вину перед ним, потому что из-за моей греховности Бог попустил ему оскорбить меня, возможно и несправедливо, но к моей пользе.

60. Если же когда от нанесенной обиды сердце и смутится, то никак не должно выражать смущения словами, но всеми силами себя воздержать от оных... Иначе же не угодны будут Господу Богу ни молитвы наши, ни прочие добродетели, как бы они велики ни были. (3)

Добавлю: даже если только внутренне пороптали на человека, который нас обидел, бесполезны все наши подвиги. Если тут же покаялись в ропоте - тогда другое дело.

61. А которая сестра оскорбила, за ту помолиться. (32)

Читая святых отцов, мы должны понимать, что они никаких пустых моральных советов не дают. Они дают практические духовные советы, и если человек им следует, то получает реальную пользу. Если нас кто-то оскорбил и мы при этом не предаемся злым помышлениям, а начинаем молиться и за себя, и за обидчика, то Бог нам дарует мир сердечный. Это, конечно, не какая-то магическая техника, как некоторые думают, а это истина, потому что Бог наш милостив, и, когда мы умоляем Его о помощи, Он нам помогает, а когда мы молимся за своих обидчиков, то Он еще и радуется за нас. Он ведь сам молился за своих обидчиков.

62. "Чудеса Его отвергали, Его самого ругали, били, наконец ко кресту пригвоздили, а Он при последнем издыхании сказал: "Отче, отпусти им: не ведят бо что творят" (Лк. 23, 34). (32)

Если мы хотим войти в Царство Небесное, то у нас нет другого пути, как только путь Христов, и мы должны в прощении своих обидчиков подражать Христу. Христос, будучи богочеловеком, имел власть истребить всех своих врагов, но Он ради того, чтобы нас спасти, все претерпел. Именно претерпел, страдания Христа не были иллюзорными: когда Его били, Ему было больно, когда Его оскорбляли, Он осознавал несправедливость оскорблений. Но Он все это преодолевал своей бесконечной божественной любовью, то есть прощал Своих мучителей и убийц и, желая им покаяния и спасения, молился за них.

Мы в основном имеем дело с мелкими обидами и с мелкими обидчиками, но остаемся ли мы победителями в этих мелочных битвах? Как правильно относиться к страданиям, как надо прощать, не мстить, не осуждать - этому можно учиться у наших новомучеников, которые проявили себя истинными христианами во время гонений, когда, поверженные физически, они побеждали духовно. Страшные беззакония и казни, творимые во время коммунистической тирании, повредили, конечно, тем, кто их совершал, а не их жертвам. Пострадал от этого и народ, который восстал на свою Церковь. Сами же мученики обрели через страдания вечную блаженную жизнь. А победили они своим прощением.

Святитель Владимир Киевский, протоиерей Философ Орнатский и многие другие перед смертью благословляли своих убийц, молились за них, как Христос за своих распинателей. Новомученики молились за несчастный народ, который убивал их и этим губил себя. И эта их молитва, их прощение, то, что они не отвергли свой народ, не возненавидели, не осудили своих мучителей и убийц, - все это оказалось залогом того, что народ все-таки воспрянул, и Господь дает нам возможность возродиться и вновь стать народом Божьим.

Мы должны учиться у наших мучеников и исповедников любви, учиться прощать хотя бы своих мелких обидчиков. Нас ведь чем обижают - на ногу наступают, грубо в магазине отвечают, зарплату задерживают. Вот если этих мучителей начнем прощать, молиться за них, а себя укорять за раздражение, тогда, если Бог пошлет тяжелые испытания, будем готовы молиться за своих убийц и распинателей.

63. Мстить, негодовать, роптать, жаловаться, быть в неудовольствии, уязвить кого словом для нас кажется приятным, - и враг этому радуется. (32)

Мы не обращаем внимания на то, что нам часто доставляют удовольствие наши собственные злые помышления и злые слова. Последим за собой и увидим, что, когда нас кто-то обидит, приятно полелеять в себе злобу на обидчика. За такое извращенное удовольствие тоже будем отвечать. А враг рад нашему злорадству, и радуется он, естественно, нашей погибели.

64. Не надобно сердиться: да не зайдет солнце во гневе вашем! (139)

Хорошо бы вообще не гневаться. Но, во всяком случае, мы не должны считать себя правыми, когда гневаемся, а должны укорять себя, молиться, чтобы выйти из этого состояния. Поступая таким образом, человек приобретает духовный опыт. Когда же человек гневается и считает, что он прав, а виноват тот, на кого он гневается, это совершенно нехристианское рассуждение.

Поразмыслим: для поста нужна сила воли, нужно терпение, для того, чтобы делать поклоны, нужны физические силы. Но для того, чтобы сознаться, что раз я на кого-то обижен, на кого-то зол, значит, я нахожусь в греховном состоянии, а другим людям Бог судья, - для этого ничего, кроме доброй воли, не нужно. Если мы отказываемся принести эту малую жертву - сознание, что я сам виноват в том, что нахожусь в греховном состоянии, то на Страшном суде нам нечего будет сказать Богу в свое оправдание.

Это так же, как, бывает, родители тянут своего ребенка в институт, уж они и так и сяк, и блат ищут, и деньги платят, в институт пропихнули - а он все равно туда не ходит, разгуливает с друзьями. Все для него сделано, но раз он не хочет учиться, то и не будет. Если человек не хочет спасать свою душу, то и сам всемогущий Бог ничего сделать не может.

65. Советую вам в молитвах своих упоминать тех сестер, которые кажутся для вас враждебны: они более всех делают вам благодеяния... а похвала для нас бесполезна. (181)

Наше спасение совершается через тех, кто нас обижает, кто против нас враждует. Естественно, нам неприятно видеть этих людей, но мы должны знать, что они своими злобными проявлениями помогают нашему спасению, а сами себе этим вредят. Нам нужно заступиться за них перед Богом, молиться за них и ни в коем случае не отвечать им злобой.

66. А в себе, представляя грехи свои, помыслить: я достоин наказания и больше сего. (2)

Если каждый из нас вспомнит свою жизнь, то найдет в ней много безобразного, такого, о чем никто не знает и наказание за что мы не понесли. Если мы не хотим заслуженного наказания за свои грехи, то не нужно добиваться и незаслуженного уважения к себе. Бог посылает болезни и скорби, в том числе и оскорбления от людей, только для того, чтобы нас смирить для нашей пользы. Поэтому обижаться не нужно. Нужно искренне считать себя достойным наказания. А пока мы так не считаем, пребывая в греховном нечувствии и неведении своих грехов, тем более нужно смиряться, тем более нужно терпеть тяготы, которые только и могут нас сокрушить. Преподобный Иоанн Лествичник писал: "Плачь о своих грехах, а если нет плача, то плачь о том, что нет плача".

67. Мстить не надобно: Мне отмщение, Аз воздам. (139)

О мщении заботиться не нужно. Господь сам разберется с обидчиком. Благо тому грешнику, которого Бог в этой жизни покарает. Хуже, если воздаст в вечности.

68. А ежели кто оскорбил, и будет враг представлять то лицо, чтоб молитву в ничто обратить или в грех привести оную, то вспомните словеса Спасителевы: "Егда стоите молящеся, отпущайте, аще что имате на кого, да и Отец ваш, иже есть на небесех, отпустит вам согрешения ваша" (Мк. 11, 25). (162)

Цель сатаны - помешать нашей молитве, поэтому бесы всячески стараются напомнить нам что-то обидное, подогреть наши страсти. Враг достигает своей цели, когда мы, вспоминая обидчиков, продолжаем сердиться. До тех пор пока мы боремся с вражьим помыслом, мы хотя и отвлекаемся от молитвы, но все-таки еще не грешим. Если же появляется согласие со "справедливым" чувством обиды, тогда наша молитва становится не просто бесполезной. Удерживая в себе злость, мы не только разрушаем молитву - мы делаем ее оскорбительной для Бога, превращаем ее в грех.

Условие прощения наших согрешений очень простое и легкое: если мы простим, то и нам простится. В этом смысле спасение в наших руках. Но враг обычно навевает настроение, что и так все обойдется, как бы спасаться вообще не надо. Он усыпляет нас, и мы забываем и о заповедях Божьих, и о Страшном суде. Если по случаю все же вспоминаем о Страшном суде, бесы тут же смущают нас помыслом о неимоверной трудности спасения.

Действительно, достичь высокой меры совершенства непросто, для этого нужно всего себя посвятить Богу. Но для того чтобы получить от Бога прощение грехов, требуется лишь поверить Самому Христу. А Он говорит: простите, и вам простится.

69. Прощать надобно от сердца. (242)

Чаще всего мы и прощение просим формально, лишь бы отделаться, и прощаем только на словах, а не в сердце. А иногда доходит и до того, что мы имя Божье используем как ругательство. "Спаси, Господи" в наших устах иногда звучит проклятием. Годами ходим в церковь, а ничего в душе нашей не меняется: злоба, осуждение и никакой духовной борьбы.

Бог ведь от нас ничего особенного не требует. Подвижники уходят в пустыню, несут высокие подвиги. От нас же этого не требуется - только потерпи, только признай себя грешником в глубине сердца, только признай, что сам виноват, если на кого-то раздражился, кого-то обидел... А мы все злимся, осуждаем, ропщем. Если что-то светлое в нас и блеснет, то ненадолго, а потом опять исчезает, как в бездонной пропасти.

Преподобный авва Дорофей пишет: "Иной не прощает день, другой два, иной неделю и более - все таковые суть под адом". А мы месяцами не прощаем. А если через неделю простили, то считаем себя подвижниками. Человек должен прощать сразу (сказано: солнце да не зайдет во гневе вашем).

Обольщаться не надо. Сколько бы мы поклонов ни клали, сколько бы мы ни жертвовали на церковь (можно миллионы жертвовать, у кого они есть, можно из дома все вывезти и посреди храма сложить), это ни во что нам не вменится, если не будем прощать. Потому что нет заповеди о жертвовании своих вещей, а есть заповедь о милосердии и прощении. И если мы ее не исполняем, то наши пожертвования, наши труды для Церкви совершенно бесплодны. А если мы их еще и в заслугу себе ставим, то тем более осуждены будем за это. Еще ветхозаветный пророк Осия писал, что нужна не жертва, а милосердие.

70. Ежели внутри есть какое неудовольствие против сестры, внутренне помолиться за сестру, а словом испросить прощение. (457)

Конечно, нужно просить прощение, когда раздражение не удержано внутри, а проявилось вовне. Если же человек ничего не знает про наши худые мысли о нем, не следует искушать его словами о прощении, а следует мысленно обратиться к Богу, испрашивая прощения у Него.

Если мы медлим и не боремся со своими искушениями, если удерживаем внутри себя злобу на брата или сестру, то совершаем настоящий грех, в котором нужно каяться. Если же мы укоряем себя и молимся за ближнего, не соглашаемся со злыми помыслами, тогда мы ведем брань, за которую, если не сдадимся врагу, получим венец от Бога.

Гордость

Мы виноваты перед нашим обидчиком * Святые отцы моральных советов не давали * Молясь за обижающих, мы радуем Бога * Учитесь прощать у мучеников * Народ пострадал за то, что восстал на свою Церковь * Удовольствие от зла * Гневающийся всегда не прав * Что же мы скажем на Страшном суде? * Если не хочешь спасаться, то и Бог не поможет * Обиды нужны для смирения * Искренне считай себя достойным наказания * "Плачь о том, что нет плача" * Молитва со злобой оскорбляет Бога * Прощай не на словах, а в сердце * Бесплодные пожертвования *

59. Если кем будем обижены, должны сказать: согрешил, прости ради Бога. (2)

Даже не христианин понимает, что, если перед кем согрешил, надо просить прощения. Хотя многие и христиане так не поступают, стесняются просить прощения, когда сами виноваты. Старец Феофан говорит об обратной ситуации: меня обидел какой-то человек, и я должен осознать свою вину перед ним, потому что из-за моей греховности Бог попустил ему оскорбить меня, возможно и несправедливо, но к моей пользе.

60. Если же когда от нанесенной обиды сердце и смутится, то никак не должно выражать смущения словами, но всеми силами себя воздержать от оных... Иначе же не угодны будут Господу Богу ни молитвы наши, ни прочие добродетели, как бы они велики ни были. (3)

Добавлю: даже если только внутренне пороптали на человека, который нас обидел, бесполезны все наши подвиги. Если тут же покаялись в ропоте - тогда другое дело.

61. А которая сестра оскорбила, за ту помолиться. (32)

Читая святых отцов, мы должны понимать, что они никаких пустых моральных советов не дают. Они дают практические духовные советы, и если человек им следует, то получает реальную пользу. Если нас кто-то оскорбил и мы при этом не предаемся злым помышлениям, а начинаем молиться и за себя, и за обидчика, то Бог нам дарует мир сердечный. Это, конечно, не какая-то магическая техника, как некоторые думают, а это истина, потому что Бог наш милостив, и, когда мы умоляем Его о помощи, Он нам помогает, а когда мы молимся за своих обидчиков, то Он еще и радуется за нас. Он ведь сам молился за своих обидчиков.

62. "Чудеса Его отвергали, Его самого ругали, били, наконец ко кресту пригвоздили, а Он при последнем издыхании сказал: "Отче, отпусти им: не ведят бо что творят" (Лк. 23, 34). (32)

Если мы хотим войти в Царство Небесное, то у нас нет другого пути, как только путь Христов, и мы должны в прощении своих обидчиков подражать Христу. Христос, будучи богочеловеком, имел власть истребить всех своих врагов, но Он ради того, чтобы нас спасти, все претерпел. Именно претерпел, страдания Христа не были иллюзорными: когда Его били, Ему было больно, когда Его оскорбляли, Он осознавал несправедливость оскорблений. Но Он все это преодолевал своей бесконечной божественной любовью, то есть прощал Своих мучителей и убийц и, желая им покаяния и спасения, молился за них.

Мы в основном имеем дело с мелкими обидами и с мелкими обидчиками, но остаемся ли мы победителями в этих мелочных битвах? Как правильно относиться к страданиям, как надо прощать, не мстить, не осуждать - этому можно учиться у наших новомучеников, которые проявили себя истинными христианами во время гонений, когда, поверженные физически, они побеждали духовно. Страшные беззакония и казни, творимые во время коммунистической тирании, повредили, конечно, тем, кто их совершал, а не их жертвам. Пострадал от этого и народ, который восстал на свою Церковь. Сами же мученики обрели через страдания вечную блаженную жизнь. А победили они своим прощением.

Святитель Владимир Киевский, протоиерей Философ Орнатский и многие другие перед смертью благословляли своих убийц, молились за них, как Христос за своих распинателей. Новомученики молились за несчастный народ, который убивал их и этим губил себя. И эта их молитва, их прощение, то, что они не отвергли свой народ, не возненавидели, не осудили своих мучителей и убийц, - все это оказалось залогом того, что народ все-таки воспрянул, и Господь дает нам возможность возродиться и вновь стать народом Божьим.

Мы должны учиться у наших мучеников и исповедников любви, учиться прощать хотя бы своих мелких обидчиков. Нас ведь чем обижают - на ногу наступают, грубо в магазине отвечают, зарплату задерживают. Вот если этих мучителей начнем прощать, молиться за них, а себя укорять за раздражение, тогда, если Бог пошлет тяжелые испытания, будем готовы молиться за своих убийц и распинателей.

63. Мстить, негодовать, роптать, жаловаться, быть в неудовольствии, уязвить кого словом для нас кажется приятным, - и враг этому радуется. (32)

Мы не обращаем внимания на то, что нам часто доставляют удовольствие наши собственные злые помышления и злые слова. Последим за собой и увидим, что, когда нас кто-то обидит, приятно полелеять в себе злобу на обидчика. За такое извращенное удовольствие тоже будем отвечать. А враг рад нашему злорадству, и радуется он, естественно, нашей погибели.

64. Не надобно сердиться: да не зайдет солнце во гневе вашем! (139)

Хорошо бы вообще не гневаться. Но, во всяком случае, мы не должны считать себя правыми, когда гневаемся, а должны укорять себя, молиться, чтобы выйти из этого состояния. Поступая таким образом, человек приобретает духовный опыт. Когда же человек гневается и считает, что он прав, а виноват тот, на кого он гневается, это совершенно нехристианское рассуждение.

Поразмыслим: для поста нужна сила воли, нужно терпение, для того, чтобы делать поклоны, нужны физические силы. Но для того, чтобы сознаться, что раз я на кого-то обижен, на кого-то зол, значит, я нахожусь в греховном состоянии, а другим людям Бог судья, - для этого ничего, кроме доброй воли, не нужно. Если мы отказываемся принести эту малую жертву - сознание, что я сам виноват в том, что нахожусь в греховном состоянии, то на Страшном суде нам нечего будет сказать Богу в свое оправдание.

Это так же, как, бывает, родители тянут своего ребенка в институт, уж они и так и сяк, и блат ищут, и деньги платят, в институт пропихнули - а он все равно туда не ходит, разгуливает с друзьями. Все для него сделано, но раз он не хочет учиться, то и не будет. Если человек не хочет спасать свою душу, то и сам всемогущий Бог ничего сделать не может.

65. Советую вам в молитвах своих упоминать тех сестер, которые кажутся для вас враждебны: они более всех делают вам благодеяния... а похвала для нас бесполезна. (181)

Наше спасение совершается через тех, кто нас обижает, кто против нас враждует. Естественно, нам неприятно видеть этих людей, но мы должны знать, что они своими злобными проявлениями помогают нашему спасению, а сами себе этим вредят. Нам нужно заступиться за них перед Богом, молиться за них и ни в коем случае не отвечать им злобой.

66. А в себе, представляя грехи свои, помыслить: я достоин наказания и больше сего. (2)

Если каждый из нас вспомнит свою жизнь, то найдет в ней много безобразного, такого, о чем никто не знает и наказание за что мы не понесли. Если мы не хотим заслуженного наказания за свои грехи, то не нужно добиваться и незаслуженного уважения к себе. Бог посылает болезни и скорби, в том числе и оскорбления от людей, только для того, чтобы нас смирить для нашей пользы. Поэтому обижаться не нужно. Нужно искренне считать себя достойным наказания. А пока мы так не считаем, пребывая в греховном нечувствии и неведении своих грехов, тем более нужно смиряться, тем более нужно терпеть тяготы, которые только и могут нас сокрушить. Преподобный Иоанн Лествичник писал: "Плачь о своих грехах, а если нет плача, то плачь о том, что нет плача".

67. Мстить не надобно: Мне отмщение, Аз воздам. (139)

О мщении заботиться не нужно. Господь сам разберется с обидчиком. Благо тому грешнику, которого Бог в этой жизни покарает. Хуже, если воздаст в вечности.

68. А ежели кто оскорбил, и будет враг представлять то лицо, чтоб молитву в ничто обратить или в грех привести оную, то вспомните словеса Спасителевы: "Егда стоите молящеся, отпущайте, аще что имате на кого, да и Отец ваш, иже есть на небесех, отпустит вам согрешения ваша" (Мк. 11, 25). (162)

Цель сатаны - помешать нашей молитве, поэтому бесы всячески стараются напомнить нам что-то обидное, подогреть наши страсти. Враг достигает своей цели, когда мы, вспоминая обидчиков, продолжаем сердиться. До тех пор пока мы боремся с вражьим помыслом, мы хотя и отвлекаемся от молитвы, но все-таки еще не грешим. Если же появляется согласие со "справедливым" чувством обиды, тогда наша молитва становится не просто бесполезной. Удерживая в себе злость, мы не только разрушаем молитву - мы делаем ее оскорбительной для Бога, превращаем ее в грех.

Условие прощения наших согрешений очень простое и легкое: если мы простим, то и нам простится. В этом смысле спасение в наших руках. Но враг обычно навевает настроение, что и так все обойдется, как бы спасаться вообще не надо. Он усыпляет нас, и мы забываем и о заповедях Божьих, и о Страшном суде. Если по случаю все же вспоминаем о Страшном суде, бесы тут же смущают нас помыслом о неимоверной трудности спасения.

Действительно, достичь высокой меры совершенства непросто, для этого нужно всего себя посвятить Богу. Но для того чтобы получить от Бога прощение грехов, требуется лишь поверить Самому Христу. А Он говорит: простите, и вам простится.

69. Прощать надобно от сердца. (242)

Чаще всего мы и прощение просим формально, лишь бы отделаться, и прощаем только на словах, а не в сердце. А иногда доходит и до того, что мы имя Божье используем как ругательство. "Спаси, Господи" в наших устах иногда звучит проклятием. Годами ходим в церковь, а ничего в душе нашей не меняется: злоба, осуждение и никакой духовной борьбы.

Бог ведь от нас ничего особенного не требует. Подвижники уходят в пустыню, несут высокие подвиги. От нас же этого не требуется - только потерпи, только признай себя грешником в глубине сердца, только признай, что сам виноват, если на кого-то раздражился, кого-то обидел... А мы все злимся, осуждаем, ропщем. Если что-то светлое в нас и блеснет, то ненадолго, а потом опять исчезает, как в бездонной пропасти.

Преподобный авва Дорофей пишет: "Иной не прощает день, другой два, иной неделю и более - все таковые суть под адом". А мы месяцами не прощаем. А если через неделю простили, то считаем себя подвижниками. Человек должен прощать сразу (сказано: солнце да не зайдет во гневе вашем).

Обольщаться не надо. Сколько бы мы поклонов ни клали, сколько бы мы ни жертвовали на церковь (можно миллионы жертвовать, у кого они есть, можно из дома все вывезти и посреди храма сложить), это ни во что нам не вменится, если не будем прощать. Потому что нет заповеди о жертвовании своих вещей, а есть заповедь о милосердии и прощении. И если мы ее не исполняем, то наши пожертвования, наши труды для Церкви совершенно бесплодны. А если мы их еще и в заслугу себе ставим, то тем более осуждены будем за это. Еще ветхозаветный пророк Осия писал, что нужна не жертва, а милосердие.

70. Ежели внутри есть какое неудовольствие против сестры, внутренне помолиться за сестру, а словом испросить прощение. (457)

Конечно, нужно просить прощение, когда раздражение не удержано внутри, а проявилось вовне. Если же человек ничего не знает про наши худые мысли о нем, не следует искушать его словами о прощении, а следует мысленно обратиться к Богу, испрашивая прощения у Него.

Если мы медлим и не боремся со своими искушениями, если удерживаем внутри себя злобу на брата или сестру, то совершаем настоящий грех, в котором нужно каяться. Если же мы укоряем себя и молимся за ближнего, не соглашаемся со злыми помыслами, тогда мы ведем брань, за которую, если не сдадимся врагу, получим венец от Бога.

Часть 1

Осуждаем ближних, потому что не знаем себя * "Самооправдание закрывает духовные очи" * Вместо недостатков ищи в людях образ Божий * Хочешь ошибиться - доверяй себе * Чужая душа - потемки * Бог судит глубину человеческого сердца * "Где случилось падение, там предварила гордость" * Благодать и гордость - две вещи несовместные * При телесном покое благодать умаляется * Истина редко совпадает с нашим мнением * Труднее смиряться сильному, чем слабому * Горе человеку, имя которого выше дел его * Как христиане становятся язычниками * Настройтесь на пожизненное покаяние * Отчего люди впадают в прелесть * Добрые дела бывают хуже злых * Падения - лекарство от гордыни *

71. Враг, диавол, может представить такое зеркало душевным очам твоим, что все чужие недостатки и грехи будешь видеть. Надобно смотреть более на самих себя. (81)

Такое зеркало перед всеми нами поставлено, и мы по большей части заняты тем, что рассматриваем недостатки других. Это само по себе доставляет нам нечистое услаждение, а кроме того, на фоне, по нашему разумению, грешников мы кажемся себе лучше. Этим тоже услаждаемся. Если не разобьем с Божьей помощью это дьявольское зеркало, обречем себя на вечную муку.

Когда страсти не беспокоят нас, начинает казаться, что мы безгрешны, и тогда мы легко осуждаем ближних. Осуждаем потому, что сами себя не знаем. Знали бы, в каком мы сами состоянии, не дерзнули бы осуждать кого бы то ни было. Вся нечистота, которую видим в людях, она есть и в нас. А если бы были святы, то у нас не было бы даже намека на осуждение.

Святые отцы толкуют, что страсть осуждения лишает нас возможности видеть ближних своих такими, каковы они на самом деле. Пораженные этой страстью, мы не можем никому духовно помогать. Поэтому, если замечаем за собой осуждение (словесное или мысленное), должны немедленно пресекать его и всегда укорять только самих себя.

72. [Дух осуждения] есть дух пытливый, дух гордости, дух тщеславия. Избави, Боже, от сего душепагубного духа! (81)

Если мы не заняты самоукорением, молитвой, борьбой со своими страстями, тогда мы неизбежно смотрим на внешний мир нечистым оком. "Самооправдание закрывает духовные очи, и тогда человек видит не то, что есть на самом деле", - писал преподобный Никон Оптинский.

Если же будем жить правильной духовной жизнью, то постепенно придем к тому, что нам не будет дела до недостатков других. Наша душа станет очищаться, мы начнем прозревать в людях образ Божий. А если обретем в какой-то мере любовь к ближним, то сможем помогать им избавляться от недостатков. Если бы мы со смирением никого не осуждали, а видели бы свои страсти и сами себя укоряли за них, то Бог не попускал бы нам впадать в искушения.

73. Молитесь: Господи! От тайных моих очисти мя, и от чуждых пощади рабу твою. Тут об очищении грехов своих молитесь, и от чуждых, чтоб избавил от осуждения ближних и от оклеветания. (193)

Существует пагубное заблуждение, что грех осуждения ближнего не так уж значителен и поэтому не строго наказуем. А между тем, нарушая заповедь Божью "Не судите", мы пытаемся занять престол Божий, уподобляясь самому дьяволу, который именно за этот грех был низвергнут с Небес.

Одно дело наши житейские грехи, скажем, Ваня с Петей подрались, а если они попытаются свергнуть президента, это будет государственным преступлением, за которое полагается суровое наказание. Вот так и мы, когда беремся судить ближних, то уже не просто мелко грешим, а совершаем тяжкое преступление против Бога и подвергаем себя заслуженному гневу Божьему.

74. Мы живем не во время гонений; но нельзя сказать, чтобы и ныне не было гонений: есть гонения от врага, - то одно представит, то другое, чтобы привести в уныние, в печаль, отчаяние, чтобы как-нибудь отторгнуть от Бога, - представляет, чего совсем не было, увеличивает, из макового зерна делает гору. (391)

Мы привыкли себе доверять. И напрасно. Хотите верьте, хотите нет, но мы почти всегда ошибаемся. Сплошные пустые фантазии. Кто-то странно обернулся - мне кажется, это он мной недоволен. А на самом деле, может быть, у него шея чешется. Кто-то мне улыбнулся - значит, я ему понравился. А у него просто настроение хорошее. Бесы не дремлют, это они нам нашептывают: про тебя плохо думают, тебя собираются обидеть, против тебя замышляют зло. Но не всегда это именно бесовские внушения, наши души настолько испорчены, что и сами настроены на такое бесовское восприятие окружающего.

Каждый пусть поразмыслит, хорошо ли мы самих себя знаем, какого свойства наши сердечные движения, можем ли мы в них сами разобраться: добрая ли пришла мысль или злая, действую я по заповеди Божьей или нет? Тем более мы не можем знать, что делается в сердце другого человека. Поэтому, когда мы видим что-то хорошее в окружающих, должны благодарить Бога за то, что есть добро в мире, когда же мерещится что-нибудь плохое, должны устраняться от осуждения и вообще от всякого суда, но все предавать в руки Божьи.

75. Кто и хорошо живет, да думает о себе, что он лучше других, - питает в себе вредные мысли. (446)

Это обычное искушение: смотрим вокруг себя гордым оком, и поэтому нам кажется, что мало спасающихся. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что бесы тщеславия стремятся показать нам наши добрые дела. А как только мы их увидим, так сразу теряем пользу, которую могли бы от них иметь. Не способны мы видеть свою добродетель без самодовольства и самовозношения.

В то же время, осуждая окружающих, мы полностью губим все наши и без того ничтожные приобретения. Даже если человек совершил много замечательных и великих дел, но осуждает других, то в духовном плане все его дела оказываются бесплодными.

76. Ежели мысль придет осуждать сестру, тотчас скажи: Спаси, Господи, и помилуй сестру мою и ее святыми молитвами дай мне смирение. (447)

Обычно такие наставления воспринимаются в моральном смысле: мол, мы не должны быть плохими, а должны быть хорошими. На самом деле мы не можем так вдруг, по своему желанию измениться. Разбить чашку легко, а склеить иногда просто и невозможно. Так и с душой человеческой - впасть в грех легко, а очиститься от него трудно. Приведенные слова старца следует понимать в прямом смысле. Если кто-то вызывает наше недовольство, нужно молиться и за себя, и за этого человека. И постепенно дух осуждения будет отступать.

Кстати, напомню о двух главнейших препятствиях к причащению Святых Тайн. Во-первых, состояние тяжкого греха, к примеру, если человек пребывает во вражде с кем-то. Хотя мы в своем умопомрачении почему-то не склонны считать это тяжким грехом. Во-вторых, когда человек считает себя достойным Причастия, когда думает: вот я хорошо подготовился, очистился, теперь могу в чистый сосуд своей души принять Святые Тайны. Это состояние прельщенности. Если с такими мечтаниями дерзнуть приступить к Чаше, то можно причаститься себе в осуждение, вызвать на себя гнев Божий.

77. Иногда мы не думаем о том, кем пренебрегаем; а тот, может быть, угодил Господу больше всех. (448)

Иной суд Божий, иной человеческий. Не нужно думать, что если о нас люди хорошего мнения, то и перед Богом мы тоже хороши. У Бога свой суд. Он судит глубину сердца человеческого, а не внешние поступки. Конечно, если человек впадает в тяжкие грехи, это признак того, что у него и сердце не в порядке. Но ведь он покаяться может в любое время и измениться радикально. Вот почему не нужно осуждать людей, полагая, что они неисправимые грешники.

Допустим, что кто-то плохо поступил. Это факт. Но помыслы о том, что этот человек плохой, принимать нельзя. Надо отличать то, что есть в действительности, от того, что мы думаем об этом. Какой-то человек может поступать, как враг Христов. Но думать про него, что он враг Христов, - осуждение греховное. Только один Бог знает, каков человек на самом деле. Всякий суд должен быть предоставлен Богу, единственному судье, который никогда не ошибается. Не следует и на свой счет обманываться и фантазировать, что вот я живу плохо, а сердце-то у меня хорошее. Правда ли хорошее?

78. Бог всегда с нами! Смиренным благодать дает. (11)

Бог-то всегда с нами со всеми, а благодать дает только смиренным. А гордым Бог противится. То, что Он всемилостив, как раз и подтверждается тем, что Он наказывает нас за гордость, побуждая к исправлению.

Когда мы впадаем в грех, то ищем причину вокруг себя: кто-то нас соблазнил, обстоятельства так сложились - в общем, что-то случилось и я впал в грех. Это неправильно. Потому что причина греха внутри нас. Святой Иоанн Лествичник пишет: "Где случилось падение, там предварила гордость". Гордость - источник всякого греха. Когда мы превозносимся своими мнимыми добродетелями или даже действительными, то этим делаем себя неугодными Богу, и Он, чтобы привести нас в чувство (если никакие другие средства не помогают), иногда попускает впасть в тяжкий грех, чтобы мы перестали о себе высоко думать.

Причина отчаяния - тоже гордость. Церковь учит, что нет греха непростительного, кроме греха нераскаянного. Поэтому если мы впали даже в тяжкий грех, то должны искренне в нем раскаяться, оставить его и твердо верить, что Бог нас прощает. Так что в этом смысле для отчаяния нет оснований.

Бесы, когда втягивают человека в грех, рисуют ему Бога человеколюбивым, всепрощающим и внушают, что можно согрешить, а потом покаяться. Когда же человек согрешит, начинают пугать его Страшным судом, тем, что грех настолько велик, что уже и простить его невозможно. И то и другое ложь. Когда чувствуем соблазн, тогда как раз и должны вспоминать о Страшном суде и о том, что неизвестно, успеем ли мы еще покаяться. А уж если попущением Божьим согрешили, тогда нужно каяться и твердо надеяться на милосердие Божье.

79. Без смирения, хотя бы власяницу носили, хоть вериги, хотя бы какой чрезмерный пост имели, - все не принесет никакой пользы: "Научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем". А кто учитель-то? Сам Христос Спаситель. Тщеславные и гордые в спокойствии быть никак не могут нигде. (41)

Пока в нас есть тщеславие и гордость, мы никогда и нигде не сможем обрести сердечного мира. "Да и в Царствии-то Небесном быть не могут, если здесь не очистятся". Тщеславие и гордость есть в каждом из нас. Скажем, водку не все пьют, воровать не все воруют, блудить не все блудят, а тщеславием и особенно гордостью все мы грешны. Почти за каждой утреней слышим мы такие слова: "Низложи сильныя со престол и вознесе смиренныя". То, что мы кажемся себе сильными, это как раз и не допускает нас до престола в Царстве Небесном. Бог нас прогоняет от этого престола, хотя изначально он для нас предназначен, ведь мы дети Божьи по благодати, мы должны соцарствовать Христу в Царстве Небесном. Но это Царство сохраняется смирением. Если смирения нет, то благодать гонит нас оттуда.

Внешние подвиги могут быть хороши и действенны, когда человек несет их со смирением. Великие подвижники носили вериги, власяницу, клали много поклонов, терпели жестокий пост, спали на голой земле, на камнях. Но они все это не считали каким-то добрым делом, просто знали по опыту, что при телесном покое благодать умаляется. Когда человек гордится своими подвигами, он явно изменяет Богу, явно грешит. Лучше никаких внешних подвигов не нести, чем нести их с гордостью. А когда человек смирится, то Бог укажет меру телесного подвига.

80. Сатане весьма противна смиренная монашеская жизнь. Он хочет, чтобы мы были горды, прекословны и ропотливы. (79)

Сатане противна не только монашеская жизнь, сатане противна всякая смиренная жизнь, и он любой ценой старается расстроить духовное состояние человека. Когда небольшой пожар в доме, то жители еще могут как-то с ним бороться, а когда большой, тогда все погибает. Так и сатана старается нашу гордость раздуть в великий пожар, чтобы человек окончательно погиб.

В нас есть еще страсть прекословия и ропотливости. Это очень страшно. Преподобный Исаак Сирин пишет, что Бог всякого человека терпит, не терпит Он только человека, всегда ропщущего. Склонность к прекословию, желание настаивать на своем мнении - это проявление гордости, а вовсе не признак сильного и твердого характера. Сила характера требуется для другого - для послушания и смирения, здесь нужны и твердость, и настойчивость, и упорство. Отстаивать нужно не свое мнение, отстаивать нужно истину. А истина слишком редко совпадает с нашим мнением, особенно если мы на нем настаиваем.

Часть 2

81. И в ком [сатана] успеет выполнить волю свою, того из монастыря выводит в мир, в прежнее состояние. (79)

Сатана не только из монастыря выводит. Бывает, человек оставил прежнюю греховную жизнь, стал на путь покаяния, но из-за своего невнимания принимает бесовские помыслы, и бесы разжигают в нем страсти и стараются выманить его, монаха - из монастыря, мирянина - из церкви. В святоотеческой литературе встречается такое сравнение: как пес старается ухватить кусок мяса, оттащить в сторону и там спокойненько сожрать, так и бесы стараются выманить человека из спасительного церковного окружения и, когда он останется один, охваченный своею гордостью, окончательно погубить его. Нам необходимо всеми силами бороться с помыслами недовольства своим положением и ропотом на людей, а тем более - на Бога.

Очень часто монахов смущают помыслы, что надо из одного монастыря перейти в другой, работающих в церкви - что надо перейти в другой храм, семейных людей - что надо создать другую семью. Все это вражьи искушения. Святые отцы учат, что надо менять место своего пребывания только в тех случаях, когда окружающая обстановка склоняет нас к греху и возникает угроза падения. Пока вокруг нас люди грешат, а мы нет (имеются в виду тяжкие, грубые грехи), надо бороться с помыслами осуждения, молиться за всех. Вот если втягиваемся в грехи, если, например, муж не только сам пьет, а и жену свою втягивает в пьянство или сам блудит и ее к тому же склоняет, тогда да, нужно бежать из такого места, в котором мы заражаемся от окружающих злом. Когда же нас просто не почтили, просто нам что-то не так сказали или чего-то недодали, то все это как раз полезно для души.

82. Гордиться не должно: гордым Бог противится, а смиренным дает благодать. Тщеславиться не надобно, а приписывать все, что имеем, славе Божией: не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу. (139)

Не все знают разницу между гордостью и тщеславием. Тщеславный в душе своей заботится о том, как он выглядит перед людьми, а гордому иногда бывает все равно, как о нем люди думают, ему достаточно того, что он сам о себе высокого мнения. Гордость надо еще суметь распознать. "Признаки гордости суть уничижение или презрение ближних и нерадение о исповеди, а сама по себе гордость человеку неприметна", - пишет святитель Игнатий Брянчанинов.

Не всем, может быть, понятно, чем так плохо тщеславие. Человек делает добрые дела, и ему хочется, чтобы люди его за них хвалили. Но само это желание обличает его в том, что он заботится не о горнем, а о земном. Какие бы хорошие дела ни делал человек, они ничего не приносят ему для вечности, если он озабочен не вечным, а временным.

Кстати, насчет сребролюбия. Мы люди в основном небогатые, однако же дело не в количестве денег, вещей, домов и автомобилей, а в том, что мы имеем излишек, то, без чего лучше было бы обойтись. Что такое излишек? Это все, что мы приобретаем по славолюбию, сластолюбию и сребролюбию. Если человек покупает себе ложечку стальную, а не алюминиевую, потому что ему стыдно перед гостями, то эта ложечка будет для него роскошью. Если человек кладет деньги на книжку, надеясь, что они спасут его от каких-то невзгод, значит, он не надеется на Бога, и эти деньги оказываются ему в осуждение.

Одни свадьбы чего только стоят. Из-за мелкого тщеславия тратится уйма денег, которые можно было бы отдать молодым, чтобы они купили себе что-то действительно необходимое. А мы, вместо того чтобы сознаться: "Господи, немощен, из тщеславия устраиваю эти пирушки", думаем, что мы гостеприимные хозяева (как же, люди обидятся).

Гостеприимство - это когда, скажем, хочется побыть одному, а приходит человек и просит пустить его ночевать. И мы не ложимся спасть, а готовим ему еду, стелим постель - в общем, жертвуем своим временем и силами. А когда мы сытых и всем довольных гостей принимаем, тратя на это огромные деньги, это тщеславие в чистом виде.

83. "Научитесь от Мене, яко кроток есмь". Кто Учитель-то? А гордые и тщеславные в спокойствии быть никак не могут нигде; да и в Царствии Небесном не могут быть, если здесь все это не очистят. (276)

Причина нашего беспокойства, всех наших искушений и скорбей - гордость и тщеславие. Они-то и мешают нам войти в Царство Небесное. Многие считают, что мы люди маленькие, немощные, а заповеди писаны для сильных. Вовсе нет. Для того чтобы смиряться, ничего особенного не нужно. Смиряться как раз труднее сильному, одаренному человеку. У кого нет никаких особенных телесных, душевных или духовных дарований, тому смиряться легче. Поэтому Бог обычно и не дает нам их, чтобы мы хоть этим не искушались.

84. Вся важность состоит в одном смирении; сколько поклонов ни клади, да если будешь думать, что проводишь жестокую жизнь, так что в этих трудах? Вовсе ничего. (297)

Это относится буквально ко всем нам. Можно предположить, что к каким-то особо опасным преступникам не относится, но, насколько я знаю из литературы, даже люди, которые проводят грубо греховную жизнь, находят, однако же, за что себя похвалить, кичатся своими злодеяниями. А уж если человек не совершает тяжких грехов, то считает себя чуть ли не святым, сам себя за все хвалит. На помыслы, хвалящие нас, нужно смотреть как на расхитителей. Делая доброе дело, мы, образно говоря, приобретаем сокровище для вечности, но, как только похвалим себя, впускаем вора - и остаемся ни с чем.

У Иоанна Лествичника читаем про подвижника, который имел великие дарования от Бога, но, к несчастью, ставил себе их в заслугу. Когда он умирал, на глазах у братии к нему подступили бесы и завели с ним спор. Он стал оправдываться перед ними, и так, препираясь с бесами, душа его отошла в вечность. И нет никакой уверенности, что посмертная участь этого подвижника утешительна.

Не на дела и дарования нужно нам надеяться, а только на Бога. Хорошо ли живем, плохо ли, а живем хуже, чем нужно.

85. Один путешественник... копил деньги на колокол в одну пустынь и прежде времени говорил: как он привезет его и оставит у ворот монастырских, а сам уйдет в лес; увидят, удивятся и догадаются: "А! Это, верно, Братков" - пойдут искать его, как будут угощать его и благодарить! Пошел купаться и потонул, этим и кончились все его замыслы! (299)

Этот человек был наивным. Мы, конечно, не такие наивные, мы обычно вслух ничего подобного не говорим, а только в сердце услаждаемся мечтаниями о славе и почете. Тщеславие - общая наша беда. Оно расхищает сердце человека, оставляет нас духовно бесплодными. Известен рассказ про девицу, которая творила много добрых дел, и все ее за это уважали. После смерти девица явилась в видении своей знакомой - явилась плачущей и несчастной. Знакомая спросила: "Почему тебе так плохо, ведь ты жила добродетельно?" Та ответила: "Жила-то я добродетельно, но все меня уважали и хвалили, а я принимала эти похвалы".

Преподобный Варсонофий Великий говорил, что горе тому человеку, имя которого выше дел его. Эту же мысль, укоряя самого себя, не раз повторял преподобный Макарий Оптинский. Так учили и так жили святые отцы, они старались скрывать свои добродетели, избегали славы и похвал. А мы, наоборот, стараемся изо всех сил, чтобы люди думали о нас лучше, чем мы есть на самом деле. Отчасти мы правы. Если бы мы вдруг увидели себя и окружающих без прикрас, такими, каковы мы в действительности, то от ужаса и стыда провалились бы сквозь землю.

Для душ наших гораздо полезнее, когда люди нас ругают, а не хвалят. Но мы этой пользы обычно не получаем, так как не ищем смирения. Когда меня не почтили, не оценили, чего-то лишили или унизили, то я в душе возмущаюсь и осуждаю людей, которые не хотят почитать моего идола - моего "я". Сам я ему поклоняюсь и поэтому считаю, что вправе ждать того же от окружающих. Не желающий поклониться моему идолу, естественно, еретик. Он безбожник, отвергающий мое божество. Так рассуждали древние язычники, так рассуждаем и мы - современные христианские язычники.

86. Жалуетесь на свое душевное неустройство; не можете преодолеть горделивого нрава и вспыльчивой привычки, а паче осуждения других. На сие Вашему преподобию ответствую: мы ныне находимся не в мирской жизни, а в духовной; Вы только вступили в оную и почитаться должны новоначальною, то и не удивительно, что вкорененная привычка в мирской жизни преодолевает духовную жизнь. (146)

А мы все и есть новоначальные, поэтому нам не нужно удивляться, что в нас живут страсти. Это хорошо, что нам хочется очиститься от страстей, что нам хочется жить безгрешно, но нужно знать, что болезнь наша тяжелая, и как человеку, когда он серьезно болен, нужно долго лечиться, так и нам нужно настраиваться на долгое, пожизненное покаяние.

Не нужно думать, что вот я сейчас возьмусь за дело и через две недели стану святым. Богу, конечно, все возможно, такие исключительные случаи бывали, но всегда это было связано с великим страданием. Обычно же человек всю жизнь борется с собой, и вся жизнь его, короткая ли, долгая ли, уходит на борьбу со своими страстями. Если он не впадет в отчаяние, не опустит руки, будет бороться, будет каяться, то Бог, разумеется, его не обманет, и он войдет в Царство Небесное.

87. Многие желают видеть что-нибудь во сне, но от этого с ума сходят, и не надобно желать потому, что это иногда приводит в гордость, говорят: вот я удостоиваюсь видения какого; а это от врага. (322)

Даже если истинное видение нас посетит, не следует без крайней нужды никому об этом рассказывать. Но таким людям, как мы, истинных видений ожидать не приходится. Спасаться не хотим, реальной духовной жизнью не интересуемся, но по гордости, тщеславию и любопытству хотим особых переживаний, видений, чудес.

Истинные переживания, те, что от Бога, даются по благодати, когда Господь сочтет нужным, а не когда мы сами этого ищем. Так что если жаждущим чудес и является некое видение, то оно, в лучшем случае, продукт их собственного падшего естества. В худшем - дело дошло до того, что Бог попускает действовать бесам.

Святой Исаак Сирин говорил, что, кто прежде обучения деятельной жизни приступает к жизни умозрительной ради ее сладости, на того находит гнев Божий. Под деятельной жизнью подразумевается борьба со своими страстями, исполнение заповедей Божьих. Когда человек в этом значительно преуспеет, он может, по особому призванию и благословению Божьему, переходить к созерцательной жизни, которая действительно связана со многими утешениями. Но люди, которые еще не потрудились в делании заповедей Божьих, которые не призваны Богом к созерцательной жизни, а стремятся к ней только из-за духовного сластолюбия, навлекают на себя гнев Божий. Они часто впадают в демонскую прелесть или сходят с ума.

88. Если Господь Бог будет судить нас не по грехам нашим, а по тем спасительным действиям, кои мы сделали, то и тут не оправдится всяк живый; а лучше возложим упование на Его великое милосердие; отчаиваться не надобно - кто может быть достоин? (11)

В литературе и живописи распространен не очень удачный сюжет: на Страшном суде взвешиваются наши добрые и злые дела. Слишком оптимистичная картина. Ведь наши добрые дела часто бывают хуже злых, потому что мы ими гордимся и этим оскверняем. Ни в коем случае нельзя уповать на свои добродетели и подсчитывать, чего у нас больше, хорошего или плохого. Нужно надеяться только на милосердие Божье.

Но Бог и от нас ждет милости. "Милости хочу, а не жертвы" - читаем в книге пророка Осии (Ос. 6, 6). Это нужно понимать не так, что, подавая нищим или жертвуя на храм, мы рассчитываемся за какие-то свои грехи, а так, что, оказывая милость ближним, человек привлекает к себе милость Божью.

В Деяниях святых апостолов описан случай с Корнилием сотником, который был язычником, но, веря в Бога, жил добродетельно. Само по себе это не могло спасти его, но молитвы его и милостыни его, как сказал ему Ангел, "пришли на память пред Богом" (Деян. 10, 4). И Бог прислал к нему апостола Петра, который его крестил, и тогда уже Корнилий, став на путь Христов, получил спасение.

89. Если будешь делать что-нибудь доброе, то не причитать сие благости Божией вспомоществующей, тут-то и худо и падение последует. (247)

Здесь говорится о несвойственных нам добрых делах. Случается, конечно, что мы совершаем нечто хорошее, но всегда забываем, что это не наш дар Богу, а, наоборот, Бог по любви своей дарует нам благодатную силу, чтобы мы могли хоть иногда сделать что-нибудь доброе. Было бы естественно за это от души возблагодарить Господа. Но, ослепленные гордыней, мы приписываем все хорошее себе, своей мнимой доброте, своей фиктивной праведности. Сами дела остаются добрыми (кто-то, положим, ухаживает за больными или благотворит Церкви, кто-то много трудится, много молитвословит), но для вечности они обесцениваются нашим самодовольством.

Вот за эту-то безумную гордость Господь и вынужден нас наказывать, опять же для нашего вразумления. Иногда в качестве целебного наказания попускается нам падение. Иными словами, мы подвергаемся искушению и, не устояв в нем, впадаем в грех. Такое падение, как лекарство от гордыни, призвано смирить нас, побудить к покаянию и научить трезво оценивать приходящие помыслы. Сам же Господь, вновь милуя нас Своею благодатью, помогает нам подняться. Насколько успешной окажется такая "терапия", захотим ли мы принять Его помощь, - зависит только от нас.

Послушание

Слушаем не Бога, а свое нечистое сердце * Духовное преуспеяние - в отсечении свой воли * Своенравных сатана берет в свою власть * Человек свободен, если не расстается с Богом * Свободы лишают нас страсти, а не обстоятельства * Послушливы люди сильные, а не слабые * Раздражение против старших - чувство сатанинское * На низких послушаниях спасаться легче * Неприятности посланы нам во спасение * "Невинные" страсти * Доверяем себе больше, чем доверяли себе святые * Почему дьявол не терпит наставничества * Хорошо, когда желания не исполняются * Отчаяние - плод противления Богу *

90. Несмиряющийся, непокоряющийся, неслушающий - только на вред души своей живет в монастыре. (477)

Это относится не только к монашествующим. Любой человек живет во вред своей душе, если не смиряется, не отвергает свою волю и не слушается.

Не нужно пренебрегать этим свойством человеческой души - послушливостью. Человек может жить в такой среде, что и некого слушаться. Но если сердце его послушливо, он будет слушаться Бога. И Бог найдет, как возвестить ему свою волю. А когда сердце упорно, не склонно к послушанию, то человек может жить среди духоносных старцев, и это ничего ему не даст, потому что он будет слушать не их, а свое нечистое сердце.

91. Всякое послушание может спасти: послушание паче поста и молитвы. (341)

Здесь имеется в виду монастырское послушание - порученное монаху дело, которое может ему по какой-то причине и не нравиться. Но если он отвергнет свою волю и будет без ропота исполнять послушание, то оно принесет ему больше пользы, чем даже пост и молитва.

92. Где нет послушания, - Бога нет и Ангела хранителя нет; а где послушание, - тут Бог, тут Ангел. (418)

Сказано, может быть, сурово, но точно. Когда человек устанавливается в том, чтобы творить свою волю, то от него отступает даже Ангел хранитель.

"Духовное преуспеяние надо искать в отсечении своей воли", - писал святитель Игнатий Брянчанинов. Это корень православного подвижничества. Без отказа от своеволия духовное возрастание невозможно. Путь ли это монашеский, где инок отсекает свою волю перед настоятелем и братией, путь ли это послушания духоносному старцу, путь ли это мирянина, рядом с которым нет наставников, - в любом случае путь к спасению лежит через отречение от своей воли. "Это дело умерщвляет страсти и изводит, как из ада, из плотского мудрования", - пишет святитель Игнатий.

Отказ от своеволия позволяет свободно проявляться в нас воле Божественной, а весь смысл подвижничества в том и заключается, чтобы согласовать нашу волю с волей Божьей.

93. Настоятельницу надобно почитать. Которые почитают ее, тех сердца касается благодать Божия; а которые пренебрегают этой обязанностью, от тех благодать Божия отступает, и враг берет таковых во власть свою. Пренебрежение - значит гордость, а гордым Бог противится. (70)

О почитании говорится не в том смысле, что настоятель, или начальник, или родители обязательно святы. Не сказано: "Почитайте святых родителей", сказано: "Чти отца твоего и матерь твою". Это относится ко всякому земному начальству, так как всякое отцовство и всякое начальство - это образ Божьего отцовства и Божьего начальства.

Послушание угодно, дорого Богу, вводит в общение с Богом, а ропотливость вредна. С ропотливостью, своеволием, гордостью мы обязаны бороться, а начальство почитать. Вот если начальник побуждает нас к греху, к нарушению заповедей, то мы, конечно, не должны подчиняться. Но в жизни очень редко такое случается. Обычно просто бывает что-то не по нашему, что-то нам не нравится, и мы внутренне восстаем против своих духовных отцов, родителей, начальников, и в этом проявляется наша гордость. И не нужно оправдывать себя пользой дела или чем-либо еще.

Все, кто пробовали по своеволию восставать на начальство, на себе испытали, что "враг берет таковых во власть свою". Лучше не рисковать и не пробовать. Это все равно что пробовать лечь под автомобиль. Конечно, он может затормозить. Тогда испытаем на опыте, что чуть было не погибли. А может и не затормозить и раздавит нас. Так что разумнее исполнять заповедь Божью "Чти отца твоего и матерь твою". Благодать Бог дает по своей милости, а теряем мы ее за свои грехи. Захочет ли Бог еще раз когда-нибудь дать благодать, это нам неизвестно, поэтому лучше хранить ее в послушании.

94. Вот мой совет: начальница что скажет, тотчас повиноваться, как Божию велению. Какое бы послушание ни было, все Господу Богу. (420)

Когда начальник (любой начальник, а не только тот, который нам нравится) дает нам какое-то поручение, не следует рассуждать, насколько мудр этот начальник, ошибается он или нет. Надо, не сомневаясь, исполнять данное поручение, если, конечно, речь не идет о нарушении заповедей Божьих. Если даже начальник ошибается - мы не ошибаемся, подчиняясь ему.

Очень важно отсекать перед Богом свою волю и не доверять своим помыслам. Мы должны служить Богу и быть внутренне свободными, иметь свободу в Боге, какое бы положение в мире ни занимали. Мирское положение может быть высоким, но если человек при этом связан своими страстями, он никогда не будет свободен. И наоборот, при самом низком положении (находясь в концлагере, сидя в одиночке и т.п.) человек может оставаться внутренне свободным, если не расстается с Богом. Мы связаны по рукам и ногам своими страстями. Лишают свободы нас они, а не внешние обстоятельства.

95. Ежели я не послушаю настоятельницу, не послушаю Христа, Сына Божия. (425)

Через начальствующих возвещается воля Божья. А слушаться легче тому, кто более свободен от страстей. Когда душа охвачена желаниями, которые нам кажутся хорошими, мы не в состоянии слушаться ни Бога, ни людей - желания раздирают нас. Постепенно освобождаясь от страстей, человек получает внутреннюю свободу, ему становится легче слушать и Бога, и людей.

Не следует путать послушание с уступчивостью. К послушанию как раз оказываются более способными натуры сильные, волевые. Слабохарактерный человек непослушлив, потому что послушание требует преодоления внутренних и внешних препятствий, а для этого нужны сильная воля, упорство, настойчивость.

96. Не с досадою, не с насупленным лицом надобно принимать послушание, а с любовью, как от самого Бога, с радостью, в молчании. (420)

Какое бы мы положение ни занимали, по сути мы остаемся рабами, если просто подчиняемся силе и делаем то, к чему душа наша не лежит. Если бы мы искали волю Божью и, нравится нам или нет, поступали бы по ней, у нас на душе всегда был бы мир. А часто получается, что мы делаем что-то не желая того, а только из-за страха или в угоду кому-то. Бывает и так: человек делает вроде бы хорошее дело, но не ради Бога, а по тщеславию, корысти или по другой страсти.

Каждый может заметить, что очень часто, когда начальник на работе, священник в церкви, родители детям дают наставления, то внутри поднимается некое чувство сопротивления, протеста. Это особое раздражение против старших есть чувство сатанинское. Дьявол старается настроить младших против старших, чтобы всех лишить всякого назидания и руководства, всех сбить с пути, запутать и погубить.

97. Самые низкие послушания, да с памятью Божиею, выше высоких, совершаемых с рассеянными мыслями. (422)

Очевидно, что основа стремления к высоким послушаниям - гордость и, конечно, ее ближайшие подруги: тщеславие, сребролюбие, сластолюбие.

Если бы мы руководствовались не гордыней, а желанием исполнить волю Бога, то мы смиренно, со страхом Божьим принимались бы за важные, значительные дела, которые нам доверены, и на низкие послушания шли бы с любовью и благодарностью.

На низких послушаниях легче спасаться. Именно поэтому святые отцы всегда старались избегать высоких послушаний, но искали самых низких. У нас же все наоборот. Но если это так, если наше умонастроение противоположно тому, которое владело святыми, значит, нам нужна неотложная помощь - покаяние, покаяние и покаяние.

98. Какое бы послушание ни было, да если с памятью Божией, - благоприятная жертва Господу Богу. (421)

Обычный соблазн - оценивать послушания как высокие и низкие, приятные и неприятные. Но важно не содержание послушания, а отношение к нему. Можно быть архиереем, можно быть президентом, но если при этом жить рассеянно, в угоду своим страстям, то перед Богом ты совершенное ничто. А можно чистить навоз в коровнике, но иметь при этом память о Боге, и этот труд окажется жертвой, угодной Богу.

Очень полезно мысленно переноситься, со всеми внешними и внутренними обстоятельствами нашей жизни, на Страшный суд. Тут сразу все стает на свои места. С одной стороны, мы видим, что почти все наши обычные радости, за которые мы готовы от души благодарить Бога (если вообще о Нем помним), не полезны для нас. Ведь от чего мы обыкновенно счастливы? От телесных утех, мирских успехов, материальных приобретений - от того, что к вечной жизни отношения не имеет. С другой стороны, становится понятно, что все неприятности и несправедливости, оскорбления, унижения, болезни и неудачи, все то, на что мы постоянно роптали, было послано нам во спасение. Если бы мы с благодушием переносили эти тяготы, если бы терпели их, благодаря Бога, то через это приготовились бы к вечной жизни.

Вот почему память о Боге, память смертная - великий дар Божий. Но Господь дары свои не навязывает насильно тем, кто отвергает их, тем, кто их не жаждет. Потрудимся умом, потрудимся духом, побуждая себя к памяти смертной, постараемся возжелать своего спасения. А алчущим правды Господь не отказывает.

99. Когда вам скажут: подите туда, а вы всегда отвечали бы только: благословите, тогда у вас было бы много спасающихся. А вместо того мысль противная: будто я одна, будто нет других, я больна, другие ничего не делают, все одна я, - это не свойство спасающихся. (426)

Это типичный мысленный ветер, который возникает в голове, когда нас просят что-то сделать. Если человек предается этим помыслам, если не отвергает их, трудно ему спастись.

100. Одного позвали на послушание, когда он писал; нужно было провести одну черточку, чтобы дописать слово, - он и это оставил. (426)

Это пример из Отечника, очень поучительный. У одного старца в пустыне было много учеников, но одного он любил больше остальных, и все на него за это роптали. Пожаловались другому старцу. Он стал спрашивать у первого: "Почему ты так любишь этого монаха?" Тот ответил: "Пойдем, я тебе покажу". Стали они заходить в кельи учеников и просили что-нибудь сделать. Каждый отвечал: я вот сейчас закончу, что начал, и приду. Зашли и к "любимцу". Тот даже слова не дописал, сразу побежал исполнять послушание. Вот тогда-то все поняли, почему так расположен к этому монаху старец.

101. Кто смирен, кто терпелив, кто послушен, тем надобно последовать. (431)

Отвержение своей воли ради воли Божьей - важнейший момент духовной жизни. Если мы никогда не станем на этот путь, не знаю, как и спасемся. Ничего хорошего ждать от своеволия не приходится. Даже наши добрые дела чаще всего сопряжены со своеволием. Мы делаем их в угоду какой-нибудь страсти. Страсти же часто имеют благопристойный вид. Страсти - это не обязательно пьянство, блуд, воровство, что-то явно плохое. Человек сильно привязан к своим детям, родственникам, любит науку, искусство, свою работу. Это, казалось бы, невинные привязанности, но они пригвождают нас к земному, временному, и, не осудив их в себе, не постаравшись от них избавиться, мы Царства Божия не достигнем.

Став же на путь отвержения своей воли, человек может спасти свою душу сравнительно небольшими трудами. Бог ничего особенного от нас не требует. Святитель Феофан Затворник говорит, что если человек живет правильной внутренней жизнью, то постепенно Бог Сам вводит его в нужные подвиги. Без лишних усилий, без лишних размышлений со стороны человека Господь Сам спасает того, кто всецело Ему доверился.

102. Что знаешь, от бесов знаешь; когда же что старец скажет, - вот от Бога, теперь свято. (476)

Благом является само отвержение своей воли. Произволение дано человеку для того, чтобы искать волю Божью, а не свою, - вот что важно уразуметь. Мы должны в общении со своими духовными наставниками искать не своих материальных выгод, не каких-то внешних приобретений и душевных утешений, а духовного преуспеяния. У нас как получается? Спросишь совета, исполнишь его, и если в результате этого жизнь благоустраивается, значит, молодец, правильно, что посоветовался с наставником. А если совет привел к нежелательным результатам, значит, зря спрашивал.

Святые отцы учат другому. В книге преподобных Варсонофия и Иоанна описан такой случай. Приходит к старцу Варсонофию человек и говорит: "У меня сын заболел, помоги". Тот отвечает: "Иди. Все будет в порядке". Человек уходит, уверенный, что сын выздоровеет, а сын умирает. Он возвращается в смущении к старцу, а тот объясняет, что имел в виду духовное, а не плотское. Душа усопшего была "в порядке", то есть вполне готовой к благополучному переходу в вечность.

Свое доверие к наставникам мы должны строить не на том, сбываются ли их предсказания или нет, а на том, насколько мы внутренне преуспеваем от общения с ними.

Подражать подвигам святых нам невозможно, а учиться у них недоверию своим помыслам можно и нужно. Мы немощны и не должны доверять себе. У нас же все наоборот: понимая, что немощны, идти путем святых отцов не дерзаем, а вот доверяем самим себе гораздо больше, чем доверяли себе они.

103. Вас игумения огорчила, а вам бы только сказать со смирением: согрешила, прости Бога ради. (598)

Это чудо и дар Божий - возможность спасаться через руководителей. Доверие к духовному отцу - тоже дар. Осознавая свою немощь и открываясь наставнику, мы предаем себя в руки Божьи, и Бог не даст нам пойти по ложному пути. Наставник - это человек, через которого Бог хочет спасти нас, поэтому дьявол не терпит наставничества. Он обязательно станет указывать на недостатки руководителя, любым путем постарается очернить его и вовлечь нас в хулу. Задача сатаны - разорвать связь с наставником, оставить человека одного, без руководства (что очень опасно) либо выхолостить эту связь, сделать формальной, не приносящей никакой пользы.

"Уклоняйте ухо свое от тех, кто поносит наставника, убегайте от клевещущих на него" - читаем у архимандрита Агапита Нило-Столобенского. А преподобный Иоанн Лествичник говорит, что если приходит помысел, хулящий наставника, то "как от блуда отскочи от него". Зная демонские козни, особенно остережемся осуждать наших руководителей, когда они нас обличают или наказывают. Напротив, нас должно настораживать, если духовник только ласкает и привечает. Это скорее всего говорит о нашей неготовности что-либо терпеть и переносить. Тогда наставник, чтобы окончательно не добить немощного, вынужден говорить лишь хорошее и приятное. Когда же духовник ругает и обличает нас, это знак некоего доверия, предполагается, что мы уже можем кое-что претерпеть.

104. Матери игумении слушайся во всем, говоренное ею яко от уст самого Бога приемли. (600)

Когда возникают духовные вопросы, начинаешь задумываться, к кому из священников обратиться, кого слушаться, насколько духовен человек, которого я спрашиваю, насколько способен возвестить волю Божью. Но мы не в состоянии по внешним признакам определить духовную меру человека. Не можем мы и в собственных чувствах разобраться как следует. Возникает, например, доверие к некоему лицу, но такое расположение не обязательно даровано нам Богом. Оно может быть плотским, если основано на чисто человеческой симпатии. А может быть от сатаны. Если враг навеял доверие к лукавым людям, тогда начинают верить лжеучителям, попадают в секты.

Заботиться следует в первую очередь не о том, кто перед нами, а каково наше собственное намерение. Если человек, обращаясь за советом к духовнику, хочет отсечь свою волю и со смирением исполнить волю Божью, то Господь никогда не посрамит и не обманет. Когда человек не доверяет своему разуму, понимает, что грешен, не способен сам постичь волю Божью, но исполнять ее хочет, то в этом проявляется его смирение, которое Богу угодно, которое привлекает Божью благодать.

Это и есть настоящее послушание, когда человек сначала отвергает свою волю и готов принять любое Божье благословение, а потом уже спрашивает, что ему делать. При таком устроении Бог может возвестить человеку Свою волю не только через святого, но и через немощного священника, и через мирянина, и даже через бессловесное животное. Мы знаем пример из Священного Писания, когда ослица заговорила человеческим голосом, чтобы удержать человека от злого дела. Так что Господь непременно найдет, как Свою волю возвестить тем, кто не доверяет себе самому и надеется только на милосердие Божье.

105. Начто нам о будущем много заботиться? Господь Бог лучше устроит о нас, нежели как мы думаем; надобно предавать себя Его святой воле. (207)

Если наши желания не исполняются, значит, Бог уготовил что-то лучшее для нас. Это очень важная и утешительная мысль. Поэтому не надо огорчаться, когда обстоятельства складываются не по-нашему. Вот житейский пример. Юноша хочет поступить в институт, серьезно готовится, но почему-то проваливается на первом же экзамене. Надо понимать, что раз он, несмотря на все усилия, не поступил в институт, значит, и не нужно было туда поступать - не было на это воли Божьей. Значит, Бог готовит для юноши то, что для него действительно нужно, полезно и спасительно.

Во всех отношениях будет правильным искать и исполнять волю Божью: и в смысле нашего вечного спасения, и в смысле устроения нашей временной жизни.

106. Не отчаивайтесь в милости Отца нашего небесного, старайтесь волю Его исполнять. (148)

Два важнейших, хотя вроде бы и известных всем наставления. Они между собой связаны. В какой бы момент своей жизни человек ни решился исполнять волю Божью, он получит помощь - будет ему сопутствовать милость Божья. Даже если кто-то всю жизнь грешил и прогневлял Бога, но покается и обратится к Богу, всегда будет с любовью принят. Не бывает так, чтобы человек искренне обратился к Богу и не обрел прощения. Поэтому и нет причины для отчаяния. Отчаяние само по себе плод неверия, плод нашего противления Богу.

107. Ежели волю-то свою исполнять, то придется не исполнять воли Божией. (417)

Мы живем по своим страстям, по своим желаниям. Когда наши желания не исполняются, мы нервничаем, раздражаемся, обвиняем ближних или не за то укоряем самих себя - не в грехах каемся, а ругаем себя, что оплошали. И в итоге это приводит только к умножению греха. Если мы хотим жить своевольно, то мы неизбежно окажемся противниками Бога. Тут середины нет. Или человек будет бороться со своими страстями и стараться жить по заповедям Божьим, или он будет жить по своим страстям.

109. Если Господь Бог на одну минуту оставит нас, куда мы годимся? (408)

Мы никуда не годимся. Не только на минуту, если даже на краткое мгновение Господь оставит нас, все сразу исчезнет. Бог - источник всего сущего, Он - источник всякого блага.

Смирение

Слушаем не Бога, а свое нечистое сердце * Духовное преуспеяние - в отсечении свой воли * Своенравных сатана берет в свою власть * Человек свободен, если не расстается с Богом * Свободы лишают нас страсти, а не обстоятельства * Послушливы люди сильные, а не слабые * Раздражение против старших - чувство сатанинское * На низких послушаниях спасаться легче * Неприятности посланы нам во спасение * "Невинные" страсти * Доверяем себе больше, чем доверяли себе святые * Почему дьявол не терпит наставничества * Хорошо, когда желания не исполняются * Отчаяние - плод противления Богу *

90. Несмиряющийся, непокоряющийся, неслушающий - только на вред души своей живет в монастыре. (477)

Это относится не только к монашествующим. Любой человек живет во вред своей душе, если не смиряется, не отвергает свою волю и не слушается.

Не нужно пренебрегать этим свойством человеческой души - послушливостью. Человек может жить в такой среде, что и некого слушаться. Но если сердце его послушливо, он будет слушаться Бога. И Бог найдет, как возвестить ему свою волю. А когда сердце упорно, не склонно к послушанию, то человек может жить среди духоносных старцев, и это ничего ему не даст, потому что он будет слушать не их, а свое нечистое сердце.

91. Всякое послушание может спасти: послушание паче поста и молитвы. (341)

Здесь имеется в виду монастырское послушание - порученное монаху дело, которое может ему по какой-то причине и не нравиться. Но если он отвергнет свою волю и будет без ропота исполнять послушание, то оно принесет ему больше пользы, чем даже пост и молитва.

92. Где нет послушания, - Бога нет и Ангела хранителя нет; а где послушание, - тут Бог, тут Ангел. (418)

Сказано, может быть, сурово, но точно. Когда человек устанавливается в том, чтобы творить свою волю, то от него отступает даже Ангел хранитель.

"Духовное преуспеяние надо искать в отсечении своей воли", - писал святитель Игнатий Брянчанинов. Это корень православного подвижничества. Без отказа от своеволия духовное возрастание невозможно. Путь ли это монашеский, где инок отсекает свою волю перед настоятелем и братией, путь ли это послушания духоносному старцу, путь ли это мирянина, рядом с которым нет наставников, - в любом случае путь к спасению лежит через отречение от своей воли. "Это дело умерщвляет страсти и изводит, как из ада, из плотского мудрования", - пишет святитель Игнатий.

Отказ от своеволия позволяет свободно проявляться в нас воле Божественной, а весь смысл подвижничества в том и заключается, чтобы согласовать нашу волю с волей Божьей.

93. Настоятельницу надобно почитать. Которые почитают ее, тех сердца касается благодать Божия; а которые пренебрегают этой обязанностью, от тех благодать Божия отступает, и враг берет таковых во власть свою. Пренебрежение - значит гордость, а гордым Бог противится. (70)

О почитании говорится не в том смысле, что настоятель, или начальник, или родители обязательно святы. Не сказано: "Почитайте святых родителей", сказано: "Чти отца твоего и матерь твою". Это относится ко всякому земному начальству, так как всякое отцовство и всякое начальство - это образ Божьего отцовства и Божьего начальства.

Послушание угодно, дорого Богу, вводит в общение с Богом, а ропотливость вредна. С ропотливостью, своеволием, гордостью мы обязаны бороться, а начальство почитать. Вот если начальник побуждает нас к греху, к нарушению заповедей, то мы, конечно, не должны подчиняться. Но в жизни очень редко такое случается. Обычно просто бывает что-то не по нашему, что-то нам не нравится, и мы внутренне восстаем против своих духовных отцов, родителей, начальников, и в этом проявляется наша гордость. И не нужно оправдывать себя пользой дела или чем-либо еще.

Все, кто пробовали по своеволию восставать на начальство, на себе испытали, что "враг берет таковых во власть свою". Лучше не рисковать и не пробовать. Это все равно что пробовать лечь под автомобиль. Конечно, он может затормозить. Тогда испытаем на опыте, что чуть было не погибли. А может и не затормозить и раздавит нас. Так что разумнее исполнять заповедь Божью "Чти отца твоего и матерь твою". Благодать Бог дает по своей милости, а теряем мы ее за свои грехи. Захочет ли Бог еще раз когда-нибудь дать благодать, это нам неизвестно, поэтому лучше хранить ее в послушании.

94. Вот мой совет: начальница что скажет, тотчас повиноваться, как Божию велению. Какое бы послушание ни было, все Господу Богу. (420)

Когда начальник (любой начальник, а не только тот, который нам нравится) дает нам какое-то поручение, не следует рассуждать, насколько мудр этот начальник, ошибается он или нет. Надо, не сомневаясь, исполнять данное поручение, если, конечно, речь не идет о нарушении заповедей Божьих. Если даже начальник ошибается - мы не ошибаемся, подчиняясь ему.

Очень важно отсекать перед Богом свою волю и не доверять своим помыслам. Мы должны служить Богу и быть внутренне свободными, иметь свободу в Боге, какое бы положение в мире ни занимали. Мирское положение может быть высоким, но если человек при этом связан своими страстями, он никогда не будет свободен. И наоборот, при самом низком положении (находясь в концлагере, сидя в одиночке и т.п.) человек может оставаться внутренне свободным, если не расстается с Богом. Мы связаны по рукам и ногам своими страстями. Лишают свободы нас они, а не внешние обстоятельства.

95. Ежели я не послушаю настоятельницу, не послушаю Христа, Сына Божия. (425)

Через начальствующих возвещается воля Божья. А слушаться легче тому, кто более свободен от страстей. Когда душа охвачена желаниями, которые нам кажутся хорошими, мы не в состоянии слушаться ни Бога, ни людей - желания раздирают нас. Постепенно освобождаясь от страстей, человек получает внутреннюю свободу, ему становится легче слушать и Бога, и людей.

Не следует путать послушание с уступчивостью. К послушанию как раз оказываются более способными натуры сильные, волевые. Слабохарактерный человек непослушлив, потому что послушание требует преодоления внутренних и внешних препятствий, а для этого нужны сильная воля, упорство, настойчивость.

96. Не с досадою, не с насупленным лицом надобно принимать послушание, а с любовью, как от самого Бога, с радостью, в молчании. (420)

Какое бы мы положение ни занимали, по сути мы остаемся рабами, если просто подчиняемся силе и делаем то, к чему душа наша не лежит. Если бы мы искали волю Божью и, нравится нам или нет, поступали бы по ней, у нас на душе всегда был бы мир. А часто получается, что мы делаем что-то не желая того, а только из-за страха или в угоду кому-то. Бывает и так: человек делает вроде бы хорошее дело, но не ради Бога, а по тщеславию, корысти или по другой страсти.

Каждый может заметить, что очень часто, когда начальник на работе, священник в церкви, родители детям дают наставления, то внутри поднимается некое чувство сопротивления, протеста. Это особое раздражение против старших есть чувство сатанинское. Дьявол старается настроить младших против старших, чтобы всех лишить всякого назидания и руководства, всех сбить с пути, запутать и погубить.

97. Самые низкие послушания, да с памятью Божиею, выше высоких, совершаемых с рассеянными мыслями. (422)

Очевидно, что основа стремления к высоким послушаниям - гордость и, конечно, ее ближайшие подруги: тщеславие, сребролюбие, сластолюбие.

Если бы мы руководствовались не гордыней, а желанием исполнить волю Бога, то мы смиренно, со страхом Божьим принимались бы за важные, значительные дела, которые нам доверены, и на низкие послушания шли бы с любовью и благодарностью.

На низких послушаниях легче спасаться. Именно поэтому святые отцы всегда старались избегать высоких послушаний, но искали самых низких. У нас же все наоборот. Но если это так, если наше умонастроение противоположно тому, которое владело святыми, значит, нам нужна неотложная помощь - покаяние, покаяние и покаяние.

98. Какое бы послушание ни было, да если с памятью Божией, - благоприятная жертва Господу Богу. (421)

Обычный соблазн - оценивать послушания как высокие и низкие, приятные и неприятные. Но важно не содержание послушания, а отношение к нему. Можно быть архиереем, можно быть президентом, но если при этом жить рассеянно, в угоду своим страстям, то перед Богом ты совершенное ничто. А можно чистить навоз в коровнике, но иметь при этом память о Боге, и этот труд окажется жертвой, угодной Богу.

Очень полезно мысленно переноситься, со всеми внешними и внутренними обстоятельствами нашей жизни, на Страшный суд. Тут сразу все стает на свои места. С одной стороны, мы видим, что почти все наши обычные радости, за которые мы готовы от души благодарить Бога (если вообще о Нем помним), не полезны для нас. Ведь от чего мы обыкновенно счастливы? От телесных утех, мирских успехов, материальных приобретений - от того, что к вечной жизни отношения не имеет. С другой стороны, становится понятно, что все неприятности и несправедливости, оскорбления, унижения, болезни и неудачи, все то, на что мы постоянно роптали, было послано нам во спасение. Если бы мы с благодушием переносили эти тяготы, если бы терпели их, благодаря Бога, то через это приготовились бы к вечной жизни.

Вот почему память о Боге, память смертная - великий дар Божий. Но Господь дары свои не навязывает насильно тем, кто отвергает их, тем, кто их не жаждет. Потрудимся умом, потрудимся духом, побуждая себя к памяти смертной, постараемся возжелать своего спасения. А алчущим правды Господь не отказывает.

99. Когда вам скажут: подите туда, а вы всегда отвечали бы только: благословите, тогда у вас было бы много спасающихся. А вместо того мысль противная: будто я одна, будто нет других, я больна, другие ничего не делают, все одна я, - это не свойство спасающихся. (426)

Это типичный мысленный ветер, который возникает в голове, когда нас просят что-то сделать. Если человек предается этим помыслам, если не отвергает их, трудно ему спастись.

100. Одного позвали на послушание, когда он писал; нужно было провести одну черточку, чтобы дописать слово, - он и это оставил. (426)

Это пример из Отечника, очень поучительный. У одного старца в пустыне было много учеников, но одного он любил больше остальных, и все на него за это роптали. Пожаловались другому старцу. Он стал спрашивать у первого: "Почему ты так любишь этого монаха?" Тот ответил: "Пойдем, я тебе покажу". Стали они заходить в кельи учеников и просили что-нибудь сделать. Каждый отвечал: я вот сейчас закончу, что начал, и приду. Зашли и к "любимцу". Тот даже слова не дописал, сразу побежал исполнять послушание. Вот тогда-то все поняли, почему так расположен к этому монаху старец.

101. Кто смирен, кто терпелив, кто послушен, тем надобно последовать. (431)

Отвержение своей воли ради воли Божьей - важнейший момент духовной жизни. Если мы никогда не станем на этот путь, не знаю, как и спасемся. Ничего хорошего ждать от своеволия не приходится. Даже наши добрые дела чаще всего сопряжены со своеволием. Мы делаем их в угоду какой-нибудь страсти. Страсти же часто имеют благопристойный вид. Страсти - это не обязательно пьянство, блуд, воровство, что-то явно плохое. Человек сильно привязан к своим детям, родственникам, любит науку, искусство, свою работу. Это, казалось бы, невинные привязанности, но они пригвождают нас к земному, временному, и, не осудив их в себе, не постаравшись от них избавиться, мы Царства Божия не достигнем.

Став же на путь отвержения своей воли, человек может спасти свою душу сравнительно небольшими трудами. Бог ничего особенного от нас не требует. Святитель Феофан Затворник говорит, что если человек живет правильной внутренней жизнью, то постепенно Бог Сам вводит его в нужные подвиги. Без лишних усилий, без лишних размышлений со стороны человека Господь Сам спасает того, кто всецело Ему доверился.

102. Что знаешь, от бесов знаешь; когда же что старец скажет, - вот от Бога, теперь свято. (476)

Благом является само отвержение своей воли. Произволение дано человеку для того, чтобы искать волю Божью, а не свою, - вот что важно уразуметь. Мы должны в общении со своими духовными наставниками искать не своих материальных выгод, не каких-то внешних приобретений и душевных утешений, а духовного преуспеяния. У нас как получается? Спросишь совета, исполнишь его, и если в результате этого жизнь благоустраивается, значит, молодец, правильно, что посоветовался с наставником. А если совет привел к нежелательным результатам, значит, зря спрашивал.

Святые отцы учат другому. В книге преподобных Варсонофия и Иоанна описан такой случай. Приходит к старцу Варсонофию человек и говорит: "У меня сын заболел, помоги". Тот отвечает: "Иди. Все будет в порядке". Человек уходит, уверенный, что сын выздоровеет, а сын умирает. Он возвращается в смущении к старцу, а тот объясняет, что имел в виду духовное, а не плотское. Душа усопшего была "в порядке", то есть вполне готовой к благополучному переходу в вечность.

Свое доверие к наставникам мы должны строить не на том, сбываются ли их предсказания или нет, а на том, насколько мы внутренне преуспеваем от общения с ними.

Подражать подвигам святых нам невозможно, а учиться у них недоверию своим помыслам можно и нужно. Мы немощны и не должны доверять себе. У нас же все наоборот: понимая, что немощны, идти путем святых отцов не дерзаем, а вот доверяем самим себе гораздо больше, чем доверяли себе они.

103. Вас игумения огорчила, а вам бы только сказать со смирением: согрешила, прости Бога ради. (598)

Это чудо и дар Божий - возможность спасаться через руководителей. Доверие к духовному отцу - тоже дар. Осознавая свою немощь и открываясь наставнику, мы предаем себя в руки Божьи, и Бог не даст нам пойти по ложному пути. Наставник - это человек, через которого Бог хочет спасти нас, поэтому дьявол не терпит наставничества. Он обязательно станет указывать на недостатки руководителя, любым путем постарается очернить его и вовлечь нас в хулу. Задача сатаны - разорвать связь с наставником, оставить человека одного, без руководства (что очень опасно) либо выхолостить эту связь, сделать формальной, не приносящей никакой пользы.

"Уклоняйте ухо свое от тех, кто поносит наставника, убегайте от клевещущих на него" - читаем у архимандрита Агапита Нило-Столобенского. А преподобный Иоанн Лествичник говорит, что если приходит помысел, хулящий наставника, то "как от блуда отскочи от него". Зная демонские козни, особенно остережемся осуждать наших руководителей, когда они нас обличают или наказывают. Напротив, нас должно настораживать, если духовник только ласкает и привечает. Это скорее всего говорит о нашей неготовности что-либо терпеть и переносить. Тогда наставник, чтобы окончательно не добить немощного, вынужден говорить лишь хорошее и приятное. Когда же духовник ругает и обличает нас, это знак некоего доверия, предполагается, что мы уже можем кое-что претерпеть.

104. Матери игумении слушайся во всем, говоренное ею яко от уст самого Бога приемли. (600)

Когда возникают духовные вопросы, начинаешь задумываться, к кому из священников обратиться, кого слушаться, насколько духовен человек, которого я спрашиваю, насколько способен возвестить волю Божью. Но мы не в состоянии по внешним признакам определить духовную меру человека. Не можем мы и в собственных чувствах разобраться как следует. Возникает, например, доверие к некоему лицу, но такое расположение не обязательно даровано нам Богом. Оно может быть плотским, если основано на чисто человеческой симпатии. А может быть от сатаны. Если враг навеял доверие к лукавым людям, тогда начинают верить лжеучителям, попадают в секты.

Заботиться следует в первую очередь не о том, кто перед нами, а каково наше собственное намерение. Если человек, обращаясь за советом к духовнику, хочет отсечь свою волю и со смирением исполнить волю Божью, то Господь никогда не посрамит и не обманет. Когда человек не доверяет своему разуму, понимает, что грешен, не способен сам постичь волю Божью, но исполнять ее хочет, то в этом проявляется его смирение, которое Богу угодно, которое привлекает Божью благодать.

Это и есть настоящее послушание, когда человек сначала отвергает свою волю и готов принять любое Божье благословение, а потом уже спрашивает, что ему делать. При таком устроении Бог может возвестить человеку Свою волю не только через святого, но и через немощного священника, и через мирянина, и даже через бессловесное животное. Мы знаем пример из Священного Писания, когда ослица заговорила человеческим голосом, чтобы удержать человека от злого дела. Так что Господь непременно найдет, как Свою волю возвестить тем, кто не доверяет себе самому и надеется только на милосердие Божье.

105. Начто нам о будущем много заботиться? Господь Бог лучше устроит о нас, нежели как мы думаем; надобно предавать себя Его святой воле. (207)

Если наши желания не исполняются, значит, Бог уготовил что-то лучшее для нас. Это очень важная и утешительная мысль. Поэтому не надо огорчаться, когда обстоятельства складываются не по-нашему. Вот житейский пример. Юноша хочет поступить в институт, серьезно готовится, но почему-то проваливается на первом же экзамене. Надо понимать, что раз он, несмотря на все усилия, не поступил в институт, значит, и не нужно было туда поступать - не было на это воли Божьей. Значит, Бог готовит для юноши то, что для него действительно нужно, полезно и спасительно.

Во всех отношениях будет правильным искать и исполнять волю Божью: и в смысле нашего вечного спасения, и в смысле устроения нашей временной жизни.

106. Не отчаивайтесь в милости Отца нашего небесного, старайтесь волю Его исполнять. (148)

Два важнейших, хотя вроде бы и известных всем наставления. Они между собой связаны. В какой бы момент своей жизни человек ни решился исполнять волю Божью, он получит помощь - будет ему сопутствовать милость Божья. Даже если кто-то всю жизнь грешил и прогневлял Бога, но покается и обратится к Богу, всегда будет с любовью принят. Не бывает так, чтобы человек искренне обратился к Богу и не обрел прощения. Поэтому и нет причины для отчаяния. Отчаяние само по себе плод неверия, плод нашего противления Богу.

107. Ежели волю-то свою исполнять, то придется не исполнять воли Божией. (417)

Мы живем по своим страстям, по своим желаниям. Когда наши желания не исполняются, мы нервничаем, раздражаемся, обвиняем ближних или не за то укоряем самих себя - не в грехах каемся, а ругаем себя, что оплошали. И в итоге это приводит только к умножению греха. Если мы хотим жить своевольно, то мы неизбежно окажемся противниками Бога. Тут середины нет. Или человек будет бороться со своими страстями и стараться жить по заповедям Божьим, или он будет жить по своим страстям.

109. Если Господь Бог на одну минуту оставит нас, куда мы годимся? (408)

Мы никуда не годимся. Не только на минуту, если даже на краткое мгновение Господь оставит нас, все сразу исчезнет. Бог - источник всего сущего, Он - источник всякого блага.

Часть 1

Меры духовной безопасности * Что такое внутреннее богатство * Смирение - ведение своей греховности * Господь ублажает нищету * Понуждайте себя на добро * Избегать похвалы - похвально * Никто не достоин Причастия * Самосожаление отвергает от Бога * Мы уже заслужили вечную муку * Искренне благодарить Бога может только сознающий свою немощь * Наши обличители - наши благодетели * Путь к покою очень прост * Не способны к подвигам, но способны терпеть скорби * Воскресил мертвого и огорчился * Через искушения познаем свою немощь *

110. Жизнь духовная должна быть проста, чистосердечна, кротка, благопокорлива. (1)

Действительно, жизнь духовная должна быть проста. Есть заповеди Божьи - по ним мы и должны себя мерить. Видя свою немощь в рассуждении, должны искать себе наставника. Если нет наставника, то с сердечным плачем припадать к Богу, чтобы Он Сам вел нас по жизни, и терпеть все им посылаемое. Если человек держится вот этой простоты христианской, то с Божьей помощью спасается.

Старец указывает: жизнь должна быть чистосердечной. Тут имеется в виду не великая добродетель - чистота сердца, свойственная совершенным, святым, которой нельзя требовать от людей, только ставших на духовный путь, а то, что мы должны быть просты и чистосердечны с людьми: не лукавить, не затевать интриг, полагаться на Бога.

Жизнь должна быть "кротка, благопокорлива". Мы должны любить покоряться. Когда человек любит жить по своей воле, это признак тяжелой духовной болезни - гордости. Мы все страдаем этой болезнью. Когда же человек любит послушание, он с Божьей помощью исцеляется от этой болезни и приготовляется к Царству Небесному. Те же, кто не любят послушания, а любят поступать только по своему рассуждению, возможно, и спасаются с Божьей помощью (Бог всесилен), но спасаться им очень и очень трудно.

Благопокорливость - очень важное духовное качество. А еще важнее - смирение. "Смирение есть без труда спасение". Это мысль не только Феофана Новоезерского, это мысль многих святых отцов. Даже крайне немощный человек, нарушающий многие заповеди, может достичь Царства Небесного, если он все-таки перед Богом искренне смирится. Бог пошлет ему скорби, которые сокрушат его сердце, и через смиренное терпение их он может спастись, даже не неся никаких особенных подвигов.

Конечно, не нужно нарочно поступать плохо, но бывает так, что человек хочет хорошего, а укоренившиеся привычки (наркомания, пьянство и т.п.) настолько овладели им, что он уже не в состоянии расстаться с ними до конца своих дней. Но если он смиряется, если благодушно и с благодарностью несет все скорби, которые посылает ему Господь, то путь к спасению ему не закрыт. А без смирения даже внешне чистая жизнь никакой пользы для вечности не приносит.

111. Господь Бог за смирение дает благодать. (34)

Смирением удерживается благодать. Никакого другого способа сохранить благодать нет. Святые имели высочайшие благодатные дары, но, будучи близки к Богу, они искренне считали себя ничтожнейшими существами, не имеющими перед Богом никаких заслуг. Это смиренное сознание обеспечивало им духовную безопасность, давало возможность уберечь драгоценные дары благодати.

В отличие от святых, мы поражены тщеславием и гордыней, отчего сосуды наших душ оказались расколотыми, неспособными принять и удержать в себе Божественную благодать. Смирение - это единственное средство, которое только и может склеить духовный сосуд, восстановить его целостность. Но добровольно смирять себя мы, к сожалению, не хотим, чем вынуждаем Господа, жаждущего нашего спасения, посылать нам в помощь скорби и искушения, безропотное перенесение которых и порождает истинное смирение.

Страдания наши не доставляют Богу удовольствие. Он нас любит. Он с радостью освободил бы нас от всех тягот и дал бы все, чего мы хотим, и даже то, о чем мы и не мечтаем. И даст, когда найдет нас смиренными.

Таким образом, вся забота христианина должна быть не о том, чтобы обрести благодать, а о том, чтобы стяжать смирение. Если мы с нашим горделивым сердцем вдруг получим некое высокое молитвенное переживание, некое видение или откровение, то нужно быть очень осторожным. Такое состояние скорее всего будет мнимым, посланным не от Бога, а от врага. Если же переживание истинно, действительно послано Богом, то тем более следует предаться покаянному плачу, так как принимаем дар Божий в сосуд, оскверненный гордостью.

Желая укрепить и поддержать, Бог иногда дает нам некоторые утешения. Но даже малые благодатные крохи оказываются для нас небезопасными. Тот, кто подвизается в духовной жизни, знает, что, когда Бог посылает нам какое-то духовное утешение, трудно удержаться, чтобы не принять хвалящий нас бесовский помысел. Бесы, желая нашей погибели, когда не могут ввести нас в грубый грех, начинают хвалить за добрые дела или за духовные утешения, подогревая нашу гордыню. И тогда Бог, опять же по своей милости, чтобы мы не стали совершенно подобны бесам, попускает или искушение, или болезни или отнимает благодать. В духовной жизни и нельзя иначе. Если только утешаться благодатными состояниями и не иметь скорбных, легко увлечься в высокоумие и прелесть.

Преподобный Иоанн Лествичник пишет, что почти совсем нет людей (один-два на столетие), которые, оттого что у них умножается благодать, еще больше смиряются. Мы же люди легкомысленные, и поэтому, получив хоть какое-то духовное утешение, непременно впадаем в самодовольство.

112. И как нищие просят себе от людей милостыни, так и мы непрерывно должны вопиять ко Господу: Господи, даждь ми смирение, терпение, послушание! (77)

Если бы мы действительно видели себя в великой опасности - близкими к погибели, то усердно молились бы. Ведь если Бог нас не помилует и не даст нам все необходимое для спасения, мы погибнем. Но мы потому и не молимся или очень мало молимся, что опасности этой не чувствуем.

А вот что просить у Бога и что такое духовное богатство, это еще вопрос. Большинство христиан духовными дарами считают всякие переживания, необычные состояния. На самом же деле нужно просить смирения, терпения, послушания. Вообразите, человек просит: "Дайте мне каши". Ему выдали двести литров каши, а кастрюльки, хотя бы литровой, у него нет. И вот положили эту кашу в грязь, и вся она пропала. Так и мы просим у Бога высоких дарований. И, бывает, Бог для вразумления дарует их человеку недостойному, тогда все это, как вода из дырявого сосуда, проливается и пропадает, потому что душа его не готова. Заботиться надо не о том, чтобы получить благодать, а о том, чтобы быть способными сохранить ее.

113. Бог не требует от нас поклонов, когда мы в таком положении [больны]. (90)

Бог не требует от немощного человека непосильных подвигов, а требует смирения. Что значит требует? Не в том смысле требует, что Богу от нас чего-то нужно, а в том, что мы должны приобрести душевные свойства, соответствующие Царству Небесному: терпение, смирение, послушание.

Если мы не имеем сил поститься, если мы душевно немощны, Бог "придумает" для нас что-нибудь другое. Например, если Бог видит, что человек немощен, плохо подвизается, но душа у него христианская, то он пошлет ему тяжкую болезнь, приведет его в такое состояние, что он уже волей-неволей станет поститься. Если он при этом будет Бога благодарить, то получит от болезни такую же пользу, как и от подвигов. Но терпение, послушание, смирение ничем нельзя заменить. Если человек не смиряется, ничего не терпит, ропщет, осуждает ближних, никакие труды и подвиги, никакие скорби, никакие болезни не оправдают его перед Богом.

114. Вся важность состоит в смирении. Сколько поклонов ни клади, а будешь мечтать о себе, что я жестокую жизнь веду, - так в этих трудах никакой пользы нет. (40)

Каждый, кто ведет жизнь благочестивую, и особенно кто трудится в храме Божьем, должен обратить внимание на эти слова. Если у нас есть такие мысли, что вот, мол, я много тружусь ради Господа, все свои силы и всю свою душу отдаю Церкви, то тогда весь этот труд наш совершенно обесценивается. Если я принимаю подобные помыслы, значит, я сориентирован на земные ценности, значит, мои интересы, моя душа обращены к земле.

Мы должны делать добрые дела ради Христа. Но если случается при этом принимать помыслы похвалы, то нужно просить у Бога прощения и помилования, так как спасаемся не делами - спасаемся одной только милостью Божьей. Когда появляются мысли, которые нас хвалят, надо знать, что если не отгоним их от себя, то за этими на первый взгляд невинными мыслями последуют плотские искушения, греховные поступки, а затем и тяжкие падения. Господь попускает нам их, чтобы смирить нашу гордыню. Лучше, конечно, не доводить дело до падения, а просто смиряться по-хорошему. Но если уж пали, нужно сразу каяться, а не отчаиваться. Отчаяние - еще более глубокое падение.

115. Нет ближайшего и надежнейшего пути ко спасению, как смирение, и величайшее тому воздаяние, кто, будучи жесток нравом, приведет себя в смирение. (23)

Приведет, конечно, не без помощи Божьей. Но действительно, чем как бы хуже природное устроение человека, тем больше бывает и награда в Царстве Небесном, если он все-таки приобретет добродетель смирения.

Надо различать природное смирение и христианское смирение. Есть люди по натуре спокойные, не склонные к самоутверждению, которые не любят выделяться. Такая естественная скромность - данность, в этом нет никакой заслуги человека, соответственно, и награды ожидать не приходится. К тому же в таких людях природное смирение нередко уживается с непомерной гордыней.

Христианское же смирение - это глубинное сердечное ведение своей немощи и греховности. Есть люди по натуре горделивые, кичливые. Им нелегко бороться со своим естеством. Падая и поднимаясь, они созидают свое смирение ценой самоотвержения. В вечной жизни такие подвижники получат великое воздаяние.

Мы не способны распознать реальное внутреннее устроение окружающих нас людей и себя самих. Заповедь "Не судите" - не просто запрет, это и указание на то, что мы лишены истинного ведения, что от нас сокрыта глубина человеческих сердец. Как в одном человеке мы не видим прячущейся под его природной тихостью гордыни, так в другом не распознаем его праведности. Бывает, что человек выделяется тщеславием, и люди осуждают его за гордость. Но они не ведают того, что этот человек уже уверовал во Христа, стал на путь покаяния и начал обретать смирение. Хотя внешнее поведение по инерции может какое-то время оставаться прежним. Мы видим поверхность, мы судим внешность, поэтому суды наши - неправедны.

116. "Блажени нищии духом: яко тех есть Царствие Небесное" (Мф. 5,3). Нищий, по-мирскому, тот, кто имеет недостаток в потребностях житейских, а мы нищими духом признавать себя должны, потому что ничего не имеем доброго. (77)

Блаженство обещано нищим самим Спасителем. Наша беда в том, что мы вообще-то все в глубине души считаем себя богатыми духовно. Хорошо, если хотя бы умом признаем, что нам много чего не хватает. Но если человек мыслит себя духовно богатым, то это просто глубочайшее заблуждение и полное отсутствие духовного опыта.

"При скудости добродетели помогает нищета духовная, которую ублажает сам Господь. Не можем взойти на высоту добродетелей, снизойдем в глубину смирения", - писал преподобный Макарий Оптинский. Если нам не хватает добрых дел и подвигов, нас может спасти смирение, исповедание перед Богом своего ничтожества. Нам же приятнее временно погордиться в ожидании вечного осуждения, чем временно смириться, чтобы потом войти в Царство Небесное.

Бывает, умом мы понимаем, что нам многого недостает, а сердце наше продолжает оставаться в пагубном убеждении, что мы духовно богаты. Такое разногласие ума и сердца порождает внутреннюю борьбу, "невидимую брань", которую нужно упорно, терпеливо, мужественно вести до полного очищения сердца от гордости.

Часть 2

117. Учение Божие вот какое: "Любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас и молитеся за творящих вам напасть" (328)

Святые так и делают, как Бог велит. Мы же будем хотя бы видеть, каковы мы, будем смиряться и бороться со своими страстями, понуждать себя на добро. Не надо смущаться таким понуждением. Святые отцы пишут, что сначала требуется понуждение, а потом постепенно появляется смирение, человек обретает благодать и уже искренне делает добро.

118. Стоя перед Чашею Приобщения, имей в уме, к какому великому Таинству приступаешь: "Огнь Божественный достойныя освящает, а недостойныя попаляет" (350)

Неправильно думать, что мы можем быть в полном смысле этого слова достойны Причастия. Кто с такой мыслью приступает к Святой Чаше, причащается себе в осуждение. Это признак крайней гордости, когда человек думает, что он уже стал вровень с самим Богом, что он заслуживает Причащения, что он чуть ли не честь оказывает Богу.

Никто вслух, разумеется, об этом не говорит, но про себя иногда думает: "Вот я подготовился, прочитал все каноны, все молитвы, постился неделю и теперь, очищенный и достойный, приступаю к Святым Тайнам". Это довольно распространенное переживание. Люди такого склада, когда нечаянно забудут прочитать какую-нибудь строчку в молитве или за три дня до Причастия по рассеянности съедят кусочек рыбы, считают себя недостойными этого таинства. На самом деле никто из нас не достоин Причастия. Достойными мы становимся, когда в смирении приступаем к Святым Тайнам, когда видим свою удаленность от Бога. От Причащения мы как раз и ждем духовных благ, как раз и надеемся соединиться с Богом, исправиться и очиститься.

Разумеется, посильно нужно исполнять установленные Церковью правила, без них невозможно устроение духовной жизни; самочинный отказ от них - проявление гордости. Но не надо обольщаться. Хоть десять, хоть сто канонов прочитай, как ни "прихорашивайся" - через это достоинство не приобретешь. Приближаемся мы к Богу через смирение.

Недостойно приобщается и тот, кто приступает к святыне без примирения. Явное указание на наше отвержение от Господа - когда мы находимся с кем-то в ссоре, когда мы в душе своей против кого-то восстаем, кого-то обвиняем, осуждаем. В такие моменты наш возмущенный дух делает нас врагами Божьими.

119. И в моей жизни все шло не по моему желанию. Намерение было в Афонской горе жить, - нет, Бог не привел. Хотел пожить у о. Паисия, у такого великого старца, - нет, и этого не привелось. В Китае бы надобно быть, уж и прошение подал, - нет, пришлось быть в Петербурге, келейником у митрополита. Я не хотел быть и иеродиаконом, - как отпрашивался! Не успел и в этом. Потом Бог привел сюда. А сколько отказывался от архимандритства! Страшно и помыслить идти против воли Божией. (414)

Кстати сказать, старец с большой пользой потрудился в Петербурге. Вместе с выдающимся подвижником благочестия митрополитом Санкт-Петербургским Гавриилом они восстанавливали монастыри. У Феофана Новоезерского было много знакомых среди больших подвижников, он указывал на них митрополиту, который назначал их настоятелями заброшенных монастырей, и эти обители начинали процветать.

И вот как человек отвергал перед Богом свои в общем-то добрые желания. По смирению не хотел принимать священный сан, не хотел высоких должностей, а Бог все-таки вел Его этим путем, и он смирял свою добрую волю перед Богом. А у нас доброй-то воли толком и нету, нам хотя бы свою злую волю смирять перед Богом.

В связи с этим вспоминается высказывание митрополита Антония Сурожского о смирении священнослужителя. Он говорил о том, сколь нелепо было бы ослице, на которой Спаситель въезжал в Иерусалим, думать, что это ей под ноги стелят одежды и бросают цветы. Так и священник должен мыслить о себе, понимая, что он не заслуживает того места, которое занимает.

120. Христос Сын Божий послушлив был Отцу даже до смерти: вот какое послушание! А не то, что я уж довольно потерпела, - сил недостает больше. Конечно, недостает, ежели не будешь просить Бога. (416)

Если не будем перед Богом смиряться, то вообще не останется никаких сил. Бог силы отнимает для того, чтобы смирить нас. Стыдно произносить такие слова, которые я от многих слышу: ко мне несправедливо относятся, да вот я устал, да вот у меня нет того-то и того-то... Святые отцы никогда ничего подобного не говорили. Самосожаление отвергает нас от Бога.

121. Чем мы пользуемся и здесь, и этого недостойны. (266)

Когда бесы влагают мысль, что нас кто-то не почтил, кто-то нами пренебрег, не дал, что положено, мы должны вспомнить, что нам ничего и не положено. Если судить по справедливости, то мы уже заслужили вечную муку. Поэтому надо благодарить Бога, что Он щадит нас, ждет нашего покаяния. Разумеется, если человек мнит, что Господь ему чем-то обязан, что он сам, без Божьей помощи, достиг, например, высокого положения в обществе, создал хорошую семью, стал чемпионом мира и т.д., о благодарности речи уже быть не может. Человек восхваляет сам себя. Искренне благодарить Бога может только человек, сознающий свою немощь, свое недостоинство перед Ним.

122. Мы просим Господа: не лиши меня небесных Твоих Благ. Он говорит: готов, научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, - будьте терпеливы, будьте послушны, и получите Царствие Небесное. (419)

Если мы хотим, чтобы Бог не лишил нас Его благ, надо исполнять Его заповеди. Надо учиться у Бога, причем не чему-то непосильному, а тому, чтобы быть кроткими и смиренными сердцем. Если это не удается, тем более нужно каяться, и Бог по своей милости не оставит нас. Стать кроткими и смиренными для нас, жестоких и гордых, возможно только через добровольные подвиги или через безропотное перенесение скорбей. Нет иного способа сделать неоструганную доску гладкой, как остругать ее. Так и Господь, чтобы мы были достойны Царства Небесного, остругивает нас. Если будем этому противиться, погибнем. Погибнем по своей вине.

123. Когда размолвится кто и которая-нибудь сестра со стороны напомнит, остережет, надобно принять слова ее, как от Бога, а не так, чтобы говорить: какое тебе дело? в чужие дела вступаешься! (450)

Нередко в угоду своим страстям мы искажаем заповеди Божьи, наставления святых отцов. Зачастую ожидаем, что слова наши должны восприниматься окружающими как изреченные по воле Божьей. По правде же говоря, мы сами должны стараться больше молчать, и если нет на то особой воли Божьей, то и не говорить никому ничего. А вот когда нам говорят, тогда со смирением принять как слово Божье.

124. В обителях в прежние времена кто остерег, тех почитали за благодетелей. (450)

Тут дело, очевидно, все-таки не во временах. Люди благочестивые, ищущие спасения и сейчас почитают за благодетелей тех, кто их обличает. И наоборот, кто ищет в этой жизни сладкого и приятного, не любит тех, кто делает им замечания.

125. Не надобно спорить, не надобно защищаться, что я не виновата. (452)

То есть не нужно себя оправдывать ни перед самим собой, ни перед людьми. Вместе с тем, отцы учат, что если кто-то еще задет, не на одного меня наводят напраслину, то ради того, чтобы не пострадал невинный, нужно говорить все как есть. А если лишь одного меня касается, не надо спорить.

126. В мирской жизни - там оправдываются, там гордятся; а здесь смиряются; эта жизнь духовная, во всем противная мирской жизни... Оправдываться не надобно: тут много будет слов; а коротко сказать: простите, согрешила! Вот этим и кончить все. (452,453)

Люди, ищущие спасения, все принимают как от руки Божьей. А люди, которые не заботятся о своем спасении, не хотят и не терпят того, что Бог им посылает, сопротивляются. Смирение, оно и по-житейски гораздо мудрее. Когда в чем-то виноваты, когда нас обличили, то лучше сразу признать свою вину, чем пытаться оправдываться.

Но неприятности бывают разные. Одни посылает нам Бог, а другие мы сами себе устраиваем. Одно дело, когда Бог для того, чтобы очистить меня от страстей, посылает скорби и болезни, которые я должен благодушно терпеть, другое дело - если я, скажем, сам на кого-то разозлился, с кем-то поругался, кого-то оскорбил и этим нажил себе врага. Тут уже я сам виноват и должен каяться в тех злых поступках, из-за которых меня преследуют неприятности.

127. "Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим" (Мф. 11, 29). Нет ближайшего и надежнейшего пути ко спасению, как путь смирения. (462)

О том, что путь к покою очень прост, пишут многие святые отцы, но мы обычно избираем не его, а свои, лукавые, пути. Нам все кажется, что вот приобретем мы какие-то вещи - и перестанем волноваться, переменим место работы - и успокоимся, люди вокруг нас лучше станут - и будет у нас мир на душе. Все это ложные ожидания. Единственный путь к сердечному миру - уподобление Христу в кротости и смирении.

Душевное устроение современного человека таково, что ему непосильны подвиги древних подвижников. У нас не хватает для этого воли, терпения, здоровья, а если хватает, то нас подводит легкомыслие - мы слишком легко поддаемся пустым бесовским обольщениям. Но хотя не все люди способны к подвигам, зато все способны болеть, терпеть несчастья. И Бог посылает их нам, остается только добровольно принять их. Это зачтется нам вместо подвига. Кроме того, великодушие облегчает тяготу, оно же побуждает Бога укреплять нас в несении скорбей, посылать нам духовные утешения.

128. Есть даже и теперь чудотворцы, вот они: смиренные, терпеливые и кроткие, которые отгоняют от себя вражьи прилоги, соблюдают чистоту душевную и телесную; они не захотят чудотворения. (323)

Когда человек становится достойным получить от Бога какие-то высокие дарования, то, как правило, оказывается, что сам он этого вовсе не желает. Из Отечника мы узнаем о том, как относились святые к Божьим дарам, которыми обладали. Как, например, Пимен Великий воскресил мертвого и огорчился. Это и есть правильное, христианское отношение к дарованиям.

А однажды к Пимену Великому привели больного мальчика, но знали, что старец по смирению откажется исцелить его. Пимен был переполнен любовью, и любовь эта давала ему силу исцелять, но тщеславия в нем не было, и он, понимая, что Бог может и без него исцелить, хотел устраниться. Тогда пришлось Пимена обмануть. Старцы начали по очереди благословлять мальчика, потом говорят Пимену: "И ты благослови". Он стал отказываться. Они уговаривают: "Неудобно - мы все благословили, ты тоже благослови". Пимен благословил - и мальчик тут же исцелился.

129. Одна сестра хотела выйти из обители, чтобы успокоить других и самой успокоиться. (328)

Вот такой помысел сатанинский под видом добра: меня не любят, я им в тягость. Сатана внушает такие лжедобрые мысли: раз люди на меня раздражаются, уйду, чтобы было тихо и спокойно. Этим лицемерием заражают нас бесы. Не нужно слушать эти помыслы. Святые отцы единодушны во мнении, что уходить надо из тех мест, где мы стоим на грани падения, где нам угрожают смертные грехи. Не оттуда, где люди грешат, а оттуда, где нас соблазняют и мы чувствуем, что можем не устоять. Из таких мест надо бежать. А если мы находимся там, где наблюдаем в себе раздражение, надо смиряться, учиться терпению, укорять себя, но не покидать это место. Искать же такое место, где ничто не раздражало бы, где все было бы приятным для нас, - это значит искать своей погибели.

Один молодой человек пришел к старцу и сказал: "Отче, я помолился Богу, чтобы меня оставили страсти, и теперь я чувствую мир в душе". "Безумец, - ответил старец, - иди и молись, чтобы вернулись к тебе страсти! Пока они были в тебе, ты смирялся". И он пошел, молился - и спасительные, смиряющие действия страстей вернулись к нему.

Если в нас замолчат страсти, мы можем возомнить себя почти святыми. Но чем эта "святость" кончится? Наступит Страшный суд, откроется все, как оно есть, а исправляться будет поздно. Вот почему не нужно бежать от искушений, они нам необходимы, через них мы познаем свою немощь, смиряемся и обретаем возможность покаяния и спасения.

130. Кто принимает достойно Тело Христа, Сына Божия, тот выше чудотворца. (323)

Если мы с полным смирением, с полным упованием на милость Божью, с полным сознанием своего недостоинства, но с желанием соединиться со Христом будем причащаться, то получим пользу гораздо большую, чем получили бы от чудотворения, даже своего собственного.

Любовь

Без любви не увидим Бога * Страстная любовь неугодна Господу * Любовь, лишающая свободы, греховна * Не нас обязаны любить ближние, а мы их * Любим ли мы Бога, выясняется в страданиях * Житейские привязанности - наша немощь * Возненавидеть, чтобы возлюбить * Можно и мыслями изменять Богу * Как полюбить родственников * Если враждуем друг с другом, напрасно называемся христианами * В Царство Небесное насильно не гонят * Доброе слово от злого сердца * Враждующие не имеют права причащаться * Ненависть равна убийству * Учить других могут те, кто призван к этому Богом * Не умножайте грехи пустословием *

131. Без любви Божией, без мира с ближними лицезрения Божия не сподобимся. (7)

Как бывает гангрена на руке или ноге, так и нелюбовь к ближнему - это гангрена нашей души. Если мы с Божьей помощью от этой болезни не излечимся, то будем отсечены от вечного Тела Церкви.

132. "Аще кто грядет ко Мне, и не возненавидит отца своего и матерь, и жену и чад, и братию и сестр, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик" (Лк. 14, 26). Из письма Вашего видно, что Вы очень горячи к своей сестрице; сие не согласно с учением Христа Спасителя нашего. (85)

Горячая человеческая любовь не согласна с учением Спасителя. И понятно почему. Сказано еще в Ветхом Завете, и Христос подтвердил эту заповедь: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею мыслию твоею, всею душою твоею". Именно всем сердцем. А если наше сердце отдано людям, то этим мы явно нарушаем первую заповедь Божью.

133. Любите ее [сестру] и будьте от любви сея свободнее, чтоб не предпочесть ее любви Божией. Любовь человеческая душе нашей малую пользу приносит; но любовь к Богу вся исполняет, и есть вечное приобретение. (85)

Любовь должна делать человека свободным. Если любовь лишает свободы, то это уже греховная любовь. Не сказано: не любите. Любите, но не порабощайтесь человеческой любви. Любовь человеческая не должна загораживать от нас Бога. Если мы любим человека как образ Божий, то познаем Бога еще больше, наша любовь к Нему усиливается. А если наша привязанность к человеку ли, к делу ли, к вещи ли отвлекает нас от Бога, то такая привязанность греховна. Истинная любовь к ближнему появляется, когда мы исполняем первую заповедь, тогда только мы по-настоящему можем исполнить и вторую: "Возлюби ближнего, как самого себя".

134. Более всего любите Бога и не ищите человеческой любви; когда будем любить Бога всем сердцем и душою, то и друг друга будем любить; а без любви Божией человеческая любовь будет тщетна. (347)

Любим ли мы Бога, выясняется не тогда, когда Он нам посылает утешения, а когда нет этих утешений. И в человеческих отношениях это так. Когда муж не переставая радует жену - как его не любить? Совсем другое дело, когда он лежит разбитый параличом и при этом еще и поругивает. Тут-то и выявляется мера нашей любви.

Надежда на человеческие взаимоотношения, на всякие земные привязанности - надежда ложная. Мирские люди связаны между собою многими узами, многими чувствами. Но одно дело - иметь эти чувства, другое - рассчитывать на них, видеть в них опору своей жизни. Если говорить по существу, житейские привязанности - это наша немощь. С ней необходимо смиряться. Но целиком отдаваться этим чувствам, считать их каким-то достоинством, а тем более превозноситься ими - значит грешить, вместо спасительного смирения обретать губительную гордость.

135. Не надобно нам думать: любят нас или не любят; а лучше думать, что недостойна быть любимою. Сама же люби всех, потому что нам не сказано быть любимыми, но велено всех любить. (192)

Нам дана заповедь "Возлюби Господа Бога всем сердцем твоим и ближнего, как самого себя". Сказано: возлюби! А мы по нашему лукавству искажаем эту заповедь и на ее место подставляем другую, самочинную: "Все должны друг друга любить". Но одно дело считать, что я всех ближних должен любить, другое дело - что все должны друг друга любить. Отсюда вытекает, что все должны любить меня.

Мы очень озабочены тем, кто как к нам относится. Когда нас кто-то не любит, мы не только обижаемся или гневаемся, мы еще осуждаем человека. Но ведь заповедь о любви обращена к каждому человеку лично, с тем чтобы он, не требуя любви к себе, сам возлюбил другого. Не нас обязаны любить, а мы обязаны любить своих ближних, судить же других людей за то, как они к нам относятся, будет Господь Бог.

136. Если сердце непреклонно к любви враждебных нам, тогда молитесь: "Господи! Смягчи твердость, жестокость и окаменелость сердца моего". (194)

Если мы не любим своих ближних, нужно знать, что дело в нас самих. Будь у нас любящее сердце, мы всех любили бы, мы не могли бы не любить. Раз мы кого-то не любим, значит, сердце наше на самом деле пусто, а наша так называемая любовь - это страстная привязанность. Наше естественное, Богом данное чувство любви осквернено падением Адама и Евы, отравлено гордостью. Таким мы его и получаем в наследство при рождении.

До тех пор пока нам больше милы люди, которые нас хвалят, которые нас утешают, а не те, которые нас оскорбляют и обижают, наша любовь остается чувством плотским, страстным. Мы не должны свои человеческие привязанности (пусть добрые, пусть естественные) к мужьям, женам, друзьям принимать за ту духовную любовь, о которой говорится в заповеди Божьей.

137. Престолу Божию ближе предстоят те, кои не имеют никаких попечений о мирской жизни и не прилепляются любовию ни к одному человеку. (340)

Не иметь никаких земных привязанностей - это мера великих подвижников. Но она должна быть для нас идеалом. Душа каждого человека - невеста Христова, и Бог от каждой души требует верности, чтобы мы ни к чему и ни к кому, кроме Бога, не прилеплялись. Под любовью к ближнему подразумевается не страстная любовь, а любовь жертвенная, по подобию любви Христовой. А безраздельно привязаться мы должны к Богу.

"Возненавидь совершенно, чтобы совершенно возлюбить. Удались совершенно, чтобы совершенно приблизиться" - это слова преподобного Варсонофия Великого. Только совершенно возненавидев грех, можно по-настоящему полюбить Бога и ближних. Только удалившись от страстей, можно истинно приблизиться к Богу.

138. Вместо Бога, мы обращаемся любовию к временным вещам; оставляем Бога, а прилепляемся к твари, - занимаем мысли суетным. (495)

По заповеди мы должны любить Бога, сердце должно быть отдано Богу, но мы ему изменяем, потому что сердечно привязываемся к различным тварным вещам. Случается, привязываемся к людям, случается, к каким-то предметам, к каким-то занятиям. Не нужно думать, что измена Богу - это только что-то грубо телесное, когда человек, к примеру, грабит, блудит, водку пьет. Старец пишет: "Занимаем мысли суетным". Значит, мы и мыслью можем изменить Богу, и этого уже достаточно для нашей погибели.

"Кто любит отца или мать больше Меня, тот Меня недостоин, и кто любит сына или дочь больше Меня, тот Меня недостоин". Эти евангельские слова обычно воспринимаются с каким-то внутренним сопротивлением. Любовь к родным - это пример самой сильной земной человеческой любви. Заповедь состоит не в том, чтобы Бога любить в сто раз больше, чем маму с папой, здесь имеется в виду качественное различие - ничто вровень не может быть поставлено с Богом, а любая земная любовь дается нам как прообраз любви к Богу. Не возлюбив всецело одного лишь Бога, невозможно быть с Богом. Слова тяжелые, страшные для нас, столь многое возлюбивших на земле. Бог занимает лишь малое место у нас в уме, и Ему почти нет места в нашем сердце.

Христос говорит, что тот, кто от всего отречется, все обретет. Тот, кто отвергает страстную любовь, отрекается от привязанности к близким, тот освобождает свое сердце. С него как бы спадают оковы, и тогда оно расширяется. Об этом пишет апостол Павел: "Сердце наше расширено. Вам не тесно в нас..." (2 Кор. 6, 11-12). Такое сердце способно вместить в себя всех. Обретается истинная любовь к ближним, чистая и святая, которая обнимает всех, в том числе и родственников, конечно.

139. Если возымеем пристрастие к пище, одежде, - это будет идолопоклонство... Старайтесь только Бога возлюбить и к Нему единому прилепиться. (495)

Место Бога у нас в душе занято различными тленными вещами. Мы переживаем многое именно как источник блага для нас, источник утешения. Но истинный источник благ - это только вечный Бог. Временное всегда обманывает нас. Привязываемся душою к людям - они умирают, пристращаемся к занятиям - они исчезают, или перестают нас интересовать, или мы теряем способность ими заниматься. Строим себе дома, приобретаем вещи, готовим пищу... Все съедается, проживается, ломается, в конце концов мы сами исчезаем, обычно раньше, чем то, что накопили.

Но если душой и сердцем прилепимся к Богу, а не к тленному миру, то и на земле будем иметь благо и утешение, и в вечности - блаженство.

140. Уж нет этого хуже в обителях, как раздор, противоречие, презрение других. (432)

И не только в монашеских обителях, а вообще нет ничего хуже, чем раздор, противоречие и презрение других. Как бы мы себя ни увешивали крестами, сколько бы мы ни причащались, если не будем преодолевать злобу и своеволие, если будем презирать друг друга, то христианами называем себя напрасно.

141. Когда мы в непокорении, в непослушании, в раздоре между собою, Господь Бог не может быть с нами... А где в обители провождают мирную жизнь, угодную Господу, там присутствуют ангелы. (434, 435)

Бог, Он скромный, Он кроткий и ничего общего с нами, когда мы ропщем и злобствуем, не имеет - Он тихо от нас отступает. Так бывает и в человеческом общении. Нежный, тонкий, благородный человек не выдерживает грубой среды, он незаметно покидает ее. Так и Бог оставляет нас с нашей злобой. Он насильно нас не переделывает, в Царство Небесное насильно не влечет. Если не исправимся в этой временной жизни, то так навечно и останемся наедине со своею самостью, со своей злобой.

142. Остеречь согрешающего ради общей пользы можно; примет ли он предостережение или не примет, только бы сказать не от злобы, со смирением, для спасения души ближнего. (449)

Почему часто вроде бы доброе слово только раздражает человека? Потому что оно говорится от злого сердца.

143. Ежели кто сердится, враждует с сестрою, тот недостоин и в церковь ходить, и молитву приносить Господу. (460)

Если человек в душе своей с кем-то враждует, то молитва его вменяется ему в грех и он не имеет права причащаться. Хотя грех, на поверхностный взгляд, небольшой и, казалось бы, не может сравниться ни с блудом, ни с убийством, ни с грабежом, но перед Богом нераскаянная ненависть равна убийству.

Недооценка мысленных грехов происходит по двум причинам. Во-первых, за них не наказывает общество. Преступная мысль, пока она не стала словом или делом, неподвластна уголовному кодексу, и вообще, люди, не зная наших мыслей, не осуждают нас за них. Во-вторых, в мысленных грехах легче покаяться, нежели в совершенных делом. Отсюда возникает иллюзия невиновности, ненаказуемости. Греховная мысль кажется чем-то безобидным. Однако Божий суд вершится по иному кодексу. Об этом Господь возвестил через Евангелие, и все мы предупреждены, что будем судимы за мысли так же, как и за дела.

144. Как я буду приносить Ему молитву, когда не слушаю Его? (460)

Речь здесь идет не о немощах человеческих, а о том, чему человек отдает предпочтение: заповеди Божьей или своей злобе. Если он сознательно избирает злобу, признает, что у него есть право обижаться на людей, считать их виноватыми, значит, он сознательно идет против Бога.

145. Нам должно более любить Его, нежели бояться; демоны боятся; если в нас нет любви, то и мы им уподобляемся. (21)

Мы имеем не спасительный страх Божий, а такой, который имеют бесы. Про них сказано: "Бесы веруют и трепещут", то есть у них страх безнадежный. Вот и нами обычно такой страх владеет. Мы Бога боимся, но не верим, что можем спастись. Мы находимся очень часто, незаметно для себя, в состоянии отчаяния и поэтому впадаем в такое духовное уныние, что думаем, если спастись невозможно, то хоть сейчас кусок урву, и погружаемся в житейскую суету. На самом же деле нужно Бога бояться, но не впадать в отчаяние. И все, что можем, делать для своего спасения.

146. "И вам, законникам, горе, что налагаете на людей бремена неудобоносимые, а сами и одним перстом своим не дотрагиваетесь до них" (Лк. 11, 46).

То есть понуждаете людей и смущаете их совесть, заставляете делать то, что сами сделать не можете. Самое обычное явление - взаимные поучения. Мы, еще и не прикоснувшись к деланию заповедей Божьих, любим поучать других.

К Богу у нас такая холодность, что, если честно говорить, почти и не знаем Его и почти никогда не вспоминаем Его, какая уж там любовь. Заповедь о любви к Богу не исполняем, заповедь о любви к ближнему тоже, однако с утра до вечера друг друга поучаем, каждый в меру своего убогого понимания. Кто мнит себя духовным человеком, тот в духовном поучает, а кто о внутренних вещах не знает, тот о внешнем: как в храме стоять, как свечку ставить...

Но понятно же, что учить других могут лишь те, кто призван к этому Богом (священники в церкви, начальники на работе, родители дома), или человек должен обладать особой благодатью Божьей или особой любовью к ближнему, когда он готов за него душу свою положить. Тогда можно любовью целый город обратить в христианство. Когда-то святитель Григорий Неокесарийский пришел в город Неокесария, где было семнадцать христиан. А через несколько лет там осталось семнадцать язычников. Своей любовью, своей молитвой святой Григорий привлек благодать Божью, которая обратила людей ко Христу, и они соединились любовью.

Я человек грешный, но если я не буду с амвона проповеди говорить, то от этого мои грехи только умножатся. Так же и с родителями. Если они своих детей не воспитывают по ложному смирению - это грех. Каждый на своем месте обязан учить. А если мы не поставлены учить, если мы любовью и смирением не переполнены, то нам лучше молчать, чтобы пустословием не умножать свои грехи.

147. Вы говорите в молитве: "Отче наш!". Если Он Отец, то и печется о вас. Скорее, говорит, матерь забудет исчадие, Аз же не забуду тебе. Создатель мой! Младенец к матери как бежит! А мы от Тебя удаляемся! (409)

Мы должны были бы к Богу относиться, как любящие дети к любящей матери, а мы, как безумцы, убегаем от Него. И даже всемогущий Господь ничего не может сделать, если мы своевольно Его оставляем и уходим с пути заповедей Его.

Молитва

Без любви не увидим Бога * Страстная любовь неугодна Господу * Любовь, лишающая свободы, греховна * Не нас обязаны любить ближние, а мы их * Любим ли мы Бога, выясняется в страданиях * Житейские привязанности - наша немощь * Возненавидеть, чтобы возлюбить * Можно и мыслями изменять Богу * Как полюбить родственников * Если враждуем друг с другом, напрасно называемся христианами * В Царство Небесное насильно не гонят * Доброе слово от злого сердца * Враждующие не имеют права причащаться * Ненависть равна убийству * Учить других могут те, кто призван к этому Богом * Не умножайте грехи пустословием *

131. Без любви Божией, без мира с ближними лицезрения Божия не сподобимся. (7)

Как бывает гангрена на руке или ноге, так и нелюбовь к ближнему - это гангрена нашей души. Если мы с Божьей помощью от этой болезни не излечимся, то будем отсечены от вечного Тела Церкви.

132. "Аще кто грядет ко Мне, и не возненавидит отца своего и матерь, и жену и чад, и братию и сестр, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик" (Лк. 14, 26). Из письма Вашего видно, что Вы очень горячи к своей сестрице; сие не согласно с учением Христа Спасителя нашего. (85)

Горячая человеческая любовь не согласна с учением Спасителя. И понятно почему. Сказано еще в Ветхом Завете, и Христос подтвердил эту заповедь: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею мыслию твоею, всею душою твоею". Именно всем сердцем. А если наше сердце отдано людям, то этим мы явно нарушаем первую заповедь Божью.

133. Любите ее [сестру] и будьте от любви сея свободнее, чтоб не предпочесть ее любви Божией. Любовь человеческая душе нашей малую пользу приносит; но любовь к Богу вся исполняет, и есть вечное приобретение. (85)

Любовь должна делать человека свободным. Если любовь лишает свободы, то это уже греховная любовь. Не сказано: не любите. Любите, но не порабощайтесь человеческой любви. Любовь человеческая не должна загораживать от нас Бога. Если мы любим человека как образ Божий, то познаем Бога еще больше, наша любовь к Нему усиливается. А если наша привязанность к человеку ли, к делу ли, к вещи ли отвлекает нас от Бога, то такая привязанность греховна. Истинная любовь к ближнему появляется, когда мы исполняем первую заповедь, тогда только мы по-настоящему можем исполнить и вторую: "Возлюби ближнего, как самого себя".

134. Более всего любите Бога и не ищите человеческой любви; когда будем любить Бога всем сердцем и душою, то и друг друга будем любить; а без любви Божией человеческая любовь будет тщетна. (347)

Любим ли мы Бога, выясняется не тогда, когда Он нам посылает утешения, а когда нет этих утешений. И в человеческих отношениях это так. Когда муж не переставая радует жену - как его не любить? Совсем другое дело, когда он лежит разбитый параличом и при этом еще и поругивает. Тут-то и выявляется мера нашей любви.

Надежда на человеческие взаимоотношения, на всякие земные привязанности - надежда ложная. Мирские люди связаны между собою многими узами, многими чувствами. Но одно дело - иметь эти чувства, другое - рассчитывать на них, видеть в них опору своей жизни. Если говорить по существу, житейские привязанности - это наша немощь. С ней необходимо смиряться. Но целиком отдаваться этим чувствам, считать их каким-то достоинством, а тем более превозноситься ими - значит грешить, вместо спасительного смирения обретать губительную гордость.

135. Не надобно нам думать: любят нас или не любят; а лучше думать, что недостойна быть любимою. Сама же люби всех, потому что нам не сказано быть любимыми, но велено всех любить. (192)

Нам дана заповедь "Возлюби Господа Бога всем сердцем твоим и ближнего, как самого себя". Сказано: возлюби! А мы по нашему лукавству искажаем эту заповедь и на ее место подставляем другую, самочинную: "Все должны друг друга любить". Но одно дело считать, что я всех ближних должен любить, другое дело - что все должны друг друга любить. Отсюда вытекает, что все должны любить меня.

Мы очень озабочены тем, кто как к нам относится. Когда нас кто-то не любит, мы не только обижаемся или гневаемся, мы еще осуждаем человека. Но ведь заповедь о любви обращена к каждому человеку лично, с тем чтобы он, не требуя любви к себе, сам возлюбил другого. Не нас обязаны любить, а мы обязаны любить своих ближних, судить же других людей за то, как они к нам относятся, будет Господь Бог.

136. Если сердце непреклонно к любви враждебных нам, тогда молитесь: "Господи! Смягчи твердость, жестокость и окаменелость сердца моего". (194)

Если мы не любим своих ближних, нужно знать, что дело в нас самих. Будь у нас любящее сердце, мы всех любили бы, мы не могли бы не любить. Раз мы кого-то не любим, значит, сердце наше на самом деле пусто, а наша так называемая любовь - это страстная привязанность. Наше естественное, Богом данное чувство любви осквернено падением Адама и Евы, отравлено гордостью. Таким мы его и получаем в наследство при рождении.

До тех пор пока нам больше милы люди, которые нас хвалят, которые нас утешают, а не те, которые нас оскорбляют и обижают, наша любовь остается чувством плотским, страстным. Мы не должны свои человеческие привязанности (пусть добрые, пусть естественные) к мужьям, женам, друзьям принимать за ту духовную любовь, о которой говорится в заповеди Божьей.

137. Престолу Божию ближе предстоят те, кои не имеют никаких попечений о мирской жизни и не прилепляются любовию ни к одному человеку. (340)

Не иметь никаких земных привязанностей - это мера великих подвижников. Но она должна быть для нас идеалом. Душа каждого человека - невеста Христова, и Бог от каждой души требует верности, чтобы мы ни к чему и ни к кому, кроме Бога, не прилеплялись. Под любовью к ближнему подразумевается не страстная любовь, а любовь жертвенная, по подобию любви Христовой. А безраздельно привязаться мы должны к Богу.

"Возненавидь совершенно, чтобы совершенно возлюбить. Удались совершенно, чтобы совершенно приблизиться" - это слова преподобного Варсонофия Великого. Только совершенно возненавидев грех, можно по-настоящему полюбить Бога и ближних. Только удалившись от страстей, можно истинно приблизиться к Богу.

138. Вместо Бога, мы обращаемся любовию к временным вещам; оставляем Бога, а прилепляемся к твари, - занимаем мысли суетным. (495)

По заповеди мы должны любить Бога, сердце должно быть отдано Богу, но мы ему изменяем, потому что сердечно привязываемся к различным тварным вещам. Случается, привязываемся к людям, случается, к каким-то предметам, к каким-то занятиям. Не нужно думать, что измена Богу - это только что-то грубо телесное, когда человек, к примеру, грабит, блудит, водку пьет. Старец пишет: "Занимаем мысли суетным". Значит, мы и мыслью можем изменить Богу, и этого уже достаточно для нашей погибели.

"Кто любит отца или мать больше Меня, тот Меня недостоин, и кто любит сына или дочь больше Меня, тот Меня недостоин". Эти евангельские слова обычно воспринимаются с каким-то внутренним сопротивлением. Любовь к родным - это пример самой сильной земной человеческой любви. Заповедь состоит не в том, чтобы Бога любить в сто раз больше, чем маму с папой, здесь имеется в виду качественное различие - ничто вровень не может быть поставлено с Богом, а любая земная любовь дается нам как прообраз любви к Богу. Не возлюбив всецело одного лишь Бога, невозможно быть с Богом. Слова тяжелые, страшные для нас, столь многое возлюбивших на земле. Бог занимает лишь малое место у нас в уме, и Ему почти нет места в нашем сердце.

Христос говорит, что тот, кто от всего отречется, все обретет. Тот, кто отвергает страстную любовь, отрекается от привязанности к близким, тот освобождает свое сердце. С него как бы спадают оковы, и тогда оно расширяется. Об этом пишет апостол Павел: "Сердце наше расширено. Вам не тесно в нас..." (2 Кор. 6, 11-12). Такое сердце способно вместить в себя всех. Обретается истинная любовь к ближним, чистая и святая, которая обнимает всех, в том числе и родственников, конечно.

139. Если возымеем пристрастие к пище, одежде, - это будет идолопоклонство... Старайтесь только Бога возлюбить и к Нему единому прилепиться. (495)

Место Бога у нас в душе занято различными тленными вещами. Мы переживаем многое именно как источник блага для нас, источник утешения. Но истинный источник благ - это только вечный Бог. Временное всегда обманывает нас. Привязываемся душою к людям - они умирают, пристращаемся к занятиям - они исчезают, или перестают нас интересовать, или мы теряем способность ими заниматься. Строим себе дома, приобретаем вещи, готовим пищу... Все съедается, проживается, ломается, в конце концов мы сами исчезаем, обычно раньше, чем то, что накопили.

Но если душой и сердцем прилепимся к Богу, а не к тленному миру, то и на земле будем иметь благо и утешение, и в вечности - блаженство.

140. Уж нет этого хуже в обителях, как раздор, противоречие, презрение других. (432)

И не только в монашеских обителях, а вообще нет ничего хуже, чем раздор, противоречие и презрение других. Как бы мы себя ни увешивали крестами, сколько бы мы ни причащались, если не будем преодолевать злобу и своеволие, если будем презирать друг друга, то христианами называем себя напрасно.

141. Когда мы в непокорении, в непослушании, в раздоре между собою, Господь Бог не может быть с нами... А где в обители провождают мирную жизнь, угодную Господу, там присутствуют ангелы. (434, 435)

Бог, Он скромный, Он кроткий и ничего общего с нами, когда мы ропщем и злобствуем, не имеет - Он тихо от нас отступает. Так бывает и в человеческом общении. Нежный, тонкий, благородный человек не выдерживает грубой среды, он незаметно покидает ее. Так и Бог оставляет нас с нашей злобой. Он насильно нас не переделывает, в Царство Небесное насильно не влечет. Если не исправимся в этой временной жизни, то так навечно и останемся наедине со своею самостью, со своей злобой.

142. Остеречь согрешающего ради общей пользы можно; примет ли он предостережение или не примет, только бы сказать не от злобы, со смирением, для спасения души ближнего. (449)

Почему часто вроде бы доброе слово только раздражает человека? Потому что оно говорится от злого сердца.

143. Ежели кто сердится, враждует с сестрою, тот недостоин и в церковь ходить, и молитву приносить Господу. (460)

Если человек в душе своей с кем-то враждует, то молитва его вменяется ему в грех и он не имеет права причащаться. Хотя грех, на поверхностный взгляд, небольшой и, казалось бы, не может сравниться ни с блудом, ни с убийством, ни с грабежом, но перед Богом нераскаянная ненависть равна убийству.

Недооценка мысленных грехов происходит по двум причинам. Во-первых, за них не наказывает общество. Преступная мысль, пока она не стала словом или делом, неподвластна уголовному кодексу, и вообще, люди, не зная наших мыслей, не осуждают нас за них. Во-вторых, в мысленных грехах легче покаяться, нежели в совершенных делом. Отсюда возникает иллюзия невиновности, ненаказуемости. Греховная мысль кажется чем-то безобидным. Однако Божий суд вершится по иному кодексу. Об этом Господь возвестил через Евангелие, и все мы предупреждены, что будем судимы за мысли так же, как и за дела.

144. Как я буду приносить Ему молитву, когда не слушаю Его? (460)

Речь здесь идет не о немощах человеческих, а о том, чему человек отдает предпочтение: заповеди Божьей или своей злобе. Если он сознательно избирает злобу, признает, что у него есть право обижаться на людей, считать их виноватыми, значит, он сознательно идет против Бога.

145. Нам должно более любить Его, нежели бояться; демоны боятся; если в нас нет любви, то и мы им уподобляемся. (21)

Мы имеем не спасительный страх Божий, а такой, который имеют бесы. Про них сказано: "Бесы веруют и трепещут", то есть у них страх безнадежный. Вот и нами обычно такой страх владеет. Мы Бога боимся, но не верим, что можем спастись. Мы находимся очень часто, незаметно для себя, в состоянии отчаяния и поэтому впадаем в такое духовное уныние, что думаем, если спастись невозможно, то хоть сейчас кусок урву, и погружаемся в житейскую суету. На самом же деле нужно Бога бояться, но не впадать в отчаяние. И все, что можем, делать для своего спасения.

146. "И вам, законникам, горе, что налагаете на людей бремена неудобоносимые, а сами и одним перстом своим не дотрагиваетесь до них" (Лк. 11, 46).

То есть понуждаете людей и смущаете их совесть, заставляете делать то, что сами сделать не можете. Самое обычное явление - взаимные поучения. Мы, еще и не прикоснувшись к деланию заповедей Божьих, любим поучать других.

К Богу у нас такая холодность, что, если честно говорить, почти и не знаем Его и почти никогда не вспоминаем Его, какая уж там любовь. Заповедь о любви к Богу не исполняем, заповедь о любви к ближнему тоже, однако с утра до вечера друг друга поучаем, каждый в меру своего убогого понимания. Кто мнит себя духовным человеком, тот в духовном поучает, а кто о внутренних вещах не знает, тот о внешнем: как в храме стоять, как свечку ставить...

Но понятно же, что учить других могут лишь те, кто призван к этому Богом (священники в церкви, начальники на работе, родители дома), или человек должен обладать особой благодатью Божьей или особой любовью к ближнему, когда он готов за него душу свою положить. Тогда можно любовью целый город обратить в христианство. Когда-то святитель Григорий Неокесарийский пришел в город Неокесария, где было семнадцать христиан. А через несколько лет там осталось семнадцать язычников. Своей любовью, своей молитвой святой Григорий привлек благодать Божью, которая обратила людей ко Христу, и они соединились любовью.

Я человек грешный, но если я не буду с амвона проповеди говорить, то от этого мои грехи только умножатся. Так же и с родителями. Если они своих детей не воспитывают по ложному смирению - это грех. Каждый на своем месте обязан учить. А если мы не поставлены учить, если мы любовью и смирением не переполнены, то нам лучше молчать, чтобы пустословием не умножать свои грехи.

147. Вы говорите в молитве: "Отче наш!". Если Он Отец, то и печется о вас. Скорее, говорит, матерь забудет исчадие, Аз же не забуду тебе. Создатель мой! Младенец к матери как бежит! А мы от Тебя удаляемся! (409)

Мы должны были бы к Богу относиться, как любящие дети к любящей матери, а мы, как безумцы, убегаем от Него. И даже всемогущий Господь ничего не может сделать, если мы своевольно Его оставляем и уходим с пути заповедей Его.

Часть 1

Доверие к Богу должно быть абсолютным * Господь не исполняет просьбы, чтобы мы не переставали просить * "Кто на море не бывал, тот усердно Богу не маливался" * Отсечение свой воли открывает сердце для молитвы * Бог лишает нас даров, чтобы уберечь от гордыни * "Что душа для тела, то внимание для молитвы" * Даже за мудрыми помыслами могут прятаться бесы * Мы поражены страстью пустомыслия * Молитва без смирения неугодна Богу * Молитвы не придумываются - они даруются Святым Духом * Дело в руках, молитва на устах * Опасна ли Иисусова молитва? * Что значит упражняться в Иисусовой молитве * "Дьявол не терпит благоухания покаяния" * Безумие - искать сверхъестественных видений * Духовная похоть привлекает не ангела, а беса *

148. Он ко всем вопиет: "Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя" (Пс. 49, 15); призови не сомнением, а с верою. (21)

Бог обращается к каждому из нас, чтобы мы, когда скорбно, когда тяжело на душе, обращались к Нему, и Он нам поможет. И это реальный опыт всех подвижников благочестия, всех святых. У нас этого нет в опыте, потому что к Богу не обращаемся или потому что не имеем терпения. Мы думаем, что вот я сказал Богу два слова и Он сразу же прибежит и исполнит все мои желания.

Да с какой стати? Бог-то нас любит, как детей, но мы, не любя Его, ставим себя в положение Его рабов и едва ли не врагов. Самонадеянному ли рабу-врагу ожидать, что могущественный Господин будет немедленно исполнять его прихоти, часто нелепые и даже греховные?

Нужно обращаться к Богу со всяким своим добрым желанием, но при этом, сознавая свое недостоинство, быть заранее готовым, что желание может быть исполнено не тогда или не так, как я хотел бы, или вовсе не исполнено, если оно для меня вредно. А кроме того, не надо лукавить с самим собой. Я часто слышу от христиан ропот на Бога: "Вот я помолился, а ничего не изменилось, значит, молиться бесполезно". А дело-то все в том, что наше доверие к Богу должно быть абсолютным, не ограниченным никакими условиями и сроками.

Наивно рассчитывать, что вот я две недели помолюсь и сын пить бросит. Такой расчет совершенно обессмысливает молитву. Молиться за близких необходимо. Но нужно настроиться молиться за них всю жизнь. Абсурдно устанавливать Богу свои сроки. Мы и посланы Им в этот временный мир, чтобы молиться и готовить себя к Царству Небесному, чтобы молиться за наших заблудших родственников, отпавших от Церкви, погрязших в смертных грехах. Но когда и каким образом Бог откликнется на нашу молитву, заранее мы знать не можем. На все воля Божья, перед которой можно только смиряться. Молитва не тяжкая обязанность, молитва - естественное состояние человеческой души, и торговаться с Богом - нелепо.

Бывает, что Господь намеренно не исполняет наши молитвенные прошения, чтобы мы не прекращали молиться. Мы настолько легкомысленны, души наши настолько приземлены, что если получим что-либо из житейских благ, то тут же забываем о молитве, о Боге. Потому Господь и посылает нам нужды и скорби, а порой "не слышит" наши просьбы, побуждая к дальнейшему более настойчивому и упорному молитвенному подвигу.

149. Говорят: кто на море не бывал, тот усердно Богу не маливался; а волнения житейские не те ли же? Где более волнения, где более смущения, тут-то и прибегать к Богу. (55)

Очень мудрая пословица. Кто не испытывал скорбей, кто не бывал в трудных обстоятельствах, тот и не знает молитвы. Бог и посылает нам всевозможные искушения, чтобы научить нас обращаться к Нему, то есть научить нас молиться. Если бы мы могли жить благочестиво и молитвенно прибегать к Богу, не дожидаясь искушений и волнений, Господь и не посылал бы их, дал бы нам всякое утешение уже во временной жизни. Но поскольку мы такие немощные, что никак не можем устоять в любви к Богу, то Ему приходится попускать нам многие искушения. Не способны мы, когда у нас все хорошо и спокойно, удержать память о Боге и чувство благодарности к Нему. И лишь в трудные моменты начинаем обращаться к Богу. Только так можно обучать нас молитве и готовить к Царству Небесному.

"Тела наши - храм Святого Духа", - сказано апостолом Павлом. У нас есть обязанность быть священниками в этом храме, служить в нем, находиться в алтаре, которым является сердце, и совершать там молитвенное жертвоприношение. Но мы, занятые земными делами, пренебрегаем своим призванием. Наш храм опустел и заброшен, а вход в него завален грудами хлама - множество греховных пристрастий преграждают нам доступ к святыне.

150. А то стоим, да в рассеянии мыслей что-нибудь земное созерцаем, - это труд без пользы, как древо без плода. (53)

Я бы сказал, не совсем это так. Если мы рассеиваемся, а опомнившись, смиряемся, раскаиваясь и укоряя себя, то уже есть от этого некоторая польза. Не нужно думать, что отстоял в рассеянии службу - зря в церковь ходил. Если бы в церковь не ходил, то еще больше бы рассеялся дома. Плохо, когда человек пришел в церковь, простоял три часа в рассеянности и думает, что он сделал какое-то хорошее дело, что он Богу угодил. Это фарисейство, это гордость.

Без участия самого человека даже молитвы великих святых не смогут ему помочь. В Ветхом завете есть пример с двумя согрешившими царями - Давидом и Саулом, за которых молились святые пророки: за первого - Нафан, за второго - Самуил. Почему же Давид получил прощение, а Саул нет? Святитель Димитрий Ростовский объясняет, что первый и сам молился, плакал, пеплом главу посыпал, питие со слезами растворял, ел пепел, как хлеб, с полуночи ставал на молитву. Потому и получил прощение. А Саул, напротив, только пил, ел, веселился. Он не был соучастником молитвы, которую возносил за него святой. А без личного покаяния человека даже молитвы за него святых бессильны. Это поучительный пример для всех нас, чтобы мы не надеялись излишне на милость Божью. Бог всемогущ, но Он не отнимает нашей свободы. Если мы сами не боремся со страстями, не просим помощи, Он насильно в Царство Небесное не гонит.

Наше соучастие должно заключаться прежде всего в том, чтобы мы сосредоточили все свои подвижнические усилия на отказе от своеволия. Сердце наше открывается для молитвы в той мере, в какой нам, с Божьей помощью, удается отсекать свою волю. Святитель Игнатий Брянчанинов так и учит: "Если предварительно человек не очистится отсечением своей воли, то истинное молитвенное действие никогда в нем не откроется". Молитва, собственно, и является слиянием нашей воли с волей Божественной. Слиянием не в том смысле, что воля человеческая исчезает, как учат некоторые еретики, и древние и современные, а в том смысле, что она полностью с волей Божьей согласуется.

151. Начатие молитвы состоит в том, чтобы приходящие к нам посторонние мысли при первой их встрече отражать умом. Середина - когда мысль наша в том единственно погружена, что мы читаем. Совершенство ее - восхищение всей нашей души к Богу. (518)

С этого должен начать каждый, кто хочет идти духовным путем: отгонять мысли, которые приходят во время молитвы, и вновь и вновь возвращать ум к молитве. Когда Бог видит наше преуспеяние в смирении и наше усердие в делании молитвы, Он дарует внимание, человек тогда полностью сосредотачивается на содержании молитвы, и никакие посторонние мысли его не беспокоят. Не будем забывать, что внимательная молитва - это именно дар Божий. До тех пор пока Господь не даст нам его, мы не сможем своими усилиями достичь молитвенного внимания, какие бы ни применяли методы и "техники". Все попытки самочинно овладеть вниманием или не дадут никакого результата, или приведут к состоянию самообмана, к прельщенности.

Восхищение души к Богу - это уже вершина, плод духовной жизни. Большинство из тех, кто входит в Царство Небесное, этот дар получают при исходе души из тела, не раньше. Объясняется это не прихотью Божьей, а нашей немощью. Бог мог бы даровать нам совершенную молитву в любой момент, но мы слишком склонны к тщеславию. Если бы Господь поставил нас сейчас перед Своим престолом, мы ни за что бы не удержались от греховных помыслов: вот, мол, до чего же мы хороши, какой награды сподобились. И кончилось бы все тем, что за гордыню мы были бы низвергнуты на дно преисподней. Щадя и оберегая нас, Бог не дает нам высоких даров. Но если пребудем в подвиге, если будем со смирением терпеть свое низменное, рассеянное состояние, то Он не оставит нас и при исходе души из тела мы получим в дар совершенную молитву, без которой Царства Небесного и быть не может, которая и есть Царство Небесное.

Однако тема совершенства для нас пока не актуальна, нас должна волновать проблема внимания. "Что душа для тела, то внимание для молитвы", "без внимания молитва мертва" - так высказывались о молитве святые отцы. Начинающий не владеет своим вниманием, успех достигается только через практику. Начав молиться в рассеянности, ум постепенно привлекается к молитвенному действию, душа как бы привыкает к молитве. Известная святоотеческая рекомендация "Заключай ум в слова молитвы" означает не что иное, как "Молись со вниманием". Заключение ума в произносимые слова требуется и при умном молении именем Иисусовым, и при устном чтении акафистов и псалмов.

Причиной, по которой мы, как правило, не имеем внимательной молитвы, оказывается опять-таки наша гордость. С такими, как мы, не бывает иначе - если уж Господь дарует хоть немного внимания в молитве, мы тут же впадаем в самодовольство. И это вместо того, чтобы поблагодарить Бога за то, что мне, недостойному, не любящему Его, дарована все-таки возможность помолиться, за то, что Он не отверг меня вот такого, а снизошел и пообщался со мной в молитве.

Парадоксально, но и отсутствие внимания не менее опасно для нас, и все потому же. Даже совершаемое без внимания молитвословие, особенно длительное, способно вводить нас в гордость. Такое по сути бессмысленное занятие, как рассеянное прочтение нескольких канонов, уже побуждает человека мнить о себе: "Я подвижник". Эта губительная тайная мысль подкрадывается незаметно и пленяет. Понятно, что по этой причине молитвенное внимание может быть дано лишь смиренным.

152. Когда устами читаем молитву, а ум наш бродит далеко, то, очевидно, не предстоим пред Богом. (520)

Имеются в виду те случаи, когда мы думаем о чем-то благочестивом и полезном, что само по себе не плохо. Но, однако, это не молитва. Святые отцы не советуют во время молитвы отвлекаться даже на полезные помыслы, даже на мудрые и кажущиеся благими, потому что и за ними часто прячутся бесы. Правда, относится это не к нам, а к высоким молитвенникам, это им бесы подсказывают возвышенные и мудрые мысли. С нами они, разумеется, такой брани не ведут, нас посещают не бесовские помыслы, а наши собственные самые обычные житейские помышления. В таких случаях надо скорее обращаться к Богу: "Господи, помоги мне сейчас помолиться, а потом с Твоей помощью я займусь необходимыми делами".

153. Ум или дух в нас так скоро перелетает, что в одно мгновение можем представить, что мы видели или слыхали; но зачем же нам заниматься пустым? (520)

Это имеет отношение не только ко времени молитвы, но и к любому моменту. Мы поражены страстью пустомыслия. Нам все кажется, что мы обдумываем нечто очень важное, но если внимательно посмотрим на плоды наших размышлений, то увидим, что все это пустое. А вот на то, о чем действительно необходимо размышлять, у нас времени не хватает. Если и рассматриваем свои житейские проблемы, то не через заповеди Божьи, а через свои страсти, чем усугубляем свою греховность. Уж лучше бы вообще ни о чем не думали.

154. Не говорите и не думайте, что в смущении не можете молиться. (526)

Тут бездна нашего лукавства, тут и бесы, тут и все вокруг оказываются виноватыми. Меня обидели - поэтому я грешу. Меня не уважили - я запил. Были бы условия - я бы молился Богу. А то я в коммуналке живу, а у меня икон нет, а у меня дети шумят, а мне пенсии не хватает...

Но посмотрим на святых отцов. Все они жили в тяжелейших условиях. И чем жестче были условия, тем лучше была их молитва. Это закон. Известна история о человеке, который, находясь в концлагере, дошел до отчаяния. Ему явился преподобный Серафим Саровский и сказал, что подвижники сами искали таких условий, добровольно уходили в пустыню, в затвор, а тебе их создали, - чего же ты ропщешь? Человек этот ободрился и уже с благодарностью терпел все ужасы, которые попускал ему Бог.

155. С умной молитвой надобно соединять и устную. Враг и самых слов молитвы боится. Один говорил: я не понимаю умом, что читаю. Ты не понимаешь, отвечал старец, - да враг-то понимает. (521)

Соединение умной молитвы с устной не обязательно, но это бывает полезно. Ум нужно собирать так, как удобнее. Если ум лучше собирается в молчании, значит, молча молиться. Если устная молитва помогает, то соединять умную с устной.

При рассеянии, при каких-то искушениях, когда трудно и ум-то собрать, полезно, если позволяют обстоятельства, просто молиться вслух. Этим наше внимание привлекается к молитве, наш ум успокаивается и начинает молиться, сердце располагается к молитве. Конечно, если человек, молящийся одними устами, начинает мнить себя молитвенником, он заблуждается. Но если молимся устно, искренне укоряя себя за рассеяние, такая молитва есть плод сердечного расположения к Богу, и Бог принимает ее.

156. Надобно слушать и умом следовать за тем, что читают и поют в церкви, душа-то и напояется, или молится: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную". Ведь только бы ум-то был с Богом, а то где бы ни стоять, лишь бы с Богом быть. (57)

Действительно, сколько возможно, нужно, стоя в церкви или читая дома молитвы, мысленно следить за тем, что читается и поется. Если это не удается, то надо во время службы молиться про себя Иисусовой ("Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго") или любой другой короткой молитвой. Если и это не получается, то хотя бы смиряться, сознавать свою немощь, укорять себя и каяться.

Я часто слышу, что кто-то выбрал себе место в церкви, оно у него любимое. Его с этого места попросили - человек огорчается, смущается. На самом деле, где бы мы ни находились, на удобном месте или на неудобном, толкают нас или не толкают, передают через нас свечи или нет, если будем душой с Богом, то будем участвовать в службе. А если встанем даже у престола Божьего, а при этом сердце наше будет где-то в стороне, мы окажемся вне службы.

Не только место в храме, но и вообще все внешнее имеет свое значение исключительно как средство, призванное помогать молитве. "Для молитвенного подвига предпринимаются как служебные ему все другие подвиги", - писал святитель Игнатий Брянчанинов. Иначе внешние подвиги могут принести лишь вред. Если человек только постится, или только ограничивает себя в сне, или только поклоны кладет, а при этом не молится, то такое подвижничество бессмысленно и губительно.

157. Апостол говорит: "Непрестанно молитеся" (1 Сол. 5,17), - не то, что только стоять да поклоны класть, а непрестанно внутрь нас иметь Господа. (53)

Это, конечно, важнейшее и у многих святых отцов повторяющееся наставление о том, что заповедь "Непрестанно молитесь" дана всем людям. Это не означает, что нужно день и ночь стоять перед иконами и петь псалмы или ехать, к примеру, в автобусе и класть там земные поклоны, вслух читать акафисты и каноны. Речь идет о непрестанной памяти Божьей.

Умственное взывание к Богу должно, по возможности, не прерываться в течение дня и сопровождать любое наше занятие. Это относится ко всем: к монахам и мирянам, к преуспевшим в духовной жизни и только начинающим ее. Мы должны стараться все время помнить про Бога. Нет такой ситуации в жизни, когда человеку нужно забыть о Боге. А память о Боге - это и есть молитва.

Без сомнения, это непросто. В таком деле желательно иметь помощь опытного духовного наставника. Слишком часто отношение к молитве оказывается неправильным. Одна из таких неправильностей - утром прочитал краткое правило, вечером - краткое вечернее, перед причастием раз в полгода - несколько молитв, и все. Другая ошибка - читать много молитв, но без должного внимания. И то и другое - фарисейство: вот я Богу отдал все, что положено, и могу больше о Нем не помнить. На самом деле, конечно, Богу нужно наше сердце, а не какие-то долги.

Есть еще одно заблуждение - человек считает, что раз он уверовал во Христа, то можно сразу браться за великие молитвенные подвиги. Часто это бывает просто по неопытности. Тогда Бог вразумляет человека, через людей или каким-то мягким наказанием. А бывает это и по гордости, когда человек считает, что он лучше и выше всех и что для него не писаны наставления святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника, и он бросается на подвиги, которые совершенно не соответствуют его душевному состоянию. Для великих же дел нужно прежде всего великое смирение. Если оно есть, то Господь знает, как такого человека наставить и какие ему указать делания: великие, средние или малые.

Гордый же человек не готов ни к чему. Кроме погибели. Ему сначала нужно научиться смиряться. Не то чтобы он должен ждать: сначала смирюсь, потом начну молиться. Молиться мы должны в любом состоянии, но в первую очередь нам нужно просить: "Господи, дай мне смирение" - и внутренне готовиться к искушениям и скорбям, которые нас действительно смирят. В Библии сказано, что Бог поселил человека в раю, чтобы он его возделывал и хранил. Святые отцы разъясняют, что возделывается сердечный рай молитвой, а хранится смирением.

Бывает, человек, начиная духовную жизнь, устанавливает сам себе молитвенное правило. Поначалу он радуется: сегодня я прочел пятьсот Иисусовых молитв, завтра буду читать шестьсот, а через неделю - две тысячи. А случается так, что через неделю он уже ни одной молитвы не читает, а пьет водку с друзьями. Вот чем плоха ревность не по разуму. Но если этот человек всерьез решил стать христианином, то благодаря таким падениям он может познать свою немощь, смириться. Главное - не отступить от Бога.

Если мы будем стараться сохранять мысленное предстояние перед Богом, Он Сам начнет учить нас молиться, покажет, что мы делаем неправильно. Постепенно нам будет открываться, что молитва без смирения неугодна Богу. Чтобы помочь нам, Господь проведет нас через различные искушения. Так постепенно смиряя, Господь нас всему обучит, лишь бы мы сохраняли ревность и мысленную устремленность к Нему.

Часть 2

158. Что же касается до молитвы, то всякая молитва благоприятна Господу; святые отцы поучались, чтоб не расхищен был ум, в оной молитве: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго", ходя, сидя и делая что". (145)

О молитве Иисусовой - "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго" - нужно сказать, что она не зря святыми отцами особо выделяется как сугубо концентрированная, сильная молитва. И в каком-то смысле опасная. Бывает, неподготовленный человек берется за "умную" Иисусову молитву, а сердце его еще холодно, ему бы лучше было пока согревать сердце чтением с посильным вниманием умилительных акафистов и канонов, а он дерзает поднимать этот меч умного делания, который ему пока не по силам, и, образно говоря, ранит им себя. Поэтому тут должны быть осторожность, рассуждение и руководство наставника.

Не нужно пренебрегать обычными молитвословиями, а то некоторые, почитав святых отцов и неправильно поняв некоторые их высказывания, решают, что молитвенники не для них написаны, а для каких-то некультурных, мало духовных людей. В действительности образ молитвы должен соответствовать духовной мере и душевному складу человека, поэтому, устанавливая для себя молитвенные правила, необходимо советоваться с духовными лицами, которым доверяешь.

Молитвы из Молитвослова очень высоки и пока еще далеко не соответствуют нашему внутреннему устроению, ведь они вылились из сердец великих святых. Бог дал им записать эти молитвы для того, чтобы мы учились по ним молиться, чтобы при внимательном чтении их наше сердце настраивалось, приходило в то смиренное покаянное состояние, которое имели святые отцы.

Молясь своими словами, не надо особенно заботиться о правильности формулировок. Чем проще - тем лучше. Сочинительство - дело, к молитве не относящееся. Молитвы не придумываются - они даруются Духом Святым. Когда опасно болен ребенок, мать ничего не сочиняет. Она просто и ясно просит Бога: "Господи, помоги, спаси мою деточку!"

159. Занимаетесь ли рукоделием или ходите, имейте на устах молитву Иисусову... Молитвой все освящается. Дело в руках, молитва на устах. (525)

Это общее наставление святых отцов, которое на первый взгляд кажется простеньким. Но надо вот что учесть. Например, некто, прочитавший одну-две книги о молитве Иисусовой, полагает, что ему теперь ясен путь: начинаешь устную молитву, она скоро перейдет в умную, а потом сама собой появится и сердечная. Так оно и бывает, но при условии, что человек многие годы проводит в суровом самоограничении, тяжких трудах, полном послушании старцу, претерпевает, с благодарностью Богу, болезни и скорби. И вот когда душа смирится, когда сердце сокрушится и истребится всякое высокоумие, тогда приходит к подвижнику сердечная молитва.

И нам следует начинать сначала. Когда мы перестанем рассуждать о политике и экономике, перестанем смотреть, кто чем занят, кто как себя ведет, кончим судить о том, что у кого хорошо, что плохо, когда поймем наконец, что судья - это Бог, а мы вовсе не обязаны заниматься судьбами людей и всего мира, когда, сознав свою ничтожность, несколько смиримся и сокрушимся, тогда и мы сможем довольно естественно приступить к умному деланию молитвы Иисусовой. Если же в нашем безумном состоянии (в злобе, осуждении, ропоте) попытаемся внедрить в себя непрестанную умную молитву, то добьемся лишь одного - окажемся в сатанинской прелести.

Разумеется, было бы неверно, в ожидании совершенного смирения, совсем отложить молитву. Молиться нужно и смиряться нужно. Поводов для смирения у нас хватает. Достаточно искренне и трезво взглянуть на себя - и увидим сплошное безобразие, и в поступках и в помыслах. И вот тут-то поневоле из глубины души закричишь: "Господи, погибаю!" Вот и молитва.

Конечно, и чтение книг необходимо. Вопрос о молитве Иисусовой не прост, и обсуждение его не прекращается веками. Есть различные мнения у святых отцов и подвижников благочестия по поводу того, как, кому и когда надлежит обращаться к этому подвигу. Однако я должен признать, что мы, приходское духовенство, мало и неохотно говорим о умном делании Иисусовой молитвы. И дело тут не в косности и бездуховности, а в том, что для нас более актуальны иные проблемы. Что я имею в виду?

Многие из тех, кто называет себя христианами, еще и не пытались подвизаться против своей гордости. На ближних своих мы восстаем из-за ничтожного пустяка, на Бога ропщем за то, что Он не исполняет наших грубых похотений. Мы еще очень далеки от любви. Нам бы со смирением идти путем делания заповедей, терпеть с благодарностью наказания Божьи за нашу греховность. Через это постепенно сердце наше может размягчиться и раскрыться, тогда, не исключено, и Иисусову молитву нашу Христос услышит и не накажет нас за дерзость, а действительно помилует.

Чтение необходимо, но надо уметь читать добросовестно и внимательно. Широко известна замечательная книга "Откровенные рассказы странника духовному своему отцу". Ее автор, обладая большим духовным опытом, советует, между прочим, для обретения непрестанной молитвы применять механическое повторение. Он утверждает, что механический повтор со временем привлечет к молитве ум, а затем к уму привлечется и сердце. Но насколько это приложимо к нашей жизни, к нашему духовному опыту?

В книге есть эпизод, когда священник возражает старцу по поводу механического повторения имени Божьего. Он говорит, что такой бессмысленный повтор одним языком и греховен, и вреден, что нужно творить молитву со вниманием, стараться делать это от сердца. Старец отвечает, что возражения были бы совершенно справедливы, если бы речь не шла о непрестанном делании молитвы. Вот именно! Когда человек целиком посвятил себя такому подвигу, полностью отрешился от мира, тогда действительно на таком избраннике Божьем сбудутся святоотеческие обещания о скором духовном преуспеянии, стяжании благодатной сердечной молитвы.

Мы этим путем не идем. И идти не можем, по недостатку любви к Богу. Если мы хотим сравнивать себя с великими подвижниками, то уж надо делать это честно. Кто читал эту книгу, пусть вспомнит, как жил ее герой, прежде чем приступил к своему подвигу. С детства он был калекой, потому многие страсти его не затрагивали. Он был женат, но с женой жил целомудренным браком. Каждый вечер они с молодой супругой клали перед сном по тысяче земных поклонов, чтобы не искушаться ночью. Так жил он еще до занятий Иисусовой молитвой. После смерти жены этот человек настолько сильно жаждал научиться непрестанной молитве, что около года ходил по России и искал наставника в молитвенном делании. В результате он сподобился чудесного откровения свыше, даровал ему Господь и наставника - тогда только начался его путь умного делания, которому посвящена эта книга.

Не стоит торопиться сравнивать себя с великими людьми. Наше поверхностное подражание чужим подвигам напоминает вот что. Если девушка от всего сердца отвечает своему жениху: "Я тебя люблю и согласна выйти за тебя замуж", это прекрасно, но если она, как заведенная кукла, будет повторять непрерывно: "Я тебя люблю, я тебя люблю, я тебя люблю...", то может и прогневать своего возлюбленного. Так и человек, подверженный гордыне, исполненный грубых страстей, начав постоянно твердить святое имя, рискует вызвать на себя гнев Божий.

160. Иисусовой молитвой и крестным знамением удобно прогонится вся сила вражия. (65)

Наставлениями об Иисусовой молитве, можно сказать, переполнены писания святых отцов, и меня часто спрашивают, почему же нынешнее духовенство мало проповедует на эту тему. В ответ для убедительности приведу восточную притчу. Один человек пришел к другому и спрашивает, нет ли у него весов, чтобы взвесить золотой песок. А тот ему отвечает: "У меня нет веника и совка". Первый удивился: "Что ты так странно мне отвечаешь?" А второй говорит: "Я знаю, что ты этот песок просыпешь, и тебе нужен будет веник и совок, а у меня их нет".

Молиться, конечно, чем больше, тем лучше. Но сам подход к молитве должен быть благоразумным. При правильном подходе я увижу, что взялся я молиться молитвой Иисусовой и у меня не получается. Решился полностью посвятить себя Богу, но обнаруживаю, что мне что-то мешает молиться. И вот о том-то, что нам мешает, мы проповедуем постоянно.

Если буду внимателен, то увижу, что, во-первых, мне мешает мое сластолюбие. Я плохо пощусь, тело мое не утончено постом и не способно участвовать в молитве, а лишь отвлекает меня от нее. Во-вторых, мне мешают молиться многие мои заботы и привязанности. У меня уйма служебных и семейных, Богом данных, обязанностей, случаются, к сожалению, дела и заботы, которые сочиняешь себе сам. В результате душа моя привязана к множеству разнообразных вещей, и потому, когда я начинаю молиться, ум мой волей-неволей устремляется к этим самым вещам, и молитва оказывается невозможной.

Со всем этим можно было бы справиться, если бы не третья причина. Можно усилить воздержание в пище. Это не так трудно. Мы знаем, что многие неверующие люди только ради похудания сурово голодают, подвижники восточных религий строго постятся ради своих похотных желаний войти, как им кажется, в высшие духовные состояния. Кроме того, можно отсечь и многие наши заботы, освободиться от многих дел. Можно, наконец, и в пустыню уйти. Сел на поезд, уехал в глушь, ушел в горы, уединился - и живи там. Но есть то, от чего не убежишь, то, с чем придется бороться всю жизнь. Это - гордость.

Об этой страсти мы говорим и будем говорить постоянно, так как именно она делает нас противниками Бога. Гордость - это не мысль, думать о себе я могу что угодно. Гордость - это наше глубинное переживание, что мы представляем собой нечто значительное. Что мы Богу чуть ли не подарок преподносим своей молитвой, что это наш подвиг, наш достойный поступок. Вот это и делает нас мерзкими перед Богом.

Произнося святые слова Иисусовой молитвы, прося Господа о помиловании, нужно осознавать смысл прошения. Вспомним, что мы - приговоренные смертники, что своей греховной жизнью мы осудили себя на казнь - вечную адскую муку. Нужно остро чувствовать свою обреченность, понимать, что мы именно помилование себе вымаливаем. А у нас получается иначе. Прочтем раз пятнадцать молитву Иисусову и уже всё забыли, не только в помиловании никаком не нуждаемся, но ощущаем себя достойными венцов в Царстве Небесном.

Так что не будем удивляться, когда не дается нам дар молитвенный. Жалея нас, уберегая от вечной погибели, Бог дарует истинную молитву только тому, кто взыскует ее, пребывая в чувстве смиренном и покаянном.

161. Иисусова молитва, после Господней молитвы, кажется всех молитв выше; ею-то прямо и просто говоришь ко Господу... Все святые учат, чтоб ум в молитве упражнялся всегда и не отлучался от памяти Божией. (54, 595)

Многие обращаются к священнику с вопросом: "Можно ли мне заниматься Иисусовой молитвой?" Надо заметить, что вопрос о том, как заниматься Иисусовой молитвой, не вставал только перед теми людьми, которые или достигли меры истинной любви, или вообще не заботятся о своем спасении, а также перед теми, кто занимается этой молитвой неправильно. Все остальные рано или поздно задаются таким вопросом. Но остановимся пока на этом слове - заниматься.

Существует большая разница между тем, когда человек от души просит у Бога прощения этими простыми и великими словами: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго" -- и когда занимается упражнением в таком прошении. В одном случае - молитва, в другом - обучение молитве. И то и другое нужно. Эти вещи глубоко переплетаются друг с другом, но все-таки не стоит путать сердечную молитву и молитву-упражнение. В простоте молиться, призывая на помощь Господа Иисуса Христа, можно, конечно, всегда и всем, если Бог дает. Когда же речь заходит об упражнениях, то следует прежде всего разобраться, о ком идет разговор: об аскетах-подвижниках или о мирянах-прихожанах.

В первом случае имеется в виду иноческое призвание. Древние издания "Добротолюбия" содержат указания на специальные приемы работы с дыханием, на особые положения тела, на специфические молитвенные правила, на способы овладения вниманием, сведения ума в сердце и так далее. Речь идет о вспомогательных приемах, сопровождающих особый духовный путь, которым идут высокие подвижники в определенных условиях, при абсолютном, разумеется, послушании старцу, полном отречении от своей воли и от мира. Человек, Богом призванный к такому подвигу, должен получить особое благословение Божье и иметь опытного наставника, который сам прошел этот путь. Нужно ли пояснять, что к нам это никакого отношения не имеет.

Нам, немощным мирянам, учиться Иисусовой молитве нужно в соответствии со своей мерой, со своим устроением. Нам следует заниматься этим так, как учит в своих писаниях святитель Игнатий Брянчанинов. И прежде всего помнить: сам факт, что мы лишь упражняемся в молитве, как раз говорит о том, что мы еще далеки от Бога, что мы еще очень мало любим Его. А потому надлежит делать это с глубоким чувством покаяния и смирения. Тогда занятия наши будут богоугодны. Если бы мы поистине любили Бога, о каком бы упражнении шла речь. Когда юноша любит девушку, он просто говорит ей: "Я тебя люблю", а не упражняется в произнесении этих слов.

Все мы так или иначе, с большим скрипом, но все-таки стараемся молиться и, конечно, спотыкаемся. Если десять молитв в день прочитаем, а тем более - сто, вот уже и довольны собой. Это похоже на то, как человек, сломавший ноги, встает первый раз с постели, ковыляет на костылях и очень этим гордится. А чем, собственно, гордиться - он пока только ковыляет. Это во-первых. Во-вторых, если он пойдет быстро, еще неизвестно, хорошо ли это. Ведь важно, куда он пойдет, в каком направлении. Может быть, лучше было бы ему всегда лежать, может, лучше было бы умереть, чем ходить быстро. Это относится и к нашим "подвигам". Иному лучше было бы и вовсе к Богу не обращаться, потому что, взявшись за духовное делание, он пришел в крайнюю гордость, такую, что придется пожалеть о том, что он родился.

Святые отцы заповедуют никогда не искать для приобретения молитвы лукавых обходных путей, минуя путь делания заповедей Божьих. Никакие техники, методики и приемы не могут внедрить в человеческое сердце молитву, так как даровать истинное сердечное моление может только Сам Бог. Отцы предупреждают: тот, кто в брачный чертог Христов пытается проникнуть хитростью или вломиться силой, не будучи званным, не будучи готовым и достойным, бывает извергнут вон и тяжко наказан.

По учению святых отцов, пока сердце наше молчит, а ум еще не собран, нам подобает молиться устно. Словесное моление постепенно привлечет к себе внимание ума, лишь бы пребывать в смирении. Полезно помнить, что и самые святые слова, но произнесенные одними устами в святоотеческом понимании вообще не являются молитвой. Это лишь упражнение для нашей омертвевшей души. Когда душа немного оживет и ум привлечется к словам, это уже молитва, но хромая, ковыляющая на одной ноге, ибо Бог ждет от нас несравненно большего - Он ждет, когда откликнется наше сердце. Если эта немощная полумолитва будет сопровождаться покаянным настроением, тогда упражнения нам на пользу. "Дьявол не терпит благоухания покаяния. От той души, которая издает это благоухание, дьявол бежит прочь с прелестями своими", - сказано святителем Игнатием. Смиренно кающегося сатана не может ввести в прелесть.

162. Ведь это не ложно сказано, что, если коснется благодать, то, такое нетленное сокровище получа, ничего уже внешнего не пожелаешь. (14)

Сказано не ложно, но не про нас. Многие увлекаются мечтой об утешительных действиях благодати, описанных святыми отцами, и бросаются "заниматься" молитвой из жажды наслаждений, стремясь поскорее получить их, наивно ожидая плодов, когда еще и семена не сеяли, не понимая, что духовному утешению, которое может подать один только Бог, должен непременно предшествовать тяжкий труд истинного покаяния. А всякое преждевременное духовное приобретение ненадежно и даже опасно. Начинается труд покаяния с того, что человек должен осознать себя недостойным каких-либо наслаждений и наград, не искать утешений и не ждать их. Целью нашего подвига никак не должно быть обретение и умножение сладостных дарований. Цель наша - покаяние, примирение с Богом. Утешения могут быть дарованы нам по милости Божьей, но вовсе не обязательно.

Не следует путать себя с великими подвижниками, которым действительно обещаны утешения в этой жизни. Безмолвники и отшельники несут тяжелейший, выше естественного, подвиг в пустыне, в затворе. Таким людям для поддержания душевных сил полезно знать, что еще лет десять они помучаются, потерпят, а потом Бог даст им благодатное утешение. Такая мысль укрепляет в духовной битве. Но наше положение никак не соотносимо с их жизнью. Мы вообще не несем каких-либо подвигов, живем в свое удовольствие в телесном комфорте и развлечениях. Укреплять и поддерживать нас поэтому не в чем.

Безумием является и то, когда человек ищет в молитве сверхъестественных видений и явлений. Жажда чудес напоминает то, что в материальном мире известно как предраковая болезнь - недуг, который может вот-вот переродиться в рак, в болезнь тяжкую, смертельную. Жажда неких особых переживаний и состояний, видений и явлений свыше - это та же предраковая болезнь в духовной жизни, за ней может последовать неизлечимая прелесть. Предаваясь духовному похотению, мы рискуем привлечь к себе отнюдь не ангела, но самого настоящего беса. Подобные желания надо расценивать не иначе как искушение и решительно с ними бороться, тогда Господь убережет нас от катастрофы.

"Надо прежде доказать верность свою Богу постоянством и терпением в молитвенном подвиге, усмотрением и отсечением всех страстей" - учит святитель Игнатий Брянчанинов, призывая потрудиться в покаянной молитве, в делании заповедей. От нас - труд, от Бога - благодать. Но когда и кому дать ее, это дело Его святой воли. Во всяком случае, мы не должны ни ждать, ни искать утешений, это нелепо для нас и оскорбительно для Бога. Многие, как мы знаем, были тяжко наказаны за то, что занялись молитвой с гордостным желанием иметь какие-то сладкие и приятные состояния. Именно по этой причине иные впали в прелесть, иные в полную погибель через самоубийство.

По выражению святителя Игнатия, "надо поплакать долго и горько, прежде нежели явится в душе духовное действие", ибо сердце должно основательно сокрушиться в покаянии, чтобы открыться для благодатных действий. У нас же оно пока полностью перекрыто, запечатано грубыми страстями, поэтому не способно принять в себя благодать.

163. Не скорбите, что еще не устроили свою душевную храмину, не украсили ее хорошими делами, а просите Господа. Мы сами собою ничего доброго сделать не можем, а должно Его просить помощи: аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии. (139)

Такие слова одних повергают в уныние, у других вызывают недоверие, а между тем это слова из Священного Писания (Пс. 126, 1). Церковь учит: человек не способен самостоятельно совершить что-либо воистину хорошее, богоугодное. Любое добро, и даже молитва, если совершается человеком без Божественного соучастия, оказывается ложным, по существу антихристовым делом, так как антихрист - это тот, кто "вместо Бога". В исторической перспективе антихристом станет человек, который попытается заместить собою Христа.

Стремиться надо прежде всего к тому, чтобы реально соединиться с Господом и позволить Ему жить и действовать в нас. Иначе самые хорошие на вид поступки на деле окажутся злом. Яркий пример такого "вредного добра" - псевдоисцеления у колдунов, действия которых всегда безбожны. Хорошо ли лечение, при котором у пациента на время выздоравливает нога, но при этом навечно погибает душа?!

Понимание того, что мы сами, без Бога, ничего хорошего сделать не можем, должно быть опытным, а не книжным. Если человек прочитал в книге, что он сам ничего хорошего сделать не может и опустил руки: ну, не могу и не буду ничего делать, то это пагубное нерадение, а вовсе не спасительное смирение. Мы все свои силы должны положить на то, чтобы потрудиться над своей душой, должны стараться делать добро, поступать по заповедям, приучать себя к молитве. И вот когда на опыте убедимся, что ничего как следует у нас не получается, когда познаем свою немощь, когда ощутим полную безвыходность своего положения, тогда искренне, от всей души закричим: "Господи, ничего хорошего во мне не было и нет, стараюсь, и ничего не получается, но надеюсь на твое милосердие". Вот правильное настроение молящегося.

Помыслы

158. Что же касается до молитвы, то всякая молитва благоприятна Господу; святые отцы поучались, чтоб не расхищен был ум, в оной молитве: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго", ходя, сидя и делая что". (145)

О молитве Иисусовой - "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго" - нужно сказать, что она не зря святыми отцами особо выделяется как сугубо концентрированная, сильная молитва. И в каком-то смысле опасная. Бывает, неподготовленный человек берется за "умную" Иисусову молитву, а сердце его еще холодно, ему бы лучше было пока согревать сердце чтением с посильным вниманием умилительных акафистов и канонов, а он дерзает поднимать этот меч умного делания, который ему пока не по силам, и, образно говоря, ранит им себя. Поэтому тут должны быть осторожность, рассуждение и руководство наставника.

Не нужно пренебрегать обычными молитвословиями, а то некоторые, почитав святых отцов и неправильно поняв некоторые их высказывания, решают, что молитвенники не для них написаны, а для каких-то некультурных, мало духовных людей. В действительности образ молитвы должен соответствовать духовной мере и душевному складу человека, поэтому, устанавливая для себя молитвенные правила, необходимо советоваться с духовными лицами, которым доверяешь.

Молитвы из Молитвослова очень высоки и пока еще далеко не соответствуют нашему внутреннему устроению, ведь они вылились из сердец великих святых. Бог дал им записать эти молитвы для того, чтобы мы учились по ним молиться, чтобы при внимательном чтении их наше сердце настраивалось, приходило в то смиренное покаянное состояние, которое имели святые отцы.

Молясь своими словами, не надо особенно заботиться о правильности формулировок. Чем проще - тем лучше. Сочинительство - дело, к молитве не относящееся. Молитвы не придумываются - они даруются Духом Святым. Когда опасно болен ребенок, мать ничего не сочиняет. Она просто и ясно просит Бога: "Господи, помоги, спаси мою деточку!"

159. Занимаетесь ли рукоделием или ходите, имейте на устах молитву Иисусову... Молитвой все освящается. Дело в руках, молитва на устах. (525)

Это общее наставление святых отцов, которое на первый взгляд кажется простеньким. Но надо вот что учесть. Например, некто, прочитавший одну-две книги о молитве Иисусовой, полагает, что ему теперь ясен путь: начинаешь устную молитву, она скоро перейдет в умную, а потом сама собой появится и сердечная. Так оно и бывает, но при условии, что человек многие годы проводит в суровом самоограничении, тяжких трудах, полном послушании старцу, претерпевает, с благодарностью Богу, болезни и скорби. И вот когда душа смирится, когда сердце сокрушится и истребится всякое высокоумие, тогда приходит к подвижнику сердечная молитва.

И нам следует начинать сначала. Когда мы перестанем рассуждать о политике и экономике, перестанем смотреть, кто чем занят, кто как себя ведет, кончим судить о том, что у кого хорошо, что плохо, когда поймем наконец, что судья - это Бог, а мы вовсе не обязаны заниматься судьбами людей и всего мира, когда, сознав свою ничтожность, несколько смиримся и сокрушимся, тогда и мы сможем довольно естественно приступить к умному деланию молитвы Иисусовой. Если же в нашем безумном состоянии (в злобе, осуждении, ропоте) попытаемся внедрить в себя непрестанную умную молитву, то добьемся лишь одного - окажемся в сатанинской прелести.

Разумеется, было бы неверно, в ожидании совершенного смирения, совсем отложить молитву. Молиться нужно и смиряться нужно. Поводов для смирения у нас хватает. Достаточно искренне и трезво взглянуть на себя - и увидим сплошное безобразие, и в поступках и в помыслах. И вот тут-то поневоле из глубины души закричишь: "Господи, погибаю!" Вот и молитва.

Конечно, и чтение книг необходимо. Вопрос о молитве Иисусовой не прост, и обсуждение его не прекращается веками. Есть различные мнения у святых отцов и подвижников благочестия по поводу того, как, кому и когда надлежит обращаться к этому подвигу. Однако я должен признать, что мы, приходское духовенство, мало и неохотно говорим о умном делании Иисусовой молитвы. И дело тут не в косности и бездуховности, а в том, что для нас более актуальны иные проблемы. Что я имею в виду?

Многие из тех, кто называет себя христианами, еще и не пытались подвизаться против своей гордости. На ближних своих мы восстаем из-за ничтожного пустяка, на Бога ропщем за то, что Он не исполняет наших грубых похотений. Мы еще очень далеки от любви. Нам бы со смирением идти путем делания заповедей, терпеть с благодарностью наказания Божьи за нашу греховность. Через это постепенно сердце наше может размягчиться и раскрыться, тогда, не исключено, и Иисусову молитву нашу Христос услышит и не накажет нас за дерзость, а действительно помилует.

Чтение необходимо, но надо уметь читать добросовестно и внимательно. Широко известна замечательная книга "Откровенные рассказы странника духовному своему отцу". Ее автор, обладая большим духовным опытом, советует, между прочим, для обретения непрестанной молитвы применять механическое повторение. Он утверждает, что механический повтор со временем привлечет к молитве ум, а затем к уму привлечется и сердце. Но насколько это приложимо к нашей жизни, к нашему духовному опыту?

В книге есть эпизод, когда священник возражает старцу по поводу механического повторения имени Божьего. Он говорит, что такой бессмысленный повтор одним языком и греховен, и вреден, что нужно творить молитву со вниманием, стараться делать это от сердца. Старец отвечает, что возражения были бы совершенно справедливы, если бы речь не шла о непрестанном делании молитвы. Вот именно! Когда человек целиком посвятил себя такому подвигу, полностью отрешился от мира, тогда действительно на таком избраннике Божьем сбудутся святоотеческие обещания о скором духовном преуспеянии, стяжании благодатной сердечной молитвы.

Мы этим путем не идем. И идти не можем, по недостатку любви к Богу. Если мы хотим сравнивать себя с великими подвижниками, то уж надо делать это честно. Кто читал эту книгу, пусть вспомнит, как жил ее герой, прежде чем приступил к своему подвигу. С детства он был калекой, потому многие страсти его не затрагивали. Он был женат, но с женой жил целомудренным браком. Каждый вечер они с молодой супругой клали перед сном по тысяче земных поклонов, чтобы не искушаться ночью. Так жил он еще до занятий Иисусовой молитвой. После смерти жены этот человек настолько сильно жаждал научиться непрестанной молитве, что около года ходил по России и искал наставника в молитвенном делании. В результате он сподобился чудесного откровения свыше, даровал ему Господь и наставника - тогда только начался его путь умного делания, которому посвящена эта книга.

Не стоит торопиться сравнивать себя с великими людьми. Наше поверхностное подражание чужим подвигам напоминает вот что. Если девушка от всего сердца отвечает своему жениху: "Я тебя люблю и согласна выйти за тебя замуж", это прекрасно, но если она, как заведенная кукла, будет повторять непрерывно: "Я тебя люблю, я тебя люблю, я тебя люблю...", то может и прогневать своего возлюбленного. Так и человек, подверженный гордыне, исполненный грубых страстей, начав постоянно твердить святое имя, рискует вызвать на себя гнев Божий.

160. Иисусовой молитвой и крестным знамением удобно прогонится вся сила вражия. (65)

Наставлениями об Иисусовой молитве, можно сказать, переполнены писания святых отцов, и меня часто спрашивают, почему же нынешнее духовенство мало проповедует на эту тему. В ответ для убедительности приведу восточную притчу. Один человек пришел к другому и спрашивает, нет ли у него весов, чтобы взвесить золотой песок. А тот ему отвечает: "У меня нет веника и совка". Первый удивился: "Что ты так странно мне отвечаешь?" А второй говорит: "Я знаю, что ты этот песок просыпешь, и тебе нужен будет веник и совок, а у меня их нет".

Молиться, конечно, чем больше, тем лучше. Но сам подход к молитве должен быть благоразумным. При правильном подходе я увижу, что взялся я молиться молитвой Иисусовой и у меня не получается. Решился полностью посвятить себя Богу, но обнаруживаю, что мне что-то мешает молиться. И вот о том-то, что нам мешает, мы проповедуем постоянно.

Если буду внимателен, то увижу, что, во-первых, мне мешает мое сластолюбие. Я плохо пощусь, тело мое не утончено постом и не способно участвовать в молитве, а лишь отвлекает меня от нее. Во-вторых, мне мешают молиться многие мои заботы и привязанности. У меня уйма служебных и семейных, Богом данных, обязанностей, случаются, к сожалению, дела и заботы, которые сочиняешь себе сам. В результате душа моя привязана к множеству разнообразных вещей, и потому, когда я начинаю молиться, ум мой волей-неволей устремляется к этим самым вещам, и молитва оказывается невозможной.

Со всем этим можно было бы справиться, если бы не третья причина. Можно усилить воздержание в пище. Это не так трудно. Мы знаем, что многие неверующие люди только ради похудания сурово голодают, подвижники восточных религий строго постятся ради своих похотных желаний войти, как им кажется, в высшие духовные состояния. Кроме того, можно отсечь и многие наши заботы, освободиться от многих дел. Можно, наконец, и в пустыню уйти. Сел на поезд, уехал в глушь, ушел в горы, уединился - и живи там. Но есть то, от чего не убежишь, то, с чем придется бороться всю жизнь. Это - гордость.

Об этой страсти мы говорим и будем говорить постоянно, так как именно она делает нас противниками Бога. Гордость - это не мысль, думать о себе я могу что угодно. Гордость - это наше глубинное переживание, что мы представляем собой нечто значительное. Что мы Богу чуть ли не подарок преподносим своей молитвой, что это наш подвиг, наш достойный поступок. Вот это и делает нас мерзкими перед Богом.

Произнося святые слова Иисусовой молитвы, прося Господа о помиловании, нужно осознавать смысл прошения. Вспомним, что мы - приговоренные смертники, что своей греховной жизнью мы осудили себя на казнь - вечную адскую муку. Нужно остро чувствовать свою обреченность, понимать, что мы именно помилование себе вымаливаем. А у нас получается иначе. Прочтем раз пятнадцать молитву Иисусову и уже всё забыли, не только в помиловании никаком не нуждаемся, но ощущаем себя достойными венцов в Царстве Небесном.

Так что не будем удивляться, когда не дается нам дар молитвенный. Жалея нас, уберегая от вечной погибели, Бог дарует истинную молитву только тому, кто взыскует ее, пребывая в чувстве смиренном и покаянном.

161. Иисусова молитва, после Господней молитвы, кажется всех молитв выше; ею-то прямо и просто говоришь ко Господу... Все святые учат, чтоб ум в молитве упражнялся всегда и не отлучался от памяти Божией. (54, 595)

Многие обращаются к священнику с вопросом: "Можно ли мне заниматься Иисусовой молитвой?" Надо заметить, что вопрос о том, как заниматься Иисусовой молитвой, не вставал только перед теми людьми, которые или достигли меры истинной любви, или вообще не заботятся о своем спасении, а также перед теми, кто занимается этой молитвой неправильно. Все остальные рано или поздно задаются таким вопросом. Но остановимся пока на этом слове - заниматься.

Существует большая разница между тем, когда человек от души просит у Бога прощения этими простыми и великими словами: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго" -- и когда занимается упражнением в таком прошении. В одном случае - молитва, в другом - обучение молитве. И то и другое нужно. Эти вещи глубоко переплетаются друг с другом, но все-таки не стоит путать сердечную молитву и молитву-упражнение. В простоте молиться, призывая на помощь Господа Иисуса Христа, можно, конечно, всегда и всем, если Бог дает. Когда же речь заходит об упражнениях, то следует прежде всего разобраться, о ком идет разговор: об аскетах-подвижниках или о мирянах-прихожанах.

В первом случае имеется в виду иноческое призвание. Древние издания "Добротолюбия" содержат указания на специальные приемы работы с дыханием, на особые положения тела, на специфические молитвенные правила, на способы овладения вниманием, сведения ума в сердце и так далее. Речь идет о вспомогательных приемах, сопровождающих особый духовный путь, которым идут высокие подвижники в определенных условиях, при абсолютном, разумеется, послушании старцу, полном отречении от своей воли и от мира. Человек, Богом призванный к такому подвигу, должен получить особое благословение Божье и иметь опытного наставника, который сам прошел этот путь. Нужно ли пояснять, что к нам это никакого отношения не имеет.

Нам, немощным мирянам, учиться Иисусовой молитве нужно в соответствии со своей мерой, со своим устроением. Нам следует заниматься этим так, как учит в своих писаниях святитель Игнатий Брянчанинов. И прежде всего помнить: сам факт, что мы лишь упражняемся в молитве, как раз говорит о том, что мы еще далеки от Бога, что мы еще очень мало любим Его. А потому надлежит делать это с глубоким чувством покаяния и смирения. Тогда занятия наши будут богоугодны. Если бы мы поистине любили Бога, о каком бы упражнении шла речь. Когда юноша любит девушку, он просто говорит ей: "Я тебя люблю", а не упражняется в произнесении этих слов.

Все мы так или иначе, с большим скрипом, но все-таки стараемся молиться и, конечно, спотыкаемся. Если десять молитв в день прочитаем, а тем более - сто, вот уже и довольны собой. Это похоже на то, как человек, сломавший ноги, встает первый раз с постели, ковыляет на костылях и очень этим гордится. А чем, собственно, гордиться - он пока только ковыляет. Это во-первых. Во-вторых, если он пойдет быстро, еще неизвестно, хорошо ли это. Ведь важно, куда он пойдет, в каком направлении. Может быть, лучше было бы ему всегда лежать, может, лучше было бы умереть, чем ходить быстро. Это относится и к нашим "подвигам". Иному лучше было бы и вовсе к Богу не обращаться, потому что, взявшись за духовное делание, он пришел в крайнюю гордость, такую, что придется пожалеть о том, что он родился.

Святые отцы заповедуют никогда не искать для приобретения молитвы лукавых обходных путей, минуя путь делания заповедей Божьих. Никакие техники, методики и приемы не могут внедрить в человеческое сердце молитву, так как даровать истинное сердечное моление может только Сам Бог. Отцы предупреждают: тот, кто в брачный чертог Христов пытается проникнуть хитростью или вломиться силой, не будучи званным, не будучи готовым и достойным, бывает извергнут вон и тяжко наказан.

По учению святых отцов, пока сердце наше молчит, а ум еще не собран, нам подобает молиться устно. Словесное моление постепенно привлечет к себе внимание ума, лишь бы пребывать в смирении. Полезно помнить, что и самые святые слова, но произнесенные одними устами в святоотеческом понимании вообще не являются молитвой. Это лишь упражнение для нашей омертвевшей души. Когда душа немного оживет и ум привлечется к словам, это уже молитва, но хромая, ковыляющая на одной ноге, ибо Бог ждет от нас несравненно большего - Он ждет, когда откликнется наше сердце. Если эта немощная полумолитва будет сопровождаться покаянным настроением, тогда упражнения нам на пользу. "Дьявол не терпит благоухания покаяния. От той души, которая издает это благоухание, дьявол бежит прочь с прелестями своими", - сказано святителем Игнатием. Смиренно кающегося сатана не может ввести в прелесть.

162. Ведь это не ложно сказано, что, если коснется благодать, то, такое нетленное сокровище получа, ничего уже внешнего не пожелаешь. (14)

Сказано не ложно, но не про нас. Многие увлекаются мечтой об утешительных действиях благодати, описанных святыми отцами, и бросаются "заниматься" молитвой из жажды наслаждений, стремясь поскорее получить их, наивно ожидая плодов, когда еще и семена не сеяли, не понимая, что духовному утешению, которое может подать один только Бог, должен непременно предшествовать тяжкий труд истинного покаяния. А всякое преждевременное духовное приобретение ненадежно и даже опасно. Начинается труд покаяния с того, что человек должен осознать себя недостойным каких-либо наслаждений и наград, не искать утешений и не ждать их. Целью нашего подвига никак не должно быть обретение и умножение сладостных дарований. Цель наша - покаяние, примирение с Богом. Утешения могут быть дарованы нам по милости Божьей, но вовсе не обязательно.

Не следует путать себя с великими подвижниками, которым действительно обещаны утешения в этой жизни. Безмолвники и отшельники несут тяжелейший, выше естественного, подвиг в пустыне, в затворе. Таким людям для поддержания душевных сил полезно знать, что еще лет десять они помучаются, потерпят, а потом Бог даст им благодатное утешение. Такая мысль укрепляет в духовной битве. Но наше положение никак не соотносимо с их жизнью. Мы вообще не несем каких-либо подвигов, живем в свое удовольствие в телесном комфорте и развлечениях. Укреплять и поддерживать нас поэтому не в чем.

Безумием является и то, когда человек ищет в молитве сверхъестественных видений и явлений. Жажда чудес напоминает то, что в материальном мире известно как предраковая болезнь - недуг, который может вот-вот переродиться в рак, в болезнь тяжкую, смертельную. Жажда неких особых переживаний и состояний, видений и явлений свыше - это та же предраковая болезнь в духовной жизни, за ней может последовать неизлечимая прелесть. Предаваясь духовному похотению, мы рискуем привлечь к себе отнюдь не ангела, но самого настоящего беса. Подобные желания надо расценивать не иначе как искушение и решительно с ними бороться, тогда Господь убережет нас от катастрофы.

"Надо прежде доказать верность свою Богу постоянством и терпением в молитвенном подвиге, усмотрением и отсечением всех страстей" - учит святитель Игнатий Брянчанинов, призывая потрудиться в покаянной молитве, в делании заповедей. От нас - труд, от Бога - благодать. Но когда и кому дать ее, это дело Его святой воли. Во всяком случае, мы не должны ни ждать, ни искать утешений, это нелепо для нас и оскорбительно для Бога. Многие, как мы знаем, были тяжко наказаны за то, что занялись молитвой с гордостным желанием иметь какие-то сладкие и приятные состояния. Именно по этой причине иные впали в прелесть, иные в полную погибель через самоубийство.

По выражению святителя Игнатия, "надо поплакать долго и горько, прежде нежели явится в душе духовное действие", ибо сердце должно основательно сокрушиться в покаянии, чтобы открыться для благодатных действий. У нас же оно пока полностью перекрыто, запечатано грубыми страстями, поэтому не способно принять в себя благодать.

163. Не скорбите, что еще не устроили свою душевную храмину, не украсили ее хорошими делами, а просите Господа. Мы сами собою ничего доброго сделать не можем, а должно Его просить помощи: аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии. (139)

Такие слова одних повергают в уныние, у других вызывают недоверие, а между тем это слова из Священного Писания (Пс. 126, 1). Церковь учит: человек не способен самостоятельно совершить что-либо воистину хорошее, богоугодное. Любое добро, и даже молитва, если совершается человеком без Божественного соучастия, оказывается ложным, по существу антихристовым делом, так как антихрист - это тот, кто "вместо Бога". В исторической перспективе антихристом станет человек, который попытается заместить собою Христа.

Стремиться надо прежде всего к тому, чтобы реально соединиться с Господом и позволить Ему жить и действовать в нас. Иначе самые хорошие на вид поступки на деле окажутся злом. Яркий пример такого "вредного добра" - псевдоисцеления у колдунов, действия которых всегда безбожны. Хорошо ли лечение, при котором у пациента на время выздоравливает нога, но при этом навечно погибает душа?!

Понимание того, что мы сами, без Бога, ничего хорошего сделать не можем, должно быть опытным, а не книжным. Если человек прочитал в книге, что он сам ничего хорошего сделать не может и опустил руки: ну, не могу и не буду ничего делать, то это пагубное нерадение, а вовсе не спасительное смирение. Мы все свои силы должны положить на то, чтобы потрудиться над своей душой, должны стараться делать добро, поступать по заповедям, приучать себя к молитве. И вот когда на опыте убедимся, что ничего как следует у нас не получается, когда познаем свою немощь, когда ощутим полную безвыходность своего положения, тогда искренне, от всей души закричим: "Господи, ничего хорошего во мне не было и нет, стараюсь, и ничего не получается, но надеюсь на твое милосердие". Вот правильное настроение молящегося.

Часть 1

Наше сердце не может не плодить греховных желаний * Пока мечтаем о том, что нам нравится, мы еще не христиане * В нас много притаившихся страстей * "Сон душевный - небрежное житие" * Навязчивые помыслы * Духовный закон: что открыто, то ослабевает * Неблаговременные подвиги могут довести до великих падений * Бесы хитрее нас - всегда обведут вокруг пальца * Духовный человек не доверяет своим мыслям * Самообольщение возможно, пока мы на земле * Вопрошай наставника с верой - узнаешь Божью волю * Богу отвратительно наше услаждение грехом * Бесы расхищают наши помыслы, когда мы их не стережем * Если нет наставника, надо плакать * Кто не борется со страстями, с теми и бесы не борются *

164. Не удивительно, что мысли неполезные вас беспокоят, потому что они вход имели прежде в душу вашу свободный, и по прежней привычке вас посещают. (165)

Наша любовь к греху, привязанность к вещам автоматически обеспечивают приток нежелательных мыслей и впечатлений. Иной раз и с благочестивым человеком случается то, что он сам от себя никак не ожидал: без всяких видимых причин вдруг начинают возникать в душе греховные желания и нечистые помыслы. Человек смущается, чуть ли не отчаивается. Напрасно смущается, он просто раньше был недостаточно внимателен к себе.

Святитель Игнатий Брянчанинов в своих писаниях приводит по этому поводу такой пример: "Земля сама собою производит сорные травы, никто их не насаждает. Причина тому - извращенное свойство земли. Безрассудно ждать от земли несвойственного ей". Сказано было Адаму: терния и волчцы произрастит тебе земля. Человек пал, грехом своим осквернил всю землю, и свойством земли стало плодить сорняки. Немыслимо ожидать, что она сама собой произрастит полезные растения.

Сердце наше, будучи греховно, не может не порождать греховных желаний. Необходимо тщательно, с терпением выпалывать плевелы дурных помыслов и желаний: по мере их появления обличать и укорять себя, изгонять их молитвой и каяться. Только не надо надеяться, что это когда-нибудь кончится. Когда мы умрем, тогда это все и кончится. А рассчитывать на то, что Иоанн Лествичник назвал "воскресением души прежде смерти тела", никак нельзя. Это бывает исключительно редко, с особыми избранниками Божьими. Считать себя особым избранником - явный грех гордости. Настроимся на борьбу со своими грехами до последнего дня жизни.

165. А вы полагайте начало сих гостей не принимать. (165)

Путь Христов начинается с того, что человек решается бороться со страстями, решается всеми силами противиться тому, чтобы в его душу входили греховные помыслы. Пока мы позволяем себе мечтать о том, что нам нравится, мы еще не христиане. Это одна только видимость - наше хождение в церковь. Поставил свечку - потеплело на душе, поцеловал икону -приятно. Пасха - съел кулич. Причастился - доволен...

Все это очень мило. Но если мы не боремся со своими страстями, мы не христиане, мы чужды страданиям Христа. Только через борьбу со страстями мы хоть чуть-чуть можем приобщиться Его страданиям. Когда мы живем так, как нам хочется, по нашим страстям, мы отчуждаемся от страданий Христа, а значит, отчуждаемся и от воскресения Христова. Поэтому, чтобы стать христианином, надо полагать начало этой борьбе, а когда соблазняемся и уступаем греху, нужно каяться.

Если закипели в нас страсти (обычно гнев, раздражительность, телесное разжжение, блудные помыслы), необходимо знать, что это плод нашего превозношения над другими. И поэтому нужно смиряться, укорять себя, просить у Бога прощения. Тогда эта брань ослабеет. Совершенно она нас никогда не оставит, но ослабеет. И другого пути нет, как бы мы ни пытались бороться с этими страстями постом или иными телесными подвигами. Гордость наша всегда с нами, а она - источник всех искушений.

Есть много людей, которые говорят про себя, что они грешники, есть много людей, которые думают про себя, что они грешники, но очень мало людей, которые в глубине сердца, искренне переживают себя грешниками. Наша искренность легко проверяется. Одни люди нас хвалят, другие оскорбляют. Если к тем, кто нас оскорбляет, мы относимся хуже, чем к тем, кто нас хвалит, то этим и подтверждается, что мы люди гордые и на самом деле грешниками себя не считаем.

Часто возникает недоумение по поводу святоотеческих наставлений о борьбе с помыслами, когда одни отцы советуют впустить помысел в душу, рассмотреть его, а затем изгнать, другие же рекомендуют вовсе не впускать никакие помыслы. Различие этих подходов может оценить лишь опытный, закаленный в духовной брани подвижник, который способен сознательно, по своему желанию или отсекать, или допускать помысел в душу. Нам же действительно непонятно, о чем идет здесь речь, так как мы всегда, без всяких исключений, бессознательно впускаем в душу любые помыслы.

Опытные, но еще не достигшие совершенства подвижники, понимая всю опасность мысленной брани, остерегались, в отличие от нас, каких бы то ни было помыслов. Они старались не рассматривать их и не разбираться в них, а лишь усиленно молились, чтобы помыслы не проникали в их души, многими трудами очищенные от лишних впечатлений. Мы не добрались еще даже до уровня начинающих, и поэтому помыслы спокойно вливаются в нас, пленяют нас, оскверняют и губят.

Что же делать? По совету святых отцов, коль мы не в состоянии вообще все помыслы отсечь, необходимо их различать. Если помысел кажется добрым, то нужно идти и посоветоваться с духовным наставником, выяснить, таков ли помысел на самом деле, не пытаясь разобраться самостоятельно, так как нас самих бесы обманут. Когда очевидно, что помысел греховный, нужно сразу стараться изгнать его молитвой, каяться в том, что мы имеем страсти, которые и привлекают сродные им помыслы. Не будь у нас страстей, злые помыслы не касались бы нас.

Если случилось, что мы промедлили и стали рассматривать греховный помысел, беседовать с ним, а тем более усладились им, то это уже грех, который требует покаяния. В такой ситуации необходимо сразу, как только спохватились, начать усиленно молиться, чтобы отогнать от себя греховные мысли.

Ни в коем случае нельзя потворствовать укоренению своих страстей. А это происходит с нами, если мы принимаем греховную мысль, соглашаемся с ней и в результате совершаем греховный поступок. В нас много притаившихся страстей, которые до поры до времени не дают о себе знать. Но страсть чрезвычайно усиливается и укрепляется, когда грех совершается делом. Например, у всех нас есть скрытая блудная страсть. Но если человек на деле впадает в блуд, страсть становится совершенно губительной, а борьба с ней - очень тяжелой, часто безуспешной.

166. И вся жизнь наша не что иное, как сонное мечтание. (594)

Обычное наше состояние ниже естественного. Оно характерно тем, что наше внимание рассеянно, растворено в непрестанно кружащемся вихре помыслов. "Сон душевный - небрежное житие", - говорил старец Феодор Санаксарский. Во время сна телесного душа отдыхает, чтобы затем пробудиться для добрых дел. Но если не радеем о своем спасении, то впадаем в душевный сон. Это ужасное состояния сна наяву. Тогда мы разговариваем, действуем, живем автоматически, по привычке. При этом мы, подобно машине, активно реагируем на внешние воздействия.

При таком образе жизни мы оказываемся ниже уровня своего падшего естества - на уровне демоническом, преисподнем. Между тем мы имеем возможность возвыситься над нашей падшей природой и жизнью по заповедям приблизиться к естеству Христову. Снижение происходит от невнимания. Наблюдая, можно заметить, что случаются моменты пробуждения, когда прекращается кружение пустых помыслов. Если в такую минуту внимательно посмотрим на себя, то ужаснемся своему состоянию. Живя как машины, мы не способны исполнять заповеди Божьи, так как мы о них просто не помним. Наше механическое бытие управляется страстными греховными привычками, а жизнь во власти страстей - это душевная болезнь. Даже доброе дело, сделанное во сне, оказывается лишь механическим действием.

Выход из этого положения, разумеется, есть. В минуты отрезвления, которые Бог дает каждому человеку, можно принести покаяние и начинать бодрствовать, стараясь вести христианскую жизнь. Конечно, человек опять забудется и провалится в механический сон, но, если есть стремление к пробуждению, Бог, видя это, Сам будет постепенно выводить человека на духовный путь.

167. Не только должно воздерживаться от худых дел и слов, но и от скверных помыслов, приходящих нам от бесов. (8)

Вроде бы и очевидная вещь, но мир об этом забыл совершенно. Люди, погрузившись в суету, живут только внешней жизнью и считают, что если грубых преступлений нет, то все в порядке, а о своих мыслях и сердечных чувствах не заботятся, думают, что никому о них не известно. На самом деле Бог все видит, а кроме того, то, что потаенно происходит в сердце, очень часто выходит на поверхность и приводит к тяжким грехопадениям.

Отцы говорят: помысел, который медлит в тебе, объяви авве. Мы не можем с каждой худой мыслью бежать на исповедь. Достаточно внутреннего безотлагательного покаяния перед Богом. Но помыслы, которые становятся навязчивыми, которые постоянно дают о себе знать, нужно обязательно открывать духовнику.

Существует духовный закон, который нужно знать всем: что открыто, то ослабевает. Причем это касается как дурных, так и добрых дел. Но мы обычно делаем наоборот: открываем окружающим то, что сделано нами хорошего, и добро наше от этого исчезает, съедаемое тщеславием. Злое же мы стараемся утаить, вместо того чтобы вскрыть на исповеди. И оно в нас укрепляется.

Чаще всего враг не склоняет христиан к откровенно злым желаниям. Он обманывает их посредством благих помыслов. К примеру, подсказывает: уйди в затвор, или раздай свое имущество бедным, или возьми на себя еще какой-нибудь усиленный подвиг. Сами по себе эти помыслы благие, но, как неблаговременные, они способны довести человека до великих падений. Не буду, да и невозможно, перечислять все приемы бесовские. Бесы хитрее нас, они всегда обведут нас вокруг пальца. Поэтому единственный надежный путь - это не столько разбираться в их уловках, сколько, не доверяя своему разуму и своим желаниям, вручать себя милосердию Божью.

Если человек знает, что он грешен, что ум и сердце его осквернены грехом, что желания его нечисты, если он потерял доверие к себе и, ощутив свою беспомощность, не теряет надежды на Бога, значит, он уже нашел выход из духовного тупика. А дальше Господь поведет человека к спасению или через духовного наставника, или иными, одному Ему ведомыми путями.

168. Враг представит тебе то, чего не бывало, а ты им влагаемое примешь, смутишься и будешь ему подручна. (81)

Поскольку мы доверяем своим помыслам, доверяем своим впечатлениям, бесы влагают в наш ум все, что им угодно, все, что им нравится. Человек же, имеющий хоть какой-то духовный опыт, не доверяет своим впечатлениям и помыслам. Он старается помыслы отгонять, а когда необходимо, обращается за советом к духовнику с верой в то, что через него возвещена будет воля Божья.

Пока мы верим своим помыслам и своим впечатлениям, мы открыты для всякого бесовского воздействия. Мы так и будем рисовать своих ближних черной краской, а самих себя светлой. А когда душа наша выйдет из тела, все станет на свои законные места, и то, что мы увидим, для многих будет не в радость. Все наши самообольщения возможны, пока мы на земле, пока Бог ждет нашего покаяния. Как только душа выходит из тела, кончается время ее свободы, покаяние уже невозможно - начинается время расплаты.

169. Жизнь ваша нынешняя вам представляется не на пользу... Берегитесь, как смертного яда, сей мысли; враг вам внушает ее, чтоб угодное Богу дело опровергнуть. (589)

Известная мысль. У старца Зосимы Верховского читаем: "Враг, зная, как пагубна скрытность, усиленно борет подвижника, чтобы он жил без откровения". Многие, пытаясь стать на духовный путь, сходят с него при первом же искушении. Причина обычно в том, что люди, по ложной стеснительности или лености, не заботятся об исповеди греховных помыслов. Сказывается лицемерие, ставшее неотъемлемым свойством нашей испорченной природы. Глубоко заблуждение тех, кто намерен вести духовную жизнь при наставнике, не открывая ему своих помыслов. В таком случае отношения превращаются из духовных в душевные. При этом испрашивают благословение на всякую мелочь, много советуются по житейским вопросам, но душу не открывают и обманываются, думая, что они на спасительном пути.

Если не открывать наставнику своих помышлений и поступков, то греховные помыслы начинают усиленно плодиться, страсти разрастаются и укрепляются. Ни покоя, ни мира сердечного, ни спасительных поучений такая душа не получит. Появляются ропот и осуждение наставника, затем озлобление и обиды: я уже столько лет при духовном отце, а он до сих пор меня не исправил! В конце концов жизнь при наставнике становится несносной, человек оставляет и духовника, и общину.

Борьба со страстями начинается с того, что человек открывает Богу свою душу через наставника. Иногда кажется, что, если наставником был бы некий почитаемый прозорливый старец, ему бы я все открыл, во всем слушался и быстро преуспевал. Явное заблуждение. Дело не столько в наставнике, сколько в вере послушника. Когда человек вопрошает наставника с искренним упованием на Бога, с надеждой на милосердие Божье, тогда даже через немощного наставника он может получить от Бога и поучение, и помощь. А своевольного не исправит и святой.

Откровение помыслов, послушание - это высокий и прямой, но трудный путь, он многого требует от человека. Если у нас не хватает мужества, нет сил, то нужно со смирением идти более низким, не таким эффективным, но зато безопасным путем терпения скорбей. Упав с большой высоты, уже не поднимешься, но идя по земле, падаешь, поднимаешься и идешь дальше. На низком пути Бог сокрушает человека болезнью, тюремным заключением и прочими скорбями, а от него требуется без ропота все принять.

Часть 2

170. Сперва бывает прилог, то есть вражеское предложение нашей мысли. Потом следует сочетание, т.е. соизволение нашего ума вражию представлению, наконец и самое исполнение делом. А посему каждую мысль, могущую душе вредить, должно тотчас отражать памятию всегдашнего с нами присутствия Божия. (4)

Вначале в уме возникает помысел: в словесной форме, или как образ, или как неясное желание. Если человек сразу отсекает его молитвой, то на этом искушение благополучно заканчивается. Если же увлекается и хоть немного рассматривает его, то появляется сочувствие помыслу. Это уже само по себе отчасти греховно, так как связано с услаждением, иначе мы и не останавливались бы на своих мыслях и не рассматривали бы их. И тут мы стоим перед выбором: продолжать рассматривать помысел или нет. Если человек продолжает, он совершает настоящий мысленный грех, и от этого недалеко до греховного действия. Нужно вполне серьезно и ответственно относиться к таким случаям принятия помыслов и каяться в них так же, как и в греховных поступках.

Нельзя забывать, что Бог всегда все видит, все знает и что Ему отвратительно наше услаждение грехом. Наверное, многие читали книгу "Старец Силуан". Там написано, что, когда он предался греховной жизни, ему было видение: в его рот заползла змея, и он услышал голос Божьей Матери: "Как тебе гадка эта змея, которая заползла тебе в рот, так и мне гадко видеть, что ты делаешь". И Матери Божьей, и Самому Христу отвратительно видеть не только наши грехи, но и наше соизволение на грех.

171. Не надобно дозволять, чтобы мысль наша скиталась всюду. (518)

О евангельских пастухах, которым явились ангелы и возвестили о Рождестве Христовом, сказано, что они в эту ночь, когда все спали, находились на страже. То есть они были бдительны и стерегли своих овец. Здесь нам дан образ того, как мы должны быть внимательны к своей пастве. А все мы пастыри, и у каждого есть своя паства в душе - это помыслы, которые мы должны блюсти, не позволяя им рассеиваться и блуждать по дольнему миру. Весь "мир сей" наполнен хищными волками - бесами, которые похищают наши помыслы, когда те разбегаются. Через это бесы захватывают, порабощают наши души, и тогда Рождество Христово становится для нас бесплодным. Для того чтобы быть способными, подобно евангельским пастухам, поклониться Богомладенцу, нам нужно постоянно внимать себе.

172. Мы вредное от врага для души своей принимаем; попробуем же для души своей принять от Спасителя полезное лекарство, хотя и горькое: "Претерпевый же до конца, той спасен будет" (Мф. 10, 22). (32)

Враг обычно влагает в нас всякие приятные мысли о самих себе, он нас бесстыдно хвалит, и мы по своей наивности, по своему сластолюбию и по своей гордости принимаем то, что нам приготовил сатана для нашей погибели, а лучше бы нам было принять спасительное лекарство от Бога. Про сатану, который подсовывает приятные помыслы, нужно знать, что он нас абсолютно ненавидит, именно абсолютно, то есть никакой милости у бесов к нам нет. Их единственная цель - это наше страдание. Они и временных наших утешений тоже не хотят. Если бы у них была возможность, они бы нас не соблазняли, а просто уничтожили и предали на вечную муку. А поскольку Бог им этого не позволяет, то они нас стараются соблазнить, но цель у них - только наше страдание, по возможности вечное страдание. Мы очень глупо поступаем, когда верим им.

У преподобного Варсонофия Великого есть наставление к монаху-подвижнику: не позволяй себе размышлять о приходящих помыслах, это дело не твоей меры. Спрашивается, если это запрещено опытному монаху, то по силам ли нам с вами разбираться в наших мыслях? А все мы только этим и заняты. Мы непрерывно обо всем размышляем и рассуждаем, мы считаем себя способными самостоятельно управлять своей собственной жизнью, жизнью своих близких и даже политической и экономической жизнью целых государств

Тот, кто немного осведомлен о святоотеческой традиции, кто слышал о послушании и отсечении своей воли, оправдывается тем, что святых старцев нынче не стало и советоваться не с кем. На этом основании люди начинают самостоятельно обо всем судить-рядить, самовольно принимать решения. При этом они еще бывают и довольны своей мнимой рассудительностью и полагают, что неплохо у них получается жить своим умом.

Получается на самом деле плохо. В "Добротолюбии" сказано, что если нет наставников, то надо плакать. Надо сознавать безвыходность, отчаянность своего положения и в сердечной молитве плакаться Богу, вымаливать Его помощь. Этим привлекается милость Божья, Господь покрывает нашу немощь, посылает наставника или Сам помогает. Но мы действуем во вред себе. Доверяя своим помыслам и принимая самочинные решения, мы наглухо отгораживаемся от помощи Божьей.

Бесы гораздо хитрее нас. Когда они видят человека, который доверяет своим помыслам, они начинают к его человеческим мыслям примешивать свои, бесовские, и через это вертят таким человеком, как хотят, и он уже полностью попадает в их руки. Впрочем, это случается только с теми, кто настроен духовно и пытается победить страсти. Кто не борется со страстями, с теми и бесы не борются. Тот уже побежден, тот сам для себя является бесом.

173. Диавол старается мысль нашу смутить, осквернить, а мы попечемся освящать ее молитвою, - и козни его будут недействительны". (79)

Мы своей греховностью в любое, даже самое святое, место привлекаем бесов. Поэтому и вблизи великих святынь продолжаются бесовские искушения.

Бесы отвлекают нас от Бога не только земной суетой, пустомыслием о политике и экономике, но и возвышенными рассуждениями на духовные темы. А между тем, если вспомнить про Страшный суд, все это сразу окажется совершенно никчемным. На Страшном суде Христос задаст нам только один вопрос: "Любишь ли ты меня?" Он не спросит нас ни о детях, ни о соседях, ни о нашем социальном положении, ни о нашем отношении к правительству. И невозможно будет солгать, слукавить, уклониться от ответа. Ответ готовится уже сейчас, нашей нынешней жизнью.

Бесы везде и всегда стараются посеять в нас греховные помыслы. И мы должны этому противостоять. Правда, бесы мало с кем из нас борются, потому что они нас давно победили. Мы сами и грешим автоматически, и худые помыслы наша грешная душа рождает автоматически. Поэтому не нужно все сваливать на бесов. Бесы берутся за человека, когда он стает на путь очищения своего сердца. Тогда, видя, что человек движется к спасению, они начинают ему препятствовать.

174. Помните слова аввы Дорофея, который никогда на свое мнение не полагался и говорил мнению, от врага наносимому: "Анафема тебе и разуму твоему, и рассуждению твоему, и мудрованию твоему, и ведению твоему; что знаешь, от бесов знаешь". (49)

Так рассуждал человек, который сам в великой мере имел духовное ведение. Когда приходил ему какой-то помысел и враг внушал, что не нужно спрашивать у старца, что он сам все знает, он отвечал помыслу: "Нет, я пойду и спрошу". Бывало так, что старец говорил то же, что думал сам авва Дорофей, тогда бес внушал ему: "Ну вот, зачем ты беспокоил старца, нужно было поступать так, как ты хотел, и все было бы правильно". А он возражал: "Нет, вот теперь это истина, а до этого это была не истина". Потому что дело не в том, как мы поступаем, а в том, чью волю мы творим. Если даже и доброе дело делаем своевольно, дело остается добрым, а мы получаем от этого духовный вред. А вот если мы творим волю Божью, то всегда приносим пользу и окружающим, и себе.

175. Если будут усиливаться [помыслы], просите Господа со слезами, чтобы Он Божественною Своею силою подал Вам силы на прогнание сих мысленных татей, которые расхищают душевное Ваше сокровище.(165)

Не нужно из себя физические слезы выжимать, потому что в этом часто бывает больше лицемерия, чем покаяния. Умолять Господа нужно с сердечными слезами, чтобы Он подал силы "на прогнание мысленных татей". Когда человек сидит в своей квартире и к нему врываются разбойники, он волей-неволей закричит: "Помогите!" Так и с мысленными разбойниками - как только они приблизились, нужно призывать на помощь Бога.

176. Даже не надо и замечать, кто сердится или кто как посмотрел; не надобно проникать в их намерения. (192)

Тут мы очень часто просто по-человечески обманываемся. Нам кажется, что к нам хорошо относятся, а на самом деле нет. И наоборот. Оттого что мы слишком придирчиво копаемся в том, кто как к нам относится, мы впадаем в осуждение, мнительность, понапрасну огорчаемся. От этого расстраиваются личные отношения между друзьями, супругами, товарищами по работе. Нам надо помнить, что страсть мнения не менее опасная, чем другие.

177. При всех добродетелях твоих, если подумаешь о себе, что ты нечто, вот и погибла; а лучше думай: "Я грешна и хуже всех". (208)

Помысел, который нас хвалит, самый опасный. И люди, когда нас хвалят, искушают, и бесы, когда хотят искусить нас, хвалят, поэтому всеми силами нужно гнать эти помыслы, они совершенно обесценивают любые наши добрые дела.

Искренне ощущать себя худшим из всех людей свойственно только святым. Нам, грешным, хорошо бы хотя бы начать рассуждать так, как рассуждал авва Дорофей, будучи еще послушником. В глубине души он не считал себя хуже всех, но, анализируя свои поступки, мысли и желания, признавал, что правильно было бы ему считать себя хуже всех. Старец Варсонофий Великий похвалил его за такое исповедание, так как это было началом подлинного духовного пути.

178. А ты еще и мысли его принимаешь, посему он и действует. (265)

Конечно, когда мы начинаем принимать бесовские помыслы, они нас постепенно захватывают, и мы забываем Священное Писание, забываем учение святых отцов, никакой трезвый голос до нас не доходит. Страсти, которые до поры до времени дремали в нас, под действием бесов полностью оживают, и мы уже не в силах выбраться из вражеского плена.

Если мы здесь, на земле, окажемся связанными страстями, то когда душа выйдет из тела, она не сможет двинуться к Царству Небесному. Ей сродни окажется нечто иное, и, влекомая к своей стихии, она сама потянется вниз и рухнет в область страшных мучений еще прежде Страшного суда.

Нельзя шутить с бесами. Я часто повторяю, и в личных беседах, и с амвона: не шутите с бесами, они нас не любят. Главное их коварство в том, что они прикидываются нашими друзьями, внушают нам, что хотят доставить нам утешение: сделай то-то и то-то - и тебе будет приятно. Они это начали в раю, они еще в раю уговаривали Еву, чтобы она съела плод, приятный на вид и на вкус. Правда же состоит в том, что они не только не хотят нашего вечного спасения, они и временных наших утешений не хотят. Они наши лютые враги. Они ненавидят нас. Поэтому не нужно с ними даже и в разговоры вступать никакие. Ведь грех первых людей с того и начался, что Ева стала спорить со злым духом, а значит, вступила с ним в общение. С бесами не нужно спорить, их не нужно слушать и уж, конечно, не нужно им верить.

179. Мы желаем насадить в себе добрые мысли, а тут сами собою приходят противные Богу, неполезные нам. Новоначальному в таком случае нужно молиться: "Господи, отыми от мене весь помысл лукавый!" Другие, которые уже знают совершенно, как и откуда эти мысли приходят, отвечали: "Я не изволяю". А совершенные уже со властию отгоняли их: "Отыди от мене, лукавый!" (384)

И мы, люди немощные, тоже можем иногда сказать бесам: "Отойди от меня, сатана!". Но здесь есть тонкость, и не случайно отец Феофан пишет, что именно совершенные могут приказывать: "Отойди от меня, сатана!" Постоянно так обращаться к бесам безопасно только для совершенных.

К сожалению, мне приходилось не раз встречаться с людьми, которые вроде бы из самых благих побуждений вот так, как бы со властью, отгоняли бесов, а в результате попадали к ним в лапы, возникала своеобразная игра со злыми духами. Бесы подступают к человеку, начинают с ним спорить, он в ответ тоже спорит, обольщаясь тщеславной мыслью, что он уже умеет сражаться с ними. На самом деле он и не подозревает, что подыгрывает им. Надо знать свою немощь и обращаться исключительно к Богу.

180. Если же кто принимает всякие мысли, занимается ими, не гонит их от себя, тот приходит в развращение и близок к погибели. (384)

Надо сознавать, что отнюдь не всегда в нас действуют бесы. Наша душа осквернена грехом, осквернена прежним общением с бесами. Мы уже рождаемся грешниками. Душа сама по себе плодит много суетных помыслов. Мы весьма утешаем бесов, когда вместо того, чтобы молиться Богу, начинаем воевать с воображаемой нечистой силой, в то время как бесы и не думают подступать к нам.

Я знал женщину, которая буквально погрузилась в такие вот споры с мнимыми бесами. Я ей говорил, что это не бесы, а суетные помыслы, что нужно не пререкаться с ними, а молиться. Она мне не верила, я свел ее с известными духовными лицами, которые сказали ей то же самое. Она и им не поверила, и уже много лет продолжает твердить: "Отойди от меня, сатана", общаясь таким образом с дьяволом, вместо того чтобы обратиться к Господу Иисусу Христу.

181. Когда враг сделает прилог и мы немедленно обратимся к Богу, помолимся, тогда враг скоро оставит нас. А когда примем его совет, он сейчас покажет и что сказать, и как сделать, поможет и в дело произвесть совет его, совсем овладеет нами, сделает пленниками. (385)

Тут не стоит гадать: бесы в этот момент в нас действуют или наше падшее, развращенное естество породило греховные помыслы. Следует незамедлительно с молитвой обратиться к Богу за помощью и усилием воли оттолкнуть греховные помышления и желания. Лишь вооруженные Божьей помощью, мы способны противостоять невидимому врагу.

182. Врага можно отогнать молитвою, и его козни тогда уже недействительны. Избави, Боже, такого жестокого непокорного сердца, которое не слушает, что ему приказывают, и творит волю свою. (49)

Самого себя никуда уже не прогонишь. Если наша душа стала на бесовский путь своеволия и доверия своим помыслам, она - в смертельной опасности. Но любой человек способен, пока еще не поздно, все это в себе увидеть, покаяться и начать исправляться.

Покаяние

Враг не дает нам вспомнить о смерти * Страшный суд - через пять минут * Самое ужасное - смерть без покаяния * Особенно безжалостно искушают бесы на смертном одре * Иной суд Божий, иной человеческий * Не отлагай покаяние * Если увидим всю бездну нашей греховности, сойдем с ума * Греховная "мелочь" - повод для постоянного самоукорения * Маленькие грехи губят так же, как и большие * В каких грехах легче каяться * Не вспоминай злословие и блуд * Если нет желания спастись, то и всемогущий Бог "разведет руками" *

183. Начто отлагать покаяние, говорить: покаюсь еще? Вместо этого, сказать тогда же, как согрешила: Господи, помилуй мя падшую. (482)

Это общее правило для всех христиан. Как только согрешили, должны сразу каяться. Ни в коем случае нельзя отчаиваться и нельзя легкомысленно откладывать покаяние. В Отечнике есть замечательный, хотя на первый взгляд и странный рассказ. Некий монах пошел на реку за водой и там впал в блуд. Когда возвращался назад, к нему приступили бесы, которые стали внушать ему: "Ты согрешил, ты погубил свою душу". А он им ответил: "Я не согрешил". Пришел в свою келью и предался обычному молитвенному деланию. Что тут поучительного? Человек впал в тягчайший, смертный грех, но поскольку не позволил себе отчаяться, а сразу покаялся, вернулся к прежним душеспасительным занятиям, то и был прощен.

Очень многие люди, обычно нецерковные, думают, что вот я пока поживу всласть, потешусь, а как-нибудь потом покаюсь. Это враг внушает такие мысли, не дает вспомнить о смерти, что она может прийти в любой момент, даже сейчас, когда вы читаете эти строки. А за гробом покаяние невозможно. А что дальше? Страшный суд и скорее всего, памятуя о наших нераскаянных грехах, вечная мука.

Разговоры о грядущем конце света, которые распространены в обществе, обычно суетны и, как правило, ведут к тщеславию, но никак не способствуют покаянию. Кто не знает, что мы живем в последние времена. Об этом написано в Евангелии, сам Христос сказал: "Дети, последнее время". Эти последние времена тянутся уже две тысячи лет и могут тянуться еще двадцать тысяч лет. Это не наша забота. Господь скрыл от нас времена и сроки, но Он открыл нам свои заповеди и указал, что нам делать.

На что же настраивает мысль о скором конце света? Только на то, что нужно опустить руки и ждать. Думать, что конец света настанет, к примеру, через год, вредно, это слишком отдаленная перспектива. Это лишь отвлекает от покаяния. Каждый человек может умереть в любой момент, это и станет для него концом света. И тогда для него начнется время воздаяния, время Суда. Помогает и ведет к покаянию мысль о том, что конец света наступит сейчас, в ближайшие пять минут. Тогда мы настроимся правильно, тогда мы увидим, что для нас жизненно важно, а что смертельно опасно.

Мысли отложить покаяние на потом вынуждают Бога наказывать человека, чтобы хоть как-то пробудить его от житейского сна, напомнить о вечности. А иногда случается самое страшное - смерть без покаяния. Так что нужно всегда каяться сразу, как только мы опомнились. Существует весьма распространенное заблуждение среди людей старшего возраста: мы уже старые, грешить не можем. Еще как можем, даже на смертном одре. Нельзя расслабляться, бесы будут особенно безжалостно искушать нас при исходе души из тела. Это люди иногда еще стариков жалеют, а бесы никого не жалеют. Так что старческая немощь от греховности не избавляет. Не на дряхлость свою надо уповать, а на милость Божью.

184. Придти в сознание своих недостатков и переменить жизнь есть действие Божие. (145)

Все святые православной Церкви в течение всей своей жизни неотступно держались покаяния. Нам это кажется вполне очевидным, вроде бы зачем и говорить об этом. Для нас это очевидно потому, что мы православные христиане, мы этому научены своей Церковью, мы к этому привыкли. А вот для остальных это вовсе не абсолютная истина. Причем не только явные сектанты, но и очень близкие нам по вероисповеданию римо-католики имеют совсем иное понимание духовного пути.

Чтимый святой католической Церкви Франциск Ассизский перед смертью сказал, что он всем все прощает и не имеет за собой ни одного греха, которого не очистил бы в таинстве исповеди. Сказано красиво, и многим может понравиться. Но вот православные святые, напротив, сами просили у всех прощения и, даже когда явно сияли благодатью, продолжали считать себя недостойными Царства Небесного. И уж, конечно, не могли они помыслить, что, исповедав грехи, которые за собой знали, они становятся святыми и могут торжественно шествовать на Небо. Они говорили по-другому: хотя я все исповедал, но иной суд Божий, иной человеческий. Рассуждая так, они держались покаянного умонастроения до последнего мгновения своей жизни.

По преданию, когда душа преподобного Макария Египетского, минуя все мытарства, поднималась уже на Небо, то бесы, окружавшие ее, кричали: "Ты победил нас, Макарий!" Но преподобный только после того, как достиг врат рая, обернулся и произнес: "Да, силою Господа Иисуса Христа я победил вас, бесы". И вошел в рай.

Покаяние необходимо всегда и всем, так как пред Богом все грешны. Какой бы меры святости ни достиг человек, как бы искренне и подробно ни исповедовался, все равно с божественной святостью его состояние несопоставимо. Святые пребывали в покаянии и тогда, когда благодать действовала в них явно. Исполняясь и утешаясь благодатью, они не оставляли покаяния, так как, видя воочию милость Божью, погруженные в нее, они тем более остро сознавали свое недостоинство.

185. Когда увидите душевными очами тщетные в себе мысли, тот же час или в ту же минуту прибегните к Господу. Помолитесь втайне... И так мало-помалу научитесь уменьшать, а по времени и истреблять духовное терние. (148)

Очень важное правило, но большинство из нас его не соблюдает. Мы считаем, что каяться нужно тогда только, когда приходим на исповедь. На самом деле покаяние должно быть постоянным. Мы должны внимать всем нашим помыслам, переживаниям. Как только осознали, что согрешили (мыслью, чувством, а не только делом), сразу должны каяться, не дожидаясь встречи со священником. Если перед человеком согрешили, кого-то обидели, нужно по возможности обиду загладить, попросить у человека прощения, примириться с ним. Точно так же и с Богом. Разница в том, что с людьми мы общаемся сравнительно реже, значит, и реже перед ними согрешаем, а перед Богом согрешаем непрерывно: почти каждым помыслом, каждым сердечным движением. Поэтому наше покаяние перед Богом должно быть постоянным.

Но обычно человек не готов к видению своей греховности. Все, наверное, читали в детстве сказку Андерсена "Голый король". Кому приятно узнать вдруг, что он голый. Бывает, духовник видит немощь человека, но не может о ней сказать, так как понимает, что его слово не будет принято, - человек просто впадет в отчаяние, расстроится и уйдет. Так и Бог. Он мог бы открыть нам глаза на наши грехи, но, зная нашу немощь, как бы скрывает их от нас.

Если бы мы вдруг, неожиданно увидели всю бездну нашей греховности, то от ужаса сошли бы с ума. Если мы стараемся жить по заповедям Божьим, то постепенно Он открывает нам нашу греховность и мы становимся на путь покаяния. Большинство людей, когда читают или слышат о том, как глубоко падение каждого человека, просто не верят этому. Потому что гадко и стыдно отнести это к себе. Настолько стыдно, что стыд затмевает видение своего духовного ничтожества.

186. Одни грехи повседневные, другие смертные. За смертный грех требуется большее покаяние. А рассмеяться случится, тотчас скажи: согрешила, Господи, прости; мысль дурная пришла: Господи, отыми от мене весь помысл лукавый видимого сего жития; случится солгать: Господи, прости мое согрешение. (483)

Это все относится, так сказать, к малым, повседневным и даже ежеминутным грехам. Мы должны постоянно приносить покаяние Богу и не отчаиваться, не унывать. Если нас на улице дразнят какие-нибудь мальчишки, очень глупо останавливаться и начинать ругаться с ними. Нужно идти своей дорогой. Когда же случается что-то серьезное, бандиты нападают, нужно звать на помощь и защищаться или убегать. Как в житейском, так и в духовном. Сильные искушения, так же как и слабые, но постоянные приражения помыслов, требуют усиленного внимания к ним; их нужно исповедовать духовнику, прося его молитвенной помощи; бывает, что нужно разобраться в причинах усиления брани. А обычная ежеминутная мелочь (этот греховный мусор) не требует особой исповеди - все это повод для постоянного покаянного самоукорения.

С другой стороны, существует опасность, на которую указывает святитель Игнатий Брянчанинов. Верующего церковного человека сатана обычно и не искушает на грубый грех, так как из-за страха Божьего душа его восстает, противится и уклоняется от явного греха. Гораздо эффективнее грех мелкий, и сатана соблазняет на незначительные проступки, которые, оставаясь нераскаянными, погубят нас точно так же, как грехи великие. Коварство в том, что на малые погрешности мы смотрим слишком легко, мы спокойны, когда нет больших грехов. И сатана тоже спокоен, так как дело его сделано.

Часто на исповеди говорят: не знаю в чем мне каяться, я ни в чем не грешен. Действительно, что тут особенного: понежился в постели, помечтал о чем-то соблазнительном, объелся за обедом, подумал о ком-то плохо... Вот на Страшном суде, перед лицом Божьим и окажется - ничего особенного в нас нет, а все, что есть, - земное, плотское. Вся наша душа соткана из различных пристрастий, не обязательно плохих, мы много чего и хорошего любим. Но вот найдется ли у нас что-либо общего с Христом? Ведь именно это, по мысли преподобного Симеона Нового Богослова, должно выясниться на Страшном суде.

У преподобного Иоанна Лествичника читаем, что самым тяжким грехом считается ересь, но, в то же время, еретика, как только он покается, сразу и причащают, а блудника, после принесения покаяния, отлучают от Причастия на много лет. Дело в том, что мысленный грех мыслью же и врачуется. Как только исправилась мысль, грех исчезает, приходит в нормальное состояние и сам человек. Поэтому в мысленных и словесных грехах гораздо легче приносить покаяние, нежели в совершенных делом.

Последствия телесных грехов исправить гораздо труднее. Плоть наша имеет свою инерцию, то есть привычки, отучить ее от них намного труднее, чем ум. Плотские грехи долго помнятся телом даже при желании исправиться и при покаянии. Именно по этой причине Церковь гораздо строже судит грех телесный. Всеми силами нужно избегать впадения в грех действием, быть особо внимательным и никак не соглашаться на всевозможные бесовские уговоры и соблазны - вот, мол, разок попробуй, ничего страшного, Бог милостив. Бог-то милостив, но расплачиваться за свои ошибки приходится иногда всю жизнь.

Блудная страсть одна из самых опасных. Мы не должны никогда соглашаться с помыслом, что уже избавились от нее. Бывает, что какое-то время она человека не беспокоит. Но нужно быть начеку. Как только человек возмечтает о себе, что он уже очистился и не способен впасть в блуд, обычно в скором времени он в него и впадает.

У блудного греха и греха злословия есть общая особенность. Святые отцы советуют, вспоминая или говоря о них на исповеди, не вдаваться в подробности. Вспоминая блудный грех, человек услаждается, вспоминая злословие - мысленно злословит.

187. Он все свои милости вам являет: будьте пред Ним незлобивым младенцем или смиренною грешницею.(148)

Вот два состояния: или человек сохранил чистоту своей души и подобен незлобивому младенцу, или, если не сохранил, должен каяться и быть перед Богом как смиренная грешница. Имеется в виду место в Евангелии, когда ко Христу привели женщину, взятую в прелюбодеянии. Она понимала, что заслуживает строжайшего наказания, раскаялась и в душе своей дала Богу обещание больше не грешить, и тогда Христос сказал ей: "Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши" (Ин. 8, 11).

188. Вот это помните всегда: "О сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою" (Ин. 13, 35). Когда будете иметь любовь между собою, тогда и будете Христовы ученицы. (273)

Мы только тогда и сможем называться настоящими христианами, когда будем иметь между собой любовь. А пока это не так, начнем хотя бы каяться в отсутствии любви, не осуждать друг друга, искренне считать себя заслуживающими всякого огорчения. Тогда мы тоже станем хотя и немощными, но Христовыми учениками. Покаяние - это то, что всем нам доступно.

В Ветхом Завете говорится не только об израильтянах, но и об их скоте. Святые отцы объясняют, что левиты - это символ тех христиан, которые исполняют заповеди Божьи, а скоты левитские - это те, кто не исполняет заповеди, но кается в этом и благодушно терпит скорби за свои немощи. Благая участь оказаться скотом, но в народе Божьем. Не оказаться бы среди его врагов, то есть тех, кто отверг покаяние.

В святом крещении каждый из нас помазан миром на царство, священство и пророчество. Каждый христианин имеет великое призвание: соцарствовать Христу в Царстве Небесном, быть священником у Бога Всевышнего. Не только священники, которые несут служение у алтаря, но все христиане призваны приносить Богу молитвенную жертву на своем сердечном жертвеннике, все христиане призваны прорекать слово Божье, не гнилое, самолюбивое и гордое слово, которое так часто у нас на языке, а слово Божье. Мы этого призвания не исполняем, так будем же каяться. Покаяние всем доступно. Недоступно оно только бесам.

189. Когда исповедуетесь и священник скажет: "Прощаю и разрешаю соделанное в ведении и неведении", вот вы уже и прощены. Есть такие, что пренебрегают этим: какого же дара великого они лишаются! (484)

Когда нам говорят, что спасение легко, покайся и спасешься, мы думаем: "Нет, не так все просто, не может быть, чтобы я покаялся и спасся". Когда нам говорят: "Трудись над своим спасением, исполняй заповеди Божьи", тут мы восклицаем: "Мы немощны!" И получается, что на самом деле мы и не хотим спасаться.

Бог каждому дает силы для труда над своей душой. Он готов нас и даром принять в Царство Небесное, потому что Ему от нас ничего не нужно, кроме нашего желания спастись. Если же нет такого желания, тут и всемогущий Бог "разведет руками", ведь насильно в Царство Божье не затаскивают.

В таинстве исповеди человек может примириться с Богом, если покается искренне, с намерением больше не грешить. А если будет каяться с намерением опять грешить - это не покаяние. Как в жизни бывает? Жена изменила мужу, просит у него прощения, а в душе своей намерена и дальше изменять ему. Это явное лицемерие. Так же и мы Бога оскорбляем, когда неискренне каемся. Если мы хотим примириться с Богом, необходимо примириться с ним до конца, решительно оставить все свои грубые грехи и всеми силами бороться со страстями. Не следует обольщаться: таинство исповеди фактически не совершается, если нет твердого намерения исправиться, решимости идти путем покаяния, желания навсегда оставить грех.

Излишнее упование на Бога греховно. Мы должны надеяться на милосердие Божье, но то, что можем, обязаны делать сами. Творить же все, что нам заблагорассудится, разжигать свои страсти и надеяться, что Бог нас все равно простит, - это непозволительное, сурово наказуемое легкомыслие.

190. Излишнее упование на Бога без добрых дел - смертный грех. Надобно просить: не вниди в суд с рабой Твоей, а не думать - меня Господь помилует. (486)

Часто люди грешат, думая, что ничего, Бог милостив, обойдется. Обойдется, если будем каяться и всеми силами стараться исправиться.

Духовнику очень часто приходится слышать на исповеди такое выражение: "Ну пусть Бог меня простит". А почему, собственно, Он должен прощать, если человек не признает вины за собой, не хочет потрудиться или потерпеть скорби ради своего спасения? Бог может нас простить, хочет простить, прощает даже, но Он ничего нам не должен. Смиримся перед Ним - получим по Его любви и милости к нам прощение и вечное блаженство. А будем уповать на что-нибудь иное, кроме Божьей любви и милосердия, - горько ошибемся.

191. Иные же хотят предвидеть что-нибудь будущее, и это не касается до нас, а только надобно, чтобы не погрешить пред Богом. (323)

Нет никакой нужды знать, что произойдет в будущем. Человеку для жизни необходимо знать заповеди Божьи. Они нам даны, и этого вполне достаточно. Желание заглянуть в будущее возникает либо из-за пустого любопытства, либо опять-таки из-за гордости, чтобы выделиться среди людей, или это уход от реальной духовной работы ради сладких переживаний. Возможно здесь и искреннее заблуждение, когда человек думает, что ведение о предстоящих событиях будет для него душеспасительным, позволит разумно перестроить жизнь и избежать ошибок. Все это самообман.

Знание будущего ничего не меняет в жизни. Этому учит опыт, это видно из многочисленных примеров. В Ветхом Завете мы читаем, что грешные люди знали о грядущем по пророчествам, но знание это не спасло их. Когда бывала на то воля Божья, пророки возвещали будущее, обличая людей в грехах. Лишь в редких случаях люди внимали им и каялись. Чаще же всего никто пророчеств не слушал, к покаянию не обращался. Заметим, что речь идет о законных способах предузнавания будущего. Незаконные способы (гадание, колдовство, магия, астрология и проч.) осуждены как смертный грех еще в Ветхом Завете.

Что действительно жизненно важно, так это исполнение заповедей Божьих, раскаяние в грехах. Но чтобы стать на путь покаяния, пророчества не нужны. Заповеди уже нам известны. Они не меняются и новых не будет. Все, что нам нужно, уже предсказано - открой Евангелие и читай.

Конец

Об авторе

Священник Константин Островский родился в Москве в 1951 году. Окончил факультет прикладной математики Московского института электронного машиностроения и четыре года работал по специальности. В 1978 году стал алтарником в церкви Рождества Иоанна Предтечи на Пресне, в 1987 году принял священный сан. В 1992 году окончил Московскую Духовную Семинарию.

В настоящее время - благочинный церквей Красногорского округа Московской епархии, настоятель Успенского храма г. Красногорска, директор Красногорской детской церковно-музыкальной школы, автор книг "Жития святых для детей", "Православное семейное чтение на каждый день", "Пьесы театра "Патерик" и "Умереть нам не удастся".

Информация о первоисточнике