Христианское и материалистическое учение об отличии души человека от души животного
Cчитая вместе с пророком Моисеем человека венцом творения Божиего, христианская Церковь в числе основных положений своего вероучения ставит, как несомненную истину, учение об отличной в сравнении с другими живыми тварями духовной сущности человеческой природы. Согласно со свидетельством Божественного Откровения и учением Святых Отцов Церковь указывает отличи¬тельные черты этой духовной сущности.
Отличительная особенность человека — духовная природа,— по христианскому вероучению, ставит его на недосягаемую для остального животного мира высоту и обособляет его жизнь настолько, что между двумя формами одной и той же, по-видимому, животной жизни открывается неизмеримая пропасть. Человек, в силу присущих ему высших духовных сил, способностей и стремлений, созидает свою жизнь совершенно в исключительных, свойственных только человеческой природе, условиях и направлении, тогда как остальной животный мир имеет свою особенную, весьма ограниченную в сравнении с человеческой, сферу деятельности.
Словом, вопрос о существенном отличии духовной природы человека от жизненной сущности животных в христианском вероучении стоит твердо и определенно и разрешается на основании Св. Писания и учения Отцов Церкви вполне утвердительно. Но нужно заметить, что такого рода положение людьми материалистического направления и некоторыми естествоиспытателями если вовсе не отрицается (хотя встречается и это), то, во всяком случае, сильно ограничивается и, естественно, теряет все то значение, которое оно имеет в системе христианского вероучения.
«По воззрению материалистов, душа человека и душа животных различаются между собой не качественно и существенно, но только количественно и в определенной степени. Всякая жизнь, как они считают, есть обнаружение присущей материи силы, психическая же, в частности, есть обнаружение сил, присущих материальной природе нервов. Поскольку человеческое тело, включая и нервную систему, состоит из тех же существенных элементов, что и тело животного, то душе человеческой неоткуда черпать для себя особые качества, чтобы быть существенно отличной от души животного.
Только у животного нервная система несколько иная, чем у человека, а вследствие этого различна и вся их нервная или душевная жизнь. Но различие это только относительное, абсолютное же различие тут может создать только воображение человеческое и горделивое желание человека стоять выше всех тварей мира. Не довольствуясь тем, что он благороднейший, прекраснейший и наилучший член созданного, человек хочет еще состоять из какого-то особенного материала и продолжать существование свое вечно, тогда как все остальное исчезнет вместе с физической смертью»*.
Ввиду всей важности как в научном, так тем более в религиозно-нравственном отношении учения по данному вопросу и существования до крайности противоположных точек зрения, небезынтереной является задача выяснить настоящее положение дела и тем самым уяснить себе один из важнейших предметов человеческой мысли.
О различном образе творения человека и животных
Cогласно со словами Моисея христианская Церковь учит, что душа человека является особым высшим духовным началом, отображающим природу высочайшего Божественного Существа, между тем как начало, одушевляющее природу всех животных, является лишь высшей формой природных сил. Такое положение в христианском вероучении прямо и непосредственно основывается на словах ветхозаветного пророка о воззвании Богом к бытию животного мира при посредстве сил природы, а человека — через Божественное вдуновение в произведенный Творцом из стихийных начал телесный организм человека дыхания жизни или особого высшего духовного начала, носящего, по словам Самого Творца (Быт. 1, 26-27), Его образ и подобие.
Рассматривая и уясняя повествование Моисея о творении Богом мира животных и человека, действительно, нетрудно заметить, что пророк говорит о душе животных и душе человека как о совершенно различных сущностях, каждая из которых имеет свою собственную основу и свои отличительные свойства. В самом деле, сравнивая слова Моисея, в которых говорится о душе человека и животных, с другими подобными местами Божественного Откровения, необходимо отметить тот факт, что, тогда как душа человека трактуется в смысле духовной сущности, о душе животных говорится, как о жизненной силе живых существ, приравниваемой и помещаемой в крови животных. Во всех местах Св. Писания, где говорится о душе человека, по-еврейски стоит слово «руах», душа же животных обозначается словом «нефеш».
Читая следующие места из Библии, мы находим о душе животных выражения такого рода: Бог повелевает воде, да произведет пресмыкающихся, душу живую («нефеш гаиа») (Быт. 1, 20, 21). И сказал Бог: да произведет земля душу живую («нефеш гаиа») (Бьгг. 1, 24).
А всем зверям земным и всем птицам небесным и всякому пресмыкающемуся на земле, в котором душа живая («нефеш гаиа»), дал Я зелень травную в пищу, и стало так (Быт. 1, 30). Бог поставляет завет свой с человеком и со всякою душою живою («нефеш гаиа»), которая с ним, с птицами, и со скотами (Быт. 9, 10).
Потоп истребляет все, что имело дыхание духа жизни (Быт. 7, 22).
Параллельно с этими и другими подобными местами можно поставить равнозначные им слова из книги Левит, где говорится о крови животных, как об их душе (Лев. 17, 11, 14).
Совершенно другими словами в Св. Писании выражается понятие о душе человека, например: Если бы Он обратил сердце Свое к Себе и взял к Себе дух ее и дыхание ее («руах») (Иов. 34, 14); Он помнил, что они плоть, дыхание, которое уходит и не возвращается («руах») (Пс. 77, 39).
В Св. Писании можно найти много подобных мест, говорящих о душе человека как об особой духовной сущности, указывающих характерные свойства человеческого духа.
В некоторых изречениях Св. Писания понятие о душе человека приравнивается к понятию разума («бинах»): И дух разумения моего ответит за меня (Иов. 20, 3); дыхание Вседержителево, научающее меня (Иов. 32, 8).
«О духовной природе человека». Малеванский. Православное Обозрение. 1873. С. 794.
Душа человека - образ Божий
На основании свидетельств Божественного Откровения христианская догматика принимает за основное положение и исходный пункт для развития своего учения о душе человека ее духовность, в чем ясно полагается первое существенное отличие духовной сущности человеческой природы.
Развивая далее свое учение о богоподобной духовной сущности человека, христианская Церковь тем самым ясно намечает другие существенные черты ее отличия от начала, одушевляющего природу животного мира. По изображению пророка Моисея, душа человека как высшее духовное начало носит на себе Божественный отпечаток, или, что то же, образ Божий (Быт. 1, 26-27; 2, 7). Вследствие этого душа человека обладает всеми отличительными особенностями, которые присущи высочайшему Существу Бога, хотя, конечно, несравненно в меньшей степени — насколько конечное ниже бесконечного и ограниченное — всесовершенного.
Исходя из этого положения, христианская догматика, сообразно своему учению о Боге как высочайшем разумно-свободном, личном и вечном Духе, развивает свое учение о высших, присущих лишь душе человека силах, способностях и стремлениях, характеризуя человека по его духовной природе как разумно-свободную личность, как самосознающее и свободное «я». Наделенная высшими силами и способностями душа человека предназначена Творцом к вечному существованию или бессмертию и, как таковая, способна развиваться до высшей степени нравственного богоподобия.
Такого рода учение о душе человека, ее природе, силах и способностях христианская догматика основывает непосредственно на данных Божественного Откровения и как лучшее разъяснение и подтверждение своих положений приводит святоотеческое учение по данному вопросу, учение, основанное на данных опытной психологии. Рассмотрим частности христианского догматического учения о душе человека сравнительно с так называемой душой животных.
Отвлеченное мышление, самосознание — характерные черты человеческой души
Дух человеческий называется разумным в том смысле и отношении, что своей мыслительной способностью в состоянии познавать окружающий мир как при посредстве внешних впечатлений и ощущений, так и путем отвлеченного мышления на основании присущих духу высших идей. Мышление последнего рода составляет главную и существенную черту человеческого духа. Этим отвлеченным путем мысли он в состоянии достигать своего высшего назначения — познания высочайшего Существа Бога и уяснения высших требований нравственного закона — главной основы своей нравственнопрактической жизни.
Для мышления в сфере идей имеется величайший простор как в отношении воображаемых предметов, так и в отношении разнообразных качеств и свойств последних. Начиная с отвлеченных общих понятий о предметах известного рода, ум человеческий переходит к заключениям о более общих понятиях, доходя до первой причины всего сущего — Творца Бога. Обладая свойством и способностью отвлеченно мыслить, дух человеческий простирается и в свои внутренние психологические сферы и оттуда извлекает нужные материалы для познания собственного существа, своего внутреннего «я».
Словом, широкие пределы и глубокие основы мыслительной способности человеческого духа составляют его первое и главное отличительное свойство, которое характеризует духовное человеческое начало, в сравнении со всякого другого рода низшими проявлениями познающей силы. На это высокое свойство человеческого духа и указывает нам христианская догматика, когда называет человека разумным существом.
В самом деле, человек, как носящий в своей душе образ Божий и таким образом являющийся самым близким сотворенным существом к высочайшему Существу Творца, призван отображать в себе высочайшее Существо Бога. Если так, то естественно, что дух человека, призванный к такой высокой цели, должен быть наделен своим Творцом необходимыми для достижения указанной цели средствами — высокой мыслительной способностью, дающей возможность познавать своего Творца. Божественное Откровение, действительно, давая знать человеку о цели его бытия и средствах для достижения этой цели, в многочисленных местах свидетельствует об уме человека, наделенном высокими силами и способностями.
Так, например, в следующих местах Св. Писания ясно говорится про самосознание человека, являющееся, как мы сказали, одним из высоких признаков человеческого духа. Ибо кто из человеков знает, что в человеке — говорит ап. Павел,— кроме духа человеческого, живущего в нем (1 Кор. 2, 11)? Тот же апостол говорит о духе человеческом, что соединяющийся с Господом есть один дух с Господом (1 Кор. б, 17), показывая этими словами, что ум в своем познании простирается до высочайшего Существа Бога. О ясном сознании и самосознании человеческого духа говорил Сам Христос Спаситель, когда призывал Своих слушателей к заботе со стороны каждого о своей душе (напр. Лк. 17, 33; Мф. 16, 26). Само собою разумеется, что для того, чтобы дать известное направление своей психической деятельности, о которой говорит Спаситель, необходимо иметь понятие о различных ее сторонах, дабы исполнить именно то, что законно в соответствии с Божественной волей.
В понятие разума человека как духа сознающего и самосознающего, по данным христианской психологии, Св. Отцами и Учителями Церкви также включается особенность мыслительной способности человека. Так, по словам свт. Афанасия Великого, человек как существо разумное может видеть и сознавать своим умом и то, чего нет на месте перед глазами или под руками; если же ум устремляется к чему-либо окончательно своею мыслью, то не иначе, как после обдумывания и решения, что это есть наиболее подходящее или лучшее.
Происходит же это оттого, что разум человеческий относится к телесным чувствам и передаваемым через них впечатлениям не как невольный раб, а как полновластный правитель и судья, и располагает и пользуется ими по своему усмотрению. Поэтому он часто, если не хочет, не обращает никакого внимания на те впечатления, которые переносятся к нему извне находящимися в бодрствовании те¬лесными чувствами. По этой же самой причине и в то время, когда чувство находится в состоянии полного бездействия или покоя, он может предаваться разного рода мыслительным работам и, что важнее всего, может созерцать то, что вне и выше чувств и выше самого человека.
Мысль о том, что разуму человека принадлежит способность отвлеченно и широко мыслить — созерцать высшие идеи и высочайшее Существо Бога,— развивают блж. Феодорит и св. Иустин. Первый говорит, что ум человека в одно мгновение обтекает и восток и запад, и север и юг, и небесное, и преисподнее, хотя не сущностью, а только одним воображением. По словам второго, душа человека при известных условиях может созерцать Бога, по¬тому что ей дарована способность мыслить и дано око ума, способное созерцать истинно Сущее.
О нравственной свободе человека
Определяя и уясняя другую высшую сторону человеческого духа, христианская догматика называет последний свободным. Смысл этого определения опять-таки становится понятным из сопоставления христианского понятия о свободе человека с высочайшей и совершеннейшей свободой Творца Бога. Поскольку высочайшее Существо Бога определяется как всесовершенная святость, и направление Его Божественной воли понимается как безусловно доброе, постольку и духу человеческому в системе христианского вероучения приписывается возможность произвольного выбора и свободного влечения к нравственному добру как началу, вполне согласному с Божественной волей.
Понимаемая в таком смысле и значении нравственная свобода человеческого духа является тем другим высшим его качеством, которое характеризует дух человека как высшее в сотворенном мире начало, близкое к всесовершенному Духу Бога. В самом деле, в данное понятие о свободе человеческого духа входят опять такие свойства и качества духовного порядка, которые обнаруживают в нем черты разбора и различения в сфере отвлеченных идей, присущих, как уже замечено выше, особому и сродному с Божественным умом самосознающему духу человека.
Словом, эта вторая сторона проявления человеческого духа, как и первая, характеризует, по учению христианской догматики, человека как высшее и особенное по своей духовной природе существо в сотворенном мире и поэтому обособляет жизнь человека, как построенную на высших началах, присущих лишь богоподобному существу.
О свободе человеческого духа как внутреннем его самоопределении сообразно с высочайшей Божественной волей, открытой человеку как в прирожденных его душе нравственных началах, так и в высочайшем Божественном слове, свидетельствует все Божественное Откровение обоих Заветов. Так как в слове Бога, возвещенном людям через Его избранников, указываются высшие пути к достижению вечной правды и предлагаются средства к достижению нравственного богоподобия или духовного единения со святейшим Существом Бога, то само собой предполагается и обнаруживается в человеке способность избирать известный ряд действий свободно и непринужденно.
Поскольку же предлагаемое высшее состояние человеческого духа понимается как достижение последним идеальной истины и правды — понятий чисто идейного характера,— постольку нравственная свобода человека получает свой особенный и опять- таки наивысший смысл и значение. Наружу снова выступают высшие проявления духа в форме нравственных идей, характеризующих, как уже сказано, дух человека с особенной, ему лишь свойственной и высшей стороны.
Отдельных изречений слова Божия о нравственной свободе человеческого духа в Св. Писании можно привести множество. Начиная с завета Бога первым людям не вкушать от запрещенного плода, в чем испытывалось доброе направление воли наших прародителей, и кончая словами Христа Спасителя и Его учеников — апостолов, предлагавших людям принять или отвергнуть возвещаемое ими учение о царствии Божием, можно представить множество мест Св. Писания, прямо говорящих о нравственной свободе человеческого духа.
Христос Спаситель много раз говорил своим собеседникам и совопросникам: Если хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди (Мф. 19, 17). Апостолы по отношению к уверовавшим замечают: Все испытывайте, хорошего держитесь (1 Фес. 5, 21) И т. д.
Подобным образом и в указанном смысле понимали свободу человеческого духа и Отцы Церкви. Так, по словам св. Иустина, Бог создал человека подобно Ангелам, со свободной волею для делания правды, создал способным избирать истинное и делать доброе, а не таким, как другие твари, например, деревья и четвероногие, которые не могут действовать свободно. Иначе бы и человек, если бы не свободно избирал доброе, но был сотворен таким, не был бы достоин награды или похвалы, равно как не мог бы быть по справедливости наказан, если бы был худ не сам по себе, но потому, что не мог быть иным по рождению.
Святой Ириней пишет: «От самого человека, от его свободной воли зависит — удержаться ли на той высоте чести, которой его сподобил Творец, или же, ниспав долу, сравняться с бессмысленными скотами и уподобиться им».
По словам свт. Григория Нисского, душа прямо показывает свою царственность, превосходство и возвышенность над всем низменным уже тем, что, ничему не подчиняясь, сама свободно и полновластно располагает своим собственным желанием, «ибо кому иному это свойственно, как не царю»?
О религиозных чувствах человеческой души
Третья сторона человеческого духа, проявляющаяся как чувство любви, носит высший характер и свойства, поскольку сердце человека, средоточие его чувственной жизни, устремляется к высочайшему Существу Бога. Религия, корень которой в высокой и чистой любви человека к его Творцу, красноречиво являет отличительные свойства человеческого духа, рассматриваемого со стороны появления его чувств. И в данном отношении ясна та сторона факта, что дух человеческий наделен высшими способностями, проявление которых совершается в высшей сфере отвлеченной духовной деятельности. Любовное отношение, в высшем и полном значении этого слова, человека к Богу, как сына к своему Отцу, носит характер созерцания верховного блага и чувства глубокой признательности конечного к бесконечному, поскольку первое считает последнее сродным себе по своей духовной природе.
Эта третья сторона человеческого духа, характеризующая его с самой высокой стороны, поскольку чистое начало любви, соединенное с другим высоким началом — началом сознания, в понятии человека занимает самое почетное место,— утверждается в христианском вероучении также на основании свидетельств Божественного Откровения и святоотеческого учения. Понимая религию как взаимное общение Бога и человека, как отношение бесконечного Духа к сродному Ему духу конечному и обратно, следует принять во внимание, что все слово Божие красноречиво указывает как на отличительную особенность человеческого духа на его религиозность.
Все заветы Бога с людьми через праотцов, пророков и, наконец, через Спасителя мира говорят ясно о том, что человек призван к духовному единению с высочайшим Существом Бога, в чем и заключается конечная цель бытия человека. Для достижения этой цели Творцом даны и необходимые чело¬веку средства, которые, действительно, по свидетельству Божественного Откровения, во все времена человеческого существования имели свое приложение и проявление. История религиозного культа у всех народов, о чем ясно свидетельствует Библия, обнаруживает в человеке его религиозность, как проявление его чувства любви к своему Создателю.
Уясняя этот предмет христианского учения, Св. Отцы с особенною настойчивостью отмечали религиозное единение человека с Божеством как такое состояние человеческого духа, в котором всего ярче проявляется его особенность. Так, Лактанций говорит в том смысле, что религия составляет едва ли не самое главное, что отличает человека от бессловесных, так как последние никакого понятия о Боге не имеют. Между тем человек, это небесное, по своему происхождению, существо, непрестанно стремится к Богу как к чему-то себе родственному, как к своему верховному Началу, ища и чая единения с Ним.
По словам свт. Григория Назианзина , тогда как все прочие твари, не исключая и одушевленных, далеки от Бога и ничего общего с Ним не имеют, дух человеческий как дыхание Божие, как отблеск Божественного Света составляет нечто весьма близкое и родственное с Ним. Поэтому Божесвеянный Свет влечет его к Себе вверх, привлекает к единению с Богом, и сам человеческий дух стремится к этому единению, не лишенный возможности и надежды через свое стремление даже достигать самого внутреннего единения с Богом или обожения, что составляет высокую тайну.
Лактанций — один из учителей Церкви.
О бессмертии человеческой души
Соединяя в одно целое свое учение о трех высших проявлениях человеческого духа, проистекающих из его особенной природы, и характеризуя вообще духовное начало в человеке духом личным — под личностью разумеется самосознающее и свободное «я»,— христианская догматика указывает как дополняющую или лучше вытекающую из данного понятия о духе черту бессмертия человеческого духа. Данная особенность человеческого духа сама собой обнаруживается, поскольку дух человеческий признается за самостоятельное, личное, с признаками свободы и сознания начало, отображающее в себе Вечный Дух Бога.
О бессмертии человеческой души в Св. Писании много раз говорится и даже указывается то или иное ее состояние в вечности, разное для людей нравственно добрых и злых. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его — говорится в кн. Екклесиаст (Еккл. 12, 7). Не убойтесь убивающих тело, души же не могущих убить,— говорил Христос Спаситель Своим ученикам, посылая их на проповедь (Мф. 10, 28; 22, 31; 17, 3, 4; Мк. 9, 4, 5; Лк. 9, 30; 1 Цар. 28, 11-15).
У Отцов Церкви также находим учение о бессмертии как особенности человеческого духа. По словам Афинагора , «Бог создал нас не как овец или скотов, не понапрасну и не для того, что бы мы погибали и уничтожались. Тем, которые носят в себе образ Самого Бога, владеют умом и одарены разумом, Творец определил существовать вечно, чтобы они, познавая своего Творца и Его силу и премудрость и следуя закону правды, безбоязненно пребывали во веки с тем, с чем проводили предшествующую жизнь, находясь в тленных земных телах».
О душе животных — неразумной и бессловесной
Духовная природа человека, являясь самосознающим, свободным духовным началом, весьма резко отличается от каких бы то ни было высоких проявлений животной силы. Напрасно мы стали бы искать в Св. Писании указания на какие бы то ни было, хотя до известной степени приближающиеся к проявлениям человеческого духа, проявления души животных. Св. Писание с первых же строк Библии смотрит на душу животных как на жизненную силу, которая одушевляет животные организмы и дает им лишь то, что необходимо для поддержания их телесной жизни. Животные, как и вся видимая природа, предназначены Творцом на служение человеку.
Поэтому естественные отправления животного организма сравнительно с проявлениями человеческой природы носят низший характер и во всяком случае не могут быть поставлены в ряд с высокими проявлениями человеческого духа. Священное Писание вообще характеризует мир животных одним названием «неразумной твари», давая тем понять, что и речи быть не может о каких-нибудь высших, с человеческой точки зрения, жизненных отправлениях животной природы. На эти последние Св. Писание всегда указывает человеку как на жизненные проявления низшего характера и по сему самому как на далеко недостойные подражания со стороны человека.
Смысл и значение такого рода указаний в Св. Писании понятны сами собой, поскольку принимается во внимание та высшая сторона человеческого духа, по которой он определяется как дух разумно-свободный и потому подобный Духу Божественному. Обращаясь к свидетельству слова Божия, определяющего мир животных с указанной стороны, мы, между прочим, находим такого рода замечания касательно внутренней стороны животной природы: беззаконники, как бессловесные животные, водимые природою, рожденные на уловление и истребление, злословя то, чего не понимают, в растлении своем истребятся (2 Пет. 2, 12).
В другом месте говорится, что нечестивые злословят то, чего не знают; что же по природе, как бессловесные животные, знают, тем растлевают себя (Иуд. 1, 10).
Такого рода общие замечания Св. Писания о внутренней стороне животной природы, которая определяется одним названием неразумной или, что то же, бессловесной — поскольку язык есть прямое и внешнее свидетельство разума как высшей стороны духа,— находят для себя некоторое раскрытие и пояснение в учении Св. Отцов Церкви, отчасти рассматривавших и сопоставлявших природу человека и природу животных.
Так, прежде всего, о главном и существенном свойстве человеческого духа — его разуме — со стороны Св. Отцов замечается, что это высшее начало человеческого духа как самосознающего у животных отсутствует. Последние живут низшей стороной сознающего духа, которая на языке человеческом известна под названием врожденного инстинкта. У животных нет способности отвлеченного мышления и различения добра и зла, поскольку у них отсутствует самосознание. Они не могут подняться в область отвлеченных понятий и тем более в сферу идей, где свободно витает дух человека.
О познании животными окружающей их среды свт. Афанасий Великий замечает: «Неразумные и бессловесные животные видят и познают только то, что находится перед их глазами, а также без всякого рассуждения и разбора накидываются на то, что привлекает к себе их чувства». Святой Иустин в подобном роде и далее развивает данную мысль, говоря: «Что касается душ животных, то они, не имея способности мыслить, вовсе не могут видеть Бога».
Умственная, в узком смысле слова, деятельность животных весьма ограничена и касается лишь области, непосредственно имеющей отношение к поддержанию их животной жизни. Возможности усовершенствования ума животные не имеют. В противном случае, ум животных переступил бы свои границы и, так как высшей в сотворенном мире духовной сущностью является душа человека, мог бы перейти или, точнее сказать, приблизиться к самосознающему духу человека. Подобного явления, по учению христианской догматики, никак нельзя допустить.
Об отсутствии у животных понятия о нравственной свободе и о Боге
Что сказано относительно крайней ограниченности познающей силы животных, то же, и с еще большим ограничением, нужно сказать, согласно с учением Св. Отцов, и о другой стороне души животных, рассматриваемой совместно с душою человека. О свободе в мире животном, в том значении этого слова, в каком оно понимается в отношении к душе человеческой, о чем сказано выше, не может быть и речи.
Поскольку у животных отсутствует идея выбора между добром и злом и их различения, и вообще какая бы то ни было идея, им ни под каким видом нельзя приписывать свободу. Животные не имеют и не могут иметь понятия о должном, честном и вообще добром. Отсюда, само собой разумеется, они не считают себя и нравственно ответственными за какие бы то ни было проявления своего внутреннего начала. Произвольность же движения или свободного перемещения с места на место вовсе нельзя назвать свободой в точном значении этого слова. Касательно свободы у животных Св. Ириней вообще замечает: «Существа неразумные ничего не могут делать по своей воле, а с необходимостью и невольно влекутся к добру и имеют всегда одно чувство и один нрав, поскольку не могут быть иными, чем сотворены».
О высшем проявлении чувства со стороны животных также говорить не приходится на тех же основаниях, которые не допускают признать у них разум и свободу. Для того, чтобы любить, например, кого-нибудь высшею любовью, необходимо иметь представление о предмете любви как совершенстве с какой бы то ни было стороны. Разумеется, этого идейного отражения предмета любви в душе животных быть не может, поскольку их привязанность носит характер чувственности или инстинкта как низшей стороны животной жизни души.
Святые Отцы, рассматривая с этой стороны душу животных и душу человека, указывали как на очевидную грань между первыми и последним на наличие у человека религиозности или духовного, на основании любви, общения с Богом и полное отсутствие этого общения со стороны животных. Эту мысль развивают Лактанций и свт. Григорий Назианзин. По словам последнего, «все прочие твари (человек исключается), не исключая и одушевленных, далеки от Бога и ничего не имеют с Ним общего».
Животные, душа которых наделена указанными низшими свойствами, предназначены для жизни на земле на потребу человека. Священное Писание, естественно, не признает продолжения жизни души животных в вечности, к которой предназначена Творцом душа человека. Если этой мысли прямо и не развивает Св. Писание, а на умолчание по данному предмету нельзя крепко опереться как на доказательство, то можно воспользоваться, согласно с учением христианской догматики, словами Св. Отцов. Так, Афинагор, говоря о бессмертии человеческой души, замечает: «Бог создал нас не как овец или скотов, не понапрасну и не для того, чтобы мы погибали и уничтожались, или чтобы жили только на короткое время возжигаемою, а потом совершенно угасающею жизнью. Такую жизнь, я думаю, Бог уделил животным, пресмыкающимся, летающим, плавающим, или, вообще сказать, бессловесным».
Отличие души человека и души животных — опровержение теории эволюции
Сводя в одно целое все сказанное, по учению христианской догматики, с одной стороны, о душе человеческой, а с другой — о так называемой душе животных, мы должны в заключение признать следующие несомненно существенные свойства человеческой души, резко отличающие ее от души животных. Дух человека должен быть признан высшим духовным самостоятельным началом и как такой представляет собой дух самосознающий и свободный. Как разумно-свободное духовное начало душа человека обладает способностью существовать
вечно по примеру Бесконечного Духовного Начала, образом Которого и является дух человека.
Более частными чертами, характеризующими уже отдельные силы человеческой души, является ее способность к отвлеченному мышлению, созерцание идей, ее стремление к нравственному совершенству и высшее духовное единение в форме религии. Общими свойствами человеческого духа, обнаруживающимися во всех этих направлениях, является его способность к развитию и усовершенствованию до степени возможно близкого подобия Духу Бесконечному. В сравнении с такими свойствами и харак¬тером сил и способностей человеческой души, свойства души животного являются лишь слабым отображением низшего начала психической жизни, по природе своей подобного Духу Божественному.
Все проявления животной жизни не отмечены чертою самосознания, сознания личности, своего «я». Словом, у животных полностью отсутствует способность отвлеченной мысли со всеми проистекающими и зависящими от нее обнаружениями духа в области ума, воли и чувства.
Поэтому излишне, по данным христианской догматики, говорить о каких-то степенях последовательного развития духовного начала у низших, а затем у более совершенных организмов и, наконец, у человека, что силятся доказать материалисты и естествоиспытатели.
Если сравнить такой вывод христианской догматики с данными новейшей опытной психологии, то между первым и последними не получится существенного различия. Никогда, нигде и никто не открыл перехода от самых высших животных, каковыми являются обезьяны, к человеку, или, говоря точнее, перехода духа животных — познающего, в человеческий — самосознающий. Ни одна обезьяна никем не признана личностью, и данных для такой метаморфозы не имеется.
Очевиднейшим доказательством глубокого различия между животными и человеком, неразумною душою первых и разумно-свободным духом последнего, по заключению психологов, что также отмечает и Библия, называя животных бессловесными, служит язык человека, даже слабых признаков которого не замечается у животных. Основу языка, как известно, составляют членораздельные звуки человеческого голоса, способные передавать все мельчайшие оттенки человеческой мысли. Построенный на таком богатом основании, язык человека способен выражать и является необходимым проявлением накопившихся в уме человека тех или других понятий, суждений и умозаключений. Естественно, что со все большим развитием человеческой мысли, все далее и далее развивается и язык человека, совершенствуясь в форме выражения самых отвлеченных понятий и идей.
Ничего подобного по своему существу и объему не представляет звуковая передача душевных состояний со стороны животных друг другу. Нет спора, что тревожный крик курицы прекрасно понимают цыплята, считая его за сигнал беречься опасности, и что другие подобные извещения через посредство голоса одних животных понимаются другими их товарищами, тем не менее все звуковые проявления душевного настроения животных далеки от чести получить название языка в точном значении этого слова.
Три дня рождения человека
Митрополит Новгородский Григорий
У всякого истинного христианина не один день рождения, а три. Первый день рождения есть тот, в который мы родились на свет. В этот день рождения мы получили от Господа Бога телесную жизнь и сделались человеками, т.е. лучшим созданием Божиим на земле, созданием умным и словесным. Поскольку все мы родились весьма бессильными и не способными помочь себе, Бог вложил в сердце нашего отца нежную любовь к нам, еще более нежную любовь в сердце нашей матери, и как бы сказал им: «Заботьтесь о рожденных вами, воспитывайте их, вверяю их вашей любви!» И как они заботились о нас! Как любили нас!
Господь Бог даровал нам не только телесную жизнь, но и духовную, и о сохранении ее заботится гораздо более. Через прародительский грех мы сделались, как всем известно, нечистыми, весьма склонными к греху и неспособными для царствия небесного. Поэтому Господь Бог благоволил послать к нам Своего Единородного Сына, Который Своей смертью очистил, освятил и даровал право на небесное царство тем, кто будет веровать в Него и примет святое Крещение.
Это второй день нашего рождения. Первое рож¬дение сделало нас людьми, второе — христианами, чадами Божиими. Первое рождение дало нам жизнь телесную, земную, второе — жизнь духовную, небесную. Наше Крещение Сам Иисус Христос называет рож¬дением: Если кто не родится от воды и Духа, не поможет войти в царствие Божие (Ин. 3, 5); а св. апостол Павел — банею пакибытия (Тит. 3, 5).
Если эта истинно духовная жизнь, получаемая посредством веры и св. Крещения, впоследствии, в годы зрелости и рассуждения, сохраняется, питается и укрепляется, если душа, через святую, постоянную и сильную любовь к Богу, созревает для вечности, то, наконец, приходит к нам третий день рождения — день смерти. Потому что для истинного христианина умереть — значит то же, что родиться в вечную жизнь. И первые христиане, как говорит история, всегда торжественно праздновали день смерти святых мучеников, как день их рождения в жизнь вечную и истинно блаженную.
Первое рождение вводит нас в настоящий мир, второе — в царствие Божие на земле, третье — в царство Божие на небесах, в небесное блаженство. Первое рождение бывает с болезнью и плачем. Таким бывает и второе рождение; если оно было утрачено соделанными после Крещения грехами, то совершается посредством истинного покаяния. Так же болезненно бывает и третье рождение, когда наша грехолюбивая душа разрешается от своего тела. Впрочем, за этим последним рождением начинается жизнь истинная, вечная, в которой для истинного христианина уже нет ни плача, ни вопля, ни болезни (Апок. 21, 4),— ничего неприятного и горького.
Итак, у всякого истинного христианина подлин¬но три дня рождения. Но из всех этих дней рождения самый важный — третий,— т. е. день смерти; потому что только день смерти решает, какова должна быть и будет наша не временная, но всегдашняя, вечная участь. День смерти заставляет уже весьма многих, родившихся на сей свет, проклинать день своего телесного рождения и вопить: «Горе мне, что я родился!» Весьма жалко, если кто-нибудь из нас будет умирать так ужасно и потом подвергнется еще более ужасной участи в аду!
Смерть — рождение, или переход в жизнь будущую — для многих должна быть весьма страшна, и посему всем нам должно употреблять все возможное, чтобы проводить настоящую жизнь в соответствии с тем, для чего Господь Бог дал нам ее. Мы родились не для того, чтобы только жить, или жить, как нам хочется, но для того, чтобы жить так, как угодно Господу Богу. А Господу Богу угодно, чтобы мы жили в здешней жизни свято. Сия есть воля Божия - святость ваша, - говорит св. апостол (1 Фес. 4, 3). Для сего дана нам земная жизнь! И без святости нет истинного блаженства: хранящий закон - блажен (Прит. 29, 18); нечестивые же в день злой погибнут (Прит. 16, 4),— говорит Премудрый.
Кто в продолжение своей земной жизни прежде всего заботится о том, чтобы более и более познавать Бога и свои обязанности; кто непрестанно трудится над тем, чтобы истребить в себе пороки, возрастании в душевной доброте и верно исполнять свои обязанности из любви к Богу; кто словом и делом распространяет около себя в жизни свет, утешение, радость и благословение, тот живет не напрасно, у того жизнь, в каком бы состоянии он ни был, многоценна перед Богом. Но кто живет для того, чтобы только есть, пить, играть, гулять или еще и бесчинствовать, удовлетворять свои плотские склонности, исполнять не Божию волю, а собственную, кто обращает внимание только на жизнь настоящую, а о будущей почти и не думает, кто заботится только о нужном для своего тела, а о своей душе забывает, тот ведет жизнь, подобную жизни бессловесных животных, жизнь такого человека перед Богом не стоит ничего, и о ней нередко должно сказать то же, что Спаситель сказал о Своем несчастнейшем ученике: лучше было бы этому человеку не родиться (Мф. 26, 24).
— Сколько тебе от роду лет? — спросил некто одного столетнего старика.
— Пятьдесят,— отвечал он.
— Только пятьдесят? — С изумлением сказал спросивший.
— Пятьдесят,— опять отвечал старик.—Только пятьдесят лет я живу с умом и для Бога. Первые пятьдесят лет, проведенных в греховной легкомысленнос¬ти, не могу причислить к моей жизни. Эти годы не были жизнью: моя душа тогда не чувствовала себя; тогда во мне жили различные страсти и я был, так сказать, в умопомешательстве. Тогда я не жил!
Этот старик рассуждал о годах своей жизни весьма справедливо, потому что на самом деле важность жизни заключается не в том, долго ли кто жил, а в том, хорошо ли жил. Если спросить нас о годах нашей жизни в этом смысле, то весьма многие, поступая искренно и по совести, сказали бы: Я жил еще только один, два, три года, и так далее,— а многие, может быть, сказали бы: Я еще вовсе не жил!
Чаще вспоминайте о днях своего рождения и о том, для чего мы все рождаемся! Ибо что нам в жизни, если проводить ее в грехах, которые принесут вечные ужаснейшие страдания без всякой надежды на отраду! Будем жить так, чтобы нам в вечности праздновать день нашей смерти как день нашего рождения для блаженства и день вступления в вечное блаженство.
--------------------------------------------
Издательство им. свт. Игнатия Ставропольского, строго соблюдая авторские права других издательств и авторов, считает, однако, неуместным понятие авторского права в издании православных книг, т. к. авторство слова Божия принадлежит Богу. По традиции не принято подписывать православные иконы, т. к. их автор — Святой Дух. Летописцы и многие древние духовные писатели по смирению скрывали свои имена. Мы будем рады любым перепечаткам книг нашего издательства, кроме особо оговоренных, авторы которых против переиздания без их согласия. Если какую-либо книгу нашего издательства перепечатают, это будет свидетельствовать только о том, что книга хорошая и нужна людям.
Информация о первоисточнике
При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна.
При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка:
"Издательство им. свт. Игнатия Ставропольского" (http://na-lazarevskom.ru/izdatelstvo-im-svt-ignatija/).
Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир. Электронная библиотека" (lib.pravmir.ru).
© Онлайн библиотека сайта Православие и мир, 2011–2024
