Цвет фона:
Размер шрифта: A A A
Святитель Иоанн Златоуст, собрание сочинений. Том пятый. Книга первая

святитель Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский

Святитель Иоанн Златоуст, собрание сочинений. Том пятый. Книга первая

Показать содержание

1. БЕСЕДА на псалом 3.

 

БЕСЕДЫ НА ПСАЛМЫ

ТОМ 5

 

Предлагаемые в настоящем томе Беседы св. И. Златоуста на Псалмы Да­вида принадлежат к лучшим его творениям и происхождение их отно­сится к наиболее цветущему периоду его проповеднической деятельности в Антиохии (с 393 по 397 гг.), хотя окончательная форма этим беседам могла быть придана и позже. Можно думать, что великий учитель последова­тельно дал в своих Беседах толкование на всю Псалтирь, но до нас до­шли они не все, так что и начинаются они прямо с изъяснения 3-го псалма.

 

 

БЕСЕДА НА ПСАЛОМ 3

"Псалом Давида, когда он бежал от Авессалома, сына своего.

Господи! как умножились гонители мои! Многие восстают на меня"  (ст.1, 2).

 

1. Псалом Давиду, внегда отбeгаше от лица Авессалома сына своего,

2. Господи, что ся умножиша стужающии ми? мнози востают на мя,

3 мнози глаголют души моей: нeсть спасeния ему в Бозe его.

4 Ты же, Господи, заступник мой еси, слава моя, и возносяй главу мою.

5 Гласом моим ко Господу воззвах, и услыша мя от горы святыя своея.

6 Аз уснух, и спах, востах, яко Господь заступит мя.

7 Не убоюся от тем людий, окрест нападающих на мя.

8 Воскресeни, Господи, спаси мя, Боже мой: яко ты поразил еси вся враждующыя ми всуе, зубы грeшников сокрушил еси.

9 Господне есть спасeние, и на людех твоих благословение твое.

 1 Псалом Давида, когда он бежал от Авессалома, сына своего.

 2 Господи! Как умножились гонители мои! Многие восстают на меня.

 3 Многие говорят душе моей: "нет спасения ему в Боге его".

 4 Но Ты, Господи, заступник мой, слава моя, и Ты возносишь голову мою.

 5 Гласом моим ко Господу я воззвал, и Он услышал меня от горы святой Своей.

 6 Я уснул, спал и восстал, ибо Господь защитит меня.

 7 Не убоюсь множества людей, кругом нападающих на меня.

 8 Восстань, Господи! Спаси меня, Боже мой! Ибо Ты поразил всех, напрасно враждующих против меня, зубы грешников сокрушил.

 9 От Господа спасение, и на народе Твоем благословение Твое.

 

 

Значение надписания: "Псалом Давида, когда он бежал от Авессалома, сына своего". – Почему Да­вид был гоним Авессаломом? – Что бывает источ­ником греха, то служит и бичом наказания. – У боль­шинства людей домашние бывают врагами по при­чине грехов; подтверждение этого примером Давида, Израильтян во времена Судей, Адама, Даниила и про­рока из Иудеи. – Увещание – истреблять источник зол – грех. Гибель Авессалома и печаль Давида о погибающих.

 

Цари воздвигают победные статуи в честь военачальни­ков, одержавших победу; также начальники выставляют победоносные изображения и столбы в честь возниц и борцов, и заставляют вещество надписью, как бы устами, возвещать победу. Другие излагают похвалы победите­лям в книгах и письменах, желая показать, что в похва­лах сами они сильнее тех, кого хвалят. Ораторы и живо­писцы, резчики и ваятели, народы и начальники, города и селения, удивляются победителям; но никто не начертал изображения в честь бегущего и не воевавшего, как (делает) те­перь Давид, – потому что говорится: "Псалом Давида, когда он бежал от Авессалома, сына своего". И когда беглец удостаи­вается похвал? Когда изгнанник заслуживает надписи? Бегле­цов ловят, письменно объявляя о них, а не прославляют надписями. Но узнай, брат, причину такого надписания (псалма) и сохрани свою душу; пусть это повествование послужит тебе к исправлению жизни; пусть это гонение на праведника будет ограждением для ума твоего. Узнай, почему Давид был го­ним Авессаломом, дабы тебе, утвердившись на этом, как бы на основании, созидаться страхом Божием, – потому что как зда­ние без основания бывает непрочно, так и писание, если не видишь цели его, не приносит пользы.

Блаженный Давид в настоящем псалме имел целью научить добродетельной и целомудренной жизни, никогда не делать зла и не презирать законов Божиих, чтобы согрешив­ший не потерпел того же, что потерпел он сам. Да­вид бежал от сына своего, потому что удалился от чистоты; бежал от сына, потому что нарушил целомудренное супру­жество; бежал от сына, потому что убежал от закона Божия, который говорит: "не убивай, не прелюбодействуй" (Исх.20:13,14). Он ввел в дом свой чужую агницу, убив ее пастыря, и агнец из собственного дома его стал бодать своего пастыря; он внес войну в чужой дом, и из собственного дома его вос­стала против него война. Это не мое умствование, но изречение Божие; а где изъясняет Бог, там никто противоречить не может. А что действительно против Давида восстал сын его за то, что он убил Урию и взял жену его, о том послу­шай Бога, который сказал Давиду чрез пророка Нафана: "Я помазал тебя в царя над Израилем и Я избавил тебя от руки Саула": "и дал тебе дом господина твоего, и дал тебе дом Израилев и Иудин": "и, если этого [для тебя] мало, прибавил бы тебе еще больше. Зачем же ты пренебрег слово Господа, сделав злое пред очами Его? Урию Хеттеянина ты поразил мечом; жену его взял себе в жену. И так не отступит меч от дома твоего во веки" (2Цар.12: 7-10). Ты рассек мечом чужой дом, а я приготовлю меч на тебя в твоем доме: "вот, Я воздвигну на тебя зло из дома твоего", не откуда-нибудь извне, но "из дома твоего" (2Цар.12:11). Откуда источник греха, оттуда и бич наказания. Итак, потому он бежал от сына, что сделался беглецом и изгнан­ником по отношению к заповеди Божией. "Псалом Давида", когда он убегал "от Авессалома, сына своего". Лучше показать причину войны, чем повествовать о самой войне, дабы нам, уви­дев падение праведника, самим предостеречь себя от падения и избежать подобного наказания. Многие ведь и ныне ведут войну в домах своих: один встречает войну от жены, другой осаждается сыном, иной терпит неприятности от брата, иной от слуги, – и каждый мучится, досадует, сражается, при­чиняет войну и поражается войною; но никто не думает, рас­суждая сам в себе, что, если бы он не посеял грехов, то не возросли бы в доме его терния и волчцы, – если бы не под­ложил искр греховных, то не воспламенился бы дом его. А что домашние бедствия суть плоды грехов и что исполнителями наказания грешнику Бог назначает домашних его, об этом свидетельствует божественное Писание, которого нет ни­чего достовернее. С тобою ведет войну жена, при входе твоем встречает тебя, как дикий зверь, изощряет язык свой, как меч? Прискорбно, конечно, что помощница сделалась противни­цею; однако исследуй самого себя, не замышлял ли ты в юности чего-нибудь против какой-нибудь женщины, и вот оскорбление женщины отмщается женщиною и чужую рану вра­чует собственная жена твоя. Хотя сама действующая не знает этого, но знает врач – Бог. Он действует на тебя ею, как железом, и как железо не знает того, что делает, а знает совершающий железом врачевание – врач, так и здесь, хотя жена поражающая и муж поражаемый не знают причины по­ражения, но Бог, как врач, знает, что полезно. А что злая жена есть бич за грехи, об этом свидетельствует божествен­ное Писание; оно говорит, что грешному мужу дастся злая жена (ср. Сирах, гл.25 и 26). Она дастся ему, как горькое лекар­ство, истребляющее греховные соки. А что и нападения от де­тей суть также наказания за грехи, тому свидетель Давид, го­нимый сыном своим Авессаломом за беззаконную связь, как показывают вышеприведенные слова. И что братья враждуют против братьев также за грехи, о том свидетельствует книга Судей. Когда некоторые из колена Вениаминова соблудили с наложницей путешественника и она, не перенесши безмерной обиды, умерла, одиннадцать колен начали войну против одного; но так как одиннадцать колен отступили от Бога и прелю­бодейно обратились к идолам, то все одиннадцать были по­беждены одним коленом, и притом многократно были побеж­даемы им одним, между тем как над ним одержали только одну победу, – и братья воевали с братьями, потому что Бог за грехи их разрушал средостение греха (Суд.19 и 20). Когда одно колено соблудило с женщиной, а одиннадцать колен прелюбодейно обращались с идолами, то и те и другие были истреблены Богом, как написано: "Ты истребляешь всякого отступающего от Тебя" (Пс.77:27). Таким образом, братья воевали с братьями за грехи. Когда братья нападают на тебя, то не столько сетуй на них, сколько смотри на самого себя и тщательно исследуй, за какие грехи братья сделались твоими врагами. Впрочем, не все за грехи терпят нападения от братьев. Так Иосиф терпел нападения от братьев, но со­всем не за грехи; и Иов подвергался наветам жены, но со­всем не за грехи. У большинства людей домашние бывают врагами по причине грехов. Бывает, что и друзья за грехи обращаются во врагов, и прежде любившие начинают ненави­деть и отвращаться, потому что Бог попускает такую нена­висть между ними по известным Ему причинам. Так о егип­тянах написано в псалме сто четвертом: "Возбудил в сердце их ненависть против народа Его" (Пс.104:25). А Бог не попустил бы нена­висти, если бы прежде любовь их не была порочною. Кому лю­бовь служила к погибели, тому ненависть делается побужде­нием к добродетели. И рабы и подчиненные часто восставали на господ своих за грехи их. Так, посмотри, когда Адам еще не согрешил, тогда и звери служили и подчинялись ему, и он нарицал имена им, как рабам своим; а когда он запятнал лицо свое грехом, тогда звери не узнали его, и из рабов сделались его врагами. И как домашний пес служит тому, кто его кормит, боится и трепещет его, а если вдруг увидит его с лицом, запачканным сажею или покрытым чужою маскою, то бросается на него, как на чужого, и покушается растерзать его, так было и с Адамом: доколе он сохранял чистым лицо свое, созданное по образу Божию, дотоле звери подчинялись ему, как рабы, а когда он запятнал лицо свое непослушанием, то они не узнали в нем господина и стали враждовать против него, как чужого. Таким образом, и восста­ние рабов бывает воздаянием за грехи. Праведен был Даниил, и львы признали владычество его; они видели его невкусившим греха, и оставили непричастным наказанию (Дан.6:22). Согре­шил солгавший пророк, и встретил его лев на пути и умер­твил (3Цар.13:24); он запятнал себя ложью, и лев не узнал его. Если бы лев увидел в нем пророка, подобного Даниилу, то почтил бы его; но он нашел лжепророка, и потому напал на него, как на чужого; владыка солгал – и раб отвергнул вла­дычество его. Но что я говорю о домашних бедствиях, если и самое тело наше, которое всего ближе и любезнее нам, – если и оно порою враждует против нас, когда мы согрешаем, отмщая нам горячками и другими болезнями и страданиями, – если и раболепствующее тело наказывает владычествующую душу, когда она согрешает, не потому, чтобы оно хотело этого, но потому, что делать так заповедано ему? Об этом свиде­тельствует Христос, который сказал исцеленному расслаблен­ному: "вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже" (Ин.5:14). Итак, узнав, братия, что войны от домашних, родных и рабов, и болезни телесные большею частью бывают за грехи, будем истреблять источник зол – грех. Когда не текут потоки страстей, тогда реки вод Божиих веселят душу. Давид взял замужнюю жену, как чужое царство (ведь для всякого мужа единодушная жена есть царство, и не столько царь любит порфиру и диадему, сколько муж любит жену), – за то сын собственной жены его восстал на него, как тиран, намереваясь отнять царство у отца. Он взял насилием, и сам подвергся насилию; согрешил тайно, и обличен явно; ранил себя втайне, и при всех испытал на себе руку врача, по слову Божию: "ты сделал тайно, а Я сделаю это пред всем Израилем и пред солнцем" (2Цар.12:12). Впрочем, злоба Авессалома не достигла цели, и справедливо, – дабы отцеубийцы не приняли поступка его за правило отцеубийства; но, послужив как исполнитель наказания, он был сам убит как осужденный. Как на зрелищах дикие звери на одних нападают, а другими сами убиваются, – так Авессалом, напавши на Давида, был убит Иоавом (2Цар.18:14), и на высоком дереве повис тот, который превозносился пред отцом; удержан был расте­нием тот, который восстал против корня; в ветвях запу­талась ветвь, которая отломилась от отеческого расположения; удержан был за голову тот, который домогался овладеть го­ловою родителя; висел как плод от растения тот, который хотел истребить виновника естества своего; поражен был в сердце и убит в то самое место, где замышлял убийство.

Тогда можно было видеть удивительное зрелище: едучи на лошаке, он был удержан густыми ветвями дерева за густые волосы, и ветви держали за волосы тирана, причиняя ему самому боль в том самом месте, на котором он хо­тел носить отеческую диадему. Можно было видеть, как Авес­салом висел между небом и землею. Небо не принимало его, – потому что если оно отвергло первого возмутителя – диавола, то как оно могло принять второго возмутителя? Земля отвращалась от него, не терпя осквернения от ног отцеубийцы, – потому что если она поглотила Дафана, говорившего против Моисея, если разверзла уста свои на того, кто разверз уста свои на зло (Числ.16), то как она могла снести ноги, устремившиеся против родителя? Итак, когда Авессалом висел высоко на дереве, подошел к нему военачальник Иоав и вонзил три стрелы в сердце бессердечного, и, таким образом, поразил его в то самое место, где было вместилище беззакония. И, когда тот висел высоко на дереве, Давид воспел ему пре­красную надгробную песнь: "видел я нечестивца грозного, расширявшегося, подобно укоренившемуся многоветвистому дереву; но он прошел, и вот нет его; ищу его и не нахожу" (Пс.36:35, 36). "Псалом Давида, когда он бежал от Авессалома, сына своего".

Он убегал от сына не потому, чтобы боялся, но потому, что опасался убить его; он сам щадил его, как сына, но бывшие с ним не пощадили бы его, как возмутителя. Вот почему Давид, будучи гоним сыном и по­носим за него Семеем (2Цар.16), сам великодушно пере­носил все; но так как многие соблазнялись о нем, особенно возмутившиеся вместе с Авессаломом восстали против него, как бы оставленного Провидением, и говорили: ныне Давид оставлен, совершенно лишен всякой помощи; ныне Бог отсту­пил от него, как некогда от Саула; как тогда Он отсту­пил от Саула и был с Давидом, так ныне отступил от Давида и обратился к Авессалому; восстанем и нападем на него; нет для него спасения в Боге, – так как они говорили такие речи, то Давид, скорбя более об этом, нежели о дерз­ких поступках сына, вопрошает Бога: "Господи! как умножились враги мои! Многие восстают на меня"? Я осажден искушениями, окружен пото­ками зол, на меня сошел дождь бедствий, пришли реки вра­гов, подули ветры злых духов, и напали на дом мой, стараясь отлучить от Тебя душу мою; но, утвержденный на камне веры, я не падаю, а припадаю, чтобы узнать: "Господи! как умножились враги мои! Многие восстают на меня"? Тот, который от меня, против меня, но Ты – со мною. Против меня ведет войну моя утроба, мой народ следует за Авессаломом, мое войско вооружается против меня, мои овцы сделались волками, агнцы – львами, ягнята – бешеными собаками, и овны – бодливыми волами; но я скорблю не о себе, а оплакиваю их погибель (Тебе Спасителю воссылаю благодарность, потому что Тебе подобает слава и дер­жава ныне и присно и во веки веков. Аминь).

2. БЕСЕДА на псалом 4.

"Когда я призывал, услышал меня Бог правды моей" (ст.2)

 

1 В конец, в пeснех, псалом Давиду,

2. Внегда призвати ми, услыша мя Бог правды моея: в скорби распространил мя еси: ущедри мя и услыши молитву мою.

3 Сынове человeчестии, доколe тяжкосердии? вскую любите суету и ищете лжи?

4 И увeдите, яко удиви Господь прподобнаго своего. Господь услышит мя, внегда воззвати ми к нему.

5 Гнeвайтеся, и не согрeшайте, яже глаголете в сердцах ваших, на ложах ваших умилитеся:

6 пожрите жертву правды и уповайте на Господа.

7 Мнози глаголют: кто явит нам благая? знаменася на нас свeт лица твоего, Господи.

8 Дал еси веселие в сердцы моем: от плода пшеницы, вина и елеа своего умножишася:

9 в мирe вкупе усну и почию, яко ты, Господи, единаго на уповании вселил мя еси.

 1 В конец. Песнь. Псалом Давида.

 2 Когда я призывал, услышал меня Бог правды моей. В скорби Ты дал мне простор. Помилуй меня и услышь молитву мою!

 3 Сыны человеческие! Доколе вы (будете) упорны? Зачем любите суету и ищете лжи?

 4 Знайте же, что Господь сделал дивным преподобного Своего. Господь услышит меня, когда я воззову к Нему.

 5 Гневаясь, не согрешайте; о чем говорите в сердцах своих, (о том) сокрушайтесь на ложах ваших.

 6 Приносите жертву правды и уповайте на Господа.

 7 Многие говорят: кто явит нам благо? Запечатлелся на нас свет лица Твоего, Господи.

 8 Ты дал веселие сердцу моему, а они обогатились от плода пшеницы, вина и елея.

 9 С миром быстро усну и успокоюсь, ибо Ты, Господи, одного меня вселил с надеждою.

 

Чью молитву слышит Бог? – Под правдою разумеется вся добродетель всецело; от не­правды – и надменность. – И при праведности нужна мо­литва, как приносящая великие блага. – Мы не столько умоляем Бога чрез других, сколько чрез самих себя. – С каким расположением души нужно присту­пать к молитве? Распространение в скорби и слова апостола о плодах перенесения скорбей. Не смотря на свою правду, Давид молит о помиловании. – Свойства угодной Богу молитвы, которую Он слышит. – Кто разумеется под сынами человеческими тяжкосердыми и отчего происходит жестокосердие? – Зачем любите суету и ищете лжи. – Как события из жизни праведников ведут к Богопознанию? – Уверенность Псалмо­певца в том, что Господь услышит его молитву и почему многие бывают не услышаны? – Вредное дей­ствие несправедливого гнева и польза – справедливого. – Благотворность каждодневного суда совести. – Что на­зывается жертвой правды? – Безрассудство сомнений в Божественном промысле и сердечная уверенность Псал­мопевца в получении духовных, а также и земных благ. – Не Зевс и другие боги язычников посылают дождь и другие земные блага, и что такое Зевс. – Сви­детельство богодухновенных пророков о Боге откро­вения. – Мудрое распределение благ земных в мире; внутренний мир у людей, преданных Богу, и тяжкие бедствия внутренней борьбы, испытываемые теми, кто предан страстям. – Что значат слова: в мире вкупе усну и: единого на уповании вселил мя еси? – Увещание избегать общества порочных людей.

 

1. Пророк говорит это не для того, чтобы только мы знали, что он был услышан, но чтобы мы научились, как и мы, призывая Бога, можем быть скоро услышаны, и еще прежде окончания молитвы получить просимое. Пророк не сказал: после того, как я призвал, Он услышал меня; но: "Когда я взываю".

Так и сам Бог обещал, сказав некогда призывающему Его: "тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: "вот Я!" (Ис.58:9). Под­линно, не обилие слов умоляет Бога, но душа чистая и являю­щая добрые дела. Вот почему тем людям, которые живут порочно, а надеются умолить Бога обилием слов, смотри, что говорит Он: "и когда вы умножаете моления ваши": "и когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои" (Ис.1:15). Итак, молящемуся, прежде всего, нужно иметь твердую веру, и тогда про­симое непременно получится. Потому-то и пророк не просто сказал: "услышь меня", но с прибавлением: "Боже правды моей", выражая свою твердую веру в Бога и то, что он всегда с нею присту­пал к Нему. Никто пусть не думает, будто он превозносится, когда говорит это. Он говорит это не с тем, чтобы превоз­нести самого себя, но чтобы предложить некоторое наставление и увещание, весьма полезное для всех. Дабы кто-нибудь не ска­зал: он был услышан, потому что был Давид, а я не буду услышан, потому что я мал и незначителен, – он внушает, что и его Бог слушает не без причины, и тебя не слушает не напрасно и случайно, но всегда Он внимательно смотрит на дела. Если ты имеешь дела, которые могут ходатайствовать за тебя, то ты непременно будешь услышан; и напротив, если ты не имеешь их, то хотя бы ты был Давидом, ты не будешь в состоянии умолить Бога. Как любостяжательные не смотрят ни на достоинство других людей, ни на иное что, а только на их богатство, и, надеясь чрез них сделать все, обращаются к ним одним, – так и у Бога, любящего правду, кто приступает к Нему с нею, тот не отойдет, не получивши ничего, и напро­тив, кто приступит к нему без нее, или осквернившись противоположными ей пороками, тот, хотя бы просил тысячу раз, не будет иметь никакого успеха, потому что не имеет с собою того, что может умолить Его. Поэтому, если ты хочешь иметь какой-нибудь успех пред Богом, приступай к Нему, взяв с собою правду. Под именем же правды разумей здесь не часть добродетели, но всю добродетель всецело. Так праве­ден был Иов, имевший всю добродетель человеческую; он был не таков, чтобы от одного порока воздерживаться, а другому предаваться. И мы называем те весы правдивыми, ко­торые всегда одинаковы, которые не только золото могут взве­шивать верно, а свинец не верно, но одинаковы по отношению ко всяким веществам; равным образом и меру мы называем правдивою ту, которая всегда одинакова. Так и Иов был пра­веден, будучи одинаковым во всем. Не в имуществе только он соблюдал эту праведность, но и во всем другом, никогда не преступая меры. Об нем никто не может сказать, что в имуществе он любил справедливость, а в обращении с ближ­ними преступал меру, показывая себя гордым и надменным. Он весьма тщательно избегал и этого, почему и говорил: "если я пренебрегал правами слуги и служанки моей, когда они имели спор со мною; не Он ли, Который создал меня во чреве, создал и его и равно образовал нас в утробе?" (Иов.31:13,15). Ведь это величайшая неправда – быть гордым и надменным.

2. Как любостяжательным мы называем того, кто хочет присвоить чужое и не довольствуется своим, так и надмен­ным называем того, кто требует себе от ближнего больше, чем сколько ему следует, кто себя считает достойным всякой чести, а другого бесчестит. А это бывает не от чего другого, как от неправды. Что это действительно от неправды, видно из следующего. Бог создал как тебя, так и его, и все даровал тебе и ему равно и одинаково. Почему же ты от­вергаешь его, лишаешь чести, которую даровал ему Бог, не допускаешь его к участию в благах, но все присвояешь себе, и не только в имуществе, но и в чести делаешь его бедным? Бог даровал обоим вам одинаковую природу, удостоил одинаковых преимуществ, одинаково создал, – потому что слова: "сотворим человека" (Быт.1:26), относятся вообще ко всему роду человеческому. Почему же ты лишаешь его от­цовского имущества, приводишь в крайнюю бедность и при­свояешь себе принадлежащее всем? Но не таков был бла­женный пророк; потому он и говорил с дерзновением: "услышь меня, Боже правды моей". Так и Павел часто ставит себя на вид, не превозносясь и не надмеваясь, но, пред­ставляя себя примером для других, напр., когда он го­ворить: "желаю, чтобы все люди были, как и я", по воздержанию (1Кор.7:7). Так и Давид, по требованию обстоятельств, поставляя на вид свое мужество, являвшееся в нем при по­мощи Божией, говорит, что он и медведей умерщвлял и львов ловил, также не превознося самого себя, – да не будет, – а внушая чрез это доверенность к себе.

Но, может быть, скажет кто-нибудь: если я имею правду, то какая нужда и молиться, когда она одна может сделать все, и когда Подающий знает, в чем мы имеем нужду? Нужда потому, что молитва есть немаловажный союз любви к Богу, производит в нас навык собеседования с Ним и руково­дит к любомудрию. В самом деле, если обращающейся с необыкновенным человеком получает великую пользу от частого с ним обращения, то тем более – постоянно беседую­щий с Богом. Но мы не знаем, как следует, пользы от молитвы, потому что не внимаем ей со всем усердием и не упражняемся в ней по законам Божиим. Когда мы намере­ваемся говорить с кем-нибудь из людей, которые выше нас, то приводим в надлежащий порядок и внешний вид свой, и походку, и одежду, и все, и потом уже вступаем в разговор; а когда приступаем к Богу, то зеваем, почесываемся, обора­чиваемся во все стороны, бываем небрежны; преклоняем ко­лена, а сами блуждаем (мыслями) по площади. А если бы мы приступали с надлежащим благоговением и как подобает беседовать с Богом, то мы узнали бы, еще прежде получения просимого, сколь великую пользу мы получаем от молитвы. Человек, который научился беседовать с Богом, как подобает бе­седовать с Богом, делается ангелом: так душа его отрешается от уз плоти, так ум его возвышается и переселяется на небо, так он презирает все житейское, так он становится пред самым престолом царским, хотя бы он был бедным, хотя бы рабом, хотя бы простолюдином, хотя бы неученым. Бог требует не красоты речи и не слов изысканных, но красоты души; и когда она возгласит угодное Ему, то получит все. Видишь ли, какое здесь удобство? У людей, от желающего подойти к кому-нибудь, требуется быть красноречивым, уметь льстить всем окружающим начальника и придумывать много иного, чтобы лучше быть принятым. А здесь не нужно ничего, кроме одной бодрственной души, и нет никакого препятствия приблизиться к Богу. "Разве Я – Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали?" (Иер.23:23). Следовательно, от нас зависит быть далеко от Него, а Он всегда находится близко. Но что я говорю: здесь не нужно красноречия? Часто бывает не нужно и голоса. В самом деле, если ты скажешь лишь в сердце своем и призовешь Его, как должно, то Он и тогда скоро услышит тебя. Так Он услышал Моисея; так услышал и Анну (Исх.15:15; 1Цар.1:18). Нет при Нем воина, ко­торый бы отгонял приходящих, или копьеносца, который бы оттягивал время и говорил: теперь не время, теперь нельзя войти, приди после; но когда бы ты ни пришел, во время ли обеда, во время ли ужина, в самую ли полночь, Он стоит и слу­шает; хотя бы ты призвал его на площади, хотя бы на пути, хотя бы в спальне, хотя бы стоя пред начальником в суди­лище, ничто не препятствуете Ему услышать прошение, если ты призовешь Его, как должно. Нельзя сказать: я боюсь присту­пить и просить, – мой враг предстоит пред Ним. Здесь нет и этого препятствия, потому что Он не слушает врага и не отвергает твоего прошения, но всегда и постоянно ты можешь беседовать с Ним, и нет к тому никакого затруднения; здесь не нужно, чтобы вводили тебя придверники, домашние рас­порядители, надзиратели, стражи, или друзья, но когда ты при­ступишь сам собою, тогда особенно Он и услышит тебя, – тогда, когда ты не будешь просить никого другого.

3. Не столько мы умоляем Бога, прося чрез других, сколько сами от себя. Так как Он желает преданности от нас и делает все, чтобы мы доверяли Ему, то когда видит, что мы делаем это сами от себя, тогда особенно и внимает нам. Так Он поступил и с хананеянкой: когда Петр и Иаков ходатайствовали за нее, то Он не удовлетворил прошению; а когда она сама продолжала просить, то Он скоро да­ровал ей просимое (Мф.15:22). Если Он, по-видимому, не­сколько и медлил, то поступил так не для того, чтобы эта жена ждала, но чтобы она получила больший венец и продолжением просьбы более приблизилась к Нему. Будем же и мы с усер­дием обращаться к Богу; научимся, как совершать такое обращение. Не нужно ни ходить в музей [1], ни издерживать деньги, ни нанимать учителей, ораторов или софистов, ни тра­тить много времени, чтобы научиться такому собеседованию (с Богом); но достаточно только захотеть, и это искусство приобретено. И в этом судилище ты можешь говорить не только за себя самого, но и за многих других. И какая цель этого искусства собеседования? Возношение молитвы.

Нужно приступать к Богу с бодрственным умом, со­крушенною душою и с потоками слез, не просить ничего житейского, желать будущего, молить о духовном, не испра­шивать зла врагам, никому не помнить зла, исторгать из души своей все страсти, и таким образом, приступать с сердцем сокрушенным и смиренным, оказывать совершенную покор­ность, изрекать языком своим благословения, не быть причаст­ным ничему порочному, не иметь ничего общего с общим врагом вселенной, т.е. диаволом. Того, кто говорит с царем о других и в то же время имеет общение с его врагами, наказывают даже внешние (гражданские) законы. Поэтому и ты, если хочешь говорить (с Богом) о себе и других, старайся особенно о том, чтобы не иметь ничего общего с общим врагом вселенной. Таким образом, ты будешь праведным; а, будучи праведным, ты будешь услышан, имея правду своею заступницею. "В тесноте Ты давал мне простор", говорит про­рок. Не сказал: Ты прекратил скорби, или: Ты избавил от искушений, но: Ты сподобил меня устоять и "давал мне простор".

Действительно, мудрость и сила Божии открываются особенно из того, что Он не только прекращает скорби, но и в про­должение их подает великое спокойствие. Это и силу Божию показывает, и впадающих (в искушения) делает более любо-мудрыми, когда и дается простор, облегчающий скорбную душу, и не прекращается скорбь, возбуждающая его от лености и избавляющая от всякого усыпления. Но как, скажешь, может быть в скорби "давал мне простор"? Так, как было в пещи с тремя отроками, как было в львином рве с Даниилом (Дан. 3:24; 6:22). Бог тогда не погасил пламени, и однако, сде­лал, что они были на свободе; не умертвил львов, и однако, сделал, что он был в безопасности; хотя и там в пещи огонь оставался сильно горевшим, и здесь звери оставались зверями, но праведники наслаждались великим спокойствием. Впрочем, можно разуметь "давал мне простор" и иначе, именно: когда душа, огорчаемая искушениями, освобождается от стра­стей и других многих болезней, тогда она особенно наслаж­дается спокойствием. Многие, пользуясь благоденствием, пре­даются безрассуднейшим и мучительным для души их стра­стям – корыстолюбию, сластолюбию и многим другим порокам; а подвергшись скорби, освобождаются от всего этого и нахо­дятся в "просторе". Как страждущие горячкою, если бу­дут удовлетворять своим неуместным пожеланиям, т.е. упо­треблять в изобилии пищу и вино и тому подобное, то будут чувствовать большее стеснение; а если захотят немного испытать скорбь и потерпеть, то получат великое спокойствие; когда отвергнут то, что производит стеснение, тогда будут наслаждаться совершенным здоровьем, – так бывает и здесь. Ничто обычно не доставляет такого спокойствия, как скорбь, откло­няющая от всех забот житейских. Что было с иудеями, когда они терпели скорби, и когда наслаждались благоден­ствием? Не больной ли, расслабленной и непостоянной душе свойственно говорить следующее: "сделай нам бога, который бы шел перед нами: с Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что сделалось" (Исх.32:1)? И напротив, не любомудрой ли и свободной от житейских страстей душе свой­ственны те слова, которые они высказывали в молитве во время скорбей и которыми приобретали себе благоволение Божие? И этот самый пророк (Давид), когда благоденствовал, то как страдал, угнетался и мучился порочным пожеланием! А когда подвергался скорби, тогда, вы знаете, каким он наслаждался спокойствием: тогда не воспламенялся в нем огонь (страсти), но всякий такой пламень угасал. Подлинно, ничто не причи­няет нам столько страданий, как усилившиеся в душе стра­сти. Все другие бедствия действуют отвне, а эти рождаются внутри: отсюда и происходит особенно великое мучение. Хотя бы весь мир огорчал нас, но если мы не огорчаем сами себя, то ничто не будет для нас тяжким. Следовательно, от нас зависит – испытывать скорби или не испытывать скорбей.

4. А чтобы ты удостоверился и апостольским изрече­нием, какое происходит "простор" от скорби, послушай самого Павла, который о плодах скорби говорит: "от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает" (Рим.5:3-5). Видишь ли неизреченный "простор"? Видишь ли пристань веселия? "От скорби происходит терпение". Что может быть спокойнее человека тер­пеливейшего и могущего легко переносить все? Что может быть сильнее человека опытного? Что может сравниться с происходящею отсюда радостью? Три радостные последствия, гово­рит апостол, происходят для нас отсюда: терпение, опытность и надежда будущих благ. О них любомудрствует теперь и пророк, когда говорить: "В тесноте Ты давал мне простор". Сказав: "услышь меня", он говорит, в чем он услы­шан, именно: не касательно имущества, – потому что ничего подобного он не просил, – не в том, чтобы одолеть врагов, – потому что он не просил и этого, – но касательно спокойствия, бывающего среди скорбей. "Помилуй меня и услышь молитву мою". Что говоришь ты? Выше ты упомянул о правде, а здесь гово­ришь о милосердии и снисхождении: какая же здесь может быть последовательность? Великая и весьма сообразная с вышесказанным. Хотя бы мы сделали бесчисленное множество доб­рых дел, мы бываем услышаны по милосердию и человеколю­бию (Божию); хотя бы мы достигли самой вершины добродетели, мы спасаемся по милости (Божией). Отсюда мы научаемся, что и при правде нам нужно иметь сердце сокрушенное. Ведь и грешник, если будет молиться со смирением, которое есть частный вид добродетели, может успеть во многом; и пра­ведник, если приступит с гордостью, лишится всех благ. То и другое доказали примеры мытаря и фарисея (Лук.18). Вот почему нужно знать и способ молитвы. Какой же способ – молиться? Научись этому от мытаря, не постыдись иметь его своим учителем; он сделал это дело так совершенно, что простыми словами достиг всего. Так как душа его была хо­рошо настроена, то и одно слово было достаточно – отверсть ему небо. Как же она была настроена? Он признавал сам себя недостойным, ударял себя в грудь и не смел даже возвести очей на небо. Если и ты будешь молиться таким же образом, то молитва твоя будет легче пуха. Если грешник посред­ством молитвы сделался праведным, то представь, сколь ве­лик будет праведник, если научится возносить такую же мо­литву. Вот почему пророк и здесь не указывает просто на самого себя, но на свою молитву. Выше он указывал на правду, а здесь – на молитву: "помилуй меня", говорит, "и услышь молитву мою". Так и Корнилий был услышан потому, что ее имел своею предстательницею: "молитвы твои и милостыни твои", было ска­зано ему, "пришли на память пред Богом" (Деян.10:4). И действительно, услышаны бывают дела и добродетели, но молитвы не всякие, а только молитвы, совершаемые по закону Божию. Что же это за молитвы? Молитвы, в которых испрашивается то, что даровать прилично Богу, в которых не испрашивается от Него ничего противного законам Его. Но кто, скажешь, так дерзок, чтобы просить Бога об исполнении противного законам Его? Тот, кто просит Его против врагов своих, – потому что это несо­гласно с постановленным от Него законом. Он говорит: прощайте должникам вашим (Мф.6:12), а ты Его самого, повелевающего тебе прощать, призываешь против врагов своих. Что может быть хуже такого безумия? Молящемуся должно иметь вид, мысли и чувствования униженного просителя: зачем же ты принимаешь на себя другой вид, вид обвинителя? Как ты можешь получить прощение собственных грехов, когда про­сишь Бога, чтобы Он наказал грехи других? Поэтому, пусть будет молитва твоя смиренною, мирною, имеющею вид прият­ный и добрый. Такова молитва, совершаемая с кротостью, а не направленная против врагов. Противоположная же этой молитва подобна какой-нибудь пьяной и безумной женщине, бешеной и свирепой. Потому и недоступно для нее небо. Не такова мо­литва, совершаемая с кротостью; она имеет в себе нечто благопристойное и приветливое, достойное царского слуха, прият­ное, благозвучное и стройное. Потому она и не изгоняется со зрелища, но бывает увенчанною; она имеет золотые гусли и золотую одежду. Потому она и доставляет удовольствие судье и своим видом, и взором, и голосом; потому никто и не изгоняет ее из обителей небесных. Она наполняет радостью все это зрелище; она есть молитва достойная небес, она есть язык ангельский, так как не говорит ничего горького, но все благоприятное; когда она, приступая просить за оскорбив­ших и обидевших, тогда и ангелы, предстоя, слушают ее с великим молчанием, а когда она умолкла, то они не перестают восклицать в честь ее, превозносить ее похвалами и удивляться ей. Будем же и мы возносить такую молитву, и тогда, конечно, будем услышаны. Когда мы приступаем к Богу, то не будем думать, что это – обыкновенное зрелище; здесь собрание целой вселенной, или – лучше – горних сонмов небесных, и среди них сидит сам Царь, готовый слушать нашу молитву. Будем же стараться, чтобы она соответствовала зрелищу. Пусть ни один игрок на гуслях или певец на лире, которые бывают так тщательны, когда выступают на сцену, и так боятся, чтобы не произвести какого-нибудь неприятного звука, не превзойдут в этом нас, когда мы намереваемся вступить на зрелище анге­лов. А нашим орудием пусть будет язык, не произносящий ничего неприятного, но все стройное и благозвучное, с надлежа­щим настроением души; и, приступая к Богу, прося и умоляя Его, будем ударять в струны наши за врагов своих, – тогда услышана будет наша молитва и за нас самих.

5. Такая молитва пристыжает злых духов, такая молитва дает нам дерзновение (пред Богом), такая молитва посра­мляет диавола и прогоняет его. Подлинно, не столько боится диавол человека, прогоняющего его и изгоняющего из другого человека, сколько того, кто укрощает свой гнев и преодоле­вает свою раздражительность, – потому что и это последнее есть злой дух, весьма свирепый, и таких людей надобно назвать более несчастными, нежели одержимых бесом. В самом деле, беснование не ввергает в геенну, а гнев и злопамят­ство лишают самого царствия небесного. Если мы, таким образом, составим свою молитву, то и мы в состоянии будем с дерзно­вением говорить Богу: "услышь молитву мою". Такою молитвою ты принесешь пользу и поможешь не только себе самому, но доставишь радость и слушающему ее Богу, испрашивая сообраз­ного с Его повелениями; потому Он скоро и услышит тебя. Это достойно звания сынов Божиих, это особенно сообщает нам отличительный признак (учеников Христовых). "Будьте милосерды", говорит Господь, "как и Отец ваш милосерд" (Лк.6:36); и еще: "молитесь за обижающих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного" (Мф.5: 44,45). Что может сравниться с такою молитвою? Она делает нас подоб­ными не ангелам, или архангелам, а самому Царю небесному. А кто сделался подобным Царю, насколько то возможно, тот, представь, какое может иметь дерзновение в молитвах. "Сыны мужей", говорит пророк, "доколе тяжкосердные; зачем любите суету и ищете лжи" (ст.3)? К кому он обращает речь? Кому делает обличение и предлагает совет? Кого называет сы­нами человеческими? Людей, живущих порочно, наклонных ко злу. Что же? А мы разве не сыны человеческие? По природе мы сыны человеческие, но по благодати – нет, мы сыны Божии. Этот дар будет у нас цел, если мы сохраним в себе образ Его, соблюдаемый добродетелью, так как тем, которые сделались сынами Божиими по благодати, нужно выражать этот образ и жизнью. А что, действительно, он называет сынами человеческими людей, преданных заботам житейским и наклон­ных ко злу, о том послушай: "увидели", говорит Писание, "сыны Божии дочерей человеческих" (Быт.6:2). Но, скажешь, здесь гово­рится противное? Нет; сынами Божиими оно называет здесь тех людей, которые прежде были добродетельными и были удо­стоены чести от Бога, но потом изменились, сделались худ­шими и потеряли честь свою. Чтобы усилить их обличение, оно и напоминает об их чести, внушая, что величайшая вина быть такими и происходит от таких людей и ниспасть до та­кого зла. И еще говорит Бог: "Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы; но вы умрете, как человеки" (Пс.81:6-7). По­смотри на мудрость пророка. Показав наперед Божию силу, по­мощь, премудрость, благость и человеколюбие, как Он подает успокоение в скорби, как Он милостиво внемлет, пророк по­том, представляя распространившиеся между людьми пороки и силу нечестия и как бы задыхаясь от скорби, обращает речь к живущим порочно и почти так говорит: имея такого Бога, столь благого, столь человеколюбивого, столь сильного, как вы уклонились к нечестию? И смотри, какой вместе с гневом исполнено увещание его и кротости, какого любомудрия. Что гово­рит он? "Сыны мужей! доколе будете любить суету и искать лжи?"

Сыны мужей, доколе тяжкосердные? Здесь он выражает сильное огорчение свое и от продолжительности вре­мени. Ведь если и вначале невнимательность к благодеяниям Божиим есть преступление, то какое может быть прощение тому, кто столько времени остается слепым в отношения: к истине? А что значит: тяжкосердные? Жестокосердые, плотские, привязан­ные к земле, склонные ко злу, преданные порокам, развра­щенные сладострастием: таков именно человек плотской. Обли­чая жизнь их, он указывает и источник нечестия, внушая, что это в особенности и препятствует им усвоять высокое учение. Ничто так не делает сердца жестоким, как пороч­ное пожелание, пристрастие к житейскому, привязанность к земле. Такое сердце справедливо можно было бы назвать гряз­ным; потому он и назвал его тяжким и вместе указал в нем источник зол, что, занимая (в человеке)  место возницы, оно не только не удерживает коня вожжами, но и само увлекается и низвергается, и, тогда как ему следовало бы окрылять плоть, устремляться в высоту и восходить на небо, оно увлекается вниз тягчайшим бременем своих болезней. А когда таков возница или кормчий, то где надежда спасения? "Если свет", говорит Господь, "который в тебе, тьма, то какова же тьма?" (Мф.6:23)? Когда кормчий предается пьянству и подра­жает непостоянству волн и ветров, то как спасется корабль?

6. Что же может сделать душу легкою? Превосходная жизнь, – такая, чтобы не увлекаться ничем здешним, и даже ног своих не привязывать ни к чему стремящемуся и увлекаю­щему вниз. Из вещественных предметов одни обыкновенно стремятся вниз, как напр. камни, дерева и все подобное; а другие вверх, как напр., огонь, воздух, пух, легкий по своей природе. Если какую-нибудь из вещей, стремящихся вниз, при­вяжешь к вещи легкой, то нисколько не помогут ей ни крылья, ни воздух, потому что тяжесть нарушает равновесие, перетя­гивает и преодолевает. Подобным образом, кто имеет ноги отяжелевшие или наполненные дурными соками или поврежден­ные какою-либо другою болезнью, тому нисколько не помогут прочие части тела, как бы они ни были легки. Если же так бывает с предметами вещественными, то тем более с серд­цем. Поэтому не будем делать его тяжким, чтобы оно не по­тонуло, подобно кораблям, имеющим слишком много балласта. А это зависит от нас. Сердце таково не по природе; по природе своей оно создано легким и стремящимся вверх, а мы вопреки природе делаем его тяжким. Потому-то и про­рок осуждает нас; а если бы это было от природы, то он не осуждал бы. Как ходить нам свойственно от природы, а если мы обременим свои колена, то происходит противное при­роде от препятствий, которые мы наложили на себя, так обыкно­венно бывает и с ногами души, т.е. помыслами. "Доколе будете любить суету и искать лжи?" Здесь, кажется мне, он указывает и на идолослужение, и на порочную жизнь. В самом деле, суетным называется все тщетное, что на деле не таково, каково по назва­нию. Так у язычников много богов по именам, а на деле нет ни одного. Так и в других вещах: богатство по имени – совсем не богатство на деле; слава по имени – совсем не та­кова на деле; владычество по имени – и остается таким по одному только названию. Кто же так безумен, чтобы домогаться названий, не заключающих в себе ничего существенного, и го­няться за предметами пустыми, которых нужно избегать? Не та­ковы ли и удовольствия и благоденствие жизни? Все это не ложь ли и обольщение? Укажешь ли ты на славу, или на богатство, или на власть – все суета. Вот почему и Екклесиаст говорит: "суета сует, – все суета" (Еккл.1:2). Потому и пророк скорбит, видя такое безрассудство в жизни. Как тот, кто уви­дел бы кого-нибудь убегающим от света и гонящимся за тьмою, сказал бы: для чего ты делаешь это безумное дело? – так и он говорит: "Зачем любите суету и ищете лжи? Знайте же, что Господь сделал дивным преподобного Своего" (ст. 4). Другой перевод­чик говорит: но (άλλά) знайте, что  сделал дивным [2].

Видишь ли мудрость пророка? Как он приводит людей к богопознанию? Самым очевидным образом и самым ясным способом, поставляя на вид самого себя. Я, говорит, служи­тель истинного Бога; поэтому от меня познайте Его силу, могу­щество, промышление. Это – немаловажное средство к богопозна­нию. Пророк иногда объясняет это, касаясь созданий, когда го­ворить о промысле Божием и, обращаясь к солнцу, к небу, к земле и воздуху, из порядка в вещах видимых пропо­ведует о Создателе; а иногда раскрывает это, касаясь Его слу­жителей и обстоятельств, случавшихся с ним самим. Так было с Авраамом. Мы знаем, говорили (ему хеттеи), что "ты князь Божий посреди нас" (Быт.23:6). Откуда вы знаете? Из победы, из трофеев, из сражений. Так было и с иудеями. Чудеса, совершавшиеся с ними, привели в страх всю землю, как и блудница иерихонская говорила тогда: "вы навели на нас ужас, и все жители земли сей пришли от вас в робость" (Иис. Нав.2:9). Итак, один путь (богопознания) – со стороны созданий, а другой и яснейший – со стороны служителей Божиих; и такое учение Бог издревле сеял в каждом поколении. Так египтян научал Он по­средством Авраама, персов посредством его же [3], измаиль­тян и многих других посредством его потомков, а посред­ством Иакова других, живших в Месопотамии. Видишь ли, как жители всей вселенной научались, если хотели, от свя­тых? И еще прежде их потоп и смещение языков достаточно могли пробуждать души их. В самом деле, чтобы событие со временем не пришло в забвение, самое место получает от него название; именно Вавилон называется так от смешения языков, дабы слушатель, руководствуясь названием, восходил к началу событий и познавал силу Божию. Так и все жители запада научались всему, входя в торговые сношения с егип­тянами. Впрочем, в древние времена и вначале в этой части вселенной было немного народов; большая часть людей и народов обитала в странах восточных. Так и Адам вы­шел оттуда, и потомки Ноя жили там, и после столпотворения жили там же, и по большей части обитатели были на востоке. Бог же воздвигал им учителей в каждом поколении – Ноя, Авраама, Исаака, Иакова, Мелхиседека. Потому и пророк напо­минает живущим порочно события, происходившие со святыми, и говорит: Знайте же, что Господь сделал дивным преподобного Своего". Что зна­чить: сделал дивным? Сделал удивительным, известным, знаменитым, славным того, кто был предан Ему. Таким образом, от служителя Божия и событий, бывших с ним, познайте силу Господа. Не сказал только: даровал блага, но: сделал дивным, выражая, что даровал с великою славою, с совершенною неожиданно­стью. Так было и с Авраамом: Бог не только возвратил ему жену неприкосновенною, но и сделал его знаменитым; да­ровал ему не только то, что он не потерпел ничего неприят­ного, но и то, что он сделался славным в Египте. Одно было с ним за его праведность, т.е. что он не потерпел ничего неприятного, а другое для пользы слышавших, т.е. что он чудным образом и сверх чаяния вышел оттуда (Быт.12). Тоже было с тремя отроками, тоже – с Даниилом во рве льви­ном, тоже – с Ионою во чреве китовом; всегда Бог спасает со славою, но не всех вообще, а  преподобного.

7. Видишь ли, как пророк, научая богопознанию, вместе с тем преподает наставление к добродетельной жизни, вну­шая, что надобно возлагать надежду спасения не только на благость Божию, но и на доброту собственных дел?

"Господь слышит, когда я призываю Его". Сказав, что Господь "сделал дивным" (преподобного), он не останавливается на этом, но откры­вает и другой вид благополучия. Какой же? Тот, чтобы иметь Бога постоянно своим поборником, помощником и всегдаш­ним покровителем. Не однажды, говорит, Бог делает это, и не дважды, и не трижды, но всегда, когда мы призываем Его. Смотри и здесь опять, с какою это бывает скоростью. Как выше он говорил: "когда я взываю, услышь меня, Боже правды моей" (ст.2), – так и здесь говорит: "Господь слышит, когда я призываю Его".

Почему же, скажешь, многие бывают не услышаны? Потому, что просят бесполезного. В таком случае быть не услышан­ным лучше, чем быть услышанным. Поэтому, будем ли мы услышаны, не станем радоваться этому; будем ли не услы­шаны, станем прославлять Бога и за это. В самом деле, когда мы просим бесполезного и бываем не услышаны, тогда от самого неполучения того, чего просим, мы получаем пользу. А иногда мы просим нерадиво; тогда Бог медлительностью по­даяния научает нас большему усердию в молитве, – и это не­маловажная польза. "Если вы", говорит Господь, "умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный", умеющий давать и знающий, когда давать и что давать (Мф.7:11). И Па­вел просил и не получил, – потому что просил бесполезного (2Кор.12:8); и Моисей просил, но Бог не услышал и его (Исх.32:32). Итак не будем отступать, когда мы бываем не услышаны, не станем унывать и ослабевать, но будем про­должать просить с усердием, потому что Бог делает все на пользу. "Гневаясь, не согрешайте: размыслите в сердцах ваших на ложах ваших, и утишитесь" (ст.5). Что я прежде сказал, то скажу и теперь. Так как пророк хочет вести слу­шателей к богопознанию, то старается освободить души их от болезней. Он знал, что развратная жизнь служит препят­ствием к надлежащему принятию высокого учения. Это выра­зил и Павел, когда говорил: "я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими" (1Кор.3:1); и еще; "я питал вас молоком, а не твердою пищею" (1Кор.3:2); и еще: "о сем надлежало бы нам говорить много; но трудно истолковать, потому что вы сделались неспособны слушать" (Евр.5:11).

Также Исаия говорит: "они каждый день ищут Меня и хотят знать пути Мои, как бы народ, поступающий праведно и не оставляющий законов Бога своего" (Ис.58:2).   И Осия говорит: "сейте себе в правду, чтобы Он, когда придет, дождем пролил на вас правду" (Ос.10:12). И Христос, поучая, говорил: "ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету" (Ин.3:20); и еще: "как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете?" (Ин.5:44); и еще: "так отвечали родители его, потому что боялись Иудеев" (Ин.9:22); и еще: "многие уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедывали" (Ин.12:42). И везде можно видеть, что раз­вратная жизнь служит препятствием к надлежащему принятию учения. Как гной, скопившийся в светлом зрачке глаза, ослеп­ляет и помрачает свет его, так и ум, занятый пороками, помрачается и ослепляется в душе нашей.

Вот почему и пророк, зная это, говорит: "гневаясь, не согрешайте".

Он не уничтожает гнева, который бывает и полезен, не отвергает негодования, которое бывает полезно, когда направлено против людей неправедных и нерадивых, но отвергает несправедливый гнев и безрассудное негодование. Как Моисей, начиная речь о нравственности, прежде всего, по­ставляет заповедь: "не убивай" (Исх.20:13), так делает и этот пророк, и еще тем более, чем более известны были ему правила благочестия. Тот запрещает убийство, а этот истреб­ляет самого виновника убийства – гнев, который есть корень и источник этого зла. Поэтому и Христос, желая истребить гнев, говорил: "гневающийся на брата своего напрасно, подлежит геенне огненной" (Мф.5:22). Видишь, какое там и здесь огра­ничение: "гневаясь, не согрешайте"; "гневающийся на брата своего напрасно", – потому что можно гневаться и справедливо. Так и Павел разгневался на Елиму, и Петр на Сапфиру (Деян.5:13). Я даже не на­зову этого просто гневом, но любомудрием, попечением, рас­порядительностью. Гневается и отец на сына, но потому, что за­ботится о нем. Напрасно гневается тот, кто хочет отмстить за себя самого; а кто хочет исправить других, тот – смирен­нее всех. Так и Бог, когда о Нем говорится, что Он гне­вается, гневается не для отмщения за Себя самого, но для испра­вления нас. Будем же и мы подражать Ему: мстить, таким образом, есть дело божественное, а мстить иначе – дело человече­ское. Впрочем, Бог не тем только отличается от нас, что Он гневается справедливо, но и тем, что в Боге гнев не есть какое-нибудь страстное раздражение. Итак, не будем и мы гневаться напрасно. Гнев внедрен в нас не с тем, чтобы мы грешили, но чтобы останавливали и других согрешающих, не с тем, чтобы он сделался в нас страстью и болезнью, но чтобы служил врачеством от страстей.

8. Представь, как велико зло – порок, если при нем вра­чество делается ядом, если тем, чем нужно врачевать раны других, мы наносим раны себе; это подобно тому, как если бы кто-нибудь, взявши железо, чтобы отсечь гнилые части у других, напрасно поразил самого себя и нанес себе раны по всему телу, или если бы кормчий потопил судно теми самыми веслами, посредством которых нужно было останавливать на­пор буйных ветров. Таков и гнев: он полезен для того, чтобы пробуждать нас от сонливости, чтобы сообщать бодрость душе, чтобы производить в нас сильнейшее негодование за обижаемых, чтобы делать нас взыскательными к обижаю­щим. Потому и говорит пророк: "гневаясь, не согрешайте". Если бы это было невозможно, то он и не заповедал бы этого, потому что никто не заповедует невозможного. Таким обра­зом, дав апостольскую заповедь и евангельское мудрое на­ставление, сказав тоже, что и Христос, он присовокупляет другое наставление и говорит: "размыслите в сердцах ваших на ложах ваших, и утишитесь". Что означают сказанные слова? Они кажутся неясными. Во время, следующее за ужином, го­ворит, когда ты отходишь ко сну, когда готовишься лечь на постель, когда в отсутствии всех наступает великое спокой­ствие, когда никто не беспокоит и бывает глубокая тишина, ты начинай суд совести, требуй от нее отчета, и какие имел в течение дня порочные помыслы, задумывая обманы, или строя козни ближнему, или допуская развратные пожелания, все это во время такого спокойствия выставь на вид, поставь совесть су­диею этих порочных помыслов, истребляй их, суди, наказы­вай согрешающую душу. Таков смысл слова: "утишитесь"; иначе сказать: истязайте, сокрушайте все то, что в течение дня вы го­ворили в сердцах ваших; т.е. все, какие вы имели, пороч­ные помыслы на ложах ваших во время этого спокойствия тер­зайте и наказывайте; когда ни друг не беспокоит, ни слуга не досаждает, ни множество дел не развлекает, тогда и давайте себе отчет в жизни своей за протекший день. И почему он не говорит о словах и делах, но о порочных помыслах? Это – преизбыток его наставления. В самом деле, если должно наказывать порочные помыслы, чтобы они не перешли в дело, то тем более должно сокрушаться душою о таких делах и словах. Это пусть будет каждый день, и не прежде засыпай ты, человек, пока не размыслишь о грехах, совершенных то­бою в продолжение дня; тогда, без сомнения, в следующий день ты будешь не так скор на подобные предприятия. Как ты поступаешь с деньгами, не пропуская и двух дней без требования отчета от слуги, чтобы не произошло замешательства от забвения, так поступай и с делами своими каждый день; вечером требуй от души отчета, осуждай грешный помысл, повесь его как бы на дереве, наказывай и повелевай, чтобы вперед не делать подобного. Видишь ли превосходное враче­вание, – как он употребляет врачество и предупредительное и исправительное? Наставление не впадать в грехи служит вместо врачества предупредительного, именно слова: "гневаясь, не согрешайте"; а слова: "размыслите в сердцах ваших на ложах ваших, и утишитесь" – вместо врачества исправительного. После совершения греха он еще прилагает врачество, зависящее от самого согрешившего. Будем же употреблять такое врачевание, не представляющее никакой трудности. Если же душа твоя не терпит воспоминания о грехах, стыдясь и смущаясь, то скажи ей: нет тебе никакой пользы от того, что ты не будешь вспоми­нать об них, а напротив – еще великий вред, потому что, если ты не будешь вспоминать об них сама по себе теперь, то грехи твои будут открыты пред глазами всех тогда; если же ты будешь помышлять о них теперь, то и от них скоро изба­вишься и в другие не легко впадешь. В самом деле, душа, боясь вечернего суда, чтобы опять не подвергнуться такому же испытанию, осуждению и наказанию, бывает медлительнее на грехи; и такова польза от этого испытания, что, если мы будем так поступать постоянно только в течение одного месяца, то приобретем себе потом навык к добродетели. Не будем же пренебрегать таким благом. Кто ставит себя пред этим судилищем здесь, тот не подвергнется тяжкой ответственности там. "Если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром" (1Кор.11:31,32). Итак, будем делать это, чтобы нам не быть осужденными. "Приносите жертвы правды и уповайте на Господа" (ст.6). Видишь ли последовательность пре­восходного совета? Видишь ли совершенное наставление? Уко­рив слушателей за грехи, сделав их менее скорыми на по­добные дела, устроив неподкупное судилище и потребовав отчета в жизни, он потом руководит их к совершению добродетели. Недостаточно ведь только воздерживаться от зла, но должно стараться и делать добро. Потому-то он далее и предлагает такое увещание: "уклоняйся от зла и делай добро" (Пс.33:15). Подлинно, и не совершение добродетели подвер­гает наказанию, а не только совершение пороков. И те, которые не напитали алчущего, не напоили жаждущего и не одели нагого, – они не хищничали, не предавались любостяжанию, не брали чужого; но так как они не творили милостыни, то предаются за это наказанию вечному и мучению бесконечному. Отсюда мы нау­чаемся, что воздержание от зла не доставляет нам спасения, если вместе с тем не будет приобретения добра и совершения добродетели.

9. Вот почему и пророк, отклонив слушателя от поро­ков чрез сердечное сокрушение, сделав его способнейшим к совершению добродетели, смягчив жестокость души и сде­лав ее нежною от внутреннего сокрушения, начинает речь о правде и говорит: "приносите жертвы правды и уповайте на Господа". Что значит: "приносите жертвы правды"? Приобретайте правду, приносите правду; тот дар Богу – величайший, та жертва Ему приятна, то приношение весьма Ему благоугодно, которые со­стоят не в заклании овнов и тельцов, но в совершении пра­ведных дел. Видишь, как издревле предъизображается жизнь Церкви и вместо жертв чувственных требуются духовные. Правдою же он называет здесь, как я выше сказал, не частный вид добродетели, но добродетель вообще, равно как и праведным человеком мы называем того, кто имеет всю добродетель. Эта жертва не нуждается ни в деньгах, ни в ноже, ни в жертвеннике, ни в огне, она разлагается не в дым, смрад и пепел, но совершается только сердцем приносящего ее. Для нее ни бедность не служит препятствием, ни недостаток средств – остановкою, ни место, ни что-нибудь дру­гое подобное; но где бы ты ни был, ты можешь приносить ее, будучи сам и священником, и жертвенником, и ножом, и жертвою. Таковы жертвы разумные и духовные: они совершаются с большим удобством, не имея нужды ни в каком внеш­нем приготовлении. "И уповайте на Господа". Другой переводчик говорит: и веруйте (πεποίθετε) Господу [4]. Кто праведною жизнью приобрел себе милость и благоволение Господа, тот имеет в Нем величайшего поборника, непреоборимого помощника, полу­чает от Него великое содействие. Видишь ли плод этой жертвы, являющийся тут же? Видишь ли сокровище благ, тот­час происходящее от ней? В самом деле, кто имеет Бога своим помощником, тот кого будет бояться? Никого. И это немаловажная добродетель – надеяться на Него и быть уверенным в Нем. Вместе с правдою пророк требует от нас и этой добродетели – быть уверенным в Боге, надеяться на Него, не по­лагаться ни на что житейское, но, отрешая себя от всего по­добного, к Нему прилепляться мыслью. Действительно, пред­меты настоящей жизни подобны сновидениям и теням, и даже того ничтожнее; они лишь только являются, и уже исчезают, и при самом явлении причиняют много беспокойств имеющим их; а надежда на Бога вечна, неизменна, неподвижна, неизмен­чива, способна доставить совершенную безопасность и сделать непобедимым того, кто содержит ее тщательно и с надлежа­щим расположением. "Многие говорят: "кто покажет нам благо?" Яви нам свет лица Твоего, Господи!" (ст.7). Окончив наставление касательно нравственности, приведши к богопозна­нию и употребив все меры к пробуждению души заблуждаю­щихся, и особенно из происходившего с ним самим и из промышления о святых доказав попечение о нас Божие, про­рок представляет некоторое возражение, предлагаемое людьми более слабыми и грубыми, и говорит: "Многие говорят: "кто покажет нам благо?". Не те немногие, честные и доблестные, кото­рые умеют любомудрствовать, говорят это, а толпа беспоря­дочная, невежественная, безрассудная. Что же означают слова: "кто покажет нам благо?". Есть люди, которые, или клевеща на про­мысл Божий, или по любви и привязанности к удовольствию, спокойствию, богатству, славе и власти, говорят так: где блага Божии? Я нахожусь в бедности, болезни, несчастии, терплю крайние бедствия, клеветы, злословия; а другой – в благоденствии, роскоши, власти, славе и богатстве. Одни из них только ищут этих благ, оставляя без внимания блага истинные, т.е. добро­детель и любомудрие; а другие, как я выше сказал, клевещут из-за этого на промысл Божий и говорят: где промысл Бо­жий, когда в жизни существует такой беспорядок, когда столь многие терпят недостатки, бедность и крайние бедствия? Где доказательство Божия о нас попечения? Но говорящие таким образом делают тоже самое, как если бы кто-нибудь среди самого ясного и чистого полдня искал увидеть солнца и сомне­вался в его свете. Это и показывает пророк и, тотчас же предлагая разрешение, говорит: "яви нам свет лица Твоего, Господи". Не сказал: явился, не сказал: воссиял, но: "яви", – выражая, что подобно тому, как начертанное на откры­том лице бывает очевидно для всех и ни от кого не мо­жет укрыться, и лица, озаренного светом и отражающего лучи, никто не может не узнать, так невозможно, говорит, не узнать и промышления Твоего; как свет назнаменованный, т.е. на­печатленный и начертанный на лице, бывает ясен для всех, так и промышление человеколюбия Твоего. Светом он назы­вает здесь покровительство, попечение, содействие, промышление. Сказав это, он далее приводит и доказательство. Какое же? "Ты исполнил", говорит, "сердце мое веселием". Укорив людей безрас­судных, он заимствует доказательство промысла Божия от людей благоразумных и здравых, и говорит: "ты исполнил сердце мое веселием" т.е. научил меня любомудрствовать, презирать предметы житейские, знать предметы истинные и постоянные, возвысил меня добрыми надеждами, руководил к будущей жизни, прежде наслаждения благами окрылил меня надеждою благ. Хорошо так сказал он.

10. В самом деле, если тот, кто надеется получить на­следство или достигнуть высокой власти, не только во время по­лучения, но еще прежде действительного получения, оживляется надеждою и во все это время приходит в восторг от ожи­дания, то представь, в каком состоянии должен быть тот, кто ожидает царства вечного и бессмертного и благ таких, "не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку" (1Кор.2:9). Поэтому он и говорит: "Ты исполнил сердце мое веселием". Это было действие величайшего промышления Божия, что Он еще тогда приготовил и сообщал такое благо. Если же люди более грубые, плотские и привязанные к земле не внем­лют этому, то уже не от Обещавшего, а от их невежества происходит недовольство и смущение. И не сказал просто: "Ты исполнил веселием", но: "сердце мое", выражая, что веселие его происхо­дило не от внешних предметов, не от рабов, не от золота и серебра, не от одежд, не от роскошного стола, не от ве­личия власти, не от великолепия жилища. Это – веселие не сердца, но одних только глаз. Многие из приобретших эти блага даже считают жизнь не в жизнь, носят в душе своей пещь огорчений, истощаясь от множества забот и терзаясь не­престанным страхом. А мое, говорит он, веселие не в этом, а в разумном сердце, бестелесной душе, помышляющей о бестелесном. Если радуют тебя блага настоящие, то и из них уразумей промышление Божие; но тем более научайся из благ будущих, чем они превосходнее, постояннее и неизменнее. Если то, что ты пользуешься богатством и благополучием, убеждает тебя в существовании промысла Божия, то тем бо­лее богатство небесное пусть приводит тебя к такому убеж­дению. А если ты скажешь: почему те блага только в надежде и неизвестны? – то я скажу, что мы верующие считаем эти ожи­даемые блага более известными, нежели блага видимые: таково убеждение веры. Если же ты еще скажешь: почему мы не полу­чаем воздаяния здесь? – то я скажу, что здесь время трудов и подвигов, а там – венцов и наград. И это было делом промышления Божия, что труды и подвиги определены для настоящей жизни краткой и скоропреходящей, а награды и венцы отложены до жизни бессмертной и нестареющей. Но так как многие слабы душою, то Бог даровал им и чувственные блага. Таким образом, например, Он руководил народ иудейский. У них и богатство текло, и жизнь продолжалась до старости, и не было никаких болезней; истребление врагов и глубокий мир, трофеи и победы, доброчадие и многочадие, и все тому по­добное было даруемо повинующимся Богу. Но когда пришел Господь наш Иисус Христос, призывающий нас на небо, убеждающий презирать блага здешние, внушающий любовь к благам тамошним и отторгающий нас от всего житейского, то справедливо блага настоящие сокращены и все богатство за­ключено в благах будущих, так как мы сделались совер­шенными. Подобным образом детей, пока они малы, отцы за­бавляют обувью и одеждою, золотом и ожерельями; а когда они вырастут, то, оставив это, дают им нечто другое, боль­шее, как-то: право голоса в судилище, знатность в городе, известность при царских дворах, начальство и власть, откло­няя их от всякого детского честолюбия. Так точно поступил и Бог: желал отклонить нас от предметов малых и дет­ских, Он обещал блага небесные. Поэтому не прилепляйся к благам непостоянным и скоропреходящим и не будь малодушным. Впрочем, Он не совсем лишил тебя и этих благ. Так как существам, облеченным плотью и живущим в теле, невозможно быть и без них, то Он обильно подает нам и их. Вот почему и пророк, рассудив высоко и любомудро об этом виде промышления Божия и сказав: "Ты исполнил сердце мое веселием", присовокупляет следующее: "с того времени, как у них хлеб и вино <и елей> умножились".

Этими словами он касается также немалой части промышления Божия, открывающегося в предметах видимых. Когда он говорит о пшенице, вине и елее и изобилии их, то разумеет и дожди, и благосостояние времен года, и недра земли возращающей и рождающей, и те­чение воздуха, и восхождение солнца, и перемены луны, и хоры звезд, и лето, и зиму, и осень, и весну, и искусство земле­дельца, и пригодность орудий, и множество других приспо­соблений, так как, если бы все это не содействовало, то плоды не могли бы образоваться и достигнуть зрелости. Таким обра­зом, когда он называет пшеницу, вино и елей, то подает мудрому повод заключать от части к целому, открывая море промышления Божия, видимого в предметах чувственных.

11. Вот почему и Павел в одной речи своей, рассуждая о промысле Божием, отсюда же заимствует доказательство и говорит: "подавая нам с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши" (Деян.14:7). Пророк, не желая говорить излишнего, не упоминает о всем другом, о плодах земных, о плодах древесных, о родах растений, о родах семян, о родах трав, лугов, цветов, садов, и тому подобном, и упо­требляет собирательные названия предметов, необходимых для нашей жизни, давая чрез них разуметь и другие. Все это Бог не только подает нам, но подает с изобилием и каждый год. А если иногда и сокращает свои дары, то и этим опять показывает свое промышление, пробуждая многих от лености и заставляя их просить этих благ от Него. Если же неко­торые говорят, что подавать дожди не дело Бога, но идолов, то мы спросим их: откуда это известно? Скажут: поэты го­ворят, что Зевс подает дожди [5]. Но они же сами говорят, что он и прелюбодей, и растлитель детей, и отцеубийца, и другие приписывают ему не меньшие преступления. Но это, ска­жут, несправедливо. Следовательно, несправедливо и то, что он подает дожди. Если ты принимаешь последнее, то необхо­димо должен принять и первое; а если отвергаешь первое, то вместе с тем и последнее. Мы, представляя свидетелей силы Божией, обыкновенно принимаем все, что они говорят о Нем. Поэтому тебе необходимо нужно допустить, что Зевс и прелюбодей, и все прочие преступления, какие они приписывают ему, и отсюда убедиться, что подобные преступления несвойственны силе божественной, и следовательно он – не Бог. Но, хотя бы вы и не хотели принять этого, такая басня падает сама собою и такая ложь обличает сама себя, и совершенно опровергает поэтов. А когда опровергнуты они, то, очевидно, и все ваши рассуждения теряют силу. Ведь и самые имена богов они изо­брели и назначили, как сказал один из ваших же фило­софов [6]. Если же, оставив их, ты прибегнешь к иноска­занию, то я спрошу тебя: что же такое Зевс? Пламенеющая (ζέουσα) сущность, говорят, часть, находящаяся выше воздуха, которую называют эфиром, потому что она горит и жжет. Следовательно, он есть не какое-нибудь разумное и свободное существо, а неразумное. Воздушная сущность не имеет ни ра­зума, ни смысла, как всякому известно, и всякий знает это, хотя бы он был нечувствительнее камней. Таким образом, Зевс уничтожается и существо его исчезает. И если Зевс есть воздух, а воздух есть то, что мы сказали, то и басня те­ряет свою силу. Если же он есть воздух, то он не был чьим-нибудь отцом и не рождал какой-нибудь сущности, как сочиняют (поэты), напр., солнца, которое называют Аполлоном и сыном Зевса; ведь и солнце не имеет никакого смысла, ни рассудка, ни ума, но и оно есть вещественное произведение, управляемое и водимое законом, которому Бог в начале под­чинил его. Впрочем, дождь происходит и не из эфира, а из облаков, получающих воду или из моря, или из вод, но­сящихся превыше неба, как говорят пророки. Если же ты не веришь пророкам, то мы можем представить ясные и очевид­ные признаки, которые совершенно доказывают, что они были богодухновенны и не говорили нам ничего от самих себя, но по вдохновению от божественной и пренебесной благодати. В самом деле, все, сказанное ими, исполняется и все оправды­вается событиями, посмотришь ли на ветхозаветные или новоза­ветные предсказания. Так, все, сказанное пророками об иудеях, исполнилось, и это исполнение очевидно для всех, равно как и сказанное о Христе в Новом Завете; это особенно и доказы­вает, что Писание того и другого завета божественно. Если же оно божественно, то и все, сказанное в нем о Боге, истинно. Поэтому не сомневайся в промысле Божием, но удивляйся Его попечению, как Он, не смотря на то, что между людьми есть и злые и добрые, всем предоставил вселенную и солнце и по­дает дожди. А если Он оставляет некоторых в бедности и нищете, то оставляет для того, чтобы исправить душу их и сделать ее более любомудрою. Вы знаете, хорошо знаете, что бо­гатство для невнимательных служит средством к порокам, а бедность есть мать любомудрия, и это каждый день откры­вается на опыте. Сколько бедных гораздо благоразумнее и муд­рее богатых, и даже здоровее телом, так как бедность пра­вильно устрояет их тело и душу? "Спокойно ложусь я и сплю, ибо Ты, Господи, един даешь мне жить в безопасности" (ст.9). Вот и другой немаловажный вид промышления Божия, состоящий в том, что преданные Богу наслаждаются миром. "Велик мир у любящих закон Твой, и нет им преткновения" (Пс.118:165). Обыкновенно, ничто так не доставляет мира, как познание Бога и приобретение добродетели, истребляющие внутреннюю борьбу страстей и не попускающие человеку быть в войне с самим собою. Подлинно, если кто не наслаждается таким миром, то, хотя бы отвне окружал его глубочайший мир, хотя бы никакой враг не нападал на него, он несчастнее всех во всей все­ленной, на которых нападают враги.

12. Не так жестоко ведут войну скифы, фракийцы, сар­маты, индийцы, мавры и другие дикие народы, по своему обыкно­вению, как гнездящиеся в душе непристойные помыслы и по­рочные пожелания, любовь к богатству, желание власти, привязанность к предметам житейским. И действительно так, по­тому что та война – внешняя, а эта – борьба внутренняя. А что бедствия, рождающиеся внутри, гораздо хуже бедствий, происхо­дящих отвне, и обыкновенно причиняют больший вред, это можно видеть во всем. Так дерево больше повреждают черви, зарождающиеся внутри, и крепость и здоровье тела больше рас­страивают болезни, зарождающиеся внутри, – чем случающиеся снаружи; и города разрушают не столько внешние враги, сколько домашние: так точно и душу обыкновенно не столько заражают бедствия, нападающие отвне, сколько болезни, зарождающиеся внутри. Но кто, имея страх Божий, совершенно прекратит эту войну, обуздает страсти, задушит различных зверей – пороч­ные помыслы, и не дозволит им скрываться внутри, тот будет наслаждаться чистейшим и глубочайшим миром. Этот мир Христос, пришедши, даровал нам (Ин.14:27); этого мира и Па­вел желал верующим, повторяя в каждом послании: "благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа" (1Кор.1:3; Гал.1:8 и др.). Кто имеет этот мир, тот не боится не только врага и варвара, но и са­мого диавола, а посмевается над всеми полчищами злых ду­хов, бывает благодушнее всех людей, не обременяется бед­ностью, не изнуряется недугами и болезнями, и не смущается никакими другими человеческими, неожиданно случающимися, бедствиями, потому что он имеет душу, способную перенести все это мужественно и весьма легко, душу крепкую и здравую. Дабы вам убедиться, что это справедливо, представим пример. Пусть будет какой-нибудь завистник, и пусть никто не восстает против него: какая ему от того польза? Он восстает сам против себя, изощряет на себя помыслы, опаснейшие вся­кого меча, раздражается всем видимым, мучится при виде каждого, встречающегося ему человека, и не чувствует ни к кому доброго расположения, но считаете всех вообще своими врагами. Какая же ему польза от внешнего мира, когда он сам неистовствует и беснуется, как общий враг человече­ского рода, и ходит везде, нося внутри себя такую войну, бесчисленное множество копий и мечей, и желая лучше подверг­нуться тысяче смертей, чем видеть кого-нибудь из подобных себе существ пользующимся добрым мнением и благополу­чием? Также предавшийся  страсти к богатству носит в душе своей бесчисленные войны, брани и смятения, находится в страхе и беспокойстве и не может быть в хорошем рас­положении духа ни на малейшее время. Но не таков тот, кто освободился от страстей; напротив, он пребывает в тихой пристани, наслаждается любомудрием к не подвергается никакой подобной неприятности. Потому-то и пророк, наслаждаясь сам этим даром промысла Божия, говорил: "спокойно ложусь я и сплю", выражая, что для человека, не имеющего этого мира, не открыта даже общая всем пристань, но заграждена и она, пристань сна и ночи. Страсти нарушают даже отдых, даруемый природою, и совершенно преодолевают силу сна сво­им жесточайшим насилием. Преданные зависти, ненависти, лю­бостяжанию и хищению, нося с собою всюду войну и имея вну­три скрывающихся врагов, куда бы ни пошли, нигде не могут избежать этой борьбы; хотя бы они оставались и дома, хотя бы лежали на постели, подвергаются туче стрел, смятению, которое сильнее всяких волн, терпят убийства, вопли, стенания и дру­гие бедствия, которые гораздо жесточе случающихся на войне. Но не таков праведник: он и бодрствуя наслаждается спокой­ствием, и во время ночи с великим удовольствием предается сну. А что значит: вкупе? (вместе) Сосредоточившись, говорит, в са­мом себе, углубившись в самого себя, не развлекаясь бесчис­ленными заботами, не помышляя о делах того или другого, не рассеиваясь помыслами своими по всей вселенной, но помышляя о самом себе, о том, что полезно мне и что особенно пристойно человеку, "ибо Ты, Господи, одного меня вселил с надеждою". Смысл слов его следующий: упованием благ будущих и на­деждою на Тебя я обуздал все мои страсти. Подобным образом и Павел говорит: "ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое" (2Кор.4:17,18). Действи­тельно, нет никакого трудного дела, которое не сделалось бы легким при надежде на воздаяние от Бога. Поэтому он и го­ворит: "одного меня вселил с надеждою". И слово "одного" немалую за­ключает силу наставления.

13. Что значит "одного" (κατά μόνας)? Значит: без людей порочных. Я наслаждаюсь, говорит, этим миром пред То­бою и живу наедине, избегая людей развратных. И весьма справедливо. Как тела часто погибают от заразы испорчен­ного воздуха, так точно и душа часто терпит вред от обще­ния с людьми порочными, и как здоровый глаз, взирая на больного, поражается, и страждущий чесоткою сообщает свою болезнь и здоровым, так точно случается часто и с душою от общения с людьми порочными. Поэтому и Христос запове­дал не только избегать таких людей, но и отвергать их: "если же", говорит Он, "правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя" (Мф.5:29), разумея в этой заповеди не глаз, – так как что худого может сделать глаз, когда душа находится в здоровом состоянии? – но друзей, близких к нам, сде­лавшихся как бы нашими членами и вредящих нам, повелевая не дорожить их дружбою, чтобы безопаснее соделывать собствен­ное спасение. Поэтому и сам пророк далее говорит: "не сидел я с людьми лживыми, и с коварными не пойду" (Пс.25:4). И Иеремия ублажает того, кто "сидит уединенно и несет иго в юности своей" (Плач.3:27,28). Также и в Притчах много говорится об этом и убедительно внушается всем, что нужно не только уклоняться, но и бежать от людей советую­щих злое, и не обращаться с ними. В самом деле, если пред­меты вещественные часто повреждаются у нас от прикоснове­ния к чему-нибудь худому, то не тем ли более существа сво­бодные? Цвет и здоровье тела принадлежат нам от при­роды, но случается, что и они портятся от постороннего, про­тивного им влияния; также аппетита – от природы, но и он часто теряется у нас от болезненного состояния; можно видеть и много других подобных случаев. Если же изменяются есте­ственные отправления, то зависящие от свободного произволения – тем более, чем более они способны ко всякой перемене. По­этому не будем считать маловажным вредом общение с дур­ными людьми, но прежде всего другого станем избегать таких людей, хотя бы это были жены, хотя бы друзья, или кто бы то ни был. Оно губило и великих мужей, каковы Соломон и Сампсон; оно развратило и целый народ иудейский. Обыкно­венно, не столько причиняют вреда дикие звери, сколько пороч­ные люди; те явно производят свои ядовитые действия, а эти нечувствительно и неслышно каждый день распространяют за­разу, мало-помалу ослабляя силу добродетели. Потому и бесстыдный взгляд запрещается Господом: "всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем" (Мф.5:28): так легко и скоро сообщается зло! А ты когда намереваешься поселиться в городе, то много ста­раешься узнать все о тамошнем климате, не вреден ли, не сыр ли, не сух ли он; когда же дело касается души, то ни­сколько не стараешься узнать тех, которые имеют войти в общение с нею, но просто и без разбора вверяешь ее всем. Какое же, скажи мне, можешь ты получить прощение, оказывая такое к ней презрение? Почему, думаешь ты, сделались див­ными и славными мужи, обитающие в пустынях? Не потому ли, что они убегают от шума и торжищ и поселились вдали от дыма, поднимающегося среди хлопот житейских? Подражай им и ты, стараясь найти пустыню среди города. А каким обра­зом это возможно? Если ты будешь убегать людей порочных, если будешь следовать добродетельным. Таким образом, ты достигнешь большей безопасности, чем обитающие в пусты­нях, – не одним удалением от людей вредных, но и обще­нием с полезными. Если ты будешь убегать людей порочных и следовать добродетельным, то приобретешь двоякую пользу: и умножишь дела добродетельные, и сократишь дела порочные. Итак, чтобы это было, будем поступать так, внимая Псалмо­певцу, который говорит: "ибо Ты, Господи, един даешь мне жить в безопасности". Здесь я окончу слово, полагая, что предложено достаточное объяснение этих изречений, во Христе Иисусе Го­споде нашем, Которому слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

 

1 Музей (μουσεϊγ) – здание, посвященное музам, или место, назначенное для ученых занятий, училище.

2 Неизвестный переводчик, упоминаемый у Оригена в Экзаплах.

3 Т.е. когда Авраам жил в Гераре. Соседних с Гераром жи­телей св. Иоанн Златоуст называет персами.

4 Неизвестный переводчик, упоминаемый у Оригена в Экзаплах

5 Гомер в Одиссее рапс. 14-й, Феокрит в идиллии 4-й, и другие.

6 Платон в Кратиле

3. БЕСЕДА на псалом 5.

В конец, о наследствующем, псалом Давиду [1]

 

1 О наслeдствующем, псалом давиду,

2. Глаголы моя внуши, Господи, разумeй звание мое.

3 Вонми гласу моления моего, царю мой и Боже мой: яко к тебe помолюся, Господи.

4 Заутра услыши глас мой: заутра предстану ти, и узриши мя:

5 яко Бог не хотяй беззакония ты еси: не приселится к тебe лукавнуяй,

6 ниже пребудут беззаконницы пред очима твоима: возненавидeл еси вся дeлающыя беззаконие.

7 погубиши вся глаголющыя лжу: мужа кровей и льстива гнушается Господь.

8 Аз же множеством милости твоея вниду в дом твой, поклонюся ко храму святому твоему, в страсe твоем.

9 Господи, настави мя правдою твоею, враг моих ради исправи пред тобою путь мой.

10 Яко нeсть во устeх их истины, сердце их суетно, гроб отверст гортань их, языки своими льщаху.

11 Суди им, Боже, да отпадут от мыслей своих: по множеству нечестия их изрини я, яко преогорчиша тя, Господи.

12 И да возвеселятся вси уповающии на тя, во вeк возрадуются, и вселишися в них: и похвалятся о тебe любящии имя твое.

13 Яко ты благсвиши праведника, Господи, яко оружием благоволения вeнчал еси нас.

 1 О наследствующей. Псалом Давида.

 2 Господи! Словам моим внемли, уразумей воззвание мое.

 3 Вонми голосу моления моего, Царю мой и Боже мой, ибо Тебе помолюсь, Господи.

 4 Поутру услышь голос мой, поутру предстану пред Тобою, и Ты увидишь меня.

 5 Ибо Ты Бог, Коему неугодно беззаконие, не водворится у Тебя лукавый.

 6 И не пребудут беззаконники пред очами Твоими, Ты возненавидел всех, совершающих беззаконие.

 7 Погубишь всех, говорящих ложь, кровожадного и льстивого гнушается Господь.

 8 А я, по множеству милости Твоей, войду в дом Твой, поклонюсь храму святому Твоему в страхе Твоем.

 9 Господи! Наставь меня правдою Твоею, врагов моих ради исправь пред Тобою путь мой.

 10 Ибо нет в устах их истины, сердце их суетно, гортань их - открытый гроб, языком своим они льстили.

 11 Суди их, Боже! Да отстанут от замыслов своих; за множество нечестия их низринь их, ибо они огорчили Тебя, Господи.

 12 И да возвеселятся все уповающие на Тебя, во век возрадуются, и вселишься в них, и похвалятся Тобою любящие имя Твое.

 13 Ибо Ты благословишь праведника, Господи: как оружием, благоволением оградил Ты нас.

 

Объяснение надписания: в конец о на­следствующей [2]: какое разумеется наследие, когда оно имеет быть получено, при соблюдении каких условий и кто наследует? – Изображение наследствующей Цер­кви в других книгах Ветхого и Нового Завета и у Псалмопевца. – Молитва Церкви к Жениху ее – Го­споду "рано" помощи. – Объяснение стихов 5-7, вы­ражающих уверенность Псалмопевца в том, что Господь не оставит беззаконников без наказания. – Благодарность Церкви за дарованное ей спасение и молитва ее о божественном руководстве на пути правды и о суде над нечестивыми для утешения уповающих на Бога праведников. – Увещание не падать духом во время жизненной борьбы и за все благословлять Го­спода.

 

1. Наперед рассмотрим, какое это наследство и относится ли оно и к нам; потом покажем время, когда оно даруется. Подлинно, безрассудно было бы, в том случае, когда по заве­щанию отказано нам имущество, разведывать и хлопотать о нем, как о принадлежащем нам наследстве, искать пись­менных доказательств издерживать деньги, справляться с законами, списывать с них копии и оказывать всякое стара­ние; а здесь, когда лежат уже пред нами духовные завеща­ния и открыты все книги, оставаться нерадивыми и беспечными, – когда притом предлагается наследство невещественное. Итак приступим, раскроем письмена, приникнем к написанному и посмотрим, под какими условиями предоставлено нам это наследство и какова сущность его. Господь оставил нам на­следство не просто, но под некоторым условием. Под каким же именно? "Кто любит Меня", говорит Он, "заповеди Мои соблюдает" (Ин.14:21,23); и еще: "и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня" (Мф.10:38) – и многое другое, что написано в завете. Исследуем и время, когда мы должны получить такое наследство. Это время не настоящее, а будущее, или лучше, и настоящее и будущее: "ищите", говорит Господь, "царствия Божия, и это всё приложится вам" (Лк.12:31) и полное наследство получится тогда. Так как настоящая жизнь скоропреходяща, и мы здесь находимся еще в состоянии несовершенном, то по­добно мирским законодателям, которые вручают отцовское имущество уже совершеннолетним наследникам, поступает и Бог с нами. Когда мы достигнем зрелости мужа и в меру полного возраста и переселимся в жизнь нетленную, тогда Он и вручит нам это наследство. Между тем Он сделал рас­поряжение и здесь, оставил нам письменное удостоверение и сказал, что мы должны делать, дабы получить наследство, дабы не потерять и не лишиться его. Если же кого-нибудь устрашает то, что мы еще не совершенны, и сказанное мною приводит в сомнение, то пусть он послушает Павла, который, беседуя о веке настоящем и будущем, говорит: "когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое" (1Кор.13:11), и еще: "доколе все придем в мужа совершенного, в меру полного возраста" (Еф.4:13). В настоящей жизни, говорит он, мы воспитываемся здешним миром, как бы кормилицею; а когда приготовимся войти в дом Господень, тогда, сбросив одежды тления и облекшись в нетление, переселимся в другую жизнь. Тот же завет многим угрожает лишить их наслед­ства, если они сделаются недостойными по написанным усло­виям. Посмотрим теперь, каково это наследство. "Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку" (1Кор. 2:9). Как же мы можем в настоящей жизни получить в свою пользу то, что превосходит даже наше разумение? Потому оно и сохраняется для нас там. И посмотри на великое промы­шление Божие: для настоящей жизни Он назначил труды, чтобы тяжесть их облегчалась краткостью времени; а блага сохра­нил для будущего века, чтобы воздаяния продолжить вечно в жизни нестареющей. Эту жизнь Он называет также царством. Хотя это не может быть выражено словом, но, сколько мы способны слышать, Он изображает будущее состояние, называя его то царством, как я сказал, то браком, то владычеством, и такими блистательными, употребляющимися у нас, названиями приводя нас к разумению будущего, то вечною славою, бессмертным блаженством, жизнью с Христом, с которою ничто не может сравниться. Какие же условия Церкви, или лучше ска­зать, этого наследства? Такие, которые не представляют ничего трудного. "Во всем, как хотите", говорит Он, "чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними" (Мф.7:12). Видишь ли, что Он не предписал ничего странного, но тоже, чего и прежде требовала природа? Как ты хочешь, говорит Он, чтобы поступали с тобою ближние, так и сам поступай. Хочешь, чтобы хвалили тебя? Хвали сам. Хочешь, чтобы у тебя не похищали? Не похи­щай сам. Хочешь быть в чести? Почитай других сам. Хочешь получить милость? Оказывай милосердие сам. Хочешь быть любимым? Люби сам. Хочешь не слышать о себе худого? Не говори ничего такого сам. И заметь, какая точность в выражениях. Он не сказал: "во всем, как не хотите, чтобы с вами поступали", но: "во всем, как хотите". Так как к добро­детели ведут два пути, из которых один состоит в удале­нии от пороков, а другой в совершении добродетелей, то Он предлагает последний, ясно указывая чрез него и на первый. Первый путь Бог открыл, когда сказал: что ненавидишь, не делай другому (Тов.4:15), а последний Он ясно указал, сказав: "во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними".

2. Есть и другое условие. Какое же именно? Любить ближ­него, как самого себя. Что может быть легче этого? Ненави­деть – тяжело и сопряжено с беспокойством; а любить – легко и удобно. Подлинно, если бы Господь сказал: вы, люди, любите зверей, – такая заповедь была бы трудна; но когда он запове­дал людям любить людей же, к чему и однородность и един­ство происхождения и естественное влечение служат великим побуждением, то какая может быть здесь трудность? Это бы­вает и у львов и у волков, и их сродство природы распо­лагает к взаимной приязни. Поэтому, какое мы можем иметь оправдание, если не станем привлекать к себе любовью однородных с нами, тогда как укрощаем львов и приучаем их к своему дому? Не видите ли, как многие для получения наследства гоняются и ухаживают за стариками, будучи сами людьми молодыми и здоровыми, и постоянно сидят около них, перенося все неприятности старческого возраста, от подагры, рас­слабления и других болезней, сопровождающих старость? Между тем там только одна надежда на богатство, и притом надежда неверная; а здесь небо, и прежде неба благоволение Божие. В надписании псалма сказано: о наследствующем. Кто же это на­следствующий? Церковь и все члены ее; о ней говорит Павел: "обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою" (2Кор.11:2); и Иоанн: "имеющий невесту есть жених" (Ин.3:29). Но у жениха обыкновенного после первых дней брака ослабе­вает сила любви, а наш жених остается непрестанно любя­щим нас и непрестанно усиливает свою любовь. Выражая это, Иоанн и называете его женихом, так как у жениха любовь бывает особенно сильна. И Церковь он назвал невестою не поэтому только, но и потому, что желает всем нам быть одним телом и одною душою, по добродетели и любви. И как невеста все делает для угождения жениху, таковы должны быть и мы во всю жизнь. Как невеста с того самого дня, как по­селится в брачном чертоге, заботится только об одном, как бы угодить жениху, так точно и мы в продолжение всей настоящей жизни должны заботиться об одном, как бы уго­дить Жениху и сохранить благонравие невесты. Об этой невесте упоминает и Давид, когда говорит: "стала царица одесную Тебя в Офирском золоте; одежда ее шита золотом" (Пс.44:10,14). Хочешь ли видеть и обувь ее? Послушай Павла, друга женихова, который говорит: "и обув ноги в готовность благовествовать мир" (Еф.6:15). Хочешь ли видеть и пояс ее, составленный из правды? Он же научит тебя: "препоясав чресла ваши истиною" (Еф.6:14). Хо­чешь ли видеть красоту ее? И это можешь узнать от него: "не имеющею пятна, или порока" (Еф.5:27). Послушай, что говорит о ней и Премудрый: "вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!" (Песн.4:7). Хочешь ли видеть и ноги ее?

"Как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое!" (Рим.10:15). И то поистине дивно и пора­зительно, что Он, украсив ее таким образом, не пришел во всей своей славе, чтобы преизбытком своей красоты не по­разить и не изумить ее, но приходит, облеченный в ту же одежду, какая у невесты, "также воспринял оные" такой же "плоти и крови", какая у нее (Евр.2:14), и не ее призывает горе, но Сам свыше приходит к ней, соблюдая и здесь за­кон, по которому жених приходит к невесте. Об этом и Моисей говорит: "потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей" (Быт.2:24); и Павел гово­рит: "тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви" (Еф.5:32). Пришедши в жилище ее, и найдя ее нечистою, грязною, обнаженною, запачканною в крови, он обмыл ее, умастил, напитал, одел одеждою, лучше которой невозможно найти. Он сам становится для нее одеждою и, взяв ее, та­ким образом, отводит к себе. Вот та, которой уготовано на­следство. Что же говорит о ней пророк? Многое. Он есть защитник ее, и предсказал и предвозвестил ей многое из того, что предстоит ей, например, касательно жениха, брака и благ, ожидающих ее. Так и здесь он говорит о ней, и в самом начале, подобно ораторам, говорящим в судах, замечает, о ком он произносит справедливую речь, именно: о наследствующей. Чего же просит наследствующая? Послу­шаем. "Услышь, Господи, слова мои" (ст.2). Жениха называет она Господом; это свойственно благоразумной невесте. В са­мом деле, если и у нас, имеющих одно естество, бывает так, т.е. жена называет мужа своим господином, то тем более (это прилично) между Церковью и Христом, который и по естеству своему есть Владыка. Вот почему она называет Его здесь Господом не только как жениха, но и как вла­дыку, и располагает Его к выслушиванию ее просьбы. Так как ей предстоит (получить) наследство, а это наследство действи­тельно получится только в таком случае, если она точно испол­нит заповеданное, то она просит и умоляет Его быть ей по­мощником, чтобы достигнуть обетованных благ и не лишиться наследства. Поэтому она и говорит: "услышь, Господи, слова мои", и говорит это с дерзновением, так как просит того, что и сам Он желает даровать ей; а кто стал бы просить того, что недостойно дарующего, тот не мог бы таким образом просить милости. Когда кто молится против врагов, или про­тив людей, причинивших ему какое-нибудь зло, то это – слова не человека, а диавола. В самом деле, если клятва от диа­вола, – "а что сверх этого", говорит Господь, "то от лукавого" (Мф. 5:37), – то, очевидно, что и молитва против врагов происходит от него же. Итак, когда ты будешь говорить: "услышь слова мои", то говори так, как свойственно говорить человеку кроткому и человеколюбивому и не имеющему ничего диавольского.

3. "Уразумей помышления мои". "Помышлением" пророк называет здесь не звук голоса, но расположение души. Так и Моисею, хотя он молчал, Господь сказал: "что ты вопиешь ко Мне?" (Исх.14:15) Не сказал: о чем молишься Мне, но: что взываешь ко мне, – потому что Моисей приступал к Нему с сильным расположением души. А дабы ты видел, что и здесь Он говорит не о вопле, но о расположении души и напряженном обращении к Богу, он не сказал: услышь вопль мой, но что? "Уразумей", т.е. познай. Так пророк, хотя употребляет человеческие слова, но в самих человеческих словах точно выражает, что он хочет ска­зать. "Внемли гласу вопля моего, Царь мой и Бог мой! ибо я к Тебе молюсь" (ст.3). Опять разумеет глас внутренний. Так взывала и Анна (1Цар.1:13). Не сказал просто: вонми гласу молитвы моей, но: "я к Тебе молюсь", – потому что молящийся должен быть и по внешнему виду и по внутреннему расположению смиренно умоляющим. Умоляющий не употребляет слов обвинителя; а кто молится против врагов, тот больше обвинитель, нежели проситель. Видишь ли, как пророк благо­устроил молитву и сделал ее достойной принятия? Так и мы, когда молимся и желаем быть услышанными, то наперед устроим, чтобы наша молитва была молитвой, а не обвинением, по примеру Псалмопевца, и тогда уже будем воссылать ее к Богу. "Царь мой и Бог мой", – слова, часто употребляемые про­роком; но еще больше они составляют преимущество Авраама, о котором Павел говорит: "Бог не стыдится их, называя Себя их Богом" (Евр.11:16). Тоже выражение употребила и наслед­ствующая Церковь, и сделала это по любви. Она не сказала просто: Царь, но: "Царь мой и Бог мой", показывая любовь свою. Потом она излагает и причины, по которым просит, чтобы Он услышал ее. Какие же это причины? "Ибо я к Тебе молюсь". Но как же, скажешь, Богу не молится? Многие только кажутся молящимися Богу, а сами делают это на показ лю­дям. Не так поступает она; но обращается к самому Богу, забывая все человеческое. "Рано услышь голос мой" (ст. 4). Ви­дишь ли усердие и душевное сокрушение? В начале дня, гово­рит, я совершаю это дело. Пусть выслушают это те, которые приступают к молитве после бесчисленного множества дел. Не так поступает она, но в начале дня начатки его отдает Богу. "Дабы известно было", говорит Премудрый, "что должно предупреждать солнце благодарением Тебе и

обращаться к Тебе на восток света" (Прем. 16:28). У царя ты не допустил бы, чтобы кто-нибудь низший тебя прежде тебя поклонился ему; а здесь, когда солнце уже поклоняется Богу, ты еще спишь, уступаешь первенство твари, не предупреждаешь всех творений, созданных для тебя, и не воздаешь Ему благодарности, но, вставая и умывая лицо и руки, душу свою оставляешь нечистою. Или ты не знаешь, что как тело очищается водою, так душа молитвою? Итак, омой прежде тела душу свою. К ней пристало много пятен порока: смоем их молитвою. Если мы, таким образом, оградим уста свои, то положим доброе основание дневной деятельности. "Рано предстану пред Тобою" (έπόψομαι). Предстану тебе, говорит, не переменою места, но делами. Такой человек может быть близко к Богу; а быть близко, или далеко от Него – зависит от самого человека, – потому что Бог везде. "Предстану пред Тобою, и буду ожидать, ибо Ты Бог, не любящий беззакония" (ст. 5). Другой пе­реводчик говорит: и узрю (σχοπήσω), яко Бог не хотяй беззакония ты еси [3]. "Не любящий беззакония". Здесь пророк ука­зывает на идолов, потому что языческие боги радовались таким людям, и всякому беззаконию, и всем делам порочным. "Не любящий беззакония": не будет, говорит, любезен Тебе, не будет близок к Тебе. "Нечестивые не пребудут пред очами Твоими" (ст. 6). Здесь он показывает, что Бог ненавидит зло, и научает желающих приближаться к Нему – благоустроять себя, таким образом, потому что иначе невоз­можно быть близко к Богу. Если к человеку доброму не мо­жет быть близок тот, кто отличается от него своими нра­вами, то тем более к Богу. А что злые не могут быть близки к людям добродетельным, послушай, как говорят они о праведнике: "тяжело нам и смотреть на него" (Прем.2:15). Так Иоанн, находясь в темнице и никому не показываясь, был несносен для Иродиады, хотя эта женщина была так далека от него; и после смерти он тяготил совесть того, кто был тогда тираном. Итак, не думайте, чтобы кто-нибудь из живу­щих добродетельно терпел зло, хотя бы на него и нападали злые; терпят зло делающие зло. "Ты погубишь говорящих ложь; кровожадного и коварного гнушается Господь" (ст. 7).

Это говорится не для того, чтобы мы только слушали, но чтобы, часто слыша это, научались сообра­зоваться с нравами Жениха и делаться близкими к Нему. Если же этого не будет, то мы лишимся вышней помощи, чего хуже ничего быть не может.

4. "Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие", – хотя бы то был раб, говорит, хотя бы свободный, хотя бы царь, и кто бы ни был, потому что не по внешним достоинствам, а по добро­детелям Бог обыкновенно избирает Себе друзей. Но так как многие из людей грубых считают ни во что быть в ненависти у Бога, то послушай, как он присовокупляет и страх наказания: "погубишь", говорит, "говорящих ложь", – обра­щая речь к более грубым грешникам. Наказание не ограни­чится одною ненавистью Бога, хотя и это – невыразимое наказа­ние; но Он погубит всех, говорящих ложь. И первое ужасно, и быть в ненависти у Бога страшнее геенны; но это сказал он для способных понять, а для более грубых присовоку­пил и второе. Итак, не смущайся, человек, не беспокойся, когда видишь, что некоторые говорят ложь, похищают, пре­даются любостяжанию, и не претерпевают ничего худого: сказанное непременно сбудется, потому что таков Бог по естеству Своему, – Он отвращается от пороков, всегда ненавидит и не терпит их. Под "говорящими ложь" пророк здесь разумеет живущих порочно, совершающих дела неправды, преданных удоволь­ствиям, невоздержанию, любостяжанию; все это он обыкновенно называет неправдою. "Кровожадного и коварного гнушается Господь": здесь говорит о человеке, склонном к убийству, хитром, лукавом, имеющем на языке одно, а в душе другое, пока­зывающем снаружи вид скромности, а на самом деле свой­ства волчьи, чего хуже ничего быть не может. От врага явного не трудно остеречься; а тот, кто скрывает свое лукавство и между тем действует злобно, будучи не легко уловим, мо­жет совершить много худого. Вот почему и Христос пове­лел бодрствовать, когда явятся такие люди, потому что они "приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные" (Мф.7:15). "А я, по множеству милости Твоей, войду в дом Твой" (ст. 8). Так как в состав Церкви входили и такие люди – язычники, волшебники, убийцы, чародеи, лжецы, лице­меры, а она сказала, что Бог ненавидит и отвращается их, то, желая показать, что она не по праву и не за добрые дела свои, но по человеколюбию Божию избавилась от них и введена во внутренние покои Его, присовокупляет: "я, по множеству милости Твоей, войду в дом Твой". Чтобы кто-нибудь не сказал: как ты, сделавшая то и то, получила спасение? – она показы­вает, каким образом она получила спасение, именно, что она спасена по великому человеколюбию, по неизреченной благости Божией. Но бывают люди неизлечимо больные, которые не при­нимают и милости, как, например иудеи. Благодать и ми­лость, хотя бы благодать и милость, но и они спасают лишь же­лающих и принимающих благодать, а не упорствующих и не­желающих принять этого дара, каковы были иудеи, о которых и Павел говорил, что они, "не разумея праведности Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией" (Рим.10:3). Сказав о том, что принадлежит Богу, далее она говорит и о том, что принадлежит ей. "Поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоем" (ст. 8). Когда я получу благодать, говорит, тогда представлю должное и с моей стороны, принесу тебе та­кую жертву: "поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоем", не так, как многие из молящихся, которые в это время по­чесываются, зевают, дремлют, но, говорит, со страхом и тре­петом. Кто молится таким образом, тот отлагает всякое зло, располагается ко всякой добродетели, приобретает себе благоволение Божие. "Господи! путеводи меня в правде Твоей, ради врагов моих" (ст. 9). Сказав во славу Богу, что Он ненавидит зло, что Он человеколюбив и промышляет о нас, – сказав о своем спасении и о том, каким образом она спасена, – ска­зав, что сделала и она по получении спасения, именно, что она отвратилась от зла и прилепилась к добродетели, – подав добрые надежды и живущим порочно, что и они могут полу­чить милость, если захотят исправиться, она потом обращает речь свою в прошение и говорит: "Господи! путеводи меня в правде Твоей". Этим она научает слушателя, прежде всего, воссылать славословие Богу и благодарить Его за полученные благодеяния, а потом просить, чего желает, и опять благодарить за то, что получит. Но посмотрим, чего она просит. Не житейского ли чего-нибудь? Не временного ли? Не скоропреходящего ли? Не о богатстве ли говорит она? Не о славе ли? Не о власти ли? Не об отмщении ли врагам ее? Ничего такого не просит она. Чего же? "Господи! путеводи меня в правде Твоей, ради врагов моих". Видишь ли, что она не просит ничего временного, и как она испрашивает вышней помощи. Ведь идущие таким путем осо­бенно нуждаются в этой помощи. "Правдою" же называется здесь добродетель вообще. И хорошо она сказала: "в правде Твоей", – по­тому что есть и человеческая правда, правда по законам внеш­ним, но правда малозначащая, не имеющая совершенства и полноты и основывающаяся на человеческих соображениях. А я, говорит, прошу твоей правды, которая нисходит от Тебя и которая возводит на небо; прошу и помощи, чтобы приобрести эту правду.

5. Хорошо также она сказала: "путеводи", потому что настоя­щая жизнь есть путь, имеющий нужду в высшем наставлении. Если мы, намереваясь войти в город, нуждаемся в человеке, который указал бы нам путь, то тем более, намере­ваясь войти на небо, имеем нужду в высшей помощи, которая бы и показывала путь, и утверждала, и руководила, потому что есть много распутий, которые отклоняют от пути. Поэтому мы должны держаться десницы Божией. "Ради врагов моих". Многие, говорит, восстали на меня враги, желая отклонить меня от этого пути, ввести в заблуждение и вывести на другой путь. При таких злоумышлениях, при таких соблазнах, руководи Ты меня Сам; я имею нужду в Твоей помощи. Впрочем, если руководить есть дело Божие, то быть достойным руковод­ства десницы Божией есть дело нашего усердия. Если сам ты будешь нечист, то не поддержит тебя десница Божия, – если напр., ты будешь любостяжателен, или иметь какую-нибудь другую нечистоту. "Исправи предо мною путь Твой", т.е. сделай его для меня известным, ясным, знакомым; сделай его пря­мым для меня. Другой переводчик говорит: "уровняй предо мною путь Твой" (όμάλισον έμπροσθέν μου τήν όδόν σου), т.е. сделай его удобным, легким (Симмах). "Ибо нет в устах их истины: сердце их – пагуба" (ст. 10). Мне кажется, здесь он говорит и о тех, которые находятся в заблуждении, осуждая уста и сердце, как чуждые всего доброго, и о тех, которые живут порочно. "Гортань их – открытый гроб" разумеет или то, что они склонны к убийству, или то, что они произносят мертвящие и зловонные учения. Впрочем, не погрешит и тот, кто гробом отверстым назовет уста, произносящие срамные слова, потому что это зло­воние, исходящее из гниющей души, гораздо хуже чувственного зловония. Таковы же уста корыстолюбцев, которые не произно­сят ничего здравого, а одни убийства и хищения. Итак, да не будут уста твои гробом, но пусть будут сокровищницею. Со­кровищницы весьма много отличаются от гробов тем, что последние портят то, что принимают, а первые сохраняют. Поэтому имей и ты всегда пребывающее богатство любомудрия в устах, а не зловоние какое-нибудь и гнилость. И не просто сказала: "гроб", но: "открытый гроб", чтобы лучше выразить их отвратительность. Такие слова следует скрывать; а они произ­носят их, и таким образом еще больше обнаруживают бо­лезнь свою. С мертвыми телами мы поступаем иначе, предаем их земле; а они поступают с своими словами наоборот, и что следовало бы скрывать в глубине сердца и подавлять, то они произносят, причиняя вред многим и предлагая на все­общее позорище. Будем же, увещеваю вас, отгонять от себя таких людей. Если мертвые тела мы погребаем вне города, то тем больше нужно отгонять куда-нибудь далеко произнося­щих мертвые и срамные слова и не желающих скрывать их, потому что такие уста – зараза для целого города. "Языком своим льстят". Вот и другой вид зла. Одни скрывают коварство в душе своей, произнося слова льстивые, а другие так злы, что сами слова помрачают своею злобою и строят козни и об­маны. "Осуди их, Боже, да падут они от замыслов своих" (ст. 11). Заметь и здесь кротость молитвы. Не сказала: накажи; но: "Осуди их" и прекрати злобу их; сделай злоухщрения их безуспеш­ными. А молиться, чтобы не преуспевали злые дела их, зна­чит – молиться об их же пользе. "По множеству нечестия их, отвергни их, ибо они возмутились против Тебя" (ст. 11) – т.е. я нисколько не забочусь о том, что делается со мною, но скорблю о том, что касается Тебя. Подлинно, любомудрой душе свойственно – не мстить за оскорбление себя, но сильно восставать против оскорб­ления Бога. Между тем многие поступают напротив, оставляя без внимания касающееся Бога и с великою силою мстя за себя. Не таковы святые, но они сильно восставали против оскорблений, касающихся Бога, а касающиеся их самих остав­ляли без внимания. "И возрадуются все уповающие на Тебя" (ст. 12). Вот и плод молитвы: и те делаются лучшими и отстают от пророков, и другие получают великое удовольствие, видя их перемену, обращение к лучшему и успешное исправление. "Вечно будут ликовать, и Ты будешь". Вот самая постоянная радость. Дру­гие радости бывают нисколько не лучше водных потоков, лишь только являясь и тотчас исчезая; а радость по Боге бывает продолжительна и тверда, надежна и постоянна, не нарушается никакими неожиданными обстоятельствами, но еще более возвы­шается от самих препятствий. Так апостолы подвергались биению, и радовались (Деян.5:40); Павел терпел скорби и ликовал, готовился умереть и призывал других к участию в своей радости: "но если я", говорил он, "и соделываюсь жертвою за жертву и служение веры вашей, то радуюсь и сорадуюсь всем вам. О сем самом и вы радуйтесь и сорадуйтесь мне" (Флп. 2:17,18). Кто радуется, таким образом, с теми обитает Бог. Вот почему и она го­ворит: "вечно будут ликовать, и Ты будешь". Тоже самое вы­ражал и Христос, когда, желая показать неизменяемость этой радости, говорил; "но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас" (Ин.16:22). И Павел говорит еще: "Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь" (1Фес.5:17,18). "И будут хвалиться Тобою любящие имя Твое". Этим только и можно хвалиться, этому только радоваться, этим только восхищаться. А кто хвалится вещами житейскими, тот нисколько не отличается от людей, веселя­щихся во сне.

6. Да и есть ли, скажи мне, в вещах человеческих что-нибудь такое, чем бы можно было хвалиться? Сила ли телес­ная? Но она не составляет достоинства, зависящего от нашего произволения, и потому хвалиться ею мы не можем; притом она скоро ослабевает и теряется, а нередко даже служит во вред имеющим ее и пользующимся ею не так, как должно. То же надобно сказать о красоте и благообразии, о богатстве и власти, о роскоши и о всех предметах житейских. Но по­хвала от Бога и любовь в Нему – вот украшение, которое лучше всего, – вот отличие, которое превосходит тысячи диадем, хотя бы удостоившийся этого находился в узах. Это украшение не уменьшается ни от болезни, ни от старости, ни от перемены обстоятельств, ни от неблагоприятных времен, ни от самой смерти, но делается тогда еще блистательнее. "Ибо Ты благословляешь праведника, Господи" (ст. 13). Так как многие, имеющие подобное настроение и особенно преданные добродетели подвергаются осуж­дению и осмеянию, то чтобы кто-нибудь из людей более слабых не падал духом, посмотри, как пророк укрепляет душу его: "ибо Ты", говорит, "благословляешь праведника". Какой вред от того, что люди и вся вселенная презирают его, если Владыка ангелов восхваляет его и прославляет? Точно также нет никакой пользы от того, если бы все, живущие на суше и на море, прославляли, а Он не благословлял. Поэтому будем всегда стремится к тому, чтобы Он нас прославил, чтобы Он нас увенчал. Если будет так, то мы станем выше всех, хотя бы мы находились в бедности, хотя бы в болезнях, хотя бы в крайне стесненных обстоятельствах. Так и бла­женный Иов, сидевший на куче нечистот, покрытый гноем ран и бесчисленным множеством червей, терпевший невыно­симые страдания, презираемый рабами, оскорбляемый друзьями, врагами и женою, доведенный до бедности, голода и неисцельной болезни, был блаженнее всех. Почему? Потому, что Бог бла­гословил его, говоря: "был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла" (Иов.1:1). – "Благоволением, как щитом, венчаешь его". В заключе­ние пророк опять произносит благодарность, воссылая благо­дарственное славословие Богу. Что значит оружие благоволения? Оружие превосходное, оружие по сердцу Божию, оружие самое бла­гонадежное. Смысл этих слов следующий: Ты оградил нас самою лучшею помощью. Другой переводчик говорит: увенчаешь его (στεφανώσεις αΰτόν) (Акила), относя это к праведнику таким обра­зом: Ты увенчаешь его, праведника, т.е. твое благоволение слу­жит ему вместо оружия и оружия превосходного; или так: Ты ограждаешь праведника самою лучшею помощью, так что ни доблести его не лишаются безопасности, ни безопасность его не лишается славы. Подлинно, кто может быть сильнее, кто доб­лестнее человека, охраняемого вышнею десницею? Этот венец сплетается из милости, как сам Давид говорит в другом месте: "венчает тебя милостью и щедротами" (Пс. 102:4). Он сплетается и из правды, как говорит Павел: "а теперь готовится мне венец правды" (2Тим.4:8). Он есть и венец благодати, как другой писатель говорит: "возложит на голову твою прекрасный венок, доставит тебе великолепный венец" (Притч.4:9).

Он есть венец славы, как гово­рить Исаия: "будет великолепным венцом и славною диадемою" (Ис.28:5). Этот венец имеет в себе все – и человеколюбие, и правду, и благодать, и славу, и красоту; он есть дар Божий, принося­щий разнообразную благодать. Он есть и венец нетления, как говорит Павел: "те для получения венца тленного, а мы –

нетленного" (1Кор.9:25). Таким образом, смысл приведенных слов следующий: Ты окружил нас безопасностью и сла­вою. Таковы дары Божии – крепки и прекрасны; таковы венцы Его. У людей же бывает не так, но кто в славе, тот не в совершенной безопасности; а кто в безопасности, тот не всегда в славе; то и другое у них не легко соединяется, а если и соединяется, то скоро разрывается. Например: люди, облечен­ные властью, знатные и славные, не находятся в безопасности, но потому самому, по величию славы своей, они особенно и стоят на опасном месте; люди отверженные и презренные, находясь в безопасности по своей неизвестности, не пользуются честью, но потому особенно, что находятся в безопасности, не имеют почестей. А у Бога не так, но то и другое, и безопасность и слава, соединяются в высочайшей степени. Поэтому, представ­ляя величие этих благ, и прежде всего то, как велико благо – быть угодным Богу, в чем заключается и оружие, и слава, и безопасность и множество других благ, с терпением будем проходить предстоящий нам подвиг, не будем никогда падать духом и оставаться без оружия. В этом роде войны невоз­можно воину оставлять оружие, но только тогда оканчиваются труды, когда оканчивается зрелище; а зрелище оканчивается тогда, когда душа отрешается от тела. Итак, пока мы в здеш­ней жизни, нам нужно постоянно бороться, и сидя дома, и вы­ходя на торжище, и вкушая пищу, и в болезни, и в здоровье. Даже время болезни бывает особенно временем этой борьбы, когда болезненные чувствования со всех сторон тревожат душу, когда скорби осаждают ее, когда диавол стоит и под­стрекает сказать какое-нибудь недоброе слово. Тогда-то особенно и нужно держать себя в безопасности, ограждаться броней, щи­том, шлемом и другим оружием, и непрестанно благодарить Бога. Это страшные стрелы для диавола, это смертельный удар для злого духа, за это особенно даруются светлые венцы. Так и блаженный Иов, – ничто не препятствует нам опять обратиться к нему, – за то особенно сделался славным, за то стал знаменитым, за то удостоился венца, что он во время иску­шений, болезни и бедности показал неизменную душу и непо­колебимое сердце, и воссылал Богу благодарственные славосло­вия, эту духовную жертву. Жертвою были слова его, которые он произносил: "Господь дал, Господь и взял; [как угодно было Господу, так и сделалось;] да будет имя Господне благословенно!" (Иов.1:21). Так всегда будем поступать и мы, в искушениях, в бед­ствиях, в огорчениях, непрестанно прославляя и благословляя Бога, потому что Ему подобает слава во веки веков. Аминь.

 

1 Слова: в конец нет в славянском; но в еврейском, греческом 70 толковников и у св. Златоустого есть

2 По греческому переводу 70-ти и, согласно с ним у Златоуста, над­писание этого Псалма читается: ύπέρ κληρονομούσης = "о наследствующей"; та­ково было это надписание и по некоторым спискам древне-славянской Псал­тири (см. архим. Амфилохия. "Древне-славянская Псалтирь". Второе издание. Т. 1-й, стр. 15). Надписание: "о наследствующем", как напечатано на стр. 36 этого издания, есть позднейшее (см. Свящ. Н. Вишнякова, Толкование на Псалтирь. Вып. I, стр. 19).

3 Неизвестный переводчик, упоминаемый у Оригена в Экзаплах.

4. БЕСЕДА на псалом 6.

Господи! не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня (ст. 2).

 

1 В конец, в пeснех о осмeм, псалом Давиду,

2. Господи, да не яростию твоею обличиши мене, ниже гнeвом твоим накажеши мене.

3 Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь: изцeли мя, Господи, яко смятошася кости моя,

4 и душа моя смятеся зeло: и ты, Господи, доколe?

5 Обратися, Господи, избави душу мою, спаси мя ради милости твоея:

6 яко нeсть в смерти поминаяй тебе, во адe же кто исповeстся тебe?

7 Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу.

8 Смятеся от ярости око мое, обетшах во всeх вразeх моих.

9 Отступите от мене, вси дeлающии беззаконие, яко услыша Господь глас плача моего,

10 услыша Господь моление мое, Господь молитву мою прият.

11 Да постыдятся и смятутся вси врази мои, да возвратятся и устыдятся зeло вскорe.

 1 В конец. Песнь. Об осьмом (дне). Псалом Давида.

 2 Господи! Не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня.

 3 Помилуй меня, Господи, ибо я немощен; исцели меня, Господи, ибо потряслись кости мои.

 4 И душа моя возмущена сильно. И Ты, Господи, доколе (не явишь мне помощи)?

 5 Обратись, Господи: избавь душу мою, спаси меня по милости Твоей.

 6 Ибо никто из умерших не вспоминает о Тебе, а в аду кто исповедает Тебя?

 7 Утрудился я от воздыханий моих, каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими орошаю постель мою.

 8 Помутилось от гнева око мое, обветшал я среди всех врагов моих.

 9 Отступите от меня все, делающие беззаконие, ибо услышал Господь голос плача моего.

 10 Услышал Господь моление мое, Господь принял молитву мою.

 11 Да постыдятся и смятутся все враги мои, да обратятся вспять и постыдятся весьма скоро.

 

 

В каком смысле нужно понимать при­писываемые Богу Псалмопевцем ярость и гнев? – Всем людям, как немощным существам, нужно просить Господа о помиловании. – Почему виновные в одних и тех же грехах получают часто неодина­ковое наказание? – Сокрушение о грехах и безропот­ное перенесение скорбей привлекают к человеку Бо­жественную милость. – Особенное попечение в настоя­щей жизни о спасении души внушается Псалмопевцем чрез указание на невозможность покаяния после смерти и – собственный пример слезного, глубокого, сокру­шения Псалмопевца во время ночи. – Что разумеется под оком, пришедшим в смятение, и "обветшанием"от врагов? – Удаление от порочных людей, хотя бы они были облечены в диадему, есть также путь к до­бродетели. – Увещание останавливать греховные влече­ния в самом начале.

 

1. Когда ты слышишь слова: ярость и гнев, в отношении к Богу, то же разумей под ними ничего человеческого: это – слова снисхождения. Божество чуждо всего подобного; говорится же так для того, чтобы приблизить предмет к разумению лю­дей более грубых. Так и мы, когда беседуем с варварами, употребляем их язык; или когда говорим с младенцем, то лепечем подобно ему, хотя бы сами были мудрецами, сни­сходя к его малолетству. И что удивительного, если мы посту­паем так в словах, когда поступаем так же и в делах, кусая руки и показывая вид гнева, чтобы исправить ребенка? Точно так и Бог употреблял подобные выражения, чтобы по­действовать на людей более грубых. Он, когда говорил, заботился не о своем достоинстве, но о пользе слушающих. В другом месте, внушая, что гнев не свойствен Ему, Он сказал: "но Меня ли огорчают они? говорит Господь; не себя ли самих к стыду своему?" (Иер. 7:19)? Неужели ты хотел бы, чтобы Он, беседуя с иудеями, говорил, что Он не гневается и не ненавидит злых, так как ненависть есть страсть, – что Он не взирает на дела челове­ческие, так как зрение свойственно телам, – что Он и не слы­шит, так как и слух принадлежит плоти? Но отсюда вы­вели бы другое нечестивое учение, будто все совершается без Промысла. Избегая подобных выражений о Боге, многие тогда совершенно не знали бы, что есть Бог; а если бы не знали этого, то все погибло бы. Когда же введено учение о Боге в таком виде, то скоро следовало и исправление его. Кто убеж­ден, что есть Бог, тот, хотя имеет и не надлежащее о Нем понятие и полагает в Нем нечто чувственное, но со време­нем убедится, что в Боге нет ничего такого. А кто убеж­ден, что Бог не промышляет, что Он не заботится о суще­ствующем, что Его нет, тот какую получит пользу от бесстрастных выражений? Вот почему Бог, побеседовав с ними сначала таким образом и внушив им понятие о бытии Его, потом мало-помалу очищал их, возводя к истинному уче­нию, говоря о Себе возвышенное, упоминая и о своем бесстрастии. Так другой пророк говорит: (Бог) "не утомляется и не изнемогает" (Ис.40:28). И тот самый пророк, который сказал, что Бог гневается, далее, желая внушить, что Божество бесстрастно, присовокупляет: "но Меня ли огорчают, не себя ли самих" (Иер.7:19)? И тот, который сказал, что Бог обитает в храме, сам говорит потом: "ибо Я Бог, а не человек; среди тебя Святый; Я не войду в город" (Ос.11:9), т.е. Я не ограничиваюсь местом. Если Он не опроверг всего подобного, то и сказанными сло­вами благоразумнейшему дал понять, что Кто свободен от самых обыкновенных страстей, без которых невозможно жить, Тот тем более свободен от других. Поэтому и говорит пророк: "Ты – как человек изумленный" (Иер.14: 9)? И часто он говорит о бесстрастии Божием. Таким образом, и здесь, если слышишь о гневе, не разумей страсти. В самом деле, если люди, преданные любомудрию, по возможности воздержи­ваются от гнева, то тем более Существо неизменное и не­тленное, неизреченное и непостижимое. Не видишь ли, что и врачи, отсекая или прижигая, делают это не по гневу, а с целью исправления, не потому, чтобы они гневались на боль­ных, но из сострадания к ним и для избавления их от болезней? Итак, когда пророк сказал: "не в ярости Твоей обличай меня", то сказал следующее: не накажи меня за грехи мои, не отмсти мне за беззакония мои. "Помилуй меня, Господи, ибо я немощен" (ст. 3). Такое воззвание должны произносить все мы, хотя бы мы совершили тысячи добрых дел, хотя бы достигли самой высокой правды. Потому и он впоследствии гово­рит: "не оправдается пред Тобой ни один из живущих" (Пс.142:2); и еще: "если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, – Господи! кто устоит?" (Пс.129:3)? И Павел говорит: "хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь" (1Кор. 4: 4). И другой говорит: "кто может сказать: "я очистил мое сердце, я чист от греха моего?" (Притч. 20:9) Итак, все мы имеем нужду в милости, но не все достойны милости, потому что она, хотя и милость, ищет достой­ного, как сам Бог сказал Моисею: "кого помиловать – помилую, кого пожалеть – пожалею" (Исх.33:19). Поэтому, кто сделал что-нибудь достойное милости, пусть говорит: "помилуй меня"; а кто лишил себя возможности получить прощение, тот напрасно будет говорить: "помилуй". Если бы милость прости­ралась на всех, то никто не был бы наказан; но она делает некоторый выбор, ищет достойного и способного принять ее.

2. Часто многие бывали виновны в одних и тех же гре­хах, и получали неодинаковое наказание, потому что различные причины имели на них влияние. Если угодно, остановимся теперь на этом предмете. Согрешили все иудеи, когда поклони­лись идолу, и, однако, не все получили одинаковое наказание, но одни пали, а другие получили прощение. В грехах прини­мается во внимание не только сущность дела, но и душевное расположение, и время, и повод, и действия, следующие за гре­хом, именно: остался ли кто во грехах, или раскаялся, слу­чайно ли согрешил, или по обольщению, или с намерением. И многое другое принимается во внимание – и различие времени, и общественное устройство. Например: грешили жившие в вет­хом завете, грешат и живущие в новом; но те и другие получают неодинаковое наказание, а последние – более тяжкое. Это показывает и Павел, когда говорит: "если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет?" (Евр.10:28,29) Сло­вами: "то сколь тягчайшему наказанию повинен будет", он выражает уси­ленное наказание. Грешили жившие прежде закона, грешили и жившие под законом; но первые подвергаются наказанию более легкому. Показывая это, Павел говорит: "те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут", – "не имея закона", т.е. не тяжким, но более легким образом, – "а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся " (Рим.2:12). Почему? Потому, что одни имеют своим обвинителем природу, а другие вместе с природою и закон; те, которые получили большее наставление, подвергнутся и большему наказанию. Также и достоинства лиц имеют влия­ние на это, как можно видеть из жертвоприношений. За весь согрешивший народ приносилась такая же жертва, какая за одного священника. Это показываете, что чем выше достоинство лиц, тем тягчайшее полагается им наказание за грехи. Вот почему простая женщина прелюбодействовавшая умерщвлялась, а дочь священника сжигалась. И по другим обстоятельствам бывает прощение, или усиление наказания, – когда, например, согрешивший терпит здесь наказание, а другой наслаждается удовольствиями. Последний получит большее наказание там, а первый меньшее, если здесь не воздаст всего. Объясняя это, Христос представляет Авраама говорящим богатому: "вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь" (Лк.16: 25).

Этот получил полное наказание в тех страданиях, которые терпел он здесь; другие же по­лучают не полное, но отчасти, потому и там наказываются лег­ким образом. Также от большего или меньшего знания про­исходит различие наказания, как говорит Господь: "раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше" (Лк:12:47,48). И многое другое можно представить такое, что производит раз­личие в наказаниях и различие в милости и человеколюбии. Посмотри и на первозданных людей. Согрешила Ева, согре­шил и Адам, совершив один и тот же грех; оба вкусили от плодов древа, но оба получили неодинаковое наказание. Со­вершил убийство Каин, совершил его и Ламех; но один помилован, а другой наказан. Некто собирал дрова в субботу, и не получил прощения; а Давид совершил убийство и прелюбодеяние, и удостоился прощения. Займемся же исследова­нием этого, потому что гораздо лучше исследовать, чем зани­маться пустословием и провождением времени в собраниях на площадях. И весьма полезно не только найти разрешение этого, но даже искать его, хотя бы и не нашли. Принудим же себя заниматься этим и проводить в этом все время. Итак, по­чему (нужно обратиться к вышесказанному), почему из всех иудеев, сделавших тельца, одни были наказаны, а другие нет? Потому что одни раскаялись и, несмотря на природу, по благо­честивой ревности убивали своих близких, а другие остались во грехе; грех был равный, а последствия неравные. Почему Адам и Ева наказаны не одинаковым наказанием, хотя грех их был один и тот же? Потому что не одно и тоже – быть обольщенным от жены, или от змия. Потому Павел и на­звал это обольщением: "и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление" (1Тим.2:14). Почему и собиравший дрова не получил прощения? Потому что нарушить заповедь, лишь только данную, было великим преступлением; притом нужно было и другим внушить великий страх. Тоже было с Ананиею и Сапфирою. Так и мы, когда согрешаем, будем смотреть, достойны ли мы милости, сделали ли что-ни­будь такое, за что бы получить помилование, покаялись ли, сде­лались ли лучшими, отстали ли от греха. Ведь и спасение рас­каявшегося есть дело милости. Так и Псалмопевец здесь испрашивает спасения за слезы, за рыдания: "каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою" (ст. 7), т.е. за сокрушение. "Кости мои потрясены; и душа моя сильно потрясена" (ст. 3, 4). Говорит это не вдруг, но наперед указывает на слабость природы: "помилуй меня", говорит, "Господи, ибо я немощен". Так он сказал, внушая, что одной немощи природы недостаточно, потому что, если бы этого было доста­точно, то мы все бы спаслись, так как все мы – люди.

3. Впрочем, если сказать точнее, то, может быть, пророк и не это разумеет здесь, а указывает на немощь, происходящую от искушений, представляя и в этом немалое основание к получению милости и снисхождения. Тоже выразил он и далее в словах: "обветшало от всех врагов моих" (ст. 8). Ведь и скорбь, переносимая с благодарностью, может служить осно­ванием к великому снисхождению и делать Бога милостивым к нам. Ее-то, кажется мне, он и разумеет здесь, когда го­ворить: "исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены".

Не сказал: отпусти мне, или: прости мне, но: "исцели" просит, чтобы исцелены были прежние раны. Под "костями" здесь разумеет он всю силу; под "потрясением"пора­жение, наказание, мучение. "Исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены; и душа моя сильно потрясена". В деле врачевания схо­дятся три, или – лучше – четыре или даже пять предметов: врач, искусство, больной, болезнь и сила лекарств, и у них бывает некоторое сопротивление и борьба: если вместе с врачом, искус­ством и лекарствами будет действовать и воля больного, то болезнь побеждается; а если больной не станет действовать вместе с ними, то он усилит болезнь свою; или, если при своей слабости станет действовать против врача, лекарств и искусства, то погубит себя. Так точно бывает с нами и здесь, или – лучше – не так, но гораздо удивительнее. У врачей часто, не смотря на то, что больной действует согласно с бо­лезнью, искусством и лекарствами, не бывает никакого успеха, потому что, когда ослабевает природа, тогда и искусство недей­ствительно, и сила лекарств исчезает по какой-то причине. У Бога же не бывает так, но, если ты станешь действовать вместе с Врачом, то всякая рана непременно исцелится, потому что здесь не человеческое искусство, которое может оста­ваться недействительным, но божественная сила, которая побеж­дает и природу, и болезни, и пороки, и всякое зло. Поэтому и пророк, прибегая к Богу, как врачу, со слезами говорит: "исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены". Впрочем, неко­торые полагают, что он говорит здесь о том смятении, кото­рое происходит от греха, потому что, как в то время, когда сильные ветры нападают на море, все возмущается, песок из глубины поднимается вверх, и плывущие подвергаются опасности, так точно и у нас здесь душа возмущается, тело содрогается, все наполняется смятением, наша ладья совершенно расстраи­вается, распространяется великая тьма и великое смущение, и все волнуется, сбившись с своего места. Это особенно бывает во время порочных пожеланий, гнева и несчастий. От всего этого и душа и кости приходят в смятение, и взор извра­щается, и глаза смотрят беспорядочно. Как кони, когда возница приходит в смущение, несутся в беспорядке, так и у нас, когда расстраивается ум, все приходит в беспорядок, все извращается и сбивается с своего пути. При этом нужно сказать и то, как происходит такое смятение. Оно происходит в душе не так, как в море – от напора ветров, от ка­кого-нибудь неожиданного случая, – но от нашей беспечности. Подлинно, мы сами бываем причиною того, есть ли оно в нас или нет. Именно: когда возбуждается похоть, то печь не раз­горится, если ты не подложишь огня, если не дашь ему пищи; а эта печь не разгорится, если ты не станешь засматриваться на благообразные лица, если не станешь гоняться за другими красотами, если не станешь ходить на зрелища нечестия. Если ты не будешь утучнять плоти пресыщением, если не будешь по­топлять ума в вине, то не поднимется этот пламень, не раз­горится эта печь, не рассвирепеет этот зверь, не погибнет от него, как от буйных ветров, чистота души. Итак, скажешь, этого достаточно для избежания пламени греха? Нет, одного этого недостаточно, а нужно присовокуплять и нечто другое: непрестанные молитвы, общение со святыми, сообразный пост, постоянное воздержание, надлежащие занятия, и прежде всего другого страх Божий, памятование о будущем суде, не­выносимых наказаниях и обетованных благах. Соблюдая все это, ты можешь обуздать рассвирепевшую похоть и остановить волнующееся море. "Ты же, Господи, доколе? Обратись, Господи, избавь душу мою, спаси меня ради милости Твоей" (ст. 4, 5). Пророк непрестанно говорит: "Господи", приводя это слово, как некоторое право на снисхождение и милость. И действительно, вели­чайшая наша надежда в неизреченном Его человеколюбии, в том, что Он так готов оказывать снисхождение. А слово: "доколе" есть выражение человека не оскорбленного или негодую­щего, но скорбящего, сетующего и изнемогающего под бреме­нем искушений.

4. "Обратись, Господи, избавь душу мою". О двух предметах говорит здесь пророк: о том, чтобы Господь обратился, и чтобы избавил душу его. Праведники особенно заботились о том, чтобы Господь примирился с ними, был милостивым и благосклонным к ним и не отвращался от них. За этим следует и другое: чтобы избавлена была душа. Не так посту­пают многие из людей, особенно более грубых, – они ищут одного только, как бы устроить свое настоящее благополучие. А праведники напротив заботились о том, как бы получить спасение души, драгоценнее которой для них не было ничего. "Ибо в смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя?" (ст. 6)  Посмотри, сколько он приводит причин ко спа­сению. "Ибо я", говорит, "немощен; ибо кости мои потрясены" так как я прошу этого у Господа; "ибо в смерти нет памятования о Тебе", выражая этими словами не то, будто наше бытие окан­чивается с настоящей жизнью, – нет, он знал учение о вос­кресении, – а то, что после отшествия отсюда покаяние уже не может иметь места. Так и богач исповедовал грехи свои и раскаивался, но это не принесло ему никакой пользы по не­благовременности (Лк.16). И девы желали получить елей, но никто не дал им (Мф.25). Поэтому и пророк просит, чтобы здесь были омыты грехи его, дабы пред страшное суди­лище он мог предстать с дерзновением. Далее, желая на­учить, что при Божием человеколюбии должны быть и наши собственные усилия, – потому что, если бы мы указывали и на немощь свою, и на смятение свое, и на благость Божию, и на все то, что он сказал, но не приложили должного с нашей сто­роны, то не было бы нам никакой пользы, – посмотри, что присовокупляет он: "утомлен", говорит, "я воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою" (ст. 7).

Пусть выслушают живущие в низком состоянии, какое покаяние приносил царь, облекавшийся в порфиру; выслушаем это и мы, и умилимся. Он не только трудился, но утруждался воздыханиями, не только плакал, но слезами омывал постель свою, и не один, два или три дня, но каждую ночь; и не о про­шедшем только говорит, но и о будущем. Не думайте, что он, сделав так однажды, потом предался покою; нет, он всю жизнь, постоянно поступал таким образом, – не так, как мы, которые часто, сделав это какой-нибудь один день, или даже не сделав ни однажды, предаемся смеху, роскоши и удовольствиям. Не так он поступал, но проводил жизнь в постоянных слезах. Будем же и мы подражать его испове­данию. Если мы не захотим плакать здесь, то по необходимости должны будем воздыхать и плакать там; притом там без пользы, а здесь с пользою, там со стыдом, а здесь с вели­ким благоприличием. А что это непременно будет, о том по­слушай, как говорит Христос: "там будет плач и скрежет зубов" (Мф.8:12). Не испытают этого плачущие здесь, но они получат великое утешение: "блаженны плачущие, ибо они утешатся" (Мф.5:4); "горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение" (Лк.6:24). Пусть выслушают имеющие золотые кровати, какая была кровать у царя, – не украшенная драгоценными камнями, не испещренная золотом, но омытая слезами. Для него ночи были ночами не отдохновения, а воздыханий и слез. Так как днем развлекало его множество забот, то время, которое все употребляют на отдых, он делал временем исповедания, проливая тогда самые горячие слезы. И всегда хорошо – плакать, но особенно во время ночи, когда никто не препятствует этому дивному удовольствию, когда желающий может предаваться ему с полной свободою. Испытавшие понимают, что я говорю, знают, какую радость доставляют эти источники слез. Эти слезы могут угасить неугасимый пламень, ту реку, которая течет пред судилищем. Вот почему и Павел три года плакал день и ночь, исправляя чужие недостатки (Деян.20:31); а мы и о своих не плачем, но, предавшись смеху и сластолюбию, ночью погру­жаемся в глубокий сон. У нас, когда одни предаются сну, подобию смерти, другие бодрствуют бодрствованием, которое хуже смерти, размышляя в это время о барышах и доходах и устрояя козни другим. Не таковы истинно бодрствующие, но они возделывают души свои, окропляя их слезами, как дож­дем, и взращивая семена добродетели. Никакому пороку и разврату недоступно ложе, принимающее такие слезы. Проливаю­щий эти слезы нисколько не думает о земном, избавляет душу свою от всякого беспокойства и делает ум свой светлее солнца. Не подумайте, что я говорю только монахам; это увещание отно­сится и к мирянам, и к ним еще более, нежели к тем, потому что они особенно имеют нужду в врачествах покаяния. Кто плачет таким образом, тот встанет с душою, превос­ходящею тихую пристань, отвергнув все страсти; исполнившись великого веселия. он пойдет в дом Божий с дерзновением; с ближним он будет беседовать с удовольствием, потому что в нем не гнездится гнев, не воспламеняется ни похоть, ни сребролюбие, ни зависть, и ничто подобное. Это ночное стенание и слезы прогоняют все это, как бы диких зверей, скрывающихся внутри. "Иссохло от печали око мое" (ст. 8). Видишь ли сокрушенную душу? Высказав покаяние, пророк опять говорит о страданиях, о смущении души, о страхе, происходящем от представления гнева Божия.

5. Под "оком" он разумеет здесь око духовное, ту рас­познавающую и разумную способность души, которая обыкновенно возмущается от представления своих грехов. Так как он постоянно имел пред глазами свои прегрешения и представ­лял гнев Божий, то проводил жизнь со страхом и не в беспечности, как живут многие, но в подвигах и сокрушении. Такое смятение есть источник спокойствия; такой страх есть залога безопасности; предающийся такому волнению предотвращает всякую бурю, а не имеющий такой души подвергнется страшному крушению. Как судно, ненагруженное и предостав­ленное течению буйных ветров, скоро потопляется, так и душа, живущая беспечно, подвергается бесчисленным страстям. По­тому и блаженный Павел, выражая такое страдательное состояние души, сказал: "дойдя до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью" (Еф.4:19). И как кормчий, пока тревожится заботами о плывущих, всем достав­ляет спокойствие, а когда освободит себя от забот и заснет, то производит великое смятение, так точно и человек, пре­даваясь подвигам, страху и трепету, доставляет душе своей спокойствие, а предаваясь сну беспечности. потопляет ладью. "Обветшало от всех врагов моих". Что значит: "обветшало"? Я изне­мог, говорит, от врагов моих. Подлинно, жизнь наша испол­нена подвигов и окружена бесчисленными врагами, которые бывают еще сильнее, когда мы впадаем в прегрешения. По­этому нужно делать все для того, чтобы избежать рук их и никогда не входить с ними в общение; это – залог величайшей безопасности для нас. Указывая на сонм этих врагов, Па­вел говорит: "брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной" (Еф.6:12). Если же таков сонм наших врагов, то нужно всегда и по­стоянно быть вооруженными и избегать поводов ко грехам. Ничто так не делает нас ветхими, как грех. Потому и Павел, заповедуя предохранять себя от происходящей отсюда ветхости, говорить: "и не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего" (Рим.12:2). Итак, если ты сделался ветхим от греха, обнови себя покаянием. "Удалитесь от меня все, делающие беззаконие, ибо услышал Господь голос плача моего, услышал Господь моление мое; Господь примет молитву мою" (ст. 9,10). Не маловажен и этот путь к добродетели, чтобы избегать людей порочных. Этого требует от нас и Христос, и при­том с такою силою, что повелевает отвергать даже друзей столь близких к нам, как необходимейшие члены, если они соблазняют нас и общение с ними приносит нам какой-нибудь вред. "Если же правый глаз твой соблазняет тебя", говорит Он, "вырви его и брось его; если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя" (Мф.5:29,30), – разумея здесь не члены телесные, – нет, – но близких друзей, которых дружбу должно отвергать, если она не приносит пользы ни им, ни нам, а причиняет вред. Таким образом, упражняясь в добродетели, и сам пророк не только не искал подобных обществ, но тщательно удалял их от себя. 6. Вот плод покаяния, вот польза от слез! Душа, со­крушенная таким образом, не предается уже никакой страсти. Так будем поступать и мы. Если человек, причиняющий нам вред, будет даже облечен в диадему, не станем дорожить и дружбою, потому что нет ничего хуже человека, преданного порокам, хотя бы он был царем; и напротив, нет ничего выше человека, стяжавшего добродетель, хотя бы он был узником. "Ибо услышал Господь голос плача моего". Не сказал про­сто: "ибо услышал Господь голос мой", но: "голос плача моего". Видишь ли, как обильно выражает он и свои действия, и глас, и плач, на­зывая здесь голосом не звук вопля, но душевное расположе­ние, и плачем – не только слезы глаз, но и слезы души? Кто предается покаянию и бывает услышан Богом, тот легко может достигнуть и этого блага – избегать общения с людьми порочными. "Да будут постыжены и жестоко поражены все враги мои; да возвратятся и постыдятся мгновенно" (ст. 11). Это желание заключает в себе великую пользу, т.е. чтобы они устыдились и возвра­тились назад, потому что если идущие худо устыдятся и воз­вратятся назад, то отстанут от пороков. Как мы, видя человека, стремящегося к пропасти, удерживаем его от даль­нейшего стремления и говорим: "человек, куда ты стремишься? – пред тобою пропасть", так точно и пророк желает, чтобы злые возвратились назад. Так и взбесившаяся лошадь, если кто-нибудь скоро не удержит ее, скоро погибает. Так и врачи с великой поспешностью стараются остановить дальнейшее рас­пространение яда какого-нибудь ядовитого животного, часто за­ражающего все тело, пресекая происходящий от него вред. Так точно будем поступать и мы, будем с великой поспешно­стью истреблять в себе порок, чтобы эта болезнь, развиваясь, не усилилась. Греховные раны, будучи оставляемы в пренебрежении, делаются больше, и не ранами только ограничиваются эти болезни и немощи, а рождают бессмертную смерть, тогда как, будучи исторгаемы вначале и когда еще малы, они не сделаются и вели­кими. Смотри: кто старается не обижать, тот не будет ссориться; кто не знает ссор, тот будет сохранять дружбу; кто сохра­няет дружбу, тот не будет иметь врагов; кто не имеет вра­гов и питает любовь, тот исполнит всякую добродетель. Не будем же пренебрегать началом зол, чтобы они не возросли больше. Иуда, если бы остановил свое сребролюбие, не дошел бы до святотатства; а если бы удержался от этого, то не достиг бы величайшего зла. Потому и Христос запрещает не только блуд или прелюбодеяние, но и нескромный взгляд, истребляя порок в самом корне, чтобы легче можно было преодолеть его (Мф.5:28). Так Бог поступал и с иудеями; хотя более чувственно и прообразовательно, – потому что говорил к людям плот­ским, – однако поступал. Как в каким образом? Он не дозволял делать между рабочими животными какого-нибудь смешения различных родов (Втор.22:10); не дозволял есть кровь бессловесных животных (Лев.17:10); не дозволял удерживать залогов после вечера (Втор.14:12), – предотвра­щая таким образом важные преступления, именно: первым – мужеложство, вторым – убийство, третьим – жестокость и бесче­ловечие. А ныне все делается открыто и с великим бесстыд­ством; потому и извратилось все. Итак, когда в тебе заро­дится малая страсть, не смотри на то, что она мала, но пред­ставь, что она, будучи питаема, производит величайшие бед­ствия. В доме, когда мы видим загоревшимся малый клочок льна, то смущаемся и поднимаем шум, потому что смотрим не на начало, а от начала заключая к концу, беспокоимся и бегаем, чтобы погасить пожар. Но сильнее огня распростра­няется в душе порок; поэтому нужно предупреждать его. Если мы останемся беспечными, то труднее будет исправление. Тоже можно видеть и на корабле: плывущие не тогда начинают бес­покоиться, когда море уже чрезмерно взволновалось, но когда видят, что оно готово взволноваться. Не будем же оставаться беспечными при малых грехах, но станам истреблять их с великой силою, чтобы избегнуть больших, и сподобиться буду­щих благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

5. БЕСЕДА на псалом 7.

Псалом Давида, который он воспел Господу, по поводу слов Хусия, сына Иемениина "Господи Боже мой! На Тебя я уповал, спаси меня от всех гонящих меня и избавь меня" (ст.2).

 

1. Псалом давиду, егоже воспeт Господеви о словесeх хусиевых, сына иемениина,

2. Господи Боже мой, на тя уповах, спаси мя от всeх гонящих мя и избави мя:

3 да не когда похитит яко лев душу мою, не сущу избавляющу, ниже спасающу.

4 Господи Боже мой, аще сотворих сие, аще есть неправда в руку моею,

5 аще воздах воздающым ми зла, да отпаду убо от враг моих тощ:

6 да поженет убо враг душу мою, и да постигнет, и поперет в землю живот мой, и славу мою в персть вселит.

7 Воскресни, Господи, гнeвом твоим, вознесися в концах враг твоих, и востани, Господи Боже мой, повелeнием, имже заповeдал еси,

8 и сонм людий обыдет тя: и о том на высоту обратися.

9 Господь судит людем: суди ми, Господи, по правдe моей и по незлобe моей на мя.

10 Да скончается злоба грeшных, и исправиши праведнаго, испытаяй сердца и утробы, Боже, праведно.

11 Помощь моя от Бога, спасающаго правыя сердцем.

12 Бог судитель праведн, и крeпок, и долготерпeлив, и не гнeв наводяй на всяк день.

13 Аще не обратитеся, оружие свое очистит, лук свой напряже, и уготова и,

14 и в нем уготова сосуды смертныя, стрeлы своя сгараемым содeла.

15 Се, болe неправдою, зачат болeзнь и роди беззаконие:

16 ров изры и ископа и, и падет в яму, юже содeла.

17 Обратится болeзнь его на главу его, и на верх его неправда его снидет.

18 Исповeмся Господеви по правдe его и пою имени Господа вышняго.

 1 Псалом Давида, который он воспел Господу, по поводу слов Хусия, сына Иемениина.

 2 Господи Боже мой! На Тебя я уповал, спаси меня от всех гонящих меня и избавь меня.

 3 Да не похитит (враг), как лев, душу мою, когда нет избавителя и спасителя.

 4 Господи Боже мой! Если я сделал что, если есть неправда в руках моих,

 5 Если я отомстил воздающим мне зло, то да паду от врагов моих истощенный,

 6 Да преследует враг душу мою и да настигнет, и втопчет в землю жизнь мою, и славу мою в прах да вселит.

 7 Восстань, Господи, во гневе Твоем, возвысься на пределах врагов Твоих, и воздвигнись, Господи Боже мой, по повелению, заповеданному Тобою.

 8 И сонм народов окружит Тебя, и над ним поднимись на высоту.

 9 Господь судит народы. Суди меня, Господи, по правде моей и по незлобию, какое у меня.

 10 Да прекратится злоба грешников и исправь праведного, Боже, испытующий сердца и утробы праведно.

 11 Помощь мне от Бога, спасающего правых сердцем.

 12 Бог - судья праведный и крепкий, и долготерпеливый, и не наводящий гнев ежедневно.

 13 Если не обратитесь, то Он оружие Свое изощрит, лук Свой Он натянул и приготовил его,

 14 И в нем приготовил орудия смерти, стрелы Свои сделал для сожигаемых.

 15 Вот он заболел неправдою, зачал злобу и родил беззаконие.

 16 Он вырыл ров и углубил его, но упадет в яму, которую сделал:

 17 Обратится злоба его на голову его и на темя его неправда его сойдет.

 18 Исповедаюсь Господу по правде Его и пою имени Господа Вышнего.

 

 

Объяснение надписания псалма при посо­бии других, кроме греческого 70-ти, переводов. – Кто был упоминаемый здесь Хусий? – Подаваемый им по­учительный пример упования на Бога и верности лю­дям добродетельным, не взирая на бедствия послед­них. – Совет Хусия Архитянина Авессалому и благо­творность его для преследуемого Давида, который и выразил в этом псалме благодарность Богу. – Незло­бивая молитва Давида о спасении от видимых и не­видимых врагов. – Как нужно молиться, чтобы быть услышанным от Бога? – Исповедание Давидом своей неповинности и незлобия, превосходящего требования ветхозаветного закона. – Увещание – не только не иметь вражды к врагам, но и истреблять ее корень – сре­бролюбие и тщеславие. – Буквальное объяснение ст. 7-10: воскресни Господи гневом Твоим... да скончается злоба грешных. Говоря: суди меня Господи по правде моей не разногласит ли Псалмопевец о сказанным им: не вниди в суд с рабом Твоим? – Кого любит Бог. – Страдание многих праведников в этом мири пред­указано Господом и установлено неисследимою боже­ственною премудростью для блага человека. – Плача достойны грешники, не получающее здесь наказания. – По­чему мы не каждодневно наказываемся за свои грехи? – Благотворность наказания грешников для праведни­ков. – Объяснение слов: испытали сердца и утробы...; праведна помощь... Бог судитель праведен... Какие есть у нас грехи общие, каждодневные, и чем угрожает Псалмопевец нерадивым о своем исправлении? – При­писывая Богу лук, меч и стрелы, Псалмопевец упо­требляет человекообразные выражения для того, чтобы тронуть и грубых людей и возбудить страх наказания. – Проявление божественного человеколюбия в самих угрозах наказания. – Копающий яму ближнему сам впадет в нее. – Преспеянию в добродетели особенно способствует частое собеседование с Богом в мо­литве. – Увещание любить Бога не за блага Его, а ради Его Самого.

 

1. Следовало бы так хорошо знать Писания и историче­ские события, чтобы нам не нуждаться в пространном их изложении; но так как одни, занимаясь делами житейскими, другие, предаваясь беспечности, не слыхали об них, то необ­ходимо изложить пространно предмет этого псалма. Слушайте же внимательно. Какой предмет этого псалма? Псалом Давиду, его же воспет Господеви. Другой переводчик (Акила) говорит: псалом о неведении Давиду (ψαλμός ύπερ άγνοίας τω). Третий (Симах): неве­дение Давиду (άγνόημ τω Δαυίδ), и вместо Хусия читает: Ефиоп­лянина (Акила). Но сказанное и теперь еще неясно, потому что вы не знаете истории. А так как мы должны не обличать только, но и учить, то необходимо рассказать самое событие. Итак, нужно, прежде всего, сказать, кто был этот Хусий, сын Иемениин, и какие были слова его, за которые Давид воспел Богу этот псалом?

У Давида быль сын, Авессалом, юноша непокорный и раз­вратный. Он восстал некогда против отца и, изгнав его из царства, из дома и отечества, сам вместо него овладел всем; не постыдился ни природы, ни воспитания, ни возраста, на предшествовавших событий, но был так жесток и непо­корен, уподобляясь более зверю, нежели человеку, что, рас­торгнув все эти препятствия, попрал сами законы природы в наполнил все смятением и ужасом. Да, тогда все было на­рушено: законы природы, стыд пред людьми, благоговение пред Богом, человеколюбие, милосердие, благодарность за вос­питание, уважение к старости. Если он не хотел уважать Да­вида, как отца, то должен был бы уважить его, как старца; если не уважал седины, то должен был бы постыдиться его, как благодетеля; если и не за это, то должен был бы посты­диться его, как не сделавшего ему никакой обиды; но страсть властолюбия изгнала из него всякий стыд и из человека сделала зверем. И, тогда как блаженный Давид, родивший и воспитавший его, скитался в пустыне, по чужой земле, как изгнанник, беглец и переселенец, испытывая все происхо­дящие отсюда бедствия, он наслаждался благами отца. Когда дела находились в таком положении, когда и войска были на стороне Авессалома, в города покорились этому тирану, некто Хусий, человек честный, друг Давида, остался верным своей дружбе к нему, не смотря на перемену обстоятельств и, уви­дев его скитающимся в пустыне, разодрал свою одежду, по­сыпал голову свою пеплом, и плакал горько и искренно; и так как не мог сделать ничего другого, то предлагал ему утешение своими слезами. Он был друг не обстоятельств и власти, а друг добродетели; потому и при перемене власти он не изменил дружбе. Давид, видя такое участие его, сказал ему: правда, все это показывает в тебе друга, искренно расположенного к нам, но это нисколько не поможете нам, а нужно посоветоваться и рассудить, как бы окончить постигшие нас бедствия и найти какой-нибудь способ – избавиться из несчастных обстоятельств. Сказав это, он дает Хусию такой, совет: поди к моему сыну, прими на себя вид его друга и сообщи мне его намерения, а совет Ахитофела сделай тщет­ным. Этот Ахитофел тогда управлял тираном, был све­дущ в воинском деле и искусен на войне и в сраже­ниях, – почему Давид и боялся его больше, нежели самого ти­рана: так он был искусен! Выслушав это, Хусий повиновался; он не подумал ничего малодушного, или недостойного мужа, и не сказал: что, если я буду схвачен? Что, если бу­дет открыто мое притворство? Что, если будет обличено мое лицемерие? Ахитофел искусен; может быть, он откроет и это, изобличит меня, и я погибну тщетно и напрасно. Ничего такого он не подумал и отправился в лагерь тирана, возло­жив во всем надежду на Бога и подвергнув себя опасно­стям. Все это сказано мною не для того только, чтобы восхва­лить Давида, но чтобы показать и бедствия, которые потерпел он, и другое полезное, что можно извлечь из этой истории. Так, многие часто спрашивают: почему праведные бедствуют, а порочные наслаждаются спокойствием? Здесь можно найти от­вет. Праведник был в несчастном положении, а злодей, отцегонитель, враг и противник самой природы – в счастье и царских чертогах. Но ни этот отсюда не получил никакой пользы, ни тот – святой не потерпел вреда; напротив, этот подвергся большим скорбям, а тот просиял еще светлее, сделавшись от скорби более чистым, как золото в горниле.

2. Отсюда научись, во-первых, не смущаться при подоб­ных бедствиях, если ты видишь, что они случаются и с пра­ведниками; во вторых, не изменяться, смотря по обстоятель­ствам, но помнить законы дружбы; в третьих, решаться и на опасности для добродетели; в четвертых, и среди несчастий сохранять надежду, ожидая помощи от Бога. Так и Хусий тогда не смотрел ни на войско, ни на страх пред тираном, ни на множество коней, ни на ряды воинов, ни на покорение городов, ни на пустыню, одиночество и слабость Давида; но видел только одно – неодолимую помощь Божию и Его благоволение, и, сообразно с этим рассуждая о той и другой стороне, нашел одну слабою, а другую сильною. Один поступал не­справедливо, а другой сохранял справедливость; поэтому он, став не туда, где много людей, но где помощь добродетели, таким образом, удостоился благоволения Божия. Говорю это для того, чтобы и мы с праведными, хотя бы они были слабы, имели общение, а неправедных, хотя бы они были сильны, удалялись, – потому что порок, хотя бы он имел на своей стороне всю вселенную, слабее всего, а добродетель, хотя бы она оставалась одинокою, сильнее всего, – имея на своей стороне Бога. В самом деле, кто может спасти того, против кого действует Бог? Кто может погубить того, кому помогает Бог? Все это пони­мая, и не теряя надежды, Хусий пошел туда, куда был послан, и, пришедши и увидев приближающегося тирана, подошел к нему. Этот, внезапно увидев его и, будучи ослеплен власто­любием, не стал тщательно испытывать его, но, насмехаясь и уко­ряя, сказал: "отчего ты не пошел с другом твоим?" (2Цар.16:17), не назвав даже имени последнего по ненависти и великой вражде. Хусий, нисколько не смутившись и не испугавшись, отвечал: когда Бог был с ним, тогда я был на его стороне, а так как теперь Он с тобою, то следует служить тебе. Это возбудило гордость тирана, и в надменности, не исследовав ничего тщательно, – потому что человек легкомысленный верит всякому слову, как и случилось с ним, – и, предавшись врагам, он немед­ленно ставит его между своими приближенными, причисляет к первым своим друзьям. Все это устроил Бог, присут­ствуя и управляя событиями. Потом, когда было совещание ка­сательно войны и когда другие предлагали различные мнения о том, следует ли тотчас же напасть, или немного помедлив, Ахитофел, искусный в советах, приступив и изложив свое мнение, предложил такой совет: теперь же нападем на отца твоего, утружденного и смущенного; если мы не дадим ему ни­сколько отдохнуть, то возьмем его; если теперь нападем на него, неприготовленного, то это не составит для нас никакого труда (2Цар.17:2). Выслушав это, тиран приглашает Хусия, лицемерно перешедшего на его сторону, и делает его участни­ком в совещании, – хотя, по здравому смыслу человеческому, не следовало человеку лишь только явившемуся оказывать та­кую честь и удостаивать его такого доверия, чтобы советоваться с ним в столь важных делах, но, как я сказал прежде, когда Бог устрояет, тогда и трудное становится легким, – при­зывает Хусия, предоставляет ему право голоса и предлагает сказать свое мнение о предмете совещания. Что же Хусий? Ни­когда, говорит он, не ошибался Ахитофел. Видишь ли мудрость этого мужа? Он не вдруг отвергает мнение Ахитофела, но после похвалы ему. Выразив сначала удивление ему, как подававшему в прежние времена благоразумные советы, потом уже и осуждает настоящий его совет. Он говорит следующее: удивляюсь, как теперь ошибся Ахитофел, потому что совет его, по моему мнению, неполезен; если мы нападем теперь, то отец твой, как раздраженный медведь, полный гнева, отчаяв­шись в своей жизни и сражаясь с полным негодованием, не будет думать о собственном спасении и устремится на нас с великой силою; если же мы немного помедлим, то нападем с большей готовностью и с большей безопасностью, и без всякого труда, легко, как бы поймав в сети, возьмем его. Авесса­лом одобряет это мнение и говорит, что оно более полезно для него. Между тем Хусий говорил это, желая дать Давиду время приготовиться, ободриться и собрать войско. Опровергнув, таким образом, мнение Ахитофела, он тайно послал некото­рых людей к Давиду и уведомил его, что тиран одобрил его мнение, доставляющее Давиду победу. Так действительно и случилось: Давид, воспользовавшись временем и приготовив­шись, сам напал и одержал победу. Ахитофел, по своему благоразумию и опытности, поняв это и заключив отсюда о по­следствиях, т.е. что такой совет будет гибелен для Авес­салома, и, не перенесши оскорбления, отправился домой и, взяв петлю, удавился, и таким образом, покончил жизнь свою.

3. Узнав все это, Давид пишет настоящий псалом, воз­нося в нем благодарственные песнопения Богу и весь успех в борьбе возлагая на Него. Поэтому и в начале говорит так: "Господи, Боже мой! на Тебя я уповаю" (ст. 2), не на Хусия и не на человеческую мудрость, не на его благоразумие и не на свой ум, но "на Тебя". Так будем поступать и мы, и если какое-нибудь доброе дело будет сделано нам людьми, будем благодарить за это Бога, хотя бы благодеяния были оказаны нам чрез нас самих, или чрез других людей. Если мы станем поступать таким образом, то не будет для нас ничего тяж­кого, ничего трудного. Так точно поступает и Давид, и как бы так говорит: не на слова Хусия я возлагаю надежду спасения, но на Твое содействие. И смотри, с каким душевным распо­ложением он говорит теперь, равно как и всегда. Он не сказал: Господи Боже, но: "Господи, Боже мой", как и в другом месте говорит: "Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я" (Пс.62:1). Он обращался с просьбою к Богу, и подобно всем другим, и особенно – по преизбытку любви к Нему. Так поступает и Бог в отношении к праведным: будучи общим Богом всех, он называет себя особенно Богом праведных: "Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова" (Исх.3:6). И посмотри на любомудрие пророка; сказав: "Господи, Боже мой! на Тебя я уповаю", он не прибавил: накажи противника моего, погуби врага моего, но что? Просит только о себе и говорит: "спаси меня от всех гонителей моих и избавь меня". Заметь, как он и среди страданий не называет по имени отце­гонителя, уважая природу и в несчастье, видя в нем сына и во время борьбы, не забывая родительских чувств и в опасностях. Так он был чадолюбив и человеколюбив, или – лучше – так был любомудр! Не столько необходимость природы сделала его таким, сколько кротость души, и все дело он приписывал больше войску, нежели тирану; и потому говорит: "спаси меня от всех гонителей моих и избавь меня". Видишь ли, как незлобно он упоминает и об них? Не сказал: спаси меня от воюющих против меня, от расхищающих мою собственность от пресыщающихся моими царскими сокровищами, но: "гонителей моих да не исторгнет он, подобно льву, души моей, терзая, когда нет избавляющего [и спасающего]" (ст. 3). Впрочем он и войско собрал, и мно­гих имел на своей стороне; почему же он говорит: "когда нет избавляющего [и спасающего]"? Потому, что и содействие целой все­ленной он считал ни за что, если бы не получал помощи свыше, равно как при этой помощи не считал себя одиноким, хотя бы оставлен был всеми. Вот почему он и говорил: "не спасется царь множеством воинства; исполина не защитит великая сила" (Пс.32:16). Некоторые, принимая эти слова в переносном смысле, говорят, что "лев" и "гонящие" означают диа­вола и злых духов. Пророк, видя, что сын увлечен диаво­лом и находится в его власти, просит, чтобы не случилось того же и с ним самим, и указывает причину, почему сын подвергся этому. Какая же это причина? Нечестием, говорит, он отвратил от себя помощь Божию; поэтому и прибавляет: "нет избавляющего [и спасающего]". А что львом в Писании называется диавол, о том, послушай, как оно говорит: "противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить" (1Петр.5:8). И сам пророк в другом месте говорит: "попирать будешь льва и дракона" (Пс.90:13). Этот зверь принимает различные виды; но, если мы будем бодрствовать, то и лев и змий будет ничтожнее всякого праха, и никогда прямо не напа­дет на нас, а если и нападет, то будет попран, потому что вы будете, сказал Господь, "наступать на змей и скорпионов" (Лк.10:19). Он ходит, как лев, с великой яростью, но если нападет на имеющих Христа, и крест на челе, и огонь Духа, и светильник никогда не угасающий, то не в состоянии будет даже взглянуть на них, но, обратившись назад, убежит и не посмеет возвратиться. А дабы тебе убедиться, что сказанное мною – не пустословие, посмотри на Павла. Он также был человек, и, однако, этот лев так боялся его, что бегал от одежд и тени его. И неудивительно; он не мог выносить благоухания Христова, исходившего и распространяв­шегося от Павла, не мог взирать на светильник добродетели. "Господи, Боже мой! если я что сделал, если есть неправда в руках моих" (ст. 4). Всегда нужно помнить, что должно не просто только молиться, но молиться так, чтобы быть услышанным. Молитва не­достаточна для получения желаемого, если мы не будем воссылать ее так, как угодно Богу. И фарисей молился, но не по­лучил пользы; и иудеи также молились, но Бог отвращался от молений их, потому что они молились не так, как должно молиться. Поэтому нам заповедано молиться такою молитвою, которая могла бы быть вполне услышана. Это пророк выразил и в предыдущем псалме, где не только просил быть услы­шанным, но вместе с тем сделал все должное и со своей стороны. Что же такое? Именно: "каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою"; еще: "утомлен я воздыханиями моими"; еще: "удалитесь от меня все, делающие беззаконие"; и еще "иссохло от печали око мое" (Пс.6:6-9).

4. Все это, именно: рыдания, слезы, воздыхания, удаление от людей порочных, страх и опасение суда Божия, достаточны для того, чтобы быть услышанным от Бога. И в другом месте пророк сказал: "услышь меня, Боже правды моей! В тесноте Ты давал мне простор" (Пс.4:2). Чтобы быть услышанным от Бога, это зависит от следующих условий: во-первых, если мы до­стойны получить просимое; во-вторых, если мы молимся со­гласно с законами Божиими; в-третьих, если молимся непре­станно; в-четвертых, если не просим ничего житейского; в-пятых, если просим полезного; в-шестых, если исполняем должное и со своей стороны. Таким образом, многие были услы­шаны: Корнилий был услышан за жизнь (Деян.10:4), сирофи­никиянка – за постоянство в молитве (Мк.7:26), Соломон – за предмет прошения: "за то, что ты", сказано было ему, "не просил себе богатства, не просил себе душ врагов твоих" (3Цар.3:11), мытарь – за смирение (Лк.18:14), другие – за другое. Как от этого за­висит – быть услышанным, так быть не услышанным – зави­сит от противного тому, хотя бы молящиеся были праведники. Кто был праведнее Павла? Но когда он просил бесполезного, то не был услышан: "о том", говорит он, "трижды молил я Господа, но Господь сказал мне: "довольно для тебя благодати Моей" (2Кор.12:8,9). Кто также праведнее Моисея? Но и он не был услышан, и ему Господь сказал: "полно тебе" (Втор.3:26); он про­сил о том, чтобы ему войти в землю обетованную, но это было бесполезно, потому Бог и не попустил ему. Кроме того, мы бываем не услышаны еще и по другой причине, именно – когда молясь не оставляем грехов своих. На это указал Бог, когда сказал об иудеях Иеремии: "не возноси за них молитвы и прошения. Не видишь ли, что они делают" (Иер.7:16,17)? Они, говорит, не отстают от нечестия, а ты просишь за них? Но я не услышу тебя. Также, когда мы просим чего-нибудь против врагов, тогда не только не бываем услышаны, но еще оскорбляем Бога. Молитва есть врачество; и если мы не знаем, как должно при­ложить это врачество, то не получаем от него никакой пользы. Но посмотрим, что говорит пророк в словах молитвы: "Господи, Боже мой! если я что сделал". Что значит: "если я что сделал"?

Я страдаю, говорит; но разве я восставал против отца, разве я сделал такое беззаконие? И здесь опять он не ре­шается назвать по имени беззаконника, но сетует и стыдится за сына. Как благородный человек, если увидел бы жену свою прелюбодействующею, не решился бы назвать греха ее по имени, так точно поступает и он; не говорит: разве я вос­ставал против родителя, разве я был отцегонителем, но: "если я что сделал". Что я, говорит, упоминаю об этом? Что за добродетель – не быть отцегонителем, чего никто не увидит и между дикими зверями? "Если есть неправда в руках моих". Не го­ворю о той неправде; но и никакой другой неправды не найдется в руках моих. Он говорит это не по гордости, но, будучи вынужден указать на добрые дела свои. Впрочем, сказанное еще не так важно, как то, что следует далее. Что же такое? "Если я платил злом" (ст. 5), говорит. Слушайте вни­мательно. Сказанное в этих словах – немаловажно. Хорошо – не обижать; но гораздо лучше и достойнее любомудрой души – не мстить за обиды. Хотя закон дозволял это, повелевая исторгать око за око, и зуб за зуб (Втор.19:21), хотя мще­ние не было нарушением закона, но он был так любомудр, что не только не нарушал закона, но во многом превосходил закон и восходил выше пределов его, так как он не счи­тал достаточным для добродетели не переступать пределов заповедей. Как апостол Павел, позволяя от благовестия жить, сам не жил, но проповедовал евангелие безмездно (1Кор.9:14), так и блаженный Давид, не смотря на то, что закон дозволял мстить за обиды, не оставался в этих пре­делах, но превосходил их. От нас же требуется – не только не мстить врагам, но и благодетельствовать им: "молитесь за обижающих вас", "благотворите", сказал Господь, "ненавидящим вас" (Мф.5:44). Для Давида немаловажно было – не мстить, но гораздо выше заповеди закона; поэтому он и гово­рит: "если я что сделал, если есть неправда в руках моих, если я платил злом тому, кто был со мною в мире". В отношении к сыну, конечно, препят­ствовала этому сама природа; но оскорблял ли я, говорит, кого-нибудь, или мстил ли другим? Какое же прощение, какое оправ­дание можем иметь мы, которые после пришествия Христова не достигаем меры живших в ветхом завете, тогда как от нас требуется это с большим избытком? "Если", сказал Господь, "праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное" (Мф.5:20). Как живший под законом и де­лавший добро неравен жившему до закона и делавшему тоже, так и живущий под благодатью неравен жившему под зако­ном, но и по времени есть между ними великое различие. Па­вел, объясняя это в отношении к пороку и в отношении к добродетели, смотри, как много удивляется одним и как счи­тает достойными других большего наказания: "ибо когда язычники", го­ворит он, "не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон" (Рим.2:14).

5. Видишь ли, как он хвалит и прославляет делавших добро без закона? Посмотри же, как он считает достойными большего наказания согрешающих под благодатью в сравнении с грешившими под законом: "отвергшийся закона Моисеева", говорит он, "при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет?" (Евр.10:28,29) А грешивших прежде закона считает он достойными меньшего наказания в сравнении с грешившими под законом: "те", говорит, "которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут", т.е. бу­дут наказаны легче, не имея своим обвинителем закона, а одну только природу, "а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся", т.е. будут наказаны тяжелее, имея своим обвини­телем, кроме природы, и закон (Рим.2:12). "Я, который спасал даже того, кто без причины стал моим врагом, – то пусть враг преследует душу мою и настигнет, пусть втопчет в землю жизнь мою, и славу мою повергнет в прах" (ст. 5, 6). Видишь ли дерзновение праведника и чистей­шую совесть его? Если бы он не был совершенно уверен в себе, он не обрекал бы себя на такие бедствия.

Смысл слов его следующий: если я обижал, если я мстил, то пусть случится со мною то и то. Он сам на себя произно­сит приговор и просит судить его и наказать не по мере, но гораздо больше заслуженного, обрекает себя на наказание, какого и закон не назначал ему. Посмотри, каково это наказание: "то пусть враг преследует душу мою и настигнет, пусть втопчет в землю жизнь мою, и славу мою повергнет в прах" т.е. пусть погубит меня с бес­славием и бесчестием, пусть истребит вместе с жизнью моею и славу мою. Что значит: "славу мою повергнет в прах"? Это значит: пусть унизит, пусть попирает ногами, пусть я сде­лаюсь добычей врагов. Кто может быть нечестивее Авесса­лома, бесстыдного и необузданного оскорбителя, который пресле­довал отца своего, притом такого отца, такого кроткого и сми­ренного? Что же? Воздавал ли Давид злом – делавшим ему зло? Помнил он зло? Никогда. Если рассмотришь историю Саула, то такой ответ сделается для тебя совершенно ясным. В са­мом деле, того, который после тысячи благодеяний, трофеев, побед делал ему зло, строил против него козни, каждый день старался умертвить его, он, захватив в свои руки один, два и много раз спящим, как бы заключенным в темнице и не имевшим с собою стражи, пощадил, хотя многие сове­товали поразить и умертвить его, удержал свой гнев, хотя знал, что, оставляя ему возможность избежать смерти, он со­хранит себе неприятеля и непримиримого врага. Но ни воспоминание прошедшего, ни страх будущего, и ничто другое подоб­ное не побудило его решиться на убийство. Он руководился лю­бомудрием, удерживал свою руку, обуздывал свой гнев и предпочитал лучше подвергаться опасностям и козням, ли­шиться отечества и свободы, чем поразить и умертвить врага, который враждовал против него напрасно и без причины, который после бесчисленных благодеяний угрожал ему смертью. И из многого другого можно видеть любомудрую его душу. По­тому-то он и обрекал себя на многие и тяжкие бедствия, как то: остаться без успеха, быть побежденным врагами с великой для себя опасностью, подвергнуться бесславной смерти, и притом – что ужаснее самой смерти – испытать это от врагов; потому он и употреблял все меры, чтобы после смерти оставить о себе добрую память. Между тем, смотри, на какие бедствия он обре­кает себя: трудиться без пользы, предоставить победу над собою врагам, умереть, и притом не обыкновенною смертью, но так, чтобы и память о нем истребилась, – смертью бесслав­ною. Конечно, он не обрекал бы себя на все это, если бы по совести не был совершенно уверен в себе. Если же он имел врагов, то это – не его вина; он сам не подавал к тому по­водов. Какой подал он повод ко вражде сыну? Какой – Саулу? Когда сын сделал достойное наказания, он не возвратил ли и не принял ли его, подвергнув временному вразумле­нию? А Саула, угрожавшего ему смертью, он не спас ли, имея его неоднократно в руках своих (2Цар.14:21; 1Цар.24:7)? Поэтому не на то смотри, имел ли он врагов, а на то, сам ли он сделал их врагами своими. И Христос заповедал не то, чтобы не иметь врагов, – это не в нашей власти, – но не ненавидеть их; в этом мы властны, а в том – нет. Быть ненавидимыми напрасно – зависит не от нашей воли, но от ненавидящих. Так злые люди обыкновенно ненавидят добрых без причины и напрасно. Так и Христа ненавидели напрасно, как Он сам говорит: "возненавидели Меня напрасно" (Ин. 15:25). И апостолы имели врагов – лжеапостолов, и пророки – лжепророков. Не о том должно заботиться, чтобы не иметь врагов, но чтобы не иметь их справедливо, или по своей вине чтобы нам, хотя бы мы тысячекратно были ненавидимы, самим не ненавидеть и не отвращаться от других, потому что в этом и состоит вражда – в ненависти и отвращении. Когда я бываю ненавидим, а сам не ненавижу, тогда другой имеет меня врагом. а не я его. Если я молюсь за него, если желаю благодетельствовать ему, то как я могу считать его врагом? Вот почему и Павел говорит: "если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми" (Рим.12:18).

6. Итак, будем исполнять должное с нашей стороны, и тем самым заслужим достаточную похвалу. Что же нужно с нашей стороны? А вот пример: тебя такой-то ненави­дит и обижает? Ты люби его и благодетельствуй ему. Тебя он бесчестит и поносит? Ты благословляй и хвали его. Но он и после этого не прекращает вражды своей? В таком случае он доставляет тебе большую награду. Подлинно, злые люди, чем упорнее продолжают вражду, не смотря на наше расположение к ним, тем славнее приготовляют нам на­грады и тем слабее делают самих себя. Кто ненавидит и не прекращает вражды, тот мучится, истощается, проводит жизнь в постоянной войне; а кто выше этих стрел, тот стоит вдали от треволнений, доставляет себе, а не врагу величайшую пользу и, стараясь примириться с ним и не враждовать, избавляет себя от войны и ссоры. Итак, будем избегать вражды с другими и исторгнем корень ее – тщеславие и сребролюбие, потому что всякая вражда происходит или из пристрастия к деньгам, или из тщеславия. Если же будем выше этих страстей, то будем и выше вражды. Оскорбил ли тебя кто-нибудь, – переноси мужественно; не тебя он оскорбил, а самого себя. Ударил ли тебя кто-нибудь, – не поднимай десницы своей; он в тоже время ударил себя самого, поразив тебя рукою, а себя гневом, и приобретши себе дурное мнение от всех. Если же это кажется тебе трудным, то представь, что кто-нибудь в бешенстве разорвал твою одежду, и скажи: кто потерпел зло, – ты ли, подвергшийся этому, или он, сделав­ший это? Очевидно он. Хотя тут у тебя разорвана одежда, но сделавший это потерпел большее зло, чем пострадавший, потому что у кого разорвано сердце, – что производит гнев, – тот потер­пел не гораздо ли больший вред, чем ты, не испытавший ничего такого? Не говори, что одежда – твоя; он еще прежде разорвал свое собственное сердце. Как болезнь – желтуха не может обнаружиться, если желчь не разольется и не выступит из своих пределов, так и гнев не сделается неумерен­ным, если не разорвется сердце. И как ты, видя страждущего желтухою, хотя бы он сделал тебе тысячи зол, не пожелаешь взять на себя болезнь его, так поступай и с гневом. Не соревнуй, не подражай злобе, но жалей того, кто не обуздывает в себе этого зверя и прежде всех вредит и губит самого себя. А что действительно такие люди вредят самим себе, это можно слышать от многих, которые, стараясь прекратить вражду, убеждают враждующих так: пощади самого себя, ты вредишь самому себе. Такова злоба: она вредит только тому, кто питает ее, и извращает все. Итак, желая отмстить другим, не бу­дем лишать сами себя тихой пристани. Если бы кто-нибудь, претерпевая кораблекрушение и утопая, стал поносить тебя, стоящего на земле, то, конечно, ты не оскорбился бы и не сошел бы с земли, чтобы утонуть вместе с ним. Так рассуждай и здесь: кто оскорбляет и поносит тебя, тот подвергается кора­блекрушению, или буре, и утопает, попавши в водоворот гнева; а ты, перенося это мужественно, остаешься спокойным в при­стани, на берегу. Если же ты увлечешься подражать ему, то потопишь не его, а себя самого. "Восстань, Господи, во гневе Твоем; подвигнись против неистовства врагов моих" (ст. 7). Пророк говорит так, выражая, что Бог восстает и не во гневе; например, когда он говорит: "Восстань, Господи! спаси меня, Боже мой!" (Пс.3:8). Когда ты слышишь: "восстань", то не разумей ничего телесного. Как сидение в отношении к Богу не означает ничего телес­ного, так и это. "Господь", говорит Псалмопевец, "будет восседать царем вовек" (Пс.28:10). Что же именно означается здесь сидением? Твердость, неподвижность, неизменность естества, постоянство, как выразил он и самим противоположением, потому что, сказав: "Ты, Господи, высок во веки", он присовокупил: "чтобы исчезнуть на веки" (Пс.91:8). Как сидение у Бога не есть телесное, так и восстание: первым означается постоянство, а послед­ним сила наказующая и сокрушающая. Впрочем, оно иногда означает еще судебную власть; например, когда он говорит: "Ты воссел на престоле, Судия праведный" (Пс.9:5), и Даниил: "поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями" (Дан.7:9). Означает еще цар­скую власть; например, когда он говорит: "престол Твой, Боже, вовек; жезл правоты – жезл царства Твоего" (Пс.44:7). Поэтому и выражение: "седи одесную Меня" (Пс.109:1) означает равенство чести. Что значит: "во гневе Твоем"? И это также должно разуметь богоприлично. Гнев Божий не есть страсть, но означает наказание и мучение. "Подвигнись против неистовства врагов моих". Другой переводчик (Феодотион) говорит: во гневе на (έν θυμο έπί) врагов твоих; третий (Симмах): в ярости огорчающих меня (έν νολψ τών θλιβόντων με); четвертый (Акила): в негодовании связующих (έν άνυπερΰεσίαις έγδεσύγτωγ); в еврейском: в концах (вевароф). Смотри, как и здесь пророк не мстит за себя самого, а говорит о славе Божией. Не сказал просто: накажи врагов моих, или врагов твоих, но: "восстань". Но как может вознестись Высокий? Тот, который всегда есть Высочайший? Высота естества Его не умень­шается и не увеличивается; Он совершен и вседоволен и всегда пребывает одним и тем же. Как же и каким образом Он возносится? Он возносится в душах многих. Например, Он часто долго терпит; а враги не понимают Его долготер­пения, считают это унижением и бессилием, так что Он унижается не на самом деле, а в душах их.

7. Как солнце кажется несветлым для больных глазами, так точно Бог представляется малым и бессильным в умах таких людей. Но как солнце только кажется таким по бо­лезни страждущих, а на самом деле не темно, так и Бог, хотя представляется бессильным по безумию таких людей, но на самом деле не бессилен. Что же говорит праведник? Вознесись и пред врагами нашими, отмсти и покажи силу Свою, чтобы считающие Тебя малым увидели славу Твою из того, что потерпят они. Видишь, как он имеет в виду не себя, а Бога. Под словами: "подвигнись против неистовства врагов" одни разумеют: на главах; другие: пусть никто из врагов не избегнет. Велика доброде­тель праведника, если у него с Богом одни и те же враги и одни и те же друзья; равно как велика злоба того, кто имеет друзей Божиих своими врагами и врагов Его своими друзьями. Как о Боге говорится, что Он имеет врагов, не потому, чтобы Он ненавидел их или отвращался от них, а потому, что Он не терпит злых дел их, так и праведник имеет врагов, не желая мстить им, но отвращаясь злобы их. "Пробудись для меня на суд, который Ты заповедал" (ст. 7). Другой переводчик, упоминаемый у Оригена в Экзаплах говорит: судом (χρίματι ). "Сонм людей станет вокруг Тебя" (ст. 8). Другой (Симмах): да обыдет (χυχλώσατω) тя. "Над ним поднимись на высоту". Другой переводчик (Феодотион) говорить: и над (έπάγω) тем на высоту обратися. Третий, Акила: и на (έπί) тот на высоту обратися ; в еврейском: о том (уалеа). Что значит: "который Ты заповедал"? Так, говорит, чтобы оказать помощь оби­жаемым и не оставить без внимания подвергающихся козням. То, что Ты заповедал нам, Сам покажи нам делами. Дру­гие разумеют здесь и нечто другое, именно то, что пророк обещает противиться врагам Его. "Сонм людей станет вокруг Тебя". И здесь не представляй ничего человеческого; хотя выражения таковы, но мысли – достойны Бога. Что же значит: "вокруг Тебя"? Иначе сказать: будет петь Тебе, будет воспевать Тебя, будет воссылать Тебе великую хвалу. Так как евреи совершали это хорами, становясь кругом в храме и святилище, и таким образом возносили благодарственные песнопения, то он и вы­ражает хвалу образом их стояния. А смысл слов его сле­дующий: отмсти, помоги; это и пред врагами возвысит Тебя, и народ твой будет воссылать Тебе великие хвалы. Смотри, как он имеет в виду не себя, а Бога. Везде он выражает же­лание, чтобы Бог был прославляем и врагами и своими. "Над ним поднимись на высоту". Над кем – над ними? Сонмом. Для него, го­ворит, взойди на высоту; возвысь нас, возвеличь нас, со­верши дела высокие, сделай этот сонм славным и знаме­нитым, возврати ему прежнее благосостояние. Посмотри, как он везде с молитвами соединяет и наставление. Сказав выше: "когда я взываю, услышь меня и помилуй меня", он переменяет речь на увещание и говорит: "сыны мужей! доколе будете любить суету и искать лжи" (Пс.4:2,3)? И здесь, сказав: "над ним поднимись на высоту", продолжает: "Господь судит народы" (ст. 9). Другой переводчик (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.) говорит: Го­сподь будет судить (διχάσει).

Людей, думающих, что все суще­ствует без причины и случайно, он научает, что над делами нашими есть Промысл, требующий отчета в совершае­мом. А суд он разумеет здесь как будущий, так и на­стоящий. Там будет суд всеобщий и открытый, а здесь Бог требует отчета частным образом, пробуждая беспечных и располагая неверующих к мысли о Промысле над всем. "Суди меня, Господи, по правде моей". Другой переводчик (Акила) говорит: по праведности моей (τό δίχαιογ) моей. "И по непорочности моей во мне. Да прекратится злоба нечестивых" (ст. 10). Другой переводчик (Акила) го­ворить: да исполнится озлобление на нечестивых (άπαρτισΰήτω χαχώσις χατά τών άσεβώγ). "А праведника подкрепи". Другой (Акила): и утвердиши (εδράσεις) праведного. Но как он, говоря в другом месте: "и не входи в суд с рабом Твоим" (Пс.142:2), здесь говорит: "суди меня, Господи, по правде моей"? Там говорит он об одном, а здесь – о другом. Там, говоря: "не входи в суд с рабом Твоим", он выражает: не входи в суд Ты со мною, не исследуй жизни моей сравнительно с благодеяниями, оказанными Тобою, – почему и присовокупляет: "потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих", т.е. если будет судиться с Тобою. А здесь он не то гово­рит. Он хочет быть судимым не по Богу, а сам по себе; поэтому и говорит: "по правде моей", т.е. по моей праведности. Праведностью здесь он называет то, что он не простирал ни на что рук неправедно; это он выразил выше в словах: "если я что сделал", и следующих (ст. 4). Тоже самое он выражает и словами: "и по непорочности моей во мне"; вот почему, говорит, я хочу быть судимым. Велико и здесь дерзновение праведника. Гово­рит же он это, будучи вынужден необходимостью. Какою? Тем, что многие неразумные люди, по поводу страданий его, составили себе дурное о нем мнение. Есть много людей нера­зумных, которые из несчастий другого обыкновенно выводят дурное заключение об его жизни. Так было с Иовом. Не зная за ним ничего худого, говорили ему: по грехам твоим ты еще мало наказан (Иов.33:27). И Павла варвары приняли за человека порочного и преступного, когда ехидна повисла на руке его, почему и говорили: "спасшегося от моря, суд Божий не оставляет жить" (Деян.28:4). И Семей называл Да­вида человекоубийцею, составив об нем такое дурное мнение по его несчастью (2Цар.16:7).

8. Итак, чтобы и с вами не случилось того же, побесе­дуем об этом немного. Действительно, я слышу, как многие говорят: если бы Бог любил бедных, то Он не попустил бы им быть бедными, – слышу, как другие, видя кого-нибудь страждущим продолжительным недугом и болезнью, говорят: где же милостыни его, где добрые дела его? Поэтому, чтобы и вам не грешить таким образом, рассудим об этом. Если и человек здравомыслящий не может ненавидеть добрых и любить злых, то как ты осмеливаешься говорить это о Гос­поде, – будто Бог ненавидит бедных, хотя бы они были добродетельными, и любит богатых, хотя бы они были пороч­ными, – отверзая уста на богохульство и не понимая важности этого заблуждения?

Чтобы тебе не грешить таким образом, узнай, что Бог любит и что ненавидит. Кого же любит Он? Того, кто испол­няет заповеди Его. "Я возлюблю его", говорит Он, "и Мы придем к нему" (Ин.16:21,23), – не богатого, не здорового, но пови­нующегося моим повелениям. А кого ненавидит Он и отвра­щается? Того, кто не исполняет заповедей Его. Итак, когда ты увидишь кого-нибудь не исполняющего заповедей Его, то, хотя бы он был здоровым, хотя бы окружен был богатством, считай его в числе ненавидимых Богом; а добродетельного, хотя бы ты видел его в болезни, или бедности, считай в числе любимых Им. Не к тем – любовь Его, а к этим. Не видишь ли ты и в житейских делах, что любимые ца­рями особенно и прежде всех подвергаются опасностям в сражениях, получают раны, посылаются в поход? Не слы­шал ли ты, что "Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает" (Евр.12:6)? Но многие, скажешь, соблазняются, видя это. Так, но – не по вине добродетельных, а по собственному невежеству. Не здесь ведь воздаяние за труды наши; здесь подвиги, а награды и венцы – после. Не ищи же во время подвигов и в день борьбы покоя и безопасности, не смешивай различных времен. Но многие, скажешь, немощны. Бог промышляет и об них; Он сделал, что многие и из праведников пользуются благополучием еще здесь, – не для них самих, но для немощных. Поэтому, если соблазняют тебя праведники, находящиеся в скорби, то пусть утвердят тебя живущие в покое; и если смущают тебя порочные, поль­зующиеся благополучием, то пусть исправят тебя подвергаю­щиеся наказанию и мучению. Разве ты не слышал Христа, ко­торый говорит: "в мире будете иметь скорбь" (Ин.16:33)? Почему же ты ищешь покоя, когда Он сказал это? Разве ты не слы­шал еще, как Он говорит: "мир возрадуется; вы печальны будете" (Ин.16:20)? Таким образом, людям неразумным справедливо можно было бы соблазняться, если бы проис­ходило противное тому, что Он сказал; а если все происходит так, как следует, то почему ты соблазняешься? Но для чего, скажешь, Бог установил так? Не исследуй и не испытывай. "Изделие скажет ли сделавшему его: "зачем ты меня так сделал?" (Рим. 9:20) Вот почему и пророк, укоряя иудеев за то, что они, преисполнившись бесчисленными пороками, исследовали пути Божии, говорит: "они каждый день ищут Меня и хотят знать пути Мои, как бы народ, поступающий праведно и не оставляющий законов Бога своего; они вопрошают Меня о судах правды, желают приближения к Богу" (Ис.58:2); они поступали подобно тому, как если бы какой-нибудь слуга, огор­чивший господина и виновный в тысяче проступков, вместо того, чтобы утишить гнев господина, стал требовать отчета, почему он поступил таким образом. Не исследуй же этого, вместо того, чтобы плакать и сокрушаться и омывать грехи свои. Говорю это не потому, чтобы я не мог представить причины, но, желая обратить тебя от этой пытливости к попечению о собственном спасении. Для чего Он установил таким обра­зом? По снисхождению к роду человеческому. Труды Он назначил здесь, где жизнь краткая, а венцы сохранил для бу­дущего, где жизнь нестареющая и бессмертная. Эти труды скоро оканчиваются и проходят, а то остается вечным и ни­когда не будет иметь конца. С другой стороны, чрез это Он упражняет души в любви к добродетели. Когда душа изби­рает добродетель, не смотря на трудности и еще не получая награды, то оказывает расположение и великое усердие к ней; и когда она убегает порока, не смотря на его удовольствия и еще не подвергаясь наказанию, то научается ненавидеть его и отвращаться. Таким образом, она приобретает навык – отвра­щаться от порока и любить добродетель. Есть и другая при­чина. Какая? Та, что скорбь особенно располагает нас к любомудрию и делает крепкими. А вместе с этою – еще иная причина. Какая? Бог хочет научить нас презирать настоя­щее, не прилепляться и не привязываться к нему. Для того Он и назначил здесь скорби и труды, и все приятное и ра­достное сделал скоропреходящим. "Да прекратится злоба нечестивых, а праведника подкрепи" (ст. 10). Что значит: "да прекратится"? Пошли, говорит, наказание и останови злобу их. Как гнилые раны очищаются горькими лекарствами, прижиганиями и отсе­чениями, так и пороки останавливаются наказанием.

9. Зная это, мы должны оплакивать не тех, которые нака­зываются и страдают, а тех, которые грешат безнаказанно. Первое зло – грешить, а второе – согрешающим не получать никакого врачевания, или, справедливее сказать, это и есть первое и тягчайшее зло. Подобно тому как тяжело не болезни под­вергаться, а заболев не получать врачевания, и как мы жа­леем не столько того, кто имеет гнилостную рану, сколько того, кто имея ее лежит и не получает помощи от врача, а кому делают отсечения и прижигания, того мы считаем воз­вращающимся к здоровью, обращая внимание не на боль, про­исходящую от резания, а на выздоровление, так должно думать и о душе: печалиться и скорбеть следует не о тех, которые наказываются, – их возвращают к здоровью, – но о тех, ко­торые грешат безнаказанно. Но, скажешь, если наказания удер­живают от пороков, то почему мы не каждый день наказы­ваемся за грехи? Потому что если бы так было, то род чело­веческий давно уничтожился бы и не было бы времени для по­каяния. Вспомни Павла. Если бы он был наказан за гонение и умерщвлен, то как он имел бы время покаяться, после покаяния совершить множество добрых дел и, так сказать, всю вселенную привести от заблуждения к истине? Не видишь ли, что и врачи, когда кто имеет много ран, употребляют ле­карство не настолько сильное, какого требует свойство ран, но какое могут перенести силы больного, чтобы, врачуя раны, не погубить больного? Поэтому и Бог наказывает не всех вдруг и не всех по заслугам, но слегка и постепенно; и часто, на­казывая одного, вразумляет чрез него многих других. Так часто бывает и с телом: отсечение одного члена доставляет здоровье многим другим. Посмотри, как проникнута любовью душа праведника, как он всегда ищет пользы общей и истреб­ления пороков, – не того, чтобы отмщено было врагам его, но чтобы они отстали от пороков. Будем же и мы всегда иметь в виду, как бы прекратились пороки; будем скорбеть о тех, которые погрязли в них, хотя бы они были одеты в шелко­вые одежды, и ублажать тех, которые живут добродетельно, хотя бы они боролись с крайней бедностью, оставим внешность и проникнем в душу тех и других. Тогда мы и увидим бо­гатство одного и бедность другого. В самом деле, что за важ­ность, когда кто-нибудь снаружи одет в блестящие одежды? Чем он отличается от мастерских и вешалок? Чем он богаче тех, кто ими торгует? Но не таково богатство пра­ведника: оно прочно и постоянно. Если же богатые, будучи так бедны, не чувствуют этого, то нисколько не удивительно. И по­мешавшиеся в уме не чувствуют своей болезни, но поэтому особенно они и жалки, а отнюдь не счастливы; если бы они чув­ствовали, то по крайней мере, обратились бы к врачу, а теперь самое тяжкое зло от этой болезни в том и состоит, что они, подвергшись ей, даже не понимают, что они подверглись ей. Поэтому не смотри на то, что богач радуется обогащаясь, но потому самому особенно и оплакивай его, что он не чувствует, какому он подвергается злу. Радоваться этому свойственно не человеку, но крайне неразумному. "И праведника подкрепи". Что это значит? Когда порочные наказываются, говорит, тогда пра­ведные делаются более внимательными, так что отсюда происхо­дят два блага: те отстают от порока, и эти более прилеп­ляются к добродетели. Как здоровый человек, видя другого, которому делают прижигание или отсечение, делается более внимательным к своему здоровью, так точно и здесь. Под­линно, многие тогда соблазнялись даже из таких, которые по-видимому были внимательны к самим себе, и впадали в ма­лодушие при виде благополучия людей порочных. Потому пророк и в другом месте говорит: "едва не поскользнулись стопы мои, – я позавидовал безумным" (Пс.72:2-3). И другой писатель говорит: "почему путь нечестивых благоуспешен" (Иер.12:1)? Иов также предлагал много таких вопросов. Но тогда говорившие так и спрашивавшие говорили и спрашивали потому, что были несо­вершенны; а теперь смущающийся этим недостоин никакого прощения, потому что научен такому любомудрию, принял та­кое учение о будущем, получил яснейшее наставление и о геенне, и о царстве, и о том, что каждому воздастся там по заслугам. "Ты испытуешь сердца и утробы, праведный Боже" (δίκαιος). "Щит мой в Боге, спасающем правых сердцем" (ст. 11). Другой переводчик (Феодотион) говорит: испытатель (έταστής) сердец и утроб, Боже праведный, защитник мой (υπερασπιστης  μου). Третий - неизвестный переводчик, упоминаемый у Оригена в Экзаплах: Боже праведный. А семьдесят толковников сказали так: испытывающий сердца и утробы Боже, праведна (δίκαια) помощь моя от Бога. Про­рок сказал, что Бог будет судить вселенную; теперь говорит и то, как Он будет судить. Он не нуждается, говорит, ни в свидетелях, ни в обличениях, ни в доказательствах, ни в письменных удостоверениях, и ни в чем подобном, потому что Он сам знает сокровенное. Итак, пусть никто из безумных не говорит: как Он будет судить мир, столь огромный? Кто сотворил мир несуществующий, тот может судить существующий. "Утробами" пророк называет здесь со­кровенные мысли, самые внутренние, самые глубокие, заимствуя сравнение от положения этой части тела.

10. Что значит: "испытуешь", или как другой переводчик (неизвестный см. Ориг. Экз.) сказал: исследующий (δοκιμάζων)? Хотя здесь выражения чело­веческие, но мысли – достойные Бога. Как Павел, говоря: "Испытующий же сердца" (Рим.8:27), употребляет слово: испытывать вместо – ясно знать, так и он употребляет слово: "испытуешь" вместо слов: точно знающий. И исследовать значит – раскрыть, что со­ставляет признак точного разумения и знания, как и Павел говорит: "все обнажено и открыто перед очами Его" (Евр.4:13).

"Щит мой в Боге, спасающем правых сердцем". Другой переводчик говорит: правед­ный защитник мой. Что значит: "щит мой в Боге"? Справедливо, говорит, она была бы оказана мне Богом, потому что я не прошу ничего неправедного. Так и мы, если хотим удостоиться помощи свыше, должны просить того, что согласно с праведностью, чтобы самим свойством прошения склонить к себе Спасающего "правых сердцем". Этому Он содействует, этому обыкновенно Он внемлет. Так как я, говорит про­рок, не простирал рук своих на неправду и не мщения же­лаю, то справедливо была бы оказана мне помощь от Бога. Зная это, не будем просить ничего такого, что препятствует подая­нию. Если ты станешь просить против врагов, то помощь тебе была бы неправедна, потому что это противно закону Подающего помощь; также, если станешь просить богатства, красоты, или чего-нибудь подобного, житейского, скоропреходящего и против­ного любомудрию души. Будем же просить так, чтобы и полу­чить. "Бог – судия праведный, [крепкий и долготерпеливый,] и Бог, всякий день строго взыскивающий" (ст. 12). Другой переводчик (неизвестный см. Ориг. Экз.) говорит: негодующий (έμβριμώμεγος) на всяк день; в еврейском: во всю жизнь (χατά πάσαγ ζωήγ); еще иной (Акила): угрожающий (απειλούμεγος), него­дующий, не наказывающий. Смысл этих слов следующий: если Бог "праведен", то, конечно, Он желает наказать неправедных; если Он "крепок", то, конечно, может сделать это. Но в чем, скажешь, Его человеколюбие, если Он судит по правде? Во-пер­вых, в том, что Он не вдруг посылает наказание, а больше всего – что Он прощает все грехи в купели возрождения; во-вторых, в том, что подает и покаяние. Если ты представишь, что мы грешим каждый день, то особенно увидишь, как не­изреченно величие Его человеколюбия. Это самое выражая, про­рок и говорит: "Бог – судия праведный, [крепкий и долготерпеливый]".

Ты недоумеваешь: почему Он не наказывает, если и может и желает? Знай, говорит пророк, что Он долготер­пелив и "всякий день строго взыскивающий". Чтобы кто-нибудь из неразум­ных не подумал, будто Бог не наказывает по бессилию, он показывает причину замедления: потому что долготерпение Божие велико и безмерно. Он долготерпит для того, чтобы привести тебя в покаяние; а если ты от этого врачества не получишь ни­какой пользы, то Он и пошлет наказание. Так, мы каждый день заслуживаем наказание. Если бы это было несправедливо, то пророк не указал бы на это, как на нечто важное: "всякий день строго взыскивающий". Но так как дела требуют наказания, а человеколюбие Божие удерживает, заслуженное наказание, то он и говорит это. Видишь ли, как он здесь и показывает бес­страстие Божие, и "взысканием" называет наказание? Никто ведь не на­водит гнева на другого, но сам в себе имеет гнев, а на дру­гого наводит наказание. Таким образом, не что другое, как на­казание, он означает словами: "всякий день строго взыскивающий". А почему он говорит: "всякий день"? Пусть каждый углубится в свою совесть и тогда поймет это. Не стану говорить о тайных грехах каждого; кто может избежать общих грехов? Каких? Например: есть ли день, в который бы мы не молились лениво и с великой небрежностью? А что это заслуживает гнева Божия, можно видеть из следующего. Скажи мне: если бы ты подошел к судье зевая, и был обличен, то он не подверг ли бы тебя тотчас же наказанию и не отправил ли бы в ссылку? Да, скажешь, потому что он – человек. Что же? Как человек, он, будучи оскорблен, по справедливости не должен был бы гневаться, потому что оскорблен равным ему по достоинству человеческому; а Бог, будучи оскорбляем, справедливо мог бы посылать наказание. Грех против Него больше греха против человека. Притом человек, поступая так, имеет в виду, свое благо, а Бог – твое, так что и в этом отношении грех против Него заслуживает большего негодования. Ведь не одно и тоже – презирать ищущих своего, или ищущих – твоего. Последнее заслуживает большего гнева, – когда ты не остав­ляешь лености, даже намереваясь просить полезного для тебя самого. Еще: кто не обижал брата напрасно? Не говори мне, что обижал раба; "во Христе Иисусе нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского" (Гал.3:28). Кто, опять, не осуждал? Кто не лгал? Кто не смотрел сладострастными глазами на женщину? Кто не завидовал? Кто не тщеславился? Кто не говорил празд­ного слова? Все это подлежит наказанию. Если бы мы, не забо­тясь о духовном, были также беспечны и касательно житей­ского, то заслуживали бы некоторого извинения, но теперь мы лишены и этого оправдания. В делах житейских мы – бодры, а в духовных – совершенно нерадивы. Поэтому, чтобы слыша­щие, что Бог долготерпелив, не сделались еще более беспеч­ными, пророк присовокупляете: "если кто не обращается, Он изощряет Свой меч, напрягает лук Свой и направляет его" (ст. 12,13). Другой переводчик (Симмах) говорит: меч свой изощрит (μάχαιραγ αύτοϋ άχογήσει). Лук свой напрягает и уготовляет его. Другой (Симмах) говорит: напряжет (έχτεγεΐ). "Приготовляет для него сосуды смерти, стрелы Свои делает палящими" (ст. 14). Другой гово­рит (Симмах): для сожжения (είς τό χαίειγ).

11. Что здесь скажут представляющие Бога человекообраз­ным потому, что Ему приписываются руки, ноги и глаза? Разве есть на небе луки, стрелы, оселок, меч и колчан? Между тем другой писатель говорит: "сотрясаются от страха горы и основания земли, когда Он взирает" (Сир.16:19). И этот самый пророк говорит: "призирает на землю, и она трясется" (Пс.103:32). Если же, только взирая на землю, Он потрясает каменные массы, то тем более может сделать это с людьми. Почему же о Том, который может разрушить вселенную одним взглядом, или лучше одним хотением, – так как Сотворивший ее одним ма­новением воли, конечно, может и разрушить ее одним хотением, – говорится, что Он имеет меч и лук? "В Его руке глубины земли, и вершины гор – Его же" (Пс.94:4), "Он есть Тот, Который восседает над кругом земли, и живущие на ней – как саранча пред Ним. Вот народы – как капля из ведра, и считаются как пылинка на весах" (Ис.40:22,15); если ангел, посланный Им, в короткий промежуток вре­мени убил сто восемьдесят пять тысяч (4Цар.19:35); но что я говорю: ангел? – если мухи, саранча и черви погубили войско египтян, то для чего Ему лук, для чего – меч? Почему же так сказано? По причине грубости слушателей, чтобы обыкновенными названиями оружия тронуть душу их. У Кого "в руке дыхание твое" (Дан.5:28), и "бросает град Свой кусками; перед морозом Его кто устоит?" (Пс.147:6), тому для чего оружие? Но, как я выше сказал, это говорится по причине грубости и бесчувствен­ности слушателей. Что значит: "изощрит"? Изострит. Ужели ну­жен Ему и оселок? Ужели бывает и ржавчина на мече Его? Кто из здравомыслящих может принимать это буквально? Всем этим, как я выше сказал, пророк изображает на­казание и употребляет весьма чувственные выражения для того, чтобы люди самые неразумные видели, что здесь должно не на словах останавливаться, а выводить отсюда богоприличные мысли. Кто недоумевает, почему приписываются Богу гнев и ярость, тот гораздо более будет недоумевать при этих выра­жениях. Если же их нужно принимать не буквально, а богоприлично, то, очевидно, что так же точно – и слова ярость и гнев. Чувственные же выражения употреблены для того, чтобы тронуть грубых слушателей, – потому что пророк даже не до­вольствуется и сказанным, но присовокупляет еще более человекообразные выражения, чтобы усилить внушаемый страх. Он представляет Бога не только имеющим меч, но и облекаю­щимся в оружие. Так как всякий неодинаково страшится, слыша, что меч изощряется, или слыша, что и лук уже в руках, то он, желая человекообразными выражениями потрясти душу слушателей, говорить: "напрягает лук Свой и направляет его", чем и устрашает слушателя, и вместе показывает долготерпение Божие и гнев Его. Он не сказал: спустил, или пустил, но: "напрягает лук Свой и направляет его", т.е. готов спустить. Впрочем, удиви­тельно ли, что так сказано в ветхом завете, если и в но­вом Иоанн, беседуя с иудеями, говорит нечто подобное? "Уже и секира при корне дерев лежит" (Лк.3:9). Как? Ужели Бог подражает дровосеку, срубающему деревья топором? Ужели и здесь надобно принимать секиру и деревья? Нет; равно как не нужно принимать в буквальном смысле плевелы и пшеницу, когда говорится: "лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым" (Мф.3:12). Что же такое – секира? Нака­зание и мучение. Что – деревья? Люди. Что – плевелы? Злые. Что – пшеница? Добрые. Что – веяние? Отделение одних от других. Так и здесь меч, лук и стрелы означают наказание и му­чение. Затем словами: "напрягает лук Свой и направляет его", пророк выражает замедление и задержку наказания, впрочем, задержку непродол­жительную, но готовую окончиться. А "сосуды смерти" он называет стрелы. Как орудия, необходимые для земледелия, называются земледельческими, нужные для плавания – плава­тельными, способствующие ткачеству – ткацкими, так и причиняю­щие смерть он называет орудиями смертными. Далее объясняя, какие именно разумеет он смертные орудия, прибавляет: "стрелы Свои", выражая быстроту наказания, когда хочет этого Бог. Что значит: "палящими"? Наказуемым, подвергаемым мучению. Не­ужели же недостаточно огня, а нужны еще стрелы? Видишь ли, что все это сказано в переносном смысле и усилено для того, чтобы, таким образом, больше внушить страх? А смысл слов его следующий: Бог приготовил наказания для тех, которые имеют быть наказанными. Если бы он сказал иначе, то не внушал бы такого страха; а теперь, указав на стрелы, меч, лук, натягивание его и устремление, орудия смерти и пламень, таким разнообразием названий он усилил в слушателях чувство страха. Потом, облегчая этот страх, присовокупляет: "палящими". Чтобы кто-нибудь из неразумных не подумал, что Бог простирает руку свою на всех и вооружается против всех, присовокупляет: "палящими". Тоже выражает и Павел, когда говорит о начальнике: "ибо он не напрасно носит меч" (Рим.13:4). Если же и у начальников меч совершает это и внушает страх, то тем более – у Бога. Впрочем, и то показывает не­обыкновенное человеколюбие Его, что Он устрашает и усили­вает наказания на словах, дабы они не исполнились на самом деле. Для того Он натянул лук, для того приготовил его, для того положил стрелы, для того приготовился наказать, чтобы не приступить к наказанию.

12. Усиливая речь выражением: "изощряет", пророк пока­зывает силу и быстроту наказания, выражением: "напрягает" – бли­зость его, выражением: "приготовляет" – неизбежность, если не испра­вятся, выражением: "палящими" – самих виновных, чтобы, вра­зумившись всем этим, они оставили нечестие. А если бы дей­ствовали здесь ярость и гнев, то Бог не предсказал бы об этом тем, которые имели быть наказанными. Гнев не так действует, а напротив того, особенно когда он в полной силе, стремится к исполнению наказания и мучения. Неприятели и все, желающие совершить наказание, не только не говорят о том, но даже скрытно нападают, чтобы имеющие подвергнуться наказанию, узнав о том, не могли предостеречься. Но Бог поступает не так, а совершенно напротив: Он и предсказы­вает, и отсрочивает, и устрашает словами, и принимает все меры, чтобы не привести угрозы в действие. Так Он посту­пил с ниневитянами. И там Он натянул лук, изострил меч, приготовил стрелы, а удара не нанес. Не видишь ли, что слова пророка суть лук, стрела и меч изощренный, когда он говорит: "у Бога, на три дня ходьбы, и Ниневия будет разрушена" (Ион.3:4)? Но этой стрелы Он не спустил, потому что она не для того была приготовлена, чтобы спустить, но чтобы отложить ее. Воины вооружаются для того, чтобы наказать; а Бог – не так, но для того, чтобы, вразумив людей страхом, удержать руку свою от наказания. Не будем же смущаться; страх, внушаемый словами, есть знак великого человеколюбия, и чем страшней­шие Он употребляет выражения, тем от большей благости проистекают они. И родители, когда не хотят наказывать де­тей, словами сильнее выражают гнев; так и Он, когда не хочет наказывать, внушает сильнейший страх словами. Он говорит, что уготовал геенну, чтобы не ввергнуть нас в геенну. Потому и в Евангелиях говорится много о наказании, и даже больше, нежели о царстве. Так как на людей бесчув­ственных не столько действует обещание благ, сколько страх мучений располагает к добродетели и отклоняет от порока, то Бог особенно останавливается на этих последних и часто говорит о них. Не будем же скорбеть, слыша страшные вы­ражения, – они приносят большую пользу, представляя и долго­терпение и правосудие Его; не будем ни отчаиваться в спа­сении, – потому что Он долготерпелив, ни предаваться беспеч­ности, – потому что Он праведен; здесь Он показывает ве­ликое долготерпение, а там не пользующихся этим предаст наказанию на самом деле. Чтобы этого не случилось с нами, будем еще здесь отклонять тамошнее наказание. "Вот, нечестивый зачал неправду, был чреват злобою и родил себе ложь" (ст. 15). В еврейском: вместо боле – иевал = зачал бо­лезнь. Другой переводчик (Симмах) говорит: и зачав (καί κυήσας). И родил беззаконие. Другой (Акила): ложь (ψεύδός). "рыл ров, и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил" (ст. 16). Другой (Симмах): в погибель, которую устроил (είς διαφθοράν ήν είργάσατο). Пророк сказал, что Бог приготовился наказать; сказал, что Он посылает наказания; вразумил этим слушателя, показав, что над ним висит гнев свыше; а теперь научает его самим делом и показы­вает, что еще прежде наказания нечестие само по себе есть на­казание. Выражая это, и Павел говорит: "получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение" (Рим.1:27), и представ­ляет примеры потерпевших крайние бедствия от нечестия. Так как многие из людей грубых обыкновенно тогда осо­бенно вразумляются, когда увидят наказания на других, то он представляет и их. Так делает и Христос, который, сказав многое о геенне, представляет и вверженных в нее, как-то: богатого, жившего при Лазаре, дев безумных, раба, скрывшего один талант в землю, и пострадавших в настоя­щей жизни, как-то: задавленных упавшей башней и тех, которых кровь Пилат смешал с жертвами (Лк.13:1,4). Так и Петр, сказав многое о геенне, тогда особенно поразил слушателей, когда представил примеры наказанных, и пред глазами их совершил наказание Анании и Сапфиры (Деян.5:1). Так и Павел поступил с волхвом (Деян.13:11). Тоже, только иным образом, он внушает, когда упоминает о странствовавших в пустыне и говорит так: "не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос. Но не о многих из них благоволил Бог, ибо они поражены были в пустыне" (1Кор.10:1-5). Говоря о будущем, т.е. о геенне, нака­зании и мучении, он приводит доказательства этого из про­шедшего, представляя самих наказанных, одних – змиями, других – всегубительной смертью. Тоже делает здесь и Да­вид, имея в виду или Ахитофела, или Авессалома. Некоторые утверждают, что это сказано им об Ахитофеле. так как будто бы несвойственно одному и тому же лицу говорит:  "сберегите мне отрока Авессалома", и после смерти его: "о, кто дал бы мне умереть вместо тебя" (2Цар.18:5,33), – и говорит то, что теперь Он говорит. Но первое он мог говорить по естественному побуждению природы, а последнее теперь по вдохновению Духа. Впрочем, об Авессаломе ли, или об Ахитофеле сказано это, нужно вникнуть в сказанное; о лицах же, к кому это отно­сится, много рассуждать не буду.

13. Чему же мы научаемся отсюда? Пророк внушает, что копающий яму ближнему сам впадет в нее; и как женщины, находящиеся в муках рождения, терзаются этими муками, так и строящий козни, прежде нежели обидит ближнего, сам тер­зается и мучится, и притом не легко, а с великой болью. Желая выразить силу этой боли, он и назвал ее болезнью рож­дения. Вообще, когда Писание хочет показать нам невыносимую скорбь, то выражает ее названием болезни рождения. Так и в другом месте говорится: "ужас объял жителей Филистимских" (Исх.15:14), т.е. страх, трепет, труд, скорбь. Также Павел говорит: "когда будут говорить: "мир и безопасность", тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут" (1Фес.5:3). Здесь он указывает на два обстоятельства: на невыносимость и на неожиданность страдания. И Езекия говорит: "младенцы дошли до отверстия утробы матерней, а силы нет родить" (Ис.37:3), выражая болезнью рождения невыносимый страх свой и беспокойство. Так точно выражается и здесь пророк. Подлинно, хотя бы кто был безмерно порочен, суд совести не истребляется, потому что он – от природы и внедрен в нас Богом вначале. Какие бы мы ни употребляли усилия, он остается, взывая, осуждая, наказывая, и нет никого из живу­щих порочно, кто не испытывал бы тысячи мучений, и замыш­ляя злое, и приводя замысел в исполнение. Был ли кто по­рочнее Ахаава? Но и он, пожелав виноградника, вспомни, какое испытал мучение. Будучи царем и обладателем всего, не встречая себе противоречия ни от кого, он, не вынося упреков совести, ходил печальный, с поникшею головою, смущенный, пасмурный, выражая на лице своем упрек осуж­дающей совести и не имея возможности скрыть скорбь, бывшую в душе его; потому и был замечен женою (3Цар.21:5). Предатель, решившийся на такое злодеяние, не вынося мучений от упреков совести, повесился, и таким образом, окончил жизнь. Но как живущий порочно терпит мучения, так живу­щий добродетельно наслаждается спокойствием и душевным миром. Посмотри, сколько мучений терпит тот, кто хочет отомстить кому-нибудь, или сделать какую-нибудь несправедли­вость. Он исполняется гнева, разрывается с досады, подвер­гается волнению бесчисленных помыслов, избирает тысячи путей, чувствует страх, ужас и трепет, успеет ли он в своем намерении, исполнит ли мщение; а между тем гнев неудержимо тревожит его, – и вот прежде, нежели нанес обиду другому, он губит самого себя. Напротив, воздержи­вающийся от гнева свободен от всего этого; и весьма есте­ственно, потому что он господин самого себя и сам устрояет все, а тому нужны и время, и место, и хитрость, и коварство, и оружие, и приготовления, и дерзость, и лесть, и раболепство, и лицемерие. Видишь ли, как легка добродетель, и как труден порок, – как та спокойна, а этот исполнен смятения?

Изображая его, пророк и говорит: "нечестивый зачал неправду, был чреват злобою и родил себе ложь". Отсюда видно, что неправда не в природе нашей, но есть нечто чуждое нам. Потому она и тяготит и, пока мы не освободимся от нее, причиняет нам болезни рождения. Так, зародившийся младенец, пока совер­шенно не разовьется, естественно остается в утробе матери; потому оставаясь в ней, и не причиняет боли; а когда разо­вьется, то пребывание его там делается неестественным, и оттого происходят болезни рождения. Природа, стесняемая, ста­рается извергнуть его вон, как совершившая и выполнившая все и долее уже не имеющая возможности носить его. Впрочем, здесь бывает наперед зачатие, а потом – болезни рождения; а там – наперед боль, а потом уже зачатие и роды, Что же это значит? То, что здесь болезни рождения бывают только во время родов, а там – с самого начала. Как только человек захотел чего-нибудь худого, то прежде, чем остановился на этом своею мыслью, является смущение и беспокойство в душе его. Семя, однажды положенное в утробу женщины, само и обра­зуется в состав рождаемого; а в людях, строящих козни, сегодня зарождается один помысел, завтра другой, и тысячи дурных семян бросаются одно за другим, и каждый день являются новые зачатия и болезни рождения, которые терзают производящую их душу. Здесь бывает рождение не такое, какое обыкновенно бывает у женщин; оно подобно рождению ехидн, у которых дети рождаются, разрывая утробу и расторгая бока матери: так бывает и с кознями и неправдою! Но сколько бы мы ни усиливались, мы не можем изобразить словами того мучения, какое испытывают злые. Потому некто и сказал: "если буен, то один потерпишь" (Прит.9:12). Действительно, что несноснее и мучительнее состояния человека завидующего, строя­щего козни, домогающегося чужой собственности? Эти страсти терзают душу жестче всякого палача.

14. Итак, справедливо пророк назвал такие помыслы болезнями рождения. Но как женщины рождают от совоку­пления с мужчинами, и, если тела их здоровы, то таковы же бывают и рождающиеся от них дети, а если повреждены, то и дети по природе своей бывают похожи на родителей, так – и с помыслами. Если ты будешь обращаться с людьми добрыми, то таковы будут и твои порождения, а если – со злыми, и при этом не будешь осторожен, то получишь от них великий вред. Послушай, что говорит пророк: "были беременны, мучились, – и рождали как бы ветер" (Ис.26:18); и о произведениях диавола: "высиживают змеиные яйца и ткут паутину" (Ис.59:5). Будем же убегать людей порочных. Не безрассудно ли, тогда как можно зачинать и рождать по заповедям Божиим, не хотеть этого, но гоняться за обществами людей порочных, поступая подобно женщине, которая, имея возможность соединиться с царем, не захотела бы этого, но, вместо него, избрала бы себе в сожителя разбой­ника и вора? "Рыл ров, и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил". Здесь пророк опять употребляет переносные выражения; как болезнями рождения он выражает скорбь, так рвом изобра­жает трудность освобождения от порока. "И упал в яму, которую приготовил", или как говорит другой: "кто роет яму, тот упадет в нее" (Прит.26:27). И это дело человеколюбия Божия – назначить коварству такую участь, что сети опутывают самих людей коварных, дабы они и этим вразумились отстать от вражды и козней против ближнего. Так случилось при Моисее. Тот, кого хотели умертвить, спасся; а фараон тем самым способом, каким злоумышлял против младенцев, погубил самого себя, – потому что, приказав умерщвлять мла­денцев, он вынудил мать Моисея из страха выставить дитя в реке, из которой дочь фараона вытащила корзинку и, на­шедши в ней дитя, воспитала того, который, выросши, погубил их всех (Исх.2:3). Отсюда ясно открывается благое промы­шление Божие, и подается людям порочным сильное вразумле­ние, а убегающим пороков – утешение. Так случилось и с прекрасным Иосифом. Братья, продав его в рабство, потер­пели то, что потерпели; ему не причинили никакого вреда и даже принесли пользу, а сами испытали печальные последствия. И много можно было бы привести подобных примеров. Посмотри и на других.

Взял ли кто чужую собственность? Он погубил самого себя. Обиженному, как часто бывает, он принес даже пользу, а своей душе причинил вред. Оскорбил ли кто другого? Он пронзил мечом самого себя. Не терпеть зло, а делать зло, составляет истинное бедствие. Потому и Павел увещевал лучше терпеть обиды, нежели обижать (1Кор.6:7). И Хри­стос учил, если кого ударят по щеке, не отвечать тем же, но и подставлять себя еще для получения удара (Мф.5:39). Это знак величайшей силы, это производит терпение, это де­лает душу крепкою, это поставляет ее выше страстей. Тот, кто обижает, бьет, или позорит другого, наперед сам уло­вляется страстью и делается пленником, а потом уже, по-ви­димому, причиняет вред ближнему, тогда как сам уже под­вергся жесточайшему злу, предав себя крайнему рабству. "Злоба его обратится на его голову, и злодейство его упадет на его темя" (ст. 17). Это сказано, как говорят, и об Ахитофеле, и об Авессаломе, потому что тот и другой погубили свои головы. Первый окончил жизнь, удавив себя; а второй, подъ­ехавши под дерево и зацепившись за него волосами, висел долгое время. Так и Иуда окончил жизнь свою удавлением, увидевши, что он сделал все на погибель головы своей. И Ахитофел, поняв, что Давид непременно одержит победу, пошел и удавился. И Авессалом невольно повис на дереве, и был умерщвлен не тотчас, но наперед висел как пред судилищем, будучи прицеплен к дереву, и по высшему суду Божию висел долгое время, испытывая мучение от своей сове­сти. Он хотел омочить руку свою в крови отца; отец же и несмотря на это просил воинов пощадить его, и так далек был от тщеславия, что даже после смерти оплакивал его. Дабы ты убедился, что случившееся было делом не человече­ских усилий, а всецело божественным определением, то вот – волосы и дерево связали его, и бессловесное животное предало; вместо веревки послужили волосы, вместо виселицы – дерево, а вместо палача привел его сюда лошак. И посмотри на это чудное дело. Когда он находился в таком бедственном по­ложении, никто из преданных ему не посмел подойти и спять его, хотя было столько удобного времени. И то устроил Бог, что он не был снят и не приведен связанный к отцу, потому что отцовская любовь чрезмерно щадила его; и то достойно удивления, что примиривший его с отцом (2Цар.15:33) сам же и убил его, сделавшись как бы сильным его обличителем. Впрочем, убил он, а определил так Бог.

15. Что действительно так определено было свыше, послу­шай, как выражает это сам пророк. Сказав: "злоба его обратится на его голову", он говорит: "славлю Господа по правде Его и пою имени Господа Всевышнего" (ст. 18). Будем благодарить, говорит, Господа, не поражению других радуясь, а признавая определение Божие. Но кто может возблагодарить Его "по правде Его"? Кто может восхвалить Его так, как Он есть? Никто. Что же значит: "по правде Его"? Иначе сказать: за правду Его. Я буду петь, говорит, в честь Господа вышняго, потому что Его – по­беды, трофеи, а не мои. Как на войне, когда царь одержит по­беду, подданные, составив хоры, поют, воссылая ему похвалы, так буду делать и я. Не сказал: прославил, но: "славлю", по­казывая, что он и после получения благ не забывает их, не становится беспечным, но сознает и бодрствует, – не потому, чтобы Бог имел в этом нужду, но потому, что это полезно и благотворно для нас. Как жертвоприношения Бог прини­мал, не имея нужды в жертвах, – "если бы Я взалкал", говорит Он, "то не сказал бы тебе" (Пс.49:12), – но, желая привести людей к почи­танию Его, так и песнопения Он принимает, не имея нужды в наших похвалах, но желая нашего спасения. Бог весьма сильно желает нашего преспеяния в добродетели.

Ничто так не способствует преспеянию в добродетели, как частое собеседование с Богом, постоянное благодарение и славословие Бога. Пророк славословит Бога, изумляясь Его пра­восудию и долготерпению. Но где, скажешь. Его долготерпение, если тиран был умерщвлен? И здесь оно было велико и про­должительно. Бог оставлял его в живых долгое время, чтобы он пришел в раскаяние; дал ему овладеть и царскими со­кровищами, чтобы он, видя дом, в котором вырос и воспи­тан, и предметы, напоминавшие об отце, пришел в раская­ние. Подлинно, если он не был зверь и имел не каменное сердце, то все это достаточно могло бы вразумить его: стол, за которым он бывал вместе с отцом, дом, седалища, где преподаны были ему увещания, когда он совершил убийство, и кроме того многое другое могло смягчить его. Он слы­шал, что отец его скитался, как изгнанник и беглец, что он терпел крайние бедствия. Если же это не смягчало его, то случившееся с Ахитофелом – петля и смерть – должно было вразумить его и привести в раскаяние. Ведь он не незнал о случившемся с другом его. И в чем мог он обвинить отца, когда делал это? В том ли, что отец удалил его от своего лицезрения (2Цар.14:32)? Но за это следовало удивляться ему и быть признательным, что братоубийцу он принял так кротко. Не имея ничего, в чем мог бы обвинить отца, он увлекся безрассудным желанием, и притом тогда, когда отец был уже старцем, и, когда надежда его готова была исполниться, не потерпел даже мало времени. Как он не подумал, что, и одержав победу, он стал бы проводить самую жалкую жизнь, сделавшись нечистым и достойным проклятия за сам тро­фей свой?

16. Где теперь те, которые жалуются на бедность? Какой бедности, какой болезни, какой скорби не тяжелее все это? Но Давид ничего такого не подумал, не досадовал, не плакал и не говорил: хороши же награды получаю я, поучаясь в законе Божием день и ночь, находясь в таком сане, будучи смирен­нее всех; пощадив врагов, я сам предан в руки бесстыд­ного сына. Ничего такого он не сказал и не подумал, но пе­ренес все с любомудрием, имея в своих обстоятельствах одно утешение, – что все это происходило не без ведения Божия. Как три отрока говорили: "да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим служить не будем и золотому истукану, которого ты поставил, не поклонимся" (Дан.3:18), и если бы кто-нибудь спросил их: с какой надеждою вы умираете, чего ожидаете, чего надеетесь после смерти, после сожжения (потому что тогда не было у всех надежды воскресения), то услышал бы от них: для нас величайшая награда умереть за Бога, – так и он находил величайшее утешение в том, что Бог, зная о случившемся, не препятствовал этому. Так и влюбленный го­тов тысячу раз потерпеть смерть за свою любимую, хотя после смерти ничего не ожидает от нее. Так и нам должно пере­носить все не в ожидании царства, не в надежде каких-ни­будь других благ будущих, а для самого Бога. Между тем многие так беспечны и ленивы, что не прилепляются к добродетели даже и при наградах за нее; Бога, обещающего царство, не слушают, а диавола, увлекающего в геенну, любят. Что ужаснее такого безумия? Но что я говорю о геенне? Еще прежде геенны здесь он подвергает нас скорби, стыду, осмеянию, бесчисленным мукам, а многие стремятся к нему. Представь себе прелюбодея: какую жалкую жизнь влачит он, как он еще прежде геенны бывает подозрителен, боится теней, не может ни на кого смотреть прямыми глазами, но, опасаясь всех, и знающих и незнающих, видит везде острые мечи, висящую над головою смерть, палачей, судилища. Бывает ли что-нибудь подобное с целомудрием, хотя бы оно сопро­вождалось тысячами трудностей? Целомудренный не всегда ли находится в радостном расположении духа, а прелюбодей не всегда ли – в унынии и мраке? Тоже можно видеть и на других, на предающихся гневу и обуздывающих гнев, на похищающих чужое и отдающих, или лучше сказать, расто­чающих свое для Бога. Эти находятся в тихой пристани, а те, увлекаемые водоворотом настоящих зол, кружатся каждый день. Кроме того, когда предающийся любостяжанию достигает старости и видит, что и страсть не доставляет ему наслажде­ния, и приближающаяся смерть внушает страх, то, представь, какие он испытывает страдания. Но не так бывает с добро­детельным; напротив, тогда особенно он и радуется и весе­лится, когда достигает старости, потому что его наслаждение тогда не увядает, а еще более процветает. Для прелюбодеев, развратников, корыстолюбцев, чревоугодников старость пола­гает конец наслаждению; а для людей, живущих доброде­тельно, она служит к умножению наслаждений. Так, еще прежде геенны и тамошних мучений, всего этого достаточно, чтобы, тро­нуть нашу душу. Помня это, будем убегать порока и прилеп­ляться к добродетели, будем любить Бога не за блага Его, а за Него самого. Таким образом, мы в настоящей жизни пой­дем путем добродетели, который сам по себе тесен, но де­лается широким от доброй воли путников, и которого вер­шины да сподобимся достигнуть все мы благодатию и человеко­любием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.

6. БЕСЕДА на псалом 8.

В конец о точилех. Другой переводчик (Симмах): победная песнь (Έπινίκον) о точилех. Третий (Акила и Феодотион): победителю, о Гетеитиде. А в еврейском: ламанасси ал агеффие.

 

"Господи, Господь наш, яко чудно имя твое по всей земли". Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): как велико (τί μέγα) имя твое (ст. 1, 2).

 

1 В конец, о точилeх, псалом Давиду,

2. Господи Господь наш, яко чудно имя твое по всей земли, яко взятся великолeпие твое превыше небес.

3 Из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу, враг твоих ради, еже разрушити врага и местника.

4 Яко узрю небеса, дeла перст твоих, луну и звeзды, яже ты основал еси:

5 что есть человeк, яко помниши его? или сын человeчь, яко посeщаеши его?

6 Умалил еси его малым чим от ангел, славою и честию вeнчал еси его:

7 и поставил еси его над дeлы руку твоею, вся покорил еси под нозe его:

8 овцы и волы вся, еще же и скоты польския,

9 птицы небесныя и рыбы морския, преходящыя стези морския.

10 Господи Господь наш, яко чудно имя твое по всей земли.

1 В конец. О точилах. Псалом Давида.

2 Господи, Господь наш! Как чудно имя Твое по всей земле! Ибо величие Твое превознеслось выше небес.

3 Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу, ради врагов Твоих, дабы погубить врага и мстителя.

4 Как я посмотрю на небеса, дела перстов Твоих, на луну и звезды, которые Ты основал, -

 5 То что такое человек, что Ты помнишь его? Или сын человеческий, что посещаешь его?

6 Ты умалил его малым чем пред Ангелами, славою и честью Ты увенчал его,

7 И поставил его над делами рук Твоих, все покорил под ноги его:

8 Овец и волов всех, а также и скот полевой,

9 Птиц небесных и рыб морских, проходящих стези морские.

10 Господи, Господь наш! Как чудно имя Твое по всей земле!

 

 

Возбуждение внимания слушателей ука­занием на высокий предмет псалма. Величие имени Божия, особенно ясно открывшееся со времени вочело­вечения Единородного Сына Божия. – Особое откровение божественной силы в славословии грудных младен­цев и вытекающий отсюда урок приступающим к божественному учению. – Почему иудейский народ после распятия Христа подвергся столь великим бед­ствиям? – иудеи рассеяны по земле не для того, чтобы быть учителями вселенной. – Грех иудеев против Владыки Христа. – Дивное божественное промышление о человеке, выразившееся особенно в деле искупле­ния. И после грехопадения у человека умалена только земная власть, но не отнята. – Почему лишен он вла­сти над дикими зверями и какая польза от них? – Опровержение учения Павла Самосатского. – Увещание – избегать собраний еретиков.

 

1. В предыдущем псалме пророк сказал: "Исповедаюсь Господу по правде Его и пою имени Господа Вышнего" (Пс.7:18). Здесь он исполняет обещание, вознося Ему песнопе­ние. В том псалме он говорил от одного лица: "Господи, Боже мой! на Тебя я уповаю; спаси меня" (ст. 2), а здесь от лица многих: "Господи, Господь наш! Как чудно имя Твое по всей земле!" Но умолк­ните и слушайте внимательно. Если на зрелище, когда поют сатанинские хоры, бывает великая тишина, чтобы слышать те пагубные песни, между тем как там хор состоит из шу­тов и плясунов, управляет ими какой-нибудь простой музы­кант, поется сатанинская и пагубная песня, воспевается нечи­стый и злой бес, то здесь, где хор состоит из мужей свя­тых, управляет им пророк, песнь поется не по внушению сатаны, а по благодати Духа, и воспевается не бес, а Бог, не должно ли хранить глубокое молчание и слушать с трепет­ным благоговением? В нашем хоре участвуют и горние силы, потому что и горние хоры, херувимы и серафимы, испол­няют тоже дело – непрестанно воспевают Бога. Из этих хоров некоторые являлись и на земле и пели вместе с бодрствовавшими пастырями (Лк.2:13). Выслушаем же и это песнопение. Воспевающие царей земных говорят им о вла­сти, о трофеях, о победе, исчисляют побежденные ими на­роды, называют их победоносцами и покорителями варваров, и т. д. Подобную песнь воспевает и блаженный Давид. Он говорит о победе, о трофее, о покорении врагов, не та­ких, как те, но гораздо опаснейших. И смотри, как начи­нает он: "Господи, Боже наш!" Для других, неверующих в Бога, Он есть Господь в одном отношении, а для нас в двух: потому, что Он создал нас из ничего, и потому, что мы знаем Его. Видишь, как пророк в самом начале высказывает главное Его благодеяние. Если ты узнаешь, как Он сделался твоим Господом, как Он нас, отчуждив­шихся, бывших врагами и омертвевших, сделал своими и оживотворил, то ясно увидишь, что это есть главное Его благо­деяние.

Этому удивляясь, пророк и говорит: "как чудно имя Твое", т.е. удивительно в высшей степени; а как именно удивительно, он не сказал, – потому что не мог измерить этого, – только выразил усиленно и возвышенно. Где те, которые исследуют существо Божие? Если пророк, высказав имя Его, так уди­вился, что пришел в изумление, то какое извинение могут иметь те, которые говорят, будто они знают существо Божие, тогда как пророк не мог знать даже того, как удивительно имя Его? "Как величественно имя Твое".

Этим именем разрушена смерть, связаны бесы, отверсто небо, открыты двери рая, ниспослан Дух, рабы сделались свободными, враги – сынами, чужие – на­следниками, люди – ангелами. Что я говорю: ангелами? Бог стал человеком, и человек Богом; небо приняло естество земное, и земля приняла Сидящего на херувимах среди во­инств ангельских; отнято средостение, разрушена ограда, сое­динено разделенное, рассеян мрак, воссиял свет, поглощена смерть. Представляя все это и гораздо большее этого, пророк громогласно говорит: "как величественно имя Твое по всей земле!" Где те­перь сыны иудейские, бесстыдно отвергающие истину? Охотно же­лал бы я спросить их, о ком говорится это. Скажут: о Все­держителе? Но имя Его не было "чудно" по всей земле, как сви­детельствует и Исаия, когда говорит: "всякий день имя Мое бесславится" (Ис.52:5). Если же служившие Ему были ви­новниками хулы на Него, то как же оно было "чудно"? Что оно чудно по существу своему, это, несомненно; между людьми же оно тогда у многих не было чудно и даже подвергалось про­зрению. Но теперь – не так; когда пришел Единородный Сын Божий, тогда имя Его везде стало чудным вместе с Хри­стом. "От востока солнца", говорит пророк, "до запада велико будет имя Мое между народами" (Мал.1:11); и еще: "на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву; а вы хулите его" (Мал.1:11,12); и другой; "земля будет наполнена ведением Господа" (Ис.11:9); и еще: "только ложь наследовали наши отцы, пустоту" (Иер.16:19).

2. Видишь ли, что все это сказано о Сыне? Его имя сде­лалось чудным по всей земле. "Ибо величие Твое превознеслось выше небес". Другой переводчик (Симмах) говорит: Ты, который положил хвалу твою превыше небес. Сказав о земле, он обращает речь и к небу, как обыкновенно и всегда делает, когда представляет всю вселенную прославляю­щею своего Владыку. Тоже самое выражая и здесь, он гово­рит: чудно внизу, чудно и вверху. Не люди только, но и ан­гелы воспевают совершенное Им и воссылают благодарность за благодеяния, оказанные людям, как сделали они в начале, составив на земле свои хоры. Таким образом, он говорит или то, что и ангелы воспевают, или хочет изобразить вели­чие Божие. Когда Писание хочет выразить что-нибудь великое, то указывает на расстояние между этими предметами, напр., когда говорит: "как небо высоко от земли" (Пс.102:11); и еще: "как далек восток от запада, так удаляет Он от нас преступления наши" (Пс.102:12). Итак, здесь пророк изумляется совер­шившемуся, как оно велико, как важно, потому что существо, которое ниже всех, Бог поставил выше всех. "Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу" (ст. 3). Другой переводчик (Акила) говорит: из уст младенцев основал державу; третий (Симмах и неизвестный переводчик. См. Ориг. Экз.): составил силу. А смысл слов его сле­дующий: Ты показал силу свою особенно тем, что привел в деятельность способность недействующую и сделал лепечущий язык ясным для славословия. Здесь он предвозвещает то славословие детей, которое было в храме (Мф.21:15). Но почему Он, оставив другие чудеса, – воскрешение мертвых, очищение прокаженных, изгнание бесов, – упоминает об этом чуде с детьми? Потому, что те чудеса бывали и прежде, хотя не так разительно, однако бывали, т.е. бывали подобные им, хотя не по способу совершения. Так Елисеем был воскрешен мертвый и очищен прокаженный (4Цар.4:85; 5:14); Давидом был прогоняем бес, когда Саул бесновался (1Цар.16:23); а хор грудных младенцев говорил тогда в первый раз. Дабы иудей не стал бесстыдно утверждать, что это сказано о чуде­сах ветхозаветных, пророк избрал знамение, бывшее тогда в первый и единственный раз. С другой стороны это событие было прообразом апостолов. И они, будучи совершенно мла­денцами и безгласнее самих рыб, уловили всю вселенную. А что в этом особенно открывается сила Божия, смотри, что в ветхом завете пророки говорят об Отце Его. Беседуя с Моисеем, Бог говорит: "кто дал уста человеку? кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым" (Исх.4:11)? Еще: дающий ясен язык гугнивым (Ис.35:5,6). И еще: Господь дает мне язык научения, чтобы разуметь, когда подобает говорить слово (Ис.50:4). И в начале сказал: "сойдем же и смешаем там язык их" (Быт.11:7). Итак, велико и сильно это знамение. Касательно других люди бесстыдные могли, хотя и неосновательно, иметь какое-нибудь подозрение, а здесь не могли сказать ничего, потому что здесь простая природа говорила сама за себя. Поэтому он не сказал только: "младенцев", чтобы кто не разумел под ними людей не­злобивых и простых, но прибавил: "грудных", указанием на пищу определяя возраст их; не сказал только: "младенцев", но прибавил: грудных, еще никогда не принимавших твердой пищи. В самом деле, удивительно не только то, что они про­износили слова, и слова ясные, но и то, что этими словами вы­разили бесчисленные блага. Чего еще не знали апостолы, то воспевали дети. Кроме того, пророк здесь внушает и нечто другое, именно то, что приступающие к божественному учению должны быть детьми в душе своей. Подлинно, кто не обра­тится к царству небесному, как дитя, говорит Господь, тот не может войти в него (Мф.28:3). "Ради врагов Твоих". По­казывает и причину, почему произошло это чудо. Прочие чу­деса были не для врагов, но для того, чтобы приступавшие по­лучали благодеяния и другие научались; а это чудо произошло не для того только, но и с тем, чтобы заградить уста врагам, на которых другой переводчик (Акила и Феодотион) точнее указывает словами: для связующих тебя, так как они, связав Его, вели на крест. "Дабы погубить врага и мстителя".

Другой (Акила, Симмах и неизвестный переводчик. См. Ориг. Экз.): чтобы остановить врага и отмщающаго за себя. Пророк говорит здесь о народе  иудейском, потому что иудеи гнали Христа, как врага, под тем предлогом, будто они делали это в отмщение за Отца. Поэтому Господь, не оставляя им такого оправдания, говорил: "ненавидящий Меня ненавидит и Отца моего" (Ин.15:23); и еще: "верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшего Меня" (Ин.12:44), – всегда, и в чести и в бесчестии соединяя с Собою Отца. И смотри, с какою точностью выражается пророк. Не сказал: наказать, но: разрушити, что другой яснее выражает словом: остановить, т.е. прекратить их бесстыдство, а не научить, потому что они были неизлечимо больны. Потому они, видя такое чудо и не имея ничего сказать против него, обращались ко Христу и го­ворили: не слышишь ли, "что они говорят" (Мф.21:16)? Тогда как следовало покланяться и удивляться Ему, они были в боль­шом недоумении, и вместо того, чтобы говорить друг другу, каждый своему ближнему: не "слышишь ли, что они говорят!" – они, не обращаясь к самим себе, говорили это Христу. Но по­чему не был слышен глас ангельский? Потому, что они по­думали бы, что так им только слышится, а против того чуда они не могли сказать ничего. Что же говорили дети? Они не го­ворили ничего странного, ничего противного, ничего такого, что могло бы оскорбить их, но весьма ясно выражали согласие Сына с Отцом. "Благословен", говорили они, "Грядущий во имя Господне!" (Мф.21:9).

3. Итак, тогда Он обличил их бесстыдство, а после разрушил и город их. И нет места во вселенной, где не знали бы несчастий иудеев; но как страждущие телесным уродством везде ходят, показывая свои раны, и как судьи, предав смерти многих убийц, одного из них выставляют на виселице, чтобы и по смерти их казнь над ними, как бы лишь только совершенная, вразумляла живых, – так точно и иудеев, не мертвых, а живых, Бог поставил в пример всем, рассеяв их: жившие прежде в одной стране, они те­перь рассеяны по всей земле. Если ты спросишь о причине, то не узнаешь никакой другой, кроме той, что они распяли Христа. В самом деле, скажи мне, почему этого никогда не бывало прежде? А если и было некогда, то они тогда отведены были к одному народу и на немногие годы, а теперь не так, – но они наказываются без конца. И если спросишь их: за что вы ра­спяли Христа? – они говорят: за то, что Он был обманщик и волшебник. Но за это вам следовало бы удостоиться боль­шей чести и получить в обладание обширнейшую страну, как угодившим Богу. Кто убил обманщика, волшебника и безбож­ника, тот убил врага Божия; а кто убил врага Божия, тот справедливо мог бы ожидать себе Его благоволения. Финеес, убив одну блудницу, так угодил Богу, что удостоился свя­щенства и такой чести (Числ.25:12), а вы, которые должны были бы удостоиться гораздо большего благоволения, если убили обманщика, скитаетесь везде, как изгнанники и бродяги. Нет, не за что иное вы терпите это, как за то, что распяли Ходатая, Благодетеля и Учителя истины. Если бы Он был обманщик и безбожник, если бы Он, не будучи Богом, захотел быть Богом, и честь принадлежащую Отцу, при­своял себе, то вы должны были бы заслужить благоволение Бо­жие гораздо больше Финееса, Самуила и всех других, как показавшие такую ревность о законе. Между тем ныне вы тер­пите то, чего не терпели и тогда, когда идолопоклонствовали, предавались нечестию, закалали детей; не видите конца своим бедствиям, но скитаетесь, как изгнанники, беглецы, бродяги и рабы римских законов; обходите сушу и море, как переселенцы, не имеющие ни города, ни дома, отданные в рабство, лишенные свободы, отечества, священства и всех прежних преимуществ, – рассеянные среди варваров и бесчисленных народов, ненави­димые всеми людьми, презренные и преданные всем на пору­гание. И, конечно, не за то вы не получили наград, что убили врага Божия, – это безрассудно и нелепо, – напротив то, что вы терпите ныне, свойственно убивающим не врагов Божиих, а умерщвляющим друзей Его. Но, скажут они, мы не говорим этого; мы терпим все это за грехи. Итак, неверные, теперь вы признаетесь? Скажите же мне, за какие это грехи? Разве теперь только вы стали грешниками? Напротив, теперь вы стали более послушными. Но пока не буду говорить об этом, а желал бы я спросить вас вот о чем: почему вы прежде, постоянно со­грешая, получали милости от Бога, а теперь уже не получаете, и притом, – что особенно странно, – тогда как теперь вы гре­шите меньше? Тогда вы и Веельфегору приносили жертвы, и тельцу покланялись, и сыновей своих закалали, и дочерей сво­их умерщвляли, и притом видя такие знамения; а теперь не видите ни моря разделяющегося, ни камня разверзающегося, ни пророков, к вам являющихся, ни обычного промышления о вас Божия, и однако оказываетесь более послушными. Почему же, когда у вас и меньше грехов и больше благоразумия, вы терпите большее наказание и мучение? Не очевидно ли даже для людей самых неразумных, что нынешний грех ваш гораздо больше прежних? Пока вы грешили против рабов, умерщв­ляя и побивая камнями пророков, вы получали прощение; а когда подняли руки на Владыку, то ваша рана стала неисцелимою. И вот уже около четырехсот лет прошло с тех пор, как разрушено самое основание вашего города, отнято священство, уничтожено царство, перемешаны колена, исчезло все слав­ное и знаменитое у вас, так что не осталось и следа, – чего прежде никогда не бывало. В древности, хотя храм и был разрушен, оставались и пророки, и дары Духа, и чу­деса; теперь же, дабы вы ясно видели, что Бог постоянно отвращается от вас, все это отнято; вас постигло рабство, пле­нение, лишение всех благ, а что всего тяжелее, – вы оставлены Богом.

4. С вами Бог поступил подобно тому, как если бы кто-нибудь раба, многократно наказанного и не исправившегося, ли­шив одежды, пустил скитаться нагим и одиноким бродягою, просить милостыни и быть изгоняемым отовсюду. А прежде у вас было не так: у вас были пророки и в Египте, и в Ва­вилоне, и в пустыне – в Египте Моисей, в Вавилоне Да­ниил и Иезекииль, в Египте опять Иеремия, – и чудеса за чуде­сами. Народ ваш был знаменитейшим, так что пленники, происходившие от вас, бывали выше царей. Теперь же ничего этого нет, но остается наказание, тягчайшее прежних, не только по продолжительности времени, но и по великому отвержению. Почему же, скажите мне, когда вы больше грешили, тогда поль­зовались таким о вас попечением, а когда, как вы говорите, показали ревность о законе, тогда подверглись тягчайшим бед­ствиям? Этим вы обвиняете Бога в несправедливости, т.е. будто Он согрешающих удостаивал чести, а сделавших доб­рое дело подверг бесчестию. Если вы убили обманщика, как вы говорите, то вы сделали доброе дело, и если Бог справед­лив, как и действительно Он справедлив, то вас следовало бы наградить, а не наказывать; если же Он наказывает, то, очевидно, что настоящие грехи ваши тяжелее прежних. Если теперь вы не предаетесь нечестию и не закалаете детей, как прежде, то какой же это другой грех, за который вы подверг­лись тягчайшим бедствиям? Не очевидно ли, что злодеяние распятия есть верх преступлений? Оно погубило вас больше идолопоклонства, изваяния тельца и детоубийства, – потому что не одно и тоже – заклать своего сына, или распять своего Вла­дыку. Вот почему, когда ты закалал сыновей своих, то получал прощение, а когда заклал Сына Божия и твоего Владыку, тогда наказываешься уже без всякой пощады.

Сколько было лет от исхода из Египта до пришествия Христова? Думаю, тысяча пятьсот с лишком. Почему же в течение всех этих лет Бог терпел грехи ваши, а теперь отверг вас, тогда как особенно следовало бы увенчать вас, хотя бы вы совершили много других грехов? Ваше дело весьма велико, если вы убили обманщика; притом вы теперь, по-види­мому, и субботы храните, и идолам не покланяетесь, и другие постановления стараетесь соблюдать. Следовательно, когда и жизнь ваша лучше, и дело, совершенное вами, так прекрасно, как вы говорите, тогда вы и терпите крайние бедствия. Что может быть хуже такого безумия? Что может быть безрассуднее того, как вы, желая оправдать самих себя, произносите хулу на Бога? В самом деле, если грех против Христа не больше всех других, и даже, как вы говорите, есть справедливое и доброе дело, то почему Бог вас, сделавших добро, наказы­вает, а совершавших грехи щадил? Этого не только Бог, но и никакой здравомыслящий человек никогда не решится сделать. Но что говорят они на это? Мы рассеяны для того, – говорят они, – чтобы сделаться учителями вселенной. Это – не­лепость и пустословие. Будущим учителям следует наперед самим быть добродетельными и тогда выходить на это дело, каковы и были пророки и апостолы. А те, которые сами раз­вратны и исполнены всяких пороков, как могут быть по­сланы учить других? Посмотрим, какова была их прежняя жизнь, – и мы найдем, что они были хуже диких зверей. Они были и отцеубийцами, и детоубийцами, и идолопоклонниками, и корыстолюбцами; сказаниями об этом наполнены пророчества. Изображая их сладострастие, Иеремия говорит: "это откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого" (Иер.5:8). Что может быть хуже такой нечистоты? Они, не как люди, совокуплялись с женами друг друга; потому он и назвал такое неистовство их ржанием. И не в блуде только он обви­няет их, но и в прелюбодеянии, которое притом совершалось так бесстыдно, как у бессловесных животных. Другой про­рок говорит: "даже отец и сын ходят к одной женщине; на одеждах, взятых в залог, возлежат" (Ам.2:7,8). Не для того ли, скажи мне, Бог послал вас учителями, чтобы мы научились блуду и прелюбо­деянию и тому, что отцу и сыну должно иметь одно ложе? А из что говорит Иезекииль? "Даже не поступаете", говорит он, "и по постановлениям язычников" (Иез.5:7). Не тех ли, скажи мне, которые были хуже язычников, Он послал учителями? А кто может вы­нести их отвратительные убийства? Они закалали в жертву бе­сам сыновей и дочерей своих и сжигали их. Это показы­вает Давид: "приносили", говорит он, "сыновей своих и дочерей своих в жертву бесам" (Пс.105:37). Не для того ли Бог послал вас, чтобы род человеческий научился, что должно закалать сыновей и дочерей? И вы не стыдитесь, не смущаетесь, сочиняя такие не­лепости! И другой пророк говорит: "клятва и обман, убийство и воровство, и прелюбодейство крайне распространились, и кровопролитие следует за кровопролитием" (Ос.4:2). И третий: "у тебя был лоб блудницы, ты отбросила стыд" (Иер.3:3). И четвертый: "князья его посреди него – рыкающие львы" (Соф.3:3). И еще: "Господь с небес призрел на сынов человеческих, чтобы видеть, есть ли разумеющий, ищущий Бога. Все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет ни одного" (Пс.13:2,3).

5. Не этому ли вышли вы учить, – бесстыдству, безумию, блуду,  прелюбодеянию, убийствам и всякого рода порокам? Но перестанете ли вы вынуждать нас объявлять ваши преступ­ления? Вы – носимые от чрева и наказуемые даже до старости (Ис.46:3); вы – слепцы, которые ввергаете друг друга в яму: "если слепой ведет слепого", говорит Господь, "то оба упадут в яму" (Мф.15:14); вы ежедневно пользуетесь пророками и никогда не делаетесь лучшими; и вы ли хотите быть учителями других? Когда же вы перестанете пустословить и сознаетесь в своей порочности? Это всегда и губило вас – нежелание со­знать причину бедствий в грехах ваших. Вот почему, по­добно тому, как поступают судьи, приказывая следовать за приговоренными на казнь глашатаям, объявляющим причину наказания – воры ли они, ила грабители, так точно и Бог, желая везде возвестить о вас, повелел следовать за вами пророкам, которые объявляют причину вашего наказания. Они по всей вселенной находятся неразлучно с вами, и доныне еще говорят вам. Если войдешь в синагоги, то услышишь их? постоянно говорящих это самое. Давид, описывая разбойничье судилище Каиафы, говорит, что за это именно вы и погибли. Сказав: "расторгнем узы их, и свергнем с себя оковы их", он присовокупляет: "тогда скажет им во гневе Своем и яростью Своею приведет их в смятение" (Пс.2:3,5). Также Исаия, сказав: "как овца, веден был Он на заклание", присовокупляет: "Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого" (Ис.53:7,9); и в другом месте, беседуя о винограднике, говорит: "ждал Он правосудия, но вот – кровопролитие; ждал правды, и вот – вопль" (Ис.5:7), – какой вопль? "Распни, распни" (Лк.23:21), – и присово­купляет: потому "оставлю его в запустении: не будут ни обрезывать, ни вскапывать его, – и зарастет он тернами и волчцами, и повелю облакам не проливать на него дождя" (Ис.5:6). Итак, не за то вы рассеяны (как вы говорите), но за свои дерзкие преступления при кресте, как видно из пророков. А чтобы вы познали силу Христову и научились от вас самих тому, чему не научились от пророков, посмотрите, как сами дела свидетельствуют о том; чему закон не научил вас, то с избытком сделала сила Христова. Пока вы имели закон, вы и совершали убийства, и закалали детей, и прелюбодействовали, а когда воссияло Солнце правды, то и ваши злодеяния много уменьшились и вы стали вести жизнь более скромную, исправившись из соревнования нам. Бог рассеял вас для того, чтобы вы узнали, какую водворил Он жизнь на земле; разрушил храм для того, чтобы против вашей воли отклонить вас от пороков; и где разру­шен храм, там и погребен Христос, дабы, удаляясь оттуда по причине гроба Его, вы видели и трофей силы Его, и вер­ность слова, которое сказал Он: "не останется здесь камня на камне" (Мф.24:2). Впрочем, трофей Его и памятники силы Его – везде. Если же Он, как вы говорите, был нече­стивец и безбожник, то, хотя бы вы совершили бесчисленное множество грехов, вас не следовало наказывать; а если и следовало, то – не в тогдашнее время, дабы кто не подумал, что вы получаете наказание за Него. Не слышали ли вы, как Бог говорил, когда вы были в плену: "не для вас Я сделаю, а ради святаго имени Моего, которое вы обесславили" (Иез.36:22)? Весьма велики были тогда пороки ваши; но, говорит Он, дабы иноплеменники не подумали, что Я бессилен, Я оставляю грехи ваши и спасаю вас. Если же тогда Он спасал вас, делав­ших беззакония, чтобы не хулилось имя Его, то почему не сде­лал бы Он этого теперь? Хотя бы вы совершили бесчисленное множество грехов, вам не следовало бы терпеть такие бед­ствия, если бы Христос был обманщик, – дабы кто не поду­мал, что вы терпите за Него, – а следовало бы получить спа­сение; если же и следовало терпеть, то, как я сказал, не в тогдашнее время. Между тем все это совершилось вместе. Как скоро явился крест и чрез несколько времени после того, как вышли апостолы, тотчас началась жестокая война против того города, и сказанное в Евангелиях: "горе же беременным и питающим сосцами" (Мф.24:19) и все прочее исполнилось, и слова: "будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне" (ст. 21), оправдались на деле. Тогда жены ели детей своих, враги расторгали внутрен­ности мертвых, огонь неприятельский везде производил опусто­шения, все наполнилось кровью и нового рода бедствиями, и вся вселенная услышала о несчастиях иудеев. Вникните же в это, и признайте вашего Владыку. Разве вы не убивали проро­ков? – и однако не испытывали ничего подобного. Разве вы не разрушали жертвенников? – и, однако не случалось с вами та­кого бедствия. Разве вы не покланялись тельцу, не служили Веельфегору, не восставали против природы? – и, однако не подвергались таким неприятелям. Разве вы не оказывались неблагодарными среди самих благодеяний? – и, однако были спа­саемы. Почему же теперь постигли вас беспредельные бедствия? Не потому ли очевидно, что вы дерзнули согрешить уже не против рабов, а против самого Владыки? Поэтому и нет вам избавления от постигших вас бедствий, и не будет. Если бы оно имело быть, то предсказали бы пророки. Между тем, предсказав этот плен, они нигде не сказали о воз­вращении из него, хотя постоянно соединяли угрозы с утеше­ниями и определяли время их. Так Иеремия определенно сказал о семидесяти годах (вавилонского плена, Иер.29:10), и Даниил о трех седьминах с половиною (Дан.9:23); также сказано было, что в Египте вы будете рабствовать четыреста тридцать лет (Быт.15:13; Исх.12:40). Что же касается до этого плена, то нигде не определено ни времени, ни конца его, но "оставляется вам дом ваш пуст" (Мф.23:38), и обстоятельства ваши с каждым днем становятся хуже и хуже.

6. Все это соображая тщательно и выводя отсюда дальней­шие заключения ("дай" – говорится – "наставление мудрому, и он будет еще мудрее" Притч.9:9), вы можете обличать бесстыдство и не­благодарность иудеев. "Как я посмотрю на небеса, дела перстов Твоих" (ст. 4). Другой переводчик (неизвестный. См. Ориг Экз.) говорит: вижу бо небеса. Луну и звезды, которые ты основал. Другой (Акила и Феодотион): уготовал . Третий неизвестный переводчик, см. Ориг Экз.: утвердил . Сказав: Ты ниспроверг врагов, пророк представляет и подтверждение столь блестящей по­беды. Ты, говорит, распятый, преданный смерти, явился Созда­телем вселенной. Поэтому и говорит: "посмотрю на небеса", выражая, что прежде немногие знали это, а впоследствии времени узнают все. Но почему он не исчисляет всех частей вселенной? По­тому что, упомянув о главнейших предметах видимых, он не имел нужды говорить о всех других. Враги ниспровер­гнуты так, что гонимый ими и преданный смерти явился Соз­дателем всего видимого. А почему он не сказал: рук твоих, но: "перстов Твоих". Дабы показать, что все видимое есть легкое дело силы Его, и указать то чудо создания, что звезды, будучи повешены, не падают. Хотя основанию не свойственно висеть вверху, а свойственно лежать внизу, но Создатель, как превос­ходный художник и совершитель чудных дел, создал мно­гое в видимом мире не по обыкновенным законам природы. А почему он не говорит ничего о силах бестелесных и в этом не показывает Его творчества? Потому, что предметом пророка было научить слушателей касательно мира видимого. По­этому и Отец Его часто, беседуя с иудеями, не говорит: Я сотворил ангелов и херувимов, но: "Моя рука основала землю, и Моя десница распростерла небеса" (Ис.48:13); и вообще всегда распространяется о предметах видимых, направляя все к спасению слушателей, потому что они, будучи грубы, увлека­лись более видимым, чем невидимым. Поэтому и Павел, во вступлениях речей своих, всегда начинает с видимых тварей: "Бог", говорит, "сотворивший мир и всё, что в нем" (Деян.17:24), и всегда упоминает о ежегодных дождях и роде человеческом. И действительно, если я скажу, что Бог сотворил херувимов, то мне нужно доказывать два предмета: что херувимы существуют, и что Бог сотворил их; а касательно вещей видимых, мне нужно только показать, что Он сотворил их. Следовательно, говорить об этом удобнее, потому что самая видимость служит свидетельством сказан­ного. Слушатель видит и величие, и красоту, и пользу, и по­стоянство, и благоустройство этих вещей; а мне нужно только показать, что Бог сотворил их. Почему же он же упомянул о солнце, а только о луне и звездах? Сказав о них, он по­дал мысль и о нем. Так как некоторые отделяют ночь от созданий Божиих, то он, обозначив ее луною, показывает, что Бог есть и ее создатель. Притом немало разнообразия и в звездах, и в явлениях лунного течения. "Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?" (ст. 5) Другой переводчик (неизвестный) говорит: что каждый человек, что помнишь его. Третий (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.) вместо: посещаешь, говорит: посе­тить его. Сказав о сотворенной природе и посред­ством части означив целое, пророк обращает теперь речь к промышлению о людях. Хотя и упомянутые создания суще­ствуют для нашего рода и суть доказательства промышления, которым он пользуется, – потому что все твари для человека, – но пророк касается и другого вида промышления, начиная го­ворить о нем не вдруг, но с великой предусмотрительностью, воздав благодарность за вселенную и сказав о всеобщих благодеяниях, а потом уже и представляя величие попечения, относящегося к человеку. Если и прежде человек был ни­что, то тем более он таков после столь многих и великих грехов, когда пришел Христос. Таким образом, он пока­зывает, что пришествие Христово было делом не только по­щады, но и великого человеколюбия. Подлинно, Бог, как пре­восходный врач, оставив здоровых, пришел к нам – боль­ным, ничтожным. Представляя это, он и говорил: "Что есть человек"? Иначе сказать: он ничто, существо ничего не знача­щее. Видя такое промышление, такое попечение и такие распо­ряжения, какие сделал Бог для спасения человеческого рода, он крайне удивляется и изумляется, почему Он удостоил человека такого промышления. Представь, что для него все ви­димое, для него все распоряжения от Адама до пришествия Христова, для него рай, заповеди, казни, чудеса, наказания и благодеяния, во времена закона, для него Сын Божий сделался человеком. А что сказать о благах будущих, которыми он будет наслаждаться? Представляя все это, пророк и говорит: что такое человек, что он удостоен таких благ?

7. Действительно, кто представит себе, сколько для человека сделано и делается, и сколько получит он впоследствии времени, тот исполнится великого изумления и ясно увидит, как печется Бог об этом творении. "Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его" (ст. 6). Другой переводчик (Акила, Симмах и Феодотион) говорит: малым чим от Бога. Третий (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): немного от Бога. В еврейском: ты унизил его немного пред Богом (уфасиу мат ми елоим). Здесь пророк упоминает об осуждении и древ­нем грехе, указывая на смерть. Но Единородный, пришедши, разрушил и ее. "Славою и честью увенчал его". Другой (Акила и неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): сла­вою и достоинством увенчаешь его. Это можно понимать и исторически, и в переносном смысле. Про­рок говорит и о власти человека, которая дана была ему при сотворении; говорит и о последующих благах, которые по­лучил он, по пришествии Христовом. В начале человеку было сказано: "да страшатся и да трепещут вас все звери земные" (Быт.9:2); и еще: "и да владычествуют они над рыбами морскими" (Быт. 1:26). А впоследствии сказано: "даю вам власть наступать на змей и скорпионов" (Лк.10:19). Но, оставив высшее, он ведет речь о низшем, предоставляя о первом рассуждать тем, которые могут видеть яснее. А большая слава и честь в том, что есть в новом завете, когда человек имеет главою своею Христа, когда он делается телом Его, когда он становится братом и сонаслед­ником и образом тела Его, когда он получает славу боль­шую, нежели Моисей, как сказал Павел: "мы же все открытым лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа"; потому и замечает: "то прославленное даже не оказывается славным с сей стороны, по причине преимущественной славы последующего" (2Кор.3:10,18). Об этой славе пророк говорит в переносном смысле. И подлинно, что может сравниться с такою славою, когда мы составляем хоры вместе с ангелами, когда получаем усыновление Богом, когда Он не щадит за нас Единородного Сына? Какой пор­фиры, какой диадемы не блистательнее то, когда мы посмеваемся смерти, когда мы достигаем бесстрастия сил бесплотных, тогда как прежде были бесчестными, бесславными и презренными? Адам, не сделавши ничего ни худого, ни доброго, был удо­стоен чести тотчас по сотворении, – потому что как он мог сделать что-нибудь, не существуя? – а мы, сделавши бесчислен­ное множество грехов, получили гораздо большую честь. "Я уже", говорит Господь, "не называю вас рабами: Вы друзья Мои" (Ин.15:14,15). Нас уже не стыдятся ангелы, но даже служат нашему спасению, – так, ангел приходил к Филиппу и ко многим другим, – и благовествовали людям. Теперь мы на­следники не земных благ, но имеем общение в благах не­бесных, соучастники Христа и "призваны в общение Сына Его, Господа нашего" (1Кор.1:9). Все это пророк выражает "славою и честью". Потому другой переводчик и говорит: славою и честью увенчаешь его, предвозвещая будущее. "И поставил его над делами рук Твоих; все положил под ноги его" (ст. 7). Другой (Феодотион): сделал его властителем дел рук твоих. "Все положил под ноги его: овец и волов всех, и также полевых зверей" (ст. 7-8). Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): зверей диких. "Птиц небесных и рыб морских, все, преходящее морскими стезями. Господи, Боже наш! Как величественно имя Твое по всей земле!" (ст. 9,10). Как беседуя о сотворении, он не только касается горних сил, но низводит речь и к вещам чув­ственным, так, и говоря о чести, дарованной людям, и коснув­шись сокровенных и бестелесных благ, которые исчислены, он теперь особенно останавливается на предметах чувствен­ных, которые представлялись яснее для людей более грубых. На чем же именно? На земной власти, данной человеку.

И то чудно, – и особенно отмечено им, – что человека, удо­стоенного чести до преступления, Бог не лишил этой чести и после греха. "Не много", говорит, "Ты умалил его пред Ангелами", т.е. согрешившего Ты осудил на смерть, и однако, после осуж­дения на смерть, не лишил его этого дара. Вот почему, сказав о первом, он потом уже говорит о последнем, чтобы по­казать неизреченное человеколюбие Божие, по которому Он и ума­ленного человека, за собственное его преступление, оставил увенчанным честью славы и не лишил его власти. А если несколько и лишил, то и это было делом Его попечения. До преступле­ния человек имел власть и над дикими зверями; но после преступления эта власть несколько уменьшена, потому что, хотя он властвует над ними и теперь некоторыми искусственными средствами, но со страхом и трепетом. Бог и не всю отнял у него власть и не всю оставил ему; но тех животных, ко­торые годны ему для пищи и работы, оставил во власти его, а более диких – уже нет, дабы человек в борьбе с ними воспоминал о древнем грехе праотца Адама. Таким обра­зом, и из того, что они не вполне подчинены нам, произошла великая польза. И какая нам польза – иметь у себя ручным и подчиненным льва? Какая польза – иметь в своей власти лео­парда? Никакой; но это повело бы только к тщеславию и гор­дости. Поэтому Бог и оставил их вне нашей власти; а по­лезных животных сделал подвластными нам, – вола, возде­лывающего землю, овцу, доставляющую одеяние для наготы телесной, вьючный скот, служащий к перевозке движимостей, птиц и рыб, годных к тому, чтобы стол наш был обильнее.

8. Как иногда кто-нибудь, лишая сына наследства, ли­шает его не всего имущества, но некоторой части, чтобы вра­зумить его, так точно поступил и Бог, или – лучше – не так, а иначе. Когда человек лишает сына наследства, то лишает большей части, а меньшую оставляет ему; а Бог, оставив большую, лишил некоторой малой части, и притом для пользы человека, чтобы он не легко получал все прочее. Но и это есть дело попечения Божия. Чтобы изощрить ум человека, низ­ложить высокомерие и предотвратить неуместную праздность, – так как он, получая все легко, предался бы беспечности, – Бог соединил удовлетворение жизненных потребностей с не­которою трудностью и сделал, что он приобретает и не все с трудом и не все без труда. То, что составляет необходи­мость, Он дозволил человеку иметь без особенного труда и усилий, а что относится к удовольствию, то соединил с тру­дом и усилиями, желая пресечь и в этом излишнюю бесценность.

А если кто спросит: какая польза от диких зверей? – то мы скажем: во-первых, они производят в душе человека смирение, делают его деятельным, и, когда он слишком надмевается, напоминают ему о слабости его природы, если для него страшно бессловесное животное. Притом от них полу­чается много лекарств для страждущих телесными болезнями. Кто спрашивает, для чего существуют дикие звери, тот пусть спросит также: для чего в нас мокроты и желчь? Ведь и они, умножившись чрез меру, действуют хуже дикого зверя и причиняют вред всему телу. Также есть в нас гнев и похоть, которые свирепее диких зверей терзают тех, кто не удерживает и не обуздывает их. Что я говорю: раздражи­тельность и гнев, когда даже глаз наш хуже дикого зверя подвергает нас страданиям, уязвляя жалкой любовью? По­этому не будем спрашивать: для чего существует все это, но будем за все воздавать благодарность Владыке. Что розги для дитяти, то зверь для взрослых людей. Если и при стольких опасностях многие доходят до такой надменности, то представь, до какой степени распространилось бы зло, если бы отнять и эту узду. Вот почему и тело наше так устроено – болезненным, страстным, подверженным тысяче бедствий, и земля с трудом отдает принадлежащее ей, и вся жизнь наша сопряжена с уси­лиями. Так как настоящая жизнь есть училище, а покой и праздность губят многих из людей; то Бог сделал нераз­лучными с нею труды и усилия, чтобы ими, как бы какими уздами, удерживать высокомерие души. Впрочем, посмотри, как тварей, и плавающих в водной глубине и летающих в воз­душной высоте, Владыка подчинил тебе посредством искус­ства. Но почему пророк не исчислил всех вещей видимых, растений, семян и дерев? Он в части выразил все, и пре­доставил любознательным самим исчислять это. Потом он оканчивает речь тем же самым, чем и начал: "Господи, Боже наш!", – употребляя те же выражения и прежде изложения, и после изложения. Будем же и мы постоянно повторять их, удивляясь попечению о нас Божию, изумляясь Его мудрости, че­ловеколюбию, промышлению о нас. Это сказано нами в объяс­нение псалма. Если же хотите, то мы продолжим речь состяза­тельную, и спросим иудеев: где младенцы подали голос? Где этот голос ниспроверг врага? Когда имя Божие было чудным? Они не могут указать другого времени, кроме того, которое светлее солнца являет силу истины. Потому пророк и говорить: "взираю я на небеса Твои – дело Твоих перстов", хотя еще Моисей сказал: "в начале сотворил Бог небо и землю" (Быт.1:1).

Впрочем, против иудеев достаточно и этого, и сказанного выше. Но так как некоторые и из не принадлежащих к обрезанным, подражая и соревнуя им, именно последователи Павла Самосатского, говорят, что Христос существует с того времени, как произошел от Марии, то мы спросим и их: если Христос существует с того времени, то как Он со­здал небеса? Пророк говорит здесь, что один и тот же и устроил хвалу "из уст младенцев и грудных детей", и сотворил не­беса. Если же Он есть создатель вселенной, то Он был прежде небес и не от Марии получил начало, но был прежде Марии. И посмотри на мудрость пророка. Он не только представляет Его создателем, но и создавшим все с великой легкостью: "взираю я на небеса Твои – дело Твоих перстов" – не потому, чтобы Бог имел персты, но чтобы показать легкость создания всего види­мого, и близкими к нам названиями научить нас тому, что выше нас. Подобным образом, когда пророк говорит: "пядью измерил небеса, и вместил в меру прах земли" (Ис.40:12), то означает не горсть, не пядь, но желает представить беспредельность силы Божией. Как же некоторые дерзают говорить, что Сын есть служитель (Бога Творца)? Тот, кто не всю свою силу привел в деятельность, когда надлежало сотворить небеса, – что я го­ворю: всю? – даже не меньшую часть ее, но малейшую, как мо­жет быть служителем? Как Он может быть служителем, если "что творит Он, то и Сын творит также" (Ин.5:19)? Как можно сказать: "также", если один – служитель, а другой Создатель? И как пророк называет эти дела Его делами, говоря в одном месте: "в начале Ты, [Господи,] основал землю, и небеса – дело Твоих рук" (Пс.101:26), а здесь: "взираю я на небеса Твои – дело Твоих перстов"? Дела принадлежат не служителям, а совершите­лям, и если кто есть только служитель, то дело приписывается не ему, а совершающему это дело. Следовательно, и прежде сказанное Моисеем сказано о Сыне: "в начале сотворил Бог небо и землю"; и: "да владычествуют они над рыбами морскими" (Быт.1:1,26). Совершивший хвалу "из уст младенцев и грудных детей", Он же и "посетил" человека.

9. То, что Моисей говорит об Отце, Павел относит к Сыну, выражая совершенное между Ними равенство. Если же святые безразлично приписывают сказанное об Отце Сыну, а сказанное о Сыне Отцу ("все чрез Него начало быть" – Ин.1:3), то где же дается Ему имя служителя? Нигде не видно этого. Вот, скажете, о Нем сказано: тем. Но не тоже ли самое говорится и об Отце? И послушай, каким образом: "верен Бог, Которым вы призваны в общение Сына Его Иисуса Христа, Господа нашего" (1Кор.1:9); еще: "Павел, Апостол Иисуса Христа по повелению Бога" (2Тим.1:1); и еще:

"ибо все из Него, Им и к Нему" (Рим.11:36). Для чего же вы называете Его служителем? Для того, говорят, чтобы по­чтить Отца. Но сын говорит: "дабы все чтили Сына, как чтут Отца", а кто не чтит Сына, тот, очевидно, не чтит и Отца (Ин.5:23). Что же, говорят, не называть ли Сына Отцом? Нет. Он не сказал: дабы вы называли меня Отцом, а что? – дабы Меня, остающегося Сыном, вы почитали, как Отца. Если же ты будешь называть Сына Отцом, то смешаешь все. Честь у Них – общая, а личные свойства – особенные. Для того Он и и сказал: "Сына" и "Отца", чтобы вы не сливали их личностей. А как Он требовал бы Себе равной чести, если бы не имел одного и того же существа с Отцом? Но, скажешь, почему же Христос говорит о Себе много уничиженного? Потому, что Он желает научить нас смирению, и потому, что был облечен плотью, и по причине бесчувственности иудеев, и потому, что надлежало приводить род человеческий к знанию мало-помалу, и по причине несовершенства слушателей; кроме того часто Он говорит применительно к понятиям слушателей. Самые вы­сокие выражения означают одно только достоинство (существа Божия), или – лучше – что ты ни сказал бы о Боге, все это несравненно ниже существа Его и говорится применительно к на­шим понятиям. Что например ты хочешь сказать о Нем? Что – Бог велик? Но этого мало сказать о Боге: великое, как бы оно ни было велико, ограниченно, а Бог беспределен; даже и этого мало сказать о Боге: зная, что Он не имеет предела, я не знаю, что такое – Он и где Он. Назовешь ли Его муд­рым, или благим, и притом беспредельно, ты не скажешь ничего достойного существа Его; но к выражению должен при­соединять и мысль богоприличную. Если же такие высокие на­звания не выражают вполне существа Божия, то какого прощения заслуживают те, которые стараются уменьшить и эти назва­ния? Итак, будем убегать их собраний и, познав предвечное бытие Единородного, творческую силу и самобытную власть Его, нераздельность Его с Отцом, снисхождение Его домостроительства и разнообразное попечение промысла Его об нас (а всему этому и еще большему научает внимательных сокровище, за­ключающееся в этом псалме) – будем во всей точности соблю­дать догматы и являть жизнь, достойную их, чтобы нам полу­чить и будущие блага, которых да сподобимся все мы, благо­датию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Ко­торым Отцу, со Святым Духом, честь и слава во веки ве­ков. Аминь.

7. БЕСЕДА на псалом 9.

На псалом 9. Златоуст, т.5, ч.1.

БЕСЕДА

НА ПСАЛОМ 9

 

В конец о тайных сына, псалом Давида.

Другой  переводчик (Симмах) говорит: победная о смерти сына  Давиду.

Третий (Акила и неизвестный переводчик. См. Ориг. Экз.): о юно­сти сына

 

1. В конец, о тайных сына, псалом Давиду,

2. Исповeмся тебe, Господи, всeм сердцем моим, повeм вся чудеса твоя.

3 Возвеселюся и возрадуюся о тебe, пою имени твоему, вышний.

4 Внегда возвратитися врагу моему вспять, изнемогут и погибнут от лица твоего.

5 Яко сотворил еси суд мой и прю мою: сeл еси на прстолe, судяй правду.

6 Запретил еси языком, и погибе нечестивый: имя его потребил еси в вeк и в вeк вeка.

7 Врагу оскудeша оружия в конец, и грады разрушил еси: погибе память его с шумом.

8 И Господь во вeк пребывает, уготова на суд прстол свой:

9 и той судити имать вселеннeй в правду, судити имать людем в правотe.

10 И бысть Господь прибeжище убогому, помощник во благовремениих, в скорбех.

11 И да уповают на тя знающии имя твое, яко не оставил еси взыскающих тя, Господи.

12 Пойте Господеви, живущему в сионe, возвeстите во языцeх начинания его:

13 яко взыскаяй крови их помяну, не забы звания убогих.

14 Помилуй мя, Господи, виждь смирение мое от враг моих, возносяй мя от врат смертных:

15 яко да возвeщу вся хвалы твоя во вратeх дщере сиони: возрадуемся о спасeнии твоем.

16 Углeбоша языцы в пагубe, юже сотвориша: в сeти сей, юже скрыша, увязе нога их.

17 Знаемь есть Господь судьбы творяй: в дeлeх руку своею увязе грeшник.

18 Да возвратятся грeшницы во ад, вси языцы забывающии Бога.

19 Яко не до конца забвен будет нищий, терпeние убогих не погибнет до конца.

20 Воскресeни, Господи, да не крeпится человeк, да судятся языцы пред тобою.

21 Постави, Господи, законоположителя над ними, да разумeют языцы, яко человeцы суть.

22 Вскую, Господи, отстоя далече, презираеши во благовремениих, в скорбех?

23 Внегда гордитися нечестивому, возгарается нищий: увязают в совeтeх, яже помышляют.

24 Яко хвалимь есть грeшный в похотех души своея, и обидяй благословимь есть.

25 Раздражи Господа грeшный: по множеству гнeва своего не взыщет: нeсть Бога пред ним.

26 Оскверняются путие его на всяко время: отемлются судьбы твоя от лица его: всeми враги своими обладает.

27 Рече бо в сердцы своем: не подвижуся от рода в род без зла:

28 егоже клятвы уста его полна суть, и горести и льсти: под языком его труд и болeзнь.

29 Присeдит в ловителствe с богатыми в тайных, еже убити неповиннаго: очи его на нищаго призираетe.

30 Ловит в тайнe яко лев во оградe своей, ловит еже восхитити нищаго, восхитити нищаго, внегда привлещи и в сeти своей.

31 Смирит его: преклонится и падет, внегда ему обладати убогими.

32 Рече бо в сердцы своем: забы Бог, отврати лице свое, да не видит до конца.

33 Воскресeни, Господи Боже мой, да вознесется рука твоя, не забуди убогих твоих до конца.

34 Чесо ради прогнeва нечестивый Бога? рече бо в сердцы своем: не взыщет.

35 Видиши, яко ты болeзнь и ярость смотряеши, да предан будет в руцe твои: тебe оставлен есть нищий, сиру ты буди помощник.

36 Сокруши мышцу грeшному и лукавому: взыщется грeх его и не обрящется.

37 Господь царь во вeк и в вeк вeка: погибнете, языцы, от земли его.

38 Желание убогих услышал еси, Господи, уготованию сердца их внят ухо твое.

39 Суди сиру и смирену, да не приложит ктому величатися человeк на земли.

1 В конец. О тайнах сына. Псалом Давида.

 2 Исповедуюсь Тебе, Господи, всем сердцем моим, поведаю все чудеса Твои.

 3 Возвеселюсь и возрадуюсь о Тебе, воспою имени Твоему, Вышний,

 4 При обращении врага моего вспять: изнемогут и погибнут они от лица Твоего.

 5 Ибо Ты решил суд мой и тяжбу мою: воссел на престол Судящий по правде.

 6 Ты наказал народы, и погиб нечестивый. Имя его Ты изгладил на век и в век века.

 7 У врага совершенно истощилось оружие, и города Ты разрушил: погибла память о нем с шумом.

 8 А Господь вечно пребывает, приготовил Он для суда престол Свой.

 9 И Он будет судить вселенную по правде, будет судить людей по правоте.

 10 И был Господь прибежищем убогому, помощником в нужное время, в скорбях.

 11 И да уповают на Тебя знающие имя Твое, ибо Ты не оставил ищущих Тебя, Господи.

 12 Пойте Господу, живущему в Сионе, возвестите среди народов дела Его,

 13 Ибо, взыскивая за кровь их, вспомнил, не забыл вопля убогих.

 14 Помилуй меня, Господи! Усмотри унижение мое от врагов моих Ты, Который возносишь меня от врат смерти,

 15 Чтобы я возвещал все хвалы Твои во вратах дщери Сионовой. Возрадуемся о спасении Твоем.

 16 Погрязли народы в пагубе, которую устроили: в той сети, которую они скрыли, увязла нога их.

 17 Господь познается, совершая суды: в делах рук своих увяз грешник.

 18 Да пойдут грешники в ад, все народы, забывающие Бога.

 19 Ибо не навсегда забыт будет нищий, терпение убогих не погибнет до конца.

 20 Восстань, Господи! Да не преобладает человек, да судятся народы пред Тобою.

 21 Поставь, Господи, законодателя над ними, да знают народы, что они люди.

 22 Почему Ты, Господи, стал вдали? Презираешь благополучие (и) скорби?

 23 Когда гордится нечестивый, раздражается нищий: увязают они в замыслах, которые обдумывают.

 24 Ибо хвалим бывает грешник за похоти души своей и обидчик одобряется.

 25 Раздражил Господа грешник, по великой дерзости своей (говоря): "не взыщет Он". Нет Бога пред лицем его.

 26 Оскверняются пути его на всякое время, отстраняются суды Твои от лица его, над всеми врагами своими он господствует.

 27 Ибо сказал в сердце своем: "не поколеблюсь, из рода в род (буду) без зла".

 28 Уста его полны клятвы, горечи и лести, на языке его мучение и злоба.

 29 Сидит он в засаде, в тайниках, с богатыми, чтобы убить невинного, глаза его подсматривают за нищим.

 30 Подстерегает в потаенном месте, как лев в логовище своем, подстерегает, чтобы схватить нищего, схватить нищего, привлекши его сетью своею.

 31 Смирит его, наклонится и упадет, когда он обладает убогими.

 32 Ибо сказал в сердце своем: "Бог забыл, отвратил лице Свое, чтобы никогда не видеть".

 33 Восстань, Господи, Боже мой! Да вознесется рука Твоя, не забудь убогих Твоих до конца.

 34 Отчего прогневал нечестивый Бога? Оттого, что сказал в сердце своем: "Он не взыщет".

 35 (Но) Ты видишь, ибо Ты смотришь на страдание и озлобление. Да предан будет он в руки Твои: Тебе предоставлен нищий, сироте Ты будь помощником.

 36 Сокруши мышцу грешному и лукавому, так что поищется грех его и не найдется.

 37 Господь - Царь во век и в век века. Исчезните, язычники с земли Его!

 38 Желание убогих Ты услышал, Господи, преданности сердца их вняло ухо Твое.

 39 Оправдай сироту и смиренного, дабы не продолжал более человек величаться на земле.

 

 

Нужно прославлять Бога не только за благодеяния, но и за посылаемые Им бедствия. – Боже­ственные чудеса в земной природе и польза изуче­ния их. – Объяснение ст. 3-8. – Допустимость объ­яснения изображаемого здесь суда Божия в примене­нии к событиям иудейской истории после распятия Спа­сителя. – Всеобщий и частный суд Божий. – Благотвор­ность скорбей в деле нравственного преспеяния и ве­ликая сила упования на Бога. – Как мы можем искать Бога? – Что разумеется под обитанием Господа в Сионе? –"Ибо, взыскивая за кровь их, вспомнил, не забыл вопля убогих". – Молитва Псалмопевца и после избавления от бедствий и его увещает славословить Господа. – Порок сам себе вредит и устрояет гибель. – Если наказание грешников способствует распространению Бого­познания, то почему Господь не употребляет этого средства вразумления постоянно? – Преимущества сми­ренной бедности в деле добродетели. Молитва о бо­жественной помощи несправедливо притесняемым, о вразумлении и наказании самоуправных народов и во­обще людей нечестивых. – Гибельная самоуверенность беззаконников, не имеющих в душе своей страха Божия, их действительная бедность и вместе жесто­кость. – Что значит: "преданы они в руки Твои"? – Молитва о прекращении господства беззакония и насилия.

 

В конец. О тайнах сына. Псалом Давида. Исповедуюсь Тебе, Господи, всем сердцем моим, поведаю все чудеса Твои (ст. 1-2).

1. Псалом этот продолжителен. И это есть дело мудрости Духа. Он сделал не все псалмы краткими, и не все продол­жительными, но самим размером их сообщил разнообразие этой книге, продолжительностью возбуждая (слушателей) от ле­ности, а краткостью облегчая труд. "Исповедуюсь Тебе, Господи, всем сердцем моим, поведаю все чудеса Твои". Исповедание бы­вает двоякого рода: оно есть или сознание собственных гре­хов, или приношение благодарности Богу. Здесь оно означает благодарность. Что же значит: "всем сердцем моим"? Со всею охотою и усердием, не только за благоденствие, но и за противное тому. То особенно и свойственно душе благодарной и любомудрой, чтобы благодарить Бога и в скорбных обстоятельствах, про­славлять Его за все – не только за благодеяния, но и за наказания. Этим заслуживается большая награда. Принося благодарность за благодеяния, ты отдаешь долг; а, принося благодарность за бедствия, ты делаешь Бога должником своим. Кто наслаждается благоденствием и чувствует благодарность, тот исполняет должное, а кто терпит бедствия и прославляет Бога, тот приготовляет себе воздаяние. За такую благодарность Бог дарует много других благ и там и здесь, так что для нас бывают нечувствительными и сами бедствия. Никто не скорбит о том, за что благодарить Бога. Таким образом, отсюда мы можем получить еще другую пользу – избавиться от скорби. Если ты лишишься имущества и будешь благодарить, то потеря не мо­жет огорчить тебя столько, сколько радует чувство благодарности. Это – тяжкий удар для диавола; это делает душу любомудрою; это научает нас истинному суждению о вещах настоя­щих. Многие из людей не имеет истинного понятия о здешних вещах; потому они и предаются скорби. Так помешавшиеся в уме страшатся того, что не страшно, часто боятся предметов не­существующих, убегают и от теней. Им подобны и те, ко­торые страшатся потери имущества.

Такой страх происходит не от свойства самых вещей, а от нашей воли. В самом деле, если бы это само по себе было прискорбно, то надлежало бы скорбеть всем, лишающимся имущества; если же не все мы скорбим при потере его, то значит, это происходит не от свойства дела, но от несо­вершенства души. Как находящийся во мраке часто боится ве­ревки, принимая ее за змею, ко всему относится подозрительно и друзей считает врагами, так и люди безрассудные, как бы находясь среди глубокой тьмы, не знают свойства вещей, но пре­смыкаются в грязи и негодной травы не считают негодною травою. Преданные сребролюбию, они не чувствуют его зловония, а если бы отстали, то почувствовали бы. Как любящие безобраз­ную женщину, когда оставляют свою страсть, тогда ясно ви­дят ее безобразие, так бывает и с сребролюбцами. Но как, скажешь, могу я оставить эту любовь? Обратимся опять к тому же примеру. Как любящий безобразную женщину, если беспре­станно обращается с нею, то воспламеняет в себе печь, а если на несколько времени удаляется от нее, то страсть его мало-помалу прекращается, так и ты отстань на несколько времени, отступи немного, и это малое расстояние сделается великим, – только начни исправление. Ты имеешь лишний дом? Продай его и отдай нуждающимся, не думая, что ты теряешь его, но что приобретаешь; смотри не на потерю, а на происходящую отсюда пользу, не на то, что ты лишаешься его здесь, а на то, что делаешься полным господином его там. Так и ты всегда можешь возвещать чудеса Божии. Об этом говорится в начале псалма. Между тем человек сребролюбивый не может постоянно упраж­няться в этом; он постоянно заботится о доходах, торговых оборотах, условиях, товарах, завещаниях, цене полей, цене домов, барышах и выгодах; об них он думает и беспокоится непрестанно, потому что где сокровище человека, там и сердце его (Мф.6:21). Об этом говорит пророк, об этом заботится; как слуги постоянно пекутся о принадлежащем их господам, так и он печется о принадлежащем Господу: что Он заповедал, что исполнено, что еще не исполнено, но должно испол­ниться? Поэтому, увещеваю тебя, освободись от житейской многозаботливости и постоянно занимайся такими же размышлениями, и возвещай ежедневно совершающиеся чудеса Бо­жии, частные и общие, простирающиеся на всех и на каждого порознь. Жизнь исполнена таких чудес, и с чего бы ты ни начал, с неба ли, или с земли, или с воздуха, или с жи­вотных, или с семян, или с растений, – везде найдешь обиль­ное начало для повествования; захочешь ли говорить о прежних благодеяниях, бывших до закона, или под законом, или во времена благодати, или после смерти, или при самой смерти, – и здесь найдешь беспредельное море для повествования. Не бе­зумно ли поэтому, при таком обилии предметов для повество­вания, которые могут доставить нам и удовольствие, и пользу, и благо для души, погружать ум свой в грязь, занимаясь рассказами о любостяжании и хищении?

2. Если угодно, оставив небесное, будем беседовать о земле, – ее величии, устройстве, назначении, свойствах, постоян­ном плодородии, различных и разнообразных ее произведе­ниях, семенах, травах, растениях, цветах, лугах, садах. Затем представим вид каждого дерева, его положение, высоту, благоухание, плоды, благовременность, употребление и все прочее, также и саму землю, как возделанную, так и невозделан­ную, – потому что ничто в ней не остается бесполезным, при­носит она то железо, медь, золото, серебро, то ароматы и различные и разнообразные лекарства. Кто может изобразить пользу вод, как пресных, так и соленых, назначение гор – месторождения различных драгоценных камней, ключи, в них протекающие, деревья годные для кровли и строений? Все это – произведение пустыни. Она питает и животных и всех диких зверей. А кто может описать озера, источники, реки? Как рождающие женщины, получая запас молока, доставляют пищу новорожденным, так и земля, простирая реки и источ­ники, как бы сосцы, доставляет обильное орошение лугам и садам. Но у женщин дитя должно приблизиться к сосцам матери, а здесь земля сама простирает свои сосцы, ниспуская их ко всем.

Пустыня доставляет и другую пользу. Она весьма благо­приятствует телесному здоровью, доставляя возможность дышать чистейшим воздухом, обозревать с высоты всю вселенную, в уединении предаваться любомудрию и отдыхать от забот житей­ских. Кто может описать певчих птиц и образ жизни полевых зверей? Пустыня доставляет еще иную пользу. Она нередко слу­жит для селений вместо стен, представляя возвышающиеся горы, пропасти и утесы. Кто может исчислить травы, в ней растущие, приносящие великую пользу страждущим телесными болезнями? Если же такова польза и так много благ от пустынь и гор, то, обратившись к земле возделанной, к ее широким по­лям, представь, какой здесь найдешь источник для пове­ствования. Как в нашем теле есть кости, жилы и плоть, так и на земле есть горы, долины и тучные поля, и все это приносит пользу. Но что я говорю о земле, такой огромной сти­хии? Если ты захочешь изобразить только одно дерево, его вид, употребление, плоды, листья, благовременность и все прочее, то и здесь найдешь обилие предметов для повествования; также, если будешь беседовать о положении гор и о всем, сюда отно­сящемся, или о самом человеке и устройстве его тела, то и здесь найдешь неисчерпаемое море для повествования. Итак, бу­дем упражняться в этом; отсюда нам будет величайшее удовольствие, отсюда – польза, отсюда – неизреченное любомудрие. Потому и пророк, объясняя это, продолжает: "возвеселюсь и возрадуюсь о Тебе, воспою имени Твоему, Вышний" (ст. 3). Другой переводчик (Акила и Симмах) говорит: и похвалюсь (gauriásw). Пою имени твоему, Вышний. Другой (Симмах): воспою имя (Ásw tÓnoma) твое. Не маловажный вид любомудрия – в том, чтобы веселиться о Боге. Кто веселится о Боге, как должно, тот отвергает всякое житейское удовольствие. Что значить: "возвеселюсь о Тебе"? В том, говорит, моя радость, в том мое весе­лие, что я имею такого Владыку. Кто знает это удовольствие, как должно знать, тот не чувствует других удовольствий. Это есть удовольствие в собственном смысле, а все прочие только носят имя удовольствий, а на самом деле не таковы. Оно возвышает человека, оно освобождает душу от тела, оно возносит к небу, оно поставляет выше всего житейского, оно избавляет от зла. И весьма естественно. Если пленяющиеся красотою телесною не чувствуют удовольствия ни от чего дру­гого в жизни, но стремятся только к одному – к лицезрению любимого предмета, то любящий Бога, как должно любить, может ли чувствовать что-нибудь приятное или прискорбное в настоящей жизни? Не может – ничего; он выше всего этого, наслаждаясь бессмертным удовольствием, потому что таков и предмет любви его. Любящие что-нибудь другое скоро и против воли за­бывают любимые предметы, так как они увядают и поги­бают; а эта любовь беспредельна, бессмертна, доставляет выс­шую радость и большую пользу, и тем самым еще более воо­душевляет любящего, что никогда не уничтожается. "Воспою имени Твоему, Вышний".

Это особенно свойственно любящему. Любящие поют песнопения в честь любимых и, хотя бы сами не ви­дели их, утешают себя пением. Тоже самое делает и пророк. Так как Бога видеть невозможно, то он составляет в честь Его псалмы, входит с Ним в общение посредством песнопений, воспламеняет свою любовь и как бы созерцает Его, или – лучше – посредством песнопений и псалмов возбуж­дает любовь к Нему во многих других. Как любящие пре­возносят своих любимых похвалами и везде прославляют имена их, так точно поступает и пророк: "воспою", говорит, "имени Твоему, Вышний".

3. Смотри, как он отрешился от земли и всем своим существом прилепился к тому (Высочайшему существу), пре­дав себя Богу. Потому он непрестанно и повторяет имя Его, что так свойственно поступать любящему. "При обращении врага моего вспять: изнемогут и погибнут они от лица Твоего" (ст. 4). Другой переводчик (Сииммах) говорит; так как обрати­лись враги мои назад, преткнулись и исчезли от лица твоего. И это особенно свойственно любящему, – чтобы постоянно говорить о благодея­ниях любимого и восхищаться ими; это происходит от любви и опять возбуждает любовь. Не погрешит тот, кто скажет, что пророк говорит здесь и о невидимых врагах, потому что и они обращаются назад, когда встречают душу мужественную. Как копье, ударяясь о щит слабый, проби­вает его, а, ударяясь о твердый и упругий, не причиняет ему никакого вреда, но затупившись отражается назад, так точно бывает и с душою. Если диавол находит душу слабую и беспечную, то бросаемые им стрелы проникают в глубину ее; когда же находит крепкую и сильную, то удаляется без успеха, не причинив ей никакого вреда, так что происходит двоякая, или – лучше – троякая польза: душе он не причиняет никакого вреда, но еще делает ее более крепкою, и сам от того становится более слабым. Смотри, как пророк возве­щает силу Божию. "Изнемогут и погибнут", говорит, от "от лица Твоего". Слыша опять о лице Божием, не подразумевай ничего телесного. Здесь он выражает деятельность и явление Бога, и легкость, с какою действует сила Его, как говорит он в другом месте: "Он посмотрит на землю, и заставит ее трястись" (Пс.103:32). Тоже самое он выражает и здесь. Одного взгляда Его достаточно для того, чтобы погубить нечестивых. Если присутствие святых делает силу бесов бессильной, то тем бо­лее – присутствие Божие; если молния Его, являясь, устрашает всех, то представь, как нетленная сила Его устрашает и по­губляет злых. Видишь ли свойство песнопений? Видишь ли способ славословия, как пророк возвещает силу Божию? Не маловажный урок любомудрия он преподает нам и здесь, в словах: "воспою имени Твоему, Вышний, при обращении врага моего вспять". Какой же именно? Тот, что он не только во время бедствий, но и во время благоденствия не забывался. Многие, бу­дучи смиряемы бедствиями, делаются более ревностными в до­бродетели, а наслаждаясь благами, становятся нерадивыми и беспечными, как говорит он далее об иудеях: "когда Он умерщвлял их, они искали Его" (Пс.77:34). Но не таков был псалмо­певец: он и во время благоденствия не забывался и бодрство­вал. Не мало научают любомудрию и следующие слова: "ибо Ты решил суд мой и тяжбу мою: воссел на престол Судящий по правде" (ст. 5). Другой переводчик говорит (Акила): защитил меня. "Ты наказал народы, и погиб нечестивый. Имя его Ты изгладил на век и в век века" (ст. 6). Другой (Симмах): ты погубил. "Имя его Ты изгладил на век и в век века". Посмотри опять на любомудрие этого мужа: он не сам мстит врагам, но предоставляет суд Богу, исполняя запо­ведь апостола: "не мстите за себя" (Рим.12:19). И не только это нужно заметить, но и то, что он терпел бедствия незаслу­женно. Если бы он терпел их не незаслуженно, то Бог не отомстил бы за него. "Воссел на престол Судящий по правде". Здесь он выражается человекообразно, представляя престол и седа­лище. Слова: "по правде" означают то, что особенно свойственно Богу и составляет отличительную принадлежность существа Его. О людях нельзя сказать этого: они, как бы ни были пра­ведны, не всегда судят по правде, не зная правды иногда по не­вежеству, а иногда по беспечности; Бог же, будучи свободен от всего этого, и зная и желая, произносит суд праведный. Та­ким образом, слова: "воссел на престол", означают: ты су­дил, ты отмстил, ты воздал. "Ты наказал народы, и погиб нечестивый". Видишь, как Бог не имеет нужды ни в оружии, ни в мече, ни в луке, ни в стрелах, но все это говорится человекообразно; для Бога довольно только запретить, и достой­ные наказания погибнут. А чтобы ты более узнал силу Его, выслушай следующее. "Имя его Ты изгладил на век и в век века" (ст. 6), т.е. погубил совершенно, вырвал с корнем, так истребил, что исчезла сама память о них. "У врага совершенно истощилось оружие, и города Ты разрушил: погибла память о нем с шумом" (ст. 7). Другой переводчик (Симмах) говорит: раз­валины (eípia). В еврейском: пустыни (арвоф). И города раз­рушил. Что это значит? Уничтожив, говорит, козни и за­мыслы нечестивого, ты лишил его собственного его оружия. Таков гнев Божий: он все истребляет и уничтожает. Или, как научает, нас другой толкователь, сказавший – пустыни: ты не только разрушил города их, но и пустыни истребил, и города уничтожил. Так вел войну праведник, так он побеждал врагов своих, употребляя не оружие и копья, но имея помощь от Бога. Потому и война его блистательна и славна, и победа торжественна. "Погибла память о нем с шумом". Другой переводчик говорит (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): с ними. В еврейском: с ним (эм). Что значит: "с шумом"? Означает или совершенное истребле­ние, или общеизвестность бедствий. И это – дело промышления Божия, что Он совершает суд не тайно, дабы наказаниями одних исправлялись другие. Таким образом, он выражает явность погибели.

4. "А Господь вечно пребывает, приготовил Он для суда престол Свой" (ст. 8). Другой переводчик (Акила) говорит: будет сидеть; сидение часто употребляется в смысле неизменяемости существа Божия, как и Иеремия го­ворит: "Ты, Господи, пребываешь во веки" (Плач.5:19). Тоже выражает здесь и еврейское слово: иисив. Пророк часто говорит это при изобра­жении наказания людей, выражая с одной стороны бессмерт­ность существа Божия, а с другой – смертность человеческого рода. Существо и величие Божие не имеют конца. Это, будучи непрестанно напоминаемо, внушает нам страх, чтобы мы боя­лись Бога и по той, и по другой причине: и по причине вели­чия Его славы, и по причине ничтожества нашего собственного существа, и потому, что Он пребывает вечно, и потому, что Он наказывает вечно и ужасно. Когда нужно объяснить что-нибудь в переносном смысле, то не должно оставлять этого. Иногда нужно и (в словах Писания) подразумевать нечто дру­гое, а иногда нужно понимать их только так, как они ска­заны, например: "в начале сотворил Бог небо и землю" (Быт.1:1). А иные должно понимать иначе, нежели как они сказаны, на­пример: "любезною ланью и прекрасною серною, любовью ее услаждайся постоянно; пусть они будут принадлежать тебе одному, а не чужим: источник твой да будет благословен" (Притч.5:17-19).

Если ты, обратив внимание на эти слова и желая уразуметь смысл их не отступишь от буквальных вы­ражений, то увидишь, что было бы очень бесчеловечно – не да­вать никому даже воды. А здесь идет речь о жене, о том, что с нею нужно обращаться целомудренно; она называется "источником" и "ланью", по причине чистоты супружеского сожи­тия. Здесь – так, а в других местах нужно принимать и са­ми слова, и подразумевать другой, выражаемый ими, смысл,– например, в словах: "как Моисей вознес змию" (Ин.3:14). Здесь надобно верить, что это было, – а было действительно, – и разуметь выражаемый этим прообраз Христа. Так и здесь не погрешит тот, кто отнесет сказанное псалмопевцем к иудеям. "Воссел на престол Судящий по правде. Ты наказал народы, и погиб нечестивый. Имя его Ты изгладил на век и в век века. У врага совершенно истощилось оружие, и города Ты разрушил: погибла память о нем с шумом".

Всей вселенной известны бедствия распявших Христа: города их разрушены, и диавольские ухищ­рения остались тщетными, действием промышления Христова, управляющего всем. Впрочем, оставим делать такие приложе­ния любознательным и продолжим объяснение сказанного. "Приготовил Он для суда престол Свой". Другой переводчик (Акила) говорит: утвер­дил на суд. "И Он будет судить вселенную по правде, будет судить людей по правоте" (ст. 9). Видишь ли, как пророк мало-помалу усиливает речь? Упомянув о пре­столе, он изображает свойства этого престола, который составлен не из дерева или другого какого-нибудь вещества, но из правды. Он основан, говорит, на правде. "Судить вселенную по правде". Говорит и о настоящем, и о будущем. Суд всеобщий будет там, а частный бывает и здесь; Бог совершает многое и теперь, чтобы люди бесчувственные не по­думали, будто все существует без Промысла. Если здесь не все получают венцы, не удивляйся этому: "ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную" (Деян.17:31); а настоящая жизнь есть поприще, место подвигов, время борьбы. Поэтому не все здесь получают по заслугам, но там угото­ваны праведникам награды, а грешникам наказания. Здесь – ожидание и долготерпение, чтобы грехи были очищаемы покая­нием, а там – не то. Так человекоубийца, пока находится на пути, может исправиться и избежать наказания, а когда подвер­гнется приговору судии, тогда для него остается меч, палач и могила. Так и здесь: пока мы находимся в настоящей жизни, то для нас возможно исправиться и избежать наказания; а когда отойдем туда, то будем плакать тщетно, – потому что "приготовил Он для суда престол Свой". Не погрешит и тот, кто слово: "приготовил" будет понимать так, как оно сказано, – потому что у Бога все готово, и наказания, и венцы, и приговоры. Для Бога нет ни ожидания, ни времени, ни промедления, и живые не предварят умерших, как говорит Павел: "мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших" (1Фес.4:15). "Будет судить людей по правоте". Посмотри на муд­рость пророка, как он говорит и о настоящем, и о буду­щем; о настоящем: "наказал народы, и погиб нечестивый"; о будущем: "приготовил Он для суда престол Свой, и Он будет судить вселенную по правде". Он делает это для того, чтобы неверую­щие будущему убедились доказательствами из настоящего. "И был Господь прибежищем убогому, помощником в нужное время, в скорбях" (ст. 10). Другой переводчик говорит (Акила): изнуренному; третий (Симмах): сокрушенному. Он часто называет себя нищим и убогим, хотя был царем; так и в другом месте говорит; "я нищ и убог" (Пс.39:18).

Он знал, ясно знал, что все человеческое ничтожнее тени, что у нас нет ничего собствен­ного кроме добродетели, а все прочее подобно листьям, при­ставшим отвне. А что добродетель есть наша собственность, это видно из следующего: куда бы мы ни пошли, мы несем ее с собою, а все прочее – нет; следовательно, она – собствен­ность наша, а все прочее – чужое. Как из людей мы назы­ваем своим того, кто близок к нам, так и добродетель мы называем принадлежащей нам больше, нежели богатство, потому что она всегда близка к нам.

5. Посмотри на признательную и любомудрую душу про­рока. Хотя он имел и коней, и войско, и многое другое, но, оставив все это, он призывает помощь свыше и все свое спасение возлагает на Бога. Не сказал: моим прибежищем были войска, или деньги, или стены, но: "был Господь прибежищем убогому", Он сам, говорит, доставил мне безопасность. Ничто не может сравниться с этим убежищем, как по удобству, так и по безопасности; прочие убежища и подвер­гаются опасностям, и не могут быть найдены скоро и в готов­ности, но бывают ненадежны и по времени, и по месту, и по множеству других обстоятельств, а это убежище находится близ тебя, если только ты будешь тщательно искать его. "Тогда ты воззовешь: Он скажет: "вот Я!" (Ис.53:9); "разве Я – Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали?" (Иер.23:23). Здесь нам не нужно ни бежать, ни предпринимать путешествия, но и сидя дома можно находить это убежище. Иногда Бог избавляет от опасностей, а иногда чрез них делает людей славнее и сильнее вра­гов, – и притом, как то, так и другое подает в надлежащее время. Если находящие это убежище ведут себя смиренно, то Он подает то и другое; если же они не вполне показывают такую добродетель, то Он ограничивается первым, чтобы они, получив и второе, не возгордились. А что действительно это часто доводит до гордости, можешь убедиться примером Езе­кии, который возгордился именно по этой причине; впрочем Бог не забыл его, но, так как счастливая победа поселила в душе его гордость, посредством болезни довел его до рас­каяния (Ис.38:1). "Помощник в нужное время, в скорбях"? В надлежащее время, благовременно. Здесь пророк говорит о двоякой благовременности: о том, что Бог помогает, и что помогает в надлежащее время. Благовременностью он называет здесь скорбь. Почему? Потому, что она есть мать любомудрия, может освободить человека от смерти и особенно привлекает помощь Божию; при ней исчезает леность и беспечность, при ней мы делаемся усерднейшими в молитвах. Как ненастное время есть самое лучшее для земледелия, так и скорбь – для попечения о душе. Хотя мы всегда имеем нужду в помощи Божией и во время благоденствия, но особенно тогда, когда находимся в скорби. "Помощник" – этим выражением он внушает нам и нечто другое, именно то, что и сами мы должны быть деятельными, так как помогающий помогает делающему. Поэтому мы не должны оставаться в бездействии, но привносить и с своей стороны молитвы, милостыни и все прочее. И соратники помо­гают тем, которые сами сражаются, а не тем, которые пали духом и бездействуют. Итак, если хочешь получить помощь от Бога, не оставляй ничего, зависящего от тебя самого. Так Иов получил помощь, потому что сам твердо стоял и боролся; так и апостолы – потому что сами были деятельны. "И да уповают на Тебя знающие имя Твое, ибо Ты не оставил ищущих Тебя, Господи" (ст. 11). Другой переводчик (Акила и Симмах) говорит: и будут надеяться. Пророк часто по­ступает так, – обращается от молитвы к увещанию, будучи общим учителем вселенной и предлагая всем сокровище любомудрия. Хорошо сказал он: "да уповают на Тебя знающие имя Твое", знающие, говорит, Тебя, Твое содействие и Твою по­мощь имеют прочный якорь, сильную защиту и несокрушимую крепость в надежде на Тебя, не только обещающего избавить от бедствий, но не допускающего смущаться и среди самих бедствий. Подлинно, кто отрешился от всего человеческого и предался надежде на помощь свыше, тот не только получает скорое избавление от бедствий, но и среди самих бедствий не колеблется и не смущается, ободряемый надеждою на этот якорь. Так, три отрока не только избавились из печи, но и находясь в печи не смущались, потому что были уверены в помощи Божией. Поэтому другой переводчик и говорит: и будут надеяться, или – будут уверены. Безопасность, происходящая от надежды на Бога, гораздо надежнее самой власти во время бед­ствий, – потому что последняя есть человеческая, а первая – боже­ственная и непреодолимая. Сказав, что Бог был помощни­ком и прибежищем, пророк объясняет и то, как это бы­вает. Как же это бывает? Если мы постоянно надеемся на Него. Если же Он не вдруг избавляет от бедствий, то это бывает для твоего испытания. Как, имея возможность не до­пускать к тебе бедствий, Он допускает для того, чтобы сде­лать тебя более крепким, – так, и имея возможность избавить от них в самом начале, Он медлит и отсрочивает для того, чтобы укрепить твое терпение, упражнять твою надежду и усилить твою любовь к Нему; Он не попускает нам ни по­стоянно бедствовать, чтобы мы не отчаялись, ни постоянно благоденствовать, чтобы мы не пали. "Ты не оставил ищущих Тебя, Господи". Другой переводчик говорит (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): ибо не оставил. Тоже говорится и в другом месте: "взгляните на древние роды и посмотрите: кто верил Господу – и был постыжен? или кто взывал к Нему – и Он презрел его?" (Сир.2:10)? Но как можно искать Бога, Который существует везде? Ревностью, усердием, отрешением от всего житейского. Так нередко, имея что-ни­будь пред глазами и в руках, мы не знаем этого, везде ходим и ищем того, что находится у нас, когда наши мысли обращены к чему-нибудь другому.

6. Как же мы можем искать Бога? Если устремим к Нему свои мысли, если отрешимся от всего житейского. Кто ищет, тот стремится к искомому предмету, изгнав из души все другое. И не просто нужно искать, но изыскивать. Кто изы­скивает, тот не только сам ищет, но и прибегает к по­мощи других, чтобы найти искомое. Из предметов житейских мы часто, ища чего-нибудь, не находим, а в предметах духовных не бывает этого, но всякий ищущий непременно на­ходит, потому что, как только мы приступаем к исканию, Бог не попускает нам долго мучиться, как Сам Он гово­рит: "ищущий находит" (Мф.7: 8). "Пойте Господу, живущему в Сионе, возвестите среди народов дела Его" (ст. 12). Другой переводчик (Акила) говорит: седящему. Возвестите в народах начинания Его. Другой (Симмах): в народах действия его. Что говоришь ты? Тот, кому "небо" служит "престолом" и "земля подножием", у кого "в руке Его все концы земли" (Ис.66:1; Пс.94:4), обитает в Сионе? Да. Под обитанием он разумеет здесь не заключение в жилище, – потому что величие Божие беспредельно, – а осо­бенное благоволение Его к этому месту и особенную близость к Нему, чтобы чрез такое снисхождение привлечь к себе иудеев. Так и у нас тот дом называется нашим, к кото­рому мы особенно расположены. Так и в нас Бог обитает, не заключая себя в нас, но находясь в особенной близости к нам. Сионом же в переносном смысле называется церковь: "вы приступили к горе Сиону и церкви первенцев" (Евр. 12:22-23). И справедливо церковь называется горою, по ее твер­дости, крепости и непоколебимости. Как невозможно поколебать гору, так – и церковь Божию. "Возвестите среди народов дела Его". Псалмопевец желает, чтобы люди были провозвестниками благодеяний Божиих и никогда не скрывали даров Его, и же­лает этого всегда для блага как возвещающих, так и слу­шающих, потому что и те и другие отсюда получают пользу, если будут внимательны. "Ибо, взыскивая за кровь их, вспомнил, не забыл вопля убогих" (ст. 18). Видишь ли, о каких начинаниях говорит Он? О благодея­ниях. Здесь же он внушает великую истину, именно ту, что убийство не совершается безнаказанно, а непременно подвергнется наказанию, как и Моисей в книге Бытия говорит: "я взыщу и вашу кровь" (Быт.9:5). Это – знак беспредельного промышления, внимательнейшего попечения Его. Если же Он наказывает не вдруг, не удивляйся этому: Он дает грешникам время – по­каяться. "Не забыл вопля убогих".  Посмотри опять, как убогие пользуются его благоволением. Впрочем, здесь говорится не просто об убогих, но о тех нищих духом, о которых гово­рит Христос (Мф.5:3), потому что особенно молитвы тех бывают услышаны, которые смиренны и сокрушенны сердцем. Здесь внушается и то, и другое – и молитва, и смирение. "На кого Я призрю", говорит Господь, "на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим" (Ис.66:2)? И всегда смирение слу­жит к успешному возношению молитвы, потому что Господь близок к сокрушенным сердцем. Потому молящийся особенно должен быть чужд надменности, чего требует и Павел, когда говорить: "без гнева и сомнения" (1Тим.2:8). Хорошо сказал, псалмопевец: "вопля убогих", называя "воплем" расположение души, а не звук голоса; а словом – "не забыл" он выражает, что они непрестанно взывали к Богу, но не тотчас получали просимое. Какой же смысл содержится в этих словах? Не подумайте, что Бог забыл и потому не отмщает; Ему свойственно – пре­следовать такие дела, хотя бы даже никто не взывал к Нему; а когда взывают, и сами взывающие смиренны, то – тем более. "Помилуй меня, Господи! Усмотри унижение мое от врагов моих Ты, Который возносишь меня от врат смерти, чтобы я возвещал все хвалы Твои во вратах дщери Сионовой. Возрадуемся о спасении Твоем" (ст. 14, 15).

Другой переводчик говорит (Симмах): песнопения твои. Третий (Феодотион): похвалы твои. По­смотри, как пророк постоянно предается молитве. И избавив­шись от бедствий, и находясь в безопасности, он не перестает молиться и говорит: "помилуй меня", умоляя Бога о будущем. Под­линно, мы всегда имеем нужду в божественном промышле­нии, и еще более тогда, когда избавились от бедствий, потому что в это время нам предстоит другая борьба, которая труд­нее прежней, борьба с леностью и гордостью; и диавол тогда нападает сильнее. Поэтому особенно после избавления от бед­ствий, нам нужна небесная помощь, чтобы нам хорошо пользоваться благоденствием. Так и иудеи, освободившись от егип­тян, вели жестокую борьбу с самонадеянностью и беспечностью; но они не могли вести ее хорошо, почему тогда особенно и подвер­гались смерти. Они не могли мужественно стоять ни против чревоугодия, ни против малодушия, но подражали страстям египтян, которые и погубили их. И Давид, когда избавился от гонений Саула и от других врагов своих и достиг спокойствия, тогда и подвергся более опасной борьбе – страсти не­воздержания, которая и довела его до тягчайшего наказания. Та­ким образом, особенно тогда и нужно бояться, когда мы избав­ляемся от бедствий.

7. Как мы боимся не столько привязанного зверя, сколько отвязанного, так точно и порока можно бояться менее во время скорби, потому что тогда он бывает связан скорбью и другими узами, а во время благоденствия особенно нужно бояться его. Действительно, часто можно видеть, что благоденствие произво­дит больше зла, нежели бедствия. Так Езекия после победы едва не погиб. Потому и псалмопевец в другом месте го­ворит: "благо мне, что Ты смирил меня" (Пс.118:71). И здесь он испрашивает милости после избавления от бедствий, и при­чиною помилования приводит то, что он тяжко страдает. "Усмотри унижение мое от врагов моих"; и еще: "возносишь меня от врат смерти". Я прибегаю, говорит, к Защитнику и Промыслителю, который всегда подает мне руку помощи. Видишь ли, как он, молясь о будущем, остается благодарным за прошедшее и вы­ражает двоякое благодеяние? Он не сказал: избавляющий меня от врат смертных, но: "возносишь меня", – потому что благодея­ние Божие не ограничивается одним избавлением от бедствий, но и делает избавляемых дивными, славными, знаменитыми, высокими. Также не сказал: от двери, но: "от врат", выражая множество опасностей. "Чтобы я возвещал все хвалы Твои во вратах дщери Сионовой". Что советовал делать другим, то же делает и сам. "Возвестите", говорит, "среди народов дела Его"; то же теперь и я буду делать, и делать не просто, в присут­ствии одного, двух или трех, но среди множества зрителей. "Возрадуемся о спасении Твоем". В этом мой венец, в этом моя диадема, чтобы одержать победу чрез Тебя, чтобы полу­чить спасение чрез Тебя. Так и мы будем искать спасения не каким-нибудь образом, и избавления от бедствий не как бы то ни было, но от Бога. Говорю это к тем, которые во время болезней употребляют заклинания и прибегают к дру­гим чародействам для облегчения болезни. Это значит  – искать себе не спасения, а погибели, потому что величайшее спа­сение есть то, которое получается от Бога. "Погрязли народы в пагубе, которую устроили: в той сети, которую они скрыли, увязла нога их" (ст. 16). Другой переводчик (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.) говорит: погрузились. "Пагубою" он называет порок, потому что ничто так не губит нас, как порок. Нет ничего бессильнее человека порочного; он побеждается собственным своим оружием; как железо гибнет от ржавчины и мех от моли, так и грешник от порока. Таким образом, грех, еще прежде наказания Божия, сам собою мстит тому, кто совер­шает его. Так как пророк много говорит о небесном пра­восудии и помощи Божией, из которых первое открывается не вдруг, но часто замедляется и отсрочивается, отчего многие де­лаются еще более нерадивыми, то теперь он внушает, что наказание не далеко, что оно постигает людей порочных, как и Павел говорит: "получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение" (Рим.1:27). И смотри, какие точные он употреб­ляет выражения. "Погрязли", говорит, т.е. насильно удержаны, подверглись неизбежному несчастию. И далее: "в той сети, которую они скрыли, увязла нога их". Порочные, говорит, связывают себя не­разрешимыми узами. Это сбылось на апостолах и иудеях. иудеи, восставая против апостолов, им не причинили никакого вреда, а себя подвергли бесчисленным бедствиям, лишившись города, свободы и всего прочего; проповедь апостолов распространя­лась, а злоумышленники погибали. Так и ввергавшие трех отроков в вавилонскую печь сами погибли от нее. Так было и при Данииле. Впрочем, при нем это произошло по справедливости, – потому что ввергавшие сами ввергали его в ров; а почему при трех отроках, тогда как согрешил царь, подвер­гаются наказанию стоявшие при печи? Потому, что они уже были объяты пламенем, послужив повелению тирана и поклонив­шись золотому изображению. "В той сети, которую они скрыли". Посмотри, как он выражает крайнюю их виновность. Так как дело их было постыдно, то они скрывают его и сами стараются скрыться. "Господь познается, совершая суды: в делах рук своих увяз грешник" (ст. 17). Другой пере­водчик (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.) говорит: познан был, суд сотворив, т.е. наказуя, карая, отмщая. Видишь ли еще благодеяние от наказания? Оно не только делает наказуемых более ревностными, но и распространяет свет богопознания, и отсюда еще более можно видеть, как Бог печется о людях. Так, когда Он позволил, чтобы стадо свиней бросилось с утеса и утонуло в море, тогда люди особенно испугались (Мк.5: 13-18). И в ветхом завете иудеи, "когда Он умерщвлял их, они искали Его", как говорит пророк (Пс.77:34). Почему же он не делает этого постоянно? Потому, что желает, чтобы люди не насильно, а добровольно совершали дела добродетели, побуждае­мые к тому не столько наказаниями, сколько благодеяниями. Но, скажут, не гораздо ли лучше быть добрым по принуждению, нежели злым по свободному расположению? Невозможно быть добрым по принуждению. Кто добр только потому, что связан, тот не останется добрым навсегда, но, получив свободу, воз­вратится к злу; а кто воспитывается так, чтобы сделаться доб­рым по свободному расположению, и сделается таким, тот останется твердым в добре. "В делах рук своих увяз грешник". Не сказал: рук Божиих, но "рук" самого "грешника".

8. Видишь ли, как он разнообразит речь, представляя то наказание, происходящее свыше, то наказание, происходящее от порока? Где наказание свыше? "Господь познается", говорит, "совершая суды". Где наказание от порока? "В делах рук своих увяз грешник". И далее, изображая наказание, происхо­дящее от порока, говорит: "в делах рук своих увяз грешник". Говорит не об одном наказании Божием, потому что Бог часто ожидает и медлит, и не об одном наказании от по­рока, потому что многие спокойно предаются ему, но подтвер­ждает речь свою тем и другим. Поэтому и продолжает: "в делах рук своих увяз грешник". Другой неизвестный переводчик (см. Ориг. Экз.), говорит: перстов своих. Таким образом, когда ты строишь козни, то не думай, что строишь их другому; ты сплетаешь сети самому себе. Ως διαψαλμα песнь, перемена тона (в славянском переводе нет этих слов). Другой (Феодотион): голос постоянно. Третий неизвестный переводчик (см. Ориг. Экз.): пение (μελωδημα) постоянно. В еврейском: еггаон сел. "Да пойдут грешники в ад, все народы, забывающие Бога" (ст. 18). Другой (Акила): обратятся. Опять он останавливается на том же, – доказывает, что по­рок неизбежно сопровождается наказанием, что нечестие произ­водит смерть, и грех – бедствия. "Ибо не навсегда забыт будет нищий, терпение убогих не погибнет до конца" (ст. 19). Другой переводчик (неизвестный переводчик, см.. Ориг. Экз.) говорит: не до конца ожидание кротких будет забыто. Хорошо сказал он: "не до конца", внушая, что не всегда нужно искать спокойствия. Как обнару­жится терпение, если всегда будет спокойствие? А смысл слов его следующий: порочные будут наказаны и потерпят крайние бедствия, потому что Бог не попустит обижаемым постоянно терпеть обиды. Этим он и последних ободряет, и первых устрашает, и показывает человеколюбие Бога, Который замед­лением наказания делает одних более опытными в доброде­тели, а других привлекает к покаянию. Смотри, какой чести удостаиваются бедные, не просто бедные, но смиренные сердцем, потому что они особенно и способны к терпению, или лучше сказать, одно происходит от другого, от смирения – терпение, а от терпения – смирение. Если же кто-нибудь спросит: почему под бедностью разумеется смирение? – то мы скажем: потому, что она особенно способна к добродетели. Богатый проводит жизнь в беспокойстве и смятении, а бедный легко переносит все, часто упражняя свои силы в борьбе с бедностью, как бы на ристалище. Потому и Христос говорил, что с богат­ством трудно войти в царствие (Мф.19:28). Что значит: "терпение убогих не погибнет до конца"? Значит: никогда не по­гибнет, и непременно получит свой плод. Это не всегда бы­вает в делах житейских, где часто цель не достигается, и труды пропадают. Так земледелец ожидает плодов и ку­пец – пользы; но часто от неблагоприятной погоды тот и другой лишаются плода трудов своих. У Бога же этого не бывает; напротив, всегда непременно цель достигается. А постоянная уверенность в достижении цели служит немалым утеше­нием. "Восстань, Господи! Да не преобладает человек, да судятся народы пред Тобою" (ст. 20). Другой переводчик (Акила) говорит: да не будет дерзким. Да судятся народы пред тобою. Другой (неизвестный переводчик. См. Ориг. Экз.): и пред лицом твоим. Сказав о нечестии, которое овладело многими из людей, упомянув о пороках их, хищении, корыстолюбии, убийствах, пророк просит у Бога помощи обижаемым. Та­ково человеколюбие святых: они заботятся не только о себе са­мих, но о всей вселенной, как об одном доме, и молят Бога о всех людях, как об одном теле. "Восстань, Господи! Да не преобладает человек". Что значит: "Восстань, Господи"? Отомсти, говорит, помоги, накажи несправедливых. И хорошо он упо­требляет такие прямые выражения: "восстань", и "да не преобладает человек", дабы показать, что человек ничтожен, происходит из земли, есть прах и пепел. "Да судятся народы пред Тобою". Что означают эти слова? Пусть, говорит, будут судимы за грехи свои; они не сделались лучшими от Твоего долготерпе­ния; потребуй же отчета в их преступлениях. "Поставь, Господи, законодателя над ними, да знают народы, что они люди" (ст. 21). Διαψαλμα перемена тона (в славянском переводе нет этого слова). Другой (Акила): постоянно. Что значит: "Поставь законодателя над ними"? Так как они, говорит, делают все самоуправно, не желая отда­вать отчета, то восстань Ты, и да будет для них наказание вместо внушения. Тоже говорит и другой переводчик (Акила), выра­жаясь так: наведи Господи страх на них. Смотри, как он желает им не наказания, но того, чтобы они на­учились, исправились и не жили беззаконно. Да будет им, говорит, наказание вместо внушения, и не только им, но и дру­гим. А чтобы ты видел, какая отсюда польза, как это истреб­ляет их болезнь, выслушай следующее. "Да знают народы", говорит, "что они люди". Смысл слов его такой: многие утратили и это, забыли о своей природе, дошли до безумия, не знают самих себя. И хорошо прибавил он: "постоянно"[1], выра­жая, что (нужно знать это) не только во время бедствий, но и во время благоденствия. Если Ты накажешь их теперь, то они, чувствуя сильный страх и помня постигшие их бедствия, будут знать свою природу и тогда, когда достигнут благо­денствия.

9. Видишь ли, как пророк молится за них и желает, чтобы они оставили свое безумие? Подлинно, не знать самих себя – крайнее безумие, хуже умопомешательства. Последнее есть болезнь невольная, а первое есть следствие развращенной воли. "Почему Ты, Господи, стал вдали? Презираешь благополучие (и) скорби?" (ст. 22)? Пророк говорит это от лица обижаемых, прося и умоляя Бога, а отнюдь не укоряя Его. Многие из стра­дающих, побуждаемые скорбью, прежде надлежащего времени просят произвести суд, подобно тому, как подвергающиеся отсечению просят врача оставить их, прежде, нежели отсечение совершенно окончено, – просят вредного для себя, потому что не могут переносить боли; они часто кричат врачам: ты за­мучил меня, ты погубил меня, ты убил меня, но это слова – не разума, а боли. Так точно говорят и многие из малодуш­ных во время скорбей, не перенося трудностей. И Софония также высказывает подобные слова (Соф.3:1). Но это в ветхом завете, когда требовались умеренные подвиги, в новом же это несовместно с любомудрием. "Когда гордится нечестивый, раздражается нищий: увязают они в замыслах, которые обдумывают" (ст. 23). Другой переводчик (Акила) говорит: да увязнут. "Ибо хвалим бывает грешник за похоти души своей и обидчик одобряется. Раздражил Господа грешник, по великой дерзости своей (говоря): "не взыщет Он". Нет Бога пред лицем его" (ст. 24, 25). Приняв на себя вид ходатая и прося за обижаемых, пророк выражает и свойственные им прискорбные чувствования, которые проис­ходят от слабости человеческой, – потому что человек обижае­мый, не видя наказания и достойного возмездия своему обидчику, скорбит, не перенося благоденствия человека нечестивого, а для последнего и это – не малое наказание. Потом псалмопевец просит, чтобы они получили наказание, чтобы козни их обра­тились на них самих, и говорит о невыносимом виде нечестия. О каком же именно? "Ибо хвалим бывает грешник за похоти души своей". С чем нужно скрываться, чего должно сты­диться, за то самое, говорит, хвалят его, удивляются ему. Как же возможно будет исцеление, когда порок удостаивается похвалы? Это бывает и ныне. Одного превозносят, как достиг­шего власти;  другого – как отомстившего врагам своим; третьего – как человека благоразумного, за то, что отнял у всех имущество; когда он погубил себя, говорят: он устроил себя; другие говорят другое; о предметах же духовных – ни одного слова. Не скоро похвалят человека, удаляющегося от дел, равно и любящего бедность, но хвалят богатого, пред­приимчивого, льстивого, принимающего на себя раболепные обя­занности без всякой пользы. Это и оплакивает псалмопевец, – как порок усилился до такой степени, что им восхищаются и хвалятся, и, что всего хуже, не стыдятся его, а напротив, порочный не только сам хвалится своими делами, но слышит себе похвалы и от других. Что может быть хуже такого бе­зумия? "Раздражил Господа грешник". Другой переводчик (Симмах) говорит: потому что беззаконник похваливший по похоти души своей, и корыстолюбца одобривший раз­дражил Господа. Когда возвысится гнев его, не взыщет. Третий (Аклиа): потому что нечестивый восхвалил в похоти души своей, и корыстолюбец одобрив поносил Господа. Нечестивый по высоте гнева своего не взыщет. А семьдесят толковников: раздражи Господа грешный: по множеству гнева своего не взыщет. Видишь ли, до чего простирается дерзость нечестивого? Что я говорю, про­должает пророк, что он оскорбляет бедных? Он раздражает Самого Бога. "По великой дерзости своей", говорит, "не взыщет", т.е. Бога. Другой же переводчик относит это к не­честивому, выражаясь: по высоте своей, т.е. гордости, тщеславию. Видишь ли великость безумия и развращение его? Он стано­вится врагом и противником своих ближних, чуждым для добродетели, любителем и хвалителем пороков. Хорошо далее Сказал другой переводчик (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): нет Бога во всех помышлениях  его, выражая, что он не ищет Бога, исполнен тьмы, не имеет страха пред очами Его. Как гной ослепляет глаза, так и порок – душу человека, и увлекает его в про­пасть. "Нет Бога пред лицем его". Другой (неизвестный, см. Ориг. Экз.): во всех мыслях его. "Оскверняются пути его на всякое время, отстраняются суды Твои от лица его, над всеми врагами своими он господствует" (ст. 26). Другой (неизвестный, см. Ориг. Экз.): взят суд твой.

Видишь ли плоды нечестия? Свет ума его пога­сает, мысли его притупляются и сам он отдается пленником пороку. Как слепец часто падает в яму, так и он, не имея страха Божия пред очами, постоянно проводит жизнь в нечестии, – не так, чтобы то в благочестии, то в нечестии, но постоянно в нечестии, не помнит ни геенны, ни будущего суда, ни воздаяния, но отвергнув все эти побуждения, как узду, подобно ненагруженному кораблю предается опасным ветрам и буйным волнам, не имея никого, кто бы управлял его ду­шою. Видишь ли, как порочный в самом пороке находит наказание? Что может быть хуже необузданного коня, ненагру­женного корабля, ослепленного человека?

10. Но всех их несчастнее человек порочный, пога­сивший в себе свет страха Божия и отдавшийся в плен не­честию. "Ибо сказал в сердце своем: "не поколеблюсь, из рода в род (буду) без зла" (ст. 27). Другой пере­водчик (Симмах) говорит: всех врагов своих сдувает, говоря в сердце своем: не поколеблюсь в род и род, по­тому что не буду в несчастии. Видишь ли безумие? Видишь ли невыразимое бедствие? Видишь ли по­степенно возрастающую погибель? Видишь ли, как состояние, почитаемое безумными блаженством, исполнено великих бед­ствий, как оно падает? Грешника хвалят во грехах его и благословляют в беззакониях его. Это первая пропасть, кото­рая может погубить невнимательного.

Поэтому лучше принимать тех, которые укоряют и вра­зумляют, нежели тех, которые хвалят и льстят при самой погибели, потому что последние развращают беспечных и рас­полагают к большим порокам. Так и этого грешника, расположив к гордости, они довели до безумия. Потому и Па­вел, говоря о прелюбодеях, тоже самое внушает коринфя­нам: "и вы возгордились, вместо того, чтобы лучше плакать" (1Кор.5:2). Нужно много оплакивать, а не хвалить грешника. Видишь ли крайнее развращение, когда порочный не только не осуждается, но даже удостаивается похвалы? А отсюда, от собственного безумия и похвал, он увеличил свою порочность, забыл о страхе Бо­жием и правосудии Его, забыл даже о своей собственной природе. Подлинно, кто забывает о правосудии Божием, тот впо­следствии времени забывает и о самом себе. Посмотри, как рассуждает он: я не поколеблюсь в род и род, но останусь без зла. Что может быть безумнее такого суждения, когда че­ловек, существо тленное, окруженное предметами скоропрехо­дящими и подверженное бесчисленным переменам, питает такие мечты? А откуда это происходит? От безумия. Когда бе­зумный наслаждается благоденствием, одерживает победы над врагами, удостаивается похвал и удивления, тогда он бывает хуже всех. Не ожидая перемены своего состояния, он неблаго­разумно пользуется и счастьем, а подвергшись несчастью, не будучи к тому подготовлен, он смущается и теряется. Не та­ков Иов: он и среди счастья каждый день ожидал несчастья; потому и говорил: "ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье" (Иов.3:25,26). И другой Премудрый гово­рил: "во время сытости вспоминай о времени голода и во дни богатства – о бедности и нужде" (Сир.18:25). Но этот грешник, однажды развратившись, не смотрит на дела человеческие, а на основании своего благоденствия считает их непоколебимыми; это – знак крайнего безумия и растления, и причина погибели. Итак, не считай блаженными людей богатых, одерживающих победу над своими врагами и получающих за это похвалы; все это – опасные пропасти для невнимательных, увлекающие в саму глубину нечестия. "Уста его полны клятвы, горечи и лести, на языке его мучение и злоба" (ст. 28). Другой пере­водчик (Акила) говорит: бесполезное. "Сидит он в засаде, в тайниках, с богатыми, чтобы убить невинного, глаза его подсматривают за нищим" (ст. 29). Другой (Симмах): сидя в засаде за двором. "глаза его подсматривают за нищим. Подстерегает в потаенном месте, как лев в логовище своем, подстерегает, чтобы схватить нищего, привлекши его сетью своею" (ст. 30). Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): в логовище (περιφράγματι) своем. "Подстерегает в потаенном месте". Другой (неизвестный, см. Ориг. Экз.): во увлечении его. "сетью своею. Смирит его, наклонится и упадет, когда он обладает убогими" (ст. 31). Другой (неизвестный, см. Ориг. Экз.): в тенетах. Другой (Акила): согнувшись притаится, нападая с сильными своими на слабых. Видишь ли, как он сделался даже диким зверем? Пророк описывает его, как зверя, изображая его коварство, засады, умыслы. Кто может быть несчастнее и беднее его, если он нуждается в имуществе бедного? Его ли, скажи мне, мы назовем богатым? После этого можно назвать богачом и вора и разбойника. Нет, говорит пророк. Что в том, что он не подкапывает судилищ и не нападает ночью, если он обма­ном погашает свет судии? Что в том, что он нападает не на спящих, а всегда на бодрствующих? Он оказывается еще бесстыднейшим. Поэтому и законы сильнее наказывают мошенников, ворующих днем. Видишь ли его бедность и вместе жестокость? Бедность – потому что он желает принадле­жащего бедному; жестокость – потому что он не трогается несча­стьем ближнего, но вместо того, чтобы сжалиться и помочь бедному, сам притесняет его. Впрочем, дела его не останутся без наказания; но когда он будет чувствовать себя сильным, когда будет думать, что достиг своей цели, когда станет считать себя непобедимым, тогда и погибнет, чтобы открылись и мудрость Божия, и терпение бедных, и его неисправимость, и незлобие и долготерпение Божие. Наказание не вдруг постигает его, потому что Бог своим долготерпением призывает его к покаянию; а когда он от долготерпения не получает никакой пользы, тогда Бог вразумляет его наказанием. Подвергшиеся его притеснению не потерпели никакого вреда, но еще сделались лучшими и славнейшими от скорби; и Бог, ожидая, явил свое незлобие и долготерпение. а после долготерпения силу и могущество, поразив нечестивого тогда, когда тот считал себя сильнее себя самого; так он, оставшись неисправимым, подвергся жесточайшему наказанию. И это – не малое вразумле­ние для благоденствующих.

11. Итак, когда ты одержишь победу над врагами и когда будет все тебе благоприятствовать, то не предавайся беспечно жизни порочной, но тогда-то и бойся еще более, – потому что тогда возрастает твоя порочность, не остается для тебя оправ­дания, отнимается у тебя всякая надежда на прощение, если ты остаешься порочным. "Ибо сказал в сердце своем: "Бог забыл, отвратил лице Свое, чтобы никогда не видеть" (ст. 32). Посмотри, в какую низвергается он пропасть погибели, какие составляет суждения; не осмеливаясь, по бесстыдству их, высказывать их явно, он содержит их в себе самом, восстает против истины и омрачает то, что яснее солнца, по слепоте души своей. "Восстань, Господи, Боже мой! Да вознесется рука Твоя, не забудь убогих Твоих до конца" (ст. 33). Другой переводчик (неизвестный, см. Ориг. Экз.) говорит: возвысь руку твою.  "Отчего прогневал нечестивый Бога? Оттого, что сказал  в сердце своем: "Он не взыщет". (Но) Ты видишь, ибо Ты смотришь на страдание и озлобление. Да предан будет он в руки Твои: Тебе предоставлен нищий, сироте Ты будь помощником" (ст. 34, 35). Другой (Акила): ты, видел (eÏdeV), потому что на болезнь и гнев ты будешь взирать, чтобы предать в руку твою. Третий (Симмах): чтобы они были преданы в руки твои. Так говорит беззаконник, похититель, корыстолюбец, пока он не испытал наказания; а пророк, опровергая его суждения, распространяется о долготерпении Божием. Тот говорит: Бог отвратил лице свое, и не увидит никогда; он же напротив говорит: Ты ви­дишь, взираешь, и долготерпишь, пока нечестивые не впадут в руки твои. Что значит: пока не будут "преданы они в руки Твои"? Пророк выразился человекообразно; а смысл слов его следующий: Ты долготерпишь, ожидаешь до тех пор, пока они не предадутся крайнему нечестию; хотя Ты мог бы в самом начале остановить и истребить их, но беспредельно море твоего долготерпения: Ты видишь – и не отмщаешь, но ожидаешь от них покаяния; если же они упорствуют, то наказываешь, когда они не получают никакой пользы от Твоего долготерпения. Сказав многое о людях притесняемых, пророк, послушай, как раскрывает тоже и в следующих словах: "Тебе предоставлен нищий, сироте Ты будь помощником". Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.) переводчик говорит: ты был. Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): ты будешь. Смысл слов его следующий: это – Твое дело, это – особенно свойственно Тебе. А что принадлежит Богу, того Он не оставит и не выдаст. Как художнику свойственно строить, кормчему – упра­влять кораблем, солнцу – светить, так Тебе свойственно защи­щать сирот, простирать руку помощи бедным; никто так не помогает им, как Ты один. Это выражается словом: "предоставлен". Некто другой, говорит, но Ты один – заступник си­рых и бедных. "Сокруши мышцу грешному и лукавому, так что поищется грех его и не найдется" (ст. 36). Другой переводчик (Феодотион) говорит: да взыщется нечестие его, да не обря­щется он сам. Он просит, чтобы не сам грешник был сокрушен, но сила, власть, господство нечестия его; потом просит, чтобы и он подвергся наказанию, отдал отчет в делах своих, и выражая великость нечестия его, говорит: если это будет, то он не может устоять, не станет показываться, но погибнет, исчезнет, скроется совершенно, когда будут исследованы дела его. Итак, пусть никто не плачет, подвергаясь сиротству и бедности, потому что в какой мере возрастают они, в такой же мере увеличивается и помощь Божия. Пусть никто не превозносится своею властью и не надмевается; это – скользкое и опасное место, на котором очень легко могут упасть невнимательные. "Господь - Царь во век и в век века. Исчезните, язычники с земли Его!" (ст. 37). Здесь пророк отвечает тем, которые сму­щаются и недоумевают о том, что грешники не тотчас под­вергаются наказанию. Чего, говорит, ты боишься, чего стра­шишься? Разве этот Судия временный? Разве царство Его имеет конец? Если грешник не наказывается теперь, то непременно будет наказан после, потому что требующий этого пребывает и царствует вечно. "Желание убогих Ты услышал, Господи, преданности сердца их вняло ухо Твое" (ст. 38). Другой переводчик говорит (Акила): намерение сердца их услышало ухо твое. Третий (Симмах): устроишь, что сердца их услышит ухо твое. "Оправдай сироту и смиренного, дабы не продолжал более человек величаться на земле" (ст. 39). Дру­гой (Акила): суди сирому и угнетенному.

Видишь ли, как много пророк говорит и печется о самих людях порочных? Ведь они-то особенно и терпят зло. Несправедливо обижаемый терпит только потерю имущества, а обижающий подвергается крайней опасности. В самом деле, не важно ли то, что такие люди даже не чувствуют болезни, в которой находятся? Это – высшая степень бесчувственности, и потому они особенно достойны сожаления; это – знак несовершен­ного ума. Дети считают за ничто предметы опасные; они часто протягивают руки в огонь, а между тем боятся и пугаются, видя пустые маски. Подобно им и корыстолюбцы боятся бед­ности, которая нисколько не страшна, но еще доставляет безо­пасность, и высоко ценят неправедно собранное богатство и любостяжание, которое страшнее всякого огня. Подлинно любо­стяжание всегда есть зло. Поэтому и пророк постоянно увеще­вает воздерживаться от него, и, угрожая, и устрашая, и умоляя Бога – восстать для наказания такой бесчувственности. "Исчезните", говорит он, "язычники с земли Его!"; угрожает им погибелью, а для несправедливо обижаемых просит Бога быть помощником и защитником, чтобы и последние ободрились, и первые вразу­мились. Итак, пусть никто не гоняется за обилием богатства. Отсюда происходит много зол для невнимательных: гордость, леность, зависть, тщеславие, и другие гораздо большие. Но чтобы вам освободиться от всего этого, вырвите сам корень их (корыстолюбие). Когда нет корня, тогда не растут и дурные растения. Все это сказано не для того только, чтобы мы слушали, но чтобы исправлялись и являли многие добродетели о Христе Иисусе, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.



[1] в славянском переводе этого слова нет.


8. БЕСЕДА на псалом 10.

 

В конец (псалом) Давиду.

Другой переводчик (Симмах) говорит: победная песнь Давиду.

Третий (Акила и Феодотион) – победителю.

 

1. В конец, псалом Давиду, на Господа уповах, како речете души моей: превитай по горам, яко птица?

2 Яко се, грeшницы налякоша лук, уготоваша стрeлы в тулe, сострeляти во мрацe правыя сердцем.

3 Зане яже ты совершил еси, они разрушиша: праведник же что сотвори?

4 Господь во храмe святeм своем. Господь, на небеси престол его: очи его на нищаго призираетe, вeжди его испытаетe сыны человeческия.

5 Господь испытает праведнаго и нечестиваго: любяй же неправду ненавидит свою душу.

6 Одождит на грeшники сeти: огнь и жупел, и дух бурен часть чаши их.

7 Яко праведн Господь и правды возлюби: правоты видe лице его.

 1 В конец. Псалом Давида. На Господа уповаю, как скажете душе моей: "улетай на горы, как птица?"

 2 Ибо вот, грешники натянули лук, заготовили в колчан стрелы, чтобы во мраке стрелять в правых сердцем,

 3 И что Ты совершил, то они разрушили, а праведник что сделал? Господь в храме святом Своем:

 4 Господь - на небе престол Его, очи Его взирают на нищего, зеницы Его испытывают сынов человеческих.

 5 Господь испытывает праведного и нечестивого, а любящий неправду ненавидит свою душу.

 6 Низведет Он на грешников сети: огонь, и сера, и дух бурный - их доля (из) чаши (скорбей).

 7 Ибо праведен Господь и правду возлюбил, правоту видит лице Его.

 

 

Великая сила упования на Бога и бес­силие при этом вражеских козней и нападений. – Почему многие из беззаконников преодолевают других? – В чем состоит оружие праведника про­тив нечестивых? – "Любящий неправду ненавидит свою душу". – Что значит: "их доля (из) чаши"? – Опасности, которым подвергается богатый, и спокойствие праведника.

 

1. "На Господа уповаю, как скажете душе моей: "улетай на горы, как птица?" (ст.1). Другой (Акила): взойди на горы, как птица. Третий (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): переселись. "Ибо вот, грешники натянули лук, заготовили в колчан стрелы, чтобы во мраке стрелять в правых сердцем" (ст.2). Другой (Симмах): как во тьме.

"И что Ты совершил, то они разрушили, а праведник что сделал? Господь в храме святом Своем" (ст.3). Другой (Симмах): потому что законы нарушены. Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): потому что учения будут низвращены. Велика сила надежды на Бога. Она есть неприступная ограда, непреоборимая стена, непобедимая помощь, тихая пристань, несокрушимая крепость, неотрази­мое оружие, неодолимая сила, пролагающая себе путь среди мест непроходимых. Ею безоружные побеждали вооруженных, жены – мужей, дети весьма легко оказывались сильнее опытных в военном искусстве. И удивительно ли, что они побеж­дали врагов, когда они одерживали победу над самим миром? Пред ними стихии забывали свою природу и обращались в их пользу, звери не были более зверями, и печь – печью, потому что надежда на Бога преобразует все. Острые зубы, тесная тем­ница, естественная свирепость, мучительный голод, челюсти близ самого тела пророка, ничто (не было для них) преградою, но надежда на Бога, сильнее всякой узды сдерживая челюсти, обращала их назад. Представляя это, Псалмопевец и гово­рил тем, которые советовали ему удалиться и бежать и искать себе спасения в местах безопасных: "на Господа уповаю, как скажете душе моей"? Что говоришь ты? Владыку вселенной я имею своим помощником; совершающего легко все и всегда я имею своим вождем и покровителем; а ты посылаешь меня в не­обитаемое место и советуешь искать безопасности в пустыне? Разве помощь пустыни больше Того, Кто может сделать все с великой легкостью? Для чего ты заставляешь меня, сильно вооруженного, бежать, как бы обнаженного и безоружного, и хо­чешь сделать изгнанником? Имеющему войско и огражденному стенами и оружием ты не посоветовал бы бежать в пустыню, а если бы посоветовал, то показался бы смешным: почему же того, с которым сам Владыка вселенной, ты изгоняешь, за­ставляешь скитаться и бежать от нападения грешников? Кроме сказанного я имею и другую причину не бежать. Если и Бог помогает, и нападающие суть грешники, то не подвергается ли крайнему бесчестию тот, кто советует подражать робким пти­цам? Разве ты не знаешь, что приготовленное против меня войско слабее паутины? Если враг земного царя, куда бы ни пошел, везде находится в опасности, боится и трепещет, то тем более враг Бога всех: куда бы он ни пошел, все ему враги и даже сама природа, потому что, как друзей Божиих боятся и стихии и звери, и уважает всякая тварь, так на врага и противника Божия вооружаются и нападают и неодушевлен­ные твари. Вот почему одних, прежде нежели они коснулись земли, растерзали звери, других истребил огонь. Враги имеют стрелы и колчан, и все у них готово, – уже "заготовили" их, говорит, "в колчан", – но нет у них никакой силы, и ничего та­кого мы не боимся; если бы даже я увидел кого-нибудь спу­скающим стрелу, и тогда не устрашился бы. В самом деле, какая польза от оружия, если нет силы? Так и у них нет ее, потому что нет к ним благоволения Божия. Они строят козни и нападают не прямо; но потому особенно я и смеюсь над ними, что они бросают стрелы свои во мраке. Ничто не может быть бессильнее человека, строящего козни. Не нужно другим поражать его; он падает от собственной руки и по­гибает от собственного коварства. Что же может быть бес­сильнее того, кто побеждается собственным оружием? Кроме этого надобно сказать и то, что они нападают на нас не только как грешники на укрепляемых Богом, и притом с ковар­ством, но и нападают на невинных, не сделавших им ни­какого зла. И это не мало делает их слабыми. Как идущие против рожна (Деян.9:5) не причиняют ему никакого вреда, а повреждают свои собственные ноги, так и они. Вместе с тем есть и еще причина, которая уничтожает силу их напа­дения. Какая же? "Что", говорит, "Ты совершил, то они разрушили". Смысл слов его следующий: они нападают и ведут войну с Тобою, нарушая Твой закон и Твои повеления. Под­линно, они усиливаются разрушить Твои заповеди, и при том совершенные. Или это говорит пророк, или то, что они преступ­ники закона. Не малое доказательство их слабости – и в том, что они выходят на войну, не сохранив Твоих заповедей. По­тому они и воюют против правых и строят козни, что не слу­шаются Твоих повелений.

2. Раскрыв слабость врагов, и показав ее не в том, в чем показывают другие, (так как не сказал, что они не имеют ни денег, ни крепостей, ни союзников, ни городов, ни искусства в войне, но, оставив и презрев все это, как ничего не зна­чащее, сказал, что они беззаконники, что нападают на людей, не сделавших им никакого зла, что они нарушают заповеди Божии), – пророк говорит потом о вооружении праведных, раскрывая и отсюда легкость победы их над врагами. Так точно и мы должны различать сильное и слабое, и не того осо­бенно бояться, чего боятся люди достойные осмеяния. В самом деле, что говорят? Такой-то жесток, коварен, имеет много денег и великую власть. Но поэтому особенно я и смеюсь над ним: все это – виды слабости. Но он, скажешь, умеет строить козни? В этом ты открываешь мне новый вид слабости.

Почему же многие из таких людей побеждают? Потому что ты не умеешь хорошо сражаться с ними, потому что ты сам домогаешься того же, что делает их слабыми, – славы и власти. Избегай этой причины вражды, поражай противников иначе: гордого – смирением, корыстолюбивого – нестяжательностью, невоздержного – воздержанием, завистливого – дружелюбием, и ты легко победишь их. Раскрыв, как я выше сказал, слабость противников, смотри, как он изображает и вооружение правед­ника. "Праведник", говорит, "что сделал"? Т.е. когда враги так приготовились, ты спрашиваешь: как вооружился праведник? Послушай. "Господь - на небе престол Его, очи Его взирают на нищего, зеницы Его испытывают сынов человеческих" (ст. 4).

Видишь ли, как кратко он выразил за­щиту его? Ты спрашиваешь: что он сделал? Прибег к Богу, живущему на небе, существующему везде. Он не натянул лука, не приготовил колчана, как враги его, не расположился во мраке, но оставив все это, оградился против всего надеждою на Бога и противопоставил им Того, Кто не имеет нужды ни в чем подобном, ни во времени, ни в месте, ни в оружии, ни в деньгах, но одним мановением совершает все. Видишь ли защиту его, непобедимую, быструю и легкую? "Очи Его взирают на нищего, зеницы Его испытывают сынов человеческих. Господь испытывает праведного и нечестивого, а любящий неправду ненавидит свою душу" (ст. 4-5). Другой переводчик (Акила) говорит: очи его иссле­дуют. Третий (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): Господь, праведный испытатель.

Четвертый (Акила): праведного испытывает и нечестивого, и лю­бящего неправду возненавидела душа Его. "Любящий неправду ненавидит свою душу". Видишь ли готового По­мощника, благонадежного Защитника, Который везде присут­ствует, все видит, за всем наблюдает, Которому особенно свойственно промышлять и пещись, – хотя бы никто не просил Его, – препятствовать обижающим, помогать обижаемым, возда­вать одним награды за добродетели, а другим назначать наказания за грехи? Он знает все; очи Его видят всю вселен­ную; и не только знает, но и желает исправить все. Потому в другом месте, выражая тоже самое, пророк и называет Его "праведным" (ст. 7). Если же Он праведен, то Он не ста­нет только смотреть на такие дела. Он отвращается нечести­вых, одобряет праведных. Далее, раскрывая и здесь тоже, о чем он говорил в предыдущем псалме, т.е., что порок сам по себе может достаточно наказать грешников, прибав­ляет: "любящий неправду ненавидит свою душу". Порок проти­вен душе, враждебен и гибелен, так что порочный еще прежде наказания уже испытывает наказание. Видишь ли, как враги оказываются со всех сторон удобоуловимыми, если и праведник имеет такого Помощника, и они побеждаются тем самым собственным оружием, которым защищаются, причиняя вред и погибель сами себе? Видишь ли легкость этой помощи? Не нужно ни идти куда-нибудь, ни бежать, ни тратить имуще­ства, потому что Бог присутствует везде и видит все. "Низведет Он на грешников сети: огонь, и сера, и дух бурный - их доля (из) чаши (скорбей). Ибо праведен Господь и правду возлюбил, правоту видит лице Его" (ст. 6, 7).

Другой переводчик говорит (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): одождит на беззаконных угли.Третий, неизвестный переводчик (см. Ориг. Экз.): правоты уви­дит лице их, т.е. праведных, или Его – Бога. Сказав о наказании, происходящем от самого порока, и зная, что многие не смотрят на это, пророк наконец потрясает душу нечестивых наказанием, посылаемым свыше, употребляя усиленные выражения и страшные названия; говорит, что на них свыше прольются дождем огонь, сера, бурный ветер и горячие угли, – желая представить этими переносными выра­жениями неизбежность отмщения, высшую степень мучения, ско­рость и разрушительную силу наказания.

3. Что значит: "их доля (из) чаши"? Это их удел, говорит, это их достояние, это постигнет их в жизни, от этого они погибнут. Далее приводится и причина: потому что Всевидящий не попустит пройти этому безнаказанно. Как другой пророк говорит: "чистым очам Твоим не свойственно глядеть на злодеяния, и смотреть на притеснение Ты не можешь" (Авв.1:13), так и он выражает тоже в сло­вах: "праведен Господь и правду возлюбил". Богу особенно свой­ственно принимать правду, справедливость, и Он не попустит никогда противного ей.

Вот почему и в начале псалма пророк сказал: "на Господа уповаю, как скажете душе моей: "улетай на горы, как птица?" Те, которые надеются на блага житейские, не лучше птицы, ко­торая, надеясь на пустыню, делается легко уловимою для всех. Таков – надеющийся на богатство. Как птица уловляется и детьми, и сетями, и силками, и другими бесчисленными сред­ствами, так и богатый уловляется и друзьями, и врагами. Он живет даже в большей опасности, нежели птица, имея мно­жество людей, которые ловят его, а прежде всех – свои пороч­ные пожелания; он – изгнанник, всегда зависящий от обстоятельств времени; он боится и свирепости палачей, и гнева царя, и коварства от льстецов, и обмана от друзей; когда восстают на него враги, он трепещет больше всех; и когда бывает мир, он опасается козней, потому что не имеет богат­ства прочного и неотъемлемого. Потому он постоянно скитается и переселяется из одного места в другое, проходя пустыни и горы, обитая во мраке, находя среди полудня глубокую тьму и строя козни. Не таков праведник. "Стезя праведных – как светило лучезарное, которое более и более светлеет до полного дня" (Притч.4:18). Они не решаются ни строить козней, ни делать несправедливостей, и имеют спокойную душу. А порочные, постоянно строя козни, всегда пребывают во тьме и страхе, подобно ворам, разбойникам и прелюбодеям; они во время дня видят мрак, потому что душа их бывает одер­жима страхом. Каким же образом может быть рассеян этот мрак? Если, отставши от всего этого, ты утвердишься в надежде на Бога, хотя бы ты был величайшим грешником. "Взгляните", говорит Премудрый, "на древние роды и посмотрите: кто верил Господу – и был постыжен?" (Сир.2:10)? Не сказал: праведник, но: "кто". Хотя бы, говорит, это был грешник. То и удивительно, что и грешники, держась этого якоря, делаются непобедимыми для всех; таково особенное свойство преданно­сти Богу, что и отягченный грехами ты найдешь ободрение в Его человеколюбии, потому что, как "проклят человек, который надеется на человека", так блажен, "который надеется на Господа" (Иер.17:5,7). Итак, оставив все другое, держись этого якоря. Бог видит все и судит праведно, и не только судит, но и приводит в исполнение суд свой. Поэтому пророк, сказав о праведности Его, изображает и наказание огнем и бурным духом. Он делает это потому, что печется о грешниках и желает наказанием побудить их к исправлению. Будем же, по всем этим причинам, прибегать к Нему и постоянно обращать к Нему свои взоры. Таким образом мы достигнем всех благ о Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава во веки веков. Аминь.

9. БЕСЕДА на псалом 11.

В конец. Об осьмом (дне). Псалом Давида.

Другой переводчик (Акила) говорит: победителю о восьмой.

В еврейском сказано: асеминиф.

 

 

1 В конец, о осмeй, псалом давиду,

2. Спаси мя, Господи, яко оскудe прпбный: яко умалишася истины от сынов человeческих.

3 Суетная глагола кийждо ко искреннему своему: устнe льстивыя в сердцы, и в сердцы глаголаша злая.

4 Потребит Господь вся устны льстивыя, язык велерeчивый,

5 рекшыя: язык наш возвеличим, устны наша при нас суть: кто нам Господь есть?

6 Страсти ради нищих и воздыхания убогих нынe воскресeну, глаголет Господь: положуся во спасeние, не обинюся о нем.

7 Словеса Господня словеса чиста, сребро разжжено, искушено земли, очищено седмерицею.

8 Ты, Господи, сохраниши ны и соблюдеши ны от рода сего и во вeк.

9 Окрест нечестивии ходят: по высотe твоей умножил еси сыны человeческия.

 1 В конец. Об осьмом (дне). Псалом Давида.

 2 Спаси меня, Господи, ибо не стало преподобного, ибо умалилась истина среди сынов человеческих.

 3 Суетное говорил каждый ближнему своему: уста льстивые (говорили) от сердца, и от сердца говорили злобное.

 4 Истребит Господь все уста льстивые, язык высокомерный,

 5 Тех, которые говорят: "язык наш возвеличим, уста наши при нас, кто нам Господь?"

 6 Ради страдания нищих и воздыхания убогих, ныне восстану, - говорит Господь, - явлюсь спасением, откроюсь в нем.

 7 Слова Господни - слова чистые, серебро расплавленное, испытанное в земле, семикратно очищенное.

 8 Ты, Господи, сохранишь нас и соблюдешь нас от рода сего и во век.

 9 Вокруг нечестивые ходят. По высоте Твоей Ты умножил попечение о сынах человеческих.

 

 

Трудность пути добродетельного при оскудении благочестия между людьми. – Что значит: "умалилась истина среди сынов человеческих"? – Великое зло – двуличность; молитва Псалмопевца об истреб­лении лицемерия. – Не все то наше, чем мы владеем. – Страдания несправедливо притесняемых привлекают к ним божественную помощь. – Что значит: "явлюсь спасением, откроюсь в нем"? – Несомненность этого божественного обетования. – Что значит: "вокруг нечестивые ходят..." и: "по высоте Твоей"? – Увещание  – охранять высокую честь, данную Богом человеку.

 

"Спаси меня, Господи, ибо не стало преподобного, ибо умалилась истина среди сынов человеческих" (ст. 2). Другой (Акила): потому что сократились верные от сынов человеческих.

1. Добродетель и сама по себе трудна и неудобоисполнима, но особенно тогда, когда исполняющий ее находится среди ма­лого числа людей добрых. Как путешествие бывает трудно особенно тогда, когда путешественник один и не имеет никого своим спутником, так точно и здесь. Действительно, не маловажное дело – участие и утешение братий. Потому и Па­вел говорит: "будем внимательны друг ко другу, поощряя к любви и добрым делам" (Евр.10:24). Потому и древних праведников осо­бенно нужно ублажать не только за то, что они совершали до­бродетели, но и за то, что совершали их при великом оску­дении добродетелей, когда нигде не видно было добродетель­ных. Это выражает и Писание, когда говорит: "Ной был человек праведный и непорочный в роде своем" (Быт.6:9). Мы удивляемся Аврааму, Лоту, Моисею потому, что они были как бы звездами среди глубокой ночи, розами среди терний, овцами среди множе­ства волков, шли по пути, противоположному всем, и не оста­навливались. Если в толпе это бывает трудно, и когда многие идут в противоположную сторону, то один, идущий вопреки толпе, встречает многочисленные затруднения; если во время мореплавания, когда волны несутся в противоположную сторону, бывает трудно направлять корабль им на встречу, – то тем более в добродетелях. Вот почему и этот праведник, шед­ший по пути добродетели, тогда как все другие шли по про­тивоположному пути, прибегает к промышлению Божию и го­ворит: "спаси меня, Господи". Он выражает не что иное, как сле­дующее: мне нужна высшая десница, небесная помощь, боже­ственное содействие, потому что, идя по пути, противоположному всем, я имею нужду в великом промышлении. Не сказал: спаси меня, потому что нет преподобного, но: "не стало преподобного", выражая, что и те, которые были, погибли, так как стало господствовать зло, усилилась болезнь. От этого предостерегает и Павел: "разве не знаете", говорит, "что малая закваска квасит все тесто?" (1Кор.5:6) И еще: "худые сообщества развращают добрые нравы" (1Кор.15:33). Что значит: "умалилась истина"? Есть много истин. Как между цветами и другими предметами одни суть истинные, а другие ложные, напр., есть пурпур настоящий и пурпур поддельный, также и в шафране, и в драгоцен­ных камнях, и в ароматах и других подобных вещах, – так точно и в добродетелях. Истина есть то, что действи­тельно. Итак, истины извратились и помрачились, не в том смысле, будто они повредились в самом существе своем, но в том, что отвергнуты людьми; поэтому он не только сказал: "умалилась истина", но, желая выразить именно это, присовоку­пил: "среди сынов человеческих". Смотри: есть украшение истинное, есть и ложное. Какое украшение истинное? Духовное. Какое лож­ное? Телесное. Есть богатство истинное, есть и ложное. Ложное состоит в имуществе. а истинное – в добрых делах. Есть и радость ложная и истинная, также и красота, и власть, и слава. Но многие из людей, оставив истинное, гоняются за ложным. Как сам человек бывает истинным и ложным, – истинный тот, который живет и действует, а ложный тот, который изображен на картине, – так точно бывает и с добродетелями.

2. "Суетное говорил каждый ближнему своему: уста льстивые (говорили) от сердца, и от сердца говорили злобное" (ст. 3). Другой перевод­чик (Симмах) говорит: в сердце ином и ином говорили. Пророк говорит о двух родах зла: о том, что они говорили суетное, и о том, что говорили ближнему; а под сует­ным разумеет или ложное, или излишнее и бесполезное. Тоже выражает и Павел, когда говорит: "не говорите лжи друг другу" (Кол.3:9). И особенно тяжело то, что все развратились. Он не сказал: такой-то и такой-то, но: "каждый". Зло не было только снаружи, но и внутри, в сердце: "от сердца, и от сердца", или, как дру­гой переводчик говорит: в сердце ином и ином, внушая, что в сердце их – великая двуличность. Это хуже всяких врагов. Есть враги явные и открытые, которых легко можно остеречься, и есть враги, снаружи представляющие одно, а сами в себе со­держащие другое, которых трудно уловить тем, на кого они нападают, и которые гораздо опаснее людей, носящих скрытно при себе мечи. "Истребит Господь все уста льстивые, язык высокомерный, тех, которые говорят: "язык наш возвеличим, уста наши при нас, кто нам Господь?" (ст. 4, 5). Другой переводчик (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.) говорит: будем владычествовать. Уста наши при нас. Другой (Акила): с нами суть. Кто нам Господь есть? Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): кто будет господствовать над нами? Видишь ли, как пророк печется и об них? Не против них сказано это, а за них. Он не сказал, что они погибнут, но что зло истребится; не сказал: потребит Господь их, но: "уста льстивые".

3. Здесь опять он желает, чтобы истреблено было не су­щество их, но язык, гордость, коварство, чтобы уничтожено было их высокомерие; и, смеясь над их безумием, говорит: "уста наши при нас, кто нам Господь?" Слова, свой­ственные беснующимся и сумасшедшим! Потому и Павел, го­воря вопреки им, внушает: "не знаете ли, ибо вы куплены дорогою ценою" (1Кор.6:19,20), и повелевает жить не для себя самих (Римл.16:7). Эти уста, говорит, принадлежат не тебе, но Господу: Он сотворил их, Он устроил их, Он вдохнул в них жизнь. Но ты владеешь ими? Не все то наше, чем мы владеем: так мы владеем деньгами, которые другие поручили нам; владеем землею, которую другие по найму предоставили нам. Так и уста Бог дал тебе не для того, чтобы ты произ­водить терние, но чтобы бросал полезные семена, чтобы рас­пространял чрез них не тщеславие и коварство, но смирен­номудрие, благословение и любовь. И глаза Он дал тебе не для того, чтобы ты сладострастно смотрел ими, но чтобы украшал их целомудрием; и руки дал не для того, чтобы ты наносил удары, но чтобы подавал милостыню. Как же ты говоришь: "уста наши при нас", когда ты делаешь их орудиями греха, прелюбодеяния, нечистоты? "Кто нам Господь?" О, диа­вольское слово, о, бесовская душа! Не видишь ли ты, человек, как вся тварь возвещает силу, премудрость, попечение и про­мышление твоего Владыки, как твое тело, душа, жизнь, види­мое, невидимое, и почти все возглашает и проповедует могу­щество Создателя, – и ты говоришь: "кто нам Господь?" Это – слова безумия, исступления, душевного развращения; отсюда – бесчисленное множество зол. Такие люди говорят: "кто нам Господь?"; а другие, хотя исповедуют Господа, но отвергают учение о суде и наказании, приобретают себе за краткое удо­вольствие великие мучения, и, желая успокоить себя забвением о геенне, незаметно чрез такое бесстрашие ввергают себя в бездну погибели. Поэтому увещеваю тебя помнить о геенне и беседовать о ней, и таким благоприличным образом украшать свою душу, потому что много бывает пользы от такой беседы. Не напрасно Бог угрожает нам геенною, и чрез это делает ее несомненною, но чтобы страхом сделать нас лучшими. По­тому и диавол старается и употребляет все меры, чтобы истре­бить память о геенне. Итак, не забывай о ней, не говори: для чего мне огорчать себя безвременно? Разве это огорчение без­временно? Оно будет безвременным тогда, когда ты будешь му­читься в геенне; здесь время сокрушения, а не там. Это дока­зывает богач, живший при Лазаре, которому бесчисленные стра­дания не принесли никакой пользы. А если бы он сокрушался благовременно, то не потерпел бы того, что потерпел. "Ради страдания нищих и воздыхания убогих, ныне восстану, – говорит Господь, – явлюсь спасением, откроюсь в нем" (ст. 6). Другой переводчик (Симмах) говорит: устрою явное спасение. Посмотри, какова сила смиренномудрия. Сила нищих, – а под нищими я разумею сокрушенных сердцем, – есть засту­пление Божие за их страдание. Пророк не говорит здесь о жизни их, о добродетелях, но страдания их, говорит, пре­клоняют Бога и побуждают к наказанию и отмщению. Вот что значит – мужественно переносить обиды; вот как Бог печется о несправедливо обижаемых! Несчастье и страдание служат для них величайшей защитою. Велика сила воздыхания: она призы­вает высшую помощь. Страшитесь – вы, которые обижаете бед­ных. Вы имеете власть, богатство, деньги, благосклонность судей; но они имеют оружие, которое сильнее всего, – воздыхания, слезы и терпение обид, чем и привлекают себе помощь не­бесную. Это оружие разрушало дома, ниспровергало основания, уничтожало города, потопляло целые народы: я разумею возды­хания несправедливо обижаемых. Сам Бог призирает на их, благодушие, когда они, испытывая страдания, не произносят ни одного худого слова, но только воздыхают и оплакивают соб­ственные бедствия. Что значит: "явлюсь спасением, откроюсь в нем"? Смело, открыто и явно, говорит, буду защищать их, так чтобы узнали все. Но разве Он когда-нибудь спасает не явно? Иногда и не явно, а тайно, потому что Он не нуждается в славе человеческой. Теперь же, когда враги, очевидно, напа­дали на них, оскорбляли и бесчестили их, как бы не имею­щих Бога своим помощником, дабы и сами враги вразуми­лись и сделались лучшими, на опыте узнав помощь Господа, я устрою, говорит, спасете их явно. "Слова Господни – слова чистые, серебро расплавленное, испытанное в земле, семикратно очищенное" (ст. 7). Какая последо­вательность между этими словами и вышесказанными? Великая и непосредственная. Не думайте, говорит, что это сказано на­прасно, что эта угроза тщетна: слова Его чисты, чужды лжи. Как расплавленное серебро не имеет ничего чуждого и нечи­стого, так и слова Бога, какие бы Он ни сказал, должны непременно исполниться. Потому и говорит: "серебро расплавленное, испытанное в земле". Другой переводчик (Акила) говорит: расплавленное, иду­щее по земле. А в еврейском, вместо "испытанное в земле", сказано: ваалил лаарес, т.е. расплавленное, текущее в земле. "Семикратно очищенное".

4. Видишь ли, как пророк образом вещества выражает неложность, истинность Божию? Как серебро расплавленное, разжженное и подвергавшееся этому неоднократно, бывает сво­бодно от всякого постороннего вещества после тщательного очи­щения, – так и изречение божественное. "Ты, Господи, сохранишь нас и соблюдешь нас от рода сего и во век" (ст. 8). Другой переводчик (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.) говорит: сохранишь их. Третий (Акила и Феодотион): сохранишь это и соблюдешь нас от рода сего и во век. Четвертый (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): вме­сте с родом вечным. "Вокруг нечестивые ходят. По высоте Твоей Ты умножил попечение о сынах человеческих" (ст. 9). Другой (Акила, Симмах, Феодотион): будут ходить. Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): вокруг нечестивых будут ходить. "По высоте Твоей Ты умножил попечение о сынах человеческих". Другой (Симмах): когда возвысятся низкие из сынов человеческих. Третий (Акила): по высоте, сделавшись малоценными для сынов человече­ских. В еврейском: харм золло левни адам. "Ты, Господи, сохранишь нас и соблюдешь нас". Смотри, как он часто, или – лучше, – постоянно прибегает к Богу, и от Него ищет помощи, потому что эта помощь всесильна и не ограничивается никаким време­нем. Мы, говорит, не имеем нужды ни в чем человече­ском; Ты сохраняешь нас непрестанно. Что значит: "вокруг нечестивые ходят"? По переводу семидесяти (толковников) нужно разуметь так: хотя бы нечестивые окружили нас, мы ничего не потерпим, потому что Ты сохраняешь нас, возвышаешь и делаешь славными. По другому переводу нужно разуметь так: нечестивые удалятся, когда Ты возвысишь уничиженных сынов человеческих; т.е. когда нас, почитаемых презренными и низкими, Ты прославишь, удалишь их и отгонишь. Что зна­чит: "по высоте Твоей"? Иначе сказать: Ты сделал подобными Тебе, сколько возможно для человека быть подобным Тебе. "Сотворим человека", сказал Господь, "по образу нашему и по по­добию" (Быт.1:26). Что Он на небе, то мы на земле; и как на небе нет никого выше Его, так на земле нет существа, по­добного человеку по достоинству. "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф.5:48). Даже имя свое Он сообщил нам: "Я сказал: вы – боги и все – сыны Вышнего" (Пс.81:6); и еще: "Я поставил тебя Богом фараону" (Исх.7:1). Он сделал человека даже создателем телесного и бестелесного. Так Моисей претворил одну стихию, а другие – другие стихии; нам же Он повелел созидать самих себя в храм Ему. Хотя ты не созидаешь неба, но созидаешь храм Богу. И самое небо славно потому, что в нем обитает Бог; тем более мы – чрез Христа; "и воскресил с Ним", говорит апостол, "и посадил на небесах" (Еф.2:6). Он дал нам власть творить больше, нежели Он сам творил: знамения, говорит он, "которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит" (Ин.14:12). И в ветхом завете один изменил течение моря (Исх.14:21), другой удержал солнце и повелел остановиться луне (Иис. Нав. 10:13), третий возвратил назад солнечные лучи (4Цар.20:11); отроки в печи удержали силу огненной стихии и неистовый пламень бездействовал и стонал, как связанный (Дан.3:23); и звери умели почитать друзей Божиих, и, не­смотря на мучивший их голод, оставались благоразумными (Дан.6:22). Да постыдятся чревоугодники такого воздержания зверей! Львы увидели Даниила и сделались благоразумными; а мы, видя Сына Божия грядущим к нам, не делаемся благо­разумными. Они решились лучше умереть с голоду, нежели коснуться тела святого; а мы, видя Христа обнаженным и но изнемогающим от голода, не уделяем даже от избытков своих, но, живя в изобилии, презираем святых. Другому другу Божию земля произрастила из собственных недр свои дары с таким плодородием, с каким прежде не произра­щала никогда (Иов.42:10). И удивительно ли, что они сами были почитаемы, когда их одежды и тени были страшны для бесов, смерти и болезни (Деян.5:15; 19:12)? Даже ангелы уважали таких людей и оказывали им особенную честь (Быт. 18:5;19:3). И как могли они не уважать тех, кому оказы­вал честь сам Господь? Это было и в ветхом, и в новом завете. Потому пророк и говорит: "по высоте Твоей Ты умножил попечение о сынах человеческих". Итак, представляя величие этой чести, будем воздавать Ему за нее достойным образом, чтобы пре­имущество чести не служило для нас поводом к наказанию, которого да избавимся все мы, как учащие этому, так и уча­щиеся, о Христе Иисусе, Господе нашем, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.

10. БЕСЕДА на псалом 12.

На псалом 12. Златоуст, т.5, ч.1.

БЕСЕДА

НА ПСАЛОМ 12

 

В конец, псалом Давиду. Другой переводчик (Симмах) говорит: победная песнь Давида. Третий (Феодотион): на победу.

 

"Доколе, Господи, будешь забывать меня до конца?" Другой (Симмах): забываешь меня совершенно.

 

"Доколе будешь отвращать лице Твое от меня?" Другой (Акила, Симмах и Феодотион): скры­ваешь.

 

"Доколе я буду слагать помыслы в душе моей?" Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): устрою мысли. "(а) печали в сердце моем день и ночь? Доколе будет возноситься надо мною враг мой?" Другой (Симмах): заботу в помышлении моем ежедневно ст. 1-3.

 

1 В конец, псалом давиду, 12. Доколe, Господи, забудеши мя до конца? доколe отвращаеши лице твое от мене?

3 Доколe положу совeты в души моей, болeзни в сердцы моем день и нощь? доколe вознесется враг мой на мя?

4 Призри, услыши мя, Господи Боже мой: просвeти очи мои, да не когда усну в смерть:

5 да не когда речет враг мой: укрeпихся на него.

6 Стужающии ми возрадуются, аще подвижуся.

7 Аз же на милость твою уповах: возрадуется сердце мое о спасeнии твоем: воспою Господеви благодeявшему мнe и пою имени Господа вышняго.

 1 В конец. Псалом Давида.

 2 Доколе, Господи, будешь забывать меня до конца? Доколе будешь отвращать лице Твое от меня?

 3 Доколе я буду слагать помыслы в душе моей, (а) печали в сердце моем день и ночь? Доколе будет возноситься надо мною враг мой?

 4 Призри, услышь меня, Господи, Боже мой, просвети очи мои, да не усну смертно.

 5 Да не скажет враг мой: "я преодолел его!"

 6 Угнетающие меня обрадуются, если я поколеблюсь.

 7 Я же уповал на милость Твою: возрадуется сердце мое о спасении Твоем, воспою Господу, благотворящему мне, и пою имени Господа Вышнего.

 

 

Не малое благо, если человек сознает свое оставление Богом, которое происходит от на­рушения Его заповедей, но служит также проявле­нием особого божественного промышления. – Что зна­чит: "я преодолел его"? – Усиление молитвы Псалмо­певца о божественной помощи указанием на радость и веселие врага. – "Я же уповал на милость Твою". – Благодарность и славословие Господу прежде получения от Него благодеяний. – Увещание подражать Давиду и без колебаний полагаться на милость Божию.

 

1. Не малое благо и в том, чтобы чувствовать забвение от Бога. Под забвением же разумей не состояние страстное, но оставление. Многие, подвергшись забвению от Бога, даже не сознают этого, и не скорбят; а блаженный Давид не только сознавал это, но исчислял и время забвения, потому что вы­ражение: доколе означает продолжительность времени. Потому он и скорбит, и плачет. Смотри, как он никогда не скорбит ни о чем житейском, ни о богатстве, ни о славе, но всегда о благоволении Божием. Почему же, скажешь, он знал, что Бог забыл его? Потому, что он знал и то, когда Бог помнил о нем, и ясно понимал, в чем состоит это забве­ние, и в чем это памятование, – не так, как многие из лю­дей, которые, когда богатеют, когда прославляются людьми, когда все у них идет успешно, когда одерживают победы над врагами, тогда и думают, что Бог помнит о них; по­тому они и не знают, когда Он забывает их. Не зная зна­мений памятования Его, они не знают и знамений забвения Его, не разумея знаков любви Его, не разумеют и знаков небла­говоления Его. Многих из людей, имеющих земные блага, Бог забывает, и даже особенно их; напротив о неимеющих часто памятует. Памятование о нас Божие происходит не от чего иного, как от добрых дел, внимательности, бодрство­вания, упражнения в добродетели; равно и забвение не от чего иного, как от грехов, корыстолюбия, хищения. Поэтому и ты, возлюбленный, когда находишься в несчастье, не говори: Бог забыл меня; напротив, – когда ты находишься во грехах и когда все идет у тебя успешно. Если ты будешь сознавать это, то скоро отстанешь от порочных дел. "Доколе будешь отвращать лице Твое от меня?" Это – высшая степень забвения. Подобиями человеческими пророк изображает действия Божии, и гнев Его и наказание. А Бог отвращает лицо Свое тогда, когда мы поступаем недостойно заповедей Его. "Когда вы простираете", говорит Он, "руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои"; потом приводит и причину: "ваши руки полны крови" (Ис.1:15). Впрочем это оставление и отвращение лица есть также действие великого по­печения Божия о нас. Он делает это для того, чтобы; сильнее привлечь нас к Себе. Так и человек, зараженный страстною любовью, видя невнимание к себе любимого предмета, остав­ляет его и удаляется, не потому, чтобы изгладить его из души своей, но, желая обратить и привязать его к себе. Сказав об отвращении лица и забвении, пророк говорит и о том, что с ним произошло от этого. Что же именно? То, о чем он говорит далее: "доколе я буду слагать помыслы в душе моей?" Как вышедший из пристани блуждает везде, и как лишившийся света часто спо­тыкается, так и подвергшийся забвению от Бога постоянно пре­дается заботам, беспокойствам и скорбям. Впрочем, эти са­мые заботы, беспокойства, сокрушение, скорбь, собеседование об отвращении Божием, не мало способствуют к тому, чтобы Он опять обратился к нам. Так и Павел говорит о себе в послании к Коринфянам: "кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною" (2Кор.2:2)? Не малая, возлюбленный, польза от того, чтобы чувствовать отвращение Божие, скорбеть и сето­вать, потому что таким образом мы скоро опять обратим Его к себе. "Доколе будет возноситься надо мною враг мой? Призри, услышь меня, Господи, Боже мой, просвети очи мои, да не усну смертно" (ст. 3, 4). Как тогда, когда Бог покровительствует нам и на­ходится с нами, исчезает всякая скорбь, так тогда, когда Он отступает от нас и забывает нас, душа наша терзается сердце скорбит, люди огорчают нас, и везде для нас утесы и стремнины. Но все это попускается с полезною целью, – чтобы люди беспечные, страдая от этого, тщательнее старались воз­вратиться туда, откуда ниспали. "Накажет тебя", говорит пророк, "нечестие твое, и отступничество твое обличит тебя" (Иер.2:19). Таким образом, и оставление Божие есть вид промышления Его. Когда Он, промышляя и имея о нас попечение, не ви­дит надлежащего к Себе внимания, тогда на несколько вре­мени отступает и удаляется, чтобы нерадивые, оставив нера­дение, сделались ревностнейшими. "Призри", говорит пророк, посмотри на врага, возносящегося надо мною; и если не по моему уничижению, то по его надменности и гордости "услышь меня". Чего просишь ты? Победы над врагами? Нет, говорит, но того, чтобы просветились очи сердца моего, чтобы рассеялся мрак, объявший мыслительную часть души моей, помрачивший мое мысленное око. Вот чего прошу я: "просвети очи мои. Да не скажет враг мой: "я преодолел его!", видя меня погруженным в грехов­ную смерть: "я преодолел его" (ст. 5), я преодолел его, и чего желал, того достиг. Что значит: "я преодолел его"? Хотя он не силен вообще, но силен стал против меня. Наше пора­жение придает ему силу, показывает его сильным, крепким и непобедимым.

2. Видишь: когда мы грешим, не только самих себя срамим, губим, подвергаем смерти, но и своих врагов, ко­торые поражают нас, являем сильными и могущественными, а кроме того еще доставляем им радость и веселие. О, какое безумие, какая слепота – врагам своим содействовать против себя самих, оскорбляющим и огорчающим душу нашу до­ставлять радость и веселие! Смотри, сколько безрассудств: вместо того, чтобы побеждать врага, – "у врага совершенно истощилось оружие, и погиб нечестивый" (Пс.9:7, 6), – вместо того, чтобы одерживать победы, мы сами терпим поражение; и не только это, но и являем его сильным и могущественным; и даже на этом не останавливается наше безумие, наша крайняя болезнь, но еще доставляем ему радость и веселие. Подлинно, грех есть край­нее сумасбродство и крайнее зло. "Угнетающие меня обрадуются, если я поколеблюсь" (ст. 6). Три причины приводит пророк, умоляя Господа, чтобы Он призрел на него, обратил к нему лицо Свое и услышал молитву его: могущество и силу врагов, и еще прежде этого их высокомерие и надменность, и в-третьих, их радость и веселие. Он как бы так говорит: если не по моему про­шению и не по моему уничижению обрати ко мне лицо Твое, Господи, то по надменности врагов; они надмеваются своею силою, радуются моим бедствиям, смеются над моим падением. "Услышь меня, Господи, просвети очи мои": отгони глубокий сон от меня при грехах моих, уснув которым я скоро подвергся бы душевной смерти. Если тогда, как я только лишь поколеблюсь с твердыни твоей, они радуются, восхищаются, считают это своею силою, превозно­сятся и делаются невыносимыми, то чего не сделают они, когда я буду доведен до смерти? Видишь, как пророк почитает величайшим вредом, не меньшим, чем наказание и му­чение, то, чтобы радовался общий враг, чтобы он казался силь­ным и считался высоким. Если бы он не почитал этого зла величайшим и невыносимым, то не представлял бы его для умилостивления Бога и для получения Его благоволения. Так будем поступать и мы; будем смотреть и стараться, чтобы нам не возвысить врага, не сделать его сильным, не доставить ему веселия, а напротив, чтобы он оказался низким, ничтожным, слабым, прискорбным и безотрадным. А все это исполнится тогда, когда он увидит грешников совер­шающими дела добрые. "Я же уповал на милость Твою: возрадуется сердце мое о спасении Твоем, воспою Господу, благотворящему мне, и пою имени Господа Вышнего" (ст. 7). За какие добрые дела свои ты просишь себе такой милости, чтобы Он опять призрел на тебя, услышал мо­литву твою, просветил мысленные очи твои? За что тебе это? Пусть другие, говорит, представляют, если могут представить что-нибудь; а я одно знаю, одно говорю, в одном полагаю всю свою надежду, одно представляю: "милость Твою", человеколюбие Твое. "Я же уповал на милость Твою". Видишь ли смиренно­мудрие пророка? Видишь ли признательность этого мужа? Хотя он имел множество достоинств и ими мог бы преклонить Бога, но он не говорит ни об одном из них, а прибегает единственно к милости Божией. Отсюда видно, что и тогда, когда он говорит о них, например, в словах: "если я сделал что", "если я отомстил", и тому подобных (Пс.7:4,5), гово­рит по совершенной необходимости сказать это; а когда ее нет, тогда он и не говорит ничего подобного, но вместо всякого основания просьбы указывает на милость и человеколюбие Божие. Затем, будучи уверен, что он не обманется в своей на­дежде, продолжаете "возрадуется сердце мое о спасении Твоем".

Видишь ли душу, исполненную надежды? Он просил и, прежде чем получил, уже благодарит, как получивший, поет Богу и совершает все предварительно. Откуда же в нем такая твердая надежда? От глубокой признательности, от вели­кого усердия в молитве, – он знал, что Бог внемлет прося­щему таким образом, – от сильной горячности и живого чув­ства сердечного. Как те, которые просят лениво и небрежно, и, получив просимое, едва чувствуют важность дара, – так те, которые возносят молитву с напряженным усердием и ревностью, еще прежде получения, от сильного и искреннего своего расположения, чувствуют важность дара, как получившие, – по­тому что божественная благодать наперед исполняет их ра­достью, – благодарят за это и бывают недалеки от самого по­лучения. "Возрадуется сердце мое о спасении Твоем". Мою душу, го­ворит, радует то, чтобы получить спасение от Тебя; мою душу веселит то, что Ты – ее спасение.

3. Видишь ли радость с одной стороны, и радость с дру­гой стороны, – радость врагов о падении (ближнего), и радость души о собственном спасении? Первая свойственна нечестивому, а последняя – спасаемым; первая служит к погибели как того, кто кажется радующимся, так и того, о чем он радуется; а последняя – ко спасению и оживлению радующегося. Этой по­следней радостью и веселием будем и мы радоваться и весе­литься, а первой будем избегать и отвращаться. "Воспою Господу, благотворящему мне, и пою имени Господа Вышнего". В память этого благодеяния я вознесу, говорит, песнь Господу, который облагодетельствовал меня, смирил врага, постыдил его, обнаружил слабость его, услышал молитву мою, обратил ко мне лицо Свое, рассеяв туман и тьму, среди которых я стремился к смерти. Радуясь спасению, я как бы поставляю несокрушимый памятник, когда возношу эту песнь об оказанных мне благодеяниях, не теперь только воспеваю ее и содержу в памяти благодеяния, но и в последующее время буду воспевать и про­славлять имя Господа, неизгладимо нося в душе своей великие Его благодеяния. Такая душа, подвергшись бедствиям, не только легко избавляется от них, но и делается более осмотрительною, чтобы опять не подвергнуться подобным бедствиям. В самом деле, если она всегда содержит в памяти благодеяние, то оче­видно, что помнит и бедствия, от которых избавилась, полу­чив благодеяние. Помня бедствия, она внимательно размышляет и о том, от чего они случились с нею и по какой причине она подверглась такому злу; а размышляя об этом, она со всех сторон ограждает себя, чтобы опять не впасть в подобные не­счастья; и таким образом, благоустрояя и, направляя свою жизнь, она воздает великую благодарность своему Избавителю; нашедши в Нем Избавителя, она желает и в будущем иметь Его всегда своим Хранителем. Будем и мы подражать такой душе; и если впадем в какой-нибудь грех, тотчас восстанем и сделаем для себя падение поводом к большей безопасности и побуждением к тому, чтобы после не грешить. Как же тебе сделать это? У тебя есть учитель – Давид. Ты согрешил? Не засыпай во грехе, но восстань; тотчас представь, что Бог отвратил от тебя лицо Свое, что Он забыл тебя; потом плачь, воздыхай, омывай каждую ночь ложе твое слезами, уходи от де­лающих беззаконие. Таковы наставления Давида. Скажи вместе с ним: "доколе, Господи, будешь забывать меня до конца? Доколе будешь отвращать лице Твое от меня?" Скажи не языком, но прежде того – серд­цем; произноси и другие моления Давида. Когда выскажешь все, то надейся на милость Божию, надейся и не сомневайся. "Но да просит с верою, нимало не сомневаясь", говорит апостол, "потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих" (Иак.1:6-8). Поэтому надейся на милость Его, нисколько не сомневаясь, и ты непременно получишь просимое; а, получив, не будь неблагодарным и непризнательным к Благодетелю, но устрой памятник благодеяния Его, вознеси благодарственную песнь Господу. Если ты не можешь устроить этого сам, то при­гласи бедных, воспользуйся их устами и употреби их вместо себя. Будь уверен, что для Господа приятнее Давидовой песни будет та, которую они воспоют за тебя. Как многострунное музыкальное орудие производит более приятные звуки, нежели однострунное, так и песнь многих бедных будет приятна и любезна Богу, Который внемлет гласу бедных. Поставь такой памятник и себе и Богу: Ему – в память благодеяния, а себе – в знак благодарности и признательности, в знак постоянного памятования, которое содержа всегда в сердце своем, благо­устрояй таким образом жизнь свою, – или лучше, будем благо­устроять ее, чтобы сделаться достойными наследовать и тамошние блага, о Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и дер­жава во веки веков. Аминь.

11. БЕСЕДА на псалом 41.

На псалом 41. Златоуст, т.5, ч.1.

БЕСЕДА

НА ПСАЛОМ 41

 

"Как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже" (ст. 2). И о том, для чего псалом, будучи введен в жизнь, произносится с пением. И о долготерпении Божием.

 

1 В конец, в разум сынов кореовых, псалом давиду,

2. Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к тебe, Боже.

3 Возжада душа моя к Богу крeпкому, живому: когда прииду и явлюся лицу Божию?

4 Быша слезы моя мнe хлeб день и нощь, внегда глаголатися мнe на всяк день: гдe есть Бог твой?

5 Сия помянух, и излиях на мя душу мою: яко пройду в мeсто селения дивна, даже до дому Божия, во гласe радования и исповeдания, шума празднующаго.

6 Вскую прискорбна еси, душе моя? и вскую смущаеши мя? уповай на Бога, яко исповeмся ему, спасение лица моего и Бог мой.

7 Ко мнe самому душа моя смятеся: сего ради помянух тя от земли иордански и ермониимски, от горы малыя.

8 Бездна бездну призывает во гласe хлябий твоих: вся высоты твоя и волны твоя на мнe преидоша.

9 В день заповeсть Господь милость свою, и нощию пeснь его от мене (у мене), молитва Богу живота моего.

10 Реку Богу: заступник мой еси, почто мя забыл еси? и вскую сeтуя хожду, внегда оскорбляет враг?

11 Внегда сокрушатися костем моим, поношаху ми врази мои, внегда глаголати им мнe на всяк день: гдe есть Бог твой?

12 Вскую прискорбна еси, душе моя? и вскую смущаеши мя? уповай на Бога, яко исповeмся ему, спасение лица моего и Бог мой.

 1 В конец. В научение. Сынам Кореевым. Псалом Давида.

 2 Как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже.

 3 Возжаждала душа моя (явиться) к Богу крепкому, живому (говоря): когда приду и явлюсь лицу Божию?

 4 Слезы мои были мне хлебом день и ночь, когда говорили мне ежедневно: "где Бог твой?"

 5 Это я вспоминал и изливал пред собою душу мою. Как пройду я к месту селения дивного, до дома Божия, при гласе радости и исповедания (Бога), при праздничном восклицании!

 6 Почему прискорбна ты, душа моя? И почему смущаешь меня? Уповай на Бога! Ибо я исповедаюсь Ему (говоря): (Ты) спасение лица моего и Бог мой!

 7 Во мне самом душа моя смущена, посему я буду воспоминать о Тебе от земли Иорданской и Ермониимской, от горы Малой.

 8 Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих: все валы Твои и волны Твои прошли надо мною.

 9 Днем явит Господь милость Свою, а ночью - песнь Ему от меня, молитва Богу жизни моей.

 10 Скажу Богу: Ты - заступник мой, почему Ты меня забыл? И почему я сетуя хожу, когда оскорбляет враг?

 11 Когда сокрушались кости мои, поносили меня враги мои, говоря мне ежедневно: "где Бог твой?"

 12 Почему прискорбна ты, душа моя? И почему смущаешь меня? Уповай на Бога, ибо исповедаюсь Ему (говоря): (Ты) спасение лица моего и Бог мой!

 

 

Похвала вниманию слушателей во время предшествующей беседы и потребность разнообразить предметы поучений. – Для чего введено в Церкви псал­мопение? – Чрез священные песни очищается и освящается душа. – Особенно благовременны священные песни при принятии пищи и после этого. – Изображае­мая Псалмопевцем сила любви к Богу. – Как можно любить Бога, не видя Его? – Три побуждения к этой любви: высочайшая красота божественного Существа, бесчисленные Его благодеяния и величайшая любовь Его к человеку вообще и к каждому в отдельности. – Увещание проявлять пламенную любовь к Богу не словами только, но и делами. – Любовь к Богу ограждает нас от земных привязанностей, страстей и уныния в несчастьях. – Благотворное действие пения псалмов на душу христианина.

 

1. Недавно, когда я беседовал о Мелхиседеке[1], вы удив­лялись продолжительности моей речи, а я удивлялся вашему усердию к слушанию и благоразумию, по которому вы, не смотря на продолжительность речи, до конца следовали за мною, хотя речь моя не только была длинна, но и содержала в себе много трудного. Между тем, ни обширность, ни трудность ее не осла­били вашего усердия. Теперь же я постараюсь вознаградить вас за тот труд, предложив вам беседу более ясную. Не нужно держать всегда в напряжении душу слушателей, потому что она скоро изнемогает; не нужно и давать ей всегда послабление и покой, потому что от этого она становится недеятельной. Нужно разнообразить поучения и касаться предметов то более общепо­нятных, то более трудных. Тогда я говорил, что пастухи, при нападении волков на стадо, оставляют свирель и берутся за пращу; а теперь, когда прошли праздники иудеев, которые хуже всяких волков, мы оставим пращу и возьмемся опять за сви­рель, перестанем говорить о предметах трудных и обратимся к другим более ясным, возьмем псалтирь Давидову и зай­мемся тем припевом, который все мы пели сегодня. Какой же этот припев? "Как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже".

Но наперед нужно сказать, для чего псалмопение введено в нашу жизнь и почему сами пророчества преимущественно произносятся с пением. Для чего употребляется пение? Послу­шай. Бог, видя, что многие из людей нерадивы, тяготятся чте­нием духовных писаний и неохотно принимают на себя этот труд, и желая сделать этот труд вожделенным и уничтожить чувство утомления, соединил с пророчествами мелодию, чтобы все, услаждаясь стройностью напева, с великим усердием возносили Ему священные песнопения. В самом деле ничто, ничто так не возвышает и не окрыляет душу, не отрешает ее от земли, не избавляет от уз тела, не располагает любомудрствовать и презирать все житейское, как согласное пение и стройно со­ставленная божественная песнь. Природа наша так услаждается песнями и стройными напевами и имеет к ним склонность, что и грудные дети, когда плачут и бывают неспокойны, усып­ляются ими. Кормилицы, нося их на руках, и ходя взад и вперед, напевают им какие-нибудь детские песни и тем погружают в сон глаза их. Часто и путешественники, в жаркий полдень, погоняя вьючных животных, продолжают путь с пением, и этими песнями облегчают тягость путешествия. И не только путешественники, но и земледельцы, выжимая виноградный сок, собирая или очищая виноград, или делая что-нибудь другое, часто также поют. И мореплаватели, работая веслами, делают тоже. Даже и женщины, когда прядут и спутавшуюся пряжу расправляют гребнем, иногда каждая порознь, а иногда все вместе поют какую-нибудь песню. Все же, и женщины, и путешественники, и земледельцы, и мореплаватели, делают это для того, чтобы пением облегчить трудность работы, так как душа, при звуках стройной песни, легче может переносить скуку и труд. Поэтому, так как душа наша имеет склон­ность к этому роду наслаждения, то дабы злые духи введением развратных песен не испортили всего, Бог для ограждения от них установил псалмы, от которых бывает и удоволь­ствие и вместе польза. От мирских песен может произойти вред, погибель, и много других зол, потому что все то, что есть в них дурного и безнравственного, проникая в душу, расслабляет ее и развращает. Напротив, духовные песни до­ставляют великую пользу, великое назидание, великое освящение, и служат руководством ко всякому любомудрию, потому что и слова их очищают душу, и Дух Святый скоро нисходит в душу, поющую эти песни. А что действительно поющие их с разумением призывают на себя благодать Духа, о том, послу­шай, как говорит Павел: "не упивайтесь вином, от которого бывает распутство; но исполняйтесь Духом"; далее указывает и способ испол­нения Духом: "поя", говорит, "и воспевая в сердцах ваших Господу" (Еф.5:18,19). Что значит: "в сердцах ваших"? Зна­чит: с разумением, не так, чтобы уста произносили слова, а душа блуждала где-то по внешним предметам, но чтобы душа внимала тому, что произносит язык.

2. Как туда, где грязь, бегут свиньи, а где цветы и благоухания, там пребывают пчелы, так и туда, где разврат­ные песни, собираются бесы, а где песни духовные, туда нисходит благодать Духа и освящает уста и душу. Говорю это не для того, чтобы вы только хвалили меня, но чтобы вы и де­тей и жен учили петь такие песни не только при занятии пряжей и при других работах, но особенно за трапезой. Так как диавол строит козни большей частью во время пиршеств, при помощи упоения, пресыщения, непристойного смеха и душев­ного расслабления, то особенно тогда, и пред трапезой и после трапезы, нужно защищать себя от него оградою псалмов и, вставши из-за стола, вместе с женою и детьми воспевать Богу священные песни. Если Павел, имея на себе нестерпимые раны, нося на ногах колоду и находясь в темнице, в пол­ночь, когда все покоятся особенно сладким сном, вместе с Силою воспевал славословие Богу, и ни место, ни время, ни заботы, ни склонность ко сну, ни утомление от таких трудов и ничто другое не принудило его прекратить песнопение, – то тем более мы, наслаждаясь благоденствием и дарами Божиими, должны возносить Богу благодарственные песни, чтобы, если от упоения и пресыщения войдет в нашу душу что-нибудь нечистое, псалмопением прогнать все нечистые и порочные по­желания. И как многие из богатых, намочив губку бальза­мом, вытирают ею столы, чтобы, если останется от кушаньев какое-нибудь пятно, стереть его и сделать стол чистым, так точно будем поступать и мы, вместо бальзама наполняя уста духовной мелодией, чтобы, если от пресыщения произойдет в душе какая-нибудь нечистота, смыть ее этою мелодией, и встав все вместе будем восклицать: "Ты, Господи, возвеселил меня творением Твоим, и делами рук Твоих я буду восхищаться" (Пс.91:5). К псалмопению пусть присоединится и молитва, чтобы вместе с душою нам освятить и сам дом. Подобно тому, как те, которые приводят на пиршества шутов, плясунов и непо­требных женщин, призывают туда бесов и диавола и напол­няют свои дома множеством бесчинств, – потому что отсюда происходят ссоры, блуд, прелюбодеяние и множество зол, – так те, которые призывают к себе Давида с псалтирью, чрез него призывают к себе Христа. А где Христос, туда ни один бес никогда не осмелится не только войти, но и загля­нуть; напротив, мир, любовь и все блага польются туда, как из источников. Те обращают дом свой в зрелище; а ты сделай свое жилище церковью. Подлинно, где псалом, молитва, ликование пророков и боголюбезное настроение духа поющих, – там собрание безошибочно можно назвать церковью. Даже, хотя бы ты не разумел силы слов, приучай по крайней мере уста произносить их. И язык освящается этими словами, когда они произносятся с усердием. Если мы приобретем себе такой на­вык, то уже ни по воле, ни по лености никогда не оставим этого прекрасного занятия, потому что навык будет побуждать нас даже помимо воли каждый день совершать это прекрасное служение. При таком песнопении, будет ли кто стар или мо­лод, или с грубым голосом, или совершенно незнаком с стройностью пения, в том не будет никакой вины. Здесь тре­буется целомудренная душа, бодрый ум, сердце сокрушенное, помысл твердый, совесть чистая. Если с этими качествами ты вступишь в святой хор Божий, то можешь стать на ряду с самим Давидом. Здесь не нужно ни псалтири, ни натянутых струн, ни смычка, ни искусства, и никаких орудий; но, если захочешь, можешь сделать самого себя псалтирью, умертвив члены плотские и настроив свое тело согласно с душою. Когда плоть не будет желать "противного духу" (Гал.5:17), не будет повиноваться его велениям и приводить их в исполнение на этом прекрасном и дивном пути, тогда ты составишь духов­ную мелодию. Здесь не требуется искусство, приобретаемое дол­говременным упражнением, а нужна только твердая реши­мость, и мы в самое короткое время приобретем опытность. Для этого не требуется ни особенное место, ни особенное время, но на всяком месте и во всякое время можно петь мысленно. Ходишь ли на торжище, находишься ли в путешествии, си­дишь ли в обществе друзей, везде можно возбудить душу, можно взывать и молча. Так взывал Моисей, и Бог услы­шал. Ремесленник ли ты? Сидя в мастерской и занимаясь ра­ботою, ты можешь петь. Воин ли ты, или заседаешь в суде? Можешь делать тоже самое.

3. Можно петь и без голоса, когда душа внутри издает звуки, потому что мы поем не для людей, но для Бога, Который может слышать сердца и проникать в сокровенную глубину нашей души. Об этом свидетельствует и Павел, когда гово­рит: "также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными. Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божией" (Римл.8:26,27). Так он говорит не в том смысле, будто Дух воздыхает, но в том, что духовные мужи, обладающее дарованиями Духа молясь о ближ­них и вознося прошения, делают это с сокрушением сердца и с воздыханиями. Тоже будем делать и мы, и каждый день станем обращаться к Богу с псалмопением и молитвами. Впрочем, чтобы нам не слова только произносить, но разуметь саму силу слов, изъясним начало псалма. Какое же это на­чало? "Как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже". Таково свойство любящих, – не скрывать любви в молчании, но обнаруживать ее пред ближ­ними и говорить, что они любят. Любовь по свойству своему пламенна, и душа не может терпеть, чтобы хранить ее в мол­чании. Вот почему и Павел, воодушевленный любовью, говорил Коринфянам: "уста наши отверсты к вам, Коринфяне" (2Кор. 6:11), т.е. я не могу скрывать и держать в молчании любовь, но всегда и везде, и в душе и на языке, ношу вас. Так и блаженный пророк, питая любовь к Богу и пламенея этою лю­бовью, не мог молчать, но иногда говорил: "Как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже", а иногда: "к Тебе с утра обращаюсь, возжаждала Тебя душа моя", как земля непроходимая и безводная, и пустынная (Пс.62:1,2), – так сказал другой переводчик (неизвестный, см. Ориг. Экз.). Не имея сил изобразить любовь словом, он везде ищет сравнения, чтобы, хотя таким образом показать нам свою любовь и сделать нас участниками любви. Послушаем же его и научимся любить так же.

Пусть никто не говорит мне: как могу я любить Бога, Которого не вижу? И многих мы любим, не видя их, как например: отсутствующих друзей, детей, родителей, родственников и домашних, и то, что мы не видим их, нисколько не служит препятствием, но это самое особенно и воспламеняет любовь, усиливает привязанность. Потому и Павел, говоря о Моисее, что он, оставив сокровища, богатство, царскую славу и все прочие почести египетские, решился лучше страдать с иудеями, и затем, показывая нам причину этого в том, что все это он делал для Бога, присовокупляет: "как бы видя Невидимого" (Евр.11:27). Ты не видишь Бога, но видишь созда­ние Его, видишь дела Его – небо, землю, море. А кто любит, тот, увидев произведение любимого, или обувь, или одежду, или что-нибудь другое, воспламеняется любовью. Ты не видишь Бога, но видишь Его служителей и друзей, т.е. мужей святых и имею­щих пред Ним дерзновение. Послужи же теперь им, и бу­дешь иметь не малое утешение для своей любви. И между людьми мы обыкновенно любим не только друзей своих, но и тех, кого они любят. Если кто из любимых нами скажет: я люблю такого-то, и всякое благодеяние, оказанное ему, считаю оказан­ным мне самому, то мы делаем все и стараемся всячески уго­дить этому человеку, как будто видим в нем самого люби­мого. Тоже можно делать теперь и в отношении ко Христу. Он сказал: Я люблю бедных, и если они получат какое-нибудь благодеяние, Я воздам за то, как бы Сам получить его. Бу­дем же делать все для облегчения их участи, или лучше, исто­щим на них все свое имущество, веруя, что в лице их мы питаем Бога. А что действительно, питая их, мы питаем Самого Бога, об этом, послушай, что говорит Христос: "ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был наг, и вы одели Меня" (Мф.25:35-36); и много доставляет Он нам случаев к удовлетворению нашей любви.

Любовь обыкновенно возбуждают в нас следующие три предмета: или телесная красота, или великое благодеяние, или любовь к нам другого. Каждый из этих предметов, сам по себе, может воспламенить в нас любовь. Хотя бы мы от ка­кого-нибудь человека не получали никакого благодеяния, но если слышим, что он постоянно любит нас, хвалит нас и удив­ляется нам, то и сами тотчас привязываемся к нему душою и любим его, как благодетеля. А в Боге не одно только это, но и все три совершенства можно видеть в такой высокой сте­пени, что невозможно выразить их словом. И во-первых, кра­сота этого блаженного и нетленного Существа неизъяснима, ни с чем несравненна, превосходнее всякого слова и выше вся­кого разумения. Впрочем, возлюбленный, когда ты слышишь о красоте, то не предполагай ничего телесного, но разумей неко­торую славу бестелесную и великолепие невыразимое.

4. Изображая эту славу, пророк говорит: "вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф" (Ис. 6:2,3), – от изумления, от удивления этой красоте, этой славе. И Давид, представляя эту самую красоту и восхищаясь славою этого блаженного Существа, говорит: "препояшься мечом Твоим по бедру Твоему, Сильный, Красотою Твоею и добротою Твоею" (Пс.44: 4, 5). Потому и Моисей часто выражал желание видеть Его, что был уязвлен любовью к Нему и любил эту славу. Потому и Филипп говорил: "Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас" (Ин. 14:8). Впрочем, сколько бы мы ни говорили, мы не можем представить ни малейшего, ни даже самого слабого подобия Боже­ственной красоты. Но ты желаешь, чтобы мы исчислили Его благодеяния? И их невозможно изобразить словом. Поэтому Павел говорил: "благодарение Богу за неизреченный дар Его" (2Кор. 9:15), и еще: "не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его" (1Кор.2:9); И еще: "о, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!" (Рим.11:33). А любовь, которую Он показал нам, какое слово может изоб­разить? Удивляясь ей, Иоанн говорил: "ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного" (Ин.3:16). Если же ты хочешь слышать собственные слова Его и узнать Его любовь, то послушай, что говорил Он чрез пророка: "забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя" (Ис.49:15). И как Псалмопевец гово­рит: "как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже", – так и Христос говорил: "сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих

под крылья, и вы не захотели" (Мф.23:37). И еще говорит пророк: "как отец ущедряет сынов, так Господь ущедрил боящихся Его"; и еще: "ибо сколь высоко небо над землею, (столь же великую) милость Свою утвердил Господь на боящихся Его" (Пс.102:13,11). И как пророк ищет подобия для выражения своей любви, так и Бог употребляет некоторые подобия, чтобы выразить нам любовь, какую Он по­казывает в устроении нашего спасения. Пророк приводит в пример жаждущую лань и иссохшую землю, а Бог – любовь птиц к своим птенцам, попечительность отцов, высоту неба от земли и сердоболие матерей, не потому, чтобы Он любил нас только так, как мать дитя, но потому, что, кроме этих образцов, подобий и примеров, у нас нет других сильней­ших выражений любви. А что Он любит нас не только так, как нежная мать детей, а гораздо больше, выслушай слова Его: "забудет ли женщина грудное дитя свое, то Я не забуду тебя". Этими словами Он выразил, что любовь Его к нам пламеннее вся­кой другой любви. Представь же себе все это вместе, и ты воз­будишь в себе горячую любовь, возжешь светлый пламень. Ведь и любовь к людям обыкновенно ничем так не воспламе­няется в нас, как воспоминанием о благодеяниях, которые мы получили от них. Так будем поступать и в отношении к Богу.

Представим себе, сколько Он сделал для нас – само небо, землю, море, воздух, земные растения, различные цветы, животных, пресмыкающихся, обитающих в море, в воздухе, звезды небесные, солнце, луну, вообще все видимое, молнии, по­рядок времен, преемство дня и ночи, перемены времен года. Он вдохнул в нас душу, одарил нас разумом, почтил величайшей властью; посылал ангелов, посылал пророков, наконец – Сына Своего Единородного. И затем Он продол­жает призывать тебя ко спасению и Сам и чрез Единород­ного Сына. И Павел не перестает убеждать и говорить: "от имени Христова просим: примиритесь с Богом" (2Кор.5:20). Не ограничился Бог и этим, но, взяв начаток от твоего естества, посадил Его "превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем" (Еф.1:21). Поистине, теперь благовре­менно сказать: "кто поведает могущество Господне, во всеуслышание возвестит все хвалы Его?" (Пс.105:2) И еще: "что воздам Господу за все, что Он даровал мне?" (Пс.115:3)

Действительно, что может сравниться с такою честью, когда начаток нашего рода, кото­рый столько оскорблял Бога и столько был унижен, сидит на такой высоте и обладает такою честью? И не только общие благодеяния исчисляй в уме своем, но и те, которые касаются собственно тебя, – например, как ты некогда подвергался кле­вете и избавился от обвинения, как некогда в бурную и тем­ную ночь ты попал в руки разбойников и избежал их умыслов, как ты никогда был вознагражден после понесен­ного тобою убытка, как подвергся тяжкой болезни и получил облегчение.

5. Исчисляй все благодеяния Божии, оказанные тебе в те­чение всей твоей жизни, и конечно ты найдешь их много не только в целой жизни, но и в одном дне. И если бы Бог захотел представить нам все благодеяния, которые мы, не со­знавая и не разумея, получаем от Него каждый день, то мы не могли бы и перечислить их. Сколько бесов носится в этом воздухе! Сколько противных нам сил! Если бы только Бог позволил им показать нам свои страшные и отвратительные лица, то не пришли ли бы мы в ужас, не погибли ли бы, не уничтожились ли бы? Размышляя о всем этом, равно и о гре­хах своих, которые мы совершаем сознательно или по неве­дению, – и то ведь не малое благодеяние, что Бог не каждый день наказывает нас за наши согрешения, – мы можем питать в себе любовь к Богу. В самом деле, когда ты подумаешь, сколько  каждый  день  ты грешишь, сколько каждый день получаешь благодеяний, каким пользуешься долготерпением, какою снисходительностью, когда подумаешь, что, если бы Бог каждый день наказывал, ты не прожил бы и краткого вре­мени, – по словам пророка: "если беззакония будешь усматривать, Господи, Господи, кто устоит?" (Пс.129:3), – то воздашь Ему благодарность, и не будешь роптать ни на что, случающееся с то­бою; напротив, увидишь, что если бы ты потерпел бесчи­сленное множество зол, и тогда еще не понес бы достойного наказания. При таком расположении духа ты воспламе­нишь в себе великую любовь и будешь в состоянии говорить вместе с пророком: "как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже". Здесь уместно обратить внимание на то, почему пророк привел в пример это именно животное? Лань сильно чувствует жажду и потому часто прибегает к водным источникам; а это чувство жажды происходит в ней и от природы, и от того, что она пожи­рает змей и питается их мясом. Так же поступай и ты: по­глощай умственного змея, умерщвляй грех, и ты возжаждешь любовью к Богу. Как порочная совесть делает нас нечи­стыми и ввергает в отчаяние, так тогда, когда мы умертвим свои грехи, очистим себя от пороков, мы будем в состоя­нии прозреть для духовной жажды, с великим усердием при­зывать Бога, воспламенить в себе сильнейшую любовь, и не словами только, но и самими делами воспевать этот при­пев. Не для того воспел нам псалмы блаженный муж, или лучше – благодать Духа, чтобы мы произносили одни только слова, но чтобы осуществляли их самими делами. Поэтому не думай, будто ты входишь сюда для того, чтобы только произносить слова; нет, когда ты подпеваешь этот припев, то почитай его договором между Богом и тобою. Когда ты произнес: "как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже", ты заключил с Богом договор, написал обязательство без бумаги и чернил, громогласно исповедал, что ты любишь Его больше всего, что ты не предпочитаешь Ему ничего и горишь к Нему любовью. Итак, если ты по выходе отсюда увидишь какую-нибудь красивую и бесстыдную женщину, которая станет соблазнять тебя и привлекать к своей любви, то скажи ей: я не могу следовать за тобою; я заключил дого­вор с Богом в присутствии братии, священников, учите­лей; я исповедал и обещал чрез этот припев любить Его так, "как олень стремится к источникам вод"; стра­шусь нарушить договор, и к Нему одному питаю любовь. Если на торжище ты увидишь серебро, или золотые одежды, или людей, гордо выступающих в сопровождении слуг, на златосбруйных  конях, то не обольщайся этим блеском, но опять припевай в самом себе и скажи душе своей: недавно мы пели: "как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже"; я при­ложил это изречение к себе и сделал его своим. Так не будем любить эти житейские блага, чтобы любовь к Богу оставалась в нас чистою и не ослабевала от разделения. Это богатство может доставить нам всякое другое богатство, вся­кое сокровище, всякую почесть, всякую славу, всякую знамени­тость. Будем же хранить его, и мы не станем нуждаться ни в чем другом. Если иные, предавшись постыдной любви и воспламенившись страстью к какой-нибудь красивой девице, часто, не смотря на угрозы родителей, на упреки друзей и насмешки посторонних людей, не оставляют ее, но из привязанности к ней пренебрегают и своим домом, и отцовским наследством, и славою, и добрым именем, и увещанием друзей, считал ве­ликим для себя вознаграждением за все это, когда бывают угодны своей любимице, хотя бы она была незнатна, бесчестна и какая бы ни была, то любящие Бога, как должно, могут ли когда-нибудь быть чувствительными к человеческим радостям или горестям? Нет, преданные этой любви даже не станут смотреть на блеск настоящей жизни, но будут смеяться над всяким благоденствием, презирать и всякое бедствие, привязав­шись любовью к Богу, не видя ничего другого, кроме Его одного, представляя Его везде и считая себя блаженнее всех. Хотя бы они были в бедности, хотя бы в бесчестии, хотя бы в узах, хотя бы в скорбях, хотя бы в крайних бедствиях, они будут считать себя счастливее самих царей, находя не­которое дивное услаждение среди всех своих страданий в том, что они терпят их для своего Возлюбленного.

6. Вот почему и Павел, находясь среди ежедневных смертных опасностей, в темницах, в кораблекрушениях, в пустынях, подвергаясь бичеваниям и другим бесчисленным наказаниям, радовался и веселился, ликовал и хвалился, и то говорил: "хвалимся надеждою славы Божией, и не сим только, но хвалимся и скорбями" (Рим.5:3), то опять: "ныне радуюсь в страданиях моих, и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его" (Кол.1:24); и при­том называл это благодатным даром, исповедуя и выра­жаясь так: "вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него" (Флп.1:29). Постараемся и мы иметь такое же расположение духа и будем с радостью переносить все постигающие нас бедствия. А мы будем в состоянии переносить их, если возлюбим Бога, как любил про­рок. Любовь его можно видеть не только из этого припева, но и из дальнейших его слов. Сказав: "как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже", он продолжает: "возжаждала душа моя (явиться) к Богу крепкому, живому (говоря): когда приду и явлюсь лицу Божию?" (ст. 3) Не сказал: полюбила душа моя Бога живого, или: возлюбила душа моя Бога живого, но чтобы выразить свое расположение, назвал любовь "жаждою", показывая нам два качества своей любви, и пламен­ность ее и постоянство. Как жаждущие чувствуют жажду не один день, и не два, и не три дня, но во всю свою жизнь, по­тому что природа побуждает их к тому, так точно и этот блаженный муж и все святые не один только день были в чувстве сокрушения, как многие из людей, и не два или три дня, – такое сокрушение нисколько не удивительно, – а постоянно и каждый день продолжали благоговейно любить и усиливали свою любовь. Выражая это, он и говорит: "возжаждала душа моя к Богу крепкому, живому". Здесь он хочет и объяснить при­чину своей любви, и тебе показать, как должно любить Бога. Это он показал в следующих словах: "возжаждала душа моя к Богу", присовокупив: "живому". Он как бы так взывает и убеждает всех, привязанных к вещам житейским: для чего вы безумно  обольщаетесь телами? Для чего жаждете славы? Для чего гоняетесь за удовольствиями? Ничто из всего этого не остается всегда и не живет постоянно, но все уходит и проходит, все – ничтожнее тени, обманчивее сновидений, увядает скорее весенних цветов; одно оставляет нас вме­сте с настоящей жизнью, а другое погибает еще раньше. Обла­дание этими вещами ненадежно, наслаждение непрочно, превра­щения быстры. Но в Боге нет ничего подобного. Он живет и пребывает вечно, не подвергаясь никакому ни изменению, ни превращению. Поэтому, оставив временное и скоротечное возлю­бим Вечного и Присносущего. Кто любит Его, тот не посты­дится никогда, не потеряет и не лишится любимого. Кто лю­бит богатство, тот при наступлении смерти или еще прежде смерти лишается предмета своей любви. Тоже бывает и с тем, кто любить временную славу. А красота телесная часто прохо­дит гораздо скорее, нежели названные нами предметы. Вообще все житейское кратковременно и скоротечно и, лишь только нач­нется и появится, тотчас исчезает. Но любовь к предметам духовным совсем не такова: она живет и цветет постоянно, не знает старости, не доступна ветхости, не подвержена ника­кой перемене и превращению, и не страшится безвестности бу­дущего. Кто стяжал ее, тем она и здесь приносит пользу и ограждает их со всех сторон, и по отшествии отсюда не оставляет их, но вместе с ними переходит туда и сопут­ствует им и явит их светлейшими самых звезд в тот будущий день. Это знал блаженный Давид и потому любил Бога непрестанно, и своей любви не мог скрывать внутри себя, но всяким образом старался пред слушающими обнаружить тот огонь, который пылал внутри его. Сказав: "возжаждала душа моя к Богу крепкому, живому" он присовокупляет: "когда приду и явлюсь лицу Божию?" Смотри, как он пламенеет. Смотри, как горит. Зная, что, по отшествии отсюда, узрит Бога, он тяготится замедлением, не терпит отсрочки, но обнаруживает нам здесь апостольское расположение духа. Так и апостол воздыхал о замедлении отшествия отсюда (2Кор.5:2). То же самое чувствовал и Псалмопевец, и потому говорил: "когда приду и явлюсь лицу Божию?" Если бы он был человеком простым и незнатным, жившим в уничижении и бедности, и презирал настоящую жизнь, то это было бы хотя великим делом, но не столь великим, как теперь, когда царь, на­слаждающийся всеми удовольствиями, достигший столь великой славы, одержавший тысячи побед, победивший множество вра­гов, пользующейся славою и знаменитостью повсюду, смеется над всеми этими благами, над богатством, славою и всеми удовольствиями, и пламенно стремится к благам будущим. Это – свойственно духу возвышенному; это – знак души любо-мудрой и окрыленной небесною любовью.

7. Будем же и мы подражать ему и не станем удивляться благам настоящим, чтобы удивляться будущим, или лучше – станем удивляться будущим, чтобы не удивляться настоящим. Если мы будем непрестанно помышлять о тех благах и пред­ставлять себе царство небесное, бессмертие, жизнь бесконечную, ликование с ангелами, пребывание со Христом, славу непрехо­дящую, жизнь чуждую всякой скорби; если будем помнить, что и слезы, и поношения, и злословия, и смерть, и печали, и труды, и старость, и болезни, и немощи, и бедность, и клеветы, и вдов­ство, и грех, и осуждение, и наказание, и мучение, и вообще все, что только есть в настоящей жизни печального и неприятного, не имеет места в той жизни, а напротив того там пребы­вают мир, кротость, благость, любовь, радость, слава, честь, свет и прочие блага, которых и описать словом невозможно, то ничто настоящее не прельстит нас, но и мы будем в со стоянии говорить подобно пророку: "когда приду и явлюсь лицу Божию?" А при таком расположении духа мы не впадем ни в гордость от житейского счастья, ни в уныние от несчастья, и ни зависть, ни тщеславие и ничто другое подобное не овладеет нами. Итак, будем приходить сюда не напрасно, и петь при­певы не без внимания, но брать их себе вместо жезлов и, та­ким образом, выходить отсюда. Каждый из этих стихов мо­жет внушить нам великое любомудрие, научить правой вере и принести величайшую пользу для жизни; если мы будем тща­тельно исследовать в них каждое слово, то приобретем ве­ликие блага. Поэтому не следует здесь ссылаться ни на бед­ность, ни на недосуг, ни на мешкотность. Хотя бы ты был беден и по бедности не имел Библии, или, и имея Библию, не имел свободного времени, помни только припевы из псал­мов, которые поешь здесь не однажды, не дважды или трижды, но многократно, и ты, по выходе отсюда, получишь великое уте­шение. В самом деле, смотри, какое сокровище открыл нам настоящий припев. Пусть никто не говорит мне и того, что до истолкования он не знал силы его; и до истолкования этот припев удобопонятен для всякого слушающего и сколько-ни­будь желающего понять. Если только ты приучишь себя говорить: "как олень стремится к источникам вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже. Возжаждала душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь лицу Божию?", – то и до истол­кования можешь исполниться всякого любомудрия. И не этот только, но и каждый припев может доставить нам такое же богатство. Если, например, ты скажешь: "блажен муж, боящийся Господа" (Пс.111:1) и постараешься понять, что ты говоришь, то будешь соревновать не богатому, не начальствующему, не краси­вому, не сильному, не дома великолепные имеющему, не вла­стью облеченному, не пищу в царских чертогах вкушающему и не другому кому, а тому, кто живет в благочестии, в лю­бомудрии, в страхе Божием; и будешь соревновать ему не только ради будущего его состояния, но и настоящего. Подлинно, такой человек и здесь могущественнее тех людей. Когда приключается болезнь, то и облеченный порфирою не получает никакого облегчения болезни ни от телохранителей, ни от всего великолепия, но, тогда как и домашние, и родные, и все окружают его, и на нем и под ним лежат золотые одежды, сам он лежит и горит как бы в пламени. А живущий благочестиво и боящийся Бога, хотя бы не было при нем ни отца, ни слуги, и никого другого, только обратит взоры свои к небу не многократно, но дважды или трижды, и угасит вся­кий пламень. То же можно видеть и во время несчастий и всех неожиданных обстоятельств: люди богатые и знаменитые при­ходят в смущение, а живущие в благочестии и любомудрии переносят все бестрепетно. Но еще прежде всего этого, хотя бы и не случилось никакого бедствия, совесть человека богобоязнен­ного наслаждается удовольствием более высоким и чистым, нежели душа богатого. Этот и среди внешних наслаждений чувствует себя тяжелее всех томимых голодом, припоминая себе свои беззакония и проводя жизнь с нечистой совестью, а тот, не имея даже необходимой пищи, бывает благодушнее изобилующих всякими удовольствиями, питаясь благими на­деждами и каждый день ожидая себе воздаяния за свои добрые дела. Впрочем, чтобы обширностью беседы не утомить вас, я предоставляю усерднейшим разбирать каждый припев и ис­следовать заключающийся в нем смысл, и оканчиваю здесь свою речь, предлагая любви вашей такой совет: приходите сюда не напрасно, а принимайте и храните эти припевы, как драгоценности, непрестанно размышляйте о них дома и пере­сказывайте все это друзьям и женам своим. Постигнет ли вас какое-нибудь страдание, или возбудится похоть, или гнев, или другая какая безумная страсть, припевайте их непрестанно, дабы нам и в настоящей жизни наслаждаться великим ми-ром, и в будущей жизни сподобиться вечных благ, благо­датию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава дер­жава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.



[1] Разумеется 7-я беседа "Против иудеев", сказанная в Антиохии, в сен­тябре 887-го года по Р. X. См. т. 1, стр. 726.


12. БЕСЕДА на псалом 43.

На псалом 43. Златоуст, т.5, ч.1.

БЕСЕДА

НА ПСАЛОМ 43

 

"В конец. Сынам Кореевым. В научение. Боже! Ушами нашими мы слышали и отцы наши возвестили нам о деле, какое ты сделал во дни их, во дни древние".

 

Другой переводчик говорит (неизвестный переводчик, см. Орг. Экз.): во дни бывшие прежде.

 

Третий (неизвестный, см. Орг. Экз.): бывшие в древности(ст. 1, 2).

 

1 В конец, сынов кореовых, в разум, псалом

2 Боже, ушима нашима услышахом, и отцы наши возвeстиша нам дeло, еже содeлал еси во днех их, во днех древних.

3 Рука твоя языки потреби, и насадил я еси: озлобил еси люди и изгнал еси я.

4 Не бо мечем своим наслeдиша землю, и мышца их не спасе их, но десница твоя и мышца твоя и просвeщение лица твоего, яко благоволил еси в них.

5 Ты еси сам царь мой и Бог мой, заповeдаяй спасения иаковля.

6 О тебe враги нашя избодем роги, и о имени твоем уничижим востающыя на ны.

7 Не на лук бо мой уповаю, и мечь мой не спасет мене:

8 спсл бо еси нас от стужающих нам, и ненавидящих нас посрамил еси.

9 О Бозe похвалимся весь день, и о имени твоем исповeмыся во вeк.

10 Нынe же отринул еси и посрамил еси нас, и не изыдеши, Боже, в силах наших.

11 Возвратил еси нас вспять при вразeх наших, и ненавидящии нас расхищаху себe.

12 Дал еси нас яко овцы снeди, и во языцeх разсeял ны еси.

13 Отдал еси люди твоя без цeны, и не бe множество в восклицаниих наших.

14 Положил еси нас поношение сосeдом нашым, подражнение и поругание сущым окрест нас.

15 Положил еси нас в притчу во языцeх, покиванию главы в людех.

16 Весь день срам мой предо мною есть, и студ лица моего покры мя,

17 от гласа поношающаго и оклеветающаго, от лица вражия и изгонящаго.

18 Сия вся приидоша на ны, и не забыхом тебе, и не неправдовахом в завeтe твоем,

19 и не отступи вспять сердце наше: и уклонил еси стези нашя от пути твоего,

20 яко смирил еси нас на мeстe озлобления, и прикры ны сeнь смертная.

21 Аще забыхом имя Бога нашего, и аще воздeхом руки нашя к богу чуждему,

22 не Бог ли взыщет сих? той бо вeсть тайная сердца.

23 Зане тебе ради умерщвляемся весь день, вмeнихомся яко овцы заколения.

24 Востани, вскую спиши, Господи? воскресeни, и не отрини до конца.

25 Вскую лице твое отвращаеши? забываеши нищету нашу и скорбь нашу?

26 Яко смирися в персть душа наша, прильпе земли утроба наша.

27 Воскресeни, Господи, помози нам, и избави нас имене ради твоего.

 1 В конец. Сынам Кореевым. В научение.

 2 Боже! Ушами нашими мы слышали и отцы наши возвестили нам о деле, какое ты сделал во дни их, во дни древние.

 3 Рука Твоя истребила народы, а их Ты насадил; поразил людей и изгнал их.

 4 Ибо они не мечем своим приобрели землю и не мышца их спасла их, но десница Твоя и мышца Твоя, и светлое лице Твое, ибо Ты благоволил к ним.

 5 Ты Сам Царь мой и Бог мой, дарующий спасение Иакову.

 6 Тобою поразим врагов наших, и именем Твоим уничтожим восстающих на нас.

 7 Ибо не на лук мой уповаю, и меч мой не спасет меня.

 8 Ибо Ты спас нас от притеснителей наших и ненавидящих нас посрамил.

 9 О Боге похвалимся всякий день и имя Твое будем исповедовать во век.

 10 Но ныне Ты отринул и посрамил нас, и не выходишь, Боже, с силами нашими.

 11 Обратил нас вспять пред врагами нашими, и ненавидящие нас расхищали себе:

 12 Ты отдал нас, как овец, на съедение и между язычниками рассеял нас.

 13 Отдал народ Свой даром и не было множества (народа) при восклицаниях наших.

 14 Ты отдал нас в поношение соседям нашим, на посмеяние и поругание живущим вокруг нас.

 15 Сделал нас притчей у язычников, кивают на нас головою народы.

 16 Во весь день посрамление мое - предо мною, и стыд лица моего покрыл меня,

 17 От голоса обидчика и клеветника, от лица врага и гонителя.

 18 Все сие постигло нас, но мы не забыли Тебя и не нарушили завета Твоего,

 19 И не отступило вспять сердце наше, хотя Ты уклонил стези наши от пути Твоего:

 20 Ибо смирил нас на месте злострадания, и покрыла нас тень смертная.

 21 Если бы мы забыли имя Бога нашего, и если бы простерли руки наши к богу чужому,

 22 То не взыщет ли сего Бог? Ибо Он знает тайны сердца.

 23 Но ради Тебя нас умерщвляют каждый день, считают за овец закалаемых.

 24 Восстань, почему спишь, Господи? Восстань и не отринь до конца.

 25 Почему Ты отвращаешь лице Твое? Забываешь нищету нашу и скорбь нашу?

 26 Ибо душа наша унижена до праха, утроба наша прилипла к земле.

 27 Восстань, Господи! Помоги нам и избавь нас имени ради Твоего!

 

 

Объяснение начальных слов Псалма, как пророческой песни от лица Маккавеев. – Вну­шение родителям занимать детей повествованиями о делах Божиих, научающими вере и укрепляющими надежду на получение просимого от Бога. – Истинная бедность людей, кажущихся богатыми. – О каких де­лах Божиих возвещали отцы? – Для чего при соверше­нии дел Божиих употреблялись внешние, чувственные знаки? – Предуказание на нарушение субботы в семи­дневном обхождении Израильтян вокруг Иерихон­ских стен. – Что значит: "насадил"? – Завоевание Ханаана Израильтянами было делом не оружия их, а Бога, предводительствовавшего ими. – Неизменность Божественного Существа и продолжение Его милостей своему народу. – "О Боге похвалимся всякий день". – Объясне­ние ст. 10-22. – Величие самоотверженной любви к Богу. – Молитва об избавлении вследствие крайне бед­ственного состояния и ради имени Божия.

 

1. Этот псалом, хотя произносит пророк (Давид), но произносит не от собственного лица, а от лица Макка­веев, предвозвещая и изъясняя имевшее быть в их время. Таковы пророки: они созерцают все времена, прошедшие, на­стоящие и будущие. Но необходимо наперед сказать, кто были Маккавеи, что они потерпели и что совершили, дабы яснее было содержание сказанного. Когда Антиох, прозван­ный Епифаном, напал (на иудеев), разрушил все и мно­гих из них принудил отступить от отеческих обычаев, эти Маккавеи остались непреклонными среди таких иску­шений; и когда началась жестокая война, они, не будучи в состоянии ничего сделать, скрылись. Так поступали и апостолы. Они не всегда открыто шли на опасности, но иногда и уклоня­лись, убегали и скрывались. Когда же они несколько ободрились, то, как мужественные львы, вставши из пещер и вышедши из убежищ, решились спасти не только себя самих, но и других, сколько могли; обходя отечественный город и всю страну, они собирали всех, кого находили еще в здравом состоянии, но многих и из пострадавших и развращенных обращали, убеждая возвратиться к отеческому закону. Бог чело­веколюбив, говорили они, и никогда не лишает спасения за покаяние. Возвещая это, они собрали войско из храбрых му­жей. Они сражались не за жен, детей, слуг, или за разруше­ние и порабощение отечества, но за закон и отеческие обычаи; потому предводительствовал ими Бог. Таким образом, всту­пив в борьбу и жертвуя собственной жизнью, они прогоняли врагов, надеясь не на оружие, но вместо всякого оружия находя достаточную силу в самом побуждении к борьбе. А отправ­ляясь на войну, они не прибегали к шуткам и не пели песен, как делают некоторые, и не имели при себе игроков на музыкальных инструментах, как бывает при других вой­сках, но молили всевышнего Бога быть и соратовать с ними, и простирать им руку помощи, – Бога, за Которого и вели они войну, за славу Которого и подвизались. Посмотрим же, что говорит это воинство Божие, ограждаемое духовным заступле­нием, намереваясь идти против врагов. "Боже! Ушами нашими мы слышали". Так как некоторые, из принадлежавших к их ополчению, видя многочисленность и стройность Антиохова войска, и то, как оно побеждало и овладевало всем при первом на­беге, и представляя собственную слабость и малочисленность, впали в малодушие и изнеможение, то пророк, желая ободрить их дух и внушить, что все зависит от водительства Божия и что, при Его содействии, можно и без войска одержать по­беду, под видом молитвы предлагает воинам некоторое уве­щание и наставление, и своим собеседованием с Богом воз­буждает ревность в них. А это не мало доставляло утешения. Не столько силы имели бы слова, обращенные к ним, сколько обращенные к Богу. Поэтому и далее он говорит: "ибо они не мечем своим приобрели землю и не мышца их спасла их, но десница Твоя и мышца Твоя, и светлое лице Твое, ибо Ты благоволил к ним" (ст. 4). Этим он воодушевляет тех, которые имели слабое располо­жение к подвигам и надеялись достигнуть победы человече­скими средствами. Итак, вся эта молитва есть ободрение воинам, внушающее возложить все на Бога и искать победы в надежде на Него. Почему же он не сказал просто: слышали, но: "ушами нашими мы слышали"? Разве можно слышать каким-ни­будь другим членом тела? Не излишни ли эти слова? Нет. Так люди обыкновенно поступают: когда они рассказывают что-нибудь такое, в чем сами вполне убеждены, и рассказы­вают что-нибудь важное и необычайное людям, еще не вполне убежденным, то всегда указывают на свои уши и говорят: мы слышали собственными ушами. И не в этом только случае, но и в других мы обыкновенно так же поступаем, призывая во свидетели сами чувства. Таким образом, когда ссылаются на свои уши, то делают это для уверения слушателя. Тоже мы делаем и в отношении к глазам и рукам, когда, например, говорим: мы осязали своими руками. Так и апостолы говорили: "что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши" (1Ин.1:1). Но по­смотри на добродетель Маккавеев, открывшуюся и здесь, в самом начале: претерпев столько тяжких бедствий для Бога, лишившись отечества и свободы, подвергшись опасностям, а некоторые из них сделавшись даже беглецами, скитавшимися по горам и пустыням, они не указывают теперь ни на что подобное, не говорят: мы претерпели для Тебя то и то, помоги нам; но, как бы не имея никаких прав и не полагаясь на собственные добродетели, обращаются к благодеяниям, оказан­ным от Бога предкам их. Нисколько не было бы удиви­тельно, если бы так поступили люди, не имеющие дерзновения, которых необходимость заставляет делать это; но когда те, которые могли бы сказать многое о своих добродетелях, ищут спасения не от них, а от человеколюбия Божия, которого удо­стоились и отцы их, то это – знак великого их смиренномудрия. В этом они находили и для самих себя не малое побуждение к мужеству, потому что даже одно имя Божие может прекра­тить бесчисленные войны.

2. "Отцы наши возвестили нам". Послушайте вы, которые нерадите о своих детях, позволяете им петь диавольские песни и не занимаетесь божественными повествованиями. Не таковы были древние, но они постоянно проводили жизнь в повествовании о делах Божиих, и приносили двоякую пользу. Получавшие благодеяния, воспоминая об этих благодеяниях, делались лучшими; а потомки их находили в таких пове­ствованиях не мало предметов богопознания и возбуждали в себе ревность к добродетели. Уста родителей служили для них книгою; и всякое занятие, всякая беседа сопровождалась этими повествованиями, приятнее и полезнее которых ничего не было. В самом деле, если простые рассказы о событиях, басни и вымыслы часто бывают поучительны для слушателей, то тем более эти повествования, объясняющие великую благо­детельность, силу, премудрость, промышление (Божие), вместе с удовольствием доставляли слушателю ободрение и делали его ревностнейшим. Те, которые присутствовали при событиях и воспринимали их посредством зрения, передавали их другим посредством слуха, и таким образом, слух не менее зрения способствовал к вере. Не присутствовавшие и не видев­шие веровали не менее тех, которые присутствовали и видели; и это самое служило для них не малым пособием в вере. Посмотрим же, что они возвещали, и о подобном ли (их состоянию) событии они воспоминали. Ведь кто имеет нужду в ком-нибудь и намеревается просить его, тот, на основании оказанной другим милости, может просить подобного и себе, Я разумею следующее: например, если какой-нибудь слуга просит у нас подарка и говорит, что и другой получил такой же подарок, то он представляет великое право получить и ему тоже, если только пример не окажется недостаточным по несходству, – разумею несходство или в лице или в предмете. Если получивший таков же, каков и просящий, и просимое сходно, то пример действителен; если же первый имел право на получение, а последний – нет, то нужно усилить просьбу. Впрочем, необходимо пояснить сказанное мною из Писаний. Жена хананейская, услышав: "нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам", сказала: "так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их" (Мф.15:26,27). И Павел в одном послании говорит: "если другие имеют у вас власть, не паче ли мы" (1Кор.9:12), доказывая здесь превосходством лица большее право. Также, в послании к Филимону, он гово­рит: "тобою, брат, успокоены сердца святых, посему, имея великое во Христе дерзновение приказывать тебе, что должно, по любви лучше прошу" (Флм.7-9). Здесь пример равного. Когда кто-нибудь получает первый, то он как бы отверзает дверь второму, если намеревающийся просить будет подобен ему, или станет просить того же самого. И не только от благодеяний, оказанных другим, но и от благодеяний, прежде оказанных нам самим, просьба наша часто получает силу. Так поступает и Павел, когда в послании к Филиппийцам говорит: "вы и в Фессалонику и раз и два присылали мне на нужду" (Флп.4:16). Вот почему многие, подавая что-нибудь, многим приказывают, чтобы они не говорили об этом другим, дабы милость, оказанная одному, не побудила многих просить подавшего: подавший однажды уже как бы не имеет никакой возможности уклониться от подаяния и другим. Люди дают такое приказание, конечно, потому, что они от подаяния становятся беднее; а Бог напротив возве­щает и провозглашает о том, что подает одним, чтобы и другим доставить повод также просить Его, потому что от подаяния еще более открывается Его богатство. Поэтому Павел и говорит: "богатый для всех, призывающих Его" (Рим. 10:12). Видишь ли новое свойство богатства Его? Подражай и ты такому щедролюбию. Если ты будешь таким образом издерживать сберегаемое богатство, то еще более умножишь его; а если зароешь его, то еще более уменьшишь. И удивительно ли, что так случается с предметами духовными, когда то же бывает и с вещественными? Кто, жалея пшеницу, оставит ее лежать дома и не разбросает по нивам, тот отдаст ее на съедение червям; а кто посеет, тот устроит обильную жатву.

3. Послушайте вы, которые ленитесь подавать милостыню, послушайте вы, которые уменьшаете свое богатство сбережением его. Послушайте вы, которые находитесь в положении нисколько не лучшем обогащающихся во сне. Подлинно, все настоящее нисколько не лучше сновидения. Как те, которые грезят во сне, будто они обладают богатством, хотя бы казались облада­телями царских сокровищ, с наступлением дня бывают бед­нее всех, так и тот, кто из настоящей жизни не может ничего принести туда, будет беднее всех, хотя бы здесь обла­дал всем, – потому что он богат только во сне. Поэтому, если ты хочешь показать мне человека богатого, то покажи тогда, когда наступит день, в который мы отойдем в отече­ство; а теперь я не могу отличить богатого от бедного, потому что здесь в этих вещах нет истины, а чаще – только прият­ные и благозвучные названия. Как слепых многие называют многовидящими, но предмет не соответствует имени, а напротив они-то и суть ничего не видящие, так и назва­ние богатых здесь приписывается, по моему мнению, тем, которые ничего не приобрели себе там. Кто богат здесь, о том особенно я думаю, что он беден, потому что, если бы он не был очень бед­ным, то не был бы очень богатым. Как слепого, если бы он не был совершенно слепым, не называли бы многовидящим, так точно нужно рассуждать и здесь. Итак, оставив обольститель­ные названия, будем искать истинных вещей. Вещи состоят не в названиях, но от свойств вещей происходят названия, сообразные с их качествами. Такого-то называют богатым; но на самом деле он не богат. Как не богат, когда у него много и серебра, и золота, и драгоценных камней, и золотых одежд, и все прочее у него в изобилии? Не богат потому, что не золото, не одежды, не деньги, но милостыня делает че­ловека богатым. А все это – трава, хворост и солома. Какая, скажи мне, одежда может там прикрыть того, кто будет стоять нагим пред страшным судилищем? Страшась этого, и Павел говорит: "только бы нам и одетым не оказаться нагими" (2Кор. 5:3). Какие деньги могут выкупить того, кто находится в такой опасности? Какие слуги могут защитить обреченного на такое наказание господина? Какие дома? Какие драгоценные камни? Какие бани могут смыть нечистоту, происходящую от грехов? Доколе вы будете обольщать себя? Доколе вы будете взирать не на истину вещей, а увлекаться сновидениями, тогда как суд уже близок и при дверях? Впрочем, обратимся к нашему предмету. "Отцы наши возвестили нам о деле, какое ты

сделал во дни их, во дни древние". Можно разуметь это изречение и в отношении к нам, в переносном смысле. Если им возвестили отцы, то и нам божественная благодать, наитием Духа, даро­вала подобное тому, что познали они. Как же можно разуметь эти слова в переносном смысле? Относя их к действиям новой благодати, – к тому, что мы возведены на небо, что мы удостоились царства, что Бог сделался человеком, разрушив средостение ограды. Но обратимся к повествованию. "О деле, какое ты сделал во дни их, во дни древние". Пророк воспоминает о некоторых древних событиях, говорит о древних делах. Почему же он не воспоминает о чем-нибудь новом и недав­нем? Потому, что о недавнем мы по справедливости рассказы­ваем людям и этим убеждаем их, так как у них слабая память; но Богу все одинаково известно, как древнее, так и новое. "Ты, Господи", говорит Псалмопевец, "узнал все последнее и первое" (Пс.138:4). Для Него нет никакого различия, скажет ли кто о древнем событии, или о новом, только бы это соответствовало предмету. О каком же древнем событии хочет сказать пророк? Послушаем. "Рука Твоя", гово­рит он, "истребила народы, а их Ты насадил; поразил людей и изгнал их" (ст. 3). Знаете ли, о какой говорит он войне, о какой победе, о каком трофее, или еще имеете нужду в на­шем объяснении? Многие, я думаю, уже поняли сказанное; но для незнающих необходимо и нам прибавить нечто. О каких же трофеях воспоминает он? О каких делах? О тех, которые были в Египте, в пустыне, в земле обетованной, а особенно о бывших при самом обетовании. Не те, которые вышли из Египта, достигли Палестины: все те пали в пустыне. Когда же потомки их, воспитанные в пустыне, вступили в Пале­стину, то они, говорит, не нуждались в оружии, но одними кликами своими брали города; перешедши Иордан, первый встре­тившийся им город Иерихон они разрушили, так сказать, более ликуя, нежели воюя. Взявши оружие, они вышли, как бы не на битву, но на празднество и ликование, облекшись оружием более для украшения, нежели для обороны, и, надевши священ­ные одежды, с предшествовавшими войску левитами, окружили стену города (Иис. Нав. гл.5). Нужно было видеть это дивное и необыкновенное зрелище, как столько тысяч воинов шли в стройном порядке с великой тишиною и благочинием, как будто бы не было никакого врага, и согласными звуками труб совершали все. Да устыдятся те, которые производят шум в церкви. Если там, где звучали трубы, было такое благочиние, то какое прощение могут получить те, которые своим шумом препятствуют слушать там, где говорит сам Бог? Но почему, скажешь, пророк не упомянул о вышедших из Египта? Потому, что они все пали; потому, что они подверглись наказанию. А за что они все погибли? За то, что тяжко согре­шили. Притом чрез это Бог устроил и то, чтобы имевшие занять Палестину не видали египетских зол, суеверия и всякого нечестия, и не имели никого учителем этого нечестия. Они были так привязаны, так пленены обычаями египтян, что даже в пустыне после стольких чудес не очистились от остатков заблуждения. А если бы еще они взяли себе в учителей хана­неев, которые были хуже египтян, то до чего не дошло бы их нечестие? Поэтому Бог и удержал евреев в пустыне до тех пор, пока родившиеся от них потомки не достигли возмужалости.

4. Это мы говорим не сами от себя, но заимствуя из Писаний. Так чрез пророка Иезекииля Бог укоряет евреев за то, что они не слушали Его, когда Он вывел их в пустыню и многократно беседовал с ними (Иез.20:13-15). Но для чего Он повелел им взять оружие, когда они должны были приступить к Иерихону? Кажется, было бы удивительнее, если бы они сделали это без оружия. Вообще, когда в таких случаях Он повелевал делать что-нибудь человеческое и брать в помощь что-нибудь чувственное, то это делал по сни­схождению к их немощи. Что могло сделать их вооружение для разрушения стены? Что – звук труб? Если бы им пред­стояло нападение на людей, то можно было бы придавать неко­торое значение и оружию; но когда надлежало разрушить стену, то для чего они облекаются в оружие? Также при Гедеоне взя­тые на войну были таковы же, как и не взятые, потому что они все были на виду (Суд. гл.7). Для чего же это делается? Для того, чтобы привести к вере тех, которым даются такие повеления. Душу, прилепившуюся к телу, никогда не видавшую ничего бестелесного и погрязшую в чувственность, надлежало возводить к невидимому посред­ством видимого. Потому и пророкам в беседе о Боге нужно было упоминать человеческие члены, не потому, чтобы они пред­ставляли нетленное Существо под видом этих членов, но чтобы душу, преданную чувственности, посредством человече­ского научить предметам вышечеловеческим. Так как бо­жественная деятельность есть нечто мыслимое, то, дабы тогдаш­ние люди не остались в неверии, Бог присовокупляет и нечто чувственное. Если бы Он сказал им: в семь дней город разрушится, между тем как вы будете оставаться в покое и ничего не делать, то, может быть, многие не поверили бы; те­перь же Он прилагает эти повеления, как бы некоторую опору для ума человеческого. А чтобы вы не подумали, будто сказанное есть только догадка, я хочу рассказать вам одно древнее событие, доказывающее справедливость слов моих. Был некто Нееман Сириянин. Этот человек, подвергшись проказе и стыдясь такой болезни, как бы находясь в вели­чайшей опасности, отправляется в Палестину, – будем кратко рассказывать, – желая получить исцеление болезни от пророка (Елисея). Прибыв туда и став у дверей этого мужа, он звал к себе целителя; тот, хотя выслушал его, но не вышел, а послал к нему повеление – омыться в реке Иордане. Так как повеление было легкое, заключало в себе много чувствен­ного и не требовало глубокого размышления, то Нееман не по­верил, но что сказал? "Вот, я думал", сказал он, "что он выйдет, станет и призовет имя Господа Бога своего, и возложит руку свою на то место и снимет проказу" (4Цар.5:11). Видишь ли, как душа его нуждалась в каком-нибудь чувственном знаке? Думать, что повеления це­лителя недостаточно, а нужна еще рука его, это – следствие не­мощи исцеляемого. Здесь мы находим разрешение и на многое другое. Потому и Христос не всегда исцелял словом, но и рукою; Он возлагал руку на уста и на язык, и таким образом исцелял приходящих, хотя иногда одним сло­вом, а иногда хотением совершал все. Почему же Он делал это? По немощи приходящих. А чтобы ты был уве­рен, что это делалось по их немощи, Он хвалил тех, которые не имели нужды в таких действиях. "Истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры" (Мф.8:10), сказал Он, когда сотник не приглашал Его идти в дом свой и говорил, что достаточно одного Его повеления. По­тому и для Езекии ничего такого не было сделано, а дано одно только предсказание и ничего человеческого не прибав­лено (4Цар.19:7). Но ревновавшему жену свою было назна­чаемо некоторое чувственное действие (Числ. гл. 5). Если ты хочешь принимать это в переносном смысле, – потому что "все это", говорит апостол, "происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков" (1Кор.10:11), – то представь превосходных учителей Церкви, употребляющих слово вместо трубы и разрушающих стены противников, и народы вооруженные всеоружием Иисусовым. А седмиричное число дней предуказывает нам разрушение (покоя) субботы, потому что прежде не были предписаны такие заповеди закона. Поэтому о жертвах Бог говорит: "когда вы приходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои" (Ис.1:12)? Еще: "священные мяса не помогут тебе, когда, делая зло, ты радуешься" (Иер.11:15)? Еще: "приносили ли вы Мне жертвы и хлебные дары в пустыне в течение сорока лет, дом Израилев" (Ам.5:25)? Еще: "для чего Мне ладан, который идет из Савы, и благовонный тростник из дальней страны" (Иер.6:20)? Еще: "жертвы и приношения Ты не восхотел" (Пс.39:7). Еще: "неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа" (1Цар.15:22)? Еще: "если бы Ты восхотел жертвы, я дал бы" (Пс.50:18). И еще: "послушание лучше жертвы" (1Цар.15:22). Также отвергая праздники, Бог говорит: "ненавижу, отвергаю праздники ваши, удали от Меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать" (Ам.5:21,23). Еще: "новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их" (Ис.1:14). И еще: "таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою" (58:5). И Иезекииль говорит: "и попустил им учреждения недобрые и постановления, от которых они не могли быть живы" (Иез.20:25).

Так и здесь разрушается (покой) субботы. А почему Бог говорит: кто изыска сия из рук ваших, – это решить предоставляю вам; разрешить же подоб­ные вопросы вы будете в состоянии тогда, когда будете вести чистую жизнь.

5. Если Корнилия, за превосходную жизнь, Бог призвал к познанию неизреченных таин, и евнуху за усердное чтение даровал и разумение читанного, то тем более вас, уже при­нявших веру, если вы покажите правую жизнь, Он научит яснейшим образом. Как нечистая жизнь препятствует по­знанию истин, – "не мог", говорит Павел, "говорить с вами, как с духовными, если между вами зависть, споры и разногласия" (1Кор.3:1,2), и Исаия го­ворит: "хотят знать пути Мои, как бы народ, поступающий праведно" (Ис.58:2), – так чистая жизнь и тщательное искание ру­ководят к их познанию. "Ищите", говорит Господь, "и найдете" (Лк.11:9). Тоже доказывает и притча о просящем хлебов у друга, уже спавшего (Лк.11:5-8). Потому и Соломон, про­сивший духовного, получил и то, чего не просил (3Цар.3:11). Когда же соединятся и усердие, и прошение о духовном, и ж