Переселил Бог праведного Авраама от сродников его и от всех ему своих; терпит он бедствия на чужой стороне и с упованием ждет исполнения обетования. Великое налагается на патриарха испытание, которым и доказана твердость его пред Богом. Много проходит времени; юность увяла наконец как цвет; старость при дверях; природа, преклоняясь к дряхлости и терпя свойственное ей, изнемогла; и в нем и в супруге его угасли от старости и крепость и сила к чадородию; у обоих тела, с утратою их юности, стали согбены по закону естества. Но сильна была в них надежда на Бога. Не только она не старела, но даже была она непреодолима.
По сему-то сверх упования Авраам родил Исаака, который во всем прообразовал собою Владыку. Ибо не делом было естества, чтоб мертвая утроба зачала, и сухие сосцы снабжали млеком Исаака; не делом было также естества, что Дева Мария зачала без мужа и без растления родила Спасителя вселенной. Господь Сарру в старости соделал матерью, а Марию по рождении показал Девою. Ангел говорил патриарху в сени его: в сие время будет Сарре сын (Быт.18:14). Ангел в Вифлееме сказал Марии: се родит сына благодатная (Лк.1:28.31). Рассмеялась Сарра, видя свое неплодство, смотря на омертвение, не поверя слову. Как этому быть, говорит она, когда я и Авраам не способны уже к плодоношению? Недоумевала и Мария, видя свое девство и печати его храня нерушимыми: како будет сие мне, которая мужа не знаю (35)? Ибо обетование было странно для естества. Но сверх упования Сарре Давший Исаака, от Девы сам родился по плоти. Обрадованы были Сарра и Авраам, когда родился Исаак, как сказал Бог; обрадованы были Мария и Иосиф, когда родился Иисус, как сказал Гавриил; обильно текли в уста Исааку источники млека у заматоревшей летами; обильно сосцы Девы источали млеко Питающему все концы мира. Кто сказал бы Аврааму, что Сарра в старости млеком питает сына? восклицала неплодная (Быт.21:7). Кто сказал бы людям, что я, дева, и родила, и питаю млеком? говорила Мария. Не ради Исаака смеялась Сарра, ни ради Того, Кто родился от Марии. И как Иоанн взыгранием, так Сарра смехом, выразили радость. Младенец возрастал, приходя в цветущий возраст юношей; был строен и прекрасен, с лепотою тела ежедневно приумножая в себе и доблести душевные, приводил в восхищение родителей. Подражайте сему вы, у кого есть дети. Как восхищается отец, видя юного сына, и как радуется, примечая, что отрок успевает или прилежен к наукам!
Но когда Авраам, видя сие, радовался, наложено него искушение и тяжкое испытание, чтобы соделалось явным, чему дает он более силы, - естественной ли склонности, или любви к Богу? Пересказывая о сем болезненном искушении, прихожу я, возлюбленные, в трепет и ужас. Бог снова беседует с Авраамом и призывает его по имени, говоря: пойми единородного сына твоего Исаака, егоже возлюбил еси, и сам вознеси его в жертву на едину от гор, ихже ти реку (Быт.22:2). И когда Бог начал ему говорить: Аврааме, Аврааме, с готовностью повиновался он, ожидая более милостивого усугубления благодати, без сомнения пребывая в том чаянии, что или сочетает его браком, или устроит брачный чертог ему; а чрез сие придет к своему концу благословение о семени и умножении рода, как было дано обетование. Но обратим внимание на продолжение слова: пойми единородного, возлюбленнаго сына твоего. Видишь ли, какие острия имеет у себя слово, как уязвляет оно отца, какой возжигает пламень в естестве, как возбуждает нежную отеческую любовь к сыну, называя его вместе и единородным и возлюбленным, чтобы от подобных наименований воскипевшая к сыну любовь искусила силу воли? и вознеси его со всесожжением на едину от гор, ихже ти покажу.
Что ощутили вы, выслушав это? Как не лишились чувств при сем повествовании вы, которые сами отцы и по природе ясно знаете нежную привязанность к детям? Вам известно, очень известно, как отеческий слух принимает повеление убить единородного сына. Кто не ужаснулся бы при такой речи? Кто не отвратил бы тотчас лица? Кто при сем повелении не пожелал бы лучше умереть, нежели принять слово? Или кто не стал бы ему прекословить, в защитники своего дела призвав самую природу? "Почему повелел быть сему, Владыка? Для чего изрек Ты сие страшное слово? Для того ли восхотел сделать меня отцом, чтоб внезапно сделать детоубийцею? Для того ли дал вкусить мне сладкого дара, чтобы показать из меня притчу всему миру? Своими руками предам я закланию отрока? Родною кровью осквернив десницу, сделаюсь детоубийцей? Ужели так повелеваешь сие, и столько услаждаешься подобными жертвами? Приказываешь убить любезнейшего сына, который, как ожидал я, предаст погребению меня с Саррою? Такой ли, скажи мне, сооружу ему брачный чертог? Такое ли приготовлю брачное веселие? И возжгу для него не брачный светильник, не свет радостей, но погребальный огонь? Так ли я увенчаю себя? Так ли устрою брачное ложе и окружу его ликами поющих? Так ли буду, как сказал Ты, отцом народов, не удостоившись иметь и одного сына?"
Но праведник не возразил ничего сему подобного; напротив того, пребыв покорным, воспламенил любовь сильнее огня, соделал приверженность свою острее меча. Ею рассек узы естества, как нечто земное совлек с себя, и оставил бремя сострадательных влечений сердца, с готовностью предал всего себя и внял повелению заклать сына. Но ничего не сказал и не сообщил о сем супруге, поступив в этом с великою для себя пользою. Ибо рассудил, что женщина в совете и не заслуживает вероятия и не доставит ему пользы; потому что нимало не помогло, а даже повредило Адаму, когда допустил он к совету Еву. Посему, чтобы Сарра не подверглась какой женской немощи, и сетуя, как свойственно матери, не уменьшила в нем силы и чистоты любви его к Богу, потщился утаить от нее. Ибо с какими бы плачевными жалобами обратилась Сарра и к самому сыну и к отцу его? На что не отважилась бы, видя, что сына ее насильно влекут на заклание? Не привлекла ли бы его к себе, обвившись около его выи, и крепко сжимая его в своих объятиях? Чего не наговорила бы она Аврааму, и как скорбно стала бы вопиять, сетуя: "Пощади, пощади природу; пощади, пощади, Авраам, сына; не будь поводом миру к худой о тебе повести. Единородный у меня сын, он у меня первый, он же первый и последний, в болезнях рожденный Исаак. Не ссекай единого грозда, который плодоносили мы, когда уже по времени не походили на плодовидную лозу. Не пожинай немилосердым серпом единого класа, который произращен нами во время нашего омертвения; не сокрушай жезла, на который опираемся; не преломляй ветви, на которой покоимся; не ослепляй ока, которое приобрели себе мы двое; не уничтожай памяти нашей в поднебесной. Не закалай подобно овце того агнца, которого имеем у себя; не похищай нашей радости и не наполняй дней наших плачем. На кого будем смотреть после него за трапезой? Кто наименует меня матерью? Кто прислужит нашей старости? Кто оплачет нас умерших? Кто тело наше покроет землею во гробе? Кто сохранит наконец память безчадных? Посмотри на красоту юноши, на этот цвет юности; и во враге видя сие, конечно, ты сжалился бы. Он дан мне, как плод долговременной молитвы; он остался, как ветвь на отрождение дерева; он останок рода, он подпора старости, он единственная надежда нашей безнадежности. Если хочешь вонзить нож в гортань возлюбленному, то умертви прежде меня: сим окажешь мне величайшую милость; пусть будут у нас общая могила и один общий надгробный памятник: пусть один и тот же прах покроет тела обоих; пусть общая смерть постигнет неплодную и рожденного ею; пусть один общий столп будет поведывать страдания обоих; и глаза Сарры не видят ни Авраама детоубийцы, ни Исаака, убиваемого отцовыми руками".
Так и подобно сему стала бы поступать Сарра, если бы узнала, что возлюбленный ее будет предан закланию. Потому-то Авраам ничего не сказал ей о сем, чтобы не попрепятствовала ему в предстоящем деле. Возложил он на сына полена дров, потому что и Спаситель нес крест. За Исааком, идущим на заклание, следовали осел и рабы его. И Христос, когда шествовал на страдание, воссел на жребя, прознаменуя тем призвание язычников; следовали же за Ним ученики Его держа в руках победные знамения и восклицая: Осанна! Исаак нес дрова, восходил на гору, чтоб там быть закланным подобно невинному агнцу: и Спаситель, неся крест, шел на лобное место, чтобы там подобно агнцу быть закланным за нас. Созерцая мысленно нож [1], представляй себе копье [2]; представляя жертвенник, имей в мыслях лобное место; видя дрова, представляй крест; взирая на огонь, помышляй о любви. Воззри на овча, держимое двумя рогама в саде, называемом Савек (Быт.22:13); воззри и на Христа, Божия агнца, двумя руками держимого на кресте. Сад Савек толкуется отпущение (потому что старцева сына освободил от заклания), прознаменуя крест, которым отпущены миру грехи его и дарована жизнь. Овен, повисший в саде Савек, таинственно избавил одного Исаака, Агнец же Божий, вися на кресте, спас мир от смерти и ада. Восходя на гору для принятия смерти, Исаак разлучен был с своими отроками; разлучен был и Христос с своими учениками, когда шел на заклание за нас. Праведный Авраам оставил отроков, чтобы не стал кто из них препятствием к священнодействию, и взяв Исаака, один одного возводит, неся с собою огонь, нож и дрова.
Что же Исаак? Сладчайшим голосом взывает и говорит: скажи, отче, се огнь и дрова, где есть овча, еже во всесожжение (22:7)? Еще голос сына пронзает отеческое сердце; еще новое страшное искушение предстояло Аврааму; еще постигло праведника новое испытание, которое не меньше и не человеколюбивее первого. И как было не прослезиться и не придти в ужас Аврааму, у которого уже не оставалось ожидания услышать, что назовут его отцом? Но он не сказал ничего горестного, не вымолвил ничего плачевного; с бестрепетной душой, с непоколебимым помыслом внял сладчайшему гласу сына, и дал ему ответ, и простер к нему слово: Бог узрит, чадо, овча в жертву (8). Сказал же это Авраам, или в ободрение сыну, или пророчествуя о будущем. Когда же достигли со тщанием назначенного места, созидает возвышение, строит жертвенник, приготовляет нож, и дрова и огонь кладет отец для сына; потом касается отец и сына, и природа не оказывает сопротивления, чтоб возбранить тому. Исаак предал себя отцу, делать с ним, что хочет. Кому прежде подивлюсь, или пред кем приду в изумление! Как соплету венец похвал тому, кто из любви и приверженности к Богу возлагает руки на возлюбленного, или тому, кто даже до смерти послушен отцу, и приемлет от него чудное заклание? Один стал выше естества, предпочтя Божию заповедь естественному влечению; другой послушен был отцу даже до смерти, зная, что огорчить отца хуже смерти.
Потом Авраам берет связанного сына, и рука его не цепенеет, мысль не изумевает. Сколько раз ни смотрел я на изображения сего отрока, никогда не мог пройти без слез; искусство, действуя на зрение, производило во мне ясное представление сего события. Близ жертвенника лежит Исаак, припав пред отцом на колено, с загнутыми назад руками; Авраам сзади попирает его ногу; потом одною рукою отведя к себе волосы сына, наклоняется к нему и смотрит в лице Исааку, который жалобно устремляет на него взор и ждет удара. Правая рука у Авраама вооружена ножом и заносится на заклание; отец уже касается тела; острие ножа уже у гортани; остается вонзить нож в ее внутренность. И в это время слышится свыше голос, которым стремление руки, удержано, и дело воспрещено: Аврааме, Аврааме, говорит голос, да не возложиши руки на Исаака, ниже да сотвориши зло сыну твоему; ныне бо истинно познах, яко боишися Бога, и не пощадел еси возлюбленнаго твоего Мене ради (11:12). Вот овен связан в саду Савек, возьми его, продолжает голос, и принеси вместо Исаака, в удостоверение тебе, что принял я жертву - твое горячее произволение. Удивились Ангелы, начала и власти, престолы, господства и все воинства, изумились небеса, солнце и луна и сонмы звезд при сем необычайном зрелище. А Бог удовлетворился одним произволением по истине вернейшего и святого Авраама, и сказал ему: благословя благословлю и умножая умножу семя твое на земли, яко звезды небесныя (17); потому что с готовностью послушал ты гласа Моего и поспешил исполнить повеление Мое. И дал Бог вместо отрока овча от камня для совершения жертвы. Ибо не услаждается Бог мертвою жертвою, приносимою ему в курении и дыме, но требует от нас жертвы живой, святой, благоугодной, словесного служения, как всех увещевает Апостол (Рим.12:1), ясно зная, что сие благоугодно Богу. И Аврааму повелел Бог принести в жертву сына не потому, что хотел сделать его детоубийцею, но чтобы всем живущим в мире показать, как сильно Авраам любил Бога и для Него не пощадил Исаака, хотя и единородный был он сын у Авраама. Посему-то Бог Аврааму, как другу, показал великую и необычайную тайну. Ибо чрез жертву Авраам стал иереем, а по прообразованию сделал его Бог пророком. И открыл ему всевышний Бог, что и сам Он даст за мир Единородного Сына, чтоб Бог, вочеловечившись, спас род человеческий от заблуждения. Ибо сие назнаменовал, дав овна из Савека для принесения в жертву вместо Исаака. Поелику в последствии явились маловерные люди, которым трудно стало поверить рождению святой Девы, по невозможности, чтоб, не коснувшись мужеского ложа, могла она чревоносить сына: то посему и Бог произвел овна от камня, чтобы необычайное стало удоприемлемым для веры, потому что немедленно совершается всякое повеление воли самого Божества. Как там словом произведено овча, так в Деве Слово стало плотию. И как овча было привязано в саду, так и Единородный пригвожден ко кресту. Посему-то Исаия взывал, говоря: яко овча на заколение ведеся безгласен (Ис.53:7). А также Господь сказал Иудеям: Авраам отец ваш вожделевал видети день Мой, и виде и возрадовася; то есть, видел день страдания в образе Исаака на горе святой.
Благословен Бог, Который в святых Писаниях прообразовал нам все служащее ко спасению, и, пришед, исполнил слова Пророков, и во славе восшел ко Отцу Своему, чтобы на всяком месте поклонялись мы Отцу с Сыном и Духом во веки! Аминь.
Примечания:
1. То есть, подъятый Авраамом на Исаака.
2. То есть, которым прободены Христовы ребра.
© Онлайн библиотека сайта Православие и мир, 2011–2024
