Жизнь блаженного Аврамия и племянницы его Марии

По сл. пер. Ч. I. Сл. 49. Память преподобного отца Аврамия и блаженной Марии совершается Церковью в 29 день октября месяца

Хочу вам, братия мои, рассказать прекрасную и совершенную жизнь чудного мужа, которую и начал и совершил он со славою. Но боюсь представить это чудное и ясное свидетельство, изображающее боголюбивую его добродетель. Ибо вот житие мужа прекрасно и совершенно; а я немощен и неучен. Изображение добродетели светло и чудно, а краски мрачны и страшны. Впрочем, хотя немощен я и неучен, однако ж буду говорить; хотя не постигаю вполне совершенства, однако ж, и не имея достаточных сил описать все, поведаю, что могу, о жизни второго Авраама, того самого, который был в наши времена, и на земле проводил житие ангельское и небесное, приобрел терпение подобное адаманту, и сподобился пренебесной благодати; потому что в юности своей очистил себя, чтоб стать храмом Святого Духа, и уготовал из себя сосуд святый, чтоб вселился в нем призвавший его Бог.

Итак сей блаженный имел родителей весьма богатых. Они любили его не в меру для естества человеческого, и с детства обручили, в ожидании возвести в чины. Но не так восхотел сам он; с юного же возраста проводил время в церквах, в сладость слушал Божественные Писания и усердно изучал их. Родители принуждали его вступить в брак; но не того хотелось ему. Однако же, после многократных их требований, согласился он на сие из великого к ним уважения. Но когда в седьмой день совершался брак, и он с невестою сидел на брачном ложе, внезапно, подобно некоему свету, воссияла в сердце его благодать. Оставил он ложе и вышел из дому; свет благодати служил для него вождем; ему-то последуя, оставил он город, и в расстоянии двух миль нашедши пустую келлию, вошел в нее и поселился в ней с великою радостью, и в веселии сердца своего прославлял Бога. Ужас объял родителей его и родных их после этого. Всюду ходили они и искали блаженного. По прошествии же семнадцати дней нашли его в келлии молящимся Богу, и увидев его, удивились. Но блаженный сказал им: "Чему дивитесь? Прославьте лучше Бога, человеколюбца, избавившего меня из тины беззаконий моих, и помолитесь о мне, чтоб до конца носить мне иго, которое Господь сподобил меня недостойного принять на себя, и чтоб, пожив благоугодно Господу, исполнить на себе волю Его". И они сказали ему в ответ: "аминь". А он умолял их - не часто беспокоить его. И заградив дверь, заключился в келлии, оставив одно небольшое окно, в которое принимал пищу.

Ум его озарился благодатью, и преуспевал он в совершеннейшем житии своем, приобрел великое воздержание, неусыпность и слезы, смиренномудрие и любовь. Молва о нем разнеслась повсюду, и все, слыша, приходили к нему видеть его и вместе получить от него пользу; потому что дано ему было слово премудрости и разумения. И этот слух и эта молва о нем была как бы светозарным светилом для родителей его. Скончались же родители его чрез десять лет по отречении его от мира, оставив ему имение и много золота. Но он упросил одного искреннего друга своего раздать это бедным и сиротам, чтоб самому не иметь препятствия к упражнению в молитвах; и сделав это, жил беспечально. Ибо о том было попечение у блаженного, чтоб ум его не связан был ничем дольним; и потому ничего не имел он у себя на земле, кроме одного хитона и власяницы, которые носил; да еще была у него чашка, из которой вкушал пищу. Но при всем этом приобрел он крайнее смиренномудрие и равную ко всем любовь: богатого не предпочитал бедному, начальника - подчиненному, но всех равно уважал, не смотрел на лице человека, никому никогда не делал смелых выговоров, но слово его, при любви и кротости, растворено было солью. Ибо приходил ли кто когда в сытость от сладости слова его, слыша превосходный ответ его? Или мог ли кто когда достаточно насмотреться на почтенное и ангелоподобное лице его? Но во все время своего подвижничества, со всяким усердием подвизавшись более пятидесяти лет, не изменял он правила; по безмерному усердию и по любви, какую имел ко Христу, все сие время казалось ему как бы немногими днями, и вся подвижническая жизнь не удовлетворяла его.

В окрестностях города находилось весьма большое селение, в котором все жители, от малого до большого, были язычники. Никто не мог обратить их. И хотя тамошним епископом поставляемы были многие пресвитеры и диаконы; однако ж ни один не был в состоянии отвратить их от идольского безумия, но все удалялись без успеха, не имея сил переносить тесноту воздвигаемого на них гонения. Не раз и не дважды приходило к ним множество монахов; но и они не более успели в их обращении. В один же день епископ сидел с своим причтом и, вспомнив о блаженном, сказал бывшим при нем: "не знаю подобного совершенного мужа, который бы в мое время для всякого благого дела столько же, как господин Аврамий, украшен был всеми добродетелями, какие любит Бог". Клирики сказали ему в ответ: "действительно, Христов он раб и совершенный подвижник". Епископ же продолжал говорить им: "намереваюсь рукоположить его в языческое селение; потому что терпением своим и любовью в состоянии он будет обратить жителей к Богу". И востав немедленно, вместе с причтом приходит к Аврамию. Когда взошли и приветствовали его, епископ начал говорить ему о селении и просить его, чтоб шел туда. Аврамий, выслушав это, весьма опечалился и говорит епископу: "позволь мне, отец, оплакивать беззакония свои; потому что не совершен и немощен я для такого дела". Епископ опять стал говорить ему: "силен ты благодатью Христовою; не поленись исполнить сие послушание". Блаженный говорил в ответ: "умоляю твое преподобие, помилуй несовершенство мое, и позволь мне оплакивать бедствия свои". Епископ говорит ему: "вот, все ты оставил, возненавидел мир и все, что в мире, распял себя самого; однако же, все это совершив, не имеешь послушания". Услышав же это, Аврамий заплакал и сказал: "кто я, мертвый пес, и что такое жизнь моя, что так подумал ты о мне?" Но епископ говорил ему: "вот, сидя здесь, спасаешь ты себя одного; а там по благодати Божией многих можешь спасти и обратить к Богу. Посему разочти сам в себе, которая награда больше, та или эта, себя ли одного спасти, или вместе с собою спасти и многих других?" Блаженный же продолжая плакать, сказал: "воля Господня да будет! но ради послушания иду". И выведя его из келлии, взял с собою в город; и епископ, рукоположив его, отослал с радостью в сопровождении причта. Блаженный же дорогою молился Богу, говоря: "видишь немощь мою, Человеколюбивый и Благий, и пошли благодать Твою и помощь мне, чтоб прославлялось имя Твое святое".

Пришедши в селение, увидел он, что жители одержимы безумием идолослужения, и воздохнув заплакал; возведши же очи свои на небо, сказал: "Ты, единый милосердый, единый человеколюбивый, не презри дела рук Твоих!" И с поспешностью послал в город к искреннему другу своему, чтоб выслал ему остатки имения. Получив же это, в несколько дней построил церковь и принес в ней молитву Богу, со многими слезами взывая и говоря: "Господи, собери рассеянных людей Твоих, и введи их в сей храм Твой, и просвети очи ума их к познанию Тебя единого истинного Бога". И совершив молитву, вышел из церкви, и вступив в языческий храм, ниспроверг мерзости, и жертвенники их разорил. Жители, увидев это, как дикие звери бросились на него и бичами выгнали его из селения. Но он воротился и пришел на свое место, и войдя в церковь, с плачем и сетованием молил о них Бога, чтоб спаслись. Когда же наступило утро, жители, пришедши, нашли его молящегося и ужаснулись от изумления. Каждый день приходили они в церковь не молиться, но смотреть на красоту здания и на украшения в оном. Блаженный начал умолять их, чтоб познали истинного Бога; а они били его палками, как бездушный камень и, подумав, что уже умер, оставили почти полумертвого и удалились. В полночь пришел он в себя и, крепко воздохнув, заплакал и сказал: "почему, Владыка, презрел Ты смирение мое? Почему отвращаешь от меня лице Свое? Почему отвергаешь душу мою и оставляешь без внимания дела рук Своих? Ныне, человеколюбивый Владыка, воззри на рабов Твоих, и дай им познать Тебя, потому что нет Бога, кроме Тебя". По молитве он встал, пошел в селение, взошел в церковь, стал и начал петь. По наступлении дня, жители снова пришли, увидели его, поражены были ужасом и, предавшись неистовству, эти жестокие, бесчеловечные, не имеющие никакой жалости люди стали немилосердо мучить его и, наложив опять на него веревку, извлекли из селения, как и в предшествовавши день.

Но все это терпя, как адамант, до трех лет пребывал Аврамий в этих великих скорбях и нуждах, был бит, оскорбляем, влачим, притесняем, переносил голод и жажду. И при всем, что ни было с ним, не возненавидел он жителей, не имел на них негодования, но исполнялся к ним большею и большею любовью, и своею скромностью утишал гнев их, пылавший подобно горящему костру.

Когда ругались они над ним, он, умоляя, увещевая, лаская упрашивал старцев как отцев, молодых как братьев, детей как чад.

В один день все жители селения, от малого до большого, собравшись вместе, с удивлением начали говорить друг другу: "видите терпение этого человека и несказанную привязанность его к нам; среди такого множества скорбей и бедствий, какие причиняли мы ему, не ушел он отсюда, никому из нас не сказал худого слова, не возненавидел нас, но с великою радостью переносил все это. Если бы не был с ним живый Бог, как говорит он, если бы не было и царства, и рая, и суда, и воздаяния; то не стал бы он просто терпеть от нас все это. Да и как один он сокрушил всех богов, они же не могли сделать ему никакого зла? Подлинно Божий он слуга и все им сказанное божественно и истинно. Пойдем же, уверуем в проповедуемого им Бога". И сказав это, все единодушно устремились к нему в церковь, взывая и говоря: "слава пренебесному Богу, пославшему раба Своего, чтоб, освободив от заблуждения, спасти нас!"

Блаженный, увидев их, возрадовался великою радостью, и лице его процвело, как прекрасный цветок. Отверз он уста свои и говорил им: "благословенны вы, отцы, братия и чада, пришедшие во имя Господне! Приступите, и единогласно воздадим славу Богу, Который просветил очи сердца вашего к познанию Его. Примите на себя печать жизни, чтоб очиститься вам от идольской нечистоты, и всею душою уверуйте, что есть Бог, Творец неба и земли, и всего, что существует на них, Бог безначальный, непостижимый, неисповедимый, невместимый, неизменяемый, нескончаемый, светоподатель, человеколюбец, великий и чудный, страшный и могущественный, милостивый и благий. Уверуйте и в Сына Его Единородного, Который есть сила и премудрость Отчая, сияние славы Отчей, и Которым все сотворено. Уверуйте и в Святого Его Духа, единосущного и соцарственного Ему в беспредельные и нескончаемые веки, все животворящего. И уверовав, улучите вечную жизнь". Все сказали ему в ответ: "Да, отец наш и путеводитель жизни нашей, так и да будет, как говоришь и учишь нас, так и веруем, так и славим". И блаженный, приступив, всех их, от малого до большого, числом до тысячи душ, крестил во имя Отца и Сына и Святого Духа. Каждый же день неопустительно читал им Божественные Писания, уча их и говоря им о царстве небесном, о вере и оправдании, о воскресении мертвых и о страшном суде. Как добрая и хорошо возделанная земля, приняв в себя семя, приносит прекрасный плод, частью во сто, частью в шестьдесят, а частью в тридцать крат: так и они с великою готовностью принимали слово его, с приятностью слушая учение; и как Ангел Божий был он пред ними. И как связями держится прочное и прекрасное здание: так любовью и горячностью привязана была к нему всякая душа, и ум их просвещался утешением веры и учения его.

Целый год, по уверовании их, пробыл с ними блаженный, непрестанно день и ночь уча их слову Божию. Потом же, увидев усердие их к Богу и твердость в вере, а также и к себе любовь, попечительность, честь и славу, и убоявшись, чтоб не нарушить для них своего подвижнического правила, и чтоб ум его не стал некоторым образом связан попечением о земном, ночью встал и начал молиться Богу, говоря: "Единый безгрешный, единый святый, во святых почивающий, единый человеколюбивый и милосердый Владыка, из тьмы призвавший сих людей Твоих, и утвердивший их в чудном Твоем свете ведения, разрешивший их от уз сопротивника, обративший от заблуждения и давший им веру в Тебя, до конца, Владыка, сохрани их, заступись, Господи за сие стадо Твое, которое приобрел Ты человеколюбием Своим, и осени их всемогущею Твоею благодатью, и всегда просвещай сердца их, чтоб, совершив угодное Тебе, сподобились они вечной жизни. Но помоги и мне немощному, и не вмени в осуждение мне дела сего, потому что Тебя вожделеваю, и к Тебе стремлюсь!" И совершив молитву, пошел, трижды запечатлел селение крестным знамением, и тайно удалился в другое место.

По наступлении утра, жители по обычаю своему пришли и стали искать его и, не нашедши, пришли в ужас; потому что как заблудшие овцы ходили и искали своего пастыря, со страхом и плачем призывая имя его. Когда же, искав всюду, не нашли его, тогда сильно опечалились, и не медля пошли к епископу и донесли ему о случившемся. Он выслушав и ощутив великую скорбь, послал прилежно искать блаженного, особливо по причине слез и в утешение паствы его. Но как драгоценный камень везде его искали и нигде не нашли; и по безуспешном возвращении посланных, епископ, со всем причтом, прибыв в селение, утешил жителей словом жизни, и из них самих поставил пресвитеров, и диаконов и чтецов; потому что все были утверждены в вере и в любви Христовой.

А блаженный, услышав о прибытии и о поставлении причта, весьма обрадовался, и прославив Бога, сказал: "чем Тебе, благий мой Владыка, воздам за все Тобою мне возданное? Поклонюсь Тебе, и прославляю спасительное Твое домостроительство!" И таким образом помолившись и радуясь, приходит он в прежнюю свою келлию.

Сделал же он малую келлию вне прежней, и сам затворился во внутренней келлии, с великою радостью и весельем сердца своего заградив дверь. Жители селения, услышав о сем и прибыв к блаженному Аврамию, возрадовались великою радостью, что нашли его, истинного путеводителя жизни, и стали ходить к нему, как к отцу, поучаемые и просвещаемые, кроме слова, и житием его, и весьма великою для себя милостью признавали видеть его и слышать от него словеса спасения.

Какое чудо, возлюбленные! Сей блаженный, вполне достойный похвалы и славы, среди стольких скорбей, какие терпел он в селении, не изменил своего подвижнического правила, не уклонился от него ни в право, ни в лево. Слава и велелепие Господу Богу нашему, Который дал ему такое терпение!

Посему исконный ненавистник добра и человеконенавидец сатана, видя, что и столькими скорбями, какие воздвигал на него в селении, не мог прогнать его, или ввергнуть в нерадение, или отвратить ум его от намерения, а напротив того, блаженный, как золото в горниле, несравненно более просиявал и прославлялся, и терпением, великою любовью к Богу и усердием преуспевая, соделывался спасительным образцом для большего и большего числа людей; - это видя, ненавистник добра сильно рассвирепел на блаженного Аврамия, и со множеством мечтаний приходит к нему, чтоб устрашить его и ввести в обман.

В полночь, когда Аврамий стоял и пел псалмы, внезапно облистал его свет яснее солнечного, и голос как бы многих говорит ему: "Блажен ты, господин Аврамий, подлинно блажен: потому что никто не оказался равным тебе по всем заслугам твоим, и никто, подобно тебе, не исполнил всей воли моей; посему блажен ты". Но блаженный тотчас уразумел лесть лукавого, и возвысив голос свой сказал: "Тьма твоя с тобою да идет в погибель; потому что исполнен ты льсти и обмана; а я человек грешный; но имея благодать Бога моего и упование на Него и помощь Его, не боюсь тебя; не пугают меня многие мечты твои. Для меня твердая стена - имя Господа моего и Спасителя Иисуса Христа, Которого возлюбил я; и Его-то именем запрещаю тебе, нечистый и преокаянный пес". И едва сказал это, в ту же минуту враг, как дым, стал невидим. А блаженный с великим усердием, без всякого смущения, как будто не видав никаких мечтаний, стал благословлять Бога.

Опять чрез несколько дней, когда блаженный молился ночью, сатана, держа топор, начал ломать келью его, и по-видимому прорубив ее, вскричал сильным голосом, говоря: "спешите, друзья мои, спешите; войдем скорее и задушим его". Блаженный же сказал ему: вси языцы объидоша мя, и именем Господним противляхся им (Пс.117:10). И враг тотчас стал невидим, а келлия была невредима.

И еще чрез несколько дней, поя псалмы в полночь, видит, что рогожка его, на которой стоя пел, горит весьма сильным пламенем, и затоптав пламень сказал: "на аспида и василиска наступлю, и попру льва и змия (Пс.90:13) и всю силу вражию именем Господа нашего Иисуса Христа, помогающего мне". Сатана же, предавшись бегству, вскричал и сказал: "одолею тебя, злонравный, и отыщу способы наказать тебя за пренебрежение твое".

В один же день, когда блаженный по обычаю вкушал пищу, враг взошел в его келлию в образе юноши, и приближался к нему с намерением опрокинуть его чашку; но он догадался и удержал ее, а сам продолжал вкушать пищу, не заботясь о коварстве его. Юноша, отскочив, стал перед блаженным, и поставив светильник с горящею на нем светильнею, громогласно начал петь псалом, и говорить: блажени непорочнии в пути, ходящии в законе Господни. Так произнес он большую часть псалма, но блаженный не отвечал ему, пока не употребил всей своей пищи. По вкушении же запечатлел себя крестным знамением и сказал юноше: "Если знаешь ты, нечистый и преокаянный, бесчувственный и боязливый пес, что блаженны они: то для чего же тревожишь их? Но и действительно блаженны все любящие Бога от всего сердца своего". Диавол же сказал ему в ответ: "чтоб преодолеть их, препятствую им во всяком добром деле". Но блаженный продолжал: "Не удастся тебе, проклятый, воспрепятствовать какому-либо из боящихся Бога; одолеваешь же ты подобных себе, по собственному изволению отступивших от Бога. Их побеждаешь и вводишь в заблуждение, потому что нет в них Бога. От любящих же Бога исчезаешь ты, как дым от ветра; одна слезная молитва их так же гонит тебя прочь, как прах разметается вихрем. Жив Бог мой благословенный во веки - сия похвала моя! - не боюсь тебя, хотя простоишь весь свой век, и не позабочусь о тебе, нечистый пес, но так же точно пренебрегаю тобою, как пренебрег бы иной раздавленным щенком". Когда же блаженный сказал это, враг тотчас стал невидим.

И опять, по прошествии многих дней, когда оканчивал блаженный псалмопение, приходит враг со множеством привидений; они, по-видимому, накидывают веревки на келлию, и повлекши ее, кричать друг другу, говоря: "бросьте его в бездну". Но блаженный, окинув их взором, сказал: объидоша мя яко пчелы сот, и разогрешася яко огнь в тернии: и именем Господним противляхся им (Пс.117:12). И сатана, вскричав, сказал: "увы, увы мне! не знаю, что с тобою делать? ибо вот во всем одолел ты меня, пренебрег всею моею силою, и потоптал меня. Но и в таком случае не отстану от тебя, пока не одолею и не смирю тебя". Блаженный же сказал ему: "анафема тебе и всей силе твоей, нечистый! Слава и поклонение нашему Владыке, единому святому Богу, Который соделал то, что мы любящие Его попираем тебя! Итак знай, жалкий и немощный, что не боимся мы ни тебя, ни мечтаний твоих".

Долгое время различными искушениями, мечтаниями и неистовыми нападениями стараясь побороть блаженного, диавол не мог привести в робость ум его, но тем паче возбуждал его к усердию и к любви Божией. Поелику, всею душою своею возлюбив Бога, Аврамий старался жить по воле Его, и сподобился благодати Его; то диавол не в силах был повредить блаженному. С терпением ударял блаженный в двери, чтоб отверзлось ему сокровище Божией благодати. И как скоро отверзлось оно; вошедши, выбрал он три драгоценные камня: веру, надежду, любовь, и ими украсил прочие добродетели, и, соплетши многоценный венец, принес оный Царю царствующих, Христу. Ибо кто подобно Аврамию возлюбил Бога всем сердцем, и ближнего, как себя самого? Кто был столько же сострадателен и сердоболен? О каком монахе, услышав о добром его житии, не молился он, чтоб сохранен был от сети диавольской, и течение свое совершил неукоризненно? Или, о каком услышав грешнике или нечестивце, не начинали он тот час со слезами умолять о нем Бога, чтоб спасся он? Во все же продолжение своего подвига не изменял он подвижнического правила; и в то же время не проходило у него дня без слез. Не дозволял он устам своим смеха и даже улыбки; не умащал тела своего елеем, не мыл водою лица своего или ног. Так подвизался он, ежедневно умирая произволением. И подлинно необычайное чудо! при дивном своем воздержании, при великой неусыпности, при обильном излиянии слез, возлежаниях на голой земле и смирении тела, никогда не ослабевал он в деятельности, не приходил в изнеможение, не ленился, не унывал, а напротив того ум его, питаемый силою благодати, подобно алчущему и жаждущему человеку, не мог насытиться сладостью подвига. Вид у него был как цветущая роза, и в теле его не было приметно, что перенесено им столько подвигов, но сложение его оставалось соразмерным силе его; потому что благодать Божия укрепляла блаженного; почему и во время успения его лице его было светло и давало нам знать, что душа его в сопровождении ангельском. Но и еще чудная благодать Божия явилась на нем; в пятьдесят лет его подвига одна власяница, в которую облекся он, постоянно служила ему, да еще и другие сподобились носить ее обветшавшую после него.

Но необычайное дело, совершенное им в старости своей, намерен я рассказать вашему единодушию, возлюбленные! Для людей смышленых и духовных оно подлинно необычайно, исполнено пользы и умиления. Дело же сие таково.

Блаженный имел у себя единственного брата, по смерти которого осталась сирота девица. Знакомые ее, взяв ее, привели к дяде ее, когда было ей семь лет от роду. А он велел ей жить во внешней келлии; ибо сам затворился во внутренней келлии. Между ними было окно, в которое учил ее Псалтири и прочим Писаниям. С ним проводила она время во бдении и псалмопении; и как он соблюдал воздержание, так соблюдала и она. Усердно же преуспевая в подвижничестве, старалась совершить все добродетели. Ибо блаженный многократно умолял о ней Бога, чтоб к Нему устремлен был ум ее и не связывался попечением о земном; потому что отец ее оставил ей большое имение, а он велел немедленно раздать оное нищим. И сама она ежедневно умоляла дядю своего, говоря: "прошу, отец, святость твою, и умоляю преподобие твое, помолиться о мне, чтоб избавиться мне от непристойных и лукавых помыслов, и от всех козней врага и от разных сетей диавольских". И так усердно подвизалась она, соблюдая подвижническое свое правило: а блаженный радовался, видя прекрасное ее житие, и усердие, и кротость, и любовь к Богу. Провела же она с ним в подвиге двадцать лет, как прекрасная агница и нескверная голубица.

Но по окончании двадцатого года, хитрый на обманы змий, видя, как окриляется она добродетелями монашеской жизни, и вся занята небесным, истаявал сожигаемый самым сильным огнем и строил козни, чтоб уловить ее в сеть, и хотя чрез это ввергнуть блаженного в печаль и заботу, и беспокойством о ней отвлечь ум его от Бога. И как палимый завистью к прародителям, этот мудрый по злобе зверь сыскал змия в орудие обольщения, чтоб водворенных в блаженстве соделать обитателями многотрудной и терния произращающей земли: так и теперь усмотрел и нашел сосуд, уготованный в погибель.

Был некто носивший на себе имя монаха, он весьма тщательно хаживал к блаженному под видом беседы с ним. Увидев же в окно блаженную деву, и омрачившись умом, несчастный пожелал беседовать с ней. И долгое время, около года, подстерегал ее, пока не нашел случая и не лишил ее блаженного пребывания в этом подлинно истинном раю. Ибо обольщенная уже змием отворила она дверь келлии и вышла, по обольщению лукавого змия, утратив величие боголюбезного и чистого девства.

И как у прародителей, вкусивших плода, отверзлись очи и узнали они, что были наги; так и она по совершении греха, ужаснулась умом, пришла в отчаяние, растерзала волосяной свой хитон, била себя по лицу и хотела задушить себя. Ибо с плачем говорила сама себе: "Умерла я теперь, погубила дни свои, погубила плод своего подвига и воздержания, погубила слезный труд, прогневала Бога; сама себя убила, преподобного дядю своего ввергнула в самую горькую печаль и стала посмешищем диаволу. К чему же еще после этого жить мне несчастной? Увы, что я сделала? увы, чему подверглась? увы, откуда ниспала? как омрачился ум мой? как далась я в обман лукавому? как пала, не понимаю; как поползнулась, не могу постигнуть; как осквернилась, не знаю. Какое облако покрыло у меня сердце, и не увидела я, что делаю? Где укрыться мне? куда уйти? в какую бездну вринуть себя? Где наставления преподобного дяди моего? Где уроки друга его, Ефрема, когда говорил мне: будь внимательна к себе и соблюдай душу свою нескверною нетленному и бессмертному Жениху, потому что Жених твой свят и ревнив? Не смею более взирать на небо; потому что умерла я для Бога и для людей; не могу более обращать взоров на это окно. Ибо как я грешница заговорю опять с этим святым мужем? А если и заговорю, то не выйдет ли из окна огонь и не пожжет ли меня? Гораздо лучше мне уйти туда, где никто не знает меня, потому что нет уже мне надежды на спасение".

Встав, немедленно ушла она в другой город, и переменив одежду свою, остановилась в гостинице. Когда же приключилось это с нею, преподобный в сонном видении видит великого, страшного видом, и сильно шипящего змия, который, вышедши из места своего, дополз до его келлии, и нашедши голубку, пожрал ее, и потом возвратился опять в место свое. Пробудившись же от сна, блаженный весьма опечалился и стал плакать, говоря: "ужели сатана воздвигает гонение на святую Церковь и многих отвратит от веры? ужели в Церкви Божией произойдет раскол и ересь?" И помолившись Богу, сказал: "Человеколюбивый Предведец, Ты один знаешь, что значит великое сие видение". Чрез два же дни опять видит, что змий этот выходит из места своего, входит к нему в келлию, кладет голову свою к ногам блаженного и расседается, а голубка та оказалась живою, не имеющею на себе скверны. И вдруг, пробудившись от сна, раз и два позвал он Марию, говоря: "встань; что заленилась ныне уже два дня отверзть уста свои на славословие Богу?" Поелику же не дала она ответа, и второй уже день не слыхал он, чтоб пела псалмы по обычаю; то понял тогда, что видение, которое было ему, касалось Марии, и воздохнув, громко заплакал и сказал: "увы! злой волк похитил агницу мою, и чадо мое попалось в плен". Возвысив же голос свой, сказал еще: "Спаситель мира, Христе, возврати агницу Твою Марию в ограду жизни, чтоб старость моя не сошла с печалью во ад. Не презри моления моего, Господи, но пошли благодать Твою вскоре, чтоб исхитила ее из пасти змия".

Два дня, в которые было ему видение означали два года, которые племянница его провела вне. И он ночь и день не переставал умолять о ней Бога. Через два года дошел до него слух, где она и как живет, и призвав одного знакомого, послал туда в точности осведомиться о ней, заметить место и как проводит жизнь. Посланный пошел, узнал все в подробности, видел ее лично, и возвратившись, известил о сем блаженного, описав ему все, и место и поведение.

Блаженный, уверившись, что это точно она, велел принести себе воинскую одежду и привести коня. И отворив дверь келлии, вышел, надев на себя воинскую одежду и на голову высокий клобук, закрывавши ему лице, взял также с собою одну монету, и сев на коня, отправился в путь. Как подосланный высмотреть город или страну, чтоб утаиться от жителей, носит на себе одеяние живущих там; так и блаженный Аврамий путешествовал в чужом одеянии, чтоб преодолеть врага. И подлинно достоин удивления этот чудный второй Авраам! Ибо как тот, вышедши на брань с царями и поразив их, возвратил племянника своего Лота; так и сей второй Авраам, вышедши на брань с диаволом и победив его, возвратил свою племянницу.

Итак прибыв на место, входит в гостиницу, останавливается в ней и смотрит туда и сюда, чтоб увидеть Марию. Потом, когда прошло довольно времени, а он еще не видал ее, с улыбкою говорит содержателю гостиницы: "слышал я, друг, что есть у тебя прекрасная девица; с удовольствием бы посмотрел на нее". Содержатель, видя седину его и преклонные годы, осудил его; потом сказал в ответ: "есть, и весьма красива"; Мария же была необыкновенно прекрасна. Блаженный спросил его: "как имя ей?" Тот отвечает ему: "Мария". Тогда с светлым лицом говорит ему: "позови ее, чтоб сегодня повеселиться мне с нею; потому что по слухам весьма полюбил я ее". Позванная Мария пришла к нему, и как скоро Аврамий увидел ее в этом наряде и в образе блудницы, едва все тело его и весь состав его не обратились в слезы; но любомудрием и воздержанием скрепил он себя в сердце своем, как недоступной твердыне, чтоб Мария не догадалась и не убежала прочь.

Когда же сидели они и пили, блаженный начал разговаривать с нею, как человек пламенеющий к ней неугасимым огнем любви. Так мужественно подвизался сей блаженный против диавола, и взяв пленницу, возвратил ее в брачный Христов чертог! Когда же блаженный разговаривал с нею, она встав и обняв, целовала выю его; лобызая же его, обоняла от кожи его ангельское житие его, и тотчас вспомнила о своем подвижничестве, и воздохнув сказала: "горе мне одной!" Содержатель гостиницы с удивлением сказал ей: "два года живешь уже здесь, госпожа Мария, и никогда не слыхал я твоего вздоха, или подобного слова. Что же теперь с тобою сделалось?" Она отвечала: "о, если бы умереть мне за три года! тогда была бы я блаженна". И тотчас блаженный, чтоб не подать о себе подозрения, строго говорит ей: "при мне теперь стала вспоминать грехи свои!" Однако ж не сказала она в сердце своем: вид его представляется мне точно как вид дяди моего. Единый человеколюбивый и премудрый Бог так устроил сие, чтоб не узнала она его, и убоявшись не убежала прочь. Аврамий же, вынув тотчас монету, отдает ее содержателю гостиницы, и говорит ему: "изготовь нам прекрасный ужин; мы повеселимся сегодня с этою девицею; потому что издалека шел я для нее". Вот мудрость в подлинном смысле по Богу! вот духовное разумение! Какая хитрая уловка против диавола! какое пожертвование за душу! Какая мудрость, - губящая змия, просвещающая душу! Кто в продолжение пятидесятилетнего подвига не вкушал хлеба, тот ест мясо, чтоб спасти душу, уловленную диаволом. Сонм святых Ангелов на небе удивился этому равнодушию, лучше же сказать, великодушию блаженного, удивился тому, с какою готовностью и неразборчивостью ел и пил он, повторяя в себе сказанное в Евангелии: днесь возвеселитися и возрадоватися подобает, яко дщерь моя сия мертва бе и оживе: изгибла бе, и обретеся (Лк.15:32). О, мудрость премудрых, и разумение разумных! о достойное удивления и чудное, превышающее собою всякую строгую разборчивость, равнодушие, которым спас душу, исхитив ее из ядоносных зубов змия! Когда насладились они ужином, девица сказала: "встанем, господин, и пойдем спать". Он отвечал: "пойдем". И вошли они в опочивальню. Блаженный видит высокопостланное ложе, и с готовностью входит и садится на нем. Не знаю, как наречь, или как проименовать тебя, совершенный Христов человек! Назвать ли тебя воздержным, или равнодушным? мудрым, или безумным? разборчивым, или неразборчивым? В пятидесятилетнее время своего подвижничества спав на одной рогоже, с какою готовностью воссел ты на постелю? Все это сделал ты во славу Христову и в похвалу драгоценного пред Богом жития твоего. Так он пошел один, ел мясо, пил вино, остановился в гостинице, чтоб спасти погибшую душу. А мы малодушные приходим в неблаговременную разборчивость, когда нужно только сказать ближнему полезное слово.

Итак сидел он на ложе, Мария же говорила ему: "дай, господин, сниму с тебя обувь". Но блаженный сказал ей: "запри дверь, и тогда приходи, и возьми это". Она усиливалась сперва разуть его, а он не дозволял сего. Тогда заперла она дверь, и пришла к нему, и говорит ей блаженный: "подойди ко мне ближе, госпожа моя Мария". И когда подошла она ближе, Аврамий удержал ее, чтоб не могла убежать от него; снял клобук с головы своей и заливаясь слезами, стал говорить ей: "Не узнаешь ли меня, чадо мое Мария? Не я ли отец твой Аврамий? Не узнаешь ли меня, чадо мое? Не я ли воспитал тебя? что с тобою сделалось, чадо мое? Где ангельский образ, какой имела ты на себе, чадо мое? Где слезы? Где бдение, соединенное с болезнованием души и сокрушенного сердца? Где возлежание на голой земле и частое коленопреклонение? Как с высоты небесной ниспала ты в бездну погибели? Почему не объявила ты мне, что буря адская окружала тебя? Вместе с Ефремом возопил бы и я к Могущему спасти от смерти. Для чего, совершенно отчаявшись, предала ты себя диаволу? Для чего оставила и ввела меня в нестерпимую печаль? Кто из людей, чадо мое, безгрешен, кроме единого Бога?" Она же, приведенная в ужас, оцепенела, не могла поднять вверх лица своего, и изумленная, подобно камню оставалась в руках его, преодолеваемая стыдом и страхом. А блаженный продолжал со слезами говорить ей: "Не отвечаешь ты мне, чадо мое Мария? Не для тебя ли с болезнью пришел я сюда, чадо мое? На мне грех твой, чадо. Я буду отвечать за тебя Богу в день судный. Я принесу покаяние за этот грех твой". Так до полночи умолял и уговаривал ее. Она же, осмелившись несколько, проговорила ему так: "От стыда не могу обратить к тебе лица своего. Как призову пречистое имя Христа моего? Осквернена я нечистотою тинною". Блаженный говорит ей: "На мне грех твой, чадо мое; у меня с рук потребует Бог за этот грех твой; выслушай только меня; пойдем, воротимся в место свое. Ибо вот и возлюбленный наш Ефрем плачет о тебе и умоляет за тебя Бога. Умоляю тебя, чадо; помилуй старость мою, сжалься над сединами моими. Прошу тебя, чадо мое возлюбленное; встань, следуй за мною". И она сказала ему: "Если примет Бог покаяние мое, то иду; но к тебе припадаю и твое преподобие умоляю, твои святые следы лобызаю, потому что так умилосердился ты надо мною, и пришел сюда извлечь меня из сети диавольской". И положив голову свою у ног его, проплакала она всю ночь, говоря: "чем воздам тебе, государь, за все это?" Когда же настало утро, говорит ей блаженный: "встань, чадо мое, уйдем отсюда". Она говорила ему в ответ: "У меня есть здесь немного золота и платья; что прикажешь об этом?" Блаженный говорил ей: "оставь это здесь; ибо все это - часть лукавого". И встав, немедленно вышли. Ее посадил он на коня, а сам радуясь шел впереди ее. И как пастух, когда отыщет погибшую овцу, берет ее на плечи свои: так и блаженный шел с радостным сердцем. И когда пришли на место; ее затворил во внутренней келлии, а сам пребывал во внешней. Она же во вретище, со смирением и многими слезами, во бдении и воздержании, неуклонно и усердно достигла цели покаяния, небоязненно припадая к Богу и моля Его.

Таково в подлинном смысле истинное покаяние, действительное врачевание и обновление души. С таким подвигом и всякому должно исповедываться Богу. Ибо у кого было такое каменное и жестокое сердце, чтоб, услышав глас плача ее, не пришел в сокрушение и не прославил Бога? В сравнении с ее покаянием наше покаяние - одна тень и призрак. С таким терпением и тщанием и борением сердца непрестанно приступала она к Богу, прося знамения в удостоверение, принято ли ее покаяние. Почему благий и человеколюбивый Бог дал ей дарование исцелений в несомненный знак, что покаяние ее благоприятно Богу.

Блаженный же прожил еще десять лет, видел ее искреннее покаяние, и отличное усердие, прославил и возвеличил за сие Бога; а таким образом почил в старости доброй сей истинно преподобный муж и Божий раб. Скончался он седмидесяти лет, а подвизался пятьдесят лет с великим усердием; и ведя чудную борьбу, обогатился смирением и любовью, не смотрел, как делают обыкновенно многие, на лице человеческое, и как одного не предпочитал, так другого не унижал. И в такое продолжительное время подвижничества, вовсе никогда не предавался лености, не изменял правила совершеннейшей жизни; но в таком был расположении духа, как бы умирал ежедневно.

Так вел себя блаженный Аврамий; таково было его богоугоднейшее житие, и таковы подвиги терпения. Как серна из тенет вышел он из тленного сего чертога. Никак не позволял твердому и адамантовому своему рассудку выходить из себя и обращаться вспять; среди искушений, какие воздвигнуты были на него врагом в селении, не имело к нему доступа беззащитное уныние, и среди беспрестанной брани никогда не приходил он в робость от бесовских мечтаний. И этот подвиг касательно блаженной Марии совершил так, что духовною мудростью и несказанным благоразумием своей, по людскому мнению, простоты, в существе же дела, благоискусной тонкости, поправ змия, исхитил из зубов его вожделенную свою голубицу, и представил ее истинному жениху Иисусу Христу. Таковы подвиги и труды блаженного Аврамия. И здесь описали мы их в утешение и удовлетворение желанию тех, которые помышляют улучить вечную жизнь к похвале и славе Бога, подающего всем нам полезное; а прочие его добродетели опишем при других случаях. Во время же кончины его собрались весь почти город и окрестные селения: и каждый из приходивших, со тщанием приближаясь к его честному и святому телу, от одежд его брал себе что-нибудь на благословение, и если к одержимому какою бы то ни было болезнью приближал взятое им, тотчас сообщал тем исцеление.

Блаженная же Мария жила еще пять лет, подвизаясь сверх меры, и со слезами день и ночь не переставала умолять Бога, так что проходящие тем местом днем и ночью, слыша вопль ее, неоднократно останавливались с состраданием, сами начинали плакать, и приводя себе на память собственные грехи свои, умоляли и прославляли Бога. А в час кончины ее лицо ее смотревшим на нее казалось осияваемым благодатью, как будто мы видели тогда благоволительное и славное присутствие святых Ангелов, и прославляли Бога, по неизреченному человеколюбию спасающего надеющихся на Него о Христе Иисусе Господе нашем.

Увы мне, возлюбленные мои! Святые сии имели прекрасную кончину, дерзновенно отторглись от земного и связали себя любовью к Богу; а я не готовый и не имею усердия в произволении. И вот застигла меня нескончаемая зима; а я наг и ничем не запасся, дивлюсь сам на себя, почему ежедневно грешу, и ежедневно каюсь; в один час созидаю, а в другой разоряю; с вечера говорю: "завтра покаюсь", а с наступлением утра приходит на меня леность, и провожу день в рассеянии; опять в полдень говорю: "в следующую ночь буду трезвиться и со слезами умолять Бога, чтоб милостив был ко грехам моим", а пришла ночь, погружаюсь в сон. Со мною вместе получившие сребренники подвизаются день и ночь, и со славою домогаются начальства над десятью городами; а я по недеятельности своей, скрыл сребренники в землю. Господь же мой скоро придет; и вот трепещет сердце мое; целые дни оплакиваю леность свою, ничего не имея в оправдание свое пред Ним.

Ущедри меня, единый Безгрешный; спаси меня, единый Человеколюбивый; ибо не знаю иного, и не веровал в иного, кроме Тебя, благословенного Отца, и единородного Твоего Сына, для нас воплотившегося, и Святого Твоего Духа, все животворящего. И ныне помяни меня, Владыка, и изведи из темницы беззаконий моих. Ибо от Тебя, Владыка, зависит то и другое, и когда войти нам в этот век, и когда переселиться из него. Помяни меня безответного, и спаси меня грешного. Благодать твоя, которая в веке сем была моею защитою, моим прибежищем, моею похвалою и славою, сама да покроет меня крылами своими в оный страшный и трепетный день; ибо знаешь Ты испытующий сердца и утробы, что уклонился я от многих стезей стропотных и от многих соблазнов (стропотными же называю стези еретических мудрований и принужденное толкование), уклонился же не сам по себе, но по благодати Твоей; потому что Ты просвещал ум мой. Молю Тебя, Святый Владыка, спаси душу мою в царстве Твоем, и сподоби меня благословлять Тебя со всеми благоугодившими Тебе; потому что Тебе подобает слава, поклонение, величие - Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда и во веки веков. Аминь.