Теперь в дни различных свобод, дарованных русскому обществу, в дни, когда шумно празднуется это торжество свободы, а на ряду с этим обильнее льются слезы и кровь братняя и слышатся стоны и проклятия, нам, служителям Слова Божия, хочется тоже говорить о свободе, хочется напомнить о свободе без этих печальных явлений, а о свободе мира и любви, о свободе не частных только явлений жизни (слова, печати и т.п.), а о свободе всей жизни человеческой во всем многообразии ее проявлений. Голос совести и христианского долга побуждает нас вспомнить слова Спасителя нашего, сказанные Им некогда уверовавшим Иудеям и конечно имеющие свою силу и значение и для нас, званных ко Христу. Вот этим-то уверовавшим Иудеям Господь и говорил: "Если Вы будете верны Моему слову, то поистине будете Моими учениками и Вы познаете истину и истина сделает Вас свободными. И если Сын (Божий) свободит Вас, то поистине будете свободны" (Ин.8:31,32,36). Так, значит, все званные ко Христу давно уже призваны и к свободе и должны бы быть уже свободными; но только под тем условием могут быть свободными, если будут неизменно верны учению Господа, в котором открыта высшая правда и истина: и о нас самих, и о нашей жизни, и о мире, и о Боге и о всем происходящем с нами.
Итак, свобода в истине, а истина для всякого человека открыта в учении Христовом. Учение же Христово, мы скажем далее, есть учение наипаче о любви живой и сильной, о любви не словом и языком только, а самым делом.
Сам же Господь говорит, что тогда только признают во всех верующих в Него истинных учеников Его, когда они будут иметь любовь между собой.
Итак, скажем теперь короче: свобода, полная и совершенная свобода, для человека только в полной и совершенной любви по образу любви Христовой. Не даром же один из великих и блаженных древних учителей Церкви, долго искавший истину и свободу в различных философских учениях и нашедший их только в христианстве, сказал прямо: "Научись любить, а потом делай что угодно" (бл. Августин). Значит, любовь только может дать человеку полную свободу во всей его жизни и не потребуется тут никаких стеснений и ограничений, ибо не будет тут нарушено право другого, не произведено будет в жизни тех прискорбных событий, которые видим теперь при свободе.
И вот странным и обидным может казаться при живом христианском настроении то, что свобода - священный и законный долг каждого, призванного ко Христу, является еще и доселе камнем преткновения и соблазна, знаменем пререкания и вражды. Ведется какая-то странная и неестественная борьба за право свободы, когда кажется, что никто не похищал у людей да и не может похитить прав любви живой и самоотверженной, права восприять истину Христову целиком, познать, что есть истинное благо и в этом самом обрести полную свободу и слова и действий, желаний и помышлений. Если же в эту область законной свободы и долга свободной любви врывалось всегда и теперь еще врывается внешнее ограничение и самая свобода стала каким-то утерянным правом, то ясно отсюда, что жизнь наша утеряла нравственное начало любви, мы отступили от истины и потому не умеем любить и быть свободными.
А ведь если и говорим мы о любви и свободе, если во имя любви якобы происходит и все совершающееся теперь, то вопрос: носят ли эта любовь и свобода на себе печать духа Христова, который только один дышит полнотой свободы? Ведь жизнь человеческая давно уже обратилась в борьбу своеволий, в борьбу за права и преимущества, в борьбу за внешние блага жизни; это говорят и ученые люди. Ведь давно уже люди живут собственно не в единстве и единодушии, а только совместно друг с другом, сторонясь и опасаясь друг друга, и давно уже нравственное начало жизни и прочная внутренняя нравственная связь между ними заменилась внешней и хрупкой связью разных прав и предписаний, ограничивающих полную свободу или, вернее, личный полный произвол.
Не будем вдаваться в этот трудный вопрос о правовом порядке государственной жизни и о тех разных идеалах жизни и понятиях блага, на которых строится ход исторической жизни человека. Мысль наша невольно обращается туда, где кажется можно искать некоторого просвета для решения вопроса о том, каким идеалом и каким порядком жизни: - нравственным или правовым только, - хотел бы жить наш Русский народ и чего он хотел искать по преимуществу в жизни.
Вдали веков, на заре нашей исторической жизни, встает перед нашим взором величавая фигура князя-богатыря Владимира, В<еликого> князя стольного града Киева. Не захотел князь Владимир - Красное Солнышко - жить по совести и закону языческому, не захотел, чтобы и народ его жил по этой безбожной языческой совести и по этой же совести, терпимой ко всяким преступлениям, строилась Русь в особое государство. Не захотел он, чтобы жизнь его самого и его народа строилась и по совести еретической - латинской, где гордость и превозношение, внешний закон и право рабскими узами страха связывали самую совесть человеческую и всю его жизнь. А захотел кн. Владимир, чтобы жить ему самому и его народу по совести христианской, по духу любви Христовой, по вере во Христа с его смирением и кротостью, с Его святостью и чистотой. И заблистал в Киеве крест Господень, зародилась тут Русь Святая и воссиял там для целой Руси и теперь еще сияет сонм Святителей, преподобных и чудотворцев. Мы можем видеть из истории, как эта совесть христианская и вера, воспринятые русским народом 1000 лет тому назад, как Христовы заветы любви и смирения, кротости и терпения, всегда просвечивали в исторической жизни русского народа. Можем видеть, как эта вера Христова - православная - вошла в нашу государственную жизнь и строила ее, и созидала, и охраняла, и спасала во все времена тяжелые и гибельные для государства. С первых же дней своей исторической жизни христианской судился и управлялся народ русский судом и "правдой" Христовой, а не мирской; и были для него пастыри христовы как бы голосом Божией правды, а храмы Христовы были излюбленной святыней души народной - русской. Вся жизнь народная стягивалась, объединялась и крепла около этих храмов, под руководством пастырей Христовых, вещавших народу правду и истину Божию. Излишне подробно говорить о том, какую великую службу в судьбах нашего государства сослужили наши святители (Алексей, Филипп, Гермоген и др.), наши монастыри и наши православные святыни. Все знают, конечно, как много чудесной помощи явлено было милостью Божией нашему отечеству заступлением Божией Матери и святых наших - русских и вселенских. Всем известно, что где воссиявали наши монастыри, там скоро возникали и города, а стольные грады наши: Киев, Владимир и Москва преизобилуют святынями и доселе. Всегда в судьбах нашего отечества нераздельно жили и шли вместе и вера Христова православная и внешний рост и устроение государства. Вера Христова, как душа в теле, поддерживала и укрепляла тело целого государства Российского. И возлюбил народ русский веру Христову и ревниво оберегал ее даже до неизменности в букве; возлюбил он и правду Божию более правды мирской и искал ее в своих правителях и князьях; желал народ, чтобы и во всей жизни русской сияла правда Божия и вера Христова и смиренно нес он труд и повинности на благо государства и не искал себе никаких других прав, кроме права хранить свою веру, да любить Своего государя, как поставленного Богом блюсти на земле правду Божию и закон.
Стала Русь поистине святой, а народ русский поистине народом Богоносцем.
Не изгонял наш народ от себя и не притеснял и неверных и иноверных, ибо не в духе Христа и не по заповеди Его было бы притеснять блуждающего в неведении. Но жестоко карал и изгонял от себя наш тихий и уживчивый народ всякую измену вере и всякую ересь, если видел ее даже в святителях (м.Исидор). Были гости иноверные на Руси только гостями, часто почетными, не мешал им никто жить на Руси тихо и мирно и исповедывать свою веру, но не терпело русское сердце никогда, если эти гости иноверные превозносили свою веру перед православной и говорили, что она хуже ихней. Грозен был, поистине грозен, в таких случаях Грозный наш царь Иоанн IV-й, когда еретики латиняне осмелились поносить перед ним нашу веру и восхвалять свою.
В русском человеке всегда уживалась полная терпимость ко всем иноверным и горячая преданность своей православной вере, об этом ясно говорит вся наша история. А теперь, когда во очию всех ослабла у многих русских вера, и храмы Божии в небрежении, и Господь видимо наказывает нас за это, когда нам особенно нужно заботиться об укреплении веры Христовой в нас самих, мы как будто нарочно прилагаем усилия к тому, чтобы иные веры, терпимые нами и доселе всегда и не гонимые никем, превозмогли ослабевшую в нас веру Христову - православную. Не значит это, что нужно отрицать свободу религиозной совести и гнать иноверных; нет, отрицать эту свободу нельзя, равно как и стеснить самую совесть человеческую нельзя ничем иным внешним; значит это только то, что никогда истинно верующий православный русский человек не может и не должен признать за ересью или язычеством одинаковую цену с своей верой, и больно и обидно должно быть ему, если скажут, что в Русском государстве, издревле Православном, вера Христова нисколько не почетнее, не выше и не милее сердцу всех, нежели и прочие веры. Сказать это по совести и сознать это, значит сказать, что вера Христова не одна только есть истинная и правая вера.
Да и как нужно понимать и принимать эту свободу совести? Ведь совесть религиозная особенно заправляет всем ходом жизни человеческой; она предписывает человеку, что хорошо и худо, говорит ему, что он должен делать и чего не должен. Если, поэтому, мы хотим, чтобы совесть каждого была вполне свободна, то должны, не противореча самим себе, позволять каждому все, что велит ему делать его совесть и уж ни в чем не стеснять его. Какая же будет жизнь после этого? Вообразите сами: еврей будет делать все, что предписывает ему еврейская совесть; мусульманин будет делать то, что велит ему его мусульманская совесть; еретик и иезуит латинянин будет делать то, что предпишет ему его иезуитская совесть и т.д. Ограничивать и стеснять их будет невозможно, ибо тут дело касается их совести и совести религиозной. Кто проиграет в этом случае и кто пострадает? Да без сомнения наша православная вера, с ее духом смирения и кротости, которые нам заповедал Христос. Придется ждать только чуда, что наше терпение и крепость по вере Христовой сами победят всех. Способны ли мы к этому мученичеству и достаточно ли в нас упования и мужества? Ведь вера Христова в нас самих-то слабеет, мир с его искушениями захватывает нас и заманчивые флаги разных свобод влекут нас на иной путь, непривычный для русского народа. Вот почему нам, русским людям, нужно крепко держаться за веру свою православную и, давая спокойно и мирно каждому чужеземцу исповедывать свою веру и молиться по своему, в тоже время зорко блюсти, чтобы не обольстил нас кто-либо лукавыми словами, будто все веры равны и наша православная не лучше других. Зорко нужно блюсти, чтобы не посмели нас, православных, отторгнуть от нашей веры и увлечь на путь ереси латинской или неверия языческого. Пусть будет вера наша православная по прежнему господствующей у нас на Руси, а все прочие только терпимыми, без права Миссионерства на счет православия. Иначе встанут перед нами целым сонмом древние наши Святители, угодники и преподобные, благочестивые цари, бояре и миряне и скажут нам с укором: изменники. И случится, что Господь за неверие наше отнимет от нас святыни наши, помогавшие нам в трудные времена, как отнял уже Казанскую чудотворную икону Б. Матери. Вот почему теперь особенно благовременно воззвать ко Господу: Господи, умножь в нас веру и укрепи ее, яви силу мышцы Своея, да познаем истину Твою и будем свободны свободой любви, а не насилия, произвола и распрей. И жизнь наша, Русская, пойдет по тому идеалу, который открылся Великому нашему князю Владимиру.
© Онлайн библиотека сайта Православие и мир, 2011–2024
