Обольщения волхвов служили к большему прославлению апостольских чудес. – Иудейские секты. – Случай с оглашением отроковицы. Том 9, книга 1, беседа 46

1. Этот (Иаков) был брат Господень и епископ Иеруса­лимский, муж великий и дивный. К нему-то приходит Павел, подобно как и прежде он был послан к нему же; а каким образом, послушай. "На другой день", говорит (писатель), "Павел пришел с нами к Иакову". Смотри, как он чужд гордости. "Пришли и все пресвитеры. Приветствовав их, Павел рассказывал подробно, что сотворил Бог у язычников служением его". Опять рассказывает им случившееся у язычников, не из тщеславия, – да не бу­дет! – но чтобы показать Божие человеколюбие и исполнить их великой радости. "Они же", смотри, "выслушав, прославили Бога"; не стали превозносить Павла и удивляться ему, но прославили Бога, потому что рассказывая он все приписывал (Богу). "Они же, выслушав, прославили Бога и сказали ему: видишь, брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев, и все они ревнители закона. А о тебе наслышались они, что ты всех Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям" (ст. 20, 21). Смотри, как скромно и они го­ворят. Не (Иаков) говорит, как епископ, со властью; но самого (Павла) они делают участником совещания, и тотчас же, с самого начала, как бы извиняются тем, что им не хо­телось бы (видеть его обвиняемым). Видишь ли необходимость этого дела. "Видишь, брат", говорят, "сколько тысяч уверовавших Иудеев"? Не говорят: сколько тысяч мы обратили, но: "уверовавших". "И все они", говорят, "ревнители закона". Две причины: множество (уверовавших из иудеев) и образ их мыслей. Если бы их было немного, то и тогда не следовало бы пренебрегать ими; если же их много, – хотя и не все держались закона, – то это – дело важное. Далее и третья причина. "А о тебе наслышались они", гово­рят, "что ты всех Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям". Не сказали: они слышали, но: "наслышались", т.е. убеж­дены и поверили, "что ты всех Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям". Сказав это, про­должают: "Итак что же? Верно соберется народ; ибо услышат, что ты пришел. Сделай же, что мы скажем тебе: есть у нас четыре человека, имеющие на себе обет" (ст. 22, 23). Говорят это, как советующие, а не как приказываю­щие. "Есть у нас четыре человека, имеющие на себе обет. Взяв их, очистись с ними, и возьми на себя издержки на жертву за них, чтобы остригли себе голову, и узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать закон" (ст. 24). Советуют ему оправдаться не словами, а делом: "чтобы остригли себе голову", говорят, "и узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать закон". Не сказали: ты учишь, но: "слышанное ими о тебе несправедливо", опять выражая, что они убеж­дены в том; "что и сам ты продолжаешь", т.е. что сверх того ты и сам хранишь (закон). Не то только нужно было знать, учит ли он других, но и то, соблюдает ли сам. А что, скажешь, если язычники узнают об этом, – не соблазнятся ли они? Как (они могут соблазнится), когда мы – иудейские учители – отпра­вили к ним послание? "А об уверовавших язычниках мы писали, положив, чтобы они ничего такого не наблюдали, а только хранили себя от идоложертвенного, от крови, от удавленины и от блуда" (ст. 25). Этого достаточно для опровержения. Слова их означают следующее: как мы заповедали им это, хотя проповедуем иудеям, так и ты, хотя проповедуешь язычникам, поступай здесь согласно с нами. Павел же, смотри, не сказал: я могу представить Тимофея, которого я обрезал, могу убедить словом; но послу­шался их и сделал все, – потому что так нужно было. Не то было бы, если бы он стал оправдывать себя, или сделал это так, чтобы никто не знал о том. К устранению подозрения могло служить и то, что он принял на себя издержки. "Тогда Павел, взяв тех мужей и очистившись с ними, в следующий день вошел в храм и объявил окончание дней очищения, когда должно быть принесено за каждого из них приношение" (ст. 26). "Объ­явив"; так он сам сделал это известным. "Когда же семь дней оканчивались" (ст. 27).

2. Смотри, как много времени он посвящает на это! "Тогда Асийские Иудеи, увидев его в храме, возмутили весь народ и наложили на него руки, крича: мужи Израильские, помогите! этот человек всех повсюду учит против народа и закона и места сего; притом и Еллинов ввел в храм и осквернил святое место сие" (ст. 27, 28). Заметь, как они всегда склонны к мятежу: без стыда кричат среди (храма)! "Ибо перед тем они видели с ним в городе Трофима Ефесянина и думали, что Павел его ввел в храм. Весь город пришел в движение, и сделалось стечение народа; и, схватив Павла, повлекли его вон из храма, и тотчас заперты были двери" (ст. 29, 30). "Мужи", говорят, "Израильские, помогите! этот человек всех повсюду учит против народа и закона и места сего". Что особенно смущало их, именно храм и закон, на то и указываюсь. Между тем Павел, претерпевая все это, не упрекал апостолов, что они были винов­никами случившегося с ним: так был он великодушен! "Схватив Павла, повлекли", говорит (писатель), "его вон из храма, и тотчас заперты были двери". Они намеревались убить его, и потому извлекли вон, чтобы сделать это с большею свободою. "Когда же они хотели убить его, до тысяченачальника полка дошла весть, что весь Иерусалим возмутился. Он, тотчас взяв воинов и сотников, устремился на них; они же, увидев тысяченачальника и воинов, перестали бить Павла. Тогда тысяченачальник, приблизившись, взял его и велел сковать двумя цепями, и спрашивал: кто он, и что сделал" (ст. 31-33). Для чего он, намереваясь допросить Павла, приказал связать его двумя цепями? Для того, чтобы укротить ярость народа. "В народе одни кричали одно, а другие другое. Он же, не могши по причине смятения узнать ничего верного, повелел вести его в крепость. Когда же он был на лестнице, то воинам пришлось нести его по причине стеснения от народа, ибо множество народа следовало и кричало: смерть ему! (в ц.сл.: возьми его)" (ст. 34-36). Что значит: "смерть ему (возьми его)"? У иудеев был обычай – говорить это против тех, кого они обвиняли; так и о Христе они гово­рили: "смерть ему", т.е. истреби Его из среды живых. А иные думают, что выражение: возьми его значит то же, что у нас по римскому обычаю: посади его под арест. "При входе в крепость Павел сказал тысяченачальнику: можно ли мне сказать тебе нечто?" (ст. 37) Когда несли его по ступеням, он просит дозволения сказать нечто тысяченачальнику, и смотри, как кротко: "можно ли", говорит, "мне сказать тебе нечто?" "А тот сказал: ты знаешь по-гречески? Так не ты ли тот Египтянин, который перед сими днями произвел возмущение и вывел в пустыню четыре тысячи человек разбойников?" (ст. 38)? Этот египтянин был нововводи­тель и мятежник. Павел оправдывает себя и ответом своим отстраняет это подозрение. Но обратимся к вышесказанному. "Есть у нас", говорят (пресвитеры), "четыре человека, имеющие на себе обет. Взяв их, очистись с ними". Павел не противится этому, но повинуется. Отсюда ясно, что не непременно следовало сде­лать это (потому они и убеждают его), – а что это было делом предусмотрительности и снисхождения. Это не было препятствием проповеди, потому что они же дали заповедь (касательно языч­ников). Потому и сам (Павел), устрояя таковое дело, впослед­ствии укоряет Петра, и делает это не без причины, так как, что сделал он здесь, то Петр там, таясь и держась своего мнения (Гал.2:11-14). Не сказали, что не нужно учить (иудеев) подобно язычникам, или что можно им и не проповедовать, но что должно сделать нечто большее, чтобы они удостоверились, что ты соблюдаешь закон. Это – дело снисхождения, не бойся. И смотри, не прежде убедили его, как изъяснив наперед, что (этого требует) предусмотрительность и польза. В Иеруса­лиме, говорят, сделать это позволительно. Сделай же это здесь, чтобы тебе можно было делать то и вне (Иерусалима). "Тогда Павел", го­ворит (писатель), "взяв тех мужей в следующий день"; не медлит, но, показывая свое послушание на деле, тотчас берет тех, с ко­торыми намеревался совершить очищение: так пламенно он разделял эту предусмотрительность! Но как, скажут, азийские иудеи увидели его во храме? Им позволялось быть там в некоторые дни. Смотри, как все это сделалось по смотрению (Божию). Когда (одни) иудеи убедились, тогда нападают (другие); а иначе и те напали бы на него. "Помогите", говорят, "мужи Израильские"; как будто в их руках кто-нибудь такой, кого трудно уловить и удержать, – кричат: "помогите! этот человек всех повсюду учит"; не здесь только, говорят, но "повсюду". Усиливают об­винение из соприкосновенных обстоятельств: "притом", говорят, "и Еллинов ввел в храм и осквернил святое место". При Христе и они приходили туда для поклонения (Ин.12:20); но здесь говорится, что они при­шли не для поклонения. "И, схватив Павла", говорит (писатель), "повлекли его вон". Смотри, как они извлекают его вон из храма; они не думали о законах или судилищах, и потому сами стали бить его: так они во всем являются дерзкими и бесстыдными! В это время (Павел) не оправдывался, а после; и хорошо, – потому что тогда они не послушали бы. Для чего они кричали: возьми его? Опасались, чтобы он не убежал. Между тем, смотри, с каким смирением Павел говорит тысяченачальнику. Что же он говорит? "Можно ли мне сказать тебе нечто?" Так он был кроток, так смиренно вел себя везде. "Так не ты ли", спрашивает (тысяченачальник), "тот Египтянин"?

3. Посмотри на злоухищрение диавола. Этот египтянин был обманщик и обольститель; (диавол) и надеялся, прикры­ваясь им, представить Христа и апостолов участниками в приписываемых ему преступлениях. Но нисколько не успел в этом; напротив, истина стала еще светлее и воссияла бли­стательнее, не потерпев ничего от козней диавола. Если бы не было обманщиков, и (апостолы) одержали бы победу, тогда иной, может быть, стал бы подозревать. Но если и те явля­лись, а эти одержали победу, то нельзя не удивляться. Для того и попускается являться тем, чтобы более прославились эти, как и сам (Павел) говорит в другом месте: "дабы открылись между вами искусные" (1Кор.11:19). Подобным образом и Гамалиил говорил: "незадолго перед сим явился Февда" (Деян.5:36). Касательно разбойников (сикарей) одни говорят, что это был род разбойников, полу­чивших такое название от того, что они носили мечи, назы­ваемые у римлян сиками (sica). Другие (говорят, что они при­надлежали) к одной из еврейских сект.

У (евреев) три главные секты: фарисеи, саддукеи и ессеи, которые называются праведными за чистоту жизни (οσιοι, – отсюда имя ессеев), – и сикариями, потому что они были ревнители (ςηλωταί). Итак, не будем скорбеть о том, что бывают ереси; бывали и лжехристы и злоумышляли против Христа, и прежде этого и после, желая затмить (Его). Но истина не затмевается и сияет везде. Тоже было и при пророках: являлись лжепро­роки, но (пророки) от сравнения с ними делались более свет­лыми. Так болезнь уясняет здоровье, тьма – свет, буря – ти­шину. Эллины не могут сказать, что (апостолы) были обман­щики и обольстители, потому что такие люди бывали обличаемы. Тоже было и при Моисее: Бог попустил (действовать) волх­вам, чтобы Моисей не был принят также за волхва; по Его попущению они показали всем, до чего может простираться искусство волхвования, а далее обольщать не могли, но сами признали себя побежденными. Обольстители не причиняют нам никакого вреда, но еще делают более совершенными тех, кто захочет быть внимательным. Но, скажете, разве они не разде­ляют с нами славы? Не у нас, а у людей нерассудитель­ных. Не будем слишком заботиться о славе от людей и пещись о ней больше надлежащего. Мы живем для Бога, а не для людей; наше гражданство на небе, а не на земле; там уго­тованы награды и воздаяния за наши труды, оттуда ожидаем почестей, оттуда – венцов. О людях же мы должны заботиться столько, чтобы только не ввести их в искушение и не подать им повода (к осуждению). Если же тогда, как мы не подаем повода, они станут без причины и напрасно осуждать нас, то мы должны смеяться, а не плакать. Ты старайся делать добро пред Богом и людьми; если же, при твоем старании делать добро, другой будет издеваться над тобою, нисколько о том не заботься. Примеры тому есть в Писаниях. "У людей ли я ныне", гово­рит (Павел), "ищу благоволения, или у Бога?" (Гал.1:10); и еще: "зная страх Господень, мы вразумляем людей, Богу же мы открыты" (2Кор.5:11). И Хри­стос о соблазняющихся сказал так: "оставьте их: они – слепые вожди слепых" (Мф.15:14); и еще: "горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо" (Лк.6:26); и еще: "да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного" (Мф.5:16). Если в другом месте Он говорит: "кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской" (Мф.18:6), то не удивляйся этому; здесь нет противо­речия, но напротив, то и другое совершенно согласно между собою. Если (соблазн) зависит от нас, то горе нам; если же не от нас, то ничего. И еще (говорится): горе вам: "имя Божие хулится" (Рим.2:24). Что же будет, скажешь, если я исполняю должное, а другой произносит хулу? Тебе ни­чего, а ему (горе), потому что хула произнесена им. Но как можно, делая должное, подавать другим повод (к осуждению)? Я представлю вам на это примеры, – но откуда хотите, из на­стоящего или из прошедшего? В доказательство того, что мы не должны бояться молвы, хотите ли, я укажу на то самое, что мы исследуем теперь? Павел поступал по-иудейски в Иеру­салиме, а в Антиохии – нет; он поступал по-иудейски, а дру­гие соблазнялись, но соблазнялись несправедливо. Говорят, что он приветствовал виночерпия и наложницу Нерона. Чего, ду­маете, не говорили о нем по этому поводу? Но несправед­ливо. Если бы он склонял их к порокам или к дурным делам, то можно было бы (осуждать); а если к праведной жизни, то за что? Расскажу нечто, случившееся с одним из моих знакомых. Однажды, когда постиг нас гнев Божий, и когда тот был еще весьма молод, и только в сане диа­кона, во время отсутствия епископа и по беспечности пресвите­ров, случилось, что многие тысячи вдруг в одну ночь при­нимали крещение и были крещаемы все без разбора и ничему не научившись; он вздумал брать этих людей к себе человек по сто и по двести и беседовал с ними не о чем дру­гом, а только о таинствах, что невозможно приступать к ним непосвященным. Когда он делал это, многие думали, что чрез это он домогается власти. Но он не заботился об их мнении; впрочем, более не продолжал делать это, а тотчас перестал. Что же? Он ли был виною соблазна? Не думаю. Если бы он делал это без всякой причины, и притом стал бы продолжать, то я справедливо приписал бы ему такую вину. Когда из-за того, что другой соблазняется, может остановиться дело благоугодное Богу, тогда не должно обращать на него вни­мания; напротив, когда чрез него мы не поставляемся в не­обходимость оскорбить Бога, тогда следует позаботиться. Скажи мне: когда мы беседуем и обличаем предающихся пьянству, а кто-нибудь соблазнился этим, неужели я должен перестать говорить? Послушай, что говорит Христос: "не хотите ли и вы отойти?" (Ин.6:67)? Таким образом не следует ни пренебре­гать, ни слишком заботиться о слабости других. Не видим ли мы, как поступают врачи? Когда можно, они угождают больным; а когда это угождение может принести вред, то уж не делают послабления. Во всем хорошо соблюдать меру. Многие соблазнялись по случаю оглашения одной благооб­разной отроковицы, которая и осталась девою, клеветали на нее, поносили и оглашающих. Что же? Неужели из-за этого им следовало прекратить (оглашение)? Нет, потому что они совер­шали дело отнюдь не противное, но весьма благоугодное Богу. Потому, когда некоторые соблазняются, то мы должны смотреть только на то, справедливо ли это и не послужит ли к нашему вреду. "Если пища соблазняет брата моего", говорит (Павел), "не буду есть мяса вовек" (1Кор.8:13). И справедливо, когда воздержание от ядения нисколько не вредит; если же соблаз­няются и тем, что я отказываюсь, то уже не следует обращать на него внимания. Кого же, скажешь, может соблазнять это? Многих, как я знаю. Итак, воздержание имеет место тогда, когда оно бывает безразлично; если мы станем смотреть только на одно это (мнение других), то должны будем удерживаться от многого; и напротив, если не станем обращать на них внимания, то погубим многих. Так и Павел обращал вни­мание на соблазн других; а каким образом, послушай: "остерегаясь, чтобы нам не подвергнуться от кого нареканию при таком обилии приношений, вверяемых нашему служению" (2Кор.8:20): отклонить дурное мнение других не было вредно. Но когда мы поставляемся в необходимость допустить великое зло из-за того, что другой соблазняется, то мы не должны обращать на него внимания. Он сам, а не мы виновны, потому что угодить ему невозможно без вреда. Многие соблазнялись тем, что не­которые верные были погребаемы в храмах, (утверждая), что погребать (здесь) не должно; но несправедливо, потому что от этого нет никакого вреда. Соблазнялись (иудеи), что Петр ел с язычниками; он и угождал им, а тот (Павел) – нет (Гал.2:12). Во всем следует нам, соблюдая заповеди Божии, вся­чески стараться, чтобы не подать повода к соблазну, чтобы и самим нам не оказаться виновными и сподобиться человеко­любия Божия, благодатию и человеколюбием Единородного Его, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.