Беседа его же на слова: "жатвы много, а делателей мало". Том 12, книга 1, беседа 44

1. Видели ли вы старика и юношу, - старика по телу, а юношу по духу? Видели ли вы цветущую седину и пышную силу старости? Таково это у нас, иначе во внешних (делах). Во внешних старость бесполезна, например, воин, пришедши в такой возраст, не может натягивать лук, ни пустить стрелу, ни потрясти копьём, ни взлезть на коня, ни напасть на стены, и не может делать ничего подобного. И кормчий, когда старость ослабит у него силу тела, не сможет ни канаты натянуть, ни паруса поднять, ни действовать веслом, ни переменить руль, ни бороться с волнами, ни другое что-либо по­добное. Опять земледелец, будучи в этом возрасте, (не сможет) ни запрячь волов, ни тащить плуг, ни провести и прорезать борозды, ни ухаживать за деревом, ни присоединиться к толпе жнецов, ни другое что-либо подобное не в силах будет делать. Каждый из них сидит дома, пользуясь сво­бодою этого возраста, и будучи связан великою необходимостью и неумолимою старостью. Но не так учитель Церкви; напротив, он тогда особенно будет подвизаться - браться за слово, предлагать наставление и стараться привести народ в порядок. Старость у остальных бесполезна, а в Церкви и в трудах добродетели - полезнее всего. И блаженный Авраам получил величайшую награду за подвиг тогда, когда пришёл в этот возраст, - потому что тогда, тогда именно он уничтожил (над собою) власть природы и заколол своего сына, -заколол, хотя и не на опыте, но волею, хотя и не исполнением, но намерением, хотя и не делом, но мыслию, - тогда он сделался священником своей собственной утробы и исполнил то удиви­тельное и странное дело, почти удалившись от своей природы и переместившись к небу, И Павел, учитель вселенной, приступал в глубочайшей старости к тем удивительным подвигам, и переносил состарившимся телом, с большою твёрдостью - узы, оковы и темницы; разъясняя это, он сам говорил: "…я, Павел старец, а теперь и узник Иисуса Христа" (Фил. 9). Я говорю это не в посрамление юности, так как и отроки, поправшие печь, были очень молодыми, вполне юно­шами, тоже и получивший пророчество Иеремия, и Даниил был очень молодым, когда обуздал львов и, по несказанному сво­ему дерзновению, изложил и объяснил те тайны царских сновидений созерцавшему (их), - ни в чём юность не бывает препятствием для добродетели мужа. Во внешних (делах), как я раньше сказал, может быть величайшим препятствием и преклонная старость, и незрелая юность; а в борьбе за доб­родетель не так, но нужно одно только - воля и душа подго­товленная, тогда и юность не бывает безполезной, и старость не бывает непригодной, - но в каждом возрасте можно видеть зрелый изобильный плод, если только, как я раньше сказал, имеет кто душу трезвенную, умеющую любомудрствовать и привлекающую на себя благоволение Божие многою добродетелью. Итак, в защиту нерадения, пусть никто не выставляет, как предлог, ни юности, ни старости; ведь и теперь много у нас молодых наполняют это духовное зрелище, а старые безобразничают в цирке; опять же: старики с сединою украша­ются этим слушаньем, а молодые чрез тамошнее созерцание употребляют свою юность весьма неразумно. Впрочем хотя и много присутствующих у нас, я ещё не сыт, потому что желал бы, чтобы не только многие, но все присутствовали, чтобы никто бы не отставал от Церкви, - так что, пока хотя бы один является блуждающим вне стада, я разрываюсь и терзаюсь скорбями. Так и пастырь тот, оставивши девяносто девять овец, спешил к одной заблудившейся, и не прежде удалился, пока привёл её к стаду, и выказал о ней много усердия, - число сто было неполно, пока он не возвратил одну, - сто тогда сделалось сто, когда была, спасена и она. Не говори мне, что погиб один брат; но подумай, что именно - брат, весьма желанное для Бога существо, за которое столько сделано, за которое была пролита драгоценная кровь и столько уплачено пени, из-за которого небо простерто, солнце зажжено, луна совершает свое течение, сияет разнообразный хор звёзд, воздух распространён, море излито, земля обоснована, источники изобилуют, реки текут и горы водружены, - из-за которого луга и сады, из-за которого смена и растения, из-за которого различные породы злаков, из-за которого то, что на горах, что в пустынях, что в городах, что на равнинах, что в долинах, что на холмах, из-за которого тысячи рыбных стад, из-за которого различные породы четвероногих, из-за которого разнообразные племена птиц, из-за которого закон, из-за которого пророки, из-за которого апостолы, из-за которого были тысячи чудес, - зачем много говорить? - из-за которого единородный Сын Божий сделался человеком, и был заклан.

2. Подумай, сколько у Бога сделано ради спасения людей, и не презирай ни одного человека, но, по окончания этого духовного зрелища, отыщи отсутствовавшего, и не прежде удались, пока его приведёшь, соединишь с его матерью, отведёшь от его обычной порочности, спасёшь пленника, извлечёшь потопленного, освободишь от свирепых зверей схваченного зверями. Чем ты можешь извиниться, чем оправдаться? Мы приходим к гробницам апостолов: видим их раны и клейма, текущую кровь драгоценнее золота, оковы, бичи, ежедневные смерти, которые они претерпели за Церковь, - ученика Павлова, всюду ходящего с Павлом и делающегося равным учителю, тельца с быком связанного, - брата самого первого из апостолов, рыбака, закинувшего сеть и уловившего людей вместо рыб, проповедника Евангелия, - и, как бы на лугу, мы наслаждаемся их преуспеяниями. А покинувшие нас сидят, будучи зрите­лями неразумных коней, нанося друг другу укоры и дерзости, зажигая ярость и борьбу, не имеющую повода, радуясь радостно, которая жалостнее печали - за побеждённых возниц, за обессиливаемых коней. Что может быть неразумнее этого? Чего ты радуешься, скажи мне? Чего прыгаешь, скачешь и возвра­щаешься оттуда весёлым? А ты из-за чего скорбишь, закры­ваешь лицо, нагибаешься и огорчаешь свою душу - что такой-то победил, а другой был побежден? И зачем это для тебя? Какое может иметь основание эта печаль, или это удовольствие? Какого наказания не достоин тот и другой из вас, когда, при увлечении твоей собственной души страстями каждый день, ты не отдаёшь себе никакого отчета, а радуешься, или огор­чаешься за неразумных животных и других неразумных людей? Но, чтобы не потерять нам времени, опять употребив на это всю беседу, - мы поручаем исправление их вашей любви, займёмся читанным сегодня и постараемся ввести вас в луг божественного Писания. Действительно, оно сходно с лугом. Как на лугу - различные цветы, и все один за другим привлекают к себе взор зрителя наибольшею красотою, когда рассматриваются каждый в отдельности, так точно можно видеть и в божественном Писании. И блаженный Давид привлекает к себе нашу мысль, и апостольское изречение, сказанное относи­тельно Тимофея, ещё - и смелый Исаия, любомудрствующий о человеческой природе, и Владыка их, Иисус, беседующий с учениками и говорящей: "…жатвы много, а делателей мало" (Mат. 9:37). Вот, если угодно, приведши это изречение, раскроем смысл его; хотя и очень кратко оно по размеру, но открывает нам пространное море мыслей. Потому и приступим мы к нему с большим усердием. Так как Он увидел, рассказывает (евангелист), народ рассеянным, то говорит учени­кам: "…жатвы много, а делателей мало". Какая жатва, скажи мне, и ради чего Он так назвал это учение? Ведь жатва - конец дела. Когда семя, повергнутое в углубление земли, вкусит влаги, потом, промокши и вздувшись, охватит окружающую землю и, развернувшись на много волокон, пустит в глубину корни, - (тогда) прежде всего оно пробивает поверхность, потом, воспитываясь понемногу солнцем, дождём и воздухом, уве­личивается произрастанием от земли, делается прежде очень зеленою травою и распускает нежные листья, потом произво­дит весьма незрелый колос, и, с наступлением весны, опять понемногу созревая до стебля и колосьев, возвращает полный плод. Тогда, наконец, земледелец, наточив серп, набирает жнецов, и, собрав, относит плод домой. Отсюда жатва - ко­нец всякого труда и обработки земли. Итак, скажи мне, по­чему Он называет жатвою, когда дела были еще в начале? Ведь и нечестие господствовало всюду во вселенной: жертвен­ники пылали, идолам покланялись, Иисус не почитался, - и глу­бокая ночь всё окутывала, было тяжкое ненастье, когда волнова­лось море, жестокие ветры разрушали человеческие средства к жизни, страсти властвовали, и всё было потоплено. Всюду блуд, прелюбодейство и наглость; всюду любостяжание, хищничество и войны; и кровь на земле, кровь на море потопленных и производивших там убийства, - непрерывные войны, борьба, междо­усобная резня и убийства преступнее всяких убийств; дети закалались для идолов, природа не признавалась и родство уничтожалось, - всюду крутизны, утёсы, подводные камни, опасные скалы и ни одного человека кормчего; вернее, немного кормчих в иудейском племени, а слушателя ни одного, когда моряки раздорили между собою, и друг друга поражали и то­пили. Скифы и фракийцы, маверы и индийцы, персы и савроматы, насельники Эллады и Эпира, вся, так сказать, земля под солнцем была посвящена демонам, и теми мучителями приводи­лись в неистовство страна, город и пустыня, земля и море, иноземщина и Эллада, горы, долины и холмы; только иудейское племя, по-видимому, было благочестиво, имело пророков и малые семена богознания; но и оно от времени ниспроверглось, учителя этого народа сделались горькими обвинителями его грехов между ними, - и настолько были далеки, чтобы воспитывать остальных и руководить к благочестию, что стали тогда виновниками соблазнов даже для остальных; и это объясняя, пророк говорил: "…постоянно, всякий день имя Мое бесславится" (Иc. 52:5).

 3. Итак, почему, когда вселенную обнимало столько зол, и ещё не были повергнуты смена, - ведь всюду (были) терние, волчцы и худые травы, - ещё не была очищена земля, и плуг не был протащен, и борозды не были прорезаны, - Он беседует о жатве и говорит: "жатвы много"? И ради чего Он так называет Евангелие? Ради чего? Так как дела были в таком положении, а Он намеревался послать их (апостолов) всюду по вселенной, естественно, что они волнуются, смущаются, рассуждают с собою и говорят: как возможно одиннадцати, - один был уловлен зверем, - простым, неученым, бедным, неизвестным, безоружным, в одной одежде, без обуви, не беря с собою ни пояса, ни посоха, ни денег, проходить всю вселенную, находящуюся в таком состоянии, отвлекать от древней привычки, вводить их (людей) в догматы нового (завета) и преподавать им некоторое странное учение? Когда в самом деле мы вырвем терние? Когда посеем смена? Когда возделаем их душу? Когда взойдёт посев? Кто не рассеет нас? Кто не низвергнет с крутой скалы? Как мы сможем раскрыть уста, стать, беседовать, явиться пред столькими ты­сячами? Как уничтожим ярость тиранов, возмущения народов, доводы философов, красноречие ораторов, власть предубеждения, силу старой привычки, козни демонов, души, кото­рыми раньше завладели тысячи болезней? Итак, мы одинна­дцать как будем исправлять всех во вселенной - простые мудрых, безоружные вооружённых, подчиненные начальников, пользующиеся одним языком в беседе с тысячами наречий, с народами иноземными и иноязычными? Кто нас потерпит, когда речей наших не сможет даже понимать? Чтобы, так рассуждая, они не волновались, Он назвал Евангелие жатвою, как бы говоря (так): всё приготовлено, всё устроено; посылаю вас на готовую уборку плодов; в тот же самый день вы будете в состоянии и сеять и жать. Итак, подобно тому как земледелец, выходя на жатву, бывает радостен, светел и весёл, не взвешивает ни трудов, ни каких бы то ни было затруднений, но спешит как бы на готовую прибыль, бежит на готовые плоды, и нигде никакого препятствия, никакого затруднения, никакой неизвестности в будущем, ни наводнения, ни града, ни засухи, ни злых полчищ саранчи - ничего та­кого принявшийся за жатву не подозревает, почему и весело, радостно берётся за труды, - так точно и вам, даже гораздо больше, необходимо выходить во вселенную со многою радостью. Это дело есть жатва, - жатва, соединенная с большим удобством, - жатва, доставляющая вам готовые посевы; нужно только говорит, не уставать. Ссудите Мне, говорит, ваш язык, и увидите плод зрелый, собираемый в царские житницы. По­этому и после того, посылая их, Он говорил: "…се, Я с вами во все дни до скончания века" (Мат. 28:20). Сам Он делал трудное легким, и о чём пророк говорил: " Я пойду пред тобою и горы уровняю…". (Ис. 45:2), - это у апостолов испол­нялось осязательно, потому что им предшествовал Христос и облегчал путь. Это объявляя, и великоречивейший Исайя говорил: "всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими" (Ис. 40:4), разумея не горы и холмы, - потому что этого не произо­шло, - но именем гор называя безрассудных, напыщенных и высокомерных, которых всех смирил Христос смирением, исполненным высоты, и горы сделал равнинами, - применяя к ним название безрассудных не по высоте их мысли, но по бесплодности безумия, чёрствости души и бесчувственности к слову. Как гора не может принести плода, так и безумие; вернее же, не так, но даже гораздо труднее. Гора не может принести плода, а безумие не только не даёт какого-либо плода, но даже существующей делает блеклым и произросший сушит; между тем смиренномудрие не только согревает существую­щей (плод), но обычно рождает даже не существовавший.

4. К сказанному величайшие примеры - фарисей и мытарь. Тот, войдя с безумием, не только не принёс какого-либо плода, но погубил даже существовавший; а мытарь, будучи простым и не владея ничем добрым, совершает для самого себя преуспеяние, потому что, когда он только посетовал и, накло­нившись, счёл самого себя несчастным, возвратился, изобилуя многим оправданием и превзойдя в этом фарисея. Чтобы вы увидели и на самом деле, и узнали на определённых лицах, где Христос смирил гору и холм, пусть обратится наше слово опять к Павлу. Этот делатель палаток, - я охотно вспоминаю часто об его искусстве, чтобы ты знал, что не искусство - укор, но праздность - осуждение и вина, - итак, этот Павел, будучи в Саламине, встретился с некоторым правителем[2] и его волхвом. Двойной утёс - безумие со сто­роны власти и учение от волхва. И когда он видел, что тот мерзкий и бесстыдный зверь препятствует правителю и разрушает его (Павлово) учение, - послушай, что говорит, испол­нившись Святого Духа: "…о, исполненный всякого коварства и всякого злодейства, сын диавола, враг всякой правды!…" (Деян. 13:10)! Дурен не всякий укор, но укор напрасный, - за него и Христос определил наказание, - а делающий это в надлежащее время подражает врачу, режущему в надлежащее время и резаньем устраняющему гниль. Это именно Павел и делает: "…перестанешь ли ты совращать с прямых путей Господних" (ст. 10)? Но он не принимает твоих слов, Павел; употреби какое-либо апостольское решение, отврати язык, загради его уста, останови злой поток. Итак, что он делает? Показывая, что у него война не против людей, говорит: "И ныне вот, рука Господня на тебя…" (ст. 11). Сам, сказавший: "…се, Я с вами во все дни до скончания века" (Mат. 28:20), был тогда и с Павлом, и он (Павел), имея это обещание, призывает Его, считает для себя справедливым сделаться мстителем, применить силу и устра­нить препятствие. "И ныне вот, рука Господня на тебя…". Сколь велико снисхождение Христа, сколь велико дерзновение Павла - как он поражает (его) приговором, и Христос тотчас соглашается с говорящим! Что значит – "рука Господня"? Сила, поражающая противное. Она была всюду с ними (апостолами), повинуясь с готовностью, делая их дело жатвою, не допуская труда, ни бедствия, но устраивая по Своему. И стал он слепым, "…до времени" (ст. 11). Замечаешь ли мщение в соединении с человеколюбием? Ведь этот приговор - вразумление, а не наказание, - исправление, а не уничтожение. Потому именно он не иссушил руки, не вырвал языка, громко говорившего злые речи, не искалечил ноги, но - самые глаза. Так как он сам этим был исцелён и удалён от греховного пути и гибельного состязания, то и на него налагает такое же врачевство, как бы говоря: и я подвизался в худом, и я видел пред собою смерть; из-за этого я хорошо ослеплён, чтобы видеть лучшее; и к тебе прилагаю это врачевство: ослепляю твои внешние глаза, чтобы открыть твои внутренние очи. Тогда правитель, увидев происшедшее, уверовал. Видишь ли, что гора сдела­лась равниною, холм смирился, жатва совершена, сжатое при­готовлено, зрелый плод собирается и Павел не терпел ни усталости, ни бедствия, но простым словом уловил прави­теля? Потому Он называет Евангелие жатвою - по быстроте и легкости, какую оно доставляло им.

Так был уловлен и тот евнух, иноземец и иноплеменник, обладавший великим могуществом, - и не было по­трачено там даже сколько-нибудь времени, или труда: одновре­менно он (апостол) взошёл на колесницу и начал наставление; вернее же, до этого восхождения; и удивительно, что иноземец и иноплеменник, напыщенный могуществом, - так как в его руках была немалая власть, - позвал бедного нищего, неизвестного, с которым никогда не виделся и не знался, - его-то и позвал и возвёл (на колесницу) и посадил с собою. Кто это сделал? Тот, кто сказал: "…се, Я с вами во все дни до скончания века", - Он сделал вход весьма желательным и иноземца приготовил к любомудрию, гору смирил и неизвестного сделал (для него) ближе всякого знакомого. Не про­сто пробегай, не считай это дело простой историей, но подумай о величии преуспеяния. Если теперешние начальники, будучи верующими, воспитываясь в смиренномудрии и ничего не имея варварского, не могут допустить, чтобы - не говорю: неизвестный, странник - но кто-либо из знакомых запросто сел с ними на площади, то как тот (допустил) странника? Не пе­рестану говорить об этом, что именно странника, никогда не виденного, простого, на взгляд ничтожного - его и возвёл, посадил, языку его отдал своё спасение, снизошёл сделаться учеником, и просит, заклинает, умоляет, говоря: "…прошу тебя [сказать]: о ком пророк говорит это…" (Деян. 8:34)? и с большим вниманием принимает, что тот говорит. И не только (принимает), но, приняв, не остался беспечным, не отсрочил, не сказал: возвращусь в свое отечество, увижу друзей, домашних и родственников, - что теперь говорят многие из христиан, призываемых к крещению: возвращусь (говорят они) в своё отечество, увижу жену, увижу детей и моих родственников; в их присутствии, в сопраздновании их со мною, я и воспользуюсь крещением, приобщусь благодати. Но тот иноземец не сказал тогда этих слов, и хотя быль иудеем и научен тщательно наблюдать места, особенно же постоянно ему внушалось наблюдать это место, почему он предпринял и да­лекое путешествие, чтобы поклониться на том месте, на котором повелел Бог, - он однакож, сразу отвергши весь тот обычай и оставив такое наблюдение, как только было закон­чено слово, и как увидел он источник возле пути, говорит: "…вот вода; что препятствует мне креститься" (ст. 36)? Видишь ли, что опять жатва совершается? Видишь ли, что нисколько не было потрачено времени, но сразу и земля приняла и пышный колос произвела, и грозде сделался зрелым? "…вот вода",  - говорит. Не искал он ни стен, ни золотого потолка, ни заготовки одежд, ни обуви; но так как у него была воля приготовлена, он кипел желанием, был воспламенён ревностью, то тотчас прибёг к благодати, и побуждает учителя поруководствовать его к тайноводству и приобщить к тем бессмертным и страшным тайнам. Поэтому и тот сейчас согласился, одобрив готовность, и крестил его. Значить Он называет Евангелие жатвою - по легкости, какую оно доставляло им. Также и в другом месте говорится, что внимали словам Павла, по­тому что Господь открыл сердце их внимать словам его. А когда слышишь, что Он горы смиряет, жатву совершает, делает плод зрелым и много облегчает, - не лишай верующих их величайших преуспеяний,  потому что Он не насиловал свободу воли, не оскорблял самодовлеемость, но содействовал, помогал, простирал руку, Если бы всё было (делом) Его, то ничто не мешало бы всем спастись; но теперь одно бывает Его, а другое - приступающих; приступающих - поже­лать и избрать, выказать от себя много готовности и искренней веры, а Его - доставить дары, сделать слово легко познаваемым и учение ясным, повергнуть семена и помочь слушанию стать зрелым. Итак, помышляя обо всём этом, и мы возьмём Его в труд за добродетель союзником и помощником, при­внося всё от себя. Если в деле, соединённом с такою трудностью, Он так легко преуспел не в одном, двух, два­дцати городах, но всюду во вселенной, - разумею именно проповедь и учение, - так что вся земля, насколько солнце её озирает, оказалась засеянной и изобилующей прекрасным этим плодом, то вполне очевидно, что и в трудах за добродетель Он будет содействовать нам, если только мы не будем беспечны и холодны, но будем привносить от себя своё - готов­ность, усердие, желание, мысль, неусыпность, попечение, свободу от житейских дел, искание будущего и каждодневное к нему стремление. Если мы будем доставлять это с тщательностью, то и от Него всё последует, и, когда так будет, мы достигнем небесных благ, - которых да сподобимся все мы достигнуть благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.